Левый лиловый сапог

Фантастический рассказ

Беглецы

Теперь она вновь была на берегу лазурного океана. Ласковые, похожие на домашних собачек волны так и лизали океанской игривой пеной её обнаженные ступни. А над гладью океана зарождался рассвет, и очень медленно таяла не желавшая уступать свои права ночь. Здесь на берегу, на оранжевом песочке, она, никого не опасаясь, проделала нехитрые гимнастические упражнения, сделала стойку. Только внезапно идиллию нарождающегося утра нарушила брошенная на песок черная тень, она стремительно приближалась, пугающе разрастаясь, превращаясь в монстра. Вскрикнув от испуга, Лена, проснулась, судорожно хватая воздух как рыба, выброшенная на берег.
Так и есть. Она опять уснула на уроке, класс вокруг нее ходил ходуном от смеха, она обреченно посмотрела на Антона. Конечно, только он не смеялся, вероятно потому, что предчувствовал, что произойдет в следующий момент. И вот они вышли прямо из школьной доски, два старца – предвестники беды, видимые лишь ей и Антону, и кошмар вернулся вновь. Один за другим их одноклассники падали замертво, а старцы приближались к парте Антона будто неумолимый рок, не обращая внимания на все эти смерти, подобные ангелам преисподней.
– Не нужно, пожалуйста, – умоляюще прошептала Лена.
Один из старцев оскалился недобро и взмахнул полами длинного плаща. Тут же в её руке, словно приклеенный, возник окровавленный нож. Она пыталась отбросить его, но всё было бесполезно, и оставила эти попытки, осознавая, что за этим последует. Старцы остановились возле бледного как полотно Антона и, заломив ему руки, повалили на парту, в руках одного из них блеснул острый, зазубренный осколок зеркала. Лена с ужасом смотрела на эту экзекуцию, проводимую над её одноклассником, старец поместил осколок зеркала в грудную клетку юноши, не разрезая ему ничего, а сделав свое дело, расхохотался.
Это воистину был смех дьявола. Потом старцы исчезли так же внезапно, как пришли. Лена, все ещё сжимая проклятый нож в руках, подбежала к парте Антона, тот лежал бледный как полотно, глаза расширялись и вновь сужались, дыхание было учащенным.
– Антошка, Антошка, что с тобой? – спросила она, – тебе больно?
– Сначала было, – ответил Антон и рывком поднялся на парте, – когда осколок входил внутрь. Теперь так хорошо, мне кажется, я за миг превратился в Бога. Господи, Ленка, – опомнился он, – брось этот нож, тут сейчас милиция будет, и поехала ты лет на десять. Двадцать пять погибших на тебя повесят.
– Да не получается, он словно приклеился! –воскликнула Лена. – Давай в окно, – распорядился Антон, – второй этаж, но не слишком высоко, другого выхода у нас нет. Давай-давай, прыгай…
Земля оказалась ближе, чем она думала, больно ударила по ногам. Лена приземлилась удачно, сразу же вскочила и, увидев, что дорогу ей преграждает милицейский «бобик», растерялась в первое мгновение, но не растерялся прыгнувший следом Антон. Взмах его руки отбросил машину по воздуху метров на десять. Лена раскрыла рот от изумления, навстречу ребятам выскочил другой «бобик», но Антон просто встал у него на пути, и машина, врезавшись в мальчика, словно в бетонную стену, превратилась всмятку, а ему хоть бы что!
– Бежим, – крикнул Антон, – в переулки, не раздумывай!
И они бежали. Как бежали! Перед глазами мелькали улицы, переулки, площади, и сердце не успевало перекачивать кровь. Наконец, не выдержав, она остановилась, произнесла:
– Все, я не могу больше, Антошка…
– Мы оторвались, кажется, – вздохнул Антон, – теперь у нас только одна дорога.
На тряском автобусе доехали до пригорода, в районы, где Лена никогда не бывала, долго шли по переулкам да закоулкам пригорода, пока наконец не вышли к воротам дома с очень высоким забором. Антон утопил кнопку звонка, требовательно, настойчиво.
– Ах, мать честна! – донесся с той стороны ворчливый, но добрый старческий голос, – ох, ребятня чертова, все бродят, покоя от них нет старику!
– Это я, Антон. Дед Проктор, откройте.
– Куда же денусь, сынок, – подобрел голос, – открою рано или поздно…
Дверь им открыл человек лет шестидесяти, по виду и не старый, но и не молодой. Был он одет в подобие старинного сюртука пушкинских примерно времен, глаза посажены глубоко, ум и проницательность светились в них, сползшие на кончик носа ботанические очки дополняли картину, в руках антикварный подсвечник со свечой.
– Проктор Иваныч, не на карнавал ли собрались? – спросил с долей иронии Антон.
– Мать честна, шутить вздумал, – хихикнул старик, – раз при-шли, то проходь, не то передумаю пускать!
Лена с опаской вослед за Антоном переступила порог дома, они миновали узкий коридор, заставленный поломанной, покры-той обильной пылью мебелью, и уперлись в красивую и отделан-ную узорами дверь с прибитой медной табличкой.
Музей Духов открыт для посещений с 10 до 24 часов: суббота выходной
– Музей здесь? – пораженная, переспросила Антона Лена.
– Музей, – подтвердил Антон, – а Проктор Иваныч его единственный неизменный смотритель с 1957 года, вот так-то.
– Да, – добавил гордо старик, – ты, девочка, верно, безвыездно в Крапинске прожила, не подозревая, какие чудеса в нем творятся, какие мощные силы дремлют.
