К 4. Глава 39 Повседневная жизнь в Шумере

Мы уже почти всё знаем о шумерах, но остаётся один вопрос: как они жили? Давайте на примере города Урук посмотрим, как протекала повседневная жизнь людей в городах-государствах этого древнего региона.

В середине III тысячелетия до нашей эры Урук занимал площадь более 400 гектаров и был окружён двойными стенами протяжённостью 10 километров, на которых возвышались свыше 800 сторожевых башен. На высокой платформе стоял храм — центр духовной, хозяйственной и административной жизни города. Сюда сходились все нити управления государством, и здесь решались все важные государственные дела. В храмовых амбарах хранилось зерно, а на складах — разнообразные сельскохозяйственные продукты, орудия труда, строительные материалы и многое другое. Одни склады выдавали сырьё работникам и ремесленникам, а другие принимали готовые изделия.

Вокруг храма и соседствующего с ним дворца раскинулся город. Он вряд ли производил приятное впечатление: жилища были невероятно скучены, а немощёные улицы узки и извилисты, порой заканчивающиеся тупиками. Дома были построены в беспорядке: большинство из них — одноэтажные с плоскими крышами, меньшая часть — двухэтажные, а кое-где встречались и трёхэтажные постройки.

Дома были сделаны из высушенного на солнце кирпича-сырца. В периоды дождей глиняные стены быстро размокали и грозили обрушиться, поэтому шумеры старались хотя бы нижние и наружные части стен делать из обожжённого кирпича, скреплённого разогретым асфальтом. В стенах устраивались вертикальные отверстия для вентиляции, которые помогали стенам быстрее просохнуть после дождей. Снаружи стены разрисовывались полосами или узорами. Пол был сделан из утрамбованной земли, и только во дворцах его покрывали слоем глины или каменными плитами.

Типичный дом среднего горожанина был небольшой одноэтажной постройкой с несколькими комнатами, которые располагались вокруг открытого дворика. Зажиточный шумер мог жить в двухэтажном доме с дюжиной комнат. Первый этаж такого дома занимали комната для гостей, кухня, уборная, помещения для слуг и отдельное помещение для домашнего алтаря. Из внутреннего двора на верхние этажи вели лестницы. На верхнем этаже размещались личные покои хозяев дома. Окон не было, и после захода солнца покои освещались глиняными светильниками с маслом. Хорошо сохранившиеся развалины одного из домов позволили воссоздать дверные проёмы, высота которых едва достигала 1 м 57 см. Войти в такой дом можно было, только пригнувшись.

В домах богатых людей можно увидеть стулья с высокой спинкой, а в спальнях — большие кровати с резными деревянными спинками. Бедные люди сидели на связках тростника и спали на циновках. Шкафов тогда не было, поэтому имущество хранили в глиняных, каменных, медных или бронзовых сосудах. В хозяйских покоях можно встретить туалетные столики, а за большими столами принимали пищу. Полы и стены были покрыты тростниковыми циновками, шкурами и шерстяными настенными коврами.

Однако в городе были и свои достопримечательности: центральные городские «высокие ворота» и аллеи для променада. Также существовала центральная площадь, где проводились различные празднества и пиршества. В лабиринте тесных улиц кипела жизнь: по мостовым громыхали повозки, стучали молотки столяров, а печи литейщиков дымились жаром. Местные ткачи изготавливали ткани, а в многочисленных мастерских кипела работа.

Но вот на долину Евфрата опускаются сумерки. С лугов, покрытых зелёной сочной травой, возвращаются стада. Сытые, отяжелевшие животные медленно бредут по дороге. Лишь молодняк — шаловливые козлята и ягнята — нарушает их чинный строй. До чего же хороши эти стада! Вдоволь будет молока, много шерсти отнесут работники на склады храма, когда наступит время стрижки. Немало потрудятся и пряхи, работающие в мастерских. Овцы, козы и коровы входят в широкие ворота Урука, где их гонят в хлева и овчарни храма Инанны. Сейчас пастухи поручат стада скотникам, а сами пойдут на склад за ежедневной порцией хлеба и пива.

