Одиссея за осколками моря 2

Потолок в каюте позволял стоять во весь рост. Здесь размещалось несколько коек, длинный раскладной стол, полка и штурманский столик. Обстановка спартанская. На плите варился чили. В каюте стоял запах рыбы и ржавчины. Стальные шпангоуты были выкрашены в безобразный серый цвет.
— Пахнет чили, — сказала Наталья.
— Верно. Хотите попробовать?
— Да, спасибо.
Мужчина принял из ее рук виски и упаковку с пивом.
— Что вы будете пить?
— А вы?
— Я, пожалуй, глотну ударную дозу виски, затем займусь пивом.
Наташа не любила ни то, ни другое.
— Отлично.
Он понес спиртное к столу, бросив через плечо:
— Садитесь где-нибудь.
Стульев в помещении не было, лишь две койки слева у иллюминаторов и три справа. Наташа села на одну из них.
— Знаете, удобства здесь гораздо меньше, чем я предполагала.
— Мы ловим креветки. Нужно много места еще и для льда. И горючее. О людях думают в последнюю очередь… Впрочем, в кормовой части есть еще одна каюта.
Наташа наблюдала за мужчиной, пока он открывал бутылки: лет тридцать, крепкий, подтянутый, моложавый.
— А где шкипер? — спросила она.
— Я капитан.
— Простите, - смутилась девушка.
— А вы ожидали увидеть седовласого старого пирата? С вытекшим глазом, откушенным ухом и шрамами во все лицо? – мужчина улыбнулся и сразу стал выглядеть моложе и привлекательнее.
Наташа рассмеялась.
— Вроде того. А где ваша команда?
— Дома, в кругу семьи… или в барах.
Он поставил на стол два пластмассовых стаканчика до половины наполненных виски, снова отошел к раковине, и вернулся с двумя банками пива.
— Джон О’Коннор, — представился он.
— Наталья Сегенюк. Рада познакомиться с вами, капитан.
— Забудьте про капитана. Я не выношу, даже когда мой сын называет меня капитаном… Вы, конечно, собираетесь задать мне кучу дурацких вопросов, как и прочие репортеры?
— Наверное так. Где вы подобрали этого парня?
— В Юкатанском проливе, примерно на полпути между Юкатаном и мысом Сан-Антонио.
— А более точное место?
— В судовом журнале только приблизительное место. Хотите взглянуть?
— Да, пожалуйста.
— Ладно, после еды.
— Спасибо. А вы позволите мне скопировать несколько записей из вашего журнала и опубликовать в газете?
Он помолчал, затем сказал:
— Мне лучше все перепроверить с моими ребятами, прежде чем показывать вам журнал.
— А кто-нибудь из репортеров уже просил показать журнал?
— Нет.
— Возможно, к вам еще придут репортеры сегодня или завтра. Ничего не говорите им про журнал, хорошо?
Еле заметно улыбнувшись, капитан кивнул.
— А можно посмотреть на ваши карты?
— Даже не знаю, — медленно проговорил он. — Об этом я тоже должен поговорить с командой. — Чувствовалось, что просьбы его насторожили. После паузы он спросил: — А вам нравится журналистика?
— Временами, - отозвалась Наташа, и неожиданно призналась: – У меня есть небольшая яхта, около 15 метров длиной, но она стоит в доке. Я недостаточно опытна, чтобы называть себя моряком. Мой дядя, тот был опытный моряк, я ходила с ним в море, недалеко, конечно… Он и оставил мне в наследство эту яхту. Я скучаю по нему. И по нашим морским прогулкам…  В своем сообщении по радио в береговую охрану два дня назад вы передали слова мистера Норта о том, что их яхта «Альбатрос» затонула значительно южнее того места, где вы его подобрали, где-то возле побережья Никарагуа.
— Верно, приблизительно в двухстах километрах от северного побережья.
— Он полагает, что яхта наскочила на риф?
— Он уверен в этом… Говорит, что хотя была ночь и очень темно, но отчетливо слышался шум прибоя, и вскоре «Альбатрос» потерпел крушение.
— Маяк он не видел?
— Об этом он ничего не сказал. Да ведь маяки чертовски редки в водах Латинской Америки, к тому же те, что есть, работают далеко не всегда.
— А как вы думаете, на какой риф они могли наскочить?
— Не имею понятия. Вы когда-нибудь изучали карту этих морей?
Наташа покачала головой.
— Там почти везде рифы и мели.
— Опасные воды.
— Очень опасные. Особенно если вы плохой навигатор.
— А Ричард Норт плохой навигатором?
Капитан пожал плечами.
— Тут могло быть простое невезение, простая математическая ошибка, просчет…
— А у вас есть на борту карта этого района?
— Нет.
— Сколько километров продрейфовал плот к тому моменту, когда вы спасли мистера Норта?
— Километров пятьсот.
— Так много?
Капитан пожал плечами.
— Мистер Норт не загорел… Над плотом был тент?
— Да. Это был сферический плот с куполообразным тентом.
Джон поднялся и пошел к плите.
— Мое варево нельзя назвать классическим чили — я добавляю сельдерей, фасоль и прочее.
Блюдо было отменным. Они съели по две больших миски чили и выпили пиво. О’Коннор налил еще и по солидной дозе виски.
— А кто увидел плот? — спросила Наташа.
— Я увидел.
— У вас отличное зрение.
— Отличное зрение… Как бы не так! Я чуть не наскочил на него.
— Но вы даже сумели поднять его…
— Тут нам повезло. Набегала высокая волна. Я поставил «Медузу» с подветренной от плота стороны и стал дожидаться. Один из моих людей, рискуя собственной головой, спустился вниз по переносной лестнице, схватил Ричарда с плота и помог подняться на палубу. Малейшая оплошность, и оба могли погибнуть.
Наталья заполучила имя спасителя — Гарри Дженсен, записала его адрес и номер телефона, а затем спросила, рассказывал ли мистер Норт о смерти жены и о своих переживаниях на плоту.
— Очень скупо. Да я и не настаивал.
— Но он все-таки рассказал, что его жена получила травму головы, когда яхта затонула, и умерла на следующий день?
— Совершенно верно.
— И он сбросил тело в море…
— А вы бы оставили его на плоту? — сухо спросил О’Коннор.
— Я не имела в виду ничего такого… - смешалась Наташа. - Конечно, ему нужно было избавиться от трупа. Джон, у вас есть на борту фотографии?
— Нет.
— А никто из команды не фотографировал, когда спасали мистера Норта?
— Я фотографировал, но потом. Я сделал несколько снимков Ричарда в течение последних двух дней. Все-таки это волнующее событие — спасение человека, и мне хотелось зафиксировать его.
— Любому бы захотелось… А где пленка?
Он махнул в сторону рундука.
— Все еще в камере. Вообще-то я дерьмовый фотограф. Не исключено, что снимки не получатся.
— Послушайте, Джон, дайте мне пленку, я отдам ее проявить в нашей лаборатории. Мы заплатим вам, если позволите использовать ваши снимки.
— Право, не знаю…
— Разумеется, немного, — скажем, по тридцать долларов за каждый опубликованный снимок.
— О`кей.
Он вынул из камеры пленку и отдал Наталье.
— Ничего не говорите о пленке моим коллегам, — попросила та.
Они поговорили еще минут десять, затем Наташа горячо поблагодарила О’Коннора, и ушла.