50 Арм дневник срочника СССР 4 часть 10 гл

Часть четвёртая

Глава десятая

Лагерь на реке Птичьей (Сонье)  — Чёртова дудка и другие чертовские наваждения

1. Лагерь на реке Птичьей (Сонье) 

Работы по ремонту и очистке телефонки давно переместитесь через реку Птичью (Сонье) до реки  Буй на 8 километров, и майор посчитал, что нужно сниматься с зимовья Берёзового и двигаться дальше к реке Туманной. Так было удобнее для нового лагеря, чтобы не возвращаться обратно на зимовье Берёзовое и иметь стимул идти вперёд. И в один из дней майор приказал мне собирать своё имущество для переброски лагеря до реки Туманной. И, тем более что нужно было сделать запас нового хлеба.

— Всё Серж собирай свои бачки, завтра грузимся продуктами и выдвигаться к реке Туманная к избе геодезистов Соня там будет новая основная база экспедиции, — сказал мне Паша уже выросший до старшего помощника майора.   
— От реки Буй до реки Туманной примерно шесть километров. До Нельмы примерно столько же. Мы же встанем лагерем на Буе надо добить оставшиеся слабые места и сходить за хлебом на море, а ты пойдёшь с тремя ребятами и лошадьми к Соне, — сказал майор.
— А чего так гнать далеко, я бы с вами на море сходил, — попросил я его.
— Ещё в Нельме насмотришься на своё море. Ты мне на Соне нужен. Я хочу, чтобы к нашему приходу у тебя было всё готово. Нужно заготовить дрова, прибраться в комнатах, мне проводники сказал, что там если никого нет, то царит вечная пылища. В общем надо обжиться, а Ярый будет при мне, а то боюсь, устроите вы мне там побоище. С тобой пойдут Паша и его ребята.
Ну, делать нечего и я согласился.
— А кто будет проводником, у нас-то оружия нет? — спросил я.
— Василий Николаевич пойдёт, а мы за вами двинемся, проводим до Буя, где и останемся.

На другой день, позавтракав майор, приказал назначенной мне в помощь команде завьючить мешками лошадей и отправляться в авангарде вперёд, чтобы не мешаться под ногами. Василий Николаевич шёл впереди нашего маленького отряда на случай появления на тропе следов котёнка тигра и других непредвиденных обстоятельств. Спустя полтора часа за нами потихоньку выстраиваясь в цепочку, стали выдвигаться и остальные участники экспедиции. Замыкающими шли майор и Михаил.

До реки Буй нам предстояло пройти порядка семи километров и, судя по карте, вся эта канитель  продлится до вечера, ведь мы идём с лошадьми. Так что может быть, мне удастся ещё уговорить майора сходить с ними к морю за хлебом, уж очень мне хотелось посмотреть на закрытую бухту реки Буй.
А майор, наверное, думал, что до реки Туманной мы дойдём за весь сегодняшний день, хотя когда он шёл с экспедицией из Самарги он сам видел, что творится на реках. Где-то они в паводок бурные, а где-то всё русло завалено валунами. Так что  пройти их с лошадьми, целая проблема и нужно искать брод по всему течению реки, а это уже время.

При подходе к реке Птичьей (Сонье) нас догнал Рой, в его ошейнике была записка от майора, он сообщал, что нам вставать лагерем на Сонье возле барака выше по течению до песчаных отмелей на правом берегу.
— Ну, я о том же ему и говорил, куда бежать! — сказал Василий Николаевич. — Да и не поспеем мы на Туманную. Я ему так и сказал, куда дойдём там и встанем лагерем. И парней, зачем далеко гонять. Сейчас на Птичьей расположимся табором и будем ждать основную бригаду, а пока сворачиваем к бараку.
Долина реки Птичьей оказалась намного шире, чем Неми с многочисленными протоками.
— Не река, а большое болото, тут на одних протоках потеряться можно, Иосыч говорит, дуйте до бараков, да где их найдёшь в таком мракобесии, — ворчал Василий Николаевич, осматривая неприступную стену переплетённых меж собой зарослей.

