Маша и приключения

Маша, Мишка, Алена как то гуляли во дворе. Стояла ранняя весна, лужи с проталинами снега мешали бегать и прыгать. Весь двор был излазен вдоль и поперек. Каждый закоулок до боли знаком, хоть с закрытыми глазами ходи. А душа просила подвига. Маша смотрела по телевизору  приключения полярников на Северном полюсе. Вот это жизнь! Не то что топать по краю лужи обламывая кромку льда.
Она рассказала друзьям о доблести, о подвиге, о славе, и решено было срочно совершить поход на северный полюс.
Мишка предложил сходить пешком на дачу. Она совсем недалеко, они с папой на мотоцикле за пол часа доезжают.
И пошли. Решили не идти проторенной дорогой по автомобильной трассе, а сразу напрямки через поле и лес.
Спустились в овраг и к удивлению оказались по колено в снегу. Хорошо что у всех были одеты сапоги. Небо голубое, солнышко светит, а чего ещё человеку нужно для счастья. У всех в карманах нашлись остатки былых съестных запасов. Остатки печенек, конфеты, семечки. Вот здорово. Здесь и воздух вкусный, и тишина. Если конечно не орать. Сначала от возбуждения конечно поорали, но потом притихли и стали тихонько напевать "Вместе весело шагать". Прекрасная путевая песенка, помогает бодро идти вместе.
 На пути попался ручей. Хоть и небольшой, но покрыт корочкой льда, и непонятно глубокий он или нет. Мишка аккуратно спустил ногу чтобы проверить глубину, пошарил по дну. "Здесь мелко",- крикнул он.  Мы взялись за руки чтобы не оступиться и смело шагнули в ручей. Неожиданно ледяная вода заполнила сапоги, она кусалась так, что мы без разбору помчались на другой берег. Алена оступилась и упала в воду. Ныли кости, ужас подкрался в голову. Но показать свою трусость Маша не решилась. Смело потопала дальше. "Ничего,- успокаивала она друзей,-"На севере путешественникам встречались белые медведи, а у нас только птички".
Овраг вывел на противоположную сторону и полого поднимался вверх. Мокрые ноги не хотели идти, но подвиг есть подвиг, что поделаешь. Маша вспомнила что дома бабушка печёт пирожки, Поля играет на полу игрушками, кошка лежит на диване, лижет лапки и заливисто мурлычет. Ах, милый дом, где ты сейчас.
Овраг коварно подставил ловушки из ям покрытых снегом. Сверху все ровненько, а под снегом глубина по пояс. И ужасно захотелось плакать.
Алёна уже рыдала навзрыд. Мишка упрямо сжал губы, видно было что тоже хочется плакать, но перед девочками показать свой страх - последнее дело. Он взял девочек за руки и потащил за собой на другую сторону оврага. Уже была мысль вернуться назад. Но по его расчетам жильё впереди было ближе чем позади.
Начало смеркаться. Все уже думали о мягкой кроватке, об ужине. А подвигу не было видно ни конца ни края. Деревья обступили со всех сторон. Стало неожиданно темно. Уже шли не разбирая дороги. Не разговаривали. Мишка тащил вперёд. Только бы найти жилье.
Вышли. Дачный поселок покрытый по пояс снегом. Ни тропинок, ни дымка на крыше из трубы. Тишина и белый снег блестел под луной. Искорки серебрились и переливались мертвым светом. Темные тени резко отсвечивали от домов, заборов, деревьев. Тишина и покой. "Неужели это конец",- мелькнуло в голове.
Мишка стал отчаянно орать чтобы кто нибудь их услышал. Алена содрогалась от истеричных рыданий. Она упала в снег и сказала что больше не может и никуда больше не пойдет. Она готова здесь замёрзнуть.
Мишка схватил её за руку, потащил из сугроба. Её варежки где то потерялись. "Пошли, а то замёрзнешь". Мишка отдал свои. Слёзы катились по его щекам, а он даже не замечал.
Уже совсем не хотелось приключения. "Домооой",- отчаянно рыдала Аленка. Мы с Мишкой как могли уговаривали её и тащили с двух сторон под мышки.
Бабушка умеет молиться, мелькнуло в голове,-"Боже, только выведи нас к жилью, только не дай замёрзнуть". "Как отчаянно будет плакать бабушка, рыдать Поля, а папа с мамой даже не сразу узнают что их любимая доченька умерла, они же в командировке".
Ужас придал силы. Они подошли к первому попавшемуся дому и стали ломать замок чтобы попасть внутрь. Мишка возле углярки нашел лопату и кирку. Со всего маха рубанул по замку, он отлетел в сторону. Вошли в дом на ощупь нашаривая ступеньки. Мишка повернул выключатель. Ничего. Хозяева на зиму отключили свет.
