06. Ладный день

  Прохор проснулся и лежал, не открывая глаза, прислушиваясь к звукам старого дома. Изба покряхтывала, поскрипывала. Казалось, - она жаловалась сама себе на свои года, безжалостно отмеряемые ходиками с кукушкой.
  За окном было тихо, вчерашняя метель утихла, и довольное солнце начинало заглядывать в окна. Прохор встал, умылся холодной водой, прогнав последние остатки дрёмы и поставил чайник на плиту. Что ни говори, а газ – великая вещь. Ни дыму, ни копоти. Чирк спичкой и горит.
  Пока закипала вода, ополоснул заварочный чайник, обдал горячей водой, высыпал щепоть заварки – пусть подышит, распарится.
  Достал из хлебницы краюху хлеба, из буфета – баночку душистого мёда (купил по осени на рынке у знакомого пасечника), из сеней – кусок сливочного масла, заботливо прикрытого на ночь горшком (чего зимой электричество на холодильник переводить, коли бесплатного холода – завались).
  Тем временем запел чайник. Прохор снял его с плиты, залил кипятком заварку, достал с полки любимую кружку. Чаинки медленно падали на дно заварного чайника, отдавая воде свой вкус и аромат, пока Прохор, неспеша, отрезал кусок от краюхи, намазал его маслом и поверху пролил медком. Настоявшийся чай заполнил кружку цветом карамельного петушка на палочке почти доверху, создав, со сделанным только что бутербродом, лучший в мире завтрак.
  После завтрака Прохор вобулся в обношенные по ноге валенки, накинув на плечи полушубок вышел на крыльцо. День уже высветлил всю округу и обметённый вчерашней метелью снежок искрился самоцветными грудами. Прохор втянул студёный, как родниковая вода, воздух, взял лопату и вполчаса подчистил дорожки до колодца и бани. Суббота – банный день.
  Топить баню – не самое заурядное дело. Особенно – настоящую баню, с кирпичной печкой, закрытой каменкой и баком для воды. Первым делом - очистить бак от старых листьев, налетевших в прошлый раз с веника и пластинок накипи, поотлетавших со стенок бака. Только осторожно! Пластинки могут быть острыми, сильно не поранят, но настроение уже будет не то… Потом – натаскать воды в чистый бак. Из колодца, вёдрами, постепенно обрастающими хрустальными обвесами от расплескавшейся воды, наполнить бачок. Не до краёв, чтобы горячей воде было где разместиться. Теперь берёмся за печку. Выгребаем золу, закладываем шалашиком, звенящие от сухости, берёзовые полешки. Под них – сосновых щепок, полных живицы и кусок бересты. Поджигаем бересту, от неё занимаются щепки, потом полешки и скоро печь наполняется ровным гулом. Если только не забыл открыть печную заслонку.
  Пока вода греется, можно заполнить холодной водой алюминиевую флягу, вытрясти коврик в предбаннике, попутно слушая, как шумно втягивает в себя тепло кирпичная печка, дабы потом долго отдавать его ровным потоком во все закоулки бани.
  Затянула песню горячая вода, значит хватит дров, можно прикрыть заслонки, пусть догорают до золы. Почти все. Суета закончилась. Осталось ждать, пока баня прогорит и настоится.
  Прохор присел на крылечке, осмотрел, знакомую до последнего дома, округу. За рекой стоял стеной лес. Ели в белых песцовых шубках, кокетливо помахивали ветвями зазывая в гости.
  «Летом – непременно ждите» - мысленно ответил Прохор.
  Муська, решив выяснить куда это запропастился хозяин, прошла в баню. Оценив полный порядок, проластилась о протянутую руку и уселась рядом. За спиной раздался шорох.
  - Привет, хозяин! - усмехнулся Прохор, приветствуя банника, - Заглядывай на полок!
  В вениках, подвешенных под коньком бани благосклонно прошелестело. Банник приглядывал за печкой и любил незаметно сидеть рядом на полке, когда Прохор нещадно хлестал свои бока дубовыми ветками.
  Солнце потихоньку начинало клониться ко сну. Тени становились длиннее и гуще. Морозец слегка усиливался, обещая своими иголками пощекотать выскочившее на снег распаренное тело.
  Всё ладно. Всё как надо.