Заповедный лес Глава 9 Кхашхаш

Глава 9

КХАШХАШ

1.

 Дорога вилась нескончаемой лентой, то сужаясь до еле заметной тропки среди непроходимых лесов, топких болот и каменистых предгорий, то превращаясь в забитую крестьянскими телегами, отрядами конных и пеших воинов, купеческими караванами бурлящую жизнью полноводную людскую реку. Путь выбирал болтавшийся мешком поперек седла Бруно. Вечерами, сидя у яркого костра или в углу трактирной комнатушки, колдун почем свет клял Красомира. Еще бы! День ото дня висеть вниз головой, вдыхая лошадиный пот и зловоние сыпавшихся в дорожную грязь конских катышек, набивать синяки на боках, пытаясь унять онемение в стянутых руках и ногах, перебарывать голод и ждать часа, когда пленнику наконец-то будет предоставлена возможность облегчить телесные страдания (волшебники ведь тоже люди) – такое мог вынести далеко не каждый. Маг терпел, копил ненависть и ждал своего часа, не теряя надежды улизнуть при любом удобном случае.
 – Чего мучаешься? – уговаривал он с тоской вглядывавшегося в безбрежные дали всадника. – Развяжи руки, я доставлю нас в Эзгирапур еще до того, как ты успеешь вдохнуть и выдохнуть. Вместо того, чтобы заставлять ждать себя полгода, вернешься к жене и сыну уже через пару дней.
 – Лучше полгода, чем очутиться там, откуда вообще не будет возврата.
 – Не веришь? Слово волшебника!
 – Пускай твоему слову верят другие простаки.
 – Ах ты тупой сын упрямого барана и глупой овцы! Ублюдок безродный! Чтоб тебе никогда не вернуться! Чтоб не увидеть ни земли, ни леса твоего Заповедного, ни уродины...
 Тычок кулака на время утихомиривал поросячий визг, и тогда к кровоточащему сердцу волнами грусти вплотную подступали унылые окрестности. Заснеженные поля постепенно сменились озерами чавкающей грязи, уступившей шелесту степных трав, незаметно сошедших на нет в предчувствии знойного дыхания великой пустыни.
 