На улицах города, в жилых районах, царит движение, шум и суета. Кончился знойный, душный день, и пришла долгожданная вечерняя прохлада. Вдоль глухих глиняных стен, однообразие которых нарушают лишь небольшие проёмы, ведущие внутрь домов, шагают кузнецы и гончары, оружейники и скульпторы, каменщики и резчики. Женщины несут воду в высоких кувшинах, торопясь домой, чтобы поскорее приготовить ужин для своих мужей и ребятишек.
Медленно, словно боясь уронить своё достоинство, идут по улице жрецы, дворцовые чиновники и писцы. Шумные, озорные мальчишки после бесконечно длинного дня изнурительной учёбы в храмовой школе писцов побросали свои таблички и с беззаботным смехом провожают караван ослов, которые несут корзины с товарами с кораблей, только что разгруженных на пристани. Вдруг откуда-то издалека доносится крик, потом другой, третий… Крики приближаются… Толпа расступается, образуя широкий коридор, и люди смиренно склоняют головы: это едет энси — правитель вместе со своей семьёй и придворными возвращается во дворец.

Жители Шумера были смуглыми и коренастыми людьми с курчавыми или волнистыми чёрными волосами, крупными чертами лица и густой растительностью на теле. Судя по сохранившимся изображениям, мужчины предпочитали отращивать волосы до плеч и зачёсывать их назад, оставляя уши открытыми. Основная масса волос была завита в крупные плоские волны, уложенные в несколько рядов. Знатные люди убирали волосы в сетку или скрепляли их на затылке заколкой или цветными лентами. Во всех причёсках волосы на лбу подстригали короче и завивали в крутые кольцевидные локоны возле висков и ушей, а на щёки спускали небольшие волнистые прядки. Концы волос подвёртывали в валик, иногда таких горизонтальных валиков было несколько.

Цари и их приближённые отпускали большие бороды, придавая им прямоугольную форму. Пряди бороды завивали в трубочки и укладывали плотными рядами. В некоторых случаях вместо трубчатых локонов заплетали косички, украшая их золотыми нитями. Так как эти бороды были значительно больше, чем обычные, можно предположить, что они были искусственными и делались частично или даже полностью из овечьей шерсти. Усы отпускали значительно реже: изображения мужчин с усами, но без бороды отсутствуют. Жрецы полностью сбривали волосы и на голове, и на теле.

Женские причёски были не менее разнообразны, чем мужские, и мода на них менялась довольно часто. Наиболее старинным, но неизменно популярным обычаем было носить волосы либо свободно распущенными по плечам (при этом их слегка подвивали на концах), либо скрученными узлом на затылке. Иногда прикалывали надо лбом косичку, свисавшую концом с одного уха, или же оплетали голову двумя косичками.

Основной одеждой мужчин были туника и набедренная повязка. Туника представляла собой рубашку без рукавов или с очень короткими рукавами. По длине она обычно не достигала колен. Ворот мог быть гладким или отделанным вышитым кантом. Ко II тысячелетию до н.э. туника стала распространённой одеждой, в том числе и для работы, однако она требовала хотя бы простейшего портняжного искусства. Поэтому более древний набедренник успешно с ней конкурировал и был даже более распространён.

Набедренник (шубату) выглядел как прямоугольное полотнище. Его ширина в простейшем случае определялась размером ткацкого станка (минимальная ширина составляла 2 локтя, или примерно 1 метр), но полотнища могли и сшиваться вместе. Носили набедренники в форме юбки, удлиненные сзади (до 1 метра), что позволяет предположить наличие выкроек. Длина полотнищ могла быть различной — вероятно, от 4 до 7-9 локтей. Его в большинстве случаев просто обматывали вокруг тела (иногда поверх туники) и закрепляли поясом (впрочем, скатав набедренник на талии в плотный жгут, его можно было носить и без пояса). Более длинное полотнище, особенно если оно было сшито из нескольких полос ткани, могло смотреться и по-другому, гораздо более роскошно и замысловато. Например, обернув один конец куска ткани вокруг бёдер, мужчина складывал оставшуюся часть ткани пополам вдоль и пропускал спереди назад справа под мышку, а затем перекидывал конец ткани сзади через левое плечо. Именно такой вид одежды носили цари и знатные жрецы.

