Глава седьмая -окончание книги

Приключения Поташа и Перлмуттера.

Он не мог связать и двух слов по-английски.
 — Конечно, я знаю, — признал Моррис Перлмуттер, — но он быстро научится.
 — Быстро научится! — воскликнул Эйб. — Что значит «быстро научится»? В наши дни я такого не видел! Какой-то новичок приезжает сюда из России,
такой невежда, что не знает даже своего имени, понимаете, и он
рассчитывает сразу же получить работу в магазине верхней одежды в центре города,где его научат говорить по-английски, и в то же время
Плати ему десять долларов в неделю. На самом деле, Морусс, эти парни считают, что оказывают тебе услугу, если портят по десять рубашек в день в обмен на то, что ты учишь их английскому. Когда я приехал из России, я был _осер_ и _гроссартиг_. Я был рад, что нашёл работу, где можно было учиться на рубашках в подвале, и хозяин платил мне за это. Я тоже получал щедрое жалованье, можешь не сомневаться, Морусс. Каждый день на ужин — солёная сельдь
и картошка, кроме воскресенья, когда ещё и лук. И этот парень научил меня английскому, Морусс? _Oser_ a _st;ck_. Мне нужно ходить в вечернюю школу
чтобы выучить английский, Морусс, и я выучил, Морусс, и там меня хорошо научили, Морусс, и этот парень, о котором ты говоришь, должен сделать то же самое.-«Нам не нужно учить его английскому, Эйб, — заявил Моррис. —
Парень сообразительный, умный, и он быстро всё схватит».
 «Не этот парень, Эйб», — сказал Моррис. «Он из порядочной, уважаемой семьи в старой стране. Он уже учится на врача, когда ему
Он приходит сюда, но у него возникают проблемы из-за того, что он состоит в политическом обществе там, на Западе, так что ему приходится убегать. Этот парень — умница, Эйб.
 «Я знаю таких умниц, Морусс, — они допоздна сидят в кофейнях на Канал-стрит, убивая время. Великие князья должны зарабатывать на жизнь так же, как и все остальные, Морусс; и в любом случае, Морусс, когда парень приезжает сюда из России, Морусс, ему не стоит забивать себе голову великими князьями. В наши дни в торговле плащами и костюмами, Морусс, у парня есть всё, что ему нужно
мог бы позаботиться о том, чтобы сохранить свою работу.

Моррис пожал плечами.

"В любом случае, Эйб, давай устроим этому парню проверку, — ответил он, — и если он
вскоре не исправится, мы сможем быстро его уволить, ты же понимаешь."

"Ты говорил то же самое о том парне, Харкави, которого мы взяли на работу в наш монтажной, Морусс. Всё время, пока он работает на нас, он ведёт себя как
_глупый_ десятилетний ребёнок; и как только мы его увольняем, Морусс,
он устраивается на работу к Клейману и Эленбогену и придумывает пару моделей,
за которые эти разбойники платят не больше пяти тысяч долларов.

"Откуда мне знать, что Харкави может сделать с "Клейман энд Эленбоген", Эйб?"
- Воскликнул Моррис. - Ты пророк этого концерна, Эйб. Ты всегда
предсказываешь мне завтра то, что должно произойти вчера".

- Ну, что такое "форбей", то есть "форбей", Маврусс, - возразил Эйб. - и если я
пришлось бы стоять здесь весь день и мычать с тобой, Маврусс, давай
найми парня. Я хочу сказать тебе только одно, Маврусс.:
Не говори мне потом, что я с самого начала был за этого парня.
потому что это не так."

Выдвинув этот ультиматум, Эйб посмотрел в сторону монтажной, где сидел
высокая, сутулая фигура, держащая в обеих руках фуражку с козырьком.

"Только взглянув на этого парня, я понял, что он чокнутый, Морусс," — продолжил Эйб.
"Так что, если ты собираешься нанять его, Морусс, окажи мне услугу и дай ему пару долларов из сейфа, чтобы он побрился, подстригся и купил новую шляпу."

Моррис кивнул и направился в монтажную, но Эйб окликнул его.

«Что касается меня, Морусс, мне плевать, что говорят люди, понимаете?» — заявил он.
«Но если сюда заглянет пара покупателей с Тридцать четвёртой улицы и увидит, что у наших рабочих такая обувь, которая им
пальцы на ногах уже торчат наружу, Маврусс, что они о нас думают? Я
Прав или нет?

"Конечно, я знаю", - сказал Моррис, - "но ..."

"Но ничего, Mawruss," Абэ пришли к выводу. "За три доллара мы должны сделать
лохов из себя! Не стой, как дурак, Mawruss. Дайте этому парню пять долларов, пусть купит себе пару ботинок и
_фертиг_».

Перемены, начавшиеся с того, что Сезар Коваленко подстригся и побрился,
завершились, когда Моррис в сопровождении кузена Коваленко отправился с ним в
магазин одежды. Там Сезар навсегда расстался со своей старой одеждой.
Он снял шляпу, начищенные до блеска сапоги и пальто с бобровым воротником и предстал — если не считать его словарного запаса — натурализованным гражданином, работающим в сфере пошива одежды.

"Теперь ему остаётся только усердно работать, — сказал Моррис, — и он
быстро заработает хорошую плату."

"Конечно, конечно! — ответил кузен. — «Сначала, может быть, он будет немного
туповат, потому что в последнее время у него было много опыта».

 — Опыта? — переспросил Моррис. — Какого опыта?

 — Ну, во-первых, — продолжил кузен, — два года назад он учился на врача в Харкавском университете, а по соседству с ним
В соседнем доме живёт парень, против которого у меня нет ничего,
понимаете, только он ходит на работу и посылает посылку шефу полиции,
мистеру Перлмуттеру, и когда они открывают посылку, понимаете,
внутри оказывается что-то не то. Имейте в виду, мистер Перлмуттер, я бы ничего не сказал, если бы это действительно был начальник полиции, который вскрыл бы посылку, но начальник полиции всегда вызывает с улицы какого-нибудь бедолагу. На этот раз это был парень по фамилии Левин, порядочный, респектабельный молодой человек — его отец был
_Рав_. Старик приедет сюда на этой неделе, я так понимаю, мистер
Перлмуттер, но когда начальник полиции отправит Левина на задний двор,
он должен будет вскрыть посылку, поймите меня, и это будет последнее, что кто-либо увидит
либо в посылке, либо в Левине.

Моррис сочувственно прищёлкнул языком.

"А что они сделали с парнем, который отправил посылку?" —
спросил он.

«Он ничего не сделал, мистер Перлмуттер», — ответил кузен.
 «Но на Сезара, вот на этого, они всё свалили. Сначала его арестовали,
полиция чуть не убила его, а казаки забрали».
из Харкава в Одессу, где его должны были судить, а потом чуть не
убили; и если бы мы не послали туда пару тысяч рублей судье,
его бы сразу застрелили. Как бы то ни было, мистер Перлмуттер, один год мой двоюродный брат сидит там в тюрьме;
а потом мы отправляем еще пару тысяч рублей, которые отдаем
парень, который управляет тюрьмой, и поэтому мой двоюродный брат тайком сбегает оттуда
и приезжает сюда, в эту страну."

Моррис пристально посмотрел на аккуратно одетую фигуру, которая спокойно шла рядом с ним
.

— Глядя на него, и не подумаешь, — сказал он, — но, как бы то ни было, я сделаю всё возможное, чтобы он хорошо выступил, и он быстро научится, вот увидите.

К этому времени они добрались до конторы «Поташ и Перлмуттер», и кузен тепло пожал руку Моррису.

«У вас доброе сердце, мистер Перлмуттер, — пылко заявил он, — и вы не
потеряете денег, если будете платить ему по восемь долларов в неделю для начала».

Моррис остановился перед тем, как войти в дом.

"Послушайте меня, — сказал он. — Может, у меня и доброе сердце, а может, и нет, но ваш кузен начинает с пяти долларов в неделю, понимаете, и
если он получит шесть долларов в течение месяца, то должен будет их заработать.

Однако, несмотря на это утверждение, прошло всего три недели, прежде чем Сезар
Коваленко стал зарабатывать и получать восемь долларов в неделю, потому что
за всю свою деловую жизнь Эйб и Моррис никогда не нанимали более умного
работника. Он не только подавал большие надежды в качестве помощника резчика,
но и овладел английским языком в достаточной мере для своих нужд.

"Если парень продолжает, Абэ", - сказал Моррис, "мы скоро должны дать
ему еще поднять. Он чудо!"

Абэ мрачно кивнул.

«Ты можешь получить всё, что пожелаешь, Морасс, если научишься кроить за
восемь долларов в неделю, — сказал он. — И если предположить, что он быстро выучит английский,
Морасс, — парень может быть настоящим Генри Шекспиром, понимаешь, —
и от этого он не станет лучше как портной. Я прав или нет?»

— Ну, конечно, нет ничего плохого в том, что Коваленко немного понимает по-
английски, — прокомментировал Моррис.

 — Конечно, нет, — саркастически согласился Эйб, — потому что чем быстрее он выучит
английский, Морусс, тем быстрее он скопирует наш стиль и найдёт работу
с конкурентом. Возьмём, к примеру, Харкави. Только сегодня утром я видел Феликса Гейгерманна в метро, и он сказал, что Kleiman &
Elenbogen, продавая одежду на доллар дешевле, копируют наш
Стиль 4022, который мы продали ему, Мору. Итак, кто говорит этим лохам, как
они могли бы урезать пуговицы и подкладку, Маврусс, и уложить одну
на юбке меньше складок, Маврусс? Полагаю, ты или я,
Маврусс, не так ли?

Он помолчал, ожидая ответа, но его не последовало.

"И все же, Маврусс, - заключил он, - этот парень Гаркави тоже был чудом;
и я полагаю, Морусс, что то, как он выучил английский, станет для нас большим утешением, Морусс, если такой хороший клиент, как Гейгерманн, уйдёт от нас к Клейману и Эленбогену.

Моррис презрительно хмыкнул.

"Ты всё время ищешь неприятностей, Эйб, — сказал он. "Если бы мы
потеряли столько клиентов, о которых ты говоришь, Эйб, у нас бы вообще не осталось
достойной заботы. Нужно отдать должное Гайгерманну
он распознает хорошую одежду, когда видит ее.

"Конечно, я знаю, Маврусс", - ответил Эйб. "Гайгерманн знает толк в хорошей одежде ".
когда он это видит, но его клиенты — нет; и если бы Гейгерман мог получить за доллар меньше, чем мы, одежду, которая выглядит как наша и сделана как наша, за исключением пуговиц и складок на юбке, мы могли бы распрощаться с этим бизнесом, независимо от того, сколько молодых неопытных швей у нас в ателье.

"_Убирайся!_" — воскликнул Моррис. — Ты не понимаешь, о чём говоришь, Эйб.

Тем не менее, когда на следующее утро Феликс Гейгерманн, известный гарлемский торговец галантереей и скрипач-дилетант, вошёл в демонстрационный зал Potash & Perlmutter, Моррис встретил его с некоторой опаской.

— Привет, Феликс! — сказал он. — Ты так быстро делаешь повторный заказ?
Уже на 4022-е?

Феликс покачал головой.

"Я хотел бы сказать пару слов Эйбу, Морусс, — ответил он. — Он сейчас здесь?"

Моррис дружелюбно улыбнулся, хотя и был уверен, что визит Феликса
означал отмену заказа на 4022-е.

"Его сейчас нет, — ответил он, — но если вы подождёте несколько минут, он
сейчас вернётся."

Он поспешно вернулся в офис, потому что знал: если Эйб застанет их за разговором,
когда вернётся, он припишет отмену заказа словам Морриса. Таким образом, Феликс остался один в выставочном зале,
за исключением Сезара Коваленко, который усердно смахивал пыль с полок. Работая, Сезар насвистывал русскую мелодию, наполовину грустную, наполовину весёлую, и Феликс остановился на середине затяжки. Это была вступительная тема второй части «Времени года» Чайковского.
Четвёртая симфония; и исполнение Сезара было не только верным по тональности,
но и содержало определённые нюансы, которые, по мнению Феликса, выдавали в нём прирождённого музыканта.

"Что это ты насвистываешь?" — спросил он, и Сезар улыбнулся.

"Четвёртую симфонию Чайковского," — ответил он и потянулся за
в задний карман. "Смотри, у меня есть ноты".

Он протянул Гайгерманну миниатюрную партитуру в бумажной обложке, который открыл ее
наугад.

"Ха!" - воскликнул Феликс, когда его взгляд загорелся на знакомой фразе в последней части.
Он промурлыкал ее, и Сезар присоединился к нему чистым музыкальным баритоном. ...........
.... Они были так заняты, когда высокий, широкоплечий
индивидуальный вошел в зал.

— Простите, что прерываю вас, джентльмены, — сказал он, — но босс на месте?

— В кабинете, — ответил Феликс.

— Не могли бы вы передать ему, что мистер Гюнтер хотел бы его видеть? — продолжил вошедший.


"Я сделаю это, если вы хотите, - сказал Феликс, - но я здесь всего лишь клиент".

"Извините меня", - извинился мистер Гантер. "Я говорил о другом парне
. Однако----"

Он проследовал в кабинет и занималась Моррис в серьезную беседу
в течение нескольких минут. Они вернулись в салон просто как Цезарь был
заменять результат в его заднем кармане. Это движение было слишком резким для мистера
Гюнтера, который из-за своей работы был нервным, и он сунул руку в карман
пальто и достал блестящий металлический предмет. Последовала
резкая борьба, и Сезар Коваленко прислонился к перегородке.
запястья, скованные наручниками.

"Пойдёмте спокойно," — спокойно сказал мистер Гюнтер, — "или я вышибу из вас дух."

В этот момент дверь лифта с грохотом открылась, и Эйб вошёл в
торговый зал.

"Что здесь происходит?" — воскликнул он.

Мистер Гюнтер улыбнулся.

«Я помощник маршала Соединённых Штатов, — заявил он, — и я арестовываю этого парня на основании ордера, должным образом выданного в Южном округе Нью-
Йорка. Внизу меня ждёт такси, и если кто-то из вас, джентльмены, является другом заключённого, вы можете пройти в кабинет маршала».

Моррис метнулся в кабинет и вернулся со шляпой и пальто в руках.

"Эйб, — сказал он, — оставайся здесь, в магазине. Я спущусь с ним."

Эйб нахмурился.

"Одну минуту, Морусс, — воскликнул он. — Это не так быстро, как кажется.
— Сначала мы бы хотели узнать, за что он арестовал этого молодого человека.

Заместитель маршала кивнул.

"Всё в порядке," — сказал он. "Вы имеете право знать. Он арестован
по жалобе российского консульства за то, что он сделал в России
два года назад."

— В России! — воскликнул Эйб. — Два года назад! Маврусс, сделай мне одолжение. Ты
останься в магазине, а я пойду с ним.

Феликс Гейгерманн положил руку на плечо Эйба.

"Эй, послушай, Эйб, — сказал он. — Я скажу тебе правду. Сегодня я очень занят, отменяю эти 4022-е, но сейчас мне всё равно. Ты
мог бы отправить их товары, если хочешь, Эйб, но я прошу тебя об одной
услуге — позволь мне поехать с ним. Мне всё равно, что говорит тот
парень. Я сейчас разговариваю с этим молодым парнем, и если бы он
сделал что-нибудь в России, пойми меня, я бы это съел. Так что ты
оставайся здесь и занимайся делами, а я поеду с ним.

Моррис потянул за пальто с силой, достаточной, чтобы разорвать
подкладку рукава. "Нейтан, продавец-экспедитор, мог бы присматривать за магазином, Эйб",
заявил он, "и мы все пойдем с ним".

 * * * * *

— Во-первых, Морусс, — сказал Эйб, когда они вернулись из
кабинета комиссара Соединённых Штатов, где Сезара Коваленко
предъявили обвинение и заключили под стражу в тюрьме, — во-первых,
зачем мы забиваем себе голову этим молодым парнем? Конечно, когда
я был там, Морусс, и увидел этого парня из России
В кабинете советника, у которого, Морасс, лицо как железо,
понимаешь, я ничего не сказал; но если ты собираешься работать
и звонить Генри Д. Фельдману и всё такое, Морасс, то, прежде чем мы
с ним закончим, это всё равно обойдётся нам в пару сотен долларов.

«Гейгерманн говорит, что заплатит половину», — сказал Моррис.

«Конечно, я знаю, Морусс, но если Гейгерманн ведёт себя как придурок,
Морусс, зачем нам ввязываться в это? Кроме того, Морусс,
откуда мы знаем, что Гейгерманн пойдёт на это? Он такой человек,
Морусс, когда он что-то говорит, он не воспринимает это всерьёз, а должен был бы, Морусс. Сегодня он отдаёт нам приказ, а на следующий день отменяет его, Морусс, — вот какой он человек.

 — Он не отменял его, Эйб, — закричал Моррис. — Он собирался отменить его, но передумал.

— Конечно, он передумал, — перебил Эйб, — и что помешает ему передумать и по поводу этого предложения, Морусс? Поверь мне, Морусс, когда придёт время платить, он не заплатит, и не забывай об этом.

Моррис нетерпеливо пожал плечами.

"_Ну_, Эйб, — сказал он, — что мы могли сделать? Время от времени мы не могли ничего с собой поделать, понимаешь? Должны ли мы были позволить этому бедному новичку вернуться в Россию, где у него нет ни одного родственника, кроме двоюродного брата, который так же беден, как Коваленко?"

— Всё в порядке, Морусс, — заявил Эйб. — Я не говорю, что мы не должны
помогать этому парню. Я лишь хочу сказать, что у многих наших людей
больше денег, чем у нас. Возьмём, к примеру, Мозеса М. Штойермана;
этот парень — такой большой благотворитель,
пойми меня, почему бы ему не помочь Коваленко?

"Ну, во-первых, никто не говорит ему об этом, Эйб", - сказал Моррис,
"а во-вторых..."

"Но почему бы нам не рассказать ему об этом, Маврусс?" Перебил Эйб. "Почему бы
тебе не спуститься к нему, Маврусс, и не рассказать ему все об этом?"

— «Я спущусь к нему, Эйб!» — воскликнул Моррис. — «Да ведь этот парень — мультимиллионер. С такими людьми я и рта не могу раскрыть. Почему бы тебе не спуститься к нему?»

 — «Зачем мне спускаться?» — спросил Эйб. — «Ты здесь старший брат,
Морусс, не так ли? Ты всегда сидишь допоздна и что-то делаешь. Я бы не смог ничего сделать, даже если бы от этого зависела моя жизнь, Морусс, и ты это знаешь.

— Конечно, я знаю, — возразил Моррис, — но собрания в ложах — это совсем другое. На собрании в ложе можно говорить о чём угодно. Пара молодых юристов, которые, как вы понимаете, даже не могли оплатить счета за стирку, и дюжина других парней, страховых брокеров и торговцев сигарами, большинство из которых были старожилами, — почему я должен бояться сказать им что-нибудь? Но с таким парнем, как Мозес М.
Штойерман, чьи предки были банкирами во Франкфурте-на-Майне, когда
Карнеги, Вандербильт и все остальные _гойим_ были новичками,
Эйб, — это совсем другое дело.

Эйб кивнул и несколько минут молчал.

"Может, Феликсу Гейгерману стоит сходить к нему, Морусс," —
предложил он наконец. "Он не сделает никакого вреда, мы должны позвонить ему
во всяком случае".

"Иди так далеко, как вам нравится, Эйб", - сказал Моррис, и Абэ начали сразу
на телефон.

"Я говорил с Феликсом, Маврусс, - объявил он несколько минут спустя, - и
Феликс сказал, что сразу же спустится и поговорит с ним. Он тоже не прочь
заплатить Фельдману пару сотен долларов.

Моррис возмущённо фыркнул.

"Если ты собираешься быть милосердным, Эйб, — сказал он, — почему бы тебе не
поступить как джентльмен? Нам бы не помешала пара сотен долларов.

"Все в порядке, Маврусс", - заявил Эйб. "Бизнес есть бизнес и
благотворительность-благотворительность, г понимаю; но даже в любви, Mawruss, он не
не навреди, чтобы сохранить расходы вниз".

Два часа спустя Феликс Гайгерманн вошел в демонстрационный зал, его лицо
блестело от пота.

— Ну что, ребята, — почти прокричал он, — я его видел, и он сказал, что зайдёт сюда по пути в центр.

 — Кто зайдёт? — спросил Моррис.

 — Мозес М. Штойерманн, — ответил Феликс.  — Его зацепила Четвёртая симфония Чайковского, Морусс. Я сказал ему, что этот молодой парень носит с собой оркестровую партитуру, и он сразу же согласился. Годами я видел мистера Штойермана в Филармонии и Бостонском
Симфоническом оркестре, Морусс, и вообще не знал, кто он такой. Я всегда думал, что он как-то связан с музыкальным издательством.

"Штойерманн имеет какое-то отношение к музыкальному издательскому концерну!" Моррис
воскликнул. "Я удивлен, что слышу тебя, ты должен так говорить, Феликс".

"Ну, когда ты видишь, что из года в год парень ходит на каждый концерт"
что это, Эйб, - объяснил Феликс, - "естественно, ты понимаешь, кто он такой
в музыкальном бизнесе - не так ли?"

— «Вот что ты думаешь, Феликс», — сказал Эйб, вступаясь за Штойермана.
— Но ты можешь поверить мне, Феликс, если такой парень, как Штойерман,
кажется, зря тратит время на концертах, пойми, он делает это не просто так. Он, вероятно, получает за это деньги.
«Это такой же бизнес, как и у многих других парней, которые, как ты думаешь,
делают из себя дураков, посещая собрания жильцов, Феликс. Большинство из них
таким образом продают много товаров».

«Это не имеет значения, Эйб, — возразил Феликс. — Дело в том, что
Штойерманн будет здесь в пять часов, так что ты ему скажешь, когда он позвонит?»

"Я скажу ему!" Эйб закричал. "Да меня бы здесь вообще не было. Я должен
чтобы - сейчас- увидеть- одного-сейчас- клиента в "Принс Кларенс".

"Ты не обязан делать ничего подобного, Эйб", - сердито возразил Моррис.
"Ты останешься здесь и поговоришь с этим парнем, когда он придет.
Как ты думаешь, я каждый раз буду вести себя как козел отпущения?"

"В чем дело, Эйб?" - Спросил Феликс. - Ты боишься этого парня? Он
не смог бы тебя съесть, Эйб.

- Что значит "боишься его"? - Воскликнул Эйб. «Я каждый день вижу крупных торговцев, Феликс, и я тоже мог бы с ними поговорить. Но это дело моего партнёра. Он нанял Коваленко, и...»

 «Что толку говорить, Эйб?» — перебил Моррис. «Если ты пойдёшь домой, я пойду домой, так что тебе придётся остаться, и мы оба увидим этого парня. Что за...
разница, если предположить, что у парня есть пара миллионов долларов?

"Пара миллионов долларов!" Сказал Феликс. "Держу пари, ты, если валочно
получил ни цента он стоит двадцать миллионов долларов".

Эйб обратил бледно.

"Послушайте, почему я должен разговаривать с мистером Штойерманном?" он умолял. — «Ты
мог бы сделать это и без меня, Морусс».

«Не будь ребёнком, Эйб», — возразил Моррис. «Феликс остался бы здесь с нами и…»

«Только не я, ребята», — сказал Феликс. «Думаю, вы должны меня извинить. Я уже достаточно
сделал, и если я не пойду прямо домой и не переоденусь, то…»
они насквозь промокли от пота, я бы точно простудился.

Он тепло пожал Эйбу и Моррису руки, и едва дверь лифта за ним закрылась, как в демонстрационном зале началась нервная суета.


"Натан, — крикнул Эйб экспедитору, — принеси метлу. Здесь
как в свинарнике!"

Он взволнованно повернулся к Моррису.

— Окажи мне услугу, Морусс, — сказал он, — попроси пару молодых парней из пошивочной мастерской зайти сюда. Эти стеллажи для образцов не приводили в порядок целую неделю. Я иду в парикмахерскую,
— Морусс, я сейчас вернусь.

 * * * * *

 Оставалось меньше минуты до пяти, и Эйб с Моррисом сидели за своими столами в офисе фирмы, когда мисс Коэн, бухгалтер, робко постучала в дверь.

"Вас хочет видеть джентльмен, мистер Поташ, — сказала она. — Он не назвал своего имени.

Эйб с трудом откашлялся.

 «Скажи ему, чтобы он заходил», — прохрипел он, и через мгновение в дверях появился высокий мужчина в меховом пальто и свежевыглаженной шёлковой шляпе.

— Это мистер Поташ? — спросил он округлым, ораторским тоном.

Эйб кивнул.  На мгновение он лишился дара речи и мотнул головой в сторону своего напарника.

 — Это мистер Перлмуттер, — наконец сказал он, — мой напарник.

