Сьюзан Клегг и мужчина в доме

Автор: Энн Уорнер. 1906 год издания.
Автор книги "Сьюзен Клегг и ее подруга миссис Лэтроп", "Воля женщины", "Омоложение тёти Мэри", "Путешествие по Франции  с дядей Джоном" и т.д.
***
I. Предложение человека II. Элайджа Докси и его запертый ящик 20
3. Первый выпуск газеты IV. Устраиваемся на новом месте после медового месяца
V. Целый день Сьюзан Клегг 6. Рубрика «Советы редактора» 7. Миссис Мэйси и съезд, 8. Двухгодичный курс 9. Дальневосточные тропики 10. Злоупотребление отсрочкой смерти 11. Демократическая партия 12. Судебное разбирательство по делу миссис Мэйси 13. Однообразие министерских монологов 14. Целесообразность разоблачений в газетах, XV. Судебное разбирательство по делу больного человека в Палате представителей, XVI. Начало конца 17. Старомодный Четвертый 251
18. Празднование Дня независимости XIX. Выйди из дома Сьюзан Клегг.
******
ГЛАВА I.ПРЕДЛОЖЕНИЕ МУЖЧИНЫ

Сьюзан Клегг жила одна с тех пор, как умер её отец. Она не
Она была несчастна, живя одна, хотя и была хорошей дочерью, пока с ней жил отец. Когда отец умер, а это произошло всего за несколько дней до его кончины, встал вопрос о том, сможет ли дочь, которая неизбежно должна была вскоре остаться сиротой и одинокой, найти себе спутника жизни. Этот вопрос возник весьма характерным для мисс Клегг образом и был решён таким же образом.[A] Дело в том, что мисс Клегг сама
сделала предложение четырём мужчинам и четыре раза получила отказ. Затем она
Отец умер, и, когда выяснилось, что он был более богат, чем все предполагали, все четверо поспешили подать встречные иски. Но мисс Клегг тоже изменила своё мнение, узнав об этом, и отказала им всем. С тех пор и до того периода, о котором я собираюсь написать, она больше не сомневалась в том, что в доме не должен быть мужчина.
«Насколько я могу судить», — доверительно сказала она своей подруге миссис
Лэтроп, живший по соседству, сказал: «Мужчины — это не то, чем их считают. Во всей округе есть только одна женщина, которая выглядит счастливой, и это миссис Сперрит, и она выглядит настолько счастливой, что на первый взгляд кажется полной дурой». Жена священника не выглядит счастливой, — она больше похожа на кошку, которую
нашёл и принёс домой, чтобы ты её вычесал, — и, видит Бог, миссис Фишер не выглядит
счастливой, и она тоже не счастлива, потому что вчера она сама сказала мне, что с тех пор, как мистер Фишер
придумал эту новую идею с тренировкой груди,
Японские песни Джимми Джиг-сона, и каждое утро он окунался в ведро с помоями.
Эта жизнь не стоила того, чтобы жить ради обоев в её комнате. Она не сочувствует тем, у кого развивается грудь, и японским
танцовщицам, и говорит, что стоит только подумать, как она гордилась тем, что вышла замуж за лучшего
парня в школе, и посмотреть, к чему это привело. Она спросила меня, слышал ли я о том, что он на днях ездил в город и купил книгу о том, как отрастить волосы, если выдергивать их так же быстро, как они растут, а потом сел на поезд и начал читать о том, как отрастить волосы.
Брови тоже растут, если их выщипывать, и они не замечают, что отцепили его машину и оставили её, пока не стемнело и можно было читать дальше...

«Как, что...», — воскликнула миссис Лэтроп, которая была лучшей слушательницей и никогда не вставляла междометия, кроме как под сильнейшим давлением любопытства.

«Ему ничего не оставалось, кроме как ткнуть пальцем в то место, где были брови, и выйти из машины, а потом она сказала мне, ты бы поверил, что они с Джоном Баньяном уже второй час носятся как пара сумасшедших тараканов, потому что он был
Не в городском поезде, когда он сказал, что приедет, а очень спокойно поднялся в
отель и снял номер на ночь? И она говорит, что это не самое худшее.
что бы вы ни думали, потому что его так заинтересовала книга, что
он хотел продолжить чтение, но так как свет был слишком ярким, и он
у него не было возможности опустить его, он просто поднялся повыше, поставив
кресло-качалку (да, миссис Лэтроп, кресло-качалку!) на центральный стол,
и вот он сидел, раскачиваясь, и читал, пока не почувствовал, что пора ложиться спать. Она говорит, что это не довело бы хорошую жену до безумия.
подумайте о таком человеке, как мистер Фишер, который всю ночь качался на столе
и даже не испугался. Почему, она говорит, вы знаете, и я знаю, что
если бы он был мужем бедной вдовы или единственным отцом в достойной
семье, то, конечно, он бы качался и бог знает что ещё, но поскольку он был _её_ мужем с хорошей страховкой и
Джон Баньян, помешанный на учёбе в колледже, должен был поразить единственную в мире рок-звезду, которая была верна ему, и на следующее утро благополучно приземлиться в её скорбящих
объятиях! О боже, но она говорит, что была в шоке! Они были
Она была так уверена, что с ним что-то случилось, что они с Джоном запланировали
небольшую поездку в город на пикник, чтобы сначала оставить сообщение в полиции, а
потом посетить Зоологический сад. Ну, говорит она, может быть, ты и судишь о том, что они чувствовали, когда с улыбками и в солнечном свете ждали свой поезд, с хорошим обедом под мышкой у Джона, а он сошел с другого поезда без всякой подготовки. Она сказала, что сделала всё, что могла, в сложившихся обстоятельствах, потому что она расплакалась, несмотря на себя, а слёзы — это то, что всегда пригодится в любой ситуации.
а потом она говорит, что им ничего не оставалось, кроме как пойти домой и как можно лучше объяснить, почему на ужин были яйца вкрутую. Она говорит, что надеется, что Господь простит её, потому что Он знает лучше, чем она сама, что она сделала, чтобы мистер Фишер был присуждён ей в качестве справедливого и законного наказания за последние пять и двадцать лет; и, говорит она, только подумайте, как ужасно легко, если он лёг на стол по собственной воле и она даже не подталкивала его к этому, было бы для него кончить и бог знает что.
Она говорит, что она христианка и не желает зла даже своему мужу, но она напугала меня, миссис Лэтроп, и я хотела откровенно поговорить с вами об этом, потому что мужчина в доме — это мужчина в доме, и я хочу очень внимательно относиться к мужчинам, прежде чем
Я делаю ещё один шаг к тому, чтобы позволить ему иметь право закрывать мои двери,
когда он возвращается домой, чтобы лечь в постель и поужинать...

Миссис Лэтроп подпрыгнула на стуле от этого поразительного финала
разговора с соседкой, и её маленькие чёрные глазки ярко заблестели.

"Лечь в постель и поужинать..." — воскликнула она.

«У него будет комната отца, если я, конечно, возьму его к себе, — сказала Сьюзен, — но я ещё не уверена, что возьму его. Вы знаете, как я относилась к отцу, миссис Лэтроп, и я не знаю, смогу ли я вынести ещё больше печальных воспоминаний, связанных с этой комнатой». Ты знаешь, как это было с Джатропом
и ты сам тоже, и какой счастливой и мирной стала жизнь с тех пор, как он ушел
и я не уверен, что ... Боже мой, жив! Я забыла тебе сказать, что
Мистеру Диллу показалось, что он видел Джатропа в сити, когда он был там
вчера!

- Видел Джа... - взвизгнула миссис Лэтроп. Ятроп был ее сыном , который бежал из
Он уехал из города несколько лет назад при весьма
неприятных обстоятельствах, и с тех пор она не слышала о нём ни слова.

"Мистер Дилл не был уверен," — сказала Сьюзен. — "Он сказал, что чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что это не _тот самый_. Он видел этого человека в семеноводческой конторе, куда он зашёл купить семян, и сказал, что если это _тот самый_, то
Джатроп взял другое имя, потому что на двери кабинета было написано другое имя. Он сказал, что подумал, что это Джатроп, потому что он так подпрыгнул, когда увидел мистера Дилла. Мистер Дилл сказал, что он помогал себе выбраться из коробки
Сигареты, которые он взял, были не его. Джатроп дал мистеру Диллу одну сигару, и когда тот поблагодарил его, Джатроп сказал: «Не стоит об этом», и, по-моему, это доказывает, что сигары были не его, потому что если бы они были его, то с чего бы ему возражать, когда мистер Дилл упомянул о них? Мистер Дилл сказал, что ещё одна причина, по которой он решил, что это был Джатроп, заключалась в том, что он никогда не спрашивал о вас, но если бы это был не Джатроп, он, естественно, тоже не стал бы о вас спрашивать. Мистер Дилл сказал, что он не уверен, мистер Дилл сказал, что он ни в чём не уверен.
Конечно, мистер Дилл сказал, что для него это действительно загадка, но он мог поклясться в двух вещах: во-первых, этот человек на целую голову выше Джатропа, а во-вторых, он швед, так что, думаю, это не он.

Миссис Лэтроп безвольно опустилась на пол. Сьюзен продолжила свой рассказ так же спокойно, как и всегда.

— Понимаете, миссис Лэтроп, дело вот в чём. Я сказал мистеру Кимбаллу, что подумаю и посоветую вам, прежде чем дам ему окончательный ответ. Я видел, что он не хочет давать мне время на раздумья или на то, чтобы посоветоваться с вами.
боюсь, что я передумаю, но когда ты не принял решения, передумать легко.
Я никогда не торопился и не буду начинать сейчас.
Если торопиться, то можно проглотить рыбью кость, пораниться о гвоздь и сделать много других вещей, которые меня злят, и я не буду торопиться сейчас и никогда не буду торопиться. Я буду делать всё по-своему, и мистер Кимбалл, и никто другой не должен думать, что он может
спрашивать меня о том, что, скорее всего, изменит всю мою жизнь, а не
изменит её, и я собираюсь ответить ему так, будто это не так.
Это серьёзнее, чем воробей, прыгающий с забора на забор. Я не воробей и не цыплёнок, и я не собираюсь решать свои дела в спешке, даже если бы вы советовали мне то же, что и мистер Кимбалл, миссис Лэтроп, и вы знаете, насколько
Я думаю о вашем совете, даже если вы ещё не дали мне ни одного,
и я вижу, как его можно использовать, потому что я скажу вот что о вашем совете, миссис
Лэтроп, и это тот совет, который лучше не брать, чем ваш,
который ещё никогда не давали.