– Откуда же мне знать? – обиделась Лена.
Старичок достал из кармана сюртука связку ключей, отпер од-ним из них дверь, распахнул её и несколько театральным жестом пригласил их войти. То, что довелось Лене увидеть дальше, не было похоже абсолютно ни на что, встречающееся в этой жиз-ни. Восковые фигуры исторических деятелей соседствовали с изображениями самых невероятных и причудливых существ. А были здесь бок обок единороги, снежный человек, циклопы, русалки, вурдалаки и прочие представители фантастической фау-ны. Затаив дыхание, позабыв буквально обо всем, Лена перебега-ла от одного экспоната к другому, а Антон покорно следовал за ней, ему было интересно наблюдать за удивлением подруги. Проктор сидел в углу на стульчике, дымил папиросой, вероятно тайно посмеиваясь над наивными детишками, подброшенными ему непредсказуемой судьбой.
– Кто создал это чудо? – спросила, наконец переведя дыха-ние, Лена.
– О! То секрет, – объяснил ей Антон, – о том, что ты здесь ви-дела, дай слово молчать, даешь?..
Она согласно кивнула.
– Ребятки, – воскликнул Проктор, – пожалуйте на чаек, имеет-ся к вам разговор очень серьезный, очень.
– Разговор? – Лена повернулась к Антону, тот почему-то отвел взгляд.
В маленькой комнатушке деда уже был накрыт стол, шипел пузатый самовар, в вазочках аккуратной горкой лежали бублики, по тарелочкам разложена халва. Толстый ленивого вида кот дремал на лавке, Антон согнал его, и тот обиженно запричитал, замяукал.
Дед Проктор держал блюдечко с горячим чаем на весу, дул, и, прихлебывая, смачно, вприкусочку хрустел сахарком.
– Долго стесняться собираемся? – спросил он Лену.
Сидя за столом, Лена то и дело переводила взгляд с Антона на Проктора, но те упорно молчали, испытывая её терпение.
Проктор в упор разглядывал её, будто изучал, его взгляд очень не нравился ей, показался наглым, вызывающим и каким-то жестоким, он словно пытался выцарапать из её души что-то сокрытое, личное. Антон вовсе не смотрел в её сторону, но Лена знала, что он с первого класса был влюблен в нее, и он тоже нравился ей, в нем было такое несочетаемое соединение хрупкости и одновременно мужественности, что напрочь отсутствовало у иных мальчишек.
Наконец старик прервал затянувшееся молчание:
– Музей, что вы видели, дети, все эти экспонаты добыты мной способом честной охоты, да-да, чаще всего в нашем деле так – или ты его, или он тебя. Я, друзья, охотник на паранормальных фантомов, правда, теперь на пенсии.
– А русалка? – спросила Лена.
– На «Кариопе» русалка – чистой воды упырь, сосет кровушку у мирных пловцов, ещё вопросы будут? Молчите и слушайте, а то я до утра не докончу, вы, дети, сегодня попали в непростую ситуацию, так? Так или не так?
– Так, – согласился Антон, – мы потому и пришли к вам, что нам некуда больше идти. То, что с нами произошло там, в школе, не поддается никаким законам логики.
– Логика, – усмехнулся старик, – забудьте о ней. И то, что уже произошло, и что произойдет в недалеком будущем, выходит далеко за пределы человеческого ограниченного понимания, но вы двое избранные, поверьте, вам несказанно повезло.
– Повезло в чем? – спросила Лена.
– Вселенная выбрала вас для великих деяний, пройдя через череду чудовищных, жутких испытаний и устояв перед адскими соблазнами, сулимыми тьмой, вы обретете невиданную силу, только повторяю, если устоите, а это весьма нелегко.
Старик резко поднялся с места, отставил чашку и жестом указал им следовать за ним, по всей видимости, в соседнюю комнату.
Комната та более всего напоминала медицинскую лабораторию, полную невиданных приборов, колбочек с непонятным содержимым, анатомических препаратов и прочего.
– Ложись на кушетку, но прежде сними рубашку, – повелел старик Антону.
Тот пожал плечами, но все же повиновался, снял рубашку и лег. – Глаза закрой, – потребовал старик.
Тон его голоса стал железным, таким не перечат никогда. Старик занес руку над грудью мальчика, и здесь произошло нечто – повинуясь движению руки старца, Антон оторвался на сантиметр от кровати и повис в воздухе. Вокруг его тела ясно возникло золотистое свечение, сам он ничего не видел, спал. Лена же смотрела на все это, широко раскрыв глаза, замерев от ужаса.
– Хомо, Страптакус, Энергнис! – кричал старик какое-то древнее заклятие, – именем Верховных Хранителей Высшего Уровня Запределья, именем верховного бога великого Млечного кольца я повелеваю тебе, царица мрака и ночи Нут, ты не имеешь власти над этим ребенком, не имеешь!
В комнате стало чудовищно холодно, окно разлетелось вдребезги, распахнулось и Лена в тот момент, хоть и на миг, увидела стоящую на подоконнике девушку ослепительной красоты, но с глазами, полными мрака и тьмы. Глазами, через которые смотрит на тебя бездна.
– Не смотри ей в глаза, отвернись, – крикнул старик.
И тут дьявольский хохот наполнил всю комнату, Лена упала на пол и прикрыла голову руками. Потому что было полное ощущение, что её лупят чем-то тяжелым вроде кувалды, а ведь это всего-навсего был смех демоницы.
