Тигрица

Автор: Энн Уорнер.
АВТОРКА «ОМОЛОЖЕНИЯ ТЕТУШКИ МАРИИ»,
 «Рассказов о Сьюзен Клегг» и др.
***
АВТОРСКОЕ ПРАВО, 1916 года.
***
I. ЛУННОЙ НОЧЬЮ В СИМЛЕ 7 II. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ 18 III. КОБРА В УГЛУ
4. БЕЛАЯ ТУФЕЛЬКА И КРАСНОЕ ПЯТНО 5. ВОПРОС О ЖИВЫХ МЕРТВЕЦАХ 49
6. СУРОВЫЙ ЧЕЛОВЕК И ОЖЕСТОЧЕНИЕ 7. КРЕСТ И КОРОНА 8. В МИРЕ ВНУТРИ МИРА 80
9.В ДУНДИ ЕСТЬ ДЕВУШКА! 10.МОЛИТВА И ПРОРОЧЕСТВО 11.ТО, ЧЕГО НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ
12. РАДОСТЬ ИНТЕРЕСА 13. СЮРПРИЗЫ ДЛЯ ЛЮДЕЙ С РАЗБИТЫМ СЕРДЦЕМ 131
14. ПРАВДА, ПОЦЕЛУИ И ГЕРЦОГСКАЯ СКУКА 15. ПОСЛЕДНЯЯ ПРОГУЛКА И ПОСЛЕДНЕЕ ОБРАЩЕНИЕ  XVI. КУДА ПРИВЕЛА ЛЮБОВЬ 17. ВМЕШАТЕЛЬСТВО НЕПРЕДВИДЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ. 18. В ПЕРЕКРЕСТНОМ СЕДЛЕ.19 УСТРАШАЮЩАЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ СУДЬБЫ  XX. ПОЖАРЫ ОДНОГО И ДРУГОГО РОДА XXI. КОНЕЦ СПЛЕТНЯМ 200
22. ПРЕРВАННЫЙ МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ 23. ТАИНСТВЕННАЯ ВДОВА Из БАТА 222
XXIV. НЕЗАИНТЕРЕСОВАННЫЙ ЖЕНАТЫЙ МУЖЧИНА 233
XXV. ЗАИНТЕРЕСОВАННЫЙ ЖЕНАТЫЙ МУЖЧИНА 245
XXVI. ТРИ ЧЕЛОВЕКА ИДУТ ТРЕМЯ ПУТЯМИ 250
27. РАЗУМ, ПОШАТЫВАЮЩИЙСЯ НА СВОЕМ ТРОНЕ 28. ВОПЛОЩЁННЫЙ ИЛИ ПЕРЕВОПЛОЩЁННЫЙ 29. ПЛАЩ ГЕРОЯ  XXX. ПИСЬМО И НАСЛЕДИЕ 292, XXXI. ЧТО ОНИ ЗНАЛИ И ДУМАЛИ 299.
**********
ГЛАВА I

 Лунной ночью в Симле


— Я очень надеюсь, что ты не будешь плакать! — сказала Нина.

Они сидели в дальнем, затенённом уголке террасы в серой тени, и она только что сказала ему, что «всё кончено».

Поскольку «всё» продолжалось почти три месяца, было, пожалуй, вполне естественно, что она немного беспокоилась о том, как он это воспримет.

Он не спешил её успокаивать, и она была нетерпелива. — «Потому что, — объяснила она, — я никогда не знаю, что сказать или сделать, когда они плачут. В других случаях я никогда не теряюсь, но...»

 «Конечно, я не буду плакать, — наконец возразил он с некоторой обидой.
возмущение в его тоне. "Что натолкнуло тебя на такую мысль?"

"В этом нет ничего необычного", - объяснила она. "Иногда они бушуют. Я знаю,
они ужасно ругаются. Но когда они молоды, как ты, они такие
часто просто тают; и это очень тяжело, ты знаешь. Возможно, ты будешь ругаться.
Я бы предпочел, чтобы это было так. Например, был Эмборо. Он...

- Если вы не возражаете, - перебил он, - я бы предпочел не слышать.

- А, понятно! - быстро воскликнула она. "Ты не собираемся ни плакать, ни
шторм. Вы собираетесь быть просто неприятным. И если есть
все, что я ненавижу это человек, который придурков".

Он был очень тяжело думать, и на миг он не следовал
ее. Катастрофа упала на него, как гром среди ясного неба на
момент его наибольшей уверенностью.

Это было в Симле, где, по словам Киплинга, "все начинается и многое приходит к
злому концу"; и что-то, казалось, подошло к концу - зло или
в остальном - так же, как сезон и последние танцы в Viceregal
Лодж.

Десять минут назад он был так уверен, что всё закончится
«иначе», что даже сейчас не мог поверить, что это будет зло.

"Почему, — сумел он сказать после короткой паузы, — я вас совсем не понимаю.
все. Я..."

"Никто никогда не понимал меня", - заверила она его. "Даже когда я умру
на себя труд объяснить им как-то удается сделать объяснение
все с ног на голову. Это очень утомительно... очень.

"Я действительно думала, что ты любишь меня! Ты..."

"Они все думают, что я люблю их. Вот что странно. Я уверена, что никогда никому об этом не говорила. И всё же они такие тщеславные... О, почему вы, мужчины, не можете ценить, когда вас гладят и развлекают, не воображая, что это должно быть вызвано обожанием и желанием вечной привязанности?

 «Ты обещала сбежать со мной», — смело заявил он.

Стул Нины отскочил назад на три дюйма, повинуясь рефлексу стройных, но крепких длинных ног. Её ног, а не стула.

"Я терпеть не могу лжецов!" — твёрдо заявила она.

"Я тоже," — ответил он. "Ты ведь обещала мне. Это было во время того последнего
вальса."

«Я никогда не отвечаю за то, что говорю, когда танцую вальс».

«Значит, ты признаёшь это?»

«Я ничего не признаю. Я не подтверждаю и не отрицаю. Я не знаю».

«Но мы пришли сюда, чтобы договориться об этом. Или ты этого не помнишь?»

«Мне показалось, что ты хотел покурить».

— Боже! — внезапно воскликнул он. — Как ты можешь быть таким жестоким!

Возможно, она была реинкарнацией тигрицы — в последующие годы был человек, который всегда так говорил, — а может, и нет. Вполне возможно, что обстоятельства и окружение сделали её такой, какой она была.

 Конечно, в глубине души Нина Дарлинг не была плохой женщиной. Были времена, когда она очень старалась быть хорошей женщиной, по её мнению. И всё же где-то в глубине души она, казалось, обладала способностью делать мужчин несчастными.

Мир — или очень большая его часть — считал это ненасытной
жаждой, неутолимым голодом — своего рода страстью к личному
возвеличивание, проистекающее из личного тщеславия. Но тогда мир ничего не знал
о секрете Нины Дарлинг - что имело решающее значение.

Для правильного суждения несколько фактов не помогут. Если у нас не будет их всех,
мы, скорее всего, совершим ошибку. Рассуждать от следствия обратно к причине - это
очень рискованное предприятие. И именно так поступало большинство людей в случае с Ниной
Дарлинг.

Молодой Джеральд Эндрюс, чиновник, последняя жертва, которого она
держала на коротком поводке с тех пор, как он приехал в Симлу, с самого начала
посчитал её самым красивым созданием, которое он когда-либо видел.

Теперь, уязвлённая её презрением, она, казалось, стала ещё более
очаровательной из-за своей недосягаемости.

 В ней было что-то призрачное.  Она, казалось, была родственной
лунному свету, который в своей красоте заливал лужайки и клумбы
поблизости и превращал в опалы туманы, которые висели и колыхались
над долиной под ними, где цвели прекрасные аннандейлские розы.

До сих пор он всегда думал, что её большие глаза были фиолетово-голубыми. Но
внезапно он увидел в них опаловые блики и опаловое пламя. И её платье было не
белый и серебристый, как он и предполагал, но сотканный из лунных лучей и усыпанный
опалами.

Ее длинная, извилистая фигура, скорее открытая, чем скрытая прозрачным
облачением, навела его на мысль о Лилит, а также о средневековой концепции
ангела.

Он едва ли ожидал ответа на вырвавшийся у него восклицательный вопрос
под пыткой ее слов, но он был у нее наготове.

— Потому что я предпочитаю свою супружескую сковородку раскалённым углям
незаконной связи, — холодно сказала она.

 Мальчик — ведь он был едва ли старше, крупный, красивый и сильный, хотя и
появлялись, как выглядел ужасно wobegone. Но по сравнению плавала
солома, как и пресловутый утопающий, он ухватился за это.

"Ты признаешь, что это сковорода", - напомнил он ей.

"Обжигающе горячая", - сказала она ему. "Я прожжена насквозь. Мое
Сердце превратилось в пепел".

Солома ушла под воду, увлекая его за собой, но он все еще цеплялся. - Позволь
я вытащу тебя из этого, - отчаянно взмолился он.

Но ее стройные плечи поднялись в обескураживающем пожатии.

"В огонь?" Спокойно спросила она.

"В Элизиум".

Она рассмеялась над этим. "Хуже", - сказала она с оттенком цинизма. "Тотсамый
дом блаженных мертвецов! Я не блаженная и не мертвая — и не хочу быть такой!"

"Ты же знаешь, я не это имел в виду," возразил он.

"Единственный другой Элизиум, который я знаю, — это Элизиум-Хилл с его печальными
кедрами. Очень удручающее..."

Юный Эндрюс прервал ее, вскочив на ноги. "О, не будь таким
ужасно буквальным!" - воскликнул он, раздраженный до отчаяния. "Ты прекрасно знаешь
, что я имел в виду".

"Если ты будешь хамить -" она начала угрожающе. И на
мгновение он сидел в своем кресле и опять, наклонившись вперед, нашаривая босыми
силы.

"Нет, ты не должен!" - предупредила она, отводя обе руки подальше. "Ты будешь
только заявлять, что я поощряла тебя".

При этих словах он громко ахнул. "Ободрил меня!" - воскликнул он, когда
снова задышал нормально. "Не запоздал ли ты со своей осторожностью? Я
полагаю, меня никогда не ободряли".

— Вот! Я знал, что ты это скажешь.

— Ну, я же десятки раз держал тебя за руку, не так ли? Более того,
я обнимал тебя, целовал твои губы, твои глаза и твои волосы. Разве это не ободрение?

Она спокойно и загадочно улыбнулась.

"Да. Ободрение для меня. Я не смог устоять перед тобой.

— Твоё сердце вовсе не обугленное, — прорычал он, нахмурившись. — Оно каменное!
 Скольких других мужчин ты так же отшила?

 — Ни одного, — смело ответила она. — Я никогда не поступаю одинаково с двумя мужчинами. У меня слишком богатое воображение. Всегда есть варианты.

Его голос был полон горечи, когда он сказал: "Когда-нибудь ты встретишь достойную пару.
Молю Бога, чтобы ты это сделал!"

"Я уже встретила его", - ответила она. - Он единственный мужчина, который мне хоть капельку небезразличен
.

- Твой муж? - рискнул спросить он.

- Боже мой! Нет! Бедняжка! Он не заслуживает той жизни, которую я ему обеспечиваю.
Я достаточно великодушен, чтобы желать ему лучшей участи.

"Что случилось с твоими совпадают, то?"

"Теперь ты просишь загадки", - сказала она. "Этот вопрос никогда не было
удовлетворительные ответы".

- Полагаю, вы имеете в виду, что не хотите мне говорить.

- Я бы отдал все на свете, если бы мог. Сообщили о его смерти восемь
лет назад, но...

— Его там нет?

— Тогда его там не было.

— Откуда ты знаешь?

— О нём говорили позже.

— Значит, он всё ещё жив — ты это знаешь?

— Нет, — томно ответила она. — Я этого не знаю. «Он, может быть, уже умер, разве ты не видишь?»

 «Позволь мне узнать это для тебя», — внезапно предложил он.  «Я...

— Вы очень добры, но вам придётся несладко. Он не хочет, чтобы его нашли, где бы он ни был, мёртвым или живым, и я буду поддерживать его против всего мира, если он захочет поступить по-своему.

 Она слегка вздрогнула и плотнее закуталась в тонкий шарф, прикрывая обнажённые плечи. "Кроме того, - добавила она, - когда сообщение было отправлено, он был
начиная с 'конца мира' и 'конца мира' - это большой дом для
найти человека. Иголка и стог сена для него - детская забава ".

"Мне ужасно интересно", - сказал юный Эндрюс. "Правда интересно. Я не
думаю, ты признала бы, что любой парень тебе подходит. Ты не против рассказать мне, каким
он был?

"Он был больше, чем моя пара", - призналась она. "Он был кем-то другим, и
вот почему ни один другой мужчина никогда не сможет доставить мне удовольствие после того, как его
новизна пройдет".

"Как моя?"

"Как твоя".

"Боже! Но ты откровенна, Нина".

"Я знаю это. Это мое единственное замечательное качество. Я устала от тебя, Джеральд. Я
всегда устаю в одном и том же месте".

"То же самое место?" повторил он озадаченно.

"Когда они не довольны в день и хотите сделать его навсегда. В
Одна мысль о вечности утомляет меня. Мне хочется убить мужчину, когда он хотя бы намекает на это.

"Ты не убила своего мужа," — напомнил он ей.


"Ах, но как же я была близка к этому!" — рассмеялась она. "Когда-нибудь я, может быть, и убью."

"Я знаю, что Дарлинг — чудовище," — рискнул он. — Я слышала это в клубе. Они говорят...

 — Не надо! — взмолилась она. — Я не буду слушать. Может, это и правда, но я бы предпочла не слышать этого. Мне его жаль. Я бы убила его, только чтобы избавить от страданий — избавить нас обоих от страданий.

— Конечно, ты не это имел в виду. Тебе не следовало этого говорить.

Она не стала ему перечить, и какое-то время они молчали.
Его мысли вернулись к мужчине, который был ей ровней — и даже больше.

 "А другой мужчина?" — спросил он. "Ты сказала, что он был кем-то ещё. Кем-то
ещё?"

"Моим другом," — просто ответила она. И снова повисла тишина.

В настоящее время ее смех прозвенел, ясным и звонким, потрясающее своей
товарищ из мрачной задумчивости. Это ужасно покоробило. Это было похоже на танец
музыка на похоронах.

"Я могу представить себе, что еще вы слышали в клубе", - начала она, опал
свет в ее глазах вдруг молниеносно. "Они говорят, что я ангел, не
они?"

"Они не посмели бы сказать ничего другого в моем присутствии".

"Конечно", - с горечью, - "это само по себе уже достаточное осуждение. До
тебя, я полагаю, они объявили меня хорошей и добродетельной женой. И за твоей спиной
Боже мой, чего только не говорят за твоей спиной!

- Ты хорошая и добродетельная, - защищался он с мальчишеской преданностью.

«Конечно, это так», — согласилась она. «Я довела одного мужчину до пьянства, выйдя за него замуж, и ещё больше, чем могу сосчитать, — не выйдя. Я действительно ангел. Но так трудно понять, что делать. Я должна заботиться о своём брате, но вместо этого хожу
по жизни, с каждым годом пополняя армию влюблённых.

Это было совсем не то, что предвидел молодой Эндрюс, приводя
Нину Дарлинг в этот тёмный уголок террасы. С каждой новой встречей
ситуация становилась всё более неловкой. Он был переполнен страстью и
чувствами, а здесь они оказались в поле, изобилующем самыми суровыми
фактами жизни.

«Пообещай мне, — взмолилась она, — что ты не бросишь гражданскую службу ради
армии — этой армии, моей армии!»

«Бог знает, что я буду делать, Нина!» — в отчаянии воскликнул он. «Я откладывал деньги».
— Всё на тебе. Я не думала, что ты меня подведёшь.

 — Я подвела всех, кто когда-либо появлялся в моей жизни, — был её откровенный ответ. — Каждый раз, когда я испытываю жажду и получаю мимолетное удовольствие, кто-то страдает, а в моих жилах нет ни капли порочной крови. Я верю, что была проклята в колыбели.

Он начал возражать, но она уныло покачала своей золотистой головкой.
На неё навалилась хандра — редкий гость.

"Если бы я только встретил тебя раньше!" — воскликнул он. "Если бы ты вышла за меня замуж, я бы
спас тебя."

"Не надо!" — взмолилась она. "Пожалуйста, пожалуйста, не надо! Я ненавижу
слово - брак. Кто сказал: "Любовь - это суфле, которое брак
превращает в пудинг из хлеба с маслом?" Я видел, как это подтверждалось десятки
раз. Сырая, неудобоваримая дрянь, без специй и вкуса ".

Мелодия танцевальной музыки, которая все это время просачивалась к ним,
гармоничный гул из далекого бального зала теперь стих.

Вдалеке, на противоположном конце террасы, силуэты фигур - одиночных и
сгруппированных - двигались в ярком свете освещенных окон.
По дорожкам сада с интервалами проходили часовые Гурки из
почетного караула вице-короля.

Мысли молодого Эндрюса были долгими, очень долгими. Ему было жаль эту женщину
, но еще больше ему было жаль себя. Он немного отвернулся
от нее. Его голова была опущена, а взгляд опущен к
тротуару у его ног.

Нина поднялась прежде, чем он осознал ее движение. Затем запоздало
он вскочил.

"Уже поздно", - сказала она. "В Рамзая, вероятно, искал везде для
меня. Не стоит заставлять их ждать".

Но он не внял. Он подошел очень близко к ней и схватил ее за
либо руку.

- Скажи мне, - умолял он, низким-низким голосом, в шутку: "нет ничего в ваши
сердце для меня?"

"О, да!" - ответила она совершенно небрежно. "Сочувствие ... о, очень сильное"
"Сочувствие!"

"И никогда не может быть ничего другого?"

"Никогда не может быть ничего другого ... кроме..."

Она сделала паузу, и его надежды затрепетали.

- Кроме... - повторил он.

- Благодарность. Я благодарен. Я так боялся, что ты заплачешь. Но ты не заплакал.




Глава II

Психологическая неудача


Юный Эндрюс был чувствительным человеком, но не трусом. Он боролся со слезами, пока не потерял сознание, но утром его подушка была мокрой.

 . Его станция находилась «на Бомбейской стороне», как говорят в Индии. Если быть точным,
Это было в Джуннаре. И он отправился туда на следующий день, отправив Нине букет самых прекрасных роз из Аннандейла. Но когда он сошёл с маленькой железнодорожной ветки в Умбалле, то остановился.

 В этом военном городке жили Дарлинги. Но здесь же жил и заместитель комиссара Дингал, который был другом молодого Эндрюса. Так что молодой Эндрюс задержался, и заместитель комиссара радушно его
принял.

До сих пор он считал Дингала довольно скучным. И в этом он был
полностью прав. Но за два месяца, проведённых в Симле, заместитель
Комиссар вызывал у него явный интерес.

 Дингал был хорошо знаком с Дарлингами, и его страсть к собиранию и распространению мелких сплетен, которая когда-то была недостатком, теперь, в изменившихся вкусах его гостя, стала завидной добродетелью, тем более что гостю было проще простого направить поток в нужное русло.

 Как правило, в сплетнях Дингала не было ничего порочного. Это было так
жалко, так обыденно и бессмысленно, что утомляло слушателя до изнеможения;
ведь Дингал был добрым человеком, склонным закрывать глаза на недостатки и промахи
и «подчёркивать» достоинства даже самых недостойных.

 Это была ещё одна причина, по которой молодой Эндрюс так сильно увлекался разговорами о полковнике и миссис Дарлинг. В клубе в Симле он наслушался всякого вдоволь и тогда наслаждался тем, что главной жертвой был муж Нины, и в то время все его симпатии были на стороне Нины.

Больше всего ему сейчас хотелось беспристрастной правды. Иногда это
панацея, а иногда нет.

"Они, конечно, не в восторге," — с явным сожалением признал Дингал.
нежелание. "Но я не знаю, кто из них виноват. Просто случай
взаимной неприспособленности, который ни один из них не обнаружил, пока не стало слишком поздно. Я
знал Дарлинга задолго до того, как он женился на ней, и я знаю людей, которые знали
маленькую Нину Кэлтроп, когда она пеленалась.

"Лучшей семьи в Англии нет. Все они хорошие люди. Эти
Мужчины скорее побежали в армию. Вы знаете, как это бывает в семьях.
Она внучка старого генерала Баддикомба, который отличился в Египте в 1882 году.

"Сестра генерала, двоюродная бабушка Нины, вышла замуж за герцога
Пемберуэлл. Замечательные люди, скажу я вам. Потом был Наколенник; здоровяк
молодой гигант - виконт, вы знаете - сын графа Дамфриса, который уехал
в Южную Африку и не вернулся."

- Так и не вернулся? - вопросительно переспросил юный Эндрюс.

- По сообщениям, убит в Спион Коп, я думаю, так оно и было. Тело так и не доставили домой,
хотя. Возможно, это был Блумфонтейн, я не уверен. Во всяком случае, они говорят.
он был любимым кузеном Нины. Она, безусловно, очень остро восприняла его потерю.

"После своего первого дикого горя у нее развилась мания узнавать подробности. Когда
был установлен мир и рядовые возвращались домой к
она не упускала ни единого шанса получить как можно больше сведений от каждого встречного офицера.

"В поместье Пембервелл — Паддлфорде — она встретила полковника Дарлинга. Говорят, именно он опознал останки бедного Нидрока, что от них осталось, и, конечно, в тот важный момент он представлял для неё больший интерес, чем любой другой мужчина, женщина или ребёнок в Соединённом Королевстве.

«Она завладела им — телом, душой и штанами, как говорится. И не вина Дарлинга, что он был польщён и очарован, ведь Нине тогда едва исполнилось двадцать, и она была редчайшей, похожей на цветок девушкой, какую только можно себе представить.

«Вы знаете, какая она сейчас. Красивая, вы думаете, да? Все согласны, что Нина красива, и она красива. Но пять лет в Индии и... ну, скажем, жизнь с нелюбимым человеком не могли не стереть с неё немного лоска».

 Смешанные метафоры не пугали Дингала, который, очевидно, унаследовал от кого-то ирландскую кровь, несмотря на своё имя, и относился к «быкам»
как будто они были домашними животными.

- Об этом парне, Нидроке, когда-нибудь слышали после? его слушатель
задался вопросом. - Сообщили, что он жив, я имею в виду. Мне кажется...

"О, да", - ответил Дингал. "Время от времени откуда-нибудь всплывает история о том, что его видели.
Но в это никто не верит. " "Да", - ответил Дингал. "Время от времени откуда-нибудь всплывает история о том, что его видели. Если он жив
нет никаких причин, почему он не должен идти домой, не так ли? Все это
смешно на его лице. К тому же Дуся увидел его. Говорит, что он был практически
разорван на куски".

— «Мне показалось, что я слышал это», — небрежно ответил молодой Эндрюс. И про себя добавил: «Книдрок — это тот мужчина, о котором она говорила. Её кузен, её суженый и её муж — всё в одном лице».

 «Да, — продолжил Дингал, спокойно набивая трубку, — Нина Калтроп была
было к чему стремиться, и, естественно, Дарлинг стремился к ней.

"С ее стороны была благодарность, потому что полковник рассказал ей
все, что она хотела знать. Она допрашивала его, как следователь,
и он отвечал полно и свободно, опираясь на свой богатый опыт.

«Если бы они могли бесконечно говорить об этой битве — кажется, теперь она называлась Спион-Коп, — они всё равно были бы счастливы. Но со временем она осушила цистерну. В кладовой Дарлинга не осталось ни крупинки фактов или предположений, которые не были бы пережёваны и вываляны в грязи.
до самых костей».

Юный Эндрюс чуть не взвыл. Сочетание цифр было просто великолепным.

"Мне кажется, что перекачка была почти завершена до свадьбы, —
продолжал рассказчик, — но я не утверждаю это как факт. Понимаете, это было
примерно через полгода после их встречи и через два года или даже больше после
взлёта «Книдрок». И в течение этих шести месяцев они виделись друг с другом,
но не постоянно, а с перерывами, потому что Дарлинг был очень занятым человеком.

"Их медовый месяц, каким бы он ни был, они провели на пароходе.  Мне
сказали, что каждый из них осознал свою ужасную ошибку ещё до того, как
добрались до Аденского залива. Примите это к сведению.

"Условия были не самыми благоприятными, когда они добрались до Умбаллы.
Это точно. Дарлинг изо всех сил старался скрыть трещину в лютне, но
Нине, похоже, было всё равно, что люди думают или говорят.

"Имейте в виду, я её не виню. Мне нравится её откровенность. Не то чтобы она
жаловалась или хныкала. Не она. Но она просто сходила с ума. Флиртовала, как
сам дьявол, со всем, что попадалось под руку.

- Заметьте, это было пять лет назад, и она так и не исправилась
с тех пор. Есть те, кто говорит, что она одержима семью бесами, которых Господь изгнал из Марии Магдалины, но...

— Это ложь! — яростно вмешался юный Эндрюс. — Она...

— Конечно, — с готовностью ответил Дингал. — Я знаю. Она неплохая женщина. Но я слышал, что она чернее, чем Чёрный Рыцарь из
Чёрных Земель.

"Нет никаких сомнений в том, что из-за неё не один молодой парень
пошёл прямиком в ад — и некоторые старые парни тоже, если уж на то пошло.
Но они были слабее своих сестёр, которым не хватило ума спасти свои шкуры
от Аида.

Его слушатель содрогнулся. Риторика заместителя комиссара, безусловно, была
очень утомительной.

"Я не думаю, — продолжил он, — что в мировой истории
когда-либо было столько лжи о супружеской паре, как о Дарлингах. Жертвы её чар не могли сказать о ней ничего хорошего, и в течение многих лет сплетники от Сингапура до сюда рассказывали дикие истории о жестокости полковника, которую он проявлял в отместку своей своенравной _мем-сахиб_.

"Они четвертовали её, разрубили на куски, изрезали, избили и вывихнули ей конечности. Чтобы поверить хотя бы в сотую часть этих историй, она должна была задолго до этого, если
она сумела выжить, превратившись в более беспомощную, уродливую калеку, чем самый искалеченный _садху_, который делает отвратительными проводимые дважды в год фестивали в Тирупанкандраме. И всё же я знаю, что ни в одном из них нет ни капли правды.

 — Я слышал что-то подобное в Симле, — нахмурившись, сказал Эндрюс.

 — Это можно услышать где угодно. Всякий раз, когда в англо-индийской беседе
какой-нибудь осел или негодяй упоминает Дарлингов,
они повторяют последнее изобретение плодовитых и неутомимых
скандалологов.

«Но он жесток с ней, не так ли?»

"Он жесток только к самому себе", - ответил Дингал. "Он убивает свое тело
и душу крепкими напитками, и он рискует своим временным и вечным
будущим офицера на службе его величества и христианина
джентльмена.

"Я даю тебе честное слово, Эндрюс, он никогда не сказал грубого слова ей ни
наложили свою тяжелую руку на ее прекрасное лицо. И всё же он страдает от мук проклятого из-за неё. Это очень болезненная ситуация.»

Эндрюс сказал, что не притворяется, будто понимает, и хотел бы получить ключ.

Дингал на мгновение замешкался. Затем он выглядел очень внушительно и, когда он
говорил он, понизив голос.

"Я могу дать вам ключ в трех словах", - сказал он.

Он снова сделал паузу, и Эндрюс ждал.

"Дело вот в чем, - серьезно сообщил Дингал, - он любит ее".

Молодой человек с бомбейской стороны некоторое время задумчиво молчал.
Затем, когда до него дошло, он пробормотал, наполовину про себя, из-за
обилия собственного недавнего опыта:

«Боже, пожалей его!»

«Вот и я говорю», — согласился Дингал.

Во время этого разговора Эндрюс не видел Дарлинга. Он встретил
его через пару дней в клубе «Умбала», и между ними возникла странная эмоциональная связь.
Произошла путаница. Сентиментальная сторона молодого человека была странно взволнована.
 Дарлинг взывал не только к его сочувствию, но и к его восхищению.

 Это правда, что Дингал подготовил его к чему-то подобному, но он и не подозревал, что может испытывать нечто большее, чем пассивную жалость к мужу Нины. Он испытывал врождённую неприязнь к слабым физически и морально мужчинам.

В этом отношении — и только в этом — Эндрюс был в какой-то степени женоподобным.
 Сила привлекала его, как она привлекает женщин. И тот факт, что
Дарлинг поддался отупляющей, убивающей страсти к алкоголю
излишества приводили к своего рода моральной трусости.

Но когда он встретил полковника, то был удивлен. Возможно, дело было в том, что он
заранее представлял его себе обычно сентиментальным, промокшим или угрюмым.
Конечно, он не был ни одним из них. У него был вид заядлого выпивохи, это
было правдой; но он хорошо переносил выпивку. Более того, он производил
безошибочное впечатление врожденной силы и мужества.

Дарлинг был невысоким мужчиной. Его рост составлял чуть больше полутора метров, а вес не превышал сорока пяти килограммов — сплошные кости и сухожилия, без признаков ожирения.

Рыжеволосый, с бледно-голубыми глазами, с чуть длинноватым подбородком, он был недурен собой. Но в день их свадьбы его возраст, должно быть, вдвое превышал возраст Нины.

 Не успели они с Эндрюсом поболтать и пяти минут, как между ними возникла взаимная симпатия. Они оба страстно любили спорт, и этот факт
развился и был раскрыт в ходе их короткого общения.

- Если тебе завтра нечем заняться, - предложил Дарлинг, - я был бы рад
показать тебе кое-что из моих трофеев. Что ты скажешь, если выпьешь со мной?
Моя жена все еще в горах, и мы можем говорить о крупной игре, не опасаясь
«Скучаю по противоположному полу. Мне вас ждать?»

Эндрюс знал, что должен был сказать, что познакомился с миссис Дарлинг в Симле, но ему так не терпелось ответить «да», что он упустил эту возможность, и, поскольку она больше не представилась, с тех пор его мучило беспокойство из-за того, что он не сказал правду.

Более того, хотя он и не мог раскаяться, он упрекал себя
за то, что влюбился в Нину. Все, что он узнал
с момента прибытия в Амбалу, казалось, только усилило ее привлекательность.
В данном случае отсутствие действительно заставило сердце полюбить ее сильнее.

Он откровенно признался самому себе, что прервал своё путешествие сюда не столько ради того, чтобы
накачать Дингала, сколько ради возможности ещё раз взглянуть на
нее — возможно, ещё раз поговорить с ней. Но он всем сердцем желал, чтобы она была незамужней или
вдовой, или — если у неё должен быть муж — чтобы он был кем-то другим — почти кем угодно, только не Дарлингом. Он чувствовал бы себя не таким грубияном, даже если бы это был
Дингал.

Это было психологическое противостояние редчайшего рода, и оно было явно
неудобным. Он считал полковника таким же увлечённым своим делом, как и он сам.
жена была у себя, и, естественно, не было никаких средств, с помощью которых он мог бы
примирить симпатию и любовь.

Даже когда он появился в бунгало Дарлинга на следующий день, это существо
хватало его за горло, так сказать, на каждом шагу. За трофеи
спортсмена и чересчур женственные достоинства хозяйки шатле
сражались бок о бок; каждое столкновение отзывалось эхом в душе юного Эндрюса.

Снова и снова он ловил себя на том, что его внимание отвлекается, например, от
особенно красивой тигровой шкуры или головы диковинного рогатого
мархора на изящный письменный стол, который, как он сразу понял,
У Нины, или к фотографии в рамке, изображающей группу людей на английской лужайке, на
которой инстинктивно он узнал Нину в высокой девичьей фигуре в
белом платье.

В самом деле, гостиная, казалось, была сплошь и рядом Ниной. Он видел ее
повсюду - в каждом кресле, на каждом подоконнике и на каждом диване.
Столовая была более разделена; но оружейная, конечно, была в полном порядке
Дорогая.

Они пробыли там большую часть дня. У каждого ружья,
у каждого охотничьего ружья была своя история, и их было много, потому что
Дарлинг мог похвастаться настоящим арсеналом.

Именно здесь Эндрюс также получил некоторое представление о масштабах
необузданной снисходительности офицера. Он пил и курил практически
непрерывно. Одна вешка следовала за другой, но с самыми короткими
перерывами; и чиновник не делал попыток поспевать за ним
.

Если никакого эффекта не наблюдалось, он был просто в гораздо большей степени течения
повествование, в более расширен и словарный запас богаче. Но, как ни странно,
ни разу не было упомянуто о миссис Дарлинг. И
его гость, восприняв это как предупреждение, зная, что
сделал, посчитал, что теперь не только разумнее, но и безопаснее скрывать факт своего знакомства.
знакомство.

В его пристальном изучении дорогой он сделал открытие, которое приходилось,
по его мнению, в меру, по крайней мере, его странное обращение. Даже в его
гейские моменты был некоторый пафос в выражении его лица.

Эндрюс заметил это накануне вечером в клубе, но не смог
отследить. Теперь он заметил, что уголки его рта время от времени заметно опускаются. И как будто он знал об этом и изо всех сил старался этого не показывать, что создавало впечатление, будто он борется с этим.
Шансы были слишком малы для него.

День прошёл хорошо, прежде чем Дарлинг выслушал своего гостя. Они всё ещё были в оружейной комнате, когда он наконец собрался уходить. А затем полковник отложил отъезд, предложив ему присоединиться к майору Камноку и ему самим в охотничьей поездке, которую они планировали.

"Я бы с удовольствием, честное слово," от всего сердца ответил Эндрюс. "Но факт в том, что
мой отпуск заканчивается через неделю, и я должен прибыть в Джаннар к
двадцать пятому. В противном случае я не стал бы колебаться ни секунды. Я..."

И тут он внезапно остановился.

Что-то в выражении лица Дарлинга привлекло его внимание в первую очередь;
что-то, что он не мог сразу понять. Позже он сказал себе,
что это было весьма необычное сочетание восторга и боли.

Затем он тоже уловил отголоски голосов — женских голосов — и в следующее
мгновение один женский голос отчетливо выделился из хора. Это был голос Нины.




Глава III

«Кобра в углу»


«Моя жена!» — сказал полковник Дарлинг. И то, как он это сказал, было почти
почтительным.

 Тон поразил молодого Эндрюса. Его шанс снова представился. Он должен был
Он мог бы сказать: «Да? Я имел удовольствие познакомиться с ней в Симле».

 Но он
ничего не сказал. В гробовом молчании он последовал за хозяином на веранду, где наткнулся на Нину Дарлинг и Рамзи. То есть на миссис
 Рамзи, американскую поклонницу Киплинга, совершавшую паломничество к святыням, и её дочь Джейн.

Мистер Рэмси, занятый в Чикаго, или Милуоки, или в каком-то другом месте в
Штатах, не появлялся и не собирался появляться.

 Эндрюсу было ясно, что полковник Дарлинг собирался поприветствовать жену
поцелуем, но она опередила его. Она небрежно кивнула ему;
Она сказала: «О, вот и ты, Джек!» — самым будничным тоном и отвернулась, чтобы наклониться и погладить ирландского терьера, который отчаянно хватал её за юбку.

 При виде этого отказа у Эндрюса в горле встал ком.  Он надеялся, что Рамзи не заметили этого, потому что в тот момент они смотрели на него, и их удивление от того, что он здесь, было очевидным.

Дарлинг постарался сгладить неловкость, представляя его всем
подряд. Нина, чьё удивление от этой встречи, должно быть, превзошло
удивление её подруг, ограничилась холодной вежливостью.

Из всего, что она сказала, ее муж никак не мог понять, что она
и Эндрюс так часто соприкасались пальцами, как никогда раньше. И Рамзи
быстро последовали ее примеру.

Тем не менее, ситуация была далека от комфортной, и молодой человек
сбежал при первой же возможности.

Однако, прежде чем он достиг ворот комплекса, его догнал голос
полковника.

— Послушайте, Эндрюс, — сказал он, — не забудьте принести тот новый автоматический пистолет, о котором вы говорили. Я бы хотел взглянуть на него, если вы не против.

И это запоздалое напоминание дало ему повод, который позже, в своей сверхсознательности, он счёл необходимым. Теперь, как никогда, честь и долг велели ему бежать; но более настойчивый порыв требовал ещё одного, последнего разговора с Ниной.

  Сорок восемь часов он боролся с ним, но на сорок девятый сдался.
Убедившись, что Дарлинг благополучно устроена в клубе, он поехал
в бунгало под предлогом того, что его сюртук испорчен.

Нина почти сразу заметила это и сказала об этом. К счастью для него, он застал её дома одну.

— Я знала, что у тебя что-то не так, — сказала она, — но что случилось с твоим бедром?

 — О, да, — ответил он, доставая из кармана брюк оправдание и кладя его на ближайший стол. — Я принёс его для полковника.
Он в восторге от нового устройства безопасности и хотел посмотреть на него ". И
он выглядел немного застенчивым, когда спросил: "Он случайно не дома?"
дома?

"Вы, возможно, слава богу, у него нет", - ответила она с легким смешком. "Я
не в лучшей форме, когда он находится недалеко. А ты не пришел
чтобы его увидеть. Я это знаю."

Затем он стал ещё более смущённым.

"Осмелюсь предположить, что за последнюю неделю вы изучили его привычки, и вы могли бы найти его в клубе, знаете ли," добавила она.

Он невесело рассмеялся и сказал:

"Конечно. Какой смысл притворяться? Я видел, как он вошёл, прежде чем начал."

— Значит, ты меня простил, я полагаю. Это мило с твоей стороны.

— Мне сложнее простить себя. Я чувствую себя подлецом.

— Я знавал очень милых подлецов.

— Но я не чувствую себя таким, — настаивал он. — Нет, это та подлая,
вороватая дворняга, которую я… — он внезапно замолчал.

Она села, и он опустился в кресло напротив нее.

- Я скажу тебе, - продолжал он. "Я убеждал себя, что обязан
вам объяснить мое дальнейшее присутствие в Амбале и едва
предотвращенный конфуз двухдневной давности. Я пытался заставить себя
поверить в это, и только в этом заключается причина моего желания увидеть тебя
снова."

- И была другая причина?

- Была и другая причина, - признал он. - Я не был честен с самим собой.
Черт возьми! Когда парень не честен сам с собой...

"Все мужчины такие", - сказала она ему. "Чем выше их идеалы, тем меньше
они откровенно честны сами с собой. Они просто не признают в себе ветхого
Адама".

"У меня нет никакой воли", - заявил он. "У меня нет никакой гордости".

Она откинулась на спинку стула, приятно удивленная.

"Конечно, нет", - уверенно сказала она. "Я забрала их у тебя.
"Я забрала их у тебя. Это было очень подло с моей стороны, не так ли?

"Ты поступаешь так со всеми нами?" серьезно спросил он.

"Боюсь, что да", - призналась она. "Но совершенно бессознательно. Я не имею в виду
чтобы. О, я никогда не хотела этого".

"Я пытаюсь вывести вас из моего разума, из моего сердца. Я был там
я пытался убить свою страсть к тебе, но даже не смог её оглушить.
Когда я думал, что наступил ей на горло, она продолжала опутывать меня всё более крепкими цепями.

И тут она громко рассмеялась.

"Ты слишком забавный," — сказала она. "Когда ты решил, что одолел эту ужасную тварь?"

— «Когда я встретила вашего мужа — и он мне понравился».

«Значит, он вам понравился?»

«Очень».

«Что за странный вкус! Эти его светлые глаза оказывают на меня сверхъестественное воздействие.
 Это что-то, что проникает сквозь стены и полы, и это делает меня довольно порочной. Это пробуждает во мне кошку. Я испытываю непреодолимое желание».
вцепиться и разорвать.

«Должно быть, он преследовал тебя всю дорогу до Симлы той прошлой ночью», — сказал
Эндрюс, опускаясь в кресло напротив неё.

Но Нина покачала своей золотистой головой, и её фиалковые глаза медленно сузились.  Он
заметил это в полумраке, потому что в комнате горела только одна лампа с красным абажуром в дальнем углу.

— Нет, — её голос был очень низким и мурлычущим, — тогда я не была ни капли злой. Мне было жаль тебя. Правда, жаль, но это не могло продолжаться. Теперь ты видишь, что это не могло продолжаться.

 — Это могло бы продолжаться, — уточнил он, — если бы я не встретил полковника
 Дарлинга.

— Ты, кажется, забыл, что я уже встречалась с ним — я замужем за ним.

 — Да, — сказал он, — но с тобой всё по-другому. Ты радуешься, причиняя ему боль;
 в то время как я — я бы ни минуты не чувствовал себя спокойно, если бы сделал что-то,
что причинило бы ему боль. Я знаю, что не должен этого делать.

Она притворилась, что удивлена, хотя по какой-то причине это было не так.

"Ты странный парень, — протянула она. — Ты хочешь сказать, что если бы я сказала тебе сейчас, что передумала и готова уехать с тобой, ты бы попросил меня уйти?"

Он ответил не сразу. Искренность была ему свойственна. Теперь, когда
она выразилась так, что он хотел быть совершенно уверенным. Это был не тот вопрос, который следовало решать сразу
в отсутствие Дарлинга и перед ним была Нина,
соблазнительно драгоценная в волшебном колдовстве затемненного полумрака.

"Нет, я... я не мог. Я не мог причинить ему такую рану", - заявил он наконец.


"И ты клялась, что любишь меня?"

"Я это сделал. Я верю. Я клянусь в этом до сих пор", - воскликнул он с неожиданной горячностью.

Нина рассмеялась над его протестом.

"Не то чтобы я меньше любила Цезаря, но я больше любила Рим", - процитировала она.
"Это все?"

"Нет, дело не в этом", - искренне отрицал он. "Я..."

«Ты очень сильно меня любишь, но ты так сильно любишь Дарлинга, что не причинил бы ему боль, чтобы сделать нас обоих счастливыми», — перебила она. И усмешка, с которой она это сказала, задела его за живое.

 «Не думаю, что ты имеешь право так говорить», — возразил он.

 «Я говорю так, как ты хочешь», — ответила она. — Это так же очевидно, как то, что у тебя на носу. Ты сделал выбор между нами, и на это у тебя ушла примерно минута. Ты ответил не импульсивно, а после спокойного обдумывания. Я действительно не понимаю, Джеральд, как ты можешь это оспаривать.

— Но это не сделало бы тебя счастливой, — догнал он её. — Ты сама сказала, что не сделало бы.

 — Разве? — безразлично спросила она. — Я не помню.

 — Ты сказала, что это сделало бы тебя несчастной, что ты никогда в жизни не
захотела бы и пальцем пошевелить ради кого-то, кроме одного мужчины. Ты сказала, что вышла замуж за человека, которого не любила, и что...

Она подняла тонкую белую руку, словно защищаясь от удара.

"Не надо! Не надо!" — воскликнула она. "Что бы я ни говорила. Это было тогда, а это сейчас. Кроме того, я не всегда говорю правду. Понимаешь, я не такой
рассудительный, как ты. Иногда я говорю что-то под влиянием момента.
Иногда я лгу с определённой целью. А в ту ночь я был не совсем в себе, знаете ли. Мне приснился глупый сон, и я позволил ему повлиять на меня.

Он придвинул свой стул ближе и наклонился вперёд. Он уже не был так уверен в себе, как минуту назад. Это было чудесно — эти интонации в голосе Нины. Они влияли на его чувства вопреки здравому смыслу. Её голос всегда был самым действенным её оружием. Даже её красота была второстепенной по сравнению с ним.

 Он чувствовал, как колотится его сердце. Казалось, оно вздымается с каждым ударом. И он пробормотал:

— Вы… вы хотите сказать… вы… передумаете?

— Ах! — пробормотала она. — Я не знаю, что я хочу сказать. Только…

— Да, да, — поторопил он её. — Только… только…

Она отвернула голову и закрыла лицо рукой, которая остановила его.

«Я так несчастен!» — это был почти шёпот.

"Нет, нет, — взмолился он. — Нина, я умоляю тебя».

Его чувства захлестнули его, превзойдя все законы, попрал честь,
попранные угрызения совести. Возможность обладания возродилась, и
жалкая фигура Дарлинга была забыта.

Он потянулся к ней, обнял её своими длинными, жадными руками и,
уступая, она позволила ему привлечь ее внимание.уступи ему, ее голова прижалась к
его плечу.

- Ну, ну, - пробормотал он, поглаживая ее по щеке рукой, почти такой же
мягкой, как у женщины. - Я не это имел в виду ... Клянусь, я не это имел в виду. Я... я
люблю тебя больше всего на свете.

Ее руки намотан вокруг его шеи, и он притянул ее снова, пока ее взгляд
на одном уровне с его собственным. Но даже в этот момент он заметил, как её взгляд скользнул
за её плечо, а затем внезапно расширился, словно от тревоги.

 Он почувствовал, как напряглась вся её фигура, и инстинктивно
почувствовал исходящее от неё заразительное ощущение надвигающейся опасности.  Он уже собирался
Он хотел заговорить, задать вопрос, но из его приоткрытых губ вырвалось скорее
дыхание, чем шепот:

«Кобра — в углу — там, куда я смотрю! Пистолет — быстро — и не промахнись!»

Пистолет лежал в его левой руке, и ему пришлось развернуться, чтобы прицелиться. Но она быстро отошла от него, чтобы не мешать, и он отлично справился.

В тусклом свете он сразу заметил кобру, потому что на её блестящем коричневом поднятом вверх теле
отражался луч, а расправленный капюшон отчётливо выделялся на фоне застеклённой створки окна.
стояла частично приоткрытой.

Эндрюс выстрелил, и выстрел резким эхом разнесся в мертвой тишине
комнаты. Но раздались и два других звука, одновременно озадачивающих и
приводящих в замешательство. Один был металлическим звоном, как от удара в гонг, только
более резким и коротким, а другой - хриплым, но приглушенным и
явно сдерживаемым криком боли.

Мужчина и женщина мгновенно вскочили на ноги. В три шага Эндрюс добежал до места и остановился в изумлении,
издав тихий возглас. Змея лежала не вялая и не вытянутая, а
сжатая, её кольца были целы, она лежала перед ним, как диск.

Это была превосходно обработанная бронза.

В недоумении, последовавшем за находкой, он вопросительно повернулся к
Нине, которая стояла прямо за ним. Но она только предостерегающе подняла палец и
издала губами свистящий звук, призывая к тишине. И он заметил,
как ни странно, что выражение тревоги, которое он уловил, все еще присутствовало - возможно, в
меньшей степени.

Она прошла мимо него, перешагнув через бронзовую рептилию; и, открыв пошире
окно, вышла на веранду.

Следуя за ним, он вспомнил факт приглушенного крика.
Возможно ли, что пуля, отскочив от металлической отливки,
попала в цель за окном?

 Когда он поставил ногу на подоконник, крик, казалось, заставил его сердце
остановиться. На секунду или больше он застыл в неподвижности. Но он
вовремя опомнился — как раз вовремя, — чтобы подхватить Нину, которая
пошатнулась и отступила назад, ошеломлённая и едва не потерявшая сознание. И не было ничего удивительного в том, что
она вскрикнула, была оглушена и в полуобмороке.

Ибо судьба выбрала именно этот момент для осуществления ее "глупой мечты". Она
увидела на веранде привидение.




ГЛАВА IV

Белая туфелька и красное пятно


Слуги-туземцы, испуганные пистолетным выстрелом, поспешно сбежались на
веранду. Впереди шел Джовар, хитматгар Дарлингов, которого
Нина ненавидела. И он увидел ее в объятиях Эндрюса.

Однако это длилось лишь мгновение. Присутствие Джовара оживило ее
как холодный душ, и она встала на ноги, задрав подбородок
кверху.

«Я видела убегающего мужчину, — объяснила она. — Должно быть, это он выстрелил в окно. О, как я испугалась!»

Хитматгар спросил, в какую сторону убежал преступник, и
Нина указала в противоположную сторону от той, куда она бежала.
Она повернулась лицом к нему, когда, пошатнувшись, упала в объятия молодого Эндрюса.

 Джовар тут же бросился в погоню, и остальные последовали за ним.

 Все, кроме _айи_ Нины, которая вовремя достала пузырек с нюхательной солью и передала его _мем-сахиб_.

 Понюхав его, миссис Дарлинг отпустила ее.Когда Нина и Эндрю вернулись в гостиную и снова
в одиночку он увидел, что она все еще дрожит. Более того, несмотря на
красноватый свет единственной лампы в углу, она была бледна, как
пепел.

- Дорогая, - пробормотал он, поспешно обнимая ее за тонкую талию.
— Ты замечательная! Любая другая женщина была бы в истерике.

Очень осторожно она высвободилась из его объятий.

"Я не зря прожила пять лет в Индии," — сказала она.

"Но что это было?" — спросил он. "Почему ты хотела, чтобы я стрелял? Почему..."

"Мне показалось, что этот дьявольский хитматгар снова шпионил", - поспешила она ответить.
Опускаясь в кресло. "Я видела, как что-то двигалось ... там".

"И поэтому ты заставил меня стрелять в бронзу?"

"Это очень реалистичная бронза, не так ли?" - спросила она.

Но он не ответил. — Это был _хитматгар_? — настаивал он.

И теперь она не ответила.

"Бронза была подарком", - продолжила она вместо этого. "Вы не могли бы снова установить ее
вертикально?"

Он так и сделал. "Странно, что я никогда не видел ее раньше", - прокомментировал он. "Я думал, что
видел все в этой комнате. Когда я был здесь два дня назад казалось,
мне, что каждый предмет говорил о тебе. Я ничего не пропустил. И все же..."

"Это пришло сегодня утром", - сказала она ему. "Подарок без карточки".

Молодой Эндрюс нахмурился.

"Это ужасная вещь", - сказал он. "Мне это не нравится".

"Это прекрасно!"

"Это дурное предзнаменование. Я чувствую, что это так".

Он увидел, что она снова вздрогнула, но попыталась улыбнуться. Её бледность не уменьшилась.

— Скажи мне, — настаивал он, — как ты думаешь, это был _хитматгар_?

— Кто же ещё это мог быть? Он расскажет Джеку Дарлингу, что видел меня в твоих объятиях. А потом... Может, тебе лучше уйти? Разве ты не должен быть в
Джуннаре?

— И бросить тебя? Никогда!

— Но ты должен, — спокойно сказала она.

 — Когда я уйду, ты пойдёшь со мной. Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня...

 — Я никогда не говорила, что люблю тебя. Я не люблю. Я не могу. Я люблю только одного мужчину. Теперь я знаю это как никогда. На мгновение я подумала... — и она замолчала.

— Ты думал? — спросил он, внезапно занервничав.

«Я думала, что смогу забыть. Я думала, что, может быть, ты заставишь меня забыть. Понимаешь, я так устала от всего».

«Ты была права, — искренне воскликнул он. — Я могу заставить тебя забыть. Я посвящу этому всю свою жизнь. Я…»

Он наклонился к ней, но она быстро отстранилась, выразив отвращение,
которое Эндрюс быстро заметил. Это жестоко задело его, и он отступил
назад, обиженный и удрученный.

В наступившей тишине он окинул ее пожирающим взглядом
с головы до ног. Неужели он потеряет ее снова - теперь, когда во второй раз
он был так уверен?

Одна изящная, обутая в белую туфельку нога была вытянута из-под юбки,
и когда его взгляд упал на неё, тёмное пятно, похожее на мазок, на носке
привлекло его внимание и вызвало вопрос. Он импульсивно опустился на одно колено и провёл по пятну пальцем.

"Нина!" — воскликнул он, снова поднимаясь, и в его голосе прозвучала тревога.
"Посмотри! На твоём башмачке кровь. Это не мог быть
_хитматгар_. Пуля срикошетила и ранила кого-то. Кто это был?

Она наклонилась вперёд, и её сердце забилось от внезапного ужаса, когда она увидела это
своими глазами.

"Но как..." — спросила она, задыхаясь.

— Из кустарника у веранды. Должно быть, вы задели ногой листья. Если бы это был хитматгар, который так сильно кровоточил, он не смог бы это скрыть.

 Она тут же вскочила, крича: «Что я наделала? О, что я наделала?»

— Между нами, — сказал Эндрюс, — я думаю, нам удалось подстрелить какого-то бродячего нищего-туземца. Вот и всё.

 Он сказал это, чтобы успокоить её, но в глубине души знал, что это был не туземец. С самого начала он понял, что крик Нины, её волнение и бледность были вызваны чем-то неожиданным. Теперь он был уверен как никогда, что
верно.

С минуту она расхаживала по комнате, заламывая руки. Затем раздался стук в длинное окно, и в комнату вошел высокий смуглый Джовар, одетый в белое. Выражение его лица было необычайно серьезным.

"Мем-сахиб ошибается, — сказал он. — Бегущий сахиб идет в другую сторону. Он ранен. Мы следуем за _сахибом_, пока не увидим, как он входит
на территорию отеля. По пути _сахиб_ оставляет за собой кровавый след.

Нина остановилась, схватившись рукой за занавеску, словно чтобы не упасть.
От слов _хитматгара_ она пошатнулась и, если бы не Эндрюс, упала бы.
упала, потому что ткань занавески сорвалась со своих колец под ее весом.

Именно ее спутник дал знак Джовару, что он может идти. Затем он
подвел ее к дивану и опустил на него.

 * * * * *

Военный городок в Амбале, который находится в четырех милях от родного города,
может похвастаться несколькими отелями.

В большой комнате наверху одного из них, недалеко от бунгало Дарлингов, дородный бородатый джентльмен, который за несколько часов до этого зарегистрировался как Генри Скриппс из Бомбея, в тот момент нетерпеливо и
в ожидании появления английского хирурга, который жил ближе всех, мистер Скриппс испытывал немалую боль.

 На левом запястье мистера Скриппса был импровизированный жгут, а вода в тазу на умывальнике была бордового цвета.

Мистер Скриппс только что без посторонней помощи набил трубку и уже собирался чиркнуть спичкой, когда дверь его комнаты поспешно распахнулась, и в неё вошёл Мэйхэн из «Жёлтых гусар» со своим набором хирургических инструментов.

"Похоже, вы не теряли времени даром, — проворчал мистер
Скриппс. — Теперь, когда ты здесь, ради всего святого, поторопись!

Это приветствие несколько смутило молодого хирурга.

"Жаль, что вы так думаете," — ответил он, неторопливо открывая свой саквояж и делая вид, что поймал его в отместку.  "На самом деле, я пришёл сразу же."

Скриппс что-то проворчал себе под нос и выпустил клуб серого дыма.

"Ранен в руку, как я понимаю", - продолжил Мэйхан, открывая пакет.
наконец, с немалой суетой.

Скриппс утвердительно хмыкнул.

"Как это произошло?" - что это? - спросил хирург, доставая зонд.

Но раненый не ответил. Он опустился в кресло под столом.
свет и сказал: "Давай, поспеши".

Mayhan опустели окровавленную воду из бассейна, налил немного
свежий и смешанные антисептическим раствором. Затем он начал промывать рану
.

"Довольно неприятная штука", - прокомментировал он. «Пуля застряла здесь, между двумя внешними костями запястья, и я не уверен, что она не раздробила трапециевидную кость».

«Вытаскивайте её, — нетерпеливо воскликнул Скриппс, — а поговорим об этом потом.
Я признаю, что вы знаете анатомию кисти и название каждой кости в ней». Это примерно то, чему вас учат в первую очередь.

Мэйхан стиснул зубы. Этот человек, безусловно, был грубияном. И все же в боли, которую он испытывал, была,
возможно, провокация. Тем не менее,
хирургу скорее понравилось прощупывание. Он знал, как ему больно, и все же его жертва
не доставила ему удовольствия поморщиться.

Наконец он вытащил его и поднес к свету.

"Я это знаю", - сказал он, осматривая его. "Сорок пять рода они
использовать в этих новых американских автоматики. Ваш новый прибор безопасности?"

Скриппс зубы отпустила его губы, достаточно долго, чтобы прорычать: "нет! Это был
дьявол его!"