"Здравствуйте, сэр", - ответил посетитель, сжимая влажную
ладонь Морриса в теплых объятиях.

"Присаживайтесь", - пробормотал Моррис, выдвигая стул; и незнакомец
неторопливо сел.

"Итак, сэр, - спросил Эйб, - чем мы можем быть вам полезны?"

"Мистер Поташ, - начал посетитель, - каждый торговец в tames сталкивается с
с ситуацией, которая требует нескольких уместных замечаний.

Эйб кивнул и осторожно вытер вспотевший лоб.

"Но сколько из них, — продолжил гость, — могут достойно
выступить? Например, мистер Перлмуттер, вас просят на благотворительном собрании
обсудить вопрос об ограничении иммиграции. Я
искренне спрашиваю вас, мистер Перлмуттер, считаете ли вы себя способным встать на ноги и...

Внезапно Эйб вскочил на ноги.

"Простите, мой дорогой сэр," — воскликнул он. "Не хотите ли выкурить сигару?"

Моррис сидел ближе всех к сейфу и тоже вскочил со стула.

— Не беспокойтесь о сейфе, Морусс, — сказал Эйб, взволнованно размахивая правой рукой. — Я купил кое-что, пока был на улице.

[Иллюстрация: «Мистер Поташ, — начал посетитель, — каждый торговец время от времени сталкивается с ситуацией, которая требует нескольких уместных замечаний».]

Он протянул гостю сигару с золотой окантовкой размером с «Бисмарк», и тот с достоинством кивнул и тут же чиркнул спичкой.

"Да, мистер Перлмуттер," продолжил он, "как я уже говорил, такая тема, как ограничение иммиграции, поставила бы в неловкое положение даже опытного оратора."
Он сделал паузу и внушительно откашлялся. «Итак, у меня здесь, — сказал он, роясь в глубоких карманах своего пальто, — работа под названием
«Четверть века в Конгрессе» достопочтенного Люциуса Дж.
Хауэлла, которая, джентльмены, распространяется только по подписке, в половинном
марочном или измельчённом левантийском табаке по неслыханной цене.»

Эйб перестал вытирать лоб и бросил на агента по продаже книг
ужасный взгляд.

"Что!" — взревел он. "Книжный агент?"

Он снова вскочил на ноги. "Вон!" — взревел он. "Вон из моего
кабинета, грязный бездельник!"

Книжный агент нахмурился и убрал манекен в карман.

"С таким выгодным предложением, мистер Поташ, — сказал он, —
вам следует быть осторожнее в выражениях."

"Морусс, — воскликнул Эйб, — какого чёрта ты впустил сюда этого парня?"

"Что значит «впустил»? — возразил Моррис. — Я сказал мисс
Коэн, чтобы она впустила его?

— Не ссорьтесь из-за меня, джентльмены, — сказал сборщик налогов,
пыхая сигарой. — Я зайду ещё раз, когда вы не будете так заняты.

Он вышел из кабинета, изящно попрощавшись, и
Эйб и Моррис снова присели на краешек своих стульев. Это продолжалось
однако недолго; и на этот раз, без всякого объявления, в
дверях появился
коренастый джентльмен с тщательно подстриженной бородой и усами.

"Добрый день, Господа," Он сказал-и Abe и Моррис буквально
вскочил прямо на середину офиса.

"Mr. Steuermann?" Эйб ахнул, протягивая руку.

— Меня зовут мистер Голдштейн, — ответил посетитель, — и я представляю компанию
Lilywhite Dress Shield.

Однако он не стал продолжать, потому что Моррис подвёл его к
шахту лифта и указал на объявление с надписью:

 ЧАСЫ РАБОТЫ ПРОДАВЦОВ
 с 8 до 9:30

Моррис вернулся в кабинет и едва успел усесться в свое кресло
когда в дверях в третий раз возник посетитель.

- Мистер Поташ? - робко спросил вновь прибывший. Это был невысокий, худощавый мужчина средних лет, одетый в потрёпанное, местами протёртое пальто и мягкую фетровую шляпу грязного, потрёпанного вида.

"Ну!_" — проворчал Эйб. "Что на этот раз?"

"Мистер Поташ, — продолжил незнакомец, — я пришёл к вам по просьбе мистера Гейгерманна. Меня зовут Штойерманн". Эйб попытался подняться,
но колени не держали его, и он слабо махнул рукой в сторону стула, который Моррис подтащил к нему.

"Мистер Штойерманн," — сказал Моррис, — "вы поднимаетесь сюда, чтобы увидеться с нами, в то время как мы могли бы гораздо лучше позволить себе спуститься и увидеться с вами."

"Что ж, джентльмены, для меня это не составило труда," — ответил Штойерманн. "Я
как раз направляюсь домой."

— Бог благословит вас за это, в любом случае! — пылко заявил Эйб, и
Штойерманн покраснел.

"Ну что вы, мистер Поташ, — возразил он, — я здесь не за комплиментами. Я
пришёл посмотреть, что мы все можем сделать для этого бедняги. Я немного опоздал,
потому что я ждал отчета от своих адвокатов ".

"Ваших адвокатов!" Воскликнул Эйб. "Да ведь мы уже наняли Генри Д. Фельдмана".

"Я полагаю, что да", - ответил Штойерманн. "и он согласился действовать в
сотрудничестве с моими адвокатами - Читти, Шварцштейн и Манджой. Я
избавим вас господа вся ответственность в этом вопросе".

— Вы имеете в виду, мистер Штойерманн, что вы заплатите
Фельдману? — спросил Эйб.

Мистер Штойерманн улыбнулся.

"Ну, сейчас мы это не будем обсуждать, — сказал он.

"Потому что, — продолжил Эйб, — мы не согласимся ни на что подобное,
Мистер Штойерманн, молодой человек работает на нас, и мы должны внести свою
лепту.

— Эта часть будет позже, — настаивал Штойерманн, — а теперь давайте посмотрим,
что нужно сделать.

Более получаса Штойерманн рассказывал Эйбу и Моррису о результатах
расследования, проведённого его адвокатами.

«Мистер Манджой видел Коваленко, — сказал Штойерманн, — и он утверждает, что, насколько можно судить по доказательствам, никакого убийства не было».

 «Но, мистер Штойерманн, — сказал Моррис, — тот парень, которому он открыл посылку, понимаете, был так изуродован, что даже собственный отец не смог бы его узнать».

"В том-то и дело, мистер Перлмуттер, - заявил Штойерманн. - и мистер
Манджой говорит, что от этого обстоятельства зависит все дело российского консульства
. Они обязаны доказать, что был убит определенный человек;
и, похоже, консульство оплатило проезд отца жертвы
в эту страну, чтобы он мог дать показания перед комиссаром Соединенных Штатов
. Насколько я понимаю, старик, который, кстати, является раввином,
прибыл на прошлой неделе. Мистер Манджой говорит, что, если отец не сможет
установить личность жертвы, это может настолько усложнить дело, что
Потребуются дополнительные доказательства, и консульство может закрыть дело из-за связанных с ним расходов.

Моррис печально кивнул.

"Адвокаты всегда могут понести расходы, мистер Штойерманн, — сказал он, — и для
российского советника, и для нас тоже."

"Не беспокойтесь о расходах, Морасс, — перебил Эйб. «Какая разница в нескольких сотнях долларов, Морусс, если мы освободим этого молодого человека? На самом деле, мистер Штойерманн, я готов заплатить половину, если мы сможем увидеть этого раввина и дать ему тысячу долларов, чтобы он поклялся, что никто не был убит».

Мистер Штойерманн покачал головой. «По сути, это было бы подстрекательством к лжесвидетельству, мистер Поташ», — сказал он, и Моррис сердито посмотрел на Эйба.

 «Я удивлён, что ты предлагаешь такое, Эйб!» — воскликнул он. «Похоже, у тебя совсем нет совести. Мы должны заплатить этому парню тысячу долларов!» Держу пари, он бы и сам соврал, лишь бы получить двадцатку.

 — Дело не в деньгах, мистер Перлмуттер, — сказал Штойерманн, — но почему бы вам не встретиться со стариком сегодня вечером? У меня здесь есть его адрес, и если вы подойдёте к нему правильно, возможно, он сможет подтвердить, что не
опознать убитого. Это была бы простая правда, и это было бы именно то, чего мы хотим. А так я боюсь, что российское консульство запугает его и заставит поклясться, что он опознал тело как тело своего сына.

Он протянул Моррису карточку с адресом на Мэдисон-стрит.

"Что ж, джентльмены, — заключил он, — я и так отнял у вас достаточно времени. Я
надеюсь увидеть вас завтра в своём кабинете, мистер Перлмуттер.

Моррис кивнул и уже собирался пожать руку своему посетителю, когда Эйб
хлопнул себя по бедру, внезапно осознав свою негостеприимность.

— Мистер Штойерман, — воскликнул он, — не хотите ли закурить?

Он вскочил на ноги и протянул огромную сигару с золотой окантовкой мистеру
Штойерману, который покачал головой.

"Большое спасибо, — сказал мистер Штойерман, — но, боюсь, уже почти время ужина.

«Положите его в карман и выкурите после ужина», — настаивал Эйб, и мистер
Штойерманн с улыбкой подчинился.

Оба партнера проводили его до лифта, и когда дверь за ним закрылась, Моррис повернулся к Эйбу с ироничной улыбкой.

"Должен сказать, Эйб, у тебя много хороших манер, — с горечью заметил он.

— Что ты имеешь в виду, говоря о манерах? — спросил Эйб. — Что я сделал?

— Скажи такому миллионеру, как мистер Штойерманн, что он должен курить сигару после
ужина! — ответил Моррис.

"Ты не думаешь, что у него достаточно собственных сигар?"

— Может, он и взял их, а может, и нет, — возразил Эйб. — Но, во-первых, Морусс, я заметил, что он взял сигару, понимаешь? А во-вторых, Морусс, эти сигары стоят по тридцать пять центов за штуку, Морусс, а миллионеров, которые слишком горды, чтобы курить сигары по тридцать пять центов, не так уж и много.

 * * * * *

Когда Моррис Перлмуттер тем вечером сел в метро, направляясь в Нижний Ист-Сайд, настроение у него было не слишком весёлое, потому что, взволнованный визитом Штойермана, он забыл позвонить миссис Перлмуттер и сказать, что опоздает к ужину. В результате по возвращении домой вечером его ждала неприятная сцена, и гнев миссис
Перлмуттер не утих, когда он сообщил ей, что ему снова нужно ехать в центр.

Действительно, его сочувствие к Сезару Коваленко почти исчезло, когда он
вошёл в метро, и он с горечью размышлял о том, что
первое побудило его нанять того несчастного молодого человека. Таким образом, было
что-то вдвойне раздражающее в совпадении, которое усадило его рядом с
Луи Клейман ехал в переполненном экспрессе, в который он сел, и он уже
решил игнорировать присутствие своего конкурента, когда Луи заметил его
.

"Итак, Перлмуттер", - прокомментировал Луис без всякого вступительного приветствия,
"ты снова пытаешься разыграть нас!"

Моррис повернулся и ледяным взглядом уставился на Клеймана.

"Я вообще не хочу с тобой разговаривать, Клейман", - ответил он. "И, во всяком случае,
Клейман, я не понимаю, что ты имеешь в виду - мы пытаемся сделать это с тобой! Туфля
Клеман, когда ты перестанешь думать о том, что крадёшь у нас этого парня, Харкави, которого мы всему научили,
ты поймёшь, что я прав.

Луи Клеман издал короткий хриплый смешок.

"Ну, чего ты возмущаешься?" — сказал он. "Ты снова его украл, не так ли?"

"Снова украл его!" — повторил Моррис. — Что за чушь ты несёшь, Клейман? Мы бы не взяли этого парня обратно в наш магазин, даже если бы он согласился работать за два доллара в неделю.

 — Ого! — скептически воскликнул Клейман. — Полагаю, ты не знаешь, что этот парень вообще нас бросил?

"Я этого не делал", - быстро ответил Моррис. "А если бы и сделал, Клейман, я
не мог бы его винить. Парень не хочет всю жизнь работать за десять
долларов в неделю".

- Что значит "десять долларов в неделю"? Мы платили Гаркави пятнадцать, а сами
предложили ему двадцать пять, но парень вообще не захотел с нами оставаться.
Вот уже две недели он ведёт себя странно, а вчера ушёл от нас.

 — Всё в порядке, Клейман, — сказал Моррис, когда поезд подъехал к
Девяносто шестой улице. — Ты мог бы легко переманить кого-нибудь из другого
концерна. Клейман сердито посмотрел на Морриса и уже собирался произнести особенно
язвительный ответ, когда поезд остановился.

"Мне нужно переодеться здесь", - объявил он, - "но когда я увижу тебя снова,
Перлмуттер, я бы сказал тебе, кто ты".

"Я не обязан говорить тебе, кто ты, Клейман", - заключил Моррис,
открывая вечернюю газету. "Ты слишком хорошо знаешь".

"_рошер!— прошипел Клейман, бросаясь в толпу пассажиров,
заблокировавших выход.

Моррис саркастически кивнул и начал читать газету. Однако он
тут же отложил её, когда его взгляд упал на вырезку из рекламы Феликса
Гейгерманна. Это был расшитый бисером костюм маркизы,
сделано в явной подражании одному из лидеров Potash & Perlmutter; и
розничная цена, указанная Гейгерманном, была ровно на один доллар меньше, чем
самая низкая оптовая цена Potash & Perlmutter.

"Это дело рук Харкави," — пробормотал Моррис и до конца
пути снова погрузился в мрачные раздумья.
Почти машинально он сошел с Бруклинского моста и сел в трамвай на Мэдисон-стрит. И только когда дребезжащий старомодный
транспорт почти добрался до конечной остановки, он понял, что
номер дома, который сообщил ему Штойерманн. Он поспешил на заднюю
платформу и спрыгнул на улицу, где столкнулся с
невысоким бородатым мужчиной.

"Простите!" — воскликнул Моррис и узнал свою жертву. "Харкави!" —
воскликнул он. "Что вы здесь делаете?"

"Я прихожу, чтобы проститься с другом," Гаркави ответил с некоторым показать
путаница. "Мне надо ехать в Чикаго завтра".

"Чикаго!" Моррис повторил. - Почему, что ты делаешь в Чикаго?,
Гаркави?

"Я ... сейчас ... собираюсь найти там работу", - ответил Гаркави. "Очень хорошую"
работу.

Моррис вывел своего бывшего помощника-каменщика на тротуар. Он
вдруг забыл о цели своего визита в Нижний Ист-Сайд, когда ему в голову пришла
мысль о том, чтобы снова нанять Харкейви.

"Что, хорошая работа?" — спросил Моррис. "Двадцать долларов в неделю?"

Харкейви кивнул.

— Чуть больше, — сказал он, — двадцать пять.

— _Schon gut_, — заявил Моррис, — тогда вам вообще не придётся никуда идти,
потому что мы сами дадим вам тридцать.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал Харкави, качая головой, — мой проездной оплачен.

«Верни им деньги за проезд», — настаивал Моррис, — «мы бы увидели, что ты не
потеряй это.

Гаркави снова покачал головой.

"Я тоже получил премию", - заявил он. "Тысячу рублей".

"О чем ты говоришь, рублях?" - Нетерпеливо сказал Моррис. - Ты
больше не новичок. Ты имеешь в виду тысячу долларов?

- Около шестисот долларов, - ответил Харкави.

Моррис присвистнул.

"Что ж," — сказал он после паузы в несколько секунд, — "отложим отъезд до завтра. Может быть, мы сможем договориться о том, чтобы дать вам шестьсот долларов"

Харкейви промолчал, и Моррис похлопал его по плечу.

"Если люди так хотят заполучить тебя, что готовы заплатить тебе кучу денег"
вот так, Гаркави, ты все равно заставишь их ждать один день. Приходи
зайди к нам завтра утром, в девять часов, хорошо?

Гаркави несколько минут обдумывал этот вопрос.

"Если вы этого хотите, мистер Перлматтер, - сказал он, - я бы так и сделал; но я должен"
я должен уйти к одиннадцати часам, конечно".

"Отлично!" Моррис воскликнул. "Тогда увидимся завтра утром в девять
часов".

Они пожали друг другу руки в знак согласия, и Моррис повернулся и поднялся на крыльцо
высокое крыльцо старомодного многоквартирного дома. В тамбуре он
встречаются мальчик, у которого на правой щеке, видимо, было искажено тяжелой
зубная боль.

— Здесь живёт семья по фамилии Левин? — спросил Моррис.

Мальчик кивнул и выплюнул огромный кусок ириски, после чего зубная боль
прошла.

"Это мой папаша, — сказал он. — Четвёртый этаж, первый подъезд, восток. Его нет,
папенька.

— Твой отец! — воскликнул Моррис. — Ну, люди, к которым я иду, — новички.

 — О да, — ответил мальчик, — это дядя моего отца. Он живёт с нами.

 — Хорошо, — сказал Моррис. — Веди меня туда.

 Мальчик потёр опухшую щёку и провёл Морриса вверх по трём лестничным пролётам, покрытым скользким медным покрытием. Без формальности
Постучав, они вошли в квартиру на четвёртом этаже, где женщина
стояла у раковины и мыла посуду.

"Миссис Левин?" — спросил Моррис.

Женщина кивнула.

"Я хочу видеть дядю вашего мужа," — продолжил Моррис.  Не поднимая глаз, женщина громко крикнула: "Миссис!"

В ответ согбенной фигурой, одетый в кафтан из альпака, появился из
интерьер спальни. На нем была бархатная тюбетейка и жидкая седая бородка
свисавшая с подбородка; на носу красовались стальные
очки.

"Шолом алайхам!" - воскликнул Моррис, согласно раввину, это приветствие, как
древнее, чем сам древнееврейский язык, — «Мир вам».

"_Алейхем шолом!_" — ответил раввин, а затем перешел на жаргон
идиша: «Вы ищете меня?»

"Я ищу _раввина_ Элкана Левина, — сказал Моррис на языке, к которому
давно не прибегал. — Я слуга филантропа
Steuermann."

"Steuermann?" _Rav_ повторил Левин. - Я его не знаю.

"В Америке, - сказал Моррис, - его имя почитается выше имени губернатора. Он
посылает меня к вам, чтобы я вступился за несчастного Цве Коваленко".

- ЦВЕ_ Коваленко! - воскликнул старик, и борода его встала дыбом, как у его
Невидимые губы сжались, а нос заострился и стал похож на ястребиный. «
_Мишна мешуна_ для него, такая же, как он послал моему сыну».

«Нет, — заявил Моррис, — он не посылал это вашему сыну. Это сделал кто-то другой».

Старик, дрожа, опустился на ближайший стул и схватился за край стола.

"Скажи мне, кто своими глазами видел его тело!" - сказал он в
тряска тона. - Да, Барон, я видел своего ребенка, похожего на убитого зверя.
Все в крови - не лицо, а кусок плоти. Я видел его, и ты.
скажи мне это!

"Тем не менее, - продолжал Моррис, - если ваш сын и умер, то это была _капора_
«Это предназначалось не ему. Это предназначалось начальнику полиции».

Раввин покачал головой.

"В Гемаре говорится, — сказал он нараспев, как чтец Талмуда, —
что если кто-то бросает камень ради забавы и он попадает в другого и тот
умирает, то и тот, кто бросил камень, тоже умрёт».

Он поднялся на ноги и взмахнул рукой. - Око
за око! - пронзительно закричал он. - Зуб за зуб!

Моррис отпрянул назад и повернулся к женщине, которая не подняла головы.
- Скажите ему, - сказал он, - что его приглашает филантроп Штайерманн.

- Я не хочу, чтобы он это делал.
прийти по адресу, который я вам дам, завтра в десять часов. Скажите
ему, что вы знаете, что когда Штайерманн приказывает, начальники подчиняются.

"Что это мое дело?" Миссис Левин ответил. "Скажи ему сам".

"Ваш человек должен пойти с ним", - настаивал Моррис. "Он и тебя не будет
потерять его".

Моррис написал адрес на обратной стороне одной из визитных карточек Potash & Perlmutter и протянул ей.

"Положи на стол," — сказала она.

"Скажи своему человеку, — продолжил Моррис, — что если он отвезет этого старика к
Штойерману, я сам заплачу ему двадцать пять долларов.

Он снова повернулся к _Раву_, который снова опустился в кресло.

"Вернёт ли вам сына смерть _Цви_ Коваленко?" — спросил он.


Старик подергал себя за бороду.

"Он был моим сыном, моим единственным сыном, — сказал он, — моим _Кадишем_. Он был хорошим сыном.

Миссис Левин, продолжавшая мыть посуду, подняла голову и нетерпеливо фыркнула.


"Ну и ну, хороший сын!" — прокомментировала она по-английски. — "Грязный, жалкий бродяга. Если бы он не стащил пару бутылок вина из магазина, то вообще не оказался бы в полицейском участке. Он сам навлек на себя неприятности, мистер, поверьте мне."

Моррис кивнул.

— Что было, то было, — сказал он. — Скажи своему человеку, чтобы он привёл своего дядю к Штойерману, и я точно заплачу ему двадцать пять долларов наличными.
Он поклонился раввину и, сказав напоследок «Шолом алейхем!», спустился по лестнице на улицу.

Пока он ждал на углу машину, идущую на запад, ему показалось, что он различил знакомую фигуру в тени дома, из которого только что вышел. Он
медленно пошёл по улице, и Харкави выскользнул из подвала и поспешно прошёл мимо него.

"Харкави!" — позвал Моррис, но помощник резчика только ускорил шаг.
шаги, и Моррису показалось, что до него донёсся звук, похожий на рыдание.


 «Что случилось, Харкави?» — крикнул Моррис, но в ответ Харкави
пустился бежать, и Моррис, недоуменно покачав головой,
продолжил своё утомительное путешествие в город.

 * * * * *

Когда Моррис в сопровождении своего партнёра вошёл в выставочный зал в восемь часов утра следующего дня, он уже пересказал Эйбу события предыдущего вечера, не упустив из виду встречу с Харкави.

"Держу пари, он будет ждать нас, Морусс," — сказал Эйб, — "и если я
не ошибаюсь, вот он и сейчас.

Однако их посетитель оказался незнакомцем, который имел лишь небольшое
сходство с их бывшим резчиком.

"Мистер Перлматтер, - сказал он, - не так ли?"

"Меня зовут мистер Перлматтер", - представился Моррис. "Чего вы от нас хотите?"

В ответ посетитель достал из кармана карточку и протянул её
Моррису.

"Я Пинкус Левин, и вы вчера вечером оставили это моей жене,"
сказал он; "поэтому я пришёл сказать вам, что согласен отвезти мистера Левина к
Штойерманну."

"Хорошо," ответил Моррис. "Можете ехать."

Пинкус Левин смущённо переминался с ноги на ногу, но не пытался уйти.

"Ну что?" — воскликнул Моррис.

"Конечно, я знаю," — сказал Пинкус, — "но если бы я отвёл дядю, мистера Левина, к
Штойерману, вы бы поняли, и тогда, может быть, — я только говорю, мистер
Перлмуттер, вы могли бы забыть о другой части — не так ли?"

"Вы хотите сказать, что хотите получить свои двадцать пять долларов вперед?" Спросил Моррис.

"Почему бы и нет?" Пинкус ответил. "Если бы я не взял г-н Левин в день еще
здесь офис Steuermann, Мистер Перлмуттер, вы могли остановить
Регистрация----"

Эйб выразительно пожал плечами.

"Идея!" - воскликнул он. "Ты что, никогда раньше не видел этого парня,
Маврусс, не так ли?"

Моррис признал это.

"Ну, тогда какой смысл говорить?" Продолжил Эйб. "Откуда мы знаем, что
он племянник этого Левина?"

«Что вы, мистер Поташ, — воскликнул Левин, — я не мошенник! Я прямо сейчас веду старика в кофейню за углом».

«Тогда приведите его сюда, — сказал Эйб, — и мы отдадим вам ваши деньги».

Пинкус ЛевинОн кивнул и поплелся к задней лестнице, а Эйб повернулся и посмотрел ему вслед.

"Я ничего не понял, Морасс," — сказал он. "Чем больше я смотрю на этого парня, Морасс, тем больше он заставляет меня думать об этом..."

"Доброе утро, мистер Поташ!" — прервал его знакомый голос. Это был
Харкави.

"Привет!" Моррис весело крикнул. "Я так и думал, что ты будешь здесь".

Хакави грустно улыбнулся. Лицо его было белым и тянутся, и его обувь и
брюки были покрыты грязью, как будто он ходил по улицам все
ночь.

"Я все равно держу свое слово, - сказал он, - но я пришел только сказать
— Я должен ехать в Чикаго.

 — Почему ты должен ехать? — настаивал Эйб.

 — Ну, есть определённые причины, мистер Поташ, — ответил Харкави.  — Есть
определённые... причины...

Он изо всех сил старался контролировать свою речь, не сводя глаз с задней
лестницы, но его слова становились всё более бессвязными, пока он, содрогнувшись и
задыхаясь, не упал навзничь на пол.