* * *

 Восточные базары утомляли многоголосым хаосом снующей во все стороны провонявшей липким потом, лживостью и коварством толпы. Здесь галдели языками тысяч стран, надували и обманывали, продавали и покупали, и, казалось, не существовало в мире того, что нельзя было бы получить за деньги в этом сонмище греха и пороков.
 Золотые, набитые в тугие кошели от щедрот аллеманского короля, подходили к концу; тем более, что широкая душа выросшего в глуши Заповедного леса Красомира, не ведая настоящей цены желтых кругляшков, тратила баснословные суммы там, где за счастье приняли бы и сотую долю уплаченного. В результате за спиной нашего героя оставались разинутые от удивления рты, полыхавшие неожиданным счастьем глаза и персты, выразительно крутившие у висков их обалделых хозяев. Правда, нередко к ним присоединялся ядовитый шепот Бруно на счет "обводимых вокруг пальца деревенских дурачков", но, привыкнув к его шипению, Красомир попросту пропускал эти замечания мимо ушей.
 Однако все сказанное мигом всплыло в памяти, когда последняя монета исчезла в жирной ладони чайханщика в уплату за постой и сытный ужин.
 – Ну, и что теперь? – тут же съехидничал Бруно. – На коне по песчаным барханам не проскачешь. Пустыня же ой как велика, а оазисы в ней так редки.
 – О – чего? Какие "озисы"? Что нам с ними делать?
 – Оазисы, дубина неотесанная, – места среди зноя, где скрываются, питая благодатную землю, дарующие жизнь колодцы прохладной воды.
 Последние слова колдун произнес гнусавым голосом, оттого что Красомир потянул незадачливого мага за излишне вздернутый нос.
 – Лучше скажи, чего делать, коли по воле соскучился!
 – Самое простое – купить верблюда, а надежнее – парочку, только где ты теперь денег-то возьмешь, придурок болотный?! Ой-е-е-ей! Отпусти! Отпусти нос! Ты его совсем в лепешку превратил! – заизвивался Бруно.
 – Что такое верблюд?
 – Зверь. То же, что и лошадь, но с двумя горбами.
 – А-а-а-а! Видел таких. Ладно, продам коня, куплю верблюда.
 – Как же, продашь! Это с твоими-то талантами! – захихикал Черный Колдун.
 В ответ лишь хлопнула входная дверь. Оставшись один, сухопарый старик тут же приподнялся и завертел головой в поисках острого угла, о который можно было бы попытаться перетереть стягивавшие руки и ноги веревки. Увы! Глиняные стены, чурбан вместо стола да соломенный тюфяк на полу не заслуживали сколько-нибудь серьезного внимания. Чтобы не зарычать от досады, Бруно стиснул зубы, мысленно призывая на голову Красомира самые изощренные проклятия; но, поскольку на помощь зализывавшего рану волшебного меча Повелителя в ближайшее время рассчитывать не приходилось, колдун снова приготовился ловить удобный момент.
 Потянулись часы томительного ожидания. Русая борода северянина мелькала то здесь, то там, пальцы крепких рук неутомимо жестикулировали, стараясь заключить сделку повыгоднее, язык трудился, нещадно коверкая незнакомые слова, и в результате довольный собой Красомир горделиво бросил в подол полосатого халата торговца двугорбыми созданиями ту-
 го набитый кошелек, растопырив для выразительности ладонь:
 – Два, понимаешь, два вер-блю-да!
 Два не из сострадания к злокозненному магу, а из жалости к несчастному животному, чья шея выглядела слишком хрупкой, чтобы тащить на себе хоть и сухое, но тяжелое тело Бруно.
 Неуклюжие огуречного вида пальцы ловко распустили завязки, предоставив лучам предзакатного солнца поиграть золотом на желтых гранях, попробовали монеты на зуб, затем потерли их, после чего глаза доверчивого простака чуть не вылезли на лоб: драгоценный металл в считанные мгновения обернулся простой медью. Сделка не состоялась; когда же осмеянный Красомир наконец убедился в том, что ни коня, ни жуликоватого покупателя ему отыскать не удастся, небо посерело от сгустившихся сумерек.
 Бросив чайханщику пару медяков горе-купец уселся в углу с кувшином кислого вина, совершенно позабыв о стянутом веревками колдуне. Вино хоть и не отличалось ароматом, однако в голову било крепко, а гул голосов да удушливая смесь пота и кухонного дыма довершили дело. Вскоре Красомир позабыл об обмане, окружающие люди стали казаться добрыми честными старыми знакомыми, настроение поднялось настолько, что срезанный в довершение всем бедам дня кошелек с наторгованным фальшивым золотом уже не мог ничего изменить.
 Опорожнив кувшин, наш герой поднялся с лавки, собираясь навестить покинутого Бруно, но его внимание привлек шум в углу. Шестерка дюжих молодцов с гвалтом обступила неповоротливого толстощекого пожилого купца и его молоденькую спутницу.
