Не одни

 Вова читал документы, опираясь о край стола. В комнате полумрак, потому он наклонился ближе к источнику света, приглаживая загнутый край бумаги. В печи тихо потрескивали угли. Пламя лениво облизывало тлеющие поленья. Воздух был тяжёлый, пропахший травами и воском, снаружи, за ставнями, завывал ветер.
Катерина Михайловна сидела напротив, слегка наклонив голову. Кончиками пальцев водила по гладкому дереву подлокотника, чертя незримый узор. Другой рукой придерживала книгу.
      — Ну? — негромко произнесла она.
      Вова не ответил, вчитываясь в написанное. Слова расплывались, теряя смысл. Он повёл плечами, прогоняя напряжение, перевернул страницу.
Катерина Михайловна устало откинулась на спинку кресла. Обереги звякнули — коротко, негромко.
      — Зря ищем. Может, молока с мёдом?
      — Позже.
      Молчание вновь воцарилось между ними. Вова краем глаза заметил, как она опустила голову, вернувшись в прежнее положение. Катерина больше не пыталась читать, устало перелистывая страницу за страницей. Вове и самому это надоело. Громышевский писал путано, сбивчиво, местами слишком образно — в такие моменты приходилось перечитывать.
      Он перелистнул страницу, прислушавшись к Катерине. Её обереги снова качнулись, ударившись друг о друга. Вова оторвался от чтения, когда она наклонилась. А потом ещё и ещё. Отложив документы, Вова подался вперёд. Быстро подхватил Катерину за плечо, не дав упасть. Книга выскользнула из её рук, упала на пол. Катерина что-то неразборчиво пробормотала, едва заметно нахмурилась, но не проснулась. Вова осторожно подхватил её, поднял на руки.
      Сделав пару шагов, он замер. Ветер ударил в ставни, но звук был… не тот. Не порыв, а будто движение — осторожное, чужое.
      Вова не изменился в лице, но шагнул мягче.
      А за дверью послышался едва уловимый шорох. Кто-то там был. Стоял и слушал. Уложив Катерину на диван, Вова задержался на мгновение, убедившись, что ей удобно. В углу, за перегородкой, лениво щёлкнуло в древесине, будто кто-то медленно переступил с ноги на ногу.
      Ветер снова ударил в ставни. В доме что-то изменилось.
      Проведя рукой по лицу, скинув всё на усталость, Вова вернулся к чтению.