Миссис Лэтроп открыла рот в слабой попытке собраться с силами,
но задолго до того, как они собрались с духом, Сьюзен снова ушла:

 «Я не знаю, было ли то, что я сказала мистеру Кимбаллу в конце концов, разумным или нет. Я не сказала прямо, как хотела бы, но я сказала, что, может быть, на какое-то время. Я подумала, что какое-то время даст мне представление о том, что будет означать долгое время. Я не знаю,
хорошо ли это было с моей стороны, но теперь это сделано, да поможет мне Бог;
и если я не смогу его выносить, я всегда сдержу своё слово, так что он всё равно
получит три месяца бесплатного проживания, а я немного узнаю, каково это —
иметь мужчину в доме.

— Мужчина в… — воскликнула миссис Лэтроп, придя в себя настолько, чтобы
проиллюстрировать своё отношение к происходящему тем, что в её случае всегда
служило началом разговора.

 — Я так и сказала, — ответила Сьюзен, — и раз уж я это сказала, мистер Кимбалл может быть уверен, что Элайджа Докси обязательно это получит.

— Эли… — воскликнула миссис Лэтроп, снова закашлявшись.

 — Элайджа Докси, — повторила Сьюзан. — Так его зовут. Я не удивлена, что вы удивились, миссис Лэтроп, потому что я сама сначала была в полном замешательстве. Я никогда не была в таком замешательстве с тех пор, как была младенцем, но
после того, как мистер Кимбалл обрушил на меня вчера вечером удар за ударом, я
в конце концов настолько оцепенела, что его имя мало что значило по сравнению с
тем, что у нас есть собственная газета, прямо здесь, среди нас, и что у меня
есть редактор, который является племянником мистера Кимбалла, и что мистер
Кимбалл Хавин' племянник в качестве редактора, Мистер Кимбалл никогда не снились
счел нужным отметить тот факт, к любому из нас за все эти долгие годы
мы были друзьями На' у' нас всегда покупаю его, когда мы
было не больше дружит с г-Укроп".

- Я не... - начала миссис Лэтроп.

«Нет, и никто другой никогда о нём не слышал. Впервые я услышал о нём, когда он пришёл прошлой ночью, чтобы узнать, не возьму ли я его на постой, и, конечно, когда
 я понял, что мне придётся его приютить, я не успокоился, пока не узнал, кто он такой, вплоть до последней пуговицы на его пиджаке».

— «И что?..» — спросила миссис Лэтроп.

 «Ну, я расскажу вам всё, что узнала сама, и скажу, что мне пришлось потрудиться, чтобы это выяснить, потому что мистер Кимбалл — не тот, кто станет рассказывать о своих родственниках. Похоже, миссис Лэтроп, у него были
Сестра вышла замуж за Докси, и это причина, по которой Элайджа Докси.
Кажется, Элайджа настолько умен, что ему будет предложено место в одном из
крупнейший город бумаг в какое-то время, но в то же время он просто
потерял то место, которое он действительно был одним из самых маленьких и, как
следствие, его мама считала, что ему лучше провести это лето в
страна, такой и послал его Мистер Кимболл. Мистер Кимбалл сказал, что он на самом деле
не то смысле все это означало, во-первых, когда Илия прибыл в полдень
но вчера он сказал, что не разговаривал с ним долго, пока он не увидел, как
Это был наш большой шанс, потому что газета, в которой работал Элайджа, заплатила ему за это старым печатным станком, и мистер Кимбалл говорит, что если мы поддержим его, то сможем прямо сейчас начать выпускать собственную газету и легко стать тем, что они называют «государственным изданием». Это легко увидеть, как Мистер Кимбалл все готовы
быть в состоянии вопроса; он говорит выв пресс состоит из четырех лошадиных сил для себя.
он уверен, что он может организовать Хирам Маллинс к работе мясорубку
день он идет в печать. Мистер Кимболл, - говорит он уверен, что Хирам 'Лл
расцениваю это как не что иное, как детская игра в свернет его продуктов законопроект, который
Кстати, я не знаю, что на это скажет бабушка Маллинз — или Люси, если уж на то пошло, — но мистер Кимбалл так уверен, что знает лучше всех, что я понимаю: сейчас не время хватать бабушку Маллинз и Люси за уши. Мистер
Кимбалл говорит, что обдумывал это со вчерашнего дня, когда впервые увидел Элайджу. Он говорит, что Элайджа просто без ума от
своих идей и что он готов прославить нас на весь мир, если мы только
дадим ему шанс. Мистер Кимбалл говорит, что мы все должны быть готовы признать,
что пришло время, когда мы будем занимать больше четверти колонки в неделю в
_мидвильская смесь _. Он говорит, что "Мидвилльская смесь" никогда не была справедливой по отношению к нам.
Судья Фитч говорит, что у нее неправильные взгляды на ее
внешняя политика. Мистер Кимбалл говорит, что после того, как Элайджа вернулся в город
вчера днем он поднялся в офис судьи Фитча и "Судья Фитч
сказал, что если бы у нас была собственная газета, он был бы более чем готов сам время от времени писать
передовицу, передовицу, которая открыла бы
президенту глаза на истинную скрытность вещей, и заставила бы немецких
императору подумать и дать царю некоторое представление о том, что Америка
знает о _име_.

«Мистер Кимбалл говорит, что это день консолидации, и если бы у нас была газета, то «Черри Пондерс» и все жители Клайтвилля, естественно, присоединились бы к ней и тоже стали бы её читать. Он говорит, что, если у него будет сотня платных подписчиков по доллару за каждого, он сможет на этом заработать». Он говорит, что Илайя сказал ему, что нужно установить печатную машину, и что он не просит ничего лучше, чем жить на хлебе и воде, пока он будет взбираться на вершину славы, но мистер Кимбалл говорит, что Илайя молод и ловок и что он сам захочет получить оплаченные подписки, прежде чем начнёт перевозить печатную машину по стране.

"Я сказал ему, что он может рассчитывать на нас с тобой, прежде чем мы договоримся, прежде чем я
узнаю, что на самом деле было главной целью его визита, и затем, когда он
расскажите, что было главной целью его визита, и "когда я почувствовал
чего он добивался, я должен сказать, я подумал, что он должен был это сделать
его первое слово: "отдай мне мою газету просто так", - понимая, что в целом
это дело должно лежать прямо на мне, потому что я не знаю, что это за
конец газеты, если это не женщина, возглавляющая редакцию. Да,
миссис Лэтроп, в двух словах я изложил свою точку зрения, тем более что мистер Кимбалл
открыто говорит, как Илия Доксей говорит, что он гений, и не может жить в любом
дом, где есть другие люди или любой шум, кроме своего собственного. Мистер Кимбалл
сказал он словно добрый ангел заставил меня за город, чтобы обратиться к в
его горькой нужде, что он был на меня, как на Новой газеты придется
строим свою репутацию на своем первом величайшем затруднении; и говорит он тоже, как он
в замечание доверия, как мое влияние на идеи Илии будет
каким он должен быть на самом деле хотим, чтобы сделать бумагу успешной, потому что он
говорит, как Илия очень молода и будет воском в моих руках, и я могу прессформы
Он и общественное мнение — заодно. Он сказал, что на самом деле не
думал, что с ним будут большие проблемы, потому что он будет занят сбором
Большую часть времени он просто складывает вещи, а ещё он говорит, что всегда может дать ему горсть своих сушёных яблок нового сорта, которые, как утверждается, очень сытные. Знаете, миссис Лэтроп, он сказал мне, что теперь, если вы съедите два маленьких кусочка, вам не захочется другого ужина в День благодарения до конца жизни.

— И что же? — нетерпеливо спросила миссис Лэтроп, и Сьюзен на мгновение замолчала, чтобы перевести дух.

«Ну, в конце концов, я согласился на три месяца. Не знаю, правильно ли я поступил, но я подумал, что, может быть, это мой долг на три месяца. Я устал от того, что жители Клайтвилля называют нас «Глимпс», а мы их — «Дабс».
в той "Медвяной смеси", а на прошлой неделе ты помнишь, как они пишутся
это неправильно и "обозвало нас дублями", что далеко от моего представления о вежливости.
Именно из-за этого я разозлился больше всего на свете, что заставило меня решиться и сказать
Мистеру Кимбаллу, что я заберу Элайджу, позабочусь о нем и постараюсь сделать что
Я мог бы добиться успеха газеты в течение трех месяцев. Я рассказал ему, как это было
я доверяла темноте, потому что Элайджа был для меня неизвестной величиной, и мне
никогда не нравилась мысль о мужчине в моем милом, чистом доме, но я сказала
если бы он назвал товары из Мидвилла "Брызгами грязи" и поквитался за
наши чувства на прошлой неделе, я бы внес свою лепту, накормив его и исправив его
утро в постели. Мистер Кимбалл сказал, что я показал, что мое сердце и мои мозги были на месте.
и то, и другое на своем месте, а потом он встал, пожал мне руку и сказал мне
как он сказал бы по секрету, поскольку он ожидал, что у него все получится очень хорошо
потому что печатный станок он получал ужасно дешево, и
Элайджа тоже ".

— Когда?.. — спросила миссис Лэтроп.