 – Эй, сосуд прокисшей ослиной мочи! Зачем тебе такая красавица?!
 – Что будешь делать с ней, бурдюк жира? Навалишься сверху, раздавишь, а ляжешь снизу, она соскользнет с твоего пуза!
 – Он сядет на лавку, Ибрагим!
 – Тогда, Максуд, девочке придется клещами вытягивать его овечий хвостик из-под обвисшего брюха! Ха-ха-ха-ха!
 Сальная шутка вызвала громкий гогот и постукивание ладоней по ляжкам. Но здоровяки тут же от слов перешли к делу. Трое парней оттеснили толстяка в угол, в зародыше подавив готовый сорваться с дрожащих губ возглас негодования, двое других придавили плечи и руки девушки к столу, а одноглазый Максуд, задрав до шеи подол дорогого платья, приготовился стянуть парчовые шальвары.
 Напрасно затравлено озирался купец, тщетно молила о помощи извивавшаяся жертва – отовсюду неслись лишь пьяные выкрики одобрения да бесконечные советы зрителей, жаждавших насладиться чужими мучениями. Взгляд Красомира скользнул по полуобнаженным прелестям девчушки: ее охрипший голос едва слышался из складок завернутой на голову одежды, стройное тело, вспотевшее каплями страха, дрожало натянутой струной, а над всем этим нежными воробышками порхали маленькие изящные грудки. Вот они-то и вывели росича из хмельного дурмана.
 Стальная ладонь с хрустом сдавила плечо взвизгнувшего от боли лысого Ибрагима. Его пальцы еще тянулись к кинжалу, а голова безжизненно мотнулась назад на сломанной шее. Без разворота кряжистый гигант сгреб второго насильника, легко послав грязное худое тело в глиняную стену и пробив в ней неровную дыру. Бородатый здоровяк попытался навалиться со спины, схватив мощные плечи нечаянного защитника в цепкий замок. Тем временем горбоносый Максуд и двое его дружков успели вытащить короткие кривые сабли. Красомир крутанулся, подставляя под сверкнувшие клинки висящего на шее врага. Брызнула кровь, в душном воздухе повис предсмертный крик, плечи ощутили свободу.
 Для волшебного меча в тесной чайхане было слишком мало места, поэтому пришлось обнажить заветный подарок Вырицы. Под звон металла веером разлетелись жгучие искры.
 Оставшаяся после внезапного натиска в живых троица очень быстро доказала, что умеет не только насиловать. Несущие смерть кривые лезвия мелькали подобно маленьким молниям. Сначала обагрился кровью рукав рубахи, затем от угла левого глаза через всю щеку пролегла глубокая царапина. Еще несколько раз выручил пододетый эльфийский костюм: холщовая ткань на груди разошлась от метких выпадов, но тело осталось невредимым.
 – Бейте по голове и рукам! У него под одеждой кольчуга! – заорал догадливый Максуд. – Ахмад, ты справа, Зардар слева, я в лоб!
 Может быть, этот приказ стал их единственной ошибкой, может, на то была воля богов, кто знает, однако Красомир не стал дожидаться боя на три стороны. Нагнув голову, он ринулся вперед, одновременно перехватывая кисть Максуда и вонзая ему в горло заветный клинок, после чего перепрыгнул через поваленную скамью, чтобы встретить удар сабли. Двое не трое; сражаться стало легче, тем более, что умение Зардара и его приятеля явно уступало убитому Максуду. Но тут вдруг Ахмад подкатился под ноги росичу, надеясь подрезать икры. Ему не хватило самой малости – везения: удар пришелся по ножнам Меча Четырех Ветров, а следом взмах заветного клинка отделил голову от тела неудачника.
 Одинокий Зардар замер на мгновение, очевидно, решая, продолжать ли бой или спасаться бегством. Этого времени Красомиру вполне достало убрать кинжал, подхватить лавку и по-крестьянски увесисто проломить голову последнему противнику.
 Среди воцарившегося в чайхане молчания слышны были только жалкие всхлипывания девушки да пыхтение опозоренного толстяка. Затем прокатилась легкая волна шепота, переросшая в потоки радостных возгласов, поздравлений и похлопываний по плечу – толпа всегда готова рукоплескать сильнейшему. Последним к победителю протиснулся подталкиваемый со всех сторон купец:
 – Герой! Ты не только уничтожил шестерых бандитов, не только защитил от поругания невинность моей новой наложницы, но и отстоял мою честь! Торговец Гассан умеет быть благодарным. Проси!
 – Два! – Красомир растопырил пальцы: – Два верблюда! Понял!
 Чайхана разочарованно загудела, а обрадованный невиданной скромностью купец согласно закивал головой.
 Проблема пересечения великой пустыни была решена, и никто, не обратил внимания на выскользнувшего из двери горбатого карлика.

