Русское киргуду

Монстры рока. По руинам Империи зла (1992)

Памяти Алексея Сидорова

Поезд «Рига - Москва» километр за километром наматывал рельсы и отсчитывал шпалы, но в размеренном стуке колес не было ни умиротворения, ни должной надёжности. Да и о чем можно было говорить, когда в начале 90-х огромная страна сошла с привычного пути и подобно гигантскому астероиду летела в пространстве навстречу неопределённости, где свет в конце тоннеля был, увы, не для всех. Пейзаж за окном тоже не радовал. Заклятые американские и европейские «друзья» обозвали нашу страну «империей зла», а мы переезжали из города в город, глядя на заброшенные поля и покосившиеся, почерневшие от времени избы брошенных деревень. Позади остались Санкт-Петербург и Вильнюс. Впереди была только Москва. «Монстры рока. По руинам Империи зла». Именно таким было название турне звезды бразильского и мирового треша Sepultura совместно со звёздами российской тяжёлой сцены группами «Мастер», «Шах», «E.S.T.» и «Черный Обелиск».  И со стороны мы сами были похожи на разрушителей всего того, что попадалось на нашем пути, но тому были разные причины.

Я бесцельно слонялся из купе в купе, потому что сидеть пить чай и читать хотя бы газету было попросту невозможно. Два вагона поезда были сплошь и рядом заняты музыкантами, организаторами и обслуживающим персоналом. Музыканты и роуди «Сепультуры» ехали в отдельном вагоне поезда и долгое время не показывались на публике, которую они любили шокировать своими дурацкими приколами на уровне детского сада и частушки «мимо тёщиного дома я без шуток не хожу, то ли х.й в глазок засуну, то ли жопу покажу». Свои задницы роуди показывали всем подряд, включая случайно ехавших пассажиров. Один открывал двери купе, а другой демонстрировал свои «прелести».

«Хорошо, что «Сепультура» в самом конце», - подумал я, а то соседи по дому, с которыми я случайно столкнулся в Юрмале, уже перестали со мной здороваться. Среди всего этого парада длинных волос, кожаных курток, заклёпок и металлических цепей я выглядел настоящей белой вороной, потому что продолжал ходить в костюме, который намеренно взял для официальных мероприятий, но поленился вовремя переодеться в джинсы и джемпер, которые так и остались лежать в сумке в свёрнутом виде вместе с другой одеждой и парой кроссовок. Народ посматривал на меня с недоумением и недоверием. Не то чтобы многие из участников турне никогда не видели меня при галстуке, когда заходили в офис Biz Enterprises, бывшим в то время центром вселенной для всего грохочущего и скрежещего, но сейчас костюм был явно неуместен. В отличие от меня отец  президента компании Гурий Петрович Зосимов - человек из высоких кабинетов, был в брюках, роскошной косухе, и если чем и отличался от остальных, так только возрастом и серебром в волнистых тщательно уложенных волосах. Какую миссию выполнял Гурий Петрович так и осталось загадкой, но и я не сильно интересовался тем, что он делает. Моим делом были местные СМИ и работавшие в них журналисты. Ну, и самому, понятное дело, тоже надо было что-нибудь написать.

Вагон, в котором я ехал, напоминал растревоженный муравейник. Не хватало только «царской камеры», где матка, за которой ухаживают рабочие муравьи, только и делает, что откладывает яйца. Но группис в таких поездках не нужны. Они и так толпами осаждают гостиничные номера музыкантов, многие из которых взяли в руки инструменты и микрофоны именно для этой цели. Sex & drugs & rock & roll! Это стало девизом целого поколения, позднее закрепившимся в мерцающем сознании эпигонов при помощи одноимённой песни Иэна Дьюри.

Sex and drugs and rock and roll
Секс, наркотики и рок-н-ролл –
Is all my brain and body need
Это всё, что нужно моему мозгу и телу.
Sex and drugs and rock and roll
Секс, наркотики и рок-н-ролл
Are very good indeed
Действительно классные.

Роль «вентиляционного», но никем не охраняемого канала, выполняет постоянно открытая дверь в тамбур, попутно проходящая внелабораторный тест на прочность. За «хлебный амбар» сойдёт купе, в котором наливают или сидят за «стаканом соломы», оно же может исполнять функцию «солярия», куда муравьи заходят погреться в ненастье без спроса и приглашения с простым вопросом «а что это вы тут делаете?» или вовсе без него. Каждое купе вполне может быть и «коровником» и «кладбищем», куда инсекты относят своих умерших товарищей и мусор. Умершими можно было считать тех, кто уже больше не мог передвигаться, а мусор, понятное дело, никем и никуда не выносился, и занимал место наравне с ценными вещами. Теперь, надеюсь, будет понятна ещё одна причина по которой я не снял костюм и не повесил его в купе на вешалку...  Не хватало только «мясной кладовки», но с гусеницами и прочей добычей у фуражиров почти всегда было плохо и они относились к этому философски: главное, чтобы хватало на топливо! А дальше будь что будет.