Это не страшно. Уже тепло, не пробирает мороз до костей. Раньше Маша и не знала что это по настоящему, не по нарошку. Кости глубоко, как может мороз их пробирать? А вот и узнала.
Они нашли кровать застеленную лоскутным одеялом, подушки горкой возвышались  на ней, покрытые тюлевой занавеской.
Мы сняли верхнюю мокрую одежду и трясясь от холода вместе залезли под одеяло. Мишка сверху набросал каких-то полушубков которые нашел здесь же на гвоздях. Сначала было холодно, но потом мы прижалась друг к другу и заснули.
"Бабушка переживает, места себе не находит,- подумала Маша засыпая. Раньше она не понимала как это не находить себе место, ведь оно всегда есть. Вот стул, вот диван.
Утром солнце разбудило их заглянув в щели между ставнями. Пылинки столбом бились в весёлом танце. Ужасно захотелось есть. Но все съели ещё вчера. Просто так. Даже голодными не были. Мишка первым мужественно вылез из под одеяла. Мокрая одежда валялась на полу. Они вчера не догадались затопить печь. Или не успели и свалились от усталости. "Свалиться от усталости", тоже оказалась не фигура речи. Все взаправду. И вчерашний поход, казавшийся детской забавой оказался настоящим походом на северный полюс.
Мишка нашел дрова возле печки и решил её растопить. Раньше на даче этим занимался его отец, он видел как тот сначала отщепляет от полена маленьким топором щепочки, устанавливает домик в топке из них и комка газеты. Но в жизни всё оказалось гораздо сложнее. Поддувало нужно открыть, вспомнил он. И задвижку на колодце печи. Огонёк сначала не хотел появляться, дымили мокрые газеты. Дым заполнил весь дом. Но это было даже приятно. Постепенно газеты подсохли и зажгли друг друга, а затем щепочки, а затем поленья дров. И вот уже всполохи огня танцуют в открытой топке. Мишка развешал мокрую одежду на стулья напротив огня. Она зашипела и задымилась.
В доме нашлась старая банка засохшего варенья, корочки засушенного серого хлеба.
Мишка скипятил воду в чайнике. Удивительно, он был не электрический, а простой, его нужно было ставить на железные кругляши печки. Мишка сначала схватился за ручку чайника голыми руками, обжёгся, затряс ими в воздухе, а потом нашел полотенце и им обхватил ручку. Нашлись граненые стаканы в подстаканниках.
 Маша такие видела в поезде когда всей семьёй ездила к тёплому морю. Где то теперь то теплое море? Окунуться бы сейчас в него и не вылазить. А тогда она капризничала, волны бьют о берег, камни режут ступни, купальник съехал на бок. Ох
И вот они пьют чай с треском отламывая кусочки сухарей. Засохшее варенье трудно выковыривать со дна огромной ложкой. Но все счастливы. Даже Алена не капризничает.
Запахло дымом. Это Аленкин пуховик подгорел. Он был ближе всего к огню и покрылся чёрными подпалинами. Нюхать горелое перо то ещё удовольствие, но все смеялись, хотя Алена сквозь слезы. Она боялась что ей попадет за горелый пуховик, ведь она его и года не поносила, новенький совсем, берегла, дома вешала на плечики, а потом на вешалку. А сейчас это никуда не годная тряпка, да ещё и горелым воняет. Ох и попадет ей от мамы.
Наконец наелись. Сонно уставились в открытую топку печи. Огонь танцевал завораживающий танец, искры взлетали вверх в узком пространстве. Хотелось спать, спать, спать.
Мишка мужественно преодолел сонное состояние, оделся и пошёл искать людей, а нам велел залезть под одеяло и ждать его возвращения. Так мы с Алёной и сделали.
А когда проснулись, в дом вошли Мишка и дедушка, он остался зимовать на даче. Топил печь. По дымку над трубой Мишка его и нашел. Мы спросили как позвонить домой.
Дедушка сказал что телефона у него нет, но он может встать на лыжи и доехать до ближайшего поселка. Мишка продиктовал ему наши номера, и дедушка отправился звать наших родных на помощь.
Когда приехал отец Мишки на мотоцикле, мы плакали от счастья. Отец поблагодарил дедушку за помощь, и мы поехали домой. Нас с Алёной посадили в люльку мотоцикла и прикрыли пологом, да ещё и одеялами сверху, а Мишке пришлось ехать позади отца на заднем сиденье на холодном ветру.
Мы быстро добрались до дома. Вот он наш родной двор, такой до боли знакомый, что его можно пройти вдоль и поперек с закрытыми глазами.
Вот из подъезда в тапочках выбегает бабушка и обнимает меня и плачет. Рядом Поля дёргает меня за полу куртки и спрашивает видели ли мы белых медведей.
Что ей сказать? А был ли подвиг?