Шаги

Небесный свод, усыпанный миллиардами подмигивающих звездочек и светящихся созвездий, безмерный бездонный ледяной вакуум, непрерывная ночь межгалактической пустоты и безжизненного пространства. Вопреки всякой логике, рациональности, закономерности, очевидности и обоснованности в этой мертвой, слепой, равнодушной бесконечности рождается, растет, чувствует, мыслит, ощущает и расширяет свое присутствие хрупкая крошечная жизнь.
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 3, глава 31
Порядок перерождения таков, что обреченная пожинать плоды своих деяний, душа входит в мужское семя, с которым попадает в женскую утробу, где созревает ее будущее тело. Питаясь соками матери, плод растет день ото дня; лишенный свободы движений, заключен он в утробе, точно птица в клетке.
 
Не способный видеть за пределы тлена, я, каждый раз рождаясь в новом теле, привязываюсь к нему изо всех сил, чтобы потом в страхе, агонии, судорогах и конвульсиях с ним расстаться. Бескрайний космос, простирающийся над временем и пространством, линейными рядами выстраиваются планеты, сверкающие в непроглядной темноте немеркнущим светом. За тяжелой тканью занавеса вечности гудит, волнуется, колышется, дышит, ждет, томится, надеется переполненный зрительный зал. Смех, шум толпы, музыка, песни, надрывные крики, хриплые голоса, звон хрустальных бокалов, выстрелы, автоматные очереди, стоны раненых, разрывы снарядов. Самый первый шаг, легкое дуновение ветра времени, едва-едва пальцы вечности касаются струн души, первый вдох, открываю глаза, встреча со светом, старт, весна, ветер удачи, спутник карнавала, скорость, разбег, прыжок в неведомое, самое время сойти с ума от счастья.
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 8, глава 22
После долгих мытарств, душе, что деяниями своими вращает колесо перерождений, выпадает удача воплотиться в человеческом обличии. Благословенны те из людей, кто принадлежит знатному роду, учен, здоров, красив собою, искусен в своем ремесле и богат. Но кто не возгордился всем этим, тот носит на челе своем печать особого Моего благословения. Знатное происхождение и прочие достоинства возбуждают в человеке спесь и гордыню, качества, чуждые слуге Моему верному. Воистину, пред гордецом закрыты врата в мою обитель.
 
