Васильковая любовь фэнтези александр манякин

«Над ним подшучивали и смеялись, а он просто верил, верил и знал, что обязательно встретит прекрасную фею по имени Любовь. И его ожидания оказались не напрасными».
                (Главы 1-2)

                Глава 1.

Начало сороковых годов двадцатого века.

Небольшое, тихое село, раскинувшееся в несколько улиц по пологому берегу речушки, плавно текущей мимо, неторопливо погружается в прохладу августовской ночи. Смолкли комбайны и тракторы на просторных полях, засеянных рожью и пшеницей. Улицы и переулки опустели, и в домах уже начали гаснуть огоньки. Умиротворение и покой овладели этой уютной местностью.

В одном из домов, расположенных почти в самом конце центральной улицы, сквозь густую листву черёмухи пробивается неяркий свет из крайнего окна. Это свет в комнате шестилетнего мальчика — белобрысого, одетого в потёртые штанишки и маечку. Он никак не может наиграться и сейчас мастерит себе кораблик из ровной досточки, найденной днём. В это самое время в дверном проёме осторожно раздвигает шторы  пожилая женщина — его бабушка, похожая на большинство бабушек: невысокого роста, довольно полноватая, со слегка кругловатым, добрым лицом. Увидев занятого работой внука, она раздосадованно качает головой, на которой повязана чистенькая, глаженная косынка. Постояв так полминуты, она подходит к Ивану и аккуратно берёт его под мышки.

— Ну всё, Иванушка, пора спать, — мягко, но настойчиво говорит бабушка.

Иван недовольно вертится в её руках, пытаясь вырваться.

— Мне осталось всего две мачты поставить! — восклицает он.

Не обращая внимания на протесты внука, бабушка сажает его на кровать.
— Завтра утром с дедушкой и доделаете, — успокаивающе произносит она. — Он у нас мастер по дереву, первый плотник в деревне! Снимай свои штанишки.

Иван хлюпает носом и, с недовольным видом, начинает стягивать с ноги штанину.

— А папа где? — вдруг спрашивает он.

— Папа и мама уже спят. Им утром на работу рано вставать, ты же знаешь.

Иван ложится на кровать и надувает губы. Бабушка накрывает его лёгким одеяльцем.

— Ну вот, и поладили! — одобрительно произносит она. — Сегодня без скандалов! А чтобы ты побыстрее заснул, расскажу тебе новую сказку — про любовь!

Глаза у Ивана радостно засветились:
— А она интересная?

Бабушка лукаво прищуривается и отвечает с загадочной улыбкой:
— Ты послушай её внимательно, может, и понравится.

И, понизив голос, словно рассказывая что-то поистине необычное, начинает:
— Так вот, давным-давно…

— А давным-давно, это вчера? — тут же перебивает её Иван.

— Нет! — твёрдо отвечает бабушка. — Это когда ещё не было на свете ни дедушки, ни меня, ни твоих мамы и папы…

Иван быстро приподнимается.
— А Ирка была?

— Какая ещё Ирка? — недоумённо спрашивает бабушка.

— Которая в доме живёт, где ёлка большая!
— А, вот ты про кого! — наконец-то доходит до неё. — Нет, Иринки тоже ещё не было.

— Так ей и надо! — хмурится Иван.

— За что ты на неё так обиделся?

— Она обозвала меня сегодня Ивашкой! — обидчиво отвечает Иван, и, резко сев, демонстрирует бабушке свой кулачок. — Я как дал ей за это по голове!

— Ты что? Нельзя девочек обижать! — строго говорит бабушка. — Она, наверное, заплакала и побежала жаловаться своим родителям?

— Нет! — уверенно и твёрдо произносит Иван. — Она не ябеда, и не плачет никогда! Она как толкнёт меня — вот сюда, прямо в сердце!

Бабушка округляет глаза:
— Куда ты показываешь? Сердце же с левой стороны.

— Всё равно! И я упал!

— И ты заплакал? — сочувственно спрашивает бабушка.

