Обычная работа

Зима в Сибири иногда преподносит такие сюрпризы природы, что объяснить их внятно не могут ни народные приметы, ни учёные. Бывает так, что на Новый год теплынь, а на Рождество и Крещение лишь подморозит градусов до тридцати, как, например, было в начале 1972-ого года. А в этом году морозы за сорок как установились в середине декабря и продолжаются в январе, не думая опускаться. Морозный, густой туман окутал спящий утренним сном посёлок серой пеленой, скрывая крыши домов, вершины деревьев, столбы с проводами, затянутыми причудливой бахромой пушистого слоя инея. Растущие возле домов и в скверах деревья, одетые в зимние одежды, замерли, как заколдованные, боясь пошевелиться, чтобы случайно не уронить свои белоснежные наряды. Мороз и тишина на улицах, лишь изредка раздастся скрип торопливых шагов редкого прохожего, да еле слышно тявкнет пару раз дворовый пёс, свернувшийся «калачиком» в своей будке,- и снова тишина.
Илья Мартынов, встав рано утром в воскресенье, тихо, чтобы не разбудить семью, включил свет на кухне и выглянул в окно, за которым висел уличный термометр.
- Надо же, минус сорок три.  Как начало морозить перед Новым годом, уже и Рождество прошло, а морозы давят за сорок, - прошептал Илья.
Он включил электроплиту, чтобы согреть наваристые щи и стал готовить продукты в рейс. Обязательно шмат сала, хлеб, приготовленные женой две большие котлеты, пачку печенья, горсть «карамелек». «Карамельками» он называл вяленое мясо оленя, нарезанное небольшими кубиками, очень вкусное, а главное,  питательное. Чай в термос обычно наливал после завтрака. «Пешком сегодня на работу точно не пойду, - морозно, да и вдоль Рыбной речки всегда на два – три градуса холодней, поеду на автобусе до гаража», - рассуждал Мартынов аккуратно зачерпывая суп ложкой, чтобы не потревожить сон близких людей. После завтрака налил чай в термос, сложил еду в рюкзак, надел старенький полушубок, валенки, кроличью шапку и, выключив свет, вышел на улицу. Поёживаясь от холода и пряча нос в воротник полушубка, он быстрым шагом пошёл к остановке автобуса.
В гараже от выхлопных газов висел сизый туман, от которого резало глаза и горло, было прохладно, можно сказать даже холодно. Мартынов осмотрел со всех сторон свой КАМАЗ, груженный ящиками с периклазом, несколько раз пнул колёса, для чего и сам не знает, возможно, привычка такая у шоферов. Проверив уровень жидкостей, накинул шланг на выхлопную трубу и, поднявшись в кабину, переобул валенки на зимние поношенные ботинки, после чего запустил двигатель. Автомобиль, подрагивая и постукивая холодным мотором, подмигивал водителю контрольными лампами, словно радуясь предстоящей поездке. Прогрев двигатель, Мартынов открыл большие и тяжёлые ворота гаражного бокса, скинул шланг с выхлопной трубы и выгнал самосвал в морозный серый мрак плохо освещённой площадки перед гаражом. Быстро закрыл двери и, заперев их изнутри на клиновой замок, пошёл быстрым шагом, подгоняемый морозом в диспетчерскую за путёвкой. По дороге заметил стоящие в темноте на прогреве у гаража два гружённых ящиками КАМАЗА. «Ага, Сашка и Аркаша уже здесь, а Васькиной машины не видно, может, ещё не пришёл», - подумал Илья, поднимаясь на крыльцо конторы. В помещении было тепло, но сильно накурено, пахло табаком. В коридоре около пяти шоферов что-то громко обсуждали, то смеясь, то ругаясь матом. Мартынов поздоровался со всеми, заметил Аркадия Карлова и подошёл к нему:
 - Здорово, что-то Ваську Иванова не видно, договорились же в мороз всем вместе до Канска идти.
