Восстание Исраилова 1940 года

Когда же, в связи с войной усилилось существующее уже беспрерывно два десятка лет партизанское движение в горах Чечено-Ингушетии, советская власть решила, что чеченцы и ингуши имеют связь с немцами. То обстоятельство, что теперь во главе партизанского антисоветского движения в горах Чечно-Ингушетии стояли люди с большим образованием и политическим кругозором (это движение возглавлялось теперь юристом Майрбеком Шериповым и писателем Хасаном Исраиловым).  Власть стала строить свою лживую версию о том, что чечено-ингушским партизанским движением руководят немцы. Однако достаточно указать на тот общедоступный для проверки факт, что, находясь даже прямо у границы Чечено-Ингушской республики, немцы не перебросили в Чечено-Ингушетию ни одной винтовки, ни одного патрона. Перебрасывались только отдельные шпионы и большое количество листовок. Но это делалось везде, где проходил фронт. Но главное – восстание Исраилова началось ещё зимой 1940 года, то есть ещё тогда, когда Сталин находился в союзе с Гитлером. Характерная черта повстанческого партизанского движения Чечено-Ингушетии за последние десятилетия заключалась в том, что вместо бывших духовных авторитетов – мулл и шейхов во главе его постепенно становились люди, чисто светские и политически вполне разбирающиеся во всех «тонкостях», как советской колониальной политики на Кавказе, так и её империалистически - экспансионных стремлений в мировом масштабе. Для карьеры советских и партийных сатрапов на Кавказе перед ними была отрыта дорога при одном условии: при их безусловной идейной и физической поддержке сталинской колониально-империалистической политики против собственного народа. Многие становились на этот гибельный для своего народа путь подлинной измены и коллаборации, что, в конце концов, не спасало их от собственной гибели. Советская власть в этом отношении ценит свои кадры совершенно так же, как её разведка исчерпанных агентов: высасывает из них весь сок, а останки сжигает, чтобы не оставить следов для контрразведки. Но находились и такие люди, которые, сознательно отказывались от соблазнительных перспектив иллюзорной личной карьеры. Они  становились во главе общенационального, беспримерно тяжёлого, а в глазах многих и безнадёжного дела борьбы за свободу своего истерзанного и погибающего народа. К категории таких молодых национальных вождей чечено-ингушского народа и принадлежали Хасан Исраилов и Майрбек Шерипов. Хасан Исраилов родился в 1910 году в селении Нашхой Галанчожского района Чечни. В семье из шести братьев он был самым младшим. В 1929 году он окончил в Ростове-на-Дону среднюю школу. В том же году, уже будучи комсомольцем, вступил в ряды ВКП (б). Но активно в политических делах не участвовал и целиком посвятил себя творческой деятельности в области литературы, к которой он имел не только личную страсть, но и большое призвание. Писал преимущественно стихи и пьесы. В силу этой своей профессии и не без внутренней потребности рассказать внешнему миру правду (насколько это возможно при советских условиях), Исраилов сделался настоящим корреспондентом московской «Крестьянской газеты». Но статьи в «Крестьянской газете» сильные по аргументации и резкие по духу, имели только одну тему: как местные советские и партийные вельможи грабят чеченский народ. Пол видом защиты общесоветских законов от местных исполнителей Исраилов умело критиковал эти самые законы на конкретных примерах и людях. Конечно, «такая писательская карьера» не могла быть успешной и безнаказанной. До того, до чего не додумались в Москве, додумались местные чекисты – весной 1934 года Хасан Исраилов был арестован и «за контрреволюционную клевету» и «за связь с бандой» осуждён на 10 лет. Через три года после энергичного вмешательства  «Крестьянской газеты» и после того, что некоторые из чиновников, которых Исраилов критиковал, как «грабителей и взяточников», оказались ими и на самом деле, Исраилов был освобождён и даже восстановлен в партии. После своего освобождения Исраилов уехал в Москву на учёбу в Коммунистический университет трудящихся Востока имени Сталина (КУВТ). Этим временем вышло две книги его художественных произведений, написанных им в тюрьме. Но Исраилов постепенно отходит от поэзии и переходит к активной политической деятельности. Уже будучи в Москве, совместно с другими чечено-ингушскими работниками он подаёт заявление советскому правительству, что продолжение нынешнего курса советской политики неминуемо приведёт к развязке всеобщего народного восстания – поэтому Исраилов и его друзья требуют смены курса и снятия с постов первого секретаря обкома  ВКП(б) Егорова и народного комиссара внутренних дел Раев, Советское правительство пересылает заявление «для проверки» на место – этим самим шефам республики. Проверка кончается обычным результатом – новым арестом Исраилова и его друзей. Когда же в начале 1939 года Раев и Егоров были арестованы как «враги народа», Исраилова освобождают. Исраилова вызвали в обком к новому секретарю обкома Быкову и предложили подать заявление, чтобы вновь восстановить его в партию. Исраилов ответил, что подаст заявление на днях. Через неделю в обкоме и было получено его заявление. В этом заявлении Исраилова, однако, говорилось: «Вот уже двадцать лет, советская власть ведёт войну на уничтожение моего народа по частям – то как кулаков, то как мулл и бандитов, то как буржуазных националистов. Теперь я убедился, что война отныне ведётся на истребление моего народа. Поэтому я решил встать во главе освободительной