"_Ой, чёрт!_" — воскликнул Эйб. Он бросился в кабинет за стаканом
воды, но, не дойдя до кулера, внезапно остановился. Из выставочного зала
донесся громкий плач, и когда он вернулся с
бородатый старик лежал ничком на теле Харкави.

Только мисс Коэн, бухгалтерша, сохраняла ясность ума во время последовавшей суматохи. Она отправила Натана, экспедитора, за врачом
и велела своим перепуганным работодателям ослабить воротники рубашек
у мужчин, потерявших сознание.

"Немного виски!" — крикнул Моррис, и один из матросов смущённо достал его из кармана.

— Никогда не пытайтесь влить виски в человека, который падает в обморок, — воскликнула мисс Коэн. —
Оно может попасть ему в лёгкие и задушить его.

 — Я и не собирался, — поспешно сказал Моррис, делая большой глоток.
бутылка. "Я сам чувствую слабость".

"_Mir auch_", - сказал Эйб, забирая бутылку из рук своего партнера.
После освежающего разливного бочкового он передал это Пинкус, кто вернул его
пустой к упавшим резец просто как врач выбежал из
лифт.

"Чем вызваны эти неприятности?" - спросил он Эйба, опускаясь на колени рядом с
Харкави.

Эйб беспомощно посмотрел на Морриса и повернулся к Пинкусу Левину, который
начал сильно дрожать.

"Держись!" — крикнул Моррис. "Он тоже сейчас упадет в обморок."

Эйб схватил стакан с ледяной водой и выплеснул его содержимое в Пинкуса
Лицо Левина вытянулось. Он ахнул и резко сел.

"Старик, — пробормотал он, — это отец Йоселя."

"Какого Йоселя? — крикнул Моррис. — У старика только один сын, и он
умер."

— Да, я знаю, — ответил Пинкус, — он и есть, и его нет. Я тоже всегда так думал, мистер Перлмуттер, но этот парень — Йосель Левин, которого он взорвал в Харкаве два года назад.

 — Что значит «взорвал»? — спросил Эйб, пока доктор осматривал двух лежащих на полу мужчин. — Как он мог взорваться, если он сейчас здесь?

Пинкус пожал плечами.

"Откуда мне знать?" - слабо сказал он. "Я тебе не лгу. Этот парень
вот Йосель Левин, а мой дядя - его отец".

"Вы хотите сказать мне, что сын старика вовсе не умер?"
Спросил Моррис.

— По-видимому, — сказал Пинкус, — но я слышу это впервые, и,
по-моему, старик тоже слышит это впервые.

Харкави застонал и попытался сесть.

"Спокойно!" — скомандовал доктор. — Двое из вас отведите его в дом и уложите на кушетку, если она у вас есть.

Эйб и Моррис последовали за Пинкусом и резчиком по голове , которые поддерживали
Харкави в полубессознательном состоянии доставили в офис фирмы. Через десять минут старик
пришёл в себя.

"_Wo ist er?_" — пробормотал он. "_Mein kind!_"

"Всё в порядке, — ответил доктор и повернулся к офису.
"Выходи сюда и поговори со стариком."

Пинкус выбежал из кабинета и успокоил своего дядю, который под
присмотром врача быстро пошёл на поправку и вскоре
достаточно окреп, чтобы сесть на стул.

"Подержите его, пока я займусь другим пациентом," — сказал врач.
"И не позволяйте ему говорить."

Он сразу же направился в кабинет, где Гаркави сидел на краю дивана.


"Сюда! Что ты делаешь?" он закричал. "Вы не должны позволять этому парню разговаривать"
.

"Все в порядке, доктор", - спокойно сказал Эйб. "Он должен продолжать говорить
сейчас, даже если это убьет его. Продолжай, Харкави.

«И вот, — продолжил Харкави, — после того, как я украл вино, они отвели меня в полицейский участок. Там было такое место! Но, в любом случае, мистер Поташ, я мог бы рассказать вам об этом позже. На заднем дворе лежал мёртвый мужик, которого переехал поезд. Его лицо было изуродовано.
«Вы вообще не могли понять, кто он такой».

Он запнулся и взмахнул рукой.

"Дайте мне, пожалуйста, стакан воды," — сказал он, и доктор схватил его за руку.

"Не надо! — неумолимо закричал Эйб. — Оставьте его в покое, доктор. Он должен закончить то, что хочет сказать."

Харкави кивнул и отпил немного воды.

 «Затем приходит посылка для начальника полиции, — продолжил он, — и они сначала опускают её в ведро с водой.  Затем они открывают её, мистер Поташ, и она никому не причиняет вреда, но эти _рошеры_ хотят кому-нибудь её подсунуть, поэтому они предлагают мне пару сотен рублей».
и билет в Америку - и я их взял. За кражу того вина я
мог получить еще пять лет; так что же мне делать? Они отдают мне деньги
и я убегаю; а мертвый мужчина, о котором они всем говорят, - это я,
которого посылка разорвала на куски ".

- И ты позволил старику похоронить мужика и думал, что это был ты? Моррис
спросил.

Гаркави кивнул.

«Снова и снова он говорит мне, что я плохой и что он хотел бы, чтобы я
умер, — сказал он. — Я бы хотел, мистер Перлмуттер, я бы хотел!»

Он начал тихо плакать, и Моррис протянул ему воду.

«Но когда я услышал на прошлой неделе, что старик, мой отец, здесь, — продолжил он, — я не смог удержаться и стал слоняться по Мэдисон-стрит, пытаясь хоть раз взглянуть на него. Я не видел его до сих пор».

Он с трудом поднялся с дивана.

"Позвольте мне пойти к нему, — взмолился он, — позвольте мне уйти!"

Эйб вопросительно посмотрел на доктора, который кивнул в ответ.

"Отпустите его," — сказал он. "Счастье ещё никому не вредило."

 * * * * *

"Джентльмены," — сказал комиссар Соединённых Штатов, сидя за своим столом.
потертый письменный стол в пост-офисное здание, "заключенный в
кабинет Маршала. Он будет доставлен?"

Он адресовал свой вопрос к г-Munjoy, который сидел между Генри Д.
Фельдман и Steuermann с одной стороны огромного стола. Напротив них были
служащий российского консульства и его защитника, который был, очевидно
нервничаете на грозный вид, представившийся юристом, Генри Д.
Фельдман.

 Последний собирался провернуть — как он сам выразился бы в разговоре — гнусную шутку над своим коллегой-адвокатом;
Эйб и Моррис не сообщили ни мистеру Манджою, ни мистеру Штойерману о волнующей сцене, произошедшей в их демонстрационном зале в то утро. Вместо этого они обратились к Фельдману, который, обладая драматической интуицией опытного адвоката, увидел возможность для переворота, который сразу же завоевал бы восхищение и уважение, если не деловую репутацию, Мозеса М.
 Штойермана и обеспечил бы Фельдману полторы колонки в газете на следующий день. Поэтому он взял с Эйба и Морриса клятву хранить тайну в обмен на то, что не будет брать плату за свои услуги, поскольку считал
выгода от этого составит не менее двухсот долларов.

 «Привести его, джентльмены?» — спросил комиссар.

 Советник российского консульства поклонился, как и мистер Манджой, но Генри Д.
 Фелдман громко откашлялся, и этот звук донёсся до
коридора снаружи. Это был сигнал, и Эйб с Моррисом вошли в комнату, поддерживая старого раввина, за которым следовал Пинкус Левин.

"Одну минуту, сэр," — сказал Фельдман. "У меня есть предварительное возражение. Вы выслушаете предложение, сэр?"

Комиссар кивнул, и Штойерманн со своим адвокатом, мистером Манджоем,
Манджой в изумлении повернулся к Фельдману.

"Что всё это значит, Фельдман?" — воскликнул Манджой.

Фельдман внушительно взмахнул рукой.

"Я возражаю, сэр, против того, что в этом суде было совершено грубое мошенничество. До моего сведения дошло, что кто-то, связанный с этим делом,
предоставил важному свидетелю защиты билет в Чикаго и тысячу рублей в качестве взятки, чтобы тот не явился на слушание.

Адвокат истца вскочил на ноги.

"Это абсурд!" — заявил он.

"Ни в коем случае," — продолжил Фельдман. — Не могли бы вы попросить адвоката не
перебивать меня, сэр, если вам не трудно?

«Я так и поступлю», — ответил комиссар, после чего Фельдман снова прочистил горло и дважды кашлянул, и в ответ на этот сигнал в комнату вошёл Йосель Левин, он же Джозеф Харкави.

 «Человек, которому дали взятку, господин комиссар, назван в петиции как субъект предполагаемого преступления», — сказал Фельдман.

«Что?!» — в унисон воскликнули Манджой и адвокат противоположной стороны, и клерк консульства потянулся за своей шляпой и направился к двери. Однако его адвокат бросился за ним и успел схватить его за полы пальто, когда тот уже собирался исчезнуть в коридоре.

Продолжая одной рукой удерживать сотрудника консульства, адвокат заявителя
повернулся к комиссару.

"Я думаю, что мой клиент хочет на одну минуту проконсультироваться со мной на улице", - сказал он.
"Даю ли я ваше согласие на отзыв?"

Комиссар кивнул, и Манджой повернулся к Фельдману.

"Какого черта вы пытаетесь сделать, Фельдман?" - спросил он, когда
вернулся адвокат заявителя.

— Если комиссар не возражает, — сказал Фельдман, — мы согласны на прекращение
процедуры экстрадиции и освобождение заключённого.

Невозмутимый комиссар поклонился и встал.

— Подготовьте необходимые документы для освобождения заключённого, джентльмены, —
сказал он. — Заседание закрыто.

 * * * * *

"Пять долларов за то, что сделал этот парень, — это всё равно что
поднять с улицы, Морусс! — заявил Эйб Моруссу, когда они получили счёт от
врача месяц спустя.

«Как мы можем быть такими мелочными, Эйб?» — возразил Моррис. «Посмотри, что сделал
Штойерманн! Он не только платит своим адвокатам за то, чтобы вытащить
Коваленко из тюрьмы, но и берёт этого молодого парня и платит
за то, чтобы он продолжил учиться на врача».

— Ну, судя по тому, как врачи тебя обдирают, Морусс, — сказал Эйб, глядя на счёт, который держал в руке, — Коваленко скоро вернёт ему долг с процентами, держу пари.

 — Но в любом случае, Эйб, — продолжил Моррис, — теперь, когда Йосель Левин работает на нас, будет лучше, если мы оплатим счёт и ничего не будем говорить об этом.

— Я согласен, что нам больше не стоит об этом говорить, Морусс, — возразил Эйб, — потому что мы уже потратили больше времени и сил, чем стоит всё это дело. Но я хотел бы знать одну вещь, Морусс.
прежде чем я закрою рот: почему этот парень, Йосель Левин, называет себя Харкави?

«Послушайте!» — сказал Моррис, сделав три ударения на односложном слове: «У него столько же прав называть себя Харкави, сколько у всех остальных парней — называть себя Бреслау, Гамбургом, Лейпцигом или Берлином».
В любом случае, он родом из Харкава, Эйб, — и ты можешь мне поверить, Эйб,
многие называют себя гамбургерами, хотя родом они не из Гамбурга, а из Вильно или Ковно.

Эйб выразительно пожал плечами в ответ.

"Меня беспокоит, откуда берутся эти парни, Маврусс!" - прокомментировал он.
"Потому что, когда дело доходит до этого, Mawruss, если валочно посещает
в его личное дело, Mawruss, а не обезьяна с политикой,
г понимаю, куда он мог сделать свою жизнь лучше, чем здесь, в Нью -
Йорк, Нью-Йорк?"




ГЛАВА ВОСЬМАЯ

«Р. С. В. П.»


Было десятое число месяца, и Эйб Поташ из «Поташ и Перлмуттер»
пролистывал почту фирмы, нащупывая большим и указательным пальцами
чеки.

"Ну что, Морусс," — сказал он своему партнеру Моррису Перлмуттеру, — "все они
Ваши клиенты, Морусс, не настолько щепетильны, чтобы платить в тот же день. Если бы они так же быстро выписывали чеки, как требовали вычетов, Морусс, у нас с вами не было бы никаких проблем. Я думаю, некоторые из них находят недостатки в поставке ещё до того, как распаковывают посылку. Возьмём вашего друга Хаймана Меймина из Саракуса — ему всё не так. Он всегда ворчит, что
товары не так упакованы, или что мы не отправили ему достаточно нарядов, или
что-то в этом роде. Он пишет нам пять или шесть писем, Морусс, когда
получает товар; но когда он должен за него платить, Морусс, это уже совсем другое дело. Можно подумать, что почтовые марки — это бриллианты, и что он их не использует!

— Перестань пинаться, — вмешался Перлмуттер. — Это только десятая часть месяца.

— Я знаю, — сказал Эйб. «Мы должны были получить чек десятого числа прошлого месяца, но…» — тут взгляд Эйба упал на конверт, адресованный Хайману Маймину, — «полагаю, для задержки была веская причина», — спокойно продолжил он. «В любом случае, вот его письмо».

Он разорвал конверт и поспешно вынул вложенное в него письмо.
Затем он взял конверт, широко раскрыл его и потряс, но чек не выпал.

"Вы когда-нибудь видели такое?" воскликнул он. "Присылают нам письмо, а чека нет!"

"Да это не письмо," сказал Моррис. — Это реклама.

Лицо Эйба побледнело.

«Собрание кредиторов!» — выдохнул он.

Моррис выхватил послание у своего напарника и разложил его на
столе.

«Привет!» — воскликнул он, и на его лице расплылась широкая улыбка. — Это свадебное приглашение! — Он поднёс его к свету. — Мистер
и миссис Маркус Брамсон, — прочитал он, — приглашают компанию Potash &
Perlmutter на свадьбу их дочери Тилли с мистером
Хайманом Меймином в воскресенье, 19 марта, в 19:00, в «Видермайере».
Холл, Южная Улица Освего 2099. Р. С. В. П. к месту жительства невесты, внимательность
Заранее Кредитных Одежда Компании, 2097 Южно-Освего Улице".

"Что это за "R.S.V.P. в резиденцию невесты"?" Спросил Эйб Поташ.

Моррис на мгновение задумался.

"Это означает, - сказал он наконец, - что мы должны знать, куда отправить
подарок".

"Как ты это понял?" - спросил Эйб.

«R.S.V.P.», — ответил Моррис, подчёркивая каждую букву движением руки, — «означает «Не забудь прислать свадебный подарок».

«Но, — возразил Эйб, — когда я учился в вечерней школе, мы писали «свадебный»
через «С».

— Такой новичок, как Мэймин, — сказал Моррис, — не знает ничего лучше.

 — Он знает достаточно, чтобы попросить свадебный подарок, Морусс, — заметил Эйб, — даже если он не знает, как это пишется. Мы отправим ему свадебный подарок, Морусс! Мы отправим ему повестку из суда, вот что мы ему отправим!

Моррис покачал головой.

"Это не разговор, Эйб," — сказал он. "Если клиент женится,
мы _должны_ отправить ему свадебный подарок. Он не дорого стоит, и если Хайман
Меймин получит пару тысяч долларов с этой мисс... мисс...

«Компания по продаже одежды в кредит», — помог Эйб.

Моррис кивнул.

"Тогда он купит больше товаров, не так ли?" — заключил он.

— Пусть он заплатит за то, что у него есть, — возразил Эйб.

 — Он просто забыл. Он быстро расплатится, как только женится.
 — Хорошо! Подожди, пока он расплатится, а потом мы сделаем ему подарок.

— Послушай, Эйб, — возразил Моррис, — ты не можешь быть таким мелочным в таком деле.
 Я выпишу чек на двадцать пять долларов и…

"Двадцать пять долларов!" Эйб взвизгнул. "Ты сумасшедший! Когда вы поженились
в прошлом году я хотел бы знать, кто сделал тебе подарок за двадцать пять
долларов?"

"Почему ты это сделал, Эйб", - ответил Моррис.

"Я?" Эйб заплакал. "Послушай, Маврусс, я хочу тебе кое-что сказать. Если сможешь
купи прекрасную серебряную тарелку для бумбума, вроде той, что я тебе дарю, за
двадцать пять долларов, я сниму ее с твоих рук за двадцать семь пятьдесят
в любой день!"

"Но, Эйб..."

"Еще кое-что, Маврусс", - продолжил Эйб. "Если вам не нравится это блюдо,
никакой закон не обязывает вас хранить его, вы понимаете. Отправь это
— Вернёмся к этому. Моей Рози это пригодится. Может, мы и не такие стильные, как твоя Минни,
Морусс, но если мы не будем каждый день есть бумбамы, мы могли бы добавлять в них
маринованные огурцы!

 — Минуточку, — возразил Моррис. — Я ничего не говорил о блюде с бумбамами, Эйб. Я лишь хотел сказать, что если ты подаришь мне такой дорогой подарок,
когда я выйду замуж, это ещё одна причина, по которой мы должны
подарить дорогой подарок покупателю, на котором мы заработаем. Я
не покупатель, Эйб.

 — Я знаю, что ты не покупатель, — сказал Эйб. — Ты всего лишь партнёр, и я не зарабатываю на тебе.
Моррис пожал плечами.

"Какой смысл тратить на это еще больше времени, Эйб?" - сказал он. "Давай, продолжай".
"Купи подарок".

"Я куплю его?" Эйб плакал. - Ты сам знаешь, Маврусс, я не пользуюсь успехом.
с подарками. Ты выписываешь чек и уговариваешь свою Минни купить их. Она современная женщина, Морусс, в то время как моя Рози — старомодна. Она ничего не умеет, кроме как вести хозяйство, Морусс. Она не знает, как пользоваться столовым серебром, Морусс. Если бы я последовал её совету, у тебя не было бы столового серебра. Ореховые палочки, Морусс, из магазина за десять центов,
вот что ты получил. Возможно, они тебе понравятся, Морусс, но
«Стерлинговое серебро…»

В этот момент Моррис укрылся в приёмной, где мисс
Коэн, бухгалтер, снимала пальто.

"Мисс Коэн, — сказал он, — выпишите чек на двадцать пять долларов на предъявителя
и внесите его в качестве благодарности Хайману Меймину."

За ужином в тот вечер Моррис передал чек жене.

— Вот, Минни, — сказал он, — Эйб хочет, чтобы ты купила свадебный подарок для
клиента.

— Какой свадебный подарок? — спросила миссис Перлмуттер.

— Что-нибудь из чистого серебра, вроде той вазы, которую Эйб нам подарил.

— Но, Морусс, — запротестовала она, — ты же знаешь, что у нас есть блюдо с конфетами, которое стоит в буфете, и мы никогда его не достаём. Давай дадим им что-нибудь полезное.

 — Как хочешь, — ответил Моррис. — Только не беспокой меня по этому поводу.

 — Хорошо, — сказала миссис Перлмуттер. — Оставьте мне имя и адрес, и
я прослежу, чтобы они отправили его прямо из магазина. Я вложу внутрь одну из ваших
карточек.

— И ещё кое-что, — заключил Моррис. — Позаботьтесь о том, чтобы вы не
зарабатывали на нас комиссионные.

Миссис Перлмуттер безмятежно улыбнулась.

— Я не буду, — сказала она нежным голосом.

 * * * * *

На четвёртый день после того, как «Поташ и Перлмуттер» получили приглашение на свадьбу,
Моррис Перлмуттер вошёл в кабинет и застал
Эйба Поташа за чтением «Ежедневного журнала о плащах и костюмах».
Эйб поднял взгляд и со злобной ухмылкой поприветствовал своего партнёра.

— Ну что ж, Морасс, — сказал он, — полагаю, ты отправил этот подарок Хайману
Меймину?

— Я давно его отправил, — ответил Моррис.

— Надеюсь, он был хорош, Морасс, — продолжил Эйб. — Надеюсь, он был очень хорош. Прости, Морасс, мы не потратили пятьдесят долларов.
— Это сделало бы долг Хаймана Меймина перед нами равным семистам, а не шестистам семидесяти пяти.

 — Что ты имеешь в виду? — воскликнул Моррис.



 — Я ничего не имею в виду, Морусс, совсем ничего, — сказал Эйб с ироничным
подтекстом. Он протянул Моррису бумагу. — Вот, посмотри сам!

Он указал дрожащим указательным пальцем на колонку "проблемы в бизнесе"
, и глаза Морриса, казалось, вылезли из орбит, когда он просматривал
напечатанную страницу:

 Вчера поздно вечером было подано заявление о банкротстве против
 Хаймана Меймина, Уэст-Тонаванда-стрит, 83, Сиракузы. Утверждается, что
 что он перевел активы в размере восьми тысяч долларов
 на прошлой неделе. Г-н Maimin говорит, что он работает на
 тяжелые потери, но, что он надеется, что сможет возобновить. Предлагается
 урегулирование в размере тридцати центов.

Моррис сел на вращающийся стул, слишком помятый, чтобы что-либо комментировать, и
забарабанил карандашом по столу.

— Интересно, прикончил ли он своего будущего тестя? — сказал он наконец.


 — Не беспокойся об этом, Морусс, — ответил Эйб. — Он не такой простак, как мы,
Морусс. Держу пари, его тесть — как там его зовут...

- Швейная компания "Аванс Кредит", - подсказал Моррис.

- Конечно, - продолжал Эйб. "Держу пари, что этот швейный концерн говорит ему: "Если
ты хочешь жениться на моей дочери, то сначала должен обанкротиться.
Потом, когда ты приведешь себя в порядок, я дам тебе пару тысяч
долларов, чтобы ты начал как новичок в другом направлении ". Не так ли?"

Моррис мрачно кивнул.

"Нет, Морусс," — продолжил Эйб. — "Держу пари, что его тесть такой же мошенник, как и он сам."

Он поднялся на ноги и открыл большую книгу в красно-зелёной обложке,
предоставленную коммерческим агентством, на которое они подписались.

"Я собираюсь сделать сейчас, Маврусс, то, что ты должен был сделать до отправки"
этот подарок, - сказал он. "Я собираюсь посмотреть этот авансовый платеж
Компания по производству одежды. Держу пари, его даже нет в справочнике ... Что?

Прежде чем Моррис успел ответить, вошел почтальон с утренней почтой
. Пока Эйб продолжал водить пальцем по строчкам в
журнале коммерческого агентства, Моррис начал вскрывать конверты.
Они оба склонились над своими задачами, когда одновременно
издали возглас.

"Ну, что ты об этом думаешь?" — сказал Эйб.

"Ты когда-нибудь видел что-то подобное?" — воскликнул Моррис.

"Что это?" Спросил Эйб.

Вместо ответа Моррис сунул письмо в руку своего партнера. Оно было
озаглавлено "Швейная компания Advance Credit - Маркус Брэмсон,
Владелец" и гласило следующее:

 ГОСПОДА. ПОТАШ И ПЕРЛМАТТЕР.

 господа:

 Ваш груз от 5-го числа уже в пути, и в ответ мы сообщаем, что возвращаем его по Синей линии, так как помолвка мисс Тилли
 Брамсон расторгнута. Мы понимаем, что этот подонок Х. Мэймин обманул вас на шестьсот пятьдесят долларов. Поверьте, он обманул нас на гораздо большую сумму. Наш мистер Брамсон будет
 В ближайшее время я приеду в Нью-Йорк и загляну к вам. Надеюсь, мы сможем сотрудничать.

 Искренне ваш,
 Компания «Авансовый кредит»,
 Пер. Т. Б.

 Эйб Поташ со вздохом отложил письмо, продолжая нежно поглаживать открытую страницу торгового каталога.

«Значит, он собирается отправить подарок обратно!» — сказал он. «У этого человека, Маркуса
Брэмсона, владельца, большое сердце, Морусс. У него прекрасные
чувства и прекрасный характер, Морусс. И у него прекрасный рейтинг,
Морусс, — семьдесят пять из ста тысяч, первый кредит!»
книгу почти с любовью. "Ты думаешь, они вернут деньги за
этот подарок, Маврусс?"

"Я не знаю", - сказал Моррис. "Минни купил его, и она сказала мне, что это
большая сделка. Это была распродажа, - сказала она, но я думаю, они заберут его обратно."

"Как он выглядел?" - Сказал Эйб.

«Я не видел этого», — ответил Моррис. «Они прислали его прямо из магазина,
но я поверил Минни на слово. Она сказала, что это выгодная покупка».

 «А Минни, — заключил Эйб, — прекрасная современная женщина».

 * * * * *

 Два дня спустя Эйб Поттс увидел в газете имя Маркуса Брамсона.
«Прибытие покупателей» — колонка в утренней газете.

"Морусс, — воскликнул он, — он приехал!"

"Кто приехал?" — спросил Моррис.

"Маркус Брамсон, — ответил Эйб, потянувшись за шляпой. — Я сейчас пойду в «Бинглер Хаус», чтобы встретиться с ним. Подожди здесь, пока я вернусь. Держу пари, что мы продадим ему большой товар!