 — В следующую среду. Элайджа приедет с печатным станком.
Мистер Кимбалл говорит, что сам это предложил. Он говорит, что одним выстрелом убьёт двух зайцев:
будет выглядеть так, будто печатный станок новый, а не подержанный, и Элайджа приедет бесплатно.

— Дорогая, — сказала миссис Лэтроп.

 — Я бы тоже, — сказала мисс Клегг, — только, видите ли, у меня нет времени. Я не должна быть здесь сейчас. Я должна быть там, готовить его комнату и
наводить уют. Насколько я понимаю,
Маленькие удобства не идут на пользу мужчинам, миссис Лэтроп, они всегда спотыкаются о них и разбивают в темноте.




ГЛАВА II

ЭЛИДЖ ДОКСИ И ЕГО ЗАПИРАЮЩИЙСЯ ЯЩИК


«Что ж, — предположила миссис Лэтроп однажды приятным субботним утром, несколько дней спустя, когда они с подругой встретились у забора. Мисс Клегг выглядела слегка встревоженной и разгорячённой, потому что она необычайно усердно пропалывала свой сад из-за необычайно сильного ливня, который прошёл накануне днём. Прополка была такой утомительной, что мисс Клегг была не прочь остановиться и отдохнуть.
И когда она присоединилась к своей соседке и увидела живой интерес, который никогда не угасал в глазах последней, её собственное выражение лица слегка смягчилось, и она продолжила разговор с присущей ей разговорчивостью.

 «Я не знаю, — начала она, — и мистер Кимбалл тоже не знает. Элайджа рассказывал мне об этом вчера вечером». Он доставляет неприятности, миссис Лэтроп,
но я не знаю, что может быть лучше, чем иметь рядом мужчину, с которым можно
поговорить, как я с ним. Конечно, новая метла чисто метёт, и
 я не собираюсь предполагать, что Элайджа когда-нибудь перестанет покрывать
Он долго намыливал и скреб свои ноги, но пока всё хорошо, и прошлой ночью
было очень приятно слушать, как дождь и он вместе рассказывают, какие
у них проблемы из-за того, что Хирам слишком энергично отжимает
взялся за ручку печатной машинки, а потом подумал, что, когда он закончит говорить, ему, а не мне, как человеку порядочному, придётся выйти на улицу в такую погоду, чтобы запереть кур на замок. Похоже, миссис Лэтроп, у них действительно куча проблем из-за новой газеты, и Элайджа очень расстроен. Он говорит, что у Хайрама была идея, поскольку чем больше скорость, тем лучше
Газета, которую он изо всех сил сжимал в руках, начала съезжать по наклонной, и он
понял, что первый выпуск начал немного съезжать по наклонной, и съехал
в канаву, о существовании которой Элайджа даже не подозревал. Он и мистер Кимбалл
весь вчерашний день бегали как сумасшедшие, но ничего не могли сделать. Как следствие, Элайджа очень боится, что на этой неделе не будет газет,
и это очень плохо, потому что все в городе проводят день
и ждут, чтобы забрать их домой. Юный доктор Браун будет чувствовать себя
просто ужасно, потому что он купил двадцать пять газет, чтобы отправить их всем своим
Занятия в колледже. О нём собирались написать статью, и миссис Браун
говорит, что это была бы хорошая статья, потому что она кормила Элайджу мясным пирогом, пока он делал для неё заметки, и Амелия тоже играла на гитаре.

 — Что ты... — начала миссис Лэтроп.

"Ну, я пока не могу сказать, поскольку я действительно знаю, что о нем думать. Я
никогда раньше не видела такого молодого человека. У него очень странные манеры, миссис.
Латроп, способов, как заставить меня почувствовать, что я не могу сказать положительно, что я
не думаю. Вчера был первый день, когда я поняла, что его не будет дома.
Поэтому я воспользовалась этим, чтобы просмотреть все его вещи, и, знаете, уехала
Внизу, в одном из его сундуков, я нашёл коробку, которая была заперта, а
ключа нигде не было. Что ж, миссис Лэтроп, я искал, и искал, и искал, и
искал, но так и не смог найти этот ключ. У меня никогда раньше не было ничего подобного в
доме, и, конечно, я не собираюсь сдаваться, не поискав как следует, но если я не смогу найти этот ключ, то без тени сомнения можно будет сказать, что Элайджа Докси не из тех, кому можно доверять.
Если это правда, то я не знаю, как я когда-нибудь смогу с ним ужиться. Одно дело, когда рядом доверчивый человек, и совсем другое —
природа distrustin-это другое дело, я вам скажу, что есть
что-то чувствую, как вы не доверяли, как заставляет меня взять мои руки
прямо из моего теста и шел наверх смотреть
для этого ключа. Чем больше я охочусь, тем больше дичаю, потому что это очень маленькая шкатулка, которую мужчина должен держать запертой, и это не его деньги или драгоценности, потому что она не гремит, когда её трясёшь. Мне очень жаль, что я так себя чувствую, потому что во всём остальном он очень приятный молодой человек, хотя я бы сказала, что закат — это полночь по сравнению с его волосами.

 — Вы… — начала миссис Лэтроп.

«Кроме того, он сказал вчера, — продолжила мисс Клегг, — что хочет, чтобы все
понимали, что никто не должен прикасаться к его вещам, и я сказала ему, что он может свободно и откровенно положиться на меня. Теперь это значительно усложнит поиски ключа. И мне не нравится, когда приходится прилагать больше усилий, чтобы найти какую-то вещь, как
Я ещё не нашла _высокого_.

"Что?.." — сказала миссис Лэтроп.

"Только не я," — сказала мисс Клегг. — "Я не из тех, кто сдаётся. Я буду искать, пока не найду, даже если мне придётся жить с Элайджей Докси, пока он не умрёт или пока я не
упаду замертво на своём охотничьем посту. Но я вижу, что мои чувства к нему
не будут такими, какими могли бы быть, если бы он был со мной таким же откровенным и
открытым, как я с ним и со всеми остальными. Он кажется таким откровенным и
открытым — не только в этой коробке. Он прочитал свою редакционную статью вслух
прошлой ночью, и, должен сказать, это было очень мило с его стороны, потому что он
даже пожелал президенту всего наилучшего, хотя и сказал, что, как он знает,
иногда ему придётся быть немного суровым с ним. Он сказал, что, по сути,
это было бы самое подходящее время и место.
«Мегафон» должен был основываться на правде, чести и великом американском народе, а также на том, чтобы доставить судью Фитча в Конгресс.
Я думал, что судья Фитч будет возражать против поездки в Конгресс по любой причине
после всего, что он говорил о Конгрессе на публике, но
Элайджа говорит, что у новой газеты должен быть стандарт, и он спросил судью Фитча
не возражает ли он, если его прижмут к нашей, и судья сказал, что он не возражает
ничего особенного в эти дегенеративные дни, так что Элайджа просто поравнялся с ним ".

"Вы..." - спросила миссис Лэтроп.

"Видели миссис Мэйси?-- да, я видела ее на площади вчера днем. Она была
Только что вернулась из Мидвилла. Она говорит, что редактор «Мидвиллской смеси»
ужасно злится из-за того, что у нас есть своя газета, и говорит, что в любой день готов скрестить
шпаги с Элайджей. Я рассказала Элайдже, что она сказала вчера вечером,
но Элайджа не возражал. Я надеялась, что это отобьёт у него аппетит,
но он всё равно съел одиннадцать печений. Это напомнило мне, что он возвращается домой сегодня к обеду.
А мне пора идти.

"Гу..." - сказала миссис Лэтроп.

-- "Но я зайду после того, как он уйдет, и расскажу тебе, как продвигается газета"
", - добавила Сьюзен, отвернувшись от забора; и, как всегда,
Верная своему обещанию, она пришла на кухню миссис Лэтроп после ужина, в чистом фартуке и с новым выражением лица — выражением,
в котором смешались сомнение и недовольство.

Миссис Лэтроп поспешила предложить ей стул и поприветствовать её, а затем
сама села и приготовилась слушать.

Сьюзен сразу же начала.

— Что ж, — сказала она, — хорошо, что Фишеры думают о том, чтобы отправить Джона Баньяна в колледж, потому что он, конечно, слишком умён для этого города.

Миссис Лэтроп широко раскрыла глаза от удивления, потому что она ожидала услышать истории не о Джоне Баньяне.

"Говорит Элайджа, как Джон Буньян заставил всех чувствовать себя довольно дешевые на
выв пресс утром," Мисс Клегг продолжал: "кажется, все
сообщество было больно в задней части магазина Мистера Кимбалла, чтобы увидеть, что
под солнцем может быть сделано, чтобы получить первый документ из брюк,
когда вдруг Джон Буньян заговорил и спросил, почему они не
поверните ручку назад для себя опустошить всю суету, что так. Ну,
все сразу поняли смысл того, что он сказал, и начали,
и как только они начали крутить ручку в обратную сторону, бумага начала
вышел задом наперёд, порвался, конечно, но был хорош, как пирог.