2.

 Испепеляющее дыхание безбрежного моря песка переносили с трудом даже коренные жители пустыни – кочевники-берберы, чьи редкие поселения встречались вблизи оазисов. К последним путников безошибочно выводило колдовское чутье Бруно. Их встречали довольно приветливо, ведь давно замечено, чем больше у людей трудностей, тем меньше они склонны решать их за чужой счет, но наоборот готовы поделиться последним с тем, кто пребывает в нужде. Кусок лепешки и глоток кислого верблюжьего молока находился всегда и причем бесплатно, так что Красомиру не было нужды развязывать тесемки прибавленного Гассаном кошелька, к слову сказать, содержавшего не золото, а всего лишь серебро вперемешку с медяками. Но и на том спасибо.
 Опаленные дни, выбеливая волосы, темня кожу, иссушая плоть, как братья походили один на другой. Знойное уныние изредка нарушали с шорохом выскальзывавшие из-под копыт юркие тела змей да неуклюже перебиравшие лапами смешные черепахи. Однако в середине третьего дня пути они наткнулись на вычерченный в песке большой круг, который не смогли стереть дующие ветры и в центре которого дотлевали, превращаясь в пыль, останки какого-то неведомого существа. Кусочки высохшей кожи и белевшие кости свидетельствовали о том, что останки эти явно не относились к человеческим.
 – Кто бы ты ни был, но смерть твоя была мученической, – вздохнул Красомир. – Однако, что помешало тебе бежать из этого странного круга.
 – Круг власти не выпускает заключенных в него демонов, – охотно пояснил Черный Колдун. Бруно изрядно надоело молчаливое странствие, и он с радостью бросился поддерживать беседу, однако росич лишь угрюмо покосился в сторону пленника, ударив пятками по верблюжьим бокам.
 – Тьфу! – влажная капля слюны мгновенно испарилась в воздухе, так и не долетев до раскаленного песка.
 До вечера путники обнаружили еще пять подобных колец с заключенными в них уродливыми фигурами, похожими на почерневшие мумии. Каждый следующий круг содержал в себе более сохранившуюся плоть, и вскоре Красомир уже мог составить полное представление о тех, кого подвергли столь ужасной казни. Длинные узкие тела с человеческими руками, пальцы которых завершали острые когти, собачьи лапы, длинный хвост, большие кожистые крылья, вытянутое лицо с огромным носом, венчавшим полную острых клыков пасть.
 – Суккубы, – бросил в пустоту Бруно. – Вампиры пустыни.
 