- Он пассажиров взял до города и уже укатил, вроде как на работу боятся опоздать.
- Ну мы- то вместе пойдём? - Илья протянул руку Карлову.
- Как всегда, и Сашка Лыхин тоже с нами, к механику заскочил насчёт резины, - ответил всегда спокойный и улыбчивый Аркадий, пожимая руку Мартынова.
Минут через двадцать с территории гаража, скрипя гружеными кузовами и подвеской, выехали три самосвала КАМАЗ и не спеша, держа дистанцию, направились в сторону Мотыгино. В этот раз первым досталось ехать Илье. Его руки привычно лежали на руле, взгляд, направленный на освещённую фарами дорогу, выхватывал временами показания приборов, а слух пытался уловить посторонние или незнакомые звуки в работе двигателя, коробке передач, мостов. «Нет, всё, как обычно, машина, прижатая грузом, хорошо держит колею по накатанной зимней дороге, движок работает, как часы. Вот только из водительской двери где-то сквозит холодком, не сильно, но чувствуется, а мороз по дороге, вдоль Рыбной и Ангары, наверняка, будет градусов сорок пять, а то и больше. Надо телогрейку положить к двери, а то застужу ногу», - рассуждал Мартынов продолжая путь и планируя остановиться за Асташовском, подальше от реки, чтобы достать телогрейку, лежащую в углу за пассажирским сиденьем.
Вот и поворот, Асташовшовская площадь остаётся слева, как вдруг фары выхватывают из темноты запорошенный снегом, мигающий аварийными огнями КАМАЗ, груженный ящиками.
- Да это Васька, чего это он здесь стоит в такой мороз? – невольно вырвалось у Ильи. Включив «аварийку» и выключив дальний свет, он взял вправо и остановился почти вплотную за машиной Иванова. Надев полушубок и натянув на голову кроличью шапку с опущенными ушами, спустился из кабины на дорогу. В лицо ударил плотный, колючий морозный воздух, перехвативший на секунды дыхание. Спрятав руки в карманы полушубка, Мартынов поспешил к кабине стоящего автомобиля. Дорогу осветил свет фар и, обдав ледяным потоком, мимо проехал КАМАЗ Аркадия, включил «аварийку» и стал пристраиваться впереди Васькиной машины, в которой со скрипом открылась дверка кабины, и на дорогу неуклюже и медленно спустился Иванов.
- Василий, здорово, что случилось? – с беспокойством в голосе спросил Илья, протянув руку водителю. Васька, одетый в меховую куртку и кроличью шапку на голове, подал холодную, как лёд ладонь, чуть заикаясь и дрожа от холода, произнёс:
- Уже час стою, двигатель заглох на ходу. Соляру закачаю бензонасосом, заведу - работает, через три – четыре минуты глохнет. Раз пять пробовал, не хочет работать и всё. Хорошо хоть антифриз залит, знакомый за масло импортное «подогнал» в городе, а то бы пришлось воду сливать. Замёрз уже, как собака, а у меня в кабине пассажиры городские, легко одетые, те совсем окоченели.
За спиной Иванова показался Аркаша Карлов в меховой куртке, цигейковой шапке, явно большеватой по размеру, натянутой до самых глаз, и, как всегда улыбаясь, произнёс:
- Ты это, Василий, иди греться ко мне в кабину, а пассажиры пусть к Илье в КАМАЗ бегут, у него кабина теплей, чем моя.
Васька утвердительно кивнул головой и поковылял к своей машине, а Мартынов открыл крышку топливного бака и посветил внутрь захваченным с собой фонариком.
- Да тут шуга одна, движок и не будет работать. Аркадий, я пойду валенки обую и рукавицы возьму, а вы с Сашкой фильтра топливные посмотрите.
В это время к шоферам подошёл Сашка Лыхин, остановивший свой КАМАЗ за Мартыновым, в телогрейке и шапке с поднятыми ушами, матюгнулся на нерадивых водил, которые не могут бак перед зимой промыть и соляру летнюю до конца слить.
