Неведомое. Глава LXХ IХ

(продолжение.Предыдущая Глава LХХVIII- http://www.proza.ru/2025/01/31/1650)
(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)

      Командир боевой группы Проскурин не стал ждать окончания боя, в результате которого он нисколько не сомневался, и решил тихо удалиться с места сражения. Он разумно рассудил, что договор с бандитами по закладке мин, выполнен полностью и ничто не обязывает его сражаться на их стороне, Дмитрий Зенонович обошел горящий острог стороной и направился к месту высадки разбойной армии атамана Пупырева. Там, как он рассчитывал, остались лодки, а в кустах за песчаной отмелью были закопаны ящики с гремучим студнем.
 
      Устав боевой группы предусматривал максимально серьезное наказание за срыв боевого задания, и анархисту совсем не нравилась перспектива окончить свои дни зарытым где-нибудь в подполе конспиративной дачи, рядом с новой железнодорожной станцией Малаховка, вокруг которой  ушлый купец Шпигель начал строит модный дачный поселок для летнего отдыха столичной богемы.

      Взрывчатку нужно было срочно доставить на выбранный для экса железнодорожный перегон и пустить под откос царский поезд. В прицепленном к составу вагоне, по информации агента боевой группы, внедренного в администрацию железной дороги, перевозилось золото столичного банка для обеспечения грядущей денежной реформы. Будет ли в поезде сам император, точных сведений информатор не дал, но допускал такую вероятность. Было бы чрезвычайно заманчиво убить, так сказать, сразу двух зайцев: физически – царя Александра III, и, фигурально выражаясь, - груз банковского золота, который мог бы основательно обеспечить финансами подготовку революции и грядущее свержение самодержавия.

       Нужно было спешить, так как царский поезд прибывал в Тверь уже послезавтра вечером, и, проходил по нужному перегону примерно в четверть девятого. Приходилось спешить, так времени оставалось совсем немного.

     Ружейные залпы и взрывы бомб донеслись из-за пылающего острога, когда Дмитрий Зенонович успел отойти от хутора почти на версту. Анархист быстро сориентировался на местности, перешел через проселочную дорогу, ведущую к хутору Воронина, и через полчаса вышел на берег Волги с песчаной отмелью, где утром высаживалась армия атамана Пупырева. Вытащенные из воды лодки бандитов действительно стояли на песке вдоль берега, рядом с ними стояла запряженная парой лошадей пустая коляска и копошились вооруженные люди. Его сразу же заметили, и двое в дорожных костюмах запрыгнули в экипаж и направились к нему.

      - Ба! Да это же сам главный минер атамана! – воскликнул фон Лютцов, когда коляска подъехала поближе. Вы из анархистов, кажется, будете сударь? Явились доложить о выполнении задания?

      - Не только, господин дипломат! Полагаю, мне разрешат забрать взрывчатку, согласно нашему с господином Пупыревым уговору?

      - Об этом вы, дорогой мой, будете лично говорить с атаманом. Мне поручено лишь доставить вас в лагерь наших веселых союзников. Прошу вас сесть в экипаж!

      У Проскурина мелькнула шальная мысль воспользоваться оставшимся у него охотничьим ножом и тут же прирезать обоих немцев. Потом завладеть коляской и быстро укатить с этого места. Правда, пустить в ход нож в данной ситуации было бы довольно рискованно. Спутник германского дипломата выглядел физически крепким человеком и смотрел настороженно, готовый среагировать на любое резкое движение. Возможно, он даже вооружен. Дмитрий Зенонович вздохнул и сел в коляску. Будь что будет!

***
      Убитых бандитов закопали прямо на поле, рядом с догорающим хутором. Отец Илларион наскоро провел обряд отпевания над покойниками. К четырем часам пополудни наладили паровую машину на «Ермаке» и еще через час мужики-ополченцы помогли снять пароход с мели. Команду предупредили, что «Ермак» возвращается в Рябиновскую пристань. Погибших ополченцев погрузили на пароход, чтобы похоронить на деревенских кладбищах. Мертвых уложили на корме и накрыли брезентом, а раненых устроили в каютах первого класса, где доктор Глухов устроил некое подобие лазарета. Там же поселились деревенский знахарь Мелентий и сам доктор с Герасимом,,а также батюшка Илларион с молодым Ворониным. Севастьян Воронин и ставшиеся в живых ополченцы, которым было удобно возвращаться домой из Рябиновской, расположились на верхней палубе перед капитанской рубкой. Под рубкой сложили и собранное на поле боя все трофейное оружие. Шестерых пленных бандитов заперли в трюмном отсеке с пиломатериалами.