Постоянно мельтешащие беспокойные пассажиры не давали возможности сосредоточиться даже на мелочах. Кому-то был нужен стакан, а кому-то «солома», кому-то таблетки, а кому-то жгут, кому-то что-то ещё. Броуновское движение не прекращалось ни на минуту. Невозмутимым оставался только Андрей Шатуновский. Он постоянно упражнялся на пэде, пил кефир и изредка перебрасывался словами с сидящим напротив блюзменом Игорем Кожиным, который заменял в турне гитариста «Мастера». За три дня ему пришлось выучить всю программу, но вот незадача: перед самым первым концертом ему надуло в спину по самое не могу. Гарик сидел и растирал спину мазью с ядом кобры, покуривал сигарету, зажатую в углу рта. Жесточайший радикулит мешал ему двигаться и оттого на сцене он выглядел как соляной столб вокруг которого бесновались Миша Серышев и Алик Грановский, подгоняемые гитарными рифами и барабанной дробью, рассыпавшейся над сплошными 1/8, 1/16 и 1/32.

Я немного посидел с ними, поболтал про «Лигу Блюза» и пошёл в купе к «шахам», где мрачный Антон Гарсия что-то наигрывал на гитаре, а бас-гитарист Дима Саар молча смотрел в окно.

- Во, Вадик, - оживился Саар, - расскажи что-нибудь про эстонцев!
- Думаю, что ты всё про них знаешь гораздо лучше меня.
- Не, ну, какой-нибудь анекдот.
- Про то, как отец и два сына едут на охоту, знаешь?
- Да.
- А про то, как два эстонца встречают Новый год?
- Не, ну эт-тот все знают. Дима пропел все гласные и споткнулся на «т».
- Предположим. А про дохлую ворону?
- А вот эт-тот не слышал.
- Ну, тогда слушай, - и я начал рассказывать:

Едет эстонец на «Жигулях». Останавливается у магазина. Видит на асфальте валяется дохлая ворона. Поднял её, аккуратно положил в целлофановый пакет. Посмотрел в сторону мужика сидящего рядом на лавочке: «На хозяйстве всё пригодится». Сел и уехал. Подъезжает через год к тому же магазину, но уже на «Мерседесе». Достаёт из багажника пакет. Вытряхивает на асфальт высохшие кости, смотрит на мужика, который как бы и не вставал с лавочки всё это время: «Не пригодилось».

Дима заржал, Антон ухмыльнулся, а я пошёл дальше. Проходя мимо купе, в котором ехал Толик Крупнов, я увидел его голым по пояс, распластанным на нижней койке. Толик лежал на животе, прижатый к ней весом собственного бледного тела, в которое можно было запросто забивать двухсотые гвозди, и он бы всё равно ничего не почувствовал. «Хмурый» делал своё дело, коварно и методично разрушая эту глыбу изнутри. Повёрнутая вправо голова являла казалось бы безжизненный профиль музыканта, основавшего легендарную группу, после которой так не хотелось выступать бразильской «Сепультуре», что они поставили это отдельным условием: «Мы выступаем последними, после кого угодно, но только не после «Черного Обелиска». Случайным людям казалось, что человек сильно устал и просто спит.

Затем я прошёл мимо «эстов». Жан Сагадеев и компания отмечали своё недавнее освобождение из латвийской КПЗ. «Эсты» в компании «Ночных волков», выехавших в турне в качестве охранников, попросили в местном ресторане налить каждому по 100 граммов водки, а в ответ услышали, что «по сто не наливаем». Ну, и пошло и поехало, слово за слово, драка. На сторону официантов встали местные лабусы и понеслось. Помню только как несколько ментов пытались запихнуть Сагадеева в воронок. Жан гнулся как молодое дерево, выгибаясь то взад, то вперёд, но упорно не желал проваливаться в решетчатое пространство милицейской буханки, до тех пор пока к его спине не приложились дубинкой и сапогом. А как всё хорошо начиналось. Весь зал пел вместе с эстами «Катюшу» и я, подмигнув Жану, тоже пропел «запомни, Катюша, я гений, запомни, я твой командир, я взял на себя рычаги управленья, войдя в этот суетный мир». «Я еду на тройке безумья, по чёрным дорогам судьбы, но в светлую тихую ночь полнолунья я выду живым из игры», - отозвался Жан и предложил присоединиться.