— Нет! — храбрится Иван. — Я как вскочу, как хотел ей дать! Но нас большие мальчишки разняли!

Бабушка облегчённо вздыхает:
— Ну и хорошо, что у вас всё так мирно закончилось.
Она устраивается поудобнее и начинает рассказ:
— Так вот, слушай дальше: давным—давно в небольшом селе, совсем маленьком, даже меньше нашего, жил мальчик, и звали его, как и тебя, Иванушкой. И вот он рос, рос и превратился в прекрасного юношу!

Бабушка делает паузу, чтобы привлечь внимание внука, и продолжает:
— А с этим возрастом, как и водится, подошла ему пора влюбляться. А так как село было маленьким, то и народу в нём жило совсем немного, а девушек его возраста — и того меньше. А те, что были, вели себя очень горделиво! Мол, мы такие, мы все хорошие, мы все пригожие… И не спешили женихов себе искать.
Она чуть понижает голос, будто раскрывает секрет:
— И что делать? Ведь любовь не стучится сама в закрытые двери…

— А дедушка наш стучал, — задумчиво произносит Иван.

— Когда стучал? — удивлённо вскидывает брови бабушка.

— Когда ночью пьяный пришёл. В дверь вот так: «Бум! Бум! Бабка, открывай!»

Бабушка смущённо ёрзает на табурете, но тут же берёт себя в руки:
— Он не был пьяный, не наговаривай! Он просто отмечал со старыми друзьями праздник! И хватит меня перебивать! Лучше слушай, что дальше было.

Она нарочито строго складывает руки на коленях и продолжает:
И решил тогда Иванушка отправиться в края далёкие, чтобы отыскать любовь свою. Ведь совсем скоро ему должно было исполниться восемнадцать лет, а он ещё ни в кого не был влюблён, и его тоже никто ещё не полюбил. А женится-то, надо было…

Иван подскакивает на кровати:
— Бабушка, а я на Ирке никогда не женюсь!

— Ну и правильно! — гладит его по головке бабушка. — Зачем нам такая хулиганка? Мы найдём тебе девушку спокойную, девушку покладистую, добрую. Как ты сам. А вообще, это как судьба тебе выпадет, внучок мой дорогой.

— А судьба — это что?

— Как тебе объяснить… — задумывается бабушка, подыскивая подходящий ответ. — Вот когда дедушка в дверь стучал ночью, я что сделала?

— Ты взяла кочергу и ему по спине: раз! Раз!

— Вот! — назидательно поднимает большой палец вверх бабушка. — Это и была дедушкина судьба!

— А я лучше буду теперь… — Иван сладко зевает, — с Машкой играть.
— Это с Марийкой, что ли? Соседской девочкой?

Иван поворачивается на правый бок, лицом к бабушке, кладёт под голову ладошку.
— Да.

Бабушка аккуратно поправляет на нём одеяльце.
— Играй! Вам там виднее, с кем и как…

Она продолжает, понижая голос:
— И отправился Иванушка в путь-дороженьку дальнюю, искать свою любовь, и не знал ещё, какой подарок ожидает его на день рождения. А день рождения у него должен был быть ровно через три дня. И вот идёт он — один день, второй, и подходит к большому озеру. А у озера того волшебница жила, но он-то этого ещё не знал…

Она вдруг прерывается и внимательно всматривается в лицо Ивана своими подслеповатыми глазами.
— Ты что, спишь? Умаялся за день, мой хороший!
Бабушка нежно поправляет одеяльце, укутывая внука потеплее.
— Спи, спи, моё солнышко, я завтра тебе сказку дорасскажу.
Она тихонько вздыхает, глядя на мирно посапывающего мальчика.

