Как мы ездили в Торопец...

   Я сдал проект Анисьинского храма под Тулой. Красивый получился. Все силы в не го вложил и видимо даже более. Поэтому перегорел. Да так, что заболел. Вирус наверное поймал по усталости. Долго болел., месяц с гаком. Ослаб, затосковал, прозябал в каком-то безнадёжном, бессильном безвремении. Равнодушно серое состояние болотом поглотило волю к жизни. Вопросы: зачем, кому надо и стоит ли бултыхаться, лопались  вяло пузырями. Жуткое бессилие, да бездумие. И лишь гордость с нереализованностью ещё трепетали в глазах, на маске всёнормальности, всё же, ещё ждали соломинку спасения. И он, а к счастью, нашлась. Клин клином. Торопец. Заказ. Надо сделать проект воссоздания церковной рописи. Вот оно! Нашлось! Есть зачем быть. Это же пища моей нереализованности художника!
   И мы покатили в Торопец! Торопец, это райцентр на северо-западе Тверской области. Там есть объект. А мы - это часть нашей бригады и часть нашего руководства. Всего три головы, шесть рук, шесть ног и много, много прочего, включая инструменты. Потому что в Торопце работать надо. А как без инструмента? А как без нас, таких хороших, почти здоровых? Совсем невозможно, особенно пока конкуренты не набежали и есть заказ. Будем цепляться. Теперь не набегут, пока - заказ (договор) у нас. Договор на исполнение проекта настенной живописи храма Корсунской Божьей Матери. Нормально, хоть и сложно. Но... Деньги манят, дело благое. И задача! В дорогу!
   За восемь часов, в авто, по уши втромбовываемся в сидения, протрясённые на родимых асфальтовых ямах, меж лесов да полей, с  больными деревнями в тесовых фуфайках, под сдвинутыми тёмными крышами, выглянувших на дорогу из-за заборов среди серых чапыжей, под тяжёлыми, съевшими свет тучами. Пейзаж тянется, мы тихомусолим мысли и нетерпение, а водитель Сергей прёт нашу нерусскую повозку, через сотни километров грусти. Молодец водитель, довёз-таки до Торопца!
   Торопец... Он же родина мамы моей. Он же райцентр Тверской губернии, он же древний Кривитеск. Кривитеск, странное такое название. Вот есть Витебск, Смоленск, Мценск. А тут вот этак. Криви-теск. Но это не в смысле, кривой город. Это потому что город сей, в старо-дремучие времена, был древней столицей славян-кривичей. Во как! А не что-то кривостранное. Так нам объяснила тётя в лучшей гостинице Торопца, состоящей из хитрых углов и поворотов. Объяснила, погордилась скромно в углу ресепшена, потом усмехнулась кривовато и вздохнула. А на выдохе поведала про то, как их в сентябре бомбили. Два раза от небратьев прилетало. Три деревни рядом с Торопцем напрочь снесли. Пол-города без окон остались, крыши летали. По всей стране кадры налёта промелькнули. Оранжевое небо, оранжевые люди, блин, оранжевый пейзаж. Жуть. Но кривичи выжили, никого не схоронили, хоть пораненых было много. Слава Богу - обошлось. Слава Богу, так как кроме Божьей помощи, иной не было. Известие о налёте кануло в страну где всё стабильно. Только пузыри разошлись. А реалии потекли дальше своим чередом. Потомки кривичей сами стали выбраться. Окна забили фанерой, всё прибрали, живут, читают по заборам объявления, что "после и звестных событий" уже можно нести деньги строителям. Не маленькие, чего стесняться? Всё сами.
   Народ криво усмехнуся, вздохнул, горько покрыл по адресу нехорощими словами, на напевном диалекте и выруливает из очередной воронки несчастья. Говор тут, вправду, плавный, текучий. И люди в городе с такими лицами типическими, всё хотелось их с льняными сравнить. Такие мягкие, с удлиннёными чертами и глаза серо-голубые, как в поле со льном цветочки смотрят. Всё казалось, родня моя, то тут, то там. Типажи, как с семейных фото. Гены видно зашептались, родники запульсировали в глубине души. Жизнь обдала маминым дыханием, как котёнка. Зашевелилась, задышала душенька. Вот тут мои кривичи живут, упираются в невзгоды, трудятся терпеливо, уток кормят. И мне стоит жить!
   Уток, гусей, лебедей здесь в озере Соломенно, да в реке с текучим именем Торопа множество. Прямо посреди города множество! Даже в середине декабря. Вода не замёрзла и пернатые армады деловито поедают булки. Сам видел, как скармливают птицам "пятёрочные" пакеты с батонами, к радости ближнего продмага, что тут у моста перед островом, где красиво возвышаются над домами, в деревьях два храма. В одном музей, а второй - наш объект.
   Так вот, о храме. Храм Корсунской иконы Божией Материи снаружи мал, на первый взгляд, особенно от фото такое впечатление ошибочное. Он весьма велик. Особенно внушителен внутри. Собор тоже пострадал, как и подобает за жизнь, от всякого. Потому реставраторы и приехали. Пострадал от времени, сырости, войны с оккупацией, от дурного начальства и текущей войны. Нонешний поп тоже принял в этом участие. Он тоже из орды разрушителей. На кривой жизненной борозде сей деятель, пока не "переобулся", вернее переоблачился в духовного функцтонера: торговал, бился за деньги, успешно разорял граждан в инвестиционной конторе, потом разорил её самоё, потом разорил местную ликёрку, которой управлял. И уже из паров пегара явился, как Хоттабыч попом с бородой на харизме и в непринуждённой манере завсегдатая ларька двинул к новой кормушке. А что? Храм центральный, на этом месте сам  Александр Ярославич Невский венчался, невеста его Евдокия Полоцкая чудотворную Корсунскую икону привезла в дар. Старушки благоговеют, иерей их бранит. Красота. С начальством уже договорился, козыряет первыми фамилиями страны. В церкви ударно угробил цементом остатки живописи. За что, по моему, должен быть из рогатки гоним до самого главного суда, как минимум. Уф... Занятный персонаж, совсем непривычный поп. Может я не прав. Но факты топором не вырубить. Из-за характерного стиля поведения ларьковского джина, было напряжённо находить контакт с этим супостат-батюшкой. Во как.
   Так вот, денег на реставрацию таки, всё же капнуло. Значит можно нам уже и поупираться, как бы тут криво не рулили ситуацией. Надо кидаться в омут дел тёмных и скорбных. Но, надо. Вот и нырнули в тот омут шириной с финансовую каплю и глубиной в бездну "непоняток" . Например. Как это всё исследовать, когда нету средств и лесов?Зачем уничтожили остатки живописи? Почему такие запредельно недостаточные сроки? И главное, никаких данных о исторической почве-основе на которой воссоздание, да возрождение должно расцвести, аки лотос благоукрашенный. Фига вам! Резвитесь так. Ни в чём себе не отказывайте! Уже можно бегом пахать круглые сутки, сроки же в разы меньше, чем положено. Поспешайте. С Богом!
   Поспешать было сложно. То ли тут бардак гнездится традиционно, то ли бомбёжка виновата, но когда открыли врата в основной объём храма, было страшно вступать в этот гуляш с трубами, осколками рам и стёкол, размётанными мешками, камнями и прочим, прочим, прочим. А ведь там должен был где быть пол. Однако. Ноги находили, что угодно, но не твёрдую, ровную основу. Электричества не подтянуть. Декабрьская темень. Куда там лезть стены исследовать? Особенно было занятно в темноте ставить лестницу и в сей страх карабкаться, с помощью Божьей и певучим диалектом. Я даже здоровался с этой шуршащей, на сквозняке, полиэтиленом темнотой. Всё дышит, воет, падает, забирается холодным сумраком,под одежду, погреться на продрогшем реставраторе. Эхо бродило, ударяясь, чертыхаясь в ущельи меж чёрных стен, стуча балками, рамами и скрипя гусиными криками с ледяного озера. Мистика и пахнет бедами. А может это крчат те гуси, что спасли Торопчан, как древних римлян от варварского погубления? Ндааа. Вымотался тогда слабенький я знатно. Саня напарник тоже притомился. А у меня сил мало и так. Только после болезни. Ни согнутся, ни подпрыгнуть. Как беременный ленивец матерился про себя на обстоятельства и страждал с терпением. Тёмный день перетёк в усталый вечер, работа сдохла, а мне бы кефирчику. Так ведь нет. Потому-что...
   В гостинице мы жили с Саней. С ним и на работу ходили. Саня наш, парень вдумчивый, невысокий такой компактный тракторок с озабоченной серьёзной головой на невеликой шее и трогателными ушками по краям лысины.  Хороший человек, специалист, рационализатор даже. Стеснителен, пока в кондиции. По этой причине и в силу жизненной склонности, мы взяли коньяк.  Утомлись ведь за день лазанья в дебрях мусора и коллизий истории. Хотя,0 так же немало потрудились с интеллигентными лицами и на территории чистых половиков, что на бабушкиной, тёплой половине храма. Тёплая половина, по правильному, трапезная с приделами, отделена от большего ужаса четверика перекртием в дверном портале храма. Там - бррр и кошмар с зацементированной живописью, а здесь всё чистенько, тепло и тоже нет авторской живописи. Её к нечистому, когда-то начисто снесли, поверху всё побелили, половички постелили, повесили принты с напечатанными персонажами культа и одухотворяют силой свей веры. Не смотря на попа. И... Получается! Затеплилась льняными бабушками вера.Вынесли бабушки в ладошках трудолюбивых, как свечечку, веру свою. Вот чудо! Хоть плачь, при лампадах, да крестись. Бабушки смотрели на нас действительно добрыми глазами, как мы умотались. Надо же было успеть сделать много, за короткий срок, на всю смету и гораздо более. Не наездишься за семьсот с лихвой вёрст. Такая ситуация. "Видимо безмолвно поддерживают, сочувствуют старушки." - решили мы про бабушек, и взяли в "Пятёрочке" коньяк, выбирая занятие на вечер, а так же закусь себе и не только. Истомились, однако, в гонке и грязи. Ведь ничто после работы человеческое двум мужичкам и так далее...
   Нам же тоже хочется быть в тренде - оптимистически кормить уток, не смотря ни на что и тем более. И мы пошли тем далее. Когда со второй бутылки Саня стал поить птицу за свой счёт и за компанию, птица вскричала истинно по римски. Даже варвары не давали ей взятку коньяком. А эти скупердяи римляне кормили только пшеном, ни каких продуктов из "Пятёрочки" не было. Вот мы с Саней ввели фауну в ажиотаж. Булки, сыр и прочее щедро отправлялось в озеро. И понятно - мы ж не латиняне нечестивые. Я ваще на половину из этих палестин. Птица кишела. Особенно утки были, шустры, непритязательны и многообещающи. "Сожрём всё!"- крякали они. Гуси гоготали тяжеловесней и тупили, как дредноуты, среди пернатой мелочи. И мы прицельно метали булки в спасителей, что бы всем досталось. Только лебеди, которые шипуны ( это специальная порода такая) были горды и отстранены. Но жрать хотели. Однако, красиво презирая всем стадом, голов в пятьдесят, этот гастрономический шабаш, оставались вне зоны поражения кусками нашей щедрости. Мы не добрасывали с места, а разбегаться было скользко и чревато.
  Тогда мы с Саней вспотели и замёрзли, ветер на озере. Вернувшись в  потёмках по внутреннему компасу в гостиницу, как птицы клином, мы в процессе затухания нашей релаксации, достали задумчиво куривших на крыльце угловатого караван-сарая командированых геологов. Тоже приехавших по работе с нашим же объектом и уже в дым уставших. Геологи скромно и утомлённо отказались пить ещё, но стали щедро делиться рабочей информацией о тутошних грунтах. Значит уже набрались. Зима, некончающееся горячительное сделали своё дело. Геологи ушли в бай. Саня кинулся прожигать жизнь на такси, за сигаретами в ночной магазин, с ключами от номера. А я зашатался один в Кривитекской ночи среди пустого крыльца, перед закрытыми дверями. И стал искать ключи в своих карманах. Нету. Надо было у Сани искать. Но он умчался в тёмную бездну соблазнов кривыми путями Торопца. Там Александр коварно шокировал купюрой местного таксиста, у которого гонорары были скромнее атракциона Саниной щедрости.  А ведь Саша только наглядно показывал, только пытался объяснить на дензнакке, что мы реставраторы из Ярославля и церква, что на денежке, есть наша гордость и символ. А денег много будет потом. И хоть тоже капнуло из госбюджета средств, но мотовство не наш стиль, нам бы выпить и ещё чё нить. Вобще вёл себя, как гуру ночного пиара. А мне вот момент очень хотелось в тепло и всё. Но парень разошёлся - фиг воротишь, часа на полтора. Стало протрезвеваться. А мой Сан Сергеич (он так называется) всё где то просветляел извозчика, мол здесь всё нарисовано и мужик с тортом и церква, а ему Сане надо покурить. Я в ту пору прекрасную добросовестно домерзал до полуночи и грелся перебиранием карманов, желая ключа. Не помогло.
   Карманы были не те. Холодало, в голове смеркалось. Приключения почти закончились, когда вернулся неверный сосед с сигаретами. Он всё же прожёг больше купюр, чем хотел, а из того чего хотел дымил, наливал и не более того. Никаких нимф, слава Богу, не приволок и не пришлось держать третюю оборону Кривотеска. Чего взять с измученного невзгодами реставратора? И мы между тостами "ну давай" конструктивно общались на тему искусства. Начали с планов на утро, завершили Рембрандтом, Микеланджело и Рафаэлем. Было что-то хорошее в этой зимней ночи. Внутри, как печку  затопили, стало уютней, ожила хоромина души, особенн после разрухи храма. Соседи спали и не ввязывались в интеллектуальный разговор. Женщин не хотелось уже слава Богу, совсем и обоим. И потому разговор душевный. Не важно, что слова терялись. Мы как птицы шли косяком. Кое что пролили, опять потеряли ключи и нить разговора, но нашли. Не отравились, почти. Над нами определённо витал дух бывшего директора Кривитеской ликёрки, который молился наверное римскому Вакху.
   По крайней мере, когда быстро пришло утро с жестоким лицом, иерей благославил нас на всё. А нам всего не надо. Нам бы водички и бай. Но мы с Санею всё героически путали и не давали водителю пораньше пуститься в долгий, обратный путь. Но вот, чудесный Торопец остался позади. Мы опять едем уже сверкающим, снежным солнечным днём по нашей родине домой. Я в хорошем внутреннем состоянии начал записыват, как мы ездили в Торопец. Мира тебе Кривитеск - Торопец хороший мой. Мира нам всем. Всем удачи. Проект будет трудный. Да, тоска прошла. И ещё да. Третьим членом нашей группы был научный руководитель Т. Л. Она голова, но про вдумчивые наши с Сашей ночи не ведает. Она головой трудилась в архивах и создавала о нас перед местными имидж серьёзных людей. Вот куда бы мы без науки? Учение свет...

 P S прошло, без малого, два месяца. Это был тяжкий проект. Но в от личии от прошлого, он закончился не разбитостью, а дал старт подъёму. Всё будет на ура!