Поезд во времени. Часть 1. Глава 18

                18

                Что делать дальше?

- Ну и что вы нам расскажите, Шварц? -  обратился к немцу граф Орлов, когда тот, наконец, пришел себя.

  Сознание медленно возвращалось к немцу, хотя и возвращаться-то было особенно нечему. Шварц хорошо помнил, как безуспешно пытался открыть загадочный металлический ящик, а когда у него это не получилось, то положил его в свою сумку и попробовал покинуть купе. Он бросил на нее мимолетный взгляд и сразу понял, что там уже ничего нет. Помнится, когда он выходил в коридор, то у него неожиданно закружилась голова, и он свалился от потери сознания. Сейчас голова не болела, а значит, никто его по ней не ударил, но металлический предмет куда-то вдруг исчез. Неужели, это успел сделать кто-то из них: Орлов, Грилиш, француз? Больше, конечно, похоже на Реваля, мы спали в одном купе, и француз мог за мной проследить, хотя, пока он, Шварц, попал в последний вагон, то не чувствовал у себя за спиной слежку. Эх, Отто, теряешь хватку, какой-то француз тебя провел словно ребенка.  Или причина его неожиданного падения кроется в чем-то в другом: в тех самых исчезнувших пассажирах последнего вагона, а может и в самом этом странном металлическом предмете.

  Еще когда Орлов перехватил мимолетный взгляд Шварца в сторону какой-то дорожной сумки, то сразу понял, что немец оказался тут вовсе не случайно, а пришел специально за тем самым металлическим ящиком. Хренов сотрудник абвера, все никак не успокоится.

- Я не знаю, как снова тут оказался, — Шварц все же решил немного поиграть в dummkopf, пока остальные его не раскусили.

- Да бросьте вы, Шварц, валять дурака, — рассмеялся в ответ Орлов, - вам просто был нужен тот магический предмет, все еще не наигрались в оловянных солдатиков. Бог с ней с вашей шпиономанией и проблема даже не в том, что тот странный металлический ящик куда-то исчез. Главное — поезд сейчас стоит и неизвестно еще, когда тронется дальше.
- Вы, Орлов, не вешайте на меня всех собак, — огрызнулся Шварц, - этот поезд и без меня столько раз останавливался.

  Грилиш недоуменно переводил взгляд с русского на немца, не в силах понять, о чем спорят эти двое, пока Реваль ему все популярно не объяснил. Итак, в закрытом купе вагона, который неожиданно покинули все пассажиры, они нашли какие-то электронные часы, которые показывали реальную дату и время поезда "Санетти". Очень интересно. А ему так хотелось попасть в будущее время, когда будут изобретены противоинфекционные средства, чтобы вернуться к этим несчастным раненым, которые без них попросту обречены. Если они действительно управляют ходом времени в этом поезде, то все, чем он занимался все это время - мелочь и ерунда, когда можно передвигаться во времени в любом направлении, да еще как-то им и управлять.

- И какой у нас сегодня за окном день? — поинтересовался Грилиш, повернувшись лицом к Орлову.

- 15 июля 1915 года, — совершенно серьезно ответил граф, но дело в том, что мы давно стоим и, причем, неизвестно, где именно мы, сейчас находимся.

  Орлов показал на окно в коридоре и даже открыл его. В вагон сразу ворвался холодный морозный воздух, как будто они находились в какой-нибудь Сибири или заснеженных Альпах. Ну, конечно, в Альпах, прямо посреди горного снежного перевала. Юнгфрауйох.

- Я вам продемонстрировал это на случай того, если поезд дальше не пойдет дальше и нам придется из него выбираться самостоятельно, — добавил граф.
- Но мы ведь до сих пор как-то ехали, — парировал его слова Шварц, - даже когда попали в Мексику.
- Вот именно, что как-то, — усмехнулся Орлов, - но с тех пор куда-то пропали пассажиры последнего вагона и появился этот непонятный металлический предмет. Похоже, что-то в поезде изменилось, и он попробовал таким образом выйти c нами на связь.

  Шварц чувствовал, что недовольство Орлова было вызвано его неудавшимся ночным похождением в последний вагон за магическим предметом, но хорошо также понимал, что русский был в чем-то прав: странный поезд показал первые признаки собственного разума. Да нет, чепуха, какие-то часы просто показывают реальное мировое время, ничем они не управляют, а просто отражают. Вот, если сейчас просто выйти из поезда, то, какое там будет время? Ведь эти холмы, эти горы, эти рельсы никуда не исчезнут, а будут существовать и дальше, потому что, они материальны и обладают самостоятельным, независимым существованием. А вот время по причине своей несубстанциональности - нет, ведь его нельзя пощупать руками, оно не является ни веществом, ни водой, ни огнем, ни даже магнитным полем, а значит для того, чтобы существовать и длиться, оно должно возникать и исчезать вместе с материальными объектами и процессами. Так его учили когда-то в университете.  Но ведь время нельзя повернуло вспять, как если бы даже материальные процессы вокруг нас стали протекать в обратную сторону, со знаком минус. Но ведь мы уже побывали в Мексике середины прошлого века, а, значит, люди, явления и события не исчезают бесследно, а просто остаются в каком-то месте, куда можно попасть с помощью такого вот поезда.
А как быть тогда с будущим, Шварц? Ведь мы сейчас находимся в будущем, в котором идет война, в котором все изменилось. Ведь, если он сейчас попадет домой в родной саксонский город, то должен встретить там своих постаревших родителей. А если он там встретит самого себя? Нет, все же они сошли с ума.