* * *
 
 Проведя ночь у очередного колодца, они тронулись в путь, но, отъехав на сотню саженей, встретили седьмой могильник. Этот мертвец выглядел получше прежних, то ли потому, что попал в заточение позднее собратьев, то ли вследствие близкого дыхания водного источника, продлившего кончину узника.
 Верблюды шествовали мимо, когда Красомиру почудилось едва заметное шевеление кожи на груди монстра. Воин спешился. Пролетело несколько томительных минут ожидания, пока по телу суккуба снова не пробежала легкая рябь.
 – Живой! – на ходу откупоривая флягу с водой, движимый состраданием росич собрался переступить черту на песке.
 – Стой! Он убьет тебя! – заорал Бруно. От страха остаться в одиночестве со связанными за спиной руками и стянутыми под брюхом верблюда ногами и тем самым невольно последовать участи пустынных вампиров Черный Колдун даже позабыл о волшебном мече, чей клинок служил своему хозяину надежной защитой от любой нечисти.
 Правда, Красомир и не подумал обнажать оружие; слишком тщедушным казался умирающий полувысохший скелет. Однако стоило человеку войти в заколдованный круг, как, собрав остатки сил, существо метнулось вперед в надежде вонзить клыки в пульсировавшую на шее жилу. Пришлось приложить не в меру ретивого "покойника". Стальной кулак отшвырнул чудовище назад, причем несчастный спиной врезался в границу круга, что моментально вызвало вспышку огня и нечеловеческий вой. Опаленный суккуб выполз на середину и затих.
 – Пить! Пи-и-ить! – прошептали его сухие губы.
 – Пей, но не балуй, – склонился к поверженному наш герой.
 – А-ах! – только и смог пискнуть вампир. Первая же случайная капля выжгла на теле монстра дыру, оказав действие не хуже магического кольца. Вода, как и пламя, грозили умирающему гибелью.
 – Кро-о-ви! Дай крови! – заскулил монстр.
 Чего не сделает доброе сердце?! Красомир достал заветный клинок и, сделав насечку на левой ладони, позволил суккубу слизнуть несколько капель теплой солоноватой влаги. Результат превзошел все ожидания. На глазах погибавший пленник из скрюченного стручка превратился в такое свирепое создание, что его спаситель невольно положил руку на волшебное оружие.
 – Не бойся! Ты вернул меня к жизни! Отныне я твой слуга, а суккубы умеют быть благодарными.
 – Да я как-то и не боюсь. Просто один друг перед расставанием умолял меня быть поосторожнее, вот я и выполняю его наказ.
 – Все равно спасибо, – вампир протянул когтистую длань: – Кхашхаш. Это мое имя.
 – Красомир, – скрепляя рукопожатие, произнес росич.
 – А теперь помоги мне выйти из этого плена.
 – Что я должен сделать?
 – Всего лишь разомкни круг. Сотри его часть ногой или рукой; для человека колдовское кольцо абсолютно безопасно.
 – Хорошо, но сначала расскажи, кто и за какие преступления заточил тебя и твоих собратьев в песчаную темницу?
 – Долгая история. В двух словах ее не передать. Сколько ты видел кругов?
 – С твоим – семь.
 – И что с остальными?
 – К сожалению, они умерли задолго до моего появления. Ветер почти разметал их останки.
 В углу полуприкрытых глаз вампира блеснули слезы.
 – Все мои братья! Они погибли, и теперь из огромного, когда-то могущественного племени на свете остался лишь один вампир пустыни. Он перед тобой. Слушай! Несколько лет назад Повелитель Зла задумал подчинить племена здешней нечистой силы своей воле, чтобы поработить людей. Тысячи лет мы жили свободными; случалось ссорились, сражались между собой, но не ущемляли прав каждого поступать так, как ему хотелось, ибо понимали, что живущая душа может быть только свободной, вынужденная подчиняться, она лишь влачит жалкое существование. И мы ответили отказом. Тогда король подземного мира выставил против нас свои неисчислимые рати. Многие погибли, остальные покорно склонили спины. Племя суккубов избежало всеобщей участи; наши крылья унесли нас в глубь пустыни, в такое пекло, что жар глубин мироздания не всегда мог сравниться с лучами полуденного светила. Мы затаились в горах посреди великой пустыни и посчитали себя спасенными. Однако Повелитель послал против нас своего Черного Колдуна. Коварный маг обманом расправился с несговорчивыми: прикинувшись гонимым, он подбивал племя на восстание против Зла и, пообещав влить в суккубов необычайные силы, усыпил всех, после чего перебил, поочередно пронзая сердца серебряными иглами. Общей участи избежали лишь я и мои братья; в ту ночь мы несли охрану на краю пустыни. Вернувшись, мы обнаружили гигантское кладбище вампиров. Предатель исчез, но, не желая оставлять работу незавершенной, вскоре вернулся во всеоружии. Что мы могли всемером?! Он отлавливал братьев по одному, заточая их в магические кольца. Я оказался последним, и мне немного повезло: близлежащий колодец навещали змеи, ящерицы и черепахи; их крови мне хватило, чтобы продержаться все эти долгие два года.
 – Два года! – воскликнул Красомир.
 – Увы – это правда! Палящий зной иссушил мою кожу и выжег глаза. Я ослеп, но не потерял ненависти и желания отомстить врагу. Пусть Кхашхаш теперь передвигается на слух и на ощупь, но он найдет Черного Колдуна и тогда... – сухие кулаки сжались с неистовой силой.
 Росич обернулся в сторону Бруно. Маг съежился на верблюжьей спине, стараясь сделаться незаметным, и застыл в полном молчании.
 – Подожди, друг, – Красомир подошел вплотную к пленнику, прошептав:
 – Однако ты и здесь нашкодил изрядно. Что ж, до Эзгирапура и возвращения домой я промолчу, хотя это и будет стоить мне больших усилий, намного больших, чем подавлять постоянное желание раскроить тебе башку, а после... Но хорошо хоть, отныне из страха быть узнанным по голосу ты перестанешь источать яд своей вонючей пастью!
 Резким взмахом ноги росич растер песок, взрывая магические оковы.
 – Выходи! Ты свободен!