      Еще до наступления вечера крестьянские возы отправили в обратную дорогу. С ними уехали ополченцы, которым было по пути, Уехал с обозом и механик Зимухин. Десятский Редянов в благодарность за помощь дал ему оседланную лошадь и немного еды в дорогу.  Все остальные погрузились на пароход. Их  намеревались доставить прямым ходом на Рябиновкую пристань. От нее до Тучково было всего часа два пешим ходом.

      Капитан Меркурьев лично поводил Каминского, Селятина, Верещагина и Михеева в отсек, где размещались каюты второго класса.

      - Располагайтесь, господа! – сказал капитан, радушно улыбаясь, и широким жестом распахнул дверь четырехместной каюты. – Правда, комфорт здесь, как видите,  спартанский. Не взыщите!

      - Не беспокойтесь, Платон Исаевич, мы люди не капризные, ко всему привычные. Тем более, в соседней каюте заперты оба наших подопечных. Будут под постоянным присмотром до самой Твери. А там сдадим их в портовое жандармское отделения.

      - Вот и славно, господа! Сейчас стюард приготовит вам койки. Ужин будет, к сожалению, очень поздний. Сами понимаете – треволнения дня несколько выбили команду из привычного ритма. Завтра утром будем уже швартоваться на пристани в порту Твери.

      - Прошу прощения, Платон Исаевич, нельзя ли сначала доставить ополченцев на Рябиноскую пристань? Тут ведь не так далеко.

      - Боюсь, что господину Рубинчику весьма не понравится, когда его «Ермак» будет несколько раз ходить туда-сюда до Рябиновской и обратно. -  сказал капитан. У нас весьма конкретно прописано время разгрузки в порту.  Опоздания и несоблюдение расписания – серьезное нарушение наших обязательств перед, как сейчас говорят, partenaire* , и чревато выплатой внушительной неустойки!

      - Ничего! Лев Моисеевич, я думаю, поймет. После всех злоключений он, надеюсь, не будет предъявлять ни вам, ни нам никаких претензий. Мы же, почитай, уже захваченный анархистами пароход ему вернули. – успокоил его Верещагин. – А на обратном пути остановимся на дебаркадере у села Воздвиженского.

      - Хорошо! Через четверть часа я зайду к вам  уточнить маршрут. А сейчас, извините, мне нужно сделать кое-какие распоряжения. Пароходное хозяйство весьма хлопотное, знаете ли. Думаю, до отплытия плотник сумеет починить люк, взорванный террористами.

      И капитан откланялся.

            Еще до наступления темноты вернулись казачьи разъезды, проверившие все окрестности. Никаких следов остатков армии атамана Пупырева они не  обнаружили. На отмели, где утром высадились разбойники, остались стоять на песке только несколько пустых лодок.

      Верещагин выслушал сообщение сотника, задумчиво поскреб затылок и обратился к журналисту: - Через час отчалим, Владислав Леопольдович. А с казачками, что делать-то прикажете? Лошадок их без сходней погрузить на пароход задачка еще та! А без лошадей казак - и не казак совсем, а  не пойми кто!

      - А что с ними сделаешь, Зосим Петрович? Народ боевой, вольный, дадим денег, из тех, что немцы за лесовика уряднику Громову отвалили. Пусть идут на все четыре стороны!

      - Я с вами останусь, если вы не против, конечно. – поспешно сказал Колояр. – Не успокоюсь, пока не раздавим этих гнид вместе с их хозяином!

      - Мы сами управимся! Езжай с Богом, сотник! – начал, было, уговаривать сотника Верещагин, но Колояр уперся: - Мне бы только до этого Упыря добраться! Жизни не пожалею!