- Ладно, мужики, делать нечего, одеваемся потеплей и встречаемся здесь. Не бросать же машину на дороге в такой мороз, потом с ней проблем выше крыши будет, - Сашка ещё раз матюгнулся, и водители заспешили к своим машинам. Поднявшись в кабину, Илья увидел молодую пару испуганно и настороженно глядящую на него, даже неудобно стало, что напугал их. Разувшись, они грели ноги, задрав их на переднюю панель, а увидев водителя, опустили ноги и стали искать обувь, чтобы обуться.
- Вы, ребята, сидите, как вам удобно, и грейтесь, на меня внимания не обращайте. Я валенки обую и уйду, а вы отогревайтесь, но только ничего не трогайте, а то ещё уедете без меня, а машина-то за мной числится.
Обувая валенки, Мартынов заметил, что парень чуть заметно улыбнулся. «Ну и славно, значит, не успели сильно замёрзнуть, отогреются», - подумал и, решительно открыв дверку, спустился на дорогу. Надев шерстяные рукавицы, открыл инструментальный ящик, достал нужные ключи, положил их в приготовленный тканевый мешочек и чуть ли не бегом припустил к заглохшей машине. Мороз щипал нос и щёки, подгоняя мысли в голове о порядке проведения работ.
Первым делом достал рожковый ключ и открутил спускную пробку топливного бака, но не до конца, оставив несколько витков резьбы. Снял рукавицу, чтобы не замочить соляркой и голой рукой открутил пробку. Железо от мороза жгло пальцы, как огнём, ещё и солярка попала на руку, Мартынов стерпел, положил пробку на бак, быстро достал из кармана полушубка тряпку, тщательно вытер насухо руку и только после этого одел рукавицу. Сунув замёрзшую руку за отворот полушубка, он подумал, что не зря возит с собой тёплые вещи. Главное, чтобы ногам тепло было, а руки у Ильи были терпимы к морозам, закалять их в холодной воде научил дед Сорока, однако в такой мороз и закалка не помогала. Подошли Аркаша с Сашкой, у одного в руках был набор ключей, у другого новые фильтра.
- Мужики, соляркой придётся поделиться, эту почти всю солью, - Мартынов пошевелил пальцами руки, спрятанными в полушубке и, убедившись, что они отогрелись, достал ключ, чтобы откручивать фланец крепления стояка топливозаборника.
Сашка Лыхин промолчал, потом матюгнулся пару раз и, ворча, полез откручивать крышку фильтра грубой очистки.
- Да зальём мы соляры сколько надо, если что, у Сашки в кузове полная бочка стоит и шланг есть, он у нас запасливый, - спокойно сказал Карлов, закрывая меховой рукавицей раскрасневшееся на морозе лицо, чтобы не обморозить нос.
Стояк оказался забитым шугой, налипшей плотными снеговыми шишками на сетке, стоящей на заборнике топлива. Ребром гаечного ключа Илья осторожно удалил налипшую шугу и тщательно протёр деталь тряпкой. После этого посветил фонариком в бак - солярки осталось меньше третьей части. Вставил стояк в отверстие, но крепить не стал, снял рукавицу и полез закручивать сливную пробку. Удивительно, но сразу попал в резьбу и быстро закрутил пробку на несколько оборотов так, чтобы топливо не вытекало.  Как ни старался аккуратно всё сделать, облил соляркой руку и немного замочил рукав рубашки. Пальцы онемели, рука замёрзла до ломоты. Мартынов быстро вытер её насухо тряпкой, расстегнул пуговицу полушубка и сунул замёрзшую руку подмышку, а нос спрятал в воротник, чувствуя, что начинает и сам замерзать.
- Мужики, фильтр грубой очистки я заменил и корпус прочистил, айда греться, у меня уже зубы чечётку выбивают, - раздался голос Сашки Лыхина и, матюгнувшись, он заспешил к своей машине. Аркадий и Илья последовали его примеру.