Длина, отделка и манера ношения одежды в зависимости от социального положения и моды создавали большое разнообразие внешнего вида. Существовали также парадные одежды специального портновского кроя, которые отличались от прямоугольных. В текстах упоминается, что особая одежда была у жрецов разного ранга и представителей различных профессий, а также что в траурные дни надевали особую одежду, однако её вид и особенности неизвестны.

В плохую погоду мужчины укрывались плащом-накидкой, который представлял собой прямоугольное полотнище с лямками в верхней части, завязывающимися узлом на груди. Также был известен плащ более сложного покроя, состоявший из трёх вертикальных полотнищ, сшитых между собой примерно на половину длины. Его набрасывали на левое плечо, оборачивали вокруг тела, проводили под правой рукой и снова перебрасывали через левое плечо, чтобы левая рука проходила через разрезы в местах, где полотнища оставались несшитыми. Правая рука при этом оставалась полностью открытой. Как верхнюю одежду носили также прямоугольный плащ с вырезом для головы, напоминающий пелерину.

Женская одежда сравнительно мало отличалась от мужской. Единственным различием было то, что женщины никогда не ходили без туники, а свободные женщины, как правило, не носили одну тунику без другой одежды. Женская туника в верхней части была сшита в обтяжку, что позволяло поддерживать грудь. По длине она доходила до колен и ниже, иногда имела разрезы сбоку. Также была известна юбка, сшитая из нескольких горизонтальных полотнищ шириной по 0,5 метра, причём верхнее полотнище сворачивалось в жгут и заменяло пояс.

Знатные шумерские дамы поверх туники носили длинное завёртывающееся полотнище, как и мужчины. В зависимости от местных обычаев, могли меняться цвет ткани, характер бахромы и способ переброски через плечо, а также тип раскроя, если это не было прямое узкое полотнище. Кроме того, у знатной (а возможно, и у всякой свободной) женщины был большой, широкий плащ из шерсти или полотна, обшитый бахромой и закрывающий фигуру от плеч до пола.

Неотъемлемой частью шумерского костюма был длинный пояс, который представлял собой шнур с кисточкой на конце. Сановники при царском дворе, чтобы подчеркнуть свое высокое социальное положение, носили нагрудные перевязи, обшитые пышной бахромой с одной стороны. Чем знатнее был человек и чем более высокую должность он занимал, тем длиннее была его перевязь.

Головные уборы мужчин отличались разнообразием и оригинальностью. Они носили войлочные и кожаные шапки, шляпы, тюрбаны и колпаки. В Шумере знаком царского сана служила круглая шапка с околышем из каракуля. Женщины часто укрепляли вокруг головы, надо лбом, ленту или скрученный жгут материи, а богатые могли носить серебряную или даже золотую диадему. Наиболее распространенными женскими головными уборами были шапки и шляпы. Кроме того, многие женщины носили тюрбаны, свитые из узких длинных полос ткани. Выбор головного убора, как и одежды, зависел от местных обычаев, общественного положения женщины и моды.

Обычной обувью у населения Двуречья были сандалии. Они обычно представляли собой твердые подметки с прикрепленным ремнем, который пропускался между большим и остальными пальцами ноги и привязывался вокруг щиколотки. Жрецы и молящиеся в храмах ходили босиком. Богов тоже изображали босыми.