— Вот такова судьба, внучёк мой золотой. Иванушка то нашёл своё счастье, и жило оно, оказывается, совсем рядом. Но проскитался бы он так по белу свету, если бы не повстречал фею по имени Любовь. Она-то и указала ему на ту, единственную…

Бабушка замолкает, прислушиваясь к ровному дыханию внука. В комнате становится совсем тихо, и только где-то за окном поют сверчки.
Она поправляет под собой табурет, затем поднимает голову, задумчиво смотрит куда-то вверх и тихо вздыхает:
— Да-а… Знать бы, кто тебя осчастливит своей любовью? И кто будет тебе самой верной женой до дней своих последних? Дай, я тебя поцелую, пока спишь. А то на людях уже брыкаться начинаешь, большой слишком стал, негодник! Ну, спи, моя радость, спи.
Бабушка нежно целует Ивана в щёчку, встаёт и осторожно идёт к выключателю.
В уже совсем тёмном селе гаснет последний огонёк в окошке.

                Глава 2.

То же село к концу пятидесятых годов.

За это время оно немного изменилось: появились три новых двухквартирных дома, построенных специально для новосёлов, среди которых были в основном специалисты сельскохозяйственного производства. Также приехали два учителя и врач. На месте старого, обветшалого клуба, построили новый, просторный, с буфетом внутри. Рядом с ним, на бывшем пустыре, возвели танцплощадку.

От новой котельной начали проводить отопление в некоторые жилые дома и ряд учреждений села: в школу, детский сад и клуб.

Здание сельского совета обрело новую крышу из оцинкованных железных листов, которые сейчас ярко отражают лучи солнца, висящего в самом зените.

В такой жаркий июльский полдень на улицах села мало кого встретишь: взрослые заняты делами в поле, на сенокосе. Не стоит работа и на ферме, почте, правлении колхоза, в больнице… А кто-то устроился на небольшую железнодорожную станцию, расположенную в трёх километрах от села, и сейчас находится там. Старики и старушки покинули свои лавочки и, в большинстве своём, мирно дремлют в домах, ожидая вечерней прохлады.

И только смех и крики детворы с берега речушки напоминают, что жизнь в посёлке всё-таки не замирает.

Недалеко от села, на просторном лугу, пересечённом небольшими оврагами с густо растущими по ним берёзами, ивами, и редкими ветвистыми черёмухами с клёнами, пасётся деревенское стадо коров.

За стадом присматривает молодой пастух лет восемнадцати, в котором трудно узнать прежнего худенького белобрысого мальчика Ивана. Теперь он высокий, статный парень, а лёгкий пушок над верхней губой придаёт ему взрослости.

Приминая невысокую траву старенькими, поношенными ботинками, Иван неторопливо обходит стадо. Через плечо у него перекинута сумка из крепкой мешковины с нехитрой снедью. Вдруг он настороженно останавливается, приглядываясь к стоящему неподалёку стогу сена. Через пару секунд тревога на его лице сменяется радостной улыбкой. Он бежит к стогу, скрывается за ним, но через мгновение выходит с разочарованным видом. Немного поразмыслив, он почёсывает затылок рукоятью видавшего виды кнута и продолжает обход.

Жара становится почти невыносимой, и стадо, без всяких указаний, тихонько движется к ближайшему ложку. Войдя в него, часть бычков и коров с телятами сразу ложится под тень деревьев, а другая направляются к небольшому ручью, чтобы утолить жажду. Иван следует за стадом, чтобы и самому немного отдохнуть и заодно пообедать.

На спуске, прямо на пути Ивана, стоит старая берёза с широко раскинутыми ветвями. Ничего особенного в ней нет, и Иван давно её знает, так как часто проходил мимо. Но в этот раз что-то привлекло его внимание. Он останавливается и начинает пристально всматриваться в неё. Через мгновение он устремляется вперёд, обегает берёзку, но возвращается из-за неё чем-то явно расстроенный.

Окинув печальным взглядом широкий светлый луг, Иван прикладывает ладонь к сердцу и глубоко вздыхает. И вздыхает как-то по-взрослому, словно в его жизни уже не осталось ни радости, ни разочарования.
 
Иван опускает голову и, погружённый в глубокие раздумья, уходит с луга под зелень и тень ложка, так и не заметив, как за его спиной появилось и тут же исчезло светло-серое облачко.