Мартынов поднялся в кабину, где в тепле дремали, прижавшись друг к другу, молодые люди. Услышав хлопок дверки, они встрепенулись, сели, зевая и потирая глаза. Илья снял шапку, расстегнул полушубок, ещё раз вытер руки, пахнущие соляркой, чистой сухой тряпкой и протянул их к дефлектору печки, дующему теплый воздух.
- Ребята, а вы знаете, где мы стоим? – улыбаясь, обратился он к пассажирам, чтобы как-то начать разговор.
- Поляна какая-то слева, а названия её не знаем, мы не местные, в гости на выходные приезжали к родственникам, - скромно, видимо, стесняясь, сказал парень.
- Поляна эта называется Асташовск, по фамилии золотопромышленника.  При царе здесь было зимовье, где отдыхали конные обозы, а в тридцатые годы здесь останавливались водители, возящие грузы до приисков, на перекур и купить что-то по мелочи в лавке. Но я не об этом хочу вам рассказать, а о необычном случае с водителем из нашего гаража, потому что в этом месте аномалия какая-то есть.
Пассажиры с любопытством приготовились слушать, а Мартынов сделал паузу, почувствовав болезненное покалывание в согревающейся правой руке, после чего продолжил:
- Работал у нас на грузовике «ЗиЛ-131» водитель Славка Черных, щупленький и ростом метр с кепкой, ну прям, как пацан. Отправили его как-то раз груз возить с нашей базы, расположенной в райцентре. Дело было поздней осенью, слякоть, временами дождь и порывы ветра. Славик выехал из гаража пораньше, загрузился в Мотыгино и назад в Раздолинск поехал, торопился, чтобы до обеда ещё рейс сделать. А машина возьми и заглохни прямо напротив того места, где ваша стоит. Крутанул он стартером раза три, двигатель не запустился, а аккумуляторы сели, плохонькие были, - рассказчик снова сделал паузу, скинув полушубок на спинку сиденья.
- «Кривым стартером» разве с такой комплекцией можно движок прокрутить и как назло ни одной грузовой машины по дороге не едет, чтобы «прикурить» или с «верёвки завести».  Одет Славка был в тоненький свитер, старенькую телогрейку и вязаную шапку, а на улице дождь накрапывает, ветер лист гоняет, холодина. В такую погоду добрый хозяин собаку на улицу не пускает, а надо идти проверять зажигание, топливное оборудование. Выскочил Славик на улицу, забрался на бампер, капот открыл, начал осмотр, а у самого зуб на зуб не попадает от холода, ветер до костей пробирает, и тут ему шальная мысль пришла в голову, а что, если на двигателе погреться. Залез он в двигательный отсек, лёг на мотор и так ему тепло и уютно стало. Но надо же было так случиться, что дунул в тот момент сильный порыв ветра, от которого капот упал на место и закрылся на замок, - Илья замолчал и посмотрел в переднее стекло, заметив возле заглохшего КАМАЗа Аркадия и Ваську, поднимающих кабину.
- А что дальше было с водителем? – с тревогой в голосе спросила девушка.
Мартынов стал надевать полушубок, продолжая рассказ:
- Лежит Славка под капотом, мёрзнуть начинает, неудобно на остывающем движке лежать, да и страшно. Машины мимо проносятся, но не останавливаются. Примерно через час заточения остановилась легковушка, мужик подошёл, дверку кабины открыл, Славка заорал что было сил:
- Помогите! Спасите меня!