Пока молодой хирург продолжал свою работу по очищению, он продолжал
болтать:

"Я надеялся, что это так. Я хотел это увидеть. Полковник Дарлинг говорил
об этом вчера вечером в клубе. Здесь есть его друг - молодой человек.
парень по имени Эндрюс, с бомбейской стороны, - у него есть такой. Он
обещал Дарлингу показать его.

Скриппс побледнел от боли, но его выдержка была непоколебимой. Он подавил стон и сказал:

«Дорогая? Полковник Дарлинг? Кажется, я его знаю».

«Осмелюсь предположить».

Скриппс снова замолчал. Рана всё ещё ужасно болела.

"Дарлинг отличился при Спион Коп, вы знаете", - отдал должное Мейхан.
Разматывая бинт с йодоформом. "Отличный парень, полковник".

Но его пациент только хмыкнул.

"Тот самый человек, которого вы знали?" - настаивал другой.

Скриппс кивнул.

"Я упомяну, что вы здесь".

Ответа не последовало.

"Хорошо его знаете?" осторожно спросил хирург.

Скриппс снова закусил губу, и она пошла кровью, но он отпустил её.

"По-видимому, лучше, чем он знает меня," сказал он с мрачной улыбкой.

"Полагаю, он запомнит ваше имя?"

"Я уверен, что нет. Он не знает Скриппса от слова «совсем».

Мэйхэн, в какой-то мере смягчённый стойкостью этого человека, использовал
кокаин, в котором ему сначала было отказано, и продолжил перевязку.

"Если вы так хотите рассказать полковнику, просто скажите, что видели
Ниббетса," — резко предложил он.

"Ниббетса?"

"Да. Тогда он узнает."

— Я запомню. Возможно, я увижу его сегодня вечером в клубе. Он может сразу же навестить вас, если вы не против. Отличный парень, этот полковник.

Облегчение от кокаина наступило мгновенно, но в поведении Скриппса
ничего не изменилось.

"Вы уже дважды это сказали," проворчал он. «Некоторые с тобой не согласны».

— Я знаю, — ответил Мэйхэн. — Некоторые никогда ни с кем не соглашаются. Отсюда и слово «несогласный».

Скриппс ничего не ответил, и перевязка продолжалась в тишине. Когда она закончилась и Мэйхэн стал собирать свой набор, он рискнул спросить:
— Ниббетс, вы ведь так сказали, да?

А малейшие движения Тони, львиные головы выдал согласие.

"Я скажу ему".И тогда хирург бросил пристальный взгляд. Скриппс по
бородатый подбородок на своей груди. Его лицо, несмотря на загар, было
мертвенно-бледным. - Кстати, - добавил он, - тебе лучше выпить бренди.
Вы знаете, что потеряли немного крови, и...

— Это моё дело, — грубо перебил его другой. — Ты костоправ, а не врач. И костоправ без жалости. Иначе ты бы начал с кокаина, а не закончил им.

 Майхан отвернулся, не сказав больше ни слова, и скривился за спиной дикаря. Через две минуты он уже спускался по лестнице и выходил на крыльцо отеля, где столкнулся с молодым Эндрюсом.

"Я видел, как вы вошли," — нервно соврал тот.  "И я ждал вас.  Что случилось?  У меня есть причина спросить."

Молодой хирург, который умел складывать два и два,
Он, как никто другой, сразу понял причину.

"Он не умрет," ответил он, "если это то, что вы хотите знать."

"Кто не умрет?" уклончиво спросил Эндрюс. Он вызвался собрать для миссис Дарлинг всю возможную информацию и чувствовал себя явно неуютно из-за поведения этого человека, которого он начал расспрашивать.

«Грубиян наверху, который помешал кому-то выстрелить из пистолета сорок пятого калибра. Полагаю, это был не ваш пистолет?»

Кровь прилила к лицу Эндрюса, но в тусклом свете на крыльце Мэйхэн, вероятно, этого не заметил.

«Я не увлекаюсь беспорядочной стрельбой из пистолета», — слабо защищался он.
"Я услышал, что здесь был ранен человек, и из праздного любопытства подошёл
узнать, что случилось."

«Он не умрёт», — снова сказал Мэйхэн и собрался уходить.

"Но кто он такой?" — спросил Эндрюс, следуя за ним.

«Самый невыносимый зверь, которого я встречал за много лет, — его зовут Скриппс».

«Военный?»

«Нет, гражданский. Или, скорее, негражданский».

«Сильно ранен?»

«Немного порвана рука. Хотите узнать что-нибудь ещё?»

Эндрюс помедлил. Затем: «Расскажите, как это случилось?»

Мэйхан ухмыльнулся в сторону теней.

— О да, — ответил он с ухмылкой, — конечно! Естественно, я спросил его.

 — Ну...

 — Вы любопытны, Эндрюс, не так ли?

 — О, если в этом есть какой-то секрет, то я...

 Мэйхэн раздражённо рассмеялся; так раздражённо, что его собеседник
почувствовал искушение заткнуть его кулаком.

"Никакого секрета", - сказал хирург, начиная. "Это произошло...
чисто случайно".

Затем молодой Эндрюс, раздраженный и совершенно сбитый с толку, поспешил обратно
к Нине со своими скудными новостями. Имя "Скриппс" ничего ей не говорило.

Но Мэйхан, тем временем, заскочив в клуб, взорвал бомбу. Он
Полковник Дарлинг сидел в одиночестве и размышлял в своём любимом уголке, держа в правой руке высокий стакан с виски и содовой.

 «Послушайте, полковник, — выпалил он, — только что пришёл парень, который говорит, что знает вас — или знал. Его зовут Ниббетс».

 Дарлинг так резко вскочил, что его рука ударила по столу, заставив его задрожать, а стакан с виски опрокинулся, разбрызгивая содержимое.

На мгновение его лицо вспыхнуло, а вены на шее вздулись до предела. Он вцепился в подлокотники кресла, и из его горла вырвалось
нечленораздельное бульканье.

  В следующую минуту он внезапно расслабился, побледнев как полотно.




  Глава V

Вопрос о живых мертвецах


Храбрость полковника Дарлинга никогда не подвергалась сомнению. Но физическая
храбрость — это одно, а моральная — совсем другое; и именно в физической храбрости Дарлинг был силён.

 Не было никаких сомнений в том, что он мог противостоять превосходящим силам противника на поле боя,
не моргнув и глазом, как говорится в пословице. Он доказывал это снова и снова. Однако из-за несчастливого брака он сбежал, как трусливый
волк, и искал утешения в бутылке.

Это должно было стать явным проявлением его слабости. Но его
товарищи-офицеры были глухи к правде и не хотели смотреть правде в глаза
с единственно правильной и реальной точки зрения, хотя ситуация была, несомненно, ясной.

К известиям, принесенным Майханом, полковник не был ни в малейшей степени готов.  Снова потребовалось моральное мужество, и снова он выставил белое перо.  Для Майхана, верившего в своего командира, это стало поразительным ударом.  Дарлинга покорило одно лишь имя.

Другие тоже слышали и видели то же самое с не меньшим изумлением.
Всем было ясно, что полковник Дарлинг впал в панику при одном упоминании странного слова «Ниббетс».

Они не могли понять это ни с какой другой точки зрения, и они могли согласовать это с
они ничего не знали о своем мужчине. В свете последующих событий их
позиция в этот момент важна.

Дарлингу потребовалось целых пять минут, чтобы взять себя в руки. Затем он
уловил сомнение в глазах Мэйхана, и его первым побуждением было
объяснить - или попытаться объяснить. Но, поразмыслив, понял, что сказать ему было нечего
, он заказал виски с содовой и промолчал.
И никто не задал ни одного вопроса.

Часы показывали без пяти одиннадцать. В десять минут двенадцатого полковник Дарлинг ушёл
он вышел из клуба и направился к отелю, который находился менее чем в четверти
мили отсюда. Но там его снова одолела трусость, и он остановился у
ворот комплекса.

Широкая, затененная дорога была пустынна, так что то, что последовало за этим, осталось
незамеченным. Взад и вперед, раздираемый нерешительностью, он раздраженно и
устрашающе расхаживал. Казалось, что для того, чтобы взбодрить свою угасающую, вялую волю, ему
понадобится либо рычаг Архимеда, либо винт Архимеда.

 Пятнадцать мучительных минут тянулись невыносимо долго, прежде чем он в полном отчаянии
вошёл в отель и предстал перед дежурным администратором с карточкой в руке.

«Отправьте это вис…» — начал он, но тут же резко одернул себя.

 Ответственный клерк, не слишком сообразительный, не уловил значения аббревиатуры.  Он только смотрел и ждал.

— «Отправьте это пациенту мистера Мэйхена», — поправил полковник, у которого на лбу и подбородке выступили капли пота, и принялся расхаживать по комнате, как по дороге.

Ожидание, казавшееся бесконечным, закончилось слишком быстро, и его стук в дверь комнаты мистера Скриппса был нерешительным и слабым.

В ответ донеслось невнятное ворчание, и через мгновение в дверях появился
Десять ярдов свободного пространства, и он уставился на противостоящего ему Ниббетса,
застыв в оцепенении. Но противостоящий ему Ниббетс — прозвище, под которым виконт Нидрок был наиболее известен родственникам и близким друзьям, — был гораздо более спокоен.

 «Для меня это большая честь», — сказал он и чопорно поклонился. Ирония в его тоне была уничтожающей.

 Дарлинг, подбирая слова, сделал шаг или два вперёд. Затем: "Я
не должен был знать тебя", - с сожалением сказал он.

Собеседник рассмеялся с хриплой, мрачной горечью.

"Нет?" - переспросил он. "Как странно!" И его собеседник покраснел до бровей.

— Не хотите ли присесть? — продолжил виконт, пододвигая стул здоровой правой рукой. Левая, забинтованная, была на перевязи. — Это поможет вам обрести самообладание.

Но полковник Дарлинг раздражённо покачал головой.

"Я вас не задержу, — сказал он. — Но… я… понимаете… понимаете, я должен был убедиться. Я бы никогда не поверил, если бы не был уверен.

 — Теперь вы точно уверены, что верите?

 — Точно. И всё же я не могу понять. Я бы поклялся…

 — Вы и поклялись, — перебил Нидрок. — В этом-то и загвоздка.

Под усами полковника дрогнула губа.

"У меня никогда не было сомнений", - заявил он. "Я ... я невыразимо сожалею".

"Много от этого пользы. И все же, это не очень прилично, что ты так говоришь.
И все же, в целом, мне кажется, тебе досталось гораздо больше. Не присядешь ли ты,
чтобы оказать мне услугу? Я хотел бы тебе кое-что сказать.

Джек Дарлинг, несчастный, как никогда в своей несчастной жизни, бессильно опустился в ожидавшее его кресло.

«Могу я предложить вам что-нибудь?» — спросил Нидрок, положив руку на колокольчик.

Несмотря на свою гордость и из-за своего несчастья, полковник согласился.

Безусловно, виконт был более властным.  Казалось, он
сразу взял ситуацию в свои руки. Дарлинг по-прежнему был совершенно несобран. Его веки подрагивали, а губы дрожали.

  Эти двое мужчин были почти ровесниками. Если здесь и было какое-то преимущество, то оно
тоже было на стороне Нидрока, которому только что исполнилось сорок четыре.

 Но
в целом полковник выглядел намного лучше.Он был особенно хорошо ухожен, в то время как Ниббетс был одновременно львиным,
грубым и почти потрёпанным. Его рыжеватые волосы и борода были растрёпаны и
неухожены. Он производил впечатление человека, который выпал из мира,
где такие вещи имели значение. И это было правдой.

Имея отпущенных ему гостеприимство, он вернулся к своей насмешкой. Он был еще
стоя, когда он сказал :

"Я полагаю, Миссис Дарлинг никогда не показывали вам свое письмо шестилетней давности".

Его голос разбудил офицера, который был в задумчивости.

"Ваше... ваше письмо?" неуверенно спросил он.

«Моё письмо с Занзибара, в котором я сказал, что отправляюсь на край света».

«Да, я его видел».

«И всё же ты отказывался верить? Как часто наши желания управляют нашим
разумом».

Что-то похожее на обиду, на возмущение промелькнуло в бледных глазах Дарлинга, но его голос оставался монотонным.

- Я не мог. Я... - Он поколебался, достал из кармана носовой платок и
вытер вспотевший лоб. "Видите ли, я ... я не знаю твоей силы,
и ... ну, подпись может быть любой по. Это был, если я
помните, что ваше христианское имя только."

- Вы хотите сказать, что подозревали, что Нина сыграла с вами злую шутку?

— Я… я этого не говорил.

 — Полагаю, другие видели это? Другие, которые знали меня? Те, кто знал мою руку?

 — Да, мне кажется, что видели. Я слышал, как обсуждался этот вопрос.

 — Какой вопрос?

 — Вопрос о чуде. Вопрос о мёртвом, который ожил.

Губы Нидрок скривились, а его огромные плечи напряглись.

"Ха!" — хмыкнул он. "В конце концов, это не имело значения. Ты уже женился на ней. Ты уже начал пожинать плоды."

Теперь бледные глаза Дарлинга зловеще сверкнули. "Вы не имеете права так говорить"
"коротко сказал он с раздражением.

"Я не единственный, кто так говорит", - спокойно ответил достопочтенный виконт.
- Я слышал это на островах южных морей. Вам это не понравилось.
надеюсь, это было секретом?

Полковник Дарлинг молчал.

— Осмелюсь сказать, она неплохо с тобой потанцевала.

Полковник Дарлинг по-прежнему молчал.

— Я тоже понял, что червь перевернулся? Прошу прощения за сравнение.

Полковник Дарлинг по-прежнему молчал, и Нидрок улыбнулся.

 — Я был настолько глуп, что вернулся сюда с мыслью о том, чтобы
наказать тебя, — продолжил он. — Но я передумал. Ты и так достаточно наказан, это очевидно. Так что вместо этого я собираюсь поблагодарить тебя. Теперь я знаю, чего мне удалось избежать. Дорогая, я сочувствую тебе;
правда, сочувствую.

Дорогая внезапно вскочила на ноги. «К чёрту твоё сочувствие!» — закричала она. «Я
не знаю, что ты слышала. Но я знаю, что это неправда».

И тут виконт рассмеялся. «Я ничего не слышал», — возразил он. «Я видел. И я такой же, как ты, — я верю тому, что видят мои глаза.
Твои глаза сказали тебе, что меня зарезали в Спайон-Коп, и ты не мог поверить, что это не так, пока не увидел меня здесь сегодня вечером воскресшим. Вы не поверили моему письменному слову, а я не могу поверить вашему
устному слову. Доказательства обратного слишком убедительны.

Полковник снова замолчал. Он поднял свой бокал и осушил его.

"Я рад, что вы позвонили", - продолжил Нидрок. "Не то чтобы я нуждался в каких-либо дополнительных доказательствах, но..." "Нет".
"

— Дальнейшее убеждение? — перебила его Дарлинг. — Я думала...

— Что ты сама и есть единственное убеждение. О нет. Я знал это ещё до твоего прихода. Я видел это ещё до твоего прихода. Я уже решил вернуться, не увидев тебя.

Дарлинг смотрела на него в смешанном изумлении и недоумении.

— Я… я не понимаю, — запнулся он. — Вы… вы, наверное, видели Нину?

 — Я видел Нину.

 — И это она вам сказала?

 — Она со мной не разговаривала. Я ухожу, не сказав ей ни слова.

Полковник ещё больше растерялся. — Не могли бы вы любезно объяснить мне, что
на кого ты намекаешь? Для меня все это загадка ... проклятый...

"Я не скажу тебе больше ни слова", - ответил другой. "Ты должен знать все
Я знаю - и даже больше, смею сказать. Почему я должен что-то добавлять к голому факту
что я знаю, в чем заключается вина, и что она не в тебе?"

— Потому что ты сказал слишком много, чтобы оставить всё как есть, — настаивала Дарлинг. — Ты должен сказать это. Ты должен сказать, что ты видел, где и когда ты это видел.

Но затем Нидрок снова мрачно и горько рассмеялся.

"Помни, ты здесь не мой начальник, — ответил он. — Я подчиняюсь
никаких приказов, кроме моих собственных; и я отказываюсь подчиняться диктовке.

Красный флаг гнева расплылся по лицу Дарлинга.

"Я предполагаю, что вы шпионили", - заявил он.

"Можно сделать вывод, что вы ... даже если она дает вам какие-либо
удовлетворение. Я не берусь навязывать вам".

В этот момент забинтованная рука случайно немного высунулась из-за перевязи
и взгляд Дарлинга остановился на ней.

- Я начинаю понимать, - сказал он более спокойно.

Другой заметил этот взгляд и уловил вывод. "О, это!" - воскликнул он.
- Довольно противно. - Это! - воскликнул он, показывая это.

"Как ты его раздобыл?" - смело спросил полковник.

"Людоед", - был ответ. "Злобный зверь!"

"Значит, ты был в джунглях?"

Kneedrock спокойно начала заправки его трубы. "Не Mayhan сказать тебе?" он
выполняется запрос.

— Ни слова.

 — Ах! Да, я был в джунглях и наткнулся на логово тигрицы.
Это было не нарочно, но манера речи придавала этому высказыванию
значение, выходящее за рамки формулировки.

 Дарлинг стоял у стола, и, когда он задумчиво опустил взгляд,
его глаза остановились на небольшом предмете, лежавшем рядом с подносом с графинами и стаканами. В одно мгновение он уже держал его в руках.

"Могу я взять это?" спросил он. Это была пуля 45-го калибра, и кровь
на ней была еще влажной.

"Нет", - наотрез отказался Нидрок.

- Я так и думал, - возразил полковник. - Вы храните это как сувенир.,
Я полагаю.

«Я сохраню это в качестве доказательства», — сказал виконт, раскуривая трубку.

 * * * * *

 Позже той же ночью Джек Дарлинг совершил неслыханный поступок. Он
громко постучал в дверь спальни своей жены и потребовал, чтобы его
впустили.

 Нина, которая ещё не спала, в тревоге села, взяла себя в руки
вместе, с усилием, а затем, как ни странно, впустила своего
мужа без протеста. И если в неслыханных
вещах может быть сравнение, то это было еще более неслыханно.

Она включила настольную лампу, которая была затенена, и ее свет, направленный
на ограниченное пространство, делал не более чем видимым общий
полумрак комнаты. Затем она села на край кровати в пределах
окружности свечения и стала ждать.

Джек Дарлинг не сел. Он стоял в тени, покусывая кончики усов, заложив руки за спину и не сводя с меня глаз.
Нина прищурилась. В глубине души она чувствовала, что вот-вот произойдет нечто важное.
и было бы напрасно говорить, что она не подозревала об
основной причине. Для отчета принес ей молодой Эндрюс
далеки либо удовлетворения или надлежащего оказания чрезвычайной помощи к ней
испуг.

Она все равно не была готова для первого мужа и сознательно
изрек приговор, который был:

— Я только что от Гарри Нидрокка.

Нине захотелось закричать, но она не смогла. Ей не хватало воздуха.
А ей нужен был каждый вдох, потому что её сердце…
ее грудь внезапно стала большой и страшно колотилась.

Она также чувствовала, что если откроет рот, то он обязательно выскочит. Только
учащенно дыша и крепко сжимая губы, она сдерживала себя
.

- Он прибыл в Амбалу сегодня вечером рано, - продолжал Джек Дарлинг. "Он
увидел тебя и получил ужасный укол в руку из ... этого".

Он поднял что-то, что отражало весь рассеянный свет,
проникавший за пределы освещённого круга, и она увидела, что это был
автоматический пистолет Эндрюса. Но она всё равно не смогла бы заговорить, даже если бы ей угрожала смерть за молчание.

- Я нашел его в гостиной. В магазине не хватает одного патрона.
Я поговорил с Джоваром, и все подходит. Но есть кое-что, что
Наколенник не скажет, и Джовар этого не знает. Поэтому я пришел к тебе за
этим, и ты мне скажешь. Ты должен."

Он подождал мгновение, пока она что-нибудь скажет, но она по-прежнему молчала. Ее
Глаза были сплошными зрачками. Они казались двумя черными дырами на лице.
лишенные какого-либо оттенка цвета, потому что ее губы были побледневшими, а брови приподнятыми.
брови были скрыты за свисающими волосами.

"Я должен знать, что именно видел Наколенник", - настаивал он.

Она вцепилась в матрас по обе стороны от себя — вцепилась так, что ногти на
руках загнулись, а потом сломались.

"И я должен знать, почему в него стреляли," — добавил он.

А потом Нина, которая все это время сгибалась пополам, тоже сломалась. Прежде чем
Дарлинг успел до нее дотянуться, она упала вперед, скорчившись на
полу.




Глава VI

Жестокий мужчина и горькая женщина


На следующее утро _ая_ Нины сидела на стуле в коридоре, охраняя дверь
комнаты своей госпожи. Всем, кто приходил, она отвечала одно и то же:
её _мем-сахиб_ спит после бессонной ночи, и её нельзя беспокоить.

Она отдавала его полковнику Дарлингу не меньше трёх раз — один раз перед
завтраком, один раз после и ещё раз перед тем, как он уехал на парад. Его
глаза были налиты кровью, а руки дрожали.

 И всё это время комната за дверью была такой же пустой, как
скорлупа только что снесённого яйца. Ибо в самый тёмный час серого рассвета, закутанная в вуаль, Нина ускользнула со своей _айей_ и нашла убежище у Рамзи, у которых было небольшое бунгало на территории отеля — того самого отеля, в котором, как уже было сказано, жил «мистер Генри  Скриппс из Бомбея».

Конечно, она рассказала Рамзи свою историю — или, что ближе к правде,
_историю_. Кое-что из этого было правдой, но это была не вся правда и не
только правда. Она считала притворство необходимым и без колебаний
притворялась.

 Её главной целью было на время сбежать от Дарлинга и его
невыносимых вопросов, а тем временем любой ценой добиться
интервью с Нидроком. Она не имела ни малейшего представления о том, что задумал виконт, но что бы это ни было, она должна его остановить.

 Из того, что рассказал ей юный Эндрюс, она знала, что он переоделся
под именем Скриппс. Так она называла его, рассказывая о своих злоключениях своей американской подруге Сибилле Рамзи, в то время как
дочь Сибиллы, которая должна была крепко спать, сидела рядом и
слушала с явно взрослым пониманием.

Она намекнула, не сказав этого вслух, что у нее когда-то был более или
менее бурный флирт с мистером Скриппсом; что ее муж знал об этом,
и что она опасалась последствий его нынешнего присутствия в Амбале.
Поэтому было необходимо, чтобы она увидела его и потребовала, чтобы он уехал как можно скорее.
как можно скорее.

Она не могла принять его в своем доме, но она хотела бы принять его
в своем; и она очень надеялась, что они не сочтут это посягательством на
их дружбу и добрый нрав.

"Ну, я бы сказала, что нет", - возразила Сибилла. "Я думаю, что это просто
прекраснейшая вещь. Я без ума от романтики, Нина, ты же знаешь. И это так романтично.

 — Вы не против, если я взгляну на него, дорогая миссис Дарлинг? — спросила Джейн, нервно запахивая кимоно на своих стройных ногах.  — Я знаю, что он красив, судя по его имени.  Оно не красивое.  Мужчины с красивыми именами всегда разочаровывают.

«Ты можешь подглядывать сколько угодно, моя дорогая, — сказала Нина, — но ты не должна подслушивать. Иначе я бы предложила тебе спрятаться за пианино или под диваном. Можно я напишу ему записку, Сибилла, и подкуплю твою горничную, чтобы она её передала?»

 «Ты можешь спеть ему серенаду с моей веранды, если хочешь, дорогая, и
Я помашу ему, когда он подойдёт к окну. Но если ты считаешь, что записка будет более сдержанной, то непременно воспользуйся ею.

Нина написала записку и сидела в лихорадочном нетерпении, пока не рассвело и стрелки часов на её запястье не показали более разумное время.

Она пришла в некоторой степени равновесие, но опыт ночи
здесь оставило следы на ее, и неуверенность в том, Kneedrock
придут или откажутся делать это, вкупе с перспективой встречи
чего она так жаждала и боялась, заполненные период с
нервное напряжение, резные и шуршал.

Она умоляла его прислать ей ответ, хотя бы словесный. Но горничная
вернулась, не произнеся ни слова. И вот её ожидание в
неопределённости затянулось. Тем временем она пила чёрный кофе с
что Сибилла связывавших ее с уверенностью, что ее движущей силой было
ее превосходит привычные чай.

Без десяти девять, судя по часам на ее запястье, как раз в тот момент, когда четвертая
чашка была вложена в ее уже немного успокоившуюся руку, горничная, которая
несла записку, принесла подтверждение ее доставки, объявив, что мистер
Скриппс ожидал, когда миссис Дарлинг пожелает, в гостиной бунгало.

Сибилла и Джейн были очень рады и взволнованы, а Нина, которая ожидала, что этот момент, если он вообще наступит, застанет её врасплох, удивила саму себя своим спокойствием и сдержанностью
спокойствие, которое она, естественно, приписывала стимуляции организма
кофеином.

Даже шок от изменившейся внешности Нидрока - ибо он почти
неузнаваемо изменился за девять лет, прошедших с момента их расставания, - не смог
нарушить ее внутреннее спокойствие. Только голос выдавал ее. Оно слегка дрогнуло
когда она произнесла старое имя.

"Хэл!" Никто, кроме нее, никогда так его не называл.

Со своей стороны, он подбирал слова. Он встал спиной к камину и неподвижно
молчал, сложив руки за спиной — одна из них была перевязана, но повязка была снята, — и
Брови Нины слегка нахмурились.

Она нерешительно протянула руку и отдернула ее, когда он остался неподвижен.

"Возможно, вы не хотели меня видеть," — сказала она, раздражаясь.

"Вы могли бы подумать об этом, прежде чем отправлять мне свое необычное
сообщение." Это были первые слова, которые он произнес.

"Это ничего бы не изменило", - ответила она, останавливаясь у пианино
и, чтобы успокоиться, положила руку на его крышку. "Я должна была увидеть тебя,
хотел ты этого или нет. Если бы ты не пришел сюда, я должен был
зашли в отель".

"Я не могу за жизнь мне увидеть, чего можно достичь", - говорит он
протестовали.

"Возможно, мы ничего не добьемся, если ты не поверишь мне".

Вряд ли он мог не уловить пафоса в словах,
даже если он не уловил пафоса в тоне. Но его единственным ответом была
циничная улыбка.

"Я хочу, чтобы ты знал, что выстрел, ранивший тебя, предназначался не
тебе".

Затем он жестоко рассмеялся. - Нет? - переспросил он с притворным удивлением.
«Тем не менее, вы должны признать, что привычка вашего любовника стрелять наугад
через окна гостиной — не самое безопасное развлечение.
Он может кого-нибудь подстрелить, знаете ли».

Ее лицо было багровым. "Он не мой любовник," она отвергла с негодованием.

"Простите меня. Я судил только по тому, что видел. Было совершенно очевидно, он был
не твой муж. Мне любопытно, поскольку он не твой любовник или один из них.
какие привилегии ты оставляешь за ними.

"У меня нет любовника или любовниц", - запротестовала она.

— Боже мой! — сказал он с притворным удивлением. — Как, должно быть, уныла ваша бедная жизнь! Я-то думал совсем наоборот.

 — Это я велела ему стрелять, — призналась она. — Он стрелял в бронзовую кобру в углу.

 — Значит, он стреляет хуже, чем я думал.

"О, тем не менее, он попал в кобру. Пуля скользнула".

"Да", - согласился он. "Я знаю. Она скользнула по мне и поймала мою руку. Я
полагаю, вам обоим такая возможность в голову не приходила.

- Я не хотела, чтобы он меня целовал, - защищалась она, жертвуя долей правды.
— Ещё секунда, и он бы это сделал, а я сказал ему, что в углу кобра, чтобы отвлечь его. Кроме того, я хотел напугать нашего _хитматгара_. Я думал, что это он шпионит. А это оказался ты.

— Да, — спокойно признался он. — Я проделал весь этот путь из Меланезии, чтобы шпионить.
Но я в этом деле новичок и в первый раз промахнулся. Очень жаль, я
говорю.

"Тогда я не сожалею. Ты это заслужил.

"В любом случае, — сказал он ей, — я увидел достаточно, чтобы вернуться. Я не
приспособлен для жизни в цивилизованном мире. Я предпочитаю настоящего дикаря
фальшивому. Я
безусловно предпочитаю настоящую тигрицу с её полосками
воплощённому созданию с её нежными руками и розовыми щеками.

Она не услышала последнего. Это прошло мимо её внимания.

"Ты... ты возвращаешься?" — спросила она, задыхаясь.

"Сегодня вечером," — ответил он. "С меня хватит. Я сяду на пароход в Калькутте
— Это привело меня сюда.

Она пыталась осознать ситуацию, но никак не могла. Всё это было
невероятно — она знала это. Девять лет назад она была безумно влюблена в
своего здоровенного кузена.

Затем, поддавшись порыву, подстрекаемая дьяволом внутри себя, но без
малейшего намёка на измену, она безрассудно флиртовала с новым викарием,
а Ниббетс уехал на войну в Южную Африку, не сказав ни слова на прощание.

 Через невероятно короткое время пришло известие о его смерти, и что
с ее сокрушительным чувством невосполнимой потери и мучительной совестью
весь мир сменил свои цвета с веселого на тусклый.

Сейчас девять лет промежуточное пространство было завернулись в
осадок и выпал из реального. Не было времени ничего реального или
но этот ... он был там в маленькой комнате, жив, Весь; и
она была здесь, и они разговаривали, как будто вчера было от их
прощание. Это было в высшей степени необычно.

Он тоже уезжал так скоро, а ей так много, очень много нужно было сказать.

"Но ты не должен," — просто сказала она.

В его ответном взгляде было веселое изумление. "О, я не должен, да? И почему
я не должен?"

"Я должен тебе говорить?" Но она отвела глаза.

"Да, если ты хочешь, чтобы я поняла".

"Неужели... неужели ты забыл... все?" И она по-прежнему не смотрела ему в лицо.

Он повернулся боком и положил левую руку на каминную полку, чтобы
пристроить раненую кисть.

"Большинству вещей, — ответил он, — слава Богу!" И когда она промолчала, он
добавил: "Вы подали мне такой прекрасный пример быстрого забывания,
что я не мог этим не воспользоваться."

"Я никогда не забывала, — возразила она.

"Для того, кто никогда не забывал, тебе удалось многое испортить,
как мне кажется".

"Думаю, я сошла с ума", - призналась она, опустив глаза в пол.

"Сомневаюсь, что ты когда-либо была кем-то другим", - прямо сказал он ей. "И
мужчина дурак, если доверяет сумасшедшей женщине".

"О, теперь я в своем уме", - сказала ему Нина. — Вполне, вполне здравомыслящая. И я надеялась... — Она замолчала, не зная, как выразиться.

 — Да, — неуверенно подбодрил он.

 — Что вы поможете мне во всём разобраться, — закончила она.

 Он не был до конца уверен в том, что она имела в виду, но решил истолковать это в худшем смысле.

— Почему бы не попросить о помощи твоего вчерашнего друга? — холодно спросил он. — Кажется, он неплохо обращается с огнестрельным оружием. Ошибки так легко совершаются, знаешь ли. Например, он мог бы снова выстрелить в бронзовую кобру и прицелиться чуть выше.

И тогда она повернулась к нему.

 — Раньше ты не был таким озлобленным, — сказала она. «Ты не можешь думать о том, что говоришь».

«Я питаюсь горечью. Я всегда думаю о худшем и обычно бываю
прав. Я не вижу другого способа распутать твой клубок, кроме как убить!»

Нина вздрогнула, и Нидрок это заметил, но она ничего не сказала.

— «Я рад, что ты не притворялась шокированной», — сказал он ей. «Только как
как правило, ты не очень-то стремишься к быстрой смерти. Ты предпочитаешь играть в кошки-мышки. Тебе нравится играть со своей жертвой, прежде чем нанести последний
удар.

 «Кто теперь кошка?» — просто спросила она.

  Но он не ответил. Он подошёл к дивану, где лежали его шляпа и трость, и взял их.

"Лучше подожди, пока я не уеду из Индии", - цинично продолжил он. "Меня могут вызвать обратно для дачи показаний, и это будет неловко".
"Меня могут вызвать обратно для дачи показаний".

- Ты уезжаешь прямо сейчас? - спросила она с огорчением.

- Только в отель. Я не смогу отплыть раньше двадцать седьмого. Ты не мог бы
подождать до конца первого?

"Но ты мне ничего не сказал", - пожаловалась она, игнорируя его жестокий намек.
"Где ты был все эти годы? Что ты делал? Почему ты прятался?" - Спросила она. - "Где ты был все эти годы?"
"Что ты делал?" "Почему ты прятался?" Существует так много я хочу знать".

"Существует так много вы никогда не будете знать," он вернулся. "Зачем возиться со всякой
его? Название умрет со мной. — Я никого не граблю, запомни.

— Ты грабишь меня, — отчаянно сказала она и сделала шаг к нему.
"О, Хэл, если бы ты только знал!"

Он отступил на шаг, мрачно улыбаясь.

"Я попрошу тебя прекратить это, Нина," — сказал он.
— серьёзно сказала она. — Можете сразу знать, что я не стану это слушать.

Она опустилась на диван, где лежали его шляпа и трость, закусив красную губу белыми зубами, чтобы сдержать дрожь.

Нидрок направился к двери.

Внезапно, охваченная порывом, она вскочила и подбежала к нему.

"Хэл! Хэл! Возьми меня с собой. Я не… я не могу снова тебя потерять!"

Он уже приоткрыл дверь и стоял в проёме.

"Боюсь, тебе придётся," сказал он холодным и твёрдым, как сталь, голосом.
"Но я всё равно рад, что ты спросила. Это стоило мне половины пути вокруг
света.

Дверь резко захлопнулась, и снаружи послышался стук Нидрока.

В тот же миг дверь в противоположном конце комнаты открылась, и
на пороге появилась Джейн Рэмси.

"Я подглядывала," — воскликнула она. "Он ещё более уродлив, чем его имя. И... и
я его ненавижу!"

"Я тоже," — воскликнула Нина, собираясь с духом. Но она ни в коей мере этого не сделала, и
Джейн Рэмси знала, что она этого не сделала.

Когда полковник Дарлинг вернулся с парада, _ая_ уже ушла из
коридора, ведущего в комнату его жены. Он вошёл и увидел, что Нина уже встала и
одета. И он увидел, что она вполне готова отвечать на его вопросы.

Она правдиво рассказала ему о том, что Нидрок увидел в окно, и с такой же правдивостью объяснила, почему Эндрюс выстрелил.

 Более того, она сказала ему, что его ложное опознание Нидрока
в Спайон-Коп разрушило три жизни и что это была высокая цена за беспечность или глупость одного человека.

 И в ту ночь в бунгало Дарлингов произошла трагедия.




 Глава VII

Крест и корона


Меньше всего Нина ожидала снова увидеть Нидрок, но это произошло. Он заехал к ней в тот вечер после ужина по дороге на вокзал
Станция была рядом, и автомобиль ждал его на крыльце. На минуту ей показалось, что он, возможно, смягчился и действительно собирался взять её с собой. Но если так, то он всё спланировал хуже некуда: день для предприятий Лохинвара давно прошёл, а полковник Дарлинг — чудо из чудес — всё ещё был дома и не пошёл в клуб.

Она вбежала в гостиную в ожидании, или почти в ожидании, а затем, увидев гостя, поняла, что её ожидания были напрасны. Потому что
Нидрок протягивал ей что-то здоровой рукой, и она
почти сразу же я увидел маленькую шкатулку для драгоценностей.

"Я был очень близок к тому, чтобы забыть о ней, - сказал он, - хотя и взял ее с собой"
всю дорогу просто хотел убедиться, что она в безопасности в твоих руках. Это подарок от моей бедной
дорогой мамы".

Бедная дорогая маркиза всегда очень любила Нину, но она
умерла незадолго до начала англо-бурской войны и в период
флирта Нины со священником.

Нина Дарлинг открыла шкатулку с драгоценностями и достала необычной формы
кольцо. Оправа представляла собой крест из бриллиантов, а ободок имел форму
остроконечной короны.

"Оно прелестное", - сказала она.

"Это символично", - добавил он. "И все же я не вижу, насколько это применимо
очень уместно к вашему штату. Ты совсем не несешь свой крест
изящно, и ты, конечно, не заслуживаешь короны.

"Я хотела бы знать, кто это делает", - парировала она.

"О, остались еще мученики. Вот, например, ваш муж.
Ты могла бы передать кольцо ему.

"Джек - святой", - ответила Нина. "Я все время удивляюсь, как он
держит себя в руках".

"И он это делает?"

"Всегда. Он так добр ко мне, что я ненавижу его".

"С тобой что-то не так. Ты ненормальный".

«Я знаю это. Мои чувства перевернулись с ног на голову. Я бы всё отдала, чтобы быть похожей на других женщин, но я не могу».

Нидрок недоверчиво улыбался. «Полагаю, ты обманываешь себя, — сказал он, — как и других. Ты странное создание».

Он посмотрел на часы и сел на край дивана. Она уже
заняла другую.

"Джек уезжает утром," сказала она ему; "на месяц.
Почему бы тебе не остаться?"

"Потому что я не собираюсь давать тебе шанс выставить меня дурой"«
Теперь ты знаешь правду».

«Он уехал на охоту».

«Удивляюсь, что он не застрелился, бедняга».

«Это единственное доброе дело, которое он мог бы сделать для меня, и я бы это оценила», — сказала она,
легко рассмеявшись.

Плечи Нидрокка неуклюже пожались.

"С тебя нужно содрать кожу", - заявил он.

Она помолчала немного. Затем сказала: "Не лучше ли мне сказать
Джеку, что ты здесь?" Хитматгар сделает это, если я этого не сделаю; а у меня нет желания
добавлять еще грехи, за которые с меня должны содрать кожу.

"Я полагаю, это было бы всего лишь вежливо. Хотя я не горю желанием с ним встречаться
— Снова, — был ответ. — Я и не подозревал, что он дома.

Нина встала. — Он в оружейной. Я на минутку.

 — И она ушла.
Секунды складывались в минуты, а она не возвращалась. Прошло две, три, пять
минут, а она не возвращалась. Время Нидрока ускользало
и у него было не так уж много свободного времени.

В некотором нетерпении он поднялся на ноги и прошелся по комнате.
Затем, увидев бронзовую кобру, которая была ему не совсем незнакома, он
с интересом наклонился, чтобы рассмотреть ее, и обнаружил след от пули.

Но Нина по-прежнему отсутствовала. Опоздать на его поезд означало пропустить его
лодка. И все же он чувствовал, что не может уйти, не сказав, по крайней мере, последнего слова. Поэтому он
сделает, он должен приложить усилия, чтобы найти ее.

Дверь, через которую она ушла, была открыта перед ним. О плане бунгало
он ничего не знал, но вышел из комнаты и повернул внутрь
поспешил по тускло освещенному коридору.

Возможно, прошло несколько секунд, а может, и минут — Книдрок потом клялся, что это было в тот самый момент, — когда Джовар, _хитматгар_, занятый чисткой серебра в своей кладовой, был напуган приглушённым взрывом, который сотряс хрупкое жилище, как при землетрясении.

Он склонился над работой, но доклад заставил его резко выпрямиться. Супница, которую он держал в руках, перевернулась и
скатилась на пол. На мгновение он застыл в нерешительности.

Затем, отбросив в сторону супницу, он выбежал из кухни, промчался через
столовую, гостиную, коридор — везде было пусто — и вдруг
оказался у открытой двери оружейной комнаты, к косяку которой
прижалась бледная миссис Дарлинг с широко раскрытыми безумными глазами.

 Над её головой клубилось небольшое облачко серого дыма.  В ноздрях стоял едкий запах пороха.

В комнате лорд Нидрок стоял на коленях, и первое впечатление Джовара, как он описал его на следствии, было, что ранен был именно он. На полу рядом с ним лежал двуствольный дробовик, который _хитматгар_ поднял. И когда он наклонился, чтобы сделать это, он увидел то, над чем склонился вошедший.

Между столом и стулом, нелепо закинув ногу на табурет,
лежал его хозяин, полковник
Дарлинг.

Голова была в тени от стола. Но когда Джовар подошёл ближе, он увидел
при виде того, что заставило кровь отхлынуть от его тёмных черт. Что бы ни случилось, он больше никогда не сможет смотреть в лицо своего хозяина.

 Там не было лица. Оно было полностью уничтожено.

 В тот же миг Нидрок, которого стошнило при виде этого, отвернулся, чтобы встретиться со зловещим взглядом хитматгара. Казалось, что комната уже кишит назойливыми, любопытными, взволнованными туземными слугами.

Нина исчезла, уведённая своей _айей_. Позже он узнал, что пистолет, найденный Джоваром, был осмотрен. Оба ствола были пусты, но
только один выпущенный снаряд.

 Автомобиль, ожидавший на крыльце, чтобы отвезти его на вокзал,
был подан для хирургов и врачей, как будто при таких обстоятельствах
мог быть хоть малейший проблеск надежды. Гарнизон был предупреждён, и
весь военный городок узнал об этом как по волшебству.

 Мистер Скриппс, конечно, не мог поехать в Калькутту или куда-либо ещё. В Умбалле он
бежал так быстро, словно на его руках и ногах были цепи.

 И, разумеется, появившись таким образом на виду практически у всего британского населения, он не мог надеяться, что его не узнают.

Дингал, заместитель комиссара, например, сразу узнал в нём виконта Нидрока, а с учётом того, что Дингал хранил в памяти множество фактов и сплетен, было вполне естественно, что он сложил два и два.

 И когда говорят, что цифры никогда не лгут, сумма двух и двух — это исключение, подтверждающее правило.

 Сложив их, вы можете получить любой результат, какой захотите.Трагические полковник Дарлинг взлета последовала жесткая
расследование.

Единственный человек, который знал точное факты или должен был знать их, был
его вдова. Но Нина не стала и не могла вспомнить. Потрясение стерло
её память была чиста, как вымытый добела лист бумаги.

Несколько дней она лежала в состоянии между ступором и комой. Когда она пришла в себя, то вспомнила, что ей что-то снилось, но не могла вспомнить, что именно. Это было ужасно, она знала это. Но это было всё, что она знала.

Ей пришлось сказать ей, что Дарлинг ранен. Она отнеслась к этой новости равнодушно. Потом ей сказали, что он был застрелен и что точно неизвестно, как это произошло. Она думала, что он отправился на охоту с майором Камноком и что несчастный случай произошёл в джунглях.

В конце концов они дали ей понять, что он мёртв, что его мозги
были вышиблены выстрелом в оружейной комнате бунгало и что она была с ним
в тот момент. Но она убедила их, что знает об этом не больше, чем о четвёртом измерении, то есть ничего.

 Нидрок, честно признавшись в том, кто он такой, поклялся, что говорит правду.

Однако местный дворецкий Джоуар упорно противоречил ему в одном
пункте, утверждая, что виконт находился в оружейной комнате, когда
прозвучал выстрел, поскольку он сам первым вошёл в неё после этого, когда
он увидел, как англичанин склонился над телом Дарлинга, и поднял
пистолет, лежавший у виконта в правой руке.

 Однако слово _хитматгара_ мало что значило по сравнению с
показаниями под присягой британского дворянина.

 Суд согласился с тем, что смерть наступила в результате несчастного случая.Те, кто знал определенные вещи, не относящиеся к допустимым доказательствам,
отнеслись к вердикту с некоторой долей скептицизма и указали, что в
вопросе поиска мотивов убийства власти проявили
преступную небрежность.

Эти знающие люди разделились во мнениях примерно поровну. Несогласные
Женская половина общества была склонна считать, что убийцей была миссис Дарлинг. В то время как сомневающиеся Фомы из общества не стали бы возлагать вину на Нидрок, который, по их мнению, вернулся из укрытия в дальнем уголке земного шара, намереваясь убрать Джека Дарлинга с дороги.

 

 И в обоих этих мнениях Дингал с его длинным языком, возможно, ещё не ядовитым, но всё же ядовитым, сыграл большую роль.Молодой Эндрюс, рискуя всем, всё ещё откладывал своё возвращение на
пост в Джуннаре. Он просто должен был увидеть Нину перед отъездом. Он отказывался
терять надежду.

Однажды, оттолкнув его, она сдалась почти наполовину. Она
оттолкнула его во второй раз, это правда; и он не упустил из виду
значение возвращения Нидрока, которого она назвала своим «парнем»
и «женихом».

Шансы были явно не на его стороне. Он это знал. Но шанс всё ещё был. И он удостоверится, прежде чем ... Нет, он сомневался в этом.
сможет ли он вернуться в Джаннар, потеряв последнюю надежду. Возможно,
что он... Он не знал. Он не собирался лицо его, пока он был раньше
его.

Затем, в некоторых окольными путями шепот добрался до него, что миссис Дарлинг была
намного лучше. Рамзи, например, навестили ее.

Все это время он оставлял ей открытку каждый день или около того. Теперь он
нацарапал строчку на карточке, прося, чтобы она уделила ему
несколько ... всего несколько минут.

Он едва осмеливался представить, что она это сделает. Но она сделала.

Если не считать ее траура, он нашел, что она очень мало изменилась.

"Я думала, ты давным-давно на работе", - так она приветствовала его.

Затем он заговорил об оставленных им открытках. Он также прислал ей цветы.
а еще.

"Меня ничто не интересовало", - сказала она ему. "Есть сотни
Вот карточки. Когда-нибудь я, может быть, взгляну на них, а может, и нет. Все офицеры в Умбалле присылали мне цветы, и некоторые рядовые тоже. Но я всё равно вам благодарна.

"Полагаю, ты ни разу не подумала обо мне," упрекнул он.

"Это правда," ответила она, "не подумала. У меня было столько забот,
и мне больно думать. Так что я пусть Господь Kneedrock больше
думать за меня".

"Больно, когда тебя забывают так быстро", - сказал он, и его большие карие глаза
внезапно затуманились.

"Я так много пыталась забыть", - призналась Нина.

— А мне — тебе пришлось очень постараться, чтобы забыть меня?

"Я еще не начал заниматься тобой. Видишь, ты даже не появился". Она заметила
туман и добавила: "Прости".

"Ты ни капельки, - заявил он. - Полагаю, тебе нравится причинять мне боль. Но
Я заставлю тебя вспомнить.

Ей казалось, что смеется впервые с тех пор как Дарлинг
Смерть ей принесли.

"Пожалуйста, не надо," - умоляла она.

"Не помнишь?"

"О, ты не можешь этого сделать! Я имею в виду, пожалуйста, не плачь. Ты когда-то обещал мне
ты не будешь, ты знаешь".

Он встал, нахмурившись, последняя надежда умерла, а она сидела, глядя на него из-под опущенных
ресниц.

— До свидания! — пробормотал он и попятился к двери.

Она подождала, пока его рука не легла на ручку.  Затем:

 — До свидания, Джеральд! — сказала она, улыбаясь.  — Я так рада, что у меня хватило сил не сбежать с тобой, когда ты меня позвал.

 — Почему? — спросил он, отчаянно цепляясь за повод задержаться.

— Потому что ты такой красивый, а я так устала смотреть на красивых мужчин.

Когда он вернулся в покои Дингала, молодой Эндрюс попытался перерезать себе горло, главным образом для того, чтобы Нина его запомнила. То, что ему это не удалось, было в первую очередь связано с его нерешительной рукой, и
во-вторых, его другу Дингалу, который заподозрил неладное и прибыл как раз вовремя.

В волнении, охватившем его в следующий момент, молодой человек пересказал Дингалу каждое слово разговора с миссис Дарлинг, и заместитель комиссара, неуклюже стягивая края неглубокого пореза и закрепляя их пластырем, всё больше и больше возмущался, потому что он очень любил Джеральда Эндрюса и заявил, что если она не убила своего мужа, то не потому, что была на это неспособна.

 Вполне вероятно, что он не ограничился этим высказыванием.
мнение, высказанное им в уединении собственного дома. Гости на званом ужине, на котором он присутствовал в тот же вечер, процитировали его слова в том же духе — возможно, приукрашенные в пересказе, — и эта история со временем дошла до сведения Нидрока.

 Тогда виконт вызвал к себе заместителя комиссара, и между ними состоялся горячий разговор. Дингал, похоже, даже не пытался скрыть свое мнение.

— «Мне плевать, что ты думаешь», — ответила кузина Нины Дарлинг.
 «Это твоё личное дело; неотъемлемое право человека и животного —
Думайте, что вам угодно. Но когда человек сплетничает, а собака рычит, это меняет дело. Они оба заслуживают наказания.

Дингал был не самым крепким мужчиной, но он не был трусом. Как уже было сказано, он редко был злопамятным. Как правило, он рассказывал свою историю и предоставлял слушателям самим делать выводы.

На этот раз из чистой преданности молодому Эндрюсу он совершил ошибку и
знал об этом. Но он был далёк от того, чтобы признаться в этом Нидроку.

  «И в данном случае исправление должно быть произведено — как?»


 — спросил он.«Я — вот этим», — ответил виконт, подняв сложенную в кулак правую руку.

"Вы хотите ударить меня по голове?"

"Именно так, — ответил тот.

"Вы, должно быть, сошли с ума, лорд Нидрок. Помните, что я — гражданский служащий на службе у его величества. Если вы чувствуете, что я причинил вред вам или вашим близким
каким-либо образом, есть признанные средства урегулирования. Есть
суды ".

"Суды слишком медлительны и нерешительны ".

"Тем не менее, если ты осмелился поднять на меня руку, я должен проверить их. Я даю
вы предупреждены".

Kneedrock засмеялся своим раздражающим смехом.

"Вы не совсем соответствует моему мнению о вас", - сказал он. "Ты шавка и
трус".

Лицо заместителя комиссара пылали. - Если ты посмеешь повторить это, - рявкнул он.
- Я...

- Подам в суд, я полагаю.

Виконт увидел, как его пальцы сложились вдвое. «Ты лжец и
клеветник!» — бросил он ему. И при этих словах Дингал замахнулся
кулаком.

"Хоть у тебя и есть преимущество, — вспылил он, —
никто не смеет клеветать на меня и оставаться безнаказанным!"

"Моя левая рука искалечена, — сказал Нидрок. — Я не буду ею пользоваться." И, как
Дингал нанес удар в подбородок, он защитился правой рукой.

Бой длился чуть больше четырёх минут, в течение которых Нидрок
действовал по своему усмотрению. Не было ни мгновения, когда он не командовал.

 Время от времени, чтобы побудить противника к дальнейшим действиям, он
позволял ему нанести удар по корпусу или принимал скользящий удар по шее
или щеке. А в качестве финала он сломал Дингалу его несколько выступающий
нос.

 Три дня спустя они с Ниной сели на корабль в Бомбее и отплыли в
Англию.




ГЛАВА VIII

В мире внутри мира


«Я бы предпочла иметь собственного таксиста, чем делить пэра с другой женщиной», — сказала миссис Дарлинг.

Она прожила в Англии восемнадцать месяцев, и тень её трагедии, которая никогда не была слишком тяжёлой, рассеялась.

 Она сидела в плетёном кресле на лужайке в Паддлвуде, одетая во всё белое, и пила чай с герцогиней Пембервелл, своей двоюродной бабушкой, в тени одного из древних дубов Паддлвуда.  На коленях у неё лежал нераскрытый номер «Таймс».

— «Он что, таксист?» — спросила герцогиня, приняв её слова буквально.

 «Да, — рассмеялась Нина, — небесный таксист.  Он мчится по Млечному Пути.
 Некоторые говорят, что он лётчик».  «О, Нина!»

«Он очень мил, уверяю тебя, моя дорогая. Ни капли жира. Все
кости, сухожилия и нервы».

«И — янки», — пренебрежительно добавила герцогиня.


«Свободнорожденный американец, — поправила её внучатая племянница, — и с
прекрасным акцентом». Вы бы слышали, как он сказал: "Эвах на ваше "сивис", мисс"".
Далинг." Вы бы и сами в него влюбились".

"И этот летчик принадлежит исключительно вам?"

- Безраздельно. Разве это не мило?

— Думаю, я бы предпочла Ниббетса, или сэра Джорджа Грея, или… ну, я могла бы назвать ещё несколько имён.

 — Осмелюсь заметить. Вы вышли замуж за герцога. Ваш вкус говорит сам за себя, дорогая тётя.

Хотя герцогиня сделала не стал с ней спорить, она появилась раздражены. Она налила
себе чашку свежего чая и пили его в молчании. Нина открыла ее
бумага.

Она все еще переворачивала страницы, когда его светлость неторопливо подошел, остановился
и мгновение смотрел на накрытый чайный стол. Он был маленьким, лысым и
остроконечным, с крошечными черными глазками, похожими на пуговицы для ботинок.

— «Там нет кекса с изюмом», — пожаловался он. «Я не могу пить чай без кекса с изюмом. Ты же знаешь, что я никогда не пью чай без кекса с изюмом, да, Дуди?»
 Дуди — так он ласково называл свою герцогиню.

"Нет, не пьёшь, — сказала она. — Очень жаль. Там было совсем немного, и
— Нина съела его.

Нина, которая не слушала, подняла глаза.

"Что я съела?" — спросила она.

"Дуди говорит, что ты съела весь пирог с семенами," — объяснил герцог.

"О, кажется, съела. Он был очень вкусным. Жаль, что его не было
больше."

— Ты и вполовину не так сильно этого хочешь, как я, — в тоне его светлости послышалось
подозрение.

"Сегодня он летает в Донкастере, — заметила Нина, поглощённая новостями
авиации и уже забыв о герцоге и пироге с семенами.

"Кто летает? — резко спросил он.

"Пирсон, — ответила Нина. "Мой Дэвид".

"Тогда я надеюсь, что он непременно сломает себе шею", - был ответ замыкания
как его светлость обернулся и отправился в замок, чтобы наставлять его
домработница.

Исчерпав новости авиации, Миссис Дарлинг повернулся к американской
кабели. Теперь все американские провел за нее увеличенный интерес.
В настоящее время она ударила эту страницу льстить и заинтересованно наклонился ее
голову ближе.

— Представляете! — воскликнула она мгновение спустя, выпрямившись. — Его приговорили к пятнадцати годам тюремного заключения.
— Ваш Дэвид? — безразлично спросила герцогиня.

— Конечно, нет. Он беден, но честен. Дж. Спрэг Рамзи из Чикаго, банкир-мультимиллионер, чью жену и дочь я знал в Индии. Я совершенно не понимаю, в чём дело — он одалживал деньги в своих банках или что-то в этом роде. Очень жаль. Бедная, бедная Сибилла. А Джейн как раз достигла брачного возраста. Это испортит все её шансы.

 «Это должно стать для тебя уроком, Нина. Я бы подумал, что ты почувствуешь себя опозоренной. Ты связалась с семьёй заключённого. Ты должна обуздать свою необузданную свободу. Ты должна, правда».

«Пустяки!» — воскликнула её внучатая племянница. «Рэмси были очаровательны. Не их вина, что Дж. Спрэг взял взаймы больше, чем имел право».

 Недовольство её двоюродной бабушки американцами в целом и американским авиатором в частности, как обычно, оказало своё влияние на независимый дух. Это подогрело страсть Нины к дерзкому
и бесстрашному Дэвиду Пирсону.

Она не только присутствовала на встречах, на которых он летал, но и неоднократно
летала с ним. О ее увлечении говорили ее друзья
и ее враги.

В самом деле американец был отнюдь не плохой человек. Он пришел из
хорошие, честные акции, был достаточно хорошо образован и обладал
удобный доход от Кентукки табачных плантаций, которые он
по наследству.

С приходом осени, однако, случилось неизбежное. Он предложил
брак с молодой вдовой, у которой было навело его на мысль, стоило ему только
прошу, будет дано. И Нина наотрез отказала ему.

Дэвид Пирсон, однако, был совсем не похож на молодого
Эндрюса. Его глаза не застилали слёзы, и он не плакал. На самом деле он был
Он был совсем не похож на тех мужчин, которых она бросала или
от которых уходила. Он не бушевал и не дулся.