Когда Эйб выходил из магазина через парадную дверь, в задний переулок вошёл посыльный с квадратным деревянным ящиком. Он принёс посылку прямо к мисс Коэн, которая расписалась в получении и позвала мистера
Перлмуттера. Моррис принялся снимать крышку.

"Это то, что миссис Перлмуттер купила для Хаймана Меймина"
свадебный подарок", - объяснил он. "Я этого еще ни разу не видел".

Он вытащил несколько комочков папиросной бумаги. Когда он наконец добрался до
столового серебра, он перевернул коробку вверх дном и вытряхнул
остальное содержимое на стол для образцов.

— О, мистер Перлмуттер, — воскликнула мисс Коэн, всплеснув руками, — какая
красивая тарелка с конфетами! Какой прекрасный свадебный подарок!

Моррис посмотрел на тарелку с конфетами, и на его лбу выступили
капли пота.

"У миссис Перлмуттер хороший вкус!" — продолжила мисс Коэн.
с энтузиазмом.

Моррис ничего не сказал, но взял в руки серебряное блюдо. Внимательно осмотрев отполированную середину, он различил едва заметные инициалы «М. П.»,
почти, но не совсем стёртые полировкой. Несомненно, это было то самое блюдо для конфет.

Он собрал папиросную бумагу и аккуратно разложил её в коробке, чтобы положить на неё серебряное блюдо. Затем он накрыл его крышкой и прибил её гвоздями.

— Вы не позволите мистеру Поташу взглянуть на это? — спросила мисс Коэн. — Он ведь тоже никогда раньше этого не видел, не так ли?

Моррис нахмурился.

"Думаю, видел, — ответил он. — В любом случае, я собираюсь отправить это прямо в город
мальчиком-посыльным".

"Вы думаете, они его обменяют?" Поинтересовалась мисс Коэн.

"О, я думаю, его вернут на склад", - сказал Моррис,
отворачиваясь.

 * * * * *

На следующее утро, когда Моррис вошел в магазин, Эйб был занят выводом
на обратной стороне разорванного конверта.

"Привет, Маврусс!" - крикнул он, подняв голову. "Не правда ли, прекрасная погода?"

Моррис согласился, что да.

- Этот мистер Брэмсон, - продолжал Эйб, - прекрасный джентльмен, Маврусс. Его
тоже нельзя назвать близким покупателем, Маврусс.

"Нет?" Прокомментировал Моррис.

"Как я себе это представляю, - продолжил Эйб, - учитывая то, что мы потеряли из-за
Хайман Maimin, если он заплатит за тридцать копеек, и чего мы делаем из
Первый заказ ГН, мы вышли даже за доллар!"

"Так?" Моррис пробормотал.

- Все, кроме этого свадебного подарка, Маврусс, - сказал Эйб. — Кстати, Морусс, а свадебный подарок уже вернулся?

 — Конечно, — ответил Моррис. — Он вернулся вчера, когда тебя не было.

 — Почему ты мне его не показал? Разве я не имею права на него посмотреть,
Морусс?

— «Конечно, ты имеешь право это увидеть», — согласился Моррис, — «но я подумал, что
Я бы отвез его прямо в город к Минни и обменял.

"И она его обменяла?" Спросил Эйб.

"Ну, это примерно так", - объяснил Моррис. "Минни она так понравилась, что
она решила оставить ее себе, так что я выпишу фирме свой личный чек на
двадцать пять долларов".

Эйб сильно затянулся сигарой.

«Ты очень щедрый парень, Морусс, — заметил он, — раз даришь Минни такой подарок — просто так, не так ли?»

«О нет, я не Эйб, — ответил Моррис. — Я дарю ей это не просто так. Я беру это из её денег на хозяйство, Эйб, — пять
долларов в месяц!




Глава девятая

УВОЛЬНЕНИЕ МИСС КОЭН


«Нет смысла говорить, Эйб», — заявил Моррис Перлмуттер своему
партнёру Эйбу Поташу, когда они сидели в демонстрационном зале их
просторного магазина верхней одежды. «У нас такая система
бухгалтерского учёта, что она опозорила бы даже киоск с арахисом.
Вот выписка из «Хэмсакетт Миллс», и в ней указано, что мы должны
им одиннадцатьсот пятьдесят долларов». Цифры мисс Коэн - тысяча сто сорок два.

"Это уже в нашу пользу", - ответил Эйб. "Люди Хэмсакетта, должно быть,
ошибаются, Маврусс".

"Нет, это не так, Эйб", - сказал Моррис. "Это ошибка мисс Коэн".

— Ошибка? — воскликнул Эйб. — Когда это в нашу пользу, Морусс, это не ошибка!

 — В любом случае, это ошибка, независимо от того, в чью пользу, — сказал Моррис.
"Мисс Коэн неправильно поставила ногу. С каждым днём она становится всё беспечнее.

— Я удивлён, что ты так говоришь, Морусс, — ответил Эйб. — Мисс Коэн работает у нас пять лет, и мы ничего не потеряли из-за неё. Ты не хуже меня знаешь, Морусс, что её дядя, Макс Коэн, — наш хороший клиент. Только на прошлой неделе он купил у нас большой заказ, Морусс.

"И все же, Эйб, - продолжал Моррис, - если мы возьмем туда смышленого молодого человека
вместо мисс Коэн, это будет большим улучшением. Мы должны
нанять туда кого-нибудь, кто сможет вести двойную запись и сможет вести
картотеку наших кредитов.

Эйб энергично затянулся сигарой.

«Полагаю, Морасс, если у нас будет картотека и мы продадим мошеннику накладную на товар, — прокомментировал он, — и мошенник нас обманет, Морасс, то картотека не даст ему нас надуть — что? Что ж, Морасс, если вы хотите взять молодого парня и уволить мисс Коэн, то вперёд — я удовлетворён».

Словно для того, чтобы покончить с этим вопросом, прежде чем его партнёр успеет отказаться от своего
несколько неохотного согласия, Моррис Перлмуттер вышел из
комнаты с образцами и решительно направился в застеклённый кабинет, где
мисс Коэн была занята записями в журнале. Она подняла взгляд, когда он вошёл,
и спокойно посмотрела на него своими большими чёрными глазами.

— «О, мистер Перлмуттер! — сказала она, когда он подошёл ближе. — Дядя Макс
заходил вчера вечером и хочет, чтобы вы продублировали его последний заказ и отправили его немедленно».

Моррис остановился как вкопанный. Этого он не ожидал, и всё
его четко сформулированные планы по увольнению мисс Коэн были разрушены в одночасье.


- О! - запинаясь, произнес он. "Спасибо, мисс Коэн; я сделаю пометку об
этом". Он подошел к справочнику коммерческого агентства и пробежал невидящим взглядом три или
четыре страницы. Затем он отправился в комнату для образцов,
где Эйб сидел, докуривая сигару.

«Ну что ж, Морусс, — сказал Эйб, и на его лице появилась злорадная ухмылка, — ты быстро справился.

Моррис нахмурился.

"Я ещё не говорил с ней, — проворчал он. «У меня есть немного смелости,
Эйб, немного рассудительности и здравого смысла. Я не бросаюсь в омут с головой.
— Я не выйду из воды, пока не очищусь.

Эйб медленно затянулся, прежде чем ответить.

"Я видел людей, Морусс, — сказал он, — которые иногда выбрасывают
совершенно чистую воду, а взамен получают грязную, Морусс."
Он выбросил окурок.

— Иногда, Морасс, — торжественно заключил он, — они получают хорошую, большую затрещину, Морасс, там, где меньше всего ожидают.

 * * * * *

Айк Фейнсилвер, городской продавец компании Hamsuckett Mills — Голднер и
Плоткин, владельцы, — очевидно, был его собственным идеалом хорошо одетого мужчины.
Его рубашки и жилеты отличались оригинальным, но не вычурным
стилем, но в выборе галстуков он действительно преуспел. Эйб и Моррис удивлённо
посмотрели на его последнее приобретение, когда он вошёл в их магазин
в тот день, улыбаясь и приветствуя своих потенциальных покупателей.

Он так блестяще представил картину, что мисс Коэн оторвалась от своего
стола в стеклянном кабинете и направилась к троице в демонстрационном зале так же
неизбежно, как мотылёк к пламени свечи. Она взяла в руки ножницы
Она взяла со стола несколько листов бумаги, чтобы извиниться за вторжение, но румянец и улыбка, с которыми она ответила на довольно небрежный кивок Айка, выдали её. Эйб перебирал образцы Хэмсакетта, но смущение мисс Коэн не ускользнуло от Морриса Перлмуттера. Он отметил это про себя и тут же придумал блестящую идею.

— Айк, — сказал он, когда Эйб закончил отдавать распоряжения и оставил их наедине, — такому молодому парню, как ты, пора бы жениться.

Айк не стал возражать.

"Конечно, Морусс, — ответил он. — Каждый молодой парень должен жениться.

— Я рад, что ты так здраво на это смотришь, Айк, — продолжил Моррис. —
Удачный брак, Айк, сделал из многих молодых парней настоящих мужчин. Как
ты думаешь, где бы сегодня были Голднер и Плоткин, если бы не
удачно женились? Они бы продавали товары для кого-то другого, Айк. Но
Голднер женился на Белле Фрейзински, может быть, с парой тысяч долларов; а Плоткин пошёл работать и взял в жёны сестру Гарфанкела — она была уже немолода, Айк; но если у неё и не было красивой внешности, Айк, то у неё тоже была пара тысяч долларов, не так ли? Ну, Плоткин со своими двумя
тысяча и Голднер с его двумя тысячами, они начинают вместе как
новички. У них есть агентство по продаже людей из Хэмсакетта,
а затем они зарабатывают большие деньги и выкупают их. Сегодня Голднер и
Плоткин - богатые люди, и все потому, что они поженились _правда_!

Фейнсилвер слушал, приоткрыв рот.

— А теперь, Айк, — продолжил Моррис, — доброе семя посеяно, мы достаточно поговорили, не так ли? Пойдёмте в кабинет. Я хочу показать вам несколько мелких ошибок в заявлении Хэмсакетта.

 Он провёл Айка в застеклённый кабинет, где мисс Коэн низко наклонилась
над своей бухгалтерской книгой. Румянец, с которым она ответила на приветствие Айка,
не совсем сошёл с её лица, и, когда она подняла взгляд, её большие
чёрные глаза были похожи на глаза испуганной лани. Моррис был вынужден
признать, что если её бухгалтерские расчёты были сомнительными, то
в её очаровании не могло быть никаких сомнений. Что касается Айка, то
теперь, когда с получением заказов было покончено, он отдался
галантности, к которой был склонен от природы.

— Ах, мисс Коэн, — сказал он, — разве не прекрасная сегодня погода?

На лице Морриса появилась довольная улыбка.

"Мне кажется, я слышу телефон в комнате для образцов", - поспешно вмешался он.
 "Извините, я на минутку".

Когда он вернулся, Айк и мисс Коэн весело болтали.

"Что ты об этом думаешь?" Моррис заплакал. "Моя Минни только что звонила мне.
и говорит, что у нее есть билеты на "Тейтер" на завтрашний вечер - два билета.
Мы не можем ими воспользоваться, потому что собираемся на... свадьбу. Вы двое
молодые люди, может быть, хотели бы пойти?

"Ну, конечно", - сказал Айк. "Конечно, мы бы пошли. Не так ли, мисс Коэн?

Мисс Коэн застенчиво согласилась.

— Ну что ж, — сказал Моррис, — я достану их для вас — то есть я их пришлю
— Я отправлю вам письмо сегодня вечером, Айк.

Айк рассыпался в благодарностях и тут же договорился, что на следующий вечер ровно в половине восьмого зайдёт за
мисс Коэн.

Моррис просиял от одобрения и сердечно пожал руку Айку, когда тот повернулся, чтобы уйти.

"А как насчёт той ошибки в заявлении?" — спросил Айк.

— В другой раз, — сказал Моррис, направляясь вместе с Айком к двери магазина.
 Затем он понизил голос до доверительного шёпота.  — Это прекрасная девушка, мисс Коэн, — продолжил он.  — Она из хорошей семьи.  Она племянница Макса Коэна.  Вы знаете Макса Коэна.  Он владелец компании Beacon Credit Outfitting.
Он _миллионер_, Айк. Если он чего-то стоит, то стоит сотни тысяч долларов!

Айк бросил на него благоговейный, но пытливый взгляд, когда они снова пожали друг другу руки на прощание.

— Даю тебе слово, Айк, она его любимая племянница, — заключил Моррис, — а у него нет своих детей.

 * * * * *

Следующая неделя была напряжённой для всех участников событий. Эйб был занят в магазине из-за необычного весеннего наплыва покупателей, Моррис был занят в офисе и на кухне, но мисс Коэн и Айк Файнсилвер
Он был самым занятым из всех, потому что меньше чем через шесть дней после их визита в театр на третьем пальце левой руки леди засияло кольцо с бриллиантом.

 «Ну что, Морусс, — сказал Эйб десять дней спустя, — полагаю, ты уволил мисс
Коэн?»

 «Я уволил мисс Коэн?» — воскликнул Моррис. — Я удивлён, что ты так говоришь, Эйб. Зачем мне увольнять мисс Коэн?

 — Ну, на прошлой неделе ты сказал, что собираешься её уволить, разве нет?

 — На прошлой неделе, — ответил Моррис, — был другой день. Если бы у меня не было здравого смысла, я бы не стал обращаться к такой прекрасной молодой леди, как мисс Коэн, и
сказать: "Мисс Коэн, вы уволены", после того как она проработала у нас пять лет, и
ее дядя тоже хороший клиент, мне следует извиниться, Эйб.

"Значит, мы собираемся оставить ее, в конце концов ... Что?" Сказал Эйб.

"Нет, мы не собираемся ее оставлять", - сказал Моррис. "Мы собираемся потерять
ее".

— _Потерять_ её! Что ты имеешь в виду?

Моррис снисходительно улыбнулся.

"Эйб, — сказал он, — у тебя нет глаз на затылке. Разве ты не заметил
то кольцо на левой руке мисс Коэн?

Эйб уставился на него в изумлении.

"Оно красивое, Эйб, — продолжил Моррис. - Такой смышленый молодой парень , как Айк
Фейнсилвер не промахнётся, что бы он ни купил. Он получил это через
двоюродного брата Плоткина с Мейден-лейн.

Эйб сел, чтобы обдумать эту новость.

"Вы хотите сказать, — наконец сказал он, — что Айк Фейнсилвер из «Хэмсакетт
Миллс» собирается жениться на мисс Коэн?"

— Ты угадал, Эйб, — ответил Моррис.

 — И кто это устроил? — спросил Эйб.

 Моррис гордо ударил себя в грудь.

 — Я, — ответил он.

 Эйб молча курил.

 — Полагаю, я должен поздравить её, Морусс? — наконец сказал он,
начинаю вставать.

— Не торопись, — сказал Моррис. — Я отпустил её сегодня утром в город. Она
— Я хотел сделать кое-какие покупки.

Эйб снова сел.

"Должен сказать, Морусс, ты проделал отличную работу, — признал он.
"Айк — хороший парень, и мисс Коэн станет ему хорошей женой, даже если она не очень хорошая бухгалтерша. Кроме того, мы оказали услугу Максу Коэну. Держу пари, он доволен. Удивительно, что он до сих пор не появился.

Едва эти слова слетели с уст мистера Поташа, как дверь магазина
открылась, впустив невысокого, плотного человека, а затем снова закрылась с
таким грохотом, что задрожали все стёкла поблизости.
Эйб не без колебаний наблюдал за действиями незнакомца. Тот направился прямиком в комнату с образцами и почти добрался до неё, прежде чем Эйб успел подняться на ноги.
 Последний бросился вперёд и схватил посетителя за руку.

"Мистер Коэн," воскликнул он, "какое удовольствие! Поздравляю вас!"

Мистер Коэн высвободил руку из дружеского захвата Эйба.

— Ты поздравляешь _меня_, да? — сказал он медленно и с иронией в голосе.
"Морусс Перлмуттер _тоже_ поздравляет меня — что?" Он уставился на несчастного
Морриса страшным взглядом.  — Не поздравляй _меня_, — продолжил он.
"Поздравляем Айк Feinsilver и Василий, Алла Анна Коэн". Он собрал силу, так как он
приступил. "Дураки!" он продолжал в быстром крещендо. "Зануд! Ты
проливаешь мою кровь! Ты разоряешь меня! Я миллионер, скажи ты Фейнсилверу.
Я ничего не могу сделать со своими деньгами, кроме как выбросить их на
улицу!

"Мистер Коэн, — возразил Моррис, — вы себя плохо чувствуете."

"Я сделаю плохо _тебе_! — ответил Коэн. — Я сделаю так, что у тебя будет синяк под глазом. _Пять тысяч долларов_ я должен ей отдать!"

Эйб невольно присвистнул.

"Думаю, двух тысяч будет достаточно," — предположил он.

Макс Коэн повернулся к нему с другой блики.

- Что?! - кричал он. "Я что нищий? Я должен отдать мою племянницу жалкое
две тысячи долларов? Неужели у меня совсем нет гордости? Я _got_ сделаю так, чтобы это было пять
тысяч! Он сделал паузу, пока его воображение обдумывало величину
этой колоссальной суммы. — Пять тысяч долларов! — снова закричал он. — И
бизнес остаётся таким, какой он есть!

Мистер Перлмуттер успокаивающе положил руку на плечо Коэна.

"Но, мистер Коэн, — сказал он, — что мы можем сделать? Зачем вы рассказываете нам всё это?

Мистер Коэн стряхнул руку Морриса.

«Ты прав», — сказал он. «Зачем я должен тебе всё это рассказывать? Я пришёл не
Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе вот что. Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе кое-что ещё. Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе, чтобы ты отменил все заказы, которые я тебе дал. Кроме того, если ты или твой продавец когда-нибудь снова придёте ко мне, берегись; вот и всё. Я чувствую, что убью тебя! Он повернулся, чтобы уйти. "И ещё кое-что," — заключил он. "На это ты можешь рассчитывать. Насколько я могу судить, вы не продали ни одного товара на сумму в один доллар ни одному из моих друзей, и никогда больше этого не сделаете!

Снова с грохотом захлопнулась дверь, и мистер Коэн ушёл.

В течение десяти минут в демонстрационном зале стояла благоговейная тишина. Наконец,
Эйб посмотрел на своего партнёра с болезненной улыбкой.

"Ну что, Морусс, — сказал он, — ты всё испортил, не так ли?"

Моррис был слишком ошеломлён, чтобы ответить.

"Вот что бывает, когда не занимаешься своим делом, — сказал Эйб. — Мы теряем
хорошего клиента, а может, и нескольких хороших клиентов. Мы теряем хорошего
бухгалтера, Морусс, — того, кто проработал у нас пять лет; а ещё мы
остались без свадебного подарка.

— Я хотел как лучше, — возразил Моррис. — Я сделал это ради
лучшего. В Талмуде сказано, Эйб, что мы должны способствовать
бракам.

Эйб торжественно покачал головой.

"Я впервые слышу, что ты талмудист, Маврусс!"
- сказал он.

Прошел месяц, а мисс Коэн продолжала заниматься своими повседневными делами.
работа в "Книгах Поташа и Перлматтера".

"Я этого не понимаю, Маврусс", - сказал Эйб однажды утром. "Почему бы этой
девушке не уволиться с работы? Должно быть, ей нужно много всего сделать — купить одежду и выбрать мебель, не так ли?

Перлмуттер пожал плечами.

"Я говорил с ней об этом," ответил он, "и она сказала, что пока мы здесь так заняты, она, наверное, останется на работе как можно дольше. Она
— Она говорит, что её мама и сестра могут делать за неё все покупки.

 — Видишь, Морусс, какую ошибку ты совершил, — со вздохом заметил Эйб.

 — Она прекрасная девушка, эта мисс Коэн!

 Моррис мрачно кивнул.  Он начал понимать, что всё-таки совершил ошибку. Только этим утром миссис Перлмуттер потребовала двадцать долларов,
чтобы переделать своё лучшее платье для свадьбы мисс Коэн.

"Конечно, она прекрасная девушка," согласился он, "но ты и сам должен признать,
Эйб, что Растущему бизнесу, такому как наш, нужен энергичный молодой человек на
должности бухгалтера.

— Это тоже хорошо, Морусс, — сказал Эйб, — но ты должен признать, что растущему бизнесу, такому как наш, больше всего нужны
клиенты, а пока, насколько я вижу, мы не приобретаем клиентов таким образом.
Кроме того, моей жене нужно сшить новое платье для свадьбы. Она сказала мне об этом сегодня утром.

Моррис ничего не ответил. Его уже порядком утомила эта история с увольнением мисс Коэн, и он утешал себя мыслью, что свадьба быстро приближается и что они избавятся от неё навсегда.

Наконец настал день свадьбы. Мисс Коэн покинула «Поташ и Перлмуттер» в четыре часа, так как церемония была назначена на половину восьмого вечера. Прощание с работодателями было неловким для всех троих. Эйб вручил ей чек на двадцать пять долларов с благословением фирмы, а Моррис пожал ей руку в относительном молчании. Он многое сделал и многое пережил ради этого момента прощания и ничего не сказал, кроме как
пожелать ей долгой и счастливой семейной жизни. Что касается Эйба,
то он потратил двадцать пять долларов без надежды на возврат.
на время лишив его способности к эмоциям.

"Удачи вам, мисс Коэн," — сказал он. "Надеюсь, мы скоро увидимся."

"О, конечно!" — весело ответила мисс Коэн. "Вы будете на свадьбе сегодня вечером?"

Эйб кивнул — они все кивнули — и затем, в последний раз пожав всем руки, мисс Коэн ушла.

Надо признаться, что свадебный приём в тот вечер был очень приятным событием для всех гостей, за исключением, возможно,
Макса Коэна. Вино лилось рекой, как французское шампанское, по четыре доллара за кварту, и, как Моррис Перлмуттер сразу понял по тому, как
в котором официанты прикрыли этикетку салфеткой, на самом деле было
домашнее шампанское низкого качества. Тем не менее Эйб Поташ
выпил больше своей доли в довольно тщетной попытке вернуть
часть двенадцати с половиной долларов, которые он внес в качестве
свадебного подарка мисс Коэн, не говоря уже о стоимости платья его жены.

Следовательно, на следующее утро после празднеств он пришел на свое рабочее место
в не очень приятном расположении духа. Он обнаружил, что Моррис
уже прибыл.

"Ну что, Маврусс, - сказал он в знак приветствия, - все прошло великолепно ... для
Фейнсильвер. Макс Коэн пришёл с заверенным чеком на пять тысяч долларов, мы с тобой избавились примерно от сотни, считая свадебный подарок и платья наших жён, а мисс Коэн получила мужа и много хрусталя, в то время как у _меня_ — у меня болит голова!

Моррис хмыкнул.

"Полагаю, ты и сам не в лучшей форме, не так ли?" продолжил Эйб.
- В любом случае, тебе сейчас нужно заняться делом и найти какого-нибудь смышленого молодого парня, который будет
вести бухгалтерию. Ты избавился от грязной воды, Маврусс; теперь тебе нужно
налить немного чистой. Ты поместил "объявление" в газетах, Маврусс?

"Нет, не даю", - отрезал Моррис.

"А ты и не собираешься?"

"Зачем?" Моррис зарычал. "Нам не нужен никакой бухгалтер".

"Почему бы и нет?" Эйб заплакал.

Моррис кивнул в сторону офиса.

"Потому что у нас есть один", - ответил он.

Эйб повернулся к маленькой стеклянной перегородке. Он ахнул от изумления
и чуть не проглотил окурок сигары, потому что за старым прилавком,
усердно изучая книги «Поташ и Перлмуттер», сидела
миссис Айзек Файнсилвер, урождённая Коэн.

Через мгновение дверь открылась, и вошёл Айзек Файнсилвер,
безупречно одетый в костюм с узором в виде зебры. Он подошёл к
Он вошёл в кабинет бухгалтера и поцеловал зардевшуюся невесту, а затем направился в
комнату для образцов.

"Доброе утро, Морусс! Доброе утро, Эйб!" — бодро сказал он. "Отличная погода, не так ли?" Он бросил на стол для образцов
пачку образцов. «Мои партнёры, Голднер и Плоткин, и я» — здесь он сделал паузу, чтобы оценить эффект, — «выпускаем прекрасную линию весенних товаров, и я хочу показать вам кое-что».

Эйб и Моррис в изумлении уставились на ассортимент Айка, и прежде чем они осознали, что происходит, Айк сделал щедрый заказ. Он собрал образцы в аккуратную стопку и
Он сунул их под мышку.

"Не так уж плохо, — сказал он, — для заказа на медовый месяц."

Затем он повернулся и зашагал к конторе бухгалтера. Он ещё раз
поцеловал свою преданную супругу и через мгновение уже быстро шёл по
улице. Эйб посмотрел ему вслед и тяжело вздохнул.