 Мужик испугался, дверкой хлопнул, бегом в свою машину и уехал. Прошло ещё полтора часа, Славик замёрз, спина, ноги затекли от железа, но тут с нефтебазы Рыбного шёл бензовоз из нашего гаража, водитель видит: машина знакомая стоит, решил посмотреть, что случилось. Вот он и выручил Славку Черных из заточения. Мартынов надел шапку, рукавицы и, сделав минутную паузу, добавил:
- Вот я и думаю, может, действительно в этом месте аномалия какая существует, сила неведомая двигатели у машин глушит, а людей заморозить пытается, ведь заставила какая-то неведомая сила Славку под капот залезть, а потом и закрыла его там. Может, кто-то из шоферов и попадал в такую ситуацию, но не рассказывают, стесняются. У меня, кстати, тоже в этом месте с двигателем проблемы были, летом, правда, и двигатель я сам заглушил, но всё равно что-то здесь не так. Ладно, ребята, мне пора бежать, - рассказчик выскользнул из кабины и скрипя валенками по снегу, быстрой походкой направился к впереди стоящей машине.
Затянув рожковым ключом сливную пробку топливного бака, Илья поправил прокладку стояка и закрепил крепёжные болты на фланце топливоприёмника. Рядом раздался басовитый смех Сашки Лыхина, стоящего к нему спиной и смотревшего, как Аркаша меняет фильтр тонкой очистки. Мартынов тщательно протёр свои ключи, положил их в тканевый мешочек, который сунул в карман полушубка. Заглянув под кабину, увидел, что Аркадий возится с корпусом фильтра тонкой очистки, поправляя сползающую на глаза шапку грязной рукой, которой уже успел вымазать себе лоб и нос, что забавляло Лыхина:
- Аркадий, да сними ты её, чего мучаешься, голова должна быть в холоде, а ноги в тепле, так ещё Суворов говорил.
Видя такое, Илья с наигранным удивление взял Лыхина за рукав:
- Ой, Саша, а что у тебя с щеками?
Сашка перестав смеяться, уставился на Мартынова:
- Чо, обморозил? Где? Дай твою рукавицу шерстяную, лицо потереть, -
- Саша, да у меня рукавицы в соляре, ты лучше в машину беги, в зеркало на себя посмотришь и потрёшь, где надо.
Лыхин сорвался с места и бегом бросился к своей машине.
- Саня, ты самосвал-то свой подгони заодно, не будем же мы соляру вёдрами таскать, - вслед Лыхину крикнул Илья, давясь от смеха.
- Ах ты, ну я тебе припомню, - Сашка остановился, чтобы выругаться, махнул рукой и спешно продолжил свой путь.
Через несколько минут его машина стояла рядом с Васькиным самосвалом, а Лыхин, ругаясь и матерясь, вспоминал солдата, для которого что-то припасли, и откручивал крышку бочки, чтобы через шланг заправить арктической соляркой заглохшую машину.
Когда уровень в баке достиг половины объёма, Илья, следивший за процессом заправки, крикнул Аркадию, чтобы закачивали солярку и пробовали заводить двигатель. Удивительно, но аккумуляторы, несмотря на мороз и густое масло, смогли провернуть коленвал ровно настолько, чтобы двигатель заработал, обильно выбрасывая чёрный густой дым. Убедившись, что движок работает стабильно, прогревается и всё с машиной в порядке, водители решили, что первым теперь пойдёт Аркадий, за ним Лыхин, следующий Васька, а замыкать колонну будет Мартынов. Ещё договорились, что пассажиры пересядут к Иванову в Мотыгино, к тому времени хоть в кабине тепло будет.