"Ну, Элайджа говорит, что он думал, что его дядя собирается
забрать у него должность редактора и сразу же отдать её Джону Баньяну, он был так рад.
Но мистер Кимбалл — не такой дядя, каким Элайджа его себе представлял, и он дал Джону Баньяну только пятьдесят центов на билеты в кино, и они должны работать сегодня вечером (если Люси разрешит Хираму), а завтра принести газету в церковь. Джилкины и Сперриты
были немного разочарованы, потому что они не пришли в церковь,
рассчитывал, что буду сидеть дома и читать газету весь день, но
Элайджа собирается опубликовать колонку с последними новостями и таким образом отплатить им за их деньги. Мистер Кимбалл договорился о том, чтобы в газете была целая колонка с его сушёными яблоками, и он собирается отказаться от неё ради такого случая и позволить Элайдже написать дополнительную статью о причине задержки, потому что это и есть все последние новости. Кроме того,
Элайджа собирается пошутить о том, что газета проникает в наши ряды, как
человек, который идёт в политику, скользя и поворачиваясь то так, то эдак.
что ж, должен сказать, некоторые идеи Илайджи мне кажутся довольно
интересными. Но мои мысли наметился поворот в его subjeck из того что он сказал
за ужином, я признаю, Миссис Латроп, как я теперь вижу, как я ошибалась
ему в одну сторону, он снова спросил меня, когда я буду мыть, если я
знал ли способ, чтобы открыть запертую шкатулку без ключа, ибо он мог не найти
ключ к флейте окно в никуда, а когда он немного нервничал
ночи он всегда носил его тренироваться на своей флейте. Что ж, миссис
Лэтроп, возможно, вы можете себе представить, что в этом
Коробка и потерянный ключ, а также его привычка играть на флейте по ночам
изменили мои взгляды, и я могу сказать вам, что мне пришлось
быстро соображать, прежде чем ответить ему. Пока я размышлял, он сказал, что
не играл с тех пор, как приехал сюда, и ему так не терпелось поиграть, что он
подумал, что лучше всего было бы взломать замок. Тогда я понял, что
Я должен был проявить твёрдость и сказал, что никогда не позволю молодому человеку
жить в моём доме, портить такую хорошую коробку и, может быть, даже прекрасную флейту,
только потому, что у него не хватает терпения. Он сказал, что я был прав.
Это была прекрасная флейта, и он просто умирал от желания послушать её и подуть в неё. Я
сказал ему, что он может пойти со мной на охоту и, может быть, я найду ключ, и он ушёл
немного успокоенный, и теперь да смилуется Господь над тобой и надо мной, потому что Илайя
Докси никогда не будет прежним с этого дня. Ты будешь думать только о том, что он был
— Нервничает и играет по ночам! Это хуже, чем древесная жаба, а вы знаете, что такое древесная жаба, миссис Лэтроп, — клянусь богом, если Элайджа будет вести себя как древесная жаба, он меня сведёт с ума.

 — Ка-а-а-а, — предложила миссис Лэтроп.

— «Не представляю, как я могу», — с сомнением сказала мисс Клегг. «Я сделаю всё, что в моих силах».
Лучше всего, но, боже мой, на молодого человека, который является редактором, у которого рыжие волосы и который играет на флейте, ужасно трудно положиться. Я почти жалею, что взяла его.

"Почему?.." — спросила миссис Лэтроп.

"Я не могу сейчас, — сказала мисс Клегг, — устройство этого мира ужасно жестоко по отношению к женщинам. Очень легко привести мужчину в свой дом, но как только женщина это сделает и мужчина поселится у вас, никто, кроме гробовщика, не сможет выпроводить его так, чтобы это было прилично, по моему мнению.

«Но вы...», — успокаивающе предложила миссис Лэтроп.

— Я знаю, но даже три месяца — это долго, — сказала мисс Клегг.
он уже начал оставлять мыло без присмотра, и, о боже,
как же я буду играть на этой флейте!




ГЛАВА III

ПЕРВЫЙ ВЫПУСК ГАЗЕТЫ


— Вот что я вам скажу, миссис Лэтроп, — сказала мисс Клегг в следующий понедельник днём. — Я не собираюсь засиживаться здесь допоздна, но я вернусь домой вовремя, чтобы приготовить Элайдже что-нибудь горячее и сытное на ужин. Я не из тех, кто принимает чью-то сторону, но я скажу, что моё сердце было на стороне этого бедного молодого человека с тех пор, как я был на площади этим утром.
 Я был очень рад, что он сегодня отправился в город, потому что я
Должна сказать, мне было бы его жаль, если бы он услышал, как люди
высказывают своё мнение о его первой статье.

 — Он что… — спросила миссис Лэтроп.

 — Да, он ходил сегодня, — ответила мисс Клегг. «Он уехал на утреннем поезде, и одна из радостей того, что в доме есть мужчина, заключалась в том, что мне приходилось вставать рано, чтобы приготовить ему завтрак. Должна сказать, я никогда не думала, что он захочет позавтракать рано, когда согласилась его приютить, но я не из тех, кто отказывается кормить даже редактора, поэтому я приготовила ему пирожные, как и любому другому».

— Почему? — спросила миссис Лэтроп.

«Ну, я думаю, может быть, он вчера услышал что-то, из-за чего ему показалось, что было бы неплохо дать людям немного остыть, прежде чем они снова увидят его сияющее лицо. Вот что я вам скажу, миссис.
Лэтроп, я вижу, что управлять газетой — непростая задача, а
город сегодня так взбудоражен, что я бы приготовила Элайдже вафли вместо обычных пирожных, если бы знала, когда он встал, как все на него злятся. Теперь, когда я побывала в городе, я понимаю, что площадь вряд ли была для него усыпана розами
вчера. Всё сообщество бесится из-за этой газеты. Я никогда не видел, чтобы люди так бесились из-за чего-то. Никому не нравится, что он ставит своё имя прямо под названием газеты, а доктор Браун говорит, что редактор должен быть внутри. Доктор Браун ужасно зол, потому что Элайджа поставил свою статью прямо под рекламой Лидии Финкхэм, и он говорит, что не претендует на то, чтобы лечить кого-то или что-то. Он говорит, что он
обычный врач, потому что приходится идти на риск, и он чувствует, что
мог бы подать в суд на Элайджу за клевету. Бабушка Маллинс тоже злится, потому что
её посадили в карцер, а Илия пошёл и назвал её «Нестором
Крик», даже не спросив у неё разрешения. Она говорит, что никогда ничего не делала с Крик, а если она где-то и гнездилась, то только в своём собственном доме, заложенном в банке. Хирам говорит, что врежет ему.
Элайджа, если он когда-нибудь снова заговорит о том, что его мать свила гнездо, то, я думаю,
Хирам будет немного расстроен из-за того, что Элайджа говорит о том, что его мать свила гнездо,
когда весь город знает, как сильно он хочет, чтобы Люси остепенилась и
построила гнездо, вместо того чтобы вечно суетиться. Миссис
Мэйси сказала мне сегодня утром, что Люси на этой неделе белит чердак;
она видела, как кисть ходила взад-вперёд по окну с её стороны, — она
говорит, что у неё кости ломит от того, что она живёт по соседству с Люси. Она
говорит, что это так не похоже на то, как жила бабушка Маллинс. Бабушка Маллинз
не белила дом двадцать лет — с тех пор, как сняла коттедж у отца. Это правда, и я знаю, что это правда, потому что она всё спрашивала и спрашивала меня, не хочу ли я побелить дом, а я отвечал, что ни за что, и она отстала.

— Вы… — спросила миссис Лэтроп.

«Джилкинсы тоже очень злятся из-за газеты», — продолжила Сьюзан. «Кажется,
Элайджа обозвал их «Чирли Черри Пондс», а миссис
Джилкинс говорит, что не может понять, откуда у него взялась эта идея, ведь ни один из них никогда в жизни не чирикал, потому что мистер Джилкинс почти не открывал глаз с тех пор, как они поженились, и она говорит, что слово «чирикать» она считает городским сленгом. Но судья Фитч — самый сумасшедший из всех! Я не читал, что Элайджа сказал о нём,
но все остальные читали, и он говорит, что был готов баллотироваться в Конгресс
ради блага своей страны, но выставить его в редакционной статье, заявив, что он будет горд вернуться из Вашингтона таким же бедным, каким туда приехал, — это очень плохой способ вдохнуть душу в любое соревнование. Он говорит, что если ему придётся вернуться из Вашингтона таким же бедным, каким он туда приехал, то он не видит в этом ничего хорошего.
достаточная причина для того, чтобы отправиться в _долгий_ путь, потому что он ничего не выиграет и потратит деньги на дорогу туда и обратно. Он говорит, что никогда не слышал о том, чтобы кто-то возвращался из Вашингтона в таком же бедственном положении, как и уезжал, и что он думал, что это невозможно, пока не узнал, что Элайджа забронировал
он должен это сделать. Он говорит, что если это то, чему он должен учить свою страну,
он не благодарит Элайджу за то, что тот рекламировал его как подобную новинку, и он
говорит, что не пойдет в конгресс ни на каких таких условиях - по крайней мере, пока он сам не узнает
. Мистер Кимбалл сказал мне, когда он вчера говорил об этом с Элайджей,
и Элайджа сказал ему, что это была бы прочная доска, на которую судья Фитч мог бы опереться
посреди своей трибуны, но судья Фитч сказал мистеру Кимбаллу
как он мог бы просто сказать своему племяннику Фрэнку: "откройся, так как одна планка в его платформе
лучше бы она была слабой, и он позаботился бы о том, чтобы не забыть перешагнуть через нее".
Он говорил это каждый раз. Он сказал, что просто ждал подходящего случая, чтобы сказать
Элайджа высказал ему своё мнение прямо в лицо и сказал, что он должен дать ему понять, что после этого он должен представлять все остальные доски _ему_ прежде, чем он их напечатает. Мистер Кимбалл говорит, что судья Фитч сказал, что, видит Бог, он не знает, что ему придётся делать дальше, если Элайджу не обуздать. Судья Фитч говорит, что старый способ
его вполне устраивает, когда он едет в Вашингтон.