Наряд любого мало-мальски обеспеченного жителя Месопотамии, будь то мужчина или женщина, обязательно дополнялся украшениями. Носить украшения начинали с самого детства: в захоронениях маленьких детей обнаруживают связки бус, браслеты и серебряные диадемы. Украшения, наряду с одеждой, входили в состав приданого, которое давали за невестой, и всегда оставались частью ее имущества, на которое муж не мог претендовать. Поэтому любящие родители не жалели средств на наряды и драгоценности для своих дочерей: в одном списке приданого перечисляются 204 предмета одежды, а также различные золотые украшения общим весом 15 килограммов. Неприкосновенность украшений гарантировалась даже проституткам: женщину легкого поведения, нарушившую закон, могли избить, лишить одежды и даже волос, но никто не имел права отбирать у нее украшения.

 

Золотые серьги, подаренные царём Шульги, датируются III тысячелетием до нашей эры

Пожалуй, самые роскошные образцы ювелирных украшений из Месопотамии были обнаружены во время раскопок так называемых «царских гробниц» Ура. Многие мужчины носили головные повязки, похожие на те, что и сегодня можно увидеть у арабов. Они состояли из трёх крупных бусин на лбу и золотой цепи сзади, вероятно, для закрепления головного убора. Украшения женщин были ещё богаче: головные уборы из золотых и серебряных цветов и листьев, огромные серьги в форме полумесяца, золотые заколки для платьев с подвесками из бус, а также ожерелья из золота и лазурита.

Самый роскошный убор принадлежал «царице» Пуаби. На ней был целый плащ, «сотканный» из лазуритовых бус, ладьевидные золотые серьги, высокий золотой гребень в виде букета цветов, золотые кольца и булавки. Особенно богатым было её головное убранство. Оно было настолько большим, что его, вероятно, приходилось носить поверх парика, и состояло из нескольких ярусов витков золотой ленты длиной около 12 метров. Сверху его украшали три нити бус из лазурита и сердолика. На нижней из этих нитей висели золотые кольца, на средней — золотые буковые листья, а на верхней — ивовые листья и золотые цветы. Рядом с погребальными носилками лежало ещё одно головное украшение — широкая кожаная лента, расшитая золотыми фигурками животных и растений на фоне мелкого лазуритового бисера.

Жители Шумера уделяли много внимания уходу за телом. Прежде всего, они стремились поддерживать чистоту. Уход за телом и для женщин, и для мужчин включал умащение кожи и волос ароматическими маслами. Эти масла смягчали и увлажняли кожу, придавали волосам блеск и, помимо того, играли роль духов. Предпочтение отдавалось кипарисовому и кедровому маслу благодаря их приятному запаху. В качестве отдушек также использовали экстракты можжевельника, мирры и кассии. Однако всё это стоило очень дорого, поскольку ввозилось издалека и было недоступно для подавляющего большинства населения. Небогатые люди, вероятно, обходились какими-то местными, более дешёвыми благовониями, но какими именно — неизвестно.

Зато косметика была доступна всем. Женщины хранили различные косметические средства в маленьких глиняных или каменных баночках или в разукрашенных раковинах. Они подводили глаза чёрно-зелёным порошком сурьмы (этот обычай существует на Ближнем Востоке и теперь; считается, что сурьма не только украшает, но также защищает глаза от яркого солнечного света и различных инфекций). Чёрной краской подкрашивали ресницы и брови. Красивыми считались сросшиеся брови в виде «ласточкиных крыльев», и краска помогала придать им желаемый вид. В «косметический набор» также входила красная краска для губ и щёк. Было принято, чтобы женщины красили хной ладони и ступни ног и делали на коже изящную татуировку. Женщины ухаживали за ногтями. При нанесении косметики использовали бронзовые зеркала на ручке, а волосы расчесывали с помощью гребня из дерева или слоновой кости. Туалетные принадлежности — ножичек, пинцет, ложечку для чистки ушей и т. п. — женщина носила с собой, прикрепив к небольшому кольцу на поясе.

В те времена мыло еще не было изобретено и для мытья и стирки использовали мылящиеся растения, золу и песок. Чистая пресная вода без ила была в большом дефиците, и её носили из колодцев, которые были вырыты в разных частях города. Поэтому воду берегли и использовали, в основном, для омовения рук после жертвенных трапез. Ни мужчины, ни женщины в Шумере не носили нижнего белья. Однако они всегда носили на талии магический двойной шнурок, который надевали на голое тело и не снимали до конца жизни. Этот шнурок считался оберегом для жизни и здоровья.