– Твоя взяла, – сказала Нут старику, отхохотавшись. – Мальчишку я оставляю на время в покое, но свое я заберу все равно, и это произойдет очень скоро, хочет он или нет, ему предстоит сделать свой выбор. А ты, старик, знаешь прекрасно – цена его спасения – твоя жизнь, готовься к переходу, три дня тебе осталось.
С этими словами кошмарная Нут исчезла. Старик бережно опустил мальчика на кушетку, велел открыть глаза. Было видно, как он ослаб, как тряслись его руки, какой ценой далась ему эта победа.
– Доченька, милая, завари горячего чайку, – слабым голосом попросил он.
Лена, не тратя слов, бросилась на кухню.
– Давайте выпьем чаю, и я все объясню, – молвил Проктор.
Уже за столом старик смотрел с виноватым видом то на Антона, то на Лену, не решаясь начать, но потом все же решился. «Ему же осталось из-за нас жить три дня!» – с ужасом подумала Лена.
– Хранители и Странники не умирают, девочка, – вслух ответил старик, прочтя её мысли, – они уходят бродяжничать по звездным дорогам и петь свои шальные песни. Антон, меня волнуешь ты, у тебя внутри осколок зеркала вероятности.
– Что, – поразился Антон, – это значит?!..
– Это значит, внутри тебя огромная сила, огромная власть, огромные нереализованные пока возможности, но это страшный дар, поверь… Его хотят использовать в своих целях как темные, так и светлые силы. За обладание твоей душой началась неистовая охота, так что о покое забудь навсегда…
– А кто была та девушка? – спросила Лена.
– Девушка? – усмехнулся старик, – эта девушка старше нашей матушки Земли, но ей притворяться молодой крайне нравится, очень. Это Снежная королева, ребятки, и лучше бы вам с ней никогда не встречаться, но придется…
– Снежная королева? Что, та самая?!
– Ну не совсем… Слушайте. Где-то за пределами нашей реальности по приказу Снежной королевы тролли разбили зеркало вероятности, и теперь его осколки помещаются исполнителями внутрь одного представителя каждой существующей цивилизации. От земной выбран ты, Антон. В определенный день и час к каждому, повторяю, к каждому, в ком сидит осколок зеркала, придет посланник. И каждый должен будет сделать выбор: идти на край космической Ойкумены сражаться со злом или остаться на Земле в покое. Можно и так, но тогда Земля без всяких усилий перейдет во власть тьмы навсегда. Таков дьявольский план темных сил. Представляешь, как много зависит от тебя и от иных посланников, Антон?
– Ещё добавлю, с того момента, когда вы приняли внутрь себя осколок, ваше дьявольское Альтер эго, темная половина души каждого, высвободилась, и в образе Эмиссара тьмы начала свой путь до вашего личного храма Семиста Ощущений. Внутри этого храма вечно горят, не сгорая, семьсот свечей, каждая имеет имя. Все просто, Эмиссар придет и в отсутствии избранника возьмет ту свечу, которая ему нужна, свечу вечного порабощения Земли, например. Впечатляет?
– Но, – Антон проглотил колючий ком в горле, – ведь получается, что я приду в храм сражаться с самим собой, со своей темной сутью, в голове не укладывается…
– Совершенно так, – подтвердил старик и повернулся к Лене, – теперь о тебе девочка. В этой истории ты играешь не менее важную роль, чем Антон. Сейчас ты услышишь то, что повергнет тебя в шок, но это нужно услышать. На Землю ты больше не вернешься.
– Как?! – ахнула Лена.
– Так нужно. Прямо от моего дома Антон проводит тебя до границы Запределья, а сам вернется, ему быть на Земле до прихода посланника. И не смей возражать, ничего не поможет. Кто-то должен предречь приход Антона, подготовить ему путь. Не переживай, девочка, там вы обязательно встретитесь, только не сразу друг дру-га узнаете… Итак, дети, на окраине города, за польским кладбищем есть заброшенный подшипниковый завод, место жуткое для рядового обывателя, я с этим согласен. Обитает там дух Бородача.
– Ага, мы о нем слышали.
– Есть версия, что в свое время на месте завода образовалась зона недоступности, а почему, объясню. Пришельцы или гости из других измерений устроили там что-то вроде полигона для высадки своих кораблей, по другой версии там перекресток миров. Так, встав в определенное место, можно без звездолета шагнуть в любую исходную точку обозримой вселенной, а сторож Бородач, хранитель, страж того перекрестка. Встреча с ним грозит дерзкому пришельцу жестокой смертью, если только дерзнувший забраться туда не имеет особого при себе пароля.
– На какое расстояние простирается зона? – спросил Антон.
– Никто того не знает, но граница её проходит прямо по забо-ру заброшенного кладбища, это если со стороны нашего города се-веро-западная оконечность Крапинска.
– Находились ли смельчаки, ходившие в ту зону?
– Находились, но ещё ни один из них не вернулся назад.
Ночь они провели в тесной комнатушке, выделенной дедом. Отопления не было и жутко холодный воздух заставил их забраться под толстое одеяло, и потеснее прижаться друг к другу, уснули они мгновенно.

Антон проснулся с первыми лучами солнца, улыбнулся насту-пившему дню, повернул голову и увидел, что Лена сидит перед зеркалом в его рубашке, расчесывает гребешком свои чудесные пушистые волосы.
– Леночка, – тихо позвал он её.
– Просыпайся, сонюшка, – рассмеялась она, не поворачиваясь, – проспишь все великие приключения.
Он встал, подошел к ней, обнял сзади за плечи.