      - Пусть остается, Зосим Петрович! – вмешался Каминский. – Сотник долги отдать хочет, не мешайте ему!

***
      Каюты второго класса на грузовом пароходе были рассчитаны на случайных пассажиров, и представляли собой довольно убогие помещения, предназначенные для приказчиков и работников, сопровождающих грузы. Стены кают были обшиты досками и оклеены старыми рваными обоями. Слышимость в каютах была такая, что звук разрываемой газеты воспринимался соседями так же отчетливо, как и тем, кто сам рвал бумагу. Цыган и Молдован слышали каждое слово из разговоров, которые велись в соседней каюте. Оба подручных атамана Пупырева сразу сообразили, что будет лучше не обращать на себя внимания тех, кто поселился рядом, и вели себя тихо.

      Впрочем, в суматохе размещения на пароходе большого количества людей и подготовки к отплытию, о двух запертых в соседнем помещении бандитов, просто забыли. Капитан вскоре вернулся в каюту и подробно обсудил с Селятиным, где будут сделаны остановки по пути в Тверь. Потом все обитатели каюты, пристроив свои личные вещи, разошлись по делам, требующих их личного участия.

      Молдаван прислушался к тишине, наступившей в соседней каюте, и ткнул кулаком в бок лежащего на койке Цыгана: - За шо ви так красиво разбросали здесь свой организм, Яша?

       Цыган маялся лютым похмельем и с трудом разлепил тяжелые веки: - Отстань, от меня! У меня голова раскалывается…
 
      - Тю-ю, Яша! Ви таки хочите иметь бледный вид? Мине сильно нравится за вас понимать, но не до такой же степени!

      - Иди к черту!

      - Не расчесывайте мне нервы, Яша, и замолчите свой глубокий рот!  Лютьше послушайте сюда, пока я не умер вас долго ждать!

      Цыган застонал и едва промямлил: - Ну, говори, только быстро…

     - Держите фасон, Яша, - будем делать ноги, пока здесь сделали тихо!

      - Это как?

      Молдаван снял висевшее на стенке канотье и показал пальцем на длинный тонкий гвоздь, служивший вешалкой для головных уборов.

      - Имею фокус показать!

     В Одессе Молдаван слыл непревзойденным умельцем открывать хитроумные, с многочисленными секретами замки. Открыть простой дверной замок в двери пароходной каюты не представляло для него никакой сложности. Он согнул и выкрутил из стены гвоздь. Потом выпрямил его, засунув щель между досками, аккуратно загнул в той же щели его кончик под прямым углом, сделав какое-то подобие бородки, а на другом конце сделал крючок, чтобы удобно было поворачивать отмычку в замочной скважине.. Молдаван действительно был мастером по замкам. Примериваясь, он немного  поковырялся в дверном механизме, и через минуту замок послушно щелкнул. Еще через несколько секунд послышался второй щелчок, и дверь отворилась.

      У выхода на верхнюю палубу корабельный плотник навешивал створку отремонтированного люка. На поднимавшихся по трапу двух пассажиров он не обратил особого внимания. На пароходе постоянно сновали посторонние люди, и плотник принял парочку за ополченцев. Беглецы зашли за рубку, и никем не замеченные, быстро спустились за борт. Если кто и слышал два не особенно сильных всплеска от падения в воду двух человеческих тел, то, скорее всего, не понял, что это за звуки, и не придал этому никакого значения.

      Хватились сбежавших бандитов только через три часа, перед самым отплытием.. Селятин и Верещагин тщательно осмотрели каюту, в которой они содержались. Как оказалось, дверь была цела, и замок в двери не был взломан. Ключи от помещения находились только  у помощника следователя. Верещагин высказал предположение, что это Молдаван блеснул мастерством по своей основной воровской специальности.

      Селятину показалось, что Каминский нисколько не удивился, когда ему сообщили о бегстве пленников. Он только покачал головой и справился: не увели ли беглецы с собой лошадей?