Шумер знаменит не только своими высокими достижениями, но и идеями, идеалами и ценностями. Эти люди обладали острым зрением и ясным умом, они имели практический взгляд на жизнь и никогда не смешивали факты с вымыслом, желания с реальностью, а тайны с мистификацией. Шумерские мудрецы, хотя и не оставляли «богу богово», признавали и принимали неизбежность ограничений бытия смертных, особенно их беспомощность перед лицом смерти и Божьим гневом. В духовном и психологическом плане они делали акцент на честолюбии, успехе, превосходстве, престиже, почете и признании. Каждый житель Шумера глубоко осознавал свои личные права и противился любому покушению на них, даже со стороны более высокопоставленных лиц. Неудивительно, что шумеры первыми установили закон, чтобы четко отделить «черное от белого» и избежать непонимания, неверного толкования и двусмысленности.

Редко шумерскую культуру оценивают с психологической точки зрения, то есть с позиций характера и личности людей, которые её создали. Давайте начнём с трёх эмоциональных побуждений, которые мотивируют многие человеческие ценности: любовь, ненависть и страх.
В шумерском языке слово «любовь» — сложное слово, оно буквально означает «мерить землю», «распределять участок», и процесс превращения этого понятия в «любовь» абсолютно неясен. Как и у всего человечества, любовь у шумеров была эмоцией, разнообразной по характеру и силе. Страстная, чувственная любовь между мужчиной и женщиной обычно завершалась браком. Была любовь мужа к жене, родителей к детям, любовь друг к другу членов одной семьи, дружеская привязанность, любовь между богами, царями и людьми. Начнем с природной страстной шумерской любви между «мужем и девой».

Брак в Шумере был спланированной акцией, в которой материальные ценности значили больше, чем любовный пыл. И всё же есть бесспорные свидетельства того, что до свадьбы происходили ухаживания, которые, конечно, происходили тайно. Кроме того, важная роль, которую секс играл до брака, по крайней мере иногда, отражена в любовных песнях. Поэтому есть основания полагать, что не все браки в Шумере были по расчету и что хотя бы в некоторых случаях их движущей силой были любовь и желание.

Брак организовывали родители, и помолвка считалась состоявшейся, как только жених подносил отцу невесты свадебный подарок. Помолвка часто подтверждалась контрактом, который налагал определённые обязательства. Если одна из сторон их нарушала, дело передавалось в суд, который либо принуждал к выполнению договора, либо назначал компенсацию в пользу потерпевшего. Была ли любовь до брака или не было, однажды поженившись, чета обычно погружалась в рутину повседневности, в которой любовь всё больше отходила на задний план. Если это было и так, то всё равно что-то сохранялось, потому что выражения вроде «возлюбленный муж» или «возлюбленная жена» не так уж редки в шумерских источниках.

В Шумере нормой был моногамный брак, в котором супруги были почти равноправными партнерами. Однако, если жених отказывался от свадьбы, он должен был вернуть подарки, полученные на помолвке, и компенсировать отцу невесты выплаченные деньги. Если же развод происходил по инициативе невесты или её родителей, отвергнутый жених получал вдвое большую компенсацию. Когда девушка выходила замуж и переселялась в дом супруга, она приносила с собой приданое, которое оставалось её собственностью. Перед смертью она могла по своему усмотрению разделить его между детьми. Если умирала бездетная женщина часть её имущества возвращалась отцу.

Следует отметить, что главой семьи считался муж, чьё слово имело решающее значение. Однако и мнение жены также имело большой вес. В древнейшие времена измена жены не считалась серьёзным проступком. Лишь к концу III тысячелетия неверность жены стала восприниматься как преступление, за которое её ждала смертная казнь через утопление. Тем не менее, другие традиционные права и привилегии женщин продолжали сохраняться. Они могли руководить собственными предприятиями, а специальная оговорка в брачном контракте могла оградить их от кредиторов мужа, с которыми он вёл дела до вступления в брак. Без согласия жены муж не мог распоряжаться её имуществом.