— В Талмуде написано, что мы должны способствовать заключению браков, не так ли, Морусс? — сказал он. — Но одно я знаю точно, Морусс: ты не можешь вести бизнес по продаже верхней одежды в соответствии с Талмудом. Последовало короткое молчание.

 — Ты спросил её, почему она возвращается, Морусс? — сказал он.Моррис одним резким движением откусил кончик особенно черной сигары.


"Мне не нужно было ее спрашивать. Она сама сказала мне", - с горечью сказал он. "Она говорит, что
умная девушка может найти мужа в любой день, говорит она; но хорошую работу трудно найти.
и когда она у тебя есть, ты должна держаться за нее!"




ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

AUX ITALIENS


«Что за чушь ты несёшь, Эйб, — горячо заявил Моррис Перлмуттер однажды декабрьским утром, — в этих домах живут
люди из высшего общества. На одном этаже со мной живёт Гарри Баскоф, который только что женился на дочери Майзенера и Финкмана. Ты помнишь Макса Финкмана,
много лет работал продавцом в B. Senft & Co. Внизу живёт адвокат, молодой парень по имени Шоли, а на первом этаже — доктор
Айхендорфер.

— С адвокатами, Морусс, — сказал Эйб, — у нас и так дел по горло, не так ли? И с докторами тоже, Морусс. Я как-то жил по соседству с врачом, и
каждый раз, когда я встречал этого парня, он говорил мне: «Как дела?»
как будто хотел сказать: «Сегодня отличный день для операции». У меня
даже болит правый бок, когда я о нём думаю.

«Не обращай внимания, Эйб», — ответил Моррис. «Когда-нибудь в
Дом очень кстати — и адвокат тоже. Парень мог бы многому научиться, поднимаясь и спускаясь в лифте с адвокатом. Не так ли? Единственная проблема с домом — это семья, живущая над нами, которая всё время кричит, как будто кто-то уже её отчитывает. Минни говорит, что слышала от нашей девушки, что её подруга говорит, что она была оперной певицей в старой стране.

— Ого, оперная певица в старой стране! — скептически воскликнул Эйб.
 — В России не так много оперных певиц.

— Что ты имеешь в виду, говоря «в России»? — спросил Моррис. — Эта женщина вовсе не из
России. Она итальянка. Вчера вечером я поднимался в лифте с её мужем и другом, и по тому, как они разговаривали друг с другом, можно было подумать, что это пара грузчиков на фабрике. Говорю тебе
чистую правду, Эйб, для меня нет разницы, француз это или ирландец,
если он хорошо ко мне относится, я буду хорошим парнем, Эйб; но
итальянец, Эйб, это совсем другое дело. Итальянец скорее воткнет в тебя нож,
чем посмотрит на тебя.
Эйб, и от них ещё весь дом провонял чесноком.

«Есть много вещей, которые пахнут хуже, чем чеснок, Морусс, — возразил Эйб, —
а что касается того, чтобы воткнуть в тебя нож, то это всё _чушь_. «Держу пари, что есть много людей похуже итальянцев, и если уж на то пошло, Морус, я бы предпочёл, чтобы на меня работали пара итальянцев, а не те парни, которые приезжают из России».

«С каких это пор ты проникся такой симпатией к итальянцам, Эйб?»
саркастически спросил Моррис.

— Неважно! — воскликнул Эйб. — Ты можешь сколько угодно бить итальянца,
Морусс, но ты можешь мне поверить, Морусс, когда у итальянца есть работа, он не стоит без дела и не болтает всякую чепуху, в отличие от некоторых моих знакомых.

С этим язвительным замечанием Эйб побрёл в монтажную, а Моррис направился в офис. Однако не успел он удобно устроиться за столом, как в комнату ворвался Эйб.

— Вот так и бывает, Морусс, — воскликнул он. — Половину времени мы сидим и
_слюнявимся_ в демонстрационном зале и вообще не знаем, что происходит в нашей монтажной.

 — Что случилось? — спросил Моррис.

"Гаркави снова нас бросил", - ответил Эйб.

"Бросил нас!" Моррис воскликнул. "Зачем?"

"Ничего. Все, что я сказал продавцу, это почему эти штучные товары лежат на полу
, а он сказал, что ему надоело и я должен найти другого дизайнера
".

Моррис откусил кончик новой сигары и свирепо посмотрел на Эйба.

— Итак, — с горечью сказал он, — из-за тебя, Эйб, мы теряем ещё одного дизайнера. Как ты думаешь, Эйб, дизайнер будет терпеть такое же обращение, как и партнёр?

 — Что ты имеешь в виду под «таким же обращением», Морусс? — возразил Эйб. — Я не говорил с этим парнем ни о каком «таком же обращении», а даже если бы и сказал, Морусс, думаю, я мог бы поговорить
как я хочу в своей собственной монтажной, Морусс.

Моррис поднялся на ноги.

"_Schon gut_, Эйб, — сказал он. — Не проси меня занять место
Харкави и работать как собака, пока ты не найдёшь нового
режиссёра, Эйб. Те времена прошли, Эйб.

— «Тебе не стоит беспокоиться, Морусс», — возразил Эйб. «В наши дни бизнес так плох, что, понимаешь, мы бы быстро нашли другого дизайнера».

 «Да неужели?» — воскликнул Моррис. «Что ж, думаю, я могу кое-что сказать по этому поводу, Эйб. Если ты думаешь, что мы будем работать, чтобы нанять дизайнера, которого он
— Тебя уволит каждый Джон, Дик и Гарри, и ты ещё пожалеешь об этом. На этот раз, Эйб, я найму дизайнера, и не забывай об этом.

 — Я разве говорил, что хочу это делать, Морусс? — спросил Эйб. «Давай, нанимай его, Морусс, только я тебя об одном попрошу: не говори, что я его выбрал, Морусс, потому что я умываю руки».

До конца дня Моррис и Эйб общались только по делу, и когда Моррис вечером вернулся домой, вид у него был такой мрачный, что
Гарри Баскоф, который ехал с ним в лифте, не удержался от комментария.


"Что случилось, Морусс?" — спросил он. "Ты выглядишь так, будто твой лучший клиент
попросил бы тебя о продлении."

"Мы вообще не продаём таких людей, Гарри," — с горечью сказал Моррис.
"Коллекции - это хорошо, Гарри, но когда у парня есть партнер,
а у него такой вспыльчивый характер, пойми меня, что он выходит из себя
помощь была быстрее, чем я мог их нанять - у меня было право выглядеть обеспокоенным. Наш
дизайнер покидает нас сегодня.

"Разве это не ужасно, Маврусс", - сказал Гарри с притворным сочувствием. "Я полагаю
вы не смогли бы пройти и мили по Пятой авеню между Восемнадцатой и
Двадцать третьей улицами и не сломать себе шею, споткнувшись о сотню дизайнеров,
которые слоняются там в поисках работы.

Они вышли на третьем этаже, и Моррис достал из кармана жилета ключ.

"Конечно, я знаю, Гарри, — ответил он. «Те люди, у которых уже есть дизайнеры, всегда могут найти кого-то получше, понимаешь, но когда у тебя нет дизайнера, Гарри, это совсем другое дело. Ты можешь рекламировать до посинения, но все, что ты получишь, — это
от парней, которые не смогли бы даже придумать колбасную оболочку для
сосиски.

"Чушь, Морусс!" — воскликнул Гарри. "Я мог бы найти для тебя тысячи
дизайнеров. На самом деле, Морусс, только сегодня днём мой тесть, мистер
 Финкман, прислал мне человека, с которым он работает уже много лет в Senft &
«Как дизайнер, я должен был дать ему работу. У меня уже есть хороший
дизайнер, так что я мог сделать?»

«Почему ты не подумал о том, чтобы отправить его ко мне, Гарри?» — спросил Моррис.

«Откуда мне было знать, что тебе нужен дизайнер?» — ответил Гарри. «Но в любом случае,
«Может быть, ещё не поздно. После ужина я позвоню мистеру Финкману и дам вам знать».

 «Очень признателен», — сказал Моррис, поворачивая ключ и входя в свою квартиру. Разговор с Гарри Баскофом настолько поднял ему настроение, что, когда он поцеловал Минни на прощание, он не заметил, что её глаза немного опухли.

— Да, Минни, — сказал он, — вот так бывает, когда у тебя хорошие
соседи.

— Хорошие соседи! — с горечью сказала Минни, и тогда Моррис впервые
заметил её опухшие веки.

— Ну же, Минни, — воскликнул он, снова заключая её в объятия, — в чём дело?

 — Не надо, Моррис, — почти резко сказала Минни, отстраняясь от него, — у меня и так болит поясница от работы на кухне, а ты ещё и давишь на неё.

 — Работа на кухне! — сказал Моррис. "В чем дело? Тилли
больна?"

"Нет, это не так", - ответила Минни, устремляясь на кухню.
"Она ушла".

Моррис повесил пальто и, не сказав больше ни слова, совершил свой формальный туалет.
 Несмотря на жалкий вид Минни, в ее глазах был опасный блеск.
в ее глазах это побуждало Морриса прибегнуть к самой деликатной тактике.
супружеская дипломатия.

"Какой суп!" - воскликнул он, отправляя в рот первую ложку.
долго, с бульканьем вдыхал. "Если у них есть такой суп как на
Уолдорф, Минни _leben_, спорим, ты по крайней мере, они бы пропитать тебя за это
это доллар".

За супом последовала отварная грудинка - блюдо, которое Моррис терпеть не мог.
Обычно Моррис ел бы его с угрюмой неохотой, но когда
Минни принесла дымящееся блюдо с кухни, он не только вскочил со своего
места, чтобы взять его у неё из рук, но и после того, как поставил его на
За столом он поцеловал её в лоб с нежностью, как любовник.

"Как ты узнала, что я всю дорогу в метро думаю о том, что было бы здорово, если бы Минни
хоть раз в жизни поужинала _брустдекелем_

" — сказал он.
Мрачное лицо Минни расплылось в улыбке, и Моррис просиял.

"Что ты так переживаешь из-за того, что девушка бросает тебя, Минни?
_лебен_, — воскликнул он. — Ты могла бы заполучить кучу девушек. На Ленокс-авеню парень мог бы свернуть себе шею, уже спотыкаясь о девушек, которые слоняются вокруг в поисках работы.

 — О, я знаю, что ты можешь заполучить кучу девушек, — согласилась Минни, — но у тебя есть
обучать их, Моррис; но и тогда мне было бы все равно, но эти
ужасные итальянцы наверху пошли и украли у меня Тилли.

"Что?!" Моррис закричал. - Это сделали итальянцы? Ну, и что ты думаешь об этом?
- И они платят ей всего на три доллара больше в месяц, - продолжила Минни.

Что ты думаешь об этом, как о грязном трюке?

— «На три доллара в месяц больше, да?» — ответил Моррис. — «Ну, так уж оно есть, Минни. Честно говоря, Минни, если кто-то украдёт у тебя кого-то, кто на тебя работает, жить с ним в одном доме небезопасно. Парень, который крадёт помощь у другого парня,
залезал в карман. Таким головорезам вообще нельзя доверять. Он
положил себе еще немного грудинки.

"Не бери в голову, Минни, - сказал он, - если это будет необходимо, мы будем платить а
девушке на пару долларов больше в неделю, при условии, что у нас будет хорошая".

"Правда?" - Спросила Минни. - С каких это пор ты управляешь этим домом, Моррис?

"Я просто так выразился", - поспешил сказать он. "Где
ты покупаешь такие вкусные брустдекели, Минни? Честно говоря, он берет в пути
быть гением, чтобы выбрать такое мясо".

"Правда?" Минни вернулся. "Я заказал его по телефону, и
более того, Моррис, если ты будешь так шуметь, поедая его, ты разбудишь
мальчика.

"У меня все готово, Минни", - сказал Моррис. - Подожди, я покажу тебе, как я могу
помочь тебе помыть посуду.

Когда он направился на кухню с одной масленкой в руке, раздался звонок в дверь
, после чего он вернул масленку на обеденный стол в гостиной
и поспешил по коридору.

— Привет, Морусс, — воскликнул Гарри Баскоф, когда Моррис открыл дверь. — Я позвонил старику, и он сказал, что нашёл для парня работу в «Сэммет
Бразерс».

 — Заходи, — ответил Моррис и провёл его в гостиную. Он
жестом пригласил посетителя сесть и достал коробку сигар.

"Вы хотите сказать, что парень так быстро нашел работу?" - спросил он.
продолжил.

"Это точно, Маврусс", - ответил Гарри. "Он элегантный дизайнер,
Маврусс, и если бы Б. Сенфт знал свое дело, он бы никогда от него не избавился"
вообще.

"Почему, что он сделал Б. Сенфту?" Спросил Моррис.

"Ровным счетом ничего, Маврусс. Сенфт сумасшедший. У него вдруг возникает предубеждение против
этого парня из-за того, что он итальянец."

"Italiener!" - Воскликнул Моррис.

- Конечно, - ответил Гарри. — Вы когда-нибудь слышали, Морусс, чтобы человек
как и Сенфт, к которому его родственники _oser_ тоже не приезжают в "Мэйфлауэр",
ты понимаешь, стоит ли брыкаться из-за того, что парень итальянец? И имей в виду
ты, Маврусс, парень в остальном совершенно порядочный, респектабельный
парень по имени Энрико Симонетти.

Моррис кивнул.

"С таким именем он, должно быть, стал хорошим дизайнером", - прокомментировал он.
"В противном случае Sammet Brothers вообще не наняли бы его. Потребуется
намного больше, чем Леон Саммет получил его, чтобы называть такие валочно
с монтажной даже."

"Все в порядке, Mawruss. Вам не обязательно вызывать такого парня из
в пошивочном цехе. Он мог бы управлять пошивочным цехом так же хорошо, как и дизайном одежды; и на самом деле, Морусс, когда «Сэммет Бразерс» платят этому парню две тысячи в год, понимаешь, они практически получают его бесплатно.

 — Две тысячи в год! — воскликнул Моррис. — Да мы сами заплатили бы ему двадцать пять сотен.

«Этот парень стоит четыре тысячи, если он вообще чего-то стоит, Морусс, но из-за того, что дела сейчас идут так плохо, он готов взять две тысячи.
_Но_ мой тесть, мистер Финкман, сказал мне по телефону, что этот парень взбесился, когда Леон Саммет предложил ему восемнадцать сотен, Леон
он уже почти испугался за свою жизнь ".

"Я его не виню", - прокомментировал Моррис. "Такие разбойники с большой дороги, как Сэммет,
Братья, они сбили бы цену до нуля. Мы не такие
с нашей помощью, Гарри. Если бы с нами работал хороший человек.
мы...

"Моррис!" - раздался голос из кухни.

— Да, — ответил Моррис, вскакивая на ноги. Не прошло и двух минут, как он
снова появился и подошёл к Гарри с извиняющейся улыбкой. — Не
могли бы вы оставить меня на пару минут, Гарри? — спросил он. — Мне
нужно сбегать в бакалейную лавку за коробкой мыльной стружки. Наша
девушка нас подвела.

— Я пойду с тобой, — ответил Гарри. — Мне нужно немного подышать свежим воздухом.

Через минуту они шли по улице к Ленокс-авеню, и, когда они
поравнялись с углом, Гарри кивнул невысокому смуглому мужчине, который
медленно шёл по улице.

"Привет!" — воскликнул он, хватая Гарри за руку, — "как дела?"

"Отлично, спасибо", - сказал Гарри. "Позвольте мне представить вам моего друга по имени
Мистер Перлмуттер. Маврусс, это мистер Симонетти, о котором я
говорю с вами.

Моррис вяло пожал руку.

"Вы мне не говорите", - сказал он. "Вы знаете меня, мистер Симмонс? Мой партнер
Мистер Поташ. Я думаю, вы слышали, как Б. Сенфт говорил о нас.

"Конечно", - сказал Симонетти. "Мистер Сенфт всегда говорит: "Мистер Поташ и
Перлмуттер - славный человек. "Конечно".

"Лучше, чем братья Сэммет?" Спросил Гарри.

Симонетти поднял брови и сделал взмах правой рукой
.

— О-о! — сказал он. — Братья Сэммет, это тоже хорошо. Не очень хорошо, мистер Баскоф, но это очень хорошие люди. Я как раз иду к их адвокату, чтобы подписать контракт.

 — Вы ещё не подписали контракт? — воскликнул Моррис.

  — Пока нет, — ответил Симонетти. "Просто... а теперь я ухожу".

— Баскоф, — настаивал Моррис, — давайте сходим с мистером
Симонетти в Гарлемский зимний сад и всё обсудим.

Симонетти удивлённо посмотрел на Баскофа.

"Конечно, — сказал Баскоф. — Ещё не поздно, если он не подписал
контракт.

"Что вы имеете в виду?" Спросил Симонетти.

"Ну, я имею в виду это, Симонетти", - ответил Баскоф. "Братья Сэммет" готовы
заключить с вами контракт на две тысячи долларов, а вот Перлматтер готов
заплатить вам две с половиной тысячи. Не так ли, Маврусс?"

Моррис кивнул.

— С правом на продление, Морусс, не так ли?

Моррис снова кивнул. «Продление на один год», — сказал он.

 Симонетти серьёзно посмотрел на Морриса, который пошарил в кармане жилета
и достал сигару.

 «Вы курите, мистер Симмонс?» — начал он.

— Симонетти, — перебил его дизайнер, взяв сигару и откусив кончик, — и если ты будешь так часто называть меня Симонетти, зови меня Энери.

Когда на следующее утро Моррис пришёл на работу, он был в таком же плохом настроении, как и накануне вечером, когда уходил домой.

"Ну, Эйб, — объявил он, — я нанял стиральный порошок."

Эйб на мгновение уставился на него.

«Что за чушь ты несёшь, ты нанял мыльный порошок?» — воскликнул он.
"Ты что, _сумасшедший_?"

Моррис щёлкнул пальцами.

"Мыльный порошок!" — закричал он. "Послушай меня! Я имею в виду дизайнера. Я нанял дизайнера, Эйб, первоклассного специалиста."

- Что значит "первоклассный парень"? - Требовательно спросил Эйб. "Ты уезжаешь"
вчера вечером в половине седьмого, а сейчас только восемь утра следующего дня
а ты уже нанял дизайнера, и он первоклассный специалист
парень. Откуда ты знаешь, что он-первоклассный парень, Mawruss? Ты
сон ли это?"

— Нет, Эйб, мне это не приснилось, — сказал Моррис, вешая шляпу на вешалку. — И
Более того, я хочу тебе кое-что сказать. Вчера ты говорил, что я
должен нанять дизайнера и не морочить тебе голову, а сегодня ты снова
пинаешь меня. Что ж, ты можешь пинать меня сколько хочешь, Эйб,
потому что если партнёр пинает тебя или твоя жена пинает тебя, Эйб,
ты должен это терпеть. Но всё равно, Эйб, этот парень приходит к нам на работу в понедельник утром, и мы заключили с ним контракт, подписанный и заверенный юристом, по которому он получает от нас двадцать пять сотен в год в течение одного года с возможностью продления ещё на год.

"Две с половиной тысячи долларов!" Воскликнул Эйб. "Через адвоката? О чем ты
говоришь, Маврусс?"

В этот момент Моррис побагровел от ярости.

"Эйб, послушай-ка, - заорал он, - не задавай мне вопросов. Я сыт по горло всем этим.
Я устал. Можно было бы подумать, что если бы парень забыл купить пачку
мыльной пудры, то его жена не сошла бы с ума и не позвонила бы в
полицейский участок, но я иду с Баскофом и этим вот мясником к
юристу по имени Шоли, который живёт в моей квартире.
Мы сидим там до двенадцати часов, составляя договор, и если
если тебе не нравится, можешь не платить. Когда я вернусь домой, мне нужно будет позвать
доктора Айхендорфера, чтобы он осмотрел Минни. Этот грабитель содрал с меня пять долларов, а ведь он живёт в том же доме, что и я. Кроме того, этот адвокат Шоли
берёт с меня ещё двадцать пять долларов за составление контракта, понимаешь,
а сам Фельдман взял бы с нас только пятьдесят. Соседи, Эйб! Таких соседей я бы ожидал увидеть, если бы жил по соседству с тюрьмой Синг-Синг.

Больше часа Эйб не поднимал эту тему, но в конце концов любопытство
заставило его заговорить. — Послушай, Морусс, — начал он,
— Можно мне тоже взглянуть на этот контракт?

— Конечно, можно, — ответил Моррис. — Я удивлён, что ты не проявляешь больше интереса к тому, о чём не спрашивал меня раньше.

Эйб хмыкнул и взял контракт, который протянул ему Моррис. «Это
соглашение, — говорилось в нём, — заключённое между Абрахамом Поташем и
Моррисом Перлмуттером, составляющими фирму «Поташ и Перлмуттер» из
района Манхэттен, город Нью-Йорк, сторонами первой части, и
Энрико Симонетти из того же района, стороной второй части,
свидетельствует о том, что…»

В этот момент Эйб отбросил контракт.

— Морусс, — медленно произнёс он, — ты хочешь сказать, что нанял итальянца в качестве дизайнера?

 — Конечно, — ответил Моррис, — а почему бы и нет?

 — Почему бы и нет! — взревел Эйб. — Почему бы и нет! Разве мы с тобой не женаты? Разве у нас нет жён? Разве тебе тоже не нужно содержать ребенка?

"Какое это имеет отношение к делу?" Спросил Моррис.

"Какое это имеет к делу отношение?" Эйб повторил. - Я удивлен, что слышу тебя.
тебе следует так говорить, Маврусс. Предположим, что нам нужно
сказать такому парню, что он опаздывает или делает что-то, чего не должен делать, понимаете. Тогда первое, что вы узнаете, — это
он втыкает в нас нож _und fertig_. Полагаю, Морасс, вы думаете, что даже если у вас нет такой хорошей страховки, Морасс, ваша жена молода и может легко снова выйти замуж. Но со мной всё по-другому. Моя жена уже не так молода и...

— Послушай, Эйб, — перебил Моррис, — не говори мне больше таких глупостей, потому что я видел этого парня и сидел с ним прошлой ночью больше трёх часов. Этот парень не стал бы втыкать в тебя нож, как и я.

 — Нет? — прокомментировал Эйб.

 — И, кроме того, Эйб, когда ты говоришь, что итальянцы втыкают ножи,
Пойми меня, ты говоришь как новичок. Итальянцы — порядочные,
респектабельные люди, как и все остальные, Эйб, и если пара итальянцев
наносит себе ножевые ранения, как я видел на прошлой неделе в шоу
Палиацки, пойми, это не значит, что каждый итальянец — убийца,
пойми меня. Если уж на то пошло, Эйб, после этого шоу на сцену выйдет целая толпа парней из России, и они будут танцевать так быстро, как я никогда не видел, понимаешь, и ты знаешь так же хорошо, как и я, Эйб, что мы
У нас здесь работает много парней из России, которые не умеют ни танцевать, ни летать.

Эйб снова пожал плечами.

"Неважно, предположим, что они даже не воры, Морусс," — продолжил он, — "если бы вы наняли итальянца, которого только что хорошо обучили, понимаете, как только он скопит пару сотен долларов, он сразу же уволится и вернётся на родину. Все эти парни
едят чеснок и набивают им карманы, и ты, Морасс, не хуже меня знаешь, что за двести долларов можно купить достаточно
_Лошен и Кноблаух_ хватит ему до конца его дней.
А вот Морусс, вы возьмите парня, который приехал сюда из
России, понимаете, и он не вернулся бы на старую родину, даже если бы вы подарили ему её бесплатно.

— Разве это плохо, что итальянцы экономят, Эйб?
— спросил Моррис.

«Ладно, Морасс, — сказал Эйб, — предположим, что итальянцы — такие уж большие
заступники, пойми меня, но ты должен признать кое-что, Морасс.
Ты нанимаешь пару итальянцев, пойми меня, и
С утра до ночи они не дают тебе ни минуты покоя. Кажется, они
должны были петь. Они ничего не могли с собой поделать, Морасс.

 — Что нам за дело, если он время от времени что-то выкрикивает,
Эйб? — возразил Моррис. — Мы бы потерпели, если бы он сочинял хорошие
песни.

— «Если он научится хорошо шить, всё будет в порядке, Морусс», — сказал Эйб, отворачиваясь. «С человеком, работающим в швейном бизнесе, может случиться много чего, Морусс. Грабители могут вломиться к нему в мастерскую и украсть его шёлковые изделия; у него может случиться пожар; он может упасть с лестницы».
Лифтовая шахта и сломай, _Gott soll h;ten_, свою шею. Все это могло случиться с производителем одежды, Морусс; но то, что его дизайнер создал несколько хороших моделей, — это случайность, которая не случается с одним производителем одежды из ста, Морусс.

Тем не менее, задолго до истечения срока действия контракта Энрико Симонетти, Эйб был вынужден признать свою ошибку.

