Глава XIII

 Виолетта сидела за столом, который располагался в самом сердце собора – недалеко от алтаря. Впрочем, теперь это место мало напоминало святую обитель: помимо обветшалости и разрушений временем оно было ужасно осквернено, в частности, множеством картин с чудовищным содержанием, развешенных теперь по всем стенам. Стараясь не смотреть на них и не думать о худшем варианте своей участи, девушка спокойно и даже немного отстраненно отвечала на вопросы своих похитителей. Они все пытались узнать, где находятся документы на дом Мэрилин, потому и перерыли все в жилище Виолетты и Эмиля. Однако девушка оставила их в городской администрации и честно это признавала. Поняв в итоге, что она не лжет, мужчины положили перед ней бумагу, на которой загодя было написано, что она отказывается от своих прав на часть наследства миссис Попс и передает его Джеймсу Дэррилу.
 И вот здесь Виолетта уже была непреклонна.
 - Нет, нет, я это не подпишу. И у вас не получится меня заставить, запугав. Никогда!
 Все четверо из банды Джеймса лишь начали усмехаться, а сам главарь стоял в стороне, внимательно наблюдая за происходящим, словно изголодавшийся зритель Древнего Рима, требующий хлеба и зрелищ. Он пока что не давал своим людям никаких указаний, как поступить с девушкой – ждал, что они сами решат сделать.
 - Так уж не подпишешь! Подумай хорошенько: твое упрямство разве стоит твоей красота и здоровья, а, детка? Ведь ты понимаешь, что нам придется сделать, если ты продолжишь отказываться решить все мирно! – твердили по очереди молодчики, - Да, мы будем вынуждены слегка подпортить это смазливое личико, а то и все твои другие прелести!.. Хотя… Может тебе самой этого хочется, может, ты специально не соглашаешься, потому что знаешь, что тебе понравится быть наказанной…
 Виолетта нервно закусила губу, но продолжала отрицательно качать головой. Тогда похитители продолжили:
 - В любом случае у тебя небогатый выбор: сегодня ночью на этой бумаге будет либо твоя подпись, либо кровь и мозги. Мы шутить не станем: раз ты так уперлась, то можешь сама увидеть, что мы с тобой сделаем, тут примеров для вдохновения хоть отбавляй, все стены увешены! Босс изрядно потрудился в свое время, создавая эти шедевры!
 Виолетта с этих слов невольно опешила:
 - Что? Так это все твои работы?
 Джеймс наконец вмешался в разговор, оскалисто улыбаясь:
 - Разумеется, а ты думала - чьи? Микеланджело что ли? Это все я рисовал в течение многих лет: в каждой из этих картин я показывал то, что сам видел в нашем мире, то, как я его чувствую и воспринимаю. Да, для многих сюжеты моих полотен пугающие, мрачные и даже мерзкие и отвратительные. Но они отражают суть реальной жизни, ту, которую не принято показывать на глаза рафинированной широкой публике, мечтающей видеть лишь розовые цветочки и белых кроликов! И потому я так люблю на них смотреть здесь, для меня они прекрасны.
 Захохотав с последних слов главаря, бандиты начали грубо поворачивать голову Виолетты к той или иной картине, со словами:
 - Ну что же нам с тобой лучше сделать? Велеть живущему здесь черному ворону выклевать тебе глаза как на этом рисунке? Или привязать тебя за руки под потолок, раздеть догола и по очереди оставлять на твоем нежном теле шрамы ножами как вот на той картине? Или вставить тебе в рот ствол, чтобы твоя гордость вытекла у тебя потом из ушей? А может все сразу по очереди? Хотя нет, сперва надо еще как следует с тобой развлечься, а то с изуродованной уже будет неприятно…
 Виолетта была бледна как смерть, но ничего не отвечала. В это время кто-то из банды посмотрел в сторону Джеймса, но тот лишь развел руками:
 - Мальчики, вы вольны сегодня делать с ней что угодно, я вас ни в чем не ограничиваю! Сами выберете какую из моих картин решите воплотить в жизнь! Меня все устроит.
 Получив такой ответ, один из четырех членов банды сказал:
 - Хорошо, тогда сделаем так: завяжем сейчас ей глаза, приставим к горлу нож, а к виску пистолет, направим ее руку куда надо, чтобы эта шваль наконец поставила на бумаге свои три закорючки. А если не захочет… Ну тут уже все понятно, что делать.
 Кивком головы Джеймс одобрил такое решение и даже сел за стул лицом к спинке, предвкушая начало зрелища, готовясь наблюдать так близкие ему сцены боли и насилия. Но едва молодчики собрались связывать девушку, раздался голос:
 - Оставьте ее!

