Тучи над Приморском

  Николай Павлович Лазарев проветривал свой кабинет, строго смотрел на часы и не понимал, почему сегодня вечером его помощник майор Рузаев так долго где-то задерживается. Он нужен был ему здесь, а тот не сказавшись, уехал после обеда в городскую больницу. За окном было начало октября, все отчёты конца прошлого месяца были сданы, намечались совместные действия с военным оперштабом, патрулирование порта, занятия на стрельбище, инспекция воинского полигона, вполне мирные и нужные мероприятия. Ничего особенного не происходило, а Рузаев ищет приключений на ровном месте.
- Вот приедет, я ему устрою выволочку! - прошептал себе под нос Лазарев. Он не любил, когда уезжали без доклада, а его потом ставили перед свершившимся фактом. Полковнику хотелось всегда быть в курсе всех текущих дел.
  Вот на лестнице загремели гулкие шаги. Полковник недовольно взглянул на вошедшего в кабинет майора.
- Куда ты после планёрки улетел, как угорелый? - накинулся на Рузаева полковник. - У меня работы целый стол, там и по твоей части много чего... Сам же взялся помогать с формированием новых городских отделений. Где был?
  Рузаев прошёл к подоконнику, взял графин с водой, плеснул в свой стакан. По его озадаченному лицу было видно, что не ради собственного удовольствия он прокатился на городскую окраину. Лазарев ждал пока майор утолит жажду.
- Ко мне из третьего отдела промышленно-финансового сегодня обратились, чтобы я материалы оформил для проверки по несчастному случаю на производстве. Проверку всей деятельности заводов и фабрик они ведут, но если речь касается таких случаев, то...
- Направляется всё во второй отдел к их следокам. Ты тут причём? - возразил ему полковник. - Каждый должен работать по своему сектору.
- Верно, но... травмы очень тяжелы. Проверка на фабрике уже идёт, туда сотрудники и второго отдела и третьего уже выезжали на той ещё неделе, но... Вы посмотрите, кто эта пострадавшая женщина... Я как только увидел сегодня её фамилию в отчёте, сразу сам туда поехал,
- И кто же она? - Лазарев поднял очки на лоб.
- Надежда Терещенко, по мужу Иваницкая.
- Это что же, сестра нашего молодого героя? - вскочил со стула полковник. - И что там, криминал?
- Нет, типично несчастный случай на производстве, но теперь будут таскать и мастера цеха и директора... Женщина до сих пор в тяжёлом состоянии. Я долго был в больнице, опрашивал докторов, с ней говорил, правда совсем немного, но меня пустили к ней. Потому и задержался...
- Александру сообщили, не знаешь?
- Не знаю, кто-то должен был ему позвонить с Надиной работы, но его не отпустят... Самое начало учебного года в школе, а у них очень строгий начальник. Сам сталкивался с этим Фишером, - ответил Рузаев.
- Да, Родион Григорьевич имеет весьма не сладкий характер, - подтвердил Лазарев. - И что там на месте выяснить удалось?
- Ничего хорошего. 28 сентября в понедельник привезли новое оборудование и установили его пока в одном цехе. Оставшиеся ящики разгрузили в подсобку, которая битком забита всякими катушками и другими производственными вещами. В конце вечерней смены на другой день 29 числа бригадир попросил Надежду принесли коробку пустых шпулей на ткацкий станок. Она уже кончила работу, собиралась идти домой, и прямо из раздевалки пошла выполнять это поручение. Вошла в подсобку, прошла в самый дальний и тёмный её угол, сняла коробку с верхней полки, а тут неожиданно на неё поехал стеллаж, на который поставили перед этим новое оборудование. Он завалился и все стоящие рядом штабеля с катушками. Всё это погребло Надежду под завалом. А там в основном, была металлическая тара. Хорошо что наладчики услышали шум и кинулись в подсобку. Они Надежду и вытаскивали оттуда. Женщина стонала от боли, вызвали скорую помощь, увезли в больницу, - Рузаев на минуту замолчал переводя дыхание. - Но самое плохое, что женщина в положении... Пять месяцев беременности было.
- Ты сказал... было? - побледнел полковник.
