Лиса и Заяц

 
1.
За десять минут до отправления купе было уже полным. Веселый хохот, молодость, громкие переговоры растекались по вагону. Вечерний фирменный поезд «Чита-Новосибирск» перевозил отдохнувших постновогодних пассажиров по домам и по делам.

В купе ехало четверо: семейная пара - обычные симпатичные молодые люди в возрасте тридцати лет, полноватая смешливая женщина чуть за сорок, и абсолютно лысый мужчина в очках, лет пятидесяти.
Как обычно, перед отправлением граждане распихивают чемоданы извлекают из сумок воду, печенье, закуски, и, поскольку поезд вечерний, готовятся переодеваться в «домашнее».

Мужчины вышли в коридор, чтобы дать женщинам припудрить носы. Стандартные расспросы друг друга: кто, куда и откуда, и по каким неотложным делам.
По русской поездной традиции после того, как все привели себя в состояние "есть-пить-говорить", соседи по купе начали активно доставать вкусности, вино и пиво и предлагать друг другу.

Семейные и полная женщина возвращались с новогодних каникул.
 "Пышка" представилась:
- Света
Молодые люди - Аркаша и Оленька - тоже отрекомендовались.
Мужчина в очках долго молчал, но потом с еле заметной улыбкой все-таки раскрыл тайну:
- Валерий Всеволодович, можно просто Валерий.

2.
Время было непозднее. Потому разговор шел весело, громко и непринужденно.
Молодые и Света бурно обсуждали новогодние каникулы.
Женщины пили вино из стаканов в латунных подстаканниках, принесенных заботливой проводницей. Аркаша пил пиво.
Валерий от угощений отказался, сославшись на вялое самочувствие.
Разговор зашел о комфортности железных дорог в разных странах, о российских поездах 10 лет назад и сейчас.
Молодожены (как выяснилось, они поженились всего полгода назад) бурно обсуждали, как они раньше ездили в плацкартах, старых купейных вагонах, не то, что сейчас...
«Проводница в униформе, кофемашина в вагоне, коврики-половички. Биотуалеты и даже душ.
Проводница - милая отзывчивая женщина, а вот раньше...
Хабалки и злые ведьмы РЖД...»
Валерий смотрел в окно, молчал и немного загадочно улыбался.
- Валерий, может все-таки пива? - настаивал Аркаша.

Лысый мужчина снял очки, протер стекла платком в красно-белую клетку. За очками были немного усталые глаза, выдававшие некую легкую грусть, или тоску.
- А давайте, но вина, если позволите. Пиво - это не мое.
Женщины обрадовались, закивали, заулыбались, и Света пошла просить еще один стакан в купе к проводнику.

3.
Выпив вина, Валерий немного покраснел лицом и стал заметно больше улыбаться.
Он смотрел в окно и слушал разговоры Аркаши о том, как надоело мотаться по командировкам в Читу. Щебетанье Оленьки о том, как тяжело ей одной, пока Аркашенька наслаждается путешествиями в поездах.

Света помалкивала. Внимательно смотрела на Валерия, и улыбалась ему, поглядывая на его правую руку, где не было обручального кольца.
В веселом щебетанье прошло полчаса, за окном поезда было уже темно, звезд не было видно, только мелькающие столбы.

Повисла пауза, и Ольга вдруг выпалила:
- А давайте рассказывать интересные истории, которые случались с вами в поездах.
- А какие, страшные, жуткие или веселые? -поинтересовался Аркаша, - Про черную-черную смерть, которая ночью вылазит из рундука?
Молодая жена неодобрительно глянула на супруга.

- Окстись, Аркаша, нам же не по 15 лет, и не в пионерлагерь едем. Света, а у тебя была такая история?
-Была… Романтическая.

Светлана перевела взгляд в окно и затихла на полминуты, при этом в отражении окна была видна полуулыбка на ее лице.

«Мне было 18 лет, и я первый раз ехала одна из своего маленького городка на учебу в институт в Новосибирск. Это был плацкартный вагон. Конец лета. В окно отовсюду проникали вкусные запахи цветов, пыльцы, свежего ветра, а для меня лично еще и пугающего неопределенного будущего.