 Все разом повернулись в сторону двери. Там стоял Эмиль. Увидев его , Джеймс вновь расплылся в своей пугающей звериной улыбке.
 - Надо же! Кто ко мне пожаловал… Признаться, я думал, что ты не рискнешь сюда соваться… Но ты пришел. Так еще и принарядился и размалевался – как на бал Сатаны прямо!
 - Отпустите мою жену. Немедленно. И тогда я вас не трону. – твердо произнес Эмиль, не сводя с банды взгляда.
 Молодчики в ответ лишь покатились со смеху:
 - Ууууу, как страшно, охренеть просто, я сейчас в штаны себе наложу!
- Да кем ты себе возомнил? Благородство решил нам свое показать, недорыцарь узкого стола!
- И что же ты с нами сделаешь? Пальчиком погрозишь и скажешь «Вы неправильно поступаете, так нехорошо!»??
- Ты что, маленько страх потерял, решил, что бессмертный? Откроем тебе секрет, это не так. И если ты сейчас не свалишь отсюда, лично в этом убедишься!
 Эмиль никак не отреагировал на язвительные выпады в свой адрес, лишь добавил:
- Я не стану больше повторять: не хотите сами сдохнуть – отпустите Виолетту.
 Пока остальные продолжали шутить на слова юноши в духе «Ты чего, решил, что пудра с помадой теперь суперсилу дали! Ничего не перепутал?», Джеймс неспешно поднялся со стула и приблизился к Эмилю. Его пронзительный взгляд прошелся по юноше с головы до ног словно скальпель.
 - Да, ты изменился с нашей последней встречи. Но ты решил, что плащ и грим сделают тебя более зловещим, вот только… Твои глаза все равно выдают твои слабости. Ведь они такие… невинные.
 Внезапно мужчина резко отошел в сторону и махнул своим людям рукой. Эмиль успел лишь сказать: «Я предупреждал…», как в этот момент все четверо из банды разом достали пистолеты и принялись в него стрелять. Задрожав, юноша пошатнулся и рухнул на пол, в то время как парочка подонков еще продолжала разряжать в него обойму, чтобы уж наверняка прикончить. Виолетта в этот момент закрыла рукой себе рот, хотя догадывалась, что исход будет не тот, который ожидали остальные.
 Закончив стрельбу, мужчины приблизились к неподвижно лежащему телу Эмиля. Оно выглядело безжизненным, хотя никаких следов крови не было. Заметив это, бандиты нахмурились и переглянулись между собой. Кто-то из них сказал: «Слушайте, тут что-то не то…», но в это же время Эмиль резко открыл глаза с криком «Бу!» ,  после чего резко вскочил на ноги, достав свои два пистолета, и принялся прицельно стрелять в каждого из молодчиков. Через несколько секунд все они уже были мертвы, лежа в собственной крови. В некоторых он выстрелил дважды, в тех, кто поначалу еще дергался.
 Когда в живых остался лишь Джеймс, понявший, что тело Эмиля неуязвимо, и драться с ним бесполезно, то он не стал пытаться сбежать. Выпрямившись во весь рост, мужчина сказал:
 - Что ж, раз тебя оружием не одолеть, ты победил. Я не стану молить тебя о пощаде. Можешь застрелить меня как и их. Жизнь коротка, а Смерть всегда рядом – я это знаю давно.
 Однако Эмиль внезапно опустил руку с пистолетом.
- Нет, я не убью тебя. Ведь ты теперь точно позволишь нам с Ви уйти и больше не станешь лезть в нашу жизнь. Однако… Позволь мне кое-что тебе показать.
 С этими словами юноша достал из кармана плаща конверт. Джеймс был в замешательстве.
 - Что это?
- Черновик письма, которое Мэрилин когда-то давно тебе отправила. Но видимо, ты его не получил или оно просто не дошло вовремя. Я нашел его в ее комнате, в тайном ящике стола, где было двойное дно. Думаю, тебе будет интересно узнать, что там написано.
 Джеймс промолчал, поэтому Эмиль достал из конверта листок и принялся читать:

«Джеймсу в его двадцать первый день рождения

 Я знаю, ты никогда не сможешь полностью меня простить: ты винишь меня в своей исковерканной судьбе, в одиноком несчастливом детстве, когда ты был лишен родительской любви, но знай! Я все же люблю тебя и всегда любила, ведь ты, несмотря ни что – мой сын, и я теперь сожалею, что тогда в молодости была вынуждена отказаться от тебя, что отдала на воспитание другим людям. Но мне пришлось это сделать чтобы избежать позора и гнева отца. Ты не знаешь и не поверишь, но мне было невероятно тяжело все эти годы в лицо тебе говорить, что я твоя тетя, а не мать. Каждый раз в твоих глазах я видела свои – и это причиняло мне невероятную боль. Ты не знал, но это именно я внесла залог, чтобы тебя отпустили и сняли все подозрения и обвинения в той краже в магазине. Даже если ты действительно тогда это сделал – я посчитала, что тебе нужно дать второй шанс, шанс на полноценную жизнь в обществе, а не в застенках камеры. Ты должен продолжать учебу в университете и закончить его, стать профессиональным художником. Я видела твои работы – и пускай они по большей части мрачны и непонятны для меня, в них виден несомненный талант. Я надеюсь, ты сможешь больше не сворачивать на кривую дорожку и стать достойным человеком. Я искренне тебе этого желаю. И если ты докажешь, что способен на большее чем сейчас, что больше не искусишься встать на преступный путь – я признаю официально тебя членом нашей семьи. Все теперь в твоих руках.

Мэрилин Попс»


Закончив читать, Эмиль выжидающе посмотрел на Джеймса, словно говоря: «Теперь понял, что она любила тебя? Всегда! И если бы ты тогда получил это письмо и прочел его, может, не связался бы с кем не надо и добился чего хотел честным путем!» У мужчины же сошла с лицо последняя краска, а глаза широко раскрылись и словно окаменели.
 - Да, - продолжил Эмиль говорить вслух, - Все могло быть иначе. Если бы ты решил правильно воспользоваться вторым шансом, который именно она тебе подарила: начать жить по совести, а не ввязываться в странные компании и не творить безумную анархию, пытаясь хотя бы таким способом получить внимания! Ты мог бы быть другим человеком, Джеймс, но сам выбрал иной путь, перешел на сторону Тьмы, и в итоге сломал себе жизнь. Я оставлю письмо здесь – можешь сам его перечитать и убедиться, что это писала действительно Мэрилин лет десять-двенадцать назад. Это и есть моя месть тебе – точнее, восстановление справедливости. Ты забрал мою жену и готов был ее убить ради своих амбиций – я забрал у тебя нечто иное. Более ценное. Ощущение, что ты всесилен и никто тебе не указ, и что все твои поступки в прошлом были правильными. Так что теперь мы в расчете. Тратить на тебя патроны я не буду. Просто дай нам с супругой уйти. И все.

 Джеймс продолжал стоять, не двигаясь, точно изваяние. Однако можно было увидеть, как по его щеке потекла тонкой струйкой слеза.
 Позвав жестом Виолетту к себе и взяв ее за руку, Эмиль добавил:
 - Понимаю, тебе нужно время. Обдумай пока все хорошенько – но мы уже не будем тебе мешать. Пойдем, любимая. Нам здесь больше нечего делать.
 Юноша уже было повернулся к врагу спиной, на всякий случай пропуская жену немного вперед, как вдруг услышал голос Джеймса:
 - Настоящий воин может признать свое поражение, однако жизнь с ним его недостойна.
 Обернувшись, Эмиль увидел как мужчина достал собственный пистолет и приставил к своему виску. Вновь улыбнувшись, но уже как-то меланхолично, Джеймс произнес: «Вот и все: доска дрожит, и он скользит в пучину навсегда…», после чего спустил курок. Его уши заложило от громкого сухого звука выстрела, а в горящем и одновременно затухающем сознании мелькнул образ Мэрилин – женщины, о которой он всегда думал даже творя страшные вещи. Затем ее видение словно все покрылось алым пламенем и погасло. И жизнь погасла вместе с ним.