- Да, именно так... Сохранить беременность не удалось. Но я по порядку,- Рузаев тяжело опустился на стул. - Когда её привезли в больницу, сняли шок и попытались сохранить детишек... Там двойня была! На третий день открылось кровотечение, сделали рентген. Он показал, что у одного плода сплющена головка, и второй мёртвый. Тогда стали вызывать роды искусственно. Женщина промучилась больше суток под препаратами, но плоды самостоятельно так и не вышли. В результате сделали операцию... Теперь она в тяжелом состоянии. Там медики что-то с самого начала упустили. Не хотят врачи удалять ей детородные органы, ведь она молодая совсем, а ситуация очень сложная.
- Ужас! - Лазарев схватил сигарету, полез в карман за зажигалкой. - Ты был на этой фабрике? Говорил с рабочими? Как такое вообще могло случиться?
- Был, говорил... Потому провозился целый день, - Рузаев провёл по лицу ладонью, снимая напряжение. - Все свидетели утверждают, что эта клеть с ящиками поехала сама. Не было там никого. На момент вхождения Надежды в это хранилище, рядом только рабочие возились, наладчики, которые сразу кинулись её вытаскивать из завала. Можно сказать, что у них на глазах всё и произошло. Кстати, на этой фабрике работает её муж, он технолог по оборудованию, который составил целый акт, написал уже кучу всяких отписок для комиссии. Проверки ещё идут... А ведь она всего на четыре года Сашку постарше будет. Ему двадцать исполнилось в июне, а ей, значит, двадцать четыре. Очень жаль!.. Я был у неё в палате, она подтверждает заводскую версию о несчастном случае. Говорит, что сама виновата, не доглядела.
- Вот что, - Лазарев поднял трубку телефона, стоявшего на столе. - Буду дозваниваться до ростовской школы милиции, до Фишера... Не по-людски это... Пусть отпустит парня к сестре, тем более, что она тяжёлая больная. Не сообщили, небось, ему... Там такие родственники по мужу, что не приведи Господь! - полковник стал накручивать диск аппарата.

  Сашка бежал в белом халате по больничному коридору. Медсестра ему указала куда надо войти, парень толкнул стеклянную дверь. Надя лежала в самом центре палаты, рядом были ещё койки на троих человек. Все женщины были ходячие, они сейчас ушли на обед, а Надя не могла подниматься. Сашка прошёл к ней, встал рядом, потом присел на стул у койки. Она подняла на него полные слёз глаза, протянула руку, схватила крепко его ладонь.
- Саша, - тихим шёпотом произнесла Надежда. - Когда прощались на вокзале, ты говорил, что племянники будут... Не будет никого теперь, рано радовались мы с тобой. Не понимаю, как это со мной могло случиться?! Именно со мной? Почему? Что я плохого сделала, кому? - она захлебнулась от рыданий.
  Сашка пересел к ней на кровать, горячими руками обхватил её голову. Было больно, обидно, в груди сильно жгло, горело огнём его неуёмное горе. Он сам сейчас готов был разрыдаться, но надо было наоборот успокоить Надежду, как-то унять душившие её слёзы. Сашка склонил голову к сестре, коснулся мягкими губами её волос, стал целовать лицо, щёки, лоб... Он чувствовал её солёные слезинки, касался пальцами мокрых дорожек от глаз до подбородка, успокаивающе говорил:
- Наденька, ты молодая ещё... будут у тебя детки, не печалься. Только выздоравливай, милая, только живи... - он всхлипнул, окунулся лицом в её грудь. - Не покидай меня, держись, моя родная, а я буду рядом с тобой... Я никуда не уеду. Мне сообщил начальник нашей школы во время перемены о происшествии с тобой, сказал, что даёт целую неделю по такому случаю. А если и этого не хватит, то я должен сообщить ему о моей просьбе продлить по объективным причинам пребывание в Приморске. Ему сам Лазарев позвонил, попросил за меня... Вот, а твои - даже не сообщили, - произнёс Сашка с обидой. - Что они за нелюди такие? Прости, но это так!.. Чёрные люди, настоящее зверьё! - он почувствовал, как дрогнула сестра в его объятиях.
- Не надо так говорить, у каждого своё понимание о семье, - тихо проговорила она. - А вот перед тобой, я виновата. Каждую ночь мне мама снится, всё говорит со мной, всё о тебе спрашивает. А мне ей и ответить-то нечего...
  Женщина закатила глаза, отвернулась, и ещё крепче ухватила руку брата.

  Ему не разрешили сидеть у палаты, выгнали из больничного корпуса, спровадили со двора. Было не положено там находиться ночью.