Сознание лишь наблюдает за трансформацией и преобразованием ложных образов, принимая разрисованные сновидения за явь, и блуждает из тела в тело в нескончаемых скитаниях по беспредельным просторам вселенной. И как бы не держалась вечная душа за свое нынешнее тело, как бы не привязывалась к нему, время все равно разделит эту плоть на первоэлементы. Микроскопические частицы времени, именуемые годами, обгоняют друг друга, замыкая цепочку смерть-рождение-смерть, следующий щелчок, монета переворачивается на другую сторону, решка, перепрограммирование, синхронизация, таймер новой жизни запущен, шагаю в новую жизнь, шагаю в полночь, шагаю в рассвет, шагаю в следущий день.
Первая ступенька, первый вдох, первый шаг, первый ход на шахматной доске жизни, вот здесь рождение, буйство весенних красок, разноцветной радуги наваждение, величавые молочные облака медленно проплывают в бездонной синеве небес, маленькое дышащее существо, называемое «мной», растворяется в спешащем неудержимом потоке времени, называемым «жизнь».
Два шага — озорное, солнечное, опрометчивое детство, чудеса случаются только в нем, дни текут легкомысленно, беззаботно и счастливо. Я бегу наперегонки с неудержимым ветром сквозь сон и волшебство, сквозь дни и ночи, сквозь время и мои мечты, за моей спиной расправленные крылья и я вот-вот оторвусь от земли и взлечу.
Три шага — юность, как она красива, изящна, беспечна, обворожительна, очаровательное помешательство, сжатая до предела страсть, особая форма безумия, неопытная, доверчивая, безрассудная, находящаяся вне зоны поражения времени и смерти. Не докричаться, не догнать, не удержать, частое биение сердец, необузданная свобода, жгучий, как удар тока, первый поцелуй, лунный свет, дрожащий в ее волосах, ее глаза наполнены сияющими звездами!
Детство и юность заканчиваются, когда я начинаю обходить лужи и смотреть в спину уходящим молодым женщинам, пять шагов — молодость извергается в настоящем, не заботится о будущем, заставляет сжиматься сердце в упоении, она уверена, что знает и понимает все. Стремительность, порывистость, азарт, форсаж, дерзость, чередующиеся влюбленности, состязание на скорость, газ до пола, взлет в стратосферу. На все надеется, во все верит, слишком поспешная, слишком молодая, слишком дерзкая, слишком отчаянная, слишком самоуверенная, слишком скоротечная, еще недостаточно смертная.
Еще два, три шага — и молодость переодевается в зрелость без предварительных прелюдий и церемоний, все предметы, представления, отождествления, интерпретации, мировосприятие внезапно растворяются и исчезают, вытесняемые со сцены иной, более прагматичной и расчетливой реальностью.
Четкая разделительная линия — я взрослый, семь шагов, схемы зарабатывания денег, проекты, чертежи, контракты, планы, хаос каждодневной круговерти, деньги как прочный фундамент стабильности и счастья, сменяющиеся любовницы, карьерная лестница, дом, семья, дети, отдых за границей, сытая размеренная жизнь оседает сердечной одышкой, бессонницей, гипертонией, болью в коленных суставах и тучностью тела. Солнце моей юности испуганно спряталось за плавящийся горизонт, необузданный ветер времени заплетает мои вздувшиеся вены в тугие черные узлы, заплаканная осень закуталась в разноцветные шали, серые глаза невстреченных рассветов, золотистый дождь листопада, паутина голых крон, желтые кораблики опавших листьев, плавающие в прозрачной холодной воде. Космическая опера птичьих трелей, поэзия души, боюсь дышать, боюсь спугнуть эту тишину, дрожащую на капельках серебряной росы.
Оглянись друг мой, пик пройден, теперь только вниз, холодная, безжизненная, забетонированная реальность, другое время, теперь я верю в медицину, психоаналитиков, антидепрессанты и прекращаю мечтать. Мой ум, мои чувства, мои желания говорят мне делать одно, а мое тело — совершенно другое. Дожди, пахнущие небом, нарядная осень вся в неуловимых тонах, мягких и нежных, она с тихой грустью прислушивается к шороху опадающих листьев, к тишине уходящего на покой леса. Короткий день закрывает свои усталые глаза, уже погас последний солнца луч, огрызки света — испуганная старость сдается смерти, ни пощады, ни помилования, ни отсрочки, ни передышки, ни обжалования приговора, весь путь мой в несколько шагов, от рождения до холодного гранита могильных плит.
Еще полшага — осыпались крылья, словно пожелтевшие осенние листья, попутный ветер стих и и пенье соловьев не слышно более. Тишина и безмолвие, уснул мой голос навсегда под колыбель бездомного ветра, очарованного пустотой моих погасших глаз, я первый в очереди на сожжение на костре! Мою смерть констатировали несколько часов назад, клетки моего мозга медленно умерли, мое остывшее тело уже начало разлагаться. Первая снежинка, легкая, полупрозрачная, невесомая, холод и тьма скрадывают звуки и движения, в трогательную, печальную музыку зимы вплетаются расплывшиеся силуэты, утерянные образы, уснувшие голоса, слова едва различимы, они ускользают от восприятия и смешиваются со снегопадом.
 
«Шримад-Бхагаватам», Книга 5, глава 10
В плену наваждений душа мнит себя телом из плоти и крови, потому, когда тело облачается в богатые платья, душе кажется, что она высоко вознеслась над себе подобными детьми Божьими. Полнота и худоба, болезни ума и тела, жажда, голод, страх, распри, плотские удовольствия, старость, сон, чувство обладания, гнев, скорбь, глупость и самомнение — все это состояния плотской оболочки, что покрывает душу. Кто не мнит себя плотью, тот не полагает себя толстым, худым, старым, больным, умным и глупым, он не связывает себя вещественными качествами.