Когда Илья вернулся в свой КАМАЗ, молодые люди сладко спали, проснувшись лишь тогда, когда он захлопнул дверку машины. На улице уже почти рассвело, серый, мутный рассвет сменился набирающим силу дневным светом. Мартынов посмотрел в боковое окно, невольно задержав взгляд на поляне, что открывалась взору. Белое полотно дороги с высокими бровками из плотного снега переходило в белоснежный пушистый ковёр Асташовской площади, за которой сплошной стеной стоял лес укрытый шапками снега и бахромой инея. Нахлынули воспоминания, как за этим лесом, на том берегу реки Рыбной они вытаскивали с отцом на носилках сено к дороге. Скота раньше в посёлке держали много, а покосов было мало, к тому же все большие площади выкашивали предприятия, держащие лошадей. Вот и приходилось частникам ругаться чуть ли не до драки при делёжке покосов в сельсовете, косить клочки крохотных полянок в лесу, таская сено к лесной дороге. Вспомнилось, как мать ругала отца, что не жалеет двенадцатилетнего сына, устающего на покосе и падающего спать чуть ли не сразу после ужина. Воспоминания прервал, заставив вздрогнуть от неожиданности, сигнал Сашкиного КАМАЗа, проезжающего мимо Мартынова вслед за удаляющемся самосвалом Карлова. За Лыхиным медленно пошёл КАМАЗ Иванова, Илья же подождал, пока Васькина машина скроется за дальним поворотом и только тогда начал движение. До Мотыгино добрались без приключений, где на объездной дороге молодые люди, поблагодарив Мартынова за приют, пересели в машину Иванова.
 Дальше шли колонной с минимальной дистанцией, чтобы видеть впереди и особенно сзади идущую машину, чтобы прийти на помощь в случае необходимости. Но всё обошлось, благополучно миновали ледовую переправу через Ангару и участок дороги вдоль реки, где мороз был около сорока пяти, что видно было по тоненькому слою льда, затянувшего по бокам лобовые стёкла. Остановились в лесу, проехав Денисово и отъехав по дороге на пять километров от Ангары, почувствовали, что здесь мороз был чуть меньше. Каждая машина моргнула пару раз фарами, значит, всё в порядке, проблем нет, можно ехать дальше. Если у кого-то возникали проблемы, световой сигнал посылался «аварийкой».
Так колонной и пошли дальше по хорошо накатанной лесовозами лесной дороге  среди бескрайнего леса, засыпанного ярко-белым снегом, искрящимся от лучей поднимающегося над горизонтом солнца. Следующая остановка по негласным правилам должна быть на площадке левого берега реки Тассевой, после ледовой переправы. Покидая родной район, следовало подождать отставших, выпить кружку чая или ароматного кофе, расслабиться и немного отдохнуть. Ведь впереди не самая хорошая дорога вдоль речки Усолки, вся в ямах, буграх, словом, не разгонишься, а ещё снежные заносы у деревень Нижняя и Средняя.
Мартынов ехал, придерживаясь дистанции, не теряя из вида идущий впереди КАМАЗ Васьки Иванова. После Никольска дорога пошла вдоль реки Тасеевой, здесь над лесом и рекой стелилась белизна морозного тумана. Лобовые стёкла сверху и по краям стало затягивать слоем льда, что было признаком мороза за сорок пять градусов. Над дорогой и показавшимся впереди посёлком Машуковка светило яркое солнце, на фоне голубого бездонного небосвода без единого облачка. Дома посёлка, дымящие печными трубами, с заваленными снегом заборами и крышами, с очищенными до дверей проходами, похожими на каньоны, среди сугробов казались  нереальными, сказочными. На улице не видно было ни людей, ни собак, что ещё больше придавало таинственности последнему населённому пункту района по далёкому пути в город Канск. Илья надавил ногой на педаль сцепления, чтобы переключить передачу, но она провалилась «до самого полика».
- Вот, зараза, «тормозуха» БСК замёрзла. А я бутылку с «технарём» два дня назад знакомому водителю лесовоза отдал.