- Куда же я пойду? - в растерянности спрашивал он дежурного. - Моё место в общаге уже занято, оно теперь в Ростове закреплено. Куда мне на ночь-то?
- Не знаю, парень... Но тут на территории нельзя, ты же знаешь наши порядки. Иди на турбазу. Деньги-то есть?
  Деньги у него были, ему выплатили денежное довольствие на неделю вместе с ценой на билет. Он потратил половину на фрукты для сестры. На единственной турбазе возле нового района Отрадное, где только начали возводить свежие корпуса ему отказали, в связи с большим наплывом отдыхающих. Мест свободных не было, в начале октября в самый разгар бархатного сезона, туристов было много. В гостиницу было далеко и дорого. Сашке стало не до таких мелочей. Он медленно брёл по берегу моря в сторону своих родных мест, где бегал ещё с Первомайской купаться рядом с большими валунами на каменистом пляже. Вот эти места, ивушка пушистая низко опустила свои ветки-метёлки, рядом с детского пляжа прибежали малыши строить сказочные замки в мокром песке. Сашка прижался к стволу этого доброго дерева, погладил его рукой, сел под ним на корточки, а потом опустился на прогретый за день песок. Вот хорошо, он нашёл для себя место ночлега...

  Наташа сидела за столом, возила ложкой в тарелке с супом. Под ногами тёрся Томик. Только что ушла подружка Эльмирка к себе в комнату, вместе с Наташей они делали уроки днём потом гуляли на пляже, теперь долго о чём-то весело шептались. Томик не пошёл домой, остался у Егоровых. Он часто так делал, уходил только к ночи, а сегодня крепкий дух шёл со стороны коридора, там на примусе Светлана готовила капустные пирожки, круто сдобренные сливочным маслом, щенок ждал своей порции. Он лежал под столом, уткнувшись Наташке в коленки. Из сарая пришли отец с Евгением, после работы они сегодня взялись разгребать старый хлам, выбрасывать лишнее, чтобы освободить место рабочей зоны. Вместе с Афанасием Ивановичем они взялись по выходным перебирать стрый мотор для лодки, до которой у соседа всё никак руки не доходили. Они вошли немного уставшие но довольные, плюхнулись за стол.
- Ну, что ты всё ковыряешь ложкой?! - гаркнул Егоров на дочь. - Вот сидит, ковыряется!.. Уже вроде без лука суп, а она теперь за морковкой по всей тарелке гоняется. Едок-хренок!
  Султанов рассмеялся. Наташка отодвинула тарелку, взялась за второе.
- А здесь что выискиваешь? - ругался Алексей. - Какой изъян в жареной картошке обнаружила? Не хочешь есть, марш из-за стола!..
- Ну, что ты сегодня такой злой, папка?! Устал? - с участием спросила Натулька. - А мы с Элькой и Томиком на пляже гуляли... А знаете кого там видели? - спросила она, оборачиваясь к Султанову. - Дядь Сашу!..
- Это какого ещё, Сашу? - не понял Евгений.
- А того, кто со мной в кино ходил, а потом нас с Элькой водил в зоопарк...
- Как это?! - поднял на дочь удивлённые глаза Егоров.
- Да, не может быть?! Он же в Ростов уехал учиться, - удивился и Султанов. - Как же он тут-то оказался? Это вы что-то выдумываете с Элькой!..
- И ничего не выдумываем, - обиделась Наташка. - Он сказал, что к сестре в больницу приехал, она заболела, а его сюда позвали.
   Евгений и Алексей переглянулись.
- Вот, те раз! Когда же он приехал? - спросил Султанов.
- Не знаю... - пожала плечами Наташа.
- Где он сейчас? Где вы его забыли? - продолжал Евгений.
- Там остался, на пляже.
- И, что он там делает?
- Он там спать собирается...
- Что-о? Что собирается делать?! - Султанов уставился на девочку.
- Спать!.. Он там под нашей ивой устроился.
  Егоров поперхнулся чаем, услышав такой ответ. Он повернул голову в сторону входившей из коридора жены.
- Свет, ты прикинь что делается? Сашка приехал, чтобы сестру навестить в больнице, значит серьёзное что-то, если его с учёбы отпустили, а с ночлегом опять облом. Видно, домой его обратно не пускают, - произнёс Алексей.
  Светлана поставила на стол миску с пирогами:
- Где он? - спросила она.
