Амнезия

     Память часто удивительно цепко удерживает то, что вы и не собирались запоминать, а что пытались заставить её сохранить навсегда, при первой возможности уничтожает за ненадобностью, даже таблицу умножения, которую вы зазубрили в школе. Но, что-то случайно увиденное вами или кем-то, походя сказанное, остаётся в памяти навсегда. Память сохраняет это будто самую ценную информацию, полученную вами за всю прожитую жизнь. Эх, память – шаловливая дамочка, заполняет свои ячейки, чем ей самой нравится, нагло паразитируя на нашем мозге.

     Недавно пролистал свою очень древнюю статью в научном журнале и не смог вспомнить, как получил эти формулы. А ведь тогда был горд собой. Память решила, что это фигня, не достойная сохранения. Оказалось, что ей намного важнее было запомнить то, что произошло в походе приблизительно в то же время.

     В моём первом водном походе на байдарках по равнинным рекам Березайка и Мста остановились на ночлег у большой деревни. Это было единственное подходящее место. И до, и после него сырой берег зарос высокой травой. Поставили палатку и начали готовить ужин. Видим, как по крутой тропинке от деревни к нам идут женщина с девочкой подростком лет пятнадцати. Женщина извиняясь:
     – Дочь вас увидела. Очень ей захотелось к вам подойти.
     По глазам девочки было заметно, что у неё не всё в порядке с головой.
     – Можно я вашу палатку посмотрю?
     В палатке ей очень понравилось. Мы уже успели расстелить спальники, и она внутри действительно выглядела опрятно.
     – Ну что, дочь, посмотрела и пойдем.
     – Нет, мам, я хочу еще здесь побыть.
     Женщина встала, попросила нас, когда дочь захочет вернуться, проводить её до дома, на который и указала.
     Мы вчетвером разговаривали между собой, готовя ужин. Глаза девочки
перебегали с одного говорящего на другого. Она уже всех знала по имени. Ей явно
с нами нравилось. И тут неожиданно говорит мне:
     – Серёжа, пойдем, полежим в палатке.
     Ребята, молча, поглядели на меня. А я хочу вас спросить, что я должен был ей ответить? Она поняла и без моих слов, что сказала что-то не то и уточнила:
     – Серёжа, пойдём, просто так полежим.
     Ребята рассмеялись. Я – нет, она тоже.
     Ну почему я должен до сих пор помнить эту фразу: «просто так полежим»? Что в ней понравилось моей памяти? Просто сумасшедшая девочка хотела побыть с кем-то в нашей палатке, где ей понравилось. И только-то. Вот эту фразу я запомнил навсегда, а дни рождения многих родственников записаны на бумажке.
 
     А много ли вы помните празднований своего дня рождения? Наверняка только те, что были совсем недавно или на которых произошло что-то необычное. Конечно, можно и корову в квартиру затащить, чтобы лучше запомнился праздник, но это как-то пошло и не смешно, хотя ваша память это запечатлеет навсегда.
     Я вот один свой день рождения помню спустя много десятков лет и без коровы, а благодаря амнезии. Звучит абсурдно, но факт есть факт.

     Несколько раз мне доводилось праздновать свой день рождения в поезде с моими походными друзьями, и поверьте, лучшего места для этого не придумать. Ну, «устал» человек во время праздника, прилёг на свою полку, отдохнул немного и вернулся в коллектив почти трезвым.
     Да и время в поезде из-за праздника проходит быстрее, и дорога кажется намного короче. Не успел выспаться, а четверо суток пролетели – хватай вещи и на выход.
     В тот раз мы отмечали в поезде два дня рождения. Это конечно перебор.

     В день отправления из Москвы был день рождения Борисона. Почему-то все рано легли спать.Проснулся я утром от жажды. Во рту сухо как в Сахаре: «Странно. Ведь вчера не так много выпил». Хотелось крикнуть: «люди воды, а лучше рассолу», но язык присох к нёбу. Внизу слышится негромкий разговор вперемешку с идиотским
смехом.
     «Значит, ребята выпивают», – подумалось мне.
     – Наш танец маленьких лебедей в Ишиме имел успех, – сказал Борисон, – даже ментов никто не вызвал.
     «Боже, как же хорошо, что меня с ними не было».
     – Повезло тебе Борисон. Еще немного и под поезд мог попасть.
     Ещё раз поблагодарил Бога и попробовал перекреститься. Снизу это заметили и Борисон громко:
     – Серёга, портвейн будешь?
     – Бу… – ответил я, проглотив две следующие буквы, и начал спускаться.
 
     «Интересно, что же они еще натворили. Но когда они это успели сделать? Вчера же мы все вместе легли спать. Неужели ночью? Вот идиоты».
     Лучше бы я не просыпался. Даже самый страшный сон легче было бы пережить чем то, что они мне поведали, перебивая друг друга. И как мне показалось, получая от этого удовольствие. С их слов вчера с утра во время остановки поезда наш руководитель Гога сбегал в магазин.
     – Стоп, как с утра? А какое сегодня число? – Громко поинтересовался я.
     – Двадцать пятое, – они в один голос.
     «Выехали мы двадцать третьего в день рождения Борисона», – рассуждал я. – «Получается, что я не помню, что было двадцать четвертого».
     Работа мозга восстановилась, а память нет.
     – Борисон, налей ему ещё. Как-то он тревожно побледнел.
     А дальше... Это я, оказывается, подбил их на танец пьяных лебедей в Ишиме. Это я, оказывается, затеял футбол на рельсах и толкнул Борисона в азарте под проходящий поезд.
     Сначала я посчитал, что это розыгрыш. Но кто же режиссер? Нет среди них Станиславского.  Да и не помню я этот день совсем, даже утро не помню, а хотелось бы узнать, что такое вчера утром Гога приволок из магазина.
     Главный вывод у меня украли целый день из жизни, раз я его не помню. До
сих пор спустя много лет этот день я так и не вспомнил.  Наверное, мозг решил защитить мою психику от чудовищных воспоминаний. Врачи говорят, что такое случается, когда его хозяину (носителю мозга) сильно угрожает внешняя враждебная среда.
     «Но, если сегодня двадцать пятое», – рассуждает мой мозг, – «значит сегодня твой день рождения хозяин. Поздравляю тебя».
     – Спасибо мозг, – сказал я вслух.
     – Ты о чем, Серёга? – и мне налили ещё.

     Гога опять побежал в магазин. Принес как обычно спиртное.
     – А пожрать? – заорали все.
     Сегодня с утра доели последние домашние припасы. Наступил голод. Ребята для большей убедительности похватали со стола черствый хлеб и стали его грызть, поглядывая на Гогу.
     – Ладно, идем в ресторан, – скомандовал Гога, – не хватало голодного бунта.
     В ресторане народа было немного. Ребята рассаживались, а я направился к бару:
     – Шампанское есть?
     Очень захотелось в свой день рождения благородного напитка испить. Шампанское было. Хотел купить две, но рубля не хватало – наскрёб только одиннадцать. Да, друзья, в те далёкие времена бутылка шампанского в вагоне-ресторане стоила шесть рублей.
     – Одну минутку, – сказал я бармену и подошёл к Гоге. –  Дай рубль.
     – А зачем? – Гоге стало любопытно, на что это может потребоваться такая куча денег и он нехотя, как и полагается финансисту, пошарил по карманам и достал рубль.
     Увидев у меня в руках две бутылки, глаза Гоги загорелись жадным блеском:
     – Серег, возьми еще рубль.
     Ну а когда всё выяснилось, стали поздравлять с днём рождения, обнимать, говорить, что любят меня даже с амнезией.