Энрико не только доказал свою эффективность и оригинальность как дизайнер,
но и проявил максимальную осмотрительность в управлении монтажной. Более того, у него не было особого пристрастия к музыке.
как насвистывал мелодию в рабочее время.

"Я вообще не мог его разглядеть, Морусс," заявил Эйб однажды утром.
"На самом деле парень пожаловался мне сегодня утром, что не может выносить этого
малыша-зелёнка, которого мы наняли на прошлой неделе, потому что от него
пахнет чесноком."

"Конечно, я знаю," ответил Моррис, "и он не курит и не
_Шиккер_, и вчера он сказал мне, что живёт с семьёй на Второй
авеню, и всё это стоит ему четыре доллара в неделю. И всё же ты, Эйб,
ты ругаешься, потому что этот парень — итальянец.

«Когда это я ругался из-за того, что парень — итальянец?» — спросил Эйб.
— Ну, ты же сам, Маурус, всегда говоришь мне, что итальянцы — это плохо. Если
ты рассказываешь мне об этом один раз, то рассказываешь сотню раз о
семье итальянцев, которая живёт над тобой, Маурус, и, судя по твоим словам, ты бы и не поверил, что такие _Рошоим_ вообще существуют.

— «Конечно, я знаю», — признал Моррис, — «но там итальянцы и итальянцы,
Эйб, и только прошлой ночью эти люди сидели до двух часов ночи,
_шушукались_ и кричали. Не только женщина кричит, Эйб,
но и парень поёт ту большую песню из «Палиацки», пока я не подумал, что у меня лопнет голова
— Это было бы здорово. Кто-нибудь должен написать об этом в департамент здравоохранения, Эйб.

 — Мои _цури_! — воскликнул Эйб. — Если бы в одном доме с тобой жили адвокат и врач, Морусс, тебе не составило бы труда натравить на этих итальянцев департамент здравоохранения. И в любом случае, Морусс,
если всё пойдёт наперекосяк, понимаешь, ты всегда можешь сделать кое-что.

"Что именно?" — спросил Моррис.

"Уехать," — ответил Эйб и направился в монтажную.

"Да, Морусс," — прокомментировал он, вернувшись через пять минут, — "ты
могли сбить с Italieners все, что вы хотите, но вы должны признать, что они не
бросать свои деньги на улицу. Генри только что показывал мне свою
банковскую книжку, на которую за последние девять месяцев он положил тысячу восемьсот
долларов.

"Все в порядке, Эйб", - сказал Моррис. "Если бы он был из _unsere_
Лейт, понимаешь, вместо того, чтобы положить деньги в сберегательный банк
и получать 3% годовых, он вложил бы их во что-нибудь другое
и вскоре удвоил бы их.

 «Что ты имеешь в виду под 3% годовых?» — возразил Эйб. «У Генри есть
деньги в банке, с которых ему платят 5 процентов. Проценты начисляются каждые три месяца. Генри не дурак, Морусс.

 — Пять процентов! — воскликнул Моррис. — Какой банк платит 5 процентов? — Эйб?

«Я не знаю, за что банк платит 5 процентов, Морусс, — ответил Эйб, —
но, Морусс, ты можешь поверить мне на слово, что Сэм Федер
делает скидки своим вкладчикам, когда у них немного не хватает денег.
Морусс, банк «Костюшко» не только мог позволить себе платить 5
процентов, но и мог платить 6 или 7».
и все же жене Сэма Федера не пришлось бы закладывать ни один из своих бриллиантов ".

"Он вносит свои деньги Федеру?" Спросил Моррис.

"Йоу, он перевел свои деньги Федеру, Маврусс!" Ответил Эйб. "Он
перевел свои деньги банкиру по имени Гай-сеппи Скретч-оли".

- Гай-сеппи Скретч-оли, - повторил Моррис. — Отличное имя для банкира, Эйб.

— Ги-сеппи — это по-итальянски Йосеф, Морусс, — объяснил Эйб. — А
Скрэтч-оли — это итальянское имя, как если бы в России парня
звали Липшуцкий. Если уж на то пошло, Морусс, Липшуцкий — тоже не
лучшее имя для банкира.

— Нет, — признал Моррис, — но я бы с большей охотой доверил свои деньги парню по фамилии Липшуцки или Феде, чем одному из этих Скрэтчи, Эйб.

 — Какая разница, как зовут банкира? — возразил Эйб. — Генри говорит, что все деньги отправляются из его банка в филиал в старой стране. _Бог знает_, чего этот банк не мог получить за свои деньги в
старой стране, потому что ты, Морусс, как и я, знаешь, что здесь, в Нью-Йорке,
 время от времени у некоторых бизнесменов не хватает денег, пойми меня, но
в старой стране у всех постоянно не хватает денег. То, как банки
Дела там идут так, Морусс, что банк Федера выглядит как
Ассоциация бесплатных займов.

— Конечно, я знаю, Эйб, — мрачно сказал Моррис, — и помяни моё слово, Эйб,
как только у Генри закончится год, он отправится за своими деньгами в старую
страну.

— Тебе не стоит беспокоиться об этом, Морусс, — уверенно сказал Эйб. «Когда у парня есть контракт с возможностью продления на двести долларов, как у Генри, пойми меня, он не так уж сильно хочет возвращаться в старую страну. Двести долларов — это очень много денег там, Морусс. За двести долларов в
в старой стране...

«Не говори мне снова, сколько «Локсена» с дырками в бутылке можно
купить в старой стране, Эйб», — перебил Моррис. «Там прекрасная
погода, хорошее вино и места, куда можно пойти и посмотреть, где
горы в два раза выше Катскильских, а на них растут оливки и виноград».

— Я никогда не был без ума от оливок, Морусс.

 — Я тоже, — согласился Моррис, — но Генри — это нечто особенное, и то, как этот парень разговаривал со мной вчера в монтажной, Эйб,
говорит о том, что либо он не будет работать на нас через три месяца, либо
пароходы перестали ходить в Италию.

 * * * * *

"Морусс," — крикнул Эйб однажды утром в начале марта, —
"где ты был?"

"Где я был?" — повторил Моррис. "Я был в суде, вот где я был."

"В суде!" — воскликнул Эйб.

"Это то, что я сказал", - продолжил Моррис. "Мы починили этого придурка, я и
Шоли, доктор Айхендорфер и Баскоф. Мы получили от него повестку в суд на
сегодня в два часа дня он должен явиться в полицию Джефферсон-Маркет
Суд. До четырех часов утра эти люди наверху сидят
орал и _дергался_. Мы с Минни глаз не сомкнули, и
Баскоф тоже. Ещё и служанку нашу украл. Я ему покажу, _Рошеру_.

Эйб возмущённо посмотрел на своего напарника.

— Ты хочешь сказать мне, Морусс, — сказал он, — что ты тратишь своё время, ходя по двору, потому что кто-то наверху вчера вечером немного спел?

— Немного спел! — воскликнул Моррис. — Да этот итальяшка орёт, как
Паляцки, так что можно подумать, что он там наверху кого-то убивает.

— Предположим, что так, Морусс, но разве нам не нужно спуститься сюда? Здесь
нас и так гонят на смерть, а ты дурачишь своих...

"Не говори так больше, Эйб", - перебил Моррис. "Думаю, я мог бы отпроситься
на пару часов, если захочу".

"Конечно", - иронично ответил Эйб, "и Генри отпросится на пару часов
в обеденный перерыв. Он только что сказал мне об этом, Маврусс. Он берет отпуск на пару часов
потому что собирается в центр города, чтобы снять немного денег в банке и
купить себе билет.

- Купите ему билет! - Купите ему билет! - ахнул Моррис.

- Совершенно верно, - продолжал Эйб с наигранным спокойствием, - потому что, Маврусс,
они никому не позволили бы путешествовать на пароходе, не купив билет.
— Люди, которые управляют пароходами, очень забавны в этом смысле, Морасс.

Моррис побледнел, снимая пальто и шляпу.

"Зачем он покупает билет на пароход?" — спросил он.

«Он не сказал мне точно, Морусс, — продолжил Эйб, — но у меня есть кое-какие предположения.
Он возвращается в Италию, Морусс, и в следующий раз, Морусс, когда мы наймём дизайнера, я сделаю это сам. Кроме того, Морусс,
Я бы нанял дизайнера, который, если бы вернулся на родину,
понимаете, его бы сразу забрали в армию, и тогда,
Морусс, мы бы не остались без дизайнера.
— В разгар сезона.

— Ты с ним поговорил, Эйб? — робко спросил Моррис. — Может, мы сможем
уговорить его остаться.

Эйб снова кивнул.

"Может, ты сможешь уговорить утку не плавать в воде, Морусс," — с горечью
воскликнул он.

"Всё в порядке, Эйб," — возразил Моррис. "Утка ни на
пару сотен долларов бонус".

"Пару сотен долларов бонус!" Абэ орал. "Вы хотите сказать, что
предложили бы этому итальянцу премию?"

"Конечно, почему бы и нет?" Спросил Моррис. "Разве он не хороший дизайнер, Эйб?"

— Мне плевать, был ли он лучшим дизайнером в мире, Морусс, — Эйб
твердо ответил. "Прежде чем я назначу ему премию в пару сотен долларов,
пойми меня, он мог бы уехать в Италию и намного дальше".

"Делай, что хочешь," Моррис сказал, как он начал изучать утро
почта. Он был на полпути в ассортименте сечения фирмы, когда Абэ
к нему подошли через полчаса.

- Маврусс, - сказал он, - окажи мне услугу. Поговори с этим парнем и посмотри, что можно сделать. В конце концов, пара сотен долларов нам не помешает.

 «Я доволен», — ответил Моррис и сразу же пошёл в монтажную.

"В чем дело, Генри, я слышал, ты покидаешь нас?" начал он.

Генри поднялся с расстеленного перед ним слоя ткани
на разделочном столе и провел рукой по своим густым черным волосам.

"Мне не нужно кикать, мистер Перлмуттер", - сказал он. "Просто потому, что мой контракт истек,
поэтому я ухожу. Вот и все. Мне нравится первоклассная работа прокурора. Мистер Поташ очень хороший человек.
Мистер Перлматтер тоже.

- Тогда почему бы тебе не остаться с нами? - Спросил Моррис, и Энрико Симонетти
тяжело вздохнул.

"Мне нравится первоклассная работа прокурора, мистер Перлмуттер, мне не нужно напрягаться", - заявил он
. "Но я не могу работать. Я - искатель".

— Болен! — воскликнул Моррис. — Ну, почему ты тогда не сказал нам? Мы бы только обрадовались, если бы ты уехал на пару недель, Генри.

Энрико вздохнул ещё глубже.

"Я не на две недели, мистер Перлмуттер, — сказал он. — Я просто хочу повидаться с мамой. «Это старушка — моя матушка, мистер Перлмуттер».

Большие карие глаза Энрико увлажнились, когда он продолжил:

«Да, я ищу, — продолжил он. — Я ищу, чтобы увидеть Искью,
Позиллипо, Капри, мистер Перлмуттер. Вы знаете, я ищу, чтобы увидеть
_аранчи_ — апельсины, растущие на деревьях». Я ищу только для того, чтобы увидеть свое собственное
сит-а, Неаполь. Да, мистер Перлмуттер, я в поисках."

Он сел на табурет и закрыл лицо руками, в то время как его
плечи поднимались и опускались в порыве ностальгии.

- Подумай об этом, Генри, - хрипло сказал Моррис и удалился на цыпочках. Он
сразу же вернулся к сортировке образцов и даже не поднял глаз, когда Эйб подошёл к нему через несколько минут.

"Ну, Морусс," — сказал Эйб, — "что он сказал?"

"Он ничего не сказал," — ответил Моррис.

"Почему?" — продолжил Эйб. "Разве он не считал, что двухсот достаточно?"

"Я вообще не упоминал при нем о двух сотнях", - ответил Моррис,
"потому что это было бы бесполезно. Ты не смог бы удержать этого парня от поездки
на родину, даже если бы ты посадил его в тюрьму. Он бы все равно сбежал.
Эйб, поверь мне.

Эйб медленно кивнул.

— Что ж, так оно и есть, Морусс, — с горечью сказал он, когда Энрико
подошёл к ним из монтажной.

 — Мистер Поташ, — сказал он, — извините, но у меня мало времени, чтобы
сходить в центр, как я и говорил вам сегодня утром.  — Иди, Генри, — ответил Моррис.

"Вы не сердитесь на меня, мистер Перлмуттер?" Встревоженно спросил Энрико.

"Почему я должен злиться на вас, Генри?" Моррис возразил. "Если бы я
чувствовать, как ты, Генри, я бы не ждала, мой контракт до
будет еще".

— Неплохо ты выражаешься, Морусс, — сказал Эйб после ухода Энрико. — Можно было бы подумать, что ты рад избавиться от этого парня в разгар сезона.

Моррис пожал плечами.

"Мне всё равно, даже если бы мне пришлось работать до двенадцати
часов каждый вечер, Эйб, — заявил он. "Я бы сказал ему, чтобы он шел домой в
в старой стране, если бы мне пришлось самому платить за билет.

Эйб засунул руки в карманы брюк и с мрачным видом
пошёл прочь.

"Кроме того, Эйб, если ты хочешь пойти пообедать, Эйб, —
заключил Моррис, — сейчас самое время, потому что, как я уже говорил тебе, Эйб, в два часа я должен быть на суде.

— Конечно, ты говорил мне это и раньше, Морусс, — проворчал Эйб, надевая шляпу и пальто. — И когда парень идёт на работу и намеренно всё портит, чтобы ему пришлось идти в суд, Морусс, знаешь, куда он пойдёт дальше?

Он помолчал реторты; но, как Моррис не подал, Абэ передал своим
собственный ответ.

"Сумасшедший дом", - сказал он, и минуту спустя дверь лифта
лязгнула у него за спиной.

Еще почти час Моррис возился с ассортиментом
линии для отбора проб, и он почти закончил свою задачу, когда из разделочного цеха донесся сильный
воющий звук. Он вскочил на ноги и поспешно побежал
к месту переполоха. Там он увидел Энрико Симонетти,
сидящего на стуле и хватающегося обеими руками за волосы. Вокруг него
стояла группа его помощников, выражающих своё беспокойство, как стая
фоксхаунды.

- Куш! - воскликнул Моррис. - В чем здесь дело? - спросил я.

Стенания прекратились, но Энрико продолжал сидеть, не шевелясь.
его руки сжимали густые волосы, в то время как его большие карие глаза безучастно смотрели с
лица, белого, как у пьеро.

"В чем дело?" Моррис повторил.

«Его банк обанкротился», — сказал Натан Шенкман, экспедитор.

"Его банк!" — воскликнул Моррис. "Какой банк?"

"Это не обычный банк," — объяснил Натан. «Он отдаёт свои деньги
итальянцу, который называет себя банкиром, мистеру Перлмуттеру, и сегодня,
когда он идёт туда за деньгами, магазин этого парня заперт.
Никто не знает, куда он вообще делся. Продавцы тоже ушли.

— Это так, Генри? — спросил Моррис.

Энрико кивнул, не убирая рук с волос.

— Вокруг магазина собралась большая толпа бездельников, — продолжил Натан,
— они говорят, что убьют парня, если он им попадётся, так что
Генри возвращается сюда, потому что он не такой, мистер Перлмуттер.
 Генри — порядочный парень, мистер Перлмуттер.

Моррис с жалостью посмотрел на своего подручного, который продолжал смотреть в пол в каменном отчаянии.

"Может, вы могли бы что-нибудь сделать, чтобы вернуть ему деньги, мистер Перлмуттер?
Перлмуттер? - Спросил Натан.

"Я бы посмотрел, когда мой партнер вернется с обеда", - ответил Моррис, и
когда он повернулся, чтобы покинуть монтажную, громоздкая фигура Эйба загородила
дверной проем. Моррис помахал ему в ответ, и Эйб на цыпочках прошел в переднюю часть салона.
Моррис последовал за ним.

"В чем проблема?" Эйб немедленно спросил.

"Проблем и так хватает", - заявил Моррис. «Банк Генри разорился».

«Что?!» — воскликнул Эйб, и Моррис повторил информацию.

«Тогда он вообще не покинет нас», — сказал Эйб, и Моррис печально кивнул.

«Разве это не ужасно?» — прокомментировал он.

"Ужасно?" Спросил Эйб. "Что значит "ужасно"? Это настолько ужасно, что
нам не пришлось бы потерять нашего дизайнера прямо посреди напряженного
сезона?"

"Я не имею в виду нас, Эйб", - сказал Моррис. "Я имею в виду Генри".

"Генри тоже", - возразил Эйб. "Генри все же получил свою работу с двух
сто долларов в год".

"И премию в двести долларов", - добавил Моррис.

"Бонус ничего!" Абэ уже почти кричал. "Вы хотите сказать, что сказали мне, что
заплатили бы Генри премию в двести долларов теперь, когда он должен получить, чтобы
остаться с нами?"

— Конечно, — яростно заявил Моррис, — и более того, Эйб, если ты
Я не хочу платить из своего кармана, и я прямо сейчас пойду и скажу ему об этом.

Он ушёл в монтажную, и меньше чем через пять минут Эйб раскаялся в своей скупости. Он на цыпочках подошёл к двери монтажной, где Моррис наклонился над Энрико, утешая его и давая советы.

- Маврусс, - прошипел Эйб, - пусть будет триста, премия.

Моррис кивнул.

"И, Mawruss," Абэ пошел дальше", это почти без четверти два. Ты не
иду туда вообще?"

 * * * * *

«Я бы ни шагу не сделал, если бы ты не сказал «два часа», — возразил Моррис
Перлмуттер Филиппу Шоли, когда они спешили вверх по лестнице в
полицейском участке Джефферсон-Маркет.

"Не обращай внимания на то, что я сказал, — воскликнул Шоли. «В любом случае, сейчас четверть третьего, а этот даго со своей женой, служанкой и двумя клерками ждёт в суде с двенадцати часов. Эйхендорфер и Баскоф здесь с часу дня».

— Послушай, Шоли, — сказал Моррис, когда они, задыхаясь, взбежали по последней
лестнице, — я пришёл, как только смог, и не мог прийти раньше.

«Снимайте шляпы!» — крикнул полицейский у двери, когда Моррис вместе со своим адвокатом прошёл по проходу, и через мгновение они вошли в
зал для адвокатов.

 «Мой клиент и его свидетели находятся здесь с двенадцати часов, — объяснял адвокат, пока Моррис садился, — а тем временем его
офис был закрыт».

В этот момент клиент, о котором шла речь, увидел Морриса и
выругался по-итальянски так громко, что судебный переводчик
чуть не упал в обморок.

"Чем он занимается?" — спросил судья.

«Он занимается банковским делом на Малберри-стрит, — продолжил адвокат, —
и невозможно сказать, какой вред всё это может ему причинить».

«Пересмотрите дело ещё раз», — сказал судья.

"Свидетели по делу Джузеппе Караччоли, пожалуйста, пройдите вперед",
объявил переводчик, и полицейский в задней части зала суда
повторил предписание зевакам на лестнице.

"Гай-сеппи Скретч-оли", - проревел он, и Моррис услышал его со своего места.
в ограждении для совета. Он вскочил на ноги и направился к
воротам.

— Куда ты идёшь? — спросил Шоли, хватая его за пальто.

"Давай мое пальто!" - Крикнул Моррис и в следующее мгновение уже взлетал по
лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Его возбуждение ничуть не уменьшилось, когда полчаса спустя он ворвался в
свою монтажную.

- Генри, - выдохнул он, - если бы я вернул тебе твои деньги, ты бы смог
пережить напряженный сезон ради нас?

Энрико рисовал мелом узоры на листе бумаги, когда вошел Моррис
. Если не считать легкой бледности, он, казалось, смирился со своей
потерей, но от слов своего работодателя он густо покраснел и снова схватился
за волосы.

 «Оставь свои волосы в покое и послушай меня», — заметил Моррис.

— Конечно, конечно, — дрожащим голосом сказал Энрико. — Я постараюсь, мистер Перлмутт.

— Вы слышали, что я сказал? — продолжил Моррис. — Если я смогу вернуть вам деньги, вы останетесь здесь до конца сезона?

— Конечно, — воскликнул Энрико, — конечно. Я не знаю, как долго я здесь пробуду, вы поняли
мой друг, мистер Перлматт. Я остаюсь здесь один, два, три года."

"Хорошо, - сказал Моррис. - Надевай пальто и возвращайся на Малберри-стрит"
. К тому времени, как ты туда доберешься, твой банкир снова откроется".

 * * * * *

Десять дней спустя Эйб и Моррис сидели в демонстрационном зале.




ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

МУЖЧИНА ДЕЛАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ


«Разве это не ужасно, что такой сильный, здоровый молодой парень
ушёл вот так?» — заметил Эйб Потейш, когда они с партнёром сидели в
своём демонстрационном зале одним весенним утром. «Честное слово, я сидел в
«Хаммерсмите» так же близко к нему, как я сижу к тебе, Морусс, когда это
случилось».

«Было много волнений?» — спросил Моррис.

«Держу пари, ты был там в восторге!» — воскликнул Эйб. «Хаммерсмит посылает за доктором через дорогу, и ты бы видел, как вёл себя Леон Сэммет. «Ради всего святого, доктор, — говорит он, — неужели вы не можете сделать
для него ничего нет?" - спрашивает он. "У него жена и семья, - говорит, - и
только в прошлую субботу мы отправили ему товар на две тысячи долларов".

"Правда?" - Спросил Моррис.

"Откуда мне знать?" Ответил Эйб. "Саммет такой лжец, Маврусс, что он
не смог бы сказать правду, как бы ни был удивлен. Но в одном
я уверен, Маврусс - Гладстейн задолжал Sammet Brothers по большому счету
за товары, и вдовец оплатил им страховку."

"Могла бы она это сделать, когда парень уходит из семьи, Эйб?" Моррис
поинтересовался.

"Парень не оставлял никакой семьи, Маврусс", - ответил Эйб. " Леон Саммет
просто взял на себя смелость, когда сказал это доктору. На самом деле, Морусс, Гладштейн был одним из тех парней, с которыми у него не было
ничего общего. И у миссис Гладштейн тоже, кроме как в России.
 Вот так-то, Морусс. У него столько двоюродных братьев и дядей, что у него уже сводит пальцы, когда он подписывает документы о предоставлении им жилья, поймите меня правильно, он доживет до старости, и всё это время его родственники и родственники его жены будут на него наваливаться, в то время как у такого человека, как Гладстон, который, можно сказать, имеет шанс наслаждаться жизнью, Морусс, есть шанс умереть.

Моррис кивнул.

"Разве я не знаю?" — заметил он. "И я полагаю, вдова продаёт
магазин."

"_Oser a st;ck_, — сказал Эйб. "Она по-прежнему управляет магазином и
довольно успешно."

"Неужели?" — ответил Моррис. "Ну, тогда, почему мы не могли сделать некоторые
ее торговля, Эйб? Бриджтаун, не так далеко отсюда. Почему бы тебе не
съезди туда как-нибудь и посмотрите, что можно сделать с ней? Может
вы смогли ее продать некоторые товары возможно".

"Йоу!" Абэ насмешливо воскликнул. «Мы не могли бы продать товары этой женщины, если бы
позволили ей забрать их по цене находки, Морусс.
У нее идея, что она застрянет, если не будет покупать товары
у тех же концернов, которые продали Gladstein."

"Ну, если это так, Эйб, - сказал Моррис, - то она никогда не смогла бы добиться там большого успеха"
. Валочно как Леон Саммет бы просто засуну себе
Виттер как не ... liefer даже".

"Конечно, я знаю", - ответил Абэ.

— Тогда почему бы кому-нибудь не дать ей пару советов по поводу этого парня,
Эйб? — спросил Моррис.

Эйб торжественно кивнул.

"Должен сказать, ты много знаешь о женщинах, Морусс," — заметил он.
"Ты мог бы дать женщине дюжину советов о мужчинах, Морусс, и
поклянись им шестью письменными показаниями под присягой, и что хорошего это даст? Это
все равно что повесить табличку "Мокрая краска". Каждый чувствует себя краску, чтобы увидеть, если
это действительно будет мокрым".

"Что за женщина она, Эйб?" Моррис сказал, с явным
усилие на беспечностью.

"Откуда мне знать?" Сказал Эйб. — Я видел её всего пару раз, и, в любом случае, Морасс, я не так уж пристально смотрю на женщин, как Леон Сэммет, Морасс. Этот парень — настоящий Дон Кихот, Морасс. Он всё время бегает за женщинами.

— Парень должен время от времени развлекать покупателей, Эйб, — сказал Моррис.

— Покупатели — это хорошо, Морусс, — заявил Эйб, — но, думаю, я достаточно долго занимаюсь этим бизнесом, чтобы отличить покупателя от модели.