Оба супруга в равной степени несли ответственность по тем обязательствам, которые они брали на себя в браке. У жены могли быть собственные рабы, которые не подчинялись мужу. Если в доме не было взрослого сына, жена в отсутствие мужа распоряжалась их общим имуществом. После смерти мужа жена получала свою часть наследства, которая делилась поровну между ней и детьми. Если же в семье был только один сын, лишенный отцом наследства или утративший право участвовать в дележе отцовского состояния, жена становилась единственной наследницей всего имущества. Вдова имела право снова выйти замуж, но в этом случае она лишалась своей доли наследства покойного мужа. Её часть наследства доставалась детям от первого брака.

Таким образом, шумерское законодательство в какой-то мере ограничивало власть мужа над женой. Однако дети полностью находились во власти родителей. Отец и мать могли лишить наследства сына или дочь, проклясть своего ребёнка, выгнать его из города или продать в рабство. Отец мог продать в рабство не только детей, но и свою жену в качестве уплаты за невозвращённый долг, если только это не было чётко оговорено в брачном контракте.

Если жена оказывалась бесплодной, муж мог отослать её в дом родителей вместе с приданным и назначенной судом денежной компенсацией. Если же отец жены, предвидя такую возможность, оговорил в брачном контракте получение развода сложными для выполнения условиями, муж мог, не разводясь, взять в дом вторую жену. Новая жена, несмотря на то что брак был официально оформлен, не получала равных прав с первой. Муж нес полную ответственность за обеспечение первой жены и охранял её привилегии. Новая жена должна была прислуживать первой, «мыть ей ноги и носить её стул в храм». Случалось, что новая жена приходила в дом с разрешения первой. В этом случае заключалось письменное соглашение.

Легко представить себе, как непросто жилось в доме с двумя жёнами. И первой жене, и мужу приходилось нелегко. В итоге в Шумере утвердился обычай брать наложницу вместо новой жены. Наложницу могла найти сама жена, например, среди своих рабынь. Интересно, что после рождения ребёнка эта женщина становилась свободной. Однако это не распространялось на наложниц, которых муж брал из числа своих рабынь. Несмотря на то, что «наложница госпожи», родив ребёнка и став свободной, не получала таких же прав, как законная жена, она всё же пользовалась уважением в обществе. Если же бывшая рабыня начинала слишком гордиться своим материнством, её прежняя госпожа могла снова продать её вместе с ребёнком, прогнать из дома и города или заставить своего мужа сделать это. Муж, которому жена дала наложницу, не имел права приводить в дом другую женщину. Если же он это делал или не заботился о первой жене, первая могла уйти из дома, забрав с собой всё своё имущество и потребовав через суд компенсацию. Этот обычай был широко распространён и узаконен. Об этом свидетельствуют не только шумерские клинописные таблички, но и тот факт, что впоследствии он был принят и у других народов.

Шумерские семьи были не очень большими: в среднем в них было двое-четверо детей. В актах раздела имущества редко фигурировало больше шести наследников. Шумеры очень любили детей и считали заботу о них своей святой обязанностью. Они продолжали заботиться о детях даже тогда, когда они становились подростками. Все дети имели право наследовать имущество после своих родителей, а родители могли лишить наследства кого-либо из детей, если для этого были веские причины. Между братьями нередко возникали конфликты из-за наследства.

Согласно старинному обычаю, сын мог при жизни отца потребовать выделения своей доли наследства. В этом случае в суде оформлялся соответствующий документ, и сын уже не мог претендовать на участие в дележе отцовского наследства после его смерти, даже если состояние отца существенно увеличивалось в результате удачных сделок. Приданое матери после её смерти также делилось между детьми. Дочери, как правило, имели равные права наследования с сыновьями. Если девушка становилась жрицей, она получала свою часть наследства ещё при жизни родителей.

