В Оптиной Пустыни

В 2009 году, работая корреспондентом одной из местных газет, я решила сделать репортаж о жизни в монастыре.

Нехитрый скарб легко поместился в небольшом оранжевом рюкзачке: сухофрукты в дорогу, бутылка воды, салфетки, юбка и платок в качестве требуемого монастырского дресс-кода и самодельный спальник, сшитый мною из тонкого ситца. Он много раз выручал меня в чужих домах, в гестах и в монастырях.

Добираться я решила на перекладных: электричкой до Брянска, потом – до Сухиничей, от них – до Козельска, а там уже автобусом до Казанской Свято-Амвросиевской женской пустыни, что в Шамордине.

Вот где воспеть хвалебную песнь пятой точке, премного претерпевшей за восемь часов самого тесного контакта с сиденьями деревянными и с мягкой обивкой, с пластмассовыми стульями залов ожидания и каменными порожками вокзала!

Первая встреча состоялась на перегоне Сухиничи-Козельск. В просторном вагоне поздней электрички ехало четыре человека: я, пузатенький мужичок и две женщины, которые сидели напротив друг друга и о чем-то переговаривались.

Одна, грузная, седая, на вид за шестьдесят; вторая - далеко за пятьдесят, но маленькая, хрупкая и очень светлая не только по цвету волос и одежде, но по улыбке и сиянию глаз. Таких людей узнаешь сразу: паломница.

– Скажите, сколько идет поезд до Козельска? – поинтересовалась я.
– Сорок пять минут, – ответила старушка. – Вы в Отпину?
– Нет, я в женский монастырь. А в Оптину схожу оттуда, время будет.
– Ой, может быть вы сразу в Оптину пустынь пойдете, – начала та, что помоложе, – а то мне одной страшно идти, уже темнеет...

Конечно, я пойду в Оптину, подумала я, раз меня туда направляют. вскоре узнаю, зачем.
К Оптиной пустыни подходили мы уже в темноте. Опта, известный в свое время разбойник, раскаявшись, заложил здесь монастырь, противопоставив тревогу и напряжение разбоя покою и тишине святого места.

В это время монастырь был полон паломниками: у его ворот стояло четыре автобуса. Всех разметили в храме: мальчики направо – девочки налево.

Я присела на лавку рядом с лежащим на голубом покрывале молодым человеком. На той же лавке сидел бородатый мужик и аппетитно уминал помидор с хлебом.
– Слышь, сестра! – он тронул меня за рукав. – А тебе здесь нельзя, это мужская половина. Я пошел на женскую, так меня турнули оттуда!

Симпатичный мужик, веселый. Добро советует. Но я не стану ничего предпринимать, пока не почувствую, что требуется. Ведь наверняка здесь приняты свои правила, а в чужой монастырь, сами понимаете, со своим уставом...

Буквально через пару минут все образовалось: монахи стали выдавать поролоновые коврики с отпечатанным на одном конце ангелом и надписью: «Оптина пустынь. Казанский храм».
– Головой ложитесь, братие и сестры, только на надпись, – напоминал монах каждому.

Толпа, толпа. И за благодатью очередь, не говоря уже о ковриках. И локти пошли в ход, и слова.
– Вы здесь не стояли!
– Не толкайтесь!
– Куда вы лезете?!
Мир в монастыре, а монастырь в миру, подумалось мне. Второе, наверное, труднее.

За ночь на коврике я увидела и услышала многое из того, что привело меня к решению принять послушание именно здесь, в Оптиной.

Под утро мне понадобилось в туалет.
Он находился сразу за храмом, направо. Это было отдельно стоящее красное кирпичное здание с четырьмя дверьми. Я открыла первую.
На её пороге лицом ко мне стояла бабка – маленькая, сухая, злобная, с урной в одной и половой тряпкой в другой руке.
– Пошла на …й отсюда! – заорала она так, что, думаю, её было слышно и в храме.

Вот это поворот, подумала я.
Знак не оставаться?
Но как я доберусь до Шамордино?

Народ уже разбредался по храмам на заутреню.
В одном из них ко мне вдруг подошёл тот весёлый дружелюбный мужичок, с которым я уже разговаривала.
– Сестра, – он улыбался так искренно. – Мы тут на автобусе в Шамордино едем. Хочешь с нами?

Кто говорит, что чудес не бывает?
Чудес слишком много, потому мы их и не замечаем.
Но кто всё это творит?
Не мы ли сами?

Ведь это мне нужно было в Шамордино?
А другие люди помогают, чтобы сюжет сложился – как паломница в электричке, как та бабка с половой тряпкой, как бородатый мужичок с помидором.

Все мы ткём полотно общего текста.