 Напротив, он схватил её за плечи и тряс до тех пор, пока у неё не застучали зубы. А потом, ни капли не церемонясь, дал ей пощёчину и ушёл, оставив её в ярости.

Из чистой мести, а не по какой-либо другой причине, она почти сразу же начала поощрять ухаживания одного из министров. Она позволяла ему держать себя за руку и посылать ей сборники любовных стихов с отмеченными строфами.

Более того, она предложила публиковать завуалированные статьи в светских журналах,
намекая на предстоящую помолвку, и отправляла каждый номер, выделенный синим карандашом, по почте на
домашний адрес авиатора в Луисвилле.

Но с кабинетом министра Нина дорогой пошли дальше, чем она
ни с кем из остальных. Она избегала его, сначала заставив безумно ревновать,
а затем открыто бросив ради одного из поэтов, с чьими
страстными строками он ее познакомил.

В следующие три года она постоянно нападала на
слабовольных, усеивая свой мир разбитыми, кровоточащими сердцами. И всё
в то время как единственный мужчина, за которого она с радостью отдала бы свою жизнь
смотрел на это с насмешкой и циничной улыбкой и говорил резкие, безжалостные вещи
ей и о ней, вовремя и не вовремя.

Были и те, кто счел, что это было связано в значительной мере с Лордом
Kneedrock, что некрасивая тайна жуткой смерти бедняжка не был
разрешается отдыхать в могиле с убитым.

И всё же в этом могла быть несправедливость, потому что многие
по-прежнему утверждали, что Нидрок застрелил его, потому что сам
захотел Нину, а не потому, что это была Нина или что это было самоубийство.

Где бы ни собрались двое или трое в «Ярмарке тщеславия»,
можно было быть уверенным, что услышишь фразу: «Бедняжка!» — и не
пришлось бы долго ждать.

 Кто-то сказал «Бедняжка!» в Беллингтауне однажды в конце марта, и, как
обычно, трагедия Умбаллы была пересказана заново, хотя с тех пор прошло
почти пять лет, и отделить новое зерно истины от плевел было почти
безнадежно.

— О, Нина не могла, — настаивала леди Беллингдон. — Я часто её видела,
и я бы заметила.

Лорд Уолтеоф, который был «ручной кошкой» в доме, высокий, стройный,
Смуглый мужчина напомнил ей, что миссис Дарлинг не может вспомнить, что
произошло.

"О, Уолли, ты ошибаешься, — вмешалась Шарлотта Грей, светловолосая, худая невеста сэра Джорджа, которая была в городе с лордом Беллингтауном.
"Ты ошибаешься. Сначала она не помнила, но теперь вспомнила. Ниббетс сказал мне об этом. Она помнит, но не говорит об этом.
 Это довольно подозрительно, знаете ли.

«Она вдова без печали», — заявила Китти Беллингдаун. «Она никогда не любила Дарлинга, мы все это знаем».

«Она не знает, что такое любовь», — заявила невеста, которой не хватало
муж ужасен. "В ней есть страсть, но нет привязанности".

"Она бросала на Шакса овечьи взгляды?" Это был Уолтхоф, который
спросил. "Чушь собачья" - так звали сэра Джорджа в детской. Это признак
самой голубой крови - переносить такое абсурдное прозвище из детского сада
в Итон, или Харроу, или Винчестер, а затем в тот или иной из
университетов.

«Лучше бы ей этого не делать», — ответила Шарлотта, сверкнув глазами.

"Я… я не знала." И Уолтеоф лукаво ущипнул леди Беллингдон за плечо, стоя позади ее кресла.

"Я всегда думал, что Ниббетс приложил к этому руку," — рискнул сказать лорд Уолтеоф.
«Это было странно, что он появился именно в это время, вы все должны это признать.
Восемь лет он хоронился бог знает где, а потом вдруг появляется в Умбале, и на следующую же ночь беднягу Дарлинга таинственным образом убивают. Затем он возвращается в Лондон и продолжает прежнюю жизнь, как будто его и не было и ничего не случилось».

Леди Китти кивнула. "Совершенно верно", - сказала она. "Кто-нибудь знает
где он был?"

"Да", - ответил высокий мужчина. "В общем, мы все знаем. Но только один человек
точно. Его адвокат все это время был в курсе. Когда я захочу
сохраненный в секрете, это человек, которого я собираюсь нанять.

- На вашем месте я бы встретилась с ним немедленно, - предложила Шарлотта, и леди
Беллингдаун нахмурилась.

"Я считаю, Nibbetts бы жениться на Нине, чтобы завтра, если бы она сказала "да","
Waltheof продолжение. "Но она не хочет. Она не скажет "да" ни одному мужчине. Одного раза
ей было достаточно. Это неубедительно ".

"Если она ему так дорога, то у него плохой способ показать это. Я никогда не
слышали, как он дает ей одно вежливое слово". Невеста высказался о богатстве
ее опыт работы.

"Я уверен, она ухаживает за ним", - утверждала Леди Bellingdown. — И он ведёт себя с ней как скотина.

— Это преступление, которое стоит между ними, — решительно сказала Уолтеоф.
 — Ниббетс — гей. И это не давало ему покоя, пока он не стал не в себе, понимаете?

 — Все знают, что его отец — гей, — вставила хозяйка.

Через какое-то время они сменили тему, не продвинувшись ни на шаг с того момента, как начали. Но они не перестали сплетничать. Дингал со своим сломанным носом был бы в своей стихии в Беллингтауне. Но он всё ещё был в Умбалле, страдая от катара.

"Кэрилл Карли женится двенадцатого." Леди Китти швырнула
объявления Леди Шарлотта.

"Так скоро?"

"Да. Они спешили, потому что мать девочки, которая является наиболее
беспокойным из смертных, мечтает уехать в Китай или еще куда. Она только что вернулась
сейчас из Египта. Ее дочь провела зиму с друзьями на Капри.
Там Кэрилл и познакомилась с ней. — Они американцы, знаете ли.

 — Я так и слышал. Я очень надеюсь, что Кэрилл будет счастлива, но это рискованно. Американцы
всегда разводятся. Им так не хватает покоя.

 — Он говорит мне, что она очаровательна.

 — О, конечно. И всё же, не кажется ли вам, что дома он мог бы добиться большего? Английские девушки вписываются в нашу жизнь гораздо лучше ".

- Осмелюсь сказать. Но Кэриллу никогда нельзя давать советов. Он невыносимо
упрям. Молодой баронет был ее племянником, и она знала.

- Я познакомился с миссис Вейнол и ее кобылкой, - вставил Уолтхоф. Это было после
обеда, и он потягивал ликер и курил сигареты в одиночестве в
столовой. - К тому же она невыносимо упряма. Не мой выбор
в качестве свекрови.

Леди Беллингдаун изогнула свою длинную шею, чтобы одарить его улыбкой. Он был
позади нее стул как обычно. "Карилл никогда не встречался с миссис Veynol еще неделю
назад. Все было устроено по переписке", - сказала она.

«Кто такой Вейнол?» — спросила Шарлотта Грей. «Кажется, я слышала это имя, но…»

 «Южноафриканский торговец алмазами. Она вышла за него замуж после недели знакомства в Кейптауне, а через пять месяцев он умер и оставил ей состояние, как у миссис Крез», —
 пояснил Уолтеоф. «Девушка тоже называет себя Вейнол, но, конечно, это не её настоящее имя».

«Американцы так легкомысленно относятся к своим именам, не так ли?» — заметила Шарлотта.
"Джордж говорит, что они меняют их по щелчку пальцев."

«В основном из-за судов по бракоразводным делам и законов о банкротстве», —
пояснил мужчина. — Там их целая куча.

Он никогда не был в Америке, но среднестатистический британец неизменно считает себя
мудрым, если у него нет такой возможности, особенно в разговоре с представительницами
слабого пола.

Однако, как выяснилось, Розамонд Вейнол не стала менять своё имя
двенадцатого апреля.  По какой-то неясной причине свадьба была отложена.

В опубликованном отчёте говорилось, что мисс Вейнол была больна, но мисс Вейнол
ничуть не болела, что готовы были подтвердить несколько свидетелей, видевших её в Париже,
где она временно проживала.

Разумеется, не было конца вопросам и не было конца сплетням.
Такое положение дел продолжалось три месяца. А затем, к большому удивлению общества, оно получило приглашения на свадебную церемонию в церкви Святой
Маргариты в Вестминстере и на свадебный завтрак в недавно арендованном миссис Вейнол особняке на Парк-лейн.

Леди Беллингдон приехала в город специально для того, чтобы выбрать свадебный подарок, в чём ей любезно вызвался помочь лорд Уолтеоф — «Донти-Даун», её господин и повелитель, который в тот момент был в Париже, — когда она случайно встретила Нину Дарлинг, выходящую из магазина в Нью-Йорке.
Бонд-стрит, и она выглядит просто сияющей.

"Вдова без печали!" — воскликнула она, хватая Нину за руки и
целуя её сквозь вуаль. "Я назвала тебя так на днях, и теперь
я вижу, как хорошо это тебе подходит."

"Если это было на днях, то ты ошибалась," — ответила Нина. "Но сегодня ты
права. Я чувствую себя такой же свободной, как малиновки в Сент-Джеймсском парке. Я только что
отправила самого назойливого из австрийских эрцгерцогов по его делам, и
я впервые за шесть недель дышу свободно.

«Моя дорогая, ты неисправима. Неужели ты никогда не сделаешь счастливым
какого-нибудь достойного мужчину?»

«Такого животного не существует», — заявила эта возмутительная кокетка. «Я — мстительная Немезида. Я воздаю людям по заслугам».

 «Вы — _прекрасная дама без жалости_».

 «Расскажите мне о Ниббетсе, миссис Дарлинг», — многозначительно вмешался Уолтеоф. «Я не видел его несколько месяцев».

— И я тоже, — ответила Нина. — Он был в Данди. Я слышала, что он влюблён в шотландскую девушку. Подозреваю, что она варит мармелад.

 — Правда? — воскликнула ручная кошка, приняв её слова всерьёз. — Это чертовски плохо!

 — Да. Разве нет? Представьте себе, как он, должно быть, устал от запаха апельсиновой корки
каждый раз, когда он целует ей руку! Она скорчила гримасу и повернулась обратно к
Китти Беллингдаун. - Ты не приехала на сезон? Почему?

"Я была несчастна. Так расстроена из-за романа Кэрилла. У меня не хватило духу
встретиться с кем-либо лицом к лицу. Но теперь все уладилось, ты знаешь, и
Я так рада за мальчика".

"Пожалуйста, расскажи мне, что это было", - настаивала Нина. "Я слышала, что мать влюбилась в него
и ревновала к девочке".

"Нет, дело не в этом", - последовал уклончивый ответ.

"Странно, но я не видел Кэрилла с тех пор, как мы были детьми. Как он вырос?
Красивый?"

"О, очень. Милый мальчик. Он сделал бы счастливой любую женщину".

"Тогда он феномен. Жаль, что я не встретил его".

Уолтхоф рассмеялся. "Похоже, у него и так было достаточно неприятностей", - сказал он.

Но неприятности сэра Кэрилла Карлея на этом отнюдь не закончились. В последнюю минуту приглашения на свадьбу были отозваны, а подарки возвращены. Две недели спустя его тётя получила от него следующее письмо, отправленное из деревни в Пертшире:

 ДОРОГАЯ ТЁТЯ КИТТИ: я здесь ловлю лосося и всё такое, ну, ты знаешь, и пытаюсь забыть. Это было ужасно
 катастрофа — эта свадебная неразбериха — и я схожу с ума из-за неё, потому что я ужасно любила Розамонд. Такая потрясающая девушка! Двадцать тысяч в год, которые оставил ей тот парень с бриллиантами, просто за то, что она взяла его дурацкое имя. Звучит как дезинфицирующее средство или какая-то химическая дрянь. Вейнол. Тьфу!

 Однако в последнюю минуту она решила, что ей это нравится больше, чем Карли, и вот вы здесь. И вот я, ужасно расстроенный. Я никогда с этим не смирюсь. Я чертовски хорошо знаю, что не смирюсь. Это
 отвратительно, я могу вам сказать, и я сильно подумываю о том, чтобы заняться
 церковью - присоединиться к какому-нибудь ордену, братству или чему-то подобному глупому
 старому занятию.

 В одном я уверен. Я не смогу смотреть женщине в лицо.
 Я ненавижу эту дрянь. Конечно, ты не это, ты
 знаете-за что вы были хорошим вроде все путем. Обычная дырка сверху,
 ты такой и есть. Но я имею в виду других женщин- девушек - и всю эту чепуху.

 А теперь, дражайшая и лучшая из тетушек, я хочу попросить тебя об одолжении. Этот беспорядок
 , знаете ли, обошелся мне в кругленькую сумму, и, по правде говоря,,
 Я в отчаянии. Пришлите мне десять фунтов с обратным адресом. Я верну вам деньги,
когда продам обручальное кольцо. Оно потрясающее. Правда, потрясающее.

 Ваш любящий, но убитый горем племянник,
КЭРИЛЛ.




 ГЛАВА IX

В Данди есть девушка!


Однажды августовским утром в квартиру Нины в Мейфэре без предупреждения вошёл лорд
Нидрок. Он застал её в маленькой гостиной, где она
составляла букет в вазе — цветы были не более прекрасны, чем
она сама.

"Чьи?" — спросил он, кивнув в их сторону. Это было его первое и единственное слово,
а она не видела его два месяца.

Она сделала ему одолжение — на одно письмо больше.

"Мои."

"Кто их прислал?"

"Флорист."

"Кто за них заплатил?"

"Пока никто. Его счёт придёт только в начале месяца."

"Кто их заказал?"

"Я. Что-нибудь ещё?" Она казалась довольной.

Он подошёл к открытому окну с навесом и опустился в кресло с мягкими подушками. Он всё ещё был бородат, всё ещё походил на льва,
но выглядел лучше, чем в те дни в Индии.

Он нанял портного, который был мастером своего дела, и парикмахера, который был не менее искусен. После этого он стал почти привлекательным.

"Тогда я должна сделать вывод, что в настоящее время нет обожающего кавалера".

"Нет", - ответила она. "С прошлой пятницы - нет. Я полагаю, он отплыл, чтобы
предложить свои услуги мексиканским революционерам.

- Ах! - он откинулся назад и задумчиво уставился на свои сцепленные пальцы.
Его взгляд остановился на бронзовой статуэтке в противоположном углу.

- Ты так и не поблагодарила меня за это, - небрежно сказал он.

Нина проследила за его взглядом. - Поблагодарила _ тебя_? - спросила она.

- Кого еще?

- За кобру? Потому что это была кобра с историей, которую он продолжал
рассматривать.

"Для кобры".

"Вы хотите сказать, что это вы прислали его мне? Там не было открытки с
этим ... без имени".

"Я купил его в Калькутте и подумал, что оно может понравиться вам. Ева и
змей, ты знаешь. Довольно деликатно значительных ... что?"

Она смотрела на него, ошеломленная. После того, как все эти пять лет он
вскрыли его губы. Она заметила его левую руку со шрамами, вспомнила, какую роль в этом тоже сыграла бронза, и удивилась ещё больше.

 «Когда-нибудь, — сказал он вполголоса, как привык, — я пришлю тебе бронзовую тигрицу. Это дополнит символику».

"Значит ... значит, ты так сильно возражаешь?" уступчиво спросила она. "Я имею в виду насчет моих
развлечений".

"Твоего единственного развлечения?" Насмешка, цинизм снова были в его тоне.
"Боже Милостивый, нет! Почему я должен?"

"Казалось, тебя это возмущало. Я... я буду очень хорошим, если ты пожелаешь.

"Я не желаю ничего об этом. Откровенно говоря, это меня интересует, когда я
бывает думать об этом. Ты тип. И мне всегда нравился типов.
Мужчины, которых ты сначала очаровываешь, а потом поглощаешь, тоже относятся к типу - типу
слабаков. Они никогда не могли завоевать мою симпатию ".

"Никто и никогда не призывал меня быть другим", - сказала она, поворачивая обратно
к ней цветы.

Он долго ждал, приоткрыв губы. Потом сказал: "Нет?" Осмелюсь сказать,
"нет".

Она пришла к нему, белая гвоздика в ее руке, и, наклоняясь,
поймали его пальто-нагрудные между большим и указательным пальцем. Но, отмечая ее
намерение, он обратил его.

- Нет, нет! - резко воскликнул он. - Не для меня. Я не _petit ma;tre _.

Она собиралась смущенно ретироваться, но он схватил ее за запястье и не отпускал,
и ее щеки покраснели. Затем он отпустил ее.

"Я смотрел на кольцо", - сказал он. "Я вижу, ты все еще носишь его".

«Я всё ещё несу свой крест, — ответила она, — но я потеряла надежду на
венец».

— Я же велел тебе отдать его бедному Дарлингу, — напомнил он ей. — Он должен был быть похоронен вместе с ним.

Она ничего не ответила, но вплела гвоздику в свои золотистые волосы. Почти в тот же миг одна из дверей приоткрылась, и огромный чёрный как смоль мастиф проскользнул внутрь и начал тыкаться носом в руку
Нины.

"Еще один подарок?" - спросил Ниббетс, оглядывая зверя.

"Да. Скорее, одолжил - мой ирландский солдат удачи оставил мне Тару, чтобы
сохранить память о нем в зелени, я полагаю".

Она погладила его по голове, и в ее глазах он увидел невыразимые вещи.

"Ты околдовала это существо, это ясно", - сказал ее посетитель. Он положил
руку на спину собаки, и в ответ раздалось низкое рычание. "Угрюмый".
"Скотина!" добавил он.

"Он чувствует в тебе соперника своего хозяина", - лукаво предположила она.

"Боже упаси!" - прорычал Наколенник.

- Расскажи мне о "мармеладной горничной", - попросила Нина, садясь и кладя голову Тары себе на колени.
- "Горничной Данди". - "Горничной Данди".

"Я навещал человека, которого знал на Таити", - откровенно ответил Ниббетс. "И
так получилось, что у него есть племянница. Я сбежал от нее".

"Почему?" - Просто спросила Нина.

— По самой лучшей на свете причине, — сказал он ей. — Я начинал тебе нравиться
ей слишком хорошо. Вот почему я здесь сегодня утром. Ты - идеальное,
несравненное противоядие от подобных вещей.

"Она похожа на свою мармелад, пожалуй, слишком приторно сладкие", - сказала Нина,
равнодушно.

"Ее мармелада?" допрошенный Nibbetts, его брови насупив.

- Значит, она не справляется? Я не могу думать о Данди ни в какой другой связи.
 Разве не все женщины там чистят апельсины?

"Она не справляется". Временами он мог быть очень буквальным.

"Чем она занимается? Как, черт возьми, она проводит свое время?"

«Мне кажется, большую часть времени она проводит, разговаривая со своим попугаем».

«Её попугай! Как странно! Неужели ей не с кем больше поговорить?»

«Только с одним — с её дядей. И он не понимает».

«Но попугай, я так понимаю, понимает?»

«Очень хорошо. Таитянские попугаи — очень умные маленькие птички».

Нина рассмеялась. "Оно, конечно, отвечает".

"Совершенно верно. С ней нужно разговаривать, даже если это всего лишь попугай".
"И о чем она говорит?" - спросил я. "Да, конечно".

"А о чем она говорит? И о чем они говорят, Я имею в виду?"

Виконт не торопился отвечать. Пауза поста акцент на его
слова.

"Меня, в основном, мне кажется."

«Как, должно быть, скучно им там!» — заметила Нина, и глаза Нидрокка
подмигнул. Его это действительно позабавило.

"Разве не должно?" он усмехнулся. "Чертовски! Тем не менее, вы можете видеть картину.
Идеальный сюжет для холста _жанра_. Что?

- О, идеально, - согласилась Нина, но не улыбнулась. Она похлопала собаку по
она подняла голову и ответила на трогательный взгляд его умоляющих глаз.

- Боюсь, ты был недобр к ней, Хэл, - сказала она через некоторое время.

- Боюсь, что да, - признал он. "Я ..." но он думал, что раз проходили
его мир.

"Почему?" - спросила она.

"Волей-неволей. Как равный, я обязан соблюдать законы королевства. Ты
не соблюдал, но я должен.

"Я думал... Но ты знаешь, что я думал."

"Бедняжка", - сказал он загадочно. По-прежнему ничего не было загадочно
об этом Нине. Она совсем понял.

"Я очень хорошо сейчас", - заявила она. "Это трудно, но я стараюсь. Ты должна
знать, как я стараюсь".

"Почему бы тебе не держаться подальше от искушения?" спросил он, вставая. — Почему ты не бежишь, как я?

 — Я уже говорил тебе. Во мне есть то, что сильнее моей воли. И единственный человек, который мог бы мне помочь, — не станет.

 Он раздражённо тряхнул своей большой рыжей головой. — Томмирот! Тебе это нравится. В тебе есть жестокость. Вот и все объяснение ".

"У меня нет", - возразила она с растущим негодованием. "Я слишком
мягкосердечная. Это половина моей проблемы. Когда я встречусь с приятным мужчиной, который
жаждет моих поцелуев, я не могу ему отказать."

"И после того, как вы дали тебе перережут горло или вышибить себе мозги. Вы
являются национальной угрозой. Вас нужно либо запереть, либо изгнать.

Она встала, и пёс, сидевший рядом с ней, прижался к её ногам.

"Ты поедешь в Беллингдон? — спросила она, не обращая внимания на его лай.
"Китти сказала мне, что она тебя пригласила.

"Я не уверена. А ты?

"Да, в четверг.

— Тогда я не поеду, — решительно сказал он. — Ни один дом не будет достаточно большим для нас обоих
— Я обещаю не съесть тебя, — улыбнулась она.

"Я этого не боюсь. Ты слишком заботишься о своём пищеварении, чтобы решиться на это. Но ты съешь какого-нибудь другого беднягу, а мне не нравится это зрелище.

"А если я пообещаю поститься?"

«Я не верю твоим обещаниям. Ты нарушаешь все, что когда-либо мне обещал. Нет, я не поеду. У тебя будет чистое поле».

Но когда Нина отправилась в путь в назначенный день в сопровождении своей горничной, черного пса и бесчисленных сумок и коробок, Ниббетс был первым, кого она встретила.

«Один из шофёров заболел, а другой напился, — объяснил он, — так что я вызвался
привезти вас. Позже они пришлют за вашим багажом конюха».

«Но у меня должен быть вечерний наряд, — пожаловалась она, — и, наверное, я…»

«Думаю, мы можем привязать одну коробку сзади, если придётся».

«Придётся». Я не могу возлагать все свои надежды на то, что первое впечатление будет
приятным, на глупые представления жениха о целесообразности и скорости.

Он не объяснил, почему изменил свой план, и Нина не стала его расспрашивать. Однако позже выяснилось, что он уже два дня как был в
Беллингтауне.

Герцог и герцогиня Пембервелл тоже были там, как и сэр
Джордж и леди Шарлотта. Лорд Беллингдон был дома во время
стрельбы, но Уолтеоф должен был приехать вечером.

"И это все?" — спросила Нина, которой Ниббетс сообщил об этом
многочисленном _персонале_ званого вечера.

"Пока все," — ответил он. — Завтра, может быть, ещё один или два на выходные.

 — Вы не знаете, кто это?

 — Я не знаю, кто это. Мне жаль, что мы не можем предложить вам более интересный вид спорта.
Потенциальная добыча пока не так многочисленна и многообещающа. Из приличия, знаете ли, вы должны держать свои лапы подальше от Уолли.

Он был дальним родственником Китти Беллингдон и прекрасно понимал ситуацию.

"Ненавижу этого человека," — сказала Нина. "Длинное, чёрное, язвительное создание!"

"Кстати, — сказал Ниббетс. — Что стало с гончей?"

Миссис Дарлинг оглянулась. "Она идёт за нами." Вы не возражаете за рулем
чуть медленнее. Тара обучения".

"Ты опоздаешь к чаю".

"Заморачиваться чай!" - воскликнула она. "Я не могу заставить зверя запыхаться. Мой
солдат удачи никогда бы мне этого не простил".

Затем Kneedrock что-то сделал с передачей, и машина рванула вперед быстрее.
больше, чем когда-либо. Так что они добрались до дома достаточно вовремя, Тары нигде не было видно.


"И я никогда не смогу заменить его", - горевала Нина. "Порода
вымирает".

- Как у порядочных женщин, - проворчала Ниббетс.

Леди Беллингдаун, выйдя в холл им навстречу, услышала:
— Он снова пристаёт к тебе, дорогая? — спросила она, пока Нина поднимала вуаль, чтобы поздороваться. — Он совершенно невыносим.

 — Он пристаёт к женщинам. Нам придётся объединиться, чтобы его проучить.

 — Женщины никогда ни к чему не объединяются, — грубо заметил он. — Они
слишком ревнивы друг к другу. Борьба за избирательное право обречена на провал.

Нина и Китти целовались и говорили друг другу приятные слова, а виконт
отвернулся с усмешкой и хмурым видом.

 «Здесь всегда много кексов с изюмом», — прошептал герцог,
находя место рядом с Ниной за чаем. «И очень вкусные кексы с изюмом. Гораздо вкуснее, чем в Паддлвуде». Позвольте мне помочь вам с чем-нибудь.

Он положил кусочек ей на тарелку, и она наклонилась, чтобы что-то
шепнуть герцогине, которая сидела на краю дивана у камина. «Даже если я англичанка, я хочу согреться», — это было остроумное замечание.
её молодость, которую до сих пор цитируют и которой до сих пор живут.

"У меня есть последние новости о деле Карли," — прошептала она, прикрыв рот рукой и украдкой взглянув на леди Беллингдон, которая была занята с чайными чашками. "Зайди ко мне в комнату перед ужином, и я тебе расскажу."

Нина кивнула, и они немного поболтали о пустяках, чтобы отвести подозрения. Когда Нина снова села, её пирожок с семенами исчез, а
герцог посмеивался.

 «Но где же он?» — спросила она с недоумением в фиалковых глазах.

 Его светлость указал на пол с её стороны.  Тара лежала
вот. - Он твой, я полагаю. Он проглотил лепешку с тмином одним глотком. Прекрасно.
Это "стагхаунд". У меня когда-то была пара таких, как он. Послушай, Дуди, разве у меня не было
когда-то прекрасной пары черных гончих?

"Да, Пакеттс". Это было прозвище герцога с колыбели.

«В наши дни все охотятся на лис. Но когда я был моложе, — продолжал он, — и так далее, и так далее, и так далее».

 Нина, радуясь тому, что снова видит это животное, гладила его по длинным ушам и бормотала что-то по-детски.

 В уединении гостевой комнаты, которую она занимала, герцогиня курила одну сигарету за другой и рассказывала Нине Дарлинг, что это был сэр Кэрилл
Он сам разорвал помолвку в последнюю минуту, а не будущая тёща, как все думали.

"Но почему? Я думал, он был безумно влюблён в эту девушку."

"О, так и было. Но, видите ли, он кое-что узнал совершенно случайно,
и когда он спросил об этом Розамонд, она подтвердила это с полной откровенностью. Кажется, её собственный отец — первый муж миссис Вейнол — был
каторжником. Он до сих пор в тюрьме где-то в Штатах.

"Вся история — без имён, конечно, но настолько подробно, насколько они осмелились, —
появилась на прошлой неделе в «Британском обществе». Я не
конечно, это непристойная листовка, но моя горничная её видела и дала мне почитать. Я гадала, видела ли её Китти.

"Может, это неправда," предположила Нина.

"Должно быть, правда. В этом-то и дело с этими мерзкими светскими газетёнками — они почти всегда
правы. Иначе они бы не посмели, разве ты не знаешь. Именно это делает их такими неприятными.

Нина оставила свою двоюродную бабушку и поспешила в свою комнату, едва успев
одеться. Там она застала хозяйку, уже в полном обмундировании,
которая ждала её.

"Я почувствовала, что должна немедленно увидеться с тобой, дорогая, — начала леди Беллингдон. — Я
я прошу тебя об одолжении. Ты можешь сделать для меня кое-что, чего я никогда не забуду, пока жива. И я не знаю ни одной другой женщины, которая могла бы это сделать.

Подозрения Нины сразу же пали на лорда Уолтеофа.

"Если это..." — начала она, но тут же осеклась.

"Ты не могла бы себе представить. Это не то, что вы думаете. Это касается Кэрилла Карли.

 — Кэрилла Карли?

 — Да. Он был в Шотландии, знаете ли, практически похоронен заживо, и ему становилось всё хуже — он становился всё более угрюмым, всё более больным. У него был сильный удар, и я очень за него переживала.

- Ну? - нажал Нина, ощупью. Она не в меньшей мере, посмотрим, что она
был-или мог бы ... сделать с ней все.

"Я хочу, чтобы ты взял его под контроль - заставил забыть".

"Я! Но как?"

"Здесь. Он идет. Я только что получил телеграмму. Он уже начал. Он
приедет сюда завтра на чай.

Нина колебалась всего секунду. — Я… я сделаю всё, что в моих силах, — наконец сказала она.





Глава X

Молитва и пророчество


— Бедняжка! — вздохнула герцогиня.

Зал был сорок футов в ширину, восемьдесят футов в длину и пятьдесят футов в высоту. Он был обсажен пальмами и хризантемами, а также маргаритками на Михайлов день
серебряные горшки. И все же слова отдавались эхом.

- Ты имеешь в виду... - переспросил Нидрок, нахмурившись.

Электричество за миллионом призм наверху было хорошо затенено, и
шесть дюжин свечей среди картин и безделушек были
наполовину затушены розовыми оборками. Более того, Нидрок только что вошел и
все еще находился на некотором расстоянии. Тем не менее, было ясно видно, как он нахмурился.

"О, я не имела в виду "Дорогая". Я вообще не имела в виду "Дорогая", - быстро поправилась герцогиня
.

- Мы... мы говорили о Кэрилле, - объяснила леди Беллингдаун, держа руку
на ручке чайника. - Вы знаете, мы все думаем о нем. Он будет
вот сейчас, с минуты на минуту".

"Я не понимаю, почему вы спросили его," - прорычал Kneedrock ориентировочно, так как был
честь кузины. "Он вам не тут".

"Нина, помню", - напомнила герцогиня, очень заинтересован в ней хлеб и
сливочное масло.

Тогда благородный виконт зарычал на нее благодать. "Он не получит утешения от
Нины. Она сожрет его заживо и выбросит кости, как змея
".

"О боже!" - укоризненно вставила леди Китти. "Ты всегда так строг к ней"
.

"Это в духе Ниббетса", - успокоила герцогиня, очень ласково глядя на него.
Несмотря на некоторую неопрятность, он действительно был хорош собой.
вид — внушительный и царственный. «Он всегда говорит немного дерзко».

 «Дерзко?» — переспросил он. «Фу! Да этот парень, знаете ли, совсем плох.
 Никуда не может пойти. Целый месяц ловил рыбу на острогу, совсем один.
 А потом вы приглашаете его сюда и бросаете на растерзание Нине». Ха!

Минуту назад сравнение было змеиным, а теперь стало кошачьим. Он был почти так же плох, как Дингал.

Герцог, сидевший в углу огромной гостиной, сильно ссутулившись и откусывая от семенного пирога так быстро, как только позволяли его маленькие тонкие челюсти, говорил, защищаясь, между откусываниями.

"Возможно, она будет развлекать его", - сказал он заплетающимся языком, полным ртом. "Нина очень
забавно, когда она любит. Она часто заставляла меня смеяться. Я люблю Нину".

"Я думаю, что она очень приятная молодая женщина," присоединились к герцогине, в
того, что ее верность ее внучатая племянница не может быть открыт для
вопрос. «Этой осенью она будет у нас в Паддлвуде. Она всегда бывает у нас в Паддлвуде.»

«И она делает жизнь очень интересной. Да, это так, — добавил герцог, прежде чем откусить ещё кусочек. — Я всегда рад её приезду. Не так ли, Дуди?»

Герцогиня поспешила подтвердить.

— Да, Пакеттсу всегда нравилось… — Но тут её светлость осеклась.

 В конце коридора послышался лёгкий шум, и все
взгляды устремились к двери. Весь вечер все были на
взводе. Каждая душа размышляла о том, как будет выглядеть
Карли и как он себя поведет.

— Нет, — сказала леди Беллингдон уверенным тоном человека, который
знает, — и всё же она тоже сделала паузу, чтобы прислушаться, — это не он. Минуту назад я слышала стук колёс. Но мы послали за ним машину.

Она нервно огляделась по сторонам. «Знаете, — добавила она, — вы не должны так пристально смотреть на него, когда он войдёт. Вы должны вести себя так, будто ничего не случилось. Он очень чувствительный, знаете ли».

 «Я бы так и подумал», — заметил Ниббетс, внезапно развалившись на диване и заговорив своим обычным звучным голосом, который было слышно повсюду. «Я бы подумала, что он бы так и сделал».

«На самом деле это была её мать», — сказала Шарлотта Грей, которая не читала
«Британское общество» и не была в доверительных отношениях с герцогиней. «Всё было так».
ее мать. Это очень шокирующая история. Это борджиан. Это Медичи.
Это ни капельки не похоже на наш нынешний грузинский. Ни в малейшей степени. "

Она смотрела на Нидрока, но говорила для собственного развлечения,
поскольку все это знали, и она, должно быть, знала об этом.

— Лучше не говорить об этом, — предупредила леди Беллингдон, мягко упрекая его. — Донти считает, что будет разумнее не говорить об этом, пока бедный мальчик находится в доме.

 Тогда лорд Уолтеоф, стоявший по своему обыкновению за спинкой её кресла,
проявив своё превосходство в знании дел в Беллингдоне, сказал:
— Он уезжает в понедельник утром. Это не займёт много времени.

— Уезжает в понедельник утром, да? — переспросил герцог, жуя быстрее, чем когда-либо. — Это не сильно поможет. Мы все уезжаем в понедельник утром.

В этот момент дверь в дальнем конце коридора открылась, и вошёл сэр Джордж
Грей — красивый, стройный, как мальчишка, с вьющимися каштановыми волосами.

"О, это Шакс!" — воскликнула Шарлотта, поставив чашку и выбежав навстречу мужу, которого она, будучи ещё невестой, очень любила.

"Это были колёса кареты," — догадался герцог, входя в комнату.
еще один пирог с тмином, пока хозяйка отошла за пальмы, чтобы перекинуться парой слов
с новоприбывшим. "Это были колеса Грея, Дуди", - объяснил он
герцогине, которая в этот момент стояла к нему спиной. "Это были колеса Грея".
"Это были колеса Грея".

"Я слышу", - сказала герцогиня.

Лакей принес свежий чай.

— Я опоздал, — сказал сэр Джордж, подходя к камину. — Привет,
Ниббетс!

Затем он кивнул остальным. — Меня ранили в спину, — весело продолжил он, — и
им пришлось меня раздевать. А потом, конечно, снова одевать.

— Кто в вас стрелял? — спросила леди Беллингдон с вежливым интересом.
Благовоспитанная хозяйка. «Вас сильно ранило?»

 Когда джентльмены отправляются на охоту, быть раненым — настолько обычное дело, что никто особо не возражает. Даже жена сэра Джорджа, как бы сильно она его ни любила, сумела сохранить стоическое молчание. Выглядеть расстроенным было бы очень невежливо.

"Я не знаю, — ответил пострадавший. — Я не знаю, кто в меня выстрелил. Я был
впереди, Донти упал, и я услышал, как Донти закричал, а потом ... вот я и был
напичкан перцем. Он клянется, что видел приближающийся выстрел ".

"Как забавно!" - восхищенно воскликнул герцог. "Это забавно. Донти всегда такой
забавный".

"Его тоже застрелили?" - спросила жена Донти.

"Нет, он..."

Дверь скрипнула, и дворецкий, спотыкаясь, вышел вперёд, чтобы прошептать:
«Сэр Кэрилл Карли».

И вот он действительно стоял перед ними — герой самого громкого скандала за последние годы.

Ничего подобного не случалось с того памятного дня, когда Нина вернулась из Индии под защитой своего кузена, виконта, и у каждого была своя версия событий.

Он был очень бледен, этот стройный юноша с карими глазами, нервно
подёргивающий нижней губой. Судя по всему, он был очень напуган. И всё же он
действительно был там.

Разумеется, было волнение — вполне заметное волнение, — ведь не раз и не два было авторитетно заявлено, что это любовное кораблекрушение
никогда не будет исправлено и он никогда больше не поплывёт в своём особенном «плавании».

Возможно, Гренфелл и ледяное побережье Лабрадора, или правительственная верфь в
Маньчжурии — но никогда больше не в родном обществе. Никогда, никогда!

И вот он здесь. Его тётя, леди Беллингдаун, поспешила вперёд, протягивая
руки.

"Моя дорогая Кэрилл! _Так_ рада снова тебя видеть. Ты, конечно, всех здесь знаешь. Мы все _так_ рады тебя видеть. _Так_ рады, знаешь ли.

Он наклонился и очень мило поцеловал ей руку. Затем он храбро обвел своими большими,
темными глазами остальных членов группы, рассматривая их всех, как по отдельности
, так и все вместе.

Он знал их, всех до единого. Да, все они были родственниками или друзьями, которым
он вернул свадебные подарки месяц назад.

Это были мучительные секунды, в течение которых пирог с тмином герцога
пищал, как канарейка.

— «Ты приехал прямо из города?» — спросил Вальтеоф нарочито небрежным тоном. Затем он вспомнил. Очень глупо с его стороны, но теперь уже поздно что-то исправлять.

  Он стоял спиной к костру, и сильное волнение выдавало его.
Полы сюртука, под которыми были сложены его руки, показались наблюдателям
знаком и символом его смущения.

 «Я в Шотландии уже месяц», — ответил Карли, густо покраснев
и поискав глазами, куда бы сесть.

 Все почувствовали, что Уолтеофу непростительно было сказать «город»
 человеку, который был в центре всеобщего внимания.

— О, Шотландия! — воскликнул герцог, как будто тот факт, что мальчик был там, был ему совершенно неизвестен. — Очень забавное место, Шотландия. И прекрасное, Шотландия. Мы ездили туда в наш медовый месяц. Послушай, Дуди, мы ведь ездили туда, да?

Герцогиня метнула на своего герцога убийственный взгляд. Подумать только, что муж настолько
погрузился в дела, что упомянул медовый месяц в присутствии той, кто в тот момент могла быть его женой, но не была!

"Сейчас туда ездят на охоту," — сказала она, чтобы смягчить удар. "Вы всегда ездите туда на охоту."

«Не в последний раз», — возразил его светлость. — «Сезон был закрыт — в последний раз». Затем он взял ещё один кусок пирога.

 Герцогиня не совсем понимала, было ли упоминание о закрытом сезоне болезненно уместным.

 «В Шотландии так серо», — сказала она Уолтеофу по секрету.Леди Беллингдаун умоляюще смотрела то туда,то сюда, молясь о том, чтобы
кто-нибудь что-нибудь сказал. Ответил Нидрок.

"Я ненавижу Шотландию", - прорычал он. "Я знаю там девушку, которая..." Он замолчал
, оставив их думать что угодно, и закончил: "Я хотел бы держаться
подальше от этого места "балли"".

Тогда леди Беллингдаун пожалела, что он этого не сделал. Это было просто ужасно!
Все украдкой переглядывались в смятении. У неё дрожала рука, и она пролила чай на Карли.

Он встал в ожидании угощения и стоял рядом с ней.
С застывшей улыбкой, меняя блюдца, она ахнула:

«Нина здесь. Ты ведь её помнишь, да? Она теперь вдова, знаешь ли.
Очень милая, очень яркая. Превосходная компания».

«Она была счастлива в браке?» — спросила Кэрилл, стараясь выглядеть невозмутимой.

— Почему… э-э-э… я не знаю. Они уехали в Индию, и он погиб в результате несчастного случая. Знаете, чистил пистолет. Так и неясно, как это произошло. Никто ничего не знал. Она до сих пор в трауре.

 — Они не были счастливы, — вставил Нидрок своим звучным басом. Затем он придвинулся ближе. — Я знаю, — резко добавил он. — Она
Тигр стал человеком, и Дарлинг была его добычей — одной из его жертв.

Леди Беллингдон пыталась рассмеяться, но не очень успешно.
"Какие ужасные вещи вы говорите, Ниббетс!" — вздохнула она.

Карли молча смотрела на неё.

"Это правда, — продолжил виконт. — Она — перевоплотившаяся людоедка. Она
любит брать парней, рвать их на части, мучить и вытряхивать из них душу
похлопываниями, которые они уже не чувствуют!

Все слушали. Карли побледнела как полотно. Но
это была бледность от сильного интереса, а не от тревоги.

- О, послушайте! - воскликнул герцог, поспешно сглотнув. - Послушайте,
Наколенник! Вы хотите сказать, что она необычайно забавна. Это так,
и это все, что ты имеешь в виду. Только ты выразился несколько резковато. Но это то, что
ты имеешь в виду.

Ниббетс пожал своими широкими, тяжелыми плечами.

"Будь по-твоему", - проворчал он. "Я знаю, что я имею в виду, и я знаю
то, что я знаю. Ты просто смотришь, как ее глаза сужаются, а потом ждешь
месяц. Они сужаются, когда появляется новый мужчина; и через месяц она слизывает
его кровь со своих лап!

"О, какой ты грубый!" Леди Беллингдаун пожурила ее. "На самом деле, ты знаешь,
Я этого не потерплю. Вы не должны говорить ни слова. Нет, я этого не потерплю!

Кэрли уставился в свой чай. Бледность сменилась странным румянцем — румянцем ещё более живого интереса, который вызвали у него замечания Нидрока.

 Он задумался о том, какой была бы перевоплощённая тигрица. Приятное волнение охватило его впервые за целых пять недель.

 И в этот момент дверь в конце коридора открылась, и Нина Дарлинг
легко вошла в дом. Она шла пешком и всё ещё была в шляпе — в шляпе из жёлтого фетра с петушиными перьями, развевающимися на ветру.

В руке она держала мужскую трость, а рядом с ней вышагивал огромный чёрный волкодав.

Сэр Кэрилл мгновенно окинул её взглядом. И, вспомнив о полутрауре, подумал, не в волкодаве ли дело. Других признаков не было, потому что платье на ней было бледно-коричневым, а сапоги — чуть темнее.

«Я очень опоздала», — воскликнула она, и её чистый голос зазвенел, как колокольчик. «Но это простительно. Я нашла самую очаровательную маленькую церквушку и молилась. Да, только представьте! Я стояла на коленях и просила
— не делать ничего плохого, потому что… — она посмотрела на них всех и рассмеялась, — потому что
мне хочется сделать что-то плохое, но я не хочу.

— Ты это сделаешь, — прорычал Нидрок _шёпотом_.

"Ты ведь знаешь Кэрил Карли, дорогая?" — спросила леди Беллингдаун.

Она повернулась, ее большие фиолетовые глаза в его сторону, и он, наблюдая, как жадно, видел
их складывают в щелки, как Kneedrock сказал. И Kneedrock увидел их,
слишком.

"И ты молилась, чтобы тебя уберегли от беды, да?" он задумался. "Но, конечно,
ты не это имела в виду".

Она подошла к Карли и села рядом. "И я молился за
— И другим тоже, — сказала она ему. — Для тебя. — И рассмеялась. — Тебе это нужно, не так ли?

 — Мне это нужно, — коротко ответил он. — Да, конечно.

 Она стянула с себя тяжёлые перчатки и отдала их вместе с тростью
гончей, которая тут же важно удалилась.

- Вы далеко шли? - Спросила леди Беллингдаун.

- Скорее. К Сосновым иглам.

- Ну, это двенадцать миль, - сказал лорд Уолтхоф.

- Возможно.

Кэрли более откровенно уставилась на неё — на её золотую голову, лоб из
чистейшей слоновой кости, украшенный живыми аметистами, на её
длинную, гибкую фигуру, напоминавшую Лилит и средневековое представление об
ангел тоже.

Когда она подняла на него глаза и улыбнулась, он понял, что это была
первая по-настоящему естественная улыбка, которую он встретил за месяц.

Что-то холодное внутри него снова согрелось. Женское начало тогда еще сохранялось
то, что могло повлиять на него. В конце концов, его сердце не было полностью мертвым.

Он вернул улыбку, и щелочки стали еще более узкими. И такими же они показались молодому Эндрюсу в ту ночь в Симле, и одному Богу известно, скольким другим людям в одном Богу известном количестве других мест, и такими же они показались ему — расколотые опалы, в которых дьявол раскалывает волоски
ресницы, которые не давали им опалить простого смертного мужского пола.

- Я помню тебя маленькой девочкой, - пробормотал он.

"Первая кровь", - сказал Нидрок, который все это время слушал, полушепотом
герцогу.

"Да, но ты же знаешь, что она поддержит его", - ответил его светлость. "Она действительно
сделает. Честное слово, она очень бодрящая, эта Нина. Она мне нравится. Всегда нравилась.



"Он будет очень рад вернуться, весь в царапинах и без одного уха, и
через полгода жениться на своей невесте," — с горьким цинизмом
возразил достопочтенный виконт."Вы правда так думаете?" — спросил герцог.

— Думаешь, что так! Я знаю, — зевнул Нидрок. — Ей всё равно, кто будет трепать
костями, когда она доест мясо.




ГЛАВА XI

То, чего не следует говорить


Когда мужчины пришли в тот вечер после ужина, миссис Дарлинг сидела одна в
огромном красном атласном платье causeuse_; одном из тех странных, жестких, украшенных хохолками королевских
вещи, которые вошли в моду среди париков и пудры прошлого периода
.

На ней было платье из серого газа с бахромой, расшитой бисером и драгоценными камнями.
корсаж и колени. Немногие женщины могут носить серое. Нина могла и носила.

Другие женщины стояли рядом и разговаривали, но не с ней. Они
Она не отошла в сторону, но отошла в сторону и села. Так она поступала, когда приближалось время возвращения мужчин. Никто не понял её неправильно.
 Все всё поняли.

"И всё же, как она умеет устраивать приёмы, знаете ли!" — прошептала хозяйка герцогине. "Она действительно великолепна в этом."

"Она мне нравится", - призналась герцогиня. "У нее такие красивые линии тела".
и талия тоже, не так ли?"

- Д-да, - запинаясь, пробормотала леди Беллингдаун, - она настоящая картинка. Мне бы очень хотелось, чтобы
Ниббетс не набрасывался на нее так сильно. Это очень мерзко с его стороны.

«Но Кэрилл никогда не поверит в то, что он говорит», — предположила герцогиня
успокаивающе. "Мужчины никогда этого не делают".

Пока она говорила, двери раздвинулись, и шестеро мужчин вошли внутрь
процессией, медленно рассеиваясь, как стая садящихся птиц. Каждый
женатый мужчина пытался избегать свою жену и, скорее всего, промахивался мимо цели.

Кэрилл Карли подошла к тому месту, где сидела миссис Дарлинг, обошла ее и взялась за
другой конец красного хохолка, который был сделан для двоих. Она просто
улыбнулась.

Все остальные заговорили разом. Воздух наполнился словами: «Они взяли за правило проезжать здесь раз в год и
сохранять право проезда...» «Он сказал: «Не торопись!», но она взяла его, и ветка
ухватила её, и
унес ее прочь... «О нет, это было не той зимой, это было, когда я был на
Мальте...» и так далее, и так далее.

Сэр Кэрилл поднял глаза и понизил голос.  «Знаете, я был уверен, что мое сердце умерло.  Я был в этом уверен.  Но теперь я начинаю сомневаться».
Она все еще улыбалась, глядя прямо перед собой.

— Посмотри на меня, — взмолился он. — Твои глаза так прекрасны. Как эликсир. Они возвращают мне всё, что я потерял. Посмотри на меня.

 — Ты знаешь, — спросила она, подчиняясь его просьбе, — что меня считают очень плохой женщиной?

 — Я в это не верю.

"О, но это так. Спроси лорда Нидрока. Он тебе скажет. У него есть байка
о перевоплощенном тигре, которую он рассказывает всем. Он называет мои руки
когтями.

Затем она опустила взгляд на свои руки, и Кэрилл проследила за ее взглядом. Они
были замечательными руками, каждый палец - экстрасенсорный указатель.

— Когда-нибудь я позволю тебе ненадолго подержать их, — сказала она, слегка
пошевелив их. — Тогда ты сам сможешь судить, какие они.

Он ощутил самый странный трепет. Он пронзил его от макушки до пят. Он чудесным образом
возбуждал его. Он удвоил его храбрость.

«Прощайте, обычные правила!» — кричало его сердце. «Вперёд и в огонь!» И
его голос сказал: «А Нидрок когда-нибудь держал их в руках?»

 «О да. Очень многие держали. Я изучаю рукопожатия. Некоторые
мужчины впиваются в твою ладонь большим пальцем, а некоторые любят
перетирать все твои костяшки пальцев. Кажется, они никогда не задумываются о том, что может чувствовать женщина.

«Мне кажется, при таких обстоятельствах на вашем месте я бы что-нибудь сказал», — смеясь, сказал сэр Кэрилл.

Она серьёзно посмотрела на него.  «Что, например?»

«О, вам больно! Отпустите!»

"Я постараюсь запомнить", - сказала она без улыбки. "Ты думаешь, это
лучше, чем просто терпеть это?"

"Да. Если только тебе это не нравится".

- О, мне это никогда не нравилось. Я давно устала от этого. Все мужчины такие
ужасно похожие. Если ты не собираешься стать другим, я ... Собираешься ли ты
быть другим?"

"У меня разбито сердце", - сказала Карли не совсем серьезно. "Возможно, в этом
и заключается разница".

"Я точно знаю, каково это, когда у тебя разбито сердце". Она мудро кивнула.
"Ты чувствуешь, что это убьет тебя; но это не так. На третий день берут
пудинг, как обычно".

"Скажите мне, - внезапно взмолился он, - вы любили своего мужа?"

"О, нет", - с нажимом ответила она. "Что за глупый вопрос!"

"Что происходило перед его смертью?"

Она рассмеялась. "Много", - был ее лаконичный ответ.

"Тебе было очень одиноко?"

"Нет. У меня была компенсация.Он почувствовал, как кровь застучала у него в висках.

"Любовник?" — смело спросил он.

Она тут же посмотрела ему в глаза. "Значит, ты действительно плохо обо мне думаешь?"
В её голосе звучал упрёк. "Ты думаешь, что когда я сказала, что люди считают меня очень плохой женщиной, я имела в виду, что я самая плохая из всех, и что они считают это правильным?"

— Нет, — поправил он. — Я не задумывался. То, что я сказал, просто пришло мне в голову. Мне просто любопытно, вот и всё.

 — Я не собираюсь рассказывать тебе свою историю, — заявила она. — Спроси Нидрока.
Он расскажет вам, что я застрелила своего мужа, чтобы выйти замуж за другого мужчину, и что тот мужчина умолял меня о прощении. Нидрок очень забавен, когда начинает откровенничать обо мне.

"Как вы можете шутить о таких вещах?"

"Я шучу обо всём. Это мой способ жить дальше."

"Но это такая ужасная история!"

— О, ужас! — непринуждённо сказала она.

Он почувствовал себя немного неуверенно, и это отразилось в его смехе. — Тот мужчина был
идиот", - сказал он сказал ей.

"Совершенно верно", - согласилась она.

Среди остальных возникло движение. Они собирались сыграть бридж.
Все встали и повернулись спинами. Он быстро положил руку на
ее. Тогда:

"Ах, как вы меня интересуете!" - воскликнул он, ниже его дыхание. "Ты уже
не вовремя, слишком. Я знаю это. Я чувствую это. Ты скажешь мне, а я скажу тебе,
и в мире снова появится что-то, что будет мне небезразлично. Понимаешь, я
думал — я был по-настоящему уверен, — что все, что мне было небезразлично,
было во мне убито навсегда.

Ее рука была неподвижна под его пульсирующей рукой. Он был единственным
рука мужчины - одна из тех редких рук, которые бледнеют и краснеют, которые дрожат
и горят.

Сейчас она горела, но в ее руке не было ответного жара или пульсации. Если его тело и трепетало
в страстном призыве к какому-то отклику, ответа не последовало. Он должен был
признать, что на зов его ласки не проснулся спящий пыл.

Но ее веки опускались все ниже и ниже, пока ресницы не сомкнулись
прижавшись к щекам, и затем, когда он смотрел - и страстно желал - он внезапно увидел
с восторженным трепетом удивления и восторга, что на щеках блестят слезы.
они.

- Ты чувствуешь... что-то? - задыхаясь, пробормотал он. - Что?

"Я сочувствую тебе", - ответила она. "Ты так молод. Сколько тебе лет?
Ты не мог бы сказать мне?"

Конечно, он не ожидал такого ответа. "Мне двадцать шесть", - сказал он.
"Но почему?"

"Двадцать шесть!" Ее глаза все еще были закрыты. "Мне тридцать", - тихо сказала она.
"Мне тридцать". "Вот почему".

Он чувствовал себя совершенно сбитым с толку, запутавшись в том, что она имела в виду. "Я знаю, что тебе тоже было плохо", - повторил он.
"Я знаю, что тебе тоже было плохо". "Ты расскажешь мне все об этом, не так ли?
Ты? Не присоединяйся к толпе любителей бриджа. Они будут играть там часами,
а мы можем посидеть здесь и побыть наедине. Давай! Сделай это! Я хочу
узнать так много, и ты мне всё расскажешь.

Она мягко убрала руку. «А я смогу?» — прошептала она. «Смогу ли я,
правда?»

 Он схватил её руку во второй раз: «Да-да, сможешь. Ты будешь так добра — так хороша — ко мне. Ты позволишь мне думать о твоих проблемах вместо своих. Я так устал от бесконечных мучений». Я
ничего не сделал, ты же знаешь. Клянусь Богом, я ничего не сделал. Это был
заговор, и теперь они разрушили её жизнь и мою. Возможно, с тобой тоже был заговор.

— Нет, — выдохнула она. — Со мной это был план.

— Какая разница, — возразил он. "Вы знаете, они говорят, что я
была влюблена в мать. У меня не было. Правда, я не был. Но они сказали
она и была помолвлена. Это было самое страшное
можно себе представить. Вы услышите это со всех сторон.

"Конечно, никто не поверит этой истории о тебе, но все до единого
верят истории обо мне. Они не погубили тебя, но они погубили
меня. И тогда люди думают, что Шотландия должна была помочь мне." Он
замолчал, сильно побледнев, его голос дрожал.

Его рука сжимала ее все крепче и крепче, и теперь он притянул ее к себе
ближе. Когда он долго сжимал ее между своими ладонями
Через минуту он почувствовал боль в ладони и, освободив её, посмотрел на свою руку. На третьем пальце сверкал бриллиантовый крест.

 Это была большая, неудобная вещь, прикреплённая к кольцу, хотя и сама по себе довольно красивая. Крест оставил след на его коже. Он повернул её руку и увидел, что кольцо было вырезано в форме короны — короны с зубцами.

 — Крест и корона? — спросил он. - Твой собственный дизайн?

- Дизайн его матери, - сказала она, все еще не открывая глаз. - Если бы я была его женой.
это был бы мой. Но поскольку я никогда не смогу стать его женой, он подарил его мне
, чтобы я носила его, потому что я любила его ".

"Мужчина, который отказался?" Спросила Карли.

"Тот самый мужчина", - ответила она.

"Тупой идиот!"

"От всего сердца".

С этими словами она открыла глаза и резко встала.

- Ты очень молод, - сказала она самым непринужденным тоном. - О, дорогой,
но ты так молод. Когда вы продвинетесь дальше по жизни, вы поймёте, что очень немногие из тех, кто по-настоящему любит, могут когда-либо жениться. Я почти уверена, что разлука — это первый признак великой любви. И это хорошо. Это оставляет мечты.

Её тон поразил его, но содержание речи было уместным. Она двинулась
— к огню. Нидрок стоял там, лицом к камину.

"Что ты делаешь?" весело спросила она его. "Ты перестал играть?"

"Я им сейчас не нужен," — сказал он.

