Путевой обходчик

После службы в железнодорожных войсках  Ершов вернулся в родную деревню, затерявшуюся среди тверских болот. Володька был сиротой, и его никто не ждал, кроме бывших одноклассников, закативших по случаю его возвращения грандиозную пьянку.

А он, можно сказать, пил не от радости, а с горя. Перед армией попросил приглядывать за домом соседку Лукерью Макарову. Она обещала смотреть днем и ночью, потому что страдала бессонницей еще с той поры, когда во время полевых работ сутками не вылезала из кабины гусеничного трактора ДТ-75. Но теперь он увидел, что его небольшой огород зарос репейником, а сколоченная из горбыля уборная покосилась, почернела от дождей и ветров. О бане и говорить нечего. От бани остался заваленный на бок сруб. Печку растаскали на кирпичи. Заодно прихватили оконные рамы, двери и котел. Недосмотрела старая Макариха...

Ходить по домам, искать пропажу, писать заявление участковому — дело пустое. Проще раскидать гнилые остатки на дрова, а для помывки соорудить на веранде душ.

Володя нашел за сараем ржавые уголки сорок на сорок. Наждачкой  зачистил бензобак, покрасил его остатками железного сурика. Повесил клеенку на кольцах. Под верандой приспособил кусок трубы для слива и отвел ее от дома в канаву...

В деревне о своей службе на БАМе особо рассказывать нечего. Ну что особенного? Окончил учебку и вместе с сержантскими погонами получил права на вождение тепловоза. Потом его жел.дор.батальон привезли и выгрузили в тайгу, где расчистили площадку и прямо на снег поставили палатки, для тепла набросали на пол еловых веток, а в печки накидали сырых чурбаков, малость сбрызнули их солярой, морозы стояли такие что,за ночь волосы примерзали к подушкам и дневальный утром перед подъемом рубил саперной лопаткой лед в баке с питьевой водой, а потом нагрев чайник на раскаленной до бела печке поливал ребят из него, но печки не спасали хотя топились круглые сутки, брезентовые стены палаток покрывались толстым налетом колючего инея.

И, мы начали вкалывать. Трудно было в первую зиму, все было как - то  наспех. На открытых грузовиках под конвоем привозили заключенных пилить лес под трассу. На двадцать комсомольцев — пятьсот осужденных... Иногда уставшие, озябшие  зэки, просились погреться у костра, солдаты нарушая правила делились с ними куревом, в благодарность они угощали вытаскивая из карманов телогреек слипшиеся конфеты - грохотульки и улыбаясь беззубыми цинготными ртами искренне радуясь, как молодые железнодорожники засунув за щеку грохотульку с видимым наслаждением с хрустом раскалывали леденец на крепких зубах. Завидев огонь костра, словно мотыльки слетались на живое тепло бичи, бывшие лагерники так и не нашедшие себя на свободе, мотающиеся от Урала до Камчатки без жилья и прописки, иногда по своей охоте трудившиеся на самых неквалифицированных работах, здесь на магистрали они в качестве подсобников обрубали сучья на валке тайги под трассу.

Военные железнодорожники полностью строили восточный участок магистрали. Студенты и добровольцы появились позже на западном участке. Гнали план. Все достижения стройки приурочивали к каким-нибудь государственным праздникам. Каптенармус Прошкин, редактор стенной газеты, наклеивал фотокарточки с передовиками. Те даже значки ударников получали. А по весне, когда рельсы «гуляли» и ездить было невозможно, подтаявший проложенный за зиму путь переделывали с отсыпкой откосов гравием, утрамбовкой. Но все это уже без газет и фотографий.

Потом Володя пересел в кабину шпалоукладчика. Комбат мечтал, что Ершов женится на его дочке:

— Вот ты за два года тысяч пятнадцать получил? Можешь выбросить эти деньги... Через нас идут поезда с разным ширпотребом: дубленки и радиоаппаратура. А я здесь начальник на многие сотни километров. Полк наш аж в Свердловске! Короче, товар есть, и покупатели найдутся. Оставайся на сверхсрочку, будем вместе дела делать.