3.

 Присутствие Кхашхаша изрядно скрасило однообразие последующих дней. Демон оказался довольно разговорчивым спутником. Смешно ковыляя по раскаленному песку, слепец семенил рядом с верблюдом Красомира. Тощая долговязая фигура издалека выглядела хрупким стебельком с крупной головой на тонкой шее, причем стоя пустынный вампир как раз доставал макушкой до уха восседавшего между горбов освободителя; но, когда с заходом солнца расправленные крылья поднимали гигантскую летучую мышь в воздух на поиски добычи, человеческое сердце холодело от созерцания мощи нечистой силы. Куда и зачем летал Кхашхаш наш герой по существовавшему между ними негласному договору не интересовался, однако вполне мог предполагать, что эти ночные исчезновения носили далеко небезобидный характер. В остальное же время демон оставался приветливым, добрым и участливым.
 Уже к первому вечеру совместного путешествия вампир знал историю Красомира во всех подробностях, это при том, что обычно неразговорчивый росич в иной день ронял не больше десятка слов. Так холодная глыба льда вдруг уступает умелому нажиму ласкового тепла, поддаваясь минутной слабости и заставляя разглядеть под с виду неприступной броней легко ранимую, нежную душу.
 Выслушав невольную исповедь, Кхашхаш задумчиво уронил:
 – Противник у нас один – значит и дорога одна. К тому же ты спас мне жизнь; и потом, тебе не справиться в одиночку: Эзгирапур хоть и покинут духами, но далеко не пустынен, потому и не разграблен до сих пор; да и вообще, сын далекой страны, ты мне просто нравишься.
 По поводу Бруно слепец задал лишь два вопроса:
 – Отчего твой пленник все время шепчет? Кажется, он старается скрыть свой настоящий голос.
 – Только кажется. Это он с испуга повредился.
 Второй вопрос заставил Черного Колдуна съежиться в седле.
 – И как только у тебя хватает силы не расправиться со своим обидчиком? Эх, попадись мне тот подлый чародей, что сгубил мой род... – недвусмысленно оскалив клыки, размечтался демон.
 Напротив, о себе Кхашхаш говорил много и с удовольствием. Вскоре Красомир знал все возможное и об исчезнувшем племени пустынных вампиров, и о нравах и обычаях обитателей жарких стран, и о сокровищах таинственного Эзгирапура, куда собеседник наведывался не один раз, и о грозных стражах заброшенного города. Последнее всего более заинтересовало нашего героя.
 – Думаешь, ты первый решил навестить древние сокровища? – разглагольствовал суккуб: – Отнюдь. Конечно, цели у других были не столь благородными, однако конец они находили общий. Воры приходили и поодиночке, и целыми бандами, а однажды обнищавший султан Сидхартья в надежде разбогатеть привел с собой тысячную армию одетых в броню воинов: бедняга спасся один, да и то повредившись в уме настолько, что до конца своих дней мог лишь мычать да гадить под себя. С течением лет смельчаков поубавилось, а подступы к Эзгирапуру поглотили неумолимо надвигавшиеся джунгли.
 – Джу-что?
 – Джунгли. Это леса такие, непроходимые. Кто в них только не шастает: змеи в ногу толщиной, саблезубые кошки ростом с быка, слоны – башни на четырех колоннах с носом-веревкой и ушами-лопухами; а еще там есть цветы, убивающие запахом и пожирающие неосторожного путника, и...
 – Ну, ты, прости, и врать-то горазд!
 – Ха, – нисколько не обиделся демон: – Попадешь – сам увидишь. Но страшнее и опаснее всех – сторожа дня и ночи: пуши и ноархьи. Во власти первых город пребывает днем. Большие чудища, поросшие густой рыжей шерстью, чем-то напоминают вас, людей, во всяком случае, в спокойном состоянии они неуклюже топают на коротких задних лапах; но стоит разозлить пуша, как в дело идут длинные передние конечности, ловко управляющиеся с любым оружием от дубины до меча и помогающие своим хозяевам порхать с дерева на дерево не хуже птиц. Дневные стражи глупы и любопытны без меры. Природа наделила пушей непробиваемой шкурой, острыми клыками и длинными когтями. Еще, их очень и очень много, и... у них вкусная кровь. Я пробовал ее не раз. Однако есть и другие любители отведать лакомой плоти. Хитрые и коварные ноархьи выползают из нор под развалинами после захода солнца; яркий свет губителен для исчадий зла. Едва багровый диск начинает клониться к закату, пуши в поисках спасения взбираются на ветки деревьев, по которым грузные ноархьи лазить не могут. Зато последние отбирают группу из десяти-двенадцати наиболее сильных острозубых тварей, что поочередно грызут подножие одной из пальм, пока увешанный гроздьями рыжих тел ствол, не рухнет на землю. Вот тут-то вся свора дружно принимается за свое кровавое пиршество. Ночных убийц не больше сотни, но стоят они сотен тысяч: вместо кожи чешуйчатая броня, четыре мощные лапы, способные разодрать на ошметки даже слона, гибкий смертоносный хвост, а о длинных челюстях лучше вообще не вспоминать.
 – Ах, если бы не эти мелкие неприятности, Эзгирапуром можно было бы любоваться без конца! Даже руины его красивы настолько, что невольно притягивают взоры: черный мрамор и жадеит, белый мрамор и яшма, золото, серебро, сверкающие прямо из гранитного покрытия улиц драгоценные камни, витые стройные колонны, изогнутые арки, покрытые узорами стены домов и всюду обломки дивных монументов, статуй, статуэток.
 – Ты говоришь так, будто знаешь город лучше своих пяти пальцев. Может тебе ведомо и то место, где покоится амулет возврата, если, конечно, он вообще существует? – Красомир исподлобья бросил взгляд в сторону мерно покачивавшейся на верблюжьей спине мрачной сухой фигуры Бруно.
 – Увы, мой спаситель, увы!
 