Членами семьи являлись не только дети от законной жены, но и от наложницы. Признание законных прав ребёнка наложницы зависело от воли отца. Однако признание отцовства ещё не ставило ребёнка наложницы в равное положение с детьми законной жены. Что касается приёмных детей, то закон стоял на страже их интересов. Усыновление было широко распространено в Шумере: в семью принимались и найденные дети, и дети, добровольно отданные бедняками. Составлявшийся в суде специальный документ гарантировал равные права приёмного ребёнка с остальными детьми в семье. Приёмный отец мог прогнать от себя усыновлённого ребёнка, но в этом случае последний имел право на часть движимого имущества отца. Если приёмный сын отказывался от своего второго отца или, найдя настоящих родителей, пытался вернуться к ним, его продавали в рабство.

Иногда, когда бедные семьи не могли прокормить своих детей, они оставляли их на улице, бросали в яму или в реку. Любой прохожий мог подобрать и вырастить подкидыша, а затем поступить с ним так, как посчитает нужным: усыновить, удочерить, включить в приданое или продать в рабство. Усыновление девочек было не очень распространено. Обычай обречь дитя или спасти младенца от неминуемой смерти, назывался «бросить ребенка в пасть собаки» или «вырвать из ее пасти». Существовало твёрдое правило: приёмные дети были обязаны снабжать приёмных родителей пищей и одеждой до конца жизни.

Обращаясь к отношениям между детьми и родителями, можно сказать, что для шумерских родителей было естественно любить и заботиться о своих детях, а для детей — любить и почитать их. Вероятно, столь же близкими и тёплыми были отношения между братьями и сёстрами, особенно между братом, который иногда брал на себя роль отца. Что касается божественной любви, то есть любви бога к человеку, то следует помнить, что человек был создан богами с единственной целью — служить им. Поэтому отношения между богом и человеком можно сравнить с отношениями хозяина и раба.

Страх и ненависть омрачали жизнь шумеров. С рождения до самой смерти они постоянно испытывали страх перед родителями, учителями, друзьями и земляками, правителями и старшими по положению, внешними врагами, силами природы, дикими животными, злобными монстрами и демонами, болезнями, смертью и забвением. Неудивительно, что шумерские мудрецы считали главной чертой прошедшего золотого века свободу от страха. Поэт говорил: «Когда-то давным-давно не было ни змей, ни скорпионов, не было гиены, не было льва, не было ни дикой собаки, ни волка, не было страха, не было ужаса, не было соперников у человека».

Теперь перейдём к ценностям шумерской жизни. Фундаментальной ценностью для всех культур является сама жизнь и смысл, который она имеет. Любовь к жизни пронизывает всю шумерскую цивилизацию: в социальном, политическом, экономическом и религиозном аспектах. На многочисленных предметах, которые шумеры посвящали тому или другому богу, они искренне и открыто указывали, что делают это ради продления своей жизни и жизни своих близких. Царские гимны-молитвы полны просьб о долгой жизни царя. Поиски вечной жизни — излюбленная тема месопотамского эпоса. Все народы и культуры лелеют и ценят жизнь, но шумеры цеплялись за неё с особой настойчивостью. Они были убеждены, что после смерти бесплотный дух попадёт в тёмный и жуткий нижний мир, где жизнь будет лишь печальным отражением земной. Не было надежды на рай, но есть указания на то, что хорошего и достойного человека ждёт более счастливая судьба, чем злого и подлого.

С любовью к жизни была тесно связана ценность материального благополучия и достатка. Шумеры придавали большое значение богатству и собственности, щедрому урожаю, забитым зерном амбарам, полным стойлам скота, а также удачным охоте и уловам. В своих гимнах цари не уставали хвалиться тем, что принесли процветание и достаток своей стране и народу. Литературные тексты, представляющие собой диспуты, изобилуют похвалами плодам земледелия и скотоводства. Из этого можно сделать вывод, что накопление богатства играло важную роль в жизни шумеров.