Попробовал ещё раз: не работает сцепление. А в начале посёлка перекрёсток улиц Заречной и Школьной, надо снижать скорость, для чего пришлось заглушить двигатель и тяжело гружённая машина после небольшой пробежки остановилась. Посмотрел на дорогу - КАМАЗ Иванова скрылся за поворотом. «По всей видимости Васька болтает с пассажирами и в зеркала не смотрит, будет ехать до ледовой переправы, потом обнаружит, что меня нет, будут час ждать и только после этого кто-то вернётся искать пропавшую машину. Два часа пройдёт, не меньше, значит, надо добраться до магазина или людей, чтобы добыть спирт и разбавить жидкость», - рассуждал Мартынов. Идти по морозу в центр посёлка, где располагались магазины, ему не очень хотелось. Да и КАМАЗ в такой мороз быстро замёрзнет с заглушенным двигателем, радиатор может прихватить, пока ходить будет. Решил попробовать по-другому, тем более, что аккумуляторы на машине стоят добрые, двигатель и мосты прогретые. При заглушенном двигателе первая передача включилась без проблем, нажал кнопку стартера, автомобиль резко дёрнулся, и двигатель запустился. Потихоньку на первой передаче доехал до здания столовой, где была открыта входная дверь -  верный признак того, что заведение работает. Остановился немного в стороне, чтобы не чадить выхлопом, заглушив двигатель, выключил передачу и снова запустил двигатель. Надел полушубок, шапку, рукавицы и открыл дверку. В кабину ворвалось облако холодного воздуха, Илья быстро спустился на дорогу, захлопнул дверку и быстрой походкой, насколько позволяли затёкшие от долгого сидения ноги, направился к столовой, оглядываясь по сторонам. На улице ни души, только где-то еле слышно лают собаки, да вдалеке гудит то ли машина, то ли трактор.
В столовой было тепло и до того вкусно пахло едой, что у Мартынова заурчало в животе. В просторном зале трое женщин в белых халатах сидели за одним из многочисленных столов и о чём-то беседовали. Проглотив слюну, Илья поздоровался и спросил, где можно в посёлке купить спирт питьевой или технический, в крайнем случае, одеколон тройной. Одна из работниц столовой, вероятно, старшая подозрительно посмотрела на посетителя и строго сказала, что спирта в магазинах нет, только водка и вино, да и не работают они в воскресенье.
- Девушки, может у кого из местных можно купить, мне очень надо, Мартынов с надеждой посмотрел на женщин.
- Если только самогон, у нас двое на соседней улице продают, - тихо, с сочувствием сказала пожилая женщина.
- Нет, самогон не пойдёт.
- Можно в гараж леспромхоза обратиться, у них может быть технический спирт, только сегодня выходной, надо домой к заведующему гаражом ехать, - звонким голосом сообщила самая молодая.
В это время раздался стук входной двери и в столовую забежал молодой человек в офицерской шинели с красным от мороза лицом и небольшим чемоданчиком в руке, за ним запыхавшиеся молодая девушка и женщина старше средних лет с полной авоськой.
- Мужик, ты водитель с КАМАЗа? – переведя дух, спросил офицер.
- Ну, я, - ответил Илья.
- Возьми, пожалуйста, нас до Канска, на службу опаздываю, а автобусы не ходят из-за морозов, заплачу любые деньги, сегодня три машины прошло, не успел остановить, - в глазах лейтенанта читалась мольба.
- Мартынов подошёл к молодому человеку и, улыбаясь, сказал:
- Я не против, только надо срочно раздобыть стакан спирта питьевого, можно технического, без разницы, или бутылёк тройного одеколона.
- А что водку, самогон вы не пьёте? – растерянно спросил лейтенант, переводя взгляд с одной женщины на другую, словно спрашивая у них: «Что делать?».
Илья, не сдержавшись, рассмеялся, ещё больше вводя в заблуждение молодого человека и женщин:
- Это не мне, я вообще не пью и не пил никогда, это для машины.
Видя непонимание и вопрос во взгляде троицы, он объяснил:
- Жидкость тормозная от мороза шугой взялась, из-за этого сцепление не работает, машина не может ехать, нужен спирт или тройной одеколон, чтобы развести тормозную жидкость.
После этих слов, женщины стремглав бросились на улицу, а молодой человек, смущаясь, обратился к Мартынову:
- Извините нас, пожалуйста, а вы, правда, совсем не пьёте?
- Никогда не пил, не пью и уже, наверное, не стоит начинать. Пошли, лейтенант в машину, а то я её бросил без присмотра.