* * *

 На девятый день впереди замаячила цепочка далеких гор.
 – Еще ночевка, и выйдем к людям. Там большой торговый город Армузд. К северо-востоку от него, за полосой рисовых полей, начинаются джунгли, своим влажным дыханием окутавшие цель твоего пути.
 – Жаль расставаться; за твоими рассказами время летит совсем незаметно.
 – Зачем расставаться? Разве я надоел тебе?! А ведь мне так хотелось проводить тебя до самого Эзгирапура!
 – Что ты, что ты! – Красомир положил руку на плечо огорченного демона. – Однако, как же ты покажешься среди обитателей Армузда?!
 – Хо! Пара пустяков!
 Кхашхаш пошевелил губами и вдруг прямо на глазах начал уменьшаться, сначала до размера взрослого человека, затем до роста грудного младенца и наконец вовсе до величины маленькой мыши.
 – Возьми за пазуху, – долетел снизу еле различимый голосок.
 Удивленный росич поднял суккуба, отряхнул песок, собираясь спрятать крохотное создание:
 – Что ж ты мучался да по раскаленной пустыне рядом вышагивал?
 – Во-первых, кто сказал, что мучался – наоборот, приятно было поразмять кости после стольких месяцев вынужденного безделья, а, во-вторых...
 Однако, что было бы "во-вторых" Красомиру выслушать не довелось. С диким свистом и улюлюканьем из-за ближайшего бархана вылетело две дюжины всадников на лошадях и верблюдах. Обнаженные сабли, нацеленные пики, свистящие стрелы не оставляли сомнений в их намерениях. Выхватив волшебный меч, наш герой спешился, готовясь принять бой. За спиной взревело раненое животное: изогнутую шею пробила пущенная стрела, и верблюд медленно опустился на колени, заваливаясь на бок.
 – Ай-я-яй! – взвизгнул Бруно; если смертоносные жала не затрагивали обладателя Меча Четырех Ветров, ударяясь о невидимую преграду, то первый же наконечник, пущенный в Черного Колдуна, оторвал тому мочку левого уха и разорвал щеку. Надо было срочно спасать пленника (его смерть могла положить конец надеждам разыскать амулет), но как спрятаться на ровном месте от толпы разъяренных разбойников?!
 – Кр-р-ровь! Ах, как здорово! Пусти меня скорее! – пропищал Кхашхаш.
 До сближения оставалось не больше двадцати саженей, и Красомир уже мог различить оскалившиеся в довольных ухмылках бородатые рожи, когда хлопнули, разворачиваясь, кожистые крылья – за плечами воина выросла сама смерть. Легко оттолкнувшись, вампир ринулся в бой. Стальные когти вырвали из седла главаря шайки, выпуская на песок комок окровавленной плоти, а тем временем размах гигантских крыльев опрокинул еще с десяток нападавших. Осадив бег скакунов, лучники выстрелили в воздух. Тщетно. Железо не причинило Кхашхашу никакого вреда, а развернувшийся демон уже рвал новую жертву, добивая хвостом следующую. Красомир тоже не терял времени. Не давая, сброшенным бандитам придти в себя, он рубил направо и налево, рассекая тела на безжизненные половинки.
 В ослеплении битвы они совершенно забыли об осторожности. Первым поплатился человек. Если владельцу волшебного клинка нельзя было повредить оружием, то для рук противника он, к сожалению, оставался вполне уязвим. Стальной захват могучих объятий сзади поднял его вверх и швырнул об землю. Песок мягко принял росича, но Меч Четырех Ветров от неожиданности отлетел далеко в сторону. Огромная туша навалилась на Красомира, чьи-то цепкие пальцы сдавили горло, перед глазами поплыли огненные круги. Попытка дотянуться до заветного клинка на поясе оказалась безуспешной. Вывернуться из-под нападавшего тоже не удалось: мягкий песок скользил под ногами, не давая точки опоры. Он почти потерял сознание, как вдруг ощутил небывалую легкость. Подоспевший на помощь Кхашхаш снес толстому разбойнику бритую голову и тут же припал к взметнувшемуся фонтану крови. Слепой демон посчитал битву завершенной, так как не улавливал более никаких звуков, кроме ржания испуганных лошадей и истошного верблюжьего рева. Он просчитался. Тяжеленная булава обрушилась на затылок опьяневшего суккуба. Вампир рухнул без звука. Теперь уже опомнившемуся Красомиру снова пришлось спасать незадачливого Кхашхаша. Метко пущенный заветный клинок вошел в прямо сердце бандита.
 Росич огляделся по сторонам: постепенно успокаивающиеся животные, два десятка остывающих трупов, копошащийся под павшим верблюдом Бруно и неподвижно лежащая долговязая фигура демона. Он осторожно перевернул суккуба. Веки слепца едва заметно подрагивали.
 – Жив! – облегченно вздохнув, Красомир провел смоченными кровью врагов пальцами по губам вампира. Ноздри огромного носа раздулись от удовольствия:
 – Ты спасаешь меня во второй раз, человек.
 – Но и ты не остался в долгу, демон.
 – И все же...
 – Дорога длинная, будет время – сочтемся.
 Увлеченные они не заметили, как из-под изувеченного главаря высунулась рука горбатого карлика: маленький кинжал прочертил воздух, упал подле связанных рук Бруно и тут же исчез в складках черного балахона, сопровождаясь змеиным шипением горбуна:
 – Ты убил всех моих братьев, чужестранец. Эль-Хаким отомстит за их смерть!

4.
 
