Добрынины. Часть 6. Глава 31

  - Поэтому ты и сказал мне, что твоей подруге-милиционерше никто не разрешит дать нам вертолет? - догадался Гурам.

     - Именно так... - ответил Никольский. - Две наши девушки из трех совершенно не переносят воздушный транспорт. Насчет третьей мне просто ничего не известно...

     - А кто еще? - поинтересовался Вадим-старший.

     Вместо ответа Вадим-доктор, еще не остывший от разговора с бабушкой, раздраженно обратился к Елене Гурамовне:

     - Расскажи, пожалуйста, мужу и папе, дорогая моя тетушка, что с тобой произошло, когда в последних числах июня 1984 года ты с обычной студенческой практики, вместо того, чтобы, как положено порядочной студентке, вернуться домой  вместе с остальными студентами на поезде, потратила данные тебе бабушкой и папой деньги не на фрукты-ягоды, как они тебе велели?

     Беря пример со свекрови, Елена Гурамовна попыталась изобразить неведение и удивленный наивный взгляд олененка Бемби...

     Но, как и следовало ожидать, этот номер у нее, как обычно, не прошел...

     - Расскажи родителю, тетушка, как ты, сдуру захотев один раз в жизни покататься на самолете, потратила деньги на билет, и прилетела домой на какой-то ржавой воздушной колымаге! - на весь дом взревел доведенный до белого каления доктор Никольский. - Давай!!! Расскажи!!! Не стесняйся!!! Здесь чужих нет!!! Давай!!!

     - Я так соскучилась по папе и бабушке... - виновато шмыгнула носом Ляля. 

     - Ляля, водить за нос ты будешь кого угодно, но не меня. - неожиданно жестко ответил Гурам Анзорович. - В отличие от остальных, я очень хорошо знаю, что с тобой может произойти в самолете...

     - Каким образом? - изумленно спросила Зинаида Васильевна.

     - За год до того, как Ляля, оказывается, не приехала, а прилетела с той практики, я попытался свозить ее в Ленинград...

     - Чтобы девочка увидела белые ночи? - догадалась Лидия Михайловна.

     - Да... - ответил Гурам. - И в компании не прыщавого озабоченного юнца, находящегося в периоде юношеской гиперсексуальности, который может только испортить поездку и воспользоваться ситуацией для того, чтобы соблазнить хорошую домашнюю девочку...

     - А в компании любящего и деликатного отца, который способен дать своему ребенку возможность насладиться романтикой белых ночей, но при этом  защитить от любой опасности и от любого соблазна... - перебила его старая дама.

     - Да... Именно так... - ответил Гурам Анзорович. - Хотя Ляля в то время еще не знала, что я ей отец, а не дядюшка... А мама поддержала меня в этом начинании...

     Зинаида Васильевна недовольно поджала губы, но почла за благо промолчать...

     - Что произошло в поездке? - спросил Вадим старший.

     - Произошло то, что я, как самый последний дурак, решил туда и обратно добираться самолетом... - мрачно ответил ему тесть.

     - И что тогда случилось? - тревожно спросил Добрынин.

     - Лялечке было так плохо всю дорогу, что мне этот полет бесконечным показался... - ответил Гурам Анзорович. - Правда, на земле она очень быстро оклемалась... И мы наняли такси и благополучно доехали до города...

     - А в городе все кондитерские, пирожковые, пышечные, блинные, пельменные и чебуречные были нашими... - мечтательно вспомнила Ляля. - И киоски с мороженым тоже...

     - Угу... - ответил Гурам. - Меня так разобрало заесть стресс, что удержу не было...

     - Меня тоже... - улыбнулась Ляля.

     - Еще бы... - ответил дочери Гурам. - Тебя в самолете и сразу после него так страшно рвало, что я боялся, что ты вот-вот расстанешься с кишками... А потом надо было восполнять утраченное...

     - А к врачу ты там обращаться не пробовал? - спросил Вадим-младший.

     - Нас у трапа встретила Скорая... - ответил Гурам. - Стюардессы подсуетились...

     - Что сказали врачи? - спросил Добрынин.

     - Что Лялечке противопоказан воздушный транспорт... - ответил Гурам. - Потом они сделали ей какие-то уколы и хотели отвезти в больницу...

     - Но Лялька возражала? - ухмыльнулся Вадим-доктор.

     - Причем, весьма активно... - ответил Гурам. - И действительно, через пару часиков мы уже потихонечку бродили по Ленинграду... И останавливались около каждого автомата с газировкой...

     - Врачи посоветовали? - спросил Вадим-доктор.

     - Да... - вздохнул Гурам. - Дай им Бог здоровья...

     - И заходили мы при этом во все злачные места, встретившиеся по дороге... - ухмыльнулась Ляля. - Даже в театре побывали...

     - Что смотрели? - тут же заинтересовалась Лидочка.

     - Какую-то современную пьесу... - ответила Ляля. - Кажется, "Интервью в Буэнос-Айресе"...

     - С Алисой Фрейндлих? - охнула Лидочка.

     - Обмечталась... - ответил ей Гурам. - Потому и попали мы в театр, что играла другая актриса...

     - А потом мы бродили по ночному городу настоящей белой ночью... - улыбнулась Ляля. - И это было прекрасно и очень-очень романтично... Папа стихи читал...

     - А ты прямо на набережной, в толпе таких же туристов, как мы, спела какой-то очень красивый романс о белых ночах... - улыбнулся Гурам. - И тебе кто-то из гуляющих даже подпевал... А я этот романс тогда услышал впервые...

     - "Дни длиннее, а сумрак короче, и уже показались вдали Ленинградские белые ночи - украшение Русской земли"? - запела Лидочка.

     - Да... - согласилась Ляля.

     - Откуда ты знаешь этот романс? - спросил Гурам Анзорович у старой дамы.

     - Он прозвучал в прекрасном фильме "Старые друзья"... - ответила Лидочка.

     - Не смотрел... - ответил Гурам.

     - А потом, утром, когда уже настоящие ленинградцы встали и пошли или поехали на работу, мы с папой позавтракали в очередном кафе и поехали на вокзал... - вспомнила Ляля. - Пару часиков подремали в зале ожидания... Папа купил билеты на "Красную стрелу"...

     - А потом мы весь день бродили по дневному Ленинграду... - отозвался Гурам. - На наше счастье, день выдался теплым и солнечным...

     - И очень романтичным... - улыбнулась Ляля.

     Зинаида Васильевна молчала, но ее глаза метали молнии...


Продолжение следует...