Я вернулся к себе в купе, где Леша Сидоров и Саша Трофимов приговаривали к опустошению очередной ящик пива. Для меня с Сидоровым этот день в Риге тоже как-то не задался с самого начала. В гостинице начали издеваться буквально с порога. Портье выдал нам ключи от чужого номера, расположенного двумя этажами выше и нам пришлось побегать по лестницам и коридорам, а затем снова проделать тоже самое, потому что портье решил проделать тот же трюк во второй раз.

- Ты что, - насупился Сидоров, возвращая ему ключи, - даже цифры не понимаешь?

- У меня два высших образования! - ответил портье гордо приосанившись и скроив такую морду, что по ней захотелось немедленно врезать кулаком или как минимум плюнуть.

- Короче, - ещё раз так сделаешь, мы тебе эти ключи в одно место засунем и будем там проворачивать вместе с мозгами, заодно проверим действительно ли они у тебя там находятся.

Портье ничего не ответил, но ключ выдал правильный. Когда мы наконец попали в номер, Сидоров изрёк нечто сакраментальное: «Вот, понял. Дейл Карнеги: как приобретать друзей!»

Оставалось только поесть. В гостинице работал буфет и мы пошли что-нибудь купить, чтобы спокойно посидеть в номере. Народу было не так много, человек пять или шесть. Мы встали в очередь, затем за нами пришли ещё люди. Потомки «лесных братьев» молча слушали наш разговор. Русский язык их явно напрягал и раздражал, по всему было видно, что им не нравится стоять с нами рядом, но они что-то слышали, что в гостиницу заехала целая толпа каких-то непонятных людей, которые могут быть крайне агрессивными, а Балтийское море им и вовсе по колено. Лабусы и здесь чувствовали себя в меньшинстве, поэтому хранили гробовое молчание, отчего их лошадиные лица становились ещё более вытянутыми и тупыми.

Когда до нас дошла очередь и мы только собрались что-то спросить, буфетчица тут же осекла нас фразой: «Оккупантам продукты не продаём». Сидоров взял паузу, посмотрел на очередь, затем на буфетчицу.

- Пойди, я тебе кое-что тут на ушко скажу, - и он поманил её пальцем поближе к себе.

Буфетчица с трудом повернула, украшенную складками жирную шею, и подставила Сидорову своё вывернутое ухо, к подушкообразной мочке которого была подвешена совковая серьга с красным камнем типа рубин.

- Так вот, - Сидоров понизил голос и тихо, но весьма отчётливо сказал, - мой дед твоего деда пшут-пшут. Понятно? Если не продашь нам то, что нам нужно, с тобой вечером будет тоже самое.

Буфетчица изменилась в лице, а Леша продолжил.

- Итак, - Сидоров хлопнул в ладоши, а затем потёр руки кругообразным движеньем, - килограмм окорока, килограмм сыра, три больших салаки, пирог с рыбой, батон рижского, десять бутылок пива, кровяную колбасу, колбасу ливерную яичную, котлеты... Сидоров шнырял взглядом по прилавку, думая, чтобы ещё взять эдакого.

- Что же это вы у нас тут все продукты скупили? - оживились в очереди.

- Молчать! - крикнул Сидоров. - У меня здесь в гостинице голодные братья и сестры сидят. Мой дед её деда пшут-пшут и вас тут всех скоро не будет!

Что-то из продуктов мы положили в полиэтиленовые пакеты, что-то взяли в руки и, чтобы они не упали, старательно придерживая их подбородками, вышли из буфета, толкнув дверь ногой. Когда мы всё это вывали у себя в номере на стол, Леша повернулся ко мне и просиял своей широченной улыбкой: «Вот, видишь, Дейл Карнеги. Как приобретать друзей»!

И вот «друзья» остались у себя дома, среди ратушей и булыжных мостовых, со своим молочком, шпротами и комплексом малого народа, всю дорогу прожившего под кем-то, когда по согласию, а когда и нет. А мы приближались к своему дому. Оставался один концерт в Москве. Дворец спорта в Лужниках готовился к очередной вакханалии, во время которой даже 40 самых крепких «ночных волков» могли с трудом сдерживать напор обезумевшей толпы, рвущейся на сцену подобно «Девятому валу» вместе с летящими в её сторону банками и бутылками из под спиртного.