 — Всё в порядке, Эйб, — сказал Моррис. — Леон Саммет может гулять по улицам с женщинами, Эйб, но это не значит, что он собирается жениться на миссис Глэдштейн. Такой парень, как Леон Саммет, который, по-моему, Эйб,
намекает на то, что ему уже за пятьдесят, не собирается жениться на какой-то
девчонке. Все эти парни смотрят только на молодых девушек, Эйб; и в любом случае, Эйб,
что может дать миссис Глэдстейн фабриканту? Если она рассчитывает, что
Ей нужно найти другого мужа, Эйб, единственная надежда для неё — это какой-нибудь торговец, который женится на ней, чтобы сохранить бизнес. Она не сможет ликвидировать свой бизнес и выйти в плюс, не говоря уже о том, чтобы заработать достаточно денег, чтобы выйти замуж, Эйб.

 «У неё нет денег, чтобы выйти замуж, Морусс», — ответил Эйб.
 «Любой был бы рад жениться на такой женщине, даже если бы у неё не было ни цента». Она элегантная женщина, Морусс, — не слишком худая и не слишком толстая, Морусс, и какое у неё лицо, Морусс! Моя Рози
была красивой женщиной, Морусс, и остаётся ею по сей день; но миссис
Глэдстейн, Морусс, это женщина, которую вы уже не увидите в театре.
Она тоже умеет одеваться, держу пари. В последний раз, когда я был в Бриджтауне, она была одета в один из наших костюмов «Стиль 4022», который
Сэммет _одолжил_ у нас и назвал костюмом Лили Лэнгтри, Морусс,
в тёмно-синем цвете, понимаете, и я ничего не знаю об этом.
Лили Лэнгтри, Морусс, но я могу сказать тебе прямо сейчас, Морусс, что она
ничем не уступает миссис Глэдстейн, когда дело касается внешности.

Моррис кивнул и занялся обрезкой, пока Эйб готовил обед.

— Эй, смотри-ка, Эйб, — сказал Моррис, когда Эйб появился в своей шляпе.
 — Я тут подумал, миссис Гладштейн, и пришёл к выводу: зачем нам так легко сдаваться? Глэдстейн всегда
хорошо зарабатывал в этом магазине, понимаешь, и если вдова
такая красивая женщина, как ты говоришь, Эйб, то у неё есть возможность
привлечь большой поток покупателей мужской одеждой и шляпами,
и в то же время сохранить торговлю верхней одеждой и костюмами.

 — Что ты имеешь в виду — привлечь большой поток покупателей мужской одеждой и шляпами,
Маврусс? Возмущенно спросил Эйб. "Если ты думаешь, что эта женщина кокетка",
Маврусс, ты совершаешь большую ошибку ".

"Должна ли женщина должна быть флиртовать, что она должна продавать мебель господа',
Абэ?" Моррис спросил с некоторым жаром.

"Все в порядке, Маврусс", - сказал Эйб, нахмурившись. «Леди не собирается продавать мебель для джентльменов, Морусс».

«Я знаю, что не собирается, — ответил Моррис, — но если женщина хороша собой,
Эйб, то, естественно, она привлекает покупателей одежды и мебели, но
ей не нужно продавать этих покупателей, Эйб. Это может сделать её муж».

- Ее муж мог это сделать? - Повторил Эйб. - О чем ты говоришь?
о ее муже?

"Конечно, ее муж," Моррис шло, "особенно, если симпатичный
женщина, как Миссис Гладштейн бы у мужа довольно симпатичным парнем
Б. Гурин, тот меня поймет, идее работает в обе стороны. Миссис Гладштейн
привлекает торговцев одеждой, а Б. Гурин их продает, понимаете ли, в то время как
Б. Гурин привлекает торговцев женской одеждой, а миссис Гладштейн их продает.

Эйб внезапно сел и снял шляпу.

"К чему вы клоните, Морусс?" — спросил он.

«Я пытаюсь вникнуть в это, Эйб», — ответил Моррис. «Б. Гурин — симпатичный, современный парень, но он не в ладах со своим магазином в Маунт-Верноне. Во-первых, район неподходящий,
вы понимаете, а во-вторых, Гурин не занимается бизнесом
как следовало бы; потому что он не женат и у него нет никаких
обязанностей. К такому Феллер, Эйб, когда дело доходит до принятия молодой
леди на theayter суббота, бизнес шухер, даже когда в субботу
большая ночь в Маунт-Верноне".

Эйб кивнул.

«Кроме того, Эйб, — продолжил Моррис, — если мы продолжим продавать Б. Гурина,
Эйб, рано или поздно он бы нас кинул, пойми меня, а мы
не только потеряли клиента, но и самое меньшее, что он нам сунул, - это пару сотен
долларов. Он должен нам двести пятьдесят прямо сейчас, Эйб, уже с
первого числа месяца. Не так ли?

Эйб снова кивнул.

- Но ты берешь молодого парня вроде Б. Гурина, Эйб, - продолжал Моррис, - а это значит, что
все, что ему нужно, - это жена, которая обеспечивала бы его, и современная "Медина" вроде
Бриджтаун, чтобы открыть магазин, пойми меня, и если бы мы могли довести это дело до конца
Эйб, мы не только делаем мицву для всех заинтересованных сторон,
Эйб, но мы создаем клиента на всю жизнь ".

— Вы имеете в виду, Морусс, — медленно произнёс Эйб, — что вы попытаетесь устроить брак между Б. Гурином и миссис Гладштейн?

— Конечно, почему бы и нет? — сказал Моррис. — В «Гемаре», Эйб, сказано, что мы должны способствовать заключению браков, навещать больных и хоронить умерших.

Эйб снова кивнул, и на этот раз ему удалось придать жесту ироничный оттенок.

«Хоронить мертвых — это нормально, Морусс, — сказал он. — От мертвого человека
ты ничего не добьешься, а его родственники в любом случае будут благодарны; _но_ если бы ты
мог свести пару таких людей, как миссис Гладштейн
и Б. Гурин, в чём дело? Даже если бы брак был удачным,
Морусс, то пара утверждает, что они просто подходили друг другу,
 Морусс, и мы всё равно не получаем за это никакой благодарности. С другой стороны,
Морусс, если они не будут ладить, то не будут ненавидеть друг друга
так сильно, как они ненавидели бы нас.

"Почему они нас ненавидят?" Моррис спросил. "Наши намерения-это в любом случае
хорошо."

"Конечно, я знаю, Mawruss," - возразил Абэ. "Из-за благих намерений"
уже сейчас многие порядочные, респектабельные люди разоряются.

Моррис нетерпеливо взмахнул правой рукой в воздухе.

«Любой мог бы сесть и поговорить о пословицах, Эйб», — сказал он.

 «Полагаю, я мог бы поговорить о пословицах в своём магазине, Морусс, если бы захотел», —
 с достоинством ответил Эйб.

 «Конечно, мог бы, — ответил Моррис, — но ты должен помнить одну вещь, Эйб. В то время как человек из прошлого говорит: «Оглянись, прежде чем прыгнуть»,
современный парень уже прыгнул и приземлился на
заказ на пять тысяч долларов, уже обеими ногами.

 * * * * *

"Я скажу вам, мистер Перлмуттер, дело вот в чём, — объяснил Б. Гурин, сидя в своём магазине в Маунт-Верноне в тот вечер. — Деньги не имеют значения.
все со мной.

"Что плохого, если предположить, что у нее есть немного денег, Гурин?" Моррис
запротестовал. "И, в любом случае, не обращай внимания на деньги, Гурин. Мы скажем:
для примера, у нее нет денег. Разве это вредно - смотреть
на женщину?"

Б. Гурин провел рукой по своим волнистым каштановым волосам, подстриженным в стиле полупомп
по последней моде. Невозможно было отрицать, что Б. Гурин был красив.

"Что толку говорить, мистер Перлмуттер?" — сказал он, внимательно рассматривая
свои ногти. "Мне надоело на них смотреть. Поверьте, я
Я не лгу вам, если бы я посмотрел на одного, то должен был бы посмотреть на сотни.
Отцы получили как минимум от D до F по первому разряду, и что это значит?
На большинстве из них я бы не женился, даже если бы у них был рейтинг Аа 1, с такими-то лицами, понимаете; а на тех, у кого есть внешность, понимаете, вы можете поверить мне, мистер Перлмуттер, они даже картофельное пюре не смогут приготовить.

«Девушки, у которых отцы с рейтингом от D до F, не умеют готовить картофельное пюре», —
коротко прокомментировал Моррис.

Б. Гурин пожал плечами.

"Если уж на то пошло, мистер Перлмуттер, — сказал он, — я не так уж и переживаю.
И к еде я тоже не привередлив.

— Эй, послушай, Гурин, — воскликнул Моррис. — Что с тобой не так? Сначала ты говоришь мне, что тебе плевать на деньги, потом жалуешься, что красивые не умеют готовить, понимаешь, а потом говоришь, что ты не так уж и требователен к еде. Что за
девочку ты хочешь, Гурин?

Гурин продолжал разглядывать свои ногти и ничего не ответил.

"Потому что, Гурин," заключил Моррис, "если ты ищешь невзрачную
девочку, у которой нет денег и которая не умеет готовить, пойми меня, я
Я бы вообще не стал тратить на тебя время. Таких девушек тебе и без меня
найдут.

Б. Гурин глубоко вздохнул.

"Не стоит злиться, мистер Перлмуттер, — сказал он, — если я вам кое-что
скажу?"

"С чего мне злиться, Гурин? — спросил Моррис. «Я проделал весь этот путь сюда, оставив жену и сына дома, и, может быть, ты думаешь, что она устроила скандал, Гурин! Так что, если ты даже не согласишься оказать мне услугу и взглянуть на миссис Гладштейн, Гурин, я не буду злиться, пойми меня, зачем мне злиться, если ты мне что-нибудь скажешь?»

— Ну, — начал Гурин, — рассказывать особо нечего, мистер Перлмуттер. Полагаю, вы уже знаете, зачем я приехал в эту страну.

Моррис приподнял брови.

"Полагаю, вы приехали сюда, как и все остальные, — сказал он.
— Лучше бы ты остался в старой стране и всю жизнь был _Шноррером_,
чем приехал сюда, не так ли?

— Нет, сэр, — решительно ответил Гурин.

— Если бы я остался в старой стране, Перлмуттер, мне не пришлось бы быть
_Шноррером_. Вы знаете Луиса Мозеса, банкира из Минска?

Моррис кивнул.

«Это от _мира_ и дяди, _понимаешь_?» — сказал Гурин. — «И Закса,
крупный торговец кукурузой, он тоже мой дядя. Мой отец не
_Schnorrer_ ни, мистер Перлмуттер; в самом деле, вместо этого я посылаю домой
деньги Руссланд как и большинство лесорубов которой они приехали в эту страну, Мистер
Перлмуттер, мои люди пока присылают мне деньги.

Он вскочил со стула и подошел к сейфу, из которого извлек
две хрустящие российские банкноты.

— «По сотне рублей за штуку», — сказал он, и его лицо просияло от гордости. «Так что, как видите, мне не нужно уезжать из России, потому что там я был бы _Шноррером_».

 «Нет?» — ответил Моррис. «Тогда зачем ты уехал, Гурин? До сих пор я
можно увидеть не сделало ее такой большой успех сюда".

"Вы не могли бы свести меня с ума, говоря это, мистер Перлмуттер," Гурин
комментирует. "Большой успех _oder_ или большой провал, для меня это не имеет значения"
.

"Для меня это имеет огромное значение", - воскликнул Моррис.

— Да, мистер Перлмуттер, — продолжил Б. Гурин, не обращая внимания на перебой в разговоре.
 — Я приехал сюда не для того, чтобы добиться больших успехов в бизнесе. Я приехал сюда, чтобы забыть.

 — Забыть! — воскликнул Моррис. — Что значит «забыть»?

 Б. Гурин снова провёл рукой по своим напомаженным волосам и медленно кивнул.

- Именно это я и сказал, - повторил он, - забыть.

"Что ж, надеюсь, ты не забыл, что уже с первого числа месяца ты должен нам двести пятьдесят
долларов", - прокомментировал Моррис сухим,
будничным тоном.

Б. Гурин беззаботно махнул рукой.

"Я мог бы легко забыть это, мистер Перлматтер", - сказал он, и Моррис
поморщился: "но остальное я вообще не мог забыть. День и ночь я вижу ее.
лицо, мистер Перлматтер, - и какое лицо!

Здесь он сделал выразительную паузу.

- Н-нет! - воскликнул он и поцеловал кончики пальцев, в то время как Моррис
с беспокойством посмотрел на дверь.

«Её звали мисс Поланья, и у её отца большая мукомольная фабрика в
Королештчевице, мистер Перлмуттер, — продолжил Гурин. — Хорошая семья,
понимаете ли, и я езжу туда из Минска дважды в неделю, когда молодой человек по
фамилии Луцкий — торговец зерном, понимаете ли, — приезжает продавать товары
её отцу».

Б. Гурин снова сделал паузу, подняв левую руку ладонью вверх в дрожащем жесте. Внезапно она упала на колено с унылым шлепком.

"Через две недели они уже поженились," — заключил он, — "а я еду в Америку."

«Ты тоже не в таком уж плохом месте», — возразил Моррис, — «даже если предположить, что твои дяди были такими большими махерами в старой стране».

«Теперь мне всё равно, где я нахожусь, — сказал Гурин, — и женщины тоже, мистер
Перлмуттер. Уверяю вас, мистер Перлмуттер, с того дня, как я уехал из
Минска, для меня все женщины одинаковы». Мне от них никакого проку.

"Убирайся, Гурин, — нетерпеливо крикнул Моррис. — Ты говоришь как дурак. Если одна женщина тебя бросает, это не значит, что тебе не нужны другие. С таким же успехом ты мог бы сказать,
Гурин, из-за того, что один клиент бросил тебя, ты понимаешь, что ты бы
никогда в жизни не пытался продать другого клиента. Теперь вот это
Миссис Гладштейн, Гурин, - это дама, которую я никогда не видел здесь.
_im_ Русланд, пойми, если ты просто поедешь со мной в Бриджтаун
Гурин, я даю тебе гарантию, что Русланд вообще не будет фигурировать."

Гурин печально покачал головой.

«Вы меня не знаете, мистер Перлмуттер, — сказал он. — Хотя я уже хожу с
множеством _Шатченс_ на свидания с молодыми леди, мистер Перлмуттер, уверяю вас, моё сердце к этому не лежит. У людей складывается впечатление, что я
— Я хочу жениться, мистер Перлмуттер, — сказал я. — Но, поверьте мне, мистер Перлмуттер, это не так.

 — Тогда на ком ты собираешься жениться, Гурин? — спросил Моррис. "_Schatchens_ не любят
тратить впустую свое время не больше, чем я, Гурин; и ты можешь принять это на веру
от меня: ни одна девушка не станет утруждать себя тем, чтобы привести себя в порядок и завести
отличный ужин для тебя и всей семьи, просто ради удовольствия
посмотреть на шикарного костюмера, Гурин.

"В том-то и дело, мистер Перлмуттер", - сказал Гурин. «Парень, который
управляет таким магазином, как этот, и питается в ресторанах, понимаете
Я, должно быть, время от времени должен готовить что-нибудь по-домашнему. Не так ли?

— Почему бы не жениться и не покончить с этим? — возразил Моррис. — Тогда
ты мог бы готовить по-домашнему всё время.

Гурин снова покачал головой.

"Без любви, мистер Перлмуттер, брак — это ничто, — сказал он.

"Чушь!_ "- Воскликнул Моррис. "Как вы думаете, когда я женился, я любил
моя жена, Гурин? _Oser_ a _st;ck_. И все же сегодня я без ума от нее.
С деловым человеком Гурином любовь приходит после брака".

Б. Гурин устало поднялся на ноги и выстрелил в него наручники путем показывать
нетерпение.

"Что толку говорить, мистер Перлмуттер?" он запротестовал. "Когда я захочу
жениться, я женюсь, иначе нет".

Он смахнул воображаемую пылинку с лацкана своего пальто
и медленно направился к двери.

"Ты едешь домой по Нью-Хейвен-роуд, а не по Гарлем-роуд?"
спросил он.

Моррис нахмурился, и его возмущение придало такой силы жесту, с которым он надел шляпу, что звук удара был подобен
удару в тамбурин.

"_Schon ну же, Гурин, - сказал он. - С тобой покончено.

Он остановился в дверях и закурил сигару.

"И еще одну вещь я мог бы сказать тебе, Гурин", - заключил он. "Либо вы бы
завтра утром первым делом прислали нам чек, _oder_ мы бы передали
ваш счет нашим юристам, и это все, что от нас требуется".

Он попыхивал сигарой, пока шёл по улице, и почти дошёл до угла, когда услышал знакомый голос, кричавший: «Мистер
Перлмуттер!» Он обернулся и увидел, что Б. Гурин спешит за ним.

"Ну что, Гурин, — проворчал он, — чего тебе теперь надо?"

Гурин остановился и тяжело задышал, и сердце Морриса радостно забилось, когда он заметил тревогу на чисто выбритом лице Б. Гурина.

 «Говори, Гурин, — сказал он, — мне нужно успеть на поезд».  Гурин покорно улыбнулся.

— Хорошо, мистер Перлмуттер, — пробормотал он, — назначьте мне дату, и я осмотрю эту даму.

 * * * * *

 На следующее утро, когда Моррис вошёл в свой кабинет, он увидел, что его партнёр изучает рекламные колонки утренней газеты с увлечением, едва ли оправданным перечнем рождений, браков и смертей.
и смерти, на которые он смотрел.

"Что тебя сейчас беспокоит, Эйб?" — спросил Моррис.

"Что ты имеешь в виду, говоря, что меня что-то беспокоит?" — ответил Эйб, и Моррис покраснел, вспомнив, что проспал этим утром больше получаса.

"Эй, смотри сюда, Эйб," — воскликнул он. «Я не знаю, к чему ты клонишь, пойми меня, но если ты думаешь, что можешь наезжать на меня только из-за того, что я иногда опаздываю на десять минут, то позволь мне сказать тебе, что вчера вечером я сел на двенадцатичасовой поезд из Маунт-Вернона, и я не один, я ругаюсь с этим парнем Гурином,
Понимаешь, когда я вернулся домой, то не мог уснуть, пока не рассказал всё своей Минни.

Эйб медленно кивнул.

"Да, Эйб," продолжил Моррис, "я уже дважды пересказывал эту историю, и даже тогда, понимаешь, моя Минни злилась, потому что я не противоречил сам себе.

«Эб, эта женщина вбила себе в голову только одну мысль. Если я уже десять минут как вышел из дома, ты не можешь сказать ей, что я играю в пинокль».

 «Ну, ты мог бы с таким же успехом играть в пинокль прошлой ночью,
если бы это нам помогло».

— О чём ты говоришь — какая нам от этого польза? — почти взмолился Моррис.

"Я ведь уже прикончил этого парня, Эйб, и теперь мне остаётся только доработать с другой стороны."

Эйб невесело рассмеялся и протянул Моррису газету.

"Тебе следовало сначала доработать с другой стороны, Морусс, — заявил он, указывая большим пальцем на рекламу. — Вот что сделал Леон Саммет, Морусс.

Моррис схватил газету, и его лицо побагровело, когда он прочитал следующее объявление:

 СОГЛАСОВАНО: Асимоф — Гладштейн. Миссис Соня Гладштейн из Бриджтауна,
 Па., Джейкобу Асимофу, из Дотивилля, штат Пенсильвания. В следующее воскресенье с 3 до 7
в доме миссис Лии Саммет, 86-3/4, Западная Сто восемнадцатая улица. Без карточек.

"Мать Леона устраивает для них помолвку, Морусс," — сухо сказал Эйб. «Это тоже стоит кучу денег, и я готов поспорить, что миссис Гладштейн вообще не заметит этого в отчётах за следующие шесть месяцев, которые Леон ей отправит».

Моррис подавил стон, отложил газету и заставил себя уверенно улыбнуться.

"Какая разница, помолвлены вы или нет, Эйб?" — спросил он. «Помолвка — это
Это не свадьба, Эйб, и даже сейчас ещё не поздно.

Эйб снова горько рассмеялся.

 «Ты настоящий оптик, Морусс, — сказал он. — Ты никогда не теряешь надежды».

«Всё в порядке, Эйб, — возразил Моррис. — Нам бы не помешала пара оптиков в этом деле». Ты всегда готов отказаться от предложения, как только что-то пойдёт не так, пойми меня,
но я думаю иначе.

Эйб пожал плечами и поднялся на ноги.

"Что ж, Морусс, — сказал он, — сними шляпу и пальто и останься ненадолго.
Может быть, для разнообразия мы могли бы заняться здесь кое-какими делами этим утром."

— Может, и могли бы, а может, и нет, Эйб, — ответил Моррис, застёгивая пальто, — но я всё равно собираюсь сделать то, что тебя по-настоящему удивит.

 — Вовсе нет, — поправил Эйб, — мы с тобой так давно партнёры, что я удивлён, если ты ведёшь себя разумно.

 — Ну, если уж на то пошло, я веду себя разумно, Эйб, — заявил Моррис. «Я веду себя разумно, потому что собираюсь прямо сейчас пойти к
Маркусу Флэксу и купить у него за десять долларов битое стекло, и я
покажу этому придурку Сэмми, что он меня не запугает».

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это тебя не волнует? — спросил Эйб.

 — Я имею в виду, что если Сэммет такой притворщик, то он ходит на работу и устраивает помолвки для своих клиентов и публикует их в газете, Эйб, — заявил Моррис, покрепче надевая шляпу на голову. — Он должен ожидать, что его конкуренты воспользуются этим, понимаешь?
И можешь поспорить на свою сладкую жизнь, Эйб, что в воскресенье днём, в три часа, я буду прямо там, в доме его матери, с разбитым стеклом, и не забывай об этом.

Эйб мрачно кивнул.

"Это свободная страна, Морусс," — сказал он, — "и никто не сможет тебя остановить.
Вы идёте на помолвку, о которой пишут в газетах, понимаете, но вы не должны забывать об одном, Морусс. В нашей бухгалтерской книге есть счёт для выписок, _verstehst du_, и по пути вы должны, пожалуйста, сказать мисс
Коэн, чтобы она вписала десять долларов за хрусталь в нужное место.

— Не волнуйся, Эйб, — крикнул Моррис, направляясь к лифту. «Когда
настанет время, мы должны будем внести это в бухгалтерскую книгу. Если мы не откроем новый
счёт в Бриджтауне, штат Пенсильвания, я заплачу за него сам».

Десять минут спустя он вошёл на станцию метро «Двадцать третья улица».
Он направился на Канал-стрит, и не успел он купить билет, как его энтузиазм начал угасать. В конце концов, подумал он, садясь в поезд, десять долларов за огранённое стекло казались довольно большой суммой, если учесть размер заказа, который при самых благоприятных обстоятельствах мог поступить из магазина в Бриджтауне. Действительно, когда поезд подъехал к станции на Восемнадцатой улице, он решил, что семь долларов пятьдесят центов — это щедрая цена, и даже эта сумма показалась ему огромной, когда они приблизились к Четырнадцатой улице.
На Астор-Плейс Моррис решил, что хрусталь на пять долларов будет более подходящим подарком для вдовы. Однако, когда кондуктор объявил следующую остановку на Бликер-стрит, Моррису пришло в голову, что производители столовых приборов из четырёхслойной стали создают очень красивые ножи, вилки и ложки, которые по внешнему виду неотличимы от изделий из чистого серебра, а поезд как раз подъезжал к Спринг-стрит
Моррис вспомнил о шкатулке для драгоценностей, которая
обошлась миссис Перлмуттер ровно в четыре доллара в галантерейном магазине.
Он отчётливо помнил, как рассматривал торговую марку, на которой были
напечатаны слова «тройная пластина».

Во время короткой прогулки от станции на Канал-стрит до конторы Маркуса Флахса
он смутно размышлял о том, существует ли такая вещь, как двойная пластина, и когда наконец он открыл дверь ломбарда, то подошёл к прилавку с уже принятым решением.

«У вас, случайно, нет набора для чистки орехов?» — спросил он у
владельца.

Маркус Флахс воспринял вопрос в штыки.

"Какого дьявола, по-вашему, я здесь делаю?" — возмутился он.
ответ — «в магазине за пять с половиной центов?»

«С каких это пор в магазине за пять с половиной центов продают орехоколы?»
возразил Моррис.

Флэкс сердито фыркнул.

"Не думаю, что их продают даже в магазинах за пять с половиной центов," — сказал он.
— И вообще, мистер Перлмуттер, что это за подарок — орехоколки? Если парень ест орехи два раза в год, это очень много. Что касается меня, то я бы
_скорее_ разбил себе сердце, если бы никогда больше не съел ни одного ореха. А теперь вы хотите получить что-то дешёвое, не так ли?

Моррис кивнул.

"Что-то около двух долларов пятидесяти центов," — сказал он.