"Но это не единственная проблема. Мистер Фишер очень
Обидно, что Элайджа пишет какую-то статью, не посоветовавшись с ним. Он говорит, что сказал ему, что мог бы дать ему девиз из Шекспира
о том, что нужно «заложить» и «задолжать», что сразу бы изменило ход кампании.
А ещё есть миссис Мэйси, которая считает, что он был ужасно груб, назвав её
той, кто имеет вес в любом месте. Я уверена, что лучше бы Элайджа оставил
миссис Мэйси в покое, потому что она злее шершня из-за его замечания. Она говорит, что, может быть, однажды Илайя сам перевалит за двести пятьдесят
и, если это случится, он поймёт, что это не шутка. Она сносит крышу
вчера вечером, когда она прочитала, что он сказал о ней, она говорит, что
рокер должен был лучше всяких слов показать, как сильно она разозлилась. Боже, говорит она, но она была в ярости! Я сказал Элайдже, когда он доставал газету, что ему лучше никогда ничего не говорить о ком-либо в ней, но Элайджа не мог не быть мужчиной и, как следствие, очень походил на всех мужчин, и он сказал, что газета — это ничто без личных историй, и он думал, что людям понравится, если их будут поливать грязью и обзывать. Я сказал ему, что у меня совсем другое мнение. — Элайджа Докси, — говорю я, — ты готовишь Мидвилл терпким и пряным
и мы все будем рады, но ты«Оставь людей в покое». Но он не обратил на меня внимания, и теперь он получил урок, который, возможно, научит его впредь не занимать кресла людей, которые платят за его газету».

«Ну что, — спросила миссис Лэтроп, — теперь-то ты уйдёшь?»

«О, мы неплохо ладим, — сказала Сьюзан. — Мужчина есть мужчина, и, конечно, в любом доме приятнее, когда его нет, но, думаю, если он у вас есть, то с Элайджей хлопот не больше, чем с кем-либо другим». Я учу его быть очень аккуратным, когда он торопится, просто складывая его
вещи туда, где он не сможет их найти, если оставит их лежать
Если ты умён, то всегда можешь вести себя вежливо, а я умён.
 Если он не выливает воду из таза, я не наполняю его кувшин; если он опаздывает к
обеду, я съедаю всё, пока горячее; о! есть много способов вести себя
вежливо, и я пробую их все. Если один не сработает, то сработает другой, и если у него когда-нибудь появится жена, то это будет не моя вина — я это знаю.

"Мистер Кимбалл спросил меня сегодня утром, что я о нём думаю. Мистер
Кимбалл говорит, что, по мнению Элайджи, этот год был послан ему для того, чтобы он закалился, и что ему следует уволиться.
ни к чему. Это не звучало вежливо по отношению ко мне, по моему мнению.
 И тут как раз вернулась бабушка Маллинз, ворвалась и сказала, что если Элайджа
уволился, то она нет, и что она надеется, что он больше никогда не будет попадаться ей на пути,
когда будет собирать вещи.

— Кто-нибудь... — начала миссис Лэтроп.

 — Я не знаю, — сказала мисс Клегг, — я так не думаю.  Даже священник
сходит с ума; я встретила его по дороге домой и не поняла, на что он жалуется, потому что не припомню, чтобы в газете было хоть слово о нём. Оказалось, что он был полностью использован, потому что там _не было_
ничего о нём в ней нет. Он доверительно сообщил мне, что никогда в жизни не испытывал такого потрясения. Он говорит, что перечитал газету девять раз, прежде чем смог это осознать, и говорит, что его последняя проповедь была о том, что не стоит прятать свой свет под соломенной крышей, и что у него был готов экземпляр, если бы Илия только пришёл за ним. Он говорит, что в следующее воскресенье будет проповедовать о том, что нужно встать и пойти, и что он возьмёт с собой экземпляр для самого Илии. Я подбадривал его, как мог. Я сказал ему, что проповедь, произнесённая в воскресенье, вряд ли будет чем-то новым в следующую субботу, но я посмотрю, что
он бы всё вернул в целости и сохранности, если бы Элайджа не выбросил это в корзину для бумаг.
Кажется, это и есть главная часть работы редактора — выбрасывать вещи в корзину для бумаг.
Корзина для бумаг Элайджи — далеко не радость моей жизни, потому что он рвёт всё подряд, и это долгая и трудная работа — собирать всё обратно. Иногда у меня нет времени, и тогда я
_действительно_ злюсь.

 — Вы когда-нибудь… — с неподдельным интересом спросила миссис Лэтроп.

 — Пока нет, но он ещё не начал по-настоящему. Это когда газета попадает в Мидвилл, и Мидвилл начинает писать ему в ответ, что они думают
о том, что он о них думает, что эта корзина для мусора будет
интересной! Думаю, я пойду домой и приготовлю печенье на ужин. Он
возвращался на пятичасовом поезде. Бедняга Элайджа, завтра у него будет
тяжелый день, но это пойдет ему на пользу. Мужчинам никогда не приходится наводить порядок в доме,
так что, полагаю, Господь должен наказывать их души всеми возможными способами, и,
по-моему, эта бегущая строка в газете отправит Илью в долгое путешествие на небеса.

— А разве... — спросила миссис Лэтроп, тяжело поднимаясь, чтобы попрощаться с подругой.

— Скорее всего, — сказала Сьюзан, — во всяком случае, если у него нет аппетита. Мне они и самой нравятся.




ГЛАВА IV

УСПОКАИВАНИЕ ПОСЛЕ МЕДОВОГО МЕСЯЦА


Мисс Клегг и миссис Лэтроп сидели на крыльце дома последней около пяти часов
воскресного вечера, когда из дома первой вышел Элайджа Докси и пошёл по
улице.

"Я удив..." — сказала миссис Лэтроп.

— Я в это не верю, — сказала мисс Клегг. — Я знаю, как вы на это смотрите,
миссис Лэтроп, но я в это не верю. Все девушки за ним бегают, но
это неудивительно, потому что девушки созданы для того, чтобы за кем-то бегать.
возраст, и в этом сообществе почти не с кем им встречаться.
Нам очень не хватает мужчин, чтобы жениться, миссис Лэтроп, а те мужчины, что у нас есть, ещё недостаточно высоки, чтобы жениться, но всё же нет причин, по которым Элайджа должен влюбляться только потому, что Лиза Эмили и все остальные девушки влюблены в него. К моему заказу "думаешь" о двух комплектов люди должны
любовь, брак, и Лиза Эм, наверное, но не один. И я не знаю.
в любом случае, я хочу, чтобы Элайджа был влюблен - не пока он живет в моем доме.
Это может привести к тому, что он будет меньше есть, но это наверняка приведет к тому, что он будет играть.
Флейта — это всё, что я сейчас могу выносить. Он не женится, если я
смогу этому помешать, я знаю, и я сдерживаю его рвение, рассказывая
ему о Хираме Маллинсе всё, что могу, и, конечно, Хирама достаточно, чтобы
удержать любого мужчину от женитьбы, если он может просто жить
одиноким и в мире.

— Вы… — с интересом спросила миссис Лэтроп.

 — Ну, я бы сказала, что да, и это у меня на уме. Это было
вчера, и я видела их обоих. Люси пришла утром, а бабушка
Маллинс — днём. Я бы хотела, чтобы Хирам пришёл вечером.
и рассказать о своем конце, но Хайрам в наши дни не осмеливается сказать ни слова ни одному мужчине.
Насколько я могу судить, мужчина, который постоянно живет с двумя женщинами,
становится очень кротким даже по отношению к мужчинам. Хирам научился за время своей долгой службы
сидеть тихо и пилить дрова, когда он их не колет.

- Что же... - спросила миссис Лэтроп.

«Ну, Люси пришла сразу после рынка и сказала, что пришла, потому что ей нужно было поговорить или посплетничать, а посплетничать ей пока не хотелось.»

«Что?» — спросила миссис Лэтроп.

"О, обычная история, которую любой мог бы предвидеть, если бы они пошли и'
вышла замуж за Хайрама Маллинса. Любой мог бы с лёгкостью догадаться, что Люси Дилл могла бы наслаждаться Хайрамом Маллинсом не больше, чем кошка могла бы наслаждаться уроками плавания,
но она _хотела_ его, и он _должен_ был быть с ней, и теперь он у неё — да поможет ей Бог в грядущей вечности.

 — Она что?.. — спросила миссис Лэтроп.

— Нет, — сказала мисс Клегг, — она ещё недостаточно долго была замужем, чтобы
это произошло; она была замужем достаточно долго, чтобы стать сильной и
горькой настолько, чтобы обвинять бабушку Маллинз. Я скажу это за Люси, миссис
Лэтроп, и это будет честнее, чем обвинять бабушку Маллинз.
от Хирама нельзя было ожидать, что кто-то, кто женится на Хираме, будет вести себя по-другому, потому что, по здравому размышлению, ни у кого не хватит ума жениться на Хираме и не начать через пять минут обвинять его мать. Бабуля Маллинс, похоже, никогда не могла смотреть на Хирама беспристрастно, и Люси говорит, что она смотрит на него совсем по-другому с тех пор, как он женился.
Люси говорит, что из-за этого она почти потеряла веру в Библию — из-за того, что она
чувствует по отношению к бабушке Маллинс. Она говорит, что у неё такое чувство к
бабушке Маллинс, какого она никогда не испытывала к женщине. Она говорит, что
дошло до того, что она просто не понимает, зачем Рут вообще привязалась к Наоми, когда
муж умер, а Наоми собиралась уйти. Она говорит, что если бы с Хирамом что-нибудь случилось, она бы никогда не была настолько глупа, чтобы цепляться за
бабушку Маллинс. Она села и рассказала мне всё об их поездке в город на прошлой неделе. Она говорит, что чуть не сошла с ума. Они начали ездить в город
просто за покупками на один день, и она говорит, что вставала по будильнику в
четыре утра и завтракала в шесть, боясь опоздать на девятичасовой поезд, и
тогда, если бабушка Маллинз не теряла свою маленькую чёрную сумочку с бусинами
обручальное кольцо размером с ногу Хирама и восемьдесят пять центов в придачу,
так что они всё-таки не смогли купить ему носки по сниженной цене! Всё, что они смогли сделать,
это купить безопасную бритву, но когда они вернулись домой, в ней не было
лезвия, и на следующий день им пришлось возвращаться в город. Оказалось, что лезвие всё это время лежало в коробке, как и было
указано в инструкции, только Хирам никогда не читал инструкцию, потому что
он сказал, что это общеизвестный факт: ты не можешь порезаться безопасной бритвой, что бы ты ни делал.