Василий Николаевич показал, что нужно идти правее и, сойдя с телефонки, выдвинулся вперёд, раздвигая руками высокую с его рост траву. Минут через пять он крикнул, что вроде как тропа есть и мы, прорубая в зарослях путь лошадям, углубились в непроходимые дебри Птичьей. Метров через семьдесят показалась еле различимая под ногами тропа и скоро пропала, мы остановились. Откуда-то с боку послышался голос проводника.
— А ну давай сюда тут тропа лучше.
Мы развернулись и пошли на его зов. Тропа оказалась действительно лучше, и мы отправились по ней.
— Давно тут видать никто к баракам не сворачивал, всё и заросло, ну ничего мы наведём тут порядок, расчистим, так что хоть на танке кататься можно будет, — сказал Василий Николаевич.
Прорубая себе путь, мы скоро выбрались из полузаболоченой дельты реки к лесу и, следуя по звериной тропе стали подниматься на пологий подъём правого берега с широкой террасой усыпанной алыми куполами саранок. И над всей этой красотой высился купол высокой горы, со скальными обнажениями отбрасывая под себя вечную тень. Где-то в её глубине гремела каскадами речка, поднимая над собой полупрозрачный шлейф радужного воздуха. Василий Николаевич сказал, что если соберётся группа интересующихся каскадами то он сходит с ними, а пока надо ставить лагерь.
 — Времени у нас ребята в обрез, потому что где-то за нами идёт основной отряд. Надо спешить.

Пройдя по чистому высокому берегу лишённого кустарника, слева внизу показалась длинная песчаная отмель основного русла реки Птичьей с заметными узкими протоками.
— Смотрите отмель, может, там встанем? — спросил Славик.
—  Опасно, если в горах пройдёт гроза нас смоет как вон тот плавник, — сказал Паша показывая на большую кучу завала видневшегося из зелени прибрежного кустарника.
Впереди за стеной черёмухи показалась крыша барака, куда нас просил пройти майор. Рядом находились и другие постройки сарай, дровяник, загон для лошадей. К моему удивлению барак оказался добротным зимовьём. Разгрузив лошадей, мы хотели завести их в сарай на отдых, но проводник сказал, чтобы он паслись рядом.
— Пусть травку поедят, водички им принесите, — сказал Василий Николаевич, привязывая лошадей к жердям загона, чтобы не отошли в лес где их мог слопать косолапый.
— Славик запали дымокурню от слепней, вишь гады над коняшками вьются. Да в пяти местах поставь, лучше быть в дыму, чем в волдырях.

Рой оставался по наказу хозяина при нас для охраны, от любопытствующих медведей развалившись рядом с лошадьми.
— Рой чужой смотри, кто идёт! — крикнул Василий Николаевич, побуждая собаку подать голос.
Рой тот час вскочил и стал лаять в сторону леса.
— Молодец так его пусть в другом месте ищет себе что поесть, — хвалил кобеля Василий Николаевич.
— А кто там спросил? — Анатолий.
— Это я так на всякий случай, чтобы если где поблизости находится медведь, чтобы знал, что здесь ему наваляют по самые зёбра, — ответил, посмеиваясь, Василий Николаевич.

Запалив дрова для костра, я спустился по лесенке к протекающей под берегом протоке. Протоку перекрывал широкий мост с перилами, тут же стояли стол и скамейка. Ниже находился пирс для забора воды, на нём сидело несколько невероятно красивых птиц - это были утки мандаринки. Осторожно чтобы они не испугались и не улетели, я приблизился к ним и, остановившись, повернулся, назад ища тех, кто бы тоже ими полюбоваться. Но все были при делах и на меня не обращали внимания, а подать голос я боялся, чтобы не спугнуть уток. Наконец из Зимовья вышел Славик с ведром и направился ко мне. Я показал ему знаками, чтобы он подходил осторожно. Но этот дуралей наоборот побежал ко мне, на ходу спрашивая, что случилось! Утки, услышав его топот, сорвались с места и полетели, выписываю дугу.
— Ну и чего надо! — крикнул, подбегая, спросил Славик.
— Да иди ты, орёшь тут!
— А чего тогда звал.

Паша настроил жерди над огнём и ждал меня с котлами.
Сергей давай готовь воду на чай, а я травку целебную пособираю, — сказал Василий Николаевич.
Скоро лагерь укутал запах обжитости. Ребята прибирались в зимовье, бегая с вёдрами к протоке.
— Вы там весь пол протрёте! — сказал я им.
— Майор любит спать в чистоте! — ответил Паша.
Вычистив зимовьё от мышиного дерьма, и замыв до «хрустальной» чистоты, в помещение занесли в ведре угли с тлеющими смоляными кусками древесины. 
— А это ещё зачем? — спросил я, у Паши показывая на сочащийся из всех щелей зимовья едкий белый дым.
— Мыши, змеи, пауки, мураши, все убегут до прихода проводников. Неприятно же когда под лавкой гадюка прячется.

