Луна, Алмыска и Чингисхан

Луна, Алмыска и Чингисхан
приходят на день рождения

Айбала на балалайке
исполняет вальс «Алтайка».
Завтра ей 15 лет –
будет праздничный обед!
Соберутся все друзья,
без которых жить нельзя,
и ребята, и девчонки…
Будут шутки, будут чоки,
и по чашкам через край
разливаться будет чай!

Собрались. Но нет веселья
так, чтоб дуло через щели,
и зима концом пурги
доставала до ноги!
Кто-то в шутку сообщил:
«Нет луны, царицы сил.
Пригласить бы даму эту
в гости, к нашему обеду!»
Глядь, распахивает дверь
не то птица, не то зверь, –
женский лик, но синий весь,
возвещающий: «Я здесь!»
«Ты – Луна?» «Да, я Луна,
лучших замыслов полна,
дух её и представитель,
звёзд полуночных учитель!»

Все наелись и напились
и вконец развеселились.
День ли, ночь? До фонаря!
Лишь бы трезвая заря
не совала в рот «печенья» –
скучные нравоученья!
Кто-то выдумал ещё
предъявить Алтаю счёт
и по шутовскому списку
пригласить на бал Алмыску!
Кровожадную бабёнку,
поимевшую ребёнка
от охотника в лесу
за табак и колбасу!

Пригласить Алмыску в гости
согласились только кости,
что лежали на столе,
да баранина в золе.
Все хотели танцевать –
ноги к небу поднимать!
Но желание – не пух:
было высказано вслух!
Стены старого аила
затрещали, и могила
показала через щель
свою зимнюю постель.
И явилась у огня
лесу дальнему родня:
существо с клыками тигра,
у которой были икры –
в огороде кабачки,
были руки – как стручки!
Существо проникло в круг
перепуганных подруг,
и, как бешеный волчок,
не жалея рук и ног,
закружилось так, что дух
испустил вблизи петух!
Тут в живую перепалку,
не страшась, вступили палки,
и охотничье ружьё
испугало вороньё!
Парни смелые гурьбою
потащили за собою
злого гостя за лесок,
на сиреневый песок.
И оставив на погосте,
где в земле хранились кости,
возле ветхого креста,
возвратились на места.

Гости тут же протрезвели.
Обсуждать повадки зверя
стали дружно за столом,
заедая пирогом.
И забылись, и метели
в них о празднике запели,
и сидела, дум полна,
среди них сама Луна!
Освещала по заданью
юных судеб совещанье,
и хозяйке Айбалу
пела лунную хвалу!
Кто-то радостью ответил
на живые игры эти,
кто-то выхватил комус
и сыграл осенний блюз.
А от пива захворавший
сын бухгалтера, Амыр,
бритый наголо, как рашпиль,
всех подружек удивил.
Вызывая дружный смех,
словом крепким, как орех,
сообщил чего нельзя:
«С Чингисханом мы – друзья!»
……………………………………………..

Дверь тихонько отворилась
и к гостям (скажи на милость!)
вышел мальчик лет пяти,
сюр желая привнести.
«Чингисхана вызывали,
покорителя печали?
Он явился к угощенью
в своём новом воплощенье!»
Так и прыснули в кулак
и алтаец, и казак,
посмотрев на мальчугана
чуть повыше таракана!
Гость же подошёл к огню
и, не глядя на родню,
что заполнила аил,
на поленья наступил…
Стала крепкою рука,
ростом стал – до потолка,
и багровый, словно тать,
приказал ребятам: «Встать!»
Встали все, и в тишине
ворон каркнул на сосне,
и в сиреневую высь
чьи-то мысли унеслись.
«Сесть!» – последовал указ…
Искры сыпались из глаз!
Сели тихо, вспоминая
про Орду и степь без края.
После этого излишки
духа юркнули в мальчишку
и уже не проявляли
ни восторга, ни печали.
А малец нашёл в углу
куклу, мячик и юлу,
и, усевшись на кровать,
стал с находкою играть.