 За время странствий по жарким пескам кожа Красомира почернела, сделав его похожим на южан, но прямой нос, голубые глаза, а, самое главное, выцветшая светлая борода над пестрым халатом и длинные пряди русых волос под белым тюрбаном привлекали любопытные взгляды жителей Армузда. Еще больше немых вопросов вызывала сухопарая фигура связанного колдуна. Дело в том, что в стране ариев темную одежду носили лишь почитаемые святыми бродячие юродивые – дервиши. Угрюмые лица и глухой ропот проводили росича и его спутника до дверей постоялого двора.
 Уединившись в прохладе комнаты, куда хозяин принес еду и вино, Красомир вытащил из-за пазухи суккуба.
 – Последний раз спим по-людски, завтра двинемся в твои джунгли. Там снова во весь рост зашагаешь.
 – Ну, уж нет, как раз тогда я и буду сидеть в твоей рубахе.
 – Это почему?
 – Да потому, что в тех зарослях и человеку будет тяжко развернуться, а уж мне и подавно!
 Вернувший свой рост вампир ловко растянулся на полу.
 – Вижу, ты с каждым днем все меньше промашек делаешь: то ли привыкаешь к слепоте своей, то ли зрение потихоньку возвращаешь, – заметил наш герой.
 – Второе вернее, мой друг, – согласно покивал головой демон. – Свобода, хорошая еда, приятное общество, что еще нужно болящему, чтобы выздороветь!
 – Ага! А я все думал, как это ты незрячий так лихо в бою врагов находил.
 – Да, еще вчера лишь силуэты темные различал, но и того достало; зато ныне уже кое-какие черты могу определить, и скажу без утайки, – Кхашхаш наклонился к уху собеседника: – Не нравится мне твой спутник, уж больно здорово он моего врага напоминает!
 – Все бывает! Мир тесен, – пожал плечами Красомир. – Однако, гляди, раньше времени его не трожь: вдруг обманул-то чернокнижник со своим амулетом возвратным!
 – Не сомневайся! – клыкастая пасть растянулась в недоброй усмешке.
 После сытного ужина росич уснул сразу, а пустынный вампир еще долго наблюдал из-под полуприкрытых век за ровно вздымавшейся тощей бородкой Черного Колдуна, но это-то равномерное движение и усыпило суккуба. Бруно же ждал недолго; страх разоблачения и возможной скорой гибели (в терпение демона он нисколько не верил) подстегивал пленника. Ладони нащупали спрятаное острие, приладили кое-как между негнущихся пальцев; спутанные запястья потерлись веревками о грань кинжала раз, другой, третий; еле слышно лопнула перепиленная бечева, и уже через мгновение пленник с трудом разлепил затекшие руки. Онемевшие конечности плохо слушались хозяина. Потребовалось не меньше получаса, чтобы заставить суставы выполнить простейшие движения, пригодные для сотворения волшбы.
 Еще немного, и конец обоим спящим врагам – Повелитель останется доволен, а, главное, будет отомщен отрубленный мизинец. Воспоминание о последнем заставило Бруно заскрежетать зубами от ненависти. Колдун вытянул вперед тощие длани, шепча заклинание, и замер от неожиданности – за дверью комнаты послышался скрип шагов, звякнула сталь, прозвучали гортанные выкрики:
 – Убейте неверного! Он посмел пленить святого человека! Он поднял руку на дервиша! Смерть нечестивцу!
 Веки Кхашхаша дрогнули и открылись. В темноте вампир видел много лучше, чем на солнечном свету, и первое, что ему бросилось в глаза – это творящие колдовство руки ненавистного чародея. Ловкость с виду неуклюжего создания превзошла все мыслимые возможности: отринувший мысли о мести Бруно, заменив заговор уничтожения на заклятие исчезновения, уже растворялся в воздухе, когда клыки демона сошлись на его вытянутой кисти.
 – А-а-а-а-а!!! – протяжный вопль повис в пустоте, выдернув Красомира из объятий сна.
 – Что?! Что происходит?! Где колдун?!!!
 Услышавшие крик отчаяния за дверью с удвоенной силой принялись ломиться в комнату.
 – Некогда объяснять! На-ка вот сбереги, пригодится! Он еще вернется за этим! – Кхашхаш выплюнул кусок окровавленной плоти. На упавшей в заплечную сумку кисти не хватало одного пальца.
 Разглядев в лунном свете кинжал и обрезанные веревки, росич все понял, однако времени на горестные вздохи уже не оставалось – сорванная с петель створка, подняв тучу пыли, рухнула, пропуская первого нападавшего, которым оказался хозяин постоялого двора и которому суккуб мигом снес голову, гранитной скалой заслонив не успевшего опомниться человека.
 – Демон! Это демон! Доставайте серебряные стрелы! – запрыгал позади атакующих маленький горбатый карлик.
 – Прянь-ка! – Красомир оттер сотоварища плечом. Заиграл голубым светом волшебный меч; но, когда со стороны двора в окно, обжигая кожу вампира, влетел серебряный кинжал, Кхашхаш обхватил могучие плечи спасителя когтями и, проломив головой крышу, взмыл в черноту ночного неба.