войны моего народа. Я слишком хорошо понимаю – писал в этом заявлении Исраилов, – не только одной Чечено-Ингушетии, но даже и всему национальному Кавказу трудно будет освободиться от тяжёлого ярма красного империализма, но фанатичная вера в справедливость и законная надежда на помощь свободолюбивых народов Кавказа и всего мира вдохновляет меня на этот в ваших глазах дерзкий и бессмысленный, а по моему убеждению единственно правильный исторический шаг. Храбрые финны доказывают сейчас, что великая рабовладельческая империя бессильна против маленького, но свободолюбивого народа. На Кавказе вы будете иметь, вторую Финляндию, а за нами последуют другие угнетённые народы». Так писал Хасан Исраилов в январе 1940 года. Восстание, впервые же дни, имело успех. К началу февраля 1940 года  Хасан уже овладел Галанчожем, Саясаном, Чеберлоем и часть Шатоевского района. Повстанцы вооружались за счёт разоружения и разгрома карательных отрядов. После очищения большинства горных районов от большевиков был созван буквально вооружённый народный съезд в Галанчоже  и объявлено провозглашение «Временного народно- революционного правительства Чечено- Ингушетии» во главе с самим Исраиловым. Заключение советско-финского договора было сильным моральным ударом по движению Исраилова, однако Исраилов не терял надежды, что он будет поддержан  не только другими народами Кавказа, но что в начавшейся мировой войне погибнет и Сталин под ударом объединённых сил демократических держав. В своих воззваниях к народу Исраилов пророчит именно такой исход войны. Когда началась советско-германская война, разумеется, размах и масштаб восстания Исраилова разрослись. Новой ситуацией Исраилов воспользовался так, как это сделал бы любой другой на его месте – он предлагал воспользоваться борьбой германского народа против большевиков для освобождения всего Кавказа и объявления его полной независимости. В феврале 1942 года, то есть ещё тогда, когда немцы находились у Таганрога –  500 км. от Чечено-Ингушетии, юрист Майрбек Шерипов, брат известного национального героя Чечни во время революции, поднял восстание в Шатое и Итум-Кале и присоединился к Исраилову. Тогда был создан объединённый военный штаб повстанцев и соответственно реорганизовано повстанческое правительство. Повстанцы уже имели сведения о практике Розенберга и Гимлера в «освобождённой Украине».  Поэтому повстанческое правительство выпустило «Воззвание к чечено-ингушскому народу» в июне 1942 года.  В нём говорилось, что кавказцы ожидают немцев, как гостей. И окажут им гостеприимство только при полном признании ими «Кавказской независимости». Не без влияния таких и им подобных воззваний главное немецкое командование немецкой Кавказской армии издало специальный приказ по армии, в котором указывалось на необходимость радикально иного поведения здесь немецкого солдата, чем это имело место на Украине и других областях. Характерно так же и заявление вместе с Северо-Кавказским национальным комитетом перед Восточным министерством в конце 1942 года. Этот представитель при Остминистериум, что он уполномочен вождями восстания, сообщить немцам, если только «освобождение Кавказа будет заключаться в замене одних колонизаторов другими, то для кавказцев это явится лишь новым этапом продолжающейся национально-освободительной войны». Однако именно во время войны и большевики свирепствовали в тылу куда успешнее, чем на фронтах. Известно, например, что в 1941-42 годах советская военная авиация совершенно бездействовала на передовой линии против врага, не говоря уже об абсолютном отсутствии советской авиации над вражеским тылом. Но зато она безоглядно и варварски бомбила собственный тыл. Так весной в 1942 году советская авиация подвергла дважды воздушной бомбардировке всю горную Чечено-Ингушетию. После этих бомбёжек авиации красной армии в горах Чечено- Ингушской республике было столько жертв среди женщин, детей, стариков, сколько их бывает у воюющей армии на переднем фронте. В некоторых аулах Шатоя, Итум-Кале и Галанчоже жителей убитых воздушной и артиллерийской бомбёжкой большевиков числилось больше, чем оставшихся в живых. Найти там не раненного человека было редкостью. В те дни, когда Сталин устраивал над собственным народом этот ад, на Кавказе не было ещё ноги ни одного немца. Даже тогда, когда немцы пришли на Кавказ – летом 1942 года – они ни разу не вступили на территорию Чечено-Ингушетии. Вполне понятно, что чеченцы и ингуши, постоянно, методически и прямо-таки провокационно истребляемые  советской властью, глубоко презирали эту власть, но активно выступал против этой власти всё-таки не весь народ, а только часть его. Женщины, дети, младенцы на руках, зародыши в утробах матерей и глубокие старики, чечено-ингушские коммунисты, чечено-ингушские офицеры Красной армии, стахановцы – «знатные люди республики, чечено-ингушские агенты НКВД и «герои социалистического труда», – ведь они не были виноваты перед советской властью. И всё-таки Сталин исполнил приказ Николая 1, хотя с запозданием больше чем на 100 лет, истребление горцев оказалось беспримерным в истории всех войн и народов – поголовно все оставшиеся в живых чеченцы и ингуши, балкарцы и карачаевцы в 1943-44 годах выселены с Кавказа. Куда они выселены и вообще существуют ли хотя бы остатки этих народов всё ещё на свете где-нибудь в Сибири или в Средней Азии, об этом неизвестно. Мир, который с таким затаённым дыханием, следил за всяким колебанием температуры в больничных бюллетенях Косьенкиной, не интересуется даже адресом целых народов.