"Ну, Люси говорит, что это для таких дел, как она оставила свой счастливый дом
и её отец-стриптизёр, и она говорит, что болтовня и хихиканье
бабушки Маллинс над Хирамом — это то, от чего может заболеть замужняя жена. Она говорит, что не сказала бы этого никому, кроме меня, и я пообещал ей, что никогда не расскажу об этом, но она говорит, что начинает сомневаться в том, как долго она сможет всё это выносить. Она говорит, что ты
считаю, что ночи Гран альма Маллинс пришел в тихо в любое время суток, чтобы
подвернуть вверх ногами Хирама, и Люси навсегда, думала она, это крыса или
грабитель или еще нажимать на нее сам Хирам. Она говорит, поскольку это
Клянусь богом, бабушка Маллинз до сих пор стирает его фланелевые рубашки каждую
субботу, и у неё наворачиваются слёзы, когда
Люси не помогает ему снять ботинки.

— Я никогда… — сказала миссис Лэтроп.

 — Нет, и никто другой. Это всё глупости бабушки Маллинз. Она начала вести себя глупо, когда Хирам стал что-то понимать. Я помню, как он бегал за ней повсюду с маленьким хлыстиком, потому что ему нравилось играть в лошадки, и, хотя она притворялась, что разрешает ему это, потому что так моль не залетает в её одежду, все знали, что это просто
она его баловала. Теперь он вырос избалованным, и бедняжке Люси Дилл приходится
страдать от последствий.

"И Люси, конечно, страдает!" Она говорит, что не совсем обескуражена,
но это все равно что плыть вверх по Ниагарскому водопаду, чтобы попытаться избавить кого-нибудь из них от
их вредных привычек. Она говорит, что она должна выглядеть на поцелуи, пока не очень
что делает ее укачало, и она говорит, чтобы увидеть Гран альма Маллинс
слушаю Хирам поют вполне достаточно, чтобы сделать любой краснеть до
очень землей.

"Я подбадривал ее, как мог. Я сказал ей, что ты не можешь устроить ничего подобного.
из ушей, как у Хирама, и что с тем, что нельзя вылечить, всегда приходится мириться, если ты не мужчина. Она немного поплакала, бедняжка,
и сказала, что её мать всегда говорила, что Хирам создан для того, чтобы какая-нибудь девушка пожелала ему смерти, но она сказала, что всегда считала свою мать предвзятой. Она сказала, что Хирам был с ней нежен до того, как женился, и
был полон надежд, и он смотрел на неё и вздыхал, и она думала, как
они были бы счастливы, если бы могли быть вместе, как они хотели. Ну, можете верить мне или нет
нет, как вам будет угодно, миссис Лэтроп, но она говорит, что он ни разу не вздохнул
ни разу - ни разу - с тех пор, как они поженились, а что касается того, что он
счастливая ... ну... она говорит, что вот-вот потеряет надежду. Она не хочет, чтобы люди
знали, потому что, по её словам, у неё есть гордость, но она говорит, что
неизвестно, как скоро это закончится, если бабушка Маллинз продолжит обнимать
Хирама и говорить ей, какой он замечательный.

— Я не… — сказала миссис Лэтроп.

— «Ну, я бы сказала, что нет», — ответила Сьюзан, — «но Хирам Маллинс всегда был белой вороной для своей
матери, и весь город тому свидетель. Я бы подумала, что
Люси бы сразу же замкнулась в себе. Я бы заперла дверь на засов и
оставила бабушку Маллинз и её привычку всё запирать с другой стороны, а
если бы Хирам Маллинз не пришёл вовремя, я бы и его заперла на засов, а
если бы он не был любезен, я бы вылезла в окно и
возвращайся домой к моему отцу. Думаю, мистер Дилл был бы очень рад, если бы Люси
снова вернулась домой, потому что, как говорят, Лиза Эмили не очень хорошо
справлялась с хозяйством. Кто-то сказал мне, что мистер Дилл был в смертельном
страхе, потому что ему приходилось кормить всю семью священника каждый раз, когда она уходила
дома, и этого было бы достаточно, чтобы любой мужчина, которому нужно было бы самому себя прокормить, захотел бы вернуть свою дочь, я бы так подумала.

"Есть миссис Мэйси, которая была бы рада вести за него хозяйство, если бы он сначала женился на ней, конечно, но, по-моему, мистер Дилл не хочет жениться на миссис Мэйси так же сильно, как миссис Мэйси хочет выйти замуж за мистера Дилла.
Мэйси говорит, что он до смерти её доводит, а мистер Дилл говорит, что если
доводить — это говорить, когда к тебе обращаются, то он должен купить новый словарь
и выучить новые значения слов наизусть. Между нами, я
Полагаю, мистер Дилл учится супружескому счастью, глядя на
Люси и вспоминая её мать. Люси не очень счастлива, и вы, как и я, знаете, какой была миссис Дилл. Её муж не станет торопиться снова жениться, и будет
умнее, если не станет, потому что, если Люси не вернётся домой
раньше, чем через год, я испеку тебе пирог к чаю.

 — Я… — сказала миссис Лэтроп.

 — Ну, ты же не Люси Дилл, — сказала её подруга. «Если бы ты был на моём месте, ты бы
поступил по-другому. Люси говорит, что это из-за того, что ты просыпаешься от того, что горячий утюг скользит у тебя между ног, а не потому, что он
матери показалось, что она услышала, как Хирам чихнул, — в эту игру можно играть слишком часто. Я вижу, что она выходит из себя, поэтому вмешался и дал ей небольшой совет, и в результате она сказала, что собирается взять верх над ними обоими, и это не будет сделано в мягкой манере. Она говорит, что теперь для неё всё или ничего, и она
не хочет ни ничего, ни смерти. Она выпила немного чая, который я специально
сделала крепким, сильно покачала головой и пошла домой, и да поможет
Бог Хираму, если он вчера вечером напевал; а что касается бабушки Маллинс, то Люси сказала, что
она прокралась, чтобы проверить, дышит ли Хирам, и собиралась дать ей пощёчину за комара, чтобы она надолго запомнила.

"Боже мой..." — прокомментировала миссис Лэтроп.

"Ну, я её не виню," — сказала мисс Клегг. «Конечно, я не знал, что услышу другую сторону до наступления ночи, но, услышав её сторону, я разволновался и дал ей совет, а совет мой был таков: подложи ей под подушку лом. По-моему, нет смысла заставлять женщин больше страдать». Гораздо проще лечь в постель с грабителем, и я хочу видеть Люси по-настоящему счастливой, а не Хирама
— В результате я скоро сломалась.

 — Но вы… — широко раскрыв глаза, сказала миссис Лэтроп.

 — Я знаю, и это изменило мои планы.  Конечно, когда я разговаривала с
 Люси, я не ожидала, что увижу бабушку Маллинз так скоро, но я не могу не сказать,
что тоже была рада её видеть. Это очень любопытное
чувство, я не знаю, испытывал ли я когда-нибудь что-то более любопытное, чем слышать обе стороны
чего-либо от самих этих сторон, одну за другой, в один и тот же день. Конечно, я давно научился не принимать ничью сторону,
если только одна из них не была моей, но я скажу, что не верю ничему.
можно было бы сочувствовать другим больше, чем я, когда я слышу, как люди трясут головами из-за того, что, как правило, человек с такими мозгами, как у меня, знает, что это их собственная вина, и знал, что это будет их собственная вина ещё до того, как они начали об этом думать.

"Вчера утром Люси Дилл плакала, потому что Хирам
Хирам и его мать — это его мать, а потом после ужина приходит
бабушка Маллинз со своими лентами для шляпы и со своими слезами, которые текут
вместе, и хочет, чтобы я посочувствовал, потому что сама Люси — это сама Люси.
Что ж, миссис Лэтроп, я не могу не гордиться тем, что так крепко держу поводья в своих руках, что я никогда не говорил ни одному из них правду, которая заключалась в том, что они все вместе были дураками, раз искали свадебную церемонию, чтобы изменить кого-то из них.

«Что вы сделали?» — спросила миссис Лэтроп.

«Я не знаю, готова ли я сказать то, что думаю. Если бы вы послушали Люси, то подумали бы, что она, конечно, мученица, но если бы вы послушали бабушку Маллинз, то не были бы так уверены. Бабушка Маллинз говорит, что после медового месяца все, как правило, остепеняются, и она бы
не говори ни слова против, только Люси всё улаживает, а
бедняга Хирам всё время грустит. Она говорит, что это душераздирающе — быть
единственной матерью и смотреть, как Хирама постоянно расстраивают.
Она говорит, что мы все помним тот светлый и счастливый день свадьбы[Б] и то, как она сдерживала свои чувства и бросала в них рис, как и все остальные, когда они отправились в свадебное путешествие, каждый со своим мешком в руке. Но, о, говорит она, как они возвращаются! Она
говорит, что они вернулись с Хирамом, несущим оба мешка, и у неё упало сердце
когда она их видит, то говорит, что, когда она вышла замуж, именно она пришла домой с двумя сумками, и она говорит, что это одна из самых печальных вещей, которые могут случиться с невестой. Она говорит, что никогда не ждала многого от своего брака,
потому что она обручилась в День дурака в високосный год, и он подарил ей
кольцо с имитацией опала, но она говорит, что Хирам подарил Люси настоящий
зелёный изумруд с цифрой 18 и буквой К внутри, и он выглядел счастливым,
даже когда его мать плакала каждую ночь всё то лето. Она говорит, что никто никогда не узнает, как сильно она пыталась образумиться
в Хирама тем летом, пока не стало слишком поздно. Она говорит, что сидела
в слезах и ждала, когда он вернётся домой от Люси, и плакала,
обнимая его, по два-три часа подряд каждый вечер, но, по её словам, он никогда этого не ценил. И
она говорит, зачем ему вообще понадобилось жениться, одному Небу известно, когда
вся его жизнь была приятно устроена, чтобы удовлетворить его, и "сильный и
здоровая мать, готовая с улыбкой передать ему все, что он захочет, просто
так быстро, как он этого захочет. И она говорит, что никогда ни о чем его не просила.
как она могла так поступить с собой, и то, как Люси командует им, — ну, она говорит, что это за гранью добра и зла. И, о, но она говорит, что это проходит сквозь неё, как скованная молнией, — голос, которым Люси говорит с ним, и она сказала, что ни за что на свете не хотела бы, чтобы кто-нибудь узнал об этом, но она говорит, что, насколько она может судить, она ударила его расчёской по голове позавчера вечером.