- Присоединяйся, - сказал Сидоров и указал на ящик с пивом.
В этот самый момент в проёме двери появился большой поклонник Чайковского гитарист «Сепультуры» Андреас Киссер.

- Можно я тут с вами посижу немного? - спросил Киссер. - А то там братья Кавалера совершенно разбушевались, особенно Макс, даже Глория не может его успокоить.

- А что случилось? - спросил Трофимов.

- Всё как обычно, - сказал Киссер. - А ещё вчера у нашего басового техника Лео проститутка, с которой он провел ночь, стащила у него кошелёк с деньгами, в котором было 1500 $. Лео вызвал полицию. Офицер пообещал вернуть ему деньги, как только они их найдут, но сказал, что, скорее всего, здесь работала целая криминальная группировка и тем, кто вызвал полицию лучше бы вообще переехать в другую гостиницу, так как им могут за это жестоко отомстить.  Короче, Лео счастлив, что ему удалось уехать из Риги живым и невредимым, но он все равно до сих пор в шоке, рвёт и мечет, потому что это были все его деньги, заработанные в этом турне. Ну, так я вам не помешаю?

- Нет, конечно, - сказал Леша. - Ты как раз вовремя. Мы тут киргуду собираемся.

- Киргуду? - поднял брови Киссер. - Бл.дь, муха, таракан, Наташа знаю, киргуду нет, что это такое?

- Ну, как бы тебе объяснить. Португальского мы не знаем, на английский и немецкий в полной мере перевести тоже не получится, надо смотреть наше кино. Хотя...

Сидоров немного подумал, затем достал бутылку водки. Глядя на блёклую полиграфию этикетки, было страшно только подумать, что там внутри. Хорошо, если эта бутылка просто завалялась (господи, какая крамола!) на складе, плохо, если она была изготовлена в каком-то подвале только недавно. Леша ткнул пальцем в едва читаемое, словно ослепшее от собственного содержания, слово «водка» и  обратился к Андреасу.

- Читай, киргуду русская!
Киссер старательно повторил: «Киргуду русскайя».

Леша сорвал зубами "бескозырку", расплескал водку по стаканам.

- Пей!
Киссер, глядя на нас, послушно выпил.
- Зае.ись? - спросил Леша, глядя ему в глаза.
- Zaebis, - ответил Киссер. Значение этого слова ему было хорошо известно.
- Продолжим, - сказал Сидоров и достал бутылку пива.
- Читай, - снова обратился он к Киссеру, - и ткнул пальцем в ещё более короткое слово «пиво». Киргуду «Жигулевское».
- Киргуду жийгульовское, - повторил Киссер.
- Пей, - сказал Сидоров, протягивая ему бутылку.
Киссер сделал большой продолжительный глоток.
- Зае.сь? - спросил Сидоров.
- Zaebis, - ответил Киссер.
- Ну, вот, а ты всё Петр Ильич, первый концерт, первый концерт!

12 мая мы были в Москве. И всё было как обычно. Только на этот раз пострадала не гостиница в Риге, где была разбита мебель и стены, а его Величество «Дворец Спорта в Лужниках». Но это судьба всех больших концертных площадок. И с этим ничего не поделаешь. Эту бы энергию, да в мирное русло! «Сепультура» вылетела в Лондон, чтобы продолжить своё эпохальное турне в поддержку нового альбома Arise, включившее в себя 220 концертов в 39 странах.

Некоторое время после турне мне снились кошмары и восставшие из могил мертвецы. Еще бы: в переводе с португальского sepultura - это могила, а «Аrise» - название нового диска бразильцев, не что иное, как «возникновение» тех самых из этой самой. В голове крутились названия песен: «Мёртвые эмбриональные клетки», «Отчаянный крик», «Убийство», «Изменённое сознание», «Заражённый голос», «Оргазматрон»... и всякий «лирический» бред из них: «я не просил, чтобы мне дали жизнь», «жертвенность - это удовольствие, когда жизнь заканчивается болью», «уничтожение человечества, под бледно-серым небом, мы восстанем»... Я кричал во сне и просыпался в холодном поту.

В один из дней я решил выйти на теннисный корт. Я не был готов ко встречи с мячами, поэтому бегал не за ними, а от них. Мне казалось, что в меня летят банки и бутылки. Я вернулся домой, стал разбирать книги и наткнулся на Дейла Карнеги «Как завоёвывать друзей и оказывать влияние на людей». У Сидорова было короче.

 

-