В области этики и морали документы свидетельствуют о том, что шумеры ценили и почитали благочестие и правду, закон и порядок, справедливость и свободу, мудрость и ученость, храбрость и преданность — все самые желательные человеческие качества и добродетели. Даже милосердие и сострадание высоко ценились и проявлялись по отношению к вдовам, сиротам и беженцам, а также к беднякам и угнетенным. Трудно проследить, как эти этические ценности постепенно формировались в шумерской культуре. Частично они должны были возникнуть благодаря заинтересованному отношению человека к сообществу и даже к человечеству в целом.

Однако, несмотря на высокие идеалы и этику, шумеры, вероятно, не смогли бы достичь такого успеха ни в материальном, ни в духовном плане, если бы не их особое психологическое побуждение, во многом определяющее поведение и накладывающее отпечаток на весь образ жизни. Это честолюбивое, состязательное, агрессивное стремление к превосходству и престижу, победе и успеху, которое было далеко от этических принципов. Воля к главенству, честолюбивое желание во что бы то ни стало одолеть соперника — вот что было главным источником мотивации шумерского поведения. Страсть к победе, престижу и торжеству ярко проявляется в многочисленных самовосхвалениях, царских гимнах, в которых шумерский царь перечисляет свои достоинства и успехи в высокопарном и напыщенном тоне. К сожалению, эта страсть к соперничеству и превосходству несла в себе зерно самоуничтожения и провоцировала разрушительные войны между городами-государствами. Это дает нам исторический пример горькой иронии, присущей человеку и его судьбе.

Пища шумеров, на наш современный вкус, была довольно скудной. Выращенные злаки употреблялись в виде каш, которые сдабривались мёдом и финиками. В печах шаровидной формы они пекли лепешки из ячменя и пшеницы, а также поджаривали саранчу. Готовили и из других продуктов, известных в Шумере: бобов, чеснока, кунжутного масла, разнообразных молочных продуктов (молока, масла, сливок, сметаны, сыра) и различных сортов рыбы. Мясо ели только по праздникам. Сладости готовили из муки и финиковой патоки.

Самым любимым напитком шумеров было пиво, которое наполняло сердца радостью и согревало душу в их непростой жизни. Технология пивоварения остаётся загадкой, но то, что известно тесно связано с производством пирогов из проросшего ячменя. Особое божество отвечало за пивоварение — богиня Нинкаси, чье имя буквально означает «госпожа, что наполняет рот». Хотя она была «рождена в искристо-чистой воде», именно пиво стало ее первой любовью. В одном из хвалебных гимнов, сложенных в честь богини Нинкаси, адепт культа называет ее «пивоваром богов», который «печет священной лопатой проросший ячмень», «мешает солод баппир со сладкими ароматами», «печет солод баппир в священной печи» и «льет ароматное пиво в сосуд лахтан, подобный Тигру и Евфрату, слитым воедино».

Так жили свободные шумеры, а как же жили рабы? В начале истории Шумера количество рабов было небольшим, и они, как правило, принадлежали к этнически чуждым группам. Однако со временем их число росло. Наряду с храмовыми и царскими рабами появляются рабы, принадлежащие частным лицам. Шумеры начали покупать рабов, которые считались «движимым имуществом», еще до того, как возникла купля-продажа земли. Как боги относились к шумерам, так и шумеры относились к рабам — они считали их ниже себя по уровню. Но раб был необходим в хозяйстве и считался почти членом семьи. Хозяин заботился о его здоровье, чтобы он мог работать. Следует также отметить, что иногда родители отдавали своих детей в рабы на какое-то время в качестве компенсации за неоплаченный долг. Хозяин нес ответственность за жизнь и здоровье такого раба. Удивительно, но раб в Шумере имел право обращаться в суд и подавать жалобу на своего хозяина!

Вот такая была жизнь у удивительного народа Шумера. В следующую эпоху на смену шумерам придёт другой народ — восточные семиты, которых назвали аккадцами. Но народ Шумера не исчезнет, он просто постепенно растворится во всём разнообразии народов востока, оставив после себя огромный культурный и научный след.