Володя отказался. А комбат отомстил. Володю последним уволили в запас, а перед этим он еще и на губе посидел за невыполнение приказа. Командир грозился трибуналом. К счастью, из военной прокуратуры приехали с проверкой. На каждую хитрую гайку отыщется свой болт.

Но чтобы дальше жить на родине и поднимать хозяйство, нужна работа, которой здесь нет. Не зря же Володя служил в желдорвойсках!..

За станцией в небольшом кирпичном доме в одной комнате разместились ее начальник, дежурный и начальник дистанции пути. Последний — Федор Дмитриевич Ермаков, только отобедав, ругал себя за то, что в столовой на второе вместо голубцов взял подозрительные котлеты.

«Теперь но-шпу придется пить», — думал он, глядя на молодого парня в джинсах, который пришел к ним устраиваться.

Из кармана ветровки парень достал корочку на право вождения грузовых и пассажирских магистральных тепловозов.

— Это все замечательно, — вздохнул Федор Дмитриевич, — только здесь тепловозов нет, как и самого депо. Это надо на Узловую, но добираться далече... А вот у нас на седьмом участке обходчик требуется. Участок не электрифицированный, поэтому вагон-дефектоскоп гонять нельзя. Этот участок среди лесов и клюквенных болот. Когда идут дожди — грунт ползет. На участке еще переезд имеется. Без шлагбаума, только разметка и знаки. Движение через него небольшое. Но в этом месте поезд идет в гору и перед переездом гасит скорость. Поэтому надо поглядывать. Если сам окашиваешь полосу отвода — оплачиваем, а нет — полноценную бригаду высылаем, что для дороги накладно. Если согласен, сейчас туда как раз грузовая дрезина с ремонтниками отправляется. После ливней габарит пути уменьшился, надо срочно восстанавливать...

Володю не радовали такие перспективы. Но пришлось согласиться. Больше же ничего нет.

— Тогда напишу записку на склад, — продолжил Федор Дмитриевич, — чтоб тебе выдали спецодежду, сапоги, ботинки, дождевик... Еще и продукты сухим пайком. Тушенка с крупой и маслом на первое время не помешают. Рядом с домом обходчика есть деревенька. В сельмаге отовариваться по талонам будешь. Ты парень молодой — рано или поздно к людям все равно потянет. Так что я на будущее узнаю, на каких участках требуются тепловозники...

В мотодрезине хватило места всем. Володя свалил у борта свое «приданое», как путейцы шутя назвали его новые вещи, полученные на складе под расписку.

— Часа через два будем на месте, — сквозь работу дизеля прокричал машинист в оранжевом жилете.

И ДГКУ (дрезина грузовая крановая универсальная) помчалась, рассекая на равные части темно-зеленый, а вдали почти черный лес. Местами за невысокими деревьями с кривыми стволами тянулись болота. Иногда бездонные линзы болотной воды вспыхивали под одиноким лучом холодного солнца...

Общались мало. Суровая природа этих краев не располагала к общению.

— Эй, парень, — снова повернулся к нему машинист, — вон из-за елок твой «дворец» выглядывает. — Он перевел рукоятку крана от себя, и дрезина тут же замедлила ход.

Володю высадили на путейском посту седьмого участка. Ремонтная бригада остановилась недалеко. Выгрузили рядом с насыпью инструменты, ремкомплект для возможной замены части пути. Стрела крана дрезины опустила на мокрую траву рельсы...

Болотные комары целой эскадрильей набросились на прибывших. Больше всех доставалось почему-то машинисту Авдеенко.

— Изголодались, — отмахивался он от них.

Как и предполагали, после затяжных дождей ширина и уровень колеи изменились. Труба водостока под насыпью, как пробкой, закупорилась лесным мусором, принесенным с потоком воды. Пока запускали генератор, откачивали через откос воду и разгребали плотно набившийся мусор, стемнело.

Наступила короткая северная ночь. На дрезине включили мощный прожектор-искатель, и обрадованные комары атаковали источник яркого света.

На рассвете насквозь облепленные грязью и травой железнодорожники погрузили свой шанцевый инструмент и отправились назад, по дороге увидев, как новый путевой обходчик седьмого участка Ершов совершает свой первый обход.