[B] См. «Сьюзан Клегг и дела её соседей».

«С кем?!» — в ужасе воскликнула миссис Лэтроп.

«Она говорит, что не уверена на сто процентов, но они преследовали Джун».
она услышала грохот и на следующее утро,
когда она зашла в комнату Хирама, чтобы заправить его половину кровати после Люси (она говорит,
что Люси заправляет постель очень необычно), она увидела царапину на щётке и
она говорит, что когда она увидела царапину и вспомнила, как глухо она звенела, она
поняла, что в той комнате не могло быть ничего, кроме
головы Хирама. Она говорит, что если Люси уже набросилась на Хирама с расчёской,
то одному Богу известно, с чем она набросится на него через год, потому что муж бабушки
Маллинс превратился из куска мыла в целый сыр за
Через две недели она говорит, что это общеизвестный факт: когда женатый мужчина
начинает что-то делать, он делает это всё быстрее и быстрее. Она говорит, что думает о
том, что там, в руках Люси, пока она не побледнела от страха, но всё же
боится взять их, опасаясь, что это привлечёт её к кувшину с водой.

— «Мистер… — начала миссис Лэтроп, поспешно прервав Сьюзен, которая несколько раз пыталась вставить вопрос в её игру слов.

 — О, он не бросал их в неё. Я не могла понять, что он с ними делал, и спросила, но, кажется, это было так же ужасно, как и то, что он
натёрла целый кусок мыла на её передние зубы, чтобы научить её больше никогда не упоминать дьякона, а он уронил кусок сыра ей на голову, когда стоял на стремянке, а она была в маленьком шкафчике под ней и наклонялась за тарелкой, а потом он пытался сделать вид, что это был несчастный случай. Она говорит, что это был не несчастный случай. Она
говорит, что женщину, которой муж, стоя на стремянке, влепил пощёчину, не проведёшь никакой историей о несчастном случае;
она говорит, что эта пощёчина могла бы изуродовать её на всю жизнь и была самой большой
о том утешении, которое у нее было, когда он умер. Она говорит, что никогда этого не забудет
пока она жива, а он мертв, нет, сэр, да помогут ей небеса, она
не забудет; она говорит, что когда комитет кладбища пришел к ней и потребовал, чтобы она
подпишитесь на то, чтобы подстригать его газонокосилкой и вывешивать маленький флажок.
В День подарков она всегда вспоминает об этом сыре и говорит: «Нет, спасибо,
они могут просто регулярно косить его вместе с остальными».

"Но, о, она говорит, что ужасно горько и холодно видеть Хирама, сидящего на
этой каменистой, костлявой, колючей дороге, как она выучила наизусть.
с первого до последнего. Она говорит, что если бы Люси была с ним немного терпеливее,
но нет, он должен ложиться спать, чувствуя себя бодрым, как огурчик, а
утром, о боже, она говорит, что это душераздирающе — слышать, как он просыпается, потому что
Люси так резко умывает его лицо холодной водой, что он издаёт вопль,
прежде чем вспоминает, что женат, а через пять минут после этого она вытряхивает из окна всё постельное бельё до последнего лоскутка.

"Говорю вам, миссис Лэтроп, это была довольно печальная история с самого начала и до конца, и
бабушка Маллинз говорит, что Хирам кроток, как овца, которую ведут на бойню.
Холтер, но она говорит, что не чувствует, что кротость много даёт женщинам. Она
говорит, что была кроткой и Хирам был кроток, и она не получила никакого вознаграждения, кроме
мыла и того сыра, а всё, что Хирам получил, — это расчёска и
кувшин для воды.

«Я сказал ей, что, по моему мнению, в наши дни брак не принимается во внимание, и что это слишком легко в начале и слишком трудно в конце. Вы сами знаете, миссис Лэтроп, что нет ни капли сомнения в том, что если бы медовый месяц приходился на время перед похоронами, то было бы гораздо больше искреннего горя, чем сейчас, и
по-моему, если бы внуки рождались раньше детей, люди бы мудрее относились к своим семьям. Я сказала об этом бабушке Маллинс, но, похоже, это её не сильно утешило. Она слегка вскрикнула и сказала: «Боже, сохрани её от того, чтобы сидеть и смотреть».
Понаблюдайте за тем, как Люси Дилл воспитывает детей Хирама, потому что она была уверена, что никогда не сможет тайком дать им достаточно пирога, чтобы они были счастливы, и любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, мог бы заметить, что их моют и чистят до полусмерти.
Она говорит, что Люси не моет посуду, не сполоснув её после этого, и не подметает
комнату, не вынося всю мебель во двор; о боже, она
говорит, что ее манеры ужасны, и я полагаю, что для бабушки Маллинс они таковыми и являются
.

"Я подбадривал ее, как мог. Я сказал ей, что ей лучше постараться
Теперь, конечно, по мере того, как Люси будет взрослеть, Хирам будет сводить её с ума всё больше и больше, и вскоре они все будут вспоминать этот счастливый первый год как единственный проблеск рая. Я, конечно, не рассказал ей о том, что Люси сказала
мне, потому что она бы пошла и рассказала Хираму, а Хирам, должно быть, любит Люси,
иначе он бы не стерпел, если бы его ударили за июньскую муху или разбудили мокрой тряпкой.
Но я немного подумывала о том, как долго это продлится. Если бы я была Люси, это
не продлилось бы долго, я знаю. Если бы я когда-нибудь вышла замуж за мужчину, я не знаю, как долго он бы это терпел или как долго я бы это терпела, но я знаю одно, миссис Лэтроп, и я знаю это от пяток до заколок в волосах — и я сказала это Элайдже вчера вечером, и я собираюсь сказать это вам сейчас — и
то есть, если бы я не могла его терпеть, я бы его не терпела, потому что
сейчас век, когда женщины, читающие газеты, не выносят ничего, что они
не хочу ... и я бы тоже не стал.

- Я... - начала миссис Лэтроп.

— Ну, ты не я, — сказала мисс Клегг, — ты не я и не
Элайджа. Я очень хорошо отношусь к Элайдже, но жить в одном доме с мужчиной, который считает, что жить в одном доме с другой женщиной приятнее, чем жить в одном доме с той женщиной, с которой он живёт, невозможно. Главное в жизни —
держать мужчин в неведении относительно того, что готовит каждая женщина, но ты
держи себя в неведении относительно мужчины. Ты не хочешь выходить за него замуж,
а он не хочет жить ни с кем другим. И по моему приказу
«Думаю, это единственный способ, которым женщина может утешиться, когда в доме есть мужчина».




Глава V

Полноценный день Сьюзен Клегг


«Что ж, — сказала мисс Клегг с сильным акцентом, поднимаясь по лестнице к миссис
Лэтроп, я не знаю, зачем я сюда пришла, но я уверена, что
никогда в жизни мне так не хотелось лечь спать. Затем она села на верхнюю ступеньку и тяжело вздохнула.

«Это был целый день, — продолжила она, — и я не могу отрицать, что была рада вспомнить, что Элайджа не вернётся домой к ужину».
ужин, потому что в результате я его не получу. Женщина, как
был день как у меня в день не хочу никакого ужина, во всяком случае, для себя стоит
причина как будто я не чувствую себя живой, в первую очередь, я не собираюсь быть
сделал больше так не навещал тебя, ибо я замечание, Миссис Латроп,
что видеть тебя всегда заставляет меня задуматься больше, чем когда-либо, почему я пришел к вам
так часто, когда я мог бы просто остаться дома и лечь спать. Если бы я был в своей постели в эту благословенную минуту, мне было бы очень удобно, но я далеко не в своей постели, и этот комар каждый раз целится прямо в мою щёку.
и тогда я тоже буду одна, и как бы я ни старалась убедить себя, что быть с тобой — это то же самое, что быть одной, это не одно и то же, и ты не можешь с чистой совестью отрицать это, как бы ты ни старалась сидеть неподвижно.

Миссис Лэтроп ничего не ответила на этот откровенный комментарий о её живости, и
после короткой паузы мисс Клегг тяжело вздохнула во второй раз и
продолжила:

 «Это был тяжёлый день, ужасно тяжёлый день. Во-первых, прошлой ночью петух
случайно проснулся и разбудил меня. Должно быть, он разбудил меня
Я проснулся около трёх часов, насколько я могу судить сейчас, но я
подумал, что когда я проснулся, то, конечно, было пять, поэтому я сразу встал и
пошёл будить Элайджу. На прошлой неделе Элайджа сказал мне, что не верит
он когда-либо видел восход солнца, и я был настолько не в духе, что подумал,
что сегодня будет хороший день для того, чтобы начать новую жизнь,
по крайней мере, в том, что касается восхода солнца. Должен сказать, что он не очень-то спешил
с новой жизнью, потому что сначала он только перевернулся, но я
открыл его окно и три или четыре раза хлопнул ставнями, и
В конце концов он проснулся, сам не понимая, что его разбудило. Мы позавтракали при свече, а потом Илия так устал,
наблюдая за восходом солнца, что посмотрел на часы и увидел, что было только
без четверти четыре. Сначала он был очень расстроен, потому что вчера вечером писал до половины третьего, а потом вернулся в постель, и это было, конечно, облегчением — увидеть его в последний раз, потому что, могу по секрету сказать, я никогда не видел его таким глупым. После того как он вернулся в постель, я вымыл посуду после завтрака, а потом
Я вышла в тёмный дровяной сарай, и там меня ждал ещё один сюрприз,
потому что я думала, что посмотрю на тряпки, которые откладывала для следующего лоскутного коврика,
и когда я высыпала их себе на колени, как вы думаете, миссис Лэтроп,
что, по-вашему, высыпалось вместе с ними? Ну конечно, гнездо с мышатами и две взрослые мыши!

