Когда надо обмывать мотороллер?

Когда  надо  обмывать  мотороллер?
(История, частично основанная на действительно имевших место событиях, впрочем, как и многие мои "странные бульки")


     Тбилиси в июле-августе — это вам не весенне-осенний! Тут пять раз подумаешь, прежде чем, поняв, что вопрос стоит ребром, наденешь туфли и высунешься из прохладного подъезда на раскаленную улицу.
     Вот и я, не имея никакого желания погибать от голода в благословенные студенческие лета, вышел в дом наискосок, чтобы купить хлеб, а потом переползти через улицу в «Гастроном» за сыром и яйцами.
     — Вах! А я как раз к тебе ехал! — услышал я голос Котэ и ко мне бесшумно подкатился мотороллер. — Ты что делаешь? Поехали со мной в сторону Манглиси за материалом. Прокатимся на моей птичке на свежий воздух.
     Вот так он всегда! Слушай, раз задал вопрос, так хоть выслушай ответ! Хотя, конечно, предложение заманчивое.
     Манглиси — это среднегорный курорт, славящийся своими сосновыми рощами, где в это время яблоку некуда упасть от вывезенных туда тбилисских детей и их мам с бабушками. И ехать туда недолго... И там прохладно...
     Поехали. И по пути надо пояснить кто такой Котэ, что это за материал, из-за которого ему не сидится в прохладе старого дома, и что это за «птичка».
     Он — старший брат моего друга детства, уже женат, имеет малыша-сына, живёт с родителями, всё же добился своего и поступил в Академию художеств, а сейчас подрабатывает тем, что вырезает из дерева и мастерит разные поделки: подсвечники, шкатулки, нарды…
     Вот за материалом для поделок его и понесло в Манглисские  окрестности.
     Не в пример мне, руки у него растут откуда надо (безусловно, сказались и гены: и отец, и мамин брат — художники двух ведущих театров Грузии).
     От отца же ему передалась и тяга к машинам. Можно сказать, что он если и не родился, то уж точно вырос в люльке отцовского «Харлея».
     В те послевоенные сороковые-пятидесятые годы в городе было больше конных тачек и фаэтонов, чем собственных машин, и родители не боялись за своих детей, пропадающих во дворах или на тихих улицах.
     В нашем дворе был склад «Плодоовощторга», куда на таких тачках привозили овощи, фрукты и прочее, и я не раз, цепляясь за задний их борт (чтобы не дотянулся кнут извозчика), доезжал до дворовых ворот.
     Так вот, не знаю, куда делся «Харлей», но Котэ всё время мечтал о своем мотоцикле. И вот, буквально на днях, он купил новенький недорогой мотороллер «Вятку» (который в народе называли почему-то «козликом»), и решил обкатать его в загородной поездке, на которую, очевидно, всё же не решился ехать один, и заехал за мной.
     На двигателе еще стоял ограничитель скорости — не больше 30 километров в час, поэтому ехали не спеша, перекатываясь с горки на горку... ветерок обдувает — всё лучше, чем в городе. А Котэ восхищался: «Ты видишь, как она слушается руля?! Как она мягко идёт?!»
     Наконец, остановились у склона горы, поросшего соснами. Котэ ходил под деревьями, выбирал из валявшихся на земле обломанных веток и суков подходящие, срезал несколько низко расположенных засохших ветвей, а я всё стаскивал в кучу и переносил к «Вятке». Потом мы с трудом привязали отобранное к заднему сидению мотороллера и Котэ сел за руль.
     Места для меня почти не осталось и я замешкался, примериваясь, как бы влезть в щель между поклажей и спиной Котэ, когда он тронул «птичку» с места. Ветки подтолкнули меня, я не удержался на ногах и шлёпнулся на землю. Хорошо, что метров через двадцать Котэ почуял что-то неладное и обернулся на мой крик. В общем, я как-то уместился и мы поехали обратно.
     Очевидно, всё же не зря вывозят детей сюда «на воздух», потому что оба проголодались и пожалели, что не додумались прихватить с собой еду на дорогу.
     На первом же подъеме оказалось, что шести лошадиных сил мотора явно не хватало для того, чтобы поднять нас на гору, и мне (хотя если я и отличался весом, то исключительно в сторону худобы), пришлось слезть и топать пешком до вершины, где меня терпеливо ждал Котэ.
     А лезть под солнцем в гору, да еще и несколько раз, — это вам не катиться вниз с ветерком!