– Тревожно мне, Антошка, и страшно, – тихо сказала она, – ещё только вчера была нормальная, размеренная, пускай и не со-всем хорошая жизнь, а сегодня что? Мы беглецы… Я все понимаю, Антошка, но ничего не могу с собой поделать, лучше тюрьма, чем идти в эту страшную зону отчуждения.
Антон потрепал её по плечу и спокойно сказал: – Одевайся и выходи к завтраку. Проктор ждет.
Антон вышел на пустую кухню, присел за стол, закурил, мысли в голове были совсем невеселые. На кухню вышел Проктор, пре-рвав его размышления:
– Чаевничаешь? А где девочка?
– Одевается, – ответил Антон чуть рассеянно.
– Вам нужно в путь, ребята, в дневное время многие ловушки зоны спят, больше шансов пройти и уцелеть…
Лена вышла на кухню, она вновь была в своем школьном платье, только белый передник за ненадобностью сняла. Антон, увидев приколотый в густых волосах алый бант, улыбнулся, то было нечто из иной жизни, оставшейся на другом берегу бытия. Вдруг Проктор ахнул и поспешно вышел из комнаты, они удивленно посмотрели ему вслед. Вернулся он с объемным фотографическим альбомом.
– Есть предположение, – с волнением в голосе начал он, – что Бородач до того, как стать привидением, был здесь в городе весьма влиятельным человеком, купцом, финансовым воротилой. И была у него дочка любимая, единственная на всем свете, умершая по причине чахотки в весьма юные лета, её даже похоронили в гимназическом платье, вот смотрите. Антон посмотрел на фото и воскликнул:
– Лена, это твоя точная копия!
Сама Лена осталась невозмутимой и спокойной.
– Что ж, давайте завтракать, – старик захлопнул альбом.
Пока Антон намазывал бутерброд, Лена смотрела на него, не отрываясь.
– Ты чего, Лен? – спросил он.
– Предчувствую скорую разлуку с тобой, эта дата станет роковой в моей жизни, – она указала на календарь. Двадцать первое мая 1989 года значилось там. Проктор был грустен, казалось, он много знал и предпочитал молчать, но в конце завтрака все же сказал:
– Знаю, ребятушки, страшно, сам был молод и первый раз в зону ходил. Всё, пора, время уже не ждет.
– Рюкзак нам, Проктор Иваныч?
– Вам, кому же, там есть всё, что в зоне сгодится. Девочка, одна просьба, в платьице этом так и иди, и передничек свой надень. Твое сходство с дочерью купца поразительно и может помочь. Только куртку надень обязательно, там могильный холод. А ты, милок, надень-ка свитерок и не забывай ничего, от этого ваша жизнь зависит.
Старик вышел проводить их к воротам, в глазах его были слезы.
– Мы больше не увидимся? – с тревогой спросила Лена.
– Конечно, увидимся, – улыбнулся сквозь слезы старик, – когда все свершится, я сам найду вас, обязательно найду. Да, ещё просьба – опасайтесь встречного времени, прощайте…
Ребята дошли до конца переулка и, оглянувшись на дом деда, увидели на его месте пустырь, заросший чертополохом.
– Удивляться не стоит, – спокойно произнес Антон, – иначе нас надолго не хватит, вперед. Они свернули с переулка Коммунаров на проспект Блюхера, дошли до театра кукол и сели возле него на пятнадцатый автобус. Остановки через три в салон заскочила стайка школьниц, девчонки весело хохотали и дурачились, толкая друг друга. Не в силах видеть эту мирную картину из навеки утраченной жизни, Лена отвернулась, потихоньку глотая горькие слезы. Когда же автобус проехал вблизи от её дома Антон поплотнее прижал подругу к себе, чтоб не наделала глупостей, но Лена повела себя вполне достойно. Итак, через полчаса они уже стояли у закрытых на ржавый замок ворот кладбища.

Перекресток миров

Предварительно осмотревшись, Антон по ажурной решетке перебрался на ту сторону, следом за ним перелезла Лена.
Перед ними предстало разветвление из десяти дорожек, на этом кладбище уже давно никого не хоронили, надгробия и ограды заросли бурно разросшимся кустарником. Дорожка, по которой они шли, скоро совсем превратилась в узенькую тропку, вьющуюся между дикими зарослями.
– Мне жутко здесь, – шепнула Лена, когда уже полпути было пройдено.
– Мне тоже не по себе, – согласился Антон, – но уже поздно отступать.
Вскоре кустарник расступился, образовав небольшую полянку, в центре которой торчало всего лишь одно надгробие.
– Я передохну, – попросила Лена, – сил больше нет…
Она присела у края полянки, а Антон подошел посмотреть на одинокое надгробие. И тут выяснилось, что оно принадлежит той самой рано умершей дочери купца, скульптурное изваяние девушки в центре памятника лицом действительно было похоже на Лену. Антон, полный всяких нехороших подозрений, перевел взгляд на даты жизни усопшей:

Сугробцева Елена Эдуардовна, 1874–1889

Это вполне соответствовало годам жизни Лены, но самое страшное заключалось в том, что сама она тоже была Сугробцева Елена Эдуардовна!
Вдруг Антон замер в ужасе, каменная девушка открыла глаза и посмотрела на него, это было настолько жутко, что его до кончиков пальцев сковал холодок потустороннего страха. Каменная девушка оживала и отчаянно дергалась, пытаясь освободиться из-под власти надгробия, но оно не отпускало её, как бы та не старалась. Вот и волосы её перестали быть камнем и вроде бы стали как настоящие, но вместо волос, однако, был клубок змей, как у Горгоны. Рот открылся так, что стал напоминать акулью пасть с кинжальными клыками. Антон сбросил мертвящее оцепенение и бросился к Лене.