Попрощавшись с работниками общепита, Илья с лейтенантом вышли из столовой и направились к КАМАЗу. Забравшись в кабину, Мартынов первым делом проверил показания приборов, потом достал часы из кармана рубашки. «Прошло тридцать минут, как стою здесь, Васька уже на том берегу Тасеевой речки. Ждать его надо не раньше, чем через полтора часа, а вот есть ли у него спирт, большой вопрос».
- Да вы не расстраивайтесь, жена с мамой быстро найдут всё, что надо, их здесь все знают, помогут, - молодой человек прервал мысли водителя, пристраивая авоську в угол кабины.
Прошло минут двадцать, водитель успел съесть котлету и выпить чай из термоса с печеньками, а лейтенант рассказывал ему, что живёт с женой в Канске, приехали в краткосрочный отпуск к хлебосольным родителям жены, которые живут в Машуковке всю свою жизнь, привозят и отправляют со знакомыми продукты с огорода, ремонт в квартире помогли сделать, особенно тёща шустрая в работе и жена вся в неё.
- Да вон они обе бегут, - радостно воскликнул молодой человек.
Женщины чуть ли не бегом приблизились к машине со стороны водителя. Илья открыл дверку, старшая из женщин, тяжело дыша, сняла рукавицу, с достоинством и гордостью достала из кармана старенькой цигейковой шубы почти полный пузырёк тройного одеколона ёмкостью 300 милилитров и протянула водителю:
- Вот возьмите, пожалуйста, такой пойдёт?
Илья, искренне улыбаясь взял одеколон:
- Спасибо вам большое, конечно, пойдёт, не беспокойтесь, довезу ваших детей не только до города, но и до самого подъезда.
Разбавить жидкость хватило чуть больше половины пузырька, после чего при прокачке системы пришлось привлечь лейтенанта, чтобы нажимал на педаль сцепления. Пятнадцать минут -  и машина готова продолжать путь.
Миновав безлюдные улицы посёлка, КАМАЗ, постанывая гружённым кузовом и выпуская из выхлопной трубы чёрные завитки облачков дыма, помчался к ледовой переправе. На левом берегу Аркадий, Сашка и Васька бросились с расспросами, что случилось, почему долго ехал. Мартынов коротко объяснил задержку и предложил, не теряя времени, продолжать движение, путь предстоял ещё не близкий. Ну а Иванову шепнул на ухо: «Василий, зеркала сними, ты в них всё равно не смотришь».
Дорога вдоль Усолки вымотала Илью своими «нырками». Какое-то время после ледовой переправы  его развлекали разговорами пассажиры, но потом их укачало до того, что спали до самого Тасеево. После деревни Средней дорога, проходящая среди молодого соснового леса, стала ровней, но узковата и со множеством поворотов. Мороз заметно спал, на стёклах не осталось даже следов льда, а в кабине было тепло и уютно. Мартынов забрасывал в рот «карамельки», чтобы приглушить голод до села Тасеево, где договорились с шоферами заехать в столовую.
От Тасеево пошла широкая, ровная и накатанная трасса, «хоть боком катись». До Канска добрались без приключений, в полном составе затемно к десяти вечера. Илья, отделившись от группы, повёз пассажиров по адресу их проживания. Высадил, как и обещал у подъезда дома, лейтенант стал предлагать «трёшку» за доставку, но Мартынов поблагодарил его за помощь в прокачке системы, за тройной одеколон и денег не взял. Пожелав счастья молодой паре, он поехал к грузовому терминалу железнодорожной станции, там на одной из площадок его с нетерпением ждали уставшие товарищи, чтобы, наскоро перекусив, лечь спать, как-то пристроившись в кабине грузовика, и хоть немного выспаться, чтобы рано утром разгрузиться и забрать груз на обратную дорогу. Так проходил обычный рейс обычных водителей на самосвалах КАМАЗ с кабиной без спальника в зимнее время года в конце семидесятых годов двадцатого века по перевозке груза на 350 километров,. Обычная работа и просто рутина.