 Карли почувствовала раздражение, но он последовал за ней.

"Мы говорили о том, что такие интересные вещи", - продолжала она, все еще
обращаясь к виконту спиной.

"Я осмелюсь сказать. Что например?" он спросил, не оборачиваясь.

- Я сказала сэру Кэриллу, что вы расскажете ему всю мою историю, - продолжала она.
игнорируя вопрос. - Вы расскажете... не так ли?

— Всю целиком?

 — Да.

"Я надеюсь, что это заинтересует его больше, чем меня".

"Если тебе скучно повторять это, не нужно", - мягко сказала Нина. "Но это
довольно драматично, ты знаешь. Я имею в виду ту ночь и все, что произошло".

"Бедняжка!" пробормотал Нидрок.

Карли почувствовала себя крайне неловко.

— Ниббетс был там, знаете ли, — спокойно объяснила она. — Он всегда был другом нашей семьи.

 — Мы двоюродные братья, — коротко сказал виконт.

 

 — И однажды — однажды в Индии — он боролся за мою честь, — непринуждённо продолжила она.«Доброе имя семьи», — поправил кузен, как показалось сэру Кэриллу, без необходимости.

"Это привело к тому же самому", - добавила она.

Карли хотела, чтобы другой мужчина вернулся к игре и таким образом
закончил этот ошеломляюще откровенный разговор. И в следующее мгновение он это сделал,
и они снова остались вдвоем.

- У тебя были трудные времена, - быстро сказал он. "Мне кажется, я должен знать
об этой истории, Миссис Дарлинг, но я не могу. У меня нет никаких
связей в армии. Мы все дипломаты. Полагаю, это очень глупо с нашей стороны.

 — Не совсем так, — возразила она. — Иногда я думала, что мы
глупы, раз так сильно увлекаемся армией. Но это всё из-за
кровь и величие, я полагаю.

Он рассмеялся. "Кровь и величие", - повторил он. "Как ловко вы выразились!
А у нас это..."

- Мозги и скромность, - перебила она.

Затем он снова рассмеялся, уже откровенно. Настолько откровенно, что сидящие за столами
услышали, вскинули головы, послушали, а затем снова склонили головы
, пряча многозначительные улыбки.

"Нет никого лучше Нины", - прокомментировала леди Беллингдаун себе под нос.


"О, он спасен, если вы это имеете в виду", - беспечно заявил сэр Джордж.

"Я же тебе говорил", - гордо напомнил герцог. "Я сказал: "Нина проснется".
он встал. "Она всегда всех будит. Она говорит то, о чем вы и не подумали бы.
она бы сказала, и это будит человека самым необычным образом ".

И они продолжили свою игру. Если на то пошло, так что миссис
Дорогой и Carleigh.

"Вы здесь остановились надолго?" спросил он.

"Пока я могу это выдержать".

— Ты имеешь в виду…

Она сложила руки за головой и пристально посмотрела в самую
душу тлеющих углей. — Я имею в виду, что вскоре я задыхаюсь и
удушаюсь в тесном человеческом пространстве. Я счастливее
одна.

Вновь поражённый, он пристально посмотрел на неё. — Значит,
это всегда плохо? — сочувственно спросил он. "Ты так и не смирился с этим?"

"Всегда все плохо". Она помолчала секунду или более, и затем повернулся к
него, ее глаза сузились в том характерном стиле, который Kneedrock было
описал столь сурово.

"Но все равно это великолепно", - воскликнула она со странной нежностью.
восторг. "Ты еще не дошел до этого. Ты не дошла до того, чтобы бороться за простую радость любить, как борются за глоток воздуха в удушающей яме. Почему я не должна любить? Я люблю это делать. Я люблю всё это. Я бы удвоила ставки при каждом проигрыше, если бы могла. Ты меня понимаешь?

— Н-нет, — запнулся сэр Кэрилл, слегка ошеломлённый внезапной идеей-бумерангом. — Н-нет, я… э-э-э… я…

 — Но завтра вы это сделаете, — заявила она, кивая ему. — Вы сделаете это завтра. Я пойду первой, а вы за мной.

"О, если ты имеешь в виду это..."

"Я никогда не сдаюсь", - заявила она. "Я никогда не сдамся..."

"Это выглядит безнадежным?" он прервал ее, смеясь.

"Я скажу тебе это завтра".

"Когда завтра?"

"Мы закончим за час до ленча. Я буду ждать вас здесь ровно в четверть двенадцатого.

— Вы найдёте меня здесь, — улыбаясь, сказала Карли.




Глава XII

Радость от интереса


На следующее утро сияло ослепительное солнце. Carleigh, передал его придерживаться
его камердинер, был в сознании, тоже из личного парящий сияние: есть
состояние настолько необычно и неожиданно, что он метафорически ударил его в
лицо.

"О, нет, - с нажимом напомнил он своему страданию от любви, - этого не может быть!"
И все же он знал, что радость переполняет его.

Даже четырнадцать редких старинных гравюр с изображениями раннехристианских мучеников и
их мучений, которыми был украшен коридор, не могли умерить его бурлящую радость.

 В самом деле, трудно испытывать большой интерес к повешениям, сожжениям и
другие пытки, когда собираешься провести час наедине с красивой женщиной, которая говорит то, чего, по словам герцога, от неё не ожидаешь.

В холле внизу он увидел огромного чёрного волкодава — единственный символ её
траура, — величественно ожидающего рядом со стулом, на котором лежала
тонкая трость и грубый серый плащ.

Самой миссис Дарлинг там не было, но собака, трость и пальто — утро было холодным — свидетельствовали о том, что она не забыла о своём
назначении.

 Карли подошёл к камину и закурил сигарету.  Он чувствовал себя так
восхищенно контента. В настоящее время его хозяйка быстро пронеслись в от
другую комнату и кивнул на него с хорошим настроением, что никто из
поздно решился выставить перед ним.

"Ты идешь на свидание с Ниной", - сказала она, очевидно, в хорошем настроении. "Мы
все едем обедать с мужчинами на природе. Разве вы с ней не можете найти
ты тоже можешь туда попасть?"

— Мы постараемся, но не ждите нас, — ответил он очень беспечно.

Затем он внезапно осознал, насколько ему стало легче за эти несколько часов, и подошёл, чтобы поцеловать леди Беллингдон в щёку
импульсивно воскликнув: «О, тётя Китти! Когда у вас будет свободная минутка для меня, наедине? Мне так много нужно вам рассказать».

В своём роде он был таким же неконтролируемым, как Нина, и так же склонен был
выпалить всё, что придёт в голову.

"Расскажи ей всё, дорогой мальчик," — посоветовала она, глядя в его раскрасневшееся
лицо. «Она такая милая, отзывчивая женщина. И она поможет тебе.
 Она помогает каждому мужчине. У неё есть свои способы».

«Ты рекомендуешь её как доверенное лицо?»

«Да, конечно».

«Но почему, тётя? Почему?»

«О, у неё есть способ разговорить мужчин». Я не знаю
знаю просто что это такое, потому что я женщина, и у нее никогда не было с
женщины. Но я знаю, что у нее есть. Она всегда была такой. А потом
она стала такой еще больше после замужества. Было время, когда никто не знал,
каким будет конец, но она выкарабкалась совершенно честно ".

"Была какая-то история?"

«Когда женщина притягательна, моя дорогая Кэрилл, всегда есть какая-то история».

«Кто мне её расскажет?»

«Она расскажет, если вы её спросите, я думаю».

Он снова улыбнулся. «Мне так интересно. Если бы вы знали, какое это облегчение —
отдых — абсолютная радость снова почувствовать интерес к чему-то!»

«Я знаю, дорогой мальчик. Это было тяжело. Но Нина поможет тебе. Она помогает всем. Ах, вот и она!»

И она была там, высокая и стройная, как ивовая ветка; Кэриллу казалось, что при дневном свете она выглядит ещё чудеснее, чем при ночном, потому что её лучше видно.

"Доброе утро! Доброе утро!" — воскликнула она, протягивая руку каждому. "Какой
чудесный день! Грохот пушек разбудил ленивую меня; но я возблагодарила
Небеса за то, что я женщина, и сразу же снова заснула".

Леди Беллингдаун рассмеялась и, поцеловав руку обоим, быстро исчезла
через занавешенную арку напротив.

Затем миссис Дарлинг внезапно изменилась. Сначала она посмотрела на Карли,
а затем уставилась в пол. "Вы долго ждали?" спросила она.

- Несколько часов, - заявил он, злорадствуя над ее замешательством. Он взял пальто.
и протянул ей трость. С быстрой, мимолетной улыбкой она взяла оба;
и затем они ушли; похоронная Тара следовала за ними по пятам.

Они прошли через итальянский сад, затем через голландский сад,
а потом через французский сад к настоящему английскому парку. Когда их ноги
весело застучали по гладкой, влажной мозаике из листьев, он повернулся к ней и воскликнул:

«Жизнь внезапно снова стала для меня полной. Я по-настоящему счастлив. И всё же
вчера я был мизантропом — несчастным созданием. Подумайте об этом! Это ваше колдовство».

Но она покачала головой.

"Нет, — решительно возразила она. — Это совсем не моё дело. Как мужчина, вы хотите
приписать всё хорошее и плохое какой-то причине. Но на самом деле ты
уже вылечился. Я всего лишь "краеугольный камень".

"Нет, нет, вовсе нет", - серьезно отрицал он. "Я была опустошена, я..."

"Значит, ты все еще опустошен", - заявила она. "Случилось то, что
ты просто достаточно опьянен, чтобы ненадолго забыться. Я оглушил
тебя. Вот и все.

- Позволю себе не согласиться.

- Не соглашайся до нищенства, если хочешь. Тем не менее, я знаю. Я знаю, что я прав.
- Я божественно счастлив.

Я... - начал он снова. Но она продолжала, не обращая на это внимания. - Я... я... Я... Я... - начал он снова. Но она продолжала, не обращая внимания:

«Мы будем флиртовать, ты и я, и зайдем довольно далеко. Но мы не влюбимся друг в друга и не поженимся по двум очень веским причинам».

«И что это за причины?»

«Мужчина и женщина».

«Какая женщина? Какой мужчина?»

Она покачала головой, что могло означать что угодно.

— Вы имеете в виду, что мы любим других — вы и я? — предположил он.

Она рассмеялась, отвлекая его от мыслей.

"Может быть, ты любишь, — продолжил он. — Но я свободен.

Она молча пошла дальше.

"Я не спрашиваю, как зовут этого мужчину, потому что это твоё дело. Но нет такой женщины, которая могла бы помешать мне сбежать с тобой или жениться на тебе, если
я решу.

"Ты очень уверен", - сказала она наконец. "Что, если я женщина, а
ты мужчина?"

Секунду или две он тупо смотрел на меня. "О", - сказал он удрученно. "Я
понимаю. Спасибо!"

"Давайте не будем обсуждать такие серьезные темы, как мы сами", - предложила она.
«Посмотри на небо и лебедей — но будь осторожен, чтобы не поскользнуться — и
вспомните, что забвение было нектаром, которым питались боги.

 — Именно так. Вот так! — Он расправил плечи, но смотрел не на небо и не на лебедей. Он смотрел прямо на неё.

  — Полагаю, я только что сделал вам предложение и получил отказ, но, в конце концов, какая разница? Я уже забыл об этом пустяке. Я
пил нектар богов. Иногда это спасает разум. Потому что я
смог забыть, я смог жить ".

"Ты заслуживаешь креста за героизм", - сказала она. "Я думаю, что ты
замечательный".

Он смущённо покраснел. «Пощадите мою скромность», — взмолился он. Затем: «Послушайте!
 Теперь, когда мы совсем одни, расскажите мне свою историю».

 «Сначала расскажите мне свою».

 «О, моя история очень ужасна. Но я не против рассказать её вам». Мать моей невесты, которая много лет жила за границей, вернулась и обнаружила, что её маленькая девочка выросла, так что она... ну, ей удалось всё разрушить...

В его голосе послышалась нотка, и, повернувшись, она увидела, что он
нервничает.

"Я не могу рассказать тебе больше, — сказал он, с трудом
сглотнув. — Я не такой храбрый, как думал. Я не могу не вспоминать. Ты найдёшь много того, что я могу тебе рассказать
— Я любил мать. Она была не так уж стара, знаете ли.

— Почему вы не женились на ней?

Услышав её вопрос, он остановился на тропинке.

"Что случилось?" — спросила она, оборачиваясь.

"Я никогда не думал об этом," — ответил он, попеременно бледнея и краснея.

"Какой смешной человек!" - воскликнула Нина, вздрогнув. "Возможно, вы
жениться на матери. Сколько ей лет?"

"Про тридцать семь".

"И богат?"

"О, да. Она американка". Как будто богатство и американцы были
синонимами.

"Лучше женись на ней".

— Сейчас ты мне нравишься больше, — ответила Карли.

— Спасибо, очень мило. Но я уже сказала вам, какая женщина встанет на пути ваших серьёзных намерений в отношении меня. Кроме того, я бы никогда не осмелилась рисковать таким мужчиной, как вы. Когда-нибудь всё наладится само собой.

— Ничто не может наладиться навсегда.

— Никогда?

— Никогда.

— Ах, значит, вы не рассказали мне всю историю?

— Конечно, нет. Я никогда не расскажу. Я не могу.

Несколько шагов они прошли в молчании.

 — Расскажите мне свою... свою историю, — запнулся он. — Расскажите мне, что вы можете... что вы хотели бы рассказать.

— Свою историю? Вы имеете в виду мои истории. Я вся состою из историй. — И она рассмеялась своим
звонким смехом.

 — Но _сама_ история?

— О, эта история! — Она сделала паузу на мгновение, и её взгляд стал серьёзным. — Даже она началась с моего рождения, — продолжила она. — Понимаете, это довольно длинная история, чтобы рассказывать её во время короткой прогулки. Это история о войне. Я была рождена для сражений, но, не будучи мужчиной и живя в Средние века, была обречена на вечную борьбу с самой собой.

— С победой в качестве приза, — предположил он.

Она на секунду задумалась, затем опустила голову. — Я не знаю. Никто
не может сказать. Возможно... возможно, нет.

 — Но ты можешь рассказать мне кое-что — мне, — настаивал он.

 — Но это так безнадежно, — устало сказала она. — И ты действительно слишком молод.
чтобы понять, что я имею в виду, когда говорю. К тому же это такая ужасная история.
 Как и ваша, знаете ли.

"Смешанная любовь и откровенное убийство не были чем-то приличным с тех пор, как Екатерина Медичи
превратила все приятные способы общения в нечто отвратительное. Как бы я хотел жить в те времена, когда можно было убить человека, пожав ему руку! Если бы это было возможно сейчас, я знаю, что сделала бы со многими
мужчинами.

"Что?" быстро спросила Карли.

"Я бы больше никогда не пожимала им руки. Вместо этого я бы целовала их всех. Это было бы
так гуманно, безгрешно и приятно.

Он почувствовал, как вся кровь в его жилах прилила к сердцу, чтобы удовлетворить ее прихоть.

- Ты, дорогая! - восторженно воскликнул он. - Что может быть приятнее? Ничтожество по сравнению с
твоими трагедиями. Мы просто пофлиртуем... и... и...

Он схватил ее и заключил в тесные объятия. Его лицо было
пунцовым, зрачки расширены.

"Пушки как раз там, на холме", - сказала она, все так спокойно. "Лучше
подожди!"

Carleigh отпустил ее с неохотой, но его расширенные зрачки были
все-таки пожирал ее.

"Я _am_ новый человек", - страстно прошептал он. "Дорогая, о, дорогая!
Я так рад, что пришел".

Ни один из них не заметил высокую фигуру лорда Нидрокка, который стоял поодаль и наблюдал за ними с горькой усмешкой на губах.




Глава XIII

Сюрпризы для разбитого сердца


Чуть поодаль, сбившись в кучу, как стая гончих, стояли сорок дозорных.

Главный хранитель, эта личность неописуемого величия и смирения,
совещался с Беллингдауном, который выглядел очень встревоженным.

Герцог делал последний глоток и закусывал, пока хозяйка умоляла
его не торопиться. Все остальные закуривали сигареты.

"Вы, конечно, курите", - спрашивала Карли миссис Дарлинг.

"Конечно".

"Дать вам прикурить?"

"Спасибо".

"Я предпочитаю трубку", - сказал Нидрок, вытаскивая одну из своего огромного,
бесформенного кармана.

"Это хорошая штука", - вызвался герцог. "Я часто курю дома.
Я говорю, Дуди, не так часто курить трубку в домашних условиях?"

"Да, он делает," герцогиня проверены. "Он курит все время на
Puddlewood".

"Не присоединиться ли нам к стрелкам?" Спросила леди Беллингдаун, вставая и обращаясь
ко всем женщинам в целом.

"Я не могу", - отказалась Шарлотта Грей. «Я не могу смотреть, как убивают животных. Иногда
они кричат, и мне становится ужасно плохо».

Беллингдон с обеспокоенным видом обернулся. «Ну что, Грегги, что скажешь? Хеммингс считает, что вон та рощица слева. Я думал только о ферме Даггса и о мельнице».

Сэр Джордж, которого они называли «Грегги», выглядел так, словно от его кивка зависело будущее всего Дальнего
Востока. Он молча размышлял.

— Я говорю милорду, что вереск совсем свежий, сэр, — сказал Хеммингс, почтительно приподнимая фуражку. — В прошлом году милорд видел там отличный урожай, сэр.



 — Что вы скажете? — взмолился лорд Беллингтон, заметно взволнованный. Остальные мужчины собрались вокруг, явно обеспокоенные.

"Подайте мне мой полевой бинокль", - приказал сэр Джордж. "Они у моего человека".

Человек сэра Джорджа, неся два пистолета сэра Джорджа, поспешно вышел вперед
с полевым биноклем сэра Джорджа. Все придвинулись поближе и смотрели
то на баронета, то на рощицу, которая была
самой обыкновенной рощицей с несколькими елями за ней.

Владелец подзорной трубы поднял её, настроил, опустил,
снова настроил, снова поднял и долго смотрел в неё.

"Я должен рискнуть," — решил он, так и не приняв решения.

"Какой же он старый дурак!" — доверительно заметила герцогиня.
ухо Шарлотты Грей, которая заметно вздрогнула.

"Кого вы имеете в виду?" - резко спросила леди Грей.

Затем герцогиня тоже вздрогнула.

"Я думала, вы Нина Дарлинг", - призналась она. "Я имела в виду
главного хранителя, конечно. Кого еще я могла иметь в виду?"

"О!" - холодно сказала леди Грей.

— Но где же дорогая Нина? — непринуждённо спросила герцогиня. — Такая очаровательная
девушка! Она всегда так оживляет обстановку. Я очень люблю Нину. Нам так нравится, когда она приезжает в Паддлвуд.

 — Она как раз уходит оттуда, — ещё холоднее ответила леди Грей. — С ней сэр Кэрилл. Похоже, он бросил стрелять
с тех пор, как он меня бросил.

"Продолжим с пистолетами?" — спросила леди Беллингдон. "Как вам будет угодно, герцогиня."

"О, если я могу делать то, что мне нравится, я поеду домой с фарфором, дворецким и повозкой с пони," — ответила её светлость. "Это было бы что-то новенькое."

Нидрок рассмеялся и взял её под руку.

"В три часа за мной заедет красивая машина с мягкой обивкой," — сказал он ей вполголоса.
"Будь терпелива, и я позабочусь о тебе."

"Но сейчас нас ждут две машины," — сказала герцогиня. "О, я понимаю.
 Ты шутишь. Но это такая неудачная шутка, Ниббетс, дорогой.

"Давайте решим, что делать", - взмолилась хозяйка. "Пройдемся
с ружьями или сразу пойдем домой?"

"И это будет ферма Спинни или Дэггса?" - воскликнул хозяин. "Приезжайте сейчас же,
вы же знаете, мы не можем ждать весь день".

"Но мы часто подождать около часа после обеда в Puddlewood, вы
знаю", - возразил герцог. "Я говорю, Дуди, мы не часто подождите около
час после обеда в Puddlewood?"

"Дорогая г-жа и Сэр Карилл совсем исчезнуть", - заявил
Шарлотта Грей, повязывающая на шею свой голубой шарф. «Интересно,
что они говорят».

 * * * * *

На самом деле, в ту секунду они ничего не говорили.
Они остановились и пытались сообразить, и их пульс
слишком сильно учащался, чтобы чувствовать себя комфортно.

Они были у Нижней переправы через ручей, которая была излюбленным местом для фотосъёмок в
парке. В тот момент фотография приобрела более глубокий смысл, который всегда
придают человеческие фигуры.

Нина села на вторую ступеньку перелаза, а сэр Кэрилл - на самую
нижнюю, тесно прижавшись к ее ногам. Он держал ее руку в своей, и его
глаза были устремлены на ее лицо.

Дела развивались очень быстро - даже после ленча, состоявшегося полчаса назад.

«Скажи мне правду — твой муж действительно мёртв?» — страстно спросил мужчина. «Это не какая-то твоя ужасная судорожная игра, когда ты говоришь об одиночестве и всё такое, а на самом деле…»

 «Нет», — ответила Нина, крепче сжимая его руку и говоря тёплым, низким голосом. «Нет, он действительно мёртв. Он чистил оружие, и одно из ружей было заряжено». Так беспечно со своим мальчиком, не так ли? Нет, всё именно так.
 В самом деле, я могу выйти замуж, имею право и всё такое.

Карли поцеловал её пальцы. — Подумать только, что я когда-то считал, что
знаю, что такое любовь, — пробормотал он. — Дорогая! Милая! Можно мне
называть тебя Ниной?

- Но ты назвала меня Ниной уже три раза с момента ленча.

- Правда? Я этого не знал. Дорогая, я не знаю, что я делаю или
говорите больше. Ты у меня все раны и вокруг этих пальцев.

«Знаете, я думал, что немного знаю о любви и о женщинах,
и о том, что мужчины и женщины могут значить друг для друга. Но я был новичком в этой игре. Я знал реплики, знаете ли, но не знал, насколько они выразительны. Я был ребёнком, играющим с буквами алфавита».

 «Вы видели символы, но не знали их значения?»

"Именно так".

— Но теперь ты знаешь.

 — Теперь я знаю.

 Нина соблазнительно обняла себя. — Разве это не восхитительно,
восхитительно опасно — сидеть вот так и думать, что если кто-нибудь
появится где-нибудь, то поднимется такой шум, что даже прошлый месяц
побледнеет от зависти?

 Он поцеловал ей руку. — Я бы всё это полюбил, — сказал он. "Я могу держать нет милее
желания, чем поделиться скандал с тобой. 'Вот идет человек, который удрал
с миссис Дарлинг!' Как я должна смотреть вниз с презрением на все меньше
умные мужчины!"

Нина весело зарделась. "Ты знаешь, у тебя это неплохо получается", - похвалила она.
— Я уверена, что тот, кто подглядывал, был бы рад поверить в ложь.

 — Надеюсь, что так.

 — Я в этом уверена. Я расскажу тебе, как флирт отличается от брака. Это как лучшие румяна и настоящий цвет лица. С румянами ты можешь справиться, а с настоящим цветом лица — нет.

"Ты такая очаровательная!" воскликнул он, скорее пожимая ее руку. "И, о,
Я так счастлив! Когда мы вернемся домой, если они догадаются, какое это будет иметь значение?"

Она положила свободную руку ему на плечо. - Я бы не возражала, - мягко сказала она. - Я
не хочу, чтобы они разговаривали. Меня пригласили в дом, чтобы утешить вас, а не
заразить или вылечить.

"Но, Нина, дорогая моя, какое это может иметь значение? Когда-нибудь ты выйдешь за меня замуж
скоро".

Она вздрогнула так сильно, что старая переступина заскрипела и чуть не рухнула
. Гончая, которая до этого спокойно лежала на траве у их
ног, тоже встрепенулась. Карли увидела его оскаленные клыки и услышала его отвратительное
рычание.

"О боже!" - запротестовал он, пытаясь вернуть ее на место. "Почему,
что это?"

"Не говори этого!" - воскликнула она тоном яростного протеста. - Не надо! Не надо!
Я охотно поиграю с тобой в любовь, но не говори о
браке.

"Когда мужчины произносят это слово, оно всегда приводит меня в чувство. Я вспоминаю,
тогда. Хорошее во мне возвращается. Я снова пускаю в ход своего дьявола.
Я снова согрешил? Неужели я снова провалился в яму? Этот человек
Действительно имеет в виду то, что говорит? Нет, нет, нет! О, нет!"

Он действительно потянул ее вниз и обнял одной рукой.

— Ну что ты, любовь моя! Ну что ты, драгоценная! — успокаивающе пробормотал он. — Дорогая, дорогая девочка!
 Дорогая Нина!

 — Я не люблю тебя! — яростно закричала она. — Я никогда не смогу тебя полюбить! Я
люблю одного мужчину и не могу полюбить другого. Бесполезно пытаться.

И тогда она из его хватки, ударив его так грубо, как и его
другие предателя было сделано.

Carleigh и замерла. В некоторых отношениях он был немного больше, чем мальчик.
Но если мальчишеское сердце, наполнившееся новой надеждой, внезапно сжалось от старого, иссохшего отчаяния, то, по крайней мере, в нём было что-то мужское, потому что вскоре он повернулся к ней спиной, и этот ужасный стон — рыдание страдающего человека — донёсся до её слуха.

 Нина спустилась по двум поросшим мхом ступенькам и посмотрела на него с любопытством и нерешительностью, прижав руку к губам.

Последовала долгая пауза. Раздался еще один всхлип. Затем, придвинувшись ближе
к нему, она положила пальцы на его руку.

- Что я могу сделать? - прошептала она. - Мне так жаль.

Он снова зарыдал. - Ты можешь любить меня, - прошептал он.

- Но я люблю кое-кого другого.

- Он не любит тебя. Хочу.

- Но я люблю его.

- И я люблю тебя.

Он протянул руку и притянул ее к себе. Его глаза
были закрыты, лицо мокрое. Он крепко прижал ее к своей груди. Их
губы встретились.

 * * * * *

Рычание оленьей собаки положило конец долгим, немым секундам. Это было спровоцировано
Нидрок, стоявший рядом с ними,

не обратил на это ни малейшего внимания. Несмотря на её сопротивление, он крепко держал
её, и его голос звучал почти яростно, когда он сказал:

«Пока никому не говори. Видишь ли, мы собираемся пожениться».

«Да?» — заметил виконт без тени удивления или каких-либо других эмоций. — Я желаю тебе счастья.

С этими словами она вырвалась. — Нет, нет! — воскликнула она в порыве протеста. — Это не так! Это неправда! Я отказала ему. Ты знаешь мою историю, Хэл! Ты знаешь, как это со мной!

"Я никогда не выйду замуж ни за кого, кроме одного мужчины. Я сказал ему об этом, но он не захотел
Поверь в это. А потом он заплакал, и я поцеловала его. Скажи ему, что я никогда не выйду за него замуж. Расскажи ему всё.

Губы Нидрока скривились в циничной полуулыбке.

"Это не моя история, чтобы её рассказывать," — возразил он. "Я её не понимаю. Я никогда не понимал любовные истории. Мне вполне достаточно того, что я иду
один, без своей собственной любовной истории, и вдруг натыкаюсь на
таких же разбитых горем людей, как вы.

Карли густо покраснел. "В любом случае, вы могли бы пощадить миссис Дарлинг," —
надменно сказал он.

 Нидрок равнодушно взглянул на него. "Я не грублю никому.
один," он вернулся. "У меня нет веры в человеческую природу, так что Стайлз никогда не
дай мне удары".

Он остановился на мгновение и посмотрел поверх их голов на серое небо.
Ни один из них не говорил.

"Я говорю:" он вдруг добавил. "Вы знаете, что это давно прошло три? Вы будете
как быть веселым опоздал к чаю, если вы не поторопитесь. Я ухожу. — И он ушёл.

"Интересно, что будет дальше, — предположила Нина, наблюдая, как Ниббетс
исчезает за гребнем холма. Затем она повернулась к Карли с
самой соблазнительной улыбкой.

"Ну, раз уж мы теперь неплохо знакомы, может, тебе лучше
Обними меня и поцелуй ещё раз, очень нежно, потому что, вполне возможно, у нас больше никогда не будет такой возможности.

Кэрли с трудом понимал, что происходит. Был ли он в здравом уме или внезапно лишился рассудка, стал сумасшедшим, — он не мог понять.

Тем не менее он охотно последовал её совету. Он обнял её и поцеловал — не один раз, а трижды.

Затем они пошли домой.




Глава XIV

Правды, поцелуи и герцогская скука


Карли, сидя в своей комнате перед ужином в тот вечер, обхватил голову руками и задумался.

Он долго размышлял, но ничего внятного не получилось. Затем он
заново расчесал свои растрепанные волосы, пока они снова не стали гладкими и блестящими,
и спустился вниз.

На ужин гостей были Мистер Telborn и маркиза Highshire, кто
оказался законным мужем и женой. Они оба были чрезвычайно высокими
персонажи.

"Мы бы не пришли, если бы знали, что Греи здесь",
Маркиза доверительно сообщила леди Беллингдаун, слегка нахмурившись
пока они сидели в ожидании. "Мистер Телборну он все равно никогда не нравился, и с тех пор, как
дело о...

На этом маркиза закончила свое дело.

— Где сейчас твоя старая копия Рембрандта? — спросил Телборн у хозяина,
приставив к глазу лорнет и оглядывая комнату. — Раньше она висела вон там.

 — О, она в Лондоне на выставке, — поморщился его светлость. — Некоторые клянутся, что она настоящая, знаете ли.

"Реально-да!", вернулся Telborn выразительно.

"Ну, это может быть настоящим, ты знаешь," сказал Герцог, подходя с
доблесть. "А если это не так, то очень многие хорошие картины - копии. Слушай,
Дуди, разве у нас в Падлвуде не много копий?"

Но герцогиню интересовало другое.

"Вы, конечно, слышали об Эмили", - говорила она, обращаясь к маркизе.
"Бедняжка сбежала со вторым кучером. "Я не знаю, что случилось. Очень
По-моему, приятный на вид мужчина. Но, похоже, у него уже есть одна жена
.

"Какой ужас!" - воскликнула миссис Дарлинг, которая сидела поближе к огню.
но все же слегка дрожала.

"Люди сами сбегают иногда", - напомнил Carleigh, кто стоял
рядом с ней. "Я не знаю, что это так ужасно. Он оседает вещи
быстро".

"Но не тогда, когда мужчина женат; только тогда, когда женщина замужем", - сказал он.
герцогиня уточнила: «Когда женщина выходит замуж, это, конечно, всё
решает, но когда мужчина женится, это ничего не решает.

"Я скажу так: муж, которого бросили, всегда гораздо охотнее
помогает всё уладить, чем женщина. Подумайте о Беттертон-Найнах! Они ждали десять лет. И капитан тоже.
Ли.

«Интересно, почему люди, которые любят друг друга, не расстаются чаще», —
тихо сказал Карли Нине, пододвинув стул, когда герцогиня отвернулась, и
присев на его подлокотник. «Традиции — это очень
Ужасная вещь, на которую у меня с каждым часом остаётся всё меньше терпения.

«Если они оба хотят, то обычно так и делают», — ответила она без улыбки.
«Но они должны хотеть _оба».

«Ну, тогда почему Беттертон-Байны, или как там их зовут — я никогда раньше о них не слышала, — не делают этого?»

«Ну, они это сделали». Они уехали на много лет. На Аляску или куда-то ещё. Они взяли фамилию Беттертон-Нин, а не Бин. Это Клавдий
Синдж и Элси Фэйрвезер, разве ты не знаешь?

— Нет, я не знал, — сказал Карли, сильно потрясённый. — А кто такой капитан
Ли?

— Ли Фэйрвезер, конечно.

— О, конечно.

После этого был ужин, а затем кофе в розово-красной
гостиной, так как королевско-синяя гостиная была закрыта на неделю для
всех, кроме декораторов.

Нина ускользнула, и другие женщины с удовольствием
разговаривали о ней.

"Она ведь не очень-то хочет его, не так ли?" — спросила маркиза у леди
Беллингдон.  "Я думала, что в нём есть что-то очень плохое. Если
он такой милый, почему ты мне не мать выйти за него замуж сама?"

"Это то, что каждый просит", - сказала герцогиня, заметив ее
смущение хозяйки дома. "Я уверена, что и сама считаю его очень милым. И поэтому
к тому же жалкий. Мы собираемся пригласить его в Падлвуд позже.

"Я не думаю, что Нина когда-нибудь снова выйдет замуж", - заметила Шарлотта.
Грей.

"И все же, вы знаете, на ней было бы неплохо жениться", - прокомментировала герцогиня
. "Мне всегда нравилась Нина Дарлинг. Конечно, мы понимаем, что
она не должна. И все же она очень мила.

- Бедный полковник Дарлинг! - задумчиво вздохнула леди Беллингдаун.

- Теперь он обрел покой, - сказала герцогиня. - Бедняга! И все же, - добавила она,
- Мне всегда нравилась Нина.

- Она всем нам нравится, - согласилась леди Беллингдаун. - И Кэрилл, которая только приехала.
прошлой ночью она не только утешена, но и снова отчаянно влюблена, что
является большим триумфом ее особого таланта.

- Да, - согласилась маркиза. "Говорят, Кэриллу действительно пришлось нелегко.
Подумать только! Мать, ревнующая к собственной дочери. Странные люди, эти,
Американцы!"

"Она чуть не убила Кэрилла", - горячо заявила его тетя. «Бедняга был почти невменяем».

 «Он мог бы сделать и хуже, чем жениться на Нине», — решила герцогиня. «Разница в возрасте у них несколько лет, но в наши дни это не имеет значения,
после того как леди Грандисон прыгнула в темноту. Разница в десять лет,
и они похожи на пару горлиц.

"Я знаю", - сказала леди Грей в своей задумчивой манере. "Это не будет плохо,
конечно; но, затем, Нина никогда бы не его. Она имеет свою собственную историю, вы
знаю".

- Я знаю, - сказала герцогиня.

Нина, выйдя из ее собственной комнаты, чтобы сбежать вниз, побежал в
руках, а не человек.

"Ой!" - вскрикнула она от удивления, не в сигнализации.

"Я видел, как ты убегала", - засмеялся ей в ухо голос нужного мужчины. "Поэтому я
тоже побежал. Поцелуй меня еще раз, и я заключу с тобой сделку. Позволь мне любить
тебя так, как я хочу, и я обещаю больше не говорить о браке.

Он крепко прижал ее к своей груди. "Пообещай мне кое-что",
предложила она. "Иди к Гарри - к Нидроку, ты знаешь - и заставь его рассказать
тебе мою историю. Вы никогда не захотите жениться на мне, тогда и я буду ясно
совесть".

"Какая чушь! Кажется, моя хлопочет за свою историю! Какое мне дело до вашего
история?"

— Но ты должен знать, — настаивала она, — потому что, видишь ли, так будет легче для нас обоих. Через какое-то время — когда ты женишься на той девушке — ты будешь рад, что я была честна с тобой.

Он целовал её.

"Я никогда не женюсь на той девушке, — заявил он. — Я женюсь на тебе.

Она прижалась щекой к его плечу. "Если ты выйдешь за меня замуж, я так или иначе от тебя избавлюсь", - прошептала она.
"Я люблю любовь, но я просто ненавижу мужей. " Я люблю тебя." "Я люблю тебя, но я просто ненавижу".
"Мужья. Жениться на мне не годится. Спроси у Нидрока. Он знает.

Она чувствовала, как у него колотится сердце.

- Ты... ты необыкновенное создание! он запнулся.

— Да, разве это не ужасно? — спросила она. — Я и сама думаю, что это шокирует. Но я ничего не могу с этим поделать. Так уж я устроена.

Он попытался рассмеяться, но у него не получилось.

 — Ты хочешь ещё раз меня поцеловать?.. Нет?.. Тогда сними с меня платье, и
я побегу вниз.

 * * * * *

Воскресенье прошло хорошо. Кто-то пошёл в церковь, а кто-то нет. Карли
не пошла. Нина не пошла. Вместо этого они пошли гулять.

"Это божественно," — сказал мужчина. "Я так счастлив. Ты волшебница.
 Я чувствую, что до встречи с тобой я не понимал, что значит жить."

«Все мужчины так говорят», — подтвердила она. «Мужчины очень глупы. Они произносят
целую речь, а потом ждут, что женщины поверят, будто ни один другой мужчина никогда даже не видел жемчуга».

 «Говори, что хочешь, — воскликнул он, едва не ликуя от радости. Только дай мне
я буду рядом, чтобы услышать, и пусть впереди будет лес, где я смогу поцеловать тебя
снова.

"Странно, что тебе нравится целовать меня", - безмятежно ответила она. "Это
забавно. Это еще одна вещь, я нахожу очаровательными мужчинами. Это та энергия, с
в котором они целуют новая женщина".

Carleigh посмеялся от души. — Как остроумно вы это сказали! — заметил он. — Ну же,
сколько мужчин вас целовало?

 — В этом году или за всю мою жизнь?

 — И то, и другое.

 Она немного подумала, а затем зевнула. — Не вижу смысла
считать. Теперь я знаю, что вы на самом деле не влюблены, так зачем
дальше мучиться?

«Беспокоиться дальше? Не по-настоящему влюблён? Что ты имеешь в виду?»

«Ну же, мой дорогой мальчик, не дуйся. Конечно, даже ты знаешь, что по-настоящему влюблённый мужчина не может смириться с таким разговором. Конечно, меня пригласили сюда, чтобы избавить тебя от хандры, а не заманить в новую ловушку. Ты это знаешь». И приятно видеть, как хорошо у меня это получается.

 — Значит, ты думаешь, что я на самом деле не влюблена, да?

 — Я прекрасно знаю, что это не так.

 Последовала небольшая пауза, пока Карли лихорадочно размышляла. Нина
продолжала идти, _беззаботно_. Он был наименьшей из её проблем.

Через некоторое время они вошли в лес. Затем он закончил размышлять и
снова заговорил.

"Так ты просто флиртуешь со мной?"

"Только так."

"И всё же ты, как и я, знаешь, что в каждом флирте таится
семя чистой и страстной любви."

Она покачала головой. "Не со мной. Мои флирты чисты, но моя
страстная любовь — это всё семя, которое дало всходы.

«Семя можно пересадить», — предложил он.

«В моём будущем урожае должно быть больше, чем просто посадка. Я честно говорю вам, что мои дни с лопатой и бороной прошли».

«Позвольте мне поработать лопатой и бороной».

"О, какая все это чушь!" - внезапно воскликнула она. "Я так смертельно устала
от всего".

"Совершенно верно, - нетерпеливо перебил он. "Как и я. мы уедем. Я возьму
пост где-то. И мы будем шунт все наши беды".

"Я бы слишком быстро устала", - медленно сказала Нина. "Видишь ли, ты бы не устала".
"Но я должна".

Карли не знала, как к этому отнестись.

"Я такая интересная, - продолжала она, - такая обворожительная, что угодно. И
мужчина всегда наслаждается моей речью, пока она продолжается. Но я устал от собственных
разговоров и хочу перемен.

Он улыбнулся. «Не двигайся, — сказал он, — и, может быть, я тебе их устрою».

"Это очень старая шутка," она упрекнула печально. "О, я могу быть вполне
сомневаться в том, что до смерти скучно с вами. Я не считаю тебя
минуту".

"Что же тогда делать со мной?"

"О, когда-нибудь ты помиришься с этой девушкой, и тогда..." Она замолчала.

— А потом?

 — О, как же ты себя возненавидишь!

 * * * * *

Тем временем — или позже, между церковью и обедом, — Уолтоф в бильярдной чистил кий мелом. — Это будет хороший урок, — сказал он.
"Его нужно встряхнуть."

— «Его встряхнут», — сказал герцог. — Я говорю, Ниббетс, не так ли?
Карли встряхнули?

"Это отвратительно - все это", - хрипло заявил Нидрок. "Я никогда в жизни не любил
женщину" - что было ложью, - "но у меня есть представления о вещах.
Нина неразумна".

"Ты так думаешь, потому что никогда не любил женщину", - сказал сэр Джордж.

«Женщина неразумна, потому что она женщина…» — начал Ниббетс, но
сэр Джордж перебил его, прежде чем он успел закончить:

«А мужчина неразумен, потому что она тоже женщина», — рассмеялся он.
«Не проповедуйте, а идите и найдите их, если считаете, что это действительно ваш долг — присматривать за кузиной.  Всё, что я могу сказать, — это то, что я часто говорил
прежде чем... бедняжка!

"Нет, я не пойду и не найду их", - отказался Нидрок, плюхаясь своим огромным
телом на подоконник. "Это не мое дело".

"Тем более жаль", - прокомментировал сэр Джордж. "Я скажу вам, что я
думаю. Это должно быть вашим делом. Вот что думает каждый из нас.

На суровом лице виконта появилось уродливое белое пятно, и он
перевёл разговор на другую тему.

Однако позже, в уединении комнаты своей жены, герцог сказал
больше — гораздо больше.

"Дуди, это отвратительно, как они ведут себя здесь по отношению к дорогой Нине".
он начал это. Он повторился, и он обратился к
герцогиня для проверки в каждом предложении. Но его финиш был
почти страстным.

"Меня уже тошнит от всего этого, будь я проклят, если это не так. Конечно,
она застрелила своего мужа, или Нидрок застрелил его, и, конечно
Карли влюблен в мать своей невесты.

«Но я говорю, что очень утомительно всё время слышать о них.
Я очень устал всё время слышать о них. Я говорю, Дуди, ты же знаешь
Я устал всё время слышать о них. А ты, Дуди?»

— Да, — ответила герцогиня, — и я тоже. Я уверена, что больше не хочу ничего о них слышать. Позови Оливетт и иди в свою комнату.




Глава XV

Последняя прогулка и последнее обращение


Понедельник, конечно, означал окончание вечеринки и завершение миссии Нины. Она сделала всё, что могла, и была рада, что хоть раз в своей ошибочной карьере оказала не совсем эгоистичную услугу.

 Когда Карли вышел из столовой, где они с тётей были одними из последних, леди Беллингдон взяла его под руку и сказала:

— Что ж, мой дорогой мальчик, мы сделали тебе добро, не так ли?

Он оглянулся через плечо, чтобы показать, кого он имеет в виду, — ведь
Нина спустилась всего минуту назад — последней из всех — и сказала, улыбаясь:
«Она чудо».

«Не так ли? Разве она не говорит самые поразительные вещи?» Она бомба, сделанная
одушевленное".

"Всегда интересно, что будет дальше", - заявил он. "Я
интересно, это только сейчас".

Как он предложил это сам, он может очень легко предвидел это без
отходы спекуляций. Они долго гуляли ... последний из их серии
долгие прогулки.

— А теперь, — сказал возлюбленный своей возлюбленной, когда они быстрым шагом шли по парку, а гончая, как обычно, бежала за ними по пятам, — куда ты пойдёшь дальше?

— В Карфен, — ответила она. — Сразу за границей Карлайла.

— Я знаю их, — радостно объявил он. — Я попрошу, чтобы меня пригласили.

Но Нина покачала головой. — Не надо, — взмолилась она. — Потому что, если ты это сделаешь, я
уйду.

Он резко остановился. — Ради всего святого, почему? — спросил он, не скрывая
удивления и беспокойства.

 

 — Потому что я не позволю тебе погубить себя из-за твоей невесты, — был её спокойный ответ.— Дорогая моя, у меня нет невесты. Всё кончено.

"О, нет, это не так".

"О, да, это так".

Она высвободила руку, которую он держал, а затем снова вложила ее в его
. Затем они пошли дальше.

"Любовь никогда не закончится", заметила она с умом. "Ты заботишься только больше
позже ее". Затем она подняла глаза и, взглянув на него глубоко малиновый.

"Со мной все кончено", - заявил он голосом, который дрожал смешались
чувства. "Вы не знаете, о чем ты говоришь. Это же не может быть
помирились. Я не мог жениться на ней. Я не смог бы жить в этом доме.
с... с... - Он резко замолчал.

- Все наладится, - спокойно сказала Нина. - Такие вещи случаются, ты же знаешь.

- Не такие. Подожди, посмотри! Он распахнул пальто, сунул руку внутрь,
и вытащил драгоценный камень из какого-то потайного кармана. Это было кольцо, которое он протянул
ей.

Она взяла его у него, и ее глаза широко раскрылись. Некоторое время
она задумчиво и молча смотрела на него.

"О чем ты думаешь?" он спросил.

— Я хотел спросить, всегда ли он у вас с собой.

 — Всегда.

 — Ваш человек переносит его из одного костюма в другой?

 Он не ожидал такого вопроса, но повторил:

 — Всегда, — сказал он немного натянуто и добавил: — Вам это нужно?

"Ее кольцо?" воскликнула она с высокомерным смешком. "Нет, в самом деле".

Он посмотрел на нее, а затем на кольцо в ее пальцах. Это был довольно
замечательные перлы, окруженный слегка голубоватые алмазы.

"Жемчуг означает слезы", - сказала она.

"Выбросить!", - приказал он раздраженно. - Мне это тоже не нужно.

Он увидел, как она, не говоря больше ни слова, выбросила это в лесную плесень.
Несмотря на его приказ, он этого не ожидал. Это заставило его вздрогнуть.

"Возможно, камни были ненастоящими", - беспечно сказала она. "Так и было?"

"Да", - вот и все, что он смог ответить.

"Какой эффектный фрагмент получился бы на сцене", - предположила она. "
Мужчина предлагает женщине выбросить нитку жемчуга, если она не примет
их в подарок от него, а она ловит его на слове и бросает
их в море".

"Ты странное создание", - прокомментировал он. "Странно снимать кольцо
таким способом!" Было совершенно очевидно, что он раздражен.

— Я знаю, — серьёзно сказала она. — И я бы так же легко отказалась от себя,
если бы это было возможно. Однажды в Индии я была на грани этого. Я думала, что всё, что угодно, будет лучше того, что было.

— Почему же ты тогда этого не сделала?

 — Я не могла. Мне помешали. Вся моя жизнь снова изменилась в тот самый момент.

 — И что случилось?

 — Мужчина, с которым я собиралась сбежать, перерезал себе горло.

 Карли ахнула. — Убил себя?

 — Не совсем, — холодно ответила Нина. «Ему тоже помешали. Но у него остался шрам. Каждый раз, когда он бреется, он должен думать обо мне».

 «Моя дорогая девочка», — возразил он. Он все еще думал о кольце. Оно было такой ценности, что он начал сомневаться, в своем ли она уме. «Ты даешь мне возможность пережить захватывающие моменты. Должен сказать, это так».

— Сейчас, как и тогда, — призналась она, остановившись. — Я была очень ужасна, —
 повернув голову так, чтобы смотреть прямо ему в глаза. — Сегодня я не в себе. Я не знаю, почему я выбросила твою жемчужину. Пойдём со мной, и я её подниму.

"Как ты думаешь, ты сможешь его найти?" Спросил он, явно довольный.

"Конечно. Я бросил его на голые корни. Я собирался забрать его на нашем
обратном пути".

Теперь он улыбался так же прозрачно, как любой школьник. - Знаешь, ты очень...
ужасно странный, - сказал он, почувствовав огромное утешение. — Но если мы его возьмём,
ты должна позволить мне его надеть.

— Нет, нет.

— Да, да.

- Ну, если ты настаиваешь. Но это ничего не будет значить.

Когда они добрались до места, оба внимательно огляделись. Карли опустился
на колени и испачкал свои чувствительные руки, копаясь в голых
корнях. Нина носком ботинка отбросила в сторону кусочки плесени. Но кольцо
найдено не было.

"Не бери в голову, это был захватывающий опыт. Ты сам так сказал",
беспечно заметила она. "И это не каждый день человек получает на самом деле
новые ощущения, знаете ли. И, что было совершенно новым для вас, я уверен".

Но Карли был далек от того, чтобы принять это с таким же безразличием. Он
сделал усилие казаться беспечным, но на протяжении всей их оставшейся части
прогулки он снова и снова погружался в молчание. Потеря кольца
не могла быть утаена.

Когда наконец они вернулись в Bellingdown было найти дом, полная
дыма. Партия обедали в муть, задыхаясь между укусами.

"Что дымоход всегда плохо рисует," ее светлость сообщила все с
крайне спокойный.

Затем все двери были открыты, и они пили кофе в
бильярдном зале.

Карли не обедала и не пила кофе.

"У них были неприятности," — многозначительно прошептала леди Грей Нидроку.
когда они стояли вместе на одной бильярдной для Windows. "Смотри!", она
добавил, указывая. "Он был в одиночестве. Я действительно задаюсь вопросом, действительно ли он предложил себя
и действительно ли она отказала ему ".

Карли вошел через несколько минут, и он был явно подавлен.

"Я совершенно уверена, что она отказала ему", - решила леди Грей. Но Нидрок
только пожал своими широкими, крепкими плечами.

Карли отправился на более тщательные поиски кольца. Но ему это не удалось.
преуспел. И теперь до него мрачно дошло, что если он когда-нибудь возобновит помолвку
его помолвка с Розамондой Вейнол - конечно, у него не было намерения
но если бы ему когда-нибудь пришлось это сделать, ему пришлось бы придумать какую-нибудь ложь и
рассказать ей об этом.

 Тем не менее, потеря кольца — и потеря его в таких неприятных
обстоятельствах — была первым случаем, когда перед ним в конкретной форме
открылась возможность начать всё сначала.

После того как он поднялся в свою комнату, Нина встала с глубокого кресла, в котором
углубилась в чтение «Ревю де Дё Монд», и подошла к Ниббетсу, который,
оставшись один после ухода Шарлотты Грей, стоял у окна и смотрел на
пустынный сад.

"Я хочу поговорить с тобой, Хэл", - серьезно сказала она и, обернувшись, увидела, что
остальные - все в настроении ожидания, поскольку собирались уходить - стояли
сгрудившись перед камином. "Я хочу серьезно поговорить с тобой", - подчеркнула она
и положила руку ему на плечо.

"Это бесполезно, Нина", - грубо ответил он, стряхивая жалобную
руку. — Я единственный мужчина, которого ты не можешь уговорить. Не прикасайся ко мне.

Но она всё ещё стояла там, опустив глаза. — Я хочу быть хорошей, Хэл, —
заявила она с раскаянием в голосе. — Ты знаешь, как сильно я стараюсь. На этот раз я
стараюсь необычайно сильно, но он такой соблазнительный.

— Пожалуйста, окажи мне услугу. Я не прошу многого. На самом деле, не прошу. Привяжи его, хорошо? Не... о, не позволяй ему следовать за мной. Ничего хорошего из этого не выйдет. Он никогда не вернётся к ним, если я буду его баловать. Вмешивайся. Ты можешь, если захочешь. Сделай... пожалуйста, сделай!

На лице мужчины появилось выражение крайнего отвращения.

"Ты меня чертовски злишь, — прорычал он себе под нос. —
От мужчин такого не ожидаешь. Но не от женщин."

"Мужчины заходят немного дальше, чем я, — возразила она. — Но не важно. Я
прошу тебя сделать что-нибудь. Выведи его из строя, почему бы тебе не сделать это? Это будет милосердием
для всех нас. Он недостаточно силён, чтобы выдержать это, ты же знаешь. Забери его, по крайней мере.

 Нидрок ссутулил свои могучие плечи. «Слабак!» — это слово прозвучало как ругательство. «А ты! Ещё слабее, но до краёв наполнен самим дьяволом».

"Я знаю, что я плохой", - сказала она как можно проще. "Но это не
моя вина, Хэл. Это испортило радость, которая никогда не была допущена. Я полностью за
любовь, а у меня ее никогда не было. Вот и все.

"Любовь!" - усмехнулся он с глубочайшим презрением. «Что за чушь ты несёшь о любви! Бедняга, ему вышибло мозги! Глупый осел!» Я
удивительно, что он не... - Он хотел сказать "преследует тебя", но осекся.
резко.

- Преследует, - ответила она, как будто он закончил. "Но живут мужчины делают это
больше. Слушай, Хэл--грубо, как ты ты всегда была очень добра ко мне.
Только вы и я знаю, как хорошо. Снова будет хорошо. Уведите его. Иначе я не могу обещать, и... ты же знаешь, я не могу выйти за него замуж.

— Почему бы тебе не выйти за него замуж, чёрт возьми? — жестоко спросил он.

Она с тоской посмотрела ему в лицо.  — Почему бы мне не выйти за него? — в её голосе
подкашивались ноги.  — Ах, почему бы мне не выйти за него?

Он ничего не ответил.

"Любовь - единственная защита, которая у меня есть", - продолжила она. "Если бы я не
любовь... - она сделала паузу.

- Неужели Карли не могла удержать тебя... к чему-нибудь?

- Ничто не могло удержать меня.

- О, черт! - прорычал достопочтенный виконт с чрезмерной силой.

Она безмятежно улыбнулась. - Ты уведешь его, я знаю. Он такой мальчик.
Ты сделаешь это для меня, не так ли, Хэл?

- Машина его светлости, - негромко объявил дворецкий. И герцог тронулся с места.
как обычно, многословный.

- Послушай, нам пора. Прощай, старина! Я получил удовольствие.
Прощайте, леди Беллингдаун! Пойдем, Дуди! До свидания, леди Грей! Пойдём, Дуди!
 До свидания, Уолли! До свидания, Ниббетс! До свидания! До свидания! До свидания! Я говорю:
Дуди, нам пора идти.

В ответ на вопрос Нины Нидрок развернулся на каблуках и зашагал вслед за удаляющимися герцогом и герцогиней.

 * * * * *

Позже виконт встретил Карли в курительной комнате.

"Я рад этому, — сказал он, садясь рядом с ним. — Я хочу поговорить с вами. Полагаю, вы попрощались с миссис Дарлинг.

Сэр Кэрилл выглядел бледным и встревоженным. - Я ее не видел, - ответил он
немного хрипловато. "Я понятия не имел, что она уедет так скоро".

"Это в ее стиле", - пояснил Нидрок. "Это невежливо, или по-доброму, или
— Она очень внимательна. Но это её манера. Я не знаю, почему другие с этим мирятся,
но я-то знаю. Достаточно того, что я знаю, почему мирюсь я.

Карли, казалось, не слушала.

"Она просила меня кое-что передать тебе, — продолжил мужчина,
беря в руки номер «Татлера» и перелистывая его. "Что-то, а
противно. Но я сказал, что я бы сказал, что это".Он вполне может врать.

"Что-то довольно противный?" повторил сэр Карилл, глядя.

Произошло это, к счастью, они остались совершенно одни.

"Да" - Нидрок кивнул - "только это. Она хочет, чтобы я унес тебя. Ты
видите ли, она своеобразная, когда дело касается мужчин. Ей нравятся новые. Конечно, ничего похожего на Тур де Несль, но сама новизна открытой игры забавляет её. Понимаете, вы уже были на её месте. Вот и всё. Она устала. Она хочет, чтобы вы ушли.

На мгновение Карли, казалось, окаменела. — Но она сама ушла, —
сказал он наконец.

"О да. Конечно, она ушла. Но ты последуешь за ней. Все последуют. Я последовал. И она этого не хочет."

"Откуда ты знаешь?"

"Она сказала мне, что не хочет. Кроме того, я знаю миссис Дарлинг. Ну же, теперь ты бы
Лучше прислушайся к её желаниям. У меня есть собственный ящик в шести милях отсюда, и
я начну через несколько минут. Скажи, что присоединишься ко мне. Я расскажу тебе кое-что, и это станет твоим спасением.

Он сделал паузу и подождал, но молодой человек всё ещё был ошеломлён.

«Ты исправишь эту ситуацию и когда-нибудь женишься, если разорвёшь это, пока можешь. Но если ты не остановишься, то сильно навредишь себе. Поверь мне».

 «И она попросила тебя сказать мне это?» Это был ужасный удар по гордости молодого баронета. Он не мог в это поверить.

  «Да, попросила». И для меня в этом тоже нет ничего нового. Я уже привык так говорить
подобные вещи с ее друзьями. Это старая история.