– Бежим! – крикнул он.
И они бежали, бежали так, что дух некогда было перевести, к счастью, кладбище быстро закончилось, они увидели тесно прижатые к кладбищенскому забору корпуса пустующего завода.
Огромные ворота цеха были распахнуты, из темного провала, словно изо рта великана, выползал клочьями туман, все здесь постоянно было окутано туманом.
– Почему этот завод заброшен? – спросила Лена.
– В сорок восьмом здесь по необъяснимым причинам начали гибнуть люди. И это продолжалось много лет, затем завод закрыли. Вероятно, на этом месте геопатогенная или аномальная зона…
– И мы с тобой обречены?
– Ну, чего уж так сразу, поборемся, подруга.
– Тогда возьми меня за руку, – попросила она.
Держась за руки, ребята вошли внутрь заводского корпуса, там они прошли мимо беспорядочно сваленных в кучу ржавых станков, мимо обвалившегося когда-то мостового крана. Антон показал на небольшую будку, в былое время она, вероятно, служила кабинетом заводского мастера, и там можно было укрыться.
Они зашли внутрь, и Антон подпер двери изнутри широкой доской, дверь была гнилая, но все же это было какое-никакое, но укрытие.
Антон присел на топчанчик, перевел дух и посмотрел на сидящую напротив Лену, которая аккуратными кусочками нарезала ветчину.
– Лен, ты в каком году родилась? – спросил он.
– Я? – удивилась она, – в тысяча девятьсот семьдесят четвертом, двадцать шестого июля, а что?
– Да нет, пожалуй, ничего. Знаешь, ты очень смелая девчонка, не знаю, как бы я вел себя на твоем месте, осознавая, что мне никогда уже не вернуться на Землю…
– Ну, главное, я же не умру, я буду жить за пределами реальности, где много такого, что и не приснится обычному человеку. Я буду жить ожиданием тебя, но жаль, конечно, что мне не окончить школу, жаль мамочку, только, пожалуй, один отчим будет рад моему уходу…
В этом месте её слова прервал внезапный душераздирающий вой. Он был похож одновременно и на человеческий, и на звериный. И сколько же в нем было боли и тоски!
Лена побледнела, бросила ветчину, Антон обнял её за плечи, пытаясь успокоить, все тело её сотрясала нервная мелкая дрожь.
– Все-таки я ужасная трусиха, – прошептала она.
– А мы должны быть смелыми, – шепнул в ответ Антон.
– Антош, – спросила девочка, – скажи, откуда же на самом деле взялся Бородач?
– Кто его знает, – отвечал Антон, – мне дед рассказывал, место, на котором стоит завод, проклято испокон веков…
– Почему?
– Ладно, расскажу, хотя это не более чем легенда. Так вот, в десятом веке на данном месте было разорено христианами языческое капище или городище, здесь язычники поклонялись богу Малю.
– А он бог чего?
– Божество недоступности и всего необъяснимого, его изображали в виде получеловека-полу саламандры. Культ этого бога требовал человеческих жертвоприношений, те же, к кому Маль благоволил, получали доступ к самым сокровенным тайнам бытия.
– Постой, я тоже об этом читала, но объясни понятнее.
– О Мальском колодце душ?
– Ну да, конечно, слышать я слышала, но все равно непонятно.
– Есть версия, что такой колодец – своеобразный сверхсветовой лифт, пронизывающий всю нашу вселенную от края до края, а, возможно, и не только нашу.
– То есть, по нему можно путешествовать по различным точкам галактики, не используя космические корабли?
– И даже попасть далеко за пределы нашей галактики, туда, где, вероятно, обитают предтечи или прародители, существа, наделенные полномочиями богов…
– Антошка, я так люблю тебя, ты такой мудрый.
– Я тоже тебя люблю, Леночка, никого мне в этом мире не нужно, кроме тебя. Ты мой свет. Давай-ка сейчас перекусим и ляжем спать, нам нужны силы, утром продолжим путь по самым страшным ловушкам зоны…
Антон не договорил, увидев, что Лена уснула, но сам он так и не сомкнул глаз до утра, оберегая покой самого дорогого на свете человека.
Лену разбудили звуки, похожие на царапанье острым ножом по фарфоровой тарелке. Антон будто вообще не ложился, сидел в полной готовности к походу, и рюкзак был собран. Увидев, что Лена проснулась, сказал:
– Завтракать не будем, сделаем большой бросок по зоне, найдем безопасное место, там передохнем. Собирайся.
Он протянул Лене осколок зеркала, чтобы она смогла привести себя в порядок.
Лена поправила сбившуюся прическу, но все равно осталась недовольна своим внешним видом, только времени было в обрез, не до прихорашивания. Поплотнее запахнула и застегнула куртку, было сыро, зябко, зря послушалась старика, нужно было надеть теплый свитер, но уже ничего не поделаешь.
Антон, заметив, что ей холодно, снял с себя свитер и, не обращая внимания на отговорки, велел надеть.
Они вышли из комнатки и сразу же по колено увязли в мутного цвета клочковатом тумане. Хорошо ещё, что всего по колено, можно было видеть, что творится вокруг.
– На самом деле это не туман, – пояснил Антон, – а какая-то достаточно вредная для здоровья комбинация химических соединений, все здесь наполнено ею.
Обойдя какие-то резервуары, они вышли к слесарным мастерским. Очевидно, это были именно они – верстаки и стеллажи, кучи металлического хлама. И тут к тому самому звуку скрежета добавился звук гулкого удара молота о наковальню, словно кто-то невидимый, игнорируя сорокалетнюю тишину, продолжал здесь работать.
– Пойдем отсюда быстрее, – с тревогой сказал Антон.
Для того, чтобы попасть в достаточно широкий проход между двумя рядами станков, им пришлось перелезть через загромоздивший пролет очень ржавый автопогрузчик. Они миновали зал станков, свернули в узкий проход, заваленный огромными ящиками. Что в них находилось, и представить было невозможно, и в конце прохода натолкнулись на человеческий скелет, наполовину раздавленный тяжестью упавшего на него ящика. Угол ящика дал трещину, и они увидели, что он полон металлических шариков.
– Сколько шариков, столько и вселенных, – загадочно произнес Антон.
– Антош, ты чего? – удивилась Лена.
Костяшки пальцев скелета зашевелились. Увидев такое, Антон толкнул Лену – беги! Два раза повторять ей не пришлось.
Они остановились отдышаться возле серого скучного складского здания. К счастью, оно стояло достаточно далеко от ящиков с шариками.
– Ленок я, кажется, понял, – произнес Антон, – Мальский колодец душ пронизывает место, где стоит этот завод, подобно острой игле. Но дело в другом. Всё окружающее нас: и зона, и Бородач, и ловушки – результаты воздействия пока ещё неведомой нам энергии, которая превосходит земную в сотни тысяч раз! Обычные земные процессы под её воздействием выворачиваются наизнанку, и поэтому здесь гибли люди. Той энергией, которую выделяет колодец, и которая как хищная пантера бродит по этому мертвому месту, люди управлять не могут, не готовы, и не смогут ещё, быть может, сотни тысяч лет!
– Странно это все, – вздохнула Лена.
– Идем, – сказал Антон, – до заката нужно найти прибежище.
Мрачный завод остался позади, их внимание привлекло небольшое здание, очевидно, котельная. Оно стояло рядом со свалкой отработанных деталей.
Обойдя свалку, они очутились перед небольшой черной дверью, ведущей вглубь здания, на двери масляной краской неумело был нарисован череп со скрещенными костями.
– Антошенька, мне страшно.
– Пора бы привыкнуть, – проворчал он.
Антон толкнул дверь, та распахнулась с жутким скрежетом, на них пахнуло едким запахом плесени и разложения.
– Ой нет, туда не пойду, – заупрямилась Лена.
– Да? – спокойно произнес Антон, – оглянись тогда назад и сделай вывод, что лучше – запах или гибель?
Лена послушно обернулась. К ним стремительно приближалось, перемещаясь огромными прыжками, одно из порождений территории тьмы. Чудовище по виду напоминало помесь кенгуру и гиены с пастью, полной акульих зубов, фосфоресцирующее малахитово-мертвенным цветом зрачки, кожа серебристо-металлического оттенка.
Взвизгнув, Лена заскочила в котельную гораздо раньше Антона. Он вбежал следом, ловко рывком двинул засов на запор и, посмотрев на бледное лицо подруги, полное испуга, расхохотался. Между тем мощная железная дверь вся сотрясалась от ударов.
– А говорила «ничего не боюсь».
– А что, я так говорила?
– Ладушки у бабушки, давай осмотрим помещение, может, здесь есть место, неподвластное этой ужасной вони.
Зажав носы, они поднялись на второй этаж по очень узкой винтовой железной лестнице, и попали в помещение, где были установлены три огромных котла.
– Нет, здесь тоже запах, спать невозможно.
– Антон смотри! – воскликнула Лена.
На полу, раскинув руки в разные стороны, лежал мертвый мужчина, сквозь его правую руку пророс дивной красоты цветок, лепестки его излучали ядовито-зеленоватое свечение. Антон нахмурился, наклонившись, внимательно осмотрел покойного. Не было никаких следов разложения и казалось, что мужчина, одетый, кстати, в рабочую спецовку сороковых годов, просто уснул. Даже цвет лица был розовый. Антон пощупал пульс, его не было и не билось сердце.
Антон протянул руку к бутону цветка и зеленоватое свечение тут же поменялось на желтое. Антон отступил, не стал испытывать судьбу.
Лена подошла к окошечку и невольно ахнула, внизу собрался добрый десяток тварей, подобных той, что преследовала их до котельной.
– Выход есть всегда, – успокоил её Антон.
– Надеюсь, – согласилась она.
Антон ходил взад вперед от цветка до окна, и обратно, думал, наконец, перестав ходить, он произнес:
– Лен, поздравляю, мы с тобой нашли Мальский колодец душ.
– О чем ты? Не понимаю.
– Ну, цветок с зеленым свечением, это он и есть.
– Что? – растерялась Лена.
– Точнее, отображение, ведь Мальский колодец душ – разумное существо, он дает информацию о себе, только сам прячется. Ему, хитрецу, свойственна осторожность.
– Мы сорвем цветочек?
– Ни в коем случае! Нарушится равновесие сотен тысяч миров, во Вселенной все едино, все в связке цепной, потяни одно колечко – рассыплются все иные. Если он здесь растет, значит, это кому-то угодно, например, Богу.
– Ты шутишь?
– Ничуть, иди сюда, покажу кое-что.
На сырых, местами облупившихся стенах фрагментарно, но отчетливо проступили лики и образы православных святых.
– Бред, – сказала Лена, – так не бывает.
– Бывает, – возразил Антон, – и это отличный знак, жизнь постепенно возвращается в место забвения и отвоевывает у смерти территорию. Сюда ещё люди вернутся, вот увидишь.
– Да, мне бы очень хотелось в это верить.
Внезапно где-то совсем рядом с ними раздался громоподобный смех и, застигнутые этим врасплох, они застыли на месте.
– Что, поиграем в прятки? – прогремел голос.
– Кто вы? – одновременно спросили они, волосы на голове у Лены зашевелились от переизбытка энергии, её сотрясала мелкая дрожь, как от удара током.
– Чего расспрашиваете? Легенду лучше меня знаете. Кликуха моя потусторонняя Бородач, ну а в навек ушедшей жизни величался Сугробцевым Эдуардом Филипповичем. Между прочим, человек я был в Крапинске далеко не последний, купец первой гильдии, совладелец соледобывающей фабрики. Помер от сердечного приступа, не сумев пережить смерть дочери. После смерти встретился с инопланетным разумом и был им приставлен навечно к перекрестку миров. Вообще, по правилам я должен затребовать у вас пароль, а если пароля нет, убить, но ты, девочка, потрясающе похожа на мою покойную дочь, потому просите, исполню любое желание, симпатичны вы мне, ребятушки.
– Да, Проктор мудр, – шепнул Лене Антон.
– На месте данного завода, – продолжал говорить Бородач, – сходятся в единой точке пересечения тринадцать порталов, и вы можете направить свой путь в какой угодно. Я здесь несу функцию стража, но и помимо нее у меня есть служба Харон Хароныча, то есть перевозчика через Стикс.
– В царство мертвых? – спросила Лена.
– Кому как, кому как, девочка.
– Харон Хароныч…
– Ой нет, лучше Эдуард Филиппыч.
– Да, Эдуард Филиппыч, в любую точку галактики можно? А какова плата?
– Зависит от дальности перевозки.
– Эдуард Филиппыч, переправить нужно одну Лену, мне туда пока рано.
– Следуйте тогда за моим проводником, – повелел им Эдуард. Откуда-то из трещины в стене вылез махонький зверек, похожий на Чебурашку, и затопал вдоль коридора, который обнаружился за котлами, они проследовали за ним.
Подведя их к дальнему концу коридора, зверек внезапно исчез.
 – Но здесь только стена, – растерянно произнес Антон.
– Прикоснись к ней ладонью, – прогремел голос. Антон послушно приложил ладонь к стене.
В тот же миг всё, окружающее их до того, волшебным образом исчезло, на них волнами нахлынули новые, совсем ещё не ведомые ощущения.
Впечатление было такое, что они одновременно и существовали, и нет. Лена, по крайней мере, совершенно точно испытала гамму необыкновенных ощущений, подобного не испытать человеку, боящемуся заглянуть куда-то в неведомое, за грань. Они же с Антоном не побоялись и были за то многократно вознаграждены.
В тот момент у обоих было чувство, что их увеличили до размеров вселенной, что они могли одной силой мысли двигать перспективу обтекающего их пространства, формы их тел стали зыбкими, тягучими и необыкновенно подвижными. Из формы дождя они легко переходили в форму огня и летели по небесам шаловливым ветерком, загибая до знака вопроса усилия океана существования прервать их чудный, сюрреалистический полет.
– Лена, Леночка будь осторожна, – знакомый голос прогремел и сразу вернул её к чувству знакомой до боли реальности. Она вновь вернулась к человеческому сознанию, туда, где Антон стоял лицом к лицу с неведомым, держа её за руку, но от его пальцев почему-то исходил ужасающий холод.
– Смотри, Лена, – тихо сказал Антон, – это то, о чем предупреждал нас старик, встречное время, испытание для нас нелегкое, очень…
– О чем ты?
– Смотри не поверхностно, смотри духом!
И тогда она тоже увидела.
Они с Антоном стояли посреди огромного дворцового зала, стены же этого зала словно были сотканы из слоистого тумана, густого и плотного, и в нем таилось нечто.
Мрачного вида статуи неведомых богов брезгливо взирали на людишек пустыми глазницами, не внушающими ничего кроме ужаса, наполняя сердце беспредельным страхом.
– Только ничего не бойся, – шепнул Антон, – мы с тобой стоим на перекрестке миров, и он обыденность для беспредела. Скоро и для тебя он станет обыденностью…
В тот же миг из тумана навстречу им выскочил гигантский тираннозавр. Лена взвизгнула, чудовище с легкостью перекусило Антона пополам, и из оставшейся половины тела вверх ударил фонтан крови. Сделав это, монстр снова исчез в тумане, будто и не было.
Лена не успела даже заплакать, чудовищная боль пронзила грудь, появившийся из тумана римский легионер пронзил её копьем насквозь, и тут началось! В те чудовищные мгновения она пережила все смерти, какие только возможны – утопление, удушение, сжигание на костре, четвертование, и все сопровождалось таким чудовищно реальным ощущением адской, невыносимой боли, что когда все это кончилось, у нее осталось сил только упасть на пол и корчиться в судорогах.
– Лена, все закончилось, подымайся… Встречное время ползет сюда.
Лена, с изумлением приподняв голову от пола, посмотрела на живого Антона, поднялась.
По гранитным плиткам дворца навстречу им бесчисленными рваными лоскутами двигалась отвратительного вида медузообразная слизь. Лена вцепилась в плечо Антона.
– Не бойся, – ласково шепнул он, – это, познакомься, встречное время. Иди смело, только постарайся не наступать на него, потому что нарушится хрупкое равновесие пространства.
И Лена шла вслед за Антоном, каждый раз в ужасе закрывая глаза, когда рядом с её ногой проносилась слизкая хроно гадость. Антон посматривал на нее и улыбался.
– Никогда не думала, что время похоже на слизкую амебу, – гневно произнесла Лена.
Антон не ответил, взгляд его был прикован к двум возвышающимся над туманом башням, похожим своим строением на восточные.
Лена положила руку ему на плечо.
– Послушай, Антон, со стороны Харона нет никакого подвоха?
– Эти башни, я видел их во сне, – голос его дрожал, – там внутри всё решится, идем.
Он так торопился, почти бежал, и Лена едва поспевала за ним, стена тумана поглотила его. Минуту поколебавшись, Лена тоже последовала за ним.
Теперь они находились внутри одной из восточных башен и здесь их будто уже давно дожидались. Уютная комнатка, устланная персидскими коврами, ломящийся от снеди стол и множество зеркал, огромная кровать под балдахином.
– Я дико устал, – признался Антон, – полцарства за сон.
Лене же хотелось потрогать все руками. И накрытое на столе, и остальное, не верилось, что в таком зыбком мире что-то может оказаться реальностью.
– Да ты на вкус попробуй, – прочел её мысли Антон, – Харон очень гостеприимен, дурить он не станет, ему это не нужно. Присядь Лен, нам поговорить надо.
Он начал почему-то совсем не с того:
– Лен, ты очень красивая, хотя сейчас вот уставшая и даже запыленная, но все равно красавица необыкновенная…
– Антош, давай по существу, – прервала она.
– Извини, просто я тебя безумно люблю и ничего со своим чувством, своим восхищением поделать не могу. Не лишай меня права говорить комплименты, недолго нам осталось уже быть вместе.
– Если бы я могла хоть что-нибудь понять, только представь – мы с тобой стоим на пороге нового неизведанного мира! Кто из ныне живущих землян мог бы похвастаться подобным приключением? Ведь все происходившее со мной до этого теперь кажется слишком неважным, мелким. Даже вечно пьяная мать, похотливые приставания отчима, презрение со стороны одноклассников. Все потому, что не похожа, белая ворона.
– Но в жизни есть не только мрак, – заметил Антон, – хорошего, поверь, больше. Ведь кто знает, может быть в мире, куда ты пойдешь, откроется, что ты наследная принцесса, и главное, ты не забывай меня.
Антон протянул ей навстречу руки, она припала к его груди и шептала какие-то глупости и какие-то слова и признания.
Он все слушал и покорно переносил, ласкал и целовал её тело, предавшись плену сладострастного желания, а она и не возражала, будто чувствовала – пришел миг, когда он имеет на подобное полное право. Под утро они так и уснули, не расцепляя объятий.
Проснувшись, Лена с горечью осознала, что Антона рядом больше нет. Взгляд, брошенный в зеркало, показал ей себя, сидящую на смятой постели со сбитой прической. Потянувшись, она достала из шкафчика чистое полотенце и отправилась в душ. Вымывшись, просушила и расчесала волосы перед зеркалом, теперь встал вопрос об одежде, но кроме школьного платья никакой другой не оказалось. Комнатные шкафчики были полны постельного белья, но не одежды, здесь Харон что-то не учел.
Стоя перед зеркалом, здесь, на крайнем рубеже своей судьбы, она четко осознавала, что эту школьницу с не по-детски печальными глазами видит, конечно, в последний раз. И нелепая в данный момент школьная форма – последнее напоминание об иной, прежней жизни, оставшейся по ту сторону зеркала. Лена спустилась вниз, туда, где ждал её Харон.
Перед её глазами возник громадный, высотой наверно метра четыре, сапог лилового оттенка, но самого хозяина сапога не было видно.
– Пора? – спросила она невидимку.
– Не передумала? – спросил голос из пустоты.
– Нет.
– Что ж, забирайся тогда на сапог. Куда полетим?
– В страну Желанную, – вовремя подсказала Лена, вспомнив известную сказку Астрид Линдгрен, – туда, где, может быть, ждет меня отец, которого я ищу так долго.
– Закрой глаза, – потребовал он, – да покрепче держись за сапог, глаза откроешь, когда разрешу.
Лена зажмурилась и изо всех сил вцепилась в грубые складки сапога. Сколько продолжался этот полет или перемещение, Лена позже даже сказать не могла.
Когда она, наконец, открыла глаза, то увидела, что сидит под деревом, напоминающим гигантский баобаб, и пейзаж, окружающий её, совсем не был похож на земной. Переход свершился, по небу фиолетового оттенка катились три ярких солнца. Лена сделала два-три неуверенных шага по поверхности чужого мира, пошатнулась, а потом, обессиленная, склонилась над водоемом, очень напоминающим земной.
Она сомневалась, что из него можно пить, а пить хотелось страшно.
Она осознавала, что пути назад нет, та прежняя жизнь осталась на другом, бесконечном далеком берегу галактики, и Антон остался там, дом, мама, всё.
Но следует жить дальше и бороться, рывком она поднялась, расправила плечи, и ощутив внезапный прилив сил, взлетела махом на ближайший холм. Радостными возгласами гостья пока еще далекого от ее сознания мира приветствовала новое небо, новую жизнь, и вселенная, услышав это, конечно, не могла не откликнуться.
Темнота опустившейся на планету ночи приняла очертания маленькой девочки.
– Вселенная услышала твой призыв, Лена, – сказала она, протягивая руки навстречу девушке, – я здесь.

2003 г.