  Словно угадав, о чем в этот момент думает немец, Грилиш неожиданно поделился тем, что его так мучило в последнее время:
- Когда я находился в лазарете, то позвонил в научную лабораторию британских вооруженных сил в Булони и разговаривал с одним молодым человеком.
- И кто же это был, Грилиш? - совершенно серьезно спросил Орлов.
- Я сам, граф.

  В вагоне повисло тягостное молчание, они и раньше отгоняли от себя подобные безумные мысли, но тогда получается, что они не выпали из неумолимого последовательного хода времени, а где-то еще существуют, но только в параллельном мире.

- Ерунда, Грилиш, этого просто не может быть, — с горечью покачал головой Орлов, - уж лучше нам тогда было остаться в клинике доктора Сансино. Нам надо просто вернуться в свое время, потому что, объяснить все происходящее с нами, мы c вами просто не в состоянии. Другое дело, если мы существуем в единственной копии и с помощью поезда просто передвигаемся между мирами.

  Тот он вспомнил профессора Фермини с его обычным листом бумаги, который тогда в Мексике пришел в его номер. А ведь, похоже, он был прав, старый профессор, вместе со своей параллельной вселенной, как жаль, что он куда-то бесследно исчез из третьего вагона вместе с другими пассажирами.

  Орлову показалось, что за окнами поезда начинало потихоньку светать, и направился в тамбур. Остальные, молча переглянувшись, направились вслед за ним. Внутренняя дверь легко открылась, и он оказался на площадке, а вот наружная дверь из вагона была закрыта, как он не пытался ее открыть.

- Граф, шпилька, - напомнил Шварц, но граф уже начинал колдовать над закрытой дверью.

  Когда дверь, наконец, открылась, то граф, держась на поручни, осторожно спустился на землю. “Вершина Европы“ встретила его приятной прохладой, но совсем не ледяным холодом, как он представляет себе ранее. Впрочем, за окном стояла середина лета, хотя и не совсем понятно, какого именно года. Орлов заглянул под вагон: никакого подвоха, поезда прочно стоял на рельсах, готовый, по первому движению неведомого машиниста, двинутся дальше. Недалеко от железнодорожной колеи белели небольшие холмики снега, он нагнулся и зачерпнул его рукой, а потом попробовал губами на ладони, как делал когда-то в детстве. Обычный вкус детства, вкус липовых листьев. А еще из-под снега пробивалось какое-то растение с желтовато-белыми цветами, и Орлов сорвал его.

- Граф, — с беспокойством окликнул его Шварц,  - а если наш поезд сейчас вдруг возьмет и тронется?
- Ничего, Отто, я всегда успею запрыгнуть в последний вагон поезда, — усмехнулся Орлов.
- Эти пассажиры из последнего вагона может тоже так думали, - проворчал немец, но все же, тоже спрыгнул на землю.
- Нам надо будет проверить паровоз, — сказал Орлов и деловито направился в его сторону.

   Пассажиры из других вагонов тоже не спали и прильнули к окнам в своих купе. Нет, они пока не рисковали высыпать из своих вагонов на землю, но уверенность и спокойствие Орлова внушали им уверенность в успехе их путешествия. Впрочем, они еще ничего не знали о судьбе пассажиров последнего вагона. Кто-то настойчиво ему постучал из первого вагона. Жанна Райоли. Орлов улыбнулся ей в ответ и приветливо помахал рукой. Она исчезла из окна, а потом появилась уже в окне открытого купе, вместе с улыбающимися лицами Луиджи и Джины.

- Граф, как наши дела? - спросила Жанна.
- Отлично, - как будто он и есть машинист этого поезда, ответил Орлов, и, вытянув руку, протянул ей только, что сорванный им цветок.

  Джина с Луиджи зааплодировали, как будто присутствуют на романтическом свидании. Орлов посмотрел вокруг себя и снова увидел, пробивающийся из земли эдельвейсы: надо же, они растут здесь повсюду. Он протянул цветок Луиджи и тот, поблагодарил, галантно преподнес его своей жене. Жизнь налаживалась.

  Когда он стал подниматься в паровоз, то услышал у себя за спиной дыхание Шварца. Ну что же, вдвоем не так скучно. Как и в последнее их посещение, будка машиниста была пуста, как, впрочем, и паровозная топка. Орлов открыл дверь в паровозный тендер, где хранилось топливо. Внимательно оглянувшись вокруг себя, он заметил на полу ведро.

- Граф, что вы собрались делать? — глядя за его действиями, поинтересовался Шварц.
- Вы хотите ехать дальше или нет, Отто? — повернувшись в его сторону, спросил Орлов.
- В России вы работали машинистом паровоза, граф? — c легкой издевкой спросил немец.
- Нет, но зато хорошо умею затопить баньку по-черному, — усмехнулся граф и стал спокойно набирать в ведро уголь.

  Шварц с горечью посмотрел на свой пока еще чистый дорожный костюм и начал помогать русскому. Они запомнили топку углем, и граф попробовал ее затопить. Пока ничего не произошло и им пришлось разбираться в устройстве топки, котла, колпака сухопарника, многочисленных труб и прочих механизмов, но, слава богу, никаких особых знаний от них не потребовалось — в паровозе раздался один длинный гудок, и они едва успели перебраться в свой вагон. А потом поезд, как ни в чем, не бывало, осторожно тронулся дальше.

dummkopf (нем.) -  дурачок