- Вон, Наташка говорит, что на пляже спать собрался... под ивой нашей! - был ответ мужа.
- Господи! - всплеснула руками Светлана. - Идите, приведите его сюда!.. К нам. Что сидите? Наташа!.. Бегите с Эльмиркой обратно, ведите его сюда!..
- Не пойдёт ведь! - прошипел Алексей. - Он упрямый, как не знаю кто!.. Ладно, попробуйте!.. Наташа!
  Султанов вылез из-за стола:
- Может быть просто один побыть хочет, - тихо произнёс он. - Лазарев на меня сегодня как-то странно поглядел после планёрки... Мы с тобой, Алёша, чего-то не знаем? И Рузаев вчера в больнице задержался...
  Алексей нервно покусывал кончик вилки, глядя на дверь, за которой скрылась его дочка.

  Две девчушки вприпрыжку добежали до большой, раскидистой ивы, что росла с левой стороны от пирса. Поднялся сильный ветер, он дул с моря холодными порывами, подбрасывая к небу разлапистую крону. Девчонки остановились возле дерева. Сашка, положив под голову брезентовый рюкзак с вещами, лежал на левом боку, скатавшись в комок и поджав под себя ноги. Наташа присела на корточки, чуть коснулась тонкими пальчиками его плеча:
- Дядь Саш, ты чего это?! К нам пошли, мамка зовёт... и папка разозлился.
  Сашка вздрогнул от прикосновения, повернул голову к девчатам:
- Никуда не пойду... Уходите!
- А мы не можем уйти, - громко начала Эльмирка. - Нас родители заругают, если одни придём... Тогда и мы тут спасть с тобой будем, вот ляжем рядом, и всё! - она демонстративно уселась на остывший песок рядом с Сашкой, хлопнув его по бёдрам. - И никуда нас не прогонишь!..
  Терещенко медленно развернувшись, лёг на спину:
- Вот ещё, тоже мне, выдумали!.. Замёрзните, простудитесь, а я отвечай за вас?! Да уйдите же, ну!
- Дядь Саш, а тут правда спать собрался? - Наташка на него с любопытством смотрела во все глаза, наклонив головку.
- Ну, я же вам уже сказал, да!.. Вот лягу тут и всё!.. Уходите, а то ветер поднимается, замёрзните!.. Ну же! - он готов был вскочить и прогнать их силой.
  Наташка после его слов, тоже опустилась рядом с ним, как подружка Эльмирка. Она подобрала под себя платье, поплотнее застегнула кофточку. Сашка как-то сразу обмяк, отвернулся к стволу ивы, обхватил голову руками, уткнувшись носом в ракушечник. Крупные песчинки щекотали лицо, заползали за ворот форменки, ему было сейчас очень горько, больно на душе. Он сжимался плотнее под порывами ветра, слушал шум морской волны, которая накатывала на берег мощным пенным валом и хотел только одного... поскорее забыться! Сегодня он впервые узнал, как болит взволнованное сердце, как оно стучит в висках, тянет под лопаткой. И эти ещё тут, две маленькие забияки!.. Вот зачем они пришли, взволновали ещё больше?! Не пойдёт он никуда, пусть все оставят его в покое. А то начнутся всякие расспросы... Не может он сейчас никому отвечать, не может выносить любопытных взглядов, говорить о своём горе.
  На тропинке у спуска к пирсам зашуршал песок, девчонки повернули туда свои головки. Широким шагом к ним направлялся Евгений Петрович, в расстёгнутой на верхние пуговицы белой рубашке и чёрных брюках. Он быстро приближался, завидев своих малышек, махнул им издали рукой. Вскоре он уже стоял под деревом над неподвижно лежавшим Терещенко. Он окинул взглядом этот импровизированный лагерь, сходу понял всё, не пускаясь в излишнюю дипломатию и нудные уговоры, отодвинул девчонок от Сашки, склонился над ним, ухватил за плечи и рывком поднял с влажного песка.
  Александр старался на Султанова не смотреть. Он упрямо отодвинулся от него, упёрся руками в ствол дерева. Евгений решительно подошёл к валявшемуся рюкзаку, поднял его за одну лямку, спросил у девчонок:
- Это его вещи?
  Они кивнули в ответ. Султанов снова подошёл к Терещенко, крепко хватая его за руку, как провинившегося школьника:
- Пошли! - приказал он грозным, повелительным тоном, против которого Сашка был бессилен.
