***

2000

Потерянный май

Старый полковник уйдет незаметно
На небеса со свечою в руках.
В форме парадной ярко-синего цвета,
Медленно тая в густых облаках.
Он ведь знает, что ждут его
И скучают очень смелые птицы.
Их птенцы, все до одного
Разлетелись, не боясь разбиться.
Вперед, прямо к солнцу!
Он ведь заслужил совсем иную старость.
Вперед, прямо к солнцу!
Какая малость!
Алена Свиридова

Сегодня праздник. Александр Александрович Беспалденов готовился к нему не один день. Заранее попросил дочь постирать ему костюм, в очередной раз пересмотрел все свои ордена. Хотел даже начать писать мемуары, но потом понял, что получается у него не очень, и оставил недописанную повесть в нижнем ящике стола. Еще он заранее договорился о встрече со своими друзьями - Палычем и Серегой. Они жили далеко от Александра Александровича, им было не так удобно добираться до места встречи - главной площади города.
В дни перед праздником Александр Александрович измучил себя воспоминаниями, и даже не о войне, а о той далекой, пахнущей фиалкой и поющей веселеньким хриплым и неуместным патефоном любви. В последние годы, уже после смерти супруги, он вспоминал все чаще и чаще легкое летнее платье, немного театральный смех и длинные, плачущие ресницы девушки, которая так и не стала его женой. Он вспоминал май сорок второго. Тогда его призвали на фронт. В последнюю их встречу он собрал огромный букет сирени, а она, по случайному совпадению, надела в тот день сиреневые туфли. Она совсем не плакала, только часто моргала от бестактных дуновений сухого воздуха в большие откровенные глаза. Она обещала, что он непременно вернется, что они поженятся и у них родятся дети - маленькие Александры Александровичи - такие же красивые и умные...
Но ничего такого не вышло. Александр Александрович вернулся с войны, а невесты своей не нашел - она ушла вслед за ним на фронт медсестрой, и в самый День Победы пришла похоронка.
Потому он не помнил ни праздничного парада, ни всеобщей радости. Когда говорили о Дне Победы, ему представлялось только пронзительно ясное одиночество, быстрые, совершаемые в лихорадочном темпе прогулки по их улицам и агрессивная в своем настойчивом появлении отовсюду сирень, а прохожие, не устающие поздравлять друг друга, с недоумением оглядывались на странного молодого человека с мутными, воспаленными и неизлечимо безразличными глазами.
С того дня прошло ровно 55 лет. Теперь, наглаживая брюки, он так же плакал, как тогда, так же представлял себе не сумевший состариться образ. Он помнил, как они договаривались о встрече на центральной площади, той самой, около которой он теперь жил. Они назначили свидание в День Победы, около памятника Ленину, в два часа, или позже, обещали непременно вернуться в родной город. Или хотя бы передать весточку.
И он, не веря похоронке, ждал. Ждал весь день и всю ночь, и весь следующий день, и всю следующую ночь, ждал месяцы и годы, и всю жизнь не прожил, а прождал, не осознавая, не ощущая в полной мере достаточно удавшейся ему реальности - грубой, но не утомительной работы, семьи, в которой дочь, не получающая отцовской ласки, у строгой матери росла замкнутой и угрюмой. Все это было каким-то рутинным и формальным отчетом о прожитой жизни по сравнению с погибшей, но так и не забытой любовью.
Александр Александрович войны не боялся. Не боялся ни танков, ни подлых немцев, потому что верил ее словам о том, что его не убьют. Ему всегда хотелось рассказать кому-нибудь о небрежном локоне, о последнем поцелуе под свисток поезда и о белом платочке - ее флаге перемирия с судьбой...
Александр Александрович спускался по лестнице. Спускался, наверное, в миллионный раз, давно уже не читая имена и разные ругательства на стенах подъезда. Пахло кошками и старостью. А на улице слепило, но не грело равнодушное жестокое солнце, сушились на ветру пеленки, и из открытого окна первого этажа доносились звуки гитары.
Александр Александрович поднял пустую бутылку и пошел к ближайшему ларьку, чтобы ее сдать. Из двора, нырнув в широкую, но очень темную арку, можно было выйти сразу на главную улицу.
На этой улице, заставленной лавками и засаженной кое-где липами, было непривычно много народу.
Все слегка нервничали, жаловались на холод, хотя многие пили пиво и ели мороженое, как будто день был жарким. Александр Александрович зябко повел плечами в своем выцветшем костюмчике, перешел на другую сторону и сдал бутылку. Потом он решил еще немного прогуляться, потому что до встречи с друзьями оставалось еще целых 45 минут. Единственным возможным маршрутом представлялся не очень долгий путь до конца улицы к памятнику Ленину, к тому самому месту, где он ждал, и вообще мог бы провести всю жизнь, если бы общество не придумало для него более важных занятий.
И тут с Александром Александровичем случилось нечто из ряда вон выходящее. Он никогда не испытывал ничего подобного. Если вам знакомо чувство необычайного волнения и возбуждения, когда, как снег на голову сваливается крупная удача, и если вам знакомо чувство бережного, полунемого, нежно воркующего счастья от возвращения истинной, давно утраченной любви, если вы сможете в своем воображении эти два чувства соединить в одно, то получите маленькую репродукцию того, что творилось в душе Александра Александровича.
На лавочке у памятника он увидел девушку со светлыми волосами в недлинном белом платье и, конечно, узнал ее. Да, это была та единственная, которую он прождал всю жизнь, и теперь дождался.
Она, как ему показалось, тоже узнала его - встала и направилась в его сторону. Но тут Александра Александровича, как предательский нож, вонзающийся в спину, поразила мысль: "Как же, она такая молодая, а я?"
Мысль эта пронеслась в его сознании, как никому не нужный и никого не интересующий скорый поезд, и угасла. А она шла навстречу и улыбалась. В руках ее был букет сирени, и Александр Александрович почувствовал, что он совсем такой же, как она, такой же молодой и так же легко шагает по людной улице, и все ускоряет шаг, и совсем не устает, почти уже бежит, и свежее, всепроникающее сознание ее возвращения заливало его сердце пьянящей, кипящей, жгучей струей, струя эта била и клокотала в нем все сильней и сильней, разрывая его на тысячи осколков долгожданной радости. Она подошла к нему и не сказала ни слова, а просто взяла его руку, и глаза ее спрашивали тревожно, словно сомневаясь в его верности, но как, как она могла усомниться!? И уже не только он сам, но и окружающая их природа начала преображаться: исчезли коммерческие палатки, а вместо них появились автоматы с газированной водой, помолодели деревья, а с лиц прохожих исчезла озлобленность, они смеялись и плакали, обнимались с первыми встречными. Александр Александрович тоже смеялся и пожимал всем руки, целовал свою любимую, а она в шутку махала над его головой мохнатой сиренью.
Кто-то позвонил из автомата по телефону "03". Врачи приехали быстро, но ни о каком спасении речи быть не могло. Ветеран Великой Отечественной войны - Александр Александрович Беспалденов умер 9 мая 2000 года от разрыва сердца.