Я сидела такая напуганная, нахохлившаяся, после посадки в вагон, с корзиной в руках.
Из соседей на моей станции никого не было. Через пару часов на следующей остановке вошел, нет, вбежал ОН. Молодой, огромного роста, с усами. Ну прям гусар из советского кино. Поставил громко чемодан на полку и громко так:
- Куда едем, барышня?
Я посмотрела на него и ничего не сказала, язык, как присох.
- Чего молчишь, немая что ли?
И я, как в кино, сказала тихо
-Ага.
И почему-то икнула.

В мои 18 у меня не было даже парня в своем городе, кто бы ухаживал, так как те, кто пытался, были откровенные гопники и потенциальные уголовники. Город у нас такой. Сейчас изменился, конечно. Но тогда, я, новоявленная студентка педвуза, была абсолютно нецелована.»

Света опять посмотрела в окно и замолчала, погрузившись в воспоминания.
- А что дальше -то. Дальше-то что?
Нетерпеливая Ольга настаивала на продолжении истории.
-Ты вышла за него замуж?
Света засмеялась.

«Дальше, дальше он весь вечер в тамбуре показывал и называл созвездия, которые были хорошо видны на ночном небе. Курил и весело смеялся. Потом поил меня чаем с пряниками. И уже к полуночи, когда мы вышли в тамбур, он курить, а я слушать и смотреть на него влюбленными коровьими глазами, и ждать, когда он спросит мой адрес и как меня найти, он сказал:

- Все, Светонька, надо баиньки. А то негоже нам ночью по тамбурам шептаться.
И неожиданно поцеловал меня прямо в губы. 
Мы пошли к себе. Я не могла уснуть. Все думала, почему же он не спросил про адрес. Сама не заметила, как начала клевать носом. Последняя мысль была: «Завтра все узнает»

А проснувшись утром, я увидела, что его полка пуста и вещей его нет.  А на моей полке в ногах лежит саранка красная, такие цветут  вдоль железных дорог в это время.

А на столе лежит моя помада,   я оставляла ее перед сном на столе , но она почему-то лежала открытая. А на окне странные разводы, как- будто его мыли грязной тряпкой.
 Я бегом к проводнице:
- А когда вышел парень?
-Та ночью, милая, он в четыре утра вышел.
- А почему у нас окно странное в разводах.
- Та он чего-то ночью там намалевал на окне, негодный, я утром и вытерла.
-А что там было?
- Та цифры какие-то.
Он оставил мне номер для связи, а эта стерва лишила наш шансов. С тех пор я их дико не перевариваю… проводниц.
Вот и вся история. А замуж я так и не вышла.»
Света опять посмотрела на Валерия и на его руку без кольца на безымянном пальце.
Наступила тишина.


Аркадий встрепенувшись встал, хрустнул коленным суставом и пропел:
-Негоже грустить, товарищи. Расскажу я вам тоже байку.
«Пару лет назад, я ездил в командировку в Омск. Командировка была недолгая, неинтересная, да и не про нее рассказ.

Опаздывал я на поезд вечером, обратно, из Омска который, прям за три  минуты до отправления на перрон прибежал. Зима, ветер. Проводницы уже начинают поднимать эти, как их, ну крыльцо это раздвижное, ну и готовятся отправляться.
Я к своему вагону
-Успел, милая?
А там такая Баба Яга лет пятидесяти, в «химии».
-Успел, успел. Запрыгивай.
И мы тронулись.
А штука в том, что мне надо было в Новосибирск, а поезд это был Красноярский. И поехал я в другую сторону. А Яга эта не удосужилась спросить, на какой поезд я успел.

Высадила она меня в общем, на следующей станции. Как я не уговаривал. Каких денег не предлагал. Пришлось на этой станции искать «бомбилу» на такси обратно ехать. Жуть.
Сейчас вспоминаю - смешно, а тогда не до смеха было. Последних пару тысяч всего в кармане было, и в легком пальто, командировочном».

Аркадий налил себе пива, женщинам вина. Предложил молчаливому Валерию.
- Не откажусь.
- А у вас есть дорожная история? - Света немного жеманясь подсела ближе к Валерию.
-А вы знаете, есть. И тоже про проводницу. Басня даже, а не история. Про Лису и Зайца.
Все наперебой стали требовать продолжения. Аркаша выключил верхний свет. В купе появилась такая ламповая новогодняя атмосфера. Глаза присутствующих «вперились» в Валерия, который снял свои очки и протирал их платком.

4.
«Десять лет назад, я, как и Аркадий, много мотался по стране в поездах в командировках. Можно сказать, что семьдесят процентов времени я жил в поездах. И проводницы…Да, не то что сейчас, «забота о пассажирах» - слова  были неизведанные  и неиспользуемые.

Я бы уже внезапно холост, это правда отдельная история, поэтому женским полом интересовался активно. Но симпатичных проводниц я видел тогда только в СВ. Но только видел, так как ездил то в  обычном купе, то в плацкарте, зависело от настроения начальства и отдела обеспечения на моем заводе.

В очередной поездке Чита- Москва, в сторону «златоглавой», в одиннадцать  часов вечера, зима, я прибегаю на перрон к вагону, и вижу ее…
Длинные-длинные рыжие кудрявые волосы выбивающиеся из под форменной шапки, открытое красивое улыбающееся лицо, искрящиеся зеленые глаза, и какой-то странно-притягивающий, диссонирующий с внешностью и  хрупкостью  проводницы, немного низковатый тембр.

-Мужчина, родненький, проходите, опоздаем. Ваш чай уже готовится, а то замерзнете.

Я прям впал в ступор. Непривычно было видеть и такую красавицу, и такое обращение от сотрудников железной дороги. Очень непривычно.
Участие, доброта, забота звучала в ее голосе.

Чудеса продолжались и после посадки. Рыжая красавица легко порхала по вагону и с шутками- прибаутками разносила белье, чай, и улыбалась, улыбалась всем.
Чистота была в вагоне идеальная. Вагон был не новый, но чистый, и в нем были розовые занавески на окнах в проходе. Уютно было, почти как дома.
Вечером все улеглись. Ехать оставалось еще почти четверо суток. Это была первая ночь.

Мне не спалось, проводницы сменились, и вместо рыжей красавицы по коридору ходила туда-сюда обычная среднестатистическая женщина. Милая, но неулыбчивая.
За ночь в служебное купе проводников я сходил раза четыре, то за стаканом, то за сахаром. Не спалось вообще. Пил чай и смотрел на мелькающие фонари за окном в коридоре.

Каждый раз подходя к титану слышал слабое шуршание в купе, где отсыпаются проводницы, шебуршание, и иногда стон. И, когда задерживаясь с чаем стоял в начале вагона, пытался прислушиваться. Вторая проводница строго на меня смотрела, я спросить не решался, она молчала.

К утру уснул. Проснулся рано. Очереди в туалет уже не было. И тут снова увидел ее. Рыжие волосы, яркие глаза и улыбка.  Она была в форменном кителе, опять смеялась и разговаривала со сменщицей. Сменщица кивала в мою сторону и что-то говорила ей негромко. А та улыбалась краем губ и пристально на меня смотрела.
В то время, я уже не верил ни в людскую доброту, ни в верность, ни в женскую, ни в дружескую.
Слишком много к сорока накопил историй и впечатлений на этот счет. Я был уверен, что мир суров и зол. Люди видят только собственную выгоду. «Любовь в этом мире больше не живет».

Это был 2014 год, год расцвета капитализма и цинизма. Продавалось всё, все и вся.
Полдня я простоял в коридоре просто наблюдая, как она работает и разговаривает с людьми.
И находился в недоумении, зачем ей это, чаевых тут не дают. На зарплату не влияет, так как в то время никто стандартов обслуживания не вводил, а если вводил, то они нигде не выполнялись. Сервис оказывался только если шуршишь тысячной бумажкой.
А она была сама доброта и любовь к людям.
- «Девоньки, поднимаем каблучки при уборке в купе», где девоньками были пятидесятилетние дамы.
- Мужчины, дорогие, поднимаем, поднимаем, - уборка в мужском купе.
В вагоне ехало трое мальчишек в возрасте до десяти где-то, все они раз в час бегали за конфетами к рыжей проводнице. Видимо, специально возила конфеты для детей.

Днем я опять выспался и вечером после похода в вагон-ресторана заступил на свой пост у окна в коридоре. Пассажиры уже сидели по своим купе. В одиннадцать вечера вагон уже тихо спал. Кроме меня.»

Все соседи Валерия сидели тихо, как мыши, только Аркадий успевал подливать всем в стаканы горячительное.

«Рыжая красавица вышла из своей служебки к титану и посмотрела на меня. Налила чай и зашла обратно.
Я решился. Придумал повод, что у меня кончился чай и что прошу ее помочь с этим.
Я просунул полтуловища в служебное купе и спросил:
- Извините, а не угостите чаем, у меня закончился.
- Конечно, красивый-молодой. Вам черный или зеленый?
-Какой не жалко.
-Ну заходи, садись, налью.

В служебном купе «гонять чаи» мне до этого не приходилось
Звали ее Елизавета, Лиза. Она охотно улыбалась, мы познакомились, и обсуждали тяжелую жизнь, поездную романтику, и всякую ерунду, которую обычно обсуждают только познакомившиеся люди.
Мы говорим, а за стенкой, там где спит сменщица,  «шкрябанье» и тихие высокие постанывания.

Видя, что я прислушиваюсь, Лиза вдруг и говорит

-Ну чего шпионишь - зайца везу. Смешно, правда?  Меня все называют Лисой, вот я зайцев и перевожу.
-Как так, это же могут и с работы выгнать?
-Могут, - Лиза прищурилась. - Давай, Валер, мне еще уборку делать. Завтра в ночь не моя смена, приходи вечером, у меня к чаю и коньяка чуть-чуть найдется.

Спать не хотелось. Так и стоял часа два. Двадцать минут стою, пять курю в тамбуре. Тогда еще можно было.
Где-то часа в два ночи хлопнула дверь тамбура со стороны проводников и в вагон зашел высокий мужчина с усами  в форме и фуражке. Начальник поезда- подумал тогда. Человек в форме зашел в служебку к Лизе. Дверь служебки закрыли, но разговор на повышенных тонах все же доносился.
Через двадцать минут мужчина вышел. Вышла и Лиза, посмотрела на меня, лицо было раздраженное, щеки горели красным. Посмотрела на меня минуту и скрылась в купе.
Я решил лечь и постараться уснуть. Через час забылся сном.

Утром, поскольку смена была не Лизы, я из купе почти не выходил, только покурить на улице на остановке, ну и пообедать в ресторане. Думал о рыжей проводнице, и пытался переключить мысли на работу.  Ну и с нетерпением ждал вечера»
Валерий замолчал.

-Дальше, дальше- хором требовали товарищи Валерия по купе.

Аркадий достал еще бутылку вина и 2 бутылки пива. Света укоризненно посмотрела на мужа. Но смолчала.
- Всем шампанского! - Аркадий пытался отвести гнев жены.
- Сейчас остановка будет.
 Валерий стал доставать сигареты из пиджака.
-  Давайте перекурим.

Поезд плавно остановился.
- Стоянка пятнадцать минут, - оповестила всех проводница.
Все срочно стали одеваться, шубы-платки, пальто-шапки, и вышли на мороз подышать и покурить. На станции было темно, сверху падал мягкий снег, только над зданием вокзала горел желтый фонарь, вокруг которого, как мотыльки, кружились крупные снежинки.

Аркаша и Валерий курили. Света и Ольга смеялись. Ловили снег губами, закинув головы наверх.
Было тихо, только иногда доносился от вагонов скрежет и звуки скрипа сцепки вагонов.
Было спокойно.
Мороз все-таки загнал всех в вагон уже через десять минут. Все расселись в ожидании продолжения истории про Лису.

-Мы ждем, Валерий, - кокетничала Света.

«Следующий день был самым долгим, наверное, в моей жизни»
Глядя в окно, продолжал рассказчик.

«Целый день я пытался то читать, то разгадывать сканворды, либо смотрел в окно, в голове все мысли крутились вокруг Лисы и такого нескорого свидания.
В семь часов вечера, когда через окна уже не было видно ничего, только тьма и близкие мелькающие столбы, я взял стакан и пошел в купе проводников.
Лиса и сменщица были вместе в дежурке, заполняли какие-то бумажки.

- Валерий, как ваш день, как поездка сегодня, ребятня не достает?
Лиса улыбнулась всеми своими белыми «лисьими» зубами. От нее исходила концентрированная нежность и доброта.

- Спасибо, все хорошо, Вашими заботами.
Лисья сменщица ехидно ухмыльнулась.

-Иди Лиза, на сегодня хватит…
- Пойдемте, Валера, чаи гонять к нам в апартаменты. Часа три у нас есть.
Лиза открыла соседнюю дверь и пригласила войти.
На столе стояла бутылка коньяка, конфеты, чай.
А под столом маленькая тарелка, в которой было молоко.

-Садись, Валер. Не стесняйся. Будем вечерять. Ты голодный? У меня сыр и колбаса есть.
-Да, благодарю, с Читы нормально не ел.
Лиза-Лиса достала бутерброды. Положила по тарелкам и скомандовала своим бархатным голосом:

-Наливай, случайный гость!
Я налил нам в стаканы немного коньяка.

- Со свиданьицем!

Я протянул стакан к стакану Лисы и в этот момент у меня под сиденьем раздался стон, и что-то начало быстро-быстро скрежетать снизу.
-Не боись, Валер, не съест он тебя, не побьет, он сам боится, это ж Заяц.
Лиза рассмеялась.

-Открывай тюрьму, три часа свободы у него.

Я встал с полки, и не без опасения, стал открывать. Приоткрыл, и тут же мне в лицо бросилось что-то лопоухое, мокрое и коричневое».

Соседи Валерия по купе сидели настолько тихо и так внимательно слушали, что когда Валерий прервался, слышно было, как он в очередной раз протирает стекла очков. Поезд мчался в ночи, постукивая колесами, за окнами пошел густой снег.

«Это был не заяц. Это была очень лопоухая такса. Видимо, полукровка. И правда очень похожая на зайца, так как уши у нее были купированы, и когда она вылезла из рундука - заскочила на полку к Лисе, поставила уши «торчком» и уставилась на меня. При этом не лаяла, только постанывала и нюхала воздух.

- Ну что, Валер, видишь ухажера моего?
Лиза засмеялась.

- Не бойся, не залает. Это Заяц, так и зовут. Он приучен в поезде вести себя тихо. Полгода, как мы с ним напарники. Давай чокнемся, а то застынет коньяк.
Опустив собаку на пол и придвинув к нем миску с молоком, Лиса подняла глаза на меня, улыбнулась и села ко мне поближе.

- Чего молчишь, расспрашивай.
- Откуда пес у вас? И Лисой вас прозвали из-за него?
- Да нет. Лиса - потому что рыжая, и потому что чутье у меня лисье. А совесть человеческая. Я не всегда в обычных вагонах ездила. Еще год назад я в СВ каталась, иностранцев много, люди с деньгами, начальство. Но, Валер, не уживаюсь я с коллективом, не люблю скользких и двуличных людей. Каждая поездка - два-три зайца, и продажа контрабандного алкоголя в вагоне. Я не могу так работать. Каждая ночь - паскудные предложения от «хозяев жизни». Отказываешься - они жалобу начальнику поезда, мол: «забота и уровень обслуживания не соответствует высокому званию проводника СВ».

Лиза засмеялась. Заяц прыгнул к ней на колени и стал активно вилять хвостом, при этом не забывая на меня смотреть, делая грозные глаза.

- А почему не ушли с поездов?
- А куда, Валер? Родилась, выросла на станции Зима, знаешь такую? Там либо в проводники, так как в соседнем городе училище, либо счастья пытать в Читу, или Иркутск. А куда я с дочкой. Так что вышло, как вышло.
-А дочка как же? Одна? Рейсы же по полмесяца…
- Валер, ей уже двадцать, сама по себе, замуж вышла в Иркутск уехала. Поэтому и Заяц со мной. Кому оставить.
- А муж, родители?
- Нет никого, Валер. Муж ушел, когда дочке три было, а мама умерла, когда мне четырнадцать было.

Я смотрел на Лизу, и то ли коньяк, то ли ее бархатный голос и шум шуршащих колес вагона по рельсам с периодическими «перестуками» обволакивали меня, погружая в состояние спокойствия.

- А как же Заяц, откуда он?
- Полгода назад, на маленькой станции, где стоянка 2 минуты, маленькая такса с торчащими ушами бегала по перрону, подходя к каждому вагону и смотрела, не выходил ли пассажир. Ждала кого-то. Тогда я работала на коротких рейсах, сутки туда - сутки обратно, сутки дома. И опять в поездку. И целый месяц я видела Зайца на том перроне. Я не выдержала, бросил его хозяин, уехал и не вернулся. Пока лето - протянет, а зимой как? Пропадет псина.  Открыла я очередной раз дверь, опустила лестницу и позвала «Прыгай, горемыка». А он и запрыгнул.

«Горемыка» как будто понимал, что рассказ о нем, принялся вылизывать лицо моей собеседнице и тихонько постанывать.

- Думала, довезу до дома, там соседка присмотрит, пока я в поездках. А та наотрез. Не согласилась, в общем. Так и ездим напарниками теперь.
- А начальство?
- Начальство?

Лиза резко перестала улыбаться, ее глаза посерели, она посмотрела в окно.
- Договорилась с начальством, Валера, договорилась. Ну-ка!

Лиса встрепенулась, и снова улыбка играла на ее рыжем лице, озаряя светом поездное маленькое пространство.

- Наливай, а то скоро спать уже. Телефон возьмешь мой? А то мужчина ты надежный, добрый, нравишься ты мне, Валера. И Зайцу нравишься.
Заяц, услышав свое имя, прыгнул ко мне на полку и от всей души лизнул меня в нос.
У Лизы завибрировал телефон, она посмотрела, прочитала что-то, и стала прятать стаканы и коньяк.

- Вставай, мой хороший, Зайцу пора спать.

Я встал, Лиса открыла рундук, поцеловала собаку и посадила ее внутрь. Сменила пеленку туалета Зайца, проверила воду в поилке… Потом еще раз посмотрела в телефон и посмотрела на меня огромными зелеными глазами.

- Пора тебе Валера, у меня внезапное совещание у начальства. Завтра договорим.

Я пошел к себе, потом покурил и встал в коридоре, глядел в окно, и краем глаза следил за купе проводников. Через 10 минут в вагон зашел «усач в форме», постучал в дверь Лисы, дверь открылась, начальство зашло, и я понял, что за «совещание» будет происходить, и как Лиза смогла «договориться» о постоянном напарнике в вагоне. Я не знал точно, что там происходит, но из купе никто не выходил целый час, там было тихо, даже Заяц не шумел.

Может такой был уговор, а может они давние любовники, а  может, у них тут в поездах это в порядке вещей, а может, «усач»- будущий муж. Ничего точно я не знал, но нутро чувствовало, что я прав. И Лиса другая. Не могла она вот так со мной говорить по душам, а потом просто уйти «договариваться» в ночи».

Валерий замолчал, уставился в окно, и часто стал отпивать вино из стакана.

Соседи тоже молчали. Казалось они все, вместе со своим попутчиком перенеслись на 10 лет назад, в тот вагон и в то купе. И всем даже слышалось постанывание откуда-то снизу, и звук скребущих лап по крышке полки над рундуком.

«Я не спал в ту ночь. Сон не шел, я все думал о ней. Около трех ночи раздался громкий лай, и шум из купе Лисы. Потом мужской голос начал что-то говорить. Слов было не разобрать, но голос почти срывался на крик. Через 5 минут была очередная небольшая стоянка, поезд остановился, лай опять повторился, хлопнули двери вагона. Мое окно в купе выходило на перрон, и вдруг в снегу я увидел Зайца, который быстро-быстро, семеня лапами, бегал по снегу.

«Собачьи дела лучше делать на улице, а не на пеленке. Хорошо ему сейчас» -подумалось мне.

Поезд тронулся.

В течении получаса я слышал, как Лиса и «начальство» о чем-то ругались в купе.  Я стоял в коридоре и прислушивался. Потом усатый вышел из купе и направился в другой вагон. Двери хлопнули, и стало тихо.

Я ушел к себе, сигареты кончились, я полез в сумку, достать новую пачку. Твердо намереваясь пойти к Лизе и расспросить об «усаче», и поговорить о нас.
Внезапно поезд начал резко тормозить, заскрипели тормоза. Сверху полетели сумки, но пассажиры в моем купе удержались.  В коридоре раздался голос сменщицы Лисы.

- Пассажиры, не выходим, сработал стоп-кран, сейчас поедем.
Хлопнула дверь, в вагон и поезд снова тронулся.

Я взял стакан, пошел к «титану». В дежурном купе никого не было, двери нараспашку. Я постучал в дверь купе проводников - тишина. Никто не открыл.
Видимо, кто-то из пассажиров набедокурил, и проводники пошли разбираться в ситуации.

Часам к пяти утра я уснул, проснулся на следующий день поздно, уже в обед.
Почистив зубы пошел к Лизе. Ее смена же, значит, она уже на посту.

Но на месте была только ее напарница. Она сидела в дежурке и плакала.
- Что случилось, а где напарница. Вам чем-то помочь?
- Да чем ты мне поможешь, Валерий.
- Лиза сказала вам мое имя?
- Сказала, Валера, сказала.
- А где сама Лиза, вы поменялись сменами. И как вчерашнее ЧП, обошлось?
- Не обошлось, Валерий, не обошлось. Нет больше Лисы… и Зайца нет.

Стакан вылетел из руки, и кипяток разлился у меня по брюкам, а я не чувствовал боли.
Так и стоял, тупо глядя на стакан на полу.

Той ночью, когда начальник поезда ссорился с Лисой, Заяц выскочил как-то из отсека и цапнул «усача» за ухо. Заяц защищал Лису.
Лиза отказала начальнику в «совещании» и сказала, что больше не может так дальше.

На стоянке усатый выкинул пса на перрон, а я, дурак, думал, что он просто гулял, пока стоит поезд на полустанке, и радостно бегал, играл со снегом.
Я прямо сейчас вижу, как Заяц с лаем бежит за поездом, пытаясь его догнать.
Стоп-кран дернула Лиза, и прямо в форме и летних ботинках, накинув куртку, выпрыгнула и побежала в сторону станции. Мороз было под тридцать. Начиналась метель. Поезд за то время уже успел порядочно отойти от станции, километров на пять.

По правилам железной дороги, поезд не может стоять, и он пошел дальше по расписанию. Милицию оповестили, но ближайший пункт «линейных» был в сорока километрах по заснеженной дороге. Сразу ли они выехали, или нет, узнать уже невозможно.

Но она дошла.  И он добежал, они встретились где-то на середине пути, и вместе пошли на полустанок. Там есть дежурный, и там тепло. Так должно было быть. Но не в этот раз.

Дежурный на станции пропустил последний наш поезд, и решил «пропустить» еще и  «по стаканчику». Стука в дверь он не слышал. Как и не слышал и лай собаки. Ветер заглушал звуки. И пьяный сон было не перебить.

Так их и нашли. Лиса, выбившись из сил и замерзая, прислонилась к зданию на станции,  чтобы укрыться от ветра , закуталась в куртку. Заяц сидел у нее на груди, закрыв ей лицо своими ушами. Он пытался спасти, пытался согреть свою единственную подругу, а она обнимала его, своего единственного друга.

Дверь в станцию была вся в глубоких бороздах, Заяц до последнего пытался попасть внутрь, чтобы спасти их. Все лапы его были в замерзшей и запекшейся крови. Никто не откликнулся и не пустил их в тепло.

Когда приехал наряд «линейных», тела Лисы и собаки замерзли настолько, что их невозможно было расцепить. Так и увезли. Вместе».

Валерий допил остатки из стакана. Залез на свою верхнюю полку, отвернулся к стене и затих.

По щекам Ольги и Светы текли слезы. Аркаша сжимал стакан и шевелил скулами.
- Откуда вы все это узнали? - Света тихо спросила, обращаясь куда-то в потолок.
- Рассказала сменщица Лисы на следующий день. Остальное я узнал у нее же, она оставила свой телефон.

Голос Валерия звучал глухо и сдавленно.

Все молча стали готовиться ко сну.
Разлеглись. Наступила тишина. И вдруг в полной темноте и тишине сверху раздался шепот:
- Я ведь мог успеть, почему я не остался , почему…

5.
Купе погружалось в сон. Всем снились сны.
Свете виделось, как они с Валерием идут по тротуару и вместе катят детскую коляску. Валерий смеется. И Света смеется.

Аркаше снился мотоцикл.

Ольге снился Аркаша, который перестал ездить в командировки и стал строить их дом. Где будут жить они с детьми и большая немецкая овчарка.

А Валерий во сне видел Лису, которая бежит по ромашковому полю, у нее на голове венок, она бежит босиком, весело хохочет своим низким бархатным голосом, а за ней с частым лаем мчится такса, с торчащими лопоухими ушами. И что там, где они сейчас, нет ни снега, ни холодов, ни «усатых» начальников. Нет там поездов и машин. Только поля, ромашки и небо.

Всегда один и тот же сон. Каждую ночь, которую он проводил в поезде.
Валерия там нет. Он упустил свой шанс. Во сне он просто надеялся, что Лисе и Зайцу сейчас хорошо.

Там …

В краях, где никогда не идет снег.