  Терещенко, опустив голову вниз, в сопровождении девчат, последовал за Султановым, который широко вышагивал вверх по тропинке, тянув его за руку.

  Уже подходя к Почтовой улице на углу жилого барака, выходившего торцом на детский садик, Сашка затормозил, вырвал руку, остановился. Султанов повернулся к нему, отослав вперёд девчонок.
- Что ещё за новости?! - посмотрел он на упрямо вставшего перед ним Терещенко. - Стесняешься к Егоровым идти? - понял он. - Хорошо, к ним не пойдёшь... В торце барака самая дальняя комната освободилась. Один пожилой товарищ к детям переехал, а вещи ещё свои не забрал. Всё хочу их оттуда вынести, да некогда... Живу пока у Алёшки, а тебя... в ту комнату определим. Там два дивана стоят, выспишься один, никто тебя беспокоить не станет расспросами. Вижу, что ты не в себе... Захочешь, сам расскажешь что стряслось, и почему ты приехал. Пошли! - он снова ухватил Терещенко за руку и потянул за собой во двор к бараку.

  Они шли по тёмному коридору, наступая на скрипучие половицы. Из соседних комнат с любопытством глазели соседи, провожая Султанова и Сашку долгими взглядами, пока они не скрылись в дальней десятиметровой комнате.
- Ну, пришли, - произнёс Евгений, закинув Сашкин рюкзак на захламлённый разным тряпьём диван. - Сейчас принесу тебе постельное бельё. Воды согреть?
  Сашка молчал. Он тяжело опустился на краешек дивана, отодвинув в сторону картонную коробку со старыми хозяйскими башмаками.
  Султанов осторожно вышел, скрипнув дверью, прикрывая её за собой.
  Он вошёл в комнату к Егоровым. За столом рядом с отцом сидела Наташка, молча смотрела на Султанова, ожидая взрослого разговора. Светлана подняла глаза на Евгения:
- Привёл? - спросила она, завязывая фартук.
- Да, отвёл его в дальнюю комнату... Пусть там побудет, он совсем никакой!
- Что говорит? - низким голосом, спросил Алексей.
- Ничего, молчит!.. Но, думается мне, что-то серьёзное у парня... Ничего, оттает потихоньку. Не надо к нему сейчас лезть, ни к чему это... Эмоции внутри, сам внешне холодный, а боль в глазах такая, что не передать!..
- Может быть, поест чего? - заботливо спросила Света. - Небось голодный?!
- Поди, предложи! - попросил Алексей. 
- Стесняется он, ребята, не трогайте его, - буркнул Евгений.
- Наташа, - обратилась к дочери Светлана, выводя её из-за стола. - Отнеси Саше горячего чаю и пирожков, я сегодня вкусненьких напекла, пусть пожуёт... Неси!

  Наташка осторожно приоткрыла дверь в дальнюю комнатушку, заглянула туда.
- Дядь Саш, к тебе можно? - робко от порога спросила она.
  Не дождавшись ответа прошла внутрь к дивану, с сидящим на нём неподвижно Александром. Он отвернулся от неё к окну. Девочка прошла к подоконнику, заставленному горшками с засохшими геранями, выдвинула табурет ногой, так как руки были заняты, на середину, подвинула его к Сашке поближе, водрузив на неё миску с пирогами и большую кружку с горячим чаем.
- Мама сказала, чтобы ты покушал... Ты голодный! - она взяла тёплый пирожок, протянула его Сашке, присев рядышком.
  Он забрался с ногами на диван, прижался к его жёсткой, высокой спинке, и тряхнув головой, порывисто схватился руками за лицо, крепко закрываясь ладонями от девочки, так заботливо к нему обращавшейся. Вся боль, копившаяся в нём, теперь выходила наружу, он задрожал, и ещё больше вжался в кожаный диван, прижимая ладони к лицу. Наташка подвинулась ближе, коснулась его плеча, погладила:
- Дядь Саш, ну чего ты?! Не надо, а то я тоже сейчас заплачу... Ну, не надо!
  Она продолжала гладить его по плечам, спине, касаясь нежно и осторожно.
  Скрипнула дверь, Светлана не выдержала, пришла, встала у порога. Вслед за ней в дверь заглянули Алексей с соседкой Зинаидой Зайцевой. Наташка, повернувшись к ним, улыбнулась, прижимаясь к Сашкиному плечу.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.