     Наконец, мы спустились в долину и понеслись на всех  почти тридцати километрах в час в сторону города. А Котэ всё похваливал свою «птичку» за усердие и послушность.
     Нас стал обгонять грузовик, шофер которого при маневрировании не рассчитал габариты и зацепил кузовом сосновые ветки. Будь они привязаны абы как, может, всё обошлось бы, а тут нас развернуло вбок и сбросило с дороги. Хорошо, что это было не в горах, а на ровном месте, и что кювета почти не было!
     Наша «Вятка» перемахнула его, проскакала действительно козликом по кочкам, боком влетела в какой-то двор, стукнулась, к счастью, ветками о здоровенное дерево, спружинила и, заглохнув, аккуратно завалилась на бок, опираясь на уцелевшие ветви.
     Ни черта не соображая от неожиданности, мы вылезли из-под мотороллера, не сразу поняв, что мы не только живы, но и целы, если не считать царапин на моей спине и порванной ветками рубашки. А ведь при всех этих ударах некоторые сучья запросто могли проткнуть меня!
     К нам бросились какие-то люди, пытаясь помочь  добраться до лавки, стоящей во дворе под навесом, кто-то что-то спрашивал, кто-то принёс воду…
     Помню, что у меня руки тряслись.
Котэ был не в лучшем состоянии.
     Какой-то мужчина поднял и поставил мотороллер на ножки, попробовал завести мотор. Тот немного почихал, но завёлся. Слава богу!
И тут до меня окончательно дошло что произошло.
     Но что-то меня сильно отвлекало… Я не мог сообразить что именно, пока не увидел, как из домика, стряхивая муку с рук, вышел молодой парень в белом переднике, взял шест с крюком и стал вытаскивать горячие круглые лаваши из печи-тонэ, вырытой под этим же навесом, раскладывая их на полках.
     От одуряющего запаха свежеиспечённого хлеба у меня даже желудок схватило спазмом.
     Из той же двери вышла девушка тоже в переднике и стала складывать горячий хлеб на полотенце, чтобы занести в домик. Я понял, что мы оказались во дворе придорожной закусочной, а девушка, вероятно, или помощница на кухне, или официантка.
     «Извините, — обратился я к ней, — вы не могли бы дать нам хлеб и принести немного сыра?» 
     Девушка тут же дала нам круглый лаваш и побежала в домик. Она быстро вернулась с тарелкой сыра и тарелкой с разной зеленью, но к тому времени полхлеба мы с Котэ уже проглотили, кажется, не жуя.
     Я порылся в кармане, наскрёб около десяти рублей, протянул их девушке и, спросив разрешения поесть за стоящим тут же столиком, попросил принести ещё хлеб и кувшин вина. Она принесла заказанное, добавив тарелки солений и сыра. Котэ, уже тоже пришедший в себя и проверявший состояние мотороллера, увидев еду на столе, хотел заказать что-нибудь посущественнее и полез в карман за деньгами, но я сказал, что это мой стол и я уже за него заплатил.
     Какая-то женщина, проходившая через двор, увидев нашу небогатую трапезу, достала из сумки два розоватых чопортских помидора, обтёрла и дала нам. Идти и мыть их показалось мне неудобным, ножей и вилок у нас не было — да и для чего они нужны за таким грузинским столом! —  и я, осторожно надкусив пахучий упругий плод, с наслаждением втянул его сок. И мы приступили к пиру.
     Сперва я поблагодарил бога за подаренную жизнь.
     Потом поблагодарил всех усопших родных и близких за то, что они за нас заступились.
     Затем выпил за тех, кто сейчас находится между жизнью и смертью, — кто в больницах, кто дома, кто в дороге... В общем, где бы ни были. И пожелал им оказаться там, где они будут чувствовать себя лучше.
     Не знаю, насколько это соответствует церковным канонам и светским этическим нормам, но мне тогда показалось, что так будет правильнее.
     А потом я выпил за здоровье Котэ и за его не только умелые, но и сильные руки.
     И ещё — поблагодарил мотороллер «Вятку», за то, что он не подвёл, вынес испытание и сам не разбился, и нас не покалечил.
     И вылил остаток вина из своего стакана на его мотор.
     И мне показалось, что вино не стекло безразлично и не ушло в землю, а наоборот, частично испарившись, вознеслось с моими необычными тостами в небеса, в то время как другую часть напитка с благодарностью впитало в себя всё еще горячее железное сердце то ли «птички», то ли «козлика».
17.02.2024.