Глава 17. Передача дневника

Марта ждала его три недели. Каждую ночь она пробиралась в «мёртвую зону», прячась за грудами ржавых труб, и смотрела, как Лев, словно автомат, обходит периметр с фонарём. Его движения были точными, взгляд пустым, но старуха замечала, как он иногда останавливался у стены с граффити — там, где когда-то красовался полумесяц, закрашенный чёрной краской. 

Той ночью туман окутал город, превратив улицы в лабиринт теней. Марта, прижимая к груди свёрток с дневником, пробралась к серверной. Она знала: через десять минут Лев завершит обход. 

— Эй, технарь, — её хриплый голос прозвучал из темноты, когда он проходил мимо ниши с оборванными проводами. 

Лев замер, повернув фонарь в её сторону. Свет выхватил из мрака морщинистое лицо, глаза, блестящие как мокрый уголь, и дрожащие руки, сжимающие тряпичный свёрток. 

— Вы нарушаете протокол. Эта зона закрыта, — его голос звучал механически, но браслет на запястье дёрнулся, сменив зелёный свет на жёлтый. Растерянность. 

— Закрыта, говоришь? — Марта шагнула ближе, не обращая внимания на роботов-дронов, жужжащих вдалеке. — А что насчёт этого? 

Она резко дёрнула край тряпки, и дневник упал к его ногам. Обгоревшие страницы раскрылись на рисунке: два полумесяца, сливающихся в круг. Лев наклонился, чтобы поднять его, и вдруг вздрогнул — его пальцы коснулись бумаги, на которой Соня когда-то вывела: «Лев, если ты это читаешь...» 

— Твоя луна ещё не погасла, — прошипела Марта, хватая его за запястье. — Она там, в этих строчках. Даже если тебя стёрли, они помнят. 

Лев попытался отстраниться, но старуха вцепилась в него с силой, которой он не ожидал. Её ногти впились в кожу, словно когти: 
— Они убьют меня завтра. Потому что я видела, как ты плакал над её шарфом. Как ты прятал осколки стекла. Ты не машина. Ты просто... забыл. 

Из тумана донёсся звук шагов — патруль. Марта толкнула дневник ему в руки, сунув за пазуху, и отпрянула в тень. 
— Сожги его. Или используй. Но не дай им украсть последнее, что от неё осталось. 

Лев стоял, сжимая дневник, пока роботы окружили Марту. Её крик — хриплый, обрывистый — пронзил туман: 
— Ищи полумесяцы! Они ведут к правде! 

Он не видел, как её утащили. Только слышал, как её старый нож, упавший на пол, зазвенел, ударившись о металл. На лезвии был выгравирован полумесяц. 

Лев вернулся в свою каморку, спрятав дневник под плитку в углу — там, где Ира не заглядывала. Его руки дрожали, а в груди, вопреки всем алгоритмам, что-то ёкнуло. Браслет мигал красным, но он впервые за два года не боялся. 

Перед сном он вынул из кармана осколок стекла — тот самый, с отметиной «30 дней» — и положил его на дневник.

— Ты, наверное, тоже имеешь к этому отношение, — прошептал Лев.

 Впервые за годы трещины на стене казались ему не врагами, а дорожными знаками.