— Я так и думал, — ответил Флэкс, — и за два доллара пятьдесят центов выбор невелик. Оливковое масло — это всё, что я могу вам предложить.

 — Позвольте мне взглянуть на него, — сказал Моррис, и когда Флэкс повёл его к хорошо укомплектованным полкам в задней части магазина, Моррис впервые заметил присутствие другого покупателя.

— Сколько, вы говорите, стоит этот кофейный самовар? — раздался знакомый голос.


— Я уже говорил вам, мистер Клингер, — сказал Флахс, — это не самовар.
Это перкулятор, и он обошёлся мне в такую же сумму, как если бы я стоял здесь,
— Пятнадцать долларов, так что я бы отдал вам его за двенадцать с половиной, учитывая, что он потёртый.

— Возьмите десять долларов и покончим с этим, — ответил Клингер, протягивая счёт.

— За десять долларов я мог бы дать вам прекрасный кусок огранённого стекла, мистер Клингер, —
настаивал Флахс.

В качестве ответа Клингер убрал десятидолларовую купюру, которую достал
из кармана жилета, а Флахс обеими руками схватил кофеварку.

«Я сейчас же заверну его для вас», — сказал он, и тогда
Клингер узнал Морриса, который незаметно стоял на заднем плане.

"Здравствуйте, Перлмуттер! - сказал он, - что ты здесь делаешь?"

"Я думаю, я делаю то же, что вы делаете, Клингер," Моррис
неохотно ответил. "Я покупаю клиенту подарок. Не так ли?"

Клингер кивнул.

"Честно говоря, Перлмуттер, - сказал он, - я никогда не видел, чтобы что-то подобное происходило"
. Не рано вы начинаете продавать товары Феллер, чем кто-то
_oder_ помолвлена женат, в его семье".

"Должно быть, он очень хороший клиент, как вы дуют себе"
Моррис комментирует.

— Держу пари! — сказал Клингер, уходя, — и если бы вы были на нашем
месте, вы бы сделали то же самое.

В течение пяти минут Моррис разглядывал граненый бокал, а когда Флакс вернулся,
он выбрал блюдо с оливками самого замысловатого дизайна. "Это
близкий покупатель, этот мистер Клингер", - заметил Флакс.

"Не такой близкий, как я", - заявил Моррис.

- Ну, вы бы все равно не отказались заплатить двадцать пять центов экспресс-почтой, мистер
Перлмуттер", - сказал Flachs, "но тот парень на самом деле хочет, чтобы я доставил
пакет даром".

"Почему нет?" Моррис спросил. "Разве не все доставляют посылки бесплатно?"

"Это не ломбард, - ответил Флэкс. - и в любом случае, мистер
Перлмуттер, Леон Саммет сегодня утром купил у меня за тридцать долларов
серебро, чтобы отправить его в то же место на Сто восемнадцатой улице,
что и этот перкулятор, и он совсем не возражал, что я беру с него
пятьдесят центов за срочную доставку.

— Что?! — воскликнул Моррис. — Клингер тоже отправляет этот перкулятор на Сто
восемнадцатую улицу?

"Вот что я сказал:" Flachs ответил, и Моррис заменил хрустальные
блюдо на полке.

"Был Гладштейн имя?" он спросил, и Flachs кивнул.

"Тогда в таком случае, - свирепо сказал Моррис, - позвольте мне взглянуть на несколько фунтов стерлингов".
— серебро примерно за двадцать пять долларов. Если эти придурки смогли это вынести, то и я смогу.

 * * * * *

 Прошло больше двух дней, прежде чем Эйб исчерпал тему десятидолларового подарка миссис Гладштейн на помолвку. Он обсуждал это
сатирически, непристойно и серьёзно, с точки зрения деловой этики,
так часто повторяясь, что Моррис не мог не задаться вопросом, как долго
продолжалась бы критика Эйба, если бы он знал, что поднос с холодным мясом на самом деле стоил двадцать пять долларов.

«Вы выбрасываете хорошие деньги на ветер, Морусс», — сказал Эйб.
— возобновляя разговор после относительного затишья, — потому что, будь я на твоём месте, мы бы никогда не получили от этого парня Гурина наши двести пятьдесят.

 — А какое отношение подарок миссис Гладштейн имеет к Гурину? — спросил Моррис.
 — Если бы я сказал тебе это один раз, Эйб, за последние два дня, я бы сказал тебе это дюжину раз, пойми меня, я отдаю этот поднос с холодным мясом миссис
Гладштейн в качестве предположения, Эйб. Какая разница, за кого она выйдет замуж, Эйб, за Гурина или Асимофа, если мы сможем получить от неё заказ на пятьсот долларов?

"Йоу! Ты бы получил от нее заказ на пятьсот долларов!" Эйб
воскликнул.

"Ну, если Сол Клингер смог это сделать, почему мы не смогли?" Спросил Моррис.

"Что ты говоришь о Соле Клингере?" Потребовал ответа Эйб.

Вслед за этим Моррис рассказал Эйбу обстоятельства, связанные с Солом
Клингер купил кофеварку, и когда он закончил, Эйб
медленно кивнул.

"Значит, этот разбойник с большой дороги тоже вмешивается", - прокомментировал он. "Сколько ты
говорят, что он платит за то, чтобы самовар, Mawruss?"

Моррис закрыл глаза, как будто он делал сознательных усилий
вспомнить точное количество.

"Тридцать долларов", - объявил он наконец.

"Что?" Эйб вскрикнул. "Ты стоял там и позволил Солу Клингеру покупать по тридцать
долларов за подарок, а мы сами тратим только десять? Что за лохотронщик такой
ты вообще, Маврусс?

"Что значит, что за лохотронщик я?" - возмущенно сказал Моррис. — Ты
обзываешь меня чёртом, потому что я трачу десять долларов, а теперь ещё и пинаешь меня за то, что я не потратил тридцать.

— Ты разве не говорил мне, что Сол Клингер покупает подарки? — спросил Эйб.
— И, кроме того, Морусс, это не первый раз, когда мы
тратить деньги, чтобы наладить бизнес. Разве мы не можем позволить себе выложить тридцать
долларов, если захотим?

"Но, Эйб..." - начал Моррис.

"Но ничего!" Абэ заревел. "Почему вы вдруг так
Mit_ _sparsam наши деньги, Mawruss? Ты говоришь, как мы будем новый
новичкам на Востоке уже Бродвея."

"Но, Эйб ..." - снова запротестовал Моррис.

"Хватит, Маврусс", - перебил Эйб. "Я уже достаточно услышал от тебя.
Только одно я должен тебе сказать: если мы теряем шанс получить хоть какие-то
бизнес леди которые вы действительно могли бы сказать, что я знаю ее достаточно хорошо
что это позор, что мы до сих пор ничего ей не продали, даже не вините меня. Это всё, что я могу сказать.

Он ушёл в монтажную, а Моррис сел на ближайший стул, ошеломлённый до такой степени, что временно утратил дар речи. В течение пяти минут он сидел неподвижно, пытаясь разобраться в тонкостях дискуссии, в которой он так решительно ошибся, и всё ещё размышлял над этим, когда дверь лифта открылась и вышел Б. Гурин.

 «Как поживаете, мистер Перлмуттер?» — воскликнул Гурин.

 Моррис невнятно проворчал и не попытался пожать протянутую руку посетителя.

"У вас есть какие-нибудь новости для меня?" Спросил Гурин.

Моррис поднялся на ноги.

"Да, у меня есть для вас новости", - сказал он. "У меня есть для вас новости о том, что миссис
Гладштейн женится на Феллер по Asimof имя".

Он рассеянно посмотрел на образец для одежды, на которой покоилась очень
газета, которая содержит рекламу.

"Вот оно", - продолжил он, как он схватил бумаги. "Вы могли видеть на
себя."

Он вручил рекламы Гурин, которые читают его над равнодушным.

"Что ж, я должен сказать вам чистую правду, мистер Перлмуттер", - сказал он. "Я
не могу сказать, что сожалею". И он дружелюбно улыбнулся.

Моррис, глядя на модную внешность и модную одежду своего посетителя, совершенно забыл о своём оптимистичном плане заменить Асимофа Гурином и внезапно побагровел от ярости.

 «Ты не он, да?» — взревел он. — Что ж, вам следовало бы, потому что, если вы будете стоять там, как сейчас, а в понедельник утром мы не получим от вас чека, мы вас точно закроем, понимаете?

 — Послушайте, мистер Перлмуттер… — начал Гурин, но реакция, вызванная встречей Морриса с его напарником, начала проявляться, и
он схватил Гурина за подбитое плечо.

"Вон!" — взревел он. "Вон из моего дома, гнилой, дешёвый подонок, ты!"

И через две минуты Б. Гурин в ужасе сбежал по лестнице,
всё ещё сжимая в руке газету.

 * * * * *

Хотя Леон Саммет поначалу руководствовался довольно сомнительными мотивами, договариваясь о помолвке миссис Гладштейн, его последующее поведение было продиктовано традиционным гостеприимством его народа. Что касается его матери, миссис Лии Саммет, она вступила в
приготовления к приёму велись с таким рвением, что превзошли бы
все ожидания, даже если бы миссис Гладштейн была её собственной дочерью. Таким образом, когда наступил воскресный
день, дом миссис Саммет на Сто восемнадцатой
улице выглядел необычно празднично. Длинная узкая
гостиная была щедро задрапирована ситцем и скупо украшена
розами, пока не стала похожа на похоронную часовню на Малберри-стрит.
Этот эффект, если можно так выразиться, усиливали четыре дюжины складных стульев,
которые были позаимствованы у церковного старосты из церкви миссис
Сэммет.

Из подвальной кухни доносился приятный аромат, и когда
Джейкоб Асимоф вошел в парадную дверь по приглашению темнокожего мужчины
в белых перчатках, он принюхался к благоухающей атмосфере вестибюля, как енот у дупла дерева.

 «Я здесь первый?» — спросил он Барни Сэммета, младшего партнера
Сэммет Бразерс, которому старший брат поручил встречать прибывающих гостей, строго-настрого наказал присматривать за
сигарами.

Барни мрачно кивнул.

"А миссис Гладштейн — я имею в виду Соню — ещё не приехала?" — спросил Джейкоб.

«Мы только что получили от неё сообщение по телефону, поезд из Бриджтауна опаздывает,
и она будет здесь через полчаса», — ответил Барни.

 «Отличный вид», — прокомментировал Асимоф.  «Держу пари, к тому времени здесь будет многолюдно».

Слова оказались пророческими, потому что шарканье множества ног на крыльце возвестило о прибытии Сола Клингера, миссис Клингер, Мо Кляйна и миссис Кляйн, за которыми сразу же последовала фирма «Клейман и Эленбоген», Х. Рашкин, производитель подкладок для пальто, и Маркс Пасински.

Надо признать, что Леон Саммет вёл себя очень
Он вёл себя достойно и сердечно поприветствовал своих гостей, одарив улыбкой и конкурента, и клиента.

"Как поживаете, мистер Клингер?" — воскликнул он, а затем повернулся к
миссис Лии Саммет, которая стояла рядом с ним.  "Маммер, — сказал он, — я хочу, чтобы вы
познакомились с мистером Клингером.  Мы с ним уже двадцать лет
соперничаем."

Миссис Сэммет кивнула и улыбнулась.

"С моей стороны, на двадцать лет больше," — пробормотала она, пожимая Солу руку.


"В такое время, миссис Сэммет, — ответил Сол, — это не имеет значения.
Мне всё равно, если мужчина хоть сколько-нибудь похож на соперника; я утверждаю, что нужно оставить спящего пса в покое.

Миссис Сэммет одобрила это высказывание ещё одной улыбкой, и Сол со своей свитой прошёл в заднюю гостиную, чтобы осмотреть подарки. Тем временем другие гости опередили их, и среди них был мужчина, чья осанка и одежда выдавали в нём модника. Его брюки были не только узкими, как сейчас модно, но и достаточно короткими, чтобы наполовину скрывать, а наполовину показывать тонкие шёлковые носки, которые, в свою очередь, были заправлены в брюки.
туфлями из лакированной кожи с низким вырезом. Последний выставлены площади
knobbiness которые придают обуви, их только художники, мода
модели, в то время как широкие шнурки, которые держали их небезопасный два
петли завязывают на бант, которые могли быть добавлены к
воротник из себя Мистер Падеревский.

"Разве это не мистер Гурин?" - Спросил Сол Клингер, и воплощение моды
кивнуло.

— «Ты ведь друг _Кало_, не так ли?» — заметил Клингер, используя
местный эквивалент английского слова «невеста».

 — В каком-то смысле, — уклончиво ответил Гурин, — но _Хосана_ я совсем не знаю.
— Вот и всё.

Таким образом, Гурин намекнул, что не знаком с будущим женихом, а Клингер сообщил, что у Асимофа был магазин галантереи в Дотивилле, штат Пенсильвания.

"Я много лет продавал ему товары, — добавил он, — и, думаю, продолжал бы это делать, даже если бы Ганеф Саммет закатил для них двадцать помолвочных вечеринок. — Ты видел самовар, который я им подарил? — Он с гордостью указал на посеребрённый предмет, и Гурин презрительно взглянул на него.

 — «Поташ и Перлмуттер» дарят им настоящее серебро, — прокомментировал он, — широкое блюдо.  — Конечно, я знаю, — сказал Клингер, — тонкое, как бумага.

— Но это же стерлинг, — настаивал Гурин, и Клингер сделал вид, что не понимает.

"Полагаю, вы тоже отправили им что-нибудь из стерлинга, — сказал он.

"Я? — воскликнул Гурин. — Зачем мне покупать подарки? Я сам торговец, мистер Клингер, поэтому я отправил им цветы.

"Я их нигде не вижу", - возразил Сол.

"Они там", - сказал Б. Гурин, делая широкий жест в
общем направлении каминной полки, и в этот момент рядом с ним раздался басовитый голос
.

"Вырви мне глаз, почему бы тебе этого не сделать?" - крикнул Эйб Поташ, и тут он узнал
своего противника.

— Послушайте, что вы здесь делаете? — спросил он.

Б. Гурин холодно посмотрел на своего кредитора и пожал плечами.

"Я имею такое же право быть здесь, как и вы, — сказал он, — и ваш партнёр тоже."

Он бросил эту дерзкую реплику Моррису, который вошёл в комнату вслед за Эйбом; но Моррис не обратил на неё внимания, поскольку был поглощён созерцанием подарков.

— Что ж, Клингер, — сказал он, — ты делаешь миссис Гладштейн отличный подарок, не так ли?

Клингер нахмурился.

"Миссис Гладштейн меня совсем не волнует, — ответил он.
«Но когда такой головорез, как Сэммет, придумывает план, чтобы украсть у меня такого старого клиента, как Асимоф, я должен защитить себя».

Моррис выразительно присвистнул.

"Значит, ты делаешь подарок Асимофу?" — прокомментировал он.

"Конечно, делаю," — ответил Сол. «Что касается миссис Гладштейн, она и так получила от меня достаточно подарков. В первый раз, когда она вышла замуж, я отправил деньги в
старую страну моему отцу, чтобы он сделал ей подарок, потому что отец миссис
Гладштейн — троюродный брат моего отца, понимаете. И
когда она выйдет замуж за Гладштейна, понимаете, я подарю ей и помолвочное кольцо
и свадебный подарок. И ты думаешь, что этот придурок, _олав ха-шолом_, когда-нибудь купит у меня товар на доллар? _Осер_ а _штук_.

"И ты говоришь, что миссис Гладштейн была дважды замужем?" — спросил Моррис.

"Разве я не говорил тебе об этом?" — ответил Сол.

— Как звали её первого мужа? — спросил Моррис, но вопрос остался без ответа, потому что в этот самый момент в передней гостиной послышался шум, возвестивший о прибытии невесты.

Моррис и Сол последовали за другими гостями из задней гостиной, и тогда Моррис услышал, как его партнёр с одобрением описывает
Миссис Гладштейн ни в коей мере не преувеличивала. Она была одета в
чёрное шёлковое платье, сшитое так, чтобы подчеркнуть её изящную
фигуру, а её овальное лицо было затенено чёрной шляпкой, из-под
которой по очереди сверкали и сияли её большие тёмные глаза. Более того,
её кожа была цвета сливок и розы, а когда она улыбалась, между
её соблазнительными красными губами виднелись два ряда ровных
белых зубов.

Моррис начал потеть от смущения, вспомнив, как он
планировал договориться о браке для этого великолепного создания — задача, которая
Только настоящий принц брачных агентств мог бы попытаться. Он отвернулся, но, взглянув на Б. Гурина, который всё ещё разглядывал подарки, был вынужден признать, что выбрал подходящую кандидатуру, и даже почувствовал симпатию к своему нерадивому клиенту, когда подумал о том, что Гурин упустил свой шанс.

— Гурин, — сказал он, — ты не собираешься поздравить _Кахло_?

 — Я вообще не знал, что она здесь, — печально ответил Гурин. По правде говоря,
присутствие Гурина на приёме в тот день было вызвано не любопытством
по отношению к миссис Гладштейн или Асимофу. Дело было в
Ему, несомненно, было плохо, и он прилагал все усилия, чтобы удержаться на плаву. Таким образом, он ограничил свои личные расходы на поддержание гардероба и сократил расходы на жизнь до такой степени, что мог позволить себе только очень скудный обед. Он увидел в гостеприимстве миссис Сэммет возможность поесть, и, хотя он отнюдь не был смелым, его аппетит побудил его рискнуть и вызвать гнев кредиторов.

«Я взгляну на неё, — пробормотал он извиняющимся тоном и начал проталкиваться сквозь толпу, окружавшую помолвленную пару.
Моррис похлопал его по плечу, проходя мимо, и уже собирался вернуться в заднюю гостиную, как из центра толпы,
поздравлявшей его, раздался крик.

"Борис!" — воскликнул женский голос с истерическими нотками в пронзительном
тоне.

"Соня!" — воскликнул Б. Гурин и в следующий миг заключил миссис
Гладштейн в объятия.

 * * * * *

"Ты меня спрашиваешь имя первого мужа миссис Гладштейн", - сказал соль
Клингер Морис Перлмуттер, как они спустились крыльце вместе половине
спустя час. "Это был Аарон Луцкий. Он умер через два года после того, как они были
женился. Я хорошо знал его семью на родине — и её тоже, Перлмуттер. Её отца звали Поланья, и сегодня он по-прежнему управляет большой мельницей в Королештчевице.

 — Насколько я понимаю, — сказал Моррис, — но что это у тебя под пальто?

Он указал на огромную выпуклость с правой стороны пальто Сола Клингера «Принц
Альберт», которое Сол придерживал обеими руками.

"Это мой подарок," — сказал Сол, словно удивленный вопросом, — "и если
Маркус Флахс не вернет мне деньги, поймите, я все равно смогу обменять его на что-нибудь полезное."

— Это не имеет значения, Морусс, — сказал Эйб, когда они сидели в своём
шоу-руме два месяца спустя. — Этот парень должен заплатить нам двести пятьдесят
долларов.

 — Но теперь, когда они женаты, мы могли бы получить от них много
заказов, Эйб, — возразил Моррис.

— Конечно, я знаю, Морусс, и они тоже получили от нас много подарков,
Морусс, — сказал Эйб. — Если считать помолвку и свадебный подарок,
Морусс, и новое платье моей Рози, и брюки, которые ты купил ей в пару к смокингу,
пойми меня правильно — в общем, мы должны были потратить сто пятьдесят
долларов.

Моррис кивнул. Он понял, что здесь представилась возможность
скорректировать цифры Эйба, добавив пятнадцать долларов к цене
подарка на помолвку, но счёл более разумным дождаться
прихода первого заказа Гурина. На самом деле Моррис с некоторым
беспокойством просматривал почту в ожидании письма с почтовым
штемпелем Бриджтауна.
Прошло больше двух недель со дня свадьбы Гурина, и, с учётом
того, что молодожёны отправились в свадебное путешествие, Моррису показалось, что, судя по осмотру
погреба миссис Гладштейн, который он совершил во время визита с поздравлениями,
В Бриджтауне возникла острая необходимость в пополнении запасов.

"Я не понимаю, почему мы вообще ничего не слышим от этих людей," — сказал он.

"Покажи им, Морусс. Покажи им," — ответил Эйб. "Мужчина женится только один раз в жизни."

Моррис пожал плечами.

— Что касается меня, Эйб, я не тороплюсь, — сказал он. — Если бы ты видел, как Леон Саммет посмотрел на меня сегодня утром, когда я встретил его в
метро, ты бы понял, что это стоило бы тебе сто пятьдесят долларов. Сол Клингер тоже расстроен, Эйб. Я видел его в
Вчера был у Хаммерсмита, и он сказал мне, что Флэкс не стал бы менять тот самовар, который он купил, так что он забрал его домой и уже два месяца не пьёт ничего, кроме кофе.

 — Держу пари, — прокомментировал Эйб, — и он тоже не получил заказ от Асимофа за два месяца. Парень убит горем, Морусс. Он даже договорился о продаже своего магазина в Дотивилле и переезде в Бриджтаун,
понимаете, а когда он разорвал сделку, покупатель подал на него в суд за
нарушение контракта.

 «Но почему он должен злиться на Клингера?» — спросил Моррис. «Клингер
ему ничего не сделал».

— Может, ты так не думаешь, Морусс, но Асимоф считает иначе;
потому что сегодня утром он сказал мне, что после разрыва помолвки,
понимаешь, миссис Гладштейн и он поделят подарки.
 Асимоф возьмёт то, что прислали компании, продающие _ему_ товары,
а миссис Гладштейн возьмёт остальное, за исключением подарка, который они получили от
Маркса Пасински.

«Пасинский продавал им и то, и другое, понимаете ли, но, к счастью,
Морусс, он посылает им дюжину кофейных ложек, так что Асимоф берёт шесть, а
миссис Гладштейн — шесть».

«Хорошо, что Пасински не отправил им ни одного осколка
стекла», — задумчиво сказал Моррис.

 «Для Асимофа это не имело бы значения», — сказал Эйб.  «Он бы
позволил миссис Гладштейн заплатить половину стоимости, плюс-минус. Он довольно прямолинейный парень, этот Асимоф, Морусс, и он сказал, что заглянет сюда сегодня днём. Нам не нужно его бояться, Морусс. Он номер один в диапазоне от ста пятидесяти до двухсот пятидесяти долларов, тридцать дней без пересмотра.

Моррис снова кивнул и медленно пошёл в мастерскую, а его напарник сел читать новости в «Дейли Плаук энд Сьют».
Запись_. Однако Моррис едва успел дойти до двери, как резкий
крик заставил его поспешно вернуться.

"Что на этот раз случилось?" — воскликнул он, но Эйб был не в состоянии
членораздельно говорить. Вместо этого он протянул бумагу и издал звуки,
похожие на припадок, которые Моррис расценил как просьбу взглянуть на нечто, представляющее более чем обычный интерес.

— Где, где? — спросил он, и Эйб ткнул дрожащим указательным пальцем в напечатанную
страницу. Насколько позволяли порванные края бумаги, Моррис прочитал следующий абзац:

 БРИДЖТАУН, Пенсильвания.--Д. МАГАЗИН ГЛАДСТЕЙНА ЗАКРЫТ. Запасы и
 оборудование универсального магазина, которым владел здесь Д. Гладштейн,
 покойный, были закрыты на прошлой неделе, а его вдова, которая недавно
 вышла замуж за Б. Гурина, вчера отплыла из Нью-Йорка со своим мужем
 для Гамбурга. Понятно, что они намерены постоянно проживать
 в Европе.
Пока Моррис просматривал статью, Эйб постепенно приходил в себя, и
когда его напарник наконец отложил газету, Эйб смог улыбнуться
медленной, призрачной улыбкой человека, который назвал четыре двойки с тузом
в придачу.— Что ж, Морусс, — обречённо сказал он, — когда у тебя в партнёрах оптик, приходится ожидать худшего.
***
Конец «ЭЙБ И МАВРЮС: ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПОТАША И ПЕРЛМУТТЕРА»
[Примечание редактора: знаки препинания расставлены по правилам, за исключением непоследовательного переноса слов,
который сохранён в соответствии с оригиналом.

 Исправлены следующие типографские ошибки:Стр. 109 «woud» изменено на «would»
Стр. 223 «cired» изменено на «cried»Стр. 234 «it it» изменено на «it is»
Стр. 352 «successs» изменено на «success»
Следующие слова использовались по одному разу и не были изменены:
Джимми /jiminy защита/ defense]


*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА «ГУТЕНБЕРГ» «ЭЙБ И МАВРЮС: ДАЛЬНЕЙШИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПОТАША И ПЕРЛМУТТЕРА» ***


 


Рецензии
Abe and Mawruss: Being Further Adventures of Potash and Perlmutter

Author: Montague Glass

Вячеслав Толстов   18.02.2025 10:57     Заявить о нарушении
не пере водится

Вячеслав Толстов   18.02.2025 10:58   Заявить о нарушении