      Его опасения оказались верными. Когда раздосадованные казаки сказали журналисту, что исчезли как раз две лошади их тех, что паслись на поляне в ближнем лесочке, Стоявший рядом помощник следователя быстро глянул на Каминского, кивнул и сказал: - Теперь ищи ветра в поле! Остается только порадоваться, что не всех сразу увели! Потом несколько ядовито попенял Колояру: - А куды твои ребята смотрели, сотник?

      Казак сверкнул на него бешеными глазами и заскрипел зубами: - Надо было этого одесского петрушку сразу на кинжал насадить! Ты ж сам мне не дал!

      Зосим Петрович махнул рукой: - Что уж теперь кулаками-то махать, станичник! Снаряжай лучше погоню, може еще догнать сподобится! У них только одна дорога – на Змеиные болота. Никуда не денутся, голубчики!

      - Лошади без седел? – спросил Селятин.

      - Без седел и уздечек! – подтвердил один из казаков.

      - Тогда у нас есть шанс догнать! Дорога дальняя, а Молдаван, даже будучи в седле, такой же наездник, как я - кавалерист! – обрадовался Верещагин и обратился к Селятину:. - В погоню, Нил Карпович?

      - Боюсь, что не догоним, Зосим Петрович! Думаю, у них перед нами солидная фора в несколько часов. Только время зря потратим. На Змеиных болотах надо искать. Наверняка, атаман остатки своего воинства туда увел. Будет какое-то время там раны зализывать!

***
      Селятин ошибся. Не таков был атаман Пупырев, чтобы так быстро смириться с разгромом своего воинства и крушением так красиво разработанного им плана по захвату даров Чернобога. Сбежавшие из плена Цыган с Молдаваном застали его на песчаном откосе в месте утренней высадки.

      Казалось, атаман нисколько не удивился, когда увидел своих приближенных во временном лагере на берегу Волги.

      Тем не менее, он изобразил на лице некоторое подобие улыбки и сказал: - Очень рад, что вы оба живы, ребята! А я, было, подумал, что луконинские казачки вас на ремешки порезали! Откуда вы?

      Цыган вкратце рассказал, как казачий сотник взял его в плен, как он оказался на воронинском хуторе и как они с Молдаваном бежали из вражеских застенков. Несколько раз Молдаван порывался добавить ярких красок в повествование, но Федор Дормидонтович только брезгливо морщился и махал рукой, чтобы он замолчал.

      Едва Пупырев выслушал рассказанную Цыганом историю, то стал задавать множество вопросов. Его больше интересовало, чем занимаются и что собираются делать его противники.

      Беглецы сообщили ему, что судейские намереваются послать пароход назад на Рябиновскую пристань, чтобы высадить там ополченцев. Потом они должны отправиться с пароходом в обратный путь до дебаркадера у села Воздвиженское. Там на берег сойдет батюшка Илларион и отрок Воронин. .Рассказали, что они собираются поместить раненых в сельскую больницу, а мертвых - в местную церковь, где батюшка Илларион должен совершить молебен.
 
      - Значит, пароход дойдет до Рябиновской и повернет обратно? – уточнил атаман и, получив утвердительный ответ, глубоко задумался.

      - Сколько на пароходе всего народу будет, когда он пойдет обратно? – спросил он чрез несколько минут.

     - Человек пятнадцать команды. Да в каютах первого класса поселили восемь сильно пораненных деревенских мужиков, еще доктор и с ним - перевертыш ваш, Федор Дормидонтович, бывший слуга Герасим…

     При этих словах лицо Пупырева перекосила лютая гримаса ненависти.

      -Во втором классе едут судейские чиновники, журналист и унтер-офицер полицейской стражи… - продолжал Цыган.

      - И все?

      - Нет еще. В трюме заперты Утюг и пятеро наших пленных.

      - А сейчас – все?

      - Вроде бы и все, Федор Дормидонтович…

      - А казаки?

      - Казаки, кажется, собирались уйти, чтобы удачу на стороне искать.

      - Отлично!

      Атаман вскочил на ноги и приказал: - ДикОго ко мне! Быстро!

 ПРИМЕЧАНИЯ:

  partenaire* - партнер (фр.) 

(Продолжение следует.  Глава LXХХ  - http://www.proza.ru/2025/02/24/1213)