"Они пригласили ее, чтобы отвлечь твой разум и привести тебя в чувство.
Она сделала это, и теперь с ней покончено. Она возилась с тобой до тех пор, пока
не устала. Мужчина не выдерживает ее долго.

Лицо сэра Кэрилла быстро стало пунцово-фиолетовым. "Ты хочешь сказать, что я ей наскучил,
?" спросил он тоном жгучего негодования.

"Ну, да, раз ты так ставишь вопрос", - ответил Нидрок. - Или,
возможно, ты ей слишком нравишься. Мы никогда не узнаем правды. Никто
не знает правды ни об одной вещи, связанной с ней.

Он поднял левую руку и показал уродливый шрам на запястье между большим и указательным пальцами.

"Никто, кроме неё, не знает, как я его получил, например.
Никто не знает о смерти её мужа. Я знаю, что, по общему мнению, я его застрелил. Но я этого не делал. Я бы не стал стрелять в мужа — слишком рискованно в наши дни. _Autres temps, autres moeurs._"

"Боже милостивый!" - воскликнула Кэрилл Карли.

"Я тебя не виню", - сказал достопочтенный виконт с сочувствием.
акцент, который был совершенно необычен для него. "Я знаю, как тебе тяжело".
сразу после твоей другой передряги. Но женщины так уж устроены.

Молодой человек поднял глаза, взывая к старшему.

"Ты понимаешь ее или что-нибудь о ней?" он спросил с трогательной
простотой.

Нидрок покачал головой.

"Пойдем со мной", - настаивал он, откладывая газету. "Пойдем со мной".
"Пойдем со мной. Я приютю тебя на пару дней, и ты сможешь все обдумать".

— Герцогиня пригласила меня в Паддлвуд в четверг, — немного тяжело дыша, ответил он.

 — Это будет вполне нормально.  Вполне подходит.

 Последовала небольшая пауза, и сэр Кэрилл встал и с беспокойством направился к окну.  Там, повернувшись к ним спиной, он остановился, переминаясь с ноги на ногу.
нервно переминаясь с ноги на ногу и теребя усы.

"Это бесполезно," бросил ему вслед Нидрок. "Совсем бесполезно. Она никогда не выйдет замуж. Она никогда ни за кого не выйдет. Она бы не смирилась с этим, разве ты не знаешь?"

Карли резко обернулся. "Она когда-нибудь целовала _тебя_?" — воскликнул он.
«Могла бы ты забыть об этом?»

«Поцелуй меня!» — спокойно и безразлично. «Мой дорогой мальчик, конечно, она забыла.
 Она относится к поцелуям так же, как другие женщины относятся к прикосновению кончиками пальцев и словам: «Как ты?» Она не воспринимает оральные ласки всерьёз, старина».

Затем последовала ещё одна пауза.

В конце разговора Карли очень тихо сказал: "Спасибо, мой дорогой друг.
Ты сделал все, что мог, и я благодарен. Но ... я думаю, я последую за ней".

И он последовал.




ГЛАВА XVI

Куда вела Любовь


Любовь вела, Карли следовала за ней. По пути на вокзал он
направил телеграмму достопочтенному Джулиану Арчдейкону, Карфен-Хаус:

 Не могли бы вы приютить меня на несколько дней? Очень хочу увидеться с вами и Сесиль.
 Ответьте телеграммой в клуб «Младший Карлтон».

 Когда он приехал в город, его уже ждала заявка. Поэтому на следующее утро он отправился
вниз на смехотворно — подозрительно — раннем поезде.

Архидиаконы ни в малейшей степени не были обмануты лестными формулировками
телеграммы. Они были сильно склонны полагать, что что-то
затевается; и когда их столь неожиданно демонстративный гость прибыл перед
обедом, они были вполне убеждены.

Однако их первая теория, которая имела отношение к определенному присутствию в
Кросс-Седл-Холл, резиденция Далгрисов, их ближайших соседей,
был совершенно неправильным; как они очень быстро обнаружили.

Не успел сэр Кэрилл пробыть в доме и часа, как Сесилия неожиданно появилась перед ним и Ниной Дарлинг,
склонившимися друг к другу.
устроившись в укромном уголке оранжереи.

Карли, покраснев, как школьница, вскочила с места.

"Подумать только, миссис Дарлинг здесь!" — воскликнул он, и в его голосе не было и тени смущения.
— Мы были в Беллингтауне, знаете ли, на выходных.
Но я и не подозревал, что она приедет к вам. Это был сюрприз.

Бедняга был совершенно прозрачен. Сесиль Арчдейн изо всех сил старалась сохранить невозмутимый вид, особенно когда Нина за его спиной намеренно подмигнула ей.

Конечно, она не стала терять времени и рассказала об этом Джулиану. Это было слишком хорошо, чтобы утаить.

— Чёрт возьми! — воскликнул он, смеясь. — Нина никогда не выходит из образа, не так ли?
 Подумать только, что она подцепила бедного Карли на обратном пути! Ни один мужчина не устоит перед ней. Даже я...

 — Не льсти себе, — вмешалась его жена. — Ты слишком чопорный. Нине нравятся мужчины с талией.

"В самом деле!" воскликнул он, проглатывая свое уязвленное тщеславие. "Я не знал.
Я никогда не обращал внимания на ее предпочтения. В этом, я думаю, ты ошибаешься, Сиси.
Это просто парень, который случайно оказывается круглым".

"Это просто парень, который случайно не оказывается круглым", - ответила его жена.
Но Джулиан, такой же добрый, милый и глупый, каким он был тучным, никогда этого не замечал
ни в коем случае.

Тем временем Нина и Кэрилл ссорились из-за старых обид в
оранжерее.

"Значит, ты хочешь, чтобы я ушла?" — спросила она.

"Нет. Я хочу, чтобы ты ушла — со мной," — сказал он.

"Я же говорил тебе, что если ты пойдёшь за мной сюда, я уйду."

"Но ты не это имел в виду. Я знаю, что ты не это имел в виду. Это было просто для того, чтобы испытать
меня.

«Ничего подобного. Я никогда не был так серьёзен. Я умолял лорда
Нидрока заковать тебя в цепи, если понадобится. Он что-нибудь тебе сказал?»

«О да, конечно. Он со мной поговорил. Хотел отвести меня в свой тир и всё такое. Но он мне не нравился
Он хотел заковать меня в кандалы. Он был очень добр.

— Добр по-ниббетски? — спросила Нина, срывая оранжевый лист и складывая его
вдоль своими длинными белыми пальцами. — Тогда он, должно быть,
задумывался о крайних мерах. Что он сказал?

— Он сказал, что, возможно, ты слишком сильно меня любишь. А ты?

— Он этого не говорил. Я тебе не верю. Я не слышу, чтобы он говорил что-то подобное. Совсем ничего.

 — Он это сказал, — настаивала Карли. — Я думаю, что это неправда. Ты боишься, что я увезу тебя силой.

— Боюсь, ты очень глуп, — сказала она, уронив листок и зевнув
без всякой маскировки. «И я терпеть не могу скучать».

 «Он сказал, что я тебе надоел. Ты ему это сказала?»

 «Я забыла. Может, и сказала. Это не исключено».

 «Прости. Ты никогда не подавала никаких признаков. Я думала, что нравлюсь тебе безмерно». Женщина не позволяет мужчине...

Она знала, что последует дальше, и он не стал продолжать.

"Ты мне очень надоешь, если продолжишь в том же духе. Я другая, ты же знаешь.
Я думала, что ясно дала это понять. Я совсем не похожа на других женщин — чопорных
и всё такое. Если мужчине приятно держать меня за руку, я не настолько эгоистична, чтобы отказать ему. И тебе действительно было нужно утешение. Это совсем не
— Очень любезно с вашей стороны, что вы делаете из этого что-то большее.

Он наклонился к ней ближе. Его глаза были очень большими, а на юных, румяных щеках
появился заметный румянец.

"Но... вы позволили мне поцеловать вас, — сказал он, — и... и вы... вы..."

— Полагаю, вы хотите сказать, что я ответила вам на поцелуй. Ну и что с того?

"Разве это не считается? Разве это ничего не значит?"

"Конечно, это что-то значит. Это значит, что я сочувствовал. Ты был
внезапно лишен поцелуев своей невесты, и я почувствовал, как ты, должно быть, по ним скучаешь
. Мои поцелуи были чисто заместительными. Ты умирал с голоду, и вместо
нее - исключительно вместо нее - я накормил тебя.

«А через два дня ты бросишь меня на произвол судьбы, чтобы я ещё немного поголодал». Его тон был очень жалобным.


"Я не могу так бесконечно, разве ты не знаешь, — ответила Нина. — Я не понимаю, как ты можешь так говорить. Кроме того, тебе давно пора вернуться к ней и всё уладить. После того, как ты помиришься, ты пожалеешь, что вообще меня видел.
Мои поцелуи будут на твоей совести. Тебе захочется рассказать ей, но
ты не посмеешь. Так что...

"Но я никогда этого не исправлю. Я говорил это дюжину раз. Все это кончено
и навсегда".

"Тогда иди к ее матери. — Разве она не милашка?

 — Я ненавижу её мать, — простонал он.

— А как насчёт её отца?

Карли скривил губы, подмигнул обоими глазами и уставился на неё.

"Вы намекаете, что её отец может меня поцеловать?" — спросил он наконец,
весьма возмущённый.

"О боже, нет, — ответила Нина, смеясь. — Это так прозвучало? Я
думала быстрее, чем говорила. Я спрашивал о ее отце - о ней самой.
Я имею в виду, о ее настоящем, родном отце. Не о человеке с бриллиантами, не о Вейноле.

Но он все еще смотрел на нее, и в его глазах читался вопрос.

"Он ... он все еще жив?"

"Вы читали "Британское общество", - заявил он.

"Там что-то о нем? Клянусь, я не видел Насти
тряпка лет".

"Я видел это", - сказал он. "Предполагалось, что в нем была указана настоящая причина для
расторжения моей помолвки. Но это было неправдой. То, что в нем говорилось, я
даже не слышал ".

"Что в нем говорилось?"

— Это клевета на отца Розамонд. И я не стану усугублять клевету, повторяя её.

— О! — воскликнула Нина. — Значит, ты не ненавидишь всю семью.

Но Карли ничего не ответил. Он пожал плечами и, наклонившись вперёд,
мрачно уставился на висящий в полудюжине ярдов от него золотой шар.

В такой позе он выглядел задумчивым и жалким, и сердце Нины смягчилось.
"Я не уйду," — сказала она, и он снова посмотрел на неё с радостью.

"Ты имеешь в виду..."

"Я имею в виду, что буду хорошо относиться к тебе ещё одну неделю. Если..."

— Если… мне всё равно, что это за «если», если ты сдержишь своё слово.

 — Если ты пообещаешь вернуться к девушке из Вейнола, когда закончится неделя.

 — Но это бесполезно, — настаивал он. — Мы очень сильно поссорились. Она никогда не согласится снова со мной встретиться. Я знаю, что она не стала бы.

- Я и не говорю, что она стала бы, - возразила Нина. - Девушки могут быть очень упрямыми.
Я и сам немного такой. Тем не менее, ты можешь попробовать, знаешь ли. Это то, о чём
я прошу. Ты обещаешь?

Он смотрел на неё с невыразимой страстью, любовью, обожанием. «Я бы
пообещал убить себя в конце недели, если бы ты была так добра ко мне. Ты можешь быть такой божественно очаровательной, когда... когда тебе нравится».

«Я не хочу, чтобы ты убивал себя. Я хочу, чтобы ты жил полной жизнью — самой яркой, самой лучшей, самой достойной. Я хочу, чтобы ты был счастлив, как тебе и суждено».

 «В любом случае, я буду счастлив неделю», — заявил он, придвигаясь ближе и протягивая руку.

"Но блаженство так мимолетно", - сказала она. "Ты должен испытывать радость, которая длится
". Она убрала руку. "Помни, я позволю тебе заняться со мной любовью"
только при этом условии.

Он ни в малейшей степени не понял и сказал ей об этом.

"Почему ты так настаиваешь?" он спросил.

— Потому что я совершу эту подлость только для того, чтобы из этого вышло что-то хорошее.

— Подлость, — повторил он.

— Это подлость по отношению к ней. Она любит тебя — я уверен, что любит. И это неправильно, что ты должен утешать себя после глупой ссоры,
изменяя мне или любой другой подходящей женщине.

«Это не интрижка, — возмущённо воскликнул он. — Я люблю тебя так, как никогда никого не любил в своей жизни. Я бы женился на тебе сегодня, если бы ты согласилась».

 «Но я не собираюсь соглашаться ни сегодня, ни завтра, ни в какой-либо другой день. Я совсем тебя не люблю». Но мне нравится играть в любовь, и это
успокаивает мою совесть, когда я думаю, что это ради благого дела. Вот! Это
вся история, — и она бросила на него взгляд, в котором читалась окончательность.

Он мысленно спорил с собой добрых полминуты, прежде чем заговорить.
Конечно, миссис Дарлинг не льстила. Он понял, что у неё более сильный характер.

"Ты всегда был таким частности?" спросил он, совершенно не в силах
лукавить своей досады.

"Вот именно", - ответила она. "Я не был. Но я решил
перевернуть новую страницу. Я отправил так много, чтобы дьявол, что мое сердце
набор на посылаю тебя на-на небесах".

Он раскрыл объятия, жадно и призывно, и сказал:

"Я обещаю. Я возьму тебя на твоих условиях, потому что это единственный
способ."

"Как джентльмен, ты не можешь нарушить своё слово, ты же знаешь," — напомнила она ему.
"Может, тебе лучше подождать до обеда, чтобы всё обдумать?"

— Но обед не будет подан до…

"О, да, так и будет", - прервала она. "Сейчас утро. Мы не должны набора
каждый болтать и сплетничать, опаздывая и соберутся вместе."
Она уже была на ногах, и его руки безутешно опустились. - Я сейчас же уйду.
Ты можешь немного подумать, а потом последовать за мной.

- Сначала всего один поцелуй, - взмолился он.

"Нет, пока не думал над этим. Это будет нечестно по отношению к какой-либо одной из
нас трое". И она исчезла в лабиринте апельсиновых деревьев.

Когда Карли подошла к обеденному столу, она застала Нину за оживленной беседой
с высоким, лысым мужчиной с рыжими усами, который сидел слева от нее.
Карли сел напротив, но она едва заметила его, настолько
заинтересованной она казалась.

 Её спутник, которым оказался сэр Гай Уолдроун,археолог, только что вернувшийся из экспедиции по раскопкам в Сардах, в Малой Азии, рассказывал ей о зарытых сокровищах Креза и о своей надежде их откопать.

Это зрелище лишило сэра Кэрилла последних остатков аппетита, и
Леди Мэри Уайчерли, которая не могла отвести от него глаз — она так любила романтику, — прошептала миссис Блайт, поэтессе, своей ближайшей соседке, что совершенно очевидно, что бедный мальчик рвёт на себе волосы от тоски из-за бесчеловечного обращения с «этой возмутительной американкой».

«Очевидно, что он что-то ест в одиночестве», — ответила
поэтесса, которая могла быть очень прямолинейной, когда её перо бездействовало, «потому что он не притронулся ни к супу ложкой, ни к этим восхитительным котлетам из лосося вилкой».

На самом деле Карли, по крайней мере в тот момент, был загадкой для всех присутствующих, кроме миссис Дарлинг, хозяина и хозяйки.

Они никак не могли понять, как он мог появиться в доме, полном людей, многие из которых были ему
практически незнакомы, а с некоторыми он никогда раньше не встречался.

 И самое странное было то, что большинство из них так и не разгадали эту загадку.
благодаря той манере, в которой судьба решила сразу успех
события.

Сразу после завтрака вся партия пошла автомобилей с Cragmoor
Целью был Касл, и по предварительной договоренности миссис Дарлинг заняла
место рядом с сэром Гаем, который вел свою машину.

Карли, к своему крайнему разочарованию, оказался с поэтессой и четырьмя
очень молодыми людьми, которые только и делали, что хихикали.

Они пили чай в замке, и Кэрилл отважно пытался увести
Нину с вечеринки, чтобы поговорить с ней с глазу на глаз, но без особого успеха.

Несмотря на все усилия, он был вынужден делить её с капитаном Белденом,
очень разговорчивым молодым джентльменом, который был слишком высокого
мнения о собственном остроумии. И тот факт, что Нина одобрительно смеялась над его самыми глупыми шутками,
всё больше и больше погружал бедного Кэрилла в уныние.

На обратном пути в Карфен миссис Блайт решила вдоволь
порассуждать о Мейсфилде и его новой школе, которую она ни в
коей мере не понимала и осуждала за отсутствие всех элементов
истинного поэтического искусства.

Односложные комментарии Карли и его долгие паузы тоже не способствовали разговору.
ее отбить. Молодые люди хихикали, как настойчиво, как поэтесса
говорили, и в целом поездка была как почти сводит с ума как угодно
он никогда не испытывал.

Если бы не радостное доверие, испытанное долгим вечером с Ниной
под звездами, его рассудок, должно быть, совсем бы сдался. А так оно и было.
просто шатался и угрожал.

Для истинного британца условности - это фетиш. В его благоговейном отношении к ней она стоит рядом с троном — я собирался сказать, выше трона.

Кэрли могла бы растоптать следы помолвки и брака, если бы захотела.
от эксцентричной матроны из Штатов, но он и помыслить не мог о том, чтобы
нарушить правило, запрещающее джентльменам покидать обеденный стол,
пока дамы не выкроят хотя бы четверть часа, чтобы обменяться
секретами.

 Его нисколько не интересовали ни ликеры, ни сигары, ни
отвратительные истории, которые вовсе не были забавными.  Его интересовало только одно.

Он хотел сказать Нине, что очень тщательно всё обдумал, пока миссис
Блайт говорила о Мейсфилде, а молодые хихикали, и что он
более чем когда-либо он был полон решимости принять ее предложение с его
сопутствующим условием в высшей степени добросовестно.

Но ему ни разу не пришло в голову покинуть своих собратьев-мужчин, пока они
не пришли к единому мнению и не были готовы присоединиться к дамам.

Однако ему удалось пересесть на стул поближе к двери, чтобы
оказаться в гостиной одним из первых и занять сторону Нины
до того, как заветное место будет занято.

«Наконец-то!» — выдохнул он со вздохом, когда она приподняла для него юбку.
Поскольку мода предписывала короткие юбки, это действие было скорее привычкой, чем необходимостью.

— Значит, ты скучала по мне? — спросила она как ни в чём не бывало.

 — Неужели? Я была просто несчастна. Я тосковала по тебе каждую секунду. Давай выйдем на террасу или в парк — или куда-нибудь, где мы сможем побыть наедине. Мне так много нужно тебе сказать.

Его взгляд был жадно устремлен в ее глаза, и он был уверен, что увидел там
сочувствие. Значит, она действительно сочувствовала ему. Она уйдет. Через
пять минут он будет держать ее в своих объятиях. Но он неправильно истолковал.

- Мне так жаль, Кэрилл, - сказала она, и это было как глоток ледяной воды.
— Мне так жаль. Но я обещала сыграть в бридж. Видишь, они приносят
столы.

 — Ты не должна, — приказал он. — Я не могу тебя отпустить. Я ждал
часами — о, такими долгими, долгими часами. Я не могу...

И тут он почувствовал, что кто-то стоит рядом с ним и
говорит. Это был сэр Гай Уолдрон, и он говорил:

«Ну что ж, миссис Дарлинг, если вы готовы».




Глава XVII

Неожиданное вмешательство


Карли отошёл в сторону и выкурил бесчисленное количество сигарет,
но не под звёздами, а под тяжёлыми низкими облаками, которые наплывали с
Солуэй-Ферт. Его настроение было таким же угрюмым, как и ночь.

Он думал о невыразимых вещах, прогуливаясь по дальним уголкам парка — и дальше. Было около полуночи, когда он вернулся, с его лёгкого сюртука капало, потому что ветер и облака принесли с собой холод и промозглый туман.

Он остановился в холле. Из гостиной доносились голоса. Игра в бридж всё ещё продолжалась. Он поднялся по широкой лестнице, на которую
сверху смотрели архидьяконы прошлых веков в потемневших от времени рамах. На
площадках стояли доспехи, отражавшие тусклый свет, словно часовые.

Он застал своего камердинера дремлющим.

- Немедленно принеси мне бренди с содовой, - приказал он. - Лучше сделай это.
графин и две порции содовой, - добавил он. "Я промерз до костей".

Он мог бы добавить, что его настроение было низким, и требует напряженной
лифтинг-меры. Но он был не то, что разделяет эмоции
слуг.

Он выпил, когда ему принесли выпивку, отпустил слугу и почти с радостью обнаружил, что его клонит в сон. Если бы он был в сознании, то удивился бы, осознав, что погрузился в самый глубокий сон, как только его голова коснулась подушки.

Он крепко проспал четыре часа, а потом резко проснулся и сел в постели. Он задыхался. Комната была полна дыма.

 Кашляя, как неисправный газовый двигатель, он спустил ноги на пол,
подполз к тому месту, где, как ему казалось, был выключатель, чудом нашёл его
и включил.

 Но света не было. Где-то сгорела резиновая изоляция, и произошло короткое замыкание.

 Уже сам этот факт говорил о том, что пожар был серьёзным. Карфен
 Хаус был охвачен огнём, и, вероятно, некоторые из его обитателей всё ещё спали,
не предупрежденный, как и он сам. Нина! Его первой мыслью было о ней. Была ли Нина в
опасности?

С каждой минутой дым в комнате становился все плотнее. Ему казалось,
что он никогда не сможет найти свое пальто или халат; и
возможно, даже секунды были драгоценны.

Наконец, в отчаянии он схватил с кровати одеяло, натянул его на себя
и нащупал дверь. Полуослепший, с болью в глазах, он
рывком распахнул её, и обжигающий порыв ветра ударил его в лицо.

 Дым здесь был горячим и едким.  Он упал на колени и пополз.
 С одной стороны он видел вспышки яркого пламени.  С другой стороны была темнота
как сама ночь. Но он выбрал это и наполовину пополз, наполовину перепрыгнул,
сомневаясь, что когда-нибудь сможет выбраться на открытое место живым.

В его ушах стоял рев существа, более свирепого, более всепожирающего, чем
любой зверь в джунглях. И к этому реву примешивался треск.
звук опустошения.

Казалось, несколько часов существо преследовало его по пятам,
догоняя, догоняя. Из мрака появлялись странные, ужасные монстры, чтобы угрожать и пугать.

Но с болью в груди, прижимая к себе одеяло, чтобы защититься от дождя из искр,
которые сыпались на него, пока он бежал, он заставлял свою слабеющую душу
свежие и более сильные усилия.

Снова и снова он спотыкался и падал, но поднимался и, пошатываясь, продолжал идти.

И вдруг он почувствовал, как на его лоб и щёки повеяло прохладой. Дым рассеялся. Он жадно втянул в себя освежающий, живительный воздух.

Он добрался до открытого окна и высунулся наружу, в
благодатный туман и пахнущий морем воздух Божьего необъятного мира.

 Язычок пламени лизнул его одеяло и побежал вверх, обвивая шею,
подпаливая волосы. Огонь был на нём. Он охватил его.
тянется к нему, чтобы оттащить назад.

Он почувствовал, как его иссушающая рука вцепилась в его плечо. Его пальцы обжигали
сквозь покрывавшую их овечью шерсть - сквозь шелковистую сетку
его пижамной куртки под ней.

Смерть скандировали победного p;an в ушах, как с распростертыми объятиями ее ждали
у него за спиной. А до него что-то манило, что не будет отказано.

Оно стояло там, в темноте, с ласкающим пальцем и прохладным, сладким дыханием.
Оно тоже ждало. Но было ли это другим "я" смерти - или же
это была жизнь - он не мог знать.

Его одеяло упало - позади него вспыхнул огненный флаг. И он рухнул вперед.,
поворачиваясь и возвращаясь, когда его тело падало вниз, в черноту
внизу.

И, как ни странно, когда он падал, перед ним было женское лицо - но
не лицо Нины Дарлинг. Оно было моложе, хрупче, менее натренировано
опытом, но не менее прекрасно - лицо Розамонд Вейнол.

Он упал навзничь на наклонную шиферную крышу, сбив с толку свое ненадолго восстановившееся дыхание.
На мгновение он совсем выдохся. А потом он перекатился,
снова и снова, и снова — три раза — и снова упал. На этот раз в
кусты высоких георгинов и мягкую, рыхлую землю под ними.

«Ни царапины, клянусь Юпитером!» — воскликнул достопочтенный Джулиан в безудержном, бурном восторге, когда двое конюхов, которые услышали падение и поспешили поднять упавший предмет, подвели его к огню, который когда-то был Карфен-Хаусом, и ощупали кости, суставы, мышцы и сухожилия, не вызвав ни единого протестующего крика.

"Чудо! Слава Богу! Слава богу!

Но Карли не был так уверен насчёт царапин. Он определённо сильно ударился спиной о шиферную крышу, и хотя он не
почувствуй это сейчас — кто когда-либо чувствовал что-то, кроме облегчения от возвращения к жизни
после того, как спокойно или не очень спокойно попрощался с ней, — что он может не почувствовать завтра?

На самом деле он всё ещё был ошеломлён, как и следовало ожидать. Он стоял, разинув рот, немой, почти отвратительная фигура с почерневшим лицом, опалёнными волосами, в разорванной и испачканной земле одежде.

Вокруг него собралась взволнованная, вопрошающая группа. Казалось, все говорили одновременно, но единственными словами, которые произвели впечатление, были
«Ни царапины» архидьякона и его пылкое «Слава богам!»

Спасённые — все они были в той или иной степени спасены —
собрались на опушке леса на некотором расстоянии от пожара
и с подветренной стороны от него.

Главное здание было обречено. Даже сейчас оно представляло собой не более чем оболочку,
окружающую раскалённую добела печь.

Гаражи, конюшни и питомники никогда не подвергались опасности, но коттедж главного садовника
в одно мгновение вспыхнул от дождя искр, которые ветер швырял на его соломенную крышу.

 Кто-то сунул Карли в пальто.  Он обнаружил, что на нём надето
Через час он уже ничего не помнил о том, как это произошло. И ему
тоже дали тапочки.

 Он сидел на влажном, поросшем мхом валуне, а полная женщина с
седыми волосами, вяло свисающими на лицо, обращалась к нему жалобным
голосом.

Отблески огня делали ночь в три раза ярче, чем обычный английский погожий день, и он заметил, что на его спутнице вместо юбки было банное полотенце, заколотое булавкой.

 Её полные плечи были прикрыты велюровым скатертью, а правая
руки прижаты к ее пышной груди фотографию в рамке, с
стекло-стороной наружу. В общих чертах она была живописной в
экстрим.

"Я очень надеюсь, что вы не откажете мне в любезности сигаретой, дорогой сэр Кэрилл!"

Это были первые слова, которые он вспомнил после повторного "Спасибо
Боже!" Голос звучал более или менее знакомо, но он не мог вспомнить его,
и фотография, которую представила леди, не помогла ему.

Именно в этот момент он заметил пальто. В
надежде на возможность что-нибудь купить, он запустил руки в карманы.
Всё, что он нашёл, — это грязный носовой платок и обрывок верёвки.

 «Простите, — сказал он, — но, боюсь, я оставил свой чемодан в номере. Понимаете, я немного спешил».

 Он вовсе не хотел пошутить, и полная женщина приняла его слова всерьёз.

"Ты десятый человек, которого я попросил, - сказала она, - и все они говорят в
то же самое".

"Возможно, некоторые из дам--" предложил Carleigh.

"Нет", - последовал ответ. "Среди них нет сигарет. Но, похоже, у них
есть все остальное, от драгоценностей до зубных щеток. Миссис Блайт, я
Послушайте, она сохранила свой маникюрный набор и оставила рукопись стихотворения, которое принесло бы ей вечную славу. Очень жаль.

Карли, всё ещё пребывая в замешательстве, снова посмотрел на неё. В ней было что-то, наводящее на мысль... Но нет, это невозможно. У маркизы Хайширской были самые красивые золотисто-бронзовые волосы в королевстве.

 Затем он украдкой взглянул на фотографию в рамке. Возможно, это поможет.
В свете того, что осталось от Карфен-Хауса, он выделялся, как
пятно от кальция. Это был маленький, сморщенный старик с
седыми бакенбардами. Определенно не мистер Телборн.

Она поймала его на том, что он украдкой разглядывает её, и перевернула фотографию.

"Это единственное, что я сохранила," — объяснила она.

"Подумать только!" — пробормотал сэр Кэрилл.

"Это маркиз, знаете ли. Это моя самая ценная вещь. Мистер
Телборн обожает меня за мою преданность памяти дорогого Хайшира. Чудо из чудес, это была маркиза!
 «Он говорит, что это показывает, какая я настоящая женщина. Он с радостью вернёт мне всё, что я потеряла, в двойном размере». Она глубоко
вздохнула. «Но в эту минуту я бы с удовольствием отдала фотографию за сигарету», —
уныло добавила она.

— Позвольте мне попробовать за вас, — сказал Карли, спрыгивая со своего покрытого мхом валуна.
 — Вы спрашивали миссис Дарлинг?

 Маркиза Хайшир подняла руки вместе с фотографией.
 — Значит, вы не знаете? — удивлённо спросила она.

 — Не знаю? — эхом отозвался он с упавшим сердцем. "Не знаю что?" Ее тон
наполнил его внезапным ужасом. Могло ли это быть?--

"Она обгорела ... очень сильно обгорела. Они отвезли ее в Кросс-Седдл
Холл".

"Нина сгорела!" - выдохнул он. "Боже милостивый!"

"Да, разве это не ужасно? Я думал, все знают. Они не могут сказать, насколько
это серьёзно. Они опасаются, что она вдохнула пламя, и в таком случае, конечно,
конечно...

- О нет, нет! - воскликнул он. - Я этому не поверю.

Глаза маркизы загорелись. Сэр Карилл было так восхитительно
простодушный.

"Telborn пошел за врачами", - продолжала она. "Сэр Гай был сожжен,
тоже, знаете ли, самой страшно. «Это он спас миссис Дарлинг».

«Если бы я только знал, где находится её комната», — упрекал себя Карли,
забывая, что это было единственное, что он мог сделать, чтобы спасти себя.

"Сэр Гай, кажется, знал."

О, как он возмущался этим! И всё же лучше было промолчать. Если бы он заподозрил двойной смысл, то был бы последним, кто указал бы на него.

«Кажется, она уже была в безопасности. Спустилась по лестнице без единой царапины,
одетая лучше, чем любой из нас. Но она вернулась».

«Вернулась?»

«Да. Это было самоубийством. Все так говорили. Все умоляли ее. Но она
не слушала. Она что-то забыла. Подумать только!»

Карли стиснул зубы. Лицо Розамонды Вейнол снова было забыто
. Тревога за Нину разрывала его сердце и разрывала душу на части.
Теперь она была драгоценна вдвойне.

И этот парень, Уолдрон! Он надеялся, что умрет. В противном случае благодарность
могла сыграть свою роль. Вероятно, так и будет - и это означало бы для него самого
ее полную потерю.

"Мы ждали пять минут", - продолжил его информатор. "Казалось, прошла вечность. Она
не возвращалась. И как раз тогда появился сэр Гай. Мы все были там женщинами,
вы знаете. Мы сказали ему, и он сразу же умчался. Кажется, она добралась до
своей комнаты вполне благополучно. Но прежде чем она успела обернуться, ее заперли
внутри. Сэр Гай направился к ней сквозь завесу пламени.

— Она была без сознания? — с тревогой спросил Карли.

 — К сожалению, нет. Её крики были ужасны!

 — Не надо! — взмолился он. — Это ужасно!

 — Я слышал, кто-то сказал, что это была расплата. Вы ведь слышали, что она застрелила своего мужа, не так ли?

«Я, конечно, слышал об этом. Но это неправда. Я знаю, что это неправда. У неё самое доброе сердце в мире», — защищался он.

 «Там, где дым, всегда есть огонь», — процитировала маркиза.
 «Мы только что убедились в этом. Возможно, она не стреляла, но
Держу пари, она приложила к этому руку.

«Я никогда в это не поверю. Никогда!»

«И ты никогда не найдёшь для меня сигарету, если не попытаешься, знаешь ли», —
предложила она.

«Прошу прощения», — сказал он безжизненным голосом. «Я сейчас же пойду».

Он сразу же пошёл, но почти сразу же забыл. Он был поглощён
узнать больше о Нине. Каковы были её шансы на выживание? Вот о чём он спрашивал каждого.

"О, она может выкарабкаться," — сказал архидьякон, который помогал раздавать сэндвичи и кофе. "Я очень на это надеюсь! Но
боюсь, она будет ужасно изуродована. Хуже всего досталось её лицу. Хочешь сэндвич, старина? Боже, как же тебе повезло!

Хью Блисмор, писатель, дородный и длинноволосый, пил чёрный кофе. Он тоже курил сигарету, но Карли, несмотря на свои поиски, этого не замечал.

«Ужасно, что случилось с миссис Дарлинг, не так ли?» — вот как он начал эту тему.

"Ужасно!" — воскликнул писатель, и это было скорее вопросом, чем восклицанием. «О да, осмелюсь сказать! Я думал о героической стороне. Чертовски хорошо со стороны сэра Гая, не так ли? Жаль, что она должна умереть,
слишком! Героизм так напрасно ... и все такое. Но ситуация выходит из
обычный. Ох, совсем из ряда вон выходящее".

"Но я не уверен, что..." - возразил Карли.

"Уверен?" - перебил его другой, набрав полные легкие дыма. "Конечно,
конечно. У неё не было шансов, бедняжка. Ни единого
шанса.

Подбородок сэр Карилл упала и наступила мрачная, нечленораздельный звук из
горло.

"Слышал, что авто из седла крест?" писатель поинтересовался, в
включите. "Чертовски неудобно возиться здесь, я говорю".

"Это то, что предлагается?" - равнодушно спросил опечаленный.

"Да. Разве ты не знал? Они отвезли миссис Дарлинг и Уолдрона в
холл на одной из этих машин, а на другой
отправились в Карлайл за врачами. Они должны были привезти с собой несколько машин лорда
Далгриса. Их нет уже больше часа, и никаких
признаков.

Carleigh собирался искать что-то другое, утешая в другом квартале
когда одна из хихикающих девушек предыдущего дня попросил ему
время.

"Не имею ни малейшего представления", - сказал он. "Забыла свои часы".

На что она так раздражающе хихикнула, что он резко обернулся
к ней.

"Это так забавно", - сумела выговорить она. «У нас нет ни одних часов. Все они были забыты, и мы не можем узнать точное время».

 «И... и ты спаслась», — грубо сказала Карли. Но она ничего не поняла.

В этот момент с главной аллеи парка донесся гудок мотора, и
минуту спустя на нем вспыхнули фары, когда он покатил по газону в сторону
леса.

Сэр Кэрилл рванулся вперед, но романист опередил его, желая
первым занять место. Цель молодого баронета, однако, была
иная.

- Что они говорят о миссис Дарлинг? - спросил он, когда машина замедлила ход.

"Кто, сэр?" — спросил шофёр.

"Та дама, которая так сильно обгорела. Вы не знаете, её осматривали врачи?"

"О, её, сэр!" Мужчина был не в духе из-за того, что его оторвали от работы.
в такой час. «Полагаю, что да, сэр. Я слышал, как кто-то сказал, что это как-то связано с кем-то. Полагаю, они имели в виду «как-то», сэр. А теперь, пожалуйста, не толпитесь, за этой машиной есть ещё!»

Карли стоял как вкопанный.

 Его отвлёк голос маркизы.

«Ты нашёл мне сигарету?» — спросила она.

«Сигарет, — сказал Карли, — так же мало, как… как часов, к сожалению». И его тон был ещё более безжизненным, чем обычно.




Глава XVIII

В Кросс-Сэддл


Карли обнаружил, что сидит на последнем месте в последнем вагоне рядом с достопочтенным Джулианом.

Все присутствующие были мужчинами, и предметом обсуждения было
происхождение пожара. Это смешивалось с отрывками из личных историй.

"Мне кажется, он начался в сушильной комнате для белья," заметил хозяин.
"Перегрелись трубы или что-то в этом роде."

"А как насчёт перемкнувших проводов?" спросил кто-то. "Электричество в восточном крыле с самого начала было
выключено."

"Но сначала пламя появилось в северной пристройке", - добавил другой мужчина
. "Я лежал без сна и увидел яркий свет из своего окна".

"Да. И если бы не твое бодрствование, старина, мы могли бы
каждый из нас сгорел в своих постелях", - с благодарностью заметил Архидьякон
. "Как бы то ни было, восточное крыло было полностью отрезано прежде, чем мы
смогли добраться до него".

Он повернулся к Карли. - Ты же знаешь, что ты была там. Мы сделали все возможное,
чтобы добраться до твоей комнаты, но тебя зажали. Мы пытались швырять камни в ваши окна
но было слишком темно, чтобы их обнаружить. Представляете, через что я прошла, прежде чем вы упали на клумбу с георгинами!

Сэр Кэрилл, казалось, был гораздо менее благодарен за своё спасение, чем можно было ожидать. На самом деле он не был уверен, что вообще благодарен.
Один роман закончился, другой только зарождался, но был прерван смертью или увечьем — жизнь для него определённо не стоила того, чтобы жить.

 «Полагаю, я едва избежал этого», — сказал он.

 Наступил рассвет, но это был тёмный, неразличимый рассвет из-за
тяжёлых чёрных туч, окутавших его. Поэтому, когда они вошли, в зале Кросс-Сэддл было
яркое освещение, а в широком камине ревел огонь, пожиравший огромные поленья.

 Многих из тех, кто прибыл раньше, уже обслужили, но
оставалась ещё группа ожидающих, таких закопчённых и одетых в такую разномастную
его наряд мог бы вызвать смех у любого, кроме самого невозмутимого
британца.

 Лицо сэра Кэрилла, чёрное, как у сенегальца, было длинным, как
пресловутая рука судьбы. Он сразу же начал расспрашивать о врачах,
которые осматривали Нину, и со смесью воодушевления и тревоги узнал, что
они уже сделали всё, что могли, и ушли.

Он также выяснил, что Сесиль Арчдейкон была назначена сиделкой,
и ей помогала горничная Нины. Но кроме этих двух фактов он не смог выяснить ничего определённого. Мнения в Кросс-Сэддл, похоже, разделились
В Карфене мнения разделились.

 Сэр Гай Уолдроун, который, скорее всего, знал бы точные факты — если бы они были, — уже был в пути, и, как бы ни волновался Карли, он и не подумал бы беспокоить человека, которого считал опасным — и потому ненавистным — соперником.

 Лорд Далгрис и двое его сыновей были на ногах и занимались обустройством беженцев. Некоторые гости в зале тоже проснулись,
а некоторые нет. Большинство мужчин вышли, а большинство женщин остались
дома.

Молодой Невилл Дэлгрис, парень примерно того же возраста, что и Карли, побывавший в
Он учился с ним в одной школе, видел миссис Дарлинг, когда её вносили в дом, и не постеснялся сказать Кэриллу, что в тот момент не поставил бы и двух пенсов на её жизнь. Но позже он присутствовал при разговоре доктора Додсона с его отцом, и...

 «Доктор, кажется, думает, что она выживет. Он снова придёт утром». Он сказал, что ей было так комфортно, как только можно было ожидать в
таких обстоятельствах.

 — Они всегда так говорят, — ответил Карли, пытаясь стереть предательские
следы своих эмоций и оставляя на лице серо-белую полосу.
— Они набивают их опиумом или чем-то ещё.

Тем не менее он почувствовал некоторое облегчение. Если это было так же предположительно, как и всё остальное, то, тем не менее, это было предположение авторитетного лица, а не просто догадки равнодушных оптимистов или пессимистов.

 Тем не менее он слонялся без дела, разговаривая со всеми, кто хотел говорить на интересующую его тему, пока почти всех остальных не увели спать.

Затем, наконец, в сопровождении Невилла Далгриса он прошёл туда, где для него
была приготовлена кровать в одной из детских.

И там он лежал без сна, его мозг лихорадочно работал, пока к нему не подошел один из лакеев.
чуть позже восьми. Затем он приподнялся на локте и
спросил, слышал ли лакей, как себя чувствует миссис Дарлинг.

"Миссис Дарлинг очень плоха, сэр", - последовал ответ.

"Но ей было явно лучше, когда я легла спать", - возразила Карли.
протест.

— Да, сэр, осмелюсь сказать, сэр. Но сегодня утром ей очень плохо, сэр. Её служанка была в комнате для прислуги не больше десяти минут назад, сэр.

 — И она сказала, что ей стало хуже?

 — О да, сэр. Намного хуже, сэр.

Сэр Кэрилл испустил долгий вздох. Он ничего не мог с собой поделать. Лакей
услышал это и сделал пару выводов.

- Вы знаете, сэр, утром им, вероятно, будет хуже. У меня была тетя.
однажды - прошу прощения, сэр - она получила ужасные ожоги. Ей было
по утрам всегда хуже, сэр.

— И она поправилась — в конце концов? — с тревогой спросил баронет.

 — Нет, сэр. Совсем нет, сэр. Она умерла, сэр. Утром, примерно в это время, сэр.

 Карли откинулся на подушку, и лакей, приняв это за сигнал к тишине,
развёл огонь, наполнил ванну,
и разложить очень красивый набор постельного белья и утренних нарядов, чтобы гостю было из чего выбирать.

Когда он ушёл, Карли встал с ощущением странной боли в сердце и голове, которую он не мог объяснить.

Возможно, это был дым, который он вдохнул, или, может быть, состояние миссис
Дарлинг. Он не был уверен, что именно. В любом случае, это было очень реально и очень тревожно.

Он очень тщательно вымылся и побрился, как ему казалось, перед тем, как лечь. Но при утреннем свете обнаружились пятна и потеки, невидимые при свечах — в Кросс-Сэддл не было электричества, — и он
какое-то время ушло на то, чтобы их убрать.

В результате, когда он спустился к завтраку, он обнаружил, что почти все уже были там. В комнате стоял оглушительный шум.

Вопросы летали вокруг, как жужжащие насекомые; к тому же был неизбежный грохот слишком поспешного обслуживания.

Он нашёл место за столом и как раз собирался положить в чай кусочек сахара,
когда произошло нечто совершенно необычное и огорчительное.

Дверь снова открылась, и в неё вошла — из всех людей на свете — мисс
Розамонд Вейнол.




Глава XIX

Пугающая изобретательность судьбы


Розамонд Вейнол резко остановилась у самой двери, и с ее лица сошли все краски.

Все вспомнили об этом, и всем стало страшно. Это был мучительно драматичный момент.

Карли, пораженный и сильно смущенный, привстал со своего места и неловко поклонился. Мисс Вейнол опустила голову, не глядя на него. Графиня Кросс-Сэддл сделала вид, что ничего не знает и не замечает.


Один мужчина присвистнул от волнения, а затем густо покраснел. Дворецкий, который знал подробности, о которых не подозревали все его начальники,
Будучи по природе своей невежественным — он был постоянным читателем «Британского общества», — он уронил
обёртку от сэндвича.

И тут все вдруг заметили, что единственным свободным местом за столом
было место рядом с Карли, и с ужасом увидели, что один из ничего не подозревающих мужчин пододвинул туда стул для новичка.

Мисс Вейнол неуверенно огляделась.

Графиня поперхнулась.«Конечно, вы двое — старые друзья…» — начала она.

 А затем, прижав язык к нёбу, поспешно встала, пробормотала что-то совершенно неразборчивое о пострадавшей женщине наверху и опрометью выбежала.

— Мне тоже лучше уйти, — пробормотал Карли, поднимаясь. — Я… я… — Он
продал бы душу, чтобы сказать: «Я помолвлен с миссис
 Дарлинг». Но он не был уверен, что она умрёт, и поэтому не осмелился.

Невилл Далгрис, который сидел по другую сторону от него и был его
хорошим другом, ужасно огорчился, протянул сильную руку и втащил его
обратно на его место.

"Ты не можешь сделать ничего, старик", - сказал он с шероховатостью, что было
доброта. "Закончить свой чай".

И в это мгновение Розамунда опустилась на предложенное ему место рядом с ним. Итак
вот они сидели бок о бок, эти двое, один ярко-красный, другой смертельно бледный, молчаливые и напряжённые.

А все остальные за завтраком говорили лихорадочно и болезненно,
торопливо и громко, как будто это было обязательно.

Те, кто наблюдал за ними, говорят, что сэр Кэрилл выпил свой чай и съел два ломтика
тоста с маслом, а мисс Вейнол ложкой съела яйцо, не расплескав
чашку; и это может быть правдой, хотя ни он, ни она не осознавали,
что делают что-то подобное.

 То, что они делали, они делали подсознательно, их сознательные мысли были очень
Однако одно можно сказать наверняка: ни один из них не заговорил, пока Карли, случайно подняв глаза, не увидел, что все остальные встали и ушли, оставив их наедине.

 Тогда он почувствовал, что просто обязан что-то сказать, и, как это часто бывает, сказал то, чего не должен был говорить.  Он спросил: «Ваша мать здесь?»

Мисс Veynol посмотрел вниз, слегка поежился, поднялся, и перешел к
окна. Carleigh тоже встал и последовал за ней.

- Мама в Ирландии, - наконец ответила она низким, сладким голосом.
«Она сказала мне перед отъездом, что…» — и она замолчала.

Он окинул её взглядом с головы до ног.  Он чувствовал горечь и презрение, но воспоминания нахлынули на него.  В конце концов, она была очень
хорошенькой, и… странно, что он увидел её лицо сегодня утром, когда, как он думал, летел навстречу смерти!

 «Что ты вообще обо мне думаешь?» — спросил он наконец. — Что ты
в итоге думаешь о нас троих?

Она посмотрела на него. Казалось, вся её застенчивость внезапно исчезла. Она смело встретилась с ним взглядом. Но её голос был очень тихим, когда она сказала: «Я думаю, что ты любишь маму».

Конечно, она так и подумала бы. Если бы она когда-нибудь сомневалась в этом, то его вопрос,
который он задал минуту назад при их встрече, должно быть, убедил её.

  Он отступил на шаг и перевел дыхание. Возможно, наверху умирала Нина. Казалось, что судьба
настроена против него. Его били, жалили, топтали. Он посмотрел на неё, и правда предстала перед ним обнажённой.

— Вовсе нет, — сказал он с нажимом. — Возможно, люди так говорят, и вы в это верите. Но я никогда не думал о таком. Я предложил себя миссис Дарлинг и отдал ей ваше кольцо.

Он выжидающе замолчал, но Розамонд лишь пристально смотрела на него.

Затем он вышел из комнаты, обиженный и… немного напуганный.

Это была одна из тех пугающе изобретательных шуток судьбы, которые она
разыгрывает в такой поразительно неожиданной манере — эта встреча с его
бывшей невестой.

Преследовать женщину, которая могла заставить его забыть обо всём, только для того, чтобы
внезапно оказаться под одной крышей с ней, которую он стремился никогда не вспоминать, было жестоким злодеянием. И это было
очень ужасно.

 
 Да, было бы гораздо лучше, если бы он поспал ещё пять минут.Тогда не было бы выхода, и его беды закончились бы.




Глава XX

Огни одного рода и другого


Это было очень печальное утро для Карли. Оно было печальным для всех,
поскольку из-за вынужденного объединения двух домов всё пошло наперекосяк,
но молодой баронет, в душе которого боролись противоречивые чувства,
находил его особенно печальным.

На улице было совершенно невозможно находиться. Тяжёлые тучи изливали
своё содержимое в виде проливного дождя. Кто-то из смельчаков предложил отправиться в путь
Карфен и поиски в остывающих руинах, но нашлось так мало добровольцев,
что проект был заброшен.

В красной и жёлтой гостиных начались игры в бридж.
Писатель Блиссмор уговорил Невилла Далгриса сыграть с ним в
шахматы, и они молча сосредоточенно сидели за доской в библиотеке.

Долгое время сэр Кэрилл слонялся по холлу в ожидании разговора
с доктором Додсоном во время его утреннего визита, но после примерно
двухчасового ожидания узнал, что врач приходил и уходил в течение
этого мучительного периода в столовой.

Тем не менее, он почувствовал некоторое облегчение, когда узнал, что Додсон заявил, что состояние его пациентки стабильно улучшается.

 Джулиан Арчдейкон сообщил ему об этом, получив информацию напрямую от Сесиль.
 «Он не говорит, что Нине больше не угрожает опасность, но он говорит, что при отсутствии новых симптомов она очень скоро поправится».

 Карли вздохнул, и его бледное лицо слегка порозовело. Он был бледен как смерть с тех пор, как рассказал мисс Вейнол о кольце. «Если бы я только мог её увидеть», — пробормотал он.

 

 Но Джулиан считал это совершенно невозможным.— Это в основном шок, разве ты не знаешь, — сказал он, — и всё зависит от того,
чтобы она молчала.

Облегчение, каким бы незначительным оно ни было, не продлилось долго. Когда он обрушил на Розамонд ту последнюю необдуманную речь, он действительно считал дело Нины безнадёжным.

Если бы она поправилась, Розамонд наверняка узнала бы, что он сказал неправду, и, вероятно, возненавидела бы его за это ещё сильнее. Поэтому ему действительно было необходимо поговорить с миссис Дарлинг при первой же возможности.

"В любом случае, я собираюсь спросить доктора Додсона," — сказал он. "Когда он снова будет здесь?"

Достопочтенный Джулиан не знал. Он мог приехать во второй половине дня,
а мог и не приехать до вечера.

"Уолдрона обожгло сильнее, чем мы думали," добавил он. "Он не подавал виду,
но, должно быть, испытывал мучения. Его самообладание было поистине спартанским."

Но при этих словах Карли нахмурился.

"Мы сочли за лучшее телеграфировать его жене", - добавил архидьякон.

"Его жене!" - воскликнул Кэрилл.

"Да. Хорошая маленькая женщина. Много работает в лондонских трущобах и все такое.
Что-то в этом роде, вы знаете. Слишком много времени ушло на то, чтобы спуститься вниз с ним.
он."

Итак, вот и мера облегчения с другой стороны.

"Вы послали за кем-нибудь из людей миссис Дарлинг?"

"Нет. Она никого не хотела. Мы предложили послать за герцогом и
герцогиней. Но эта идея только воодушевила её. Тогда мы подумали о Нидроке.
Он, знаете ли, её двоюродный брат и что-то вроде опекуна и советника. Но она ни за что не согласилась бы на это. Упрямая маленькая женщина, эта Нина.

Доктор Додсон пришёл между чаем и ужином, и Карли увидела его скорее по счастливой случайности, чем по своей воле.

Он зашёл в детскую, где осматривал
Он разложил перед собой вечерние вещи и обнаружил, что туфли, которые ему
принесли, были на два размера больше, чем нужно.

 Он дважды звонил, чтобы позвать камердинера или лакея, но никто не отвечал — его собственного слугу
утром отправили в город — и он отправился в Невилл
В покоях Далгриса он встретил пожилого джентльмена — бородатого, с небольшой профессионального вида сумкой в руках,
который шёл с профессиональной деловитостью, сворачивая в коридор из
пересекающегося с ним прохода.

Он без колебаний остановил его.
«Полагаю, вы доктор

Додсон?» — спросил он.Врач кивнул в знак согласия, и Карли представился.

"Я так хочу узнать о бедной миссис Дарлинг, — продолжил он. — Я очень
беспокоюсь."

"Миссис Дарлинг, — ответил Додсон, — чувствует себя превосходно. У меня есть все основания полагать, что она удивительно быстро поправится, сэр
Кэрилл."

"Это действительно хорошие новости," Carleigh вернулся. "И сейчас идет в пользу
Я должен спросить. Я действительно думаю, что мне должно быть позволено ее увидеть".

Врач поджал губы, и его глаза стреляли вопрос через его
очки.

"Я глубоко заинтересован в ней," молодой человек продолжал: "и я верю
она хотела бы этого, если ты дашь ей знать".

Его удар должен был выступать в нужном тоне, все
считать. И все же он был крайне неуверен в том, что именно это были за вещи.
он должен был подумать.

"Я спрошу ее, конечно", - ответил Додсон. - Но я должен предупредить вас заранее
, сэр Кэрилл, что миссис Дарлинг не желает никого видеть.
Помимо сильного шока, она сейчас, знаете ли, очень сильно изуродована.

У Кэрилла сердце упало, как при смерти. До этой минуты он почти не задумывался об этом. Он просто не мог
поверить в это ... не мог представить себе, что такое возможно.

"Как..." - начал он и осекся.

"Одна сторона ее лица очень сильно обожжена", - сказал доктор.

Человеку не нравится слышать такие вещи о женщине, для которой он был
только что сознался вложение. Потребовалось мгновение для того, чтобы Carleigh
собрать самому. Затем: "прошу ее ко мне, пожалуйста," - спросил он немного
натянуто.

Он увидел врачу пойти, но у него было очень мало надежды. Вряд ли это было возможно
Она согласилась бы на его просьбу.

Она не хотела "Дуди" и "Пакеттс". Она не хотела даже "Ниббеттс",
кто, как ему стало ясно, обычно помогал ей в трудную минуту. Каковы же были шансы, что она его примет?

Но, к его удивлению и удивлению доктора, она его приняла.

Её служанка вернулась с Додсоном и провела его в комнату. И там, в
полумраке, создаваемом задернутыми занавесками на окнах, он увидел ее, лежащую в
широкой белой кровати, ее красота была скрыта - или это было ее уродство - за
накинутыми белыми тканями.

Она выглядела странно восточной и сверхъестественной, и его мысли переполняли ее, и
он был нем.

Но она протянула ему правую руку и сказала: "Так приятно тебя видеть!
Но ... что это, я слышал, они рассказывают о нас? Такие поразительные
истории."

Тогда он понял, что Розамонд не делала секрета из его дерзкой речи и
что все двери и окна для сплетен снова распахнулись.

Он сел в кресло рядом с ней и взял протянутую руку,
и прижал ее к своей.

— «Я говорил правду», — сказал он с той спокойной, странной смелостью,
которая, как хорошо обученный слуга, выполняет приказы некоторых людей.
 «Прошло всего несколько дней, но часы должны быть нашими рабами, а не хозяевами.  Мне кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как ты
вернул меня к самому себе, чтобы я, — он слегка запнулся, — мог снова любить — да, по-настоящему любить. И я люблю. О, Нина, я люблю! Только тебя — только тебя.

Затем он вдруг вспомнил и резко оглядел комнату. Он забыл о горничной. Он не подумал о Сесиль Арчдейн. Они могли быть где-то там, скрытые во мраке.

"Не пугайся", - сказала Нина, забавляясь. "Никто, кроме меня, не услышит
твое признание. Сесиль незаметно удалилась перед вашим приходом, а моя горничная
рассталась с вами по другую сторону двери.

- Я люблю тебя, - повторил он, успокоенный.

- Но вы открыто сказали здесь, в этом доме, что мы помолвлены... Что
У меня было ваше кольцо.

На мгновение он заколебался. Затем: "Оставь это в покое", - взмолился он и наклонился
к ней. "Ты такая же, как я, тебя тошнит от всего этого. Мир
избил нас обоих - попытался сделать из нас изгоев - очернил нас
ложно.

«Давай уедем вместе — на Юкон, на Цейлон, куда угодно. Давай
построим для себя свободную жизнь — новую, чистую жизнь в этих свободных,
новых, чистых местах».

Он сам удивился своему красноречию и тому, насколько искренне он говорил.
чувствовал; и как благородно. Но еще больше он был удивлен тем, как сильно ему хотелось
доказать Розамонд, что он говорил правду.

"Но я изуродована", - сказала Нина за своими белыми обмотками. "Ужасно".
"Изуродована".

"Это не имеет значения", - заявил он.

"И я старая. Я рассчитываю на десять лет старше тебя.

«Это наше личное дело — наше с тобой личное дело». Он почувствовал, как её рука слегка дрожит в его руке, и надежда вспыхнула в нём.

"Я правда очень тебя люблю, — прошептала она.

"Поверь мне, это любовь, — прошептал он в ответ.  — Видишь, как она охватила нас обоих в одно мгновение.

Её пальцы нежно легли на его пальцы.

"Нидрок рассказал тебе больше, чем ты рассказал мне?" спросила она.

"Да," честно ответил он. "Но это не имеет значения. Мне всё равно, что люди говорят о тебе."

"Но я так часто играла с огнём — однажды даже слишком часто," добавила она со
смехом. «Огонь едва не прикончил меня в конце концов».

Внезапно его охватило любопытство. «Говорят, ты благополучно спустилась по лестнице,
а потом развернулась и пошла обратно. Зачем ты вернулась?»

«Я хотела кое-что получить».

«Что? Ради чего стоило рисковать?»

Какое-то время она не отвечала. Затем медленно протянула руку.
другой стороны-ее левая рука. "Для этого", - сказала она.

Он посмотрел, и ему показалось, что он, должно быть, задремал, ибо, да, есть на ней
обручальное пальце сверкало кольцо-его кольцо. Кольцо, которое, как он считал,
потеряно; кольцо, которое, как он считал, ни одна женщина больше никогда не наденет.

Целую минуту он был слишком поражен, слишком ошеломлен, чтобы говорить.

- Ты... ты нашла это! - наконец пробормотал он.

- Я вообще его не выбрасывала, - призналась она. - Я только сделала предложение.
Зачем мне выбрасывать совершенно хорошее кольцо с жемчугом и бриллиантом, когда
простое движение броска отвечало всем целям?

"Всем целям? Какой цели?"

«Моя цель», — и она улыбнулась.

 «Но я… я не понимаю. Что могло быть вашей целью?»

 «Я расскажу вам», — ответила она. Теперь он отчётливо видел её глаза.
 Его собственные глаза привыкли к полумраку. Он видел их так ясно,
что мог прочитать в них озорство. Он задумался, возможно ли, что она хоть немного страдает.

"Я просто хотела узнать, что бы ты сказал и сделал. Я не знала лучшего способа проверить характер мужчины, чем притвориться, что выбрасываешь как ненужное то, что он очень ценит."

"Мой характер?" переспросил он. "Тебе нужно было его проверять?"

- Мне не нужно было. Я хотела. Значит, узнаешь настоящего мужчину. А меня
так интересуют настоящие мужчины.

Это несколько задело его, но он сказал: "Я полагаю, вы были удовлетворены".

"Мой _интерес_ был", - ответила она, и он был достаточно умен, чтобы заметить
различие, которое она сделала с помощью этого слова и ударения.

"Я рад, если это позабавило тебя", - сказал он, совсем не довольный. "Ты собираешься
рассказать мне, что ты узнал?"

"Я позволю тебе сделать свои собственные выводы", - ответила она. "Однажды я сказала
мужчине в Индии, что в углу комнаты в
на котором мы сидели, просто чтобы посмотреть, что он скажет.

 «Что он сказал?»

 «Он ничего не сказал. Он действовал».

 «Там была кобра?»

 «Конечно. Мы оба её видели».

 «Значит, ты говорил правду?»

 «В своей манере, да».

— И что он сделал?

— Он выстрелил.

— И…

— Пуля сбила кобру с ног. Она была бронзовой.

Затем, впервые с тех пор, как он вошёл в комнату, он отпустил её руку.
"И это удовлетворило ваш интерес?"

— Это удовлетворило меня, — сказала она, и он мог бы поклясться, что она слегка выделила местоимение.

— Должно быть, там, в Индии, было много стрельбы, — многозначительно сказал он. Почему-то он почувствовал себя ужасно раздражённым.

 Нет, он не хотел отправляться в дебри с этой женщиной. Он вспомнил, как Нидрок говорил о ней как о перевоплотившейся тигрице. Никакого Юкона или Цейлона. Нет, конечно же, нет.

 Она, казалось, прочитала его мысли. Она отдернула правую руку, которую он
так хладнокровно опустил, и, слегка повернувшись на бок, протянула ей
левую.

- Вот! Сними кольцо и отдай его мисс Вейнол, - весело сказала она.
 "Я действительно не могу выйти за тебя замуж. Действительно не могу. Не дави на меня.
Даже не жми мне руку. Это абсолютно бесполезно. А теперь иди и оставь меня.
Я сплю.

В тот момент Кэрилл испытывал облегчение. Он снял кольцо
с ее пальца, сунул в карман жилета и встал. Затем он
немного чопорно поклонился. После чего оставил ее спать.




ГЛАВА XXI

Конец сплетням


Будучи мужчиной и человеком, сэр Кэрилл Карли вышел из той тёмной комнаты с
ярким воспоминанием о белом лице, забинтованном, и с осознанием того, что
обручальное кольцо снова у него, и ему стало намного легче.

Если и было какое-то чувство, что его как-то поспешно выпроводили, то оно с лихвой компенсировалось осознанием того, что он абсолютно свободен. Да, свободен даже от оков, созданных его собственной импульсивной речью.

 Совершенно глупый человек, смущённый результатом своих разнообразных и
сильных эмоций, всё же может сохранить достаточно здравого смысла, чтобы испытать облегчение от того, что ему дали новый шанс.

 Жизнь молодого баронета местами была очень тяжёлой, но всё же могла быть гораздо хуже.

Возможно, вам не понравится, если вас будет толкать женщина, в которой вы почти уверены
любит. И все же это жалкий мяч, который не испытывает острых ощущений, когда он
поднимается в воздух безграничной свободы после сильного удара.

Итак, Карли легко прошел по коридору и слегка повернул под углом
. И когда он повернул, то столкнулся лицом к лицу с Розамонд Вейнол. И
Так получилось, что Розамонд была прекрасна, как никогда в жизни.
прекрасна прежде.

Он резко остановился, и она тоже. Он ахнул, и она тоже ахнула.
Но почему-то это было не так ужасно, как раньше, потому что здесь не было никого, кто мог бы стать свидетелем их поведения.

Он протянул руку, и она, не успев подумать, вложила в нее свою. Тут до него вдруг дошло
, что он сказал ей, что предложил себя
миссис Дарлинг и подарил ей кольцо. И теперь у него это кольцо в
его жилетном кармане.

Его дыхание пришло быстро-так быстро, что он почти душил его.

"Розамунда!" - пробормотал он. - О, Розамонд! - воскликнула я.

Она была одета для путешествия и, очевидно, как раз спускалась вниз. На самом деле она собиралась покинуть дом, чтобы избежать дальнейшего
смущения.

 Она не ожидала встретить Карли с этой стороны дома, и
встреча поразила ее, как и его, более чем слегка.

Она встала, тяжело дыша. Она попыталась взглянуть на него, и потерпела полную неудачу
. Затем она попыталась освободить руку и не в этом тоже.

Имел место менее публичных, он обязательно взял бы ее в свою
оружие. Но до ужина оставался всего час, и гости, вероятно, могли появиться в любую минуту.
проходите.

Более того, находясь в углу коридора, они, скорее всего, наткнулись бы на них без всякого предупреждения, как они наткнулись друг на друга.

 «Рози», — сказал он без малейшего колебания или раздумий,
«Я был очень несчастен и очень глуп, и миссис Дарлинг вернула меня к жизни. Она не хочет ни меня, ни кольцо. Ты вернёшь его? Ты вернёшь _меня_? Она говорит, что ты — та, кого я люблю, и я думаю, что она знает».

Всё это было сказано на одном дыхании, так быстро, как он только мог подобрать и произнести слова. Закончив, он разжал руку, которой шарил в кармане, и показал ей кольцо — её обручальное кольцо — лежащее у него на ладони.

Она, казалось, споткнулась и упала боком на стену, и он протянул руку, чтобы поддержать её.

"О!" - выдохнула она. "А мама? Что с мамой?"

"Мы сбежим и поженимся". Его слова были такими же дикими, как и ее собственные.
"Мы никому не скажем. Мы полетим. А потом... потом..." Но тут он
запнулся.

"А мама?" - повторила она. "А мама?"

Теперь он был уверен, что для него она единственная женщина в мире. "Мы
будем жить за границей", - искренне сказал он. "На Цейлоне, Юкон, или какое-то место," - его
воображение, конечно, имела ограничения в этот вечер, - "и мы никогда не наступит
обратно".

Розамунда наконец добился контроля.

"Мама никогда не оставит нас в покое", - заявила она. "Мама найдет нас
куда бы мы ни отправились. Поверь мне, мама категорически против этого брака. Она
не допустит этого. И она говорит, что если это когда-нибудь произойдёт, она
точно заберёт тебя у меня. Я не могу передать, какие ужасные вещи она мне
рассказывала — то, что ты ей говорил. Ужасные вещи.

При этих словах он побледнел и отпустил её руку. Конечно, коридор был слишком людным местом для такого разговора, и всё же он чувствовал лишь запах вероятного триумфа — воодушевление, радость от победы.

Не обращайте внимания на мать, на эту эгоистичную, недалёкую американскую вдовушку.
у которой был свой маленький способ поступать по-своему во всех случаях и
при любых обстоятельствах.

Он был полон решимости увезти Розамонд Вейнол с собой, чтобы
Нина — и все остальные, конечно, — услышали об этом. Обо всем остальном
он забыл. Он снова схватил ее за руку.

"Послушай, моя дорогая, — взмолился он. — Мы любим друг друга. Мы говорили об этом
тысячу раз. Твоя мама не хочет этого брака, и мы пытались
разорвать его. Мы не можем разорвать его. Это слишком сильно для нас. Мы оба
поняли это.

"Когда я внезапно увидел тебя этим утром, я понял, что это было слишком сильно для меня.
Теперь ты тоже это знаешь. Но мы не можем сделать это открыто. Так что давай сделаем это единственным возможным способом. Давай сбежим. И прямо сейчас.

Она подняла на него взгляд, и он почувствовал, что она как-нибудь поможет ему справиться с этим. Он ни на секунду не задумался о том, что, возможно, ей тоже нужно было одержать победу. Розамонд тоже была человеком.

Там был мир, и её мать, и… миссис Дарлинг. О, особенно там была миссис Дарлинг. Карли не знала, и Нина не знала.
 На самом деле никто не знал, кроме Розамонд Вейнол.

 Кэрилл без сопротивления обнял её и крепко прижал к себе. Он
Его предупредили о коридоре, но он не прислушался вовремя.

Он все еще обнимал ее, и его губы были плотно прижаты к ее губам,
когда Сесиль повернула за угол и удивленно вскрикнула.

Конечно, выхода не было.

"Мы... мы собираемся пожениться прямо сейчас, —
заикаясь, объяснил Карли. И Розамонд, кивнув, покраснела, как пион.

"Я рада," — поздравила Сесиль.

"Но... но... видите ли," — продолжил молодой баронет, по-прежнему собственнически обнимая невесту за талию, — "хотя мы и рады, что вы
должен знать, мы не совсем готовы сообщить об этом обществу в целом ".

"Я прекрасно понимаю. Положитесь на меня, я сохраню ваше доверие. Я думаю,
это, безусловно, прекрасно ".

- Да, не так ли? - сказала Розамонд. - Мы с Кэрилл были созданы друг для друга.
Вы ведь понимаете, не так ли, дорогая миссис Архидьякон?

— Прекрасно, — повторила Сесиль. — Кстати, дорогая, машина ждёт тебя уже полчаса. Если ты передумала…

Розамонд энергично покачала головой. — О, но я не передумала, — ответила она.
 Затем она сказала Кэриллу: «Я еду в Мэнс, в Рэнли».
В рощу, на пару дней. Если ты не против приехать завтра...

- Не против? - пробормотал он. - Как я могу подождать до завтра? Предположим, я сбегаю
сейчас к вам, просто чтобы убедиться, что вы там в безопасности.

"Вы не опоздаете к ужину?" - спросила хозяйка дома
Карфен. - Графиня, знаете ли, может рассердиться.

Карли улыбнулась. "Поскольку граф не смог подобрать мне туфли-лодочки", - сказал он,
"Я считаю, что это простительно. Не могли бы вы объяснить мне, моя дорогая
Cecile?"

Конечно, он поехал в дом пастора с Розамонд. Ничто в
мир мог бы его удерживало только то.

И по дороге он рассказал ей о том, как едва не лишился жизни во время
пожара и о том, как ее лицо предстало перед ним в то, что он считал своим
последним мгновением.

"Это должно доказать больше всего на свете, как я люблю тебя, дорогая", - пробормотал он
.

"Мне не нужны никакие доказательства, Кэрилл, мои собственные", - сказала она. "Я чувствую это так сильно"
глубоко, в глубине души. Наш разум знает и другие вещи, но именно сердцем мы познаём любовь.

По дороге мы много говорили на подобные темы, и если у шофёра были острые уши, то он, должно быть, очень веселился или... очень скучал.

Занятия любовью всегда бесконечно увлекательны для влюблённых, и каждое страстное слово — это новый восторг; и всё же как они утомительны, банальны, пресны,
устарелы и бесполезны для незаинтересованного, но вынужденного слушателя.

Карли вернулся в Кросс-Сэддл-Холл как раз вовремя, чтобы переодеться к ужину, и обнаружил на полу не менее дюжины пар туфель разных размеров, разложенных для осмотра и выбора.

После ужина он переоделся и поехал в город на вечернем поезде. На следующий день он вернул взятую напрокат одежду и спустился вниз
Беллингдон снова приехал в Беллингдон-Холл, чтобы долго и серьёзно поговорить со своей тётей.

Разговор состоялся в будуаре леди Беллингдон, и вот как он начался: «Мы с Розамондой собираемся пожениться через неделю, и мы хотели бы пожениться здесь».

У леди Беллингдон перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова. Итак, её племянник продолжил: «Понимаете, сначала мы думали пойти в
ЗАГС, никому ничего не сказав, и просто сбежать в какой-нибудь
зарубежный райский уголок вдвоём.

 Но Розамонд говорит, что собирается выйти замуж только один раз, и что
У неё уже готово свадебное платье, и она может его надеть и показать.

— Но я думала… — начала его родственница и не договорила.

— Вы думали, что я влюблён в миссис Дарлинг, — перебил он.  — Так что
я… Нет, я не был влюблён.  Я был очарован, увлечён. Но я... Конечно, вы слышали о пожаре в Карфене?

«Мы слышали, что она ужасно обгорела. Расскажите мне подробности».

«Говорят, она обезображена, — объяснил он. — Её лицо сейчас забинтовано».

«Это лишит её силы. А она была такой красивой».

— Да, она была красива, — согласилась Карли. — И у неё была сила. Она
могла заставить мужчину забыть о своей бессмертной душе.

«Нина прекрасно умела заставлять мужчин забывать», — сказала его тётя Китти. «Она заставила тебя забыть, не так ли?»

«На какое-то время. Потом, по чистой случайности, я снова увидел Розамонд,
и… ну, я понял, что она была единственной женщиной, о которой я мог бы по-настоящему заботиться, как о жене». — Она ангел.

 — А её мать?

 — Ах, её мать. Мы будем держаться подальше от миссис Вейнол.

 — Вы можете?

 — Конечно. Мы должны, понимаете. Я не знаю, что это такое, но она пробуждает во мне
всего дьявола. А потом... — Он замолчал.

- А потом? - Спросила леди Беллингдаун.

"Тогда она рассказывает Розамонд".

"Так она разлучала вас раньше? Я никогда точно не знал".

"Это было в основе всего".

"И ты хочешь жениться сейчас- здесь - не ставя ее в известность?"

"Да. Когда мы поженимся, что она сможет сделать? Рози совершеннолетняя, ты же знаешь.
Ей не нужно ничьего согласия. Когда она станет леди Карли, мы
сможем бросить вызов матери.

 — Но я думала, вы будете держаться в стороне.

 — Мы будем, если… если сможем. Отсутствие лучше неповиновения, не так ли?

 — Отсутствие может быть неповиновением, — сказала его тётя. — Я не думал об этом в таком
ключе.

- Да, - согласился он, но он, видимо, имел некоторые опасения.

"Но вы не так уверены, как были вы минуту назад, что вы можете держать
место вашего отсутствия в секрете. Это все?

"Миссис Вейнол обладает сверхъестественной способностью все выяснять", - признался он.
с несчастным видом.

"Вот тут-то у Нины и есть преимущество", - предположила леди Беллингдаун.
"У нее нет матери. У вас не было бы огорчающей свекрови".

Сэр Кэрилл задумался. Затем: "Но миссис Дарлинг слишком стара для меня.
Она сама так сказала".

"Полагаю, это правда. Нина, кажется, твердо решила никогда не выходить замуж.
Фантазии женщине говорят, что она слишком стара для любого мужчины!"

"Она рассчитывает на опыт, а не лет, возможно. Никто никогда не будет
думаю, что возраст в ее случае, если она не напоминает".

"Она очень мила", - сказала Китти Беллингдаун с некоторой категоричностью.
"Где вы с Розамонд проведете свой медовый месяц?" добавила она.

"Вот именно," Carleigh вернулся с нахмуренными бровями. "Это одна
проблема, которая меня беспокоит. Медовый месяц так чертовски хорошо известно.
Все, что нужно было бы делать миссис Вейнол, - это следить за газетами.
Она заметила бы нас в течение недели. А потом ... она последовала бы за нами.

— Ты могла бы путешествовать инкогнито.

 — В свадебное путешествие? Никогда! Как ты могла такое подумать, тётя Китти?
 Разве ты не понимаешь...

 — Конечно, понимаю, — перебила она. — Прости меня. Мне это даже в голову не приходило.

Затем они оставили этот вопрос без ответа, испугавшись, что
зашли на опасную территорию.

Все приготовления к свадьбе были завершены в течение следующего часа.
Она должна была быть отнюдь не простой.

Она должна была быть очень пышной,
с целым домом гостей, которых поспешно собрали вместе,
но при этом каждый из них был связан строгими обязательствами хранить тайну.Розамонд должна была пробыть в доме Пастора до вчерашнего дня. Затем
она должна была забрать свое приданое оттуда, где оно было так поспешно спрятано
сдать на хранение в Лондон и появиться в Беллингдауне накануне
своего последнего дня девичества.

Лорду Уолтхофу было поручено позаботиться о мелких деталях; но лорд
Нидрок, если будет получено его согласие, должен был быть шафером.

Карли, разумеется, лично проследил за этим и не встретил никаких препятствий.
 Нидрок согласился без возражений и предложил встретиться с его милостью, архиепископом Хайшира, и договориться с ним о проведении церемонии.

И, о чудо из чудес, всё прошло именно так, как было запланировано!
Сентябрьский день выдался великолепным. Солнце освещало невесту, предвещая удачу, и невеста была прекрасна.

Многие подарки, возвращённые за шесть недель до этого, вернулись в той же упаковке, а большая часть остальных, вероятно, придёт позже, когда дарители узнают, что и как произошло.

Но никто — даже леди Беллингдаун — не намекнул, куда молодожёны отправились в свадебное путешествие.

Они уехали в Лондон под ливнем риса и старых
в тапочках и с белой лентой — ярды и ярды ленты — свисающей со всех возможных мест на автомобиле сэра Кэрилла.

 После их отъезда гости продолжали веселиться.  Было выпито много шампанского за здоровье и счастье новобрачных, и все были в приподнятом настроении.

То есть у всех, кроме Китти Беллингдаун и Нидрока.

"Бедный дорогой Кэрилл!" - вздохнула его тетя, которая, как и некоторые другие, всегда предпочитала
плакать над тем, что было подарено в браке. "Ну, и так он
женился наконец!"

"И какой сюрприз!" - воскликнул герцог. "Послушай, Дуди, разве это не было
сюрпризом?"

Дуди ничего не сказала. Она пробовала новый танцевальный па с
Уолтеоф.

"И вот теперь сплетням положен конец", - внесла свой вклад Шарлотта Грей.

Нидрок, стоявший к ним спиной, обернулся.

"О, неужели?" — заметил он своим характерным звонким голосом.

 Герцогиня перестала пытаться танцевать и присоединилась к группе.

"Его тёща, конечно, будет их искать," — сказала она. "От неё ничего не скроешь. Она такая ужасная!"

— Она участвует в скачках в мальчишеской одежде, — вмешался герцог. — Она ведь участвует, не так ли, Дуди?

— И она купается в цельных купальниках, как на континенте, — добавил
Уолтеоф. — Я видел её в Остенде. Потрясающая фигура для матери такой крупной девочки!

«Интересно, что будет дальше?» — размышляла леди Беллингдаун, которая любила
Карли как сына и была более чем немного напугана.

"Дальше будет Нина, — сказал лорд Нидрок _sotto voce_.

Он задавался вопросом, почему новая леди Карли так сильно напоминает ему
девушку Рамзи, с которой он познакомился через Нину в Симле.




Глава XXII

Прерванный медовый месяц


Карли отправились на Мадейру в свой медовый месяц. Это популярное место для медового месяца, но не такое популярное, как некоторые другие, потому что оно находится дальше.

Никто, кроме них, не знал об этом, и они надеялись, что мать не узнает.
Они даже представить себе не могли, как она могла узнать.

Розамонд зашла так далеко, что написала ей письмо, в котором, разумеется, не упомянула о своей свадьбе, датировала его Сан-Ремо и отправила туда под прикрытием доверенному другу, чтобы он отправил его «дорогой мамочке», которая, как оказалось, всё ещё была в Дублине.

Приняв таким образом все меры предосторожности, чтобы избежать преследования, они
отбросили все заботы и наслаждались своим новым и блаженным обществом
среди тропической природы.

Их забавляло все: туземцы, воловьи упряжки,
_реды_ — гамаки, подвешенные на шестах и переносимые носильщиками-туземцами.

Они исследовали длинный овраг, видневшийся из окон их номеров
в отеле на Фуншале, катаясь на спинах запряжённых в яркие упряжки мулов
и по пути пробуя вина с виноградников.

По вечерам они всегда ходили в ботанические сады с их пальмами
и рододендроны, и беззаботные мадейрцы, устраивающие _фиесту_ в
этот час.

Прошло уже две недели — восхитительные недели, — и миссис Вейнол была так
далека от их мыслей, что даже мимолетные воспоминания перестали
назойливо преследовать их.

Они сидели в полумраке садов, над ними покачивалась гигантская пальма,
лёгкий ветерок обдувал их лица. Влюблённые из другой страны — но всё же
такие же влюблённые, как и они сами, — прогуливались мимо, мужчины размахивали малайскими тростями,
яркие глаза женщин сияли под изящно уложенными мантильями,
и они считали рай своим собственным.

И это был тот момент, который Судьба выбрала для того, чтобы отбросить тень. Это
снизошло, когда их головы были повернуты в другую сторону, и их первым
предупреждением было то, что голос, который они оба знали и узнавали мгновенно, прозвучал
как роковой звон в их настроенных на радость ушах.

"Разве ты не собираешься поцеловать маму, сынок?"

Carleigh, казалось, в движение его ноги. Оказалось, что он пришел
с вихревое движение. Если бы он только мог продолжать кружиться и
подниматься, как некоторые картонные игрушки, которые он, кажется, видел, это было бы
таким удовольствием.

Но вместо этого он, казалось, вихрем влетел прямо в распростертые объятия своей тещи
которые нежно - о, так нежно! - сомкнулись вокруг него.
И это был совсем не приятный поцелуй, который она подарила ему или он ей.

В нем не было ничего материнского. Это было так пылко, что он почувствовал себя
пристыженным, и когда его наконец отпустили и он увидел
Глаза Розамонды, ему стало стыдно еще больше, чем когда-либо. Он не мог понять
себя.

Он не любил Сибиллу Вейнол. Он был уверен, что не любит. Он был бы
рад никогда больше ее не видеть. И он действительно любил ее дочь. И все же это
было так, как было раньше.

Тогда их поцелуи были тайными. Теперь, когда у неё было право, она
решила потребовать их открыто. Раньше она рассказывала дочери о
разном. Теперь она хотела показать ей.

"Я не знаю, целовать тебя, Розамонд, или нет," — сказала она. "То
письмо, которое ты прислала мне из Сан-Ремо, было очень подлым."

— Но, мама… — начала леди Карли и не смогла продолжить.

— Что подумает свет, — продолжила её мать, — когда узнает, что
ты вышла замуж, а меня не пригласили на твою свадьбу?

— Но, мама… — ещё раз попыталась возразить невеста.

"Я нисколько не виню Кэрилла", - продолжала мама. "Я уверена, что он
не имеет к этому никакого отношения. Он был бы только рад видеть меня здесь.
там. Это была ты, моя неблагодарная дочь - моя собственная плоть и кровь, - которая
стояла за всем этим ".

"О, я говорю ..." На этот раз попытку предприняла Карли.

— Нет, тебе не нужно ничего говорить, —РС. Veynol проверил его. "Вы не джентльмен
и желаю, чтобы взять вину на собственные плечи; но, несмотря ни на что
вы сказали, я не должна верить тебе. К счастью, я наконец-то знаю свою дочь.


- Это... это был единственный способ, - запинаясь, проговорила Розамонд.

- Это был очень злой способ. И все же я не вижу, в чем я могу тебя винить.
Кэрилл настолько очарователен, что я сама с трудом сдерживаюсь, чтобы не поддаться ему.
Но... о боже, я совсем забыла!

Она резко повернулась к светловолосому молодому человеку с слегка покатыми плечами, который стоял позади неё со шляпой в руке. «Позвольте мне представить вам мистера
Майлз О’Коннор, леди Карли — сэр Кэрилл Карли.

Розамонд наклонила голову, и Карли слегка поклонился. Мистер
Майлз О’Коннор осторожно убрал руку, которую протянул для рукопожатия.

"Мистер О’Коннор, — объяснила миссис Вейнол, — заместитель редактора «Британского
общества». Именно через него я нашла вас. Как ему это удалось, я
не знаю. Мне самому любопытно; но он говорит мне, что это служебная тайна,
что эквивалентно тайне исповеди ".

Ни сэр Карилл, ни его жена говорит. Как бы хотелось, чтобы вырезать
язык, что их предали.

«Мистер О’Коннор приехал со мной из Лондона. Он был очень добр и
внимателен. Я никогда не смогу отплатить ему тем же».

««Британское общество» перестало издаваться?» — язвительно спросила Карли.

«Я беру небольшой отпуск», — рискнул ответить заместитель редактора.

"Извините, что вы так долго откладывали", - еще более едко ответил баронет.

"Нам посчастливилось снять номера в одном коридоре с вами
в вашем отеле", - сообщила миссис Вейнол.

"Полагаю, снова мистер О'Коннор", - сказала Карли. "Такой же способный курьер, как и
редактор - я имею в виду, как заместитель редактора".

— Сэр Кэрилл рад посмеяться, — огрызнулся молодой ирландец, закипая от злости.

"Я вовсе не рад, — уклончиво ответил сэр Кэрилл. — Обычно я очень благодушен, но терпеть не могу подхалимов, которые суетятся и лезут не в своё дело.

О’Коннор сжал кулаки, но миссис Вейнол успокаивающе положила руку на его
изогнутое плечо.

"Кэрилл, дорогой, — сказала она, — ты несправедлив. Ты действительно несправедлив. Мистер
О’Коннор служил мне, жертвуя собой. Я не знаю, что бы я делала без него. Когда я узнала, что Розамонд не
Сан-Ремо - я никогда там не была - разрывалась от беспокойства. Представьте себе
чувства любящей матери! В отчаянии я обратилась к мистеру О'Коннору,
и он показал себя другом в беде.

Карли отвернулась, но не менее раздосадованная. В глазах жены он увидел слезы
блестящие. И они были так невыразимо счастливы.

Ему хотелось намекнуть на теорию «Британского общества» о том, почему его помолвка была расторгнута, — расспросить о первом муже-каторжнике, отце его Розамонд, — но он подавил это желание, решив, тем не менее, обсудить этот вопрос с миссис Вейнол
в частном порядке при первой же возможности.

Но в тот вечер не было возможности. Ему это удалось, однако
следующее утро. Он проснулся рано, оставив Розамонд, которые были
бодрствующее с нервозностью, получить некоторые компенсации сон.

И он встретил свою тещу, как будто по предварительной договоренности, в саду отеля
когда роса еще была на листьях и цветах. К его радости, она
была без присмотра.

— Ты становишься моложе с каждым разом, когда я тебя вижу, — сказал он, целуя ей руку в
континентальной манере, которая, как он знал, ей нравилась. — Ты могла бы быть сестрой Розы.

Было странно, что эта женщина, которая в каком-то смысле отталкивала его, против его воли заставляла его произносить такие красивые речи.

Они немного прогулялись, а затем сели на скамейку, которая, как
не заметил Карли, была хорошо видна из окон его жены. Но так и было.

"Вы не могли прийти сюда одна, матушка?" — спросил он. Это был первый
раз он назвал ее так, и это не понравилось ей. Он видел это раньше
она говорила.

"Ради бога, Карилл дорогой, не надо!" - взмолилась она. "Вы заставляете меня чувствовать себя
сто. Если вы не можете найти имя, за меня ты можешь называть меня Сибилла, или
Сибилла, или просто Сиб. Но я возненавижу тебя, если ты меня обидишь. А я не хочу тебя ненавидеть. Правда, не хочу.

 — Не больше, чем я хочу тебя ненавидеть, — рассмеялся он. — Но я буду ненавидеть, если ты не отпустишь этого ирландского нахала. Подумать только, ты водишь дружбу с таким грубияном, Сибилла, дорогая!

"Но я не давал", - возмутилась она. "Он-то и принес мне. Он хотел найти
Розамонд для меня на какие-то другие условия. Мы приехали на поезде в Лиссабон, вы знаете.
И он никогда не упоминал Фуншал, пока мы не оказались на пароходе.

"Он еще больший хам, чем я думал тогда".

— Он влюблён в меня, — сказала Сибилла.

"И вы поощряли его. Боже милостивый!"

"С определенной целью. Исключительно с определенной целью".

"И после того, что он сделал - после той мерзкой статьи, которую он опубликовал".

Она слегка покраснела. "Значит, вы видели это?" - спросила она.

"Это было отправлено мне в Шотландию. Конечно, я знала, что это неправда. Я
соблазн хлыстом нищий".

"Но это правда", - заявила она дерзко. "Это было самое худшее".

И при этих словах Карли внезапно выпрямился, в то время как он сидел развалившись.
- Я никогда этого не знал. Я никогда не бросал Розамонд из-за этого. Ты это знаешь.

"Это была его единственная неточность. Часть о тюрьме была чистой правдой. Ваш
«Отец моей жены до сих пор отбывает наказание в федеральной тюрьме
Соединенных Штатов в Атланте, штат Джорджия».

«И ты никогда не говорил мне! Она никогда не говорила мне!» — с упреком воскликнул он.

"Мы думали, что это секрет, который мы похоронили. Зачем нам было его выкапывать?"

«Потому что я женился на представительнице этой семьи. Я имел право...»

«Я не собирался позволять тебе жениться на ком-то из нашей семьи. Ты должен признать, что я сделал всё, что было в моих силах, чтобы помешать этому. Я даже сам начал ухаживать за тобой. Я был уверен, что моя дочь никогда не выйдет замуж за мужчину, который флиртует с её матерью. Возможно, это было постыдно, но я не мог этого допустить.
— Не будь слишком разборчивой.

— Тебе лучше было бы сказать мне, — возразил он.

— Ты хочешь сказать, что если бы ты знала, то не вышла бы замуж?

— Нет. Я не уверена. Но у меня была бы возможность подумать. Теперь уже слишком поздно.

Миссис Вейнол звонко рассмеялась.

— Вовсе нет, — возразила она. "Брак - наименее бесповоротный из шагов.
Дайте моей дочери основания, и я обещаю вам, что она разведется с вами".

"Я все испортила", - мрачно размышляла Карли.

"Вы видите, я не теряла ни времени, ни сил, чтобы поставить вас в известность", - сказала миссис
Вейнол. "Однако, как джентльмен, вы сохраните мое доверие. Как
зять, я сказал тебе то, чего не мог сказать даже будучи _futur_.

"Но весь мир знает это", - возразил он. "Это было опубликовано".

"И это было отклонено - отозвано с извинениями - очень унизительными"
извинения. Это сделал мистер О'Коннор. Он был очень добр.

Карли снова погрузилась в размышления. Наконец он сказал: "Какой была ваша первая
мужа зовут?"

"Такой же, как всегда", - ответила она, улыбаясь в его прошлом. "Он
не изменился он. Только я изменил себе и Розамонд. Его
зовут Рамзи -Дж. Спрэгью Рамзи.

- Вы развелись с ним до или после того, как он сел в тюрьму? - Спросил Кэрилл.

«Я развелась с ним, когда он попал в тюрьму», — был её точный ответ. «Тогда
я вернула себе девичью фамилию, назвала свою дочь Розамонд вместо Джейн — её крестили как Джейн Розамонд — и покинула мир, который нас знал, ради Кейптауна, где я встретила мистера Вейнола и вышла за него замуж».

«Вы амбициозная женщина, Сибил», — задумчиво заметил её зять.

— Да, это так, — откровенно призналась она. — И, видите ли, мои амбиции простираются
дальше, чем просто баронет. Пусть девушка разведётся с вами, и я выдам её
за графа.

 — Но я не позволю девушке развестись со мной. — Он был непреклонен.
решение. «Я слишком сильно её люблю, и…» — его взгляд на мгновение остановился на женщине, стоявшей рядом с ним. В её тёмных, почти цыганских чертах была притягательность, перед которой восприимчивый Карли не мог устоять. «И, — добавил он, — её мать слишком очаровательна».

 Миссис Вейнол рассмеялась, но его лесть не осталась незамеченной. — Поцелуй мать, сынок, —
скомандовала она и наклонилась к нему.

Он украдкой огляделся по сторонам. Никого не было видно. Тогда
он обнял её и прижал к себе, и они снова поцеловались, как прошлой ночью. Даже ещё жарче.

Помощник редактора покинул Мадейру на следующем пароходе, получив щедрое
вознаграждение за свои услуги.

 Избавившись от его присутствия, Карли и миссис Вейнол остались.  Они
пробыли там ещё две недели. Затем они отправились в Ниццу, прибыв туда немного раньше сезона.

 Однако никто из них не был по-настоящему счастлив.

 Змей проник в рай, и его самые сладкие плоды стали горькими.В те дни сэр Кэрилл больше разговаривал со своей тёщей, чем с женой. У неё был более широкий кругозор и богатое воображение.

Время от времени случались откровения, похожие на внезапные падения в ледяную
воду. Например, однажды, когда они вместе отправились в Монте-Карло, оставив Розамонд в Ницце с головной болью или чем-то ещё, она удивила его, сказав:

"Странно, что Нина Дарлинг никогда не рассказывала тебе о нас."

"Ты хочешь сказать, что она знала?" — удивлённо спросил он.

"Я не уверена. Мы никогда не встречались - с тех пор. Но мы были большими друзьями пять
лет назад в Симле.

"Не может быть, чтобы она знала?" сказала Карли.

"Я бы не была уверена", - сказала бывшая миссис Рэмзи. "Она может держать
секрет. Лучше не бывает. Знаете, нет никаких сомнений в том, что она застрелила бедного Дарлинга.
 Они были одни в оружейной комнате, и он не мог сделать это
сам.

"Я никогда в это не поверю," — ответил он.

"Тогда ты никогда не поверишь в правду."

"Но зачем? Какова была её цель?"

«Она хотела избавиться от него, чтобы выйти замуж за лорда Нидрока, который считался погибшим, но был похоронен лишь на восемь лет в Южных морях».

«Чепуха!» — сказала Карли. «Она не любит Нидрока. Никогда не любила. Я видела их вместе. Я слышала, как они разговаривали, и я знаю».

— Я же говорила тебе, что она умеет хранить секреты, — сказала Сибилла Вейнол.

Они вернулись в Ниццу перед ужином, и Карли застал жену за чтением.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил он.

— Я никогда не буду чувствовать себя лучше, — ответила она, не отрываясь от книги.

— Ты хочешь сказать, что это неизлечимо? Вы были у врача?

"О, это не физическое заболевание", - раздраженно ответила она. "Это психическое. Это
условия. Меня от всего тошнит. Тебе на меня наплевать.
больше нет. С тех пор, как вернулась мама. На следующее утро у вас была назначена встреча с
ней в саду отеля на Фуншале, и
ты поцеловал ее там, под моим окном. Я видел тебя.

Это настолько застало его врасплох, что он не смог вымолвить ни слова.
в защиту.

"Я действительно хочу, чтобы ты бросил меня", - продолжала она. "Почему бы тебе не попросить маму сбежать
с тобой? Я уверена, что она бы сбежала, и тогда я избавилась бы от вас обоих".

Он чуть не пошатнулся от потрясения, вызванного этой речью. Она заставила его замолчать.
 Было до боли ясно, что в обществе, где жена могла сказать такое — молодая и красивая жена, — что-то было не так. И она сказала это, не показав, что считает это чем-то ужасным.

Он заметил, что она зевнула и продолжила читать свою книгу.

Когда он полностью осознал все это, несколько часов спустя, один на прогулке, он
решил уйти. Но не с "мамой".




ГЛАВА XXIII

Таинственная вдова из Бата


Как только она смогла справиться с этим, Нина покинула Далгрисов и
оставшись наедине со своей горничной, отправилась на самый глупый из всех английских курортов
- в Бат.

Там она сняла квартиру, наняла двух слуг и вела себя настолько
уединенно, что по всему миру распространилась история о том, что слепая нищенка из знаменитого
стихотворения была красавицей рядом с ней.

Одни говорили, что она ослепла, другие — что она была изуродована до неузнаваемости, но на самом деле никто не знал, потому что никто её не видел.

Никто, то есть, кроме её хирурга и его ассистента, а также

Дельфины, французской горничной.

Нина выбрала Бат из-за этого замечательного хирурга, доктора Поттоу, который был связан с главной больницей и знал о коже и кожных заболеваниях больше, чем кто-либо в Англии.Он пообещал вернуть её, если это будет возможно, но до тех пор, пока его успех не был гарантирован, он
очень сдержанно говорил о методе. Затем он рассказал
ей сказали, что пришлось прибегнуть к пересадке новой и
здоровой кожи взамен той, которая была опалена
практически до тла.

"Но где вы ее взяли?" - Что это? - спросила Нина с глубоким интересом. Она знала
, что у нее его не забирали и не пересаживали.

"Мне посчастливилось найти добровольца", - ответил хирург.

"Полагаю, она потребовала какую-то баснословную цену", - возразила Нина. "Но если это
вернет мне незапятнанный облик, я буду только рада
заплатить".

"Платить нечем", - сказал ей доктор Поттоу. "Он дал это
безвозмездно и был рад".

— Он дал его мне! — воскликнула пациентка, вскочив с кровати, охваченная нахлынувшими эмоциями.

"Да, он."

"Мне придётся бриться? — спросила она, всерьёз встревоженная этой ужасной перспективой.

"Нет, — ответил он с улыбкой. — Кожа была не с его подбородка.
У вас не будет бороды, которая будет вас беспокоить".

"Я бы предпочла иметь ее у представительниц своего пола", - надулась она.

"Мой пол менее эгоистичен", - сказал хирург. "Немногие женщины пожертвовали бы
своей кутикулой, чтобы больная сестра могла восстановить свою красоту".

"И все же мне не нравится идея быть даже в такой степени мужчиной", - настаивала она.
«Я всегда была такой утончённой, такой женственной».

«Клетки постоянно обновляются». Это был голос учёного. «Вы будете носить их только временно».

Нина задумалась на мгновение. Затем она сказала: «Конечно, я заплачу ему. Я
буду настаивать на этом».

«Я уверен, что он не согласится». Он счёл это большой честью для себя, он был рад такой возможности.

И тут она по-настоящему встревожилась. Конечно, это был кто-то из её знакомых. Несомненно, это был кто-то из армии любовников, которых она отсылала по делам, когда их пыл становился слишком нестерпимым.

Но какой из них? Ах, вот в чём вопрос — какой из них?

"Но вы наложили на меня ужасное обязательство," — пожаловалась она. "Я
думаю, вам следовало посоветоваться со мной, доктор Поттоу, прежде чем соглашаться на такую жертву. Мне очень неловко из-за этого."

"Вам было бы ещё более неловко, если бы вы остались изуродованной на всю жизнь," — мудро ответил он.

Конечно, это был не Ниббетс. Он бы обрадовался, увидев её в таком ужасном виде.
 О министре тоже не могло быть и речи. Он бы точно попал в газеты. Кроме того, он был очень озлоблен.

 Солдат удачи был за границей. А Карли была замужем
и медовый месяц. Американский авиатор погиб во время полёта на планере.

"Может, это поэт," — сказала она вслух.

"Не думаю, что он когда-либо писал сонеты," — заметил Поттоу.
"Но кто знает. Сейчас он больше всего интересуется разведением овец и
добычей камня."

- Боже мой! - воскликнула миссис Дарлинг. - Он даже не джентльмен. Как
вы могли? О, как вы могли, доктор Поттоу?

Он насмешливо улыбнулся и извинился: "У меня не было выбора,
ты же знаешь. По правде говоря, я так часто этим занимался,
что сократил видимый запас кожи здесь, в Бате, до минимума.

"Не понимаю, откуда он меня узнал", - озадаченно продолжала она. "Я здесь очень уединенная"
. Я не знаю здесь ни души, кроме тебя."

- Ты знаешь его, или знал. Он говорит, что чем-то тебе обязан, и...

- Как его зовут? - требовательно спросила она, перебивая.

"Я думал, что ты спросишь это раньше. Но вы пожелали, чтобы разместить его на
себя, не так ли? И боюсь, вам придется. Видите ли, когда он
вызвался добровольно, это было на определенных условиях; и то, что он не должен был быть
известен в помещении, было одним из них.

"Но вы сказали мне все, кроме его имени ".

"Это было специально оговорено".

"И я никогда не стану мудрее?" спросила она. "Вряд ли это кажется
справедливым. Поскольку я не могу ему заплатить, мне, безусловно, следует позволить поблагодарить
его".

"Я передам ему вашу благодарность".

"Нет. Я хочу поблагодарить его сам, лично".

"Вы хотите, чтобы он пришел сюда?"

«Я хочу, чтобы он пришёл сюда, как только я буду в состоянии его принять».

«Он придёт сегодня, если ты так хочешь», — удивил он её.

«О нет, нет, нет. Не сейчас, когда я в таком состоянии».

«Но он видел тебя и похуже, вспомни». Он был в этой комнате дюжину... нет, двадцать раз.

 — Здесь! — воскликнула она в изумлении.

"Конечно. Пока твои глаза были забинтованы. Пока производился перевод".

"Потом он увидел, какой ужасной я была?"

"Мне кажется, он не считал тебя ужасной. Он казался..."

Но она не позволила ему продолжать. «Пошлите его сегодня вечером, — приказала она, — и я устрою так, чтобы свет падал на него, а я сама была окутана доброй тенью».

Когда хирург ушёл, Нина снова предалась размышлениям. Она совершенно забыла о флирте, в этом не было никаких сомнений.
Но она всегда была довольно щепетильной в вопросах касты, и она не могла
все они связывают разведение овец и добычу камня в карьере с любым из ее приключений.
Легкие любовные похождения.

Возможно, в конце концов, она была на ложном пути. Конечно, она была.
была на ложном пути. Этот человек был ей чем-то обязан, сбивающий с толку.
Поттоу сказал, очевидно, имея в виду долг благодарности.

Тогда это не могло быть ни тем, ни другим. Они были последними, кто мог подумать, что у них есть
долги такого рода. Должно быть, это кто-то, с кем она дружила. Она
предполагала, что иногда дружила с бедными людьми, но не могла вспомнить
конкретных случаев.

Возможно, это был Кучер или садовник, или никто из арендаторы в какой-то
место ей было лет агонии.

Или - ну конечно! - какой-нибудь рядовой из рядовых, завершивший свою
службу, ставший наследником маленькой фермы и небольшой каменоломни здесь, в
Сомерсетшир, и вернулся к прозаической жизни трудолюбивого гражданского человека
.

Эта идея лишила перспективу встречи большей части ее интереса. И
это была единственная мысль, которую она могла принять. Она даже забыла сказать Дельфине,
что ждёт гостя, и забыла включить свет, как планировала.

Поэтому, когда служанка пришла к ней с сообщением, что её хочет видеть джентльмен — джентльмен, который не назвал своего имени, но сказал, что пришёл по рекомендации доктора Поттоу, — она была совершенно не готова.

"Он похож на джентльмена, Дельфина?" — спросила она, вновь заинтересовавшись.

"_О, да, мадам!_ Молодой джентльмен, и симпатичный."

— «Вы когда-нибудь видели его раньше?»

— Конечно, мадам. Здесь, с доктором Поттоу.

— Но вы никогда не слышали его имени?

— Никогда, мадам.

Затем она поспешно попросила её зажечь свечи и дать ей веер.
который маскировал нижнюю часть ее лица, где уже заживающие ожоги
все еще были более или менее неприглядными.

А потом она стала ждать, все еще уверенная, что ее ждет разочарование.

Она услышала шаги в проход, и
дверь. Но и там освещение было не очень хорошим - она распорядилась, чтобы оно было
максимально сконцентрировано на стуле, поставленном для посетителя в
по крайней мере, в четырех ярдах от ее кровати, в изножье и лицом к ней.

Теперь он был в комнате, прямо на пороге, и кланялся тому, что, должно быть, казалось ему просто чёрной тенью, если не считать того, что он был высоким и
то, что его фигура была грациозно стройной, то, что она увидела, ничего не значило для нее.
Что бы там ни было. Он даже не заговорил, так что узнать голос было невозможно.

Однако, когда он подошел ближе, в его походке и осанке было что-то такое,
что показалось ей знакомым, хотя она ни за что на свете не смогла бы вспомнить, что именно.
"Пожалуйста, сядь", - настаивала она.

"Вот!" - воскликнула она. - "Садись!" - воскликнула она. "Вот! Я бы предпочла, чтобы вы не подходили ближе.

Он по-прежнему молчал. Но сел, как она и велела, так что свет
пал ему прямо на лицо, и она увидела, что это Джеральд Эндрюс.

Прошло довольно много времени, прежде чем она смогла заговорить. Затем она сказала: «Вы — из всех
люди в мире! - выдохнула она чуть громче шепота.

- Странно, что мы снова встретились здесь при таких обстоятельствах, - согласился он.
его приятно позабавило ее изумление. "И все-таки не так
единственном числе, либо. Это небольшой остров, и любые два человека
на ней являются более или менее вероятно, пересекались по времени."

"Но я думала, ты все еще в Индии", - сказала она.

"Прошло три года с тех пор, как я вернулась домой. Губернатор внезапно умер,
и ... ну, там были вещи, о которых нужно было позаботиться".

Нина улыбнулась, подумав о том, что сказал ей доктор Поттоу.

«Где маленький мальчик в голубом, который присматривает за овцами?» — процитировала она. «Это
было оно?»

«Да, — ответил он, — овцы были частью этого. Но карьер — самая
большая работа».

Она удивилась, как могла быть так груба с ним после всего, что он сделал.
 Почему-то ей казалось, что это не просто работа джентльмена. Но он, очевидно, не стыдился этого. И она была рада этому.

"Я читал в газетах о вашем несчастье," сказал он ей. "Я рад, что вы приехали в Поттоу. Он лучший специалист по шрамам во всей Англии."

"Шрамы," повторила она, вспомнив. Но было бы ещё грубее спросить
он о своем. Ей стало интересно, действительно ли он думает о ней каждый раз,
когда бреется.

"Он удалил для меня старый шрам - тоже очень тонкая работа".

"Каким ты, должно быть, тщеславным!" - воскликнула она.

"Нет, вряд ли это было тщеславие. Я стыдился его, не за то, что это было, а за
за то, что это значило. Это символизировало трусость, и мне было стыдно за это.

— Я помню, — сказала она, — но я забуду об этом, если ты хочешь.

— Я бы предпочёл.

— Теперь ты сильнее, не так ли? Я так рада.

И тут в его голосе впервые зазвучала та старая мальчишеская интонация.
голос, напомнивший ей о днях в Симле — днях, предшествовавших вечеру последнего в сезоне бала в Вицераль-Лодж, который, в конце концов, не был концом всего.

"Ты правда рада?" — спросил он, радуясь. "Тебе хоть немного не всё равно?"

"Конечно, не всё равно," — ответила она. "Мне очень не всё равно — на твоё счастье. Я
хочу, чтобы ты была счастлива.

"Я вряд ли таков", - признался он. "То есть, я не был таким. Но сегодня вечером я очень
близок к этому".

Должно быть, она пережила несколько эмоций, потому что она забыла свой веер
на мгновение и бросил ее подбородок разоблачен. Но она снова подняла
почти мгновенно.

"Насколько хорошо вы были для меня!" - бормотала она. "Я не такого заслуживают
жертвоприношение".

"Это была не жертва. Это был восторг. Кроме того, это было наименьшее, что я
мог сделать, чтобы загладить вину за то, что был хам, когда ты попал в беду.

Даже в тени он видел, что она не понимает. Ее глаза
показали ему это.

«Я потерял голову, — признался он. — Я был не просто слаб, я был наполовину безумен.
Это я рассказал Дингалу всё, что ты мне говорила. Это я, на самом деле,
начал рассказывать эти ужасные истории. Я чувствую, что никогда не смогу
искупить свою вину».

К его удивлению, она не выказала негодования. «Осмелюсь сказать, что всё, что ты сказал,
было не совсем правдой. Я действительно убила бедного Дарлинга, знаешь ли».

Он нахмурился.

"Ты этого не делала, — возразил он. — Ты не могла... ты не могла этого хотеть.
— Если ты и приложила к этому руку, то случайно.

Она не стала настаивать. Она лишь сказала: «Не понимаю, почему ты так хорошо обо мне думаешь, Джеральд. Я была с тобой ужасна».

— Правда? — спросил он, мечтая. — Ты тоже была очень добра ко мне. Я не могу этого забыть. И не хочу. Это и есть то, что я хочу
помнить.

— Ты бы счёл меня доброй, если бы я разрешила тебе приходить ко мне каждый день? —
внезапно спросила она с новым порывом. — Я никому этого не позволяла.

 — О, ты позволишь? — воскликнул он в восторге. — Я был бы рад.

— Я никого не видела, кроме доктора Поттоу, знаете ли, даже своих самых старых, самых дорогих друзей. Никого из своих.

Он восторженно улыбнулся.

"Я знаю, — сказал он. — Вы слышали, как вас здесь называют? Нет?
Что ж, вы — «таинственная вдова из Бата».

— Разве это не забавно? — рассмеялась она. — Подумать только, какой скучной я была! Ты ведь
придёшь и развеселишь меня, Джеральд?

«Каждый день. И если я когда-нибудь надоем тебе или ты захочешь меня видеть, скажи об этом.
Ты сделаешь это?»

«Я сделаю это. И» — она на мгновение замялась, — «и ты не должен пренебрегать своими овцами или своим камнем, ты же знаешь». Если ты не придешь, я буду
знать, что ягненок отбился от стада и ты на холме ищешь его
. У тебя есть посох?"

"Мои пастухи так и делают", - сказал он торжественно.

"Пришли мне немного баранины по-южному, Джеральд. Я так люблю отбивные". И на
это он рассмеялся.

«Я не собираюсь терпеть насмешки», — сказал он и встал. Но Нина заставила его
сядь снова. Ей так понравился его звонок. Она заставила его остаться
еще на час.

После этого он приходил каждый день, как она ему велела. Обычно она сама назначала время
, и он приходил точно в минуту.

Он прислал ей великолепную шкуру тигра, подстреленного им в Индии, и
иногда ей нравилось приседать на нее, чувственно наслаждаясь этим прикосновением
вспоминая со странным смешением эмоций, как
Нидрок объявил её реинкарнацией ещё одного существа из джунглей, жестокого, безжалостного, жаждущего крови — тигрицы в облике женщины.

Но она не могла заставить себя снова взглянуть на эту кожу после того, что
скоро должно было произойти.

Сам Нидрок так и не увидел этот ковёр.

Однажды, когда он уходил, Эндрюс услышал голоса в вестибюле.
Горничная прогоняла назойливого посетителя.

"Миссис Дарлинг никого не принимает," — услышал он её слова.

"Но я уверена, что она примет меня", - продолжал настойчивый мужской голос. "Вы
просто передайте ей мою визитку".

"Она запрещает мне приносить карточки", - ответила горничная. "Прошу прощения,
сэр".

Он услышал звон серебряных монет. Звонивший собирался прибегнуть к
подкуп. Будучи привилегированным лицом, из сострадания к Нине он бы оказал
ей помощь. Он мог бы притвориться, что он лечащий хирург или врач, и
что именно по его приказу пациентке запретили принимать посетителей.

  Он шире распахнул дверь, которая была слегка приоткрыта. Он сделал третий шаг в
прихожей. И тут он узнал посетителя. Это был лорд Нидрок.

  Ниббетс тоже узнал его. Он пожал своими широкими плечами и
сунул горсть монет обратно в карман. Затем он снова повернулся к
горничной.

"Я понимаю," — сказал он своим проникновенным голосом. "Я вполне
поймите. Миссис Дарлинг никого не принимает.

Затем он снова открыл наружную дверь и неуклюже зашагал прочь.




ГЛАВА XXIV

Бескорыстный женатый мужчина


В Падлвуде была вечеринка, и там были все родственники и друзья.
кто посещал Беллингдаун.

"Кто видел Нину?" - спросила герцогиня.

— Никто, — лаконично ответил Уолтеоф.

 — Очень жаль, ведь она такая забавная, — сказал герцог.  — Я всегда говорю, что нет никого лучше Нины.  Я говорю, Дуди, разве я не говорил, что нет никого лучше
Нины?

 — Все знают, что вы думаете о миссис Дарлинг, — подтвердила герцогиня.
спокойно. «Но мне очень интересно, как она выглядит!»

 Шарлотта Грей была в Бате, но ей не удалось увидеть затворницу. Она дошла только до Дельфины, и на этом всё.

" _Мадам никого не принимает_, — сказала французская служанка.

" Ниббетс тоже был там, — сказала Китти Беллингдон. «И он был так же
неудачлив».

«Я думала, она вас видела», — рискнула предположить герцогиня.

«Я тоже так думал, но, похоже, нет», — мрачно ответил Нидрок.

Тем временем в Карли произошло расставание, но этот факт ещё не
дошёл до этого бюро семейных и дружеских советов.

Прогуливаясь в задумчивости по набережной в Ницце, сердце Кэрилла жадно обратилось к дарителю забвения.

 «Мне всё равно, как она выглядит, я должен её увидеть», — сказал он и уехал той же ночью на парижском экспрессе.

 По пути в Бат он много размышлял. Он не был счастлив
уже несколько недель - с той ночи, когда миссис Вейнол так внезапно появилась в
его раю на Мадейре.

Он находится в режиме ожидания для мужчины надеются сохранить его идеальный баланс в отчаянии
заигрывание с собственной свекровью. Можно также созерцать
плотно веревка подвиги на недавно кинули и, следовательно, не фирма веревку.

Карли понял, что он не добился никакого успеха в своей работе.
И хуже всего было то, что его жене было все равно.

Когда Сибилла расторгла помолвку своей дочери, та
слегка взбунтовалась. Она была бледна, но казалась счастливой.

Теперь же, когда брак уже ушел под землей, она выставлена ни
нежелание ни горя. Она ничуть не сожалела о том, что потеряла мужа. Она только зевнула и сказала: «Почему бы тебе не сбежать с мамой?» — а затем продолжила читать.

Всё это было очень печально — чрезвычайно печально. Но теперь он был
приближаясь к Бате и Нине. И это означало утешение.

 Нина, получив его карточку, испытала прилив радостного предвкушения.
Есть ли что-то более пикантное, чем встреча с мужчиной, на котором не
женилась, после того как он «переспал» с другой женщиной?

В то утро её эмбарго было снято, и драгоценная новая кожа — отчасти Джеральда, отчасти её собственная, — над которой так усердно трудился специалист, чтобы сделать её красивой, наконец-то стала достаточно упругой, чтобы выдержать взгляд самого строгого из всех судей — мужчины, за которого она могла бы выйти замуж.

 Карли, ожидавшая в гостиной, нервничала гораздо сильнее, чем она
была. Ему сказали, что она ужасно изуродована, и он ожидал
найти ее такой.

Теперь он слышал ее шаги в коридоре. Она была снаружи, в
холодном холле. Затем щелкнула задвижка, портьера качнулась, и... он
поднялся, чтобы снова коснуться руки Нины Дарлинг.

После всех этих месяцев! В его памяти всплыла спальня и бинты, и он был готов к тому, что ему понадобится самообладание, когда он поднимет взгляд. Но когда он поднял взгляд, то с удивлением обнаружил, что на ней нет шрамов.

 В тот же миг, когда он понял, что она не изменилась, он осознал,
Он чувствовал, что сильно изменился — как внешне, так и внутренне. И
он ощущал это всем своим существом.

  Он взял её руку — обе руки — в свои и жадно посмотрел в её
безмятежные фиолетово-голубые глаза.

  — Я тоже совершил ошибку, — сказал он в качестве приветствия. — Я тоже
заключил несчастливый брак. Я испытываю к тебе больше сочувствия, чем раньше. Но, к сожалению, она
никогда не играет с оружием.

Он рассмеялся, на самом деле довольно весело, потому что был очень рад снова почувствовать её руку в своей. И она тоже рассмеялась.

 «Забавно, как люди говорят, не так ли? — сказала она. — Конечно, у меня никогда не было
все, что связано с этим; но люди любят поговорить - и после стольких лет тоже.
 Это был просто несчастный случай ".

И буквально на днях она настаивала на обратном. Но
это было с другим мужчиной - с другим типом мужчин.

Он рассмеялся и обнял ее. "Поцелуй меня, дорогая", - сказал он. "Я такой
очень несчастный".

Если бы она отвернулась, он стал бы её рабом заново, но она
не отвернулась. Вместо этого она спокойно поцеловала его — так спокойно, что
он чуть не вздрогнул.

"Теперь ты женат," — сказала она ему, высвободила руку и села.

Он чувствовал себя ошеломлённым и больным. Казалось, что у него нет дна. Но потом он вспомнил.

"Нина," — сказал он, снова называя её так, как он так часто называл её в пылу страсти в тот далёкий период. "Нина, я пришёл, чтобы попросить тебя о большой услуге — даже о двух."

Она сидела молча, глядя на него своими прикрытыми ресницами глазами, которые
сводили с ума его и многих, многих других, не совсем безумных; и, если бы урок,
который он месяцами преподавал в таком аду, какой может существовать среди нас,
обстановка была немного менее ожесточенной и основательной, он, должно быть, почувствовал это.
по его венам снова потекло почти безумие. Но он был выжжен так, что никакое
почти безумие больше не было для него.

"Как ты изменился!" - заметила она, казалось, не замечая его речи.
и сама говорила тоном абсолютного детского удивления,
что было не последним оружием в ее арсенале личных
убеждение. — Ну что ты, у тебя морщины на лбу — и в твоём-то возрасте!
 Морщины, которые я вижу даже отсюда.

 — Неважно, — сказал он, а затем какой-то порыв заставил его подойти и
Он опустился на колени рядом с ней, испытывая лишь острое любопытство по поводу того, что будет дальше. «Не волнуйся, дорогая, послушай меня».

Она положила руку ему на голову. «И седые волосы, — продолжила она, проводя по ним изумлённым пальцем. — В твоём возрасте. Один — пять. Да я могу насчитать восемь».

"Не бери в голову", - повторил он, убирая дерзкий палец и
удивляясь при этом, что его новое заключение оставило его таким
жалким, прискорбно беспомощным. "Неважно ... Мне больше все равно, как я выгляжу"
.

"Все это так бесполезно ... жизнь так пуста... мне все кажется таким очень, очень
пустяки. Что такое морщины по сравнению с вещами — невыразимыми вещами, — которые
превращают человека в камень и заставляют его желать, чтобы в Судный день
Сам Бог не узнал об этом!"

Даже произнося эти слова, он поймал себя на мысли, верит ли она ему —
возбуждают ли его слова какие-либо чувства в ней.

Она опустила глаза и высвободила руку.

"Я знаю, что ты имеешь в виду," — сказала она бесцветным голосом. «У меня тоже были такие
секреты. Но они не такие, какими их представляют. Люди думают,
что я убила своего мужа, но это не так. Я сделала то, что сделали вы, — то, что делаем все мы. Я убила себя».

Он посмотрел на неё. Это был такой безжалостный, неумолимый взгляд, в который
её слова погрузили его сознание.

"Я не могу поверить, что твои были такими же, как мои," — с горечью сказал он. "Никто
никогда не мог сделать то, что сделал я. Да, ты права — и это убило меня."

Казалось, она не слишком заинтересовалась.

"Но я пришел не для того, чтобы говорить об этом", - быстро воскликнул он. "Я пришел, чтобы
попросить тебя о двух вещах. Ты дашь их?"

Она повернула голову, оставив видимым только свой профиль. "Конечно, нет",
сказала она. "Я ничего тебе не дам".

"Ты не должен так говорить. Ты не понимаешь, о чём я спрашиваю.

«Ты женат, — сказала она ему, — и я не хочу иметь с тобой ничего общего. Я ненавижу заниматься любовью с женатыми мужчинами. Это ещё и опасно, потому что они всегда болтают».

Тусклый, тяжёлый румянец, который был малиновым до того, как он надел цепи,
покрыл его лицо.

"Тогда я скажу тебе без просьб, — сказал он. "Возможно, для тебя это не так важно
и потрясающе, как для меня. Я думаю, возможно, что ты
можешь даже посмеяться".

"Весьма вероятно", - согласилась она.

Он встал и подошел к камину и встал там, стремясь к
большее спокойствие. Это был долгий момент ... минут.

Затем, наконец, он бросил через плечо: «Нина, ты должна меня услышать. Я ухожу. Я всё порву. Светоний был не так уж плох, но тёща может преследовать тебя, пока жизнь не станет невыносимой. Я…»

— Но все знали, почему ты разорвал помолвку, — сказала она с
простой решимостью, — а потом ты намеренно женился на этой девушке, даже
после этого.

 — Я знаю, знаю, знаю, — раздражённо воскликнул он, — но это, должно
быть, записано в Книге Судеб. Некоторые проклятия невозможно
снять. В любом случае, это сделано. Мы оба это знаем.

— Да, мы это знаем, — просто согласилась она.

«А теперь я уезжаю и не уверен, что когда-нибудь вернусь. Но
я хочу, чтобы у меня была цель, и я бы предпочёл, чтобы она была связана с тобой, а не с чем-то другим на земле. Я подумал о том, что хочу сделать, и я бы хотел, чтобы ты дала мне на это разрешение.

"Конечно, был мужчина, которого ты любила, и, конечно, ты всё ещё его любишь.
Конечно, он во всём виноват, и, конечно, он всё ещё жив, иначе ты была бы лучшей женщиной. Если бы он умер, то имел бы над тобой власть, которая удерживала бы тебя на верном пути.

 «Как забавно, что ты всё это знаешь!» — воскликнула она, открывая глаза
очень широко. - Ты, конечно, учился. Затем она разразилась
смехом. "А если бы сейчас это был герцог!"

"Не смейся!" - сердито воскликнул он. - Говорю тебе, я говорю серьезно. Я знаю, что
мужчина есть, и что он где-то есть. Что ж, тогда я хочу пойти туда, где
он есть, и увидеть его лицом к лицу, и попытаться исправить то, что вас разделяет
. Я должен уехать - и далеко - и я смогу
завоевать хоть какое-то уважение к себе, если буду знать, что у меня благая цель
и чистая миссия.

Теперь она не смеялась. Он был очень серьезен, и она уловила
какая-то часть его серьёзности. Это было заразительно.

"Я понимаю, от чего могут страдать такие люди, как мы с вами, и как сильно они нуждаются в помощи, и как насмешка над несбывшейся любовью может загнать их в ужасную пропасть и увлечь в бурлящий водоворот искушений. Теперь я могу читать вашу жизнь как книгу — могу читать её при тусклом свете моего собственного горящего корабля. И поэтому я знаю, что бы ни случилось, вы будете прощены. И это то, что я знаю, то, чему я научился, — я хочу
рассказать ему. И что бы ни было не так — если он поверит, если я смогу его убедить
поверьте... Однако, это... - И тут он замолчал... резко оборвал себя.

Нина пристально смотрела на него.

Он говорил так быстро и в такой страстью мольбой, чтобы он появился
на мгновение перехватило дыхание. Она сидела перед ним в низком
стул, которого она выбрала, и ее глаза были устремлены на него.

Он произнёс последние фразы, опустив голову и сжимая в руках край бархатной
подушки, лежавшей у него за спиной.

Следующей заговорила она.

"Тебе не к кому идти," сказала она, "никому во всём
мире. Что касается моего мужа, то это был своего рода несчастный случай. Но на самом деле я не
«Мне всё равно, если бы этого не было. Все мои преступления направлены против меня самой. Я не причинила вреда никому другому. Ты понимаешь?»

Он молча кивнул, чувствуя себя довольно глупо.

"В моей жизни нет «мужчины», — продолжила она. — Я никогда не «любила» так, как должны любить женщины. Я просто любила мужчин — любила их как
таковых — вот и всё.

Она ненадолго замолчала, глядя на него и ожидая, что он что-то
скажет, но он молчал.

"Я никогда не была по-настоящему плохой, — продолжила она. — Я никогда не хотела быть
плохой. Но мне нравится, когда меня целуют, и я была так несчастна из-за
одиночества, что могла вспомнить лишь несколько заповедей,
а брачная служба - вообще нет.

Сэр Кэрилл Карлей стоял неподвижно, пытаясь прочесть, что она имеет в виду.
по ее лицу, но безуспешно.

"Почти каждый думает, что я была влюблена в Kneedrock," она
проводимая в настоящее время. "Вы можете спросить его об этом, если хочешь. И они
думаю, что мы сделали с бедняжкой между нами. Но они
ошибаются ".

Она снова замолчала, сомневаясь, стоит ли говорить дальше — стоит ли
рассказывать правду — всю правду — так, как она никогда не рассказывала раньше.
Кэрли не настаивала и не подталкивала её, но она сама, по собственной воле,
решено. В каком-то смысле это было заслугой перед ним, и откровенное признание, вероятно, могло бы быть
лучшим выходом для нее. Она несла это бремя в одиночку уже пять
лет, с каждым разом становясь все тяжелее, и искушение разделить его было слишком
сильным для нее.

"Видите ли, он чистил свое ружье" - так она начала рассказ; просто так
просто - "и в стволе застряла гильза. Он попытался вытащить его, а потом взял его — пистолет, я имею в виду, — и попросил меня попробовать — чем-нибудь острым, понимаете. Он думал, что это был пустой патрон, и я тоже. Но это был не он. Вот и всё.

Карли слегка вздрогнула. - Тогда ты не можешь сказать, что не убивала
его, - заявил он.

Она задумчиво поджала губы. Она уже чувствовала себя лучше. Она не ошиблась.
Она не недооценила эффект - она почувствовала облегчение.

"Нет; потому что, конечно, я так и сделал. Но, с другой стороны, конечно, я
не сделал. В любом случае, это не имело большого значения. Я был так взбешён из-за жизни и
того, что я жил, что его смерть показалась мне очень незначительным событием. Сначала я ничего не мог
вспомнить.

"Выстрел, казалось, оглушил мою память. Но потом всё вернулось —
ужасно. Я имею в виду сцену. Но само событие — тот факт, что бедняга
Дорогая, ты ушла — это казалось таким незначительным. И я по глупости
ожидала, что мир увидит это так же, как и я.

 — Но мир этого не увидел?

 — Нет, — она серьёзно покачала головой, — мир решил поговорить и
с тех пор только и делает, что говорит. И это очень глупо.

 Карли была ошеломлена. Иногда точка зрения Нины казалась очень странной.

"И все же я понимаю", - сказал он, схватив на самый очевидный конец
клубок. "Я не думаю, что я бы ... Видите ли, я сам был так близок к
отчаянию ... Я не думаю, что мне было бы все равно, если бы ..." Но он не стал продолжать.
продолжения не последовало.

Нина крепко сцепила пальцы рук за головой.

«На вашем месте я бы не думала об этом», — сказала она довольно серьёзно.
"Знаете, если вы это сделаете, то появится шанс, и тогда вы что-нибудь предпримете — и
Бог — только Бог — всегда будет судить вас по тому, что вы действительно имели в виду».

Затем она очень пристально посмотрела на него и продолжила с большим
выразительным тоном и акцентом: «Я нанесла самый ужасный удар
этой острой штукой, и патрон взорвался, убив моего мужа, и... я была рада. Так что, конечно, в глубине души я убийца. Разве вы не понимаете?»

«Да, понимаю», — мрачно сказал Карли.

— И это было моим преступлением, — продолжила она, — то, что я хотела это сделать. И результаты не так уж важны. Важно то, что _я хотела это сделать_. Это всё, что имеет значение. Всё, что когда-либо будет иметь значение.

 — Я понимаю, — сказал мужчина так тихо, что слова едва были различимы.

Повисла долгая мрачная тишина, которая становилась всё более гнетущей.

"Это было много лет назад, не так ли?" — спросил он.

"Пять лет назад," — ответила она.  "Это не очень приятная история, не так ли? Как герцогиня любит её рассказывать! Что она знает и что она думает. И она
моя двоюродная бабушка. Подумайте, сколько радости это доставило остальному миру!"

"Это недостойно вас, — упрекнул ее Карли, — жаловаться на ужас, который омрачил вашу жизнь. Я не могу смеяться над ужасами. От них мне холодно по ночам."

"Ах, но я привыкла к своему ужасу, — легко ответила она. «И, кроме того, это было не так плохо, как то, что последовало за этим, — осознание того, что я никогда больше не смогу быть чистым. Интересно, все ли те, кто грешил так же, как я, пытаются заполнить свою пустую жизнь так же, как я пытался это сделать!»

Он подошёл к стулу, опустился на него и обхватил голову руками.
— Но любовь не умерла в тебе — ты находишь удовольствие в мужчинах. Она умерла во мне.

Она так резко повернулась на стуле, что он вздрогнул.

"Боже мой!" — воскликнула она, — "ты же не думаешь, что я получаю настоящее удовольствие от флирта, не так ли? Это просто способ скоротать время. Я ни на секунду не забываю. Я... я не мог.

Последовало ещё одно молчание — на этот раз более короткое, — а затем Карли встал,
немного пошатываясь.

"Знаешь, ты ужасно человечен, — сказал он. — Я не знаю, что сказать или
что сделать. Я знаю только, что хочу тебя больше, чем когда-либо. Ты... ты
не мог бы снова полюбить меня, я полагаю?"

Она рассмеялась. «О, какой же ты мужественный!» — воскликнула она. «Как будто я не знала, зачем ты пришёл. Нет, ты мне никогда не нравился. Нет, ни за что».

 В дверь постучали, и вошла служанка с карточкой для Нины, которая знала, чьё имя на ней написано, ещё до того, как взглянула на неё.

"Конечно, Уилсон, - сказала она, - немедленно проводи мистера Эндрюса".




ГЛАВА XXV

Заинтересованный женатый мужчина


Лорд Нидрок жил, когда бывал в городе, в маленьких апартаментах в Сент-
Джеймсз-сквер.

Сюда Карли пришла ясным утром, три дня спустя, чтобы найти
Нидрок в маленькой гостиной читал, сидя у камина, с тремя открытыми окнами и двумя собаками, спавшими у его ног.

Они проговорили полчаса, прежде чем гость перешел к делу.

"Она мне все рассказала, — сказал он. — Полагаю, будет честнее прямо сказать, что она мне все рассказала.

Нидрок не смотрел на него. Он курил трубку, и его взгляд был прикован к клубящимся облакам дыма, которые
поднимались вверх от открытых окон.

"Полагаю, она сказала тебе, что это её вина, да?" — протянул он через
некоторое время.

"Она сказала, что ей было всё равно, что случилось."

«Это не очень приятная история, как ни посмотри», — заметил виконт, облекая свои размышления в слова. «Два отчаявшихся человека, которым было всё равно, что произойдёт. Бедняжка! Ему тоже было всё равно, что произойдёт, знаете ли. Я часто задавался вопросом, не зарядил ли он эту штуку и не позвал ли её, чтобы она разрядила её».

Взгляд Карли был зачарованно устремлён на пламя в камине — маленькие голубые танцующие язычки света, чьё тепло не могло сравниться с холодом снаружи.

"Я тоже об этом подумал," — мрачно сказал он.

"Бедняжка!" — задумчиво продолжил Нидрок.  "Я увидел его раньше всех.
ещё. Дым ещё не рассеялся. Его лицо совсем исчезло, знаете ли.
Это было ужасно.

— Боже мой!

Последовала небольшая пауза, а затем пожилой мужчина сказал:

"Что только не происходит в этом мире!"

— Да, — просто ответил другой.

«Но я видел его после этого, — продолжил Нидрок, — в гробу, в парадной форме, с платком на лице и головой на шёлковой подушке. Он выглядел очень умиротворённо. Осмелюсь сказать, он был рад, что всё закончилось».

Карли лишь кивнула, продолжая смотреть на огонь. А потом
еще одна пауза, которую в конце концов нарушил Нидрок: "Мы ужасно
примитивны.... И все же история Нины не была строго примитивной. Все это было
искажено цивилизацией.

"В каменном веке все было бы по-другому. Троглодит бы
ударил Дарлинг дубинкой, а позже, если бы леди выкинула какую-нибудь шутку, он бы
прикончил ее таким же образом. Вот как нужно обращаться с женщинами.

Он вытянул свою железную руку и запястье и посмотрел на них — на свою правую руку и запястье, а не на изуродованные. — Я ненавижу цивилизацию, — внезапно сказал он. — Я ненавижу честь, и _noblesse oblige_, и всё такое.
«Томмирот. Это гибель для расы».

Теперь он говорил медленно, но с ужасной горечью.

"Да, — сказал Карли, и в нём быстро нарастало сочувствие, — мы далеко ушли от истины бытия."

«В наше время бесполезно гоняться за счастьем, — продолжил Нидрок. «В наши дни ты не можешь вылечить свои недуги. Однажды я попытался помочь себе и натворил ужасных дел. Возвращайся к своей жене или уходи к своей тёще, но не думай, что любой из этих вариантов поможет тебе обрести счастье. Потому что это не так».

Теперь Карли смотрел Ниббетсу прямо в глаза.

"И всё же, — откровенно сказал он, — я думаю, что мог бы быть счастлив — вполне
счастлив — с миссис Дарлинг."

"Нет, не мог бы, — резко, почти грубо ответил виконт.
"Не мог бы. Она слишком поверхностна."

"Поверхностная?"

"Да, поверхностная. У нее нет глубины - ни чувств, ни чего-либо еще. Вся ее
жизнь показывает это. В молодости она была слишком хорошенькой. Она вела за собой
своего мужа в дьявольском танце, и она никогда не исправится.

"Ты должен искать какой-нибудь другой путь, или грааль, или что ты там выберешь, чтобы
назовите это. Вы не можете помочь Нине и ее. Поверьте мне на слово
что."

Carleigh, кто не был ни в каком смысле сильным характером, стало грустно,
слова. Нидрок, у которого был очень сильный характер, снова раскурил трубку
и стал ждать. Немного погодя собеседник спросил:

- Вы, случайно, не знаете человека по имени Эндрюс?

"Я знаю некоего Эндрюса", - ответил Нидрок, и на этот раз он протянул свою
левую руку с запястьем. "Это он дал мне это", - добавил он, указывая на
зажившую рану, - "в ночь перед тем, как в бедняжку стреляли".

"В Индии?"

"В Индии".

- Что это за парень? - спросил я.

«Высокий, довольно симпатичный, с карими глазами и волосами, молодой. Служил на государственной службе».

Карли выглядел озадаченным. «Интересно, не он ли это?» — спросил он
сам себя. «Я встретил его у миссис Дарлинг в тот день, когда приходил».

«О, я бы не удивился», — уклончиво ответил Нидрок. «Он последовал за ней через пять лет. Как только вирус попадает в кровь, он может проявиться в любой момент. Так что Эндрюс в Бате!»

«Он, кажется, чувствовал себя как дома».

«Несомненно. Нина может заставить чувствовать себя так. Он чувствовал себя как дома в бунгало Дарлингов в Умбалле». Как раз перед тем, как он выстрелил в меня , он
и Нина, казалось, сидели на одном стуле. Понимаете, я был там с
разведывательной миссией."

"Вы имеете в виду..." — переспросил Карли. Он не мог просто так взять и
примирить Нидрока с этим словом.

"Я слышал, что Дарлинг был жесток с ней, и я проделал весь путь от
Туамоты до Пенджаба, чтобы это выяснить."

Сэр Кэрилл промолчал, а Нидрок добавил: "Конечно, я нашел это
самой необоснованной клеветой. Дарлинг был святым".

Он встал и закрыл три окна. Затем он поворошил угли и
устроился на коврике у камина спиной к каминной решетке. Собаки
все еще спали.

— Значит, она снова развлекается с Эндрюсом, да? — усмехнулся он.
 — Полагаю, вспоминает те славные дни кровопролития.

 — Возможно, — задумчиво сказала Карли, — теперь, спустя столько лет, она выйдет за него замуж.

 — О нет, не выйдет, — с улыбкой заметил Нидрок. — «Она
не может, знаете ли».

«Не понимаю, почему бы и нет», — возразил другой. «Она сама себе хозяйка.
Она взрослая, вдова и в здравом уме».

Виконт несколько секунд хранил довольно неловкое молчание, попыхивая трубкой и выпуская клубы дыма.
глаза. Затем он похлопал по голове ближайшей собаки носком сапога.

 Когда он наконец заговорил, то спросил: «Вы когда-нибудь слышали, чтобы обо мне говорили как о её любовнике?»



«Да», — ответил Карли, поражённый до глубины души. Книдрок поднял голову, и его взгляд, на мгновение остановившийся на
сэре Кэрилле, был странно лишён выражения.

"Был", - сказал он с какой-то сухой мрачностью. "Я больше, чем это - я
ее муж".




ГЛАВА XXVI

Три человека идут тремя путями.


Когда он осознал весь смысл удивительного заявления лорда Нидрока,
молодой и несчастный баронет вздрогнул. Его глаза широко раскрылись, а челюсть отвисла, так что рот тоже открылся, хотя и не так широко.

"Да, мы женаты, — продолжил Нидрок. — Мы женаты уже давно."

Единственное, что могло заглушить звук пресловутого падения булавки, — это тихий храп одной из спящих собак.

«Это был один из тех полезных бизнесов, которыми иногда управляют, —
без всякого выражения продолжил говорящий. — Никто не знал. Никто
не знает. Я отправился в Южную Африку, должен был погибнуть в
бою, и Дарлинг поехал со мной.

"Она вышла за него замуж в конце года и поехала с ним в Индию. Это
примерно тогда ко мне вернулась память. Моя голова была довольно сильно повреждена.
видите ли, я несколько месяцев не знал, как меня зовут. От
конечно, я слышала об этом, но я держал рот на замке и скрылся в
в южной части Тихого океана".

Carleigh просто смотрел. Это было слишком много для него, чтобы полностью понять.
Так что у него не было вопросов. Но Нидрок продолжал::

"Значит, она была не совсем той дебютанткой, о которой думал Дарлинг. Естественно,
все это беспорядок. Все в беспорядке. Последуй моему совету и уезжай с
своей свекровью."

Теперь Карли трясло, как при лихорадке.

"Они называют это любовью, — сказал Ниббетс. — Что ж, я благодарен
Небесам за то, что у меня это было в молодости! Я единственный мужчина, которого Нина не может одурачить. Она это знает. Я это знаю. И теперь ты тоже это знаешь.

«Конечно, она не имеет на меня никаких прав, а я — на неё. Но мы никогда не поженимся. Это понятно. Мы не можем.
 Не говори об этом. Уходишь? Что ж, тогда прощай, старина! Лучше уходи с миссис Вейнол. Прощай!»

Карли как-то выбрался оттуда. Он чувствовал слабость и головокружение. Он пошел к одному из своих
много клубов, и сидел там подолгу. Жизнь казалась ему очень
низким, грязным занятием.

Снаружи были туман и грязь, слякоть и отбросы. И в его сердце есть
мало что было чище.

 * * * * *

Нина спустилась к Puddlewood на следующей неделе, и, всем на удивление.

Они не ожидали, что ее в последнюю очередь. Они не слышали ни слова ни от неё, ни о ней и ничего не знали о пересадке кожи и о том, какого замечательного успеха добился Поттау с помощью кутикулы Эндрюса.

Они все собрались в Большом зале за чаем, когда она приехала, и
ее вход был довольно драматичным. Она настаивала, что она не должна быть
объявлено, но допускается, чтобы найти свой путь в одиночку.

Черный стагхаунд, Тара, был с ней, и по ее приказу он предшествует
ее, ограничивающий в группу с зонтиком Нина живет в свое постное
челюсти.

Каждая женщина закричала, и каждый мужчина, который еще не стоял на ногах, вскочил
на ноги.

— Боже, благослови мою душу! — воскликнул герцог. — Как это чудовище здесь оказалось? Это
Нина Дарлинг. Во всей Англии нет другого такого.

Лорд Уолтеоф потянулся за зонтиком, который Тара отдала ему без возражений, и выжидающе посмотрел на дверь.

"Это зонтик миссис Дарлинг, — сказал Уолли, рассматривая инициалы на позолоченной ручке. — Она, должно быть, здесь."

При этих словах герцогиня встала и посмотрела на собаку. Она и
все остальные имели такой же вопрос в голове: "как она выглядит?" Но
там было очень пыталась задержать, прежде чем он ответил.

Нина прибежала мгновением позже; но, к ужасу
любопытных, она была плотно закрыта вуалью.

Из этого, конечно, они сделали свои собственные выводы, как она и
хотела. Каждый из них до последнего считал, что её лицо недостойно того,
чтобы его видеть.

 Каждый мужчина без исключения сожалел — глубоко сожалел; а каждая женщина
без исключения — нет. С красотой Нины всегда было трудно бороться.

Чтобы поцеловать герцогиню, она чуть приподняла вуаль и подставила
крайнюю точку подбородка. Герцогиня, внимательно наблюдая, заметила, что
он не был изуродован, и пришла к выводу, что это была единственная
неповреждённая часть лица её внучатой племянницы.

«Я была очень груба со всеми вами, — весело призналась Нина, — но
когда вы услышите мою историю, я уверена, вы все меня простите».

Большинству женщин трудно простить красивую женщину, но простить
красивую женщину, которая внезапно стала уродливой, не так уж сложно.

Они — то есть женщины — были готовы закрыть глаза на грубость бедной
девушки. Мужчины всегда были ее рабами, поэтому они не считались. Во всяком случае, это были
женщины, к которым она обращалась.

"Нина никогда не бывает жестокой", - заявил герцог. "Послушай, Дуди, разве я не говорил
всегда говорил..."

Но никто не слушал, даже герцогиня, которая редко отказывалась
подтвердите его.

- У меня были ужасные времена с моими ожогами, - торопливо продолжала Нина. - и
У меня не хватило духу написать письма, поговорить или даже увидеть кого-нибудь. Я отрицал
себе все".

"Пока вы были снова все в порядке, я полагаю?" решился Леди
Bellingdown в стремлении привлечь ее.

«Пока я не почувствовала себя такой отчаянно одинокой, такой жаждущей лиц и голосов
моего собственного народа, что пришла бы к тебе даже без лица».

Это был неудачный выбор формулировки. Все это заметили и подумали о бедной Дарлинг. Все, кроме самой Нины, конечно.
сравнение никогда не приходило ей в голову. Она была слишком занята мыслями о том,
как будет выглядеть Шарлотта Грей, когда она увидит ее без вуали.

"Вам, конечно, не нужно обращать на нас внимания", - сказала Шарлотта как раз в эту минуту.

"О, я не хочу!" Вернулась Нина. "Я знаю, ты не заметишь никаких недостатков".

— Конечно, — согласился герцог, — мы все чертовски рады вас видеть!
Он взял её под локоть и прошептал ей на ухо:
 — Садитесь рядом со мной. Здесь есть превосходные пирожные с семенами.

Затем, смеясь, Нина села справа от герцога, а сэр Джордж — слева от неё.
Грей сидел по другую сторону от неё. Три дамы смотрели прямо на неё. Как и лорд Уолтеоф, который, как обычно, сидел за стулом Китти
Беллингдон.

 Лакей принёс чайный сервиз, и Нина вопросительно огляделась. — Ниббетса здесь нет? — спросила она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринуждённо.

Казалось, все смотрели друг на друга, и никто не спешил отвечать. Герцогиня уже была занята чашками и блюдцами.

"Ниббетс уехал в Шотландию," — наконец сказал ей Шакс.

"Неужели он всё ещё бегает за своей мармеладной девчонкой?" — спросила она.
рассмеялся. "У вас, мужчин, действительно странные вкусы".

"С Ниббеттсом что-то не так - это факт", - прямо заявил его светлость.
 "Делает самые неслыханные вещи".

"Я не понимаю", - сказала она, поворачиваясь к нему с внезапной серьезностью.
"Какие неслыханные вещи, например?"

Но тут вмешалась герцогиня. «Успокойся, Пакеттс. Ты слишком строг к Ниббетсу. Ты всегда был таким. Он никогда не был кем-то другим, кроме как чудаком. Зачем раздувать из этого что-то экстраординарное?»

 «Потому что это экстраординарно, — возразил герцог. — Подумать только, человек, который бродит по дому»
Тигриный вольер в Зоологическом саду день за днём, часами напролёт! Это неразумно, знаете ли.

Нина наклонилась к нему, прикрыв лицо вуалью. "Хэл Нидрок так делает?"
спросила она.

"Да," — был ответ. "Я сам его там видел. И другие его видели. Я
послушай, Дуди, разве я не видела Ниббеттса в "тигрином доме"?

"Осмелюсь предположить, что ты видел", - подтвердила его жена. "Но что из этого?"

"Это очень странно, я говорю. Очень странно. Похоже на второе детство.
Ребятишкам нравится ходить в тигриный дом".

Больше никто не произнес ни слова. Но все они казались очень заинтересованными, особенно Нина
.

"Но теперь, когда он ушел в Шотландию, вы говорите?" - спросила она.

"Да, в Шотландию. Есть ли zo;logical сады в Шотландии, я
интересно? Дуди, есть ли в Шотландии зоологические сады?

"Ниббетс уехал в Данди", - ответила герцогиня, разливая чай. — Я
не думаю, что он сможет найти там тигров, — сказала Нина.

 — Там есть девушка, — сказала Нина. — Он мне так и сказал. Девушка и попугай.
 Можете себе представить Ниббетса и романтические отношения? — Её смех прорвался сквозь вуаль.

Сэр Джордж подал ей чай, и она приподняла вуаль, чтобы
она закрывала нос и верхнюю губу. Женщины уставились на неё, как и мужчины.
МУЖ. Но шрама не было видно.

- Попробуйте пирог с тмином, - настаивал герцог. - Я могу порекомендовать его. Я могу,
правда.

Нина попробовала. Минуту спустя вуаль сползла ей на переносицу,
которую она вытерла тонким носовым платкомво-первых.

Они все смотрели поверх своих чашек, и их глаза свидетельствовали об их
изумлении. Её щёки были нежными, как лепестки розы.

Затем, как бы невзначай, она поставила чашку и блюдце, подняла руки,
занялась своими ладонями, и — вуаля! — её шляпа и вуаль слетели, и всё её лицо
было открыто, а золотистые волосы рассыпались по лбу.

Шарлотта Грей ахнула. Герцогиня и леди Беллингдон онемели.

"Боже мой!" — воскликнул Уолтеоф в порыве изумлённого восхищения.
"Вы прекраснее, чем когда-либо, миссис Дарлинг."

"Мы думали, что у тебя ужасные метки", - воскликнул герцог. "Мы действительно так и думали.
Все фиолетовые пятна и тому подобное. Не так ли, Дуди?"

"Говори за себя, Pucketts", - сказал Дуди. "Я никогда не мог себе представить, Нина
что угодно, но прекрасный".

Китти Bellingdown превратилась в хмурый взгляд на ее кавалер. Она сочла его
всплеск эмоций совершенно ненужным и очень несвоевременным.

Шарлотта Грей ахнула во второй раз. Затем она сказала: «Я бы
согласилась сгореть, лишь бы у меня был такой же цвет лица, как у тебя, дорогая».

«Но, видишь ли, у меня была основа для начала, и у меня был друг, который
— Он был готов чем-то пожертвовать ради меня, — мило ответила Нина. Так мило, что Шарлотта Грей едва не заскрежетала зубами.

 Леди Беллингдон поняла, что происходит, и поспешила на помощь, сменив тему.

"Нина, — сказала она, — ты знала, что Кэрилл вернулся к своей жене?"

Теперь настала очередь миссис Дарлинг ахнуть. "В самом деле!" - воскликнула она.

"Да. Он был в Англии неделю, но так и не приблизился к нам. Кажется,
они поссорились из-за какого-то пустяка, и он убежал, чтобы дать ей
урок. К сожалению, это попало в газеты.

"Я это видела", - храбро солгала Нина Уайт.

— Но вы слышали о миссис Вейнол?

 — Вы имеете в виду…

 — О её замужестве.

 — О её замужестве? Конечно…

 — Да. Она вышла замуж в третий раз. Теперь это журналист, младший редактор одного из дешёвых и отвратительных светских еженедельников. Подумать только!

— Ах, значит, это всё прояснило. Кэрилл бы никогда не вернулся, если бы не это.

— Вы так думаете?

— Я знаю. Он сам мне об этом сказал.

— Вы хотите сказать, что видели его — видели его на той неделе, когда он был здесь?

Нина слегка покраснела. Она не собиралась рассказывать.

— Да, — ответила она. «Он пришёл ко мне в Бате. Он хотел, чтобы я его спасла.
Он не мог выбрать между ними двумя, поэтому решил пойти на компромисс со мной.

Леди Беллингдон чуть не взорвалась.

"Он самый неблагодарный мальчишка, — закричала она. — Он, должно быть, знал, как мы все беспокоились о тебе, и ни разу не написал мне. Только телеграмму, что он вернулся в Ниццу и к Розамонде.

— «Если бы он…» — начала Нина и закончила: «Он мог бы сказать «Розамонд»
и «Ницца». Вам так не кажется? Это просто догадки, знаете ли…»

В тот вечер после ужина Нина отвела герцога в сторонку.

"Расскажите мне ещё о Хэле Нидрокке," — попросила она, взяв его за руку.
герцогский силы в себе. "Есть что-то очень неправильно, вы
как думаешь?"

Его светлость, вне видимости герцогини, не сдерживало. "Безумен, как
Шляпник", - искренне сказал он. "Мозг из-за чего-то сошел с ума.
В этом нет сомнений. Бедный старый Ниббетс!"

"Но как? Что он сделал, кроме того, что поселился в «Тигрином доме»?

«Ничего. Но то, как он там поселился. Знаете, он там весь день, с открытия до закрытия, каждый день недели».

«Это странная мания. Неужели ничего нельзя сделать? Кто-нибудь с ним разговаривал?»

«Да, — ответил герцог. — Его слуга». Мы с Беллингдауном видели его человека и
рассказал ему, в чем дело. Мы попросили его держать своего хозяина в поле зрения и следить за тем,
чтобы с ним ничего не случилось. Только это. Но нищий превысил свои
инструкции. Он позволил Нидроку увидеть себя, а затем попытался переспорить его
по своей привычке.

"И что сказал Хэл?"

"Он не говорил; он действовал. Он жестоко избил беднягу.
На самом деле пришел в неописуемую ярость ".

"И теперь, я полагаю, никто не будет говорить с ним об этом", - воскликнула Нина.
возмущенно. "Вы, мужчины, такие трусы".

"Нет, нет, нет", - запротестовал герцог. "Дело не в этом, дитя мое. Это не
на самом деле. Но, видите ли, это очень деликатный вопрос. Вероятно, у него есть какая-то причина для поездки туда, которая в его понимании кажется совершенно правильной и уместной.

"Тогда зачем вмешиваться?"

"Потому что он привлекает к себе внимание. Или привлекал. Конечно, сейчас он этого не делает.
Он в Данди, знаете ли.

"Да. Я слышал об этом. Когда он вернётся, возможно, он больше не будет ходить в
тигриный дом.

Его светлость поправил монокль и внимательно осмотрел три массивных кольца из жёлтого золота, украшенных драгоценными камнями.

"Если он это сделает, будут проблемы, — тихо сказал он.

"Но если он не будет создавать проблем?"

— Ах, но он такой и есть. В этом-то и дело. Он собирает толпу.

— Как?

Герцог замялся. — Полагаю, именно этого Китти и боялась, что я вам расскажу. Вы пережили сильное нервное потрясение из-за пожара и всего остального, и она хотела вас спасти. Я это понимаю.

Нине, естественно, было вдвойне интересно. - Ты зашел слишком далеко, чтобы поворачивать назад.
- Ты должен рассказать мне остальное. Я имею право знать все." - сказала она.
- Ты должен рассказать мне остальное.

"Ну, дело вот в чем" - герцог опустил бокал и повернулся к ней, его
голос был очень низким - "Это всего лишь одна клетка, к которой он неравнодушен. Он
стоит перед ним или постоянно ходит взад-вперед перед ним. Затем он
сделал паузу.

Нина начинала раздражаться. "Что из этого?" - спросила она.

"Ты знаешь историю, которую он всегда тебе рассказывает - что ты перевоплотилась
тигрица. Ну, это клетка тигрицы ".

"Я думаю, вы все очень глупы", - заявила она. «Подумать только, что он связывает эти два факта! Вероятно, он делает это ради пари — или делал раньше». Но, тем не менее, она была встревожена.

 «Тигрица — очень красивая зверюга, — продолжил герцог, — и — вам, пожалуй, придётся хуже всего — он разговаривает с ней. Он бормочет себе под нос».
дыхание. Иногда это тон, полный обожания, а иногда он скандалит с ней. И, Нина, ты бы никогда не поверила, но это правда — кажется, это существо понимает.

Затем она нервно рассмеялась. «Нет, — сказала она. — Я не поверю в это. Это слишком глупо для слов. Я удивлен, что вы, Пакеттс, принимаете это всерьез
. Ниббетс подшутил над вами. А остальное сделало ваше воображение
. Я никогда в жизни не слышала такой нелепой болтовни.


Она встала и собралась уходить, но герцог был рядом с ней.

"Есть одна вещь, которую он говорит совершенно ясно", - продолжил он. "Я слышал
это, и Беллингдаун слышал это. Мы были там рядом с ним, а он нас даже не заметил.
" Он был слеп ко всему, кроме этой огромной, гибкой,
мурлыкающей кошки.

Нина повернулась к нему. Несмотря на свою короткую речь отречения, она была
вся дрожала с головы до ног. — Что это было? — спросила она.

 — Он назвал зверя Ниной.




Глава XXVII

Разум, пошатнувшийся на своём троне


После трёх тревожных дней Нина Дарлинг вернулась в Лондон
и вновь открыла свою квартиру в Мейфэре — совсем не такая, как прежде.
Жизнерадостная Нина отправилась в Паддлвуд, чтобы продемонстрировать свою восстановленную красоту.

История герцога о Нидроке сильно расстроила её. Будучи
девушкой, несмотря на свою энергичную независимость и склонность, как
пчела, собирать сладости там, где она их находила, она глубоко
любила его, и с тех пор, как он вернулся из добровольного изгнания —
после единственной великой трагедии в её жизни в Умбалле, — она
нашла в нём свою единственную опору. Упрямая — порой жестокая, какой он и был, — она, тем не менее, чувствовала и знала, что, хотя он осуждал и сожалел о её, казалось бы,
лёгкость характера, но в глубине души он по-прежнему очень сильно её
любил.

Из того, что она узнала — но что она всё ещё надеялась доказать как
сильно преувеличенное, — она теперь была более чем когда-либо убеждена, что это
правда.

Как сильно он был взволнован и уязвлён её умышленными глупостями,
эта ужасная кульминация — о, это не могло быть, не должно было быть правдой —
продемонстрировала это лучше, чем что-либо другое, будь то слова или
действия.

Эгоистично, ради собственного мимолетного удовольствия она доводила мужчин до
пьянства, до изгнания, даже до самоубийства; и теперь, как подобает
кульминация в _лекс талионис_ - единственный сильный человек из всех, король,
бог, которому она поклонялась, погиб, как ей сказали, в более ужасном положении,
чем любой другой.

В отчаянии Нина телеграфировала в Бат, прося Джеральда Эндрюса немедленно приехать к ней
. Затем она села и стала ждать.

Он приехал первым поездом, но прошедшее время казалось бесконечным. И
он увидел её бледной и измождённой, с фиолетовыми кругами под тусклыми, усталыми
глазами, потому что за двадцать четыре часа она ни разу не поела и не поспала. Было
девять часов вечера, и дождь, гонимый восточным ветром, барабанил по
на окна, как лавина.

- Джеральд, - поприветствовала она, протягивая ему кончики холодных пальцев, - ты такой
хороший. Ты мне ужасно нужен.

"Вы больны", - сразу сказал он. "Что вы делали?"

Она вкратце пересказала ему то, что слышала.

"Это из-за неопределенности", - добавила она. «Это убивает меня. Если бы я только могла быть
уверена — так или иначе — я…» — её голос дрогнул.

"Вы ужинали?" — перебил он.

"Нет, я не голодна. Я даже не думала о еде."

"Но вы должны, — настаивал он. — Вы должны поддерживать свои силы. Иначе вы не сможете…
Я откажусь помогать вам.

"У меня нет аппетита", - сказала она. "Мне не хватает только факты--за правду".

"Тогда вы должны подготовиться к ней. Это может быть слишком сильным для пустой
желудок".

Но это только встревожило ее. "Ты знаешь?" - истерически воскликнула она. "Ты уже что-то знаешь
?"

"Ничего, - ответил он, - совсем ничего. Только... ну, дело в том, что я тоже не обедал. Я приехал прямо сюда со станции. Не могли бы вы...

— Бедняжка! — перебила она. — Конечно. Пожалуйста, позвоните в колокольчик. Там, позади вас.

— Не хотите ли выйти со мной?

— Нет, я не могу; к тому же послушай, как идёт дождь, и... и я не одета,
видишь ли.

- Ты не хочешь, чтобы я поехала одна?

- О, нет, нет, нет, - запротестовала она. - Мне так много нужно сказать...

- Очень хорошо. Я остановлюсь, и я буду есть; но при одном условии. Вы должны съесть,
слишком".

"Я не могу", - настаивала она. "Я не могу, правда. Я бы подавился".

"Попробуй", - настаивал он в свою очередь. "Если ты подавишься, я тебя отпущу".

На столе было консоме, а также отбивные, приготовленные на скорую руку, и
покрытая паутиной бутылка Поммара. Из-за вина Эндрюс заставил её выпить почти целый бокал, и в награду за это на её губах и щеках появился слабый румянец.

Вино пробудило в ней аппетит, и она сумела проглотить несколько кусочков.
ложки супа и немного отбивной из нежирного красного мяса. После чего
он назвал ее храброй девушкой и заверил, что нет ничего, чего бы он
не сделал для нее взамен.

- Я хочу, чтобы ты первым делом с утра отправился в Риджентс
Паркуйся, - сказала она. "Я хочу, чтобы ты пошел туда, где водятся тигры, и спросил
вопросы охранников. Они могут сказать вам, правда ли, что недавно там был джентльмен, который вёл себя странно.

«Я буду там, когда откроются ворота», — ответил Джеральд. «Что ещё?»

«Если вы выясните, что это правда — на что я, видит Бог, не надеюсь, — я хочу, чтобы вы
«Сходите к адвокату лорда Нидрока и узнайте, что ему об этом известно. Вы можете сказать ему, что пришли от меня и что я хочу, чтобы были предприняты некоторые шаги.»

Он вопросительно посмотрел на неё. Он не мог понять, как она смеет
требовать такого, но ничего не сказал, кроме:

"Кто такой адвокат лорда Нидрока?"

«Мумия и сфинкс в одном лице», — ответила она. «Его зовут Уиддикомб, и у него есть покои во Внутреннем Храме. Ваша настоящая задача — заставить его открыть рот. Он — живой кладезь секретов».

 «Разве ваше имя не откроет его?»

 «Имя его величества не откроет его, если он не почувствует, что это нужно».
— В интересах его клиента. Боюсь, ты столкнёшься с очень крепким орешком, Джеральд.

 — Если я потерплю неудачу, то не из-за недостатка усилий, — решительно заявил он.

 Затем она впервые с тех пор, как он пришёл, улыбнулась ему по-старому.

 — Как овцы и ягнята? — спросила она с лёгкой хитринкой.

Он улыбнулся в ответ, довольный тем, что заметил перемену в ней, пусть и
мгновенную.

"Надеюсь, сегодня ночью она будет в безопасности," — ответил он, когда порыв ветра швырнул
дождь в окна.

"Расскажите мне, — сказала она через некоторое время. — Как выглядел лорд Нидрок в тот день, когда вы
видела его в Бате?

"Раздосадована", - ответил он. "На самом деле, ужасно зла.

"Я уверена, что так и было. С моей стороны было нехорошо не повидаться с ним и сделать для тебя
исключение.

"Это в целом вопрос точки зрения. Я думаю, это было очень любезно ".

"Конечно, ты понимаешь. Все мужчины эгоисты животных".

"Я думаю, что девчонка жестоко", - сказал он укоризненно. "Я не эгоист, где
ваше счастье касается. Я бы пошел на край земли, чтобы служить
вы, Нина".

"С другим мужчиной оставил?"

"Да. Даже с другим мужчиной оставил позади."

«Вот что сделал Нидрок», — сказала она ему. «И... и я никогда этого не забуду».

"И он никогда не сможет этого простить", - добавил Эндрюс.

Затем он ушел, а Нина провела еще одну бессонную ночь.

Но он вернулся на следующий день к полудню и застал ее сидящей в том же самом
кресле, Тара лежала у ее ног, а дождь все еще барабанил по оконным стеклам своей
унылой дробью. В комнате царил полумрак.

Она увидела в его лице то, чего она боялась, но надеялась против, он
привезли ее. Ей нужны не слова, чтобы подтвердить страшные вещи рассказал ей
герцог. Бедняга Эндрюс, казалось, был подавлен грузом своих новостей.
Выражение его лица было таким же мрачным, как и день.

«Но знают ли они, кто он такой?» — это был её первый вопрос, и он избавил его от прямого заявления, которого он так боялся.

"Они не знают, — быстро ответил он, радуясь, что первая трудность преодолена.
"По-видимому, они не имеют ни малейшего представления. Я специально спросил».

«Бедняга Ниббетс», — вздохнула Нина. «Он не похож на типичного дворянина. И всё же, когда он был молод, во всём Лондоне не было человека умнее его».

«Полагаю, жизнь в Южных морях лишила его этого».

«И резня, которую устроили ему буры».

«Интересно, не связано ли его нынешнее состояние с этим?» — предположил я.
ее подруга, наклонившись и погладив голову стагхаунд это. "Есть такая
понятия, как травматическое безумие, ты же знаешь".

Она казалась воспользоваться этой альтернативной возможности с желанием.

"Он никогда не был с тех пор как он вернулся," сказала она. "Вот это
наверняка. Он был совсем, совсем другой, прежде чем он отправился в Южную Африку".

Затем ей в голову пришёл вопрос, и она спросила: «Он проявлял
насилие?»

«Не в садах. Но они слышали о нападении, которое он совершил за
воротами».

«Да, я знаю. Он напал на своего камердинера за то, что тот
следовал за ним и осмелился вмешаться».

«Он вёл себя очень тихо в тигрином вольере, если не считать его бормотания, обращённого к тигрице. Но это привлекает внимание — собирает толпу, знаете ли, — и им приходится просить его уйти».

«И он уходит?»

«О да! Очень мирно. Но через некоторое время он возвращается, и
тогда всё повторяется».

«Бедный Хэл!» — вздохнула Нина, крепко сжимая руки.

"Они надеются, что он уехал навсегда, — сказал мне один из охранников.
После того, что случилось на улице, они боятся, что он может устроить какую-нибудь вспышку на территории. Ходят разговоры о том, чтобы отказать ему в приёме."

— Если бы они только могли, — сказала она. А потом резко добавила: — Но ты не рассказал мне о мистере Уиддикомбе. Ты его видел?

 Джеральд улыбнулся. — Да, о да, — ответил он. — Я его видел. Но ты была права. Он не стал бы говорить. Он бы и рта не раскрыл.

"Он просто сидел молча?"

"Он повернулся к своему столу и нажал кнопку звонка. Пришел клерк и ... это было
все".

"Вы сказали ему, что _ Я_ хотел знать?" Было что-то властное в
ее интонации.

"Я сделала ... да". И снова он задался вопросом, почему это должно иметь какое-то значение.
Хотя он не произнес этого вслух, она прочла это в его взгляде.

"Ты же знаешь, я его ближайшая родственница", - объяснила она. "Мы двоюродные братья".

"Я понимаю", - сказал он ей, но подумал, что объяснение далеко от
адекватного.

Она встала, пересекла комнату и достала из ящика секретера
маленькую фотографию, которую передала Эндрюсу.

"Это было сделано в 1900 году", - сказала она.

В стройной, высокой девушке с копной светлых волос, одетой в простое белое платье, было легко узнать её. Но он никогда бы не узнал в стройном молодом человеке с нафабренными усами лорда Нидрока, если бы она не сказала ему об этом. На нём были фланелевые брюки и блейзер.
Широкие полосы, и его рука лежит на её юных плечах.

"Это было в Хенли," — сказала она, — "просто так, ради забавы. Посмотрите на обратную сторону."

Он перевернул фотографию и увидел, что там карандашом написано: "'Арри и его
'Арриет," — мужской рукой.

"Хала всегда зовите меня Гарриет", - пояснила она, и, несмотря на
ее, ее голос дрожал.

Он пристально посмотрел на нее, возвращая его, вспомнив в этот момент
определенную ночь в Симле, когда она сказала ему, что встретила достойного соперника и
свою пару в одном.

- Уиддиком знает об этом? - спросил он.

"Я очень сомневаюсь, что в жизни лорда Нидрока есть что-то такое, чего не знает
Мистер Уиддиком", - был ее ответ.

Она вернулась к своему креслу, но Джеральд Эндрюс остался стоять. "
Я могу еще что-нибудь сделать?" поинтересовался он. "Если нет, я..."

"Ты можешь остаться на ленч", - перебила она.

Он поблагодарил её, но отказался.

"У меня есть небольшое дело, которым нужно заняться, пока я здесь, — добавил он, — и я
должен вернуться в Бат сегодня вечером."

"Ты был так добр, — сказала она, протягивая ему руку. — Я буду ужасно по тебе скучать. Ты ведь скоро поправишься, Джеральд?"

Раздался звонок в дверь, и в тот же миг Тара поднял голову и зарычал. Никто, казалось, этого не заметил.

Мужчина притянул её к себе и положил свободную руку ей на плечо.

"Я бы всё отдал, Нина, — сказал он, — чтобы облегчить тебе эту ношу. Если бы я только мог как-то по-настоящему помочь!"

"Ты помогаешь, помогаешь, — заверила она его. «Ваше сочувствие — всё для меня».

В коридоре послышались шаги, но они их не услышали. В этот момент он почти грубо схватил её в объятия и прижал к себе.

А потом дверь открылась, и Нидрок уставился на них.
порог.




Глава XXVIII

Воплощение или перевоплощение


Нина увидела его первой, потому что стояла лицом к нему. Большинство женщин
закричали бы, но она лишь напряглась. Это была та же ситуация, что и в бунгало в Умбалле,
только пистолета под рукой не было, и Эндрюс теперь знал, что кобра сделана из бронзы.

Нина напряглась; Джеральд почувствовал неладное. Он оглянулся через свое
плечо и поймал блеск глаз Нидрока, пронзающий сумрачный
полумрак.

Это были ненормальные глаза. Он понял это сразу. И мурашки пробежали
по его спине.

Нина перестала дрожать, и всё это заняло не больше двух секунд — двух секунд, натянутых, как скрипичная струна.

Затем стагхаунд вскочил, рыча, оскалив клыки и ощетинившись.  Но он не прыгнул.  Он прижался к ногам
Нины и сжался, как будто увидел привидение.

А потом Нидрок рассмеялся. Это было последнее, чего они ожидали, и напряжение достигло предела.

 Из-за всего этого — из-за всего этого жалкого ансамбля — смех казался
Возможно, ещё более дикий, безумный, странный, чем был. Он оборвался на полуслове,
превратившись в сдавленное бульканье, и в мгновение ока смеющийся развернулся и
исчез во мраке коридора.

Только это, вероятно, и могло побудить Нину к действию. Быстро, как сама
свет, она бросилась за ним с умоляющим криком:

"Хэл! Хэл!"

Эндрюс тоже взял себя в руки — стряхнул с себя, так сказать,
ужасающую, смертельную неподвижность, которая сковывала его, и подошёл
к двери комнаты. И тут из освещённой прихожей до него донёсся голос Нины.

— Ты не должен уходить! Ты не должен! Я хочу тебя видеть. Я хочу, чтобы всё стало ясно.

 — Всё и так достаточно ясно, — услышал он голос Нидрока. — Чертовски ясно,
и... забавно. Ты бы попытался испортить всё веселье. Я знаю, что бы ты сделал. Я всегда знаю, что ты сделаешь. Ты ещё ни разу меня не обманул. Это потому, что я никогда не позволяю тебе закрывать мне глаза своими поцелуями — потому что я достаточно силён, чтобы не подпускать тебя к себе.

На мгновение воцарилась тишина, и снова раздался голос Нидрок: «Убери от меня свои руки. Боже правый, если я что-то и умею, так это
боюсь, это твои бархатные лапки! Я слишком часто видела острые когти. Ради
Бога, Нина, убери их, говорю тебе!

"Ты вернёшься?" — взмолилась она.

"Я вернусь, если ты не будешь меня трогать."

"Но с твоего плаща капает, и с твоей шляпы тоже. — Отдай их мне.

Эндрюс услышал приближающиеся шаги и отошёл от двери. Он
хотел избежать встречи с безумцем, но боялся оставить Нину наедине с ним.

 Затем он заметил, что Тара всё ещё была в комнате — как бы на страже, — и, увидев приоткрытую дверь, проскользнул в неё, закрыв за собой.

Когда Ниббетс вернулся, борзая снова зарычала, но по слову Нины
 она отступила и легла, вытянувшись во весь рост, однако её настороженные
глаза по-прежнему были прикованы к виконту, который стоял у камина,
засунув руки глубоко в карманы сюртука и уставившись в пол.

 Нина села на край кушетки и повернулась к нему лицом, опираясь на
подушки, на которые она полулежала, подперев голову руками. К её собственному удивлению, теперь, когда она осталась с ним наедине, весь её страх исчез. Она держалась и говорила идеально.

И всё же перемена, произошедшая в нём с того понедельника, когда она рассталась с ним в Беллингтауне, поразила её в самое сердце.

Он, должно быть, похудел на десять килограммов.  Его одежда, которая раньше так хорошо сидела на нём, висела на его почти исхудавшем теле.  Его щёки впали, а глаза блестели странным, жутким, потусторонним светом из глубоких впадин.

«Если бы я знала, что вы приехали в Бат, я бы обязательно вас увидела», — сказала она.


«Мне сказали, что вы никого не видели, — ответил он, — и всё же в тот момент у вас был любовник».

«Вы знаете, что у меня нет любовника — и никогда не было».

«Зачем придираться к словам?» — спросил он. «Я видел тебя в его объятиях в Индии. Я видел тебя в его объятиях сегодня. Для меня этого достаточно».

 «Он оказал мне большую услугу, — попыталась объяснить она. — Я даже не знала, что он в Бате. Его привёл мой хирург». Он дал мне кожу, которая
восстановила моё бедное обожжённое лицо.

Её гость цинично усмехнулся.

"В Умбалле у тебя не было бедного обожжённого лица, — ухмыльнулся он. — Чем он
пожертвовал там?

"Своим счастьем, своей верой в женщин ради моего праздного развлечения.

"Один из тысячи, — пробормотал он. — Ты никогда не был так заботлив с остальными.

 — Я не совсем бессердечен.

— Ты меня поражаешь.

 — Это ты бессердечный. Ты мог бы спасти нас обоих.

 Он посмотрел на неё впервые с тех пор, как они вошли. — Спасти нас обоих? — переспросил он. — От чего, позволь спросить?

 — От несчастья. Меня никогда не любили так, как я хочу. А ты... ты не позволишь мне...

— Боже мой! — он внезапно схватил её за руку. — Я пришёл сюда не за этим!
 Держи свой язык подальше от меня, Нина, а также свои руки, или... я отрежу его!

Она откинулась на подушки. — Исправь всё, — искренне взмолилась она, не обращая внимания на его упрёк. "Выходи за меня замуж из - за
— И снова — признай меня — стань моим мужем по-настоящему — как ты всегда был по закону — всего на год.

Её голос был тихим, но волнующим в своём призыве. И в столовой, прижав ухо к двери, чтобы защитить её от внезапной вспышки гнева её неуравновешенного спутника, Эндрюс услышал всё — каждое произнесённое слово — и понял.

Он представил это по её словам прошлой ночью. Но теперь,
сама того не желая, она всё прояснила. То, что Нидрок сказал Карли, было
правдой.

 Нина была его женой — женой его юности, — и её брак с полковником
Дарлинг был двоеженцем, совершенным в неведении правды.

Лорд Нидрок стоял неподвижно и молча. И снова его глаза - эти глаза, которые
так странно изменились - были устремлены на ковер у его ног.

А женщина продолжала: "Только на год, Хэл. Вот и все. И если я не буду хорошей женой — если я хоть на волосок отойду в сторону — ты можешь убить меня, или я убью себя, когда ты скажешь.

Затем мужчина, стоявший у камина, словно очнулся от сна. Не было никаких сомнений в том, что её мольба тронула его. Она действительно затронула его до глубины души.

В его затуманенном сознании такая кульминация, о которой она просила,
казалась не только желанной, но и возможной.

Но теперь, внезапно, всплыло воспоминание о другом лице
и другом голосе — лице и голосе, которые он видел и слышал совсем недавно,
чтобы они совсем затуманились и затихли в настоящем.

Он в переносном смысле встряхнулся, вытащил руки из карманов, поднял
свою рыжую голову и посмотрел на неё незнакомым взглядом.

"Очень, очень хорошенькая", - жестоко усмехнулся он. "Но уже слишком поздно. У меня есть
другая любовь - тоже моя собственная, не запятнанная и не изношенная
— Для общего пользования. Ты мне не жена — помни об этом — ты отказалась от всех притязаний. Кроме того, ты... ты...

Кровь прилила к его шее, и он остановился, чтобы рвануть воротник,
пытаясь освободить горло.

"Ты не женщина, — презрительно продолжил он. — Ты лишь наполовину женщина.
Ты наполовину тигрица. О, я тебя знаю. Я читал о вашей породе
и в свое время встречал нескольких. Недавно я присматривался к некоторым
в зоопарке. И когда все сказано и сделано, я предпочитаю воплощенный в
перерожденец". Он отступил шаг назад и осмотрел ее оценивающим взглядом.

Когда она полулежала, полусидела на кушетке с подушками, вся её гибкая
фигура, вытянувшаяся в изящную линию, действительно напоминала
кошку в состоянии покоя, длинную, извилистую, ленивую. И для
одержимого Книдрока это стало чем-то большим, чем просто
намек на сходство.

— Клянусь богом, — воскликнул он, — я видел свою старушку в клетке, такую же, как эта, только в тысячу раз красивее! И она в безопасности! Это самое лучшее. Она получает только то, что ей дают. Жаль, что тебя не заперли, когда ты был детёнышем.

«Я хожу туда только для того, чтобы посмотреть, как она ест. У неё безупречные манеры за столом.
 Мне очень забавно видеть, как её когти выходят из шёлковых
оболочек, хватают и рвут, а зубы раздирают, и кажется, что с её губ
течёт кровь.

"Прекрасное зрелище, скажу я вам. Не пропустил бы его и за мешок
суверенов. "А, - говорю я, - вот и снова Нина!" Только Нина берет их живыми.
И сначала добирается до их сердец. Это ее особый лакомый кусочек.
Нина - людоедка! Ничто другое не удовлетворяет ее ".

Нина закрыла лицо руками, и ее тело задрожало. На некоторое время
Она почти поверила, что он не изменился. Но теперь в этом не было никаких сомнений. Он и раньше
ругался на неё. Но никогда так. Казалось, эта мысль захватила его. Он продолжал, повторяясь, с каждым выпадом становясь всё более страстным.

  Наконец он выхватил часы и торопливо взглянул на них.

  «У меня нет ни минуты. Её кормят в три — ровно в три.
«Зимний сезон начался, знаете ли».

Но Нина не пошевелилась. Её тело перестало дрожать. Она лежала как мёртвая. Бессвязная, лишённая рифмы тирада Нидрокка, с её, казалось бы, бесконечным повторением идей, фраз, слов; всё
Объединившись в один огромный поток презрительных,
укоризненных, безумных обвинений, он ошеломил её, оглушил.

 Эндрюс, прислушиваясь, уловил резкий переход от
обвинительной речи к выражению цели и заметил, что его спутница никак не отреагировала.  Он
не хотел ни беспокоить Нину, ни снова показываться на глаза Нидрок.

Из столовой он прошёл в комнату для прислуги и велел горничной
немедленно отнести в гостиную плащ и шляпу посетителя, чтобы безумец
не вернулся в своё прежнее состояние.
предмет его одержимости и забыть о своём намерении уехать.

Так случилось, что девушка встретила виконта в коридоре. Он принял предложенную ему одежду, не сказав ни слова, прошёл мимо неё,
поспешно миновал прихожую и ушёл, забыв даже закрыть дверь.

Казалось, что желание посетить «тигриный дом», однажды пробудившись, было
таким же непреодолимым, как океанские волны.

Эндрюс, услышав, как горничная закрыла дверь, сразу же направился к миссис
Дарлинг. Она узнала его шаги и с радостным удивлением подняла глаза.

"Вы всё ещё здесь? Я так рада."

«Ты думала, я могу оставить тебя с ним — одну?» — спросил он.

 «Но твои дела?»

 «Мои дела могут подождать. Я был нужен тебе».

 Она подала ему руку.

 «Мне плохо до глубины души, — сказала она с несчастным видом. — Я унизила себя,
и меня ударили по лицу».

— Но он не виноват, — напомнил он ей, — ты же знаешь. Я не могу представить себе ничего более жалкого.

Она выпрямилась, сидя прямо.

"Я знаю. На какое-то время я думала только о себе. Нужно что-то делать. Но что? Я чувствую себя такой беспомощной.

— Ему, вероятно, откажут в посещении садов, — сказал Эндрюс.

— Тогда он наверняка устроит скандал, — заявила Нина. — Будет сцена
и разоблачение. Он тоже может пострадать.

— Почему бы тебе самой не попробовать адвоката-сфинкса? Я пойду с тобой.

При этих словах она вскочила.

"Это единственный выход, — согласилась она. — Он должен что-то сделать. Я заставлю его что-нибудь сделать.

Через пять минут они уже вместе ехали в такси под дождём на Флит-стрит. В Иннер-Темпл старый мистер Уиддикомб принял Нину с леденящей вежливостью. Она мучительно нервничала и была явно расстроена.

 
«Я пришла по поводу лорда Нидрока», — сказала она, теребя носовой платок.- Вы видели его недавно?

Мистер Уиддиком кивнул. "Видел, миссис Дарлинг", - сказал он.

"Насколько недавно?"

"В течение месяца".

"Заметили ли вы что-нибудь необычное в его поведении? Он казался..."

"Его манеры всегда были более или менее необычными".

"Я имею в виду, он выглядел менее рациональным, чем обычно?" - настаивала она.

"Он был вполне рациональным. Именно так".

"Ну, сейчас он не такой, - прямо сказала Нина. - Он совсем наоборот. Возможно, это
просто нервное расстройство - я искренне верю в это, - но он выглядит как
сумасшедший.

Мистер Уиддиком потер свои худые руки.

"Вы отправили мне это сообщение сегодня утром", - напомнил он ей. "Его светлость
был тогда в моем кабинете".

"Значит, здесь?" Ее удивление было очевидным.

"Во внутренней комнате. Дверь была приоткрыта, и мне казалось, будто он слышит каждое слово
показания твоего посланника".

"Это то, что вы имели в виду, говоря "в течение месяца"?" Она почему-то почувствовала, что
ее поймали в ловушку.

"Это утро было в течение месяца. Я констатировал факт, не так ли?"
не так ли?"

Его кожа была похожа на желтый пергамент, иссеченный резкими линиями.
Те, что по бокам рта, выдвинулись наружу, что было так близко, как будто Лорд
Адвокат Нидрока никогда не улыбался.

Нина в ярости вскочила на ноги. - Вы совершенно невозможны, мистер
Уиддиком! - вспыхнула она. - Нет никого более слепого, чем те, кто не хочет
видеть. Я пришел к тебе за помощью, и вас относиться к делу-к
грубые материи, как если бы это была шутка".

"Я отношусь ко всем вопросам, только как я найду их, Миссис Дарлинг," был его успокоить
реторты.

— Виконт Нидрок безумен, — подтвердила она, больше не скрывая очевидного.

Адвокат поклонился.

— Если так, я сожалею об этом, — сказал он, — но в его жизни было достаточно всего, что могло его свести с ума.

Нина уловила скрытый намек.

- Это ни к чему, - резко возразила она. - Мы только
теряем время в дискуссиях. Его нужно спасти от самого себя, чего бы это ни стоило
.

Снова на его лице появилось подобие улыбки.

- Если бы вы только подумали об этом раньше, миссис Дарлинг, - пробормотал он.

- Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать ваши упреки. «Я пришла за вашей помощью», — ответила она. «Вы приедете в Риджентс-парк и воспользуетесь своим влиянием?»

Но мистер Уиддикомб решительно покачал головой.

"Конечно, нет. Мне нечем воспользоваться. Я адвокат, а не
психиатр и не кормилица. Он поклонился в третий раз. - Имею честь
пожелать вам доброго утра.

Нина, находясь в состоянии между яростью и отчаянием, присоединилась к Джеральду Эндрюсу в
комнате для посетителей.

"Он чудовище!" - сказала она дрожащим голосом. "Отвратительный старый грубиян!
Нам остается сделать только одно. Мы должны пойти одни и молиться Богу, чтобы не опоздать и предотвратить беду.

Они спешили изо всех сил, им помогало и подстрекало их хорошо управляемое такси с довольно мощным двигателем. Но они всё равно опоздали и не смогли предотвратить беду.

В тигрином вольере произошло непоправимое, и лорд Нидрок был серьёзно, возможно, смертельно, ранен.




Глава XXIX

Мантия героизма


Все признавали, что граф Дамфрис был чудаком. Он был ярым последователем Толстого и жил в своём поместье на севере самым простым образом, небритый и нестриженый, в грубых подпоясанных одеждах и сандалиях.

Несмотря на свои титулы и земли, он был так же далек от мира, как
если бы покоился со своими предками под серыми камнями Дамфрисского
аббатства.

— Конечно, — сказала Нина с напряжённым лицом, — мы должны немедленно телеграфировать графу.

Они собрались в апартаментах Нидрока на Сент-Джеймс-сквер — герцог и его герцогиня, лорд и леди Беллингдон, которые случайно оказались в городе, а также Нина и Джеральд Эндрюс, который с самого начала был настоящей опорой в трудную минуту.

На следующее утро после инцидента в Зоологическом саду
судьба бедного Ниббетса висела, образно говоря, на волоске.

"Что толку посылать за графом," — немного раздражённо ответил герцог.
раздражённо. «Он не приехал в город на похороны короля и не придёт
к смертному одру своего единственного сына. Когда Ниббетс
пришёл к нему после возвращения из Южных морей, граф не впустил
его. Я знаю это. Разве мы не знаем этого, Дуди?»

 Герцогиня вытерла глаза и кивнула.

«Проклятый старый нищий!» — добавил герцог.

«И всё же, — настаивала Нина, — я думаю, нам стоит отправить ему телеграмму».

«Делай, как тебе угодно, — согласился он, — но он не приедет. Он никогда не приезжает.
За двадцать лет он ни разу не покинул свои земли». Если в мозге Ниббетса и было что-то не так, то это передалось ему по наследству.

«В этом не было ничего плохого», — с теплотой заявила Нина. В течение
восемнадцати часов она пыталась убедить себя, что так и было. «Это просто его манера».

 «Но это была вовсе не его манера», — возразил его светлость. «В том-то и дело. Ниббетс никогда раньше не валял дурака, даже намеренно». Он
был слишком веселым и равнодушным".

"По моему мнению, - вставил Донти Даун, - у него были проблемы
из-за той девушки в Данди".

"Nibbetts не позволит любой девушке доставлять ему неприятности", сохранялась
герцог. "Я говорю, что он слишком равнодушен".

- Я собираюсь телеграфировать графу, - сказала Нина, пытаясь прекратить спор.


- Он не приедет. Говорю вам, он не приедет. Попробуй и увидишь, - герцог бросил ей вслед.
Направляясь к двери.

В соседней комнате она столкнулась с Эндрюсом и передала ему сообщение.
Этот опыт свел их очень близко друг к другу - ближе, чем когда-либо
прежде - и этот человек проявил себя.

Когда они добрались до садов
накануне днем, было очень трудно установить факты. Очевидно, охранники были
проинструктированы руководством замять это дело.

Все без исключения заявляли о своем полном невежестве. Были какие-то беспорядки.
Но кроме этого они вообще ничего не знали. И полиция
была почти такой же неразговорчивой.

Посетитель, однако, Эндрюс узнал, что сцена
роман был тигр-дом, и что джентльмен был, вероятно,
смертельно ранен.

Более того, его осведомитель, который видел, как этого джентльмена выносили,
дал настолько подробное описание жертвы, что, принимая во внимание все
обстоятельства, можно было не сомневаться, что это был
Книдроук.

Как торжественностью, возможно Эндрюс принял эту весть Миссис
Дорогая.

"А теперь, - сказал он, - тебе лучше пойти домой, так как ничего не может быть
заработал на своей остановки здесь. Я соберу все дополнительные факты, какие смогу, и
выеду как можно скорее ".

С этими словами он снова усадил ее в такси и поспешил обратно, чтобы
перехватить других посетителей.

Но рассказы, в большинстве своём основанные на слухах, были противоречивыми
и сбивающими с толку, и только когда он случайно встретил того же охранника, у которого брал интервью утром, он получил
правдивая и обстоятельная история о том, что произошло.

 Из-за несчастного случая тигриный вольер был закрыт до конца
дня, и этот охранник по имени Фиппс был среди тех, кто был освобождён от
службы.

Указывая предостерегающе пальцем на печать молчания, наложенную на него, пока он находился на территории поместья, он вывел своего собеседника через южные ворота и направился к ближайшему пабу, где за пинтой пива, за которую Эндрюс был только рад заплатить, он рассказал свою историю.

 «Это было очень печальное событие, сэр, — начал он, — очень печальное».
бизнес; и никто, как я вижу, тоже не обвиняет в этом. Это было так:
сэр: "Входит он - джентльмен, о котором мы говорили сегодня утром",
сэр, буква "е" относится к хвосту большой бенгальской тигрицы, просто
как обычно, сэр.

"Я был недоволен, увидев его снова. Я был таким, сэр. Ибо, как я уже сказал, я чувствовал, что рано или поздно из-за этого
произойдёт что-то нехорошее. Так и случилось, сэр, день был дождливым, в
доме было не больше дюжины посетителей, и он говорит эту маленькую
фразочку старой бенгальской девке, не привлекая особого внимания.

«Я всё время слежу за ним, можете быть уверены, сэр. И я вижу, как он наклоняется над перилами, насколько может вытянуться, сэр, — улыбается и смеётся, как-то странно, тихо, сэр, но немного жутко.

«А потом, сэр, я вижу, как тигрица перестаёт рычать и подходит
вплотную к решётке, трётся о неё своими гладкими боками, прищуривает
глаза, словно сонная, и начинает мурлыкать, как будто она большая
кошка, сэр». Вы могли бы услышать это по всему дому, и это не было
причиной, по которой это не должно было привлекать внимание, сэр.

Он сделал паузу, чтобы отпить из своего стакана с молоком, а Эндрюс отпил из своего стакана с виски и водой.

 «Толпа начала собираться, — продолжил Фиппс, — и я понял, что пора
мне уходить». Так что я подхожу и вежливо говорю: «Не могли бы вы
пройти дальше, сэр?» Он был джентльменом, сэр, вот кем он был. Он даже не
взглянул на меня, а прошёл мимо, не сказав ни слова.

«Толпа редеет через минуту или около того, и, поскольку я не вижу, чтобы он
возвращался, я отворачиваюсь, чтобы ответить посетителю, который хотел
посмотреть на американских пум и узнать об их повадках.

«Это пустяки, сэр, ведь я очень интересуюсь пумами, и я совсем забыл присмотреть за старой мисс Бенгал и её поклонником-джентльменом. Так что я не видел, как это произошло». Но Дженкисон говорит — он такой же охранник, как и все остальные, сэр, — что каким-то образом двое детей разделились, и один из них...

«Двое детей?» — перебил Эндрюс. «Я не знал...»

«Да, сэр. Их было двое, сэр. Две маленькие девочки — шесть и семь, я бы сказал, сэр. Одна из них, бежавшая впереди, споткнулась, упала и закричала. Она была самой младшей, и её мать, совсем забыв о другой,
бежит за ней, чтобы поднять и поцеловать в щёчку.

"Дженкисон, правда, поднял её первым, и'--'он женат, этот
Дженкисон, у него есть свои маленькие дети, и'--'он был так добр к ней и' никогда
не смотрел на других. Понимаете, сэр, должно быть, именно тогда другая
девушка забралась под навес и начала взбираться наверх.

— Взбираться наверх! — воскликнул Эндрюс. — Вы хотите сказать, что семилетняя
девочка осмелилась забраться наверх?

— Да, сэр. И никто её не видел. Это было мурлыканье
тигрицы, сэр. Вот что я думаю, сэр. У малыша был
маленькая кошечка, осмелюсь сказать, сэр, которая мурлыкала, когда была довольна,
и мурлыканье тигрицы прогоняло весь страх из маленькой кошечки. Она
хотела погладить мисс Бенгал, и...

 — Боже мой! — воскликнул его слушатель. — Её не убили?

— Она не виновата, бедняжка! — ответил Фиппс. — Я слышал её крик. Дженкисон, я тоже его слышал. И не было никаких сомнений в том, что это значит.

«Мы побежали, и остальные охранники тоже, но ни у кого из нас не было шанса добраться до неё вовремя. Зверь схватил её за плечи и потащил к решётке ещё до того, как джентльмен добрался туда.
И он был первым, кто увидел.

"Он спас ее!" - дрожащим голосом выдохнул Эндрюс. "Лорд Нидрок спас
ее!"

Охранник вздрогнул от неожиданности. - Это был он? - спросил он.

- Разве ты не знала? Я думал...

"Я слышал, что он был wi'count, сэр. Но я никогда не думал, что он был ..."

"Да, да!" - перебил другой. "Что он сделал? Что случилось?

"Он перелетел через реку как подстреленный, сэр, болтал на ходу. Я никогда раньше не видел
подобного. Звук его голоса подействовал на зверя как волшебство. Она
сразу же отпустила малыша, отошла назад и — честное слово, сэр, — снова начала мурлыкать.

«Остальные просто стояли и смотрели. Понимаете, сэр, девочка упала в обморок. Её тело лежало на полу клетки, а маленькие ножки
 торчали наружу. Это был самый ужасный момент, сэр». Я бы пристрелил эту скотину прямо там, но не мог прицелиться как следует из-за того, что джентльмен — его светлость — мешал мне, а промахнуться означало бы верную смерть для малышки.

"Поскольку её руки были вытянуты, вытащить её за ноги тоже не было никакой возможности. Я увидел это в ту же секунду, сэр. И его светлость тоже
увидел это. Потому что он начал тащить её в ту сторону — как будто напевая.
зверь в это время — и вдруг он остановился.

"В следующее мгновение его руки оказались между прутьями, и он притянул
маленькую девочку к себе. И там стояла мисс Бенгал,
наблюдая. Я хорошо знаю кошачье племя, сэр, и это был я, кто
наблюдал за ней, пока она наблюдала за ним.

"Она казалась такой же нежной, как котёнок, но они хитрые твари, эти кошки,
и им нельзя доверять ни на секунду. Иногда их хвосты предупреждают, сэр, но чаще всего никакого предупреждения нет. Сегодня с ней ничего не было, сэр. Я всё видел, и не было ни единого шанса
спрятаться.

"Он вытащил малышку всю, кроме плеч и головы, и ему было
легко перевернуть ее немного набок, чтобы ее плечи оказались между
прутья, одна из которых находится внутри, а другая снаружи, когда она прикреплена. Скотина
в мгновение ока набросилась на него. Она схватила его руку двумя своими огромными лапами,
сэр, и вонзила в неё зубы прежде, чем вы успели заметить, что она пошевелилась.

"Да, сэр. Она была быстрее любой собаки, принадлежащей человеку. Но он
повернул малышку так, чтобы её вес оказался снаружи,
и — нет, сэр, никто не помогал, никто не тратил время, и в этом не было необходимости.
 Малышка упала на землю и осталась невредимой.

— И… и он был быстр?

— Только на минуту, сэр. Кто-то подхватил маленькую девочку, и я
прыгнул вперёд. Мисс Бенгал была достаточно близко, чтобы прицелиться,
и я попал прямо между прутьями. Три пули в него, сэр.

"Но вы никогда не поверите, что она сделала с этой бедной рукой вашей светлости,
сэр. Это было "ужасно, сэр". "Ужасно, вот и все, что я говорю".

Это была история охранника, простая и правдивая, с голыми, скудными комментариями
; но, тем не менее, это история настоящего героизма. И именно эту
особенность Джеральд Эндрюс перенес к Нине Дарлинг в
в своей квартире в Мейфэре, где она ждала его долгие-долгие часы.

И теперь, когда они снова стояли вместе в гостиной на Сент-Джеймс-сквер,
им обоим казалось, что с того ужасного, но важного вчерашнего момента прошли недели, а не один день.

"Его отец должен прийти, Джеральд, — сказала она, — если мы сможем его сюда привести. Напишите телеграмму как вам угодно, но ясно дайте понять, что он рисковал жизнью ради маленького ребёнка. И подпишитесь «Нина».

Затем она дала ему адрес и уже собиралась уходить, но в последний момент обернулась, чтобы убедиться, что он ушёл.

"Сумасшедшие не совершают героические поступки, не так ли, Джеральд?"

"Нет, Нина", - заявил он. "Они, конечно, не. Они делают жестокие поступки,
скорее".

"Он был эксцентричным, как граф. Вот и все".

"Он был не более того. Ты можешь быть уверена, что он был никем иным. И он был таким.
все это время заставлял себя верить в это - ради нее.

Когда он ушел, Нина заперлась в том, что Нидрок решил
назвать своим "кабинетом". В ее напряженном состоянии болтовня тех, кто находился в маленькой гостиной
была почти невыносимой.

Герцог особенно истязал ее нервы до предела. Слезы девушки
герцогини были заразны. И, несмотря на повод, леди Беллингдаун и
ее лорд постоянно ссорились.

Искалеченную руку бедняге Ниббеттсу, конечно, ампутировали. Это было
необходимо. И шок от операции, последовавший за шоком от
несчастного случая, в сочетании с огромной потерей крови, оказался
слишком сильным для и без того истощенного организма.

С самого начала хирурги и докторши не давали им особой надежды. У него
был всего один шанс из ста, сказали они, и его выздоровление было бы
чуть ли не чудом. С самого утра он тонул
несмотря на все усилия, которые он прилагал, чтобы собраться с силами.

Возможно, перед смертью он ненадолго очнётся, но шансы на это были невелики.

"Даже если граф приедет сейчас, — размышляла Нина, — боюсь, он опоздает. Но я должна была послать за ним, и я это сделала."

Она беспокойно ходила по маленькой комнате. Она села на один стул, потом на другой. Некоторое время она стояла, выглядывая из-за опущенных
занавесок. Она брала книги, переворачивала страницы, читала строки, ничего не
понимая.

Немного погодя она остановилась у письменного стола, занимавшего угол комнаты,
и начала перебирать лежавшие на нём предметы: маленький календарь в рамке,
некоторые даты в котором были обведены чёрными чернилами, а другие — красными;
часы, остановившиеся на двадцати двух минутах пятого, коробку с почтовыми марками,
ручки, перья, серебряный нож.

 В углу зелёного промокательного листа лежало запечатанное и проштампованное
письмо, готовое к отправке. Рассеянно, без всякой причины она вытащила его
и взглянула на подпись.

 Рука была его, Ниббетса, и этот факт поразил и напугал её.
По всей вероятности, он больше никогда не напишет. А потом кое-что ещё
попалось ей на глаза: «_Данди, Шотландия_». И в тот же миг:
 «_Мисс Агнес Скриппс_».

Скриппс! Имя, под которым он скрывался, когда приехал в Умбаллу.
Имя, которое, как она всегда была уверена, хотя и не знала, он носил на Таити и других островах южной части Тихого океана, где он
провел свое изгнание.

Что это значило? Кто? Что? Десятки вопросов, десятки предположений, догадок, домыслов обрушились на нее, как целая армия.

На мгновение она погрузилась в лабиринт возможного и невозможного.
невозможно; от этого стука, трижды повторенного в дверь комнаты, она вздрогнула и
вернулась в себя. Это была медсестра, которая сказала:

"Лорд Нидрок пришел в себя."

Она пошла, одновременно радуясь и испытывая страх, и увидела, что все остальные
находятся там.

"Он узнал каждого из нас," прошептал герцог. "Но он не
говорит."

Герцогиня, прижав носовой платок к лицу, тщетно пыталась подавить рыдания. Лорд Беллингдон сжимал
оставшуюся руку страдальца и бормотал: «Бедняга Ниббетс!»

 («Можно было подумать, что бедняга был собакой», — сказала леди Беллингдон
когда она рассказала об этом лорду Уолтхофу в уединении своего собственного дома на следующий день.
)

Нина придвинулась с другой стороны кровати. В комнате было очень мало света
но Нидрок, казалось, мгновенно заметил ее присутствие. Он
не повернул головы - он был слишком слаб для этого, - но его глаза обратились к ней.
И она прочла в них выражение. Они манили. Он хотел что-то сказать
.

Она наклонилась к нему, и его бледные губы зашевелились. Но не было слышно ни звука, ни малейшего шороха. Затем Нина осторожно села на край кровати и наклонила голову так, что почувствовала его дыхание.

И на выдохе прозвучали слова — по одному слову на каждый выдох — тихо, но
вполне отчётливо:

«Не—упрекай—себя.—Я—жалею, что—не—был—добрее».

Прежде чем она закончила, она уже не могла сдерживаться, и солёные
слёзы катились по её лицу, падая на его лицо.

Кто-то отвёл её в сторону. Это могут быть герцогом, или Bellingdown, или один
врачей. Она никогда не знала. Кто бы это ни был, он отвел ее в комнату отдыха в
гостиной, где она долго лежала без чувств. Когда
наконец она села, то обнаружила рядом с собой Джеральда Эндрюса.

"Он ушел?" спросила она.

"Он ушел", - просто ответил он.

В тот же день ей принесли телеграмму. Она была от его
отца и гласила:

 «В глубине души каждого человека есть благородная искра, которая может
сделать из него героя, но искра не может гореть ярко всё
время. Когда наступает критический момент, она вспыхивает и озаряет
великие деяния».

 Кто-то потом сказал, что это цитата из Толстого, и, возможно, это
правда. Но Нину не интересовало его авторство.

Что натолкнуло ее на мысль, так это то, что оно было адресовано "Леди
Нидрок".

Значит, граф знал.




ГЛАВА XXX

Письмо и наследство


Январским утром два месяца спустя, когда весь Лондон был покрыт
снежным покровом, миссис Дарлинг принесли открытку - от мистера Уиддикомба
открытку.

"Меня нет дома", - раздраженно сказала она. И когда горничная ушла, она
добавила про себя: "Он самый грубый мужчина из всех, кого я знаю, а я отказываюсь видеть грубых
мужчин".

Но служанка вернулась прежде, чем она успела прийти в себя.

"Джентльмен говорит, мэм, что он видел вас в окне, и это очень
важно."

"Передайте ему, что я постараюсь, чтобы он больше не видел меня в окне
или где-либо ещё. Я занята и не могу его принять."

Но горничная, вернувшись во второй раз, протянула вторую карточку,
на которой была нацарапана строчка, которую Нина уже собиралась бросить в пылающий камин,
когда одно слово, написанное карандашом, привлекло её внимание и заинтересовало.
Это слово было «Скриппс».

«Я должен увидеться с вами, — написал он, — по поводу мисс Агнес Скриппс».

Если бы не загадка с этим адресованным конвертом, так странно обнаруженным в столь трагический момент, но забытым в суматохе последующих событий, то вопрос в том, послужила бы хоть какая-то нацарапанная строчка своей цели.

Однако, как бы то ни было, миссис Дарлинг сразу же передумала, и адвоката с пергаментными щеками сразу же впустили.

Он увидел её — молодую женщину в глубоком трауре, похожую на покойницу, которую охранял не менее похожий на покойника мастиф, лежавший у её ног.

— Полагаю, вы простите мне мою настойчивость, миссис Дарлинг, — начал он, — но дело в том, что внезапная смерть лорда Нидрока в сочетании с другим событием, столь же неожиданным и непредвиденным, поставила меня в довольно затруднительное положение.

— Другим событием? — холодно переспросила Нина.

— Другой смертью.

— Чей? — прямо спросила она.

 — Старый Дэвид Фиппс умер вчера в Данди.

 — Я никогда о нём не слышала. Кто он такой?

 Мистер Уиддикомб, казалось, был удивлён.

 — У меня сложилось впечатление, — начал он, снимая очки и протирая линзы огромным шёлковым платком, — что вам сообщили. Он был… ну, соратником покойного виконта в
Меланезии.

— Нет, — ответила она, — мне не сообщили. Мне показалось, что вы
имели в виду мисс Скриппс.

При этих словах адвокат просиял. — Ах, значит, вам известно о
мисс Скриппс. Я рад. Я боялся, что, возможно, вам не известно.
что сделало бы мою миссию ещё более неловкой.

«Я знаю, что лорд Нидрок навещал и переписывался с молодой леди по имени
Элизабет в Данди, и я всегда считала, что он был к ней серьёзно
привязан».

И теперь мистер Уиддикомб снова выглядел удивлённым.

"Значит, вы не знаете всего?" — спросил он, энергичнее протирая
линзы.

"Всего?" — повторила она. — «Есть ли что-нибудь ещё?»

Адвокат заколебался в явной нерешительности.

"Есть ещё очень многое," — сказал он наконец. "Вы знаете, и я знаю,
хотя мир этого не знает, что покойный виконт был, и всё же
после того, как он перестал быть женатым человеком.

Нина Дарлинг кивнула. Она всегда предполагала, что мистер Уиддикомб знает,
поскольку ему были известны все секреты Нидроков, но она никогда не была в этом уверена. Затем, сама того не желая, она улыбнулась.

 «Мы были похожи на определенный тип загородных вилл, — сказала она, —
полуотдельно стоящих».

Старый джентльмен не улыбнулся. "Совершенно верно", - согласился он.

"Кажется, я начинаю понимать", - продолжила она. "Он встретил мисс Скриппс на
Таити, когда у него и в мыслях не было когда-либо возвращаться в Англию. Она воображала,
что он собирался жениться на ней, и когда он уехал, оставив ее одинокой, она
индуцированные старый Дэвид Фиппс, чтобы сопровождать ее и после. Разве это не
это?"

Но не было никакого ответа отблеск одобрения в бледных глазах
юридический светильники. "Нет, - ответил он, - не совсем. Ты забываешь, если ты когда-нибудь
знал, что покойный виконт, находясь в той далекой стране, сам принял
фамилию Скриппс".

— О, конечно, — ответила она. — Я знаю. Я всегда удивлялась, почему он
выбрал такое ужасное имя.

 — Он и сам не знал почему.

 — Не знал почему?

 — Нет. Понимаете, когда к нему вернулась память после инцидента в Спайоне,
Коп, он оказался в Кейптауне в судоходной конторе, и там его знали как Генри Скриппса. По причинам, известным только ему самому, он сохранил это имя.

Нина выглядела растерянной. Все те вопросы и предполагаемые ответы, которые пришли ей в голову, когда она нашла письмо в номере на Сент-Джеймсской
площади, нахлынули на неё.

Внезапно она заговорила.

"Разве она не должна быть миссис Скриппс?" многозначительно спросила она.

"Вовсе нет", - последовал быстрый ответ. "Видите ли, была миссис Скриппс.
Мисс Агнес Скриппс идет десятый год. Ее мать умерла, когда ей было
четыре. Ее мать была сестрой Дэвида Фиппса."

Нина опустилась мелочь меньше в своем кресле. Это было последнее, что она
ожидается. Вес откровение ограбил ее на момент
слова.

Она вышла замуж, считая Нидрока мертвым. Но он женился, зная, что
она жива. Казалось, вся кровь бросилась ей в лицо. Она была
никогда еще так не разгневана.

Мистер Уиддиком быстро заметил ее волнение. «Вы не должны забывать, миссис
 Дарлинг, что в то время виконт считал, что полностью погрузился в жизнь своего дома на острове. Он не собирался возвращаться в Англию».

Ее длинные, заостренные пальцы, каждый с психическим указательным, выводили татуировку
на подлокотниках кресла.

- Если он хотел похоронить себя, - тепло сказала она, - ему следовало бы
остаться мертвым. Но он позаботился о том, чтобы послать мне весточку, что он жив".

"Что было раньше, однако он покинул Африку,; и он сделал это после
протест по моему совету. Это было сделано исключительно для того, чтобы избежать некоторых возможных юридических
осложнений ".

Нина продолжала нервно постукивать пальцами. Наконец она спросила: «Какой была его
жена?»

 Жёлтые, испещрённые морщинами щёки мистера Уиддикомба покраснели. Они
густо покраснел. Он был холостяком строгой безупречности, и он был
смущен.

"Никогда не было никакой службы или церемонии", - сказал он, отводя взгляд. "
Приставка "Миссис" была скорее предполагаемой, чем оправданной. В Папеэте к моральному кодексу
относятся несколько легкомысленно ".

Как ни странно, Нина, казалось, испытала большое облегчение.

"А, понятно!" - сказала она. — Это, конечно, имеет значение — очень большое значение.

Адвокат снова посмотрел на неё. — Действительно, имеет, — подтвердил он.
"И именно из-за этого различия я здесь. Маленькая девочка в
Данди, теперь, когда её дядя умер, осталась без друзей и без гроша за душой.

Миссис Дарлинг встала.

"Лорд Нидрок ничего не оставил ей?"

"Он собирался это сделать, но не успел. На самом деле именно с этой целью он навестил меня утром того злополучного дня.
Он только что вернулся из Данди, как вы помните, и я
мнение о том, что он сам сознает свое пошатнувшееся здоровье, как
физически и морально.

Более того, Дэвид Фиппс в то время был болен, и он ясно предвидел
настоятельную необходимость незамедлительных действий. Пока Фиппс был жив, он был
уже получал приличную пенсию — у ребёнка был бы дом.

"Но пенсия прекратилась по закону после смерти старика, и,
поскольку он не оставил завещания, его небольшие сбережения достались его брату, который, как ни странно, работает сторожем в Зоологическом саду и был самым важным свидетелем на коронерском дознании."

"Значит, он советовался с вами по этому поводу — делился с вами своими идеями?"

- Он так и сделал. На самом деле, я подготовила дополнение к его завещанию в тот день.
Но ... оно так и не было подписано.

- И вы хотите... - спросила Нина.

Мистер Уиддиком был менее резок, чем обычно. "Я... я хотел бы просто
узнать, не пожелаете ли вы, миссис Дарлинг, как единственная наследница виконта Нидрока,
пожелать...

«Я желаю», — перебила она его, к его большому облегчению. «Я очень этого желаю.
Я хочу, чтобы завещание было исполнено в точности так, как если бы его подписал виконт
Нидрок».

Адвокат, который возросла, когда Нина сделала, поклонился с беспрецедентным
милосердие.

"Вы более чем добры, Миссис Дарлинг", - сказал он. "Но разве не было бы
неплохо, если бы у вас был экземпляр провизии? Возможно..."

"Нет", - снова перебила она. "Я вполне удовлетворен тем, что пусть будет так, как он
— Он бы этого хотел. — Затем, после небольшой паузы, она добавила: — Он ведь написал ей об этом, не так ли?

 — Да, бедняжка! Она получила письмо на следующий день после его смерти.

 Мистер Уиддикомб уже собирался уходить, когда Нина остановила его.

 — Я бы хотела увидеть девочку, — сказала она. - Вы распорядитесь, чтобы ее
привели ко мне?

- Я непременно это сделаю, - ответил поверенный, застегивая пальто.
- При первой же возможности, миссис Дарлинг. Я приведу ее
сама.

- Нет, - возразила Нина. - Прошу вас, не утруждайте себя. Вы очень хороший
— Адвокат, мистер Уиддикомб, но вы как-то сказали мне, что не являетесь кормилицей, и я предпочитаю, чтобы вы послали кого-нибудь другого. И, кстати, — добавила она, — пожалуйста, передайте мисс Агнес, чтобы она обязательно взяла с собой попугая.




Глава XXXI

Что они знали и о чём думали


— Бедняжка Ниббетс! — меланхолично вздохнула герцогиня.

«Невероятные» — кто-то назвал их так — снова собрались в Беллингтауне на
выставку, и в любой момент можно было ожидать появления Нины Дарлинг.

"Ниббетс был мучеником, — заявил герцог. — Вот что я скажу. Подумать только, он был женат все эти годы и ни разу не обмолвился об этом!"

«Мы бы, наверное, никогда об этом не узнали, — заявила Китти Беллингдон, — если бы не Кэрилл. Это он написал мне, знаете ли.
 Ниббетс рассказал ему, чтобы положить конец его надоедливым разговорам о Нине».

 «Ей едва исполнилось семнадцать, когда это случилось, знаете ли, — добавила герцогиня.

— Когда это случилось? — спросила Шарлотта Грей, заговорив впервые
и оправдываясь тем, что была поглощена книгой.

 — На свадьбе Нины, — ответил Его Преосвященство быстро. "Разве вы не знали нас
говоря о свадьбе Нины?"

Леди Грей зевнула, прикрыла рот ладонью. Затем она улыбнулась. "Я подумала, что, возможно,
вы говорили о ее дочери", - ответила она.

"Это приемная дочь. Разве вы этого не знали?" - возразил герцог,
потянувшись за лепешкой с тмином. Его тон был более раздражённым, чем обычно.

"Я слышала об этом," ответила леди Грей, "но то, что слышишь, и то, что знаешь, не всегда одно и то же."

Затем герцогиня встала на защиту. "Да ведь ребёнку едва ли десять лет," сказала она.

"Говорят, она выглядит старше — на четырнадцать лет."

"Она крупная для своего возраста, это правда", - язвительно парировала герцогиня.;
"но никто с глазами не дал бы ей больше двенадцати".

"Где же Нина ее найти?" - спросил сэр Джордж в попытке ослабить
очевидным смущением жены.

"Ждите, пока она придет, а потом спросите у нее, блин," рекомендовал герцог.
— Она нам не сказала. Послушайте, Дуди, Нина не сказала нам, где она взяла ребёнка, не так ли?

 — Сомневаюсь, что она кому-то сказала — или скажет, — согласилась герцогиня.

  — Но разве это не странно? — настаивал баронет. — Можно было бы подумать...

— О, каждый может думать, что ему нравится, — вмешалась леди Беллингдон, всё ещё
наливает ей чай. "Но то, что думают, не так хорошо, как то, что слышат"
очень часто.

"Нина очень изменилась", - заметил лорд Беллингдаун. "Она действительно изменилась.
Вырос вполне матерей, не знаешь. Фантазии! Никто никогда бы не
думал, что Нина".

"Никто из вас не понимает Нина. Я всегда говорил, что. — Ты же помнишь, я всегда это говорила, Донти? — вступилась за герцога герцогиня.

"У Нины была очень трудная жизнь, — добавила она. И тут
Шарлотта Грей осмелилась рассмеяться.

"Да, у неё были трагедии, — сказала она, — но она всегда держалась.
забава там, где она ее нашла. Ожидается ли, что на этот раз она кого-нибудь развеселит?

"Она всех нас развеселит", - сказал его светлость.

"Но без какого-нибудь нового мужчины ... разве она не будет совсем потерянной?" Шарлотта
продолжила.

"Она приведет с собой мужчину", - объявил Уолтхоф, который всегда знал.
— Она привезла Эндрюса, того парня из Сомерсетшира, у которого где-то миллион, сколоченный на овцах и камнях.

 — О, я его помню! — Герцог уже откусывал и говорил с набитым ртом. — Он был в тот день у Ниббетса. Я его очень хорошо помню. Отличный парень — молодой Эндрюс — чертовски отличный парень!

"Нина никогда не выйду замуж. У нее было достаточно," леди Грей
высказанное мнение. "Она любит погони, но не дает санкцию на захват."

"Но Нина все изменилось", - настаивал картину вниз. "Вы не можете сказать, что
дальше. Ты никогда не думал о ней, принимая в детском саду, правда?
И всё же она изменилась. Она совсем другая. Она совсем не похожа на Нину.

"Она возьмёт с собой ребёнка?" спросил сэр Джордж.

"Конечно," ответил Уолтеоф. "Она никуда не ходит без него."

"Какая счастливая маленькая семейная вечеринка!" рассмеялась Шарлотта Грей. "Миссис
Дорогая, мистер Эндрюс и ребёнок. Горничная, камердинер и гувернантка, полагаю.

— О, сама гувернантка Нины, — сообщила герцогиня. — Она никому больше не доверяет ребёнка.

— Разве я не говорила вам, что она изменилась? — повторила Беллингдон. «Она уделяет малышке столько же внимания, сколько раньше уделяла этому чёрному зверю, Таре».

В этот момент появился дворецкий, и все подняли глаза, ожидая увидеть
миссис Дарлинг и её свиту. Но никто не последовал за ними. Затем
они увидели синий конверт и поняли, что это телеграмма.

Леди Беллингдон взяла её, и не было слышно ни звука. Вся группа была


"Это от Нины," — объявил получатель. "Она всё-таки не приедет.
"Агнес серьёзно больна," — пишет она. "Не могу привезти её и не приеду без неё."

"Разве я тебе не говорил?" — спросил лорд Уолтеоф. «Она — рабыня своего ребёнка».

«Мне это нравится в Нине, — похвалил герцог. — Она прекрасная женщина — дьявольски прекрасная женщина! Но Ниббетс всё равно был мучеником».

На следующей неделе герцог сам отправился в город и заехал в квартиру в Мейфэре.

«Я пришёл посмотреть, как там малыш», — объявил он, хотя в этом не было особой необходимости
он задал вопрос, потому что Нина, как он сразу понял, была в приподнятом настроении.

"Ей лучше, дорогая," сказала она; "намного лучше. Доктор
опасался пневмонии, но это была всего лишь сильная простуда. Как мило с твоей стороны, что ты
пришёл," — тут она поцеловала его, — "и я позволю тебе увидеть её в
качестве награды."

Ребенок сидел в кровати, буквально заваленной куклами. На изголовье
сидел карликовый попугай, который приветствовал герцога словами: "_Bon
jour! Bon jour! мсье!_", вызвав у его светлости неумеренный смех,
к которому мисс Агнес от души присоединилась.

"Коко очень вежливый", - сказала она. "Я учу его быть вежливым. Папа всегда
говорил, что хорошие манеры - это полдела".

Герцог посмотрел на Нину. "Папа?" - спросил он.

"Ниббетс", - откровенно ответила она. "Я думала, ты знаешь. Она Ниббетс
маленькая дочь.

- Ах! - пробормотал герцог. Затем он снова посмотрел на маленькую девочку и
был уверен, что заметил сходство. Волосы у нее были каштановые, как у него, но на оттенок
светлее, и у нее были его серые глаза. Она казалась высокой для своего возраста, насколько он мог судить.
но она, несомненно, была очень хрупкой.

Позже Нина рассказала ему, что мать Агнес была молодой шотландкой, которая
унаследовала слабое здоровье и умерла в возрасте тридцати двух лет.

"Это заставляет меня вдвойне беспокоиться о ребёнке, — сказала она. — Лондон не подходит
для неё по климату."

Но его светлость слушал не очень внимательно.

«Ниббетс», — повторял он, — «Ниббетс! Он оказался не таким мучеником, как я думал».

Нина налила ему чаю и попросила одну из служанок принести кекс с семенами
из очень хорошей пекарни, где его готовили по особому рецепту. Герцогу
он понравился, и он пришел в хорошее расположение духа.

Кроме того, он привел его к откровению. Нина была очень красивая в
ее траур, и он всегда очень любил ее. Он придвинул свой стул
поближе к ней и сжал ее свободную руку.

"Я больше никогда не поеду в Беллингдаун", - решительно заявил он. "Они
все акулы в Беллингдауне. Они разрывают каждого на куски.

— «Я знаю, что они это делают», — весело ответила она. «Но какая разница? Я думала, тебе нравится, когда их разрывают на части».

 «Они никогда не останавливаются, — сказал он. — Друг или враг, всё равно. На днях они разрывали тебя на части, и я не потерплю, чтобы это повторилось».
— Ты в отчаянии. Тогда я так и сказал. Но они всё равно будут настаивать.

Нина улыбнулась своему защитнику. — Из-за чего они меня допрашивали?

— Они сказали, что, по их мнению, этот ребёнок — твой, и намекнули, что
ты прятала её четырнадцать лет.

— Конечно, нет. Но что, если бы она была моей? Теперь все знают, что я была замужем за Хэлом. На самом деле, наша маленькая дочка похоронена на острове Джерси. Она умерла при родах. Если вы хотите пойти и посмотреть на её могилу, я постараюсь вас туда отвести.

Герцог Пембервелл ахнул и чуть не подавился семенным пирогом.

"Боже!" — воскликнул он. "Я никогда об этом не слышал."

"И никто другой, — сказала Нина. "Я по глупости разрушила свою жизнь, но
я не считала нужным показывать миру почерневшие, изъеденные червями доски. Однако теперь, когда мне за тридцать и единственный настоящий любовник и муж, который у меня когда-либо был, умер, мне всё равно, кто об этом знает.

"Это была не самая приятная история, но если бы её когда-нибудь изложили в книге, она была бы интересной и, возможно, поучительной."

"Тридцать — это не старость," заявил его светлость. "Да вы на десять лет моложе меня."
пока еще в расцвете сил. У тебя впереди другая жизнь ".

"Иногда я чувствую себя на все сто, - ответила она, - и я знаю, что мое сердце готово к этому".
это.

"Ты любишь ребенка - ребенка Ниббеттса?"

"Потому что он снова живет в ней. Это призрачная любовь, понимаешь. Я никогда
не полюблю другого мужчину".

— Говорят, ты выйдешь замуж за этого Эндрюса, когда закончится год.

 — Полагаю, что так.

 — Но ты не выйдешь?

 — Может быть.

 — Я надеюсь на это. Это будет началом новой жизни. И ты тоже его полюбишь.

 — Нет, — настаивала она. «Я не буду любить его так, как он того заслуживает.
 Потому что он очень хорош — о, слишком хорош для этой судьбы, которая его ждёт
жаждет — и заслуживает — более молодую женщину, не такую умудренную опытом, как я! Агнес его обожает. Если бы он только подождал её, она бы...

Герцог рассыпал по полу крошки от кекса с семенами.

"Он очень разумный парень, этот Эндрюс. Ему не нужна малышка. Донти
Даун говорит, что ты изменилась, и я ему верю. Ты другая. Ты повзрослела. Ты стала более желанной, чем когда-либо прежде. Выходи замуж за Эндрюса.
 Вот что я тебе советую. Ты сделаешь его очень счастливым.

Но Нина не стала обещать. «В Джеральде есть одна особенность, — добавила она.
«Он действительно успокаивает меня. Я чувствую такой покой, когда он рядом».

Затем, несмотря на своё твёрдое решение, герцог вернулся в
Беллингдон и рассказал своему Дуди всё до мельчайших подробностей. И, конечно, все остальные
_невероятные_ люди узнали об этом в мгновение ока.

 В тот же вечер Эндрюс вернулся из Бата, куда его вызвали дела.

Он нашёл Нину сидящей на балконе у одного из французских окон,
скрытую зеленью и залитую серебристым светом луны, которая
приближалась к полудню.

Он наклонился и поцеловал её, как делал теперь по привычке, и она никогда
не запрещала ему.  Но это был скорее холодный поцелуй брата, чем
Пылкий поцелуй влюблённого — подвиг, совершённый благодаря
строжайшему самоконтролю.

"Вы не поверите, кого я сегодня видел..." — начал он, предвкушая, что это
станет для неё интересным опытом.

"Доктора Поттоу," — предположила она.

"Это очень широко," — сказал он. — Я часто вижусь с доктором Поттоу. Я не видела этого человека пять — нет, шесть — лет.

Она ещё дважды попыталась и потерпела неудачу.

"Ваша подруга того лета в Симле — миссис Рамзи.

— Боже мой! — воскликнула она в изумлении. — Где? Что она делала? Я думала...

«Она навестила меня в Бате, напомнила мне о том лете и захотела
продайте мне несколько акций газеты под названием «Британское общество», о которой я
никогда не слышала...

Нина внезапно наклонилась вперёд и схватила его за руку. «Подождите!» — воскликнула она.
"Подождите!" Она моргала и думала очень быстро. Она вспомнила, что читала
о суде над мистером Рамзи и его приговоре, и вспомнила «Британское общество»
и его статью о Вейнолах.

Она также вспомнила идентичность христианских имен - миссис Рамзи звали
Сибилла, как и миссис Вейнол. И они обе были американками.

"Теперь она не миссис Рамзи?" - спросила она.

"Нет. Она миссис Майлз О'Коннор. Она сказала..."

Но Нина не расслышала, что она сказала в этот момент. Она была слишком занята.
она пыталась осознать, что все это значит. Итак, это была Джейн Рамзи, которая, как и
Розамонд Вейнол, вышла замуж за Кэрилла Карли! И именно Сибилла Рамзи
создала все проблемы. Это казалось невозможным.

- Ее муж был редактором журнала "Британское общество", - предположила Нина. "Я
думал, у Сибиллы больше амбиций. И ты говоришь, что она..."

"Он больше не ее муж. Она была в Штатах и добилась
еще одного развода. Кажется, она купила газету после того, как вышла за него замуж,
Она отдала ему всё в единоличное управление, и он собрал все доходы и потратил их на танцовщиц. Она посоветовала мне взять журнал в свои руки и с его помощью обеспечить себе титул баронессы.

Но Нина всё ещё размышляла. Всё, что она могла сказать: «Сибилла
Рэмси — Сибилла Вейнол!» Бедная свекровь Кэрил! — Затем она резко спросила: — Она упоминала свою дочь? Вы помните Джейн?

 — Да. Она живёт со своей дочерью. Леди Карли, знаете ли. Она сказала, что её зять, сэр Кэрил, очень влиятелен, и если я куплю акции, он использует своё влияние, чтобы я получил титул баронета. Как будто я бы
дай за это два пенса!

Он сделал паузу, и Нина задумчиво молчала. Бедный Кэрилл! Итак, его
теща снова оказалась у него на руках.

Джеральд посмотрел на луну, и его захлестнула волна сентиментальности. Он
видел ее десятки раз с той ночи в Симле. Но она никогда не
казалось, столько же Луну, как он сделал это ночью.

Вероятно, это произошло из-за его встречи с миссис Рамзи, которая
напомнила ему о днях и ночах в Симле ярче, чем когда-либо прежде.

В такую ночь, как эта, он попросил Нину Дарлинг сбежать с ним, и
она жестоко отослала его прочь, не оставив надежды. С тех пор, как он снова встретил её, он
позволял своим поступкам, а не словам говорить за него, и она была
очень добра.

 Он не хотел снова всё испортить — быть отосланным прочь, когда его
возродившиеся надежды рухнут. Он решил подождать, пока Нидрок не пробудет год под серыми камнями аббатства Дамфрис, но было трудно противостоять сентиментальному влиянию этой ночи и этой луны — луны Симлы.

 «Мне не нужна газета миссис О’Коннор, — мечтательно сказал он наконец, — ни влияние её зятя, ни титул баронета, ни что-либо ещё на свете».
мир, кроме...

Нина узнала эти интонации. Она слышала их во многих сердцах в своё время, и они пробудили её от задумчивости, в которую она погрузилась.
До сих пор они были для неё последним предупреждающим сигналом.

В этот момент она обычно надевала доспехи и обнажала меч для решающего удара. Но почему-то теперь ей казалось, что у неё нет
доспехов, а её меч был затуплен, заржавел и не лез ей в руку.

Поэтому она тоже посмотрела на луну и голосом, в котором звучала та же интонация, только очень низкая и очень тихая, повторила его последние слова.
— слово, повторенное с едва заметной вопросительной интонацией.

"Кроме того?"

Он сразу почувствовал поддержку, и тогда его уже ничто не сдерживало.

"Ах, мне не нужно говорить тебе, дорогая, — страстно сказал он, опускаясь на колени рядом с ней. — Ты знаешь — ты всегда знала."

Ей вспомнились слова Кэрил Карли: «Если бы он был мёртв, то
держал бы тебя в узде».

Тогда она им не поверила. Нидрок был мёртв, но это не
держало её в узде — мёртв, то есть в том смысле, что она не знала и не верила.
обеспокоенный. Но теперь все внутри нее говорило ей, что Карли была
права.

Она была уверена, что больше никогда не будет флиртовать и никогда не захочет. Тем не менее, она
не был уверен, что она могла дать Джеральд Эндрюс все, что он жаждал, - все,
в самом деле, что он заслужил.

"Я всего лишь шелуха", - сказала она удрученно. - Я - жалкое создание, если меня хотят заполучить.
Однажды ты сказал мне, мое сердце был камень. Это даже не то, что сейчас. Я не
сердце".

Одну руку он подсунул о ней, приложив руку выше ее талии. Он
чувствовал, как колотится ее сердце.

- Я найду его и сохраню, - сказал он, становясь все более уверенным.

- Но оно больше никогда не будет биться.

— Я справлюсь.

— Но не быстро, я уверен.

Затем он поцеловал её, и на этот раз это был совсем не братский поцелуй.

— Вот! — воскликнул он. — Я уже нашёл его. Я заставил его биться — быстро. Я собираюсь сохранить это ... навсегда! И он снова поцеловал ее.

Когда он отпустил ее, она тяжело дышала. - Я бы никогда в это не поверила! - воскликнула она.
- Я бы никогда в это не поверила! - выдохнула она, ее глаза сияли. "Ты Чудотворец. Я это чувствую
теперь сам. Но не вернуть ее мне никогда, никогда!"

И тогда она поцеловала его.

На долгое-долгое мгновение она сидела, он стоял на коленях, их щёки были тёплыми от
Они замолчали — их окутала сладостная тишина. Самое сладостное из всех чувств
охватило их!

Наконец заговорила Нина, и в её фиалково-голубых глазах стояли слёзы счастья.
"Надеюсь, ты не собираешься плакать," — сказала она.


КОНЕЦ