— Что ж, миссис Лэтроп, вы, наверное, можете себе представить, что я чувствовал в четыре часа утра, когда Элайджа вернулся в постель, а у меня на коленях было полно мышей, но, что бы я ни кричал, это его не беспокоило, и я просто сделал два прыжка к кухонной лампе, оставив мышей там, где они упали, чтобы перегруппироваться
их семья, чтобы угодить им. Что ж, второй прыжок должен был приземлить
меня прямо на крышку цистерны, и она поднялась и провалилась внутрь,
 увлекая за собой мою левую ногу. Что ж, миссис Лэтроп,
поговорим о девушках, которые могут открывать и закрывать, как ножницы, в цирке. Я была настолько растеряна, что какое-то время не могла понять, что будет разумнее: попытаться собраться с силами на кухне или просто сдаться в уборной. В конце концов я вытащила ногу, которая снова провалилась, и тогда я поняла, в чём была проблема
из-за того, что крышка бачка зацепилась за мою подвязку, и то, что я приняла за настоящую травму, оказалось лишь тем, что она болталась вокруг моей ноги. Я
поставила крышку на место и какое-то время сидела, скрестив ноги,
думая приятные мысли о петухе, который меня разбудил, и
к тому времени было уже половина пятого, и я слышал, как все остальные
куры зашевелились, так что я встал и тоже начал шевелиться. Я открыл
входную дверь и выглянул наружу, но и это не принесло мне удачи,
потому что, когда я выглянул, влетела летучая мышь, и как только она влетела,
умудрился вцепиться прямо в мои волосы. Что ж, миссис Лэтроп, скажу вам,
тогда я была в ярости. Не знаю, была ли я когда-нибудь в такой ярости, как тогда. Я
была так зла, что не могу передать, насколько я была зла. Летучая мышь удерживаются на
смотрите, как он думал, что я хотел оттащить его, я нажал на него
так сильно, что я не могу по совести удивляйтесь гораздо более его возьму
что посмотреть в ИТ. Ну, в конце концов, мне пришлось вытащить все свои шпильки из волос
сначала, а потом как бы содрать его с моих волос по всей длине, что,
что бы вы ни думали по этому поводу, миссис Лэтроп, это далеко не смешно
«На рассвете того дня, который ты начала в три часа, думая, что уже пять».

«Сьюзен!» — воскликнула миссис Лэтроп, — «не надо…»

«Нет, я выпью, когда вернусь домой. В любом случае, моё вино мне нравится больше, чем твоё. Теперь ты заставила меня забыть, на чём я остановилась в своей истории».

— «Ты…» — сказала миссис Лэтроп.

 «О да, теперь я вспомнила. Сначала я была слишком расстроена, чтобы заметить, что
сделала летучая мышь после того, как я выгнала её из своей головы, но когда я поднялась наверх, то увидела, что она летает повсюду, и это лишило дом всякой домашней атмосферы.  Я поняла, что не успокоюсь, пока не избавлюсь от неё».
снова наедине с Элайджей. Так что я встала, взяла метлу и давай мести
изо всех сил. Что ж, миссис Лэтроп, можете верить мне или нет,
но целый час я свободно и весело бегала вверх и вниз,
над и под своим собственным домом, гоняясь за той метлой. Я никогда не видела ничего подобного. Он просто как будто плыл то туда, то сюда, то
куда-то ещё, и везде, куда бы он ни плыл плавно и легко, я
бежал за ним с метлой и колотил его при каждом удобном случае. Мы
были наверху, мы были внизу, мы были в дровяном сарае и на улице
Мы были в дровяном сарае, мы были под кухонным столом, мы были над отцовской фотографией
на каминной полке — мы были повсюду, я и эта летучая мышь. Потом он вдруг
полностью исчез, и я сел в кресло-качалку, чтобы покурить
и отдохнуть. Элайджа проспал почти до восьми, и я так устала, что позволила ему
спать, хотя никогда не одобряла, когда мужчины спят, но
прежде чем он проснулся, на меня свалилось нечто похуже летучей мыши, и это была
кузина миссис Свит, Джуруша Додд. Вы знаете Джурушу Додд, миссис Лэтроп,
и я тоже, и все знают, и, насколько я могу судить,
Летучие мыши — это мудрецы, приносящие свои дары издалека, чтобы навестить вас,
по сравнению с Ирушей Додд, когда она приходит рано утром. Я бы
никогда не подошёл к двери, если бы она сначала не встала на водосточную
трубу, не заглянула внутрь и не увидела меня в кресле-качалке, прежде чем
постучать. Говорю вам, я был в полном восторге, когда увидел её и увидел, что она видит меня, и я не стал ходить вокруг да около, когда открыл дверь. Я сказал ей прямо и открыто: «Боже милостивый, Ируша, надеюсь, ты не ждёшь, что я буду рад тебя видеть». Но законы не могли этого изменить.
Джуруша Додд, даже если бы ты была слоном, а она — мухой, севшей на него.
Так что я усадила её на кухне и заставила вздыхать меньше чем за минуту.
 Она, как обычно, была полна своих и чужих бед. Конгресс, конечно, разорит нас в следующем году, и у неё всё равно была дыра в заборе на заднем дворе; она не одобряла цены на нефть, которые устанавливал мистер Рокфеллер, и в её подвале завелся скунс, и она сказала, что никак не может научиться радоваться простой жизни, которой ей пришлось жить после смерти отца, _высокого_ мужчины. Она сказала, что в соответствии с ее взглядами жизнь для
Одинокие женщины в наши дни слишком просты, и она сказала, что ей не хватает только того, чтобы её похоронили и она умерла. Она говорит, что в простой жизни нет никаких прав, кроме тех, которые не нужны твоим соседям. Она говорит, что со своей стороны она прониклась творчеством больше, чем когда-либо. Я терпеть не могу слушать, как она говорит, и никто не может
сказать, что я когда-либо поддерживал её во взглядах. Я не думаю, что
правильно поддерживать кого-то в его собственных взглядах, потому что
его взгляды никогда не совпадают с моими, а мои всегда верны. Сегодня утром я выдержал это как можно дольше
как я мог, от Джеруши, а потом я просто набросился на нее и сказал
я сказал ей: "Джеруша Додд, ты действительно дура, и да помогут им Небеса
как всегда, выставляет вас еще большим дураком, утверждая, что это не так.
Вы знаете Джерушу Додд, миссис Лэтроп; она начала сильно плакать и раскачиваться еще сильнее.
сразу же сказала, что знает, какая она дура, но во всем виновата природа.
не её, потому что она такой родилась и, похоже, ничего не может с этим поделать.
Я сказал ей, что, по моему мнению, ей лучше остаться дома и заделать ту дыру в заборе, а также вскопать тот прекрасный сад, полный
прополоть сорняки, пока она растёт, и стряхнуть пыль с её шляпки,
и сделать ещё кое-что из этих полезных пустяков, которые гораздо ближе большинству из нас, чем мистеру Рокфеллеру], и то, что конгресс в своей бесконечной мудрости сочтет нужным опубликовать в ежедневных газетах в следующем году.

«Но она только продолжала плакать и раскачиваться, и в конце концов я так устал
слушать её скрип и всхлипывания, что вышел и придумал отличную
идею. Я взял маленькую щётку для раковины, привязал к ручке
мокрую тряпку, зашёл сзади и резко повесил её ей на спину
волосы. Она подняла руку, почувствовала это и закричала так, что разбудила Элайджу.
Вы же знаете, как ведёт себя Иешуа Додд, когда расстроена! Она развернулась так, что скребок для раковины выпал, но у неё не хватило ума понять это. Она закричала: «Что это было?» что это было?" и я закричал:
"Это была летучая мышь, это была летучая мышь", и на этом я в последний раз вижу Джерушу
Додд, потому что она была моей кухни для себя из виду Афоре Ильи
могли бы добраться до вершины лестницы, чтобы начать кричать", " что это было? что
это было?" на его собственном крючке. Мне пришлось рассказать ему все об этом, и он
он сразу же захотел его купить. Он сказал, что сделает заказ для «Иеруша» и
«Звезда» для меня, и эта идея захватила его, как и большинство его идей, и он
смеялся, пока не закашлялся от кофе, который я сварила для него не так, как
надо, и не уронил варёное яйцо, которое я сварила для него, в кувшин с водой, и
о боже, я думала, что несчастьям не будет конца и даже не будет передышки. Но после того, как он выловил яйцо и съел его, он
отправился к своему дяде и не успел уйти, как вошла миссис
Свит, чтобы посмотреть, не забыла ли Ируша свою брошь, потому что она быстро
Дыхание сбилось, оно куда-то делось, и у Джуры случилась истерика из-за того, что она его потеряла. Пока я разговаривал с миссис Свит у ворот, я почувствовал запах чего-то горелого, и весь мой хлеб подгорел в духовке из-за того, что Джура Додд выронила булавку для бюстгальтера. Тогда я
почувствовал, что немного разозлился, и миссис Свит увидела это,
повернулась и ушла от меня, а после её ухода я вошёл в дом,
опустил шторы, запер дверь и лёг спать. Я проспал до тех пор,
пока Элайджа не вернулся домой к ужину, и, конечно, ужин ещё не был готов
и это вывело Элайджу из себя. Я нахожу, что у Элайджи довольно вспыльчивый характер,
и единственное, что можно сделать с человеком в гневе, когда он в гневе, — это разозлить его так, чтобы он в ярости ушёл и
снова оставил вас в покое. Так что я просто сделал одно или два замