К 4. Глава 38 Армия Шумера

Шумерское военное искусство предстает перед нами уже в своем зрелом виде. К сожалению, дошедшие до наших дней источники не позволяют нам увидеть его архаические формы, этапы развития и примеры ранних вооруженных конфликтов. Вероятно, создание такой сложной структуры, как армия, было долгим и трудным процессом, который включал в себя многочисленные пробы, ошибки и случайные импровизации. Сотни лет непрерывных войн способствовали развитию военного дела, и именно шумерская цивилизация создала первую регулярную армию в истории человечества.

В военное время основу шумерской армии составляли ремесленники, служащие мастерских, земледельцы, пастухи и другие жители. Однако нам неизвестно, как происходила мобилизация мужчин, способных носить оружие. Некоторые исследователи предполагают, что существовали определенные профессии, представители которых были освобождены от воинской службы. В списках призывников отсутствуют управляющие складами, писцы, купцы, жрецы, а из ремесленников — повара и пивовары.

Шумеры работали и сражались, используя одну и ту же организацию. Общинники были организованы в постоянные группы, которыми руководили люди, занимавшие должности угула и нубанда. В случае нападения врагов или необходимости общинники-гуруши вооружались и шли в бой под началом привычного бригадира-угулы. Нубанда, более высокопоставленный в мирное время, руководил несколькими отрядами на войне. Эти отряды имели более или менее регулярные размеры. Из источников становится известно, что союзные города Урук и Куллаб не ограничивались только сбором общинного ополчения, но также прибегали к «войскам чужих стран», то есть набору наёмников. К сожалению, подробности использования чужеземцев в военных предприятиях не сохранились.

 

По мере роста населения и богатства городов-государств частота и продолжительность военных конфликтов также увеличивались. Это привело к необходимости иметь под рукой достаточное количество всегда готовых к бою воинов. Эти люди, известные как эрины, продолжали свою службу на благо общины, но теперь уже в качестве военных. Были созданы отборные элитные отряды, называемые какешда-иги-бар, что означает «отборные отряды смотрящих». В их числе были шублугали — царские слуги, и агауши, что буквально переводится как «последователь». Возможно, в ранний период агауши составляли дружину выборного военного вождя — лугаля. Позднее их стали называть теми самыми постоянно вооруженными эринами. А шублугали превратились в воинов, лично зависимых только от царя, что делало их его личной охраной.

Оценить профессионализм шумерской армии довольно сложно, поскольку не известен срок военной службы гурушей, эринов, агаушей и шублугалей. Однако нет сомнений, что дружина лугаля отличалась самой высокой подготовкой. Отряды боевых повозок также требовали особых навыков и постоянного поддержания боеспособности, поэтому они не могли опираться на ополченцев. Было бы нерационально возвращать обученного возничего на сельские или строительные работы после прохождения временной службы.

Даже самый деятельный лугаль не мог одновременно выступать в поход, охранять родной ном и командовать несколькими гарнизонами в важных крепостях или подчинённых городах. Поэтому шумеры дополнили «табель о рангах» ещё одним званием — шагина. Этот человек исполнял обязанности лугаля там, где его не было. Можно с уверенностью говорить о том, что с установлением над Шумером власти династий лугалей появились постоянные военные отряды, а некогда сугубо гражданская система званий стала специфической армейской.

Если полностью восстановить шумерскую военную иерархию, то она могла бы выглядеть следующим образом: лугалю подчиняются суккаль и шагина, затем следуют нубанда и, наконец, угула — нечто вроде унтер-офицера. Однако на практике известны примеры, когда угула командовал отрядом большим, чем нубанда. Кроме того, в реалиях раннединастического периода шагина не был обязательным звеном в цепи команд. Отдельно следует упомянуть союзы городов Месопотамии и их систему управления общими вооружёнными силами. Союзники избирали военного лидера союза с титулом энси-гар. Однако порядок избрания и полномочия лидера союза относительно объединённого войска и лугалей каждого из номов неизвестны.

Какова же была численность войск шумерских городов-государств? Давайте для начала определим численность населения этих государств. По современным оценкам, в начале раннединастического периода средняя численность населения области-нома составляла от 5000 до 7000 человек. Например, крупный ном с центром в Уре в 2700-2600 годах до н.э. включал в себя собственно Ур, городки Муру (современный Сакхери) и Телль-эль-Убейд (шумерское название неизвестно), а также храмовый комплекс в Эриду и около десяти мелких посёлков. Непосредственно в Уре проживало около 4000 человек, в Муру и Телль-эль-Убейде — 1500-1800 человек, а в прочих трёх небольших поселениях — суммарно примерно 600 человек. Всего в номе Ур жило около 6000 человек.

Уже в 2500 году до нашей эры в номе Шуруппак в одном из народных собраний приняли участие 1487 глав семей. В различных отчетах упоминается до 8970 гурушей — боеспособных мужчин. На основании косвенной оценки обрабатываемых земель, общее число полноправных общинников-мужчин в номе могло достигать 10000-15000 человек, а некоторые историки предполагают, что их было около 30 000. Следует отметить, что Шуруппак, наряду с Уруком и Лагашем, входил в тройку крупнейших городов южной Месопотамии. Согласно мнению учёных, раннеземледельческая экономика речных цивилизаций могла поддерживать постоянные вооружённые силы численностью до 5% от общего населения. Таким образом, в начале раннединастического периода Ур мог содержать постоянную дружину из 300 воинов, а более крупный Шуруппак — от 500 до 750.

В XXVI-XXV веках до нашей эры Шуруппак входил в военный союз с шумерскими городами-государствами Адаб, Лагаш, Ниппур, Умма, Урук и, возможно, Киш. Однажды, когда союзникам угрожала опасность со стороны враждебного Ура, в Шуруппаке была собрана армия из 6580 воинов, 4000 из которых прибыли из городов альянса. Общинное ополчение добавило к максимально задокументированному числу вооружённых шуруппакцев ещё 1580 воинов, доведя военные силы отдельно взятого нома до 2250 человек. Это несколько меньше предела мобилизационных усилий в 20% населения (около 3000 человек), но характеризует ситуацию как крайне серьёзную. В наши дни эти цифры могут показаться смешными, но стоит учесть численность населения. В XXV-XXIV веках до нашей эры ном Ур имел около 34 000 жителей, Лагаш — 36 000, Умма — 16 000, Эшнунна — 9000. В то же время население шумерского мегаполиса Урука достигало 40 000 человек.

Оценка плотности населения южной Месопотамии в современной науке является спорным моментом, и приведённые выше цифры могут увеличиваться в 1,5-2 раза. Анализ немногочисленных доступных археологических источников устанавливает максимально доступную верхнюю планку в 6000-10 000 солдат в одном войске.

Комплекс вооружения шумерского воина раннединастического периода известен современным историкам по крайне ограниченному набору археологических источников. При их изучении нельзя с полной уверенностью определить степень художественного вымысла или стилизации. В частности, нет возможности определить материал и окраску оружия и экипировки. Тем не менее, комплексный анализ позволяет в общих чертах обрисовать внешний облик воинов армии типичного шумерского города-государства, которая состояла из отрядов колесничих (в колесницы запрягались ослы или онагры), тяжеловооруженных пехотинцев-копейщиков и легковооруженных пехотинцев.

Копьё всегда было основным оружием межплеменных и раннегосударственных конфликтов, начиная с эпохи палеолита. Мужчину, вооружённого лишь им одним, уже можно было расценивать как снаряжённого воина. Сама формация построения шумерских воинов на поле боя, а также их тактика исходят из главенствующей роли копья в сражении. Имеющиеся источники показывают нам короткие боевые копья.

 
Копьё и дротик из гробницы правителя Мескаламдуга из города Ур

Некоторые ученые предполагают, что изображения копий с коротким древком могут быть лишь условностью, поскольку на некоторых из них ясно видно, что воины держат свои копья обеими руками. По этой версии, речь идет даже не о копье, а о пике длиной около 3 метров. Однако, безусловно, использовались и короткие копья, так как воины на «Штандарте из Ура» держат копье и боевой топорик одновременно, что было бы затруднительно при слишком большой длине копья.

Считается более вероятным, что относительно короткие копья были самым распространенным вариантом этого типа оружия. Хотя безлесный Шумер был вынужден выторговывать или отнимать у соседей буквально каждый кусок дерева, вряд ли самое распространенное и важное оружие пехоты обходилось шумерским общинам слишком дорого. В среднем город-государство мог экипировать и содержать около 600 воинов, на долю копьеносцев обычно приходилось около трети от этого числа. Несколько сотен длинных и прочных копий были дорогим удовольствием для небольших экономик шумерских городов-государств. С другой стороны, эти люди никогда не экономили на войне.

Из всего комплекса метательного оружия Древнего Шумера наиболее популярными были дротики. Это связано с тем, что более дальнобойные средства (лук или праща) плохо подходили для условий Междуречья. Лук и праща — оружие охотничьих и скотоводческих обществ, требующее многолетней постоянной подготовки воинов, а большинство населения Шумера составляли земледельцы. В условиях большей профессионализации военного дела ситуация могла измениться в сторону увеличения численности лучников и пращников, но в раннединастический период она была именно такой.

Судя по находкам наконечников, дротик представлял собой миниатюрное метательное копьё. Дротиками вооружались легкие пехотинцы-застрельщики, задачи которых, видимо, вполне соответствовали более поздней военной традиции: атака в рассыпном строю флангов противника, уничтожение вражеских застрельщиков, предварительная атака строя тяжелой вражеской пехоты, а также преследование отступающего врага и захват пленных. Аналогично боевому копью, наконечники и кольцевые втулки дротиков отливались из меди или бронзы. Стоит отметить, что дротиками были вооружены воины на боевых повозках. Сочетание большого запаса дротиков и мобильности боевой повозки позволяло ее экипажу наносить врагу больший урон, чем тот, что наносили одиночные воины с дротиками.

По всей территории Шумера археологи обнаружили множество прочных глиняных шариков (обожженных или высушенных на солнце), которые большинство специалистов расценивают как снаряды для пращи. Хотя использование пращи требует большой ловкости и натренированности, само это оружие очень простое в изготовлении. При массовом участии в бою пращников эффект мог быть достаточным для использования их в качестве застрельщиков. Скорее всего, пращниками становились или самые бедные, или молодые бойцы сельских ополчений.

 
Шумерские керамические снаряды к праще

До того, как Шумер был завоёван армией аккадского царя Саргона Древнего, источники не зафиксировали ни одного изображения применения лука в полевом сражении. С одной стороны, это было связано с нехваткой качественной древесины в Шумере, а с другой — с тем, что дальность и пробивная сила обычного шумерского лука не позволяли наконечнику стрелы пробить кожаные доспехи шумерских воинов. Однако шумеры всёже использовали лук, но как охотничье оружие. И тем не менее, мы не можем отрицать наличие лучников в шумерском войске. Вероятно, профессиональные охотники с луками были частью ополчения.

Медные или бронзовые кинжалы с типичной листовидной формой лезвия были оружием, предназначенным для добивания врага или прямой рукопашной схватки. Рукояти обычных кинжалов массового производства изготавливались из дерева, а у военной аристократии — из лазурита или других поделочных камней. Вместе с серповидным мечом, кинжал можно отнести к оружию профессионального воина. «Штандарт из Ура» демонстрирует нам воина, стоящего в первых рядах и вооружённого только кинжалом, а также знатного воина или полководца, держащего в обеих руках кинжал и серповидный меч. Само наличие боевого ножа или кинжала свидетельствует об устойчивой традиции фехтования подобным оружием.

 
Кинжал из «Царских гробниц» из города Ур

Самое раннее изображение серповидного меча, который был широко распространён в Междуречье, мы видим на «Штандарте из Ура». К сожалению, изображение не позволяет сделать однозначные выводы о форме меча, к тому же до нас не дошёл ни один его образец. Как и у другого подобного оружия, рукоять могла изготавливаться из камня, дерева и обтягиваться кожей. Формы и размеры кинжалов и мечей определялись свойствами материала — меди или бронзы.

Боевой топор был самым простым и доступным, а потому наиболее распространённым оружием ближнего боя в Шумере. Головка топора отливалась из меди или бронзы и насаживалась на прямую или фигурную рукоять. Не исключено, что при изготовлении боевых топоров для знати использовалось золото. Чтобы зафиксировать головку на рукояти, применялся клин, который забивался с верхнего торца. Рукоять могла украшаться и одновременно усиливаться кольцами из золота или серебра.

Ещё одним ударным типом оружия в арсенале шумерского воина были боевые молоты с ударной частью в форме плоского в сечении клюва. Ни размерами, ни предназначением, ни технологией изготовления они не отличались от боевых топоров. Возможно, именно теслообразные шумерские молоты были наиболее эффективны в борьбе против неплохо защищённых тяжёлых пехотинцев.

 
Боевой топор правителя города Ур Мескаламдуга

 
Головки шумерских бронзового и золотого боевых молотов из Царских гробниц Ура

Булава — это первое оружие, созданное человеком для борьбы с себе подобными. Как известно, она отличается простотой изготовления и высокой эффективностью. Булава представляет собой шарообразную головку из камня или меди, насаженную на деревянную рукоять. Медные шлемы, которые носили шумерские воины, были предназначены в первую очередь для защиты от ударов булавой и боевым топором. С распространением медных шлемов булава почти полностью исчезла из арсенала шумерской пехоты, поскольку она предназначалась в первую очередь для нанесения ударов по голове.

В изучении шумерского военного дела наиболее спорным моментом является форма, материал и тактическое использование щитов. Из всех доступных специалистам источников лишь «Стела коршунов» показывает строй тяжело вооруженной пехоты, который с некоторой долей условности называют «шумерской фалангой». Мы можем лишь догадываться о том, насколько обязательным было присутствие щитоносцев на поле боя.

 
Наконечники каменных булав

Логика развития военного дела предполагает, что действительно полезное оружие быстро распространяется среди тех, кто о нём знает. Сложно представить, чтобы кто-то мог долго противостоять вражескому войску, не обладая соответствующим арсеналом. Вполне вероятно, что воины со щитами были неотъемлемой частью любого шумерского войска. Тот факт, что они не всегда упоминаются в доступных нам источниках, может быть связан как с их скудностью, так и с художественным замыслом древних художников. Возможно, существовал определённый канон описания различных моментов сражений и сцен «торжества над поверженным врагом», который не включал тяжёлую щитоносную пехоту.

Однако, несмотря на сильную стилизацию образов воинов, существует несколько интерпретаций изображения щитов. Первоначально предполагалось, что в первом ряду «фаланги» каждый воин держал двумя руками большой тяжёлый деревянный щит, обтянутый кожей и усиленный медными дисками или заклёпками. Однако даже среди сторонников этой теории нет единого мнения о том, сколько человек держало один щит. Позднее появилась другая теория, которая рассматривает рельеф на «Стеле коршунов» как изображение боевой формации «шумерской фаланги», развёрнутой как в ширину, так и в длину строя. В первых рядах стоят щитоносцы, причём размеры и форма щита позволяют держать его одной рукой. Здесь также существует две точки зрения. Согласно первой, щитоносец держал в одной руке щит, а в другой — копьё. Вторая же указывает на сохранившийся в массе других источников и распространённый от Междуречья до Греции способ ношения щита с закреплением его ремнём на груди. Во втором случае воин держит копьё двумя руками, и его туловище защищено щитом. Такая защита может быть эффективной только в плотном пешем построении.

Насколько позволяют судить доступные шумерам технологии, щиты могли быть сделаны из скреплённых между собой деревянных досок или из основы, сплетённой из прутьев, и нескольких слоёв жёсткой кожи. Щит был усилен или скреплён несколькими вертикальными рядами медных дисков неизвестного размера.

 
Шумерские щитоносцы, изображённые на так называемой Стеле коршунов

Голову шумерского воина защищал глубокий шлем с открытым лицом и полусферической или куполовидной тульёй. В одно и то же время в разных частях Шумера существовало несколько разновидностей одного и того же типа шлема. Можно выделить как минимум две из них. Первая представлена на «Штандарте из Ура», а вторая — на так называемой Стеле коршунов. Для крепления подшлемника шлем имел ряд отверстий по нижнему краю. Подшлемник представлял собой шапочку из толстой кожи или войлока и предназначался для дополнительной защиты головы от деформации шлема при ударе по нему. Шлемы рядовых бойцов отливались или выковывались из меди, а фигурные шлемы представителей военной аристократии — из золота или сплава золота и серебра, известного как электрум. Под подбородком шлем фиксировался кожаным ремешком, который проходил внутри шлема и крепился медными заклёпками или узлами на ремне внутри него. Некоторые историки считают возможным вариант крепления в виде наружной протяжки кожаного ремешка или верёвки.

Все известные шумерские источники показывают сражающихся или вооружённых людей только в шлемах. Возможно, каждый воин снабжался дорогостоящим медным или бронзовым шлемом. Также не исключено, что кроме металлических шлемов у шумеров имелись и намного более дешёвые кожаные. Впрочем, может быть и так, что обязательный на изображениях шлем не более чем явный визуальный атрибут воина, а в действительности распространённость шлемов (особенно из металлов) была гораздо меньшей.

Изобретение колесницы шумерами следует отнести к числу главных военных новшеств в истории. Шумерская колесница обычно была четырёхколёсной, хотя существовали и двухколёсные экземпляры. Более точно это транспортное средство называют боевой повозкой из-за отсутствия многих усовершенствований, которые впоследствии сделали его эффективным в бою. Возница не мог полностью контролировать четвёрку запряжённых в колесницу онагров. Большой вес, нестабильность и слабая манёвренность ограничивали наступательные возможности шумерских боевых повозок.
  Реконструкция шумерской четырёхколесной боевой повозки

В кузове повозки находились два человека: возница и воин. Чтобы повозка могла свободно маневрировать и преодолевать препятствия, к ней были «прикреплены» ещё четыре человека, которые передвигались пешком. Шумерские колесничие были вооружены дротиками и топорами и, вероятно, использовались для изматывающих ударов по пехотным отрядам противника, уничтожения застрельщиков и преследования разгромленного врага. Некоторые историки предполагают, что боевые повозки могли служить транспортом для тяжёлой пехоты.

Один из источников сообщает, что у правителя государства Умма был элитный отряд, состоящий из 60 боевых повозок. Это единственное указание на количество таких повозок, которые могли быть на вооружении одного города-государства. В то время как каждое государство могло содержать лишь несколько десятков этих орудий войны, могущественный правитель Лугальзагеси, покоривший весь южный Шумер, мог использовать около 600 боевых повозок. Для этого ему были необходимы ресурсы всех зависимых от него городов-государств.

Из видов вооружённых сил в Шумере успели сформироваться только сухопутные силы. Зачатки флота были представлены лодками так называемых «сладкой» и «горькой» вод, то есть речными флотилиями и мореходными кораблями. Согласно сведениям клинописных архивов, лодочники и корабельщики не были воинами в буквальном понимании. Небольшие мелкосидящие тростниковые лодки обеспечивали перемещение воинских контингентов и соответствующих грузов по Тигру, Евфрату и каналам. Имеются источники, демонстрирующие высадку десанта и последующий бой на берегу, однако о сражениях на воде нам ничего не известно.

 
Реконструкция шумерской двухколёсной боевой повозки

Профессиональный рукопашный бой в шумерских армиях был основан на методе, который требовал длительной подготовки и давал воинам возможность дожить до старости. Воинов учили бить решительно, точно и спокойно. Они стояли плечом к плечу, с копьями или мечами в руках, и их задачей было колоть и рубить, не толкаясь, не размахивая руками и не отпрыгивая. Они не кричали, а тупо и уверенно продвигались вперед, контролируя ситуацию.

Враг из числа общинников мог быть героем и «суперменом», прыгал, кричал и размахивал оружием, занимая пространство шириной метра два. Но в этом секторе находились два-три воина, которые могли его убить «без суеты и пыли» — ведь он был один. Поэтому потери у них были гораздо меньше, тем более что бой шел только на линии соприкосновения. Даже если ополченцев было больше, в линии их всегда было меньше, и их обычно постепенно перемалывали с небольшими потерями.

Этому умению — рубиться, не теряя головы и не нарушая строя, — и учили профессионального воина. За отступление от этих правил казнили или строго наказывали. Но когда сшибались два войска профессионалов, шум стоял большой, а потери могли быть относительно небольшими. Если исход боя складывался в пользу одной из сторон, то проигрывающие быстро отступали, и убитых было немного; профессионалам не хотелось умирать. Общинник из ополчения воевал раз в год или даже несколько раз в жизни, но его обычно призывали защищать свой город, своих жен и детей. В такой ситуации ему уже не жалко ни себя, ни тем более врага, и потери среди них могли быть большими.

В то время и формируется, по-видимому, психология профессионального воина, особенность которой заключается в том, что он ни к кому, кроме командира, прочно не привязан. Эти люди, во многом изолированные от остального общества, минимум два-три раза в год лично рисковали жизнью и очень привязывались к человеку, от ума и храбрости которого в бою зависела их жизнь. Они шли за своим командиром на смерть, поскольку он для них не фигура на плакате, а человек, идущий впереди.

Не менее важным аспектом успешных действий армии, чем обучение и управление, является обеспечение. Голод может ослабить и убить не менее эффективно, чем оружие врагов, поэтому сотни и тысячи шумерских воинов ежедневно нуждались в каше, хлебе, пиве и масле. Шумерские армии не имели отдельных складов или запасов, но вся экономическая жизнь номов была централизованна и организована на военный манер. Вначале продовольствие поступало на храмовые или царские склады, где тщательно учитывалось, а затем по мере надобности выдавалось в виде пайков. Каждая категория жителей получала продукты согласно своему месту в иерархии, и даже пара жареных голубей к столу царицы учитывалась писцами. Воины питались обильнее и разнообразнее, чем обычные работники, а приоритет в доставке со складов оставался за армией. Известно, что офицерский паёк был лучше, чем солдатский.

 

Поля вдоль реки Тигр в современном Ираке. За прошедшие тысячелетия эта картина изменилась незначительно

Обычно для доставки продовольствия от мест хранения к месту дислокации военного отряда шумеры использовали баржи и лодки. Основной магистральный канал отходил от Тигра или Евфрата, а затем разветвлялся на множество мелких каналов, которые пронизывали каждый из номов. Однако не всегда удавалось доплыть до места боевых действий, так как шумеры нередко сражались далеко за пределами Месопотамии. Доподлинно известно, что войска Лугаля города Адаб по имени Лугаль-анне-мунду совершали походы против протоэламских царств Сузы и Аншан, расположенных в иранских провинциях Хузестан и Лурестан, и даже до далекого города Варахше, который находился в провинции Керман современного Ирана. В эти горные районы было невозможно добраться по воде, поэтому провизию для войска перевозили навьюченные ослы. География военных походов шумеров, вероятно, вызывала немало трудностей у чиновников, отвечавших за логистику. Для пешего шумерского воина это были огромные расстояния, и, как бы далеко он ни находился от дома, его желудок не должен был пустовать.

Организация продовольственного обеспечения военных союзов шумерских городов-государств была еще более сложной. На территории каждого из союзных номов выделялась плодородная земля для обработки силами работников из других номов. Например, в Адабе некоторые поля числились за Ниппуром, Лагашем или Шуруппаком, и для их обработки приезжали жители этих городов. Это делалось для того, чтобы в случае вторжения врага в земли союзника и уничтожения системы каналов оставались поля в безопасном месте. Кроме того, все члены альянса создавали совместный запас провизии в одном из наиболее укреплённых или стратегически важных мест. Этот запас опечатывался представителями всех городов союза и мог быть использован только в случае войны. Имеются сведения о запасах зерна на 20 000 человек на 6 месяцев. Этого вполне хватало, чтобы выдержать осаду или обеспечить целую армию на год.

Помимо очевидной функции самозащиты и поддержания порядка, важной целью армии было стремление к установлению гегемонии одного нома над остальными. Шумеры нападали, чтобы захватить добычу и постоянно получать дань от побеждённых. Формально проигравшие подносили дары не царю и даже не ному, а богу-покровителю самого сильного в военном отношении нома. Принимая титул «Лугаля Страны», победоносный полководец требовал, чтобы в храм того или иного божества его нома регулярно поступали дары. Другая форма извлечения выгоды подразумевала обязательное участие общинников зависимых номов в работах гегемона. Это позволяло высвободить из хозяйственной деятельности некоторое число мужчин и сделать их солдатами.

Воины принадлежали к привилегированной части населения. Благополучно вернувшегося с войны солдата окружали уважением и почетом. И дело было не только в проявленной им воинской доблести. После окончания службы воин нередко возвращался с богатой добычей и становился состоятельным человеком, занимая высокое общественное положение.