Картины старых мастеров

Роман в пяти частях с Прологом и Эпилогом.
Сергей Миронов

часть 1 первая

Гл.1

-"Молодой талантливый поэт желает вступить в переписку с состоятельной дамой "из общества", способной понять его тонкую душу, стремящуюся к прекрасному..."

Опять этот шёпот!

Струя янтарной влаги брызнула о дно, закрутилась и забурлила в высоком стакане, словно события этого дня.
Продукты брожения в своем броуновском движении бесчисленными пузырьками поднимались вверх, собираясь в нечто белоснежное, напоминавшее шапку ядерного взрыва.
"Да, такая вполне может удержать на себе даже крупную  монету"-оценил Птах, глядя, как она под действием неуправляемой цепной  реакции ,с легким шипением, превращалась в толстый слой плотной пены.
"Хотя, нынешние прохиндеи вполне могут и шампунь туда подмешать, ради такого рекламного трюка.
Для них ничего святого нет!"

С тех пор,как пиво стали варить, разводя какие-то буржуйские закордонные концентраты, он перестал доверять и пивоварам и их рекламе.
"В Совдепии сортов пива было всего-то: раз, два, и обчелся, а не сотни, как сейчас!-дизайнер сделал подряд три глубоких глотка, по привычке  бычком осушив половину стакана.

Вроде бы отпустило.
Мысли, разбросанные в голове утренним ураганом, по-тихоньку обретали способность выстраиваться в логические цепочки.
Но вернулись опять к пиву.

"Большевики, конечно, те еще сволочи красные,но даже они не додумались разрушить пивоварни!
Пиво варилось ещё, как при царе-батюшке, несколько недель, из натурального ячменного солода и хмеля, а не бодяжилось из какой-то бурды!-перед его глазами встала  скульптурная композиция, украшавшая когда-то вестибюль пивбара "Медведь", что был на Потемкинской.
Там они частенько отмечали день стипендии вместе со своими сокурсниками по Мухе.
Неизвестный ваятель вырезал из дерева двух молодых медведей на стволе поваленной сосны  в натуральную величину.
Почти, как у Шишкина.

Тот, что располагался сверху, по-видимому хотел по-своему, по-медвежьи, сказать что-то хорошее своему то ли брату, то ли сестре внизу.
Но, в погоне за выразительностью, скульптор так широко раскрыл ему пасть,что не оставалось сомнений-зверюга так  сильно перебрала в этом заведении то ли пива, то ли рыбки, то ли того и другого вместе, что теперь торопится избавиться от лишнего прямо на голову своего то ли брата, то ли сестры.
По этой причине студенты-мухари окрестили заведение вторым, совсем уж неудобоваримым названием.

Сравнить то пиво с нынешним можно, как кофе, заваренный в турке на горячем песке, с растворимым.
Но беда совковой торговли пивом в розлив была в том, что на каждой ступени  лесенки от производителя до потребителя его разбавляли водой.
И в кружку рядовому любителю этого напитка оно попадало, потеряв половину своей первоначальной густоты.
Птах в те времена проверял его плотность по плевку.

Если после нескольких глотков пива слюна становится тугой, и летела хлестким бумерангом, значит пиво не успели сильно разбавить и насыщенность его подходящая.
Если же слюна от пива жидкая и летит с брызгами, значит можно не повторять.

В "Медведе" пиво разбавить было невозможно, ибо подавалось оно только в бутылках, за что его и ценили будущие дизайнеры.
В те времена он даже как-то  прилип рукавами своей кожаной куртки к столешнице с пролитым пивом так ,что поднялся уходить домой уже  вместе со столом.

Но такое натуральное пиво теперь можно попить, разве что в небольших частных пивоварнях при пивных ресторанах, и неподьемными там теперь стали не только  столы, но и цена такого напитка для  бедного художника.
"А, что делать?
Кто говорил, что возрождать разрушенный  рынок в России будет легко?

Вот, приходится пить всякую отраву"-Птах посмотрел стакан на свет, однако, не только допил остатки одним духом, но  и налил себе еще.
Наверху было тихо.
Только телевизор бубнил без остановки одни и те же новости.

"Квартал, где находится "Кристалл-Палас", оцеплен...",
"Ведутся поиски...",
"Создана оперативно-следственная группа.."
"Возбуждено уголовное дело по статье..."
"Срочное заседание Совета Национальной безопасности...".

До Птаха долетали лишь обрывки фраз.
Видимо, его гость тоже собирался с мыслями.
Бурда бурдой, однако янтарный напиток возымел свое действие.
Наступала приятная расслабуха.
Потянуло в сон.
Только не спать!
Он потер и широко открыл глаза.

"Все-таки правильно, что он не поддался тогда искушению, и не зашил стены своим любимым деревом.
Это был бы уже перебор.
Старинная кирпичная кладка, которую он вскрыл, отбив облупившуюся штукатурку, под матовым лаком, прекрасно сочеталась с коричневой текстурой шпона книжных стеллажей, панелей кухонной мебели и досок несущих конструкций второго этажа.
Сделанный собственными руками на совесть, собственный дизайнерский проект радовал глаз.

Свою студию он, по давнишней привычке всем и всему давать свои прозвища, окрестил "Коморкой папы Карло".
Вот, только нарисованного очага не хватает.
В этом мирке с отдельным входом он живет, отгородившись от суеты, шума и склок остальной квартиры уже шестой год.
Весь остальной мир, живой и неживой, объединился, и получил от него название-"видимая часть Вселенной".

И все бы хорошо, за исключением одного.
Со времени окончания строительных работ, его не покидает ощущение, что он без спросу вторгся в какое-то чужое и незнакомое пространство параллельной реальности.
Не сказать, чтобы очень враждебное, но и дружелюбным его пока тоже называть не за что.

Во всяком случае, все это время ему кажется, что кто-то следит за каждым его шагом.
И этот шепот.
Шепот стен.
Вначале, это даже лишало его душевного покоя и равновесия.
Состояния, которое он ценил дороже всего на свете.
А теперь ничего, привык, и это стало его даже забавлять.
"Интересно, кем я сейчас кажусь этому недреманному оку?"-прикидывал Птах.

Почему-то он увидел себя взглядом откуда-то сверху, развалившимся на угловом диванчике в своей кухне-столовой с бокалом пива.
И не сказать, чтобы картинка очень уж ему понравилась.
Наверное, больше всего это композиция напоминала картину "Бахус" кисти итальянского художника эпохи Возрождения Тициана.
С той лишь разницей, что художник сам себя представлял несколько изящнее.
"Неужели я такой же жирный?" -ему это показалось настолько забавным, что он рассмеялся вслух.
Сверху тут же осторожно постучали.


Гл.2

Высота потолков в квартире была под четыре с половиной метра, что позволило дизайнеру без труда построить в своей студии  второй этаж, где разместились спальня, она же полати, опочивальня или сеновал, и чистая, графическая и компьютерная мастерская.
Он поспешил на стук по лестнице наверх, прихватив планшет для ведения переговоров в режиме тишины.

По его разумению, логично было предположить, что все пространство в квартале "Невского паласа" сейчас усиленно прослушивается.
Гость, судя по включенным мониторам, последовал его советам, и успел воспользоваться  и компьютерами, и его широким лежбищем в спальне.

Во всяком случае, выглядел он куда лучше, чем утром, когда он его сюда привел.
Тогда он очень сильно напоминал главного героя картины И.Репина "Не ждали", с той лишь разницей, что самое страшное у героя картины было  позади, его уже отпустили на волю к самым близким и родным людям, никто за ним не охотился, и ничто ему уже не угрожало.

"Вы готовы записать обращение?"- набрал папа Карло на дисплее планшета.
Гость утвердительно кивнул.
То, что Птах не успевал набрать на клаве, он шептал, как можно тише-
"Если у вас есть люди, которым вы доверяете, постарайтесь передать им в своем обращении условный знак, как им быстрее связаться с вами."

"Лучше всего это сделать внизу, в ванной.-написал он.-Там довольно приличная звукоизоляция.
Для страховки я включу в гостиной пылесос.
Это не должно вызвать подозрений."
Гость опять ответил согласием.

Какое-то время ушло на установку штатива с видео-камерой, и обучения гостя навыкам обращения с ней.
Оставив его одного, дизайнер нацепил наушники, и включив пылесос, вернулся к своему пиву.
Он осушил наполовину еще один бокал, и прихлебывая, и подливая себе,
попытался восстановить, если не причинно-следственную связь утренних событий, то хотя бы их последовательность.

За отправную точку он решил взять Дашу.
В конце-концов, все в этом мире начинается с женщины.
Его вторая половина отправилась на какой-то халявный  концерт в БКЗ, которым поощрили на работе её сестру.
У нее жена и собиралась остаться ночевать, чтобы не тратить время на дорогу.
С того берега Невы, где жила сестра, удобнее было добираться на  Петроградскую сторону, где жена работала.

Таким глотком свободы грех было не воспользоваться, и Птах отправился к Сафроновичу.
Тот появился  в их квартире относительно недавно, лет пять назад, после возвращения из земли Обетованной.
Мафусаил Зельман, будучи одиноким, тем не менее занимал самую большую комнату в три окна с балконом.

Вся она была перегорожена  лабиринтом всевозможных шкафов и ширм.
Это создавало определенный уют, который в сочетании с библейской мудростью этого иудея импонировали дизайнеру, и он частенько зависал у вечного скитальца.

А тут и повод выпал подходящий-обсудить очередной палестино-израильский конфликт в секторе Газа.
Обсуждение получилось настолько бурным, что у Птаха не осталось сил даже сделать два шага до дому, и он заснул прямо в "очаге сионизма и агрессии", как он называл жилище еврейского изгнанника .

Дальше, что тоже совершенно естественно, утром он отправился за пивом.
Собственно, с пива все в тот день и началось.
За свою многолетнюю борьбу с похмельем, Птах, методом проб и ошибок, пришел к выводу, что лучшее средство от него -это обильное питье и глубокий  сон.
Дать организму самому избавиться от всевозможных ядовитых бензолов и прочих продуктов полураспада алкоголя.

А для этого лучше всего подходит пиво и, как питье и, как мочегонное, и как снотворное.
Сколько Птах себя помнил, у  соседнего отеля был проходной двор, а затем и сквозной проход на Стремянную, к магазинчикам, торговавшим пивом круглосуточно.
Поскольку квартира Птаха была через дом, он привык ходить по нему в домашних тапочках.
Достаточно было сказать охранникам на входе, что идешь якобы в обменник, и тебя пропускали без звука.

Приметная внешность бедного художника настолько примелькалась, что и он, и некоторые смены охраны, знали друг друга в лицо, и обходились вообще безо всяких вопросов.

А шокировать буржуйских постояльцев своим затрапезным видом доставляло ему особое удовольствие.
В этом был какой-то общественный вызов.
Птах не удержался и одну бутылку средства от похмелья выдул из горла прямо у магазина.

Запрокинув голову, он невольно залюбовался стадом осенних туч, что шли унылой чередой к горизонту.
"А ведь есть края, где бабье лето это что-то солнечное, теплое, с какой-то интригой ожидания радости и острых ощущений, а не это вот, все!"-вздохнул он и двинул к дому, но не мог отказать себе в удовольствии еще раз пройтись по сверкающим интерьерам отеля.

Может, для кого-то это звучит помпезно и престижно-пятизвездочный отель!
А Птах еще помнил его  обычной гостиницей "Балтика".
В 90-е люди, оказавшиеся в нужное время в нужном месте, приватизировали  ее за бесценок.
Затем, якобы по неведению так глубоко копнули фундамент для подземного гаража, что едва не обрушили тоннель метро под ним.
Два соседних  дома по Невскому проспекту, естественно, треснули.

"Ой, извините!
Как нехорошо получилось-то!"-всплеснули руками застройщики.
Дома тут же признали аварийными, и так же, за гроши арендовали на 90 лет под гарантии города,.
Примерно, как Америка Аляску.
А потом, и весь квартал до самой Стремянной!

Отдали туркам под реконструкцию, и получился "Кристалл Палас".
То, что при этом была уничтожена уникальная городская застройка  середины XIX века, и что внутри этого квартала не осталось ни одного родного кирпича, никого в Смольном не волновало.
Но Птах, по старой памяти, относился к нему, как к давнему знакомому, вроде пуфика  в своей прихожей.

Однако, здесь он столкнулся с неожиданным препятствием в виде небольшой толпы. И это были явно не гости нашего города из всяких там западных буржуинств.
Приглядевшись, он сообразил, что все это сильно смахивает на обычную, вроде бы случайную, встречу с горожанами, какие часто можно увидеть в новостях.

Из холла гостиницы охрана удалила лишних и окружила кого-то плотным кольцом, оставив ему для живого общения с заранее подготовленным населением узенький коридорчик.
В конце его Птах разглядел ни много, ни мало, а само первое лицо государства.
Наш самый известный земляк был, как всегда подтянут и щеголеват.
Мило и весело шутил.
По недосмотру охраны, бедный художник оказался в числе избранных, у кого за пазухой трепетал свой заранее согласованный, заученный и отрепетированный вопрос.

Прикинув, что такой шанс выпадает единственный раз в жизни, и упустить его нельзя, Птах, набравшись наглости, распихал горожан и оказался лицом к лицу с гарантом конституции.
Все несколько опешили.
Даже охрана и само первое лицо.

Растрепанный вид бедного художника, с бородой и волосами до плеч, говорил, что он явно не из тщательно отобранной массовки.
Может, свою роль сыграло выпитое пиво, но Птах проявил тут совершенно не свойственные ему по жизни ловкость и находчивость.

Он позаимствовал микрофон у зазевавшейся пенсионерки, горячо благодарившей "Дорогого Вадим Вадимыча".
Он уже было открыл рот, но как это часто с ним случалось в самые ответственные моменты жизни, его вдруг взяла оторопь.
Наступила неловкая пауза.
Выручил его сам Гений Дзюдо.

Гл.3

Он так и не смог понять, почему оказался  тогда у своей старой  парадной на Невском?
Столько усилий было приложено, чтобы вход в эту квартиру со Стремянной стал основным в его жизни.
Почему он не побежал направо, к 61-му дому по Невскому?
Там же проходной двор на его Стремянную.
Но, видимо, в минуту опасности мобилизуются какие-то ресурсы бессознательного, которые все решают за нас.

А опасность, самая, что ни на есть реальная, грохотала сзади, в "Кристалл Паласе", выстрелами разного калибра, одиночными и не очень.
Перепуганная публика разбегалась в разные стороны, как тараканы, и все это напоминало знаменитую картину  К.Брюллова "Последний день Помпеи"!
С той лишь разницей, что там смерть сыпалась на головы сверху, в виде пепла, а здесь она догоняла сзади в виде кусочков свинца.

Входная дверь медленно закрылась за ним доводчиком, и только тут Птах вспомнил, что не открывал ее своим ключом-таблеткой от домофона.
Она была приоткрыта.
Странно.
Значит, кто-то вошел прямо перед ним.
Но в парадной было тихо и не слышно никаких шагов. Он миновал тамбур, стал подниматься по ступеням, и только тут услышал какой-то шорох из-под лестницы.

"У Карася опять фестиваль, что ли?"-мелькнуло у него.
Большое несмываемое пятно на старой метлахской плитке, что обозначало место лёжек соседа, было пусто.
Здесь он обычно отдыхал перед подъёмом на третий этаж, если последние ресурсы его организма были потрачены на то, чтобы доползти до парадной.
"Под лестницу, что ли, забрался?"-он спустился назад и заглянул под пролет, чтобы убедиться, что с Карасем все в порядке.

Но это был совсем не сосед.
Поняв, что он обнаружен, совсем не сосед выпрыгнул из-под лестницы, и встал в боевую стойку.
Это было похоже на известную картину "Наполеон Бонапарт на Аркольском мосту" художника Ж.-А. Гро.
С той лишь разницей, что вместо знамени он держал над головой дворницкую метлу.

Видимо, зацепившись за нее, он и выдал себя.
От неожиданности Птах звякнул своим пивом. Несмотря на все сегодняшние приключения, он все же его бережно сберег в целости и сохранности, не разбив ни одной бутылки!.
"Вам не кажется, что мы слишком часто встречаемся сегодня?
Кто-то из нас кого-то явно преследует!"-Птах старался сохранять присутствие духа, хотя от неожиданности и от всех сегодняшних переживаний его колбасило так, что бережно сбереженное пиво мелко дребезжало.

Первый раз сегодня судьба свела его с этим человеком в холле "Кристалл  Паласа" буквально часа два назад.
Тогда он заверял гражданку, что в Кремле и дальше намерены индексировать ежегодно пенсии, пусть не намного, но все же выше уровня инфляции, и добавил-"Вот, мужчина хочет чего-то спросить"-и демократично улыбнулся.
 
-"Да, хочу"-пришёл  в себя бедный художник-"Вот, у вас очень хорошая память на цифры.
Вы самый информированный человек в стране.
Тогда скажите мне, сколько ваших бывших земляков в двадцать первом веке продолжает жить в коммуналках?"
Правая бровь настоящего полковника поползла от удивления вверх.

"Может, нужна помощь зала?
Или звонок другу?
А я вам подскажу, правильный ответ -больше шестисот тысяч. Это население таких городов, как Иркутск, Хабаровск или Владивосток!
Причем, в подавляющем большинстве, это не приезжие, а коренные петербуржцы, как когда-то вы сами или я сейчас!"-Птах с достоинством вскинул свою седеющую голову.

"А знаете, сколько квартир Смольный выделяет ежегодно для решения этой проблемы, при нынешнем строительном буме?
Такие крохи, что последняя коммуналка с такими темпами исчезнет в этом городе только лет через сто!"-бедного художника понесло.
"Если при большевиках Смольный называли штабом Революции, то сейчас Смольный, в котором был когда-то и ваш кабинет, это штаб по распилу бюджетного бабла!"-Птах выплескивал все, что у него накипело.

"Вот, спросите у меня, построено в городе за последние годы хоть что-то без поддержки из федерального центра?
И я отвечу вам Ни-че-го!
Ни одной станции подземки, ни одного моста, ни одного нового медицинского центра, одной транспортной развязки!
Почему соседняя Финляндия, которая меньше Питера по населению, ни у кого не просит денег, а строит все сама и живет припеваючи на зависть нам? "-Птаху уже не нужен был собеседник.

Он сам спрашивал и сам отвечал-« Патамушта там не воруют грузовиками, как у нас! "
Как ни странно, наш человек в Кремле живо интересовался, или делал вид, во всяком случае, у них завязалась непринужденная беседа.
Со стороны это было. похоже на известную картину Н.Ге "Христос и Понтий Пилат. "Что есть истина?"
С той лишь разницей, что здесь Птах в образе Христа больше спрашивал, чем отвечал.

 Камеры были давно отключены.
Еще тогда, когда художник предложил расстрелять все руководство Смольного из пулемета системы "Максим".
Почему Максим?
Да, пАтАмуштА патроны в этот пулемет подаются брезентовой лентой, которую все время заедает и клинит.
Это удлинит процесс казни этих нехороших дядек, и добавит им дополнительные моральные муки!

А губернатору, как почетному гражданину города, в виде особой уважухи,  подобрать в Кронверке Артиллерийского музея орудие подходящего калибра, забить его в "пушку туго" и пальнуть им в полдень, вместо холостого выстрела гаубицы на Нарышкином бастионе Петропавловки!

Уже давно была распущена массовка, а бедный художник. так разошелся, что продолжал сыпать и сыпать своими вопросами.
Президент мягко остановил его, и пригласил девушку-референта из своей администрации записать контакты Птаха.
Деловой костюм референта так туго обтягивал все ее выпуклости, что казалось вот-вот лопнет по швам! Она быстро зафиксировала все в свой планшет и стрельнула озорными зелёными глазками.

"Мне понравилось наше общение"-лучший друг амурских тигров, стерхов, белуг и касаток похлопал Птаха по плечу-"Мы обязательно свяжемся с вами, и продолжим нашу беседу.
Всего хорошего! Проводите товарища."
Девушка в деловом костюме мило улыбнулась на прощание, обнажив безупречный оскал.

Вежливый молодец из охраны с приятным русским лицом в конопушках, взял художника под локоть и, расталкивая толпу, как ледокол, довел его до крутящихся дверей.
 Раньше этой вертушки здесь не было! Птах не заметил, как опять попал, как в андроном коллайдере, в плотный поток заряженных частиц из людских тел, который снова вынес его в холл гостиницы, но уже с другой стороны.

Позвякивая своим пивом, побродив в поисках выхода, он оказался у открытых дверей просторной приемной, где расположилась какая -то канцелярия.
Сновали секретари, помощники и, конечно, охрана.
Масса людей с камерами и софитами толпилась в суетливом ожидании, видимо, пресс-конференции.

Сообразив, что он опять попал со своим пивом туда, где его не ждали, Птах уже собрался дать задний ход, но тут подошли крепкие ребята в костюмах охраны "Кристалл  Паласа".
Лица были незнакомые.
Этих он точно никогда здесь не видел.

Многозначительно переглянувшись, парни передёрнули затворы, и поставили, не весть откуда взявшееся, оружие на боевой взвод.
Никто из них не обратил внимания на патлатого мужика с пакетом, поскольку он был у них за спиной.

Но сам этот мужик вдруг ясно понял, что это такая же охрана, как он  сам прима-балерина Мариинского театра!
Что делать?
Если закричать, и поднять тревогу, он не успеет убежать, и станет первой жертвой этих оборотней.
А судя по тому, как привычно они обращаются с оружием, это отьявленные  головорезы, которые промашки не дадут!
Открылась дверь кабинета и в приёмную в кольце охраны вышел его сегодняшний визави.

План у художника созрел моментально.
А говорят, что в обычной жизни нет места подвигу!
Прижав к себе пакет с бутылками, он с криком-"Измена! Кремль, ложись!"-кинулся в ноги ближайшему боевику, как с гранатами под танк!

Учитывая его внушительные габариты и обьемистый пивной живот, он чугунным ядром раскидал всех персонажей этой тусовки.
Ближайшие тела упали вслед за ним, друг на друга, как кегли.
В этой свалке Птаху раньше всех удалось встать на ноги,и он опрометью кинулся к выходу.

Пуля, которую он ждал себе между лопаток, миновала его.
Чего нельзя было сказать о других.
От поднявшейся пальбы тут и там падали раненые.
Огонь был такой плотный, что пришлось пережидать его за мраморной полуколонной в холле.
Здесь он нашел того самого конопатого охранника, кто провожал его к выходу.

Одной рукой он зажимал раненое плечо, второй отстреливался.
-" Вовремя ты шумнул! Я тебя по голосу узнал"-он кивнул Птаху, как старому знакомому.
Парень тяжело дышал.
По белой рубашке из раны расплывалось алое пятно.

"Здорово ты это придумал.
С тревогой!
Первый успел упасть на пол еще до начала стрельбы."-он устало прислонился к пилону рядом.
-"Только вот, где он сейчас, не знаю."-его прервала близкая автоматная очередь.

Пули оставили на полированном камне глубокие оспины.
Мраморные осколки лишили бы Птаха глаз, не прикройся он вовремя рукой, но в кровь посекли не только ладонь, но и щеку.
Бойцу из охраны повезло меньше.

Одна из пуль попала в него прямо под бронежилетом, прошла через живот,и разворотила бедро.
"Точно так же, как пуля, выпущенная из дуэльного пистолета, пару веков назад  в Пушкина на Черной речке."-почему-то пришло в голову дизайнеру.
Не зная, попал ли он в своего Дантеса, охранник со стоном осел на пол.

Болевой шок мешал его диафрагме дышать, не то, что говорить.
Кровь фонтанчиком хлестала из бедра.
"Найди его. На, вот...,и уходи"-он протянул рацию, добавил к ней спутниковую мобилу с пистолетом, и потерял сознание.
Художник  его галстуком, как смог, наложил жгут.
Убедившись, что кровь остановилась, он распихал все доверенное ему имущество по карманам, и, ползком, толкая перед собой пакет с бутылками, под беспрестанную пальбу, направился к вертушке  главного выхода.


Гл.4

Настоящий полковник тоже его узнал и устало опустился на корточки.
Это было очень похоже на известную картину "Христос в пустыне" художника И. Крамского.
С той лишь разницей, что весь его костюм  был в крови.
Но, судя по тому, что видимых повреждений не было видно и на полу не появилось свежих пятен, кровь была явно не его.
Видимо, охрана до конца выполнила свой долг и прикрыла первое лицо своими телами.

"Да, раньше готовили агентов на совесть!
Это ж какая нужна выдержка!
Стоял, выжидал где-то в укрытии, когда кто-нибудь откроет дверь, что бы потом незаметно проскочить."-художник с уважением взглянул на окровавленного гаранта конституции.

Он не стал спрашивать его, почему тот прячется и ищет укрытия?
Прячется, значит для этого есть основания.
Но вслух все же сказал-"Похоже, ваша свита пугает вас больше, чем те,кто на вас покушался!"
Было так тихо, что слышно, как жужжит и бьется об стекло муха, где-то на верхнем этаже.
Завывание сирен, топот, крики, вопли и хлопки выстрелов были еле слышны снаружи за двойными стенками тамбура парадных дверей .

Но оставаться дольше здесь было нельзя.
"Пойдемте "-Птах жестом показал наверх.
Дождавшись, когда его нежданный гость сделает первые шаги, он пропустил его вперед.
На третьем этаже, перед входной дверью с номером "13", первое лицо в нерешительности замялось.

-"Вы что, суеверны? -дизайнер давно перешел на полушепот-Боитесь, что это засада, или нехорошая квартира, как у Булгакова? "
Бедный художник улыбнулся-." Успокойтесь.
 Уверяю вас, квартира самая, что ни на есть обыкновенная!"

Входная дверь, когда-то богато декорированная резьбой, была похожа на кожу больного, пораженного сразу черной оспой, бубонной чумой и проказой!
На месте вырванной с мясом бронзовой ручки зияла дыра, наспех заколоченная фанерной заплатой.
Вместо нее была кое-как прикручена ржавая скоба.

Филенки дверной панели и наличники были густо утыканы разномастными звонками табличками и накладными  замками, с бесчисленными проводами и кабелями всевозможной теле-радио и электро проводки, как прыщами, язвами и гнойными  нарывами.
Лишь на самом верху одиноко выглядывал из-под многочисленных слоев облупившейся краски бронзовый кронштейн колокольчика с оборванным шнуром.

Птах бесшумно отомкнул дверь своим ключом, и сделал широкий жест в сторону второй, бронированной двери-"Прошу вас в типичную Питерскую коммуналку!"
Он наклонился к самому уху своего бывшего земляка-"Думаю, что ничем вас не удивлю, вы же, говорят, выросли в точно такой же, в трех кварталах отсюда."

У каждого жилища свой, особенный, неповторимый, как отпечаток кожи, запах.
Но у коммуналок есть и что-то общее, обязательное для них всех.
Это неистребимый коктейль из запаха жареного на постном масле лука, дихлофоса, вечно сырых от бесконечных протечек старых обоев, и тошнотворной вони от заплесневевших пепельниц!

Коридор был пуст.
Владельцы первой от входа по левую руку комнаты давно жили в Канаде,и ее снимала у них семья таджиков.
Дворник Юсуф с Манижой и тремя своими отпрысками.
По отсутствию уличной обуви перед дверью можно было догадаться, что никого из них дома нет.

Они осторожно миновали еще с полдюжины самых разномастных дверей, и оказались в конце коридора, у старого настенного телефонного аппарата и шкафа с застекленной дверью.
Птах открыл ее, а заодно и панель, увешенную разнообразной верхней одеждой на все сезоны. За ней оказалась еще одна маленькая металлическая дверь в стене, которая бесшумна отворилась повинуясь набору кодового замка.

Это был замаскированный вход в заветную студию дизайнера, на которую он потратил много сил и нервов, и о существовании которой знал лишь очень узкий круг самых доверенных лиц.
"Располагайтесь"-он показал, где ванна и туалет, и выдал своему гостю тренировочный костюм с капюшоном.

Ворох пушистой кошачьей шерсти цвета топленого молока, по прозвищу Филимон, сидя на ступеньках  лестницы, ведущей наверх, осторожно разглядывал незнакомца.
Птах вывернул карманы, освободившись от всего, чем снабдил его раненный охранник.
Жестом пригласил нашего человека в Кремле последовать его примеру.
"Если не хотите быть быстро обнаруженным, отключите мобильник. Срочно!"-набрал он на клавиатуре планшета, лежавшего на столе.
А про себя подумал-"Ни слова еще не проронил! Ну, и закалка!
Просто, Штирлиц! "

"Меня терзают смутные сомнения.-шепотом на ухо добавил хозяин-Складывается такое впечатление, что соратников по партии "Неделимая Россия" вы опасаетесь больше, чем хохлятских диверсантов!
Поправьте меня, если я ошибаюсь. "
Гарант конституции сохранял молчание.

" Вот, вам для самообороны, на крайний случай. Надеюсь, как пользоваться, объяснять не надо? ".
Наш человек в Кремле кивнул,
со знанием дела проверил обойму и передернул рамку затвора пистолета, очень похожего на австрийский Глок, но судя по калибру, отечественного производства.
Глядя,как рукоятка легла, как родная, в руку его гостя, Птах поморщился.
В войнушку он наигрался еще в детстве. и любые орудия убийства вызывали у него душевное неприятие и тревогу.

Похоже, оружие, наоборот, придало гостю уверенности, и он бойко набрал на планшете какую-то абракадабру, где толково и лаконично обьяснил, что-то про спутниковый телефон охранника, из чего Птах понял только то, что он отключен и работает только на прием.
Обнаружить его в таком режиме по геолокации невозможно, если не включен радио-маяк.
Дальше что-то про кодированный  сигнал, который можно передать через спутник на защищенное облако с дешифратором.

Потом достал обычную записную книжку, поколдовал с алфавитным указателем, листая страницы, и быстро набрал на планшете четыре колонки комбинаций цифр и букв.
Добавил, что сигнал надо записать голосовым сообщением, как-то сжать до долей секунды, и передать по рации, желательно, несколько раз, желательно, с интервалом в две-три минуты.

Прежде, чем уйти в ванную, гость терпеливо дождался, когда дизайнер дочитает эту галиматью до конца, и внимательно уставился на него, определяя, до конца ли тот понял его инструкции.
Птах сделал такой вид, как будто все, что касается спутниковой связи, он всосал еще с молоком матери.

С таким же каменным лицом гость вернулся из ванны.
Он успел привести себя в порядок, и хотя рукава и штаны пришлось подвернуть, неплохо смотрелся в спортивном костюме.
"От вашей одежды надо избавиться. Заберите из нее все нужное. Надеюсь, ампулы с цианистым калием в Кремле уже больше не выдают?"-было видно, что его визави шутку юмора оценил, но продолжал сохранять непроницаемое лицо.
Ни один мускул на его лице не дрогнул.

Хозяин проводил его наверх, в  опочивальню, как он в шутку ее называл.
"Вам нужно отдохнуть и собраться с мыслями.
Здесь есть все, что вам понадобится-интернет и телевизор.
Душевой кабиной здесь мы пользуемся заодно и, как писсуаром и бидэ.

Компьютеры в спящем режиме, достаточно активировать мышкой.
Если не хотите быть обнаружены, не советую посылать сообщения."-с этими словами он оставил гостя одного.
А сам спустился пить пиво и обдумывать, как теперь выбираться из этого заковыристого лабиринта.


Гл.5

Три часа назад, когда он отправил своего московского гостя в ванную первый раз,тот справился со своими делами гораздо быстрее.
Хозяин еле успел избавиться от его костюма.
Выбрасывать такую улику на помойку было равносильно самоубийству
Специально обученные люди сейчас наверняка потрошили мусорные баки по всему кварталу.
Дизайнер завернул его в несколько слоев упаковочной пленки, затем в клеенку, что он стелил на пол в  грязной мастерской, и зарыл в наполнитель кресла-мешка в прихожей, прямо при входе, где уж наверняка искать никому не придет в голову.

"Потом придумаем куда деть этот раритет.
Что он там так долго копается?
Я же просил, коротенько, не длиннее Новогоднего поздравления, минуты на три.
Времени, все обдумать было предостаточно.
Репетирует, пишет дубли или не может справиться с камерой?"-Птах терялся в догадках.

"Не может разобраться со своей формулой противовесов?
Неужели даже сейчас не решится назвать вещи своими именами?! "-он на секунду представил себя на месте главы государства, и прикинул, что сам бы сказал людям после покушения на себя.

Если опустить непечатные выражения, то в сухом остатке выходило-"Вернусь и всех покараю!
На кол с зазубринами!
Без смазки!
Прилюдно!
На Лобном месте, рядом с Мининым и Пожарским!"

Правда, за это время у него созрела последовательность действий для скорейшего попадания записи этого обращения в Сеть и СМИ.
И тут решающую роль могла сыграть парочка наркоманов, снимавшая у него комнату покойного папы Балика.
Когда, наконец, появился наш человек в Кремле, им осталось только отредактировать его, отрезав лишнее, и слить запись на флешку, сжав до минимально возможного размера.
Получилось секунд на пять.
"Никому не открывайте! Я сейчас!"-быстро набрал он на клаве хозяин и исчез в коридоре.

Первый, кто ему сейчас был нужен, так это "сиська" Клепа.
Проходя утром мимо его двери, Птах услышал знакомое гудение.
Значит, дома, раз аппаратура включена.
Клепа, он же Степа Клепиков, был самым, что ни на есть кондовым скобарем, поскольку приехал из соседней Псковитеи.

Работал он сисадмином в какой-то офисной дыре, и еще в качестве фрилансера, подрабатывал всякой IT-ишной халтурой на удаленке.
Подруга его и вовсе была наполовину чухонкой.
Ее эстонский папаша  среди тысяч имен выбрал для дочки заковыристое немецкое имечко Зигрида.
Так, что над прозвищем для этой костлявой доходяги не пришлось долго ломать голову.

На условный стук в дверной щели показался изможденный профиль боевой подруги Клепы.
И она,и ее сожитель не могли провести и дня, чтобы не запалить по три-четыре забористых косяка каждый.
Потому вид имели крайне нездоровый.
Больше всего они напоминали жертв Армагеддона со знаменитой гравюры А. Дюрера "Четыре всадника Апокалипсиса", с той лишь разницей, что тучи, застилавшие небо на картине немецкого художника, сильно проигрывали клубам дыма  в этом помещении.

С трудом переводя дыхание, Птах принялся будить своего арендатора.
Поднять и привести в чувство того стоило больших трудов.
Очень кстати пришлась пара бутылок пива, предусмотрительно захваченная с собой.
Курильщиков, пристрастившихся к курению каннабиса и всякой дури, совмещение его с пивом накрывает  еще по-хлеще, чем знаменитый коктейль водки с пивом, известный в просторечье, как "Ерш".

Птах выложил на стол содержимое своих карманов.
"Короче, вопрос на миллион- он перешел на шепот-нужно ли отключать локацию на этих устройствах?
И, как выложить в Сеть содержимое этой флешки, чтобы никто не вычислил источник?"-он помахал над ушами своими ладонями, изображая радары.

Клепа с интересом покрутил перед носом, украшенном кольцом с колокольчиком, сканируя насквозь пятью диоптриями своих очков, рацию и мобилу, словно рентгеном..
Затем, полез разбирать.
"Ты сейчас на дури, или на стакане?"-художник спросил не столько из пустого любопытства, чтобы заполнить возникшую паузу, а с прицелом на будущее вознаграждение за проделанную работу.
Был еще и третий вариант-на коксе, поскольку тяжелую и синтетическую наркоту парочка пока не пользовала.

Клепа не стал мучать голову воспоминаниями о том, чем скрасил вчерашний вечер, а просто вопросительно взглянул на свою Задрыгу.
"Скажу вам, как разведчик разведчику. На дури! "-бросила та дизайнеру, раскуривая какую-то шкворчащую самокрутку.
Все общение этой парочки сводилось к обмену цитатами из трех фильмов-"Подвиг разведчика", "Кин-Дза-Дза" и "Чапаев".

Птах уже второй десяток лет, как бросил курить, и не переносил дым даже от легких сигарет, так что общение с Клепой было для него равносильно инквизиторской пытке.
Но тут завоняло такой забойной чумой, что от кашля его чуть не вывернуло на изнанку!
-" Слушайте, ребята, вы мне так всю отцовскую- библиотеку просмолите на всю оставшуюся жизнь!
После вас можно уже больше не дымить, достаточно открыть любую книгу, и тебя и так вштырит просто от запаха страниц, безо всякой дури! "-он похлопал Задрыгу по плечу.

" Девочка моя!
Передохни пока, покури на кухне.
Только окно открой, а то Падловна сдаст тебя наркополицаям с потрохами!"-попросил он девушку, а сам обратился к ее сожителю-"Ну, и что? "
" Все, что мог, отключил"-ответил Клепа.
"Отключил? А теперь, слей и скопируй всю инфу с этого планшета, и включи новости!"

Сисадмин быстро нашел на компе новостную ленту.
"Внимание!...
Срочное сообщение! ...
Чудовищный теракт в Северной столице..! Покушение на президента России! ...
По последним данным президент не пострадал... Его местоположение выясняется. ...
Число жертв уточняется!.. "-на бедной дикторше лица не было!

" По сообщениям западных информагентств ответственность за теракт пока на себя никто не взял!...
Режим Киевской нацисткой хунты всячески открещивается от соучастия в нападении!...
Но украинский след уже четко прослеживается!..."

Пошли кадры из "Кристалл Паласа".
Прострелянная мебель, разбитые стекла, раненые, перепуганные очевидцы и свидетели.
Какие-то политологи и эксперты уже начали делать свои умозаключения.

"А теперь сложи два и два"-предложил Птах своему арендатору.
"Это передал мне Пэ Жэ.
Ему приходится сейчас скрываться."-набрал он на клавиатуре и ткнул пальцем в экран.
Комедия "Кин-дза-дза" была для Клепы,как опознаватель "свой"-"чужой".
Он знал ее наизусть, так что сомнений, что сисадмин понял намек, не было.

"Только об этом пока никому"-он приложил палец к губам.
"В первую очередь это касается  твоей блогерши.
Ей  ни-ни!
И предупреди свою боевую подругу, чтобы о моем визите не звонила на всю округу, а молчала, как рыба!
Иначе, всем хана!"
Он показал на флешку-"Самое  главное, как выложить в Сеть его обращение так, чтобы очень долго искали источник информации!

Ну, там всякие фальшивые домены, хостинги, фиктивные почтовые ящики, облаки и прочая хрень!
Тебе лучше знать.
Ты же знаешь, я простой пользователь.
Для меня это Филькина грамота.
Вознаграждение гарантировано и не будет иметь границ! "
Он кивнул на средства связи на столе-"Это прибери пока по-глубже, чтобы не фонило".
И поспешил обратно.


Гл.6

Но только он взялся за ручку своего платяного шкафа, как на него накатило знакомое ощущение.
То, что стало преследовать его с тех пор, как он взялся за обустройство студии.
Стоило ему в тишине приблизиться к ее стенам, как к нему на мягких лапах подкрадывался шепот, как его кот Филимон.
Шёпот стен.
Вот, и сейчас он явно его услышал.

"Ищу красивого чувства, и стремлюсь жить в столице.
Желаю, с целью брака, переписываться с интеллигентным человеком.
Мне 28 лет, темная блондинка, среднего роста, изящная и миловидная, из русской дворянской семьи.
Живу интеллигентным трудом.
Анонимам не отвечу.
Открыток не принимаю.
Писать: Ростов-Дон, предьявительнице золотых часов номер 14642."

Да, такие обьвления часто попадались на пожелтевших страницах старых газет, что появлялись под вековыми слоями обоев, которые ему пришлось сдирать.
Но только он опять сделал шаг в темном коридоре в сторону шкафа, как  дорогу ему перекрыла пышная фигура Альбины.
 "Что это с вами? "-она показала на его щеку.
" Да вот, получил увечье при попытке изнасилования! "-бросил Птах первое, что пришло в голову.
Соседка охнула, прикрыв пунцовый рот пухлой ручкой с ногтями, разрисованными во все цвета радуги.

Она была очень похожа на самую известную проститутку с картины Тициана "Кающаяся Мария Магдалина", с той лишь только разницей, что каяться соседка совсем не собиралась.
Это, а также обьемы тазо-бедренного сустава девушки, дало основание Птаху наградить
ее прозвищем  Мандалина.

" Да, моего!
Моего изнасилования"-добавил он, чтобы ее успокоить.
Понимающе улыбнувшись, девушка продолжила-"Как хорошо, что вы зашли, Старх Арчибасович!"
В ее глазах блеснул робкий огонек надежды- "У меня как раз лампочка в люстре погасла.
Вы не посмотрите? "
Закидушка с люстрой была первым пробным тестом в арсенале Альбины.

Она снимала бывшую людскую в одно окно, рядом с кухней.
Одну из самых маленьких в квартире, пятнадцатиметровую комнату.
 При прежних хозяевах, до прихода комиссаГов, здесь жили кухарка с горничной.
"Альбина, девочка моя, ну, сколько раз было говорено! Не ломай ты свой язык, если трудно запомнить мое отчество, достаточно просто называть меня по имени.
Оно хоть и неказистое, зато очень редкое!"

С тех пор, как в пятидесятые годы прошлого столетия вышел одноименный слезоточивый фильм, каждому второму младенцу мужескага полу стали давать имя Сережа.
В народном творчестве родилась даже присказка-"Что ни рожа, то Сережа!"
Не миновал этой участи и бедный художник.

Этого имени он не то, чтобы стеснялся, но старался от него дистанцироваться.
В этом было своего рода кокетство.
Натурам творческим и неординарным, к коим Птах себя причислял, на его взгляд, мало соответствовало имя, затертое до дыр языками десятков миллионов.
Именно поэтому он сам чаще представлялся своим детским прозвищем, данным ему еще в детском саду по белорусской фамилии его генетического отца, Птахник.

Птах называл люстру соседки "сигнальной лампой".
Первый раз он тоже попался на эту приманку.
С умыслом или случайно, но лампа у Альбины мигала, передавая азбукой Морзе какое-то очень сложно закодированное и длинное послание.
Ни докрутка лампы в патрон, ни замена лампы не давали эффекта.
Новая продолжала прерванную шифровку с прежним рвением.

Полкомнаты занимала раскладная тахта, которая, учитывая темперамент ее хозяйки, забыла уже, когда складывалась. С высоты трехметровой стремянки Птаху тогда показалось, что Альбина не столько держит лестницу внизу, сколько хочет стряхнуть гостя в многострадальную тахту.
От непосильных динамичных нагрузок у той была безнадежно сломана спина.

Многочисленные ортопедические операции, вроде подкладывания книг, досок и кирпичей не могли ее вылечить, а только продлевали агонию.
Пока Птах еще не отгородил свою студию от квартиры номер тринадцать, ему частенько приходилось слышать, как она отчаянно скрипела на всю квартиру. Так жалобно, будто  молила на своем, мебельном языке, чтобы ее по-скорее пристрелили.

Мимо них из кухни прошмыгнула Задрыга.
"Всю квартиру провоняла своей шмалью!
Такую вонючку только самые конченные гопники смолят"-у Альбины были завидные познания в сортах анаши для ее якобы двадцати двух лет.
"Ни стыда, ни совести!"-теперь соседка намекала на домашний наряд Задрыги, состоявший из шорт и майки, открывавшей ее прыщавую спину.

"Скоро совсем голой шастать будет!"-при этом Альбина еще больше приоткрыла свой халатик, едва прикрывавший ягодицы, на своей роскошной груди.
Все это напоминало известную картину "Союз Земли и Воды" художника П. Рубенса. С той лишь разницей, что в отличии от изображения аллегории Воды, на соседке был хотя бы халатик.
Застегнутый, правда, только в одном месте, где-то в области пупка.

Природными женскими достоинствами девушка была наделена очень щедро, но все это богатство Альбина старалась подчеркнуть еще сильнее, даже в ущерб элементарному вкусу.
Большие глаза с мохнатыми ресницами она так увазюкивала тушью и подводкой, что они пришлись бы в самый раз на саркофаг для египетской мумии.
Пухлые губы разрисовывала помадой самых отчаянных цветов так, как этого не делают даже вышедшие в тираж портовые шлюхи!
Подбирала такую короткую и обтягивающую одежду, что линии ее фигуры могли поспорить с обводами океанских яхт класса "Торнадо".

Художник демонстративно посмотрел на часы, давая понять соседке, что времени на нее у него нет.
"Если тот боец в конопушках не попадет в течении пары часов на операционный стол, можно вычёркивать его не только из списков охраны президента, но и вообще из списков живых!
Жаль, хороший парень!"-подумал он глядя на стрелки.

А Альбине бросил уже на ходу-"Почему бы тебе не обратиться к Карасю? Он же все-таки электрик, как никак!"
Робкий огонек надежды в глазах соседки погас.
"Ой, я вас умоляю!"-разочарованная девушка уже наполовину скрылась за дверью.
"Он на своих двоих-то стоит еле-еле, не то, чтоб забраться на стремянку!
Навернется с нее, и меня убьет, и сам убьется насмерть, не приведи Господь!"
Заливистый перезвон колокольчика заставил ее не только плотно закрыть  дверь, но и закрыться на замок.


Гл.7

Звонок этот не предвещал для обитателей квартиры номер тринадцать ничего хорошего.
Колокольчик для вызова слуг мог звучать в руках только одного человека-ответственного квартиросьемщика Клеопатры Львовны Загряжской-Поцхер.
Если в отношении к ней жильцов и наблюдалась хоть какое-то разночтение, то оно касалось лишь степени неприязни и ненависти, которую  они к ней испытывали.

Такое единодушие было вызвано тем, что Клеопатра Львовна, никогда не пользовалась местами общего пользования.
Но регулярно, порой по нескольку раз на дню, совершала их обьезд на своей инвалидной коляске, с целью инспекции их надлежащего содержания.
Не дай Бог, где-то был не погашен свет, запачкана раковина, неубрана заляпанная кухонная плита,и оставлена лужа в ванной или туалете!
Она тут же ударяла в свой колокольный набат.

"Интересно, откуда она берет деньги?"-удивлялся Птах.
Все знали ,что, помимо социального работника, положенного ей по закону, который приносит продукты и готовит, для ухода за ней по нескольку раз в неделю приходит наемная горничная, что выносит за ней все ее горшки, и снует с тазиками и кувшинами для компрессов и омовений.
И это, не считая визитов массажистов и всяких там маникюрш-педикюрш.
Ясно, что одной пенсией, даже бывшей заслуженной артистки, здесь не обойдешься!

Дизайнер знал, что если после колокольчика звучит французская речь, то провинность, по шкале смотрящей за порядком, относительно небольшая, и накал ее негодования еще сравнительно невелик.
Наказание вполне может ограничится легкой нотацией.
Если же звучат немецкие ругательства, то разнос предстоит нешуточный.
Заканчивался он всегда выволочкой на подчеркнуто безупречном литературном русском языке ,но с неизменным одним и тем же матерным  ругательством в конце.
Выговаривала его старуха с любовью, напевно, но отчетливо, по слогам, как звучание двух нот.
Бэ-Ля!

"Вас ист дэн хер кватч!?"(Was ist denn heir qustsch!?-Что за фигня здесь творится?нем,)- прозвучало в этот раз.
После лающей немецкой речи, Клеопатра выехала из коридорчика, ведущего в кухню, и притормозила у двери людской.
На вид это была еще крепкая старуха, одетая во все мрачных и темных тонов, неопределенного возраста.
Все, что могло безошибочно сказать о годах женщины, было тщательно задекорировано.

Руки затянуты нитяными перчатками ,шея газовым жабо, а лицо-густой вуалью до самого подбородка.
Живая иллюстрация к повести А.С.Пушкина "Пиковая дама".
Однако, своей благородной осанкой и посадкой головы она  чем-то напоминала картину И.Крамского "Незнакомка", с той лишь разницей что с правой стороны у нее на плече сидела чёрная птица с большим клювом, которую Птах называл 'ворон-галка-грач", а с левой стороны она прикрывала голову ридикюлем, словно стараясь уберечься от вспышки яркого света или внезапного удара.

Мандалина не зря закрылась изнутри.
Старуха так энергично застучала по ее двери своим длинным мундштуком, что птица неопознанной породы, сидевшая у нее на плече, не на шутку переполошилась.
"Мадмуазэль!-заголосила Пиковая дама-Извольте немэдленно открыть!
И еще громче-"Я знаю, что вы дома!"
Голос ее был настолько скрипучим и дребезжащим, что даже не верилось,что в свое время она была известной солисткой театра Музкомедии.

К тому же, ее произношение русских твердых согласных было настолько отчетливо,что в сравнении с нашим современным языком, засоренным московскими шипящими, резало слух.
Когда она говорила "кто" или "что", "кого" или "чего" это именно так и звучало, а не как " хто" или "што","каво" или чиво".

Вдобавок, не всегда,а через раз, гласную "е" она произносила нараспев и звучала она, почти,как"э".
Птах невольно улыбнулся, вспомнив, как еще совсем недавно столичные теле-и радиоведущие несколько лет подряд ,с завидным упорством, достойным лучшего применения, пытались приучить всю страну говорить "дожщь", вместо привычного и естественного "дождь".

"Ну, что ж, вы нэ оставляэте мне выбора, мадмуазэль!"-теперь, вместо мундштука, в облупленную и давно не крашенную дверь Мандалины долбил черный клюв птицы неопознанной породы.
"Вы вынуждаэте меня перэйти на повышэнные тона, поскольку придется общаться с вами черэз запэртую двэрь!"- старуха легко подняла на тон свой голос, словно кто-то подкрутил ручку громкости.
Сказывался многолетний стаж вокальной практики.

Тут же в коридоре появилась и заинтересованная публика.
Это была семейная пара пенсионеров и тихих пьяниц Фаины Павловны и Федора Кузьмича.
Птах не перегружал свою память их фамилиями, поскольку давно дал им прозвища.
Каплан и Энгельсон.
Фаине такое досталось по причине своих громадных очков с десятью диоптриями, поскольку ее тезка Фани Каплан именно из-за своей близорукости умудрилась не застрелить насмерть  Ульянова-Ленина в 1918-м году с расстояния двух шагов и с пяти выстрелов.

Кузьмич же получил свою кличку за свои махровые коммунистические убеждения, рыжую бороду, и от сходства своего имени с немецким Фридрих, хотя и отдаленного.
Вид у него был такой, как будто смотришь на него в дверной глазок.
Настолько выступающие вперед части его лица носили гипертрофированный характер.
Он был похож на рыбу с триптиха И.Босха "Искушение святого Антония",с той лишь разницей, что Кузьмич никого, и ни чем искусить бы никогда не смог, даже, если б что-то и разумел по части искушений.

Его подруга, как будто сошла с полотна П.Пикассо "Любительница абсента"с той лишь разницей, что была любительницей не только абсента, но и всяких любых слабо и сильно разбавленных спиртных напитков, что попадали в ее стакан.
Парочка быстро заняла места в первом ряду партера поглазеть на это бесплатное представление.
Почувствовав поддержку публики, Пиковая дама продолжила свой сольный монолог.

"Кромэ вас, никто  в этой квартирэ нэ пользуется такими вульгарными срэдствами космэтики.
Это ваш выбор.
Вы вольны разрисовать сэбя хоть в Арлекина!
Но вы просыпали свои пэрламутровые блестки нэ только на туалетную полку у трюмо в ванной.
Вы старатэльно рассыпали их по полу во всэй квартирэ!
Вердамт,их хабе ди верарх!-Verdammt,ich hsbe dich verarscht!"(Черт бы вас побрал!нем.)-голос старухи поднялся еще на тон.

Черная птица, стукнув ещё раз в дверь своим черным клювом, поставила восклицательный знак.
"Настоятэльно трэбую от вас вычистить всю грязь, что вы навэли!
Сэгодня жэ!
Я провэрю."-с этими словами коляска со своей хозяйкой повернула в сторону дверей в покои Пиковой дамы.
Публика, ожидавшая более драматичного финала, вяло побрела восвояси.
Солистка театра Музкомедии уже было открывшая свою дверь, заметила Птаха в последних рядах собравшихся, и направилась прямо к нему.


Гл.8

"Мон жюн ами!-Mon jeune ami (Мой юный друг!франц.)-старушка по-прежнему обращалась к нему так, как тогда, когда он делал только первые шаги по этой квартире, хотя сам он уже давно перешагнул рубеж шестого десятка.
Этим она старалась подчеркнуть неизменность их исключительно доверительных и дружеских отношений.

А может быть, она интуитивно чувствовала, что дизайнер остался единственным из жильцов, кто не считал ее сумасшедшей.
Она привычным жестом протянула руку для поцелуя.
Птах склонился над ней, и прижался губами к ее перчатке с запахом тех же  арабских духов, что и во времена его детства.
Она потрепала его по щеке, заросшей седеющей щетиной.
"А когда-то на этих щеках были розовыэ ямочки!"-  она прижалась в ответ к нему своей вуалью.

Птица неизвестной породы взьерошила все свои перья и демонстративно отвернула в сторону свой черный клюв.
"Я слышала,как утром вы привэли нэзнакомого гостя."-она глубоко затянулась из своего мундштука и выпустила ароматный дым вирджинского табака.
"Шаги всех жильцов,как и ваши, и шаги всэх ваших близких и друзэй я узнаю по звуку и походке.
Этот чужой.
Остерэгайтесь, боюсь,он принэсет в вашу жизнь много страданий и перэмен."-она замолчала и неодобрительно посмотрела на соседнюю дверь Сафроновича, за которой послышался дружный мужской смех из нескольких голосов.

Судя по всему, у него шла игра.
"Я погадаю на вас сэгодня."-Пиковая дама развернула свою коляску.
"Клеопатра Львовна!"-дизайнер  наклонился к тому месту, где по блеску золотой серьги можно было угадать под вуалью ухо старушки.
Для этого ему пришлось слегка потеснить черную птицу.

"Строго между нами!
Возможно, мне придется обратиться к вам за помощью.
Пока не знаю точно, но может так случиться, что придется вас просить приютить у себя одного человека.
Только на одну ночь!"- Птах вовремя поднял голову, поскольку "ворон-галка-грач" уже собирался  пробить ее своим жутким клювом.

"Это тот, кого вы привэли сегодня утром?"- спросила Пиковая дама тоже шепотом.
"Что ж, я согласна, но только ради памяти о ваших розовых ямочках!
Будьтэ осторожны, мой друг."- бросила она уже через плечо, и исчезла также бесшумно, как и появилась
.
Софранович выглянул из своей двери, как всегда, в самом затрапезном виде.
В майке и семейных трусах.
"А-а! УАЗ-"Патриот"!"-в их шутливых прозвищах и обращениях друг к другу допускались любые, даже самые смелые выражения.
"Как самочувствие, родное сердце?
Могу оказать Первую помощь.
Что за шум, ей Богу, Мать честная?!"-борода и волосы его были спутаны, словно он только что встал с постели.

"Мать честная"-было самое крепкое выражение в его лексиконе, в отличии от дизайнера, который, когда надо, мог материться, как сапожник.
Что касается его домашнего наряда, то, как всякому правоверному иудею, на вопросы этикета и оскорбления своим внешним видом христианских норм общественной морали, ему было глубоко наплевать.
Когда он оставался у себя один, он чаще всего, ходил вообще без трусов.

В таком виде он очень напоминал главного персонажа картины кисти М.де Караваджо "Жертвоприношение Авраама", с той лишь разницей, что никакого сына,чтобы принести его в жертву Создателю, у Сафроновича никогда не было, поскольку никогда не было ни жены, и ни семьи, чтобы им обзавестись.
Вместо жертвенного ножа он держал в руке флакон настойки боярышника.
С тех пор,как он чуть не помер, отравившись каким-то суррогатным пойлом под этикеткой "Мартель",он пил только тот алкоголь, что продавался в аптеке и ни на какие шикарные этикетки больше не покупался.

"По сравнению с атаками Хезболлы и Йеменских хуситов сущие пустяки, Мафусаил батькович"-успокоил его Птах.
 Он вспомнил первые слова Сафроновича, когда тот появился в квартире номер тринадцать.
На его вопрос-"Не могу понять, почему ты вернулся из Израиля?
Ведь все говорят, что для стариков там просто рай!
Медицина, социальное обеспечение, пенсии и все такое."
Тот тогда ответил следующее-"ПатАмуштА, там нет иудеев!
Там одни филистимляне!"

Почему из всех народов, с древности живших бок о бок с иудеями на земле выбрал как источник всех бед, именно филистимлян, видимо, так и останется тайной.
Но по мнению дизайнера, скорее всего, причиной того, что  его сосед не ужился на Святой земле, была в другом.
Там у него не было возможности заниматься своей профессиональной деятельностью.

Птах невольно усмехнулся.
Смешно говорить о деятельности человека, который отродясь нигде не работал!
А ведь они, как выяснилось позже, окончили одну и ту же школу, что лишний раз подтверждало, какой Питер, в сущности, маленький город!
Только Сафронович на пять лет раньше, когда она еще была мужской и не стала еще английской.
А такие разные судьбы все равно пересеклись в нехорошей квартире N 13!

Впрочем, когда при Хрущёве появилась статья за тунеядство, был один короткий эпизод в  его биографии, который даже нашел отражение в трудовой книжке.
Как-то по блату, а по-другому не бывает в тесном еврейском сообществе, ему нашли синекуру, где вообще ничего не надо было делать.
Только сопровождать грузы в опломбированном почтовом вагоне фирменного поезда Ленинград-Адлер.
Два раза расписаться в приемо-сдаточной ведомости и спать в отдельном купе двое суток туда и двое суток обратно.

При халявной кормежке и неделе отдыха,за это еще платили среднюю по тем временам зарплату инженера.
Сафронович не был бы евреем, если б тут же не замутил 'шахер-махер" с левыми билетами на дефицитные южные рейсы, и не наладил свой трафик посылок на Юг, а оттуда домашнего вина, чачи и фруктов, естественно,не безвозДмезДно.
Но даже такой Клондайк, на котором люди строили особняки и обзаводились иномарками, показался ему слишком хлопотным.

К тому же, у почтового ведомства было  одно жесткое требование.
Надо было быть трезвым хотя бы на момент отправки и прибытия, когда вагон опечатывался охраной.
Для Сафроновича это условие было просто невыполнимо.
Пить он привык по-немногу, но круглыми сутками.

И он вернулся к своей основной профессии, если можно ее так назвать.
Карточного шулера.
Нет, он не имел ничего общего с плутоватыми небритыми личностями, что кочуют из одного купе в другое, обирая до нитки отпускников в поездах дальнего следования.
Он даже сам редко брал в руки карты.

Просто, он предоставлял свою квартиру для азартных игроков.
Пока шла игра, он попивал вино в обществе красивых дам.
Дамы и вино были непременным атрибутом его домашнего казино.
Вино кружило голову, подогревало амбиции и лишало  всех за игровым столом остатков здравого смысла.
 Дамы отвлекали внимание, и ненавязчиво семафорили о раскладе карт на руках игроков.

Короче, заведение Сафроновича процветало, и всегда было в выигрыше.
Надо ли говорить, что под палящим солнцем Палестины все составляющие успеха его домашнего предприятия были не только под общественным осуждением, но и под жестким уголовным преследованием неподкупных израильских полицаев.
И никакие филистимляне здесь были абсолютно не причем!



Гл.9

 Открылась соседняя дверь, и показались огромные очки Фаины Павловны.
Кстати, своему отчеству она была обязана происхождением своего второго прозвища-ПаДловна.
Видимо, она подслушивала их разговор, поскольку поспешила сразу вставить свои пять копеек.
"Старая карга отчехвостила Мандалину за просыпанные блестки и в хвост и гриву"-выпалила она Сафроновичу со скоростью скорострельной пушки.

Как всякий правоверный иудей, Сафронович относился к простым христианам, как к неразумным меньшим братьям.
Мусульмане же, в том числе всякие там Мандалины, не заслуживали даже сочувствия-"И правильно!
Оштрафовать  надо хоть раз эту овцу, Мать честная!
Может, тогда привыкнет к порядку."-как всякий еврей, он  считал, что самое суровое наказание может быть только деньгами.
Он торопился вернуться к игровому столу.
"Вот, и я как раз о порядке"-опять вставила бывший работник культуры.

Глядя на Падловну, трудно было поверить, что у нее за плечами был "Кулек" или "Два притопа-три прихлопа".
В простонародье так именовали институт Культуры в те времена, когда ее учили там повышать культурный уровень населения.
Там она и получила профессию специалиста культ-просвет работы широкого профиля.
Или массовика-затейника, проще говоря.

По этому профилю она кочевала из одного Дворца культуры в другой, пока ее не попросили на пенсию.
И в процессе приобщения трудящихся к культурным ценностям, не отрываясь от работы, прижила трех дочек от разных неизвестных отцов.
Энгельсона она встретила в какой-то пивнухе, когда уже выдала всех дочек замуж.
Тот уже совсем лежал на боку, и готовился всплывать брюхом вверх.
"Очередь твоя, Миша, дежурить по квартире наступила, на всю следующую неделю"-продолжила соседка.

Как и в любой другой Питерской коммуналке, недельное дежурство состояло из ежедневной уборки помещений, выносу мусора на помойку  из общего мусорного ведра, поддержанию в чистоте  кухонных плит, раковин, унитаза и ванной, и финальной, раз в неделю, влажной уборке всех мест общего пользования.

Естественно, сюда входило и обязательное выслушивание всех претензий Пиковой дамы.
Именно из-за этой обязательной повинности многие обитатели квартиры предпочитали нанимать уборщиков, чаще всего дворничеху Манижу.
"Так я могла бы прибраться за тебя, Миша"-в голосе Падловны прозвучали просительные нотки.

Видимо, выпить было совсем уже не на что.
Всем обитателям квартиры было хорошо известно, что просто так в долг Сафронович денег никому не дает.
Или в рост, под процент по текущему курсу вражеского рубля, или же за оказание определенных услуг.

Иногда, правда, с похмелья, по утреннему стояку, во время вспышек устойчивой эррекции, у Сафроновича возникала большая нужда в интимных услугах.
Он сам называл это утренниками.
Тогда он готов был вставить хоть в замочную скважину!
И если рядом не было походящей дамы, приходилось пользоваться услугами соседки.
Тоже, за соответствующую плату.
Он ненадолго задумался, видимо, сравнивая тарифы за то и другое, и, кряхтя, полез за деньгами.
Бормоча что-то под свой семитский нос, он запустил руку в трусы чуть ли не по самый локоть, пошарил там по всем закоулкам, и извлек, наконец, мятую красную "пятихатку".

Купюра тут же исчезла в бесчисленных складках домашнего наряда Каплан.
Пискнув на прощание-"Мерси-с",она сделала полу-книксен, и уже собиралась скрыться в своей норке, если бы ее не остановило предупреждение Птаха.

"Фаина, если ты в лавку, то учти-весь квартал перекрыт, шманают всех без разбору!
Даже дам 60+ раздевают до трусов.
Ищут террористов!"-у Падловны даже очки запотели.
"Так что, если есть оружие или наркотики, лучше оставь дома!"-не дожидаясь, пока шутка дойдет до соседки, мужчины дружно рассмеялись.

Смех-смехом, но со стороны дизайнера эта хохма была пробным шаром.
Он хотел выяснить, что известно соседям по квартире об утреннем светопредставлении в соседнем отеле.
Выходило, что ничего.
Мало того, ни самозанятого еврея, ни парочку пьющих пенсионеров, это совершенно не интересовало!

"Да,ну вас!"-Падловна кокетливо изогнулась и, махнув рукой, хлопнула  дверью.
Выждав паузу, дизайнер взял картежника за резинку трусов, притянул его к себе, и зашептал на ухо-"Вы до скольки сегодня катать собираетесь?"

"Как карта ляжет.
Ну, думаю, до полуночи разойдемся.
А что?"-Сафронович был заинтригован.
"Надо спрятать на ночь одного беглого каторжника"-Птах похлопал соседа по плечу.

"Родное сердце, я надеюсь,это серийный маньяк-убийца?
Меньше, чем на Джека-Потрошителя, я не согласен"-кивнул катала.
-"Мало того, он еще и насильник!"
-"Ну, тады Ой
Приводи!"
На том и разошлись.


ГЛ.10

Он остался один в коридоре и прислушался.
Опять шепот.
"Клуб-столовая литераторов, художников и артистов "Калоша".
Обеды из 2-х блюд-75 коп.,из 3-х блюд-1 руб.
Вино, наливки, пиво.
Ежедневно "кабаре"до 2-х часов ночи."

"То, что соседи еще не в курсе последних событий, обьяснимо"-подумал Птах
У парочки тихих пьяниц телевизор давно снесен в ломбард.
Сафронович, когда идет игра, тем более на нескольких столах, свой тоже не включает.
Но Пиковая дама!
Уж она-то смотрит его с утра до вечера.

Но больше его беспокоило отсутствие Карася.
Он дал соседу такую кличку по двум простым причинам.
Фамилия того была Сазонов.
И приехал он в Питер из города Рыбинска.

И не было видно его сегодня с самого утра.
Это означало, что тот либо не ночевал, либо подорвался еще раньше Птаха.
В любом случае, это было не к добру.
При его общительности, он запросто мог притащить в гости каких-нибудь собутыльников с помойки,а то и мусоров.
С недавних пор именно помойка стала основным местом и промысла и отдыха его соседа.

А ведь в начале 90-х,лет тридцать назад, Карась был на подьеме.
Ходил в малиновом пиджаке с мобилой, больше напоминавшей кирпич.
Эти первые модели с выдвигавшимися антеннами были страшно неудобны и стоили бешенных денег, но обозначали определенный социальный статус.
Позволить их могли себе только очень состоятельные бобры или бандиты.

Птах вспомнил, что сам в это время последний хрен без соли доедал, и как-то попросил у соседа денег взаймы.
Тот, ни слова не говоря, подвел его к своей тахте и поднял, открыв ящик для постельного белья.
Весь он доверху был завален купюрами разного достоинства.
"Бери, сколько надо!-махнул небрежно рукой Карась-Отдашь, когда сможешь!"
Вряд ли он сам тогда знал, сколько у него вообще было денег!

А ведь он всего-навсего торговал мороженным на передвижных уличных тележках.
В самый пик его размаха у него было больше дюжины точек.
Если б он догадался, или не пожадничал нанять управляющего, то быть может, до сих пор, как сыр в масле катался, если б не убили.
А так, нужно было вкладываться в расширение, договариваться о разделе территорий с конкурентами, отстегивать бандитам и ментам.
Все это быстро Карася утомило, и добрые люди помогли ему опуститься до нищенской сумы.

К тому же, как и многих русских бизнесменов в те времена, его подвело отсутствие фантазии.
Они не знали, куда девать деньги.
Рулить новейшей буржуинской тачкой, пить вино и дружить с красивыми девушками, ездить отдыхать на теплые моря, вот и все, чем ограничивался круг счастья в их представлении.
Самое смешное, что замашки, приобретенные в пору процветания, оказались настолько вьедливыми, что Карась не мог избавиться от них, даже переселившись на помойку!

Хлопнула одна дверь, за ней входная.
По коридору пулей пронеслась Падловна.
Судя по обьемистой сумке, ее благоверный был вправе ожидать, что, кроме выпивки, его супруга принесет в клюве еще и что-нибудь закусить..
Скрипнула дверь людской.
Мандалина, осторожно оглядываясь, отправилась в ванную исправлять свои косяки.

Клепа за своей дверью по-прежнему дымил  самокруткой у экрана монитора, как Чапай над картой перед боем.
"Психическая, говоришь? Ну, что ж, давай психическую! "-Клепа глубоко затянулся и прикрыл глаза, чтобы прочувствовать приход.

Долго Птах ждать не мог и, досчитав до десяти, тронул сисадмина за рукав.-"Ну, что Данила-мастер?
Готов ли Каменный цветок?"-он хотел развлечь айтишника.-"Сколько левых ящиков сделал?"
-" Пока десять"

-"Хватит. Долго будут расшифровывать исходные?"
-"Пару недель для группы профессионалов.
Я многовариантные коды запустил.
А в конце, черти знает, куда ткнул и вообще след потерял.
До-о-лго искать будут"-Клепа хитро прищурил глаза.

Глаза были красными, как у крысы-альбиноса. То ли от монитора, то ли от забористой дури.
 Птах поставил перед ним бутылку конины.-"Это так, даже не аванс, и даже не задаток.
Знак дружеского расположения.
Собирайся.
Захвати все причиндалы, что я принес.
Планшет этот Карася, с помойки, симка на нем левая со скоростным Интернетом.
Поедешь кататься".

Проснулась Задрыга и облепила сожителя мертвой хваткой-" Я никуда его не отпущу!"
Женская интуиция даже в таком, измождённый всякой отравой теле, давала о себе знать.
"Успокойся, глупенькая!
Он скоро вернется.
Купит тебе сладенького и мороженного"-Птах с трудом освободил Клепу от объятий Задрыги и решил привести самый убойный для нее аргумент.

"Сколько вы мне должны за квартиру?
За три месяца?
Может, за четыре?
Да, нет, ребятки.
За полгода!
Так, вот.
Если Клепа будет хорошим мальчиком, и сделает все, как я прошу, считайте, что вы мне ничего не должны!"-изможденная девушка от радости захлопала в ладоши.

Реакция ее сожителя оказалась совершенно неожиданной.
Он внезапно повалился на диван и от души расхохотался!
"Ни-че-го не долж-ны!"-прогоготал он, давясь от смеха.
Причем, его хохот не только не унимался, но и перешел в гомерический, пока кашель курильщика не остановил его!
Птах стоял в недоумении, но Задрыга его успокоила-"Не парься, просто Клепа "ха-ха" поймал."

Она похлопала сожителя по плечу—" А сможешь командовать всеми вооружёнными силами республики?"
Тот, сквозь хохот, парировал-"Малость подучиться — смогу и вооружёнными силами."
— "Ну, а в мировом масштабе, Василий Иванович, совладаешь?"
"Нет, не сумею. Языков я не знаю!"-
Его приступ пошел на спад, и дизайнер продолжил.

-"Мне с тобой нельзя.
Квартал оцеплен.
Наверняка всех обыскивают.
Машины досматривают, у водил проверяют документы. "-Птах старался говорить, как можно тише, спокойно и доходчиво.

"Можно не ходить к гадалке, что отсмотрены все записи с камер наблюдения.
Я там стопудово во всех ракурсах.
Небось, уже и кликуху дали," Меченый"! "-Птах прикоснулся к своим царапинам.
"Десять к одному, что мое табло на фотках у всех постов оцепления!'-он говорил, одновременно помогая Клепе рассовывать все гаджеты так, чтобы их не обнаружили при поверхностном обыске.

-" За сколько могут засечь и определить локацию по излучению? "-спросил художник, когда они вышли во двор.
Клепа промычал что-то неопределенное.
"Ладно, как пройдешь посты, бери такси и езжай по дамбе через Кронштадт.
От Лисьего носа до Ломоносова."-Птах запихнул соседу пятихатку в нагрудный карман куртки.

"На дамбе отработай сначала флэшку не менее пяти раз, с интервалом в пару минут.
Со всех своих адресов.
Как закончишь, выкинь планшет в залив.
Затем включишь спутниковый и пробьешь сообщение на облако, тоже несколько раз.
Потом возвращайся по Кольцевой через Обуховскую оборону-он обнял сисадмина-Ну, прощай, турЫст!"

На перекрестке с Владимирским, как он и ожидал, все было перегорожено рогатками, мигали несколько патрульных машин.
Рядом, у нескольких фургонов Росгвардии толпились "зеленые человечки".
По тротуарам всего Невского, до площади Восстания, сновали пешие патрули с собаками.

Дизайнер убедился, что Клепа благополучно миновал все кордоны, и, когда тот сел в какой-то Форд-фокус с шашечками, покинул свой пост наблюдения в подворотне, и отравился домой.

Осенний бриз с Залива трепал еще зеленые верхушки деревьев в их скверике.
Словно желая подзадорить окружавшие ее клены с тополями, одинокая березка уже сбросила с себя весь убор.
Швырнула свои монисты прямо в грязные лужи.
Будто рассыпала под ноги прохожим
золотые червонцы своего приданного.
На третьем этаже, в нехорошей квартире N 13 горели только окна в гостиной у Сафроновича.

В студии за железной дверью было тихо.
На плазменной панели в полумраке гостиной еле слышно шла программа новостей .
Он с трудом разыскал своего гостя за дверью в модельной мастерской, вооруженного ломом, которым Птах скалывал лед вокруг своего фургона во дворе.
"Давайте обойдемся без этого средневекового смертоубийства!-он вернул лом на место.
"Есть что-нибудь новенькое?"-набрал художник на экране своего смартфона.
Его гость только отрицательно покачал головой.

Дизайнер раздвинул жалюзи и выглянул во двор.
Пятачок в десяток шагов вдоль и столько же поперек, трудно было назвать двором.
Но он разбил здесь даже палисадник со скамеечкой, где высаженные им пара кленов, да пара липок, каштан и рябина за пять лет уже изрядно подросли.
Хоть солнечные лучи и попадали сюда, лишь отражаясь от стен и оконных стекол окрестных домов,
однако, стараниями Даши, на газончике распустились даже цветники.

Это был только его личный дворик.
Здесь никогда не было никого из посторонних.
Когда он сделал выход сюда по пожарной лестнице, то уткнулся в единственную дверь, которая по расчетам должна была вывести в парадную соседнего дома по Стремянной.
Оказалось, что она не замурована, а тупо забита гвоздями.

За ней оказалась родная сестра его черной лестницы, такая же заброшенная, и никому не нужная.
Со стороны Стремянной это был третий двор.
Совершенно пустой и необитаемый, больше похожий на аппендицит, но достаточно просторный, чтобы приютить его "буханку".
Он врезал надежный замок с засовом, укрепил дверные панели металлическими накладками, провел домофон с глазком, и пользовался теперь, преимущественно, только этим входом.

"Сделано все, чтобы безопасно выложить в Сеть. ваше обращение.
Чтобы вас не смущать, я посплю пока на диване.
Через пару часов вернется с работы жена.
У нее свои ключи вот от этого входа со Стремянной.
Не пугайтесь, я ее предупрежу."-Птах показал гостю на дверь.

Перед тем, как заснуть, он пробежался в Сети по всем новостным каналам.
Все то же самое.
Одни и те же кадры, что крутили утром-"Дерзкий теракт СБУ....
Продолжаются поиски президента...
Руководство страной взял на себя Совет Безопасности...
Ожидается срочное сообщение правительства..."


Картины старых мастеров
Сергей Миронов

ч.2 часть вторая

Гл.1

Спиной он чувствовал, что стоит у той же мраморной полуколонны, как и сегодняшним утром.
Разница была в том, что сейчас здесь царил легкий полумрак.
Как будто был включен лишь дежурный свет.
Но его не проведешь!
Он знает, что это сон.

Такое с ним бывает.
Под утро, или в короткую дремоту посреди дня.
Возникает такое пограничное состояние, когда ты спишь и видишь сны, но в то же время слышишь течение жизни вокруг, и уверен, что если события в твоем  кино пойдут не по сценарию, и станет страшно, то в любой момент можно включить свет, и проснуться.

Именно на такие моменты окружающие чаще всего жалуются ему, что он разговаривает во сне.
Опять кто-то рядом шепчет-
"В Малой морской, в бывших, так называемых Немецких банях, у вдовы Ноттинген продаются соловьи."
Ничего удивительного.
Ни в том, что продаются соловьи, ни в том, что он это слышит.
Уж если шепот донимает его наяву, то почему ему замолчать во сне?

Большой холл пуст.
Следственные действия закончены, и все следы утренней перестрелки убраны.
Не видно, не то, что тел убиенных, но даже пятен крови, и контуров от них на полу.
Оперативно.
Он оглянулся на мрамор за спиной.

Никаких следов.
А, может, он стоял тогда у другого пилона?
Он ощупал свою щеку.
Да, нет,у этого, и это не мираж и не галлюцинации,
Глубокие царапины покрылись толстой коркой запекшейся крови.

Тишина.
Никого.
Но его не проведешь.
Он знает, что она где-то рядом.
Запах ее вирджинских сигарет и арабской амбры выдают ее с головой.
Легкое жужжание электромоторчика нарастает, как шум набегающего водяного вала.


И все равно, хоть он и ждал, ее коляска появилась, как всегда, внезапно.
Словно выросла из стены.
То, что домоправительница не в духе, было видно невооруженным глазом.
Не только потому, что она обошлась без привычного французского приветствия,но даже по перьям ее черной птицы, что торчали дыбом в разные стороны.

"Как вы посмэли привэсти в наш дом этого покровитэля и прэдводителя воров?!"-ее трясло от негодования так, что поднятая рука с ридикюлем ходила из стороны в сторону.
"Пока его вина не доказана вердиктом присяжных после прений сторон в суде, он для меня только подозреваемый"-Птах пытался говорить, как можно тише.

-"По-вашему, я должен был бросить человека в минуту, когда опасность угрожает его жизни?!"-добавил он еще на полтона ниже, надеясь что  это ее успокоит.
"А то, что вы тэм самым поставили под угрозу нэ только свою жизнь, но и жизни всэх обитатэлей квартиры,вас нэ бэспокоит?!"-старушка внезапно подскочила в своей коляске, выпрямилась во весь рост и шагнула прямо к нему.

Ворон-галка-грач взлетел с ее плеча, и, щелкая черным клювом, прокаркал эхом конец ее фразы-"НЭ-БЭС-ПО-КО-ИТ ?!!!"
От такого резкого движения шляпка с вуалью сьехала Клеопатре Львовне на затылок, и почти целиком открыла то, что скрывала от всех.
Это был череп, обтянутый бледной кожей с пигментными пятнами.
Гримаса бешенства обнажила останки коричневых зубов.

Веки ее глаз раскрылись, как шторки фотоаппарата, явив бездонную глубину глазниц, как в "Черном квадрате" К.Малевича, с той лишь разницей, что знаменитая картина в сравнении с чернильными кляксами ее глазниц, выглядела бы, как Масленичная поздравительная открытка.
Пахнуло могильным холодом, и его прошиб озноб.
Эта загробная пустота двинулась на него, грозя поглотить целиком!
Он не мог понять, почему он тогда сразу же не проснулся?
Вместо этого он побежал.

Туда, где был хоть какой-то свет.
Слева показался небольшой холл, плотно набитый народом.
Чем ближе подбегал Птах, тем больше добавлялось освещения, и становилось ясно, что фигуры сплошь женские, хоть и стоят к нему спиной.
Когда он подбежал вплотную, они, как по команде, развернулись на 180 градусов, и стало ясно, что это утренняя массовка из пенсионерок.
Дамский коллектив оказался с ним нос к носу, и весь расцветился шалями и платками из Павлова посада.

Невесть откуда грянул цыганский перепляс с бубнами и лихим притопом.
Смело вихляя плечами, и потряхивая  тем, что осталось от их бюстов, бабки дружно затянули-"К нам при-ехал, к нам при-ехал, Вадим Ва-ди-мыч да-а-а-ра-гой!"
Несмотря на то, что с дамами явно долго репетировали, и вокал и танцы явно хромали и смотрелись, на взгляд дизайнера, несколько вульгарно.

Бабульки пошли вразнос, а самая боевая, с распущенными седыми прядями ,вынырнула с видавшей виды алюминиевой кружкой в руке.
Судя по закопченным до черноты бокам, в ней заваривало чифир не одно поколение каторжан.
Да и содержимое, маслянистыми радужными разводами сильно смахивало на мазут.

Костлявой трясущейся рукой, расплескивая напиток, самая боевая ткнула угощнием ему прямо в лицо, повторяя шамкающим ртом с единственным золотым зубом, за своими подружками-"Пей до дна!
Пей до дна!
Пей до дна!"

Цыганский хор придал притомившемуся было Птаху новое ускорение, и он довольно резво добежал до следующего холла, больше напоминавшего сьемочную площадку.
Стоявшие повсюду софиты и светоотражающие экраны были направлены на небольшую полянку, усыпанную чем-то, похожим на снег.
Статный белокурый красавчик в высоких ботфортах и мундире кавалергарда, слегка присыпанный снегом, направился прямо ему наперерез.

"Месье Данзас, вот, если бы вы, как секундант, потрудились бы проследить, чтобы пистолеты зарядили, как положено, целым, а не половинным зарядом, ваш однокашник по Царскосельскому Лицею не умер бы такой страшной смертью!"-сказал он по-французски.

То, что это французский, было совершенно очевидно по картавому произношению, которое ни с каким другим языком не спутаешь, но, как ни странно, Птах отлично понимал его безо всякого переводчика!
Конный гвардеец кивнул на пистолет, который держал почему-то в левой руке, закатил глаза к небу, и состроил гримасу фальшивого сострадания.

С первого взгляда было видно, что это Клепа.
Ни белокурый парик с завитыми локонами, ни пушистые усы и баки, ни голубые линзы на глазах не могли этого скрыть.
К тому же он плохо выучил текст, постоянно запинался, и вообще играл на уровне самодеятельности сельского клуба.


Гл.2


"Моя пуля только пробила бы ему мягкие ткани бедра.
Навылет.
А не разворотила бы  весь тазо-бедренный сустав, как сейчас.
Пуля же моего свояка не отскочила бы от пуговицы мундира, а протащила бы ее сквозь мою грудь, убив меня наповал! "- он показал простреленный рукав мундира, потом,на сплющенную пуговицу, и картинно закатил свои голубые глаза.

Птах шарахнулся от него и едва не споткнулся о тело, распластавшееся на бобровой шубе у барьера из воткнутых в снег сабель.
По снегу расплывалось пятно чего-то, напоминавшее кровь.
Он пригляделся к лицу лежавшего, со знакомыми еще по школьным учебникам бакенбардами.
И узнал в нем охранника с веселыми конопушками!

"Постойте, месье!
Вы же видите, что я не виноват!
Я хотел по-честному умереть за вашего поэта!
Как порядочный человек!
Ну, куда же вы!
Зачем мне это вечное посмертное проклятие потомков!"-последние фразы Клепа, не стесняясь читал по шпаргалке, торчащей из-за обшлага мундирного рукава.

Потом плюнул, махнул вслед ему рукой и добавил по привычке что-то уже совсем несовместимое с ролью Дантеса-" Да,.. вот, какая хреновина!
Прямо карусель получается.
Белые пришли - грабят, красные пришли -обратно грабят!
Ну, куды же крестьянину податься?!"...
Но он уже бежал дальше.

Притормозил возле холла, больше напоминавшего то ли офис, то ли большой кабинет.
Он был пуст, если не считать утренней секретарши-референтши.
Барышня вслух читала пожелтевшую газету.
Дизайнер не сразу разобрал по затейливому шрифту с "ятями" ее название.

"Санкт-Петербургские ведомости"
"Через сие объявляется, что в находящемся при шляхетном сухопутном Кадетском корпусе саду позволено всегда гулять, выключая четверток и воскресенье, всякого звания и достоинства людям, от 6 до 10 часов по полудни, кроме крестьянства и одетых в гнусное платье."-голос у девушки оказался низким и глубоким.

" Господские служители в ливрее за знатными обоего пола особами и за прочими Дамами впусканы быть имеют, а в ливрее без господ впусканы не будут»-она опустила газету и стрельнула своими зелеными глазами-"Может, пойдем, погуляем?"
Он даже не сообразил, что ответить.
Офисное кресло секретаря на колесиках так стремительно двинулось ему навстречу, что он не успел среагировать и увильнуть в сторону.

Референтша вцепилась в него жесткой хваткой самки богомола.
"Ну,что ты застыл, как маленький!"-его обожгло  жаркое дыхание.
Два розовых мячика, толкавшихся в ее лифчике, вырвались на свободу и запрыгали у него перед глазами.
Одной рукой она лихо расправлялась с пуговицами его одежды, а вторую он ощутил у себя в промежности...

Тут он решил все-таки проснуться.
И не зря.
Волосы жены кололи и щекотали его грудь, а к щеке приложился ее поцелуй-"Ну и любовницы у вас, сударь!
Это ж какой африканский темперамент должон быть, чтобы так  лицо раскарябать!"-с юмором у Даши всегда всё было все нормально.
"Ф-у-у!
И опять набулькался своим пивом!
Разит, как от пивной бочки!"

Стараясь дышать в сторону, муж шепотом, в сжатом виде, изложил ей всю информацию относительно утренних событий и их гостя.
Жена слушала сдержанно, безо всяких бабских охов и ахов, и только иногда хлопала ресницами, когда услышанное совпадало с тем, что она уже видела или слышала на работе.
"Попробуй хоть немного его покормить.
Из моих рук он оказывается даже от кофе или чая."-заключил Птах и пошел искать своего гостя.

Тот сидел в грязной модельной мастерской и лепил что-то из формовочной мастики.
Похоже, здесь он себя чувствовал в безопасности, раз хозяин уже дважды находил его здесь.
Дизайнер жестом пригласил его вниз, дополнив картинку движениями рук, изображавших взаимодействие миски с ложкой.

Гость кивнул и послушно отправился вслед за Птахом, прихватив по пути маску респиратора и пластиковые защитные очки.
Когда он облачился в эти причиндалы, которые дизайнер использовал для пескоструйных,и лако-красочных работ, узнать его было трудно.
Правда, как тот собирался в таком снаряжении есть, было непонятно.

Оставив его в трапезной, на попечении жены, хозяин отправился к компьютерам.
Если Клепа все сделал правильно, то видеообращение уже должно было во всю гулять по Сети.
Пощелкав пультом у телевизора, что на кухне, он убедился, что по всем каналам висела заставка, анонсирующая важное заявление правительства.

В Сети, во всех новостных ресурсах, включая Ютуб и Рутуб, без конца крутили утренние картинки.
Об обращении президента ни гу-гу.
Что-здесь не так.
Даже если учитывать, что и там и там проверяют достоверность информации.
"Ладно, придеться пройти по всей цепочке"-сказал сам себе Птах, и отправился сначала на кухню, предупредить жену, а затем, к парочке курильщиков.

"Как поживает славянский шкаф?
Он уже продан или еще в наличии?"-поинтересовался дизайнер с порога у своих сьемщиков.
Он сомневался, удастся ли ему долго выдержать в их дыму, а потому сразу взял быка за рога.
"Шкаф продан, вместе с тумбочкой"-доложился Клепа, охотно включившись в игру цитатами из любимых фильмов.
"Сколько ящиков было в тумбочке?"-сделал подачу Птах шепотом.
"Пять, как я показывал вам в прошлый раз"-отбил ее сисадмин еще тише.

Дизайнер посмотрел, как на весь этот диалог реагирует, глядя со стороны, Задрыга.
Судя по ее раскрытому рту, было понятно, что для непосвященного, а значит, и чужих ушей это полная галиматья.
В принесенной им бутылке конины оставалось меньше половины.
Клепа снимал стресс с чувством выполненного долга.

Значит, свою работу сделал  на совесть, был уверен Птах.
Следовательно, причина молчания была в другом.
А может, он бежит впереди телеги, и торопит события?
На всякий случай, он пустил пробный шар.
"А не рановато ли пить за победу!
За нашу Победу!"-и кивнул на недопитую бутыль.

Такое недоверие и проверка его профессиональных способностей на вшивость оскорбило до глубины души не только Клепу, но его боевую подругу.
"Вы болван, Штюбинг!"-бросила она с дивана и отвернулась.
А ее сожитель вскочил, и ткнул себя в грудь, копируя Бабочкина-"Я Ча-а-па-а-ев!
А ты?
Ну, хто ты такой?"

Гл.3

Полумрак в коридоре сгущался, как клубы дыма
 в коптильне курильщиков.
Выйдя от них, он чутко прислушался.
Никакого шепота, лишь у Энгельсона и Каплан еле слышны их приглушенные голоса и перезвон гитары.
Он что-то бубнит и бренчит на расстроенных струнах, она мелодично ему подвывает.

Как напьются, так всегда у них или " Солнышко лесное" или "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!"
К выбору напитков эта парочка подходила очень требовательно.
Пили строго самый дешевый крепленый винный продукт из 2-х литровых пакетов.
Чтоб на дольше хватило.

Опять густой хохот у Сафроновича.
Тот, кто постоянно шепчет и подглядывает за ним, наверное решил, что свою ежедневную норму  он сегодня уже получил во сне.
Снова ткнулся к Карасю, и постучал.
Тишина.
А ведь это он подсказал ему идею со студией.

"Ты, это, вот чего, отгородись ты от него!"- посоветовал он, как обычно, почесав в затылке, глядя, как дедушка Балик ежедневно возмущается образом жизни пасынка.
Сколько он себя помнил, коридор упирался в общую кладовку, заваленную жильцами всяким хламом, и превращенную их стараниями в откровенную помойку.

По метражу она состояла из трехметрового куска коридора и слепой гардеробной от соседней бывшей  спальни, в которой жил Карась.
Чуть больше тринадцати квадратов.
Но вместе с выделенной дедушкой Баликом, чуть большей по площади частью библиотеки, получалась вполне себе приличная комната в двадцать восемь метров.
Правда, с одним окном и вытянутая в форме кишки, но при наличии второго этажа, это была уже полноценная студия, метров сорок с лишком.

Самым ценным открытием при разборе завалов в этом чулане была фановая труба с водостоком.
"Если мне нэ изменяэт память, мой юный друг, здэсь был клозэт и душ для прислуги"-Леопарда Львовна проявляла живой интерес к ходу реконструкции.
Это означало, что в студии будет возможно устройство автономного от всей остальной коммуналки санузла.

Для начала пришлось отодрать бесчисленные наслоения старых обоев.
По старинной Питерской традиции клеились они на подложку из старых газет.
Иной раз даже не утруждая себя удалением предыдущего культурного слоя.
В результате получался картон, вроде папье-маше.
В десятки слоев.
Пожелтевшие до коричневых тонов газетные полосы, набранные трудночитаемым шрифтом, протягивали мостик из прошлого.

"Генерал-Поручик Князь П.А. Голицын объявляет, есть ли сын его, гвардии капитан-поручик А.П. Голицын на гостином дворе в лавках кому должен забором товаров или займом денег по векселям или по своеручным письмам, те б с оными явились для взятья платежа в нынешнем месяце к нему  в дом, состоящий на Володимерской улице, а при том просит, чтоб впредь оному сыну его ни под каким видом в долг не верили».-все-таки шепот решил не оставлять его в покое.
Володимирская улица-это же Владимирский проспект!

У Сафроновича опять смех, теперь женский.
Видимо, кто-то хорошо выиграл.
Тревожное предчувствие защемило где-то в груди.
Семейки дворников почему-то нет до сих пор.
Их детей уже давно пора было забрать из яслей и садика.
И Юсуф, и Манижа, как знающие все закоулки квартала, могли внести ясность в обстановку на улице.

Ни вокальные упражнения дуэтом у соседей, ни их репертуар, нисколько не мешали Мандалине осуществлять свою трудовую деятельность, не облагаемую налогом.
Тахта  в ее людской  опять взмолилась о пощаде.
Ну, хоть здесь все по-прежнему, и без сюрпризов!

В студии было оживленно.
Жена с гостем трапезничали в харчевне под вечерние новости.
Гость при этом что-то нашептывал Даше на ухо, а та тихонько посмеивалась.
Ведущий на фоне фотографии Вадима Вадимыча сообщал, что в распоряжении правительства оказалось якобы подлинное видеообращение президента.

"Сейчас идет работа по его изучению.
Специалистам предстоит определить, не является ли это искусной подделкой на основе новейших цифровых технологий, с участием нейросетей и Искусственного Интеллекта?
Если же обращение подлинное, необходимо выяснить, не сделано ли оно под медикаментозным воздействием, или угрозой жизни?"-заключил ведущий и его тут же сменила заставка с видом Кремля.

Птах тут же открыл на планшете новостной ресурс,и увидел своего гостя в уже не раз виденной записи.
Гость, тем временем, в защитных очках и с поднятым капюшоном, с видимым удовольствием отдавал должное тушеным овощам с домашними котлетами и салату из кальмаров.
Видно, что-то в новостях вернуло ему и бодрость духа и аппетит.

"А из моих рук брезговал"-с ревностью подумал Птах, и взглянул на полные руки жены, которые та вытирала о передник.
"Надо будет завтра отослать ее к сестре, от греха по-дальше!"-решил он,а сам выложил на стол перед ВВ все, что брал у него для передачи кодированного сообщения.
Затем, подвинул планшет с видеообращением в трансляции Ютуба.

Наш человек в Кремле поднял большой палец, и выразительно им потряс.
Дизайнер, правда, не был уверен, относится эта похвала к его усилиям по передаче обращения президента к нации, или к кулинарным способностям жены.
Гарант конституции, словно почувствовав эту двусмысленность, протянул Птаху руку.

Его рукопожатие было крепким, достойным Гения дзюдо, и сухим.
И тут раздался требовательный перезвон домофона от входной двери с Невского.
Птах специально продублировал его проводку в свою каморку папы Карло, иначе из-за основательной звукоизоляции они его просто не услышали бы.

Гл.4

На вспыхнувшем экране монитора можно было разглядеть женщину средних лет в сопровождении полицая.
В квартире N 13 долго никто не отвечал.
Наконец, послышался надтреснутый тембр Каплан.
Дама внизу даже не пыталась скрыть свое негодование-" Я старший воспитатель детского сада, что на Пушкинской.
Почему вы не забираете ваших детей?!"
Падловна пробурчала что-то в ответ, и открыла сразу  обе двери, внизу и на лестничной площадке.

Наверное, из уважения к полицейскому в форме.
Птах включил еще один небольшой монитор, что был подключен к камере в прихожей.
Всего их было три-еще на кухне и в коридоре.
Это был подарок одного хорошего знакомого Сафроновича, подвесившего такие глазки на люстрах над каждым игровым столом.
Дизайнеру он по дешевке сделал разводку всей электрики в студии.
А глазки видеокамер были бонусом за портрет его подружки, написанный дизайнером пастелью по фотографии.

Падловна постаралась встретить гостей со всем радушием, на которое была способна эта змея, но получалось у нее плохо.
Ее покачивало, да и с дикцией было не очень.
Но торопившаяся домой воспиталка сделала вид, что ничего не замечает.
Постовому сержанту, после того, как он убедился, что дети доставлены по адресу проживания, похоже, тоже все стало по барабану.

Детей разместили на общей кухне, и, обменявшись телефонами, договорились созваниваться.
Если родители не появятся до ночи, их заберут в службу опеки.
Во время всей этой суматохи папа Карло не на шутку струхнул, и пару раз специально кидал взгляд на реакцию своего гостя.
Тот внешне был невозмутим.
Даже с места, где ужинал, не встал.
Спокойно поглаживал Филимона, который терся о его колени.

Однако, день, начавшийся катаклизьмой, по логике вещей, должен был ею и закончиться.
Слава Богу, детишкам не пришлось долго маяться под опекой не очень вменяемой Фани Каплан.
Та пыталась вспомнить детские песни, стишки и даже подвижные игры  из своих прошлых трудовых будней, но получалось плоховасто.
Хоть она и угостила беспризорников каким-то соком, и включила им мультики, но дети ее почему-то, не то, что бы пугались, но сторонились.

Незнакомый в их мусульманском мире сильный запах алкоголя вызывал, видно, у них тревогу.
Высунувшаяся из своей комнаты на шум восточная грешница, может, и проявила бы к маленьким единоверцам всю теплоту своего любвеобильного сердца, но убедившись, что те не остались без присмотра и участия, юркнула обратно.
Видимо, не успела что-то еще очень важное показать своему гостю.

Поэтому, когда появились их родители, дети повисли на них с такими криками и радостным гамом, что переполошили всех жильцов.
Даже тахта Мандалины перестала на время стонать.
Всем, кто выглянул в коридор, таджикские дворники, как смогли, сообщили, как их задержали, отобрали телефоны, и промариновали целый день в обезьяннике.

После утренней пальбы, в свете последних шумных терактов с участием мигрантов, естественно, что все они первыми попали под подозрение.
Юсуф от волнения чередовал свою речь на ломаном русском длинными вставками на родном языке.
Всем, даже без переводчика, было понятно их значение.

Тем более, что таджик сопровождал их такой красноречивой жестикуляцией, что на Великом и Могучем это звучало бы как-"Если бы ему не нужно было кормить семью, он отрезал бы головы всем неверным, до кого бы только смогла   дотянуться его рука!"
При этом всем своим грозным видом он был очень похож на персонажа картины В.Верещагина "После удачи " с той лишь разницей, что вместо сабли он размахивал кухонным ножом.

Его жена была настроена более благодушно.
По случаю счастливого воссоединения семьи она собиралась по-быстрому приготовить свой фирменный плов, и пообещала угостить всех желающих.
Надо ли говорить, что первая в ряды желающих записалась Падловна, никогда не упускавшая случая что-нибудь урвать на халяву.

"Ну, хоть эти,слава Богу, ментов на хвосте не принесли"-облегченно вздохнул Птах.
Но черти в этот день, видно, на лету ловили его мысли, и решили не оставлять нехорошую квартиру в покое.
Вся растревоженная массовка уже успела разойтись по своим комнатам, как снова вспыхнул и запиликал входной домофон.

"Карась собственной персоной!"-от досады дизайнер даже плюнул в монитор.
И было от чего.
Карась был не один, а в сопровождении двух полицейских и двух бойцов Росгвардии.
Они крепко держали бывшего электрика, не столько потому, что тот представлял угрозу для общественной безопасности, сколько  оттого, что тот едва стоял на ногах.

Громко назвали его имя и фамилию, и поинтересовались, проживает ли такой гражданин по данному адресу?
"А если проживает,"-добавил старший по званию-"мы хотели бы лично в этом убедиться, а поскольку ни ключей ни документов при нем не обнаружено, возможно, он предьявит их дома."
Вездесущая Каплан опять пошла открывать.

"Да, уж!
Если мусора перестали брезговать обитателями помоек, вздрючили их, видать, по самое не балуй!"-заключил папа Карло.
Сбывались самые мрачные его прогнозы.
Он невольно прижал указательный палец к губам, и опять с тревогой оглянулся на своих домочадцев.
Настоящий полковник делал вид, что с интересом разглядывает неподвижную заставку в телевизоре.
Филимон уже свернулся у него на коленях.
Жена хлопотала у плиты.

Гл.5

"Ну, дык, ёлы-палы!"-Карась еле ворочал языком.
-"Будем пить или глазки строить?!"-эту фразу сосед позаимствовал у нашумевшей в свое время Питерской тусовочной группы "Матюки".
Ее основала компания художников-примитивистов.
Но известность они приобрели не своим непритязательным творчеством, а пьяными скандалами и дебошами.

Но, как только они вспомнили о своей больной печени, закодировались от пьянства, и начали вести здоровый образ жизни, без мордобоя, битого стекла и приводов в полицию, никому стали неинтересны ни они сами, ни их тельняшки, служившие им униформой.
Карась тельняшек не носил, но фраза, ставшая лозунгом этой группы, ему полюбилась, и он всталял её, где попало, надо и не надо.

Росгвардейцы со своими автоматами остались на лестнице, а полицаи под белые ручки проводили беспокойного соседа до его дверей.
В коридор опять высыпали все жильцы, даже сама ответственный квартиросьемщик.
Карась, посчитав, видимо, что миссия по его доставке домой выполнена, предпринял попытку улечься прямо на коврике у своей комнаты, сделав на прощание ментам ручкой.
Он был так всем рад и благодарен, что напоминал известную картину П.Решетникова "Опять двойка", с той лишь разницей, что был похож не на главного персонажа, мальчика-двоечника, а на дворнягу, готовую с радостью всех облизать.

Однако стражи порядка были настроены решительно-"Граждане, просим всех проживающих предъявить документы с пропиской или видом на жительство!
Это относится и ко всем лицам, находящимся в гостях!"
Неожиданно Клеопатра Львовна, которую все присутствующие давно записали в выжившую из ума маразматичку, обнаружила знание законов и процессуального кодекса.

"Господа!
А на каком, собствэнно говоря, основаниэ вы вторглись в нашу коллэктивную жилищную собствэнность?-осведомилась она, намеренно тщательно  и громко выговаривая каждое слово.
"Эсли у вас есть ордэр на обыск, соблаговолитэ его прэдьявить!"
Птица неопознанной породы при этом взьерошила все свои перья, и с воинственным видом уставилась на пришлых незнакомцев.

Но полицаи со звездочками на погонах были подкованы на все четыре копыта.
"Сударыня!
Вы,я надеюсь,з наете уже о том, что произошло сегодня у вас по соседству.
Так вот, в связи с введением в городе чрезвычайного положения, мы имеем право задерживать для выяснения личности любых подозрительных лиц, а также лиц без документов.
И производить обыски в местах их временного или постоянного проживания."-склонился к Пиковой даме в легком полупоклоне тот, у кого звездочек на погонах было по больше.

"С вас и начнем"-он наклонился еще ниже, пытаясь разглядеть ее реакцию под вуалью.
Но тут же пожалел об этом.
Ворон-галка-грач с размаху чуть не пробил своим клювом его нагрудный знак, и громко прощелкал им-"Ты чо?!
Он грозно закосил на полицая свой глаз, налитой кровью-"Стр-р-рах потер-р-рял?!"
А Леопарда выдохнула из длинного мундштука дым от своих ароматных сигарет прямо тому в лицо.
Затем, свободной рукой открыла ридикюль, и достала паспорт.

Лицо капитана, пока он привычно пробегал глазами записи и штампы, сильно удлинилось от удивления.
Видимо, когда он дошел до даты рождения и места регистрации.
"Да, ладно!
Столько не живут!"-он поднес документ в дорогом кожаном переплете к самому носу, потом попытался еще раз хоть что-то разглядеть сквозь густую вуаль старушки, но уже издалека.

Оглянулся на своего напарника, затем, от волнения зачем-то снял фуражку, провел рукой по волосам, может, чтобы убедиться, что те не стоят дыбом. и снова ее одел.
"И что, с момента рождения, с 27.05.1912 -года, до сего дня, безвыездно проживаете в этой квартире?"-лицо офицера выражало сплошное недоверие и недоумение.
"А чо такова?"-прощелкал своим клювом ворон-галка-грач, и исполнил свой коронный номер-мастерски изобразил сирену полицейской патрульной машины.

"Да, сударь!
Я, урожденная Загряжская Клэопатра Львовна"-она годо вскинула голову-"Здэсь родилась, живу и, надэюсь, умру, поскольку всю эту квартиру до катастрофы 17-го занимала моя сэмья с прислугой!"- в наступившей тишине Пиковая дама глубоко затянулась и метко выпустила густую струю ароматного дыма уже в лицо второго офицера, который разглядывал ее паспорт через плечо капитана.

Обоим полицейским было не больше, чем лет по тридцать пять, так что выходило, что госпожа Загряжская годится им даже не в  бабушки, а в прабабки!
"Сейчас я занимаю бывшую свою дэтскую и бывший кабинэт моего папэньки"-старушка показала на двери своих покоев-"Обязана вас предупрэдить,что в помэщениях находится коллэкция произвэдений искусства, которая находится под охраной государства."
Она достала из ридикюля еще одну бумагу с гербовыми печатями-"Желаэте осмотрэть?"

Но офицер сделали жест, что паспорта ему вполне достаточно.
Даже среди полицейских, часто можно встретить порядочных людей!
Но только до тех пор, пока маленькие звёздочки у них на погонах не превращаются в большие.
"Зельман Мафусаил Сафронович?-они уже целиком переключились на самозанятого шулера.
"Т-а-а-к, а здесь у нас, похоже, двойное гражданство!"-капитан оживился, и с интересом крутил перед глазами Российский и Израильский паспорта Сафроновича.

-"И что это нам на исторической Родине не живется?"
"Так нет там иудеев, там одни филистимляне!"-привычно ответил Мафусаил.
"Понятно.
А здесь чем занимаемся?"-сыщики наметанным глазом срисовали разнообразную верхнюю одежду на любой вкус и размер на вешалке у дверей его комнаты.

"Гостей своих предупредите о проверке документов"-и мягко протолкнули его в дверной проем перед собой.
Опытный картежник, без сомнений, уже предупредил своих ассистенток и гостей, чтобы те избавились от всех следов игры на деньги.
Однако, опытные полицейские быстро обнаружили, заглядывая во все углы, пару потрепанных колод и несколько карт, рассыпанных по лабиринтам его просторной комнаты.

В старинном камине, таком большом, что в нем можно было целиком зажарить теленка, в куче пустых бутылок и фунфыриков быстро нашли рулон, который по недосмотру, не успели сжечь.
Это были росписи "пулек"в преферанс, долговые расписки, и еще записи сделанных ставок на подпольном тотализаторе.
Там же, в дымоход, кто-то в торопях запихал сумку, доверху набитую разномастными купюрами.
Из дюжины гостей только у половины были при себе документы.
Хоть все дружно, вместе с ассистентками, утверждали, что зашли к Сафроновичу в гости, только пятеро из них смогли назвать хозяина по имени и фамилии.

С точки зрения закона, налицо были все признаки подпольного игрового заведения.
Пока один из полицейских решал вопросы с притоном, второй проверял комнаты Падловны и Мандалины.
Энгельсон был уже в таком состоянии, что вместо паспорта пытался предьявить свой коммунистический партбилет.
Бил себя в грудь и уверял, что никакой задолженности по партвзносам у него никогда не было!

Выручила сожительница.
При всей своей близорукости и утомленности от винного продукта,она ничего не перепутала.
Быстро разыскала и свой паспорт, и сожителя.
А вот,у соседки возникли проблемы.
"Что ж это вы, девушка!
Ваш вид на жительство и временная прописка давно просрочены, а вы и не чешитесь!
Продлевать не собираетесь?"- хотя и полицейские, и девушка прекрасно понимали, что вопросы эти чисто риторические, поскольку отвечать на них никто не собирался.

Ситуацию усугубил гость Мандалины, которого достали из ее многострадальной тахты в одних носках.
Хоть она упорно пыталась выдать его за своего родственника, заглянувшего на огонек,тот не мог припомнить, ни, как зовут хозяйку, как впрочем, не смог припомнить вообще ни одного слова по-русски.
Надо ли говорить, что и регистрации у него не оказалось.

Гл.6


"Короче, Петрович, присылай коробочку.
У нас тут целый цветник!"-в глазах у капитана запрыгали веселые огоньки.
"Куча народу без документов и регистрации, подпольный игровой притон, тотализатор и проституция."-он оглянулся на Степу с Задрыгой, качавшихся у него за спиной, как ковыль в степи, и добавил-"Да!
Еще и наркота. и уже не сдерживая хохота, подытожил-"До полного букета не хватает только нелегального оружия и работорговли!"

Полицейские привычно, не взирая на шумные протесты задержанных, при помощи гвардейцев, быстро сопроводили их всех во двор, на посадку.
Было заметно, что они сами не чаяли такой богатый улов.
Впереди замаячили и ожидаемое поощрение от начальства, и жирный навар в виде мзды от задержанных за отказ от возбуждения административных дел.

Дождавшись, когда стихнет весь шум и суета от волны, поднятой полицией, и захлопнется, наконец, входная дверь, Клеопатра Львовна покинула свои покои.
После столь бесцеремонного и наглого вторжения она чувствовала себя глубоко оскорбленной.
Решила еще раз сделать привычный обход.
Для успокоения.

Мгла стелилась за ней шлейфом, гася даже легкий полумрак.
Но она могла легко передвигаться даже в полной темноте, поскольку с детства знала тут каждый уголок наощупь.
Если в их просторной прихожей встать спиной к входным дверям, то по правую руку будут двери туалета и ванной и коридор в кухню.
Дальше людская, где сейчас эта проститутка Альбина.
Потом, буфетная с поющей парочкой любителей всего красного.
И лозунгов и крепленого вина.

За ней гостинная в три французских окна в пол, с обширным балконом.
Там теперь притон этого Зельмана.
Последней будет дверь спальни, где обитает бывший электрик Сазонов.
Коридор заканчивался черным ходом.
Теперь там,с ее разрешения, Птах оборудовал студию, обьединив часть коридора и гардеробную   с половиной библиотеки.

По левую руку, напротив спальни, двери второй половины библиотеки, где была келья бедного Балика, и где сейчас эти жуткие курильщики.
Они граничат с ее покоями.
По этой стороне остается только бывшая столовая, где живет семья этих бусурман, двери которой выходят в прихожую.
Скромная квартира из восьми комнат в 3-этаже флигеля дома по Невскому проспекту, для семьи полковника, преподавателя Михайловского артиллерийского училища.

Эту квартиру она не только с детства считала своей, а всех проживающих лишь временными гостями, но и смиренно несла  тяжкий крест добровольно взятых на себя обязательств по поддержанию в ней должного порядка, пока она снова не вернется целиком к ней, к ее законной владельце.

То, что это рано или поздно произойдет, не вызывало у нее никаких сомнений.
А уверенность, что это непременно случится еще при ее жизни, было, по ее твердому убеждению, главной причиной ее завидного здоровья и уникального долголетия!

В кухне царил беспорядок.
Следы пребывания беспризорных детей, и их пьяной соседской опеки.
Трудами Птаха, при ее финансовой поддержке, общая кухня приобрела человеческий вид.
Жуткие волнообразные стены, выкрашенные до половины тошнотной  зеленой краской, с оспинами отвалившейся штукатурки, выровняли гипсокартоном и оклеили моющимися обоями.
 
Вместо кривых дощатых полок повесили простенькие, но удобные кухонные шкафы.
Грамотно расставив разделочные столы и, избавившись от старой рухляди, освободили в углу зону для общего приема пищи, поставив туда  мягкий диван с двумя креслами.
Выглядело очень прилично.
Люстра, веселенькие занавески, и навесной экран плоского телевизора.

Судя по тому, что никто не выставлял ей счет за все это великолепие, она догадывалась, что обстановка досталась дизайнеру даром, хотя даже не подозревла, что вся она была привезена со свалки, по рекомендации Карася.
Правда, все по-прежнему, за исключением Мандалины, считавшую общую кухню за свою гостиную, а свою комнату всего лишь спальней, таскали еду и ели у себя по своим углам.

Но, по крайней мере, появилось приличное место, где не стыдно было отметить семейный праздник, общее застолье или, как сейчас, разместить несчастных детишек.
Из буфетной в коридор доносилось нестройное пение пьяной  четы, навсегда застрявшей в 60-х.
Таджикская семья тоже взволновано шумела.

Она докатилась до конца коридора, где на стене висел общий телефонный аппарат городской сети.
Стараниями Птаха, по ее просьбе, рядом с этим музейным экспонатом из черного эбонита лежал на полочке желтый кирпич телефонного справочника, и был прикреплен блокнот с карандашом на цепочке-змейке.
Однако, судя по двум одиноким записям, комплект письменных принадлежностей не пользовался популярностью среди жильцов.

 Зато новые обои вокруг аппарата были сплошь исписаны разнообразными автографами, сделанными чернилами, шариковыми ручками, фломастерами всех цветов радуги, тушью для ресниц, губной помадой, и даже горелыми спичками.
Почти все записи касались ее лично.

"ЗП давно пора в ПЗ или в КПЗ!"
Кому-то показалось остроумным перестановки заглавных букв ее имени и двойной фамилии.
Дальше чего только не было!
И Ведьма, и Сколопендра, и Дохлая кляча, и Пиковая дама, и Призрак замка Морисвилль, и Ужас, летящий на крыльях Ночи, и обломок Империи, и даже Смертный Грех!
Особенно отличился Карась.
Своими каракулями он окрестил ее Леопардой, хотя она была единственной, кто хоть  иногда давал ему деньги в долг, прекрасно зная, что тот не отдаст их никогда.
 
Ее рука привычно потянулась к ручке колокольчика, но безвольно упала на колени.
Бронзовый, изящной старинной работы, колокольчик для вызова слуг, на костяной ручке, внушал обитателям квартиры номер тринадцать такой же панический страх, как в прежние времена заливистая трель свистка городового, а позже завывание патрульных машин, или сирена воздушной тревоги!

Бесполезно!
Это вредительство неистребимо!
С тех пор, как в ее квартиру заселили коммунальных соседей, они не отказывали себе в удовольствии делать в местах общего пользования большие и мелкие пакости!

Нет, ее силы тоже не бесконечны.
Надо завтра же собрать еще раз общее собрание, и ускорить расселение!
Теперь нельзя откладывать.
Она с благодарностью прижалась щекой к черной птице на своем плече.
Глубоко затянулась из длинного мундштука, и выдохнула-
"Бэ ля!"

Гл.7

В этом углу, мгла сгустилась особенно плотно.
Между платяным шкафом и закрытыми дверями в господскую спальню, где он жил, устроился отдыхать виновник вечерней облавы.
Пиковая дама не испытывала к нему ни гнева, ни злости, ничего, кроме брезгливости.
Как впрочем, к почти всем обитателям ее квартиры, кроме, пожалуй, бедного покойного Арчибальда и его пасынка.

Она бросила ему в ноги связку ключей, подобранную ею у этих дверей еще вчера.
А ведь, когда этот электрик, давший ей обидное прозвище, только появился здесь,э то был довольный жизнью, веселый парень с раскатистым смехом.
А теперь от него разит выгребной ямой.
"Как пьянство все-таки губительно для русских!
Почти, как для чукчей и американских индейцев!"- она невольно зажала нос.

Общая единодушная нелюбовь ничуть не мешала ей принимать самое активное участие в жизни квартиры номер тринадцать.
Она одна, на свои старческие гроши оплатила установку двух газовых колонок, на кухне и в ванной, чтобы у жильцов не было проблем с горячей водой.
 
На ее же сбережения производился косметический ремонт, белились потолки, прочищались трубы, чинилась проводка, мылись окна, клеились обои, и был постелен приличный линолеум по всей квартире, вместо облупившейся старой плитки ПХВ.
Она же оплатила реставрацию старой сантехники в ванной и замену новой в туалете.
И не смотря на такую благотворительность, все население квартиры номер тринадцать дружно ее ненавидело!

И надо сказать, что оснований для такого единодушного сильного чувства Леопарда давала немало.
Стоило кому-то из жильцов, что-то пролить, повредить, запачкать, намусорить, и не убрать за собой, оставить где-то в местах общего пользования не выключенным свет, воду или газ, и, не приведи Господь, проявить неряшливость в ванной или клозете, как тут же, будто из-под земли, появлялась на своей коляске с бесшумным электромотором Пиковая дама!

Но больше всего их бесило, что ровно в двенадцать часов ночи, когда все кареты превращаются в тыквы, Сколопендра накидывала крюки на обе половинки входной двери, затем отключала общий счетчик, и с чувством выполненного долга отправлялась в полной темноте в свои покои.
Попасть домой припозднившейся Золушке не смог бы помочь даже наряд ОМОНа!
Об этом она тоже позаботилась, установив за старинной деревянной, бронированную дверь.
 
Если добавить, что мадам Загряжская строго следила, чтобы неукоснительно соблюдался график дежурств по уборке квартиры, вывешенный на общей кухне, станет ясно, что причин трепетно любить ее у обитателей коммуналки на Невском не было вовсе.
 
 Память давно не радовала ее возможностью достать из  последовательной череды событий, привязанных к месту и времени, нужную картинку.
Если бы ее спросили, где она была осенью 1947 года, и, что делала. с кем дружила, кого любила, с кем ругалась, чего боялась, а чему радовалась, она бы не ответила.
Ее память пульсировала вспышками, выхватывая их прошлой жизни самые яркие воспоминания.

Детские были самыми отчетливыми.
Вот, няня впервые одевает ее в диковинные чулки, цепляя их к сложной системе застежек и резинок детского лифчика.
Вот, она дотягивается до пирамиды пирожков на кухне, и обжигается, уронив ее на себя.
Вот, они с маменькой наряжают Рождественскую елку серебристой и золотой мишурой, и развешивают на ней блестящие игрушки.

Она хорошо помнила, как горничная с кухаркой вернулись с митинга на Знаменской площади. Раскрасневшиеся от мороза и пережитого, они наперебой рассказывали на кухне отцовскому денщику из училища, как казаки, стоявшие в оцеплении, ушли в казармы, и толпа набросилась на оставшихся одних конных жандармов.

Денщик, приставленный топить печи, носить дрова и воду, кряхтел и крутил свои усы.
Ему, ветерану, прошедшему с папенькой Русско-Японскую войну, как и всем в столице, было невдомек, почему гвардейские полки в полном составе кормят вшей в окопах на передовой, а их казармы заняты солдатами запасных батальонов, которые отказываются идти на фронт!

Их не оторвать было от подолов круглых кухарок и прочих прелестей сладкой городской жизни.
Вот, эта деревенская в своей массе голытьба и кинулась бунтовать!
На неделю город был отдан им на поток и разграбление!
Она помнит, как часто была слышна стрельба, крики и звон разбитых витрин.
 
Первым делом разгромили полицейские участки и винные склады с магазинами.
По городу рыскали в поисках городовых, над которыми, прежде, чем убить, зверски глумились.
Обычный грабеж и душегубство поспешили обозвать революций.
Все нацепили красные банты, и довольные разъезжали по городу на автомобилях.
Толпились на площадях, обсуждая отречение императора от престола.
 
Но чаще всего к ней являлся розовощекий, златокудрый младенец.
Он беззвучно плакал и протягивал к ней свои маленькие ручонки.
Ребенок посещал ее последние годы настолько часто, что она перестала этому удивляться.
Она забыла, вернее, ее память отказывалась узнавать этого малыша.
Она никак не могла понять, к какому событию в ее длинной жизни он имеет отношение?
 
После февраля 17-го спокойной жизни в городе уже не было.
Охранять порядок больше стало некому.
Драки, стрельба, мордобои, ночные уличные и квартирные грабежи уже никого не удивляли.
Поэтому, когда пришли комиссары, этого, поначалу, даже никто не заметил.
Просто кадетские патрули сменили патрули из пьяной матросни.
 
Но, когда они закрыли все магазины, конфисковали весь товар, и запретили торговлю, худо стало всем.
Деньги превратились в бумажный мусор, водопровод и канализация замерзли.
Горожане разбегались из голодного и холодного города, кто куда.
Богатые за границу, беднота-по окрестным деревням.
 
Ушла к родне в Псковскую губернию кухарка Глаша, со слезами обняв ее на прощание.
Она до сих пор помнила вкус того пряника, что та тайком сунула ей в прихожей.
Запомнилась и грязная лужа на ковре в гостиной от солдатских сапог.
Это уже, когда пришли их уплотнять.
 
Горничной Варе, по ее пролетарскому происхождению, оставили людскую, а им всей семьей пришлось сносить самую ценную мебель со всей квартиры в её детскую.
В туалет и ванную стало не попасть, а в кухне, пропахшей керосинками, стало не протолкнуться!
С тех пор она возненавидела всех, кто селился в ее квартире!
 

Гл.8

"Кривые и уродливые носы могут быть исправляемы и улучшаемы тайно,у себя дома.
Без боли, хирургической операции вы можете частным и тайным образом исправить фасон носа.
Моя носовая машинка построена на научных основах, действует аккуратно и вполне соответствует своей цели.
Она мала, легко одеваема на ночь, не затрагивая сон.
Применима ко всем носам.
Высылается с подробными инструкциями наложенным платежом за 5 рублей."

Сегодня шепот почему-то не забавлял.
И голос, не разберешь, то ли женский, то ли мужской, то ли старческий, то ли детский?
Какой-то трансвестит!
Это раздражало.
Птах полулежал в кресле-мешке у себя в прихожей и пытался успокоиться.

Сбылись самые мрачные его прогнозы.
Карась все-таки притащил за собой на хвосте полицейскую проверку.
Все, кого сегодня замели в кутузку, будут ему за это сердечно благодарны!
Как бы не убили!

Птах до самого последнего, затаив дыхание, следил за развитием событий за стеной его каморки.
Когда пришли за курильщиками, сердце его ушло в пятки!
Слава Богу, это была не разведка, а обычные мусора, иначе они догадались бы простукать стену, и поинтересоваться, кто еще прописан в квартире!
Лишь после того, как на мониторах перестали  мелькать фигуры задержанных, и люди в форме, он смог перевести дух и расслабиться.
"Пронесло!"-выдохнул он и оглянулся, не переставая креститься.

Картинка за его взмокшей спиной мало изменилась.
Лишь жена поднялась наверх.
Глядя, как Филимон жмурится, развалившись на коленях у первого лица, он испытал что-то похожее на ревность.
Его кот терпеть не мог всякие обнимашки, и прочие телячьи нежности!
Снисходительно принимал поглаживания только от жены и маленьких детей, если те не отличались бесцеремонностью.
На всех остальных шипел.
Но на колени он не ложился ни к кому!

Дизайнер почувствовал, что гостем своим он уже начинает тяготиться.
Даже то, что вместо его тренировочного костюма Даша подобрала диктатору такой же, но со своего плеча, больше подходивший ему по размеру, как-то неприятно кольнуло его.

Ну, не сядешь же рядом с ним, не бахнешь по стакану огненной воды, не обнимешь, не похлопаешь по плечу, и не скажешь-"Что ж ты натворил-то, друг ты наш сердечный?
Что ж ты доверчивый-то такой?
Хоть сейчас-то видишь, кем ты себя окружил?"

Во-первых, наш гарант в прошлом спортсмен, и не пьет.
Во-вторых, хоть беда и сблизила их, но все же не настолько!
 Не настолько тесно они знакомы для таких панибратских отношений.
В-третьих, вряд ли его гость  услышал бы от него что-то новенькое, чего сам не знает!
Все, что накипело и накопилось у Птаха по поводу его окружения, неспособного ни воевать, ни строить, ни заводить заводы, ни тушить пожары, ни бороться с наводнениями, а способного только воровать и грабить, он знает не хуже его, и даже, скорее всего, намного лучше.

Дизайнер попробовал представить свою реакцию на такое знание, окажись он на месте ВВ.
Скорее всего, его охватила бы паника!
А этот сохраняет спокойствие, и уверенность, что победа будет за нами!

И он опять оставил его одного, наедине с новостями.
Лежал, смотрел на то, что успокаивало.
На то, как обустроил свое гнездышко, и думал, что только Питерская борьба за квадратные метры может толкнуть человека на освоение такого безнадежно нежилого пространства.

Проем черного хода был заложен кирпичом, и обнаружить его удалось лишь частично отбив штукатурку.
Но самое интересное открытие ожидало после разбора кладки.
Когда он с трудом выбил толстенное дверное полотно, открылся портал в Бездну!
Из этой черной дыры пахнуло замшелой плесенью и тоскливым нежилым духом.

Свет фонаря выхватил из темноты потолочные панели нижнего второго, и несущие перекрытия верхнего четвертого этажа.
Похоже, что те, кто выкупил соседские квартиры в этих этажах, в процессе перестройки их в мини-отели, решили приобщить к нему и пропадающую впустую площадь черной лестницы.

"А, что?-подумал Птах-а почему бы и нет!"
Внизу все было заляпано краской, засыпано битым стеклом, строительным мусором и всяким хламом.
По словам Клеопатры Львовны, этой лестницей перестали пользоваться лет через десять после Блокады, когда подключили паровое отопление, и отпала нужда носить уголь и дрова для печей.

"Отдельный вход-это, конечно, заманчиво -подумал дизайнер тогда,-но дело это долгое и трудозатратное, а пока надо обустроить нормальное жилье для  белого человека."
Если бы приходилось все, что нужно для стройки покупать, то ресурсов бедного художника хватило бы ненадолго.

Пришлось поездить на своем фургончике по свалкам.
При этом ему было абсолютно наплевать, что думают о нем обыватели, когда он подбирал выброшенную мебель, за которой те стояли или записывались в очередях ещё при Советах.
Панели древесно-стружечной плиты, оклеенные шпоном, и листы толстого мебельного картона стали основным материалом перекрытий и отделки стен и пола.

А плотно сложенные в несколько слоев картонные коробки и пенопласт из упаковок стали идеальным материалом для тепло и звукоизоляции.
В сущности, ему пришлось потратиться лишь на лако-краску, крепежно-скобяные изделия, металлопластиковые трубы, кабеля проводки с электро-и водозапорной арматурой.

Самой дорогой статьей расходов стала трехметровая дюймовая строганная доска, которой понадобилось много на силовую основу перекрытий, лестниц, ступеней, перил и парапетов.
Все жильцы нехорошей квартиры проявили к стройке живой интерес и даже непосредственное участие.

В первую очередь, конечно, Карась.
И вовсе не потому, что студия непосредственно примыкала к бывшей господской спальне, в которой он теперь обретался.
Как всякого русского, его разбирал неуемный зуд, помочь советом или делом, если рядом кто-то работал.
А поскольку он целыми днями ковырялся в мусорных баках, его зуд имел не только переносной иносказательный характер, но и чисто медицинский, дерматитный.

Порой, Птах отвечал на его рукопожатие после некоторого раздумья, только, чтобы не обидеть.
Так как жилплощадь, выделенная ему дедушкой Баликом, была частью библиотеки, очень помогло то, что все  зоны, на всех уровнях, в его каморке, за исключением санузла, отделялись друг от друга не перегородками, а книжными  стеллажами.

Когда дошла очередь до черного хода, выяснилась еще одна неприятность.
Застройщики мини-отеля за ненадобностью замуровали выход черного хода на первом этаже внизу со стороны Стремянной.
Птах оказался зажат в пространстве десяти квадратов с высотой в четыре с половиной метра, освещенное одиноким окном.
Хорошо хоть соседи спилили все швеллеры и убрали каменные ступени лестничных пролетов.

Выход подсказала пожарная лестница.
Ее площадка оказалась снаружи, как раз на уровне окна.
Осталось только привычно разделить пространство на два уровня, один из которых стал прихожей, а второй модельной мастерской, и разобрать кладку оконного проема с обоих сторон, увеличив ее на ширину входной двери.

Долгожданное пиликанье домофона со стороны Невского прервало его экскурс в прошлое пятилетней давности...


Гл.9

Дизайнер кинулся к монитору домофона.
Как он и предполагал, первым отпустили Сафроновича.
Скорее всего, из-за наличия израильского паспорта.
Он покинул свое убежище, открыл дверь и по-дружески обнял соседа у входа.

"Ну, Мать честная!"-разница в возрасте и образ жизни сибарита давали о себе знать, и картежник изрядно запыхался от подьема на третий этаж.
"Беспредел!
Не передать словами!
Я вам так скажу-эти хуже, чем филистимляне!"-он с трудом переводил дух.-"Конфисковали весь банк!"

-"Под опись изьятия?"
-"Какая опись, какой протокол?!
Я тебя умоляю!
Распихали весь мой банк по карманам прямо в кабинете.
Мать честная, не стесняясь меня!
Еле выпросил денег на такси.
Кинули мне пятисотку в ноги, как милостыню!"-Птах давно не видел соседа в таком волнении.

"Ну, Карась, нехороший человек!
Убить тебя мало, Мать честная!"-он погрозил кулаком в сторону дверей бывшего электрика. так как сам виновник переполоха уже давно покинул авансцену, оставив после себя лужу в которой плавал его половой коврик.
На шум выглянула Пиковая дама.
Но стенания шулера были ей неинтересны.

Ее внимание привлекла лужа.
Оценив ее цвет и размеры, она только бросила по-французски-"Дэгутон" (D;go;tant!-какая гадость!),и выдохнула в ее сторону струю дыма, а концом мундштука прицелилась в  Сафроновича, давая понять, что наступила его неделя дежурства, и уборка лужи это теперь его личная головная боль.
Затем, демонстративно медленно проследовала к входной двери, где со словами-"Я надэюсь, гостэй на сэгодня прэдотаточно!?"-с грохотом защелкнула кованые крюки в гнезда на обеих створках входных дверей.
После чего скрылась в своих покоях.
Почему на этот раз она решила их пощадить, и не вырубила клавишу автомата на общем счетчике, остается только гадать.

"Фаина!"-шулер довольно бесцеремонно постучал в соседскую дверь.
"Ф-а-и-на! Фаина! Фа-ина! Фаина! Фай-на-на!"-передразнил его Птах.
-"Уверен, что твоя Падловна уже исполнила на Бис в последний раз, как Атланты держат небо на каменных руках, и теперь видит десятый сон!"- он осторожно поскребся в дверь к таджикам.

Выглянувшей Маниже он не стал ничего обьяснять.
Просто, показал на лужу в углу и сунул ей в руку двухсотенную купюру.
Дворничиха заохала, зацокала языком,и качаясь с боку на бок, как утка, поспешила за шваброй и ведром.
Когда они уединились с картежником в его комнате, он шепотом на ухо спросил того о том, что трепетало у него в груди,и больше всего сейчас беспокоило-"Ничего не расспрашивали?
О подозрительных гостях?
Ни тебя, ни  игроков, ни твоих девок?"

Видя, как Сафронович на все его расспросы отрицательно мотает головой, он несколько успокоился.
Но столь долгое отсутствие остальных, заметенных облавой, тревожило его не на шутку.
За Мандалину он не переживал.
Она тертая девка.
И не в таких переделках побывала.
Даже если менты начнут ее пытать, будет молчать, как Зоя Космодемьянская!

А вот, курильщики в этой ситуации-самое слабое звено!
Начнут шантажировать их сроком за наркоту, могут и не выдержать!
Особенно, Задрыга!
Все это он успел прокрутить в голове, но вслух напомнил соседу об их договоренности.
"Конечно, приводи!
Об чем речь, Мать честная!
Мы же не филистимляне какие-нибудь!"-он уже включил телевизор, и свернул голову очередному фунфырику с настойкой боярышника.

«Сперминъ-Пель» от поставщика двора его императорского величества, рекомендуется для «лицъ страдающихъ неврастенiей, половымъ безсилiемъ, старческой дряхлостью, истерiей, чахоткой, сифилисомъ, ожiрени;м, артерiосклерозомъ, алкоголизмомъ, параличами, переутомленiемъ».

"Ну,это пока не для меня"-в этот раз шепот даже немного успокоил.

В его коморке ничего не изменилось.
Только Филимон, почуяв безнаказанность, перебрался с коленей гостя на обеденный стол, за что бывал неоднократно наказан.
Он расхаживал по нему, как модель по подиуму, демонстрируя всю стать и достоинства своей сибирской породы, все переливы длинной шерсти, от цвета деревенского масла до кофе с молоком.

При виде хозяина он спрыгнул на пол, от греха подальше, но произвел при этом такой грохот, как будто уронили двух-пудовую  чугунную гирю, не меньше!
Изящества ему явно не хватало.
"Что-нибудь новенькое?"-набрал Птах на планшете.
Любитель отпуска в тайге с кислой миной покачал головой.

Дикторша сообщала, что экспертное сообщество сошлось в единодушном мнении, что гуляющее по Сети, якобы обращение президента, это грубая подделка, состряпанная на скорую руку западными спецслужбами, при участии СБУ.
Поскольку должность вице-президента еще со времен бурных 90-х была упразднена, по закону,в отсутствие первого лица, его обязанности переходили к спикеру сената Маскаленко.
Но вечно молодящаяся, не старая еще тетка, вдруг наотрез отказалась, ссылаясь именно на возраст!

Опытная аппаратчица, начинавшая в Питере еще с комсомольских коротких штанишек, широко известная под партийными кличками "Валька-стакан" и "Валька-Красные трусы", быстро смекнула, что власть еще не раз может перемениться, и лучше пересидеть бурю в кустах.
В кресло президента забрался председатель Совета Безопасности Хватрушев.

Невооруженным глазом было видно, что это место ему нравится, и он давно о нем мечтал.
Бедный художник хорошо помнил, как в бытность директором ФСБ этот деятель рьяно вскрывал якобы спящие ячейки Аль-Каиды.
При этом ни одному из бедных гастарбайтеров, которых выдавали за отьявленных моджахедов, не удалось остаться в живых.

Ежу понятно, что когда злодеи погибают при задержании их ментами или вояками. это можно списать на досадную оплошность.
Но когда их убивают спецслужбы, значит прячут концы в воду!
Родное ведомство президента под его руководством приложило руку к созданию образа хохлятской армии, как сборища наркотов и алкашей, времен Запорожской Сечи, на ржавой технике, под командой воров, распродающих оружие и снаряды направо и налево.

Именно он, вместе с Забортниковым, докладывал в Кремле, что стоит нашей армии перейти границу, то все это сборище разбежится, как крысы с тонущего корабля.
А в это время, при их преступном попустительстве, хохлятская разведка опутала своей агентурной и диверсионной сетью всю территорию России, вплоть до Владивостока!

"Есть разговор"-Птах кивнул, приглашая лучшего друга стерхов и касаток в ванную...
 

Гл.10

Своей ванной дизайнер особенно гордился.
Это был пример воплощения его жизненной позиции и принципа минимального разумного потребления.
Практически все материалы и оборудование, что ушли на устройство этого санузла, представляли собой обьекты вторичного использования, а проще говоря, были принесены со свалки.

Птах, как и все жильцы, злился на Карася за сегодняшнюю облаву, но должен был признать, что именно с него все и началось.
"Тут это. Такое дело-лексикон электрика не блистал многоцветьем-на соседней улице, на помойку ванну выбросили. Почти, что новая. Ну, эта, которая с пузыриками."

Питер довольно быстро обламывает людей под себя.
Люди из глубинки со своим чудовищным выговором, и всеми этими, впитанными с молоком матери- "эт самое", уже через пару лет начинают говорить на правильном литературном русском.
Но это не про Карася.

Прожив в городе на Неве не один десяток лет, он с трудом запомнил названия только самых основных проспектов, что касается улиц и переулков, даже в самом Центре, даже рядом с домом, он обозначал их как "та, которая вдоль" и "та, что поперек", или та, которая "вверх", или та, что "вниз".
Но ориентировался безошибочно.
Когда приехали на фургончике Птаха на место, казалось, что речь шла о Коломенской, где выкинули угловую ванну джакузи со всеми патрубками, с исправным насосом и компрессором.

Причем, Карась тут же нашел двух ханыг, которые за бутылку огненной воды не только помогли погрузить, но, главное, были готовы и поднять это все на Невском на третий этаж без лифта.
Трубы у всех горели, они торопились к глотку живительного опохмела.
Однако сил у бедолаг, утомленных нарзаном, не хватило, даже учитывая, что электрик сам влез коренным в эту упряжку.
Вся троица покатилась по лестнице вниз, и если бы не вмешался дизайнер, вовремя заклинив ванну ломом, заморская диковинка едва  не стала для них надгробием.

Это было очень похоже на картину П.Брейгеля младшего "Слепые", с той лишь разницей, что вся троица была зрячей, хотя и могла тысячу раз ослепнуть в результате своей неразборчивости в выборе тонизирующих напитков.
Конечно, все время вокруг крутилась Фани Каплан, но выяснив, что кроме цемента, саморезов и досок, стащить больше нечего, быстро потеряла к стройке интерес.

Даже Энгельсон выполз из раковины своей комнаты, окинул происходящее своим рыбьим глазом, уронил с отвисшей губы длинную слюну, и больше не появлялся.
Ни Клёпы со своей Задрыгой, ни Альбины, ни семьи таджикских съёмщиков, тогда не было.
Их комнаты стояли закрытыми, пока хозяева еще не решили, то ли сдавать, то ли жить самим.

Дедушка Балик был жив и здоров и благоденствовал в той части библиотеки, которую Птах сейчас сдавал сладкой парочке любителей каннабиса.
Не поселился в нехорошей квартире еще и вечный скиталец Мафусаил Сафронович Зельман.
Его самую большую комнату с камином, бывшую господскую гостиную, занимал тогда участковый  с семьей.

Пиковая дама, напротив, проявляла живейшее участие в ремонте бывшей кладовки.
Она появлялась на коляске с электродвигателем, как всегда внезапно, словно вырастая из стен квартиры.
Птах научился узнавать о ее присутствии задолго до появления Хозяйки гостиницы.


Ее выдавал не только запах дорогого вирджинского табака.
Порой, к нему примешивался дух старинной дубовой бочки, что подсказывало бедному художнику, что старушка позволяет себе пропускать рюмочку-другую элитного крепкого алкоголя.
Когда же она исчезала, также бесшумно, как и появлялась, после нее оставался не только густой шлейф ее арабских духов, но и, как бы невзначай оброненная, свернутая в трубочку, купюра.

"Я заметил, что из всех помещений в студии вы отдаете предпочтение модельной мастерской.
Вы там чувствуете себя в безопасности?"-спросил Птах в пол голоса, когда они уединились в ванной.
Гость кивнул, и он продолжил-"должен вас огорчить, с этой стороны вы наиболее уязвимы.
Хоть на окнах и есть решетки, в случае штурма они не смогут быть серьезной защитой."

Он присел на край ванны, и жестом пригласил первое лицо последовать его примеру.
Затем, продолжил-"Вы, наверное, обратили внимание, что входная дверь открывается на площадку пожарной лестницы.
Не буду утомлять вас историей вопроса.
Могу лишь сказать, что это вынужденная мера, поскольку соседи сверху и снизу не оставили мне другого выбора, чтобы получился выход во двор на Стремянную."

Гость с интересом слушал, разглядывая рекламные плакаты на пластиковой основе, которыми была отделана ванная, вместо привычной в таких помещениях кафельной плитки.
"Если те, от кого вы скрываетесь, предпримут штурм, то гораздо защищеннее мы можем чувствовать себя только со стороны Невского."

Он встал-"Там есть железная дверь, не только при входе внизу, но и очень серьезная броня на входе в квартиру.
Сам ставил.
Вы видели ее сегодня утром.
Чтобы их преодолеть, потребуется приличное время.

Достаточное, чтобы вызвать все аварийные службы, от медиков и пожарных до газовщиков.
Переполох будет такой, что мы успеем выложить в Сеть все детали в режиме on-line.
А вы успеете уйти по чердаку.
Вот ключ.
Думаю, такой шумихи они постараются избежать"

Птах изложил самый оптимистичный сценарий.
О том, что будет, если перед атакой отключат Интернет и мобильную связь, или пустят усыпляющий газ, как уже не раз бывало, он старался не думать.
Взявшись за дверную ручку, он добавил-"А главное, там есть проверенные люди, которым можно доверять, как мне.
У них вы переночуете в тишине, чистоте и относительной безопасности.
Пойдемте, я вас провожу,"...



Картины старых мастеров
Сергей Миронов

часть 3 третья

Ч.3,гл.1

  "Португальский молодой картофель
Вновь получен с пароходом «Юпитер», продается ящиками в 2 пуда; цена 5 рублей, двойные ящики — 10 рублей.; тут же продаются апельсины и лимоны, мессинские и португальские — ящиками. На Апраксином дворе, в фруктовом ряду, №15"

Не успела мужская половина обитателей коморки переступить порог видимой части Вселенной, как щелкнул замок в двери Карася.
День Открытых дверей в квартире номер тринадцать никак не хотел заканчиваться!
Пришлось сдавать назад.
Помимо больших и малых психозов, под названием Белая горячка, жизнь бывшего электрика, представлявшая один непрекращающийся запой, сопровождалась еще и проявлениями сомнамбулизма, выливавшихся в такие представления, которые Птах называл "Театр одного актера".

Правда, репертуар в нем был до обидного скромен.
Всего две одноактные пьесы.
В этот раз давали ту, что условно можно было называть "Должник".
Основную часть декораций Карась уже вынес на авансцену.
Покачиваясь, не открывая глаз, он поставил в коридоре видавшую виды табуретку.
Основой же частью реквизита был черный настенный телефонный аппарат общего пользования.

В прологе набирался номер, после чего электрик усаживался по-удобнее для обстоятельной беседы.
Вроде бы, ерунда.
Но это надо было сыграть!
Так, чтобы у публики не возникло никаких сомнений, что набран именно тот самый, нужный номер.
И произошло соединение именно с тем самым, нужным абонентом.
И, что вообще, аппарат подключен.

Потому, как в реальности все было наоборот.
Набирались случайные цифры, в случайном количестве, и в случайной последовательности.
И в трубке от этого воплощения теории случайных чисел, давно пиликали короткие гудки.
Но разве это может помешать настоящему актеру, мастеру перевоплощения?

"Ну, что узнал?"-Карасю удалось смоделировать голос такого низкого тембра, что уже по этому началу можно было легко представить облик его хозяина.
Черный кожан необьятных размеров и цепь, толщиной с собачий ошейник, а вовсе не заношенная майка и штаны с разводами, на веревке, вместо ремня, что прикрывали синюшное тело электрика.
"Ну,что, Сифон, не звонишь, не пишешь. не шлешь телеграммы ?
Заставляешь меня нервничать, переживать, самому тебя набирать.
Не хорошо!"-Карась скорчил расстроенную гримасу, как будто отчитывал школьника.

"Чем можешь порадовать меня, Сифон?"- если б можно было на табуретке развалиться, как в кресле, самодеятельный артист непременно так и сделал бы.
Но вместо этого он откинул голову назад, и глубоко вздохнул.
"Чего молчишь?
Я жду."-после этого следовала длинная пауза, подразумевавшая неслышные миру оправдания должника.
Это тоже надо было сыграть.

"Ну, что ты гонишь?
Слушай, даже в сводках генерала Кокошенкова больше правды, чем в твоем порожняке!
Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты тачкой новой обзавелся.
Значит, есть еще порох в пороховницах?"-далее опять последовала пауза для доводов невидимого оппонента.

"Все это я уже слышал в прошлый раз, месяц назад!
Детский лепет!
Ты за кого меня держишь?
Ты брал бабло на месяц,а отдать не можешь целый год!"-далее последовала длинная подборка непечатных выражений самого кондового калибра.
"В общем, слушай сюда, гондон штопанный!
Даю тебе последний шанс.
Если через неделю не вернешь все лавэ с двойным наваром за просрочку, можешь смело ставить за себя свечку!"-электрик добавил драматизма в голосе.

"Ты пойми, твои пять тысяч вражеских рублей мне погоды не сделают.
У меня ежедневный оборот в десять раз больше.
Но, с другой стороны, я тебе и не какая-нибудь генеральша в юбке из гарема министра обороны, на которых миллиарды валятся, стоит им только по шире открыть рот!"-публика, наблюдавшая  весь спектакль по монитору видеоглазка в коридоре, была поражена.


Что именно шокировало московского гостя, останется загадкой.
А Птах прекрасно знал, что в реальной жизни Карась с трудом приставляет одно слово к другому, без идиоматических связок.
А тут, в состоянии психоза, выдавал длинные тирады без сучка и задоринки!
Как штатный лектор.
"Мне важен сам принцип.
Занял, отдай!
Обманул доверие, нарушил слово, просрочил-плати по счетчику!
А как же!"-Карась добавил накала в голосе перед финальным монологом.

"И учти.
Терпелка у меня гораздо тоньше, чем у нашего человека в Кремле.
Это он со своим Адамовичем ведут на Украине такую странную войну, что, похоже, собраются стоять там без движения до третьего пришествия!"-электрик надул грудь на пять размеров больше.
'Я об тебя, за твои поганые тугрики, руки пачкать не буду!
Для этого есть специально обученные люди.
Просто, через неделю, если не расплатишься, ходи и оглядывайся.
Убить, может, не убьют,но ходить начнешь только под себя, и доживать свою никчемную жизнь будешь инвалидом!"-на этой трагической ноте он поставил финальный восклицательный знак, с треском вогнав в гнездо эбонитовую трубку.

Не дожидаясь аплодисментов, в полном молчании, так и не открыв миру ни разу, ни одного из глаз, Карась подхватил реквизит с декорациями, и, шатаясь, исчез за кулисами своих дверей.
Зрители в коморке выдержали паузу, дожидаясь устойчивой тишины.
Надо было убедиться, что сосед не собирается сыграть что-нибудь на-бис,или выходить на поклоны.

Ч.3 гл.2

Единственное, о чем он забыл предупредить ныряльщика за амфорами,устраивая его на ночлег у Сафроновича, так это то, что катала был большой любитель поговорить с телевизором.
"Ну, ничего, он же по тихоньку"-успокаивал себя Птах, припоминая, что картежник никогда, пожалуй, ни на кого не кричал, даже когда возмущался.

"Фотографические снимки парижского жанра — для мужчинъ любителей; в наглухо запечатанной посылке.
Книги для взрослых. Содержанiе книгъ строго соотв;тствует заглавiю: Мiръ половыхъ страстей, Въ гарем;, Женскiя груди, Приключенiя католических монаховъ и монахинь, Ужасы разврата (половое безумiе)».

Шепот настиг его уже на пороге коморки папы Карло.
"К чему это он?"-удивился сам папа.
Он уже стал привыкать к тому, что шепот, как бы коментирует, или текущие, или предстоящие события.

"А, с другой стороны, почему бы и нет?"-после всех сегодняшних кульбитов и прочих акробатических этюдов он был не прочь снять напряжение привычным путем.
А именно, телесным соитием со своей, приятной во всех отношениях дамой, способом совместного возлежания и взаимопроникновения.
Тем, что заповедовал нам сам Создатель.

Но тут было одно непременное условие, продиктованное женской физиологией.
Когда Птах взялся за перила лестницы, ведущей в опочивальню, он невольно взглянул на часы.
Это очень важно, если к тому моменту, как вы собрались подарить своей избраннице весь задор своего тела и упругость мужской ласки, она уже спит, то можете смело отложить эту затею до лучших времен.

Даже если удастся ее разбудить, удовольствие от любовных утех с ней, в таком состоянии, можно сравнить разве что с тем,что испытывают некрофилы от совокупления с трупами.
Птах считал, что то же самое относится и к любителям укладывать в постель пьяных до бесчувствия женщин.

Если женщина спит, единственное, что вы можете сделать, чтобы слиться с ней в любовной усладе, будь вы хоть трижды Ален Делон, Олег Видов, или Марлон Брандо, это при-сни-ть-ся  ей в ее сновидениях!
Дарья крепко спала.
Бедный художник прилег рядом, и поправил светло-русые локоны у нее на лбу.
Невольно залюбовался.

Она была так хороша, как будто сошла с картины А.Пластова "Весна", с той лишь только разницей, что Даша была еще краше.
Она была красива той редкой красотой, о которой в русском языке есть определение-"услаждает взор".
Он провел осторожно пальцем по ее щеке.
Никакой косметики!
Вот, кого надо делать лицом телеканалов во всяких ток-шоу, и снимать в кино!
А не эту лошадь Волчак или космическую потаскуху Переспильд!

Он вспомнил, как видимая часть Вселенной в тот день обрела черты ее натуральной красоты.
И заставила его обратить на нее внимание в "Сладкоежке", что напротив "Маяковской", на углу Невского и Марата.
Их ангелы-хранители, видно, долго выбирали это местечко в шестимиллионном мегаполисе, чтобы свести их вместе.
Тогда у Птаха еще было свое небольшое бюро, дизайнерских, декоративных и анимационных работ, и он, экономя на офисе, назначал там встречи своим клиентам, заказчикам и бухгалтеру, для подписания договоров и прочей текущей отчетной документации.

Как и во всех заведениях подобного рода, встретить романтическую пару влюбленных там было почти невозможно.
В основном, сидели девушки.
Как на выставке породистых собак.
Те, кто робкого десятка, сидели парочками.
Кто по смелее и по бедовее,в одиночку.

Даша сидела одна.
Кроме красоты, было  в ней  что-то еще, выделявшее из общей массы одиноких женщин, что подтолкнуло его тогда завести с ней разговор.
Как опытный охмуряла, он умел знакомиться с приглянувшимися барышнями.
Сделать это проще простого.
Достаточно проявить известное терпение.

Надо смотреть на свою Незнакомку не отрываясь, как можно более мягким и добродушным взглядом, на какой вы только способны.
Только без дурацких ухмылок и подмигиваний!
Важно, при этом и думать о чем-то хорошем и приятном.
Можете не стесняться в своих хотелках.
Раздевайте, тискайте и мните, все,что выступает за общий контур, и помещается в вашей ладони.
Хватайте за космы и тащите в свою пещеру.
Проткните, если есть чем.
Ну, или хотя бы, укусите за попку.

Когда она ответит на ваш взгляд, ни в коем случае не отводить его стыдливо в сторону!
Проявите настойчивость.
Не отрывая взгляда, постарайтесь выразить в нем все, о чем вы только что думали.
Ваша Прекрасная дама непременно отведет глаза, и скромно их потупит.
После всего, что между вами произошло, вы просто обязаны, как честный человек, завести с ней непринужденный разговор.


Только, ни в коем случае не начинать его с просьбы.
Вроде этих слюнявых "Ах, извините", да "Позвольте".
Не делать предложений, допускающих отрицательный ответ.
Вообще, никаких вопросов!
Только предложения.
Нельзя давать вашей Незнакомке возможности выбора.

Только слюнтяи и самовлюбленные задроты начинают разговор с каких-нибудь замусоленных банальностей.
Про свой одинокий мирок, про свой сгусток космической пыли, удерживаемый магнитным полем Земли, и наделенный самосознанием.
Как это одиночество, пытается привести в свой мир такое же близкое по духу одиночество, или проникнуть в него.
И, как это, в конце-концов, бесполезно.
Ведь все мы,от рождения и до смерти, так и остаемся одни, каждый в своем мирке!

Вместо этого, сделайте ей простенький комплимент.
Похвалите, что хотите.
Сумочку ,блузку, прическу, цвет глаз, помады, наконец.
Смотреть в глаза и улыбаться.
Главное, в этом ритуале обнюхивания-не вспугнуть вашу голубку, и добиться, хоть усиком, хоть хоботком, первого прикосновения.
Это половина успеха!
Даже "Слегка соприкоснувшись рукавами" между вами проскочит искра зажигания, которая важнее тысячи слов.
А если вам удалось взять ее за руку, можно вообще больше ничего не говорить!

Птах усмехнулся.
Все эти теории не стоят ломаного гроша, и годятся только для застольных анекдотов.
В любом случае выбирает женщина!
Тогда он просто протянул ей руку, и без обиняков предложил немного прогуляться.
Казалось, что ему удалось в своем долгом взгляде передать нечто такое, что она согласилась.
На самом деле, она давно срисовала его, и только дожидалась, когда же этот увалень оторвет свою задницу от стула и завяжет непринужденный разговор!

 Вместе они прошли, взявшись за руки, как он и обещал, совсем немного.
Как раз, до его дома.
Чтобы попробовать кофе уже его, домашнего разлива, который гораздо лучше, чем в этой забегаловке.
Он подвел ее к единственному окну в его студии на третьем этаже.
И, указав на горшки с зеленью, что стояли на подоконнике, обьяснил, что это условный сигнал для связных.
Если горшков не было, это означало бы, что явка провалена.
"Проверим?"-предложил он.
И они проверили.

Проверили так, что неделю не могли оторваться друг от друга!
Через месяц ему пришлось перевезти на своем фургоне ее вещи к себе.
Через два он уже пожалел об этом.
Даша оказалась приезжей, из Карелии, с временной областной пропиской, каких он всю жизнь старался обходить за три версты!

К тому же, совершенно обыкновенной!
Привыкший во всем в жизни искать что-то непривычное, неординарное, и этим себя окружать, он впервые столкнулся не только с ярко выраженным нежеланием выделяться из общей массы, но и слиться с ней!

Награжденная создателем такой нестандартной внешностью,которая позволяла ей выглядеть моложе лет на десять-пятнадцать своих сорока ,она,как будто стеснялась и стыдилась ее.
Всеми силами она стремилась быть, как все!
В конце-концов, художник смирился.
Главное, чтобы человек был хороший.

А может, ему и нужна была такая, как она, о-бык-но-вен-ная?!
Которая не может поддержать разговор о поэзии и искусстве, не помнит фамилий актеров и режиссеров, не интересуется театром, оперой и балетом, и духовным миром мужа.
Зато, вкусно готовит из всего натурального, всегда накроет стол для его и своих друзей, детей, внуков,и встретит их, как родных.
Не забудет поздравить их всех и всю родню, свою и его, с памятными датами.
Содержит его и весь дом в безупречной чистоте!

"Ладно, всяких необычных барышень в моей жизни и так было предостаточно, можно попробовать пожить и с обычной!"-и он махнул рукой-"Пусть будет!"

Ч.3 гл.3

"Спиртовые машинки для варки яиц.
Бронзированные и накладного серебра, в форме яйца, рекомендует разных величин магазин Александра Кач, на Невском, против Думы, в доме Рогова, №36."

Сафронович шёпота не слышал,а если и слышал, сегодня ему было не до него.
Он был слишком озлоблен потерей игрового банка.
Напрасно катала иронизировал и подтрунивал над Птахом, называя того "УАЗ "Патриотом".
Если бы ему удалось посмотреть на себя со стороны, и послушать свои реплики, когда он разговаривает с телевизором, он сам бы назвал себя, не то, что "УАЗ "Патриотом" или "квасным", а "махровым",и не то, что патриотом, а даже кремлепутом!

"Слушайте, ну что это за война, Мать честная!"-возмущался он, развалившись на диване, со своим неизменным фунфыриком в руке.
О странном госте, в респираторе и защитных очках, которому сосед постелил где-то в самом дальнем закутке его лабиринтов, он уже успел забыть.
"Это симуляция оргазма, а не война!
Два года штурмовали эту Задеевку!
Они говорят, там сплошной бетон.
Я вас умоляю!
Эточто, линия Мажино, линия Маннергейма, Перемышль, Кенингсберг, наконец?"-Сафронович рассмеялся.

"Нет, это пару сотен домов с подвалами!
Кому вы тут хотите запудрить мозги?
Тем. кто не знает, или забыл историю?
А я вам напомню.
Линию Мажино обошли, Перемышль сдался сам, а вот, Кенигсберг и линию Маннергейма штурмовали,
Красные, причем дважды.
В первом случае потеряли три с половиной тысячи убитыми, во втором-около пяти.
Можно подумать, этот Немойгу за два года стояния под этой Задеевкой потерял меньше, Мать честная!"-картежник заерзал на диване и сделал большой глоток.

Новостным, аналитическим и историческим каналам картежник отдавал предпочтение.
Для формирования обьемной, стереоскопической картины мира, он предпочитал смотреть на него не одним глазом, а сразу двумя.
Иначе говоря, Кремлевские новостные программы он перемежал с просмотром буржуинских- Euronews, BBC, CNN и прочих.
Но больше всего, кроме потери денег, его конечно, волновало, что из-за сегодняшней облавы он остался без женской поддержки его ассистенток, а потом уже все, что происходит в мире, и на Ближнем Востоке, в первую очередь.

"На утренник опять придется обойтись "манной кашей с комочками"-посочувствовал он сам себе.
"Манной кашей" обозначались сексуальные услуги соседки Фани Каплан.
Ресурс ее привлекательности, если он когда-то и был, теперь исчерпан до дна.
Но на утренник Сафроновичу было без разницы, куда вставить, хоть в замочную скважину.
Учитывая сильный износ внешней привлекательности вышедшей в тираж Культурной единицы, совокупляться с ней катала мог только в одной позе.
И то, если непрерывно предохраняться, постоянно напоминая ей-"Только не оборачивайся!"

Чехарда с заокеанскими выборами не вызывала у него ничего, кроме смеха.
"Это же клоунада!
Цирк с конями!
Как можно так издеваться над двумя стариками!
Только не говорите мне, что кто-то из них что-то решает.
Последний из Могикан, кто хоть что-то решал за этих тупорылых пиндосов-двоечников, был Джон Кеннеди.
За что его и убили, Мать честная!
С тех пор в пиндостане все решает закулиса!"-картежник сделал по этому поводу не один,а сразу два глотка.

Смертоубийство, что творилось на глазах у всего Мира в Земле Обетованной вызывало у него смесь негодования со смехом-"Не смешите меня!
Эти филистимляне сами, на деньги американов, создали этот ХАМАС, а теперь делают его исчадием ада!
Мы все эту историю уже проходили и с Аль-Каидой, и с ИГИЛ!
Один и тот же сценарий!
Как под копирку!
Сначала жуткая резня с отрезанием голов, а потом, в качестве возмездия, беспощадные бомбежки и расстрелы из танков и самолетов!"-картежник умел смотреть в корень.

Что касается новой тактики войны в Украинских степях, затеянной Кремлем с подачи олигарха Адамовича, то его реакция на нее была сходной с войной на Ближнем Востоке-"Нет, мне нравится это выражение-"улучшили свои позиции по переднему краю".
Переведите пожалуйста, что это значит?
Вы что, там цветники на минных полях развели?»

Катала от волнения сделал пару внушительных глотков-" Если во всем мире основные приемы войны-это обходы и окружения,то наш настоящий полковник изобрел совершенно новый метод, под названием "курочка по зернышку клюет!
Только армию там собрали такую, что она по размерам больше похожа на слона, которого зернышками кормить, только тем же курам на смех!

По этой логике города внаукраине на обходят, и не окружают, а берут в лоб, там, где бандеровцы нас ждут, за стенами  сильных укреплений.
В результате этому слону достаются даже не зернышки, а только руины.
Кому нужна такая курочка, скажите мне, Мать честная?! "-обращался он к монитору телеприемника.
И сам же отвечал-"Только тем, кто хочет затянуть эту войну до бес-ко-неч-но-сти!"

Опытный картежник, видевший насквозь, через рубашку карт расклад на руках у игроков, также, как рентгеном, высвечивал все неуклюжие попытки политиканов нахлобучить легковерных обывателей.

Шулер на раз-два рассекал все нехорошие махинации наперсточников во властных кабинетах.
В свете последних событий в Питере, у него была своя версия всей подноготной.
"Этот Хватрушев, бывший ГБист, который сейчас занял место ВВ, весь этот шахер-махер и замутил, к гадалке не ходи!"-Сафронович свернул голову еще одному фунфырику.
"Этому шершавому типу по барабану безопасность страны!
Он был  больше озабочен  трудоустройством своего сынка, пригрев для него кресло министра сельского хозяйства."-правоверный иудей отвернулся от экрана телевизора, и обратил свое красноречие на невидимого собеседника, где-то в лабиринте его покоев.

"Сынишка-то, весь в папашу, тут же замутил аферу с куриными яйцами.
Все помнят, как под Новый год, в самый пик спроса, все птицефабрики страны, как по команде, сначала придержали, а потом взвинтили цены на свою продукцию.
Возмущалось даже само первое лицо в Кремле!
А молодой министр только разводил руками, мол я не я, и лошадь не моя!
Случайное и роковое стечение обстоятельств непреодолимой силы!
Оба прохиндея вышли сухими из воды.
Больше того, пошли на повышение.
Папаша стал советником президента, а сынуля вице-премьером!"...

Ч.3 гл.4

Клеопатре Львовне не спалось.
Сам процесс сна, по физиологии стареющего человеческого организма, давно утратил для нее свой первоначальный смысл и распорядок.
Она давно спала урывками по 20-30 минут, засыпая прямо в кресле по многу раз на дню, оставляя для сна в постели каких-то три-четыре часа.
Но сам ритуал отхода ко сну остался неизменным.

Несмотря на то, что женское ее естество вроде бы давно уснуло, оно по-прежнему с благодарностью отзывалось на заботу и ласку.
Она любила себя холить и лелеять, считая, что тело, доверенное ей Создателем, и подарившее за всю ее жизнь столько радости, блаженства и чувственного наслаждения, достойно самого нежного ухода.
Все процедуры, с этим связанные, проводились во второй комнате, служившей раньше папеньке кабинетом.

Ее удалось вернуть, стараниями мужа, покойного Самуила Марковича Поцхера, служившего в органах.
У него там были настолько серьезные связи, что он мог свободно выбить себе отдельную квартиру, и даже в центре, и даже с ванной, центральным отоплением и горячей водой.
Но мадам Загряжская наотрез отказывалась сьезжать из собственной квартиры.

В кабинете были собраны самые ценные книги и мебель из когда-то обширной библиотеки, которую пришлось оставить подселенцам.
Сюда же, по тем же причинам уплотнения, из родительской спальни переехала необьятная кровать под бархатным балдахином, с резными амурчиками.
По всем стенам висела коллекция, собранная покойным мужем еще во время Блокады.

Причем, так плотно, что не оставалось живого места.
Все, что не умещалось на стенах, стояло по шкафам и углам ,уложенное в пирамиды плотных мешков и портпледов.
Здесь же была оборудована универсальная кабина для гигиенических процедур.
От нее, еще при жизни покойного, его стараниями был проложен под половыми перекрытиями фановый водосток к общему стояку.

После тщательной церемонии омовения, она облачалась в батистовую сорочку, пеньюар и стеганный халат.
То, что осталось от копны буйных волос, собирала под просторный чепец, а на плечи накидывала ангорскую шаль.
В таком виде мадам устраивалась у старинного бюро-секретера из карельской березы, под лампой с зеленым абажуром, с ноутбуком и картами.

Больше всего хлопот при этом, если она была одна, доставляли не ее обездвиженная правая нога, а левая рука, переставшая разгибаться после очередного инсульта.
Освободив ее от ридикюля, где она хранила все свои документы, только после серии специальных упражнений удавалось разогнуть ее настолько, чтобы положить на стол.

Все ее владения в комнате, бывшей раньше детской, освещала тусклым светом фиолетовая лампа в тяжелой хрустальной люстре с бронзовой арматурой.
Она была помешана на чудодейственной силе ультрафиолетовых лучей.
Все свободное место на стенах, плотно заставленных старинной мебелью, так же, как в кабинете, было завешено картинами, рисунками и акварелями в дорогих рамах, отливавших позолотой.

На многочисленных полках стеллажей, этажерок, шкафов, толпились большие и мелкие шкатулки, ларцы, скульптуры и статуэтки, вазы, подсвечники и канделябры.
Не то, что любая антикварная лавка, любой музей позавидовал бы такой экспозиции.
Окна и двери были плотно завешены шторами с тяжелыми кистями.

В углу, за ширмой стояла широкая кушетка, на которой хозяйка иногда отдыхала днем, или порой оставалась на ночь ее приходящая горничная.
Здесь же, в большом буфете, было все необходимое для хранения и приготовления пищи.
Сверху на буфете возвышалась просторная клетка, служившая черной птице и столовой, и туалетом и спальней.
У птиц это в порядке вещей.

Компанию за игровым столом составляли ее неизменный спутники-вишневый мундштук с пачкой облегченных сигарет, и штоф с микстурой, вобравшей в себя за много лет все ароматы старинной дубовой бочки.
Пасьянсы она обычно раскладывала мышкой на мониторе, а гадала по-старинке, исключительно ручной колодой.

Она плеснула себе твердой рукой в широкий хрустальный стакан на самое донышко.
Буквально, на один глоток.
Медленно процедила тягучий напиток.
Подержала его во рту, сделав глубокую паузу, чтобы все нервные окончания прочувствовали букет.
И только после этого пропустила жидкость внутрь.

Закрыла глаза в ожидании первого ветерка легкого опьянения.
Сразу всплыла картинка младенца, преследующая ее последние дни.
Он, как будто сошел с картины "Купидоны" художника Франсуа Буше, с той лишь разницей, что был очень похож на ее сына Егорку.
И на своего отца.
Она открыла глаза и мальчик исчез.

Да, если бы все сладкие мгновения в жизни ей удавалось бы так же растянуть во времени и пространстве!
Где вы?
Короли, тузы, валеты?
Она тасовала колоду своими ухоженными пальцами в перстнях, ловко помогая неподвижной левой рукой.
Руки были предметом ее особой гордости и особого тщания с самых детских заусенцев.
Не смотря на ванночки, массажи, различные кремы и другие процедуры, наступление увядания было не остановить.

Артрит крутит и раздувает суставы.
Кожа высыхает и покрывается жуткими пятнами.
Она посмотрела на свое отражение в настольном зеркале.
Ощупала кожу на щеках, которую только что умащивала питательным кремом.
Фу, это уже даже не увядание, а дряхлость!
А для кого ей, собственно говоря, прихорашиваться?
На кладбище ушли не только все ее бывшие любовники, почитатели, знакомые, ровесники и современники, но и их дети и внуки.

Из близких осталась только правнучка с сыном, да и те за границей.
Вот, для них она и будет жить!
Им и достанется все, что у нее есть, и принадлежит ей по праву.
Она глубоко затянулась.
А если все остальные считают ее старой, выжившей из ума ведьмой, то и черт с ними!
В конце концов, ведьмам тоже нужно иметь свое очарование.
Для тех же леших, вурдалаков, оборотней, кощеев и всякой прочей нечисти, к примеру.

Короли, тузы, валеты!
Сколько их было в ее жизни?
Она не могла вспомнить.
Да, и стоил ли хоть один и них даже короткой памяти?
Все они сложились в бесконечный веер из картежной колоды.
После Победы, когда все по немногу отьелись и округлились, и стал забываться Блокадный голод, унесший ее единственного сына, когда жизнь постепенно вернулась в свой привычный уклад, в ней проснулся другой голод.
Непреодолимая жажда чувственных наслаждений!

На бюро спланировал, и захлопал крыльями ворон-галка-грач.
Постучал клювом по стакану, и покосился на нее своим проницательным глазом.
Он строго следил, чтобы мадам не засиживалась и не перебирала.
"Пока всего один глоток, Флинт!"-она ласково потрепала его хохолок.
"Где наши пиастры?"-черная птица неопознанной породы, как смогла, изобразила крайнее удивление, и стукнула клювом в потайную дверцу секретера.
"Правильно, мой хороший!
В надежном месте."-дама пригладила его взьерошенные перья.
Он взял в клюв одну из разложенных карт, и перевернул рубашку.
Червовый валет.

Но вместо симпатичного юноши на карте проступила красная рожа завхоза эвакуационного госпиталя,где выступала их концертная бригада.
В саму голодную и холодную Блокадную зиму 1941 года, чтобы хоть как-то подкормиться, они в театре собирались в небольшие концертные компании, и выступали по ближайшим госпиталям и воинским частям буквально за еду.
Многие раненые, по тяжести ранений, или после сложных операций, были не в состоянии есть даже жидкую больничную кашу.
А им была положена усиленная норма питания.
Паек на уровне бойцов переднего края.

Так что у снабженцев всегда был запас продуктов, чтобы отблагодарить артистов.
Вот и этот мордоворот был уверен, что она с радостью отдастся ему за гонорар для всей бригады.
Килограммовую пачку пшена и буханку хлеба прямо в его кладовке, прямо на мешках с макаронами.
Настолько, что ее оплеуха вызвала его искреннее недоумение.
"Нет, Флинт, ты уж достань нам что-нибудь по-интереснее, дорогой"-она постучала ногтем по рубашке следующей карты в колоде.
Что он послушно и исполнил.
Бубновый король!

Ч.3 гл.5

Но бородатый мужик в горностаевой мантии вдруг приобрел  резкие черты закопченного лейтенанта в пыльной гимнастерке.
"Бэ-ля!
Егор, окопы, Луга"-невольно вырвалось у нее.
Запахло душистой солдатской махрой.
Ничего более ароматного она потом в жизни не курила!
Потом, задумалась.
А, ведь эта привычка материться и курить появилась у нее именно после возвращения из-под Луги, куда она была отправлена, вместе с тысячами горожан на рытье окопов.

Матерились и курили там все, даже высокие партийные начальники.
Опять проступила фигура Егора в полный рост, на фоне противотанкового рва.
Своей статью он сильно выделялся среди серой окопной публики.
В основном, это были служащие, поскольку рабочие и инженеры эвакуировались вместе со своими заводами на Урал и в Сибирь.
И, в основном, это были женщины и пенсионеры, поскольку всех годных к строевой службе мужчин отправили на фронт.

Самыми отъявленными матерщинниками, подававшими всем дурной пример особо заковыристых выражений, которые смутили бы даже ломовых извозчиков, были деканы, доценты, профессура и преподаватели питерских институтов и Университета, которых Ленин не успел отправить в изгнание на знаменитом "профессорском пароходе".
Может, потому они так отчаянно и ругались, что в свое время, когда предлагали, не догадались уплыть из Совдепии, куда глаза глядят, если не на пароходе, так хоть на любом, самой утлом челноке!

Когда укрепления были отрыты, и их стали занимать воинские части, все они, как один, вступили добровольцами в дивизии Народного ополчения, и поголовно полегли на этом Лужском рубеже, задержав рвущиеся к городу немецкие танковые дивизии на целых две недели!
Кроме лопаты, кирки, лома и тачки, не было никакого инструмента, не говоря уже о механизмах.
 Никакой спецодежды, даже рукавиц.
Она вспомнила лопнувшие волдыри на своих нежных ладошках в первый же день работы.

Работали от светла и до темна.
Кормили, правда, хорошо из солдатской походной кухни тем, что давали местные колхозники.
А крестьяне продуктов не жалели, приносили из кладовых все, чем была богата эта земля.
Они, как и все, были ошеломлены скоростью, с которой наступали немцы, за две недели войны захватившие всю Прибалтику и Псковскую область.
Их крестьянской сметки вполне хватало, чтобы прикинуть, что если уж у германца такая сила, то и на этом рубеже Красная армия его вряд ли надолго задержит.

Уж лучше, считали скуповатые жнецы и сеятели, поделиться со своими, чем эти запасы бесплатно достанутся фашистам, и особенно с городскими не торговались.
Те, кто по смекалистей, смотрели на бесконечные потоки беженцев, и понимали, что бросить хозяйство, скотину, и уйти с ними-это значит увеличить число голодных ртов в осажденном городе.
Махнув рукой, они копали схроны, зарывая на черный день запасы картошки, зерна и прочей снеди долгого хранения.

Спали на соломенных тюфяках в местном клубе.
У кого хватало сил после изнурительной, 14-часовой работы, мылись, стирались на реке, а те, кто по моложе, тут же в клубе устраивали посиделки с танцами под патефон.
Война давала о себе знать лишь голосом Левитана из репродукторов, с его угрюмыми сводками Совинформбюро, да отдаленным гулом канонады.
Немцы напоминали о себе самолетами разведки, да листовками, восхвалявшими непобедимый Вермахт, и зазывавшие сдаваться в плен.
Изредка налетали на бреющем полете пикировщики, но больше для острастки.

Через них, и днем и ночью, пыльным потоком тянулись по дороге в Питер телеги беженцев и, бредущие без всякого строя, разбитые армейские части.
Больше двух лет с ними придется делить скудный Блокадный паек.
И те, и другие частенько заглядывали в клуб на огонек.
Один такой вечер и свел ее с Егором.
Видимо, заранее выбрав ее своей целью, он пересек зал пружинистой походкой, и сразу подошел к ней, не обращая внимания на румяных деревенских девок, со смехом лузгавших семечки, и подпиравших стенку рядом.

Даже колхозные конюхи приходили на танцы в начищенных сапогах, а этот был весь в пыли, не говоря уже об обуви.
Пилотка и гимнастерка с двумя кубарями в петлицах выгорели на солнце до бела, а наколенники его галифе были разодраны до дыр, под мышками широкие разводы от потной соли, да и сам он был весь закопченный, то ли солнцем, то ли пороховой гарью.
А из-под пилотки торчали соломенные лохмы.

Клеопатра вспомнила золотые погоны отца, его лакированные сапоги со звонкими шпорами, и усмехнулась.
Да, галантности ее кавалеру явно не хватало!
А он воспринял ее ухмылку, как знак согласия, и ответил  всеми своими жемчугами!
Широкая улыбка и голубые глаза вспыхнули на фоне закопченного лица и заставили забыть все недостатки его наряда.

Он взял её за руку, как старую знакомую, но вовсе не для того, чтобы пригласить на танец.
Он повёл ее за собой так же, как и пришел, напрямик, через весь зал, не обращая внимание на то, что музыка уже закончилась.
Но он и не собирался танцевать.
У него была своя цель, и он шел к ней своей уверенной походкой самым коротким путем.
А она послушно следовала за ним четверть часа их прогулки, во время которой он по-прежнему крепко держал ее за руку.
Ее ноги безуспешно пытались поспевать за его строевым шагом,и оба не проронили ни одного слова.

Он привел ее в заросли рябины вокруг молодого ельника, где сразу обнял так, что у нее перехватило дыхание.
Если бы он начал шутить и балагурить, как большинство приставал и ухажеров, это, возможно, дало бы ей время собраться для отпора и решительного отказа.
Но он взял ее на вздохе, повалив на ковер пушистого мха, устилавшего сосновый бор, по-солдатски грубо, безо всяких слюнявых прелюдий.

Резко и бесцеремонно он ворвался в ее мир, где уже много лет, кроме пепла пожарища, царили только скорбь и уныние.
Этот мир, не подпускавший к себе даже близко мужские запахи, сжимавшийся в свою раковину при звуке баритонов и басов, видевший потенциальную угрозу в каждом носителе штанов, не подпускавший близко даже собственного мужа, этот мир вдруг глубоко охнул, и раскрылся навстречу этому дерзкому наглецу, насквозь пропахшему потом и пороховой гарью!

Звезды, густо облепившие ночной небосклон, равнодушно моргали из космической бездны, глядя на то, что творится на опушке густого леса, на скорлупке этой маленькой планеты в орбите вокруг звезды класса Желтый карлик.
За миллионы лет своего бесконечного пути им стали неинтересны столкновения даже космических масс, не то, что столкновения тел такого микроскопического масштаба.

Они никак не могли насытиться друг другом.
Венок из полевых цветов, что она принималась, было, плести во время их коротких перекуров с одной самокруткой на двоих, так и оставался незаконченным.
Они купались голышом, разбрызгивая Лунные блестки.
Между досок мостков, где бабы полоскали белье, нашли обмылок.
И пока он стирал свое исподнее, она терла его мочалкой из своего венка.
Они забрались в колхозный стог, где до утра мелькали их руки и ноги, вперемешку с сеном, его раскатистым хохотом, и ее заливистым смехом, пока измождение не сморило их.

Эти заросли, да разворошенный стог сена, да комары с мошками, укусов которых они совершенно не замечали, стали свидетелями пробуждения в ней того, что заставило впервые содрогнуться от наслаждения!
Кричать, стонать и выть, но совсем не от боли.
Все ее естество, вся ее природа, глубоко забившаяся в самые дальние уголки организма, оказывается не зачахла на корню,а только затаилось, каждой своей клеточкой ожидая столкновения с космосом вот такого,вот Егора!

На следующий день, ставший уже привычным, фашистский пикирующий бомбардировщик, вместо того, чтобы распугивать баб воем своих сирен, вдруг сбросил целый ворох мелких бомб и начал строчить из пулеметов во все стороны.
Никого даже не задело, кроме её белобрысого лейтенанта.
Мускулистую спину, которую она так старательно терла, кусок немецкого металла распорол до самых костей грудной клетки.

Ее Егорушка, ставший за эту ночь роднее всех на белом свете, навалился на нее, заливая  своей кровью, и она приняла последний его вздох, и последний удар его сердца.
Прикрыв своим телом от шального осколка, он спас и её, и подарил второй раз жизнь их, еще не родившемуся сыну!
Его завернули в плащ-палатку.
Солдаты, те, что остались от его роты, такие же пыльные и закопченные, как и он, дали нестройный залп.

Свежий холмик с фанерной табличкой на опушке того самого соснового бора, который подарил лучшую ночь в ее жизни, стал его последним пристанищем.
Почему она не сошла с ума еще тогда, рыдая на его могиле!?

Ч.3 гл.6

От канала тянуло холодом.
Ветер с моря продувал насквозь.
Такую промозглую сырость можно встретить только в Северной Пальмире.
От нее не спасет никакая шуба, не то, что его старое худое пальто.
Он поднимает воротник еще выше, и плотнее  кутается шарфом.

Что-то еще холодит за пазухой.
Топор!
Черт возьми!
Идиот!
Он забыл от него избавиться.
Почему-то сразу взглянул на свои руки.
Хоть и дрожат, но никаких пятен крови.
Разрубленный ровный пробор на голове Лизаветы.
Стало жаль это беззлобное создание, а вот старуху-нисколько!
Надо просто выкинуть его в канал.

У Банковского мостика из-за статуи грифона вдруг выскочил Сафронович.
Как обычно, в майке и спущенных до колена трусах.
От одного взгляда на него в такую погоду бросает в дрожь.
Шулер кидается к прохожим с криком-"Где я?!"
Те шарахаются от него, как от прокаженного.
"Кто я?!"-не унимается он.
Но сейчас не до него.

Под темной водой канала белеют нерастаявшие льдины, и как назло, чем ближе к Невскому, тем больше прохожих.
Надо найти безлюдное местечко на ближайшем спуске, и  по-тихоньку сунуть топор в любую промоину у берега.
Но если выбросить его сейчас, обязательно будет шумный всплеск, который неизбежно привлечет чье-то внимание.
А то, еще хуже, он останется лежать у всех на виду посреди канала на такой вот льдине.

Однако, обратно возвращаться нельзя.
Его, почему-то, совершенно не смущает грохот обитых железом колес и цокот подков по булыжнику мостовой от проезжающих повозок, сильный запах навоза и трубного чада, что стелется над водой.

На перекрестке с Невским расхаживает городовой, укутанный башлыком.
Птах еще глубже напяливает свою шляпу, прикрываясь ее широкими полями.
Однако, ему не отделаться от ощущения, что все вокруг, и встречные обыватели, и городовой в том числе, смотрят только на него.
Он уже приглядел подходящий спуск, и зашагал в его сторону, не замечая луж.

Вжав голову в плечи, он всеми силами старался слиться с окружающими домами, мокрым гранитом и чугунными решетками набережной.
"Простите, сударь, вы мне не поможете?"-голос барышни, вынырнувшей не весть откуда, дребезжал на ветру.
От неожиданности он оторопел и остановился.
Девушка не преминула этим воспользоваться.
"Не одолжите ли вы мне платок?"-в ее глазах сквозило отчаяние.

" Мой, Бог ведает, куда-то задевался!
Должно быть, я обронила его ненароком."-она была готова разрыдаться.
"Мне он очень нужен буквально на пять минут.
И я тут же верну его вам, в целости и сохранности!"-она умоляюще сложила свои озябшие ладошки.
Птах полез в карман, внимательно приглядываясь к барышне.
Ее лицо показалось ему очень знакомым.

Он ощупал влажный платок в кармане и, когда уже наполовину вытянул его наружу, вдруг вспомнил, что именно им вытирал окровавленные руки.
"Боюсь, сударыня, что он не очень чист."- и только тут до него дошло, что перед ним никакая не сударыня, а Задрыга, правда, непривычно хорошенькая, и с румянцем во всю щеку!
Но та уже ничего не слушала.
Вырвав платок у него из рук, она бегом пустилась к пешеходному мостику через канал, что напротив Итальянской.

Птах поспешил за ней, и тут на набережную, со стороны корпуса Бенуа Русского музея, выехали, сначала казаки конвоя, а затем и сама императорская карета, запряженная четверкой гнедых жеребцов.
Задрыга к тому времени успела добежать до середины мостика.
Дождавшись, когда царский кортеж повернёт, и двинется к Конюшенной площади, она отчаянно замахала рукой с окровавленным платком из стороны в сторону.

Все, что произойдет дальше, художник хорошо помнил еще по школьным учебникам Истории.
Но она, как известно, учит только тому, что никого ничему не учит!
Он зачем-то подбежал к кавалькаде так близко, что первый взрыв, с жутким треском расколовший тишину мартовского дня, оглушил и швырнул его на гранитные плиты набережной.
В полной тишине он наблюдал, как тучи голубей поднялись ввысь и улетели в сторону Михайловского сада.
Взрыв второй, убийственной бомбы Гриневицкого он наблюдал уже, как в тумане, прислонившись к тумбе парапета.

Револьверные хлопки охраны, крики, свистки городовых, он слышал глухо, будто сквозь ватные беруши.
Но в полицейской части ему быстро вернули и ясное сознание и слух.
Ударом в ухо.
И почему он не проснулся?
Допрашивали двое полицейских.
Этих он узнал сразу.

Это были те же капитан и лейтенант, что привели вчера Карася.
Только сейчас один был в сюртуке с эполетами, видимо следователь, а второй в мундире урядника.
На столе с зеленым сукном, возле мраморного чернильного прибора лежали топор и платок в бурых пятнах.
"Ну, что-с?
Господин Раскольников, будем раскалываться-с или, так сказать, Ваньку-с валять?"-обе держиморды дружно рассмеялись.

Причем, у того, что в эполетах, от хохота запотело и свалилось пенсне в золотой оправе.
Отведя душу, он кивнул второму, и тот, равнодушно, без злобы, засадил подследственному кулаком под ребра.
Видимо, в этой паре ему отводилась роль плохого полицейского.
"С топором нам все-с доподлинно ясно-с, милостивый государь"-он с деланным состраданием смотрел, как Птах корчится от боли.

"Интересно, а почему после обыска ему предьявили только топор?"-Птаху это было непонятно.
Он точно помнил, как распихивал по карманам старухины золотые цацки вместе с ассигнациями.
"Похоже, здешние полицаи одной крови с нашими мильтонами,
Своего не упустят!"-подумал он, стараясь не стонать от боли.

"Так вот-с!
Грабеж, отягощенный двойным смертоубийством.
Это каторга, и возможно, пожизненная-с!
Как карта, то есть каторга,ляжет"-видимо, тот, что в эполетах, был большой любитель каламбуров.
"А вот, с платочком вы-с, любезнейший, вляпались в покушение на жизнь государя императора-с!"-он поднял вверх указательный палец.
"А это-с эшафот!"

Он вышел из-за стола и нагнулся к самому его уху-"Должен вам сказать, милостивый государь, что привычку-с вляпываться в истории вы не оставили и в наши дни-с."
Он с опаской оглянулся назад.
То ли на портрет императора, висевший над столом, то ли на ширму в углу, за портьерой.

"Корю себя за то-с, что давеча не проверил ваш платяной шкаф.
А то сидели-с бы вы у меня-с уже давно-с в кутузке-с.
Вместе с вашим гением Дзюдо-с!"-его прервал знакомый Птаху с детства заливистый перезвон колокольчика, раздавшийся из-за ширмы.
О чем, и с кем он там шептался, останется тайной, но вскоре Птах оказался в камере, переполненной бомбистами.

Если уж роль Софьи Перовской в этом кино досталась Задрыге, то роль ее мужа Петра Желябова сам Бог велел отдать Клепе.
И он в нее вжился легко и органично, безо всякой системы Станиславского.
Оказалось достаточно отпустить волосы и  бороду.
По всему было видно, что среди всех этих Базаровых и Рахметовых, плотно обступивших его койку, он был в большом авторитете.

"Я вам где командир?-вещал он им- Только в строю.
А на воле я вам товарищ.
Ты приходи ко мне в полночь, за полночь.
 Я чай пью - садись чай пить.
 Я обедаю - пожалуйста кушай.
Вот какой я командир!"..
Заметив дизайнера, он по-свойски подмигнул ему, как старому знакомому.
Тюремщики разносили обед.

На вкус Птаха, очень даже недурной.
Горшок наваристых щей, миска гречи со свиным гуляшом, увесистый шмат хлеба и клюквенный квас от цинги.
Однако Желябов не упустил случая повыкабениваться-"Что ж это ты, братец, мне принес?
Это ж голимый холестерин!
Нет, уж, благодарю покорно.
Пошли кого-нибудь к Соловьеву.
Это тут, рядом.
Прикажи куропатку с грибами, да форели свежей со спаржей.
А на десерт-мороженного крем-брюле.
На вот, а сдачу возьмешь себе на чай."

Для человека, который через неделю будет болтаться на виселице, такая трепетная забота о своем здоровье выглядела забавно.
Птах отвернулся.
Его так и подмывало на что-нибудь пламенное и пророческое, в духе предсказаний Кассандры.
Он не мог понять, каким образом оказался втянут в двойное смертоубийство с топором, а уж тем более в покушение на набережной.
Но чувствовал, что люди в этой камере еще хуже его, даже если он распоследний душегуб.
Хуже, потому, что не поморщившись, готовы загубить сотни тысяч и даже миллионы невинных душ ради своих возвышенных идеалов!

Видимо, и со шмалью здесь особых проблем не было, судя по тому, каких невероятных размеров косяк себе замастырил Желябов.
В привычном густом дыму, сидя по-турецки на своей койке, он проводил мастер-класс для обступивших его соратников-"Отряд преследует отступающего в панике противника.
Где должен быть командир?
Опять впереди, на лихом коне!
И первым ворваться в город на плечах неприятеля!
Вот!
Соображать надо!"...

Ч.3 гл.7

Злоба и обида давили ему грудь.
"Что вы творите, долбодятлы!?"-хотелось закричать-"Вы в точности, как наша нынешняя либерастня!
Как все эти Клопцовы, Гаспаровы, Провальные, Грозманы, Лаптынины и прочие Швондеровичи!
Словно свиньи из басни Крылова, что подрывают корни дуба, желудями которого кормятся!"

Ну, и все остальное про тех, кто посеет ветер, а пожнет бурю.
Потом подумал-"А зачем?!
Зачем метать бисер перед этими свиньями?!
Пусть эти плохие дядьки,эти моральные уроды, эти бесы хлебнут полной мерой той кровавой каши из Свободы  и Равенства, что сами заварили!"
К катастрофе 1917-го этим молодчикам будет под шестьдесят.
Тех, кого не шлепнут КГасные комиссаГы в застенках ЧК, Сталин отправит мостить своими костями Колыму.

А те, кто успеет сбежать на чужбину, будут всю жизнь выть волчьим воем о том, какую Россию они потеряли!
Да, но при чем здесь миллионы русских, что погибнут в этой мясорубке?!
Причем здесь держава, которая будет отброшена на сотню лет назад?!
Концовку этой пафосной фразы он произнес уже проснувшись, на яву, и понял, что грудь ему давила вовсе не злоба и обида, а женина нога, по Дашиной привычке закинутая на мужа.
Поглаживая ухоженные пальчики ее ступни, Птах блаженно рассуждал, что  это пусть и неосознанная, пусть бессознательная, или искусно маскируемая под бессознательную, но все же какая-никакая, а попытка пригласить его на Белый танец.

И тут возникла дилемма.
Должен ли он, как мужчина, ответить на него, или сделать вид, что спит?
Такой вопрос может задать себе только очень женатый, и не очень молодой.
У холостого такой вопрос просто не встанет, поскольку встанет нечто более конкретное и осязаемое, чем всякие дурацкие сомнения!

И он решил.
Что должен, да нет, просто обязан, на него ответить.
И он ответил.
Но Даша даже не проснулась.
Или сделала вид, что не проснулась.
Хотя, активно откликалась, когда он, отбросив в сторону всякие щенячьи нежности и галантную деликатность, так разошёлся к финалу, что дал волю всем своим первобытным инстинктам.

Едва он успокоил дыхание и сердцебиение, жена  выгнулась, как кошечка, и наградила его легким поцелуем в разодранную щеку.
Из всех его мадамов она была, пожалуй единственная, кто не заворачивался на ночь во всякие ночнушки, пижамы и прочее тряпье, а спала в первозданном виде.
Он это очень ценил и не примянул воспользоваться,чтобы наказать жену за такую неблагодарность,и мягко вцепился зубами в ее нежные розовые ягодицы.

Даша отбросила все свое притворство, и заголосила, как добропорядочная фрау в обьятиях немецкого сантехника из фашистских порно-роликов!
Внизу раздалось легкое покашливание, которое трудно было с кем-нибудь перепутать.
Птах взглянул на часы.
Пол восьмого.
-"Интересно, как он открыл кодовый замок?"

Потом вспомнил, где служил его гость, до того, как стал самым главным в Кремле, и усмехнулся.
Жене уже пора было собираться на работу, и она скрылась в душевой кабине.
А он сам, накинув домашний наряд, спустился вниз.
ВВ сидел за столом в харчевне, и просматривал утренние новости.
После обмена приветственными кивками, хозяин подвинул к нему планшет, шепотом поинтересовавшись, как гостю спалось на новом месте?

После того, как тот сложил из пальцев "ok", быстро набрал текст, что ему нужно узнать от тех, кто, возможно, вернулся после облавы, об обстановке на улице.
Обьяснив ему жестами, что жена его покормит, прежде, чем уйдет на работу, он отправился в нехорошую квартиру номер тринадцать.

Попав со света в полумрак, не сразу сообразил, что за фигура маячит посреди коридора?
Лишь подойдя вплотную, он узнал Софроновича.
Волосы и борода его выглядели, как-то особенно взьерошенными.
Порывы ветра из открытой двери его комнаты продолжали их трепать.
Ну, вылитый библейский пророк!

Он был в своем обычном домашнем костюме.
Только без одной детали.
Трусов.
Вернее, они были, только болтались где-то на уровне коленей.
По очертанию внешнего контура каталы можно было легко определить, что утренник у него уже давно наступил, и достиг своего апогея.

"Вы кто?"-катала смерил соседа каким-то отрешенным взглядом.
И этот вопрос, и его внешний вид создали у художника ощущение дэжавю.
Как будто что-то подобное он уже где-то видел, но не может вспомнить, где?
И этот едва уловимый запах.
Какой-то цветочный аромат из бабской парфюмерии.
Сафроновича трудно заподозрить, что он пользуется такой.

Не сирень, не ландыш, не черемуха, не шиповник...
Не такой яркий, но тоже очень узнаваемый.
Жасмин!
Легкий запах цветущего жасмина.
Шулер взял его за плечо-"Где я?"
В глазах его стояли слезы.
Сафронович, конечно, очень любил приколы и всякие розыгрыши, но тут было не похоже, чтобы он придуривался.

Птах мягко приобнял соседа и отвел его в комнату.
Не смотря на то, что одно окно было открыто настежь ,запах жасмина здесь чувствовался явственнее.
"Успокойся, Миша, ты дома"-не смотря на его увещевания, все равно было заметно, что картежник чувствует себя здесь чужим.
Птах усадил его на диван и включил телевизор.

"Кто это?"-по Euronews катили обращение президента.
Сосед сунул ему в руку недопитый фунфырик
-"Глотните малость, мужчина, может полегчает."
-"Что это?"
"Да, тяжелый случай!
Если уж выпивку не узнает, то это обширная амнезия!"-поставил диагноз Птах, а вслух сказал-"Бальзам, Мафусаил Батькович!
Выпей, и узнаешь."
Сафронович сделал осторожный глоток, выдержал прочувствованную паузу и жадно допил остальное.

"Как звать-то тебя, хоть помнишь, лишенец?" -после долгих поисков, в ходе которых смешно было полагаться на помощь хозяина, он поставил на стол три целых фунфырика.
"Ма...Ми...Ми-ша?"- неуверенно предположил сосед.
"О!Случилось чудо!
Друг спас друга!"-Птах очень похоже скопировал голос Ливанова в роли Карлсона.
"Учти, что ты обещал мне стать родной матерью"-и он кинулся обнимать каталу.

Похоже, под воздействием алкоголя к тому начала возвращаться память.
Запиликал входной домофон.
Вернулась Мандалина.
Было видно, что самозанятый шулер ее узнал.
Пока она поднималась, Птах постучал к Каплан-Энгельсонам.

"Красивая
стройная (средней полноты), с чуткой душой девица или вдовушка с приданым от двух тысяч рублей может быть женой ЗНАМЕНИТОГО АРТИСТА имеющего: средства, популярное имя, чуткую душу. При взаимности брак может состоятся немедленно; только серьезные предложения с фотографией адресовать: Москва. Главн. Почта., до востребования, предъявит. паспорта за №2983."

Этот шёпот вряд ли мог подсказать что-то высунувшейся в дверную щель Падловне.
Но стоило только показать пальцем в сторону  Сафроновича, и сделать приглашающий кивок головой, как она мигом прошмыгнула у Птаха под рукой, и исчезла за дверью соседа.
На восточную блудницу было больно смотреть.
Бледное отечное лицо, под глазами густые тени от бессонной ночи.
"Пока последнего мента не обслужила, не отпускали, Трах Тибидохтович."-она толкнула дверь людской, видимо оставшейся незапертой, своим мощным бедром.

'И ничего, никто не побрезговал, как некоторые!"-подмигнула она с усмешкой.
Это был камень уже в его огород, но Птах сделал вид, что ничего не заметил.
Он сочувственно покачал головой, и поинтересовался, убрали ли патрули и оцепление, хотя вполне мог узнать это сам, спустившись в подворотню.

"А чего это вы так мусоров опасаетесь, Пейсах Абрамович?
Или вы в розыске?
На стене в участке что-то я вашей фотки не заметила.
Уж вашу внешность ни с кем не перепутаешь!
А мусорню с мигалками убрали"-добавила она уже через плечо, и захлопнула дверь.

"Ради Бога, спасите, кто может!
И пока не поздно.
Я грузинка, знатного происхождения, с Кавказа, красавица, мне 18 лет, безусловно честна, нравственно воспитана, образована, пою и играю, хорошо знакома с великосветской постановкой дома.

Вследствие печальных событий, имевших место на родном Кавказе в 1905 и 1906 гг., дела и благосостояние моего дома погибли в пламени и от разграбления и судьба забросила меня в Ригу, где я поступила на службу, но все-таки положение мое постепенно ухудшается.
Несмотря на то, что тружусь, не покладая рук, крайне нуждаюсь. Пользуясь моим беспомощным положением, меня эксплуатируют и искушают, как долго выдержу - не знаю.
Спасите, кто может!

Согласна выйти замуж за того, кто обеспечит мне честное существование и защитит от обид.
Во избежание излишней переписки желательна фотографическая карточка, которую с благодарностью возвращу.
На оплату корреспонденции прошу почтовую марку.
 Жду спасителя - честного, благородного и бескорыстного, буду верной женой».

Ч.3 гл.8


Стены шептали из разных углов, перебивая друг друга-"Опытный врач,после 8-ми летнего пребывания за границей, с научной целью, возвратился в Россию и принимает больных с болезнями половых и мочевых органов, сифилитическими (секретными) и внутренними, с 9 до 12 часов утра и с 4 до 8 часов вечера. На углу Невского и Надеждинской, д. Крюгера, №94, квартира №8, вход с Невского, в парадный подъезд"

Он направлялся к Карасю, но звуки из-за двери Сафроновича заставили его притормозить.
Судя по пискам Падловны, и шлепкам плоти об плоть, утренник был в самом разгаре.
"Вот и славненько!"-он прикинул, что если уж от малых доз настойки боярышника память соседа частично восстановилась, то есть надежда, что телесные утехи с давно знакомой партнершей вернут ее полностью.

Электрик валялся в окурках, в таком состоянии, будто сорвался с  проводов высоковольтного напряжения.
Подписав бессрочный кабальный договор с помойкой, он приложил немало усилий, чтобы место его проживания хоть как-то отличалось от места работы в выгодную сторону.
Украшал его, как мог.
Тащил со свалки старые кувшины и треснутые вазы с пластиковыми цветами, побитые молью и вытертые до основания ковры и половики, старые телевизоры, и прочую бытовую технику, разные светильники и люстры, разнокалиберную мебель, среди которой особенно гордился креслом-качалкой.

Но постоянные сверхурочные и длительные командировки по разным притонам и подвалам настолько утомляли его, что сил на поддержание элементарного порядка катастрофически не хватало.
Это отличие быстро стиралось, и становилось почти незаметным.
"Взвейтесь соколы орлами!
Выше голову, корнет!
Уныние вам не к лицу!"-папа Карло хотел с порога поделиться зарядом бодрости с соседом, не подававшим признаков жизни.

Тот только тихо мычал.
"К тому же уныние, подпоручик, упоминается в писании, как один из смертных грехов!
Это будет не в вашу пользу на Страшном суде."
Упоминание о суде вывело Карася из состояния ступора.
Он был по натуре трусоват.
-"Сегодня побуду для тебя Джинном.
Исполню любое твое желание, о повелитель лампы!"

Сосед оживился, и какой-то огонек блеснул в его мутном взгляде.
"Пить!"-выдохнул он.
"Слушаюсь и повинуюсь!"-дизайнер выкинул охапку пластиковых пионов из ближайшей вазы, и отправился с ней на кухню.
Когда он делал здесь общий для всех жильцов уголок приема пищи, столешница была смонтирована на небольшом холодильнике в виде тумбы на колесах.

Хотелось, как лучше.
Задумывалось, что соседи будут хранить самые необходимые продукты в общем холодильнике, готовить и вкушать приготовленное под телевизор, как белые люди.
Но получилось, как всегда.
Где колхоз, там голод!
Холодильник стоял пустой из-за боязни краж, и все, по-прежнему, как крысы, грызли, что им Бог послал, по своим норам.

Но льда здесь всегда было в избытке.
Заправив полный кувшин воды со льдом по самое горло, он двинул обратно.
У Сафроновича раздавался заливистый смех Фаины.
Видимо, через этот смех она и завела своих детишек, поскольку других женских достоинств у работника Культуры просто не было.
От слова совсем.

"Лишь бы не стащила чего опять"-Птах вспомнил, как последний раз соседка прихватила у каталы бумажку в сотню вражеских рублей, и не нашла другого места,как запихать ее себе себе в первородную щель.
Сафронович обнаружил эту прокладку в туалете, когда та из нее уже вывалилась в унитаз.
Неизлечимая клептомания была главной причиной, после неразборчивости в половых связях, по которой Падловну долго не держали ни на одном рабочем месте.

"Второе желание можешь не говорить"-когда хозяин лампы напился, Птах выставил на стол позаимствованный заранее у шулера фунфырик 60-ти градусной настойки.
"Ну, а теперь рассказывай, болезный, пашто ты вчера полную хату ментов понапривел, гад!-насел он на электрика шепотом, когда тот пришел в себя после пары стопок.

-"Бальдыч, не виноватый я!
Мусора не поверили, что я здесь прописан.
А Падловна, дура, им и открыла!"
-"Ладно, допустим.
А теперь, давай колись, какими слухами земля Невская полнится после вчерашней пальбы в "Паласе?"
-"Бальдыч, отец родной!
Все расскажу, что знаю, как на духу, только дай еще стопарь бахнуть!"

-"Э, нет, брат!
Так не пойдет.
Я тебя слишком хорошо знаю.
Ты сейчас еще бахнешь и отрубишься!
Никаким краном не поднимешь!
Жди потом у моря погоды, пока ты ни проспишься, или ни обоссышься, как обычно."-он плотно завернул пробку и убрал пузырек в карман.
Но Карась, как и предполагал Птах, особыми сенсациями не удивил.

-"Ну, рыскали легавые по всей округе.
Вывернули и перебрали все мусорные баки.
Здесь, в Центре они же небольшие, на колесах.
Особо ничего и не спрячешь.
Черножопых, кто в дворниках, замели.
Бомжей отьелдохали дубинками, всю душу из них вытрясли.
Кто, чего видел, кто, чего слышал?
Ну, и я под раздачу попал!"

-"И, правильно!
Ты на себя в зеркало-то давно смотрел?
Штаны хоть поменяй, редиска!"
Дождавшись, пока нехороший человек завершит свой туалет, он обернулся, и с трудом удержался от смеха.
Из всей рухляди в своем шкафу Карась не нашел ничего другого, кроме штанов от лыжного костюма, в пятнах и мятых.
Но от предыдущей пары их выгодно отличали два несомненных достоинства-их не нужно было подвязывать бельевой веревкой, и от них не смердило бомжатиной за версту!

"А теперь слушай сюда, невинно потерпевший!"-наливая соседу очередную порцию лекарства для понижения давления, если верить этикетке, Птах опять перешел на шепот.
"Есть опасения, что после вчерашнего весь район прослушивают."-он приложил для доходчивости ладонь к уху.
"И нашу хату в том числе.
Я вчера был в "Паласе", и боюсь, что сейчас уже в розыске."-он показал на расцарапанную щеку.

"Прослушивают обычно из специально оборудованных неприметных фургончиков, черных таких или серых, типа моей "буханки", только буржуйского разлива."-он дождался, пока Карась запьет лекарство прямо из горла кувшина.
"Твоя задача, не привлекая внимания, обойти округу и глянуть, не припаркован ли где, на обочине или во дворах какой-нибудь Фольксваген, Ситроен, Шкода или Шевроле с тонированными или зашторенным  стеклами.
Да не запускают ли дроны.
Обойдешь, срисуешь номер, доложишь, получишь награду.
Троицу родных братьев этого флакона."-и он вылил остатки в стопку соседа.

Чтобы того не развезло, он решил придать ему ускорение, и энергично дотолкал до выхода.
"Нигде не цепляйся своим языком!
Спокойно обошел все дворы, и назад.
Не вздумай опять привести за собой хвоста!
Оглядывайся.
Если будет, кто пытать, где живешь, прикинься бездомным.
У тебя получится.
И учти, что к двум будет общее собрание жильцов по поводу расселения квартиры.
Леопардовна всем разослала SMS-ки с уведомлением.
Не подведи.
Ноги в руки, и вперед!"-напутствовал он Карася на ухо уже в дверях.

Ч.3 гл.9

"Прошу обратить внимание, что скоро высыхающие масляные краски мои нигде в продаже не находятся, кроме меня: в Большой Мещанской улице, д. №38. — если кто поручает красить полы моей половой краской, то требовать от маляра удостоверение, бланк за моей подписью; тоже самое правило соблюдать и при других моих красках. Н.Ф. Кюн."

Птах посмотрел на часы.
Пол первого.
Вернулся на общую кухню и включил обе вытяжки над плитами.
Затем, открыл воду в раковине и набрал Дашу.
Он понимал, что все его предосторожности выглядят смешно.
Уж если слушают, то слушают и городскую  сеть и мобильную связь.
Но, по крайней мере, не будут греть лишние уши в квартире.

Он мог бы послать жене сообщение через безопасный мессенджер.
Но у Даши общение по переписке всегда вызывало подозрения и тревогу.
Обычно оно заканчивалось ее звонком с неизменным вопросом-"Что, трудно было позвонить?"
"Слушай, ты сегодня переночуй у Нины.
На всякий случай."-он говорил, как можно тише.
Странно, но эта просьба не вызвала со стороны жены ни удивления, ни каких-то просьб обьяснить причины.
"Хорошо, мой сладкий, как скажешь!
У меня к тебе есть серьезный разговор, но это не по телефону.
Поговорим при встрече.
Целую, вечерком перезвоню."-вот и весь разговор.

"Интересное кино!"-догадки роем закружились в его голове-"Что за серьезный разговор?"
Перед тем, как набрать код замка в свою каморку, он еще раз, в полную грудь, втянул воздух в коридоре.
Запах жасмина улетучился, как будто его и не было вовсе.
Полумрак клубился и растекался по коридору.
Казалось, он крутит в голове вопросы без ответа-"А может, этот запах был галлюцинацией, и ему просто показалось?
И Сафронович сам допился до чертиков так, что память потерял?
И почему, так долго нет парочки его сьемщиков?"

Птах не нашел своего постояльца ни внизу, ни наверху, ни в прихожей с мастерской.
Состояние его, от  первой растерянности уже приближалось к легкой панике.
"И черт меня дернул вписаться в этот блудняк!
Гуманист хренов!"-уже костерил он сам себя, когда обратил внимание на замысловатую стрелку, вылепленную из красной формовочной мастики, с которой любил возиться его гость.

Композиция, усиленная арматурной проволокой, указывала на входную дверь к  пожарной лестнице, а потом загибалась вверх.
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда направился его постоялец.
Выйдя на лестницу, дизайнер закинул голову.
Так и есть!
Раздвижной пролет был под самой крышей.

Конструкция, сработанная еще при царском режиме,
не предполагала сплошной лестницы до самой крыши.
На уровне четвертого этажа она обрывалась.
Под козырьком крыши, вне доступности от возможных злоумышленников, к стене был примонтирован складной пролет из трех раздвижных лестниц, опускавшихся, в случае необходимости,
 на площадку четвертого этажа.
Задумана вся эта карусель была, скорее всего, для защиты от налетов воров-домушников и форточников, очень популярных в начале позапрошлого века.

Такая же канитель, с той же целью, была устроена и внизу, на уровне второго этажа.
Но там Птах сделал постоянные пролеты с перилами.
Он реанимировал всю систему, отодрав вековую ржавчину, и поддерживал в рабочем состоянии регулярно смазывая ее отработанным маслом от своей "буханки".
Возникал вопрос, чисто риторический-«Зачем единому и неделимому владельцу московского престола приспичило лезть на крышу?»
Получить ответ на него можно было только наверху.

"По пьяни лучше сюда не лезть"-повторял он каждый раз, поднимаясь по шаткому четырехметровому пролету.
К слову сказать, делал он это всего несколько раз за все время существования студии.
Пару раз посмотреть с друзьями салют и разок на авиашоу.
Правда, вид отсюда открывался шикарный!
Особенно, если пройти по крышам до углового дома.

Виден был Невский до самого Адмиралтейства, и Литейный до самого одноименного моста.
Прямо внизу Фонтанка с Аничковым мостом и конями Клодта.
За Литейным виден Цирк Чинизелли и Михайловский замок, а дальше Марсово поле, вплоть до Невы, и Летний сад.
Налево по Владимирскому-площадь с собором иконы Владимирской Божьей матери и колокольней.
Направо по Невскому- печально знаменитая Знаменская площадь, ныне Восстания, где раньше стоял знаменитый памятник Александру III, работы П.Трубецкого, где и началась катастрофа...

Он не сразу сообразил, что черная дырка перед ним-это дуло пистолета.
Правда, наш человек в Кремле его сразу опустил.
Но осадочек остался.
Судя по взгляду, рука у него не дрогнула бы.
Он очень грамотно выбрал позицию для обороны в случае возможного нападения.
Между широкой массивной трубой и будкой слухового окна чердака.
Выбранный сектор обстрела позволял ему держать в зоне уверенного поражения любого, кто поднимался по лестнице или по коньку крыши.
Если противник попадется опытный и упорный, слуховое окно давало возможность скрытного отступления по чердаку.

Когда Птах без слов изобразил крайнее удивление и недоумение, а так же, попрыгав и покрутив руками винтом, показал летающий дрон, гость не стал играть в шпионов, а вынул свой спутниковый телефон, и красноречивым жестом обьяснил, что связь глушат, и из коморки он не добивал.
Пришлось подняться на открытое пространство.

"Мне сейчас нужно будет отлучиться на часок-другой.
Предстоит собрание жильцов по поводу расселения.
Мое присутствие обязательно.
Еда в холодильнике.
Справитесь с микроволновкой, если захотите поесть?"-набрал Птах на мониторе, когда они тем же путем, что и поднимались, вернулись в коморку.

ВВ кивнул, и набрал в ответ-" Ваша жена утром мне все подробно обьяснила.
Она у вас чудо!
Берегите ее."
Перед тем, как уйти, хозяин проинформировал гостя о том, что выслана разведка в лице Карася по поводу прослушки.
Человек он крайне ненадежный, но больше послать некого.

Почему-то он не стал ничего расспрашивать про запах жасмина и потерю Сафроновичем памяти.
Может, потому, что еще раз хотел убедиться, что это не галлюцинация?
А до его возвращения он призвал гаранта конституции, как можно деликатнее, к благоразумию.
Не покидать без острой нужды студию, и не рисковать жизнью своей, и обитателей нехорошей квартиры номер тринадцать.
Перед уходом он строго посмотрел и погрозил пальцем Филимону, который уже успел за время их общения, потихоньку пробраться по столу, и  улечься на колени постояльцу.

Видимая часть вселенной материализовалась в хозяйку гостиницы, стоило ему только выйти из шкафа.
По клубам дыма от сигарет с ментолом было видно, что она давно его поджидала.
"Мой юный друг!
Хотела встрэтиться с вами имэнно пэред собранием, чтобы сообщить об измэнившихся обстоятэльствах."-было заметно, что она слегка взволнованна.
Рука с поднятым ридикюлем слегка подрагивала, что вызывало озабоченность со стороны птицы неопознанной породы.

"У нас, накоц-то, появился рэальный покупатэль!
Человэк состоятельный и очень заинтерэсованный в наших аппартамэнтах.
А главноэ, очень порядочный!"-она глубоко затянулась.
"Я уже предупрэдила об этом нашэго агента, но считаю,что и вы вправэ знать эти нюансы.
В этом вертепе моральных уродов вы единственный, кого я считаю нормальным человэком!"-она взяла его за локоть.

"Я нэ могу лично присутствовать.
Сидэть срэди этого сброда выше моих сил!
Прошу вас, мой друг, составить мне подробный отчет обо всэх трэбованиях жильцов.
Наш агент нэсколько плутоват, вы нэ находите?
Поэтому я рассчитываю только на вас!"-как бы подтверждая ее слова, ворон-галка-грач от души клюнул его в пряжку джинсового ремня.
"Как звать?
Где был?"-вопросам птица отдавала предпочтение.
Леопардовна ласково погладила его по руке и удалилась.

Она никогда не называла его по имени.
Даже, когда он еще под стол пешком ходил.
Тогда он был для нее "милый рэбенок", или "юный пионэр".
Он вообще сомневался. были ли у этого неходячего анахронизма когда-либо свои дети?
Казалось, что от такого скрюченного высохшего саксаула вряд ли может родиться что-нибудь, кроме ядовитых колючек.

Ч.3 гл.10

"Офицер
желает жениться на особе со средствами, которые необходимы для взноса при прохождении практического курса в школе авиаторов в гор. По (Франция)."

Люди такой профессии, как агент по недвижимости, обычно тщательно скрывают свои нехорошие намерения обобрать вас  до нитки при сделке купли-продаже жилья.
Они старательно камуфлируют их под маской участия, благожелательности и добродушия.
Риэлтор Эдик даже и не пытался прикидываться добрым волшебником.
По его лицу, перекошенному от постоянного вранья, можно было сразу прочитать, что он оборвет с вас последние подметки, стоит вам слегка зазеваться.

Еще при первом знакомстве, оглядев их квартиру, он с откровенным цинизмом напрямик заявил Птаху, что он будет не он ,если не сделает себе на этом расселении небольшую квартирку.
"Маленькую такую уютную евродвушечку.
Рядом с подземкой.
Метров тридцать пять.
Мне много не надо."-и рассмеялся нехорошо так.
Сегодня он опять собрал у всех присутствующих владельцев жилья анкеты, где они должны были указать, на какой площади проживают, и что рассчитывают получить на выходе.

По мере их изучения, хитрая ухмылка расплылась на его лице в улыбку Гуимплена, а затем риэлтора пробил нешуточный хохот.
"Слушайте, ну хоть кто-нибудь из вас, любопытства ради, поинтересовался стоимостью квадратного метра в вашем районе?"-он вытер слезы на глазах, и  успокоился.
"И вроде бы, взрослые люди, есть даже с высшим образованием, а строите какие-то нелепые замки из песка!"-он покачал головой.

"Вот, взять хотя бы вас, Татьяна...Николаевна Го-луб-ко-ва"-он осилил ее фамилию по слогам.
Птах и все, кто сидел на кухне, уставились на Танюху.
Ей принадлежала та самая людская, что она сдавала Мандалине.
Когда-то, еще в конце 80-х она работала медсестрой в санчасти при Смольном, и получила ее, как служебную площадь.
Сейчас этой полной крашеной блондинке было сильно за полтинник.

"Ну, что ж это вы, Татьяна..э.. Николаевна?
За пятнадцатиметровую комнату хотите двухкомнатную квартиру, да еще рядом с метро?"-Эдик довольно умело изобразил крайнее недоумение.
"Помнится мне, первоначальные запросы у вас были намного скромнее"-он поправил свои очки.
"У меня изменились семейные обстоятельства"-Танюха не поднимала глаз.
"Но эти обстоятельства все же, видимо, не настолько стеснительны, что позволяют вам не жить здесь, а сдавать свою площадь в наем"-в голосе Эдика сквозила укоризна.

Питер город маленький, и от соседей, даже живя в другом районе, ничего не скроешь
Всем было хорошо известно, что бывшая медсестра настолько злоупотребляла методами контрацепции и прерывания беременности, что когда появилось осознанное желание завести малыша, Природа отвернулась от нее.
Тщетно перепробовав все средства забеременеть и воспроизвести потомство естественным путем, она была вынуждена взять малышку из приюта.
Мужчины слова по поводу изменения семейных обстоятельств соседки пропустили мимо ушей и тактично промолчали.

Однако, мадамам не ведомо великодушие.
"Это что ж такое получается?"-завопила Падловна, оглядываясь в поисках моральной поддержки.
"Давайте все приютим по беспризорнику, а потом будем требовать себе боярские палаты!
Так мы никогда не разьедемся! "-она аж задохнулась о негодования.

"Нет!
Давайте трахаться с первым встречным, и рожать от кого попало, не отвлекаясь от бега в мешках и перетягивания каната!"- мгновенно парировала медсестра, уперев полные руки в не менее полные бедра.
Случись такое в устье южных рек, вроде Терека, Дона или Кубани, соседки отвели бы душу, и если не выцарапали друг дружке глаза, то уж пару клоков волос вырвали бы!

Однако, в устье реки Невы подобное считается дурным тоном, и дамы ограничились лишь тем, что каждая окатила соседку ледяным презрением, и отвернулась.
Вся присутствующие с осуждением посмотрели на алчную соседку.
"Думаю, максимум, на что вы можете рассчитывать, это однокомнатная в хрущевке, на окраине, причем на первом или последнем этаже.
Но я еще поговорю с каждым в отдельности."- он взял еще одну анкету и сравнил ее с формой справки из паспортной службы.

"Это у нас семейная пара"-Эдик назвал Энгельсона и Каплан по фамилии и отчеству, и те привстали.
По случаю этого форума на общей кухне Падловна обрядила мужа в  новенький буржуйский спортивный костюм.
Но он все равно выглядел, как рыба, выброшенная штормом на прибрежный песок.
Казалось, что он так же судорожно  хлопает жабрами, и жадно ловит ртом воздух, как делал его близнец на картине И.Босха, но только делает это теперь в костюме Adidas.

А ведь было время, когда ему, свежеиспеченному дипломированному специалисту по торговым холодильным установкам, накрывали шикарные поляны не только в каждом инспектируемом лобазе, но и в разных торгтрестах, снабсбытах и прочих потребсоюзах.
Но хлебное место, на котором более оборотистые специалисты строили себе небольшие особняки, стало для него причиной морального и нравственного падения.
Он попросту спился.

"За вами числится хорошая комната в двадцать пять квадратов, но у вас прописано в ней слишком много народу."-риэлтор посмотрел на чету любителей красного крепкого взглядом прокурора.
"Насколько я понимаю, дочка с несовершеннолетним ребенком.
И требования у вас совершенно нереальные!
Однокомнатная вам, и двухкомнатная дочери, да еще не первый, не последний этаж, да еще в четверти часа пешком от метро, да еще в одном районе!"-он обвел взглядом жильцов, ища поддержки.

"Какая наглость!"-первой не выдержала Танюха.
Потом встрял Сафронович-"Фаина, Мать честная! Нехорошо!"- он хлопнул себя по голым ляжкам.
В отличии от четы соседей, он не видел в этом собрании ничего из ряда вон выходящего,и сидел в своей обычной паре, майке и трусах.
А, чтобы подчеркнуть уважение к собранию, он прицепил на шею фрачную бабочку.

"Срочно дневник на стол!
И, чтобы завтра без родителей в школу не приходили!
В  самом деле.
Так нельзя, это уже перебор!"-возвращение памяти, похоже, превратило его жизнь в праздник.-"Что вы, как филистимляне, ей Богу!"
"Ну, если уж филистимлян припомнил, то выздоровление прошло успешно!"-дизайнер обрадовался, и по-дружески  подмигнул соседу.

"Мы, конечно, с вами еще это обсудим с глазу на глаз, но сразу скажу, что больше, чем на двухкомнатную в предместье, или однушку и комнату, вы вряд ли можете рассчитывать"-лица семейной пары вытянулись.
Риэлтор явно мухлевал и играл на понижение-"Кто у нас еще?
"Вот, берите пример.
Зельман Мафусаил Сафронович владеет жилплощадью в сорок квадратов, а претендует лишь на однокомнатную.
Согласен даже на первый этаж.
Правда, в Центре.
Правда, с доплатой."-теперь наступил черед вытягиваться лицу Эдика-"Вы точно не перепутали количество нулей?"

Сафронович красноречиво покачал головой-"Молодой человек!
Как вас там?...Э...Эдик.
Слушайте сюда, мои требования составляли  опытные маклеры, которые тасовали жилье в доходных домах, как карточную колоду, задолго до исторического материализма!
Когда не то, что вас, а ваших родителей еще в проекте не было!"

"Ладно, вопрос с вашей доплатой обсудим позже.
Теперь вы"-риэлтор показал на Птаха.
"Наворотили вы здесь"-он кивнул на анкету-"голову сломаешь!
И запросы у вас тут тоже, мама не горюй!"-все обернулись к хозяину коморки папы Карло, который в душе признавал. что претензии к нему совершенно обоснованы.

Но отступать он не мог позволить себе ни на шаг!
Жилья ему нужно было много.
Студию или однушку, не обязательно в Центре, но в исторической застройке, для себя.
Двушку рядом с метро на любом этаже для младшей дочери с мужем и двумя внуками.
И доплата младшей сестре за долю в комнате дедушки Балика.
Но и отдавал он немало.
Студию с сорока двумя квадратами жилой и двадцатью нежилой площади, плюс пятнадцать метров дедушкиной библиотеки.

Но студия хоть и имела свой кадастровый паспорт, свой отдельный вход, и даже свой адрес по улице Стремянной, все равно по закону считалась лишь долей в нехорошей квартире номер тринадцать.
Эдик поднял глаза на Птаха, и почесал в затылке-"С вами тоже поговорим отдельно.
А вот, ровняться вам всем надо на вашего ответственного квартиросьемщика, Клеопатру Львовну!"-он сделал многозначительную паузу.

"Она владеет двумя комнатами в вашей квартире, общей площадью больше шестидесяти метров, а претендует лишь на двушку у Волкова кладбища.
И безо всякой доплаты!"
Но присутствующие не хотели ровняться.
Среди них прокатился ропот недоверия.
"А владельцы комнаты, что снимают таджики, на что претендуют?"-вставила свои пять копеек Танюха.
"За комнату в двадцать пять метров у них заявлена просто любая приличная однушка рядом с метро.
В любом из северных районов."-риэлтор что-то отметил в своих бумагах.

Такая заниженная самооценка вызвала у жильцов недоверие, и Эдику пришлось предьявить какую-то бумагу, похожую на факс из Канады.
"Владельцы этой недвижимости через наше агентство наняли меня представлять их интересы"-он показал заверенную нотариусом доверенность.
Видимо почувствовав, что возжи управления этим симпозиумом уходят у него из рук, агент решил взять инициативу на себя.

"Милые граждане, послушайте.
Каждый из вас тянет одеяло на себя, словно лебедь, рак и щука из известной басни.
И вас можно понять, так как своя рубашка, как известно, ближе к телу.
Но думая лишь об удовлетворении собственного эгоизма, вы пробиваете днище общего корабля вашей квартиры."-образное мышление у него было на высоте.

"Он просто не доплывет до гавани, где каждый из вас мечтает сойти на свой причал, а станет для вас тем самым разбитым корытом.
Надо или снизить планку требований, или привлекать заемные средства.
Кредиты и ипотеки.
Другого выхода нет!"-после этих слов зашумели сразу все.
Речь Эдика задела их за живое.

Они прекрасно понимали, что это их единственный шанс обзавестись в этой жизни приличным жильем.
Купить, накопить или выплатить за него взносы было для них уже нереально.
Хотя, риэлтор и тут лукавил.
Хоть власти города и дистанцировались от решения проблемы коммуналок, все же при расселении часть расходов казна города брала на себя.
Об этом он предпочитал помалкивать.

"Почему до сих пор нет Карася?"-всеобщий галдеж мешал Птаху сосредоточиться.
Долгое отсутствие соседа тревожило так же, как и пропажа парочки курильщиков.
Их давно должны были отпустить, даже если возбудили административное дело за употребление наркоты.
Правда, в ментуре могут сотворить такое, если захотят закрыть, что и в кошмарном сне не приснится!
Оставалось только надеяться, что Клепа будет держать язык за зубами...



Картины старых мастеров
Сергей Миронов

часть 4 четвертая
 
Ч.4 гл.1

Всеобщее оживление публики не позволило сразу заметить настойчивый перезвон домофона.
"Сазонов, собственной персоной!"-сообщила вернувшаяся Каплан, поджав губы.
Она бегала открывать не потому, что сидела ближе всех к выходу,а по причине своего неуемного желания везде сунуть свой длинный нос.
"Бальдыч!
Дык, ёлы-палы!
Командир, задание выполнено!"-Карась никого не замечал, кроме Птаха.

Тот, как можно незаметнее, сделал огромные глаза, и зажал рот указательным пальцем, семафоря соседу, чтобы тот замолчал.
"Всё!
Молчу!
Понял, не дурак."-он наконец разглядел остальных присутствующих.
"Ба!
Знакомые все лица!
Какие люди, и без охраны!"-он хитро подмигнул Танюшке.
"Будем пить, или глазки строить?"-электрик звякнул пакетом в руке.

В наступившей тишине первым нашелся Эдик-"Насколько я могу судить, вы и есть Сазонов?"
Он назвал Карася по имени и отчеству.
"Ну, я, и что?"-тот уже успел вальяжно развалиться на угловом диванчике рядом с Падловной.
"Что ж вы, господин Сазонов, не удосужились до сих пор приватизировать вашу жилплощадь?
Вы остались единственным, кто занимает ее лишь по договору социального найма."- и он посмотрел на электрика с укоризной.

"А пусть, тот, кто купит всю эту хату и платит за приватизацию.
А у меня для этого лишних денег нет!"-он опять звякнул своим пакетом.
Судя по звуку, бутылки в нем были далеко не пустые.
"Ну, хорошо, пусть будет по-вашему.
Вот, вам анкета..."-начал было агент, затем посмотрел на руки электрика и передумал.
-"Опишите в двух словах, что вы хотите за вашу комнату...э...двадцати пяти метров?"

"Тут это вот, чего.
Не нужна мне квартира.
Тем более, навороченная, тем более,в Центре.
Отожмут, опишут, арестуют, или еще как-нибудь отберут.
А защитить, значит, заступиться за меня некому, я человек маленький."-пока Карась излагал довольно логично, для сильно выпившего человека, во всяком случае.
"Комнаты, пусть даже по меньше моей, мне хватит в самый раз.
Только не в таком муравейнике, как наш!"-он громко икнул.

"Но в наших краях, на этом берегу.
У меня здесь все дела завязаны."- он оттопырил нижнюю губу, как будто речь шла о крупнооптовой торговле редкоземельными металлами.
"Но больше всего меня интересует доплата."-и прозвучала такая цифра, что даже Сафронович крякнул и заерзал.
Однако, риэлтора она, похоже, не сильно напугала-"Интересно, если вы так спокойно  обращаетесь с миллионными суммами, значит вас тоже кто-то консультировал, или уже предлагал подобную доплату?"-он еще раз заглянул в бумаги.

"И консультировали и предлагали!"-Карась похлопал по пакету и кивнул Птаху.-"Бальдыч, все нолито!
Будем пить, или глазки строить?"
Танюха в молодости была, наверное, комсомольской активисткой.
Она решила, что надо обозначить общественное негодование-"У тебя совесть, вообще, есть?
С такими запросами мы точно пойдем ко дну!"

"Ой!-Ой!--Ой!"-электрик довольно натурально изобразил фальшивый трагизм.
"Кто бы говорил про совесть, но только не ты!
В одной санчасти работали, вместе ордера получали.
Думаешь я забыл, к кому в кабинет бегала девушка с Кубани, чтобы не жить в общаге?"-он постучал себя по лбу.
"То-то!
Память не пропьешь!
И двушка тебе нужна не по семейным обстоятельствам, а для сдачи в наем.
Необлагаемый, между прочим, государственным налогом!"-правда-матка так и перла из него.

"Слушайте, давайте не будем трясти грязным бельем, как филистимляне, ей Богу!
Давайте что-то решать.
Я уже пятый год здесь живу, и пятый год мы не можем разьехаться!
Хотя знающие люди говорили мне, Миша, эта квартира на Невском уйдет, как горячий пирожок!"-катала поправил бабочку на шее, словно действительно был во фраке, или смокинге.

"Нет, вы посмотрите, ему еще и не ндравится!
Эти жидовские морды еще будут нас учить, как Родину любить.
Ехай в свою Палестину и вешай там арабам лапшу на уши!
Посмотрим, как им это понравится."-между электриком и шулером лежала пропасть взаимной антипатии.
К национальному вопросу Карась подходил широко.
Все, кто отказывался ему наливать, или давать деньги без отдачи, числились у него в хитрожопых евреях.

"Что, думаешь, я не знаю, для чего тебе отдельная квартирка?
Да, чтобы устроить там подпольное казино!"-благодушное настроение у Сафроновича мигом улетучилось, и он потянулся через Падловну взять электрика за грудки.
Каплан заверещала, словно посягнули на ее женскую неприкосновенность.
"Поздно орать, дура!
Раньше надо было орать, когда от разных молодцов беременела, как сучка подзаборная!"-труженик помойки решил раздать всем сестрам по серьгам.

"Слушайте, не хватало еще здесь мордобоя!
Давайте расходиться по своим комнатам.
Я к каждому зайду, и подробно с каждым побеседую"-встрял наконец риэлтор и тут же пожалел об этом.
От коммунального правдоруба прилетело и ему-"А ты, гондон штопаный, можешь передать своему анонимному покупателю, что если он не пойдет на мои условия, я продам комнату небольшой дружной семейке молдован.
Или цыган.
Говорят, они еще чистоплотнее, чем наши таджики."

Карася понесло, и он не снижал накала своей социальной патетики даже, когда вся публика, кроме Птаха, с кухни уже разошлась-"Я вас всех на чистую воду выведу!
Вы у меня все еще попляшете!"
Дизайнер молча положил перед ним планшет, и набрал в блокноте одно слово-"прослушка".
Зато крупными буквами, чтобы не утруждать коммунального трибуна.
Тот притих и кивнул.
"Во дворе?"-Карась опять мотнул головой.

"Номер дома?"-он подставил ладонь к уху и придвинул это сооружение вплотную к соседу.
"65-ый по Невскому, где почта."-оратор догадался сказать это вполголоса.
"Кто подкатил такую уважуху?"-Птах показал на пакет, где кроме бухла угадывалась еще и приличная закуска.
Вопрос обещанного вознаграждения на фоне такого изобилия отпадал сам собой.

"Нашлись люди.
Накормили.
Напоили.
Обогрели."-сосед  играл  в таинственность.
Но хозяин коморки знал его, как облупленного, и был уверен, что надолго того не хватит.
Растреплет всем и каждому.
"Ты бы по осторожнее с такой халявой.
Ты уже большой мальчик, сам знаешь, где бывает бесплатный сыр."- он похлопал Карася по небритой щеке.
Хотел сказать ему что-то еще умное, но тот уже спал, высунув язык...

Вряд ли Клепа со своей Задрыгой могли проскочить незамеченными, но на всякий случай, папа Карло ткнулся к своим сьемщикам.
Там было тихо, как в гробу.
Каждый раз в этом тупичке, на пороге коморки, его настигало предчувствие Бездны.
Он буквально ощущал ее кожей.
Может, оттого, что здесь особенно плотно сгущался сумрак.
И шепот.
Еле слышный шепот стен.

"26 декабря 1909 года в помещении бывшего кинематографа «Оазис» открылся скэтинг-ринг. Это совершенно новый вид спорта в Петербурге — катание на колесных коньках.
Катающемуся достаточно сделать маленький толчок, чтобы отъехать на большое расстояние. Выучиться кататься чрезвычайно легко.
Во избежание несчастных случаев, беговым полем заведует особый маршал поля, приказания которого передаются после сигнального рожка особым семафором.
Организатором нового дела является небезызвестный г. Татаринов (воздухоплаватель). Он же привез из Лондона 2000 пар колесных коньков."

Она была где-то рядом, как часть этого сумрака.
Он давно научился вычислять ее по запахам.
Но ей нравилось играть с ним в прятки.
Огонек сигареты разгорелся от глубокой затяжки, и высвятил знакомый силуэт с черной птицей на плече.
Она приближалась, медленно и неотвратимо, как наш неизбежный уход из этого мира.
"Вы выглядите огорченным, мой юный друг.
Что-то случилось на собрании?"-она притормозила, и мягко коснулась его коленей.

Вместо ответа давно поседевший юный друг вручил ей диктофон-"Можете послушать все сами, сударыня.
А я к сожалению, вынужден откланяться до вечера.
Хочу перекусить.
С утра хожу голодный, как волк."
Пиковая дама опять глубоко затянулась-"А знаэте  что, сударь?
Если нэ откажитесь раздэлить со мной мою скромную трапэзу, я угощу вас отмэнным обэдом."
В течении этого диалога, щелкнул дверной замок библиотеки, и мимо них на кухню промелькнула Задрыга, худобу которой трудно было с кем-нибудь спутать.

Птах проводил ее взглядом, представил себя, изнывающим в унылом молчании, в компании московского гостя, и тут же ухватился за предложение ответственного квартиросьемщика-"От чего же?
Не откажусь!"
Дама подкатила к своим дверям и широко распахнула их-"Прошу!"
Вход был завешен велюровыми портьерами темно-зеленого цвета с золотистыми кистями бахромы.
Пахло свечами и тяжеловесной старинной роскошью.

Ч.4.гл.2

Первое, что бросалось в глаза при входе, был портрет молодой ведьмы, дьявольской красоты и притягательности, лет тридцати, развалившейся на каком-то канопе, явно в образе из театрального репертуара.
Своим ракурсом он напоминал портрет княгини О.Орловой кисти В.Серова, с той лишь разницей, что заслуженная артистка была запечатлена в костюме графини Палинской из оперетты "Принцесса цирка"

Глазом художника, дизайнер отметил, что автору портрета удалось мастерски передать на только все достоинства натурщицы и ее эффектного туалета, но и явно сатанинскую природу былого женского обаяния этой натуры.
Как-то раньше, когда здесь бывал, он этого полотна не замечал.

Круглый стол под абажуром был накрыт на двоих.
Значит, его приглашение было продумано заранее.
"Я сэгодня отпустила Авдотью по раньшэ.
Так, что нам придется справляться самим."-старушка легко  и грациозно пересела из коляски в широкое кресло, обитое  темно-рыжей кожей, и укрылась пледом.
Черная птица при этом легко вспорхнула на буфет, в высокую клетку.
Левая рука была избавлена от ридикюля и уложена на стол.
"Похоже, роль Авдотьи придется исполнять мне, раз хозяйка уже угнездилась во главе стола"-догадался сосед.

С первым блюдом особых хлопот не предвиделось, поскольку оно уже было на столе, в виде большой китайской супницы с драконами, накрытой толстым махровым полотенцем.
Но сначала предстояло разобраться с закусками и напитками, которые занимали островок посреди стола.
По его краям возвышались хрустальные утесы графинов с водой и соками.

Дальше темнели бутыли с вином, а в середине притаились штофы с крепкими напитками и серебристое ведерко со льдом.
Такую посуду и приборы Птах видел разве что в кино, и в музейных стендах.
На всем, даже на салфетках, красовался замысловатый вензель.
Видимо, обозначал принадлежность к фамилии Загряжских.

Вкус у хозяйки был отменным.
От этикеток у художника зарябило в глазах.
Красные сухие крымский Инкерман и грузинское Мукузани, белый Совиньон из Тамани.
Крепленый Токайский Фурминт, наш Мускат и  Мадера, чуть ли не из самой Португалии, если верить наклейкам.

Дама остановила свой выбор на гранатовом соке и шотландском виски со льдом.
Дизайнеру пришлось встать, чтобы поухаживать за ней, после чего он получил предложение сесть по ближе.
Из всевозможных мясных и рыбных закусок она ограничилась кусочком говяжьего языка и ломтиком семги.
На фоне такой аскетичности гостю было трудно отдать должное всему гастрономическому разнообразию палитры стола.

Однако, он второй день не мог толком поесть, и голод заставил его положить себе пару увесистых ломтей ветчины, пару отварных яиц с майонезом, селедки и большую порционную ложку салата.
Трезвая голова могла еще сегодня пригодиться, поэтому он налил себе лишь  бокал  Мукузани.
Пиковая дама благосклонно кивнула на его дежурный тост за присутствующих дам, а когда затих долгий перезвон их бокалов, стала пристально наблюдать, как он ест.

Птах слышал, что в старину так нанимали в работники.
От нее исходила волна, не то, чтобы тепла, а какой-то протяжной тревожной интриги.
А может, так подействовало вино.
"Народец так себе, но вино грузины делают выше всяких похвал"-он допил свой бокал и налил еще.
Драконы на супнице бережно сохранили весь жар и вкусовые ароматы его содержимого.
Это был суп из свежей севрюги.
В традиции русской кулинарии до сих пор предпочтение отдается сытности и питательности первого блюда.

Но в этом супе не было, привычных для этой цели, круп и картофеля.
Только сама рыба и листики какой-то зелени с морковью.
Но это была настоящая симфония вкуса!
Птах с трудом удержался, чтобы не налить себе добавки, хотя глазами готов был сожрать всю супницу целиком, вместе с драконами!
Собрав глубокие тарелки для перемены ко второму, он натолкнулся на недоуменный взгляд графини, и вспомнил, что по этикету необходимо поменять на свежие не только нижние, вроде бы совершенно чистые тарелки, но и накрахмаленные салфетки под ними.

На второе, под серебряными колпаками, оказались два блюда на выбор.
Половина запеченной утки, фаршированной яблоками, и пол молочного поросенка, зажаренного с гречей.
Горящие спиртовки под каждым серебряным подносом сохранили горячими и то и другое.
Когда и закускам, горячим и холодным, а также десерту было отдано должное, и перешли к кофе, Птах наконец-то смог выдохнуть от всех этих  перемен, чтобы от души насладиться сытой расслабухой.

Однако, у хозяйки на это время были свои планы.
Совместив кофе с еще одной порцией виски, она сделала несколько глубоких затяжек, как бы собираясь с мыслями, и завела разговор, ради которого и был затеян, как уже успел догадаться дизайнер, весь этот званный вечер.
"Мой юный друг!
Я позвала вас, дабы открыть одну тайну, и сделать вам одно серьезное прэдложэние."- она выпустила из-под вуали в потолок струю ароматного дыма.
Затем сделала широкий жест вокруг-"Эту коллекцию предмэтов искусства начал собирать еще мой покойный папенька.

Собственно, ради нее он не занимал положенную ему от училища казенную квартиру, а содэржал дорогую из восьми комнат.
Мой муж успэшно продолжил собираниэ этой коллэкции.
Настолько успэшно, что часто пэреступал нормы закона и ,особенно, морали.
Конкретно, в Блокаду.
Но увэличил ее в десятки раз, эсли не сотни, а то и большэ, мнэ трудно судить.
Одно я знаю точно, подделок и копий он нэ собирал.
Только оригиналы."-это трудно было не заметить.

Все пространство, от пола до потолка, занимали шкафы, стеллажи, пирамиды из чемоданов и портпледов, ящиков, узлов и коробок, оставляя только узкие тропинки для проезда коляски хозяйки.
Есть одни "Грачи прилэтели" Саврасова, и один "Московский дворик" Поленова, но это авторскиэ повторы, а не копии, я видела подписи.
Много европэйской живописи, от Возрождения и голландцэв, до импрэссионистов, но, в основном, отечествэнныэ художники.

Врубель, Маковский, Головин, Бэнуа, Сэребрякова, Бакст, Сэров, Коровин, Малявин, Рэрих, Петров-Водкин, и Рэпин.
И это только самые извэстные авторы.
Не считая монет, марок, икон, ковров, шпалер и гобеленов, Императорского фарфора и Богемского хрусталя.
Но ради возвращэния родительской квартиры, я была готова пэредать эту коллекцию в дар государству за довольно скромноэ,по сравнению с его рыночной стоимостью, вознаграждениэ.
Лишь бы его хватило на рассэление моей квартиры."

Она глубоко затянулась пару раз, сделала еще глоток виски, и запила его кофе.
Видимо, разговор давался ей нелегко-
"И Эрмитаж, и Русский музей,и московские Третьяковка и музей А. Пушкина, всэ они проявили очэнь живой интерэс к коллекции.
Но лучше, эсли бы это был кто-то один из них.
Они до сих пор нэ могут определиться, за чэй счет производить оценку.
В результате, единствэнноэ,чего я добилась за пять лет пэреписки в бэсчисленными инстанциями министерства Культуры,так это прэдоставлениэ мне эщё одной комнаты и установки рэшеток с сигнализациэй."-она ткнула здоровой рукой в стену бывшей столовой, которую сдавала теперь таджикам.

"А что дэлать?"- она предупредила своим ответом возможный вопрос Птаха.
"Владелице миллионной коллекции тожэ надо на что-то жить!
На одну пенсию заслуженной артистки нынче нэ разгуляэшься."-она опять приложилась к своему бокалу.
"И вот, когда я уже совсэм отчаялась, что доживу, чтобы увидэть себя единственной сьемщицей своэй квартиры, появляется этот  бандит, хулиган и разбойник!"-она показала наверх, и даже слегка привстала.

"Флинт!
Спускайся к нам.
Это я о тебе говорю!"-она протянула свою руку в длинной атласной перчатке, как бы для поцелуя, и на нее тут же спланировал ворон-галка-грач.
Нахмурив на Птаха свой лиловый глаз, он сходу защелкал клювом-"Как звать!?
Где был?!
Совсем страх потерял?!"
Хозяйка успокоила его, прижав к своей вуали, и продолжила-"Вот, полюбуйтесь!
Прошлым летом залетел к нам этот "Летучий Голландец" со сломанным крылом."

Она опустила птицу на бюро из карельской березы.
"Покажи нам, Флинт, как ты нашел клад!"
Ворон-галка-грач вразвалку, как настоящий бандит, подошел к боковой стойке бюро-секретера.
Склонив голову то вправо, то влево, как бы прицеливаясь, он мягко стукнул своим здоровенным черным клювом по боковой панели.
На абсолютно гладкой поверхности мебельной полировки запала вглубь совершенно невидимая до этого педаль.

Тут же, повинуясь  движению невидимого механизма, в вертикальной стойке обьемистого брюха самого бюро открылась узенькая потайная дверца, из-за которой птица, пользуясь своим клювом теперь, как пинцетом, вытащила конверт и вручила его хозяйке.
Та, в свою очередь, передала его гостю.
"Я всегда говорила Поцхеру-"Самуил, ничем хорошим твои "шахэр-махэры" нэ закончатся!"

Но он служил в ЧК, и чекисты его покрывали.
До поры до времени.
Пока сами же и не посадили.
Якобы, в борьбэ за чистоту рядов!"-она угостила черную птицу какой-то вкусняшкой.

"Там же, в закрытой тюрьме он и помэр.
Уж я нэ знаю, своей смертью, или нэт.
Последнее, что он мне написал, было-"Собирай марки."
А теперь, взгляните на конверт.
На нем наклеэно пять марок "Эрмитажу-220 лет".

Они погашены юбилейным штэмпэлем.
Еще столько жэ нэгашеных в конвэрте.
Вам ничего не приходит в голову по этому поводу?"
Птах только покачал головой.
Он не любил головоломок.

"Что только чекисты нэ дэлали, пытаясь найти Поцхеровские сокровища!
И паяльник ему, куда надо, засовывали, и сыворотку правды кололи!
И полы вскрывали, и мэбель всю разбирали, и ножки у столов, и у этого самого бюро, откручивали, и обои сдирали, и стены простукивали, и люстры со свэтильниками развинчивали.
В конце-концов плюнули, махнули рукой и ушли.
Хорошо хоть мои личные фамильные драгоценности и коллекцию не конфисковали!"

Пиковая дама перевела дух и сделала паузу перед финалом.-"А ларчик, как вы видели, очень просто открывался!
Даже, если бы чекисты нашли этот конвэрт, без указки на марки, они вряд ли догадались бы, так же, как и вы, мой юный друг.
А теперь вниманиэ, барабанная дробь!-правильный отвэт!"-она взяла в руку конверт.

"Юбилейные марки, погашенные юбилейным штемпелем, стоят во много раз больше, чем негашеные.
Мне надо было догадаться только отпарить гашеные марки и прочитать отвэт, написаный в темноте каким-то проявителем на конверте, и заклеэнный марками.
Это был телефонный номер их еврейского подпольного банка хранения, и код его вклада!
Такое мог придумать только фотограф!"

"А чо такова?!"-заключил Флинт.
Казалось, будь у Клеопатры Львовны чуть по лучше с ногами, она закружилась бы сейчас от радости!
Таким счастьем светились ее глаза, что это было заметно даже из-под густой вуали.

Мой друг, хочу вас прэдупрэдить-«Пиковая дама выговаривала буквы четко, даже слишком.
"У мэня почэму-то вэсь день болэло сэрдце за вас!"-голос у нее стал томным и тягучим, как кофейный ликер.
Она посмотрела своими бездонными глазницами прямо ему в переносицу.

"И я разложила на вас карты, на бубнового короля"-она жестом попросила его нагнуться.
Воск ее кожи был изрезан сетью бесчисленных морщин, но черты лица сохранили следы благородной красоты.
За тонкой резьбы хрящами ушей и носа стояла безупречная порода.

"Бубновая восьмерка
с десяткой бубэн — это нэ просто так, это появлэние нового источника дохода.
Вас ожидают крупныэ перэмэны в вашэй жизни.
И в личной тожэ.

Очэнь много пик.
Девятка с тузом бубен — хитрость и обман близких.
Десятка говорит о том, что вас поджидает крушение каких-то надежд, планов
с восьмеркой пик — неприятное известие
Будьте крайнэ осторожны, мой друг!"

Ч.4.гл.3

Выйдя от Пиковой дамы, дизайнер первым делом ткнулся к своим арендаторам.
Тишина.
Странно, он же своими глазами видел Задрыгу.
Повернул уже  домой, к платяному шкафу, но хлопнула входная дверь.
Вернулась семейка дворников в полном составе.

Птах поспешил узнать у них обстановку на улице.
Больше всего его интересовали давно припаркованные микроавтобусы в округе и во дворах.
Особенно, в том, где указал Карась.

Старался говорить тихо.
Однако, Юсуф при упоминании об электрике так разошелся на русском и родном языке, что стало ясно, что если бы не больная мать, на операцию которой он вынужден работать на нечестивых неверных, он давно бы отрезал головы им всем, до кого дотянулась бы его рука!
А с такой сволочи, как Карась, он живьем сдерет кожу, если тот не перестанет таскать у него тюки с прессованной макулатурой!
Манижа подтвердила, что видела маленькие автобусы и во дворе, где почта, о котором говорил Карась, и еще в одном, со стороны Стремянной.

"Тонкий шипучий коньяк
Одобренный высшим светом, привилегированный во Франции и заграницей.

Единственный склад: 6-я улица Lafayette, близ новой оперы.
Ничто не может сравняться с прелестным ароматом этого продукта, соединяющего со вкусом старого коньяка «fine champagne», из коего оный извлекается, искристую пенность лучшего шампанского.
Продукт этот лишь выигрывает при замораживании и его следует пить не иначе как в бокалах."

Дверь Карася была открыта нараспашку.
Сам он на табуретке у телефона.
Похоже на очередной спектакль из серии "Театр одного актера".
Но сегодня что-то свеженькое.
Пьеса, рожденная в состоянии сомнамбулизма, идет наяву, с открытыми глазами, и рассчитана не только на внутреннюю публику нехорошей квартиры N13, но и для тех ушей, что пришли к Карасю в гости.
Папа Карло, прежде, чем проследовать в свою каморку, успел боковым зрением заглянуть к соседу.

У того было заметно прибрано, а на столе красовались початые бутылки с приличной выпивкой и солидной закуской.
Скорее всего, из того самого пакета, что Карась притащил на собрание по расселению.
"Быстро он, однако, оклемался!"-удивился Птах.
Среди хлама Карася суетилась с веником, наводя порядок, мадам неопределенного возраста и внешности.
Можно было разглядеть лишь что-то в парике и дымчатых очках.

"Слушай, ну сколько можно звонить?
Уж сколько лет, как развелись, а ты все не угомонишься!"-по этой фразе можно было судить, что пьеса только началась.
Но Птах не стал задерживаться, не смотря на широкий приглашающий жест соседа.
"Дык, ёлы-палы, Бальдыч, всё нолито!- прошипел тот шепотом, зажимая ладонью  трубку, издававшую короткие гудки.
Этот спектакль он видел уже много раз.

А вот, его московский гость, напротив, с интересом следил за представлением, сидя на кухне, по экрану мониторчика коридорного глазка.
Даже, когда хозяин успокоил его, написав на планшете, что бывшая уже давным-давно забыла о существовании пропащего мужа, и что сосед ведет разговор сам с собой, ВВ не потерял интерес к самодеятельности Карася.
Правда, видно его было преимущественно со спины или в профиль.

"Уж очень эта тетка в парике смахивает на "черную вдову!"-гостья Карася не давала дизайнеру покоя.
"Такая на раз-два замутит бывшему электрику еще не пропитые остатки мозгов в его бестолковой головушке, и сведет его в ЗАГС, а затем прямиком к нотариусу!
А какой цыганский табор или среднеазиатский кишлак стоит за ее спиной один Господь ведает?!"-Птах почесал голову.
"И вырастет за городом, куда отправят электрика, свежий могильный холмик, а  корабль нашего расселения пойдет ко дну, пуская крупные и мелкие пузыри, не смотря на все золотые двадцатки Пиковой дамы!"- действие за потайной дверью, тем временем, развивалось по своему сценарию.

"Одно и то же, хоть бы новенькое что-нибудь придумала!"-громко возмущался Карась-"Как нажрешься, так тут же набираешь меня!"
После каждой реплики он оборачивался к своей гостье, как бы приглашая ее поучаствовать в разговоре.
"Ну, неужели не найти другой развлекухи?
У меня  свои дела, милая моя!
Давно совершенно другая личная жизнь.
Другая баба, наконец."-он сделал паузу для ответной реплики своей якобы собеседницы.

"Что?
Кран на кухне некому починить?"-электрик решил хотя бы частично дублировать реплики своей бывшей, чтобы облегчить его гостье участие в разговоре.
"Но это не ко мне, дорогая моя!
Что ты хочешь?
Чтобы я бросил все свои дела, и поскакал к тебе, задравши задницу, как раньше?
Нет!
Хватит!
Набегался в свое время!
Вызывай мужа на час!"-Карась опять оглянулся за моральной поддержкой.

И тут же ее получил в виде одобрительного смеха.
"Может, кроме крана, где-нить еще прокладку поменяет"-из его комнаты тут же последовала еще одна порция громкого женского хихиканья.
"Слушай, я считаю, что всю обязательную программу перед тобой я давным-давно уже выполнил, и перевыполнил."-Птах попробовал представить бывшую жену соседа, которую со времени появления Карася в коммуналке на Невском видел всего один раз, да и то мельком.

Барышня была явно питерская, судя по репликам, с высшим образованием, низким, прокуренным голосом, и хищным маникюром на когтистых пальцах, унизанных перстнями.
Всем своим поведением она давала понять, что снизошла до мезальянса с простым электриком исключительно из любви к ближнему.
Такие обычно составляют большинство в бухгалтериях, плановых отделах или Собесах.
Свою трешку где-то на Стачек, с мамой и дочкой она, видимо, приравнивала, как минимум, к замку в Фонтенбло, или половине королевства.

"Я двадцать лет горбатился на вашу семейку на двух работах, да еще халтуры прихватывал.
Жили вы со мной, как у Христа за пазухой!
Все ради капризов и твоих, и твоей покойной мамаши, и доченьки, которую я удочерил, и воспитывал, как родную."-Карась сделал паузу, чтобы махнуть стопку, поднесенную его группой поддержки.

"И прошу заметить, что все краны, ванны, раковины, телевизоры и прочее домашнее оборудование, не говоря об электрике, тогда работало, как часы!"-много раз просматривая эту пьесу, Птаху впервые пришло в голову, что сосед в ней выступает и, как драматург, и как режиссер, и как главный исполнитель.
И это при том, что у себя в Рыбинске, Карась с трудом закончил курс начального образования при хоккейной спортшколе.

Он сам видел, как тот на вопрос в кроссворде о пьесе М.Горького из пяти букв, без сомнений написал "На дне"!.
А в состоянии психоза в его мозгу происходили такие короткие замыкания, что поднимали его устное творчество если не до Шекспировских вершин, то уж до уровня пьес Арбузова, это точно!
"И что я получил в качестве благодарности?!"-электрик не стал мучать публику загадками, и сам же ответил на свой вопрос.

"А получил я банный чемоданчик с трусами и носками, с которым вы меня выперли из своей квартиры пинком под зад!"-целевая аудитория ответила из его комнаты преувеличенным вздохом возмущения.
"И это после того, как я сделал ремонт, поменял все трубы, проводку и сантехнику!
Такая вот, благодарность!"-Карась добавил трагизма на уровне "Короля Лир".
"А я, хоть и из "понаехавших", как ты любишь говорить, но не оттяпал у вас ни одного квадратного метра!
Просто, развернулся и уехал сюда, на Невский.

А почему ты так со мной поступила?
А-а?"-и опять сам же ответил-"Да потому, что я был для тебя не муж, не любовник, и тем более, не друг.
А был я для тебя, просто номер в очереди!
Как муж, я был у тебя третий, а как любовник, наверное, как "Москвич"-четыреста двенадцатый!"- тут электрик горько усмехнулся, чем вызвал шумное сочувствие своей пришлой мадам.

Последняя тирада развеселила московского гостя настолько, что он сдержанно рассмеялся.
Вместо аплодисментов Карасю вынесли еще порцию выпивки и закуски.
Отдав должное и тому и другому, не отрывая трубки от уха, сосед продолжил-"Ты эти свои стоны про любовь и дружбу прибереги для следующего своего номера.
Хорошо хоть в свое время не повелся на эти твои сопли и устроился на работу при Смольном.
Деньги там были хоть и небольшие, зато выбил себе личную жилплощадь.
А то скитался бы сейчас с твоей любовью под забором!"-Карась перевел дух и затянулся.

"Зато с памятью у меня  до сих пор все в порядке.
Очень хорошо помню, кто тогда в Смольном работал, и от чего в нашей медсанчасти лечился!"-последнюю фазу он произнес, как мысли вслух, вроде, как не относящиеся к теме разговора.
Однако, Птах заметил, что именно последняя фраза Карася произвела на московского гостя заметное впечатление.
Электрик затянулся еще раз и встал с табуретки.

По всей видимости, это было началом финального аккорда -"Так что забудь, родная моя, этот номер телефона!
Я бы его совсем отключил, да он, видишь ли, привязан у меня к факсу.
И по нему на мою фирму приходит слишком важная информация, чтобы я рисковал из-за твоих звонков ее лишиться."
Он улыбнулся, собираясь окрасить финальный монолог в мажорные тона-"А, впрочем, есть вариант, если мы по-прежнему друг для друга только номера.
Приезжай, если хочешь быть третьей этой ночью вместе со мной и моей женщиной в нашей кроватке!
Адрес ты знаешь!"
Карась расхохотался, обнажив два последних оставшихся передних зуба, и на этой мажорной ноте эффектно бросил трубку.

Ч.4.гл.4

"По случаю неожиданного отъезда, продается двухместная карета, заказанная в Вене для петербургской мостовой.
Решительная цена 350 рублей.
Видеть можно: 4-й дом от угла Садовой улицы, по Гороховой улице, в громовском помещении общества для заклада недвижимостей; удобнее: от 9 до 3 часов, спросить у артельщика Егора."
Несмотря на этот убаюкивающий шепот, сон долго не шел.

Прежде, чем оставить своего гостя в покоях Леопарды, Птах подробно обьяснил, что это самое безопасное место в квартире, поскольку коллекция соседки находится на сигнализации вневедомственной охраны, которая при сигнале тревоги прибудет через пять минут.
На обратном пути к себе он имел возможность сравнить звуки, издаваемые разными пружинами мягкой мебели.

Безнадежно больная тахта Альбины издавала предсмертные крики раненной чайки.
Ее родственница у бывшего электрика, скрипела резцами бобра по сучковатой сосне.
Все это сопровождалось вздохами и ахами его гостьи.
Такими же неестественными и преувеличенными, как и ее недавнее неискреннее сочувствие.
Уже лежа в своей постели, дизайнер представил, под каким общим и местным наркозом можно завалиться для любовных утех на тахту Карася, разводы на которой имели общее происхождение с разводами на его штанах, и невольно заворочался.

На случай бессонницы у него было два проверенных средства.
Просмотр в смартфоне отобранных квартир и загородных домов на нескольких ресурсах недвижимости, и прокладка новых дорог для путешествий в навигаторе.
И то и другое работало безотказно.
Достаточно было просмотреть фотки в избранном, или выбрать маршрут, а потом закрыть глаза, и представить себе все это на яву.
Четверть часа, и ты уже в нирване.

Тут важно отбросить все ограничения.
Если уж мечтать, то ни в чем себе не отказывать!
Это усиливает эффект нереальности, свойственный сновидениям.
У него давно сформировался образ и идеальной квартиры, и идеального домика в деревне.
Квартирка рисовалась или мансардой, или башенкой на последнем этаже,с видом на Неву или Залив.

Домик тоже виделся у воды.
Уютная такая избушка, не выше двух этажей.
Но, главное, без этих жутких неудобств во дворе.
Но то, что предлагалось к продаже на рынке, в ценовом диапазоне, на который он мог рассчитывать в обозримом будущем, мало походило на его мечту.
Квартирки с видом на унылые жилые коробки предместий, а домики без следов цивилизации, больше похожие на скворечники, не говоря уже о близости воды.

Навыки конструирования и макетирования, привитые за время обучения в Мухе, приучили его любой своей идее придавать волне реальные очертания.
Он вычертил, как учили, в трёх проекциях, со всеми разрезами и подробной аннотацией все свои хотелки по поводу мансарды и загородного бунгало, как если бы делал это для любого другого требовательного заказчика.
Отмыл и отдул все это на двух планшетах аэрографом в цвете до эффекта фото -реализма.

Скрепил планшеты под прямым углом, поставил их вертикально, и привинтил к ним снизу третий, горизонтально, в качестве  подставки..
В этом пространстве, "из пыли и грязи", как он любил говорить, а именно, из картона, ткани, пластика, гипса и клея, он смастерил макеты и своего домика у воды, и мансардной квартирки, о которых мечтал, в  тридцатикратном уменьшении.

Пластилиновые собаки ворошили бумажную опавшую листву, и задирали лапы на деревья из пенопласта.
Из окон с наклеенными занавесками струился мягкий свет, а в темноте на глади воды из стекла отражались садовые фонари.
Не хватало только чудаковатого старика, который бы выдернул из жидкой бороденки волосок, и сказал свое волшебное -"Трах-тиби-дох!"

Больше всего эта экспозиция, качавшаяся на резиновом жгуте, свисавшем с потолка, в углу гостиной, раздражала Дашу.
Наверное, потому, что она была единственной, кто ее пылесосил.
Жена вообще не недолюбливала все, что он считал забавным и интересным.
Канат, по которому можно было спуститься из спальни прямо в гостиную.

Дерево, собранное для Филимона из сухих ветвей, подобранных в парках, и обмотанных толстой веревкой, вместо обычной когтеточки.
Корзина с едой и питьем, поднимавшаяся в спальню, водопад из пластиковых бутылок, которые сталактитами свисали с потолка вместо люстр, надувные фигуры и разноразмерные шары ,наполненные гелием, плававшие и бродившие между ними.
В ее мире все должно было быть ровненько и аккуратненько, как тщательно выщипанные брови.

Да, мечты...
Даже не ограничивая стоимость в поисковике,его ждало разочарование.
Самые пафосные и дорогущие обьекты недвижимости не предполагали близости какой-либо воды, или даже вида на нее!
Тем больше его привлекала общедоступная вода, в виде моря.

Птах давно задумал обьехать по Азовскому побережью, вокруг моря, которое Россия вернула, наконец, себе, от Азова до Керчи.
Но в этот раз он успел построить маршрут лишь только до Таганрога, как Бездна накрыла его...

Дедушка Балик.
 Что-то стал часто приходить.
Его силуэт проступил из темноты в том самом длинном плаще без пояса.
Он долго стоял каким-то немым упреком, не делая никаких движений, пока Птах не подошел вплотную сам-"Па, почему ты здесь, у моря?
Зачем снишься?"

Отец прищурился, как делал всегда, когда хотел сосредоточиться, и отвел взгляд в сторону-"Видишь ли, в чем дело...
Тут такая штуковина..."
Сколько они жили вместе, с самого детства, сколько себя помнил художник, его отчим никогда не мог хоть что-то обьяснить внятно и толково, четко сформулировать, и выделить главное.

Вечно получались какие-то сапоги всмятку.
А, может, простые обьяснения ему самому были  неинтересны?
Ведь он считал себя философом.
Вернее, по образованию он был искусствовед, но позиционировал себя, как толкователь психологической философии эстетики.

Он выглядел нелепо не только потому, что в пору массового потребления исповедовал принципы аскетизма и минимализма.
Отчим был нелеп уже потому, что пытался противопоставить себя стае, которая его породила и сформировала.
Будучи евреем по происхождению и воспитанию, он всеми силами пытался перекрасить сам себя в русского.
Но для этого оказалось недостаточно лишь изменить в паспорте запись в графе национальность, тем более, если этот паспорт выписан на фамилию Рабинович.

Он хорошо разбирался в любом искусстве, от музыки до живописи.
Очень тонко чувствовал, когда это настоящий шедевр, а когда фальш, позерство, наигранность, плагиат или мистификация.
Но выражал это словами крайне запутанно и бестолково.
Арчибальд Маркович вздохнул.

Уж что-что, а вздыхать он умел на разные лады.
В этот раз был тяжкий вздох безысходности, который не требует пояснений.
Обычно он обозначал какой-то безнадежный порок его пасынка, за который отчим устал уже его укорять.
В финале за этим следовала горькая сентенция в духе-"Что ты с собой делаешь?!"

Силуэт дедушки Балика с седыми патлами и бородой, очень похожий на известный портрет Э.Хэмингуэя, с развевающимися полами плаща растворился в бездне.
Остался только горький упрек.
Отцовский укор.
Как в "Гамлете".
И жуткий, необьяснимый стыд.
Такого накала, словно он накосорезил черти что по пьяни, и теперь не может никак вспомнить.

К чему это долгое и мучительное прощание с заплаканной женщиной изможденного вида, очень похожую на Задрыгу?
Причем здесь ее слезы?
Всё уже решено кем-то за него.

Он не может больше выносить этот упрек и стыд, и уезжает.
Видимо, надолго, если не навсегда, судя по ее рыданиям.
Долгая и мучительная тряска по ухабам слякотной, разбитой дороги в закрытой карете.

Единственная его компания-жандармский офицер в голубом мундире.
Как в знаменитом стихотворении М.Лермонтова "Прощай немытая Россия..."
Очень похожий на Энгельсона, судя по пенсне, рыжей бородке, и отвисшей губе, с которой все время что-то капает.
Заброшенный хутор в Богом забытом, безлюдном уголке империи.
Он не знает, почему он именно здесь?
Но знает зачем.
Ему предстоит выжидать, пока о нем забудут все.

Стыд и зов к покаянию нарастают, торопят и делают ожидание мучительным.
Не радует, ни буйное цветение Весны в южном черноземье, ни шаловливые нравы местных остроглазых девчат.
Они не решаются подходить близко, зато частенько у его плетня собираются старые казаки в мохнатых папахах-"Вот, мужики сумлеваются: ты за большевиков али за коммунистов?"
 "Чего?"- он не понимает, о чем это они?
"Вы за большевиков, али за коммунистов?"-повторяют старые ветераны, смоля свои трубочки, и пряча ухмылки в усы.
Наконец, до него доходит, что это опять цитата из любимого фильма Клепы и Задрыги,и он отвечает в том же духе-"Я за Интернационал!"

Воспоминания, взлеты и падения.
Вроде, не его, но он переживает их, как свои.
Длинные вечера и ночи со Сперанским, мечты и споры о реформах и конституции.
Жуткий стыд и позор Аустерлица.

Завтрак с Наполеоном в Тильзите.
Тот почему-то был очень похож на Клепу.
Стоило сисадмину отпустить животик и зализать локоны на лоб, как он превратился в вылитого Бонапарта.
"L'ombre de votre p;re ne vous hante pas comme Hamlet?(франц.)
"Тень отца не преследует вас, как Гамлета?"-шепнул он ему как-то на ухо.

Долго вглядывался в реакцию на лице русского царя.
Потом, будто спохватившись, кинулся распекать своих маршалов за мородерство.
И почему-то опять голосом народного артиста Б.Бабочкина, игравшего в легендарном фильме комдива В.Чапаева -"Буду расстреливать каждого, кто будет замечен в грабеже!
Сам, вот этой рукой расстреляю подлеца.
А я попадусь - стреляй меня!"

Как только черная слякоть просохла до основания, тронулись в путь.
Обрядились со своим телохранителем в крестьянское платье.
Отросшие за зиму и весну окладистые бороды делали их неузнаваемыми.
Шли босиком, прицепив свои котомки вместе со смазными сапогами на посохах за спиной.
После первых верст пути их уже принимали за богомольцев и стали подходить за благословением.

Кроме того, несли всякую снедь и подношения.
А крупные обители устраивали тучные застолья.
Энгельсон внезапно обнаружил такую неуемную прыть и жадность в поедании всей этой кулинарии, что портки его от такого обжорства лопнули в мотне.
Казалось, что людская молва летит впереди них.
На каждом большом привале, который они делали рядом с сельской церквушкой или собором в монастырях, слухи о святом старце лишь увеличивали число богомольцев, желающих к нему прикоснуться.
Настолько, что это стало утомлять.
Особенно, учитывая жуткую вонь от их рубищ, онуч и лаптей.

Но, чем ближе они подходили к столице, тем выше становился градус ажиотажа и экзальтации среди стихийно возникающих сборищ, ожидающих чуда.
Когда добрались до берегов Невы, у ворот Александро-Невской лавры их встречала не только многочисленная паства, висевшая гроздьями на ограде, но клир и настоятели монастыря.
Видимо, к чуду здесь уже все было заранее приготовлено...

Ч.4.гл.5


Жуликоватого вида тетка, очень похожая на Падловну, зажмурив давно немытые глаза, и ощупывая путь перед собой узловатой клюкой, отделилась от толпы и кинулась им в ноги.
Ухватилась за его штаны и вдруг заголосила-"Вижу!
Вижу!
Православные!
Исцелилась!"

Она вытаращила свои глаза так, что казалось, что те вот-вот выпрыгнут из орбит, и пошла по рядам толпы, тыкая грязными пальцами себе в переносицу, и не уставая повторять- "Чудо! Православные!
Возрадуемся святому!
Чудо исцеления!"
Паства откликнулась многоголосым эхом восторга.
Настоятель осенил исцелившуюся зрячую крестом, больше похожим на золотой кирпич.

Но в толпе уже начали расступаться, освобождая дорогу для нового чуда.
Люди в черном несли вчетвером, на плечах носилки с какой-то полулежащей фигурой, покрытой темным прозрачным покрывалом.
Как только процессия поравнялась с ними, покрывало откинули и всем стала видна древняя старуха, очень похожая на Клеопатру Львовну во всех ее дряхлых подробностях.
Когда публика вдоволь нагляделась, ее снова задрапировали.

Старуха возложила куриную лапку своей иссохшей руки ему на плечо, и по нему действительно, будто бы прошлась теплая волна.
По толпе тоже прокатился глубокий вдох предвосхищения.
Теперь уже он сам впился глазами в темное покрывало.
Внезапно оно само упало с носилок и всеобщему взору предстала молодая красавица лет тридцати пяти.
Она легко спрыгнула с носилок, сделала реверанс, и протянула ему руку для поцелуя.

Рев восхищения прокатился по толпе волной цунами!
Никто даже не обратил внимания, куда люди в черном покатили каталку, покрытую темным покрывалом.
"Ну, попы!
Это же цирк с конями в чистом виде!"-ему стало тошно.
-"Не хватало еще только фанфар и барабанной дроби!
 Да, и барышню эту он где-то уже видел, но не мог припомнить, где?"

Но это было уже неважно.
В его сторону, за исцелением из толпы рванули всевозможные калеки, увечные, хромые, безрукие и горбатые.
Он беспомощно огляделся по сторонам в поисках своего телохранителя и заметил задницу Энгельсона с лопнувшей прорехой в портках, залезавшего в извозчичью пролетку.
Так быстро ему еще не приходилось бегать ни разу в жизни!
"Гони!"-и, рванувшая с места, коляска расшвыряла пару прокаженных, успевших ухватиться за колеса.

Дальние шаги приближаются.
Стук подкованных подошв вместе с металлическим звоном.
Чтобы дождаться этих звуков, он полдня промыкался, прячась в галерее замка.
Энгельсон наотрез отказался исполнять не только роль Горацио, но и свои обязанности его телохранителя, и остался трястись от страха за воротами замка, в компании кружка домашней колбасы.
В дальнем конце анфилады показался бледный свет.

Это колышется язычок ночника в руке видения.
Уже можно различить, что оно в чем-то белом, но вместо головы темный колпак.
На ногах высокие ботфорты.
Это они так шумят.
А железный звон от шпор и связки массивных ключей на большом медном кольце.
Белым пятном оказалась ночная сорочка, на удивление короткая,едва прикрывающая колени.
Вся в кровавых брызгах и потеках.
Лицо скрыто под капюшоном, накинутого сверху  плаща.

Сапоги явно велики призраку по размеру.
Ноги тщедушного императора болтаются в них, как языки колоколов.
Оттого и издают такой грохот.
Длинная тень опережает видение на десяток шагов.
Чем оно ближе, тем медленнее его поступь.
Дойдя до него, оно остановилось.

Наверное,надо было что-то сказать,но все слова застряли в горле.
"Это ты?"-фигура в капюшоне  первой нарушила тишину.
Звуки его голоса улетают к потолку гулким эхом.
Он только кивнул в ответ.
"Наконец-то!
Думал, голос совести не проснется в моем сыне никогда!
Следуй за мной!"- фигура в плаще двинулась дальше по галерее, гремя своими ботфортами, даже не повернув в его сторону головы.

Он долго следовал за ним в лабиринте ночного замка,пока не сообразил,что они движутся в сторону бывших личных покоев императора.
Тот остановился у дверей прихожей в свою спальню.
Внезапно резко распахнул обе створки.
Как ни странно, тут была охрана, как тогда, в ту ночь.
Еще удивительней было то, что стража не спала, бодрствовала. и при их появлении взяла на караул.
Призрак Павла подошел к гвардейскому гусарскому офицеру с саблей наголо.

Птах пригляделся и оторопел, узнав в том всем известного поручика Ржевского.
По его нагловатой ухмылке и рыжым гвардейским усам.
"Чтож ты, братец, не стрелял, когда вошли злодеи-заговорщики?"-видимо, император задавал этот вопрос уже не в первый раз.
Это было заметно уже потому, что герой анекдотов ничуть не смутился, а только улыбнулся-"Виноват, Ваше Императорское Величество!
Оробел!"

"Оробеешь тут, когда все злоумышленники сплошь твои начальники и командиры!"-он, будто бы сам искал оправдания трусости своего телохранителя.
Павел проверил пистолеты, лежавшие у Ржевского наготове, и потрепал того по щеке за исправное оружие.
"Они сказали, что только подпишут у Вашего Императорского Величества бумаги, не терпящие отлагательства!"-отрапортовал ободренный похвалой офицер.

Святой Старец пригляделся к нему еще раз, и по рыжим конопушкам узнал в поручике парнишку с простым русским лицом из охраны президента, которого тяжело ранило при покушении.
"Ни чо си!"-Птах от изумления чуть не присвистнул-"А я его в покойники уже записал!"
Но это было не единственное, что он обнаружил, рассматривая гусарского офицера.

Сзади, вместе с ножнами от сабли, у того болтались подтяжки его рейтуз, сапоги смялись в гармошку, но главное, на нем не было мундира!
Совсем!
Вместо доломана, ментик был накинут прямо на исподнюю рубаху.
Как отец не заметил этого?!
Или сделал вид, что не заметил?
Птах пошарил глазами по прихожей, и обнаружил в темном углу ширму, завешенную нижним бельем, и кушетку за ней,
Подошел по ближе.
Настолько, что стало видно все, скрытое от глаз.

Как художника, его ничего особенно не удивило.
Ну, не очень одетая барышня.
Вернее, сильно раздетая.
Сидит на кушетке, обхватив руками полные колени.
Ну, а  мундир девушка накинула на плечи, дабы не озябнуть, скорее всего.
Не смотря на то, что мадам старательно прятала свое лицо, он узнал в ней свою соседку, медсестру Танюху, правда, элегантнее нынешней лет на двадцать.
Видимо, в Михайловском замке тоже есть своя медсанчасть.

Но видению Павла было не до таких мелочей.
Оно уже гремело ключами отпирая двери в свою спальню.
"Вот, здесь они меня и схватили"-он широким жестом показал на огромный камин, вдвое больше того, что украшал бывшую гостиную в нехорошей квартире N 13.
"Если бы у меня был хотя бы нож!
Я бы унес за собой в могилу жизнь хоть одного из этих подонков!"- чтобы компенсировать свой небольшой рост, и придать тексту драматизма, призрак взгромоздился в сапогах на кресло с обивкой из золотой парчи, и вещал уже с высоты.

"Будучи безоружным, мне пришлось затаиться.
Мои убийцы истыкали шпагами постель, и сорвали все гардины, прежде, чем обнаружили мое убежище."-видение одной ногой оперлось о подлокотник кресла, а руки скрестило на груди.
Так его нелепой фигуре удалось придать  трагичный пафос.
"Они стали пихать мне под нос сверток заранее заготовленного  отречения от престола, и тычками с оплеухами понуждать меня поставить под ним подпись.
Особенно усердствовал подлец Пален."-он сделал трагическую паузу-"А ведь я только что назначил его обер-полицмейстером Петербурга!
Когда я отказался, Платон, старший из братьев Зубовых и последний  матушкин любовник, ударил меня по затылку рукоятью своей шпаги."

Павел соскочил с кресла и распластался на полу, посреди спальни в своем плаще, как черная птица неопознанной породы.
"А вот, тут они меня убивали!
От удара я упал, и это стало приглашением к началу избиения.
Каждый норовил ударить, уколоть, пнуть!
Они топтали меня ногами, били стульями, скакали на мне, кололи своими клинками.
Убийство Цезаря римскими сенаторами выглядит Пасхальной картинкой на фоне этого побоища!
Когда братья Зубовы стали душить меня своими шарфами, я был уже мертв."-виденье с трудом поднялось на ноги, и сорвало с себя капюшон.
Все распухшее лицо Павла было в синяках, ссадинах, рваных ранах, и залито кровью.
Губы и уши разодраны, правый глаз вытек.

"Неужели ты не слышал, как я кричал и звал на помощь?!
Ведь твоя спальня, выше этажом, как раз над моей!"- вопрос был обращен именно ему.
Пустая глазница приблизилась настолько, что казалось, это взгляд  Бездны смотрит  ему прямо в душу.
Только сейчас до него дошло окончательно, что снится ему сценарий, предназначенный другому.
А именно, Александру I, Павловичу, единоутробному старшему сыну этого призрака!

Самое время было проснуться, но светопредставление, в которое он оказался втянут, не отпускало его.
"Если Бездна поставила меня на место наследника престола, значит это для чего-то нужно!"- дизайнер стал лихорадочно вспоминать, что знал об этом убийстве из школьного учебника истории.
"Я спал и ничего не слышал"-вспомнил он-«Накануне так переволновался, что лекарь дал мне снотворное."
-"И что же было причиной оного волнения, сын мой?"-призрак ткнул пальцем ему в грудь.

"Пален с Зубовыми и графом Паниным приходили ко мне накануне.
Я дал согласие на их визит к вам с просьбой об отречении."-голос его дрожал-"Но с условием гарантии вашей полной безопасности."
"Но когда ты узрел, к чему сей договор привел,-Павел ткнул теперь пальцем в свой выбитый глаз-
Отчего ты не покарал убийц своего отца?!"
Что он мог сказать?
Тем более, за Александра...

Когда прошла оторопь, он несколько успокоился, и стал сравнивать известные прижизненные портреты Павла I с окровавленным лицом видения, то убедился, что перед ним не кто иной, как Карась собственной персоной!
Правда, очень умело загримированный.
Те же глаза навыкате, тот же курносый нос, а широкие залысины, скорее всего, просто заклеили или выбрили.
Но зачем?
К чему эта фиглярство?

"Да-а, ты с детства был мягкотелым.
Мухи не мог обидеть.
Удивляюсь, как ты Бонапарта-то умудрился одолеть?
Вот, Николай, брат твой, тот по тверже тебя будет!
Живо расправился с этими выродками, что обманом вывели солдат на Сенатскую площадь в декабре.
А ведь, ты знал об их Тайном обществе, знал, что они замышляют не только убийство царской семьи, но и кровавую вакханалию по всей России!
Знал!
Как знал и о заговоре против меня.
Знал, и ничего не делал!"-голос призрака был готов перейти на визг.

В повисшей тишине шаги видения в сторону камина отдавались по ночному замку гулким эхом.
"За мучения мои силы небесные дали мне право самому вершить правосудие и возмездие!"-он опять загремел своей связкой ключей.
Со скрипом разошлись массивные двери глубоко внутри широкой пасти камина.
Пахнуло жаром цеха по непрерывной разливке стали.
Птаху доводилось бывать в таком.
Но тому, что перед ними открылось, было одно название.
Ад!

Ч4.гл.6

Передний план чистилища занимали две композиции.
Фигура в плаще, посаженная на кол, и огромный кипящий котёл, плотно забитый компанией в дюжину грешников.
Призрак Павла выступал в качестве экскурсовода.
"Главный злодей и предводитель заговорщиков, граф Пален.
Бывшая моя правая рука."-император указал на фигуру, сучившую ногами по скользкому березовому стволу, на который была насажена.

"Он был моими глазами и ушами, самым доверенным лицом среди моих приближенных.
Запомни на будущее,-виденье устремило свой незрячий глаз на Птаха-предают всегда  только самые близкие!"
На шум в спальню заглянула охрана.
Ржевский убедился, что императору ничто не угрожает, и зевнул, прикрыв рот рукой.
Затем исчез, заслоняя собой любопытное лицо Танюхи, высунувшееся из-под его локтя.
Зрелище в камине было ему не интересно.
Похоже, он наблюдал его много раз.

Павел подробно представил всех остальных участников его убийства, которых он заботливо собрал в преисподню испытать адовы муки.
Все это было очень похоже на правую часть известного триптиха И.Босха "Страшный суд", с той лишь разницей, что на лицах убийц императора не было и следа гримас, искаженных нестерпимыми муками, хотя черти непрерывно подкладывали в огонь дровишки, а вода в котле по-настоящему парила, бурлила и била через край крупными пузырями.

"Вы не могли бы поворошить угли и поддать жару, а то, что-то зябко."-обратился старший Зубов к ближайшему бесу.
В нем и его младшем брате нетрудно было узнать полицейских, что давеча привели Карася с проверкой.
Для подтверждения своих слов Платон набрал кипяток в ковшик из своих сомкнутых ладоней и опрокинул его на себя.
Выглядело все это, как откровенное ёрничество и издевательство над Павлом.

"Послушайте, сударь!
По моим расчетам, судя по жуткому зуду, кол у меня выйдет где-то между лопаток.
Если вам не трудно, не сочтите за труд, почешите мне там чем-нибудь."-попросил граф Пален, но дизайнер не сразу сообразил, что он обращается именно к нему.
Говорил и дышал бывший полицмейстер с трудом.
Видимо, колом ему пережало или порвало бронхи с трахеей.
После каждого слова он сплевывал сгустки крови.
Или придуривался.
Дизайнер уже не верил ничему, что видел.

Тут же, откуда ни возьмись, нарисовался Энгельсон и молча протянул вилку столового серебра с замысловатым вензелем вокруг буквы "П".
Призрак Павла, в облике Карася, уже картинно красовался, стоя на обьемистом ларе для дров, облокотившись на мощное бедро обнаженной кариатиды, подпиравшей каминную полку.
Он кивнул головой, давая понять, что не возражает против такой услуги.

Птах понимал, что давно пора просыпаться, что все это уже переходит в полный бред собачий, но ему самому не терпелось убедиться, что все увиденное не мистификация.
Энгельсон равнодушно сорвал плащ с графских плеч, и он действительно увидел бугор воспаленной от натяжения кожи, именно там, где и предполагал главарь злодеев.

"Ну, почешите, что вам трудно, что ли?"-услышал он голос графа.
Но стоило ему прикоснуться серебром к этому нарыву, как кожа треснула, и лопнула сразу в нескольких местах, обнажив пропитанное кровью березовое острие!
"Нет!
Все, хватит!
Пошли вы все к едрёной матери!
Это просто какая-то фантасмогорическая хрень, балаган, буффонада, в которой участвовать у меня нет никакого желания!"-он уже собрался открыть глаза и хорошенько их протереть, как внезапно все действующие лица резко побледнели, и мгла поглотила их, как будто медленно убавили и свет, и звук.

Но полная темнота не успела сгуститься до состояния бездны.
Из нее стал проступать знакомый силуэт в распахнутом плаще.
Внутренние карманы этой верхней одежды были в дырках от мелких монет и ключей, словно отец стрелял из револьвера через плащ, не вынимая его из кармана, как известный налётчик Червень.
Просто, ему все время было не досуг обзавестись хорошим портмоне и кожаным чехлом для ключей.

Он трудно расставался с вещами, к которым привык.
Обувь всегда донашивал до состояния полураспада, когда начинала отваливаться подошва и трескаться насквозь кожа в подъёме.
Каждое утро густо мазал башмаки гуталином и доводил щеткой до зеркального блеска, как будто это могло продлить их жизнь.
Вот, и этот плащ, где ткань сечётся на сгибах .
В нем он, действительно, сильно смахивал на Эрнеста Хэмингуя, правда  после того, как того в очередной раз выпустили из психушки.

В этом было какое-то нелепое позерство, и игра в аскетизм.
К нему опять вернулось чувство неловкости и жгучего стыда за своего неказистого отца, когда он знакомил его со своими друзьями и подружками.
"Ну, ладно.
Все равно это лишь сон"-он положил ему руку на плечо.
"Понятно, что у бедного Павла накопилось много всего к своему сыну.
Но тебе-то, что я сделал плохого?"

Отец, как всегда прищурился, будто видел его насквозь-"'Видишь ли, в чем суть..
Для меня это больше, чем просто горечь или обида".
"Сейчас начнет, как обычно, толочь воду в ступе, и переливать из пустого в порожнее!"--мелькнуло у Птаха.
Но отец внезапно взялся за самую суть-"Это моя боль!
Потому, что мальчик с ямочками на щеках так и не стал  тем, кого я в тебе воспитывал!
Природа щедро наделила тебя..
И обликом, и статью, и здоровьем, и многими талантами.

Но ты бездарно растратил все это, прожив лучшие годы своей жизни в погоне за  быстрым и длинным рублем, острыми ощущениями, потратив их на путешествия, застолья, пирушки и бесконечную вереницу своих баб.
Уймись!
Ты уже весь седой, как я, а все строишь из себя эдакого заморского погонщика коров!
Только сейчас, разменяв седьмой десяток, ты занялся, наконец, тем, для чего рожден-Настоящим искусством!
Держись за свое предназначение.
Не предавай его..."

Дедушка Балик говорил и с каждым словом бледнел, словно погружался в Бездну, и последнюю тираду произнес уже из кромешной тьмы.
Ему вдруг стало так жалко отца, и одновременно себя так, что он проснулся в слезах, как в детстве...
Тишина.
И только шепот-"3 декабря в квартире доверенного 1-й банкирской конторы на Казанской улице собрались гости.
После угощения они поехали прокатиться на шарабане, а когда вернулись, решили взять лошадь с собой, чтобы она не мерзла.
Швейцар, увидев лошадь, которую компания пыталась затащить вверх по лестнице, поднял переполох.
Домовая администрация застала лошадь уже на кухне.
Ее кормили сардинками и анчоусами и предлагали сельтерскую воду."

К чему бы это?
Зачем нам лошадь?
Птах потянулся и громко зевнул.
Снизу сразу же раздался осторожный кашель,
а после короткой паузы зазвучала сводка новостей по телевизору.
Наш человек в Кремле тактично давал понять,
что он уже дома,
и было бы неплохо позавтракать.

Он нашел его, целиком погруженным в чтение.
Выкладывая на стол все, что нашел в холодильнике к горячему чаю, Птах обратил внимание, что в планшет с текстом перед гостем вставлена  флешка, а рядом тускло поблескивал старинным серебром изысканный футлярчик.
Пока планшет был занят, дизайнер быстро набросал от руки на листке бумаги свои соображения относительно нового обращения президента, которое просто необходимо записать.

Глядя на одни и те же унылые новостные программы, ему пришла идея, которой он и поспешил поделиться со своим московским гостем.
Суть ее сводилась к тому, что подлинность предыдущего видео, которое им с таким трудом удалось выложить в Сеть, временные власти во главе с Хватрушевым отрицают, приписывая его создание нейросетям.
В качестве основного доказательства эксперты ссылаются на наличие в видеоряде монтажных склеек.

"Новое надо записать одним куском, на фоне часов."-писал он.-
"Но главное, нужно поменять тему и ракурс сьемки.
Прежнее видео носило, так сказать, явочный характер.
Совершено покушение, я жив-здоров, скоро буду на месте, сохраняйте спокойствие.
Снято в одном ракурсе.
Легко найти лицо в таком же, и наложить артикуляцию.
Сейчас нужно делать упор на попытку переворота.
Требовать от сограждан неповиновения самозванцам.
Призывать всех, верных президенту, обьединяться.

Ракурс во время сьемки надо менять.
Повернуться и переодеть верхнюю одежду, к примеру.
Это подделать невозможно пока, говорю как художник, знющий, что такое видео-монтаж не по-наслышке."
Раздался телефонный звонок, словно дожидался, когда оба закончат свои дела.
Номер неопознанный, и Птах по привычке его сбросил.
Но звонарь был настойчив.
После третьего раза, ВВ дал разрешающий кивок, предварительно подмигнув включить громкую связь.


Ч 4.гл.7

Явно синтезированный голос в трубке представился следователем из отдела по борьбе с наркотиками.
Задав пару формальных вопросов, дабы убедиться, что он попал по адресу, наркополицай сразу взял быка за рога-"В отношении небезызвестного вам гражданина, тут он назвал Клепины данные, возбуждено уголовное дело, по которому ему грозит срок до семи лет.
Но можно прекратить его еще на стадии производства, если внести добровольные пожертвования в "Фонд лечения наркозависимых".

Далее была озвучена сумма, которую борцы с наркотиками были согласны принять в любой валюте, даже во вьетнамских вонах.
Птах с гостем переглянулись.
Для дизайнера налицо был типичный развод на бабки, о чем он и дал знать на планшете.
Не хватало еще для полного счастья дождаться звонка из какого-нибудь хохлятского кол-центра с предложением перевести деньги на более безопасный счет.

Гарант конституции, живший в другой системе координат, был озадачен.
Пока он излагал свои сомнения на планшете,
Птах ответил телефонному борцу, что из всех валют у него в достатке есть пока только морские ракушки, имеющие хождение на островах Зеленого мыса.
И, когда он наберет необходимую сумму по текущему курсу, то обязательно свяжется с ним.
 
На планшете к тому времени была набрана одна фраза-"Определяют геолокацию, больше не отвечать."
Настоящий полковник красноречиво оглянулся на дверь туалета, давая понять, куда надо срочно отправить симку от мобилы папы Карло.

Тот кивнул, и показал на флэшку.
Что-то новенькое?"-поинтересовался он, как всегда, в пол голоса.
Гарант конституции бережно вложил флэшку в серебряный футляр, затем, осторожно расправив цепочку, повесил его на грудь, и только после этого набрал на экране -"Пожалуй, старенькое.
Даже очень старенькое."
Последняя фраза его рассмешила.

Папа Карло, который за два дня редко видел даже его улыбку, не то, что смех, удивился.
Судя по изящному футлярчику от флэшки, дело касалось Старой графини, и это неприятно кольнуло его.
"Не скучайте.
Вся библиотека, как и все в этом доме, в вашем распоряжении.
Я ненадолго отлучусь проведать своих курильщиков"-набрал он на планшете прежде, чем взять его под мышку со стола стола.

Но ещё раньше SIM-ка, извлечения из его гаджета, примотанная скотчем к кусочку пробки, отправилась в увлекательное путешествие по Питерской канализации.
Аккумулятор он просто сунул в карман.
"Как же Даша даст мне о себе знать теперь?"-подумал Птах, не на шутку обеспокоенный более чем суточным молчанием жены.
Шепот стен настиг его уже у дверей покоев Леопарды.

"15 декабря опубликован список запрещенных к ввозу товаров из Европы.
Не видать теперь нашим модницам ни заграничных шелковых и полушелковых тканей, ни фуляров, ни лент, ни кружев, ни тюля, ни массы других принадлежностей моды, выключены даже перчатки, зонтики и не только шляпки, но и колпаки для шляпок.
Вслед за модницами почувствуют себя плохо наши гурманы: устрицы, тюрбо, соль, омары в каком угодно виде пошли насмарку, а с этим сок, пикули, каперсы и пр.
Воспрещен ввоз драгоценных и полудрагоценных камней, золота и серебра в изделиях, платины (кроме лабораторной посуды), карманных часов, лорнетов в золотых корпусах, очков, лорнетов и биноклей в оправе из золота, серебра и платины.
Не пропущен фарфор и фаянс".

Двойные двери бывшей детской остались единственными в нехорошей квартире № 13, где сохранились родные бронзовые ручки с накладками.
Захлопывались они на пружинный язычок, но запирались строго на ключ.
Дернув дверь, дизайнер догадался, что она заперта изнутри, значит с Пиковой дамой все в порядке.
Однако, знакомый запах встревожил его.
Или ему показалось?

Ему не показалось.
Клеопатра Львовна с трудом приходила в себя после глубокого обморока.
Запах жасмина медленно рассеивался по ее покоям.
Все, что было связано с необьяснимым влиянием этого запаха на память, в полной мере коснулось и заслуженной артистки на пенсии.
Но в отличие от ее подселенца, карточного шулера Сафроновича, чуть было полностью ни потерявшего рассудок, память пожилой дамы отреагировала в противоположную сторону.

Она вдруг вспомнила все.
Все, что забыла по дряхлости ума, все, что ее память заботливо забыла в целях самосохранения здравости сознания, и все, что она умышлено постаралась вычеркнуть из своих воспоминаний, приложив для этого немало усилий.
Вчерашний обед на двоих.

"Мой юный друг!
 Клад сейчас в банковской ячейке на мое имя."-поделилась она со своим визави по секрету.
"Часть, требуемую для расселения квартиры, необходимо перевести из драгметаллов и бриллиантов в наличные.
Их там хватит на десяток таких обменов.

Я давно уже вызвала из Чэрногории вступить в наслэдство свою единствэнную внучку."-она положила ладонь ему на грудь и зашептала-
"Но пока ее нэт со мной,я очень прошу вас, мой друг, быть мне в этих денэжных делах надэждой и опорой!
Я не довэряю нашэму агэнту.
На мой взгляд, он рэдкий плут и шарлотан.

А вы вэсь в своего отца!
Вам очень мало надо в этой жизни .
Вашей порядочностью пользуются всэ, в том числе и ваши близкие, дети и сэстра.
Но будьте увэрены, я в любом случаэ, исполню все их запросы!"-ее гость всячески заверил вчера, что приложит для этого все усилия.
Да, она проводила его до дверей, предупредив, что квартиранту будет постелено на кушетке, дверь будет оставлена приоткрытой. а в буфете все то, что не доели за обедом.

Сейчас, когда память ее выстраивалась стройными рядами, как книги на полках, ей припомнился и ее скоротечный роман с отчимом этого роботящего мастерового, которого привезли сюда еще розовощеким крепышом.
Арчибальду тогда едва перевалило за тридцать, а ей было уже сильно за пятьдесят, но мужчины бегали за ней табунами.
Ах, эти скоротечные романы!
Их бесконечная вереница протянулась, начиная с сорок пятого, когда пищевой голод по-немногу улегся, и ему на смену проснулся голод телесный.
Такого накала, что его отголоски до сих пор сводят мышцы легкой судорогой.

Да, как время ни корежит тело, под его коростой до сих пор бродят соки, лишавшие ее во времена наливной спелости остатков благоразумия.
Даже вчера, когда ее рука, потрепав соседа по щетинистой щеке, задержалась на розовой мочке его уха, ей так захотелось расцеловать его в пушистые усы, что по всему телу пробежала дрожь!
И не каким-нибудь воздушным касанием губ из рациона детского питания, а так, чтобы выпить из него весь молодой задорный дух, с привкусом крови на его губах!
Не болтайся ее левая рука, как плеть, ей Богу, она бы это сделала!

А так, после ежевечерних омовений и умащиваний, она уселась у ноутбука писать письмо своему гостю.
"Сударь, я вас узнала по походке, которую знает вся страна, еще когда мой сосед из великодушия дал вам приют и защиту под нашей общей крышей.
Но если вы, по-прежнему желаете сохранить ваше инкогнито, я даже не буду называть вас по имени.
Обращаюсь к вам письмом, как Пушкинская Татьяна Ларина, а не устно, поскольку это единственный способ избежать возможной прослушки, о которой меня предупредил ваш гостеприимный хозяин.

Я владею немецким не в таком совершенстве, как вы, но всё же могу обозначить цитатами из моего любимого Гете каждый раздел своего письма.
Мы принадлежим с вами к разным поколениям.
По возрасту вы годитесь мне, сударь мой, даже не в сыновья, а во внуки, поэтому, уж извините великодушно, если порой будет проскальзывать назидательный тон.
Вы неоднократно публично сокрушались, что для вас самая большая трагедия прошлого столетия-это развал Советского Союза.

Это страна для меня, как и для многих миллионов его узников, всего, лишь, к сожалению, огромный лагерь, и не вызывает никакого сочувствия.
Неизбывное горе, на которое не хватит слез,-это катастрофа, что случилась с моим городом и страной, намного раньше, в семнадцатом, вместе с развалом Российской империи.
Поэтому вы подспудно пытаетесь возродить не былое величие самодержавия, а банальный партхозактив областного уровня.
Но, как говорил великий немецкий классик-"Ohne Fehler zu machen, Vollst;ndigkeit Du wirst den Verstand nicht erreichen. — Не делая ошибок, полноты ума ты не достигнешь."

Причем, в самых худших традициях авторитаризма, вы замкнули все рычаги управления страной лично на себя настолько, что вся Россия, от мала до велика, затаив дыхание, следит за состоянием вашего, сударь мой, здоровья.
Потому, как чувствует, случись что с вами, и все опять рухнет!
А на другом конце планеты, в развитых странах, все процессы управления действуют настолько отлажено, что даже если у кормила власти встает полный придурок, неразумное дитя, или выживший из ума старик, чему мы являемся свидетелями последнее время, государственная машина работает без сбоев и остановок, как хорошо смазанный автомат Калашникова!

Оглянитесь на ваше окружение.
Среди правительства, губернаторов, в ближнем кругу олигархов.
Ведь это люди, которых неоднократно перепроверяли ваши спецслужбы, которых вы лично отбирали, сударь мой.
И среди них по пальцам можно сосчитать людей просто порядочных, не то, что абсолютно честных и преданных делу людей, какими им должно быть.
А на многих ли из них вы можете сейчас положиться?
Сейчас главный ваш ЧК-ист Хватрушев возглавляет заговор с целью вашей ликвидации, и положиться вы можете лишь на бедного художника, любителя пива, который случайно оказался рядом.

Nur der verdient sich Freiheit wie das Leben,
Der t;glich sie erobern mu;.
Лишь тот достоин жизни и свободы,
Кто каждый день за них идёт на бой!"
Не так ли?
А где же сейчас ваш мерзкий Адамович?
Человек, о котором говорили, что он держит под парами океанскую яхту для вас и ваших близких в случае чего, и который является вашим "ходячим кошельком"?
Стоит ему где-то засветиться, и можно не ходить к гадалке, что там будет заключена еще одна позорная сделка, еще один гнусный договорняк за спинами наших солдат, о героизме и доблести которых вы так любите поговорить публично.

Именно его считают причиной "странной" войны внаукраине, когда наша армия, имея подавляющее преимущество, не торопится не только брать Киев и Одессу, а отбивать обратно позорно потерянные Курские земли!
"Wer nicht vorw;rts geht, der kommt zur;cke."
 Если вы не идете вперед, вы идете назад."
Почему вы так зависимы от этой мерзкой жабы, к которой и жена-то в постель, уж поверьте мне, старой грешнице, без наркоза не ложится?
Где он сейчас?

Почему не торопится к вам на помощь в трудную минуту, хотя, я уверена, он был первый, кому вы подали сигнал "SOS"?
Не хочется верить, что парень, выросший в Питерской коммуналке, в переулке, что в трех кварталах отсюда, настолько любит деньги, что попал в зависимость к такому упырю?
Вы не похожи на злодея.
Ein Teil von jener Kraft,
Die stets das B;se will und stets das Gute schafft.
"Я - часть той силы , что вечно хочет зла и вечно совершает благо"?

Но это, сударь, не про вас, иначе я бы вам не писала."-она тогда поискала в своей шкатулке для всяких мелочей, и нашла серебряный футлярчик на цепочке для ниток и иголок.
Вложила в него флэшку с письмом, и оставила его на подушке спящего гостя.
А дальше туман.
Забытье и прозрение.
И радость обретения памяти.


Ч 4.гл.8


Если бы не пришлось спускать симку в унитаз, достаточно было просто набрать Клепу.
А так оставалось только теребить дверную ручку своих курильщиков.
Птах так увлеченно этим занялся, что на это обратили внимание все обитатели нехорошей квартиры N13.
Все, кроме самих курильщиков.
В комнате Карася прекратили на время упражнения в позе бобра, и в дверном проеме показалась, но и быстро исчезла, не найдя ничего для себя любопытного, заспанная физиономия электрика.

Обозначил свою обеспокоенность и Сафронович со своим неизменным фунфыриком успокоительной микстуры.
Как человек восточной культуры, он не мог вернуться к себе, не обозначив, пусть формального, но интереса к делам и самочувствию соседа-"Сам-то как, родное сердце?"
Даже Флинт включил в покоях Пиковой дамы полицейскую сирену, что делал исключительно в минуты некоторого беспокойства.
Показалась Мандалина, провожавшая очередного гостя.
Заметив папу Карло, она сократила церемонию прощания с ним до минимума.

Хлопнув входной дверью, исчезла на кухне.
Туда же, вслед за ней, устремилась с чайником Падловна, не найдя ничего интересного у дверей библиотеки.
Вскоре оттуда потянулся запах жареного лука, и зажурчал оживленный ручеек бабской сплетни.
Последним был Юсуф, глава семейства дворников.
Его взгляд говорил красноречивее всяких слов-"Если бы не было нужды работать на этих нечестивых неверных, чтобы накопить на постройку дома на своей родине, он отрезал бы голову каждому из них, до кого смогла бы дотянуться его рука!"

Клеопатра Львовна тоже отреагировала бы на возню у соседей, но она была целиком поглощена реконструкцией событий, которые вернули ей память.
Свое письмо гостю из Кремля она вспомнила во всех подробностях, особенно его концовку-"Почему весь ближний круг ваших придворных олигархов дистанцируется от войны, которую поддерживает весь народ?

Дети на свои нищенские пособия льют окопные свечи, шлют на передовую письма с самодельными картинками, пенсионерки на свои скромные сбережения вяжут теплые шерстяные вещи и плетут маскировочные сети, волонтеры, пуская шапку по кругу, собирают и везут в окопы гуманитарку и экипировку для наших солдатушек.
И только клуб людей, которым принадлежат 80% богатств страны, все эти Ваксельберги, Кичмановы, Дерибазки и Вроттенберги, делают вид, что они здесь, как бы, не при чем.

Никто из них не осмелился послать на фронт хотя бы пару квадрокоптеров, не говоря уже о танковой колонне, или эскадрилье самолетов, как это делали во вторую Мировую люди с гораздо более скромными доходами.
Когда покойный основатель самого боеспособного соединения в армии, ЧВК "Шуберт", Рогожин предупреждал вас о том, какое воровство процветает среди генералов Немойгу, что генштаб во главе с Герасимом, пребывая в непрерывном анабиозе, давно забыл где его Муму, вы его не услышали.
Нарушив обещанную вами неприкосновенность, с вашего молчаливого согласия, сударь мой, бывшего ресторатора убили, а его ЧВК втихую расформировывают.

А он бы сейчас вас выручил.
"Entscheide lieber ungef;hr richtig, als genau falsch.
Лучше принять приблизительно верное решение, чем точно ошибиться."-советует нам Гете.
Теперь у вас больше нет права на ошибку.
Вы отправили разгребать в армию Авгиевы конюшни порядочного экономиста БелоИсусова.
Но даже кристальной честности человек не сможет в одиночку справиться с осиным гнездом ворья в красных лампасах, повязанных круговой порукой.
Того и гляди, разобьется в самолете также, как и Рогожин.

Я дочь боевого офицера, и все, что касается армии, воспринимаю близко к сердцу.
Но это надо было делать раньше.
Намного раньше, когда армию разворовывали Смердюков-Табуреткин со своей сучкой, любительницей бриллиантов, Базильевой!
Что мешает вам сейчас, в назидание другим раздолбаям, публично сорвать перед строем погоны у адмиралов, умудрившихся позволить европиоидам вместе с бандеровцами потопить с десяток самых крупных кораблей Черноморского флота, фактически обескровив его, и отправить их гребцами на галеры?!
На чем вы собираетесь брать русский город Одессу?

Еще раньше вы умудрились доверить человеку, разворовавшему деньги на строительство космодрома "Восточный", руководство Главкосмосом, что отбросило нашу космонавтику на десятки лет назад!
"Sch;tzen Sie die Zeit: Die Tage vergehen unwiderruflich! —Цените время: дни уходят безвозвратно!"-предупреждает нас немецкий классик.

Не верю, сударь, что вам плевать на международный престиж страны.
А он складывается не только из побед в космосе, в науке, в современных технологиях, но и в спорте.
Вы сам спортсмен, но со времен скандалов с мельдонием, спокойно смотрите, как наши спортивные чинуши и пальцем  не шевелят, чтобы защитить наших спортсменов от откровенного шельмования на Западе.
Вы гордитесь их победами, как бы не замечая, что они давно, даже на шахматных соревнованиях, выступают без флага и без гимна.

Вы, сударь мой, любите поговорить, как налаживается жизнь на новых присоединенных территориях, не замечая, что чиновники от спорта, опасаясь санкций, не торопятся присоединять местные спортивные команды и клубы к общероссийским соревнованиям.
Я не болельщица, но не могу понять, почему Донецкий "Шахтер" играет во Львове, а не у себя, в родном миллионном городе, и не в хохлятском, а в нашем Российском чемпионате?
Как не могу понять, почему из пяти  операторов мобильной связи в этих краях, включая Крым, работает только МТС, да и то в роуминге, как в иностранном государстве?

Мне кажется, что вы живете в каком-то искусственном вакууме, знаете ли, где вас сознательно дезинформируют о состоянии дел в стране и уровне жизни населения.
Вам надо по чаще общаться не со специально подготовленными, а с простыми людьми.
Сьездить на границу, что ли, в Белгородскую и Курскую область.
Причем, не ночью,а днем,
И оценить масштабы разрушений, поговорить с людьми, лишившихся крыши над головой накануне Зимы.
Взглянуть в глаза солдатам из окопов.

Пора уже определиться, сударь мой, чьи интересы вы представляете и защищаете в этой стране?
Считанных тысяч богачей и олигархов, разжиревших на прихватизации, нескольких миллионов чиновников и депутатов разных уровней, пары миллионов людей в погонах, или же сотни миллионов простых тружеников?
"Es ist die l;cherlichste Pr;tension, allen gefallen zu wollen.
 Самое смешное желание - это желание нравиться всем."-предупреждает нас мудрый Гете !

И поверьте древней старухе, повидавшей всякого на своем веку.
Падение диктаторов, вроде вас, казавшихся вечными, таких, как Гитлер-Шикельгрубер, Дуче-Муссолини, Кастро, Хоннекера, Хусейна, Каддафи, Чаушеску, Асада, Хомейни, Садата, не считая всяких африканских людоедов, вроде Бокасы или Мугабе, происходило внезапно и мгновенно!
Verweile doch! du bist so sch;n!
(фервайле дох! ду бист зо шён!)
«Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!»
-Гете был прозорлив, согласитесь."

Замок в обшарпанной и давно некрашеной двери библиотеки, наконец, щелкнул,
По заспанному Клепе было видно, что своему арендодателю он явно не рад.
Если бы такие тучи, какую изображало его лицо, ходили над Кара-Кумами, Аральскому морю не грозило бы обезвоживание.
Воздух в комнате был сперт и задымлен так, что стоял тугим студнем, и его можно было нарезать кусками.
Но это мало волновало Птаха.

"Как дела на планете Глюк?"-бросил он, на ходу сисадмину, сунув тому планшет для переписки.
А сам, первым делом, прощупал его домашнюю, а также верхнюю одежду на вешалке, на предмет жучков прослушки.
Ничего.
Значит, можно говорить, хотя бы шепотом.
"Ну, чё уставился? Маймуно виришвило! "- он приобнял Клепу за плечи, и  вкратце ввел того в курс дела событий, произошедших за время двух суток его отсутствия.

Отдельно, на планшете, воспроизвел довольно подробно разговор с борцом из наркоотдела.
IT-ишник ,тем временем, вскрыл банку пива из большой упаковки, даже не предложив его своему хозяину.
В пару глотков ополовинил ее, и как-то сразу стал добреть.
Игнорируя клавиатуру, он возюкал палцем по монитору, сопровождая свой шепот всевозможными пиктограммами и иероглифами.
Выходило, что его держали отдельно от сожительницы, пытая отсутствием питья и еды, а главное, курева.

Этому стандартному методу склонения мелких правонарушителей к подписанию соглашения о сотрудничестве с полицией, без пыток и насилия уж минул не один век.
" Я не Зоя Космодемьянская, знаете ли!
Все мои контакты из мобилы теперь у них в базе данных.
И теперь я не что иное, как дятел-стукачек!
Дурилка картонная!"-тяжко вздохнул Клепа, допил пиво и швырнул смятую банку в россыпь таких же в углу.
Из-под кучи подушек и одеял в дальнем углу кровати показался рыжий хохолок Задрыги.

"Терру" знаешь?"-начал Птах, и сисадмин кивнул.
Дизайнер набрал на планшете, что можно по-легкому срубить кэцэ, стоит только отдать там кое-кому пару флэшек.
"Пацак пацака не обманывает, родной"-прошептал он кодом из его любимого фильма 'Кин-дза-дза".
Но этого оказалось достаточно, чтобы из вороха одеял, как чертик из табакерки, выскочила Задрыга и обвила своего сожителя, как анаконда.

"Никуда он не пойдет!
Хватит, набегался по вашей милости!
Еле из ментовки его вытащила!"-заголосила она на всю округу.
Клепа тоже отрицательно замотал головой.
"Это твое заднее слово?"-дизайнер все же надеялся на волшебную силу денег.
"Заднее не бывает!"-ответила за него его боевая подруга.
Похоже, дальнейшее обсуждение было бессмысленным.

'Вот потому, что вы говорите то, что не думаете и думаете то, что не думаете, вы в клетках и сидите.
И вообще, весь этот горький катаклизм, который я тут наблюдаю"-вспомнил он первую пришедшую ему в голову по этому поводу цитату из этой комедии, и поднялся.
И только тут он обратил внимание, что поверх упаковки пива, и пары вакуумных нарезок лежал длинный чек из "Пятерочки".

"Да, быть этого не может!
Чтобы эта сладкая парочка, которая принципиально не тратила денег в магазинах, а отоваривалась исключительно на развалах с просроченными продуктами, купила хоть что-то в супермаркете?
Остановите Землю, я сойду!"- промелькнуло у папы Карло в голове,
Но вслух, перед тем, как выйти, он сказал последнее, что помнил из совместного творчества Г.Данелия и Р.Габриадзе -"Как советовать, так все чатлане, а как работать..."

"Было очевидно, что какой-то добрый волшебник или одарил его курильщиков пакетом гуманитарной помощи, или отвалил столько бабла, что тем стало лениво разбирать просрочку на свалке!
Интересно, за какие-такие услуги, хотелось бы знать?
А в галерею, в итоге ,придется идти ему самому.
Больше помочь некому
Не Карася же посылать?!"-все это занимало его голову, когда он переступил порог своей студии.

Наш человек в Кремле был явно чем-то возбужден, и мерил шагами расстояние от окна до кухонного стола.
Пушистый коварный изменщик, усатой наружности, семенил за ним, как привязанный, не повернув даже головы в сторону хозяина.
На планшете, что Птах нашел на кухне, была набрана записка, где борец за демографию извещал, что снял новое обращение, руководствуясь инструкцией, составленной дизайнером еще утром.
Но просит не устраивать сейчас просмотра, а оставить видео сюрпризом до появления в Сети.

"Сюрприз, так сюрприз, главное, чтобы это была бомба!"-покровитель амурских тигров утвердительно кивнул, что на этот счет хозяин дома может быть спокоен.
Он достал неброскую пластиковую карту, и набрал на планшете инструкцию к ней.
"PIN-код зеркальный-1961, до 5000 р. без кода."
Птах про себя сразу окрестил ее "неразменный пятак", как в сказке.
Он вкратце изложил обстановку, и свой план по доставке нового обращения через своих знакомых, опуская мелкие подробности.
До вечера в "TERRA" все равно делать было нечего, и он предложил пока перекусить, чем Бог послал.


Ч 4.гл.9

Если прежде память Клеопатры Львовны, в силу древнего возраста, все больше приобретала характер  вспышек, хаотично пульсирующего характера, то теперь ее воспоминания стали выстраиваться четко по росту, строго в соответствии с календарем прожитых дней и лет.
И если тогда она чувствовала себя в этих воспоминаниях в самой гуще событий, и их непосредственной участницей, то теперь появилась некоторая отстраненность.
Так, как будто она видела сама себя со стороны.

Шепот стен был ее давним собеседником-"16 декабря на собрании Общества покровительства животным было решено обратиться к градоначальнику с жалобой на действия полицейского пристава.
Пристав и раньше доставлял неприятности обществу, а именно игнорировал его.
Без составления полицейского протокола резолюции общества недействительны.

Последняя капля переполнила чашу терпения: покровителям животных было отказано в составлении резолюции по поводу гуся, который содержится между рамами на Гороховой и мерзнет.
Нуждается ли в покровительстве и тепле гусь, который приговорен к смерти?
Оказалось, что страдающий гусь — это муляж, приводимый в движение при помощи веревочки. Его выставил в витрине для завлечения покупателей сапожник.

Какая-то дама, приняв гуся за живого, сначала ворвалась в магазин с гневными упреками, а потом, несмотря на объяснение хозяина, пошла в Общество покровительства животным.
Гуся все-таки убрали.
Хозяин сделал это добровольно, т. к. гусь — плохая реклама сапожных изделий."

Неизвестный малыш, изредка приходивший к ней раньше, стал являться чаще.
Его черты обрели почти осязаемую четкость, и стало ясно, что это не просто отвлеченное златокудрое создание, а ее собственный сын, Егорка, которого она родила здесь, в этой квартире номер тринадцать ,в разгар первой блокадной весны.
Но теперь его сменило еще одно детское лицо.
Образ, заставлявший каждый раз ее инстинктивно содрогнуться и зажмуриться, который, как казалось, ей удалось бесследно стереть из памяти навсегда!

Это было лицо того мальчика-подростка, что подошел к ней тогда, на Лиговке!
Теперь тот жаркий день лета 29-го, засевший глубоко под слоями многолетних переживаний, вдруг резкой болью напомнил о себе, как стеклянный осколок под кожей.
Она шла, укрывшись кружевным зонтиком от палящего солнца, в галантерею, одну из немногих, где после прикрытия большевиками НЭПа, еще был неплохой выбор приличного дамского белья.

Всплыла картинка ее отражения в зеркальной витрине, где она себе очень понравилась.
Варя всегда старалась наряжать ее по последней моде.
Открытые туфли лодочки на маленьком каблучке.
Белые гольфы.
Свободная блузка с открытым матросским воротником-галстуком падала на светлую юбку-плиссе, открывавшую ноги, чуть ниже колена.
Солнечный свет, пробиваясь сквозь кружева зонтика, ложился на перламутр ее кожи, заставляя светиться изнутри.

Такой красивой и восхитительно молодой, она себя больше не помнила!
Сейчас, со стороны, она была очень похожа картину К.Брюллова "Неапольский полдень", с той лишь только разницей, что она была тогда ещё обворожительнее!
Свою девичью золотистую косу она подвязала на затылке большим затейливым бантом.
В горле сразу запершило, и она закашлялась в судорожном спазме.
Как тогда...

"Тетенька! Вы не поможете мне прочесть письмо, а то я грамоте-то не обучен"-подросток с детским лицом и огромными, невинными глазами, окликнул ее на пороге магазина.
Его большая, не по размеру, кепка едва доставала до ее плеча.
Он был бос, что по летнему времени тех лет мало, кого удивляло, но неряшливость его одежды и резкий дух давно немытого тела указывали на явную беспризорность.

Однако, кудряшки, выбившиеся из-под кепки, и пушок на розовых щеках придавали ему обаяние ангельской непорочности.
"Тут рядом"-он указал своим закопченным пальцем в сторону Свечного переулка.
Она не поспевала за мальчишкой, который, как только они свернули в переулок, перешел с быстрого шага на бег.
Его черные пятки замелькали и исчезли за углом ближайшей подворотни.

Ей почему-то даже не пришло в голову спросить, почему он не захватил письмо с собой.
Она поспешила за ним во двор, где ее уже поджидала компания шпаны, державшей в ужасе всю Лиговку.
В горле опять запершило, когда она вспомнила, как ей заткнули рот ее собственной косой вместе с бантом, когда затащили в дровяной сарай.
Ей казалось, что она кричала тогда на весь белый свет, но сейчас, глядя со стороны, выходило одно глухое мычание, которое только забавляло ее мучителей.

Подросток с детским лицом был одним из первых в очереди тех, кто глумился и терзал ее девственное тело.
Ямочки на розовых щеках мелькали перед ней, только усиливая ее страдания от его неумелого пыла.
При этом он смеялся, гоготал и ржал, как, впрочем и все они, для которых все происходящее было не более, чем обыденной забавой.

Истощив свою нехитрую фантазию в надругательстве и весь свой молодецкий запал, они кинулись за подмогой к старшим товарищам и дружкам.
Когда и те пресытились ее растерзанным естеством, гопники стали предлагать ее знакомым и просто прохожим на Лиговке за стакан водки или бутылку пива-"Дяденька, не желаете поиграться с нецылованной барышней?!
Девица сладкая и белая, как сахар-рафинад!
Вся в кружавчиках.
Кожица чистая и бархатная, а ноготочки от лака блестят!"

Уже давно зажгли фонари и свет в окнах на Лиговке.
Когда она уже провалилась в небытие, когда уже не подавала признаков жизни, когда опустошенные насильники от злобы на свое бессилие стали харкать, мочиться и блевать на ее измызганное тело с обрывками белья, все это веселье прекратил дворник Михеич.
Заметив нездоровое оживление у дровяных складов, и испугавшись, как бы ни случился пожар, и не спалили весь двор, он разогнал своим свистком все сборище.

Его непрерывные и заливистые трели переполошили всю округу, что заставило явится участкового, а за ним и наряд милиции.
Все вместе они так насвистели, что карету Скорой помощи вышла провожать вся Лиговка.
Вспоминая то, что давно забыла, Клеопатра прекрасно осознавала, что конечно, никогда бы не пошла жаловаться ни в какую милицию, а уж, тем более в суд.
Если бы она была в сознании, хоть на коленях, хоть слизняком, а сама  смогла бы  доползти домой.
Почему она не умерла в тот день?!

С нитевидным пульсом ее доставили в ближайшую Мариинскую больницу, где врачи только развели руками.
Пришлось заводить уголовное дело, которое, попав в газеты, получило широкую огласку.
Преступников не пришлось долго искать, тем более, что они были широко известны во всех окрестностях Лиговки, и даже не пытались скрываться.
Изнасилование стало при Новой власти победившего пролетариата настолько обыденным явлением, что его и за преступление-то никто не считал!

Следствием было установлено пять человек организаторов преступления, из них трое несовершеннолетних, и двадцать один человек соучастников.
Из тех, кого удалось задержать и привлечь, пятеро оказались членами ВЛКСМ, трое кандидатов, и один действующий член ВКП(б)
Все принадлежали к рабочему классу, исключительно пролетарского происхождения.


Ч 4.гл.10

"По Зверинской улице, в собственном доме проживает вдова Эргард.
В ночь на 6 апреля, Эргард услышала в прихожей квартиры подозрительный шорох; она встала и направилась в прихожую, где увидела неизвестного человека снявшего с вешалки одежду – вор по её крику бросился вон из квартиры.
Но Эргард преследовала его криками, которые были услышаны её работником, крестьянином Самсоновым.

Вор пустился бежать по Петровскому парку. Бросил похищенное и побежал через реку Ждановку, но здесь посреди реки, по непрочности льда провалился и стал тонуть.
Преследовавший вора дворник Самсонов, при помощи городового Сабаса и другого дворника Александра Михайлова, благополучно вытащили преступника из воды.
По доставке в участок неизвестный оказался запасным ефрейтором, не имеющим постоянного места жительства."

Глоток боли!
Первое, что она ощутила, когда пришла в себя.
Крик, забитый глубоко в горло, теперь рвался из нее наружу!
Он пульсировал в ней, сливаясь с мукой.
Эта пытка превратила все ее тело в огненное кольцо, поднимавшееся снизу из ее чрева конвульсивными глотками!
Она опять закашлялась.
Чтобы успокоить ее крики и вопли, врачи непрерывно кололи обезболивающее и снотворное.

Но хуже телесных мук были страдания души!
Стоило только закрыть глаза, как пережитый кошмар начинался вновь!
Опять этот вонючий чужой пот!
Казалось, им пропитан весь воздух вокруг.
Опять эти смрадные слюнявые рты с вонью пегарища и махорки!
Опять грязные руки с черными ногтями душат, рвут и терзают ее!
Ей казалось, что вся постель забита щепками и угольной крошкой, которые опять впиваются в ее тело!

Дикие всадники на косматых конях изваляли ее в сточной канаве, и со свистом и гиканием тащат на своих ордынских арканах по всему городу.
Прохожие, хватая в охапку детей, шарахаются и прячутся от нее, как от прокаженной.
От нее смердит отбросами, падалью и нечистотами так, что она сама себе противна!
Каждый норовит ткнуть ей пальцем в спину и плюнуть во след!
Опять этот гогот и ржание коней!
Опять этот ужас без конца!

Осознание всего позора и унижения, что с ней произошли, привело к одной мысли- наложить на себя руки.
Но для этого она была слишком слаба.
Даже, чтобы просить сделать это за нее врачей или кого-нибудь еще.
Варя отпросилась на работе и не отходила от ее постели ни на шаг.
Она уже забыла, сколько слез пролила в ту больничную подушку!

Помнит, только, что вышла из больницы, когда с нее не сошли еще все синяки и она еле держалась на ногах.
Дальнейшее лечение она еще долго получала амбулаторно и на дому, избавляясь ото всей венерической и грибковой заразы, которую унаследовала от своих насильников.
Постепенно к ней вернулась способность внятно говорить, правда, с сильным заиканием.
Врачи посоветовали для избавления от того недуга брать уроки пения.

С этого момента и началась ее певческая карьера, поскольку у нее обнаружилось низкое контральто богатой окраски.
Следствие уже было закончено, и прокурор настаивал на ее личном присутствии на процессе.
Не смотря на то, что Варя нашла ей шляпку с темной вуалью, прохожие  и ротозеи у зала суда, по снимкам из газет,узнавали пострадавшую,и показывали на нее пальцем.
Соседки по квартире, при ее появлении замолкали, шушукались на кухне, у своих примусов, и хихикали за ее спиной.

Во дворце Белосельских-Белозерских, занятом под райком ВКП(б), устроили общественно-показательный суд.
Люди, нацепившие форму императорской армии, пошитую для самокатчиков и авиаторов, не стеснялись, и по-хозяйски занимали под районные ячейки своей секты каннибалов самые роскошные особняки города.
Ибо их, запуганных зверским террором хозяев, к тому времени, или выгнали за дальние рубежи эмиграции, или скормили земляным червям.

Власть решила расставить новые акценты в правовых взаимоотношениях полов.
Практика свободной любви, не обремененной церковными или государственными формальными процедурами оформления семейного союза, вызвал лавину судебных исков об алиментах на воспитание потомства.
Кривая сексуального насилия, вообще по-началу не считавшегося преступлением, стала представлять угрозу для социальной стабильности.

В половом вопросе власть КГасных комиссаГов решила отыграть назад, от теории "стакана воды" к ненавистным ей либеральным ценностям института государственной регистрации брака.
Вход по этому поводу был свободный.
Она вспомнила, как на яву, и роскошный парадный зал дворца, и адвоката, и прокурора, и суровое лицо судьи, и подростка с лицом ребенка среди подсудимых.

Прокурор, в пенсне и сюртуке с форменными пуговицами, которые сразу выдавали в нем одного из "бывших", сразу не понравился публике.
Его реплики, вопросы и монологи она встречала неодобрительным гулом, а то и свистом с топотом ног.
Он упирал на социальную значимость процесса и его общественный резонанс.
"Мы не для того совершали революцию, чтобы наши трудящиеся боялись гулять по улицам!"-его пенсне  дрожало от негодования.

"В стране Советов"-продолжал он-каждому гражданину гарантирована защита его личности и здоровья от угрозы физического насилия, не зависимо от его социального происхождения! "
Адвокат подсудимых, судя по седине, тоже видимо из "бывших", но догадавшийся облачиться в рабочую блузу, делал ставку на сиротство и беспризорность несовершеннолетних, послевоенное детство, голод и лишения их повседневного быта, толкающего на совершение преступлений, и на рабоче-крестьянское происхождение совершеннолетних своих подзащитных.

Процесс длился три дня.
В первый она с трудом отвечала на вопросы судьи, и тем более, на вьедливые вопросы адвоката, при прениях сторон.
Больше всего при этом ее угнетала необходимость быть на публике в компании ее бывших мучителей.
Но, когда они встретили ее очередной ответ дружным ржанием и гоготом под одобрительное оживление в зале, а подросток с лицом ребенка подмигнул ей со скамьи подсудимых, она потеряла сознание.

Суд закончился уже без нее, поскольку врачи, опасаясь за ее рассудок, настояли на полной изоляции, покое и постельном режиме.
Его решение она узнала от Вари, а подробности из газет и копии приговора, доставленного с нарочным.
Все подсудимые были строго осуждены, но условно.
Кудрявого ангела с ямочками на щеках, вместе с его несовершеннолетними дружками, присудили к трем годам колонии, а заменили тремя месяцами исправительных работ.

Его двум подельникам-организаторам дали по пять лет, с заменой на пол-года исправительных работ в колонии-поселении.
Всем остальным соучастникам-по два года колонии, с заменой по месяцу общественно-полезных работ, с освобождением в зале суда.
Учитывая их пролетарское происхождение.
По Вариному рассказу, приговор зал встретил стоя, бурной и продолжительной овацией.

В отношении же потерпевшей, бывшей дворянки, Загряжской К. Л. суд вынес частное определение, в котором значилось, что "потерпевшая сама своим буржуазным внешним видом и вульгарным поведением спровоцировала неокрепшие души несовершеннолетних на физическое насилие над собой!
А по сему должна быть подвергнута беспощадному рабоче-крестьянскому общественному порицанию!"
Почему она тогда не сошла с ума?!


Ч 4.гл.11

Перед выходом стены нашептали Птаху-
"В ночь с 29 на 30 декабря в имении Л. Андреева в Райволо произошло покушение на хозяина.
Он работал на веранде.
Вдруг с лестницы послышались крики.
Рабочий Абрам хотел войти к Андрееву, а жена, Анна Ильинична его не пускала, за что он ее ругал.
Андреев вышел и спросил у Абрама, что ему нужно?
Тот вынул пистолет и выстрелил в Андреева, но промахнулся.

Супруги Андреевы начали с ним бороться.
Абрам укусил Анну Ильиничну за руку до крови. Прибежали люди и повалили Абрама, но пользуясь суматохой, он скрылся.
Год назад Андреев его приютил и обеспечил работой.
Для самозащиты подарил ему револьвер.
Кроме этого, свою шубу и шапку.
С другими слугами Абрам не ужился, постоянно им угрожал, за что получал выговоры от Андреева. Видимо, на этой почве впечатлительный Абрам и затаил мысль об убийстве.
Скорее всего, он ненормален."
 
Дизайнер стоял на бывшей Троицкой улице перед спуском в полуподвальное помещение и гадал, по каким-таким мотивам большевики обозвали ее фамилией композитора Рубинштейна?
Вроде бы, тот не был пролетарского происхождения, трудящимся вовсе не сочувствовал, а уж его музыка, между нами, девочками, на троечку с минусом, совсем не подходит для шествий с красными лозгунами?
И сам же ответил-"Да,пАтАмуштА  они одной крови!
От того, что собственные фамилии, всех этих Троцких-Бронштейнов, Каменевых-Розенфельдов, Парвусов-Гольфандов, Зиновьевых-Апфельбаумов и прочих Рыковых-Гольдштейнов, устроивших в России кровавую вакханалию, были очень созвучны ей!"

Такие полуподвалы в Питере обычно называют "Низочком".
Он разглядывал давно знакомую динамическую композицию в одном из окон рядом с входной дверью.
Нехитрый механизм из лески, противовеса, электромоторчика и пары проволочных тяг, оживлял картонную бабочку, махавшую живописными крыльями, и импозантную Бабу-Ягу, что летала на ступе вокруг нее, широко загребая игрушечной метлой.
Старая карга никак не могла догнать тучную буренку с огромным выменем, летевшую перед ней на стрекозинных крыльях, и весело помахивавшую хвостом.

"Сто лет здесь не был, а все по-прежнему, ничего не меняется."-он поежился на холодном ветру и спустился по ступеням, отделанным плиткой под гранит.
Светящаяся вывеска "Арт-галерея TERRA art-galery" была с претензией на помпезность.
Ее дополняла надпись по проще " ЗАО ТСХ Товарищество Свободных Художников".
Сами художники относились к этому полуподвалу по-братски, без пиетета.
Называли его "Теркой", "Таранью" или вовсе "Воблой".

Во всем остальном надпись соответствовала действительности.
Еще в лихих девяностых инициативная группа хиппующих, бездомных художников, по-наглее и по-напористее, привыкших ни за что не платить, при поддержке местных бандюганов добились от районных и городских властей разрешения безвозмездно использовать под мастерские и выставочные площади часть расселенного жилого и нежилого фонда этого дома.

Став членом этого товарищества за символические взносы, можно было рассчитывать не только на место для создания и показа своих нетленных произведений искусства, но и на сносный ночлег и горшочек каши с теплым чаем.
Птах знал многих своих коллег, которые без гроша в кармане крутились вокруг "Воблы" годами.
Пожалуй, это был единственный на его памяти рейдерский самозахват, который был совершен с благими целями, и в интересах самых малоимущих.
Было время, и его ноги сами несли дизайнера сюда, как только выпадало свободное от работы время.

Кроме самих выставочных залов, расположившихся запутанным лабиринтом по всему обширному полуподвалу, здесь также располагались сувенирные ларьки предметов ручной работы, и магазинчики ,торгующие альбомами, буклетами прошедших выставок, и самими картинами.
Мастерские художников и жилые помещения располагались в квартирах верхних этажей.
Иногда отличить одни от других можно было только со слов самих обитателей,поскольку часто совмещали и то и другое в одном флаконе.

И хотя Птах пришел совсем не на выставку, попасть в кафе можно было, только купив билет для осмотра экспозиции, поскольку заведение общепита хитро устроили в самом конце лабиринтов "Воблы".
Под него отдали самое просторное помещение дома.
Все члены товарищества, в меру сил и таланта, приложили руку при его ремонте и обустройстве.

Внизу стены и барная стойка были отделаны горбылем, создавая иллюзию бревенчатых стен.
Из этого же бросового материала также изготовили полдюжины больших столов, лавки, и прочую мебель.
Горбыль пошел и на лестницу, и перекрытия открытой террасы второго этажа.
Здесь находилась площадка для музыкантов, их звуко и свето-аппаратуры, а также еще четырех столиков на двоих.
На стенах второго этажа, и частично первого,а также сводах потолка, была оставлена кирпичная кладка.

Все это было густо завешаны картинами и гобеленами.
Под потолком свили гнездо софиты и лампы подсветки, а окна были зашиты от любопытных глаз витражами.
Было время, дым тут стоял коромыслом.
Теперь курильщикам приходилось выходить посмолить во двор через дверь у стойки.
Половину прилавка занимал агрегат, по обилию и хитрому переплетению всяких блестящих поршней, шлангов и трубочек, больше похожий на реактивный двигатель, собранный в каком-нибудь кружке "Очумелые ручки".

Повинуясь рукам бармена, он начинал пыхтеть, позвякивать колокольчиками, мигать скрытыми лампами, наигрывать мелодии, пускать цветные дымы и пшикать паром.
Казалось, стоит человеку за стойкой приказать, и он улетит в стратосферу, или рванет нарезать круги по залу.
Но все действие заканчивалось всего лишь плевком кофе в вовремя подставленную чашку.
Лицензии на крепкие напитки у заведения не было, поэтому, кроме эспрессо и американо, из напитков можно было заказать только чай, соки или пиво.

Этого бармена Птах не знал.
Однако, тот ловко налил пол-литровый бокал Невского светлого, добавил чесночные гренки с сырным соусом, и подмигнул, как старому знакомому.
Пока еще было полно свободных мест, он поспешил занять самое выгодное, за столиком наверху.
По двум причинам.
Здесь проще было оставаться незаметным, поскольку люди не очень любят смотреть вверх.
В случае же непредвиденной опасности, отсюда можно было легко уйти во двор через дверь для музыкантов.

Собираясь сюда, он и одеться решил, как можно незаметнее.
Просторная кожаная косуха, кожаные штаны на шнуровке и полусапоги с косыми каблуками, и кожаная бандана на голове давали возможность не выделяться на фоне местной публики.
Собственно, ему нужно было дождаться хотя бы одного своего приятеля, а лучше двух, договориться о встрече с которыми заранее, он, по понятным причинам, не мог.

Те, кто рулил в "Вобле", и обслуга, сквозь пальцы смотрели на разлив принесенных с собой горячительных напитков, лишь бы пузыри не выставлялись в наглую на стол.
Приобрести их можно было в этом же доме, в продуктовом магазинчике, работавшем в режиме 24/7,который крышевали мигранты, отпускавшие алкоголь круглые сутки.
Конечно все здесь было грязновато и простовато, зато дешево и сердито.
Горячих и холодных закусок было в достатке и по демократичным ценам.

Без гастрономических изысков.
Борщ, гороховый суп, гуляш с картошкой, уже упомянутая каша, макароны по-флотски, винегрет с селедкой и всякие горячие сосиски и колбаски с сардельками.
А если клиент предьявлял для оплаты карту члена товарищества, цены снижались вполовину.
Так, что бедный художник мог взять себе горшочек гречи с тушенкой дешевле одной поездки в метро.
Все горячее, и первое и второе, подавали в горшочках.
Видимо, гончары в здешних мастерских лепили их  в избытке.

Заведение пользовалось популярностью, причем не только у художников.
Сюда заглядывали артисты соседних театров, которых в округе можно было насчитать больше дюжины.
Облюбовали его и врачи ближайшей Мариинской больницы.
А также мелкие книжные спекулянты, трудившиеся на панели у известного магазина "Букинист", что на Литейном.
Птах назвал их "перехватчиками" или "скупщиками краденого", поскольку те охотно скупали вполцены наворованное  у всякой наркоты.

Однако, именно им заведение было обязано двум, вполне сносным копиям известных картин Перова "Охотники на привале", и Шишкина "Утро в сосновом лесу" в натуральную величину, переданных совершенно безвозмездно.
Всю эту разношерстную, интеллигентную, но одинаково нищую публику, привлекала сюда возможность выпить и закусить вообще без копейки денег.
Для завсегдатаев с картами товарищества сделать заказ за стойкой всегда можно было в долг, под запись в компьютер и в большую амбарную книгу.

Когда часовая стрелка больших декоративных часов над стойкой перевалила за цифру семь, в "Вобле" уже яблоку негде было упасть.
Из-за стойки выносили приставные стулья, как в театрах, а барышни по проще пересаживались к своим кавалерам на колени.
На свободное место перед Птахом тоже шлепнулась чья-то местная Муза с волосами кислотных цветов.
Он успел отпить уже полбокала, когда заметил, наконец, Мелкумяна.

Тот восседал, по своей кавказской привычке, во главе стола, в компании экзотической троицы.
Петр I, его Арап и Императрица, неопределенного имени и номера.
Все в исторических костюмах, париках и гриме.
На пышном декольте дамы даже блестели какие-то драгоценности, а на голове-корона.
Все это было бутафорией, взятой на прокат, зато негр в роли Арапа, был самый что ни на есть настоящий афро-рус по прозвищу Дема.
Все только что вернулись с трудовой вахты у затоптанных туристами троп, где за недорого помогали приезжим гражданам запечатлеть себя на фоне открыточных видов в компании исторических личностей.

Все, конечно же, промерзли до мозга костей, и, конечно же, торопились по скорее согреться, и, конечно же, вовсе не одним горячим чаем, что был на столе.
Судя по тому, что вся компания с благодарностью смотрела ему в рот, угощал Мелкумян.
Это была его стихия.
Чувствуя себя в центре внимания, он,как будто становился шире в плечах,и выше ростом, непринужденно шутил, добродушно смеялся, сыпал забавными сплетнями и сальными анекдотами, активно жестикулировал, и махал руками, словно собирался взлететь.

Птах знал всех за этим столом, как облупленных, как знал в лицо и по именам больше половины посетителей, которые с радостью пригласили бы его к своему застолью.
Но сегодня его никто не должен видеть.
Эта компания состояла из артистов средней руки, подвизавшихся в телесериалах на ролях второго и третьего плана, и от того нищих и голодных, как церковные крысы.
С императрицей же в былые годы, когда она была по свежее лет на десять, его связывало не только совместное распитие слаборазбавленных напитков.

Девица напротив крутилась, пытаясь привлечь его внимание, и мешала наблюдать происходящее внизу.
Она, видимо, считала, что ее прически, одна половина которой была выкрашена в чернильно-фиолетовый, а вторая-в отчаянно-рыжий цвет, для этого было недостаточно.
Мало того, что над волосами так поиздевались, их еще заплели в тугие африканские косички, и закололи блестящими заколками, как канцелярскими скрепками.

Видимо, в процессе заплетания, их последний раз мыли, как и саму их хозяйку, судя по обсыпавшемуся макияжу, и грязи под ногтями.
Узкие зрачки, ходившие кругами, причем одновременно в разные стороны, говорили о сильном эмоциональном угнетении.
Вызванном, то ли грибами, то ли каннабисом, то ли коксом, то ли всем этим сразу.
"Ну, папик!
Возьми попить!"-она надула обкусанные губы.
Птах подозвал халдея, что оказалось совсем непросто, поскольку пришлось перекрикивать лабушню, что уже вовсю настраивала свой инструмент.

Он заказал два пива, и достал одну из флешек.
Вручая ее половому, пока тот лениво обмахивал стол несвежей тряпкой, он указал на лысину Мелкумяна, и добавил-"Только, от кого она, ни-ни!"
И приложил палец к губам.
Этого парнишку он не знал.
Халдеями здесь с удовольствием подрабатывали обитатели мастерских наверху, поэтому по долгу  не задерживались.
Все, что от них для этого  требовалось, это не присаживаться за стол к клиентам, и обладать известной стойкостью к алкоголю.

В "Вобле" же после девяти, когда закрывались выставочные  залы, и заведение переходило на обслуживание завсегдатаев в режиме "до последнего посетителя", найти трезвого официанта было уже невозможно.
В идеале было бы хорошо пристроить еще одну флешку.
Ее адресата, своего однокашника по Мухе, Вайнторфеля он давно назначил на эту роль, а вот, появится ли тот сегодня, неизвестно.
Решающим в выборе этих двух своих давнишних приятелей было то, что оба были иностранными подданными.

У Мелкумяна, кроме российского, был еще и армянский паспорт, а у "Военторга", как прозвали Вайнторфеля сокурсники, их было три на выбор-израильский, канадский и эстонский, поскольку жил он в Нарве, а в Питере бывал лишь наездами.
Расчет был на то, что в случае чего, шманать их менты будут не так бесцеремонно, как граждан России, а может и вообще отпустят без досмотра.
С точки зрения возможности для показа видео широким массам, то Мелкумян, как успешный сценарист сериалов, имел доступ в любые кабинеты телецентра, и мог продать видео продюсерам многих каналов.
Военторгу же для того, чтобы предложить за деньги в Сети содержимое флэшки, достаточно было просто переехать речку Нарву...


Ч. 4.гл.12

Парнишка с заказанным пивом где-то застрял.
Кислотная девица напротив так крутилась в его ожидании, что Птах испугался, как бы она не протерла своим тощим задом в сиденье дыру.
В конце концов жажда победила скромность.
Она схватила бокал "папика" с остатками пива и мгновенно осушила его.
Не успел дизайнер даже нахмурить брови, как сзади грохнул тяжелый Русский рок.
Что-то говорить в этой какафонии было просто бессмысленно.

Общий свет погас, его сменила подсветка и пульсирующая цветомузыка.
Птах смотрел на цветные сполохи игравшее на картине, ставшей совместным творчеством И.Шишкина, написавшего пейзаж, и К.Савицкого, запечатлевшего медведей в нем, и рассорившую старых друзей при дележе гонорара.
Каждый считал себя главным виновником успеха.
"Этот город лопнет от мозгов!"-почему-то заключила его собственная голова в ответ на многодецибельные удары по ее ушным перепонкам.

Каждый год город выбрасывает на свои улицы тысячи дипломированных специалистов.
И если технические, научные и компьютерные мозгари имеют возможность поискать лучшей доли за кордоном, где они нарасхват, то творческой интеллигенции, которая никому там даром не нужна, приходится вариться в собственном соку.
"Взять хотя бы музыкантов"-он обернулся на рокеров.

Имеющиеся в городе музыкальные коллективы, вроде всяких симфонических и прочих оркестров, не в состоянии трудоустроить всех выпускников музыкальных школ, училищ, консерваторий и прочих академий, не считая самодеятельности.
Естественно, те из них, кто ищет мгновенного успеха и обогащения, сбиваются в эстрадные группы.
Самые бездарные и нелепые ансамбли, как в басне Крылова-"Осел, Козел, Мартышка, и косолапый Мишка", в которых не удается наладить даже элементарной сыгранности, тут же обьявляют себя группой тяжелого, металлического, панк, фолк, симфо, джаз, или какого-нибудь еще другого рока.

"Что такое Русский рок?"-на этот вопрос не ответили бы даже в гнездилище этого явления, Ленинградском Рок-клубе, который находился на этой же улице, в квартале от галереи.
Он благополучно испустил дух, как непомерно раздутый ажиотажем рваный презерватив, как мертворожденный ребенок, так и не научившийся складывать мелодии, которые останутся в веках, если уж не, как "Лунная соната", то хотя бы, на уровне любой мелодии Д.Леннона или Дж.Гершвина, не говоря уже о жутких текстах, от которых останется разве, что "группа крови на рукаве», как непревзойденное совершенство.

Рокеры решили пощадить публику и, наконец, закончили свой бедлам.
Передышку можно было отметить парой глотков подоспевшего холодного пива, которое Птах и не надеялся уже дождаться.
Чтобы не светиться лишний раз у стойки, где был единственный терминал оплаты картами, пришлось рассчитаться с халдеем наличными.
Он прошелся взглядом по столам.

Наблюдать мешали свисавшие с потолка тележные колеса, утыканные светильниками, переделанными из керосиновых ламп, и большими свечами.
Место армянского сценариста было занято каким-то патлатым ухажером императрицы, а сам он успел растворился среди богемной публики.
Значит, флешка попала по назначению.
Императрица уселась на стол, напротив своего кавалера и все пыталась поймать его голову своими пышными юбками.
Патлатого же больше интересовала еда из керамических горшочков, что наворачивали  Петр I и его Арап, и алюминиевый чайник, из которого те разливали что-то в свои стопки, но явно не чай.

Не успел Птах обрадоваться первому успеху, как почувствовал ощутимый хлопок по плечу сзади, откуда меньше всего ожидал.
За его спиной маячил тот, кого он безуспешно выискивал в зале, а именно, Военторг, собственной персоной.
Его, торчащие в разные стороны лохмы семитских волос и бороды, было трудно с кем-нибудь перепутать.
"На ловца и зверь бежит"-подумал дизайнер.

А вслух сказал фразу из "Неуловимых мстителей", служившей еще со времен обучения в Академии барона Штиглица для опознавания "свой-чужой"-"Ну, что, Гриня, ку-ку?
Ты, может, сказать чего хочешь?
Аль попросить об чом?"
Герша Вайнторфель, он же просто Гриша, с тех пор, как уехал из Питера на землю Обетованную в 80-х, успел обьехать полмира, где только ни пожить и поработать.
Пока не понял, что для человека, родившегося в России, если не бывать, хоть изредка на Родине, то можно удавиться на Западе от тоски зеленой!

От того и обосновался в двух часах езды от Питера, в Нарве, где любое жилье можно снять просто за оплату коммунальных услуг.
Нехорошая девочка напротив, нахлебавшись пива, пребывала в глубоком коматозе, не смотря на то, что рокеры с грохотом приступили к исполнению следующего своего хита.
Когда она ушла в нирвану, Птаху пришла идея прицепить флэшку на самое видное место у нее на голове, а именно, на заколку в той ее половине, что была выкрашена чернилами.

В любом случае, кто-нибудь, да догадался бы взглянуть не ее содержимое, если бы он так и не дождался Грини.
Зная, что ноутбук у Военторга всегда с собой в рюкзаке, он кивнул ему на спящую красавицу-"А к девочке присмотрись.
Девочка правильная.
Глянь, что у нее на флэшке, пока я отолью.
По мне, не спроста она так вот, на виду у нее  болтается."
И усадил приятеля на свое место.

Избавившись от продуктов разложения Невского светлого, дизайнер уже на выходе из сортира заметил шлемы росгвардейцев, заходивших со двора, и фуражки полицаев, нарисовавшихся со стороны галереи.
То, что это оказались хорошо знакомые ему по снам и на яву капитан с лейтенантом, Птаха даже не удивило.
Те тыкали в бармена своими мобилами, и чрезвычайно оживились, как охотники с картины Перова, когда тот, оглядев зал, уверенно показал на Птаха.

Если бы действие происходило в Голливудском боевике, герой непременно бы запрыгнул на стол, раскачался на тележном колесе, и скакал бы со стола на стол, сметая все на своем пути.
Но дизайнер, ни по своей комплекции, ни по складу характера, ни по возрасту, к таким цирковым кульбитам был не готов.
Вместо этого, он просто опрокинул ближайший стол, заблокировав им проход к лестнице для полицейских фуражек, а сам кинулся наверх.

С легкостью птички из своего прозвища, которую трудно было ожидать при его комплекции, он взлетел по деревянным ступеням к эстраде.
Грохот ударных стих, рокеры о чем-то болтали в полголоса.
Такие облавы на наркотики и проверку документов были в заведениях на улице Рубинштейна в порядке вещей, и давно уже никого не удивляли.
Девица пребывала в той же коме, с той лишь разницей, что ни флэшки на ее голове, ни однокашника Грини нигде не было видно.
2-0!

Птах пролетел мимо музыкантов, которые даже не повернули в его сторону головы, и оказался на винтовой лестнице.
Каблуки его кавбойской обувки издавали на ее чугунных ступенях грохот, который мог бы поспорить с музоном рокеров.
Дом был длинным,с двумя подворотнями, и у этой лестницы было то преимущество, что вела она не только к другому выходу, но и в другой двор.
На счастье, никого из облавы там еще не было.

Дизайнер скинул  сапоги погонщиков скота, сунул их подмышку, и в одних носках бесшумно кинулся в глубину дворов, а не на Рубинштейна, где,судя по   крикам, его искали полицаи.
Но эти дворы были исхожены еще его детскими сандаликами.
И уж тут ментам его было не поймать!
Пиво от такой скачки возмущенно булькало внутри, грозя выплеснуться наружу.
Пробежав третий двор, он попал через узкую калитку в подворотне, о которой мало, кто знал, в сложную систему дворов и скверов, выходившую к Красному крыльцу бывшего Патриаршего подворья.

До 1917-го здесь находили приют всякие калики перехожие со всех концов России, а большевики отдали его под библиотеку, и дали ей имя поэта-бунтаря В.Маяковского, обслуживавшего их власть.
Здесь уже можно было выдохнуть, перейти на шаг и оглядеться.
Осталось пересечь сквер с фонтаном, откуда был выход на набережную реки, название которой дали именно сами фонтаны.
Вроде все тихо, погони не слышно, вода в свете ярких фонарей привычно поблескивала свинцом. Вдоль набережной плотный поток машин и редкие прохожие.
Он успокоил дыхание, обулся, и зашагал в сторону Невского.


Картины старых мастеров
Сергей Миронов

часть 5 пятая

ч.5 гл.1

   Ветер,раздевший накануне догола березку,до дыр обтрепал  и платья осин с липами.
Они собирали озябшими на ветру ветками последнюю листву, пытаясь прикрыть свои голые коленки.
Листья кленов решили, видимо, докричаться о своей смерти в самые удаленные уголки вселенной.
Судя по отчаянным цитрусовым цветам,в которые они раскрасились.

Птах сидел на скамейке в садике с фонтаном посреди первого двора на Невском, глядел в Бездну Вселенной, и пытался унять дрожь во всем теле.
Сквозь еще не облетевшую листву были видны окна нехорошей квартиры N13.
Свет горел на кухне, где Манижа, наверное, опять готовила свой плов, в людской, где Мандалина, скорее всего, что-то показывала своему очередному гостю, и у Сафроновича, где наверняка, опять шла игра.

Окна семейки Каплан-Энгельсона и из комнаты Карася чернели дырами, как от выбитых зубов.
Любители красного крепкого и песен про зарытую виноградную косточку, уже поди, смотрели десятый сон после исполнения своей обязательной программы.
А вот, похождения бывшего электрика вызывали беспокойство.
В отличии от прямоугольных оконных проемов, что выходили во второй двор, те, что смотрели на садик с фонтаном, имели полукруглый арочный контур с богатой лепниной.

Судя по всему, менты пока не знали этого адреса.
Иначе, они бы не шлялись в его поисках со всякими облавами.
Как они вообще его узнали?
Даже если у них есть его фото, то в бандане, широких солнцезащитных очках и черной платке с изображением нижней челюсти черепа, опознать его мог только хорошо знакомый с ним человек.
Или тот, кто видел его безо всей этой маскировки.
Бармен, сука.
Точно, когда расплачивался у стойки, он был без маски и очков.

Птах открыл бумажник.
А расплачивался он чем?
Кремлевская дорожная карта с неразменным пятаком была упрятана в боковой кармашек, отдельно от остальных.
Тут он обмишуриться, или перепутать ее с обычными своими расходными картами не мог.
Впрочем, сейчас это уже неважно.
Сейчас вопрос был лишь в том, сколько легавым понадобится еще времени, чтобы выяснить, где он живет?

Есть масса программ и приложений, которые по фото быстро выдадут из базы данных адрес обладателя.
Если те, кто его ищет, не поленились ими воспользоваться, найдут его скоро.
Раньше им приходилось выбирать примерно из пары миллионов вариантов.
Теперь, после облавы, найдется с десяток задержанных, кто опознает его, и подтвердит, что Птах живет где-то неподалеку.

Это сузит радиус поиска до тысячи, если не до нескольких сотен.
Из всех посетителей "Воблы", только императрица Екатерина I, она же Марта Скавронская, она же Елизавета Романова, дщерь Петрова, она же Екатерина  II, София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, она же Анна Иоановна, племянница Петра I, она же Анна Леопольдовна, мать Петра IV, Антоновича, она же актриса театра и кино Светка Порошкина, бывала у него дома, и не раз.

Но, во-первых, за столько лет она наверняка забыла адрес, а во-вторых, вряд ли так сильно на него зла, чтобы сейчас его припомнить.
Расстались они легко и беззаботно.
Безо всякой взаимной ревности и упреков.

В детской присказке-"Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок!", четко обозначены границы личностного интимного пространства, которым ты готов поделиться только с любимым человеком.
Можно негодовать и ревновать, что кто-то чужой, кроме тебя, писает теперь в твой бывший ночной горшок.
Но смешно ревновать к унитазу в общественном туалете.

"Для бешеной собаки сто верст не крюк!"-любила повторять его бабушка.
Чтобы обойти облаву на Рубинштейна, Птаху пришлось со страху заложить приличный крюк.
По набережной Фонтанки он прошелся аж до Шереметьвского дворца, просочился сквозь ворота в проходные дворы за ним, и через садик бывшего Областного театра вышел на Литейный.
С оглядкой перешел проспект.
Дальше, по бывшей улице Бассейной, где "жил человек рассеянный" а, ныне ул, Некрасова, прошелся до "Маяка", знаменитого садика на перекрестке с  бюстом В,Маяковского, именем которого названа бывшая Надеждинская улица, и по ней вернулся на Невский.

Пытаясь успокоиться, он рассматривал вывески контор, которыми были густо усыпаны парадные и спуски в высокие полуподвалы.
Из-за пафосных машин этих старших и младших приказчиков, и прочего конторского люда, привыкших именовать себя на буржуйский лад "менеджерами", ему каждый раз приходилось с боем находить место для своей "буханочки", когда его жизнь крутилась вокруг этого двора.
Пусть теперь на Стремянной у него даже не дворик, а узкая кишка в  шесть с половиной метров шириной, но зато он  единственный и полновластный хозяин этой стоянки.

Он смотрел на фонтанчик и почему-то подумал, что ангелам, держащим мраморную чашу фонтана, сильно повезло, что они были отлиты не из бронзы, а из чугуна, иначе Карась с бомжами давно бы снесли их в ближайшую скупку цветных металлов, как это случалось много раз со знаменитым  памятником Чижику-Пыжику на Фонтанке.
Но времени додумать эту мысль уже не было.
По его расчетам, в лучшем случае, у него оставалось от двух до пяти часов до приезда машин с мигалками.
Тяжело поднялся и зашагал по усыпанной листьями мокрой  мостовой.

Кинул взгляд на эту картинку в свете фонарей, с прижавшимися друг к дружке, словно сироты, деревьями, как будто хотел сфотографировать их себе на память.
"Флендсбургские и остендские устрицы по 1 рублю за 10 штук.
Зелень парижская: цветная капуста, салаты и артишоки.
Окорока вестфальские настоящие по 60 копеек. Колбасы: лионская и байонская.
Апельсины садов его величества короля Виктора-Эммануила, по 50, 60 и 70 копеек.
Ананасы свежие венгерские."-тут же зашептали стены, едва он переступил порог тамбура своей парадной.

"Только свежих ананасов нам сейчас и не хватает!"- буркнул дизайнер, а про себя подумал, что  пятна, похожие на кровь, явно тоже свежие.
Капли крови не перепутаешь ни с каким кетчупом.
Они тянулись от самой парадной.
На лестнице все то же самое до входной приоткрытой двери в квартиру.
Цепочка пятен крови обрывалась на стремянке у двери Карася.
Кровотечение несильное, успокоился он.
.
Скорее всего, порезался или разбил нос.
Или разбили.
 С бывшим электриком еще и не такое бывало.
Стремянка у дверей тоже не удивила.
Когда Карась терял ключи, а происходило это с ним регулярно, то домой он попадал ,только исполнив акробатический номер.
При высоких потолках в их квартире и двери были соответствующие.

В некоторых комнатах еще сохранились над дверьми застеклённые фрамуги.
У электрика стекла в них давно были выбиты и заменялись фанерками.
 Карась влезал на стремянку, снимал или выбивал фанерку и перегибался наполовину головой вниз на внутреннюю сторону.
Длины его тела до пояса плюс длины руки хватало, чтобы дотянуться до собачки накладного замка и открыть дверь.
Но сейчас что-то было не так.

Фанерки не было.
Но не было и Карася.
И дверь закрыта.
Птах еще раз дернул ручку и прислушался.
С той стороны можно было лишь различить что-то похожее на обычный храп.
 Он забрался по стремянке до самого верха и заглянул вниз.

В свете уличных фонарей, падавшего из окон, можно было разглядеть Карася, лежавшего мешком под журнальным столиком, что стоял у двери.
Угол столешницы был обломан и валялся рядом.
"Ладно, проспится, сам откроет.
А то еще опять придется убирать за ним лужу в коридоре."- решил дизайнер и постучался к своим арендаторам, предварительно убрав лестницу и захлопнув входную дверь.

"Нет!
Я не знаю ни о каком шкафе, особенно Славянском!
И оставьте меня в покое, ради Бога, со своими никелированными кроватями и тумбочками!"-голос Клепы перешел на визг и закончился всхлипываниями от рыданий.
Птах принюхался.
Запах жасмина, что показался ему сегодня утром у покоев Леопарды, теперь был слышен совершено отчетливо.
Может быть поэтому, запаха вирджинского табака он не почувствовал, и голос домоправительницы из-за спины застал его врасплох.

"Мой юный друг!"-она подкатила к дверям библиотеки, как всегда, внезапно, словно из ниоткуда.
Дизайнер невольно погладил поверхность стены, не в силах понять, как он мог только что пройти мимо, не заметив ее коляски.
Послышалось шлепание босых ног, и дверь приоткрылась.
Ровно настолько, чтобы поместился нос и глаз Задрыги.
"Кто вы такие?
Уходите!
Я вас не знаю!"-ее голос дрожал от волнения.

 Птица ворон-галка-грач включил полицейскую сирену, но замолчал, как только услышал голос хозяйки.
"Милочка!
Гдэ вас воспитывали?!
Это, по крайнэй мэре, нэвежливо.
Так разговаривать со своим хозяином, нэ говоря ужэ о том, что он втроэ старше вас по возрасту!"-Клеопатра Львовна неожиданно взяла инициативу в свои руки в привычном амплуа домоправительницы.
На Зигрида, не дослушав эту тираду, с силой захлопнула дверь.

От такого резкого движения воздух из закрытого помещения через дверную щель вырвался в коридор.
В былые времена из прокуренной насквозь отцовской библиотеки, непременно вместе с ним, вырвался бы и спрессованный тугими кольцами табачный дым.
Сейчас ничего, кроме запаха старой пепельницы.
И жасмина.
В этом углу, у телефона и старого платяного шкафа, где сумрак Бездны сгущался, как мазут, этот запах не хотел выветриваться, и подавлял все остальные.

"У мэня в гостиной этот аромат тоже долго нэ вывэтривался"-Пиковая дама обратила внимание,что Птах обнюхивает углы, как ищейка.
"Часа три тому назад тут был такой грохот, что мертвый проснулся бы!"- она кивнула на дверь Карася, и покачала связкой ключей, которую тот постоянно терял.
"Я нэ могла п-по-под-няться.
В-во-вос-п-по-ми-на-ния нэ о-от-т-п-пу-пус-ка-ли м-мэ-ня,mon ami.(мой друг,франц.)
Она с трудом затянулась и выпустила густое облако ароматного дыма.

ч.5 гл.2

  Послышался шепот-'Кавказец-еврей
22 лет, с средним образованием, энергичный, пылкий, впечатлительный, с историческим прошлым, желает завести переписку с молодой особой не старше своего возраста.
Предпочтение — еврейке.
Красоту ценю во всех проявлениях и отдамся только полюбивши.
Идеализирую будущую жену: среднего роста, средней полноты, блондинка, голубые глазки, правильный носик, ротик.
Денег не ищу, хотя сам ничего не имею."

"Причем здесь еврей?
Ах, да!
Поцхер,муж Леопарды, оставивший ей баснословное состояние, если это не плод ее старческого маразма."-мелькнуло у Птаха.

Пиковую даму трясло так, что руки с мундштуком и ридикюлем, и даже Флинт на ее плечах ходили ходуном.
Последнюю фразу она произнесла с заиканием.
Повисла тяжелая пауза.
Дизайнер понимал, что ей сейчас очень необходимо  простое человеческое участие.
Но времени на него не было.
Он наклонился к ее перчатке и, погрузившись в мир арабских духов, потерся щекой о вуаль, чем вызвал клекот возмущения у птицы неизвестной породы.

"Сударыня, милейшая моя Клеопатра Львовна!
Я бы с удовольствием провел остаток этого вечера в вашем обществе, но обстоятельства, говоря вашим языком, не терпящие отлагательств, вынуждают меня откланяться.
Будьте великодушны."-прошептал он, как можно мягче.
"Я б-бу-буду молиться з-за вас!"-услышал он за спиной, уже взявшись за ручку платяного шкафа.
Когда отгремели все засовы на дверях ответственного квартиросьемщика, раздался звонок телефона.

И не из какой-нибудь пластиковой мобилы, а из металлических колоколов мощного эбонитового бункера настенного аппарата, который, уже все забыли, когда последний раз напоминал о себе.
Папа Карло по началу даже опешил.
"Явно не к добру"-подумал он, снимая трубку.
Уже знакомый синтезированный голос, очень похожий на эхо из унитаза, сразу приступил к делу-"Ваша жена у нас.
Предлагаем обмен."
Ситуация настолько смахивала на сцену из криминальной комедии, что Птах невольно рассмеялся.

"Если это обмен старой жены на новую, то я согласен"-он решился прощупать почву наугад.
"Похоже, что ваш муж, мадам, не очень-то дорожит вами"-реплика адресовалась, видимо, Даше, находившейся на том конце провода где-то рядом.
"Мы знаем, где вы, но хотим обойтись без штурма, и без жертв.
Просто отдайте нам своего гостя, и получите жену в целости и сохранности."-синтезированный голос излучал, насколько мог, внутриутробное благодушие.

"Дайте трубку жене.
Хотя, осознавая ваши возможности, могу предположить, что и ее голос вы в состоянии синтезировать"-он говорил, а сам крутил перед носом штекер телефонного шнура, который сам только что выдернул из розетки, однако, разговор, тем не менее, не прерывался.
"Вадим?"-голос Даши был до боли узнаваем и спокоен.
"Нет, как раз, совсем не Вадим"-он был неприятно уязвлен.
"Передай Вадиму, пусть не тянет, эти люди способны на все!"
 
Ее перебил утробный голос, и обьяснил порядок действий.
Хозяину дома предлагалось вставить любую симку, взамен утраченной, и быть постоянно на связи.
С этого момента они под постоянным наблюдением и прослушкой.
Место и способ обмена им предоставлено выбрать самим.
Гостю из первопрестольной, при выполнении этих условий, гарантировалась жизнь без ущерба для здоровья.

Если в течении двух часов, они не определятся, начнётся штурм.
 Разговор оборвался так же внезапно, как и начался.
Наш человек в Кремле был очень доволен собой и проделанной работой.
Он сидел в компании Филимона за обеденным столом, и переключал на планшете один новостной ресурс за другим, где непрерывно крутили его новое обращение, и явно собой любовался.
Это выглядело, как известное полотно  кисти Козьмы Петрова-Водкина "Купание красного коня", за исключением коня.

Вместо коня был край ванной.
Начал он с крупного плана следующим текстом-"Друзья!
Мое предыдущее обращение к вам, "знатоки" из Временного совета Безопасности, признали поддельным, а меня самого ненастоящим.
У меня вопрос к "знатокам".
Что означает для них цитата из моего любимого фильма, после моего возвращения в Кремль?
Время пошло!"

Потом отступает на средний план, и видно, что он раздет до узнаваемого обнаженного торса.
Обращается к висящей на вешалке куртке своего спортивного костюма-"Что-о?! Мне — в этом? В однобортном? Да вы что? Не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие! Война у порога, а мы не готовы! Нет, мы не готовы к войне!
Тут некоторые стали себе позволять нашивать накладные карманы и зауживать рукава — вот этого мы позволять не будем!"

Далее он надевает куртку, и отодвигает занавеску ванной, открывая растянутый российский триколор.
И уже на его фоне седлает край ванны.
Птаху достаточно было одного взгляда профессионала, чтобы оценить приложенную гостем затейливую выдумку и импровизацию.
"Молодец, догадался взять флаг из прихожей!
Быстро, однако!"-оценил он оборотистость своих приятелей, и скорость, с которой видео появилось в Сети.

Но решил отложить подробный просмотр на потом.
Сейчас ему был нужен пластиковый контейнер, зажатый на полке между "Охотничьими рассказами" И.Тургенева, и "Старик и море" Э.Хэмингуэя, что в сущности одно и то же.
Там он хранил старые пульты, мобилы, разьемы зарядки, кабеля, батарейки и прочий хлам.
Где-то здесь дождались своего часа реинкарнации и старые симки.

Стоило ему подобрать подходящую, как мобила сразу же ожила в его руках,не дожидаясь даже, когда он вставит аккумулятор.
Почему-то он не сомневался, что если бы он воспользовался, вместо симки, любым куском картона или фольги,да просто плюнул бы в разьем, или осенил его крестным знамением, эффект был бы тот же самый!
Устройство еще со времени последнего сеанса было включено на громкую связь, и внутриутробный голос загремел на всю студию так, что даже шерстяной хранитель очага прижал уши и спрятался за спину ВВ.

"Отлично!
Руки у вас приделаны, куда надо.
Будете придерживаться наших инструкций, и они еще долго прослужат вам."-голос чувствовал себя хозяином положения.
"По вашим инструкциям выходит, что сами вы ничем не рискуете, однако нам не даёте никаких гарантий"-Птах решил уравнять шансы.

"Зачем нам при этом куда-то еще выходить?"-продолжил он, насколько хватало логики и здравого смысла.
"Оставаясь дома, мы хотя бы всегда имеем возможность совершить равноценный обмен фигурами на шахматной доске, то есть трупами, при начале штурма.
А на выбранном месте обмена, что помешает вам избавиться от бедного художника и его жены, после того, как вы получите свой главный приз?"-папа Карло кивнул в сторону своего гостя.
Повисла неприятная томительная пауза.

"Похоже, для серьезного штурма  сил у этого унитазного эха маловато, поэтому и торгуется"-пришло ему в голову.
И он продолжил-
"За этими  стенами метровой кладки и двумя  бронированными дверьми у нас есть надежда, если не на спасение, то изрядно попортить вам кровь, устроив шумиху на весь квартал.
Не забывайте, что коллекция госпожи Загряжской находиться под охраной государства, и вневедомственный наряд прибудет сюда, даже если вы отключите мобильную связь.
Здесь полно народу, стариков и детей, так что без шума и жертв не обойдется.
А стоит нам сделать отсюда только шаг, как мы тут же подпишем смертный приговор моей жене, и станем легкой добычей любого легавого патруля, не говоря уже о группе захвата спецназа!"

Настоящий полковник  сохранял во время этого монолога привычное свое спокойствие и невозмутимость, однако настойчивое мигание спутникового телефона заставило его выйти в прихожую, плотно прикрыв за собой дверь.
"Не умничай, мазила, пока твоя жена у нас, мы диктуем правила игры"-отозвалось суровое  эхо.
Птах был не в курсе тонкостей правительственной связи.
Может, там сообщение сжимают до долей секунд, и лишь потом дешифруют до нормального вида.
В любом случае гений дзюдо вернулся достаточно быстро.

Но не это поразило хозяина дома.
Удивило выражение глаз.
Они на удивление светились неподдельным воодушевлением.
Папа Карло уже научился определять настрой своего визави по носкам его ботинок.
Когда они начинали крутиться вокруг своей оси, и в разные стороны, это выдавало волнение их хозяина.
Кремлевский гость поколдовал за столом с планшетом и своей спутниковой мобилой, после чего пригласил художника ознакомиться с текстом.

"Загостились мы у вас.
Нельзя больше подвергать опасности ваш дом и его обитателей.
Только согласившись на обмен, можно спасти вашу жену.
За меня не переживайте,
Нужные люди уже на подходе.
 Мой спутниковый будет для них, как радио-маяк.

Поторгуйтесь, предложите свой вменяемый план.
И соглашайтесь.
Назначайте встречу где-нибудь здесь."-он показал время двумя пальцами, и ткнул ими на карте в районе Смольного.
"Хорошо сказать план.
Планировать-это, вообще-то, по вашей части, господин президент, а не бедного художника."-Птаху ничего путного не приходило на ум.

Кроме, пожалуй, самой популярной фразы из всех криминальных историй-"Нам нужны гарантии."
Как не странно, голос, синтезированный нейросетью, воспринял это,как шаг навстречу-"Что ты предлагаешь?"
"Я предлагаю одного из ваших людей к нам в заложники, с парой наручников.
Я им прикрываться буду."-опять повисла пауза.
По расчетам Птаха, если силы по ту сторону баррикады ограничены, своих людей они должны беречь, и это будет хоть какой-то защитой .

"Обмен в фильме "Мертвый сезон" видели?"-он не выпускал инициативы из своих рук.
"Пойдем по той же схеме.
Встречаемся через два часа на Кирочной, у музея Суворова.
Я подойду к вашей машине убедиться, что с женой все в порядке.
Если ей не причинили вреда, идем с ней к нашей машине.
Навстречу  московский гость с вашим человеком.
Коли все будут благоразумны, разьедемся в целости и сохранности.
"Договорились!"-прогрохотал синтетический голос водопадом из сливного бачка.


ч.5 гл.3

   Связка ключей Карася  по-прежнему торчала в замочной скважине его двери.
Там же, где он ее оставил, прежде, чем отравиться на обмен.
Каких-то  четыре часа, а кажется, что прошла целая вечность.
Значит, хозяин еще не проснулся.
Птах прислушался.
Храп был слышен, но как-то вяло.
Он провернул замок.

Карась лежал без движения на том же самом месте, но что-то в его позе казалось художнику неестественным.
Выключатель был у входа, и  когда загорелся свет, стало ясно,что неестественно лежала голова электрика.
Птах потормошил его, чтобы тот улегся по удобнее, или вообще перебрался на свою тахту, но тот не реагировал.
Он развернул его лицом к себе, и невольно отпрянул.

Это лицо совсем недавно он уже видел.
И даже вспомнил, где.
Лицо призрака.
В своём  сне о бедном Павле.
У того было такое же лицо, обезображенное ранами и кровоподтеками, и так же вытек глаз.
Здоровое веко Карася нервно дрожало и не могло прикрыть закатившийся зрачок.
То, что он вчера принял за храп, было предсмертным хрипом, и  теперь  едва слышалось.
Познаний в анатомии художника хватало, чтобы поставить очевидный диагноз.

У Карася была свернута шея, говоря по-простому, или перелом основания черепа на языке врачей.
Папа Карло вызвал  Скорую.
Если успеют, может еще поживет.
Но уже в виде овоща.
Кто ж тебя так отделал ,бедолага?
Он вспомнил цепочку кровавых следов в парадной с Невского, которая удивила его вчера, и которая странным образом исчезла сегодня.

"Что ж ты не поделил со своими молдованами?
Или кто там тебя обхаживал?"-Птах постучался к Сафроновичу и к любителям красного крепкого.
Обьяснил, какая неприятность приключилась с их соседом, хотя все это и так было видно невооруженным взглядом.
Сидеть самому и дожидаться приезда белых халатов у него не было ни сил, ни желания.
 Филимон изогнул спиной выразительный вопросительный знак, но кожаному двуногому хозяину было не до него.
Он сходу, не снимая уличной обуви, прошел в гостиную, и плюхнулся на диван перед плазменной панелью.

По всем новостным каналам преобладали два сюжета.
Последнее видео  самого главного в Кремле, и
бронетехника с солдатами на перекрестках.
 Победный марш на Смольный с развернутыми российскими триколорами, из-за которого он так долго добирался кружными путями домой.
И на каждом канале сцена, где крупным планом Даша, сидя среди солдат на броне, с восторгом размахивает флагом России.

Это очень напоминало знаменитое полотно Э.Делакруа "Свобода на баррикадах", с той лишь разницей, что Даше для полного сходства с француженкой на картине, надо было снять свой пуховик, и красоваться по пояс обнаженной.
 Он накатил себе дрожащей рукой полстакана коньяка, сделал три крупных глотка и стал дожидаться, когда мысли придут в порядок настолько, чтобы восстановить весь калейдоскоп событий сегодняшней ночи.

Фигура, пожертвованная ради уравнения безопасности группой неизвестных под командой духа канализации, уже поджидала их, подперев спиной буханку Птаха.
И фактура подходящая-гвардейский рост, грудь колесом.
 Одет, правда был, как клоун.
Длинное пальто, больше похожее на балахон, под капюшоном балаклава с маской черепа.
Только ржавой косы не хватало.

'В каком полку служили, подпоручик?"-пока дизайнер открывал кабину и салон, настоящий полковник, в респираторе и защитных очках от пескоструя, со знанием дела тщательно обыскал заложника, не столько на наличие холодного и огнестрельного, сколько на микрофоны прослушки.
Затем пристегнул того наручниками к скобе у бардачка.
Чтобы избавить его от иллюзий, прежде, чем занять место в салоне, он демонстративно проверил исправность своего оружия, и поставил его на боевой взвод, передернув затвор пистолета.

 "Ну, что?
Лед тронулся, господа присяжные заседатели?"- выворачивая на Невский в сторону площади Восстания, папа Карло решил озвучить внезапно пришедшую ему в голову идею.
"Какой стороной ни повернется к нам Фортуна через пару часов, вряд ли мне еще когда представится шанс провести для вас, Вадим Вадимович, наглядную экскурсию по самым больным точкам города.
Тем более, что время девать все равно некуда.
Вы не против?"-в зеркале заднего вида салона самый главный в Кремле благосклонно кивнул.

У Московского вокзала они повернули на Лиговский.
"С тех пор, как вы поменяли кабинет в Смольном на апартаменты в Кремле, на ваш родной город сыпется золотой дождь, которому позавидовал бы любой город мира.
Казалось бы, это несомненное благо.
Но оседая в карманах чиновного ворья, эти деньги причиняют городу только вред."-Птах сделал паузу и сбросил скорость.
"Вот, обратите внимание на архитектурный шедевр в стиле псевдо-классицизма"-он провел рукой вдоль длинного и унылого стекло-бетонного фасада с надписью "Галерея", протянувшегося от вокзала до пересечения проспекта с Кузнечным переулком у Перцова дома

"На месте этой сколопендры стоял не один дом, и даже не два, а целый квартал исторических зданий XIX века постройки.
Стоял, пока не столкнулся с деньгами, выделенными городом на проект "Скоростные линии".
Вы, должны помнить, ведь это было еще в пору вашей работы в команде Скобчака."-московский гость кивнул.
"Котлован под фундамент нового вокзала копнули так хитро, что  все дома в квартале пошли трещинами.
Их тут же снесли, во избежании обрушения."-они доехали до перекрестка с Кузнечным переулком.

"Затрещал и Перцев дом.
Но его удалось отстоять, правда к этому времени выяснилась другая неприятность.
Все выделенные деньги смольнинские крысы успели к этому времени растащить, и о "Скоростных линиях" вдруг стало неприличным даже вспоминать.
От рукотворного озера под названием "Яма" посреди города чиновники воротили носы, пока не нашелся денежный мешок, поставивший на месте котлована вот этого чудовищного монстра."-дизайнер выдохнул, и взглянул в зеркало на реакцию в салоне, но можно было только гадать, какое выражение лица главного друга амурских тигров скрывалось  под респиратором и очками?

Оно оставалось даже более непроницаемым, чем маска черепа под капюшоном заложника.
 "Но самое печальное, и вам опять должны быть хорошо известны подробности, скрытые от широкой общественности, что идея "доехать до Москвы за два часа", снова не дает спокойно спать ворюгам всех мастей.
Деньги считают уже не миллиардами, а триллионами, и сколько старинной городской застройки, которая сама по себе уже является обьектом культурного наследия, снесут на этот раз, горожане могут только гадать!"-они доехали до поворота на набережную Обводного канала.

"Вот так, вот деньги разрушают там, где казалось бы, должны созидать.
Поневоле радуешься, когда украденные деньги просто оставляют все, как есть.
Миллиарды, отданные на якобы реконструкцию трамвайных линий здесь, по Лиговскому проспекту, тут  же кончились, когда спилили  все деревья вдоль путей, и разрешили езду по ним рейсовым автобусам.
Вот и вся реконструкция!"-проехав под железнодорожным виадуком, они свернули на Витебский проспект.

"Зададим мы сегодня работы для ваших друзей, если они катаются за нами"-это было сказано уже прикованному соседу по кабине.
Свернув на Благодатную, они проехались по Гагарина.
"Вот, полюбуйтесь.
Это то, с чего начал наш нынешний губернатор.'-Птах обьехал вокруг нового СКК, как можно ближе к нему.
"Классика в жанре освоения бюджетов!
Исключительный стиль Питерских ворюг.
Построить, разрушив!" чтобы дать прочувствовать патетику, он даже слегка притормозил.

"Кому мешал старый СКК?
Он бы еще сто лет простоял.
Как простоял бы стадион им.Кирова, если б на его месте не начали возведение "Зенит-Арены".
Но мы и для нее найдем самые теплые слова.
И что, новый ледовый дворец-это самое необходимое для города, когда неизвестно, что делать с огромной "шайбой", построенной еще к мировому чемпионату по хоккею?
Но, нет!
Кому-то надо было освоить бюджет!"-буханка вывернула на Московский проспект в сторону Центра.

"На Крестовский остров смотреть мирового рекордсмена по разворовыванию бюджета не поедем.
Просто скажу, что его растаскивали пять раз до полного нуля!
И каждый раз Газпром пополнял кассу.
Реальная стоимость работ завышена в тридцать раз!
То есть, на эти деньги мы могли бы иметь если не тридцать, то уж двадцать таких "Газпром-Арен", это точно!"-вещал дизайнер пока они с трудом преодолевали бесчисленные светофоры по дороге к началу проспекта, до самой Сенной площади.

То ли необходимость выстаивать на вроде бы безжизненных по ночному времени перекрестках, то ли по привычке Птаха заводиться от накала своей социальной позиции правдоруба, но тон его полемики иногда повышался настолько, что пристегнутый аманат тоже стал с интересом оглядываться на реакцию кремлевского важняка.
" И никто не понес даже условного наказания!
Я понимаю, когда персонами, обладающими иммунитетом на уголовное преследование становятся ваши личные друзья, или люди, приведшие вас в Кремль.

Все эти Грефты, Закудрины и Аусвайсы.
Но те, кто причастен к этой вакханалии воровства, даже не все родились и живут в Питере, даже  не все этнические славяне.
Чуя свою полную безнаказанность, эта свора наглеет прямо на глазах!"-показались Никольские ряды, а справа колокольня самого Никольского морского собора.
"А теперь внимание, господа присяжные!-"почти закричал он, когда они вывернули от Садовой прямо к Театральной площади.

"Три жутких нарыва в одном месте!
Бесконечно растаскиваемый, как на "Зенит-Арене", бюджет ремонта Консерватории, жуткий монстр Мариинки-2, и станция подземки Театральная площадь-призрак, которого никто не видел!"-они остановились у моста  через Крюков канал, чтобы хорошо разглядеть клиническую картину обозначенных дизайнером метастаз.
Но тут раздался довольно бесцеремонный стук в дверь, прервавший череду этих воспоминаний...

ч.5 гл.4

  В дверь долбился фельдшер Скорой.
Птах взглянул на часы.
Лепилы добирались около часа, что в общем неудивительно, учитывая перекрытые блок-постами перекрестки, но лишало бедного Карася последних шансов на жизнь в любом ее виде.
"Вы делали вызов?"- ответ врачу был неинтересен.
Он откинул край простыни, которой успели покрыть тело бывшего электрика.

"Вот, полюбуйтесь"- в его голосе угадывались знакомые интонации водопроводчиков, когда те стыдят жильцов за неумелую эксплуатацию водозапорной арматуры.
Веко Карася больше не дергалось, зрачок не реагировал на врачебный фонарик фельдшера, а сам он перестал хрипеть.
Но у живых теперь были свои заботы, связанные с его переходом в мир иной.

Для работника здравоохранения было важно засвидетельствовать, что на вызов приехали, сделали все возможное, и зафиксировать смерть больного.
Он выслушал, кивая, версию Птаха о крови на стремянке и явно не бытовом характере несчастного случая-"Да, труп, получается, криминальный, и я обязан поставить в известность полицию."
"Делайте, что хотите"-махнул рукой папа Карло и вернулся в свою каморку.

Залпом допил стакан и налил себе еще.
Смерть Карася, хоть и была ожидаемой, все же требовала времени на осмысление и привыкание.
Дрожь в теле успокоилась и наступил расслабон, мешавший оценить все события прошедшей ночи и сегодняшнего утра одним глотком, как коньяк.
И он решил отставить пока все, что касалось Карася, в сторону, и вернуться на Театральную площадь, дабы не потерять нить событий.

"Стоял себе, стоял и никого не трогал очаг Культуры под помпезным названием ДК Первой пятилетки.
Не один десяток лет успешно справлялся с повышением культурного уровня пролетарского населения.
Памятник архитектуры аж двух стилей.
Конструктивизма при постройке, и Сталинского ампира, когда на него навесили всяческий декор в виде тучных снопов, знамен и серпов с молотами."-продолжал он вчера экскурсию для своих пассажиров.

"Стоял и не подозревал, что дни его уже сочтены, поскольку он попался на глаза в недобрый час главному маэстро Мариинки В.Гергиеву, одержимому манией бесконечной экспансии.
Тот почему-то уверен, что чем большую площадь занимают сцены его театров, тем масштабнее смотрится его могучий талант, как дирижера."-он махнул рукой в сторону стеклобетонного монстра, больше похожего на областной универмаг из прошлого века, чем на современный театр для оперы и балета.
Даже пристегнутый позволил себе рассмеяться.

"Во дворце Культуры был свой зал, со своей театрально-концертной сценой.
Ее готовы были передать Мариинке на безвозмездной основе, но это не соответствовало масштабу замыслов маэстро.
Ему нужны были  вот эти Нью-Васюки.
Когда его горячо поддержал тогдашний министр Культуры Шипко-Швыткий, который, как чертик из табакерки, выскакивает везде, где пилят бабло, стало ясно, что за бедный памятник архитектуры заступиться будет некому.

Но, когда начался снос, выяснилось, что амбиции маэстро простираются не только на сам очаг Культуры, но и на целый квартал городской застройки за ним."-дизайнер ткнул пальцем в кокетливый пешеходный переход над Крюковым каналом.
"А дальше началась привычная Питерская чехарда.
Шипко-Швыткий несколько раз лично посещал стройку, обьясняя причины увеличения бюджета в несколько раз от первоначального.

И хотя был утвержденный в результате открытого конкурса  проект, когда перерезали финишную ленточку, все ахнули!
Настолько чудовище, которое вы наблюдаете перед собой, не соответствует замыслу французского архитектора, который, кстати, в ужасе отказался от своего авторства."-Птах вытянул руку и ткнул дальше по бывшей Офицерской улице, ныне Декабристов, в типовой стеклянный сарай дома Быта.

"А вот, господа, будущий наземный вестибюль станции метро "Театральная площадь".
Тоже типичная Питерская история, когда станция уже который год готова принимать пассажиров, как в свое время "Адмиралтейская", но Смольнинское ворье никак не может оторвать от души денежки, предназначенные на выкуп здания наземного вестибюля.
Здесь избыток денег приносит вред, а здесь их нехватка"-и он показал на Мариинку-2 и дом Быта.

"Вообще, будь моя воля, я бы пустил Следственный комитет по следам Питерского Метростроя.
Это какое-то невидимое подземное чудовище!
Когда в очередной раз прорвало плывун на "Площади Мужества", он самоустранился, и отказался исправлять свои косяки.
Городу пришлось нанимать стороннюю фирму, покупать новый проходческий щит, чтобы устранить проблему, поскольку Метрострой признал себя банкротом.

Но стоило обьявить конкурс на строительство новых станций, как этот мертвец воскрес, будто птица Феникс!"-. Буханка заурчала и развернулась за мостом в обратную сторону, но у поворота к Новой Голландии притормозила.
"По окончании строительства в распоряжении В.Гергиева оказалось три сценических площадки, если считать еще и Концертный зал, что успели перестроить из бывшего склада декораций на ул.Писарева

Но и этого маэстро показалось мало, и начались переговоры об обьединении с Консерваторией, которую лет десять назад, как поставили на реставрацию.
Здесь повторилась фирменная история точь в точь, как с "Зенит -Ареной", одни подрядчики, разворовав бюджет, уходили, не закончив дела, на новый бюджет приходили очередные.
Так тянулось бы еще неизвестно сколько, пока свое недовольство не озвучили лично вы, господин президент"-папа Карло склонил голову в поклоне.

"В очередной раз дали денег немерено.
Новый подрядчик, целуя крест, поклялся все сдать к этому году.
А накануне сдачи, в прошлом году, Консерватория вдруг вспыхивает ясным пламенем!
Неожиданно, не правда ли?
Но даже младенцу очевидно, что за этим поджогом явный преступный умысел спрятать концы в воду!
Теперь опять клянутся, что все исправят уже в этом году.
Вот, так большие деньги могут не только разрушать, но и жечь."- и машина тронулась вдоль набережной канала к Вознесенскому мосту через Неву.

"Думаю маэстро не особо расстроен, тем более после того, как ему отдали еще и Большой театр в Москве" резюмировал Птах.
Пару минут езды по пустынному городу, и они уже катили по  Университетской набережной Васильевского острова.
"Ничего, сердечко не ёкает?"-поинтересовался водитель, намекая на Alma mater нашего человека в Кремле.
Но тот только молча отвернулся в сторону Исаакиевского собора на другом берегу Невы.
Когда свернули на Стрелку, машина притормозила у крайней к Биржевому мосту Ростральной колонны.

"Я тут проезжаю довольно часто, когда отвожу жену на работу.
И каждый раз вспоминаю вашу беседу Вадим Вадимович, вот тут, на противоположном берегу, с нашим губернатором.
Помниться, тогда, лет несколько назад, было решено разбить здесь общедоступный парк для горожан.
Даже название придумали походящее-"Невский Буян"!
Учитывая шикарные виды отсюда на архитектуру Васильевского острова вдоль набережной Макарова, на Стрелку, Зимний дворец, Дворцовый мост, и акваторию Невы."-дизайнер и не пытался скрывать саркастической интонации.

 Показывая в сторону огромного синего забора, за которым  вытянулись в небо неказистые силуэты жилой застройки и башенных кранов, он продолжал-"Обратите внимание, господа, какими редкими видами пород парковых деревьев решил засадить этот пустырь наш губернатор.
Оригинально, не правда ли?!

Действительно, что ж это будет, если каждый малоимущий сможет бесплатно наслаждаться променадом среди старинных архитектурных ансамблей и услаждать свой взор шикарными видами.
Нет, теперь это смогут сделать только избранные, из окон своих закрытых элитных, огороженных решетками жилищных комплексов!
Такой, вот Буян!"- тут даже заложник обернулся взглянуть на реакцию президента.

Они тронулись, и вскоре уже двигались по Кронверкскому проспекту, мимо Артиллерийского музея с одной стороны, и бастионами Петропавловской крепости, с другой.
Решительная вертикаль шпиля собора Петра и Павла, возведенного Д.Трезини еще при жизни  сумасбродного императора, торопилась заменить все запятые, многоточия, и прочие препинания в этом городе на восклицательные знаки!

"Чувствую, что несколько утомил вас своей экскурсией, поэтому на десерт оставил лишь маленький эпизод, связанный именно с крепостью.
Если вы обратили внимание, с этой стороны кирпичные стены оштукатурены.
А со стороны Невы, все равелины, бастионы и прочие куртины облицованы огромными гранитными плитами."-они, как раз обогнули цитадель и подьехали к Троицкому мосту.

Привычная подсветка была отключена, но с места, где они тормознули, даже в темноте было хорошо видно, что все стены крепости, сверху до низу, плотно завешены строительной сеткой.
"Чиновная сволочь из Смольного давно носилась с идеей обновления гранитной отделки.
Ведь,э то  самое необходимое, без чего город просто жить не может!
Не новые станции подземки, не новые дороги и транспортные развязки, не новые мосты и тоннели, наконец, а именно новые плиты отделки!"-голос Птаха достиг нужного градуса гражданского накала.

"А теперь следите за руками, господа!
Вы видите над крышами бастионов какие-нибудь краны, или другие подьемные механизмы?
Нет?
И я не открою вам большой тайны, если скажу, что  для замены даже небольшого фрагмента гранитной кладки домкрат бесполезен.
Без мощного крана не обойтись.
Так, что перед вами масштабная коррупционная схема по нахлобучиванию городского бюджета.
В лучшем случае, камни отпескоструят, и выдадут за новые."-он обвел силуэт крепости эффектным жестом.

Опять требовательный стук в дверь разметал и взьерошил картинки памяти в его голове.
На этот раз это были полицаи, которых вызвал фельдшер.
На удивление, это были не кэп и старлей, от которых папа Карло уже успел подустать и во сне и на яву, а два унылых следователя.
Из убойного отдела ментовки, и из прокуратуры.
Обоих роднило выражение отчаянной скуки и полного безразличия к происходящему.

ч.5 гл.5

  "В миллион раз увеличивающий микроскоп
Показывается: завтра, во вторник, за вход 50 копеек. В Гороховой, у каменного моста, дом №31. Начало в 8 часов вечера. Тут же, особы, страдающие слабостью зрения, могут получать целительные пироскопические и цветные очки и лорнеты, составленные по строго научным указаниям берлинского профессора глазной терапии Людвига Бема. М. Тицнер, физик и оптик двора Его Императорского Величества"

 Микроскоп Следствию был не нужен.
Для закрытия дела о "бытовом несчастном случае" обоим следователям необходимы были лишь показания свидетелей под протокол.
Никаких обысков на месте происшествия, допросов, сбора улик, отпечатков пальцев, и прочих следственных действий из практики детективных сериалов никто проводить не собирался.
От слова совсем.
Электрик  и его кончина, вернее, причины его кончины, были никому неинтересны.
Все торопились по домам.

Птах пробовал обратить внимание Следствия на хорошую, в прошлом спортивную подготовку покойного.
Тот в молодости получил КМС, играя в хоккейной молодежке за Ярославский "Локомотив", а потом за Питерский "СКА".
Вряд ли бывший спортсмен, привыкший падать на лед, не выставил бы впереди головы руки, и не сгруппировался бы при приземлении.
Это говорит в пользу насильственной причины смерти, что его столкнули, проще говоря.
Но Следствие посмотрело на него выразительным взглядом, и отмахнулось, как от назойливой мухи.

"Но кто-то, ведь ему помог?!"-папа Карло был в этом уверен.
Он давно перебирал в голове всех жильцов, и не мог найти ответа.
Почему-то вспомнились слова Альбины-"Он или меня задавит, или сам убьется!"
Но Мандалина арендатор, лицо незаинтересованное.
 Вроде бы уже опросили всех, кто был дома, начиная с Птаха.

Как ни странно, кроме Пиковой дамы, никто ничего не слышал.
Ни Клёпа с Задрыгой, комната которых напротив, ни Сафронович, у которого соседняя, ни Падловна со своим Энгельсоном, что через стенку.
Странно, но они не слышали даже грохота падающего тела.
Правда, для самих курильщиков пришлось вызывать специальную Скорую из психухи.
Сисадмин с блогершей  мычали нечто невразумительное про КэЦэ и гравицапу,и пребывали в полном улете, о чем говорил их крайне взъерошенный вид.
Но Каплан-то с Михельсоном?
От чего у них заложило уши ?

 Художник смотрел на "весь этот катаклизм" и понимал, что вопросы, на которые он ищет ответы, никому здесь, кроме него, не нужны.
 Как всегда, внезапно, как будто отделившись от стены, из-за его спины появилась Леопарда в своей коляске.
Она объехала вокруг Следствия и заглянула в комнату.
Тело Карася еще не увезли.
Ждали специальную труповозку, из  криминального морга.
Он лежал на боку, как его положил Птах, как будто заснув.
Как он это делал не раз, когда засыпал пьяный, где попало, во всех углах квартиры.
 
"Бэдный мальчик!
Он всэм мешал, поэтому и умэр!"-она посмотрела художнику прямо в глаза.
"Вы что-то знаете, Клеопатра Львовна?
Может, кого-то подозреваете?"-он наклонился к ней по ближе, так, что Флинт едва не клюнул его в ухо.
"Нэт, но после собрания я гадала на всэх, кто присутствовал.
И ему выпала бубновая шестерка с дэвяткой пик, а это — смэрть!
Карты мэня эще никогда нэ обманывали, мой юный друг!"-старая графиня подняла указательный палец в черной нитяной перчатке, как восклицательный знак.
 
"И смэрть эта выпала от червовой дамы!
Из нашэй квартиры!
Это все, что мнэ сказали карты."-и она покатила прочь, раскачивая своим указательным пальцем, оставив Птаха с открытым ртом.
Он не успел ее спросить, а, что же выпало ему?
Но махнул рукой, поскольку никогда не верил в предсказания, гадания и прочую карточную белиберду.
 
И все же, Червонная дама это у нас блондинка.
Таких в квартире только одна, кто мог это сделать, и  у кого был самый железный мотив.
И это не кто иная,как пергидрольная Фаина Каплан, она же Падловна!
А что, если бывшего электрика убрали потому, что он что-то знал про Первое лицо, когда работал в Смольнинской больнице?

Дизайнер сразу вспомнил, как изменилось лицо московского гостя во время последних откровений Карася.
Но тогда почему он не расправился с Танюхой?
Ведь она тоже работала в этой же Смольнинской больнице, и тоже могла что-то знать про Вадим Вадимыча!

"Та-а-к!
Значит, русский язык знаем.
Зачем потребовалось скрывать?"-послышался вдруг резкий визг Клепы.
Он отбивался от крепких парней в халатах, пытавшихся проводить его в карету Скорой помощи.
Задрыга беспомощно озиралась по сторонам, как ребенок, брошенный на вокзале, в поисках поддержки.

"Ты пацак, и он пацак!
А я чатланин!
Так что ты цак надень и в пепелаце сиди, ясно?"-бился Клепа в крепких обьятиях.
Задрыга попыталась покусать ближайшего санитара, но ее быстро утихомирили уколом в руку.
"Если у меня много КЦ есть, я имею право носить малиновые штаны, и передо мной и пацак должен два раза приседать, и чатланин «ку» делать, и эцилопп меня не имеет права бить меня по ночам.
Никогда!"-вопли Клепы переместился на лестницу.

"Ты не дрыгайся!
Показывай свою гравицаппу!
Фирменная вещь — возьмём."-было последней фразой из его любимой комедии "Кин-дза-дза", которую удалось расслышать.
Только стихли его крики, как появились санитары труповозки.
Они деловито упаковали электрика в черный пластиковый мешок на молнии, подписали какие-то бумаги у следствия, и уже было понесли тело, как и положено, ногами вперед, но в дверях столкнулись с Юсуфом.
Тот приспустил молнию, посмотрел Карасю в глаза, и ничего не сказал.

Однако, его взгляд был настолько выразителен, что все было понятно и без переводчика с его родного фарси-"Неверный опять обманул его!
Тот, кто ковырялся в его баках, таскал все, что можно с его участка, воровал его расфасованные пластиковые бутылки и пивные банки, так и не дал отрезать свою нечестивую голову!
О Всевышний!
Почему, чтобы дать детям приличное образование и теплое место под Солнцем, необходимо жить в этом холодном и богомерзком городе по богомерзким законам неверных!".
 
Вслед за санитарами, сцену поспешно покинуло Следствие, предварительно опечатав комнату Карася.
За  ними улетучился запах конфискованных контрабандных сигарет, которыми они провоняли всю квартиру.
Остался один, едва уловимый, но устойчивый запах.
Запах жасмина!
Да, уж теперь-то он знает всю мощь его воздействия не по наслышке!
"Не удивительно, что у его арендаторов сьехала крыша"-подумал он, и пошел закрывать отцовскую библиотеку.

Форточка была открыта, чего он у своих сьемщиков не видел, от слова  никогда.
Хоть все вокруг и было прокурено, и запах табака со всякой травой еще долго будет выветриваться, чувствовалось, что здесь давно не курили.
Чтобы курильщики бросили смолить свою шмаль?!
Что здесь вообще произошло, пока он ходил в "Воблу"?!
И запах жасмина!
Теперь он знает только один источник, от кого тот мог происходить.

ч.5 гл.6

  Шепот опять нашел его- "Поэт-безумец
мистический анархист, ходящий над безднами, призывает из далей ту, что дерзнет с ним рука об руку пройти житейский путь и познать все. Предложение серьезно."
Да, уж.
Действительно, безумец.
Какого черта он вообще вписался в этот блудняк?!
Он поднял глаза на экран, где Даша вовсю размахивала своим флагом, и понял, что именно за этого черта он и вписался!

 Когда они встали за музеем, он не сразу заметил, что их уже ждут.
Ему еще с детства было симпатично это здание, больше напоминавшее крепость, возведенное на собранные по подписке народные деньги в псевдо-старорусском стиле еще в начале прошлого века.
А Кирочную он выбрал потому, как парковка и остановка на ней запрещены на всем протяжении ограды Таврического сада, и любая засада была бы видна издалека.
Только выйдя осмотреться, он заметил темно-синий микроавтобус "Фольксваген" у автобусной остановки.

Значит, он был прав в своих догадках.
Это именно та машина прослушки,о которой говорили и Карась и Манижа.
Их вычислила группа оперативников,в которой вряд ли больше,чем три-четыре человека.
А вот, почему они так торопятся с обменом,не дожидаясь подкрепления спецназа,так и останется тайной.

Машинка подмигнула фарами.
Птах сделал условный знак в сторону своей "Буханки", и двинул к изделию фашистского автопрома.
Его встретил молодец, и по своей стати и по наряду, полная копия пристегнутого в буханке.
Тот же длинный, то ли плащ, то ли пальто.
Та же маска под капюшоном.

Папа Карло кивнул в сторону женской фигуры на переднем сидении.
Клоун в балахоне, с преувеличенной учтивостью размотал платок на женской голове, похлопотал над ее руками, видимо, отстегивая наручники, и только потом освободил ее рот от скотча.
Голова, крутясь во все стороны, тут же заголосила-"Вади-и-м?!

"Да, что ж это такое?!
Она что, все остальные имена забыла напрочь?!"-в художнике проснулось раздражение, которое он испытал во время последнего телефонного разговора с женой.
"Да, нет, девушка!
Это опять совсем даже не Вади-и-м!"-бросил он достаточно резко, а сам сделал отмашку рукой, давая условный знак настоящему Вадиму, что с Дарьей все в порядке, и тот может выходить им навстречу.

Он сделал уже шаг в сторону жены, дабы подхватить ее под руку и двинуть в сторону музея, как почувствовал резкий ожог в левом бедре.
Нога тут же онемела и стала ватной.
Падая на это колено, Птах успел заметить, что заложник с руками, замкнутыми за спиной, и бывший резидент Внешней разведки, шедший за ним, успели преодолеть расстояние до Фольксвагена больше, чем наполовину.
"Осторожно, Вади-и-м!"-крикнула Дарья, оглянувшись на падающего мужа.

Но, как известно, бывших работников спецслужб не бывает.
Отставной чекист уже успел сам оценить угрозу,и сильной подсечкой заплел ноги заложнику.
Тот, падая, пролетел по инерции несколько шагов и рухнул под ноги своему напарнику.
Следующий ожог электро-шокером пришелся в шею, и был рассчитан на добивание.
"Но зачем?!"-мелькнуло в голове у дизайнера.
Заваливаясь под колеса, он заметил, как струя спрея из баллончика протянулась над ним к маске смерти за его спиной, а затем переместилась под капюшон заложника, лежавшего на панели.

Все это очень походило на композицию известной картины К.Петрова-Водкина "Смерть комиссара", с той лишь разницей, что никто не хотел умирать.
 В нос ударил резкий запах жасмина.
Птах уткнул лицо в рукав своей куртки, но боковым зрением  заметил, что Дарья тоже плотно прикрыла голову платком.
Сколько он был без сознания, сказать сейчас трудно.

Пришел в себя он от хлопков выстрелов прямо над ухом.
Рядом, по мостовой со стонами ползали клоуны в балахонах, кашляя и пытаясь протереть глаза.
Дарьи не было видно, наверное, пряталась за машиной.
Наш человек в Кремле, прикрываясь открытой дверью кабины, садил из своего автоматического пистолета пулю за пулей в джип, несущийся на них со стороны Таврической улицы.

И, в общем, промашки не давал.
Горячие гильзы со звоном падали вокруг головы папы Карло.
А лобовое стекло японского паркетника расцвело целым букетом пробоин.
Взвизгнув тормозами, он вильнул и резко сбавил ход, но продолжал по инерции медленно двигаться в их сторону.

И тут в эту какофонию звуков вмешались такие грубые аккорды, как выстрелы крупного калибра, и рев мощных моторов.
Попадания из скорострельной пушки подкинули Япону мать над проезжей частью так, что  дымящийся металлолом, упавший на дорогу, уже не поддавался опознанию, как престижное транспортное средство, поскольку даже запасное колесо от него куда-то улетело.
Ему трудно было представить всю картину целиком, ибо ракурс ограничивался положением его головы, лежащей на тротуаре.

На перекресток Кирочной и Таврической со стороны Суворовского проспекта выкатили бронированные машины, явно не раз побывавшие в реальном бою.
Их окружили бойцы в камуфляже с шевронами ЧВК "Шуберт".
Ползающую вокруг машины парочку подняли и сорвали с них балаклавы.
Мало того, что они были одеты, как близнецы, так и на лицо они оказались полными генетическими копиями друг друга.

Под масками черепов скрывались приятные румяные русские лица, усыпанными рыжими конопушками.
"Их тут что, в инкубаторе клонируют?!"- удивился Птах.
Они заикались, терли слезящиеся глаза, со страхом озирались по сторонам, а когда взглянули друг на друга, то отшатнулись от ужаса!
Пока все внимание было приковано к этим "двоим из ларца, одинаковым с лица", папа Карло и не заметил, куда делись настоящий полковник и Дарья.

Когда дошла очередь до него, и бойцы на руках донесли его до микроавтобуса, он все же надеялся, что жена с московским гостем дожидаются его там.
И простоял за музеем довольно долго.
Даже не потому, что отказывался верить, что его бросили, как отработанную ступень ракеты или, как использованный презерватив!

Все-таки он тогда еще надеялся хоть на звонок, хоть на SMSку, хоть на письмо, хоть на записку с почтовым голубем, хоть на какую-то любую другую весточку.
Однако, стоять пришлось долго еще и потому, что все дороги были забиты военной техникой, и выехать в сторону Невского просто  не было физической возможности.
Несмотря на ночной час, разбуженное пальбой население потянулось к перекресткам, вынося солдатам курево, теплые вещи и горячую еду.

Все, кроме него, испытывали душевный подьем.
Чтобы избавить Дашу от необходимости в одиночку махать государственным флагом, на одном из каналов запустили  ее совместное видео с ВВ.
Тот выглядывал из башенки броневика и показывал на что-то интересное Дарье с флагом.
И оба смеялись.

Птах допил остатки, плеснул себе еще от души, и перевел взгляд с экрана на Бездну.
В принципе, можно смотреть куда угодно, если хочешь смотреть в глаза Бездне.
Она везде.
Но дизайнер предпочитал смотреть на нее в темный дверной проем в прихожей.
Ведь именно тогда, когда он добрался до этой двери, и начались последние перемены в его жизни.
"Ну, почему она опять перемешала все фигуры в его шахматной партии?"-спрашивал он сам себя.

Но одно дело смотреть в Бездну, и совсем другое спрашивать.
Если долго смотреть, говорят, что она обязательно начнет смотреть на тебя.
А вот, если спросить, то совсем не обязательно, что она хоть что-то ответит.
Вместо ответа на колени запрыгнул всеобщий пушистый любимец с дымчатым отливом.
Хотя сам он состоял из одних вопросов.

Облазив все закоулки студии, Филимон пришел выразить свои претензии по поводу столь длительного отсутствия хозяйки дома, а также на пропажу кожаного двуногого важняка, который так классно умеет делать кастрированному коту массаж низа живота.
Причем, выражено это все было в такой бесцеремонной и откровенной форме, что больше напоминало мартовские страдания его бездомных сородичей.

Стук по железу заставил Филимона спрыгнуть с коленей хозяина и перебраться по дальше от входа, в гнездо на дереве-когтеточке, что построил для него папа Карло.
В дверях стоял Сафронович.
"Ну,что,родное сердце?
Видал, как косматых чешут, Мать честная?!"-он с порога кивнул на картинку новостей работающего телевизора

-"Верные президенту части захватили аэропорт Пулково,и обеспечили прием бортов военно-транспортной авиации...
Министр обороны БелоИсусов освобожден из под ареста частями ЧВК Шуберт...
Президент прибыл спецрейсом на военный аэродром под Москвой...
Все члены, так называемого Временного совета Безопасности арестованы...
В ИВС "Лефортово"с ними проводятся следственные действия."...
Видимо, всеобщее воодушевление передалось и ему.

Меньше всего сейчас Птаху хотелось с кем-то сидеть и обсуждать текущие события, хоть он и был их непосредственным участником и очевидцем.
"Мафусаил Батькович!
Я всю ночь провел без сна, наблюдая все это безобразие своими глазами."-он ткнул пальцами  себе в переносицу.
"Пощади, не будь, как филистимляне!
Как отдохну, сам к тебе зайду."-и он закрыл дверь перед самым его иудейским носом.

ч.5 гл.7

   Он не помнил, сколько поспал, но ни пробуждения, ни рассвета не наступило.
Просто, вся жизнь в одночасье померкла, как будто задернули шторы.
После всей свистопляски, связанной с ее похищением и исчезновением, от Дарьи пришла только одна коротенькая эсэмэска.
"Прости, но я больше не вернусь. Все объясню потом."
Шесть слов, не считая предлогов.
Вся цена любви и преданности, в которой она так настойчиво убеждала его все пять лет их совместной жизни.

Рассудком искушенного охмурялы Птах понимал, что глупо убиваться из-за одной женщины, когда вокруг тысячи таких же, если не лучше.
Это похоже на каприз ребенка, который падает в магазине на пол и сучит ножками, требуя именно эту куклу, когда на прилавке десятки их стоят рядами!
Но вся натура художника отказывалась слушать доводы здравого смысла.
Она свернулась внутри калачиком и тихо,по-волчьи подвывала.

Даша успела занять и срастись с тем куском его души,где он бережно сберегал от посторонних глаз все самое лучшее,что было в его непутевой жизни.
Именно с тем местом, где лежала ее голова, когда она засыпала  у него на груди.
Уходя,она вряд ли заметила, как  вырвала его с мясом, а вместе с ним,как оказалось,и содрала с него кожу живьём!
Ему нечем было дышать, он хватал ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, и не знал, чем зажать эту рваную рану, из которой сочились сопли его бессилья и никчемности!

Как всегда в тех случаях, когда жизнь сбивала его с ног, он, как улитка,спрятался в своей раковине.
А иначе говоря, просто напился,да так,что не заметил,как ушел в запой.
Он пил и выл от обиды,теряя сознание, просыпался,опять пил, бродил, как привидение по студии,сам пугался своего отражения,искал, сквозь слезы, Дашу, кричал на нее, требовал вернуться, и снова пил.

На третий день сон покинул его, и он пил уже только бы забыться на зыбкой грани действительности и сновидений.
Иногда к нему приходила жена,но уже какая-то совсем чужая,с чужими запахами,и он опять размазывал слезы,пытался зарыться в ее груди, и просил за что-то прощения.
Спал он теперь урывками,в обнимку с миражами тех снов,что подсовывала ему Бездна.
Все это было очень похоже на литографию Ф.Гойи "Сон разума рождает чудовищ",с той лишь разницей,что мир чудовищ в воображении Птаха не ограничивался одними пернатыми...

Эклеры.
Его любимые, с заварным кремом!
Хорошо пропеченное слоистое тесто сверкает золотистым отливом.
Он подносит ко рту это почти невесомое блаженство тем концом, откуда выглядывает белоснежное тельце крема.
Сейчас он сожмет зубами этот кусок и крем выдавится прямо на язык!

Хруст, и острая зубная боль!
Почему эклер холодный и твердый, как стекло?
От досады он проснулся.
Чертов мозг!
С тех пор, как он сознательно отказался от еды, этот орган идет на любые уловки, чтобы соблазнить его любимыми лакомствами!

Но почему так душно?!
Почему темно?
Почему не горит ночник?
Он протянул руку направо, в темноту.
Здесь на столике всегда серники и лампа.

Но наткнулся на что-то твердое,покрытое тканью.
Уже обеими руками стал ощупывать пространство вокруг,и везде упирался в стены.
Что это?!
Его бросило в пот.
Испугался своей догадки и не хотел в нее верить.
Господи,значит,сбылись его самые страшные опасения,о которых он всем твердил,еще живым,будучи в ясном уме и твердой памяти?
Его похоронили спящим?!

Насколько хватило места для замаха,он ударил в стену прямо перед собой.
Раздался глухой деревянный стук.
Он в гробу!
Боже!
Какие идиоты!
Неужели было трудно убедиться,что он жив?!
Отшлепать,пощекотать,укусить,наконец!

Хотя,какое сейчас это имеет значение?!
Он заживо замурован,и над ним громадная толща слежавшейся  земли!
Все мысли в голове закрутились и спутались в один тугой клубок.
Он орал,лупил в исступлении руками и ногами по стенкам гроба,лишая себя последних сил.
Наконец,задохнулся и сознание опять погасло для него...

Темнота.
Редкие огоньки в окнах и тусклый свет редких фонарей.
Он бежит.
Под ногами какая-то слякотная жижа,за оградой решеток черная вода.
Не поймешь весна,осень,зима?
Хотя,какое это  имеет значение?
Единственное,что имеет значение сейчас,что погоня уже настигает его.
Слышен топот множества ног,свистки городовых и дворников.

"Вот,он!","Держи его!"-эти крики слышны уже близко и с разных сторон.
Чугунные решетки парапета в мокром снегу,скользкие гранитные плиты.
Только бы не оступиться и не поскользнуться!
И,что это за набережная?
Фонтанка?
Мойка?
Крюков канал?
Какая,к черту,разница,когда его вот-вот схватят!

Впереди спуск к воде.
Только бы успеть!
Уж лучше головой в омут,чем весь этот позор!
Он так припустил,что на ступенях вниз его тонкие ножки заплелись,и он чуть не упал,и остановиться смог только на нижней площадке,у самой кромки воды.
Вернее,он не остановился,а остолбенел!
От своего отражения в темной воде.

В тусклом свете фонарей перед ним плавало,покачиваясь на мелкой ряби, нечто,представляющее собой один Нос!
Правда,в цилиндре,длинной шинели с пелериной,с большими ушами и бакенбардами.
Но это был не какой-нибудь нос,а его личный,длинный,далеко выдающийся Нос,который ни с каким другим перепутать невозможно!

По форме он очень походил на популярный фрагмент в правой части триптиха И.Босха "Сад земных наслаждений".
Того,где лезвие ножа поддерживается по бокам
огромными ушами.
По форме оно точь-в точь повторяло линии носа не какого-там майора Ковалева,а его,Гоголевского Носа!
С той лишь разницей,что уши у отражения были по-меньше.
Дальше опять провал.
То ли обморок,то ли потеря памяти?...

Опять темнота,вернее полумрак,рассеиваемый лишь одиноким язычком свечного огарка.
Приглушенные голоса двух фигур,копошащихся в сумрачном хламе.
Это полицейские,квартальный с околоточным.
До него  долетают лишь обрывки их фраз.
-"Пучок гусиных перьев,"...
-"Десть белой казенной бумаги,"..
-"Три пары носков,"...
-"Три пуговицы, оторвавшиеся от панталон,"...
-"Старый капот."...
-"Да, очень немного наследства,"...

Да,это же он написал!
"Придурки!
Что за спектакль вы здесь разыгрываете?"-хотел он крикнуть.
"Это же все то,что осталось от бедного Акакия Акакиевича!
Это я его придумал!
Финал моей "Шинели",из которой вышла вся Русская литература!"-он кричал,но не раздавалось ни звука!
Пока полицейские собирали все эти пожитки,он успел их разглядеть.
Это были те же менты,что приводили Карася!

Они ушли,даже не обернувшись на него.
Язычок их огарка потух,и опять наступила вечная темнота.
Бездна,как на "Черном квадрате" К.Малевича,с той лишь разницей,что вскоре она рассеялась до легкого полумрака.
Он лежит на диване.
В московской квартире на Никитском бульваре, в которой проводил свои дни последнее время.
Над ним склонилась фигура в фартуке.
Этого он знал.
Он не выдумал этого персонажа,это реальный скульптор  Рамазанов.

Этот чудак думает,что если он не вставил мне в нос трубочки для дыхания,то я непременно задохнусь,пока будет схватываться гипс моей посмертной маски.
И побежит потом всем рассказывать об этом,как о реальном доказательстве моей физической смерти.
Даже воспоминания напишет.
Лучше бы ты мне памятник приличный слепил!
Ваятель!
А не дышать я могу годами!

Хоть бы кремом каким,или маслом,промазал мне лицо,прежде,чем гипс свой заливать.
А то оторвал с моего знаменитого носа приличный кусочек кожи.
Откуда ему знать,что за время добровольного отказа от приема пищи,в моем теле произошли такие изменения,которые ученые и поныне обьяснить не могут!
А,чтобы они не смогли поковыряться во мне,и от души удовлетворить свое любопытство,я запретил вскрывать мое тело в своем посмертном завещании...

Яркий свет!
Наконец-то.
Он лежит на мраморном столе.
Вокруг суетятся лекари,если судить по белым халатам.
Один раскрыл зажимами веки,и светит прямо в глаза фонарем.
Ждет реакции зрачков.
Двое других норовят причинить нестерпимую для живого боль.
Стараются,колют,режут,прижигают.

Коновалы!
Существование мое теперь подчиняется никому неизвестному циклу.
То оно сжимается,как океанский отлив,скрываясь в самых потаенных уголках моего тела,то растекается,подобно бурному половодью,по иссохшим руслам вен и сосудов,чтобы наполнить жизнью самую последнюю клеточку!
Ну-ну, кстати,слова Вия-"Поднимите мне веки!"-тоже я написал!..

Опять мрак и духота.
Оглушительную тишину подземелья нарушают отдаленные шорохи.
Что это?
Неужели черви?
Или крысы?
Об этом он как-то не подумал.
Самовлюбленный гамадрил!
Что,трудно было  приписать в завещании,чтобы непременно пропитали ткань обивки гроба какой-никакой отравой?!

В каком виде он предстанет перед потомками,если эти твари обглодают его до костей?!
Шорохи нарастают,к ним примешиваются глухие стуки.
Теперь ясно,что это не крысы.
Это голоса землекопов.
Так шуршать и стучать могут только их лопаты.
Шум все ближе.
Вот,уже пробивается свет.
Надо успеть перевернуться в гробу,чтобы никто не сомневался,что я задохнулся!

Опять полумрак.
Только мерцающий свет тонких церковных свечей.
Негромкий стройный хор певчих перемежается с блеющими причитаниями чтецов писания.
Хорошо пахнет воском,ладаном и миром.
И еще хвойным лапником.
Его опять отпевают.
На пальцы его рук,сложенных на груди,капает воск от большой свечи,но он не чувствует боли.
Его сущность опять забилась глубоко внутрь,и настроилась только на прием и передачу мыслей...

ч.5 гл.8

  'В 1902 году в Лионский кредит подан купцом Свешниковым фальшивый вексель на 1,8 тысяч рублей, сфабрикованный ротмистром И-чем — кокаинистом.
На процесс пришли хирурги Павлов, Бехтерев и Карпинский.
Они констатировали, что организм И-ча отравлен кокаином.
Павлов рассказал, что в молодости он  и сам один раз передозировался гашишем.
Следствие и суд пришли к выводу, что наркоман не может так грамотно подделать вексель.
И-чъ оправдан."...

Архиерей с рыжей окладистой бородой,очень похожий на Энгельсона,осеняет его большим крестом и бубнит что-то по церковному обряду,а,между тем, он явственно слышит-"Господи!
Да,когда же ты приберешь,наконец,грешную душу этого окаянного писаки!"
Вокруг толпы паломников,прослышавших о моем чудодейственном нетленном теле.
Все торопятся прикоснуться.
Среди них он заметил прихожанку,очень похожую  своей костлявой фигурой на Падловну.

Она успела стащить с подноса несколько просфорок и в пятый раз встать в очередь за порцией кагора для причастия.
Под нестройный вой плакальщиц его гроб накрывают крышкой и несут на кладбище,что неподалеку,тут же,в ограде монастыря.
У могилы,отрытой рядом с давно знакомым ему  надгробием и памятником,крышку опять снимают,чтобы с ним могли проститься пришедшие почтить его память.
Над погостом поплыл колокольный перезвон...

Этот кладбищенский перезвон перешел в настойчивый мотив домофона.
Это пиликание вывело Птаха из состояния тяжелого забытья.
 Со стороны Стремянной звонил курьер.
"Поднимайтесь на третий этаж"-он открыл дверь в свой дворик и входную на лестницу.
Выйдя на площадку,невольно посочувствовал закопченному мигранту с коробом за плечами.

Штормовой ветер с дождем яростно таскал за волосы подросшие саженцы лип и кленов,что он вырастил в своем колодце на небольшом газоне.
С трудом дотащил пакет с заказанным бухлом до гостинной,где обретался все последнее время.
По дороге сделал остановку у сортира опорожнить переполненный кошачий лоток и прихватить на кухне пакет с едой для Филимона.

На журнальном столике рядом с диваном доминировала композиция очень похожая на картину К.Петрова-Водкина "Натюрморт с селедкой",с той лишь разницей,что закуски,стаканов,бутылок и прочих предметов сервировки было на нем гораздо больше,чем на известном полотне.
 И все это было захватано,заляпано жирными руками,еда  и напитки высыхали и пахли.
Было не просто душно.
Стоял спертый смрад перегарища и запаха полураспада продуктов питания.

Открытая форточка не решала проблемы.
Он рванул фрамугу окна.
С подоконника  полетели на пол горшки с цветами.
Один из них разбился вдребезги,на мелкие куски.
Судя по мощному пестику,торчавшему колом среди алых лепестков,это было "Мужское счастье",который Даша особенно опекала.
Ах,какая неприятность!
Накрылось его счастье,даже не медным тазом,а мелкими черепками!
Хотя,какое теперь это имеет,к чертям собачьим,хоть какое-то значение?

В своем стремлении превратить коморку в свинарник,он изрядно преуспел.
Проявил даже некоторую изобретательность.
По разбросу носков,деталей одежды,банок, бутылок,смятых простых и влажных салфеток,валявшимся вокруг,можно было определить и куда он целился,и куда ими попал,и радиус поражения.
Смартфон свой он тоже куда-то закинул,видимо,когда заказывал выпивку.
Нашел пульт,и включил новости без звука.
Только,чтобы узнать время,число и день недели.

Да-а,в этот раз он занырнул глубоко!
Вторая неделя пошла.
С такой глубины даже водолазов поднимают долго,с большими остановками,выравнивая давление,и не давая перенасыщенной газами крови в сосудах вскипеть,как шампанское.
Воображение художника тут же услужливо нарисовало кромешную тьму Бездны,из которой медленно выплывает медный шар,утыканный шлангами и проводами,с круглыми иллюминаторами.

Шлем увеличился на весь кадр,настолько,что можно было разглядеть,что внутри не было ничего,кроме черной пустоты.
Внезапно она осветилась изнутри,и стало видно
 лицо,изможденное до неузнаваемости,плавающее в чем-то пенистом и пускающее пузыри!
Это же пиво,черт возьми,и это его лицо!
Картинка достойная Апокалипсиса.
Пора всплывать на поверхность.
Но тут все,как у водолазов,резко выныривать нельзя!
Надо по-немногу уменьшать дозу.

Сколько дней пил,на столько и надо растянуть этот процесс.
 Он с сомнением покосился на  пиво!
Да,какие тут могут быть сомнения!
Это же святое!
Пересохшим горлом жадно осушил три банки подряд.
Видимая часть Вселенной стала обретать черты реальности.
Теперь можно и коньячку,но самую малость.
После третьей стопки усталый мозг сам дал отбой.
"Так что там нам недосказал наш носатый Гогель-Могель?"-пробурчал он и зарылся в пододеяльник с головой...

...Литераторы,составлявшие цвет Русской словесности,стоят особняком от остальной массовки у могилы.
Они дожидаются,когда с ним простится простой люд,чтобы поставить своими нетленными словами эффектную точку,достойную классиков,которые непременно позже войдут в чьи-либо воспоминания.
Первым дождался своей очереди Н.Некрасов.

Не смотря на прилизанную маслом прическу,и жидкую бороденку,он сразу признал в нем Карася.
Правда,прошедшего глубокую санитарную и косметическую обработку.
Редактор и владелец "Современника" что-то бодро тараторил в духе своих виршей на его смерть- "Блажен незлобивый поэт...",но самому этому поэту,как на ладони,были видны все его мысли.

-"Должно же этому феномену быть хоть какое-то научное обьяснение!
Это уже ни в какие ворота не лезет!
Пилюлю ему дать,в конце-концов,или укол сделать,чтоб навсегда успокоился!"
-"Это ты себе укол сделай,старый прохиндей!
Тоже мне,"Кому на Руси жить хорошо"!
Борец  за свободное крестьянство!
А ты сам-то своих крепостных освободил?
А?
Карточный шулер!"-на Некрасова стало больно смотреть.

"Думаешь,никто не догадывается о причинах твоей самой удачливой в Петербурге игры в карты?!
И про нравственность прикрути свой пафосный фитилек!
Всем известно,за какие деньги ты покупаешь любовь своих юных жен!"-беспокойно озираясь,классик уступил свое место у гроба Ф.Достоевскому.

Не надо было быть большим физиономистом,чтобы без труда определить в нем,не смотря на бороду и грим,риэлтора Эдика.
Изображая автора "Идиота" тот,по своей привычке вечно врать,что-то забубнил,косясь в сторону,про А.Пушкина и Н.Гоголя.
Что,мол, они никогда не работали на заказ,и не продавали свое творчество.

Однако, автор "Женитьбы",явственно слышал-"В сущности,этот малоросс Яновский так никогда и не стал по-настоящему русским писателем.
Так и остался нерэпанным хохлом,миргородским помещиком.
Все в России вызывало в нем возмущение,яд,и желчь.
Ни одного положительного персонажа!
Боюсь,дело здесь в барышнях.

Яду для них он не жалел!
Невеста в той же "Женитьбе",жена и дочь городничего в "Ревизоре",да и "Дама,просто приятная" и "Дама,приятная во всех отношениях" в "Мертвых душах" получили от него сверх всякой меры.
Видно,просто мстил им за то,что они отказывали носатому провинциалу в своей благосклонности."

-"Да,Федор Михайлович,не ожидал от вас!-Птах смутно,сквозь сон,понимал,что все это пьяный бред,но кто-то же вкладывал этот текст в его уста?!
"То есть себя,милостивый государь,вы считаете истинно русским,надо полагать?
Значит менять квартиры,сьезжая каждый раз,когда нет денег заплатить домовладельцу,это вы считаете похвальной чертой русского дворянина?"-уж в чем-чем,а в язвительности он даст этому великороссу сто очков вперед.

Федор Михайлович поежился и поднял воротник-"У каждого могут быть стеснения в средствах.
Семья,дети.
Вы,Николай Васильевич,и сами в молодости знали,что такое нужда.
Хотя,про семью и детей с вами говорить смешно.
У вас их,на сколько я знаю,никогда и не было вовсе."
-"Да,я не плодил нищету,как вы-!
Зато я никогда не носил в ломбард украшения жены,лишь бы только лишний раз спустить эти деньги на рулетке!"

-"Поумерьте свой пыл!
Больнее,чем я сам сужу себя за этот мой порок,вы мне не сделаете,Николай Васильевич!
Насколько он страшен и коварен,я описал в своем романе "Игрок",чтобы предупредить об этом Демоне еще неокрепшие души.
Живые,заметьте, русские души,которые у вас почему-то все мертвые.
Зато для своих земляков вы всегда находили живые,теплые и яркие краски!
В той же "Сорочинской ярмарке","Вечерах на хуторе близ Диканьки",да и в тех же "Старосветских помещиках" или в том же "Вие".

-"А вы то сами,Федор Михалыч,много ли теплых слов нашли для своих соотечественников?
Такое впечатление,что из всех цветов радуги вам знакомы только тысяча оттенков убогого серого!"-но автор "Идиота" его уже не слышал.
Его место у гроба занял Л.Толстой,который бодро взял с места в карьер-"Жизнь этого гения завершилась нравственным прозрением и духовным воскресением.
Она служит подтверждением вечного закона бытия, если эта жизнь стремится к благу – от тьмы к свету!"

Однако,лежащий в гробу гений вместе со всей этой трескотней отчетливо слышал его мысли на свой счет-"Дрянь человечишко!
Такой же мерзкий,как и все хохлы!"
Нельзя сказать,что такое категоричное мнение о нем "Глыбы и матерого человечища" было чем-то новым для виновника панихиды.
Л.Толстой и при жизни недолюбливал его.
-"А кого он вообще любил,этот сам себя назначивший патриархом Русской литературы самовлюбленный самодур?"-Птах уже начинал тяготиться навязанной кем-то ему ролью.

"Проще сказать,кто его меньше всего раздражал.
Пожалуй,только младшая из дочерей.
Остальных он тихо ненавидел,в большей или меньшей степени.
Даже тех,кого опекал,для кого находил добрые слова,А.Чехова,к примеру.
Хотя,об Антоне Павловиче Гоголь вряд ли знал."
Он пригляделся к седым патлам и окладистой бороде Льва Николаевича,и обомлел.
Перед ним был самый правоверный иудей Сафронович собственной персоной!..


ч.5 гл.9

"Стахович, вице-президент общества для устройства домашнего музея Л. Н. Толстого, собирал все реликвии, относящиеся к творчеству писателя.
15 декабря он оставил в пролетке извозчика сверток с письмами к нему Толстого.
После нескольких дней поисков полиция нашла сверток.
Извозчик объяснил, что не стал обращаться в полицию по таким пустякам: «Я думал, эти старые бумажонки пригодятся на цигарку» — простодушно говорил он."...

Унылое сборище у могилы внимало светочи и гордости Русской словесности.
"Но позвольте,Лев Николаевич!
Как же так?
Вы,глубоко верующий православный человек,а доверили представлять вашу персону обрезанному греховоднику,на котором клейма ставить негде!
Из племени,погубившем Иисуса нашего Христа!"-эти его мысли попали прямо в голову карточного шулера,как раз,когда наш самый главный классик,личину которого он нацепил,сел на своего любимого конька,и вещал что-то по поводу нравственности.
Да так,что тот даже как-то стал меньше ростом.


"Да и о нравственности с таким пафосом имеет моральное  право говорить кто угодно,но только не ваша милость!
Не вы ли перепортили всех красивых девок в вашем родовом имении?
А потом корчили из себя благодетеля,и строили им новые дома,чтобы выдать замуж с таким приданным!
Изображали из себя благотворителя и мецената,строя школы для детишек,которых вам эти девки нарожали."-граф,наконец,справился с растерянностью,и отправил ответное мысленное послание.

"Что вы так разошлись-то Николай Васильевич?!
Того и гляди рассыплетесь в прах от негодования.
Как всякий уважающий себя хохол,жидов ненавидите?
Сами побойтесь Бога!
Позорище,ведь,где это видано!?
Пятый раз уж вас закапываем,а вам все неймется.
С тех пор,как после первой эксгумации провели вам в гроб дыхательную трубку и шнурок от колокольчика,вы совсем совесть потеряли!
Сколь поминальных молебнов не заказывай,сколь свечей не ставь,по пальцам годы считаем между вашими пробуждениями"-он поёжился.

"А по поводу иудеев я вам так скажу.
Это сейчас вам кажется дикостью и нелепостью,когда инородцы представляют Русскую литературу.
А вот погодите-ка,пол-века минет,и после катастрофы 1917-го,в какого писателя или поэта не плюнешь,обязательно попадешь в еврея!
За очень редким исключением,которое,как известно,только подтверждает правило."-Сафронович поправил свои седые патлы.

-"И это касается не только словесности.
На любой непыльной денежной работенке:
в адвокатуре,среди ученых,музыкантов,юмористов,врачей,режиссеров и журналистов в России иудеи всегда будут составлять большинство по сравнению с вашей титульной нацией.
И не потому,что они лучше,умнее или талантливее,а только благодаря своей сплоченности,потому,как до сих пор живут по законам родо-племенного строя.
Русским еще долго в своих науке и искусстве придется избавляться от их каГтавого акцента!"

На этой патетичной ноте Л.Толстой хотел было уступить свое место В.Белинскому,который давно уже подталкивал его сзади,но задержался.
Он осторожно оглянулся,как будто кто-то мог подслушать его мысли,и склонился над гробом-"Я вам больше скажу,Мать честная!
Если вам удастся сохраниться в таком нетленном виде до XXI века,вы сможете убедиться,что вроде бы уехавшие из России на историческую родину евреи,займут почти все вакансии,где бьет тугая денежная струя-телеведущих,ближнего круга олигархов и советников президента,глав основных министерств,премьер-министра,директоров основных федеральных ТВ-каналов,и худруков ведущих русских драматических театров,включая оба МХАТа!"

Белинский нетерпеливо закашлялся.
В образе "неистового Виссариона" можно было легко узнать Клепу,не смотря на массивное пенсне на носу.
Лежавший в гробу уже привык,что критик всегда стремился выступить на панихиде последним,чтобы произнести значимое и глубокомысленное последнее итоговое слово.
Вот и сейчас он встал в картинную позу,поправил свое пенсне,пышный фрачный галстук,и заявил Чапаевским голосом,делая акцент на каждом слове-"Дураки вы все!
На то, что вы тут говорили, — наплевать и забыть.
Теперь слушай, чего я  командовать буду!"

Опять непроглядная темень.
Бездна.
Значит,его опять закопали.
Но откуда эти стуки.
Что,его опять откапывают?
Он вспомнил про шнур от колокола.
Но он не подавал никаких сигналов!
Стук все громче...
Он с трудом открыл глаза и понял,что стучат во входную дверь со стороны Невского.
Долбился Сафронович!

-"Ну,Мать честная,ты даешь стране угля!
Третий день не могу дозвониться,родное сердце!
Царствие Небесное проспишь!
Тебя все потеряли.
Леопардовна уже на уши всех поставила,хотела о пропаже в полицию заявлять!"-прихлебывая свой боярышник,он вкратце рассказал,что произошло за прошлую неделю,пока Птах выпал из реальности.

Приезжал отец  Карася из Рыбинска.
Еще крепкий, почти столетний ветеран.
Ходил и к следокам,и в морг, хлопотал о перевозке тела сына для захоронения на родине.
 Скорее всего, старик уже приготовил себе место на кладбище, и уже обставил его для себя.
Хотел теперь лежать рядом с сыном.
Вскрытие уже давно сделали, причина смерти установлена, следствие закончено, дело закрыто, поэтому полиция не возражала.

 Не успело тело Карася вместе с отцом отправиться на историческую родину,как появился его старший сводный брат из Хохляндии.
Каким образом эти небратья умудряются пересекать границу во время войны, загадка.
 Комната электрика так и стояла незакрытой со дня его смерти.
Печать Следствие разрешило снять, и братец с горящими от жадности, как у всех хохлов,глазами кинулся шерстить по шкафам, тумбочкам и полкам Карася, в надежде, хоть чем-то поживиться.

 Он побывал и в районном жилотделе, и в Собесе, и на последнем месте работы небрата, и в жилищном агентстве, ведущем расселение, и даже в банке "Санкт-Петербург", зарплатную карту  которого он нашел среди вещей покойного.
 На него больно было смотреть.
Он не мог поверить,что Карась оказался единственным из съёмщиков квартиры номер тринадцать, кто не удосужился приватизировать свою служебную жилплощадь, выданную ему в свое время Смольнинской санчастью.

Такой жирный кусок,а по меркам небратьев, так целое состояние, уплывал на его глазах в никуда!
 Все его попытки оформить комнату в собственность задним числом, через доверенность на имя  отца, как правопреемника, не дали никаких результатов.
 Скорее всего не из-за неподкупности питерских чинуш,а из-за жадности или неплатежеспособности сводного небрата.

Ни мебель, ни одежду, ни кастрюли, с ложками и поварешками продать не удалось , даже за гроши, поскольку большинство, из нажитого имущества покойный заимствовал на помойках и свалках.
Эта была настоящая зрада!
Он готов был кусать себе локти и рвать на себе волосы, но поскольку был лысым, как бильярдный шар, не получилось ни то, ни другое.
Так и слился на свою нэньку с тихим зубовным скрежетом, и выражением бессильной дикой злобы ко всем этим клятым москалям!

Вдвоем с соседом они взялись за поиски смартфона.
Катала нажимал на вызов,а Птах,как сапер,ползал по студии,чутко прислушиваясь,в надежде услышать знакомый рингтон.
Когда он уже совсем отчаялся,то уловил слабое дребезжание на втором этаже,под кроватью в опочивальне.
Зарядка была на последнем издыхании.
Видимо,зашвыривая свой гаджет в место их последней с Дашей телесной близости,он вложил в этот бросок всю свою ярость отвергнутого самца.

Не успели поставить телефон на зарядку,как он тут же забился в истерике.
 Звонил,вернее визжал, агент Эдик, который не мог больше ждать,у которого срывалась сделка,и который устал ему звонить, и который теперь был готов вызвать за свой счет бригаду реаниматологов по выводу из запоев, лишь бы  закончить все необходимые процедуры.
Птах по-прежнему воспринимал все происходящее,как в тумане, или во сне,мысли ворочались в голове,как несмазанные шестерни,но лежать целый день под капельницами в компании малознакомых людей в белых халатах он был не  готов.

Заверил риэлтора,что на следующий день будет в состоянии  заполнить все анкеты и даже поставить свою подпись у нотариуса.
"Все уже все оформили,родное сердце!
Я завтра переезжаю."-Сафронович критически осмотрел сильно несвежее постельное белье художника,покачал головой,и все же удобно расположился на диване,сдвинув его в сторону.
По его словам выходило,что вовсе не тридцать три квадратных метра Карася столкнули с мертвой точки, застрявший в трясине противоречий,корабль сделки по расселению нехорошей квартиры номер тринадцать на Невском.

Никто из сьемшиков не позарился на квадраты электрика, даже бывшая медсестра Танюха, за исключением падальщиков Каплан тире Михельсон.
Птаху обломилось от потомства Падловны лишь недогрызенная ею половина.
 Выходило,что в итоге всем сестрам досталось по их серьгам.
Кто, что хотел, тот то и получил.
Кроме художника.
Его расклад поменялся.

Выяснилось,что Даша по доверенности через сестру уже успела подать на развод и раздел имущества.
И даже получить его.
Все, что он должен был отдать своей сестре и младшей дочери, оставалось в силе,было уже оформлено и даже роздано.
Денежный пай сестре, в размере,сопоставимом с рыночной  стоимостью библиотеки дедушки Балика, и дочке двухкомнатная квартира в пятиэтажке у метро на Охте, которую она выбрала для себя еще раньше.

Дашина сестра Нина,которая теперь представляла ее интересы,ограничилась однокомнатной на Гражданке,видимо,чтобы избавиться от ипотеки в Кудрово.
Сам он теперь,выходило,мог рассчитывать только на  студию на Лиговке, за Обводным каналом,которую уже присмотрел на самый худой конец раньше.
Эта бывшая дворницкая была немного  меньше по метражу, чем его нынешняя, с потолками ниже трех метров, и на первом этаже,а значит, вместе с комарами, крысами и их блохами.

События развивались с космической скоростью!
Права была Пиковая дама про большие перемены.
Пиковая дама!
Его прошиб холодный пот.
Он же обещал ей быть надеждой и опорой!
Помочь во всех денежно-правовых делах до приезда ее внучки,наследницы всего  движимого и недвижимого имущества.
Как же некрасиво получилось!
Чувства вины и стыда навалились сверху на его похмельный синдром так резко,что он опять без сил рухнул на диван и накрылся подушкой-"Как он мог об этом забыть?!
Что еще ему подкинет Бездна?"
А,впрочем,ему уже было на все наплевать.
 

ч.5 гл.10

   "Для большого облегчения стирки и сбережения белья; посуда эмалированная и луженая; ватер и воздушные клозеты; лампы для швейных машин.
В ламповом магазине Ф.Бенг, Большая Мещанская, дом Глазунова, №8 ,напротив ломбарда."-шепот стен ее привычный собеседник.
Иной раз она не может без него заснуть.

Златокудрый малыш-купидон.
А ведь ей казалось,что она совсем забыла о нем.
Стоило закрыть глаза, как он являлся вновь, протягивая к ней свои ручонки.
То, что она вспомнила одновременно и Егора и этого младенца, тоже было объяснимо.
Ведь, это был его сын.
 
А вот, почему они оба так надолго пропали из ее памяти, с этим она хотела разобраться.
Именно теперь,когда хронология событий выстраивалась в ее памяти сама собой.
После гибели Егора налеты стали  чаще.
Пикирующие бомбардировщики прилетали целыми стаями.
Потери среди мобилизованных на окопы росли, и их отправили обратно в город.
 Тем более, что укрепления,в основном,уже были отрыты,и их уже занимали воинские  части.

 Когда она вернулась в квартиру номер тринадцать на Невском проспекте, в ее беременности уже не было никаких сомнений.
Характер их отношений с Поцхером не подразумевал никакой физической близости.
Что не помешало ей поставить его в известность о том, что она намерена непременно рожать.
 
Муж появился в ее квартире стараниями Вари через пол-года после того, что случилось на Лиговке.
С тех пор она  никуда не отпускала ее одну,и полагала, что ее подопечной, во избежании повторения чего-либо подобного, необходима и физическая и общественная защита, желательно из  властных или правоохранительных структур.
В те времена  брачными знакомствами по заказу занимались свахи, обратившись к которым, Варя и привела знакомиться в их дом
чекиста Самуила Поцхера.
 
Так поступали многие девушки, не имевшие рабоче-крестьянского происхождения,и не успевшие по разным обстоятельствам,покинуть страну победившей диктатуры пролетариата.
Для бывшей дворянки и полковничьей дочери такой мезальянс давал социальные гарантии от преследования по статье происхождения, а местечковому еврею из-под Барановичей, подвизавшемся фотографом в ЧК, комфортное жилье в Центре,рядом с работой, и Питерскую  прописку.

Кроме того, жена-красавица из благородных придавала его невзрачной персоне столь необходимый для провинциала из захолустной черты оседлости социальный статус коренного горожанина.
Мало того,что он  был невзрачным сам по себе,при этом он старался быть настолько незаметным, что с его появлением в жизненном укладе двух женщин почти ничего не изменилось.
Кроме одного.
Всему была выставлена своя цена.

Деньги,которые в мире,сформировавшем Клеопатру Львовну,были не более,чем презренным металлом,о которых говорить всуе было просто неприлично,теперь стали  основной темой его повседневной болтовни.
Так же,как и вещи.
К рукам фотографа,обязанного фиксировать на пленку конфискованное при обысках,постоянно что-то прилипало.
И все это он, как трудолюбивый крот, сносил в свою норку на Невском.

Как большинство ЧКистов и КГасных комиссаГов, он носил кожаную форму, пошитую для авиаторов и самокатчиков ещё в царской армии.
Обьяснялась такая любовь ко всему кожаному просто.
Бельевая вошь, основной переносчик бациллы сыпного тифа, отказывалась селиться в швах и складках из кожи животных.
Не любила она и атлас, и шелк, из которого было пошито всё исподнее её мужа.


Вспыхнула и погасла последняя картинка с родителями.
Папа в шинели без привычных золотых погон.
Его комиссары мобилизовали еще в 18-м, но, слава Богу, недалеко, на батарею в Кронштадт, откуда он несколько раз приезжал на побывку.
Попрощаться с маменькой ей не удалось.

Когда пришли ее забирать в заложницы после Кронштадтского мятежа в 21-м,Варя прятала Клеопатру в своем сундуке, чтобы ее не увели вместе с ней.
Власть комиссаров висела на волоске, и классово чуждых элементов чекисты расстреливали без суда и следствия!

На вешалке в прихожей долго висело ее пальто с меховым манто.
Оно сохранило запах маминых духов, и Патра еще долго зарывалась в него, когда вспоминала о маменьке, пока Варя не убрала его в платяной шкаф.
 Все, что память выбрасывала до этого, было окрашено в яркие и теплые цвета.

Все, что было потом, когда Варе выдали в ЧК справку о смерти путем расстрела, стало цвета горя, потерь, унижений, издевательств, голода, лишений, нужды, борьбы за выживание, и цвета проклятий креста на погосте!
 Варенька, святая душа!
Заменила ей семью и родителей.
Будучи еще в цветущем возрасте, она принесла свое личное счастье в жертву ради опеки, защиты и заботы о своей  воспитаннице, маленькой Патре, оставшейся круглой сиротой.

Еще, когда в 28-м большевики отравили последнего нэпмана строить Беломоро-Балтийский канал, Клеопатре пришла пора  определяться с устройством на работу.
"Загряжская!"-поймал во дворе ее управдом.
"Не выправишь трудовую книжку, выселим тебе из городу, как социально-чуждый алемент в 24 часа!
Чай, не при царском режиме, чтоб ксплуатировать трудящуюся массу!".

Чтобы не сидеть на шее у Вари, работавшей костюмершей в театре Музыкальной Комедии, ее воспитанница, по ее же протекции, устроилась в репетиционную часть театра на аккомпанемент.
Она и раньше давала уроки игры на пианино, но это возмущало новых коммунальных жильцов.

После упорных боев практически безоружных дивизий Народного ополчения на Лужском рубеже, где оставила свой след и ее лопата, задержавших немецкие танки на три недели, те обошли его с юго-востока, и к 8 сентября вышли к Ладоге, захватив Шлиссельбург.
Началась Блокада.

Поначалу, этого никто даже не почувствовал.
Все магазины работали в обычном режиме, без ограничений.
Но Варя, вместе с другими горожанами, кто помнил лишения жутких 19-20-го годов, с утра до вечера запасались мукой, бакалеей, крупами, сахаром, мылом, спичками и керосином, насколько хватало денег.
И лишь, когда в октябре фашисты разбомбили Бадаевские склады, ввели, наконец, карточки, и стали строго следить на крышах за зажигалками,и светомаскировкой.
 
Пахнуло гарью.
"Опять этот еврей Сафронович забыл на кухне свой чайник!"-ее передернуло.
Прожив с мужем-евреем пол-века, может оттого, что тот не любил мыться, она продолжала испытывать к евреям чувство брезгливости, привитую еще с детства, когда евреи-старьевщики ходили по домам, обменивая у детей на яркие конфеты всякий  лом, хлам, ветошь, и отбросы.
 
Но это был жуткий запах из памяти.
Запах гари с Бадаевских складов.
Три дня над ними висела туча смрадного чада, а по соседним улицам разливались потоки горящей лавы расплавленного сахара и масла.
Еще месяц обходились тем пшеном и салом, что Элеонора привезла из-под Луги, и продуктами, что отоваривали по карточкам.
 
Выручал и паек Поцхера, который старался обедать в столовой у себя на службе.
Но с середины ноября, когда навигация по Ладоге прекратилась, а лед еще не встал, нормы выдачи продуктов стали урезать даже чекистам.
Сначала, каждую неделю, потом, через день, потом ежедневно.
 
Если в октябре на улицах торговали спичечными коробками бурого расплавленного сахара с пожарища Бадаевских складов, то в ноябре уже продавали газетными кульками землю оттуда же.
Ее разводили кипятком, процеживали и заваривали в этой воде травяной чай.
 
К тому времени, когда в середине декабря, норму для иждивенцев и служащих урезали до тех самых 125 Блокадных грамм, практически ничего, кроме хлеба, по карточкам купить уже было невозможно.
Ни жиров, ни мясопродуктов, ни круп, ни муки, ни сахара, ни мыла, ни керосина.
Давно замерзли водопровод, канализация и батареи парового отопления.
 
Перед глазами встала смердящая , в бурых разводах льдина.
В нее вмерзли двери заднего хода, что со Стремянной.
У кого хватало сил, помои и нечистоты выносили во двор, остальные выливали их прямо на чёрную лестницу.
 
Из детской, печь которой была прожорлива на дрова, перебрались в Варину людскую, угловая голландка которой была более экономна.
Потом, Поцхер купил на рынке буржуйку.
Ею можно  было не только обогреваться в два раза меньшим расходом дров, но еще и готовить на ней, и сушить белье.
За водой  ходили на Фонтанку, где на спуске рядом с Аничковым мостом была большая длинная прорубь.
Конные статуи с него давно зарыли в саду неподалеку.
 
Когда открыли Дорогу Жизни по льду Ладожского озера, они остались в квартире совсем одни.
Большинство соседей успели эвакуироваться на Большую землю по Ладоге еще до закрытия навигации.
Театр Музыкальной Комедии, куда  Варя устроила Клеопатру на работу  еще в 20-х, остался единственным театром города, не уехавшим в эвакуацию.
 
Но столовой, где можно было бы подкормиться, как на больших  заводах и воинских частях, в театре не было.
Только буфет с кипятком.
Так, что приходилось брать на работу какую-то еду с собой.
Осветительные приборы рампы, софитов и закулисья старались включать по раньше, чтобы они успели прогреть сцену.
Это было единственное теплое место в театре.
 
Остальные помещения промерзали насквозь.
Когда пальцы уже не слушались от холода, Клеопатра набирала в буфете из титана кипятку в чайник, грела через салфетку на нем руки, и потом опять садилась за рояль.
Артисты  репетировали в теплой одежде, и лишь на представление  облачались в сценические костюмы.
 
Кот Прошка исправно делился с хозяевами своей добычей.
Принесённых им воробьев и синиц, тощих подвальных  крыс и мышей, Варя потрошила и обжигала в буржуйке. Потом варила из них холодец.
Но вскоре пропал и сам охотник.
Видимо, кто-то из него тоже сварил холодец.
Мышиный деликатес был праздником на их столе.

Затмить его мог только омлет из яичного порошка или суп из американской тушенки, что выдавали Самуилу по его пайку в мрачном здании на Литейном 4.
 Норма в 125 грамм хлеба продержалась четыре недели, и в январе по иждивенческой карточке давали уже 200 грамм, и каждую неделю увеличивали эту норму, но людей, поражённых дистрофией, уже ничто не могло спасти, и они продолжали умирать  тысячами ежедневно!
 
Давно уже никто не прятался в бомбоубежищах!
 Люди, стоявшие в очереди в булочную, не обращали внимания на бомбежки и артобстрелы, даже если разрывы были в двух шагах!
Только бы хватило хлеба!
Главное, было не умереть с голоду!
 И здесь судьба нанесла  им первый удар.

В феврале отправили на фронт Поцхера.
Его паек давно стал основой их рациона.
Чтобы хоть как-то подкормиться, давали концерты по госпиталям, кораблям и воинским частям, стоящим в городе.
Инструмент в виде рояля или пианино в таких случаях был не всегда, и Варе приходилось таскать за Патрой концертный аккордеон.

Очень выручали посылки от Самуила, которые он, не доверяя почте, присылал с какой-нибудь оказией, непременно с сопровождающим, из рук в руки, под расписку.
Кроме круп, сахара, яичного порошка и тушенки, в них частенько бывали такие диковинки, как банки с сухим молоком и растворимым кофе.
К подробной описи содержимого посылки обычно прилагалось письмецо, больше похожее на прейскурант.

Из них Клеопатра узнала о существовании таких фантастических вещей, как штампованные часы самоварного золота, фонарики, спиртовые плитки, складные ножи и зажигалки.
Вся эта роскошь входила в обязательный набор, прилагавшийся к грузовикам, танкам и самолетам, поступавшим к нам по Лэнд-Лизу.
Понятно, что до реальных водителей, танкистов и летчиков на фронте ничего из этого не доходило, а растаскивалось прямо на границе или по дороге.

Однако, эти вещички были расхожей валютой на Питерских вещевых рынках, на уровне золотого рубля.
Складной ножик с дюжиной лезвий, к примеру, Варя легко обменяла на фунтовый шмат сала!
С наступлением весны, все, что скопилось во дворах, подъездах и подвалах стало разлагаться, распространяя, кроме жуткого смрада, всевозможные бациллы инфекций.

ч.5 гл.11

   С утра нашептали-"Желаю выйти замуж.
Брюнетка, выше средняго роста, стройная, неполная, 25 л., интеллигентная, говорят, очень недурненькая, но бедна, приданного нет.
Надоело одиночество в Сибири, хочется выйти замуж в России или на Кавказе за господина, непьющего, вполне обеспеченного, могущего и мне оказать материальную помощь.
Буду любящей и преданной женой.
Люблю семью и хозяйство.
Ищущих приключений и любопытных прошу не беспокоиться. Томичам не отвечу."

Неужели Бездна решила заняться его личной жизнью?
По видимому горизонту Вселенной сновали грузчики, шустро выносившие коробки, узлы и прочий скарб из жилища правоверного иудея.
 Сам он, по случаю переезда, был не в своей обычной домашней униформе, а можно сказать, в дорожном костюме.
Вместо майки и трусов на нем  были джинсы, свитер крупной вязки и куртка коричневой кожи на подстежке из стриженной овчины.
Если уж Сафронович что-то покупал, то это были вещи самого отменного качества.

Завидев соседа, он широко развел руки для обьятий-"О-о!
УАЗ-"Патриот"!
А выглядишь, как политическая проститутка!
Могу поправить здоровье"-он крепко обнял Птаха, и достал из куртки свой неизменный фунфырик.
"Хотя, нет!
Тебе нельзя.
Иначе нотариус не заверит твою подпись!"-карточный шулер рассмеялся, даже не пытаясь скрыть свое благодушное настроение.

Папа Карло с удивлением заглядывал в распахнутые настежь двери пустой людской и буфетной.
Сафронович не упустил случая прокомментировать ситуацию в типично иудейской язвительной манере-"Эти сьехали самыми первыми.
Решили не искушать судьбу и не дожидаться исполнения твоих обещаний."

Озадаченное лицо дизайнера заставило его продолжить-"Ты, что ничего не помнишь, родное сердце?
Да-а, вот это запой!
Ты, пьяный в усмерть, ломился к Падловне с Энгельсоном, грозился покарать за то, что они столкнули Карася со стремянки.
А Фаине пообещал, что сделаешь с ней то же самое, что сделали с ее тезкой Фани Каплан в Кремле красные комиссары после покушения на вождя мирового пролетариата."
"А именно?"-брови Птаха поползли вверх.

"Групповое изнасилование в особо извращенной форме полком кремлевских курсантов, а затем сожжение живьем в бочке бензина!
На полк Падловна была согласная, а вот бочкой ты эту ведьму сильно напугал."-катала от души расхохотался.
"Ну, и фантазия у тебя, Мать честная!"- он шутливо погрозил художнику пальцем и пригласил в свою комнату.

На удивление, все шкафы и ширмы, и даже диван каталы были на месте, а кое-что из мебели догорало в камине.
"Где бы ты думал, мне обломилась квартирка?
На Чайковской, в двух шагах от Летнего сада!
Прикинь!"-художник исходил этот район за пять лет своего обучения в Мухе вдоль и поперек.
"Тихий дворик, первый этаж, правда, высокий, и со всей новой мебелью, на кухне и в гостиной!"- шулер подкинул в камин обломки еще какого-то стула.

"Но самое главное, доплата.
Дали столько, сколько просил!
Заленью!
И я ее уже вложил филистимлянам под 25%!"-ничто так не греет иудейское сердце, как процент прибыли!
"А знаешь почему так поперло?"-он наклонился к уху соседа и перешел на пол тона тише.

"Раньше анонимным покупателем нашей квартиры выступало частное лицо.
И знаешь, кто оно было?"- Сафронович ткнул пальцем в направлении покоев Пиковой дамы.
"Старуха наскребла из своей коллекции золотых червонцев и драгоценностей, достаточно, чтобы расселить всю квартиру.
Но тут вмешался городской комитет по Жилищному фонду."- он перешел на шепот заговорщика, и показал пальцем в потолок.

"А там так просто не почешутся.
Ясно, что дали пинка из Москвы!
В итоге расселяют не только нашу квартиру, а все мини-отели, весь стояк по нашей лестнице до последнего этажа.
Для размещения коллекции Леопарды, которую выкупает государство.
Будет галерея ее имени.
Каково?"-грузчики доломали платяной шкаф и отправили его дверцы в камин.

"Ты смотри, однако, квартиру не спали вместе с коллекцией, на радостях.
А то государство такой на тебя процент повесит, что правнукам за всю жизнь будет не расплатиться!"-от камина разливалось приятное тепло, учитывая, что батареи отопления еще стояли холодными.
Он встал, не дожидаясь, когда в огонь отправится затейливый пузатый комод с зеркалом.

Весь обшарпанный и облупленный, с утраченной фурнитурой, тот не представлял уже никакой антикварной ценности.
Дизайнер  глянул на его гнутые ножки с вытертой позолотой,и вспомнил рассказы Старой графини о том,сколько старинной мебели сожгли в Блокаду, и ему стало жаль старичка.

"Вот,ведь,три революции пережил,две войны,не счесть сколько обысков и реквизиций,в три Блокадных зимы судьба его хранила,а в переезд карточного шулера сгореть ему синим пламенем!"-он повернулся к правоверному иудею-"Оставь этого пузанчика,если не нужен,попробуем подарить вторую жизнь престарелому инвалиду."
Сафронович кивнул, не глядя.
Он забил в телефон новый адрес каталы и пообещал непременно быть на новоселье.
Из того, что он услышал, только слова про галерею стали для него новостью.

Эдика было не узнать.
С него не только слетели былые гонор, спесь, лоск и блеск.
Риэлтор, как будто, стал ниже ростом.
И говорил теперь почему-то театральным полу-шепотом, постоянно при этом оглядываясь.
Он сразу взялся за дело.
Едва кивнув Птаху на приветствие, тут же скинул ему в мессенджере список подходящих адресов.

"Сразу скажу, подборка не моя.
Меня вообще отставили курить в сторонке, только договора оформляю.
Никакого навара.
И эти адреса прислали из..."-он неопределенно покрутил указательным пальцем вверх.
"В общем,..вам лучше не знать."-и он уткнулся в свой телефон.

Папа Карло попросил вывести их на карту, так как для него район-это самое главное.
Остальные детали потом.
Теперь он хотел позволить себе роскошь не выбирать, а чтобы его  новый адрес сам его выбрал.
Когда Эдик справился с приложением в своем смартфоне, одного взгляда на экран было достаточно, чтобы узнать его.

Вот, оно!
И оно само ему подмигивало, его новое жилье!
В своих прежних поисках вариантов по ресурсам Питерской недвижимости он исходил из своих реальных денежных возможностей.
Поэтому его амбиции располагались ближе к краю исторической застройки.

В районе Обводного канала, пр.Стачек, Коломны, всех Советских и Красноармейских на этом берегу, на Ваське что-то в районе Смоленки, на Петроградке чо-нить у Чкаловской, и что-то на Сампсониевском или Кондратьевском проспектах на Выборгской стороне.

Искать жилье на Островах ему не приходило в голову даже в состоянии эйфории сильного опьянения, даже в самом фантастическом сновидении!
А эта метка подмигивала ему прямо с Крестовского острова!
Угол Крестовского проспекта и набережной, в двух шагах от станции подземки, рядом с мостом в бывший парк ЦПКиО.

Надо ли говорить, что все остальные варианты перестали для него существовать, и они сразу поехали на Острова.
Типичный Питерский доходный дом.
Сундучок с одним внутренним двором в шесть этажей, по дюжине окон на каждой стороне.
Стоит несколько особняком.

Как почти у всех Питерских угловых домов, на самом верху последнего этажа эркер с башенкой на крыше.
Как у него на макете.
И он знает, кто это подсмотрел.

Это Бездна!
Как добрый волшебник, она за  него уже все выбрала.
Полноценную квартирку в сорок пять квадратов, а не студию.
Последний этаж со старинным лифтом, потолком в три с лишним метра, французским окном на широченный угловой балкон, с которого открывался шикарный панорамный вид на Елагин остров, дворец и Залив, и вода прямо внизу под ногами!

Просторная кухня-гостиная, равноценная спальне и раздельный санузел с кладовкой.
Машино-место в закрытом дворе со сквериком и фонтаном.
 Но главный бонус был лесенкой в два марша из прихожей к мансардной башенке на крыше.
Совершенно неучтенное и не проходящее ни по каким документам нежилое помещение в тридцать квадратов.

Настоящая мастерская для художника с Монмартра!
Барабан этой угловой башенки имел глухую стену со стороны двора, а два стрельчатых окна из четырех были давно разбиты и зашиты листами ДСП.
Но главное, черепичная крыша сохранилась на удивление хорошо, широкий ее козырек, как шляпка гриба, прикрывала небольшой атриум вокруг башенки.

Конечно, в Белые ночи активное население и гости города будут доставлять беспокойство своей гульбой, но на шестом этаже их вопли будут не так слышны.
В конце концов, на это время можно отправиться к теплым морям.
 Предстояло приложить усилия, чтобы застеклить помещение, провести сюда водяной стояк и фановую трубу, поменять половое покрытие, оснастить его решетками, и радиаторами отопления, но это были приятные хлопоты по обустройству своего полноценного гнезда на всю оставшуюся жизнь!

ч.5 гл.12

   Уже после оформления всех бумаг у нотариуса, Птах не отказал себе в удовольствии поинтересоваться у риэлтора о судьбе маленькой такой евродвушки у метро, которую тот хотел отбить для себя на расселении нехорошей квартиры N 13.
Эдик только махнул рукой, и стал, как будто еще меньше ростом.

Папа Карло растопырил все двери и уселся с пивом на кухне у входа в Бездну, и благодарил ее, как мог, за сегодняшний фантастический подарок, что она ему преподнесла.
Но радости не было.

Квартира была пуста, как корабль, покинутый перед крушением.
Сквозняк, гуляющий сквозь открытые настежь двери, гонял по коридору оставшийся  от переезда мусор.
Все, что свалилось сегодня на него, было рассчитано на двоих, а не  на одинокого, брошенного и никому не нужного, сильно подержанного погонщика скота.

Слезы, выскакивающие теперь по первому сигналу, и которых он перестал стыдиться, уже готовы были наполнить его глаза, как эти глаза заметили еще одно одиночество.
Тёмный силуэт в коляске блуждал из комнаты в комнату...

"Паркет
В большом количестве продается по умеренным ценам; тут же бочки и бочонки для огурцов; тут же отдаются: 1 квартира под мелочную лавку с отделкой и 1 квартира для московской булочной или для жилья.

Васильевский остров, по 15-й линии, дом №81, спросить хозяина."
-Почему шепот про паркет?

Да потому, что его первым сожгли в буржуйках в первую Блокадную зиму, а потом уже перешли на мебель.
Об том и шепот.
А, в прочем, кому интересно, о чем шепчутся тараканы в голове выжившей из ума, столетней развалины?

В том, что она давно сошла с ума, Клеопатра Львовна, не то, что бы не сомневалась, а была твердо убеждена.
И именно по этому ее убеждению, а также по всему ее поведению, совершенно не пытавшемуся это скрыть, все окружающие считали ее, в общем, еще в здравом уме.
Теперь её волновало лишь то, когда именно это произошло?

Со счастливым обретением памяти появился повод лишний раз поворошить самые подозрительные ее эпизоды.
Смерть и исчезновение ее сына в Блокаду, был одним из них.
Во избежании вспышки эпидемий, по весне всех поголовно выгнали на приборку города.
Графиня вспомнила, как омерзительно смердел скрюченный труп какого-то старика, вмерзшего в лед в дальнем углу их двора, когда они несли его на носилках.

Мужчины-иждивенцы и служащие физиологически оказались самой беззащитной категорией блокадников перед таким безжалостным монстром, как Голод, и практически всех их он поголовно свел в могилу еще в первую Блокадную зиму!
 Кроме того, приходилось выгребать и вычищать из парадных и подвалов все нечистоты что скопились там за зиму, когда лопнули трубы канализации.

Ее невольно передернуло от судороги отвращения, как будто она опять задохнулась этим смрадом.
Все это зарывали на газонах.
Каждому дому отвели свой участок в соседних скверах и садиках, на которых желающие могли разбить огород.
 Им с Варей достался укромный уголок в сквере недалеко от перекрестка с Литейным проспектом.

Основная тяжесть по раскопке, посеву и уходу за этой полоской земли пришлась на ее горничную.
Не потому, что Патра избегала физического труда.
Нет, после окопов ее трудно было чем-либо напугать.
Просто барышне на сносях уже трудно было нагибаться.

Сколько не силилась, она не могла припомнить никаких деталей и особенностей беременности и самих родов.
То, что сопровождает любую женщину до гробовой доски, и является главной темой женских посиделок, таких как токсикоз, прилежание плода, его недоношенность или переношенность, схватки и отход вод, разрывы или кесарево сечение, все это совершенно выпало из ее памяти.

Видимо, все протекало настолько естественно, без каких-либо отклонений от нормы, рассуждала она про себя, что совершенно не оставило воспоминаний.
По  ее расчетам в апреле подходило время рожать.
Варя отрывала от себя последние куски, лишь бы ее Патренька родила здорового малыша и у нее не пропало бы молоко.
 Из  бутафорских  мастерских театра они перетаскали домой весь, доставшийся им запас костного, столярного и казеинового клея.

Варваре удавалось из казеина и зубного порошка приготовить вкуснейший творожок, а из костного и столярного клея-студень с головокружительным запахом мяса.
 Когда мытье стало редкостью, все быстро завшивели, и вспомнили о шелковом белье.
Актрисы, не стесняясь, искали блох у себя и друг у друга.
Для работников театра, при костюмерной прачечной, в целях гигиены, организовали промывочную, что-то вроде бани.
 
И все же малыш попросился на свет внезапно, и конечно же, раньше срока.
Однако, здоровая наследственность старинного рода Загряжских позволила ей счастливо избежать всевозможных предродовых и послеродовых осложнений и разрешиться в Надеждинской больнице здоровым малышом.
 
Егорка!
Вот, почему они стали приходить к ней вместе!
Конечно!
Она же назвала сына в честь отца.
Егорушка!
Когда сошли темные родовые волосы и синева глаз, стало ясно, что отцовская кровь оказалась сильней.
 
Стали пробиваться соломенные кудряшки, а синева перелилась в голубизну папиных глаз.
А главное, улыбка.
По широте ее обаяния можно было не сомневаться в отцовстве.
 Ее Егорушка к полугоду, ко второй Блокадной осени, счастливо избежав все младенческие болезни и недуги, не смотря на скудный рацион кормящей матери, округлился и стал походить на златокудрого ангелочка, какими их рисовали на Рождественских открытках ее детства.

Или на картинах кисти Буше,с той лишь разницей, что Егорушка был еще прелестней, чем румяные амурчики на них!
Он выплыл из глубин памяти совершенно голеньким, как после купания, таким трепетным и нежным, что захотелось его ущипнуть, расцеловать или укусить!
Укусить!?

Только, когда младенец повернулся кругом, выяснилось, что некоторых конечностей у него не хватает, и они заменены протезами из прозрачного плекси-глаза, правда очень хорошего качества.
А через пластик были видны свежие срезы ампутации мягких и костных тканей.
Почему от этого перехватило дыхание, содрогнулось и сжалось все ее нутро?!

Колокольчик его смеха раскатился по всем уголкам и затих где-то у виска.
Он был таким же заразительным, как у его отца!
Особенно, когда она в шутку чуть прихватывала его пяточки или попку зубами, приговаривая-"Вот, я тебя сейчас съем!".
С чего же все началось?
Пропала Варя
А с ней и все карточки на только начавшийся декабрь.

Она прождала ее с Егоркой на руках у Бакалеи на Владимирском, где они обычно встречались после работы, до самого закрытия.
Дома выяснилось нечто по хуже.
Пропали и все ключи, с которыми Варя не расставалась.
Клеопатра знала,что в доме есть запас муки,постного масла,маргарина и всего,что они вырастили за лето,правда, все это было тщательно спрятано и замкнуто в укромных местах,известных только Варе, на просторах нехорошей квартиры N 13.

На следующий день,перекусив какими-то крохами, они отправились в театр.
Перед уходом в декрет, Клеопатра числилась уже концертмейстером,а учитывая большую убыль ведущих артистов в эвакуацию,её частенько вводили в спектакли на замену или во второй состав на роли второго плана.
Небольшая,но сплоченная труппа,очень по -человечески сблизилась за время совместных выступлений в окопах и на боевых кораблях,и встретила ее очень тепло и искренне,что бывает в театрах крайне редко.

Узнав о постигшем ее несчастии,товарищи по работе проявили трогательное сочувствие,напоили ее каким-то горячим отваром от цинги, пустили шапку по кругу,и насобирали немного сухарей,мыльной стружки и махорки, которые всегда было легко поменять на хлеб.
Все,кто был за кулисами,столпились полюбоваться на красивого малыша.
И если уж не прикоснуться к его румяным ямочкам,то чмокнуть его роскошную мамочку, это точно!

Пообещали весь сбор от предстоящего через пару недель концерта в гарнизонном госпитале занести и отдать ей с Егоркой.
А чем еще могли ей помочь люди,которые и сами еле ходили от голода?
 Дверь в парадную была распахнута настежь.
Вроде бы мелочь.
Слетела возвратная пружина.
Всем лень поправить.

Под дверью из-за этого уже сугроб, не дающий ее плотно закрыть,а ступени первого этажа,между тем,замело таким снегом,который неизбежно слежится, и подтает, а потом замерзнет в такую скользкую льдину, что потом придется колупать ее ломом, как прошлой весной!
 Молока у Клеопатры хватало с избытком.
Из того, что Егорка не доедал,Варя научила ее делать творожки и кашки.

Но для любой кашки нужно хоть немного крупы.
Пришлось сделать дома ревизию всех сусеков, о которых она знала.
Результат был плачевный.
Варина скрытность и осторожность сыграла злую шутку.
Несмотря на то, что квартира была абсолютно пуста, ее личные покои,детская и кабинет были заперты на все засовы.


Картины старых мастеров
Сергей Миронов

Эпилог часть 6. шестая
 
    ч.6 гл.1

"Красивая, с русалочьими глазами, вся сотканная из нервов и оригинальности, зовет на праздник жизни интеллигентного, очень богатого господина, способного на сильное яркое чувство; цель — брак.»-Что-то стенам не дает покоя его личная жизнь.
Постоянно нашептывают рекламу невест.

Собранные для переезда на Крестовский вещи так и стояли немым укором в углу.
Все валилось из рук.
За что бы он ни взялся, везде, казалось, было не обойтись без Дашиного хлопотливого участия.
Настолько она вошла в плоть и кровь его повседневной жизни.

Все уже разъехались.
И сьемщики и арендаторы.
Вид   раскрытых  нараспашку дверей, и коридор, засыпанный мусором и вещами, брошенными при переезде за ненадобностью, не настраивал душу на мажорные аккорды.
Кроме клининговой компании, которую Пиковая дама вызывала уже пару раз, убираться в квартире было некому.

А он все не мог решиться покинуть своею студию, с которой, казалось, сросся и телом и душой.
А может это Бездна на хотела отпускать его?
Он давно тепло попрощался со всеми.
 Отдал детишкам Юсуфа и Манижи всю одежку и обувь, что осталась от внуков, и все их игрушки.

Выдержал красноречивый прощальный взгляд дворника.
Взял все адреса и контакты, которые вряд ли когда-либо пригодятся.
"Держись, жду тебя, родное сердце, на новоселье!"-в сотый раз хлопнул его на прощание по плечу Сафронович.



Лицо Задрыги, когда он нашел ее в Психиатрической клинике, что на Обводном канале, сразу за Александро-Невской Лаврой,по-прежнему сохраняло выражение потерявшегося ребенка .
Правда, было видно, что Папу Карло она узнала.
"Все будет хорошо, девочка моя!"-успокоил он, обняв ее, как родную дочь.

С Клепой все обстояло сложнее.
Никого не узнавал, даже Задрыгу.
Не смотря на интенсивную терапию, память к нему не возвращалась.
Видимо, сказывалась степень отравления организма накопившимися галлюциногенами.

Но был и один жирный плюс, ставивший крест на всех этих минусах.
У обоих появилось стойкое отвращение не только к куреву, но и к любой наркоте вообще!
Птах снял им приличный хостел на пол года вперед и перевез туда Задрыгу с вещами и запасом продуктов, чтобы они не шлялись по помойкам, и не ковыряли там по мусорным бакам просрочку хотя бы первое время.

Чувствуя себя виноватым за то, что втянул этих телят в такой "жуткий катаклизм", он снял и отдал Зигриде половину из оставшихся у него накоплений.
А в том, что она не бросит своего сисадмина, и будет ходить за Клепой не хуже родной матери, он почему-то не сомневался.

По дороге домой надо было заехать еще в одно местечко.
Отдать должок.
Вернее, восстановить баланс добра в этой жизни,
Того, которое с кулаками.

На этот раз он зашел не со стороны витрины, где Баба-Яга без толку гоняла по кругу за тучной буренкой на своей ступе, а со стороны двора на Рубинштейна, где дверь для заядлых курильщиков и завсегдатаев.
Бармен был не месте.
И даже тот, кто ему был нужен.

Со своей неизменной улыбочкой до ушей.
Птах улыбнулся ему в ответ, как старому знакомому.
Тут, главное не обнаружить свои намерения раньше времени.
Кулаками машут только великовозрастные недоросли и лесорубы.
Одни вывихнутые пальцы и выбитые костяшки.

У настоящих бойцов главное оружие голова!
Удар лобной костью в переносицу не оставляет противнику никаких шансов, кроме глубокого нокаута.
Папа Карло поманил пальцем работника общепита, а когда тот приблизился на дистанцию доверительного диалога, сделал резкий выпад, как будто хотел сообщить ему нечто очень важное на ушко..
Вернее, он нанес удар, а бармен сделал выпад.
Выпад в полный осадок с красными соплями.

Дизайнер не стал дожидаться рукоплесканий, переходящих в овацию.
Достаточно было дружеского одобрения завсегдатаев, наперебой зазывавших его к своему застолью со всех сторон.
Видимо, бариста насолил не ему одному.
Но напиваться с горя больше не входило в его планы.

Правда, дома он достал из буфета початую бутылку Мерло и плеснул себе в бокал.
В режиме секретности уже давно не было нужды и железная дверь в студию, как и все остальные двери в нехорошей квартире номер  тринадцать, была открыта нараспашку.
Кто-то поскребся в нее.
"Птах Арчибальдыч! Вы дома?"-голос был похож на Мандалинин.

Но, что это с ней случилось?
Она впервые правильно выговорила его имя и отчество!
"Да, заходи, Альбина, хорошая девочка!"
Бывшая соседка плотно прикрыла за собой дверь и на кухне как-то сразу стало тесно, и нечем дышать от ее дешевого парфюма.

Птах, насколько хватало его галантности, помог ей снять верхнюю одежду и сапоги.
"Чай? Кофе? Потанцуем?-он сделал широкий жест в сторону гостиной.
"Не откажусь."-кивнула барышня, сразу заняв своими пышными юбками пол дивана.
Она сьехала одной из первых, и теперь обитала на том берегу, на Охте, где-то в районе Новочеркасской.

Понятно, почему Мандалине не жилось с родителями, представлявшими уже не одно поколение Питерских азербайджанцев, а вот, почему ей не жилось с мужем, рубщиком мяса аж из самого Курдистана, было загадкой.
Впрочем, Птах мог судить об этом со слов самой Альбины, а все, о чем она говорила, надо было делить на два, если не больше.

"Что такого в городе стряслось, что шикарные  красотки вынуждены навещать берлоги таких вымерших мамонтов, как я?
Неужто опять переворот?
Или наводнение?"-папа Карло поставил на журнальный столик поднос с туркой и кофейными принадлежностями.

Мандалина сделала пару глотков ароматного напитка, выдержала паузу, и покачала  головой, по-восточному цокая языком в качестве похвалы.
"Вам по -прежнему интересно, кто убил Карася?"-ее сросшиеся брови выгнулись дугой.
"Неделю назад Старуха еле вас успокоила, так вы рвались найти и покарать убийцу!"-ей нравилось наблюдать его замешательство.

"А конины к кофе не найдется?
Что-то я очень волнуюсь"-она положила свою теплую ладонь на его руку.
Пока хозяин ковырялся в буфете, она повторила свой вопрос.-"Вы уверены, что хотите это знать?"
"Конечно, конечно!-спохватился он, наполняя ее бокал.

"Говори, если что знаешь!"-барышня чокнулась с ним и сделала большой глоток.
"Хорошо, я все скажу.
Только у меня одно условие"-она сделала еще глоток коньяку, и запила его кофе.
"Какое?"-простодушно поинтересовался он.

"Расскажу только после нашей интимной близости"-Мандалина говорила, медленно, внятно, расставляя ударения, ничуть не смущаясь, и глядя прямо ему в глаза.
Видимо, это была тщательно отрепетированная домашняя заготовка.
"Ха!
Интимная близость?!
О чем ты говоришь, девочка моя?-он попробовал, как обычно, перевести все в шутку.

"Вулкан давно потух!
Даже дыма не видно давно!"-он натужно рассмеялся, но девочка шутку не поддержала и продолжила вполне серьезно.
"Ничего.
Я смогу разбудить любой вулкан, если внутри остался хоть малейший уголек!"-с каждым словом она придвигалась к нему все ближе и ближе.

"Послушай, ты мне предлагаешь пройтись по стопам твоих клиентов?"-если следовать теории номера в очереди, что излагал покойный Карась, то номер Птаха в очереди у этой блудницы стремился к бесконечности.
Он попробовал отстраниться, но Мандалина уже успела наложить на него свои руки.
"Если вы брезгуете, то я чистенькая!
У меня и справка свеженькая из КВД имеется."-он почувствовал, как под ее напором, одна за другой, сдаются пуговицы его одежды.

"Вообще-то я в трауре.
От меня жена ушла"-выдавил из себя он последний аргумент.
"А мы будем медленно и печально!"-прошептали ее губы, и занялись своим привычным ремеслом, в котором достигли совершенства.

Последние попытки сопротивления были подавлены в короткой рукопашной схватке, когда на него обрушился водопад ее черных волос.
"Ну, и черт с ним!"-последнее, что подумал Птах, прежде чем пуститься по воле волн закрутившегося вокруг него водоворота.


ч.6 гл.2



«Дряхлый холостяк,
престарелый барон, знатнейшей фамилии, средств к жизни не имеет, желает путем брака передать баронский титул даме, девице; происхождение и вероисповедание безразлично; нужен капитал 5 ;6 тысяч. Может усыновить, удочерить."

"А, что?
Может, еще успею подружиться с холостяком, таким же дряхлым, как я?
Может, и удочерит?"- такая мысль еще не приходила в ее сумасшедшую голову-"Так, когда же я сошла с ума?"

Город, не смотря на грохотавшие все лето сражения на Невском пятачке, так и не познал радости освобождения.
Он опять насторожился, сгорбился, и как будто закоченел под снежной простыней, в ожидании еще одной голодной зимы.
Как тысячи трупов, которые продолжали катить на саночках к кладбищам.

Пара свечных огарка, начатый коробок спичек, намного керосина в винной бутылке, пачка соли, охапка дровишек на растопку, ведерко угля и кулёк пророщенной на семена картошки, вот и вся добыча Клеопатры после тщательного обыска в людской и на кухне.
Она не знала, за что хвататься.

Любая сторона быта становилась для нее неразрешимой проблемой.
Необходимость подмывать и купать ребенка, и стирки пеленок с подгузниками, вызывала у нее панику.
Все грязное белье Варя уносила ежедневно в театральную прачечную, и приносила вечером его уже чистым и глаженым.

Это давало огромную экономию горячей воды и дров,не говоря уже о трудозатратах по доставке в квартиру и того, и другого.
Она знала, что в дровяном сарае во дворе есть запас дров и угля в отдельном закуте с замком, но не было ключей ни от него, ни от сарая.

То, что она вчера натопила, убавило вязанку дров у буржуйки в половину.
Дальше придется жечь или паркет, или мебель.
Но для того, чтобы разломать простой табурет, не говоря уже о кресле, нужен топор или молоток.
Ни того, ни другого она не нашла.

Единственным инструментом, который для этого подходил, оказался молоточек для отбивки мяса.
С обратной стороны у него имелся топорик.
Им они кололи лучину для растопки.

Взяв на себя львиную долю хозяйственных работ, Варя, не ведая того, вырыла для своей воспитанницы и ее ребенка, смертельную яму.
Она не научила ее даже распределять еду на несколько порций хотя бы на день, не говоря о рационе на неделю или месяц.
Все, что им досталось в театре, к примеру, было сьедено за вечер.

Однако, в ребенке играла дворянская кровь.
Лежать в сырых пеленках и обделанных подгузниках он отказывался категорически.
Орал, что есть мочи.
Клеопатра обтерла его салфетками и поменяла все на сухое.
Благо, Варя приготовила солидные стопки всего необходимого.
Накормленный Егорка тут же заснул.

А мать принялась топить, чтобы им к утру не примерзнуть к подушке.
На крайний случай, можно было жечь и книги.
Но во-первых, против была та часть ее натуры, которая всему хорошему в ней была обязана книгам, во-вторых, они плохо разгорались.
Пока не оторвешь обложку, и не располовинишь страничный блок хотя бы на пополам.
Во-третьих, в Вариной людской их было всего ничего, раз, два, и обчелся, а в-четвертых, ключей от библиотеки тоже не было.

В людской паркет почти весь вышел, и пришлось идти колупать его в коридор.
Заодно она хотела попробовать колупнуть топориком и дверь в детскую.
Результат был плачевным.
Если с паркетом кухонный топорик еще справлялся, то от дубовой филенки дверей отскакивал, высекая искры.

Надо было идти на барахолку.
Обменять хотя бы то, что подарили в театре.
Утром, уже в дверях, Клеопатра вспомнила о ходиках на кухне, и захватила их с собой.

На толкучки ходила Варя.
С ее слов Патра знала, что крупных барахолок в городе две, на Сенной и на Кузнечном рынке, не считая мелких по предместьям.
Кузнечный был ближе, всего в трех кварталах по Владимирскому проспекту, и она отправилась туда.

Она любила этот рынок с детства.
Сборы на него превращались в целый церемониал.
Ее наряжали, и перевязывали яркими лентами, как куклу, а маменька с кухаркой надевали выходные платья.

Все здесь создавало атмосферу праздника изобилия.
И горы продуктов, и улыбчивые продавцы, и их колоритные наряды, и целая симфония заманчивых запахов, и цветы.
Живые цветы, которыми было украшено все вокруг!

Унылое сборище угрюмых, озлобленных людей, в разной степени больных голодом, совсем не походило на праздник ее детства.
Стояли нешуточные морозы, и хоть в помещении рынка, из-за скученности большой массы теплокровных, было теплее, чем на улице, градусник при входе все равно стоял на отметке ниже двадцати.

Потолкавшись среди мелочных продавцов, ей удалось оттоптать себе кусочек мраморного прилавка, размером с локоть, где она и выложила весь свой небогатый ассортимент.
Беда дворянской дочери была в том, что она не умела торговать, и особенно, торговаться.
И этот недостаток она с достоинством пронесла через всю свою жизнь.

Махорку она продавала целой стограммовой пачкой, вместо того, чтобы расфасовать ее на кульки по десять грамм, а то и по пять, как это делали все торговки вокруг.
Мыльную стружку тоже надо было разделить на пакетики для одной стирки.
Но ее это мало волновало.
Главное было распродать все по быстрее, чтобы не сойти с ума от истошного рева Егорки.

Здоровьем он был весь в папашу, и давал короткие передышки себе и  окружающим только на еду.
Ржаную соску, разжеванный кусочек хлеба, завернутый в марлю, он сосать отказывался, и выплевывал сразу.

Потом начинал орать с новой силой, как резанный.
О том, чтобы перепеленать насухо его на таком морозе, не могло быть и речи.
Самым неликвидным товаром оказались настенные часы с кукушкой.
Клеопатра оделась очень тепло, в полушубок и валенки, но за три часа такой торговли на морозе успела замерзнуть до посинения.

Уже было собралась уносить их с собой обратно домой, когда нашелся покупатель за пол буханки хлеба.
Она сразу согласилась.
Весь улов в сумме составил приличный куш в почти целую буханку черного, и треть каравая белого, правда, в мелкой нарезке по 100 и 250 граммов.

При экономном рационе питания этого хватило бы неделю.
Но не для Клеопатры.
Хрустящую корочку от белой буханки она сьела еще по дороге домой.

Удачная, на ее взгляд, торговля вскружила ей голову настолько, что мысль о том, что давно пора заявить в милицию о пропаже Вари, пришла к ней, когда она уже далеко прошла мимо отделения.
"Ладно, завтра сделаю"-решила она и вошла в полутемную парадную.
И только тут сообразила, что ни во дворе, ни в парадной кроме ее следов на снегу, других нет уже который день.

А это значит только одно-в этом крыле дома они с сыном совершенно одни, и на помощь соседей рассчитывать бесполезно!
В комнате было еще тепло, но она растопила печь, чтобы вскипятить чайник и нагреть кастрюлю воды, дабы обтереться самой, и для небольшой постирушки.
На кухне был небольшой запас воды, сделанный еще Варей.

Сын, переодетый в сухие ползунки, успокоился и ползал, суча ручонками и ноженками на кровати.
Мать размочила в сцеженных остатках молока корочки хлеба, и малыш с удовольствием их сьел.
"Ешь сама!
Пока ты ешь, и малыш будет жив!"-прошептал ей внутренний голос.

Она напилась кипятку с кусочком сахара, и приличным куском хлеба.
Укутала заснувшего малыша, а сама пошла в коридор, осмотреть платяной шкаф.
Что-то ей подсказывало, что топорик с ним справится.
Она еще вчера простучала его со всех сторон.
И хоть он, как и все в хозяйстве Вари, был заперт на ключ, она обнаружила его слабые места.

Несущий каркас шкафа был из массива красного дерева, а вот, проемы стен и и дверей из толстой фанеры.
Оказалось достаточно отжать штапики, удерживавшие фанеру, как стекла в оконной раме, чтобы удалось свободно вынуть и  дверные и боковые панели.

Внутри был настоящий Клондайк!
Несколько отцовских курток, френчей и пальто.
Полушубок, пара шинелей, в том числе и зимняя, с каракулевым воротником.
Матушкины пальто, пелерины, накидки, шубки, шубы и полушубки.
Меховые манто, воротники и накидки.

Шали, полушалки и платки.
По ценам, на которые она насмотрелась на толкучке, одной отцовской шинели хватило бы для их сытой жизни с сыном не меньше, чем на месяц, безо всяких карточек и посылок от Поцхера.

По случаю такой удачи она закатила пир, поджарив на соленые сухарики целую горбушку ржаного хлеба.
И тут же схрумкала их  одна, ни с кем не делясь, запивая кипятком.
"Есть должна ты"-шептал ей голос изнутри.


  ч.6 гл.3



"Торговля крымскими югобережными винами князя Воронцова. В Санкт-Петербурге: на Малой Морской, в доме князя Воронцова, №14-й; на Невском проспекте, в Милютином ряду, в доме Лесникова, магазин №3-й.
У комиссионера Шустова: на Васильевском острове, по 7-й линии, в доме Кистера, №6-й, и на Петербургской Стороне, по Большому проспекту, в собственном доме Шустова."

"К чему бы это?
Да, коньяку, что пила Мандалина, действительно далеко до настоящего, Шустовского.
Но он-то пил Мерло.
И оно было настоящее, крымское."-тут шепот стен попал в точку.

Птах не заметил, когда и как исчезла восточная грешница.
Наверное, потому, что был полностью погружен в свои мысли.
Он лежал, и старался прочувствовать весь букет новых впечатлений, как это делают опытные дегустаторы, подержав во рту лишь глоток вина.

Тут боролись два ярких пятна.
Опустошение и ошеломление.
Как любовник, он чувствовал себя выдоенным выменем, сцеженным до последней капли.
До звенящей пустоты.
Как будто, он стал жертвой группового изнасилования в женской тюрьме.

Это было не интимное соитие, это была схватка с многоголовым исчадием, где каждая шея заканчивалась сочными губами.
Казалось, блудница вся состояла из этих вездесущих губ, и у каждой пары был свой искусный язычок!
Такого в его жизни Птаху испытывать не приходилось, поскольку он ни разу не сталкивался с культурой Востока в постели.

Поведение европейских женщин во время любовных игрищ-это калька с христианской святыни, образа Девы Марии, символа девственности и непорочности.
Основные добродетели при этом-стыдливость и скромность.
Если проявить раскованность и умение, и, не дай Бог, выдумку и оригинальность, партнер может заподозрить вас в легкодоступности и низком уровне моральных норм.

Христиане успели при этом напрочь забыть о традициях своих языческих предков в этой области.
Папа Карло не знал, под власть каких губ попало его мужское естество, но после каждого извержения, Мандалине удавалось легко, играя ими, снова ставить его на боевой взвод.
Он не засекал время, но за их довольно короткий поединок в этой рукопашной схватке, ему удалось трижды достичь пика наслаждения.

Такого с ним не было даже в юности!
Однако, шаловливая греховодница при этом не забывала и про себя.
Ей удалось слетать за это время в заоблачные выси эйфории на несколько раз больше, судя по ее стонам и воплям.

Но дизайнер не любил писать такие истории под диктовку женского доминирования.
В конце концов, ему удалось расставить в этой контрольной все  положенные знаки препинания, и  финальную точку с позиции альфа-самца.

Когда они смогли перевести дух, настало время для исповеди.
"Ну, колись, душа моя, что знаешь.
Дальше этих стен ничего никуда не уйдет!"-сердце его, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Но он явно торопил события, а потому совсем забыл о той особенности женской физиологии, которую сам про себя называл Прилив.

Только дремучие лесорубы думают, что женщины такие же, как мы, только приятней на ощупь.
Сколько сил вы вложили в свою мужскую ласку, какого накала был достигнут результат, такой силы и будет женская ответная благодарность.
Или сила Прилива, что накроет вас с головой.

В случае с Мандалиной, это Прилив был подобен волне Цунами.
Папе Карло показалось, что на него накинулись все губы греховодницы разом!
Когда ему удалось разгрести в шатре черных волос, накрывших его, небольшое окошко, он отдышался, и направил разговор в прежнее русло-"Спой, светик, не стыдись!
Что ты знаешь об убийстве?"

Мандолина была явно недовольна, что он не дает стае ее губ доклевать свою долгожданную жертву, и не пыталась этого скрывать.
Она демонстративно отодвинулась от бывшего соседа на дистанцию в локоть, но при этом и не подумала прикрыть свои прелести простыней, как это сделала бы любая христианка.

Наоборот, она будто демонстративно выставила их на показ.
Это было очень похоже на известную картину Николо Пиросмани "Маргарита", с той лишь разницей, что на Мандалине не было ни одной ниточки из одежды.
"Что ж, скажу, Плутарх Аристархович, если вы так настаиваете."-сознательно коверкая его имя и отчество, она постаралась вложить в каждую букву как можно больше яда.

"Только вот, не знаю, станет ли вам после этого легче?"-она повернулась на спину, и закинула ногу на ногу.
"Когда я услышала грохот, то слегка приоткрыла дверь, чтобы выяснить, в чем дело?
То, что я увидела, повергло меня в шок!"-она говорила, обращаясь к носку большого пальца левой ноги, которым крутила  в воздухе всякие фигуры.

"Хорошо, что догадалась включить камеру, иначе вы вряд ли мне поверили бы.
Вот, полюбуйтесь!"-легким движением она достала из-под подушки смартфон.
На экране была хорошо видна женская фигура на стремянке.
Затем в коридоре появились, друг за другом, Задрыга и Клепа.

Вслед за ними, из платяного шкафа появился человек в защитных очках и респираторе.
Он помог женщине спуститься, потом закрыл ей лицо полотенцем, одновременно распыляя газ из баллончика.
Курильщики тут же повалились на пол.
После чего человек в респираторе увел женщину в шкаф.

Вот, и все кино.
Меньше, чем на 90 секунд экранного времени.
Дизайнер нажал на повтор и увеличил лицо женщины на стремянке.
Это была Даша.

Соломенный цвет её волос было трудно с кем-то спутать.
Блондинка, Червонная дама.
Все сходится!
Только, в отличие от Падловны, не пергидрольная, а натуральная.
Как он мог об этом забыть?

Альбина забрала свой гаджет-"А теперь живите со всем этим, если сможете!"
Она поднялась, рассчитанным движением потянулась, демонстрируя всю роскошь своей обнаженной натуры.
Не торопясь, собрала в огромный конский хвост, которому позавидовали бы многие кобылицы, свои смоляные пряди, и безошибочно направилась в ванную, поигрывая мощным крупом, как будто жила в этой студии всю жизнь.

А папу Карло переклинило от увиденного так, что он весь ушел в себя.
Ему казалось, что жизнь замедлила свой бег, и замерла на нулевой отметке.
Но не успел он отойти от шока, и вернуть себе способность здраво рассуждать, как в статусе этой жизни, будто по мановению волшебной палочки, стали происходить необъяснимые изменения.

Неожиданно зазвонил телефон.
Хоть номер был неопознанный, но на третий раз дизайнер почему-то ответил.
Автоответчик с навыками искусственного интеллекта быстро согласовал с ним, когда он сможет посетить офис дочерней фирмы Газпрома, чтобы заключить договор.

Улыбчивый, предупредительный, и гладкий со всех сторон менеджер обьяснил, что по этому
договору фирма нанимает его в качестве специалиста по связям с общественностью.
С окладом, во столько раз превышавшим прожиточный минимум, что бедный художник покраснел от стыда.

Многие его знакомые и друзья, из тех, кто продолжал работать и кормиться на ниве изобразительного искусства, и мечтать не могли о такой сумме.
Как ему обьяснили, им очень важно, что он действующий художник и дизайнер с Высшим образованием.
В ближайшее время готовится большой арт-проект по реконструкции каких-то заброшенных промзон.

Они внимательно изучили его резюме и портфолио на сайтах Хэдхантер и Суперджоб, и пришли к твердому убеждению, что им очень понадобятся именно его профессиональные навыки и богатый опыт.
А пока ему вручили зарплатную карту с авансом и попросили приступить к своим обязанностям.

Обязанности состояли пока в том, чтобы раз в квартал ставить три своих автографа в зарплатной ведомости.
"Интересно, сколько таких специалистов по связям с общественностью облепили газовую трубу?
Я хоть что-то умею.
Все верно, могу организовать любой интерьер и экс-терьер. "- менеджер все больше раздражал его.

"Хоть из студии сделаю уютное и компактное жилище, хоть бывшую промзону превращу в такое арт-пространство, что там столпотворение будет от желающих потусоваться и приобщиться к прекрасному!
А что умеют эти паразиты, кроме, как грести под себя! "-он еще раз оглянулся на лощенного конторского хлыща.


ч.6 гл.4


«Фонарной мастер Вебер, жительствующий у Синего моста, в Шелевом доме, сим извещает, чтоб никому из его фамилии и прочих домашних доверия не чинить и ничего от них в залог или в продажу не принимать, ибо он за то не отвечает».

"А за что отвечает она?
Какие еще грехи она унесет с собой в могилу?"-эти мысли не давали ей покоя.
Подсознание указывало, что дыра в ее памяти связана с гибелью сына, и она старалась воссоздать все ее детали до мельчайших подробностей.

Егорка, к своим шести месяцам, был гораздо крупнее среднего, и плотного пеленания был категорически против.
Всеми силами норовил вытащить наружу свои ручонки.
Но, когда она собирала его утром, он покраснел не только от своего упорства.
У него явно поднялась температура.

Всю ночь он кашлял, и сейчас похрипывал на вздохе.
Даже при свете свечи было видно, что горло сильно воспалено.
"Надо сначала отнести Егорку к врачу, а уж потом идти на Кузнечный"-она решила не брать с собой мешок, куда еще с вечера сложила отцовскую шинель.

Наледь, слежавшаяся за ночь, уже поджидала ее на  гранитных ступенях лестничной площадки первого этажа.
Левая нога в валенке, хоть и была в резиновой галоше, заскользила так, что тело потеряло равновесие.
Ради его сохранения, мозг мгновенно переместил баланс тяжести вправо, и резко шагнул другой ногой.

В голеностопе тут же хрустнуло, острая боль подкосила ногу в колене, и она упала вперед на ступени каминной площадки вестибюля.
Куль из одеял, в которые был завернут ребенок, вывалился из рук и упал в снег, что намело через открытую входную дверь.
Иначе она свалилась бы на него всей своей тяжестью.

Сама ударилась выставленными вперед руками и правым коленом.
Несколько раз подскакивала на ступенях и остановилась только в сугробе на самой нижней площадке.
Хорошо хоть, не потеряла сознания.

Пока выбиралась, поняла, что на правую ногу теперь можно не рассчитывать.
Любая попытка перенести на нее хоть какую-то нагрузку, вызывала нестерпимую боль и в голеностопе и в колене.

Егорка хрипел.
В закутанный от холода теплым шарфом рот, почти не попадал воздух.
Подталкивая наверх куль с ребёнком, она подтягивалась, перехватывая прутья лестничных перил, лежа на боку, и помогая себе здоровой ногой.

Зачем она вернулась тогда домой?
Почему не сделала попытки доползти до Невского?
Хоть город и обезлюдел, все равно, не настолько, чтобы кто-то из прохожих не вызвал бы Скорую, или не помог бы добраться до больницы.

Может, уже тогда она сошла с ума?
Неужели она не понимала, что возвращаясь домой, попадает в ловушку, лишая ребенка и себя надежды на медицинскую помощь?
Но тогда она была в панике, и ей казалось, что эту сотню шагов до проспекта с ребенком на руках, ей не преодолеть никогда!

И где гарантия, что они не вмерзли бы там в ближайший сугроб?!
В квартире, по крайней мере, была защита от мороза.
Но, как она собиралась дожить с ребенком до той поры, когда сможет хоть как-то передвигаться, она не могла себе представить.

Егорка был очень плох.
Горло еще больше раздуло, что мешало не только дыханию, но и глотанию пищи.
Она осмотрела свою ногу.
Больше всего опасалась перелома.
Но открытого не было.

Лодыжки исчезли в опухоли подьема ступни.
Скорее всего, это вывих, решила она.
Колено выглядело не таким опухшим, но прикоснуться без невыносимой острой боли, было невозможно.
Чем лечить сына и свои травмы она понятия не имела.

Какими-то платками она забинтовала лодыжку и колено.
Вспомнила, как ей самой в детстве лечили простуженное горло, и замотала сына теплым шарфом.
Подогрела немного сцеженного молока, и попыталась напоить этим Егорку из рожка с соской.

Но малышу было больно глотать.
Он плакал и отплевывался.
Это сейчас из "Записок Земского врача" ее любимого М.Булгакова она знает, что в таких случаях небольшой разрез на трахее сделает любой начинающий доктор.

Но что она могла сделать тогда?
Егорка отчаянно боролся за жизнь.
Однако, ночью опухоль перекрыла дыхательное горло.
Когда она проснулась утром, он уже закоченел.

Заезжая сейчас в пустую людскую, Клеопатра Львовна, как будто видела со стороны, как она бьется от горя об эти стены над трупом своего Егорушки, слышит свои рыдания и стоны в тот день.
Может, именно тогда она сошла с ума?

Еще на высохли ее слезы, как она убрала на второй день тело ребенка, и поместила его между оконными рамами, чтобы оно не портилось в тепле, и по дольше сохраняло свой нетленный вид.
Вот почему в свой прежней пульсирующей памяти ее малыш всегда всплывал с волосами, припорошенными инеем.

Последние крошки хлеба, который Клеопатра рассчитывала растянуть на неделю, она доела через три дня после падения на лестнице.
Опухоли на ее ноге не спадали, а лишь расцвели желто-фиолетовыми оттенками, что свидетельствовало о внутреннем кровоизлиянии.
Не то, что опереться, прикоснуться к ним было невозможно.

Запертая в замкнутом пространстве, она чутко прислушивалась к звукам города снаружи.
Под сирены воздушной тревоги, или разрывы артналетов она невольно призывала попадания на свой дом, в надежде, что тогда, быть может, случайно обнаружат и место ее добровольного заточения.
Колокольный звон, собирающий прихожан на молитву в собор Владимирской Божьей матери, навел ее на мысль давать знать о себе перестуком по батареям и трубам парового отопления.

Она стала чаще разговаривать сама с собой, и с сыном за оконным стеклом.
"Хорошо, что ты умер от удушья, а не от голода.
Такой круглый, розовенький, а не костлявый синюшный доходяга!
Картошечка не даст нам помереть, ведь правда, Егорка?
Намну тебе пюрешечки, на мамином молоке!
Такую вкусняшку ты еще не пробовал"-шептала она, тщательно отделяя пожухлые клубни от ядовитых ростков рассады.

Давно сгорели свечи и закончились спички.
Еле коптила керосиновая лампа.
Из сосков текла какая-то муть, горькая на вкус и отвратительного запаха.
Приходилось следить, дабы не дать угаснуть последнему угольку в печке для дальнейшей растопки.

Когда потухла лампа, для освещения она поджигала в печке лучину, закрепляя ее дужкой ведра.
Уже выскребывая последние капли воды из бидона, оставленного Варей, она обнаружила капли на кухонном кране.
Летом водопровод на время починили, но с наступлением холодов воду перекрыли.
Возможно, течь была вызвана повреждением заглушек в системе при бомбежке или артобстреле.

Как бы то ни было, за день набегало пол трехлитровой банки ржавой воды, которую она процеживала через двойную марлю.
Она не помнит, когда закончилась картошка.
Помнит, когда начались галлюцинации.

Видимо одновременно с тем, как начала собирать клей.
Отколупывая паркет, она сообразила, что его приклеивали на костный клей.
Тем же топориком, что она ковыряла паркетины, она стала  скоблить половые доски.
Клеопатра Львовна как будто видела со стороны, как помешивала варево из этой половой пыли, и даже то, как ей казалось, что сын агукает из-за стекла, и пускает слюни, а в кухне гремит кастрюлями Варя.

Может, тогда она сошла с ума?
У нее уже не был сил скакать на одной ноге, держась за стены, и она стала ползать, на четвереньках, вернее, на трех конечностях.
Сил возиться с полом уже не было.
Их едва хватало топить печь, сварить какое-то варево из бурой воды, и забыться недолгим нервным сном.

Голоса звали ее на улицу.
Но она понимала, что там холод и смерть, и стала бояться подползать к дверям.
Даже, когда казалось, что в них кто-то стучит.
Может, тогда она в первый раз подумала об обоях?
Обои клеют на клейстер, а его варят из муки.

Она рвала обои, насколько могла достать, мельчила их, на сколько могла, и варила в кастрюле.
Бумагу выбрасывала, и пила мутный отвар.
Сил у нее теперь хватало только на ежедневный повтор колокольного звона по трубам.
Капель ржавой жидкости из крана с каждым днем становилось все меньше и меньше.
Дальше она помнила смутно, только со слов девушек из местной дружины, которым случайный прохожий сообщил о стуках по батареям из пустого дома.

Клеопатра Львовна видела, как будто со стороны, как они доставали ее, раскидав нору из кучи зловонных одеял на кровати.
Печка была уже холодной, потому, что ее нечем было разжечь.
Обрывки обоев он просто жевала.

Но что-то в этой картине ее смущало.
Не хватало мальчика за оконным стеклом.
Она взглянула в потемневшее  от времени зеркало, до сих пор висевшее в людской на прежнем месте.
Амальгама местами отслоилась, но середина зеркала исправно отражала то, что люди хотели видеть.

Клеопатра Львовна осторожно заглянула вглубь и, только теперь поняла, почему мальчик, протягивавший к ней руки, во вспышках ее памяти, был наполовину составлен из пластиковых полупрозрачных протезов.
В самой темной, бездонной глубине отражения женщина, похожая на куль, обмотанная шалями и одеялами, отрезала кухонным ножом детскую розовую ступню.

Вот, когда она сошла с ума!
Когда сьела собственного сына!
Удар прозрения был такой силы, что она едва не лишилась чувств.
Егорушка!
Кровинушка моя, это ты спас свою полоумную мать от голодной смерти!

Но почему он бежит к ней навстречу?!
И это не какой-то призрак ее больной памяти, а настоящий живой мальчуган с золотистыми волосами !


ч.6 гл.5


"Сим имеем честь довести до сведения почтенной публики, что ныне печем в известной привилегированной паровой печи наилучший черный хлеб самой чистой муки и продаем оный в наших магазинах: Адмиралтейская площадь, №8; Большая Садовая, против Юсупова сада, №47, магазин №13, как и в нашем заводе, Васильевский остров, 11-я линия, дом №56. Генрих Д. Мур и Компания."

Он лежал опустошенный, не зная за что взяться.
И ему было совершенно наплевать, почему ему шепчут о какой-то выпечке?
Давно надо было заканчивать собираться и укладываться к переезду.
Сколько можно тянуть?

Внезапно раздался топот детских ног.
Топот задержался у железных дверей и затих.
"Добран!
Добря!
Добрыня!"-по полу кухни-столовой протянулась тень от женского силуэта.

Силуэт постучал о дверной косяк.
"Простите, мой мальчик к вам не забегал?"-голос был настолько приятной окраски, что на него грех было не откликнуться.
Он поднялся с дивана гостиной, и пока дошел до кухни, женщина уже нашла свою пропажу.

Это был крепыш лет трех, спрятавшийся от матери за дверью.
Он вырывался из ее рук-"Я сям!
Я басёй!"
"Басёй,басёй"-успокаивала его мать.
Их глаза встретились, и в полумраке кухни её полыхнули искрами электросварки.

"Ни чо си!"-старому охмуряле стало приятно, что его потускневшая от времени харизма, хоть на кого-то еще может производить впечатление.
"Простите, как можно вызвать Скорую помощь?
Я не успела еще обзавестись русской симкой."-он догадался, что перед ним долгожданная внучка из Черногории, наследница Пиковой дамы.



"Проще всего это сделать с городского телефона"-он сделал шаг, чтобы проводить ее к общему аппарату, и невольно застыл на месте, потому, что женщина поднялась и оказалась, едва ли не выше его ростом.
"А что с ней?
Могу ли я хоть чем-то вам помочь?"-пока женщина не дозвонилась и не сообщила с его помощью свой адрес, он не отходил от нее.

Потом, вместе выкатили коляску Клеопатры Львовны из людской в коридор.
"Увидела Добрыню, и потеряла сознание"-развела руками наследница.
Птах пощупал пульс и успокоил-"Ваша бабушка такой крепкой закваски, что даже глубокий обморок для нее не более, чем для вас головокружение.

Если будет нужна помощь, я всегда рядом."
Он дождался бригаду и удалился к себе с чувством выполненного долга.

К вечеру пришла Дашина старшая сестра Нина.
Тоже очень красивая, но гораздо миниатюрнее, чем младшенькая.
Дала ему на подпись всякие "Прошу рассмотреть дело в мое отсутствие..."и "Имущественных претензий и прочих споров по поводу раздела жилплощади не имею..." и всякие  иные документы и доверенности.

Чтобы забрать Дашины вещи на улице ее поджидал грузовой пикап с грузчиком.
Очень кстати, а то он уже собрался снести их на помойку или сжечь.
Ну, не везти же их на новую квартиру?!
Нина была немногословна, всем своим видом подчеркивая, что целиком и полностью поддерживает сестру.
Холодно отказалась от кофе, который всегда очень хвалила, когда бывала у них в гостях.

Увидев сумку-переноску, которая была явно предназначена для Филимона, он без лишнего шума сгреб семикилограммовый ворох дымчатой шерсти и закрыл его к в комнате Сафроновича.
Наблюдать за этими сборами для Птаха было невыносимо и он попросил Нину дать знать, когда она закончит, а сам решил скоротать это время в скверике на Дмитровском.

Хипповавшие в нем поклонники знаменитого рок-клуба, что был на соседней ул.Рубинштейна, называли его Эльфийский садик.
Когда-то здесь выгуливали детишек из детского садика, в который ходила его младшая сестра.
Частенько после школы он забирал ее с прогулки именно отсюда.

Детского садика больше нет.
Да и питерских детишек в Центре почти не осталось.
С каждым годом все больше малышей из Средней Азии.
Он вспомнил детишек Манижи и Юсуфа,для которых всегда носил с собой всякие вкусняшки, и подумал о странной метаморфозе инородцев в России.

Пока они живут, работают, учатся среди русских, все прекрасно уживаются, и никто ни о каких притеснениях по этническим или религиозным мотивам даже не заикается.
Никто никого не ущемляет, не унижает, и не угнетает.
Но стоит пришлым сбиться в стаю и обособиться в какое-нибудь землячество, как они моментально заболевают русофобией!
Как у небратьев  внаукраине, у них появляется коварный враг, виноватый во всем!

Позвонила Нина.
Сообщила, что вещи забрала, и добавила, что известит его о каких-то формальностях с ЗАГСом и разводом.
Значит, девушке уже мешает штамп в паспорте с Питерской пропиской, о которой она так мечтала!
Видимо, теперь пора менять на Московскую!
От вспышки гнева потемнело в глазах.

Она разбередила еще свежие раны.
Собственно, рана была одна.
Через эту пробоину, вырванную Дашей, робко выглядывало его больное нутро, пытаясь хоть что-то понять.

В студии на самом видном месте его ждала флешка.
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это прощальный привет от ушедшей жены.

Его тошнило от одного вида спиртного, но все же, прежде, чем вставить ее в планшет и включить, он сделал над собой усилие, и хлопнул стопку коньяку.
Даша основательно подготовилась к записи.
Это было видно по тщательно продуманному костюму, макияжу и заученному тексту.

Глядя, как она пытается благообразно обосновать и оправдать свое бегство, если уж называть вещи своими именами, ему стало за нее стыдно.
Настолько, что ему было тошно ее слушать и он невольно отводил глаза, лишь изредка бросая взгляд на экран.
Даше, видимо, тоже непросто давалась эта съёмка, судя по тому, что и она часто отводила взгляд от камеры.
Птах не тешил себя иллюзией, что так она пытается скрыть свои слезы.
По брошенным не плачут.

Он поймал себя на мысли, что и сама Даша, как обьект любви,давно стала ему неинтересна.
Сразу, как только он увидел ее и представил, что она спит теперь с другим мужчиной.
Значит, она отрезанный ломоть, раз принадлежит уже не ему.
Возникла даже какая-то брезгливость к ней.

Так всегда происходило в его жизни, когда женщины изменяли ему.
Включалась какая-то защитная функция психики.
Они сразу же становились ему безразличны.
Осталась только бесконечная жалость к самому себе.

Даша стала повторяться.
Про то, что они давно чужие и про стену непонимания она уже говорила вначале.
"А главное, я больше не могу тобой гордиться!"-это было уже что-то новенькое.
"Ты закрыл свое дело, все свои проекты, лепишь свою дурацкую керамику и пишешь никому не нужные рассказы!

У тебя больше нет своей работы, своего жилья!
Ты все раздал!
Ты голодранец!
Так и будешь всю жизнь ныкаться по своим коммуналкам!

Мне очень важно быть нужной и любимой.
С тобой я этого не чувствовала.
А Вадиму я очень нужна.
Даже не, как женщина, а как друг, на которого всегда можно рассчитывать!

Тебе таких отношений не понять.
Он такой одинокий!
Вокруг него пустота.
Ему совсем не на кого опереться."-это был финальный аккорд.

"Позвольте, как одинокий?
У него же какая-то гимнастка!
Чемпионка.
И даже, вроде, детишки от нее.

Он прикрыл глаза и представил весь свой любовный треугольник так, как это изобразил В.Пукирев на своем известном полотне "Неравный брак",с той лишь разницей, что наш человек в Кремле предпочитает ходить в церковь в одиночку.

Он что, так пополняет свой гарем?"-художник уже собирался выключить запись, но, оказывается, Даша еще не все сказала.
" Хочу повиниться, снять грех с души.
Дело ведь все равно закрыто.
Вадим сказал, что эта запись не основание для обвинения.

Но мне все равно.
Мне это нужно самой, чтобы облегчить душу.
В общем, этого Карася, этого Сазонова,я тогда подтолкнула.
И не случайно!

Мне кто-то позвонил.
Про Клепу и про деньги.
Заехала к Клепе узнать,в чем дело, и наткнулась на эти болтающиеся ноги.
Вспомнила запись с собрания, что ты мне прислал.
Как он измывался над вами всеми!

Этот ходячий геморрой все равно сдох бы где-нибудь под забором!
А ты бы так и дальше метался между Падловной и этой Танюшей, уговаривая их!
Так и сидели бы мы на чемоданах до посинения!
Все!
Прощай! "-на этом запись оборвалась.


ч.6 гл.6


Красивая стройная (средней полноты), с чуткой душой девица или вдовушка с приданым от двух тысяч рублей может быть женой ЗНАМЕНИТОГО АРТИСТА имеющего: средства, популярное имя, чуткую душу. При взаимности брак может состоятся немедленно; только серьезные предложения с фотографией адресовать: Москва. Главн. Почта., до востребования, предъявит. паспорта за №2983.»

"Да, это очень кстати!
Именно такой сейчас и не хватает!
Птах не мог прийти в себя от шока.
Это уже второе признание за два дня!
Д-а-а, вот значит, с кем он жил.

С фугасной миной замедленного действия!
Пригрел, что называется, змею на груди.
Чтобы прийти в себя, ему потребовалась еще стопка конины.

Теперь он спокоен за Гаранта конституции!
Есть, кому прикрыть ему спину!
Видно, он сразу в ней это и почувствовал.
Способность на поступок!
Самопожертвование!
Готовность на преступление ради близкого человека!

Да, это надо переварить!"- он уставился в телевизор.
Пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, стал щелкать новостные каналы.
"Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье попытка государственного переворота в отношении Хватрушева и Воронникова..."так, с этими все ясно.

Что дальше?
Бывший губернатор отстранен от должности по статье утрата доверия..."-так, понятно.

"В отношении правительства Санкт-Петербурга возбужден ряд  уголовных дел, обьединенных в одно производство.. "ясно.
Что еще?

" В законодательном собрании Санкт-Петербурга в первом чтении утверждена концепция перспективной программы расселения коммунальных квартир до 2025 года"...
Ну, что ж, это уже по -нашему, по-бразильски!

По привычке пробежался по компьютеру.
В электронном почтовом ящике его ждало письмо, где он настоятельно  приглашался  в нотариальную контору.
Нотариус был совсем не тот, что оформлял сделку с квартирой.

Когда были поставлены все подписи и печати, ему вручили пакет документов на доверенное управление, с возможностью дальнейшего выкупа, участком земли в тридцать пять соток в ККуротном районе города, в поселке Комарово, по указанному адресу, со всеми находящимися на нем строениями и оборудованием.
Сумма, выставленная на выкуп, была смехотворной, она едва превышала его нынешний годовой оклад в Газпроме.

Это было настолько смешно, что он невольно заподозрил, уж не разыгрывают ли его?
Но, взглянув на хмурого нотариуса, проглотил свой смех и удалился.
Приморское шоссе!
Комарово!
Сказочное царство сосен и песчаных дюн!
Сбылась его давнишняя мечта, но особой радости по этому поводу на душе почему-то не было.
Какая может быть веселуха на пепелище?
Все эти чудеса очень смахивали на благодарность от нашего человека в Кремле не за спасение его жизни, а на откупную за бывшую жену.

Птаху казалось, что вся земля в таких курортных местечках на побережье Залива, в часе езды от центра города, давно была поделена-пере-поделена еще при большевиках.
Во всяком случае, на сайтах загородной недвижимости никаких обьектов в этих местах давным-давно, ни за какие деньги, никогда не выставлялось.
Но для Газпрома, видимо, нет никаких преград.

Ему пришлось  изрядно поколесить на своем вездеходе.
Он давно свернул с Приморского шоссе в сторону Залива, и долго кружил по всяким проселкам.
Солнце давно свалилось за верхушки окрестных сосен.
Когда казалось, что между ним и побережьем уже больше ничего не осталось, ему удалось, наконец, разыскать свое новое домовладение.

Тут он понял, почему так долго не мог его найти.
Большая часть участка, обсаженного по краям кустами сирени, черноплодной рябины и черемухи, выглядела с дороги просто сосновой рощей с деревьями разной высоты и возраста.
Только вблизи они немного расступались вокруг фруктового сада, двухэтажного дома с открытой террасой, бани с небольшим бассейном, гостевого домика и гаража с парковочной площадкой при въезде.
Все скромно, без помпезности и дешевого пафоса.

Довольно низкий, совершенно незаметный с проселка, по грудь взрослому мужику, забор.
Только от бродячих собак.
Для лихих людишек с большой дороги и нехорошими умыслами были развешены видеокамеры и датчики движения сигнализации.
Кирпичные несущие столбики забора на основе из гранитных валунов.

Между ними щиты из досок, набитых внахлест, как жалюзи.
Темная пропитка, много масла, на столбиках металлочерепица.
Дальше, густые кусты живой изгороди.
Простенько, но со вкусом.

За широкими откатными воротами двухэтажный гараж.
На первом три бокса с подьемными дверями,
На втором жилые помещения, видимо, для обслуги, из бруса с двумя открытыми лестницами по бокам и открытой террасой под козырьком крыши.

По лаю собаки можно было догадаться, что и охрана где-то рядом.
Он позвонил в домофон на калитке у ворот.
Отозвался прокуренный мужской бас, и вскоре появился крепкий еще мужик, на вид одних с ним лет, но по разбитым клешням рук и кирпичному загару лица художник без труда распознал в нем мастерового.
Тот держал на поводке лохматого кавказца с башкой, как у медведя.

Паша, как он представился, был предупрежден о визите нового управляющего.
Как выяснилось, он совмещал здесь должности охранника, проводника служебной собаки, электрика, садовника, плотника, сантехника, автомеханика и водителя каблучка для хозяйственных нужд, а на сегодняшний день готов был еще и поработать экскурсоводом.
Начали с гаража.

Внутри это оказалась хорошо оборудованная небольшая станция техобслуживания.
С ямой, подьемником, парой верстаков для слесарных и сборочно-разборочных работ, сверлильного и токарного станка, разнообразного газо-сварочного оборудования, компрессора для пневмоинструмента, шиномонтажных и лако-красочных работ, и аварийного электрогенератора.

Два бокса были заняты транспортом, принадлежащим домовладению.
В одном стоял небольшой автодом Фиат-Дукато, для поездок на пикники, второй был занят Mини-купером и квадроциклом.
Птах, влюбленный в свою суровую отечественную "буханку", смотрел на эти детища буржуйского автопрома свысока, как на несерьезные детские игрушки.

Тем не менее он на поленился заглянуть в кабину Фиата.
В бардачке лежал техпаспорт, заполненный на его имя.
Паша подтвердил догадку дизайнера, и пояснил, что жилье наверху раздельное, каждое со своей кухней и санузлом.
Один номер из четырех занимает он, а второй предназначен для экономки.

Она тоже, совмещает, как многорукий Шива, обязанности и горничной, и поварихи, и прачки, и уборщицы, и бармена, и даже аниматора, массовика-затейника, проще говоря.
В этом месте охранник Паша не смог сдержать ухмылки, и по ее двусмысленности папа Карло догадался, что экономка исполняет обязанности еще и специалиста по снятию стресса у постояльцев заведения.
Видимо, за отдельную плату.

-"Ну и порядки у господина Мюллера.
Выжимает из трудящихся все соки!"-Птах обратил внимание, что под навесом, на обширной бетонной парковке за гаражом, томился одинокий отечественный каблучок с логотипом Газпрома и надписью "Келломяки-Комарово" по обоим бортам.

"Дик!
Да, успокойся же ты!"-медведе-головая собака, довольно равнодушно зевавшая в гараже, на свежем воздухе оживилась и настойчиво потащила Пашу в сторону основного дома усадьбы.
Дик привел их к довольно интересному, с точки зрения дизайнера, строению.

Высокий цокольный этаж дома с узкими проемами окон был выложен валунами, как и фундаменты всех строений в имении, как он успел заметить, и больше напоминал бункер или крепостной ДОТ, хотя на окнах были довольно затейливые решетки и ставни.
Видимо, здесь располагалась основная кормовая база сторожевого пса, ибо очень скоро, его усилиями, они оказались у основательных железных дверей, к которым спускалась лестница из десятка, заросших мхом и травой, каменных ступеней.
По радостному вилянию хвоста Дика можно было догадаться, что это вход в какую-то кладовую.
С трудом оттеснив пса, охранник погремел ключами и открыл вход.


ч.6 гл.7


В обширном полуподвале размером, как прикинул опытным глазом художник, примерно в пятьдесят квадратов, располагались, кроме кладовой, котельная-бойлерная, щитовая, просторная бильярдная, которая так и просилась под керамическую мастерскую, и электрическая сауна с купелью.
Когда Паша достал из одного просторного холодильника какой-то пакет, пес совсем потерял самообладание.

"Сейчас-сейчас!
Пойдем, получишь свою вкусняшку!"-охранник не успел закончить свою фразу, как Дик буквально выдернул его из полуподвала и радостно запрыгал вокруг.
Пока Паша разбирался с его поводком и намордником прежде, чем угостить костным набором, дизайнер успел обойти дом вокруг, к главному входу с открытой террасой.

К архитекторам он относился так себе, без особой симпатии, считая их, в большинстве своем, пустопорожними самовлюбленными бакланами.
Но парню, автору этого проекта, он от души пожал бы руку!
Это была не унылая вариация на тему скворечника, которыми застроены у нас все коттеджные поселки, а выразительный образ.

Образ гриба.
Мало того, что первый этаж был приподнят над цокольным примерно на метр.
Примерно настолько же он был шире его по всем проекциям, нависая, как бы в подвешенном состоянии.
Архитектор и не думал скрывать каркасную технологию строительства.

Наоборот, все несущие балки,откосы и стропила были выделены темной пропиткой на фоне светлого кирпича его стен.
На подобии фахверковых строений средневековья.
Второй этаж, срубленный из бревна, точно так же слегка нависал над первым.

Если добавить, что и четырехскатная крыша далеко нависала карнизом над его стенами, прикрывая открытую галерею, складывалось полное ощущение крепкого гриба-боровика.
Этому способствовал и коричневый цвет черепицы.
Вдобавок, крышу венчал грибок свето-улавливающего барабана, так что сходство было полным.

Оставив Дика на воле, наедине с его ужином, подошел охранник, и прерванная экскурсия продолжилась.
На первом этаже был холл с панорамным окном в сторону Залива, естественным путем освещавшийся стеклянным фонарём на крыше.
Он же гостиная, он же кухня.

Как и положено, большой камин, не столько для отопления, сколько для создания загородной атмосферы, ибо по всем помещениям были раскиданы радиаторы парового отопления.
Рядом две спальни и ванная с туалетом.
На втором этаже, куда вела витая лестница, три номера, каждый со своим санузлом и кухней, обьединенных общей галереей со стороны улицы, и террасой, выходящей в холл.

То, что Птах с дороги принял за гостевой дом, оказалось баней.
А то, что он принял за баню, на самом ближнем к дюнам краю участка, оказалось эллингом.
За ним, сквозь сосны, уже сверкало холодное лезвие Залива.
Баня была просторной.
Шесть на восемь, не меньше.

Большой предбанник с обширным столом и купелью, занимал половину общей площади.
Остальное отводилось напополам парилке и моечной.
Наверху два автономных номера, каждый со своей внешней лестницей и входом.
Над эллингом, в котором нашли приют небольшой каютный катер, минимум на пять мест, и аквацикл, тоже был свой верхний этаж, с такой же лестницей, и двумя жилыми модулями.

Радом в заборе были свои ворота и калитка, открывавшие выход к кромке воды, к которой вела дорога мостков из промасленных досок.
"Вот одной такой избушки мне одному вполне хватило бы!"-подумалось ему.
"А не это вот, все!
Какое, к чертовой матери, тут можно найти уединение и спокойствие посреди всего этого беспокойства?"-вопрос был чисто риторическим и больше обращенный к себе самому.

Просто он прикинул, что десяток номеров это, как минимум, больше двух дюжин гостей, не считая детей.
Неподалеку от бани расположился бассейн.
Тоже сплошь обложенный валунами, и отделанный изнутри голубой глазурной плиткой.
Примерно три на десять.

Судя по барабанам по торцам водоема, и направляющим из нержавейки, он закрывался от наносной грязи крышей-жалюзи.
Как успел заметить Птах, дно имело градацию по глубине.
Метра три для любителей нырять, и метр для малышни и не умеющих плавать.

Рядом беседка с летней кухней и зоной барбекю.
Чуть дальше детская площадка с качелями, батутами, тренажерами, лестницами, горками и гигантскими шагами.
По всему участку разбросаны десятка два фонарей в человеческий рост и столько же крепких скамеек из расколотых пополам широких бревен, где одна половина служила сиденьем, а вторая спинкой.

Единственным строением без жилого этажа был сарай с насосной станцией, электро-водо- и газораспределительным коллектором.
Здесь же имелся универсальный деревообрабатывающий станок, плотницкий верстак, и небольшой запас всевозможных материалов для поддерживающего ремонта.
Судя по отсутствию столбов с висящими проводами, вся энерго-проводка была упрятана в подземные трубы.

Все было сделано грамотно, с умом, и на совесть, ничего не скажешь.
Но если в гараже и в остальных подсобках, с помощью такого мастерового, как Паша, он мог бы обойтись своими силами, то обойдя все свои владения, папа Карло понял, что без женских рук тут не справиться.
  И они нашли его, эти женские руки, в садовой беседке с выложенным камнями костровищем.

"Я здешняя экономка.
Екатерина Матвеевна.
Можно Катя."-представилась барышня.
"Если вы скажете, что еще и фамилия ваша Маслова, то я вообще перестану удивляться чему-либо в этой жизни!"-она кого-то напоминала художнику.

"Так точно, ваш высоко благородь!"-по-военному козырнула Катя, и глаза ее сверкнули зеленым блеском.
Так лукаво и озорно, что Птах сразу же узнал в ней секретаря-референта из администрации президента.
"Все ясно, девушка, похоже, на задании"-мелькнуло у него.

Это напоминало известную картину К. Маковского "Прием горничной на работу", с той лишь разницей, что все купеческое семейство представлял сейчас он сам в одном лице.
"Но позвольте, девушка, а вы меня не разыгрываете? "-экономка своими формами могла взволновать даже Железного дровосека.
"Меня тут уже успели проинформировать, что экономка здесь-это далеко не эскортные услуги.

Здесь-это стирать, гладить, зашивать, прибираться, мыть посуду, готовить, топить, подавать на стол и ходить за покупками.
Вы что, все это умеете?!"-он невольно усмехнулся.
«Не извольте сомневаться!
Вы еще забыли обязанности бухгалтера.

К тому же у нас ведь предусмотрен испытательный срок."-ему показалось, что в глазах у нее опять блеснуло зеленью.
"Если по его истечению, вы найдете, что я вам не подхожу, то я тут же напишу заявление об уходе.
А теперь только скажите, останетесь ли вы на ужин?"-невинный, казалось бы, вопрос оказался началом нешуточного допроса.

"Если да, то останетесь ли на ночлег?
Если да, то где бы вы хотели, чтобы вам постелили?
И, когда вы намерены приступить к своим обязанностям, как управляющий?"- тут девушка сделала глубокий книксен, давая понять, что воспитывалась она не в казарме, и потупила глазки, как какая-нибудь  фашистская Анхель или Гретхен.

Такой напор несколько обескуражил его и он не сразу нашелся, что ответить.
-"Пожалуй, останусь.
И на ужин и ночевать.
Вы знаете, я еще и сам толком все не осмотрел, но думаю, что на втором этаже, над эллингом мне будет удобно."

-"Вы на своих колесах?"-он кивнул.
"Тогда лучше поставьте свой пепелац в гараж. Места хватит."-она протянул ему связку ключей и универсальную магнитную карту-отмычку.

"Да, уж!
Отобрав у бедного художника самое дорогое, что у него было, наш человек в Кремле не поскупился компенсировать это своими самыми ценными кадрами"-подумал Птах, глядя на удаляющуюся ладно скроенную фигуру Катюши Масловой.
Ему вдруг опять стало невыносимо жаль себя.

" Одинокий, седеющий и стареющий романтик, кому ты теперь нужен?!"-предательские слезы невольно выступили на глазах, и он отвернулся по привычке, чтобы скрыть свою слабость, хотя никого рядом не было.
Он глядел на Залив с набегавшими барашками волн, на песчаные дюны, поросшие диким шиповником, на стволы сосен, позолоченные закатным солнцем, на изгородь, сложенную из валунов, уютную избенку эллинга, кусты сирени, молодые елочки, плодовый сад, и думал-"Зачем мне это все теперь одному?"

В его мечтах все это было рассчитано на двоих!
На детский смех, на шумное, дружеское застолье.
Подбородок опять предательски задрожал и он отвернулся к дому.
Из трубы давно струился дымок.
Кусты раздвинула медвежья голова, оскалилась всеми своими клыками, наподобие улыбки, и бесцеремонно улеглась мордой ему на колени.

На пороге входной террасы появилась Катюша в переднике.
"Бальдыч!
Дык,ёлы-палы!
Будем пить или глазки строить?!
Все нолито.
Пожалте к столу, ваше Высокоблагородь!"

ч.6 гл.8


«В Чернышевом переулке, в бывшем Щукина доме, у купца Осипа Безполовского продается серой попугай, которой говорит днем и ночью по-русски и по-французски, какаду.
Египетские голуби, да еще медная попугая, чья клетка лучшего мастерства, каковых у торгующих еще никогда не бывало».

"Зачем нам говорящий попугай, если у нас есть говорящий ворон?
Верно, Флинт?"-черная птица защелкала клювом, и согласно закивала-"А чо такова?!
Имею право!"

Клеопатру Львовну ничуть не смущала ее привычка разговаривать со стенами.
Ей и раньше-то было совершенно наплевать на общественное мнение, а теперь, когда сбылась ее столетняя мечта и она стала полновластной хозяйкой своей квартиры, и подавно.
Но сейчас ей было неловко, что она своим обмороком доставила столько хлопот.

Но первопричиной его стал не столько шок от внезапного озарения в ее памяти, связанного с гибелью сына, сколько удивительное сходство маленького Добрыни с ее Егорушкой.
Невероятная игра генов, хромосом и метохондрий, сделала из них идентичных братьев-близнецов!

Люди в белых халатах, приехавшие с бригадой Скорой помощи, прослушали и общупали её со всех сторон, и были удивлены, что такое глубокое потрясение не причинило видимого вреда госпоже Загряжской.
Хотя такие удары по психике отправляли в паралич или в психбольницу и более крепкие организмы.
Более того, у нее появилась чувствительность в ранее парализованной ноге!

Сегодня она отправила внучку с правнуком на квартиру у Волковского кладбища, оценить, через сколько можно будет туда переехать.
Это место она выбрала, чтобы быть по ближе к могилам матушки и Вари, да и для себя место приготовить.
А сама оделась по теплее и выехала подышать свежим воздухом на балкон гостиной.

Ей хотелось побыть одной, чтобы никто не мешал протянуть дальше хронологическую нить ее памяти.
Глядя на облетевший сквер у фонтанчика, она вспомнила, как Поцхер нашел ее в Мариинской больнице.

Там успели привести в порядок ее левую ногу, и хоть немного подкормить.
Однако, он настоял на переводе в санаторий НКВД.
Уж что-что, а нажимать на кнопки своих связей он умел.
Пока жену приводили в порядок на усиленном спецпайке, он успел найти по своим каналам Варю, отбывавшую трудовую повинность, и вернуть ее домой, на Невский.

В такую историю, как с Варей, мог попасть в то время любой горожанин, кто попадался патрулям на улице без спецпропуска с 22 часов до 5 часов утра.
Булочные открывались в 8 часов.
Те, кто занимал очередь с ночи, чтобы наверняка отоварить свои карточки, был вынужден прятаться со своим номерком, написанным химическим карандашом на ладони, по ближайшим парадным.

В случае с Варей, кроме нарушения комендантского часа, при обыске нашли американский фонарик, который был признан орудием диверсий, для подачи сигналов врагу при бомбежках .
Ей присудили сорок дней исправительных работ, хотя большинство нарушителей умирали от истощения и непосильного труда, не протянув и  двух недель.

Никакие обьяснения, что фонарик был взят для обмена на еду, что дома ждут ее с карточками, в расчет не принимались.
Когда Клеопатру выписали из санатория, по возвращению домой, она не узнала Варю, настолько этот ходячий скелет мало походил на ее горничную, хотя и сама она выглядела не лучше.

Но Блокаду к этому времени, ценой жесточайших потерь, все же прорвали.
Пустили по берегу Ладоги железнодорожную ветку.
Продовольствие шло теперь в город непрерывно.
По карточкам давали теперь не только яичный порошок, но даже постное масло и маргарин.
Все стали по немногу отьедаться.

Самуилу приходили посылки и по почте, и с нарочными, и с оказиями, которые он сам себе отсылал с фронта.
Клеопатра с Варей в его дела не лезли, хотя трудно было не заметить горы сапог, валенок, фуфаек шинелей, шапок, полушубков, свертки и отрезы тканей, пачек курева и консервов, что выросли в коридоре их квартиры.

Сам Поцхер на толкучки Черного рынка не ходил.
Он ходил на службу, на Литейный 4.
Ходили специальные неприметные люди.
Уносили одно, приносили другое.
И это другое уже оседало в покоях Клеопатры Львовны, что непрерывно умножало их коллекцию.

Питались они теперь так, как ели до войны, с маслом,сахаром и белым хлебом.
Варя и Клеопатра быстро шли на поправку.
О своем пребывании на принудительных работах Варвара говорила неохотно, каждый раз невольно поеживаясь.

Ни о каком лесоповале, слава Богу, речи не шло, но и на разборке сараев и прочих ветхих строений, на дрова, работа тоже была каторжной.
После дюжины часов работы на морозе с часовым перерывом на обед, штрафники еле доползали до барака, служившего им ночным приютом.
Кормили каким-то жидким варевом, тонкая пайка хлеба на весь день.
Да и ту норовили отобрать уголовницы, и те, кто по здоровее.

Каждый день из барака выносили мертвых.
До конца срока ей оставалось два дня.
Но, если бы не Поцхер, она до него не дотянула бы.
Клеопатру даже несколько уязвляло, что теперь за столом, горничная в первую очередь обслуживала его, а уж потом всех остальных.

Как только они твердо встали на ноги, обе отправились на работу, в театр.
С появлением железной дороги, на Большую землю поспешили последние солисты, что еще оставались в труппе.
По этой причине выход на работу Клеопатры был ,как нельзя кстати для обескровленного творческого коллектива.
Ее сразу ввели на главные роли в половину спектаклей репертуара.

Эффектная внешность, приятный тембр голоса, прирожденная пластика, стали основными слагаемыми ее успеха.
А с тем, что у новой примы было дворянское происхождение, и не было даже начального, не говоря уже о музыкальном образовании, администрации пришлось смириться.
"А Загряжская сегодня играет?"-все чаще стали спрашивать в билетных кассах.

И среди артистов труппы восхождение новой солистки не вызвало ни зависти, ни противодействия, как это чаще всего бывает в театрах, поскольку это была не какая-то пришлая примадонна, а своя, и становление сценического таланта Клеопатры происходило у всех у них на глазах.
Особенно воодушевилась мужская часть коллектива и почитателей ее таланта, поскольку за восходящей звездой быстро закрепилась репутация "веселой вдовы" при живом муже.

Более тридцати лет своей сценической деятельности, пока она добровольно не ушла из театра, госпожа  Загряжская давала обильную пищу для всевозможных пересудов, слухов и сплетен по поводу подробностей своей интимной жизни.
В ее организме, доведенном голодом до дистрофии, что-то перемкнуло на генном уровне, что сказалось на гипертрофированном выбросе гормонов, формирующих либидо.
"С цепи сорвалась"-проще говоря, народным языком.

Тогда же, после войны, ее нашел отец, посетивший город с делегацией югославских партизан.
Узнав о смерти матушки, звал за собой, на берега Средиземного моря.
И потом писал, и приезжал несколько раз, до самой смерти все звал к себе.
Она отказалась.
Не потому, что была на волне успеха.
Нехорошая квартира не отпускала ее от себя.

Полковничья дочь пустилась тогда во все тяжкие, нисколько не смущаясь общественным мнением.
Единственное, чего она никогда себе не позволяла, так это приводить кавалеров домой, не говоря уже о грехопадении на собственной кровати.
Когда были отправлены в нокаут все обладатели штанов, от солистов до рабочих сцены, в родном коллективе, настало время для поклонников и почитателей ее таланта из публики.

И тут труба сыграла сбор для военных, "красивых, здоровенных", поскольку среди горожан, изможденных голодным пайком, это была физически самая подготовленная часть мужского населения, для удовлетворения постельных амбиций восходящей звезды.
А здесь планка была поднята так высоко, что иной раз Клеопатре Львовне не хватало одного партнера, и требовались ему в помощь бойцы, или по очереди, или все сразу.

Об этом много могли бы рассказать ширма, столик и диван в небольшом закутке костюмерной с отдельным входом, если бы вещи могли разговаривать.
При этом все то, на что покупаются барышни, вся эта романтическая шелуха, которую они так жадно склевывают, все эти вздохи при Луне, любовные признания, цветы и даже стихи, ее совершенно не интересовали.
Только телесное наслаждение!


ч.6 гл.9


Полная тишина и спокойствие!
Как ни странно, не смотря на осеннюю непогодь, ветра на Заливе почти не было.
Легкий бриз местами морщил зеркало водной глади, раскинутое до горизонта.
Башни и купола мощного броненосца Кронштадта были хорошо различимы в легкой дымке, даже на фоне рваных туч.
Если бы ни нелепая одинокая кукурузина Газпрома, трудно было бы поверить, что неровная полоска за ней, это приметы шестимиллионного мегаполиса.

Как затейливо переплетаются судьбы поколений вокруг одних и тех же мест!
Клеопатра Львовна много раз говорила ему, что ее отец служил в Кронштадте по мобилизации.
Бывший преподаватель Михайловского артиллерийского училища командовал одной из батарей.

После Мятежа, весной 1921 года последние защитники крепости уходили по льду именно сюда, на финский тогда еще берег.
Он представил,как суровые альбатросы Революции,железная гвардия  большевистского переворота,наводившие ужас на Питерских барышень своими черными бушлатами,перепоясанными пулеметными лентами, пустившие на фронтах Гражданской войны реки крови, теперь брели сдаваться на милость буржуев
в Куоккалу (ныне Репино), в Терийоки (ныне Зеленогорск ), и сюда в Келломяки (ныне Комарово).

Не слышно было даже прибоя, лишь под брюхом большого валуна забавно хлюпало.
Как будто, этот бегемот решил поплескаться в такую рань.
Калейдоскоп последних событий, скорость смены декораций, ошеломительная тяжесть новостей, яркий колорит вчерашних событий, все это утомило и опустошило его.

Захотелось где-то скрыться.
Чтобы никто не нашел.
Никто не беспокоил.
Такой тишины и защищенности, как в Египетском зале Эрмитажа!
Забраться в саркофаг с мумиями и накрыться крышкой!

Он выбрал дорогу по ближе к воде, где почва была твердой, и не давала ногам проваливаться в песок.
Прямо на пляже развалилась старая сосна, неприлично задрав пышную юбку дерна,и обнажив скрюченные колени своей корневой системы.
Её придавило стволом сосенки по моложе, но с такими же манерами.
Корни этой напоминали разнузданную случку осьминогов.

Похоже, ветра здесь нешуточные, раз вырывает такие деревья с землей!
Для полного сходства с известной картиной И.Шишкина не хватало хотя бы пары мишек.
Хотя бы тех, деревянных, из пивбара "Медведь", в пору его буйной юности.

Вся береговая линия завалена зеленью водорослей, и острый запах их разложения щекотал ноздри.
Вчера после ужина они с Катей тоже вышли сюда погулять.
Прихватили с собой бутылку Саперави, пили под шум прибоя, и любовались на огни большого города.

Пока не замерзли.
Вернулись в тепло, но не могли согреться, пока не забрались под одно одеяло.
Катюша оказалась девушкой горячей и не жадной.
Она охотно делилась своим теплом, но по накалу его температуры сильно проигрывала в сравнении с восточной греховодницей.

К тому же долгая служба в аппарате специальных ведомств наложила свой отпечаток на ее повадки.
Она, как дрессированная собачка-поводырь, предупреждала все движения хозяина.
Начинала смеяться, когда он не успевал еще закончить шутку.
Наливала ему выпивку, на которую он еще не успел даже посмотреть, придвигала тарелки с едой, которую он еще не успел попробовать.

И в постели успевала предвосхитить все хотелки, которых он не успел еще даже захотеть.
Рассудком он понимал, что просто привередничает.
Что невольно сравнивает всех женщин с Дашей.
Да, ему нужна одна лишь Даша, и только Даша!

Как-то, еще на заре их отношений, он возил Дашу на ее малую родину.
Они проехали много сотен километров по федеральной магистрали, потом свернули на местное шоссе, а когда кончился асфальт, проехали еще с десяток верст до ее дома по грунтовке.
А вокруг была одна бесконечная тайга!
Ему даже стало смешно, когда он подсчитал, сколько нужно проехать по этой тайге до места, где водятся такие жены, как Даша.

И все барышни будут в сравнении с ней проигрывать, пока он не переболеет и не перегорит этим разрывом.
Да что там бабы!
Ему и в новую квартиру-то, что на Крестовском, неохота без Даши переезжать.
И в этом райском уголке на берегу Балтики его ничего не греет без нее!

Птах вдруг посмотрел на себя со стороны.
"А чего это ты вдруг так хвост веером распустил, старый греховодник?
Вроде, как одна баба с возу, а две с привозу?

Самому-то не смешно?
Одна больная на голову нимфоманка, а другая только из-за служебного положения?
Думаешь, легла бы она с тобой, просто постучись ты в ворота этого имения?"-ответы были очевидны.

Он и не заметил, как дорогу ему перешло стадо.
Огромных гранитных валунов.
Гладких, и отшлифованных временем, мастодонтов.
Они вышли из соседней сосновой рощи и двигались через дюны к морю для водных процедур.
Вытянулись длинной чередой, обступив своих малышей, как положено, в середине.

Те,что шли впереди, были уже далеко в море, по голову в воде, судя по тому,что торчали только их лысины, густо унавоженные чайками.
Двигались чинно, с достоинством.
Полметра за столетие.
Просто, время у них свое, каменное.
Мы для них, как размазанное пятно.
Нужно простоять перед ними неподвижно хотя бы год, чтобы они запечатлели это для себя, как мгновение!

Птах присел на крайний валун и оглянулся на свои владения.
Ну, зачем ему одному столько?!
Для отдыха ему хватит любой из этих избушек.

А, если рассматривать это место, как актив, как средство для заработка, то нужен еще один его двойник, чтобы забыть об искусстве, и заниматься только этим землевладением.
Перед глазами сразу встал дедушка Балик, в своем нелепом плаще, и со своим посмертным предупреждением.

Он представил себе переписку в базе с клиентами, график бронирования номеров, расходы на отопление, стирку, глажку, мойку, охрану, электричество, откачку септика, водоснабжение, продукты, зарплату сотрудников, как ему стало сразу скучен и неинтересен и этот Залив, и эти сосны.
Может, потому, что вчера их стволы золотил закат, а сегодня, на фоне хмурого утра, они выглядели даже несколько вульгарно, прямо, как тетки из очереди, выкрашенные рыжей хной.

Скорее всего, судя по пустым номерам, даже для Газпрома это предприятие убыточно.
А если он выкупит это все под себя, придется нанимать специального человека, чтобы взял на себя эту головную боль, и сводил здесь все концы с концами.
Он хотел что-то еще подсчитать в уме, но тут кто-то резко обнял его сзади так, что вся арифметика вылетела без следа.

Медвежья голова легла ему на плечо, а шершавый язык облизал щеку.
"Дик!
Что, брат, тебя отпустили на волю?
В пампасы?"-он потрепал мощный загривок кавказца.

"Хороший ты парень, Дик!
И рад бы с тобой подружиться, да, видно, не судьба!"- Птах размахнулся и бросил первую попавшуюся под руку палку, как можно дальше вдоль берега моря.
Охранник кинулся за ней, как молодой щенок, сломя голову.

Правда, свою добычу он понес обратно не ему, а девушке с зелеными глазами, появившейся со стороны эллинга.
Та не торопилась отдавать игрушку, требуя от пса взамен обозначить свой голос.
"Ну, что тебе еще нужно!
Смотри, как глазки зеленью сверкают!
В дочки тебе годится.

И красавица, и хозяйственная, и в постели все умеет, и в тайгу за ней ехать не надо!"-говорил ему внутренний голос, пока кавказец прыгал вокруг Катюши, виляя своим хвостом.
"Да, а завтра ей прикажут оказать радушный прием очередному постояльцу, и все эти прелести перекочуют в чужую постель"-отвечал он сам себе.

"С таким же успехом можно взять к себе жить вон, Мандалину, или ту же Свету Порошкину.
Тоже девки, хоть куда!
А каждому надо, чтобы только для него, для одного, любимого!"-и он пошел навстречу девушке, которая после того,как Дик наконец, поднял своим рыком всех ворон, кинула собаке палку, по-женски неумело, и недалеко, прямо в гущу стада валунов.

"Дорогая моя, несравненная моя, Екатерина Матвеевна!"-начал Птах, когда с завтраком было покончено.
-"Слушай мой приказ по вверенному мне гарнизону!
Назначаешься старшей по общежитию!"
"Господин назначил меня любимой женой?"-Катюша с надеждой подвинулась поближе.

"Будешь исполнять мои обязанности управляющего."-папа Карло сделал вид, что не понял намека.
"С окладом, согласно штатного расписания.
Как ты там вчера сказанула?
С испытательным сроком"-Птах подмигнул Катюше.

"Подготовь, что нужно подписать.
Расчехляй свою базу данных, и вперед!
Дай рекламу в Сети.
В межсезонье, хотя бы в выходные, база не должна пустовать."- он погладил Катюшу по щеке и поднялся.

"Найми путную тетку на свое место.
Желательно не крокодила.
По своему образу и подобию.
А я пока с переездом в городе разберусь.

Если через пару месяцев имение выйдет в основательный плюс, запустим процедуру выкупа.
Если что, звони во все колокола в любое время суток."-он проследил, как Паша выкатил буханку из гаража.
"Будем стараться!
Ваше высокородь!"-Катюша на прощанье с грустью взяла под козырек.


ч.6 гл.10

На повороте пришлось постоять.
По Приморскому шоссе в сторону Питера медленно перебирала ножками сколопендра автомобильной пробки.
Навигатор рисовал сплошной красный цвет.
У обочины раскинулась редкая в этих местах нехвойная рощица.

Листва наполовину уже облетела, но по цвету ее остатков, от нечего делать, Птах, как художник, разделил деревья по психотипу.
Рябина несомненная истеричка.
Красные брызги визжат о гибели ее листвы на всю округу.

Березы с осинами, со своей блеклой желтизной, больше напоминают  индифферентных бабулек в платках на лавочке у парадных.
"Наркоманы!
Проститутки!"-как будто верещат они.

Тополя-заторможенные олухи!
До сих пор стоят зелеными.
До них все доходит в последнюю очередь.
Каштан с ольхой не лучше.
Листва на них пожухла, как будто заразилась грибком в общественной бане.

Зато с кленами трудно соревноваться в перетягивании каната.
Бесспорные неврастеники!
Такие кислотные цвета выбрасывают их листья перед смертью.

И только пара дубков встречают ее достойно.
Роняя свою крону, как приговоренные к расстрелу, срывают повязку перед смертельным залпом.
В автомобильном строе, бредущем по шоссе, стали появляться свободные места, и дизайнер тут же пристроился на одно из них.

Шоссе в этих курортных поселках идет вдоль моря, и петляет чуть ли не по прибрежным дюнам.
А залив, порой, выскакивает из-за поворота прямо на проезжую часть.
Море ,пусть осеннее,пусть хмурое,пусть холодное, все равно оставалось морем.
Оно отчаянно кокетничало, то и дело подмигивая голубым глазом из-за деревьев,заманивая свернуть в желтизну своих пляжей.

И только после Солнечного совсем скрылось за ширмой из густых сосен.
"Д-а-а, по такой дороге ездил бы и ездил"-эта мысль завертелась в голове у Птаха, и тут же нашла своих оппонентов.
"А кому-то она уже надоела до смерти!"-говорили они.

"Ну, если так рассуждать, то и один взгляд на самую любимую женщину тоже может вызывать зубную боль!
Даже, если она роскошнее Ирины Скобцевой, и Джинны Лоллобриджиды,вместе взятых!
Все в этой жизни надоедает,если нет любви."-на этой глубокой мысли дискуссия в его голове закончилась, и все опять вернулось к его новому поместью на Заливе.

Еще в Репино пробка сама собой рассосалась, и к Кольцевой  Птах летел уже с ветерком.
"Можно отгородить кустами и саженцами угловой участок, крайний к морю, соток в пятнадцать, и построить маленький теремок только для себя.
Там и старый финский фундамент еще остался.
Вот, и будет тебе место для отдыха и творчества"-Келломяки не оставляли его в покое.

По привычке он так разогнался, что чуть не пропустил свой поворот на Ушаковский мост.
Пора привыкать, что ему теперь не прямо по набережной в Центр, а по мосту направо, на острова.
Дубликатом пульта от автоматических ворот он обзавестись еще не успел, потому припарковался пока на мостовой у вьезда во двор.

Но поговорить с кем-нибудь из его новых соседей на эту тему не вышло.
На скамеечке у его парадной Птаха уже поджидала никто иная, как внучка Клеопатры, Злата с сыном.
В прошлый раз он плохо разглядел ее, поразившись, разве что, огромным очкам, и маленьким размерам ее ладоней и ступней при довольно статном росте.

Сейчас, при дневном освещении, он отметил натуральный цвет волос, ставший, видимо, причиной такого говорящего имени.
Приятное, даже несколько кукольное лицо.
Где, все, как положено, и большие глаза с пушистыми ресницами, и вздернутый носик, и маленький пухлый ротик.
Цвет глаз, конечно, голубой.
Какой еще может быть у такой Мальвины?

"Что ж вы не позвонили, мадам?
Я б за вами заехал"-папа Карло и не пытался скрыть своего удивления.
"Я звонила"-мадам пожала плечами.
Дизайнер заглянул в телефон.

Ну, конечно!
Он же его выключил.
В Комарово хотелось тишины.
Три неотвеченных, которые он тут же пометил, как Злата, больше десятка заблокированных звонков от Мандалины, и один, недавний от Катюши.

После того, как дизайнер осведомился о состоянии здоровья Клеопатры Львовны, внучка поведала-
"Спасибо, уже намного лучше.
Бабушка хотела бы переговорить с вами относительно ремонта помещений под музей.
Она желает, чтобы именно вы составили проект и руководили работами."

Птах кивал головой, но что-то подсказывало старому сердцееду, что причина визита мадам не только в  вопросах ремонта галереи.
"Скорее всего, хочет лично убедиться, что он один, и вокруг него нет никого в юбке, кто поможет ему свить семейное гнездышко"-подумал он.

"Можете передать бабуле, что я это сделаю с превеликим удовольствием!
Только, давайте я закину в новую квартиру хоть табуретку, а то уже вторую неделю собираюсь, и все никак.
А потом, я полностью в вашем распоряжении."-он присел на колени перед юным наследником.

"Добрыня, а ты у нас богатырь?"-тот кивнул.
"Тогда помоги нам вещички закинуть."-он вручил ему самый легкий пакет.
Вы приглашаете нас к себе домой?"-похоже, барышня привыкла в любой ситуации везде расставлять точки над "i".

Привычка смотреть на женщин сверху вниз дает искаженную картину мира.
Когда Злата встала с ним рядом, то опять показалась выше, хотя была одного с ним роста.
К тому же, его не покидало ощущение, что она слегка парит над землей.
Как воздушный шарик, который, вроде и катится по земле, а все равно, слегка подлетает!

Квартира гостям не просто понравилась, она привела их в восторг!
Особенно, Добрыню, которого пришлось выковыривать из решетки, ибо он решил "купася", прыгнув прямо с балкона.
Когда мать с трудом его отодрала от чугунного литья, он устроил такой рев, что орал, как резанный, пока бокал молочного коктейля в ближайшей кафешке не успокоил его.

К нехорошей квартире подьехали со стороны Стремянной.
Видимо, шепот стен скучал без него, так как уже на лестнице сообщил по секрету-
«Продается каменной о 2-х этажах дом, состоящий по Московской части, в Стремянной улице, под № 51 и имеющий регулярной сад с мраморными, хорошей работы бюстами и два огородные места.
Дом же продается с мебелями и картинами, а ежели кому угодно из саду бюсты купить особо, то и на сие хозяин соглашается»

На пожарной лестнице Добрыня не пропустил ни одной ступени, чтобы ни топнуть ногой, и ни попрыгать, так ему понравился грохот, который они издавали.
В студии хозяин принялся хлопотать вокруг холодильника и плиты и не успокоился, пока не накормил своих гостей от души.

Только после обеда отправился к хозяйке гостиницы, оставив Злату у телевизора, а ее сына с бумагой и фломастерами.
Клеопатра Львовна пребывала в обьятьях сладостных воспоминаний о прежних чувственных наслаждениях.
Когда, в конце 60-х прошлого века, она покинула сцену, дабы дать дорогу молодым, Варя уже ушла на пенсию, и об уютном будуарчике в костюмерной пришлось забыть.

Это огорчало ее гораздо больше, чем то, что ей, из-за вечных козней вокруг сцены и, особенно, за ее кулисами, так и не дали звание Народной артистки.
В ее кавалерах ходили богатые администраторы, вояки с красными лампасами и большими звездами, высшие партийные начальники на персональных машинах, для которых ничего не стоило снять на вечер номер в Англетере, пригласить на загородную дачу, или в свои апартаменты.

Помимо сольных концертов, ее по-прежнему приглашали в сборные концерты на престижные площадки, по поводу всевозможных памятных дат, юбилеев, и бесчисленных советских праздников.
Ее, по-прежнему, угощали в дорогих ресторанах, дарили украшения, драгоценности и меха.
Их происхождением, как и ее частыми отлучками из дома, Самуил Поцхер никогда не интересовался.

Как, впрочем, и ей было совершенно безразлично, как он утоляет потребности своего мужского естества.
Хотя, тот особенной тайны из этого не делал.
Фотограф с Литейного,4 не упускал случая похвастать, как за одно только обещание устроить свидание с родственниками, или продуктовую передачку, любая подследственная готова ненадолго стать Роксоланой, Шахерезадой или Матой Хари.

Но годы не остановить!
С увяданием следов былой красоты, статус сборных концертов стал понижаться.
Дворцы культуры и концертные залы сменили районные и профессиональные Дома культуры, клубы и даже фойе кинотеатров.
Правда, это пока не сказывалось на размерах ставки в Филармонии, где она теперь числилась, за выход на сцену.

Видимо, тогда с ней и случилась история, которую она теперь без улыбки вспоминать не может, и про себя назвала "Игрой в бубен".
В ту пору набирали популярность музыкальные коллективы под названием ВИА (Вокально Инструментальные Ансамбли).

Она искала среди этих музыкантов молодую плоть и неутомимый задор, а им было лестно престижное внимание известной и опытной солистки.
В этом альянсе они настолько дополняли друг друга, что Клеопатра Львовна, грешным делом, даже принимала непосредственное участие в их коллективных попойках и разнузданных половых оргиях.

На одном таком мероприятии она так тряхнула стариной, что отказалась расставаться со своим ударником, и ,как декабристка, последовала за ним на сцену, которая была вся в сценическом дыму.
Молодой музыкант, с трудом найдя свою ударную установку, оседлал не только ее, но и свою декабристку, поставив ее в коленно-локтевую позу за самым большим барабаном.

Дабы барышня не скучала, и смогла принять участие в игре коллектива, ей был даден бубен.
В который она и ударяла, повинуясь взнуздыванию сзади.
То головой в барабан, то бубном об ту же голову!
В том, что этот ВИА победил в конкурсе и завоевал потом оглушительную популярность, Пиковая дама считала причиной именно ее участие, со смехом вспоминая и свою игру на ударных инструментах.

Осторожный стук Птаха оторвал ее от этих воспоминаний.
"Мой юный друг!"-прервала она его дежурные расспросы о ее здоровье.
"Я знаю, что последнеэ врэмя вы отказываэтесь от выгодных заказов в пользу своего личного творчэства"-она положила его руку себе на колено.

"Я стала чувствовать эту ногу!
Прошу вас, когда поступит предложение от министерства Культуры на проэкт рэставрации,нэ отказывайтэсь!
Я знаю лучше всэх, какая у вас свэтлая голова, и золотые руки.
Эсли вы возьмете у них это дэло, я смогу спокойно умирать!"-она приложила здоровую руку к сердцу.

Даже Флинт что-то прощелкал клювом в поддержку.
"И эще.
Я знаю,как вам сейчас нэлегко.
Вас прэдал любимый человэк.
Перэжить это тяжело.
Но вы сильный.

Помогите моэй правнучке.
Она,как бэлая ворона,"синий чулок",и там, на Западе,и здэсь, в России.
Третий раз приэзжает.
Она филолог,историк,и по-моему,эще доктор искусствовэдения.
С таким багажом, дажэ во времена моэй молодости, трудно было найти кавалэра.
Даже врэменного.

Покажите ей Питэр, сводите в тэатр,в музэй, но нэ по протоптанным дорожкам."-она щелкнула пальцами здоровой руки, и Флинт спланировал с ее плеча на руку Птаху.-"Как звать?
Где был?
Чо,страх потерял?"

"Пусть он погостит у вас,если нэ трудно.
Мнэ надо побыть одной.
Мои воспоминания настолько нэприличны, что, боюсь, испортят даже Флинта."-и она щелкнула своей дорогой зажигалкой.


ч.6 гл.11


"Новоизобретенные носовые маски, служащие во время морозов и на маскерадах, продаются в большой Миллионной, в Чулковом доме, у скульптора Эстеррейха»

"К чему бы это?
Зачем нам эти маски?
Неужели у нас намечается маскарад?
Может, хватит уже?"-Птах задал этот вопрос, скорее себе, но ворон-галко-грач тут же отреагировал-"А чо такова?"

Скорее всего, Добрыня рисовал взрыв, но сон сморил его еще до того, как он закончил чирикать свою "ляку-маляку".
Папа Карло отнес его наверх и уложил на большую кровать, постелив предварительно под простынь большой мусорный пакет, в которые паковал вещи для переезда.
В его жизни был период в целых пятнадцать лет, который он называл " сезон гнездования".

За это время он высидел троих дочерей.
Поэтому, как обходиться с малышами, знал не по наслышке.
Мамочка тоже, вроде заснула на диване с пультом в руке.
Но, когда Птах попробовал накрыть ее пушистым пледом, сразу ожила.

Как ни странно, в положении лежа казалось, что она совсем не плавает в воздухе, как воздушный шарик.
"Где ребенок?"-встрепенулась она.
"Успокойтесь, мамаша!
Ребенок ваш видит десятый сон, в надежном месте, под надежной охраной"-папа Карло кивнул наверх.

Чтобы успокоить Злату он показал на кота и ворона, сидевших рядом на верхних ступенях лестницы-"Филимон и Флинт, прошу любить и жаловать!
Под охраной этих двух больших букав "Фы" можно спокойно оставить хоть младенца!"
Приговаривая, он разливал по большим стеклянным бокалам Каберне Крымского Инкермана.

"Бабушка просила присмотреть, хорошо, значит присмотрим"-из большой колонки, что пристроилась рядом с диваном, тихо полилась мелодия старинного танго.
Как опытный ловелас, он предпочитал проторенные пути к женскому сердцу.
Фраза-"Зачем изобретать велосипед, когда давно изобретена ступа с помелом?"-была его любимой шуткой.

Он мягко потянул Злату за руку с дивана.
"Вы приглашаете меня танцевать?"-она была в своем репертуаре.
Медленный танец!
Что можно придумать лучше, чтобы почувствовать и прочувствовать друг друга?

Целая гамма прикосновений, поглаживаний, колебаний ощупываний, которые лучше, чем любой томограф, скажут вам о внутреннем устройстве, о достоинствах и недугах целого мира, что прижался сейчас к вам.
Несмотря на всю монументальность своего сложения, внучка двигалась легко и плавно.

На ощупь она была довольно упруга, никакой дряблости.
Однако, ее легкость была подозрительна.
Казалось, выпусти ее из рук, и она улетит, как будто наполненная невесомым газом.
"Точно!
Как резиновая баба!"-он чуть не рассмеялся.

"Ну, что ж, придется заглянуть, что ж у нее там, внутри"-и он поцеловал Злату сначала в шею, а потом, в мочку уха.
Это был его любимый дебют.
Настал черед ее губок, но мешали здоровенные очки.

Птах осторожно снял их, и убедился, что его догадка была верна.
Линзы хоть и были с эффектом хамелеона, но без диоптрий.
К тому же, благодаря электронной начинке в дужках оправы, на них выводилось куча всякой информации, вплоть до времени, влажности, силе ветра и температуре воздуха.

"Вы меня домогаетесь?"-женщина решила опять расставить все знаки препинания.
"Да, нет, как вы могли подумать?
Просто, решил проверить, правильный ли у вас прикус?"-и дизайнер подарил ее самый чувственный поцелуй, на какой был способен.

"Танец, он чем еще хорош?
Процесс раздевания в положении стоя протекает нежно, легко и непринужденно, в отличии от злобного раздражения других поз.
Не приведи, Господь, еще раз увидеть при этом, как свой дамский лифчик хозяйка выдергивает из рукава или штанины!"- под эти мысли папа Карло избавил барышню и себя от последних предметов туалета, и плавно перевел танго в положение лежа на диван.

Несмотря на свою воздушность, с физиологией и рефлексами у Златы было все в порядке.
Она охотно и тепло откликалась на все его ласки в процессе прелюдии, но когда дело дошло до непосредственного вторжения в ее внутренний мир, возникло препятствие.

"Вы хотите меня трахнуть?"-Злата употребила еще более конкретное выражение.
"Должна предупредить, что до вас у меня никогда никого не было"-сказано это было с такой наивностью и непосредственностью, что не поверить было нельзя!
Но разум отказывался верить-"Да, ладно, в срок пять-то лет!
После родов!
А он было, подумал, что это патология какая, или ошибся отверстием ненароком."

Она, как будто прочитав его мысли, обьяснила-"Добрыню родила суррогатная мать от донорской спермы.
Моя только яйцеклетка."
"Ну, что ж, ладно, и не такое бывало.

Только никаких резких движений!
Нежность и ласка, и еще раз нежность.
Сейчас-то он справится.
А вот, какие записи он будет выводить своими вялыми каракулями лет через несколько там, где нужен упругий и твердый мужской почерк?!"-это уже было из серии вопросы без ответов.

Прикосновение к вечности.
Так он называл финальный взрыв наслаждения.
И здесь нельзя пускать дело на самотек.
Большинство несется к этим дверям напрямик, торопясь попасть под водопад удовольствия.

Но там, где все и сразу, все и быстро заканчивается!
А надо только чуть затаиться, чуть подождать, когда откроется длинная анфилада арок высокой эйфории, где водопад хлынет из каждой двери, а в конце-раскатится сплошное половодье серотонинов и дофаминов с эндорфинами, повторяемое долгим-долгим эхом!

О том, что он старался не зря, Птаху сказали глаза Златы, по которым, как тогда, в первый раз, пробежали искры высокого напряжения!
"Значит, все в порядке, никакая она не надувная, или резиновая, никаких извержений или других выбросов в атмосферу из нее не последовало!»-а то, что ее слегка уносит вверх, так к этому он уже успел приноровиться.
Достаточно погладить барышню по попке, или слегка шлепнуть, как она тут же опускается на место.

Вековое женское начало свернуло ее колечком под боком у папы Карло.
А ее голову уложило целебным пластырем ему на грудь.
Туда, где мучительно затягивалась душевная рана.

Эмоции хлынули у Златы через край, и потребовалось какое-то время, что бы найти в этом щебетании заметные паузы, не говоря уже о том, чтобы вставить в них хоть слово.
Пока сплошной восторг у нее переходил во внятную речь, у Птаха было время, чтобы обдумать, зачем Бездна подбросила ему такой уникальный организм?
Ведь, просто так она ничего не делает.
В чем цель?

"Думаю, причин моего затворничества много, но главные-в строгости нравов воспитания и изолированности нашего проживания."-Злата рисовала замысловатые круги у него на груди, и выпрямляла завитушки седеющих волос на ней.
"Дело в дедушке.
Мало того, что он сам бывший полковник царской еще армии, и где только ни повоевал.
Просто, армейские порядки он перенес и в свою новую семью, что завел в Черногории.

Мы с ним очень дружили.
Он во мне души не чаял, его рассказы о той части его жизни, что связана с Петербургом, я знаю наизусть.
Вот, смотри, как бывает, я его внучка, прихожусь правнучкой его дочери!"-она довольно легко перешла с ним на "ты".

"Лев Данилович какое-то время жил здесь, в Финляндии.
Это место сейчас называется Комарово, кажется.
Но, как он говорил, выходить каждый вечер на берег, и смотреть на огни Петрограда, где неизвестно, как сложилась судьба самых дорогих ему людей-жены и дочери, и быть бессильным им помочь, это было выше его сил!

И он уехал.
Ты меня не слушаешь?"-добавила она по своей привычке расставлять точки.
Он послушно кивнул.
"Но дед не захотел остановиться ни в одном из городов, где собиралась русская эмиграция.
Ни в Праге, ни в Берлине, ни в Париже.

Хотел тишины и одиночества.
Именно по этой причине выбрал захолустную Черногорию.
Но без моря он не мог, и остановился в Богом забытом рыбачьем городке Петровац, своим названием напоминавшем его родной Питер."-Злата перешла от завитушек на груди, к завитушкам на голове Птаха.

"Кем только дед не работал.
Не брезговал ничем, пока в совершенстве не овладел сербским.
Натурализовался, устроился учителем в местную гимназию.
В войну успел повоевать вместе с Тито.

Вернулся в гимназию уже директором.
Ты меня любишь?"-неожиданно добавила любительница определенности во всем.
Это был удар ниже пояса.
Пока он что-то мычал, она закрыла ему рот поцелуем.

Когда он отдышался, то смог услышать историю Загряжских в Черногории дальше.
"После войны, как боевой ветеран, добился поездки с делегацией в СССР.
Разыскал дочь.
И только узнав о гибели жены, решил по возвращении, оставить потомство."-рука Златы, блуждавшая по его телу, так сжала его мужское начало, что он застонал.

А она лишь улыбнулась, и продолжила-"Познакомился по переписке с красивой барышней из богатой русской купеческой семьи, и повел ее под венец.
А было им тогда ровно столько, сколько тебе и мне сейчас.
Так появился мой папа.
А на приданное жены было куплено совершенно обособленное имение на побережье, где вся семья и обретается до сих пор, за исключением деда и папы, которого убили во время последней войны при разделе Югославии."-она всхлипнула, обняла его и зарылась куда-то под мышку.

Свое имение как-то задело его за живое.
Он дотянулся до смартфона и, дабы отвлечь ее от тяжелых переживаний, показал девушке ролик, что снял, пока был в гостях у Газпрома.
После первых же кадров устройство перекочевало в ее руки.
"Вот, в раздумьях, стоит ли связываться с таким геморроем?"-прокомментировал он её охи и ахи.
"Ты что, дурак?"-любительница расставлять точки схватила его за щеки, как в бандитских сериалах обычно хватают за лацканы пиджака.


ч.6 гл.12


"Что значит, я пока еще не решил?"-Злата даже слегка подлетела над диваном, и пришлось чуть пошлепать по ее необьятной попке.
"Да одна земля там стоит столько, что внукам можно не работать!"-любительницу определенности опять немного подкинуло.
"Это мог сказать только русский!
Причем, русский,живущий в России!"-она уселась  ему на бедра и стала мутузить его грудь своими кулачками.

Полностью обнаженная она очень напоминала полотно кисти Б.Кустодиева "Русская Венера", с той лишь разницей, что Злата была еще краше!
Но особенной тяжести он не чувствовал.
"Да, вы вообще, русские, цены себе не знаете!"-.от такой экспрессии все её прелести заходили ходуном.

Между тем его второе "Я", отвечающее за деторождение, пришло от её телодвижений в состояние крайнего беспокойства.
Сдерживаться просто не было сил.
Он опрокинул ее навзничь, и пустил своих ордынских коней в дикий набег на её тучные девственные нивы неземной услады!

Бессилие и податливость его полонянки только раззадоривало его прыть.
Он швырял её поперек седла, заламывал руки, таскал за волосы.
А она только таяла от такой неволи, исходила и снова наливалась всеми своими соками.
Топот коней стал затихать, и выяснилось, что это так колотились их сердца.

Злата первая пришла в себя, и повернулась к нему, подперев голову рукой.
Свободной ладошкой она водила по лицу папы Карло-"Я, когда тебя впервые увидела, сразу поняла, что ты-настоящий!
Понимаешь, люди из "золотого миллиарда" давно мимикрировали в каких-то генно-модифицированных особей"-она улеглась ему на грудь.

"А вы реальные, вы вышли из пеленок, а не из пробирок!
Вот, бабушка сказала, что ты не только сам спроектировал эту студию, но и сделал все своими руками.
И я в это верю!
Верю, что  ты искренний и прямолинейный, что тебя легко обмануть, что ты можешь напиться, но всегда поможешь в трудную минуту, что можешь дать подлецу в морду, в конце концов!"-и она прихватила зубами его сосок там, где лежала.

Он подскочил-"Если не хочешь спать, есть предложение прогуляться.
Покажу тебе настоящий Петербург!"
-"С тобой, пожалуй, уснешь!
А далеко?"
-"Да, нет, здесь рядом, на крыше."
--"На крыше?"
-"Ага, там сейчас такая красота!"-ему показалось, что по ее голубым глазам опять пробежала искра высоковольтного разряда.

Они собирались, как заговорщики, в полной тишине.
Вспомнили про ребёнка, и Злата пошла наверх убедиться, что с ним все в порядке.
Добрыня спал в обьятиях с ворохом дымчатой шерсти, рядом, на спинке кровати висел вопросительный знак черной птицы.
Перешли на шепот, как будто недавние скачки на диване протекали в полной тишине.

Птах обратил внимание, что его гостья совершенно не церемонится с вещами.
Разбрасывает их как попало, но они ее слушаются, всегда у нее под рукой, и каким-то странным образом все равно оказываются на своих привычных местах.
"Накинь что-нибудь потеплее"-Злата заметила, что он собрался на улицу в одной безрукавке.

Папа Карло вернулся, взял из старого шкафа первое, что попалось под руку, и только на пожарной лестнице сообразил, что это плащ дедушки Балика, но возвращаться не стал.
Была предрассветная темень, но Папа Карло включил фонарь на последней площадке четвертого этажа.
Дернул за  ремень и складная лестница поехала вниз.

Обернулся пропустить вперед свою даму, но обнаружил силуэт ее фигуры в замшевом пальто уже за парапетом на крыше.
"Ведьма, что ли?
Хотя, с другой стороны, какая другая может быть внучка у Пиковой дамы?"-думал он, осиливая третий пролет.

Злата поджидала его, слегка покачиваясь в воздухе и поблескивая своими огромными линзами.
"Ну, что полетаем?"-она взяла его за воротник и приподняла над крышей.
Потом отпустила, но на крышу папа Карло уже не вернулся.
Он завис, как и его подруга, в воздухе.

"Ты, главное, не думай о земле.
Прикрой глаза, и махай себе крыльями!"-она взяла его за руку, и оттолкнулась от края парапета.
"Господи, ну почему рабу твоему не сидится дома на седьмом десятке лет!"- успел подумать Птах, разглядывая дорожную разметку перекрестка.

Она была совсем рядом, он мог бы потрогать ее руками, но Злата крепко удерживала его от падения.
Он прикрыл глаза, как она учила, и попробовал взмахнуть воображаемыми руками.
Это приподняло его над землей до края ее пальто.
"Ну, экскурсовод ты наш, куда полетим?"-вопрос остался без ответа, потому, что он просто махнул рукой вперед, и они стали набирать высоту.



Клеопатре Львовне не спалось.
Зудела вся левая нога, которую она перестала чувствовать лет двадцать назад.
Отмотала ленту приятных воспоминаний до конца, до самого последнего своего любовника.
Дальше остались лишь болезни, одиночество, и коммунальные склоки с ненавистными подселенцами.

Последним был театральный гардеробщик.
Ей было уже за семьдесят, и мужчины, из тех, что не проходили мимо, теперь от нее шарахались.
Видимо, этот был подслеповат.
Крепкий еще мужичек поразил ее сходством с тореадором на арене боя быков.

Каким эффектным взмахом он бросал пальто через барьер!
Как грациозно держал его за плечики, пока мадам не попадет своими ручками в рукава!
Он пригласил её в глубину гардероба, где за вешалками у него был столик с чайником.
Не смотря на то, что чайник на них шипел, а стаканы с ложками звякали от возмущения, эта прощальная любовь на столике, грозившем развалиться от такой корриды, запомнилась на всю жизнь!

Эх, мужчины!
Как вам всем не хватало такой грации!
Она вспомнила осанку отца.
Вот образец мужественности и достоинства!

Он нашел её сразу после войны.
Пока Сталин еще дружил с маршалом Тито, югославы часто ездили в СССР.
Отец командовал у партизан артиллерией.
Сьездили на Волковское кладбище, где Варя устроила матушке поминальную могилку с землей расстрельного полигона ЧК.

И в тот раз, и много раз потом, звал с собой, к теплому морю.
Он много вспоминал Кронштадтский мятеж.
Горевал, что весной 1921 года была упущена реальная возможность покончить с погаными комиссаГами!

Вспоминал, как к нему пришла та же матросня, что в 1917-м резала своих командиров их же кортиками, которая поднимала офицеров на штыки на Якорной пристани, теперь на коленях просила "золотопогонников» возглавить восстание!
Если бы генерал Козловский, проявил решительность и сразу, в начале марта отправил бы десант в Петроград, шансов удержать власть у большевиков не было бы.

Только позже он узнал, что у генерала также, как и у него, да и у многих тысяч офицеров, мобилизованных в Красную армию, в заложниках были жена и дочь.
А так досиделись до второго штурма.
Их форт держался до последнего снаряда.
Сняли с орудий замки с прицелами, и ушли по льду в Финляндию.

Потом он перебрался в Черногорию.
Женился второй раз только, когда оплакал на могиле смерть матушки.
Опять зачесалась левая нога.
Неужели господь на пороге могилы решил вернуть ей возможность ходить?
Зачем?

ч.6 гл.13


Пока облетали знаменитые скульптурные композиции Клодта на Аничковом мосту,дизайнер успел поведать,что их копии есть и в Париже и в Вене, поскольку царь дарил их направо и налево.
Затем, свернули к Аничкову дворцу, и полетели над Фонтанкой.
Он начал осваиваться с управлением.
Если держаться за Злату, то можно совсем не терять высоту, не смотря на его вес и комплекцию.
А, когда она увеличивала скорость, достаточно было слегка похлопать ее по попке, чтобы притормозить.

Это, как раз пришлось сделать у моста с башенками, чтобы обьяснить своей экскурсантке, что раньше Фонтанка была судоходна, и все мосты на ней были разводные.
В башенках, как раз, и находился подьемный механизм.
Дальше они летели вдоль реки, до Московского проспекта.

Птах обьяснил своей спутнице, что справа начинается Коломенский остров, который раньше был окраиной города.
Пушкинский "Домик в Коломне"-это про эти места, где сам поэт из-за дешевизны долго снимал квартиру.
Они свернули, и пролетели мимо бесчисленных Красноармейских улиц до самого Канала.

Ночная темень уже рассеивалась, и впереди на набережной они хорошо разглядели нелепое создание, в старинной шинели с пелериной, семенившее маленькими ножками.
Но, подлетев по ближе, они его сразу узнали по несуразно огромному носу.
У Львиного мостика перемахнули на другую сторону набережной и повернули назад, к Невскому проспекту.

Впереди замаячила высокая мужская фигура в худом пальто и промокших сапогах.
Та, что лихорадочно оглядывалась по сторонам.
Это мог быть только он, психопат, зарубивший двух женщин, и возомнивший себя не "тварью дрожащей", а "имеющим право".
Одержимый своей манией, он не обратил на них никакого внимания.

Море огней на Невском так заворожило Злату, что ему пришлось самому тянуть ее за руку.
Иначе он не смог бы показать ей барышню, нервно сновавшую у перекрестка с Итальянской.
Стоило им опуститься у чугунных перил Канала, как она тут же подбежала-"Ради всего святого, не найдется ли у вас носового платка?!"

Она умоляюще сложила посиневшие от холода ладони.
Злата уже кинулась искать по своим карманам, но барышня, вдруг потерявшая к ним интерес, уже заметила кого-то еще впереди, и прошла сквозь них, не причинив ни им, ни себе, никакого вреда.
Он потянул свою летунью к громаде Спаса на Крови, возведенного на месте гибели императора, где они легко поднялись над затейливой оградой Михайловского сада.

Ворота в замок оказались заперты, но они им были не нужны.
Им был нужен внутренний двор и окна анфилады второго этажа.
Словно дожидаясь, когда они спустятся с небес, в крайнем высоком окне блеснул слабый огонек ночника.
И стал медленно приближаться.

Когда они приникли к  ближайшему окну, стали видны не только черты невысокой фигуры в балахоне, ночной рубахе и ботфортах, но даже слышны стук его каблуков и звяканье шпор.
Радом с ними фигура замедлила шаг, остановилась, и вдруг кинулась к окну.
Виденье вжалось в стекло с той стороны так плотно, что стали видны разорванный рот, кровоподтеки и вытекший глаз!

Парочка мигом отскочила от окна на безопасное расстояние, и через минуту уже летела по Фонтанке обратно, в сторону Аничкова моста.
Однако, встреча с призраками произвела на Злату настолько сильное впечатление, что летела она несколько нервно, рывками.
Решили,что на сегодня экскурсий достаточно.

Но Птах не мог на нее налюбоваться со стороны-"Вот, какого Карлсона мне Бездна подкатила вместо сбежавшей жены.
Умница!
Красавица!
Доктор наук!
Девственница!
И летает, вона как!
Опять же, ни в какую тайгу ехать не надо!
Интересно, а ребенок у нее тоже летает?"...


Блуждать по пустой квартире стало для Клеопатры Львовны удовольствием, недоступным для нее прежде.
Сейчас она выбрала гостиную.
Если бы стены могли  не только нашептывать заметки из Петербургских газет, которыми они оклеены, а еще и вспоминать, сколько эти камни могли бы рассказать!
Кто из знаменитостей здесь побывал, какие здесь читали стихи, какие пели романсы, какая музыка здесь звучала!

Она подкатила к окну.
Рассветало утро, и чернявый парень в форменной куртке, из краев, где арыки и душманы, лениво сметал метлой оставшиеся листья и мусор в большой совок.
У дворников ее детства были фуражки с номерными кокардами, длинный светлый фартук, тоже с номерным знаком, и свисток, трелей которого боялась вся округа с нечистой совестью.

Потому, как все дворники состояли агентами сыскной полиции.
Что намного облегчало поиск преступников.
Помимо уборки до блеска самого двора, он помогал, за малую мзду, с доставкой жильцам воды, дров и прочих необходимых мелочей жизни.
Мальчишкам, что дежурили в подворотне с раннего утра, он давал возможность честно заработать копеечку.

Кому отнести записку, и принести ответ, кому отнести на почту письмо, посылку или передачку, кому сходить на рынок за продуктами, передвинуть и погрузить мебель, или вынести мусор.
Кроме хозяйственных нужд, на нем лежали и обязанности консьержа.
Он знал в лицо не только всех жильцов, но и членов их семей, детей и прислугу.

Он знал всех, кто снимал у них угол или комнату.
Больше того, он знал всех, кто ходит к ним в гости.
Так, что попасть незнакомцу во двор незаметно было просто невозможно.
Кроме того, он строго нормировал доступ во двор всевозможных мастеровых.

Мелких уличных торговцев, стекольщиков, точильщиков, водовозов, старьевщиков, прачек и золотарей, если во дворе была выгребная яма.
За дворником посылали, если было нужно срочно принести лекарство,  вызвать сантехника,электрика, врача или карету Скорой помощи.

После двенадцати чугунные ворота во двор замыкались на цепь.
Попасть домой после полуночи можно было только после звонка в дворницкую.
А уж тот сам решал, за какую копеечку пускать припозднившихся.

Стоило ему засвистеть, как тут же сбегались сначала соседские дворники.
Начинали свистеть вместе.
На этот сигнал являлся старший на весь квартал дворник, потом уж городовые или квартальный надзиратель.
У плохих дядек просто не было шансов!

Вот, кому стало лучше жить, оттого, что в 1917-м все это было сломано, разрушено и выброшено на свалку!
Этот вопрос Клеопатра Львовна задавала себе, родным, близким, всему окружающему миру и  пространству всю свою сознательную жизнь!
Зачем?!
Сегодняшняя грязь, неубранный мусор, наледь, сугробы и сосульки-это  что, то самое светлое будущее?!

То самое, ради которого ее страна была залита кровавыми реками, и были загублены миллионы ни в чем не повинных людей!
И те жуткие испытания, что выпали на долю этого города в прошлом веке, это кара небес за то, что он носил имя этого безумного рыжего карлика!
Этого злобного психопата, картавого выродка, для которого человеческая жизнь была ничто!..


Ребенок у Златы не летал.
Маленький Добран, или Добрыня, как называла его мать, проснулся оттого, что все внизу под ним было мокрым.
Мать не успела вчера перед сном сводить его на горшок.
Он попробовал Бездну на крик и плач, но Бездна не отвечала.

Пришлось познавать ее самому, наощупь.
Он полез на свет и дополз, в конце концов, осилив с десяток ступеней, до двери в коридор.
Здесь было светлее, и он безбоязненно встал на ноги.
Прошлепал босиком до светлого проема еще одной двери, и заглянул туда.
У окна сидела уже знакомая ему баба-Яга, а на подоконнике-две живые игрушки.

Одна добрая и пушистая, что облизывает шершавым языком, а другая строгая и хохлатая, что щекочет своими лапками и щиплет длинным носом.
Он с опаской подошел к старухе, и та помогла ему забраться к ней на колени.
Отсюда он увидел в окне маму и дядю, что носил его вчера на руках.

Парочка слишком резво пошла на посадку, забыв сбросить скорость.
Прием экстренного торможения, в виде похлопывания по попке, был задействован слишком поздно, и не дал должного эффекта.
Когда они подлетели к фонтану, сила инерции кинула всей массой Птаха вниз, и он неизбежно разбил бы голову о каменную чашу, что поддерживали чугунные амурчики, если бы глаза Златы вновь не пыхнули голубым огнем.
Он плавно завис головой вниз, и трепыхался, махая полами плаща, как бабочка, еще нелепее самого дедушки Балика, пока не справился с гравитацией, и не встал на ноги, не выпуская руку своей спутницы.
Это было очень похоже на известную картину кисти Марка Шагала «Прогулка»,с той лишь разницей, что город на картине был не Витебск, а Санкт-Петербург.

Филимон, пока падал хозяин, невольно прижался к своему новому другу, черной птице, и та обняла его в ответ здоровым крылом.
Кот повернулся к старухе в коляске, и ребенку у нее на коленях, и довольно похоже передразнил пернатого неопознанной породы, прощелкав-"А чо такова?!"

А выглядело это все, возможно, вовсе даже и не так!

Все совпадения с реальными людьми и персонажами прошу считать случайными и непреднамеренными.

Рисунки автора.


2023-2025гг.