Расчистив площадку возле правой стороны зимовья от лесного мусора под большую армейскую палатку мы, заведя под неё шесты, поставили входом к реке.
Рой обошёл все окрестности нашего лагеря, оставляя след и метки на случай появления медведя, что бы знал косолапый, куда он забрёл.
Дым от дымокурен в полном безветрии стелился белыми многослойными простынями, отгоняя далеко за пределы лагеря ненавистных слепней, оводов и прочей кровососущей живности. И совершенно не мешал нам заниматься нашими делами.
Со стороны телефонки послышался лай собак, и Рой тот час помчался узнать, в чём там дело. Это были наши ребята идущие с Берёзового.
 
Майор первый пришёл  к зимовью. Осмотрев наведённый порядок, он опытным глазом отметил, что не хватает брёвен для посиделок вокруг костра.
— Так рабочих рук не хватает, — сказал Паша.
— Найду я тебе руки, вон сами уже к тебе идут, — ответил майор. — Как у тебя с компотом.
— Кипяток с настоем трав готов, в протоке охлаждается. Настоялся уже. Василий Николаевич говорит, будет тоник.
— А чем нас кормить собираешься, подумал.
— Так про это разговора не было, мы же ещё в пути.
— Готовь обед, есть хочется, а то у меня уже в животе моторчики урчат!
— Если урчат, значит, пора готовить обед! — товарищ майор.
— Ну, тогда, действуй.
— А вы говорили чай, —  сказал я Василию Николаевичу.
— Только тоник остынет они, и набросятся на котёл, смотри какая жара! Я травки много набрал так, что путь цедят, для почек полезно.

Приготовить в таёжных условиях вкусный обед дело тонкое тут мало одной находчивости и оригинальности. Главное приготовить так чтобы было вкусно, а из чего пусть потом гадают когда всё уже проглочено.
Найдя среди новой поставки продуктов сушёные мясные копчёности на бараньих рёбрышках, я решил, что пора умаслить майора настоящим деликатесом. Вероятно копчёности на рёбрышках это  небольшой подхалимаж со стороны Назарова. Ну, спасибо ему и на этом, только я на складе их почему-то не видел, значит, они их хранил в другом месте и на случай приезда большого начальства. Какой хитрый, однако!

Суп гороховый классика походной жизни сытно и с проходимостью без мучительной задержки полный порядок.  Но вот незадача горох-то нужно вымочить несколько часов к ряду, а когда он подкиснет тогда и пускать в дело. Ладно, горох я замочу, а что же готовить сейчас. Порывшись в своей поварской тетради, я нашёл рецепт супа; щи с копчеными ребрышками и свежей капустой. Капуста у нас была, и это проходило всегда на ура, а вот копчёности только прибыли.

Особого старания приготовления этого супа ненужно было. Первым делом, как правило, запускается капуста, потом картофель брусочками, после в котёл отправляется морковь, туда же лук репчатый, сельдерей, чеснок, соль-перец по вкусу и по готовности следует быстрая обжарка репчатого лучка до раннего золота. И как классика жанра кто не успел, тот остался голодный. А вот голодным у меня никто не останется добавка всегда найдётся.
 
Хлеб с плесенью мы обработали на открытом огне хорошо, что она не добралась до мякиша, но и в этом случает, пришлось его срочно резать на сухарики с некоторой обработкой на широкой жаровне для грибов. Сухарики получились хрустящие  как раз к супам.  На второе макароны по-флотски с сушёным мясом. Собакам отдельное кушанье каша рисовая с зайцем добытым Василием Николаевичем, а косточки погрызть только из рук хозяев.
Сегодня на работы не ходили, отдыхали. Завтра  поход за хлебом к морю, так что всё складывалось к лучшему, и майор был не против моего участия.

 2. Чёртова дудка и другие чертовские наваждения

Ночью никто толком не спал, а утром до завтрака выбрались из палатки с опухшими и заспанными лицами.  Даже я не смог занять себя приготовлением завтрака до того хотелось спать.
— Непонятно что происходит, как кто-то всю ночь шаманил с бубном, я уж хотел выйти гармонью пугать того дьявола! — сказал Майоров.
— А может это местные шаманы не пускают нас в запретные места, есть же священные долины и стойбища, — предположил Анатолий.
— А я вот слушал от стариков, что есть где-то здесь какая-то пещера с идолами, старики обманывать не будут, — сказал Гриша.
— А ты Миша что думаешь? — спросил проводника майор.
— Сколько я раз тут проходил, но ни разу подобного не слышал, хотя старики говорили, что где-то здесь чёрт живёт только я к нему в гости не ходил, — сказал Михаил и бочком отошёл к своим ребятам.

Проводники, отойдя на речную отмель, развели небольшой костёр и сидя в дыму стали совещаться, распевая старинные песни местных народностей.
Майор им мешать не стал и нам сказал, чтобы мы не лупили на них глаза. После песнопений проводники затушили костёр, и пришли на общий костёр.
— Ну что вам сказали духи леса? — спросил майор с некоторой иронией.
После долгого молчания Борис старший из проводников по возрасту сказал.
— Верховный бог тайги Лоубату гневается, кто-то нарушил правило.
— Какое правило? — осторожно спросил майор.
— Мы сходим и узнаем, а тут посидите.
Покурив свои трубки, проводники кроме Василия Николаевича поднялись и ушли в лес.
— А ты чего с ними не пошёл? — спросил майор.
— А я вас караулю, чтобы не убежали от расправы, — ответил с каменным лицом проводник.
Майор больше решился его расспрашивать, видя, что дело очень серьёзное.

Проводники вскоре вернулись и, закурив трубки, долго молчали, как я понял для приличия, что дела с кондачка так быстро не решаются.
— Здесь в лесу есть священный идол там серебряный поднос с монетами, часть их кто-то забрал. А вот кто? Пусть сам признается и выдаст монеты или будем обыскивать, — сказал Михаил.
И тут встаёт Славик и говорит, что взял на память всего одну монету и показывает.
— А ты что не видишь что место это священное, — сказал Михаил.
— Да откуда я знаю, какое оно просто ходил по грибы смотрю столб резной, а под ним на камне поднос, я хотел сказать про это, да когда все остальные пришли, уже не до этого было.
— Ребята я уже имел с вами беседу, если вы что-то необычное найдёте, докладывайте мне, чтобы не было потом разговоров, — сказал майор и обратился к проводникам. — Нам уходить дальше или продолжать работы отсюда.
— Скоро бог реки Луни сам скажет что делать, — сказал Михаил.
После возникла неудобная для всех присутствующих пауза и парни под различными предлогами стали расходится. Майор пожал плечами, и налив в кружку чаю стал пить с сухариками, наверное, думая, куда я попал!

Гриша ходил к подносу и пересчитал все монеты, их оказалось 257 штук, о чём доложил Борису. Они выбрали все серебряные монеты дореволюционного периода, а все остальные относящиеся к советской власти оставили.

Я потом позвал Гришу к реке под видом порыбачить и спросил что там за место такое священное.
— Да я сам слаб в этих делах, а старики наши верят, что лесные духи существуют. Ну как у нас церкви, так у них духи. Хотя многие крещёные. А поднос тот ещё в старину положили.
— А монеты.
— Там есть современные монеты и старинное серебро. Вот как раз духи и загудели о пропаже серебряной монеты. Мы всё серебро забрали, старики унесут его в другое место.
— Сам-то ты как веришь в это? — спросил я.
— Все верят, а я что крайний я тоже верю приходиться, а то мне дед бока-то пообломает. Мне положить монетку не жалко, зато меня амба не тронет.
— Ага, разбирается полосатая котяра в твоих монетах. Держи карман шире!
— Ты не понимаешь тут же другое.

Оставив тяжёлую для меня тему, мы занялись рыбалкой. Рыба, плавающая по мелким протокам, нередко попадала в западню тупиков из-за забивания их мусором, и держалась там до той поры, пока её оттуда не вытаскивал медведь, нашаривая когтистой лапой. Мы поступили так же, только перекрыли выход из одной протоки частоколом. И только после этого начиналась охота с копьями. Рыба, увидев склонившихся на ней охотников, начинала носиться, по тупику обдавая нас брызгами стараясь проскочить мимо, но опять попадала в тупик.  Острые копья, бросаемые нами их в общую кучу поражали рыб без шансов на спасение. Если копьё протыкало рыбу насквозь нам оставалось только резко понять древко и выбросить добычу подальше от протоки.

— Это что за рыба в первый раз такую вижу? — спросил я, поднимая выловленную мной тяжёлую рыбину.
— Это амурская щука у неё даже окрас тела совсем другой нет привычного камуфляжа. Когда она ходит рядом с хариусом, то, как бы перенимает его  окрас. Вот как раз на протоках она и наедается молоди, с разгона раскрыв пасть, смотри какие у неё клыки. Зазеваешься, руку прокусит. Одно слово речная акула.

Нацепив на куканы пойманную рыбу, мы вернулись к костру похвастаться добычей, где нам рассказали, что Верховный бог тайги Лоубату разрешил нам остаться здесь, но вести себя тихо.
Майор тут же распорядился потрошить рыбу, а кишки сбросить в реку на корм малькам.
— Если оставить внутренности на берегу придёт на запах медведь, житья не даст,  — сказал Борис.
— Ну, тогда его покарает Верховный бог тайги Лоубату,  — сказал весело Майоров.
— Он может покарать тебя за твой длинный язык, а с медведем у них свои дела, — сказал Борис.
Василий Николаевич просил Майорова помочь ему и, заведя за зимовье, выдал ему тычка под ребро, чтобы тот не смеялся над суевериями проводников. Майорова учить долго не надо было, и  он всё понял.
Я пережарил всю рыбу с репчатым луком, заняв всех на время раздора вкусной едой. Даже собакам досталось, а Баня так не отходила от меня.

Ближе к вечеру мы снова услышал идущий по распадку гнетущий вой с гремящим ветром.
— Верховный бог тайги Лоубату гневается, сейчас тайгу ломать начнёт, тут уж смотрите, как бы что на голову не упало, — опять завёл свою пластинку Борис.
— Странно это всё, — сказал майор, когда проводники ушли в зимовье. — Слышите, как с ослаблением ветра вой затихает, а как возрастает, так и начинает гудеть. Тут что-то не так.
— Так надо проверить пока наши шаманы в зимовье чай гоняют, — сказал Паша.
— А ну-ка берите топоры, пилы и айда в лес посмотрим, кто там нас пугает, — сказал майор.
Далеко мы не прошли, как услышали откуда-то сверху нарастающий вой. Майор посмотрел наверх и, постучав по огромному кедру обухом топора, и прижался к его стволу ухом. Потом велел Паше постучать, а он послушает. Так он прослушал три кедра.
— Пилите здесь и здесь, — он сказал, показывая на два могучих кедра.
— А зачем? — спросил Майоров.
— Сейчас всё узнаешь и посматривайте, не бегут ли сюда наши шаманы, а то Верховный дух тайги  нас так покарает, что креститься будет нечем, — сказал  с улыбкой майор.
Вой с нарастанием ветра не унимался и мы стали догадываться, что Верховный бог тайги Лоубату тут вообще ни при делах.

Вцепившись пилой в ствол кедра, парни, меняясь, пропилили на деревьях по два запила глубиной до двадцати сантиметров, а потом стали срубать щепу до конца запила. Скоро майор дал знак прекратить рубку и, поковырявшись топором, показал на отверстие.
— Видите эту свистульку, рубите её до размера буханки, — сказал он, показывая на отверстие.
Когда оба отверстия были готовы.  Майор подождал, когда начнётся новый порыв ветра и вырвав большой кусок мха, закрыл им отверстие и вой над нами увеличился.
— Короед дерево съел, видите, вся кора рассыпалась, а вершина развалилась вон лежат обломки, значит что? — спросил он у Паши.
— Наверху с порывом ветра пикулька начинает выть как в дудочку, — сказал тот.
— Верно, и это явление называется Чёртова дудка! Вот что это такое! Ведь знал да забыл! Так что Верховный бог тайги Лоубату это выдумки наших проводников, хотя конечно он есть, тут я не спорю, но для нас он не помеха. А денежки с подноса вы всё же не берите, их уже Григорий все пересчитал. Смотрите, у меня вскроется, что кто-то из нас крыса сечь буду нещадно.
И конечно, все всё усекли.
Когда проводники узнали о проделке майора, то спорить с ним не стали и оставили всё как есть, потому что он был согласен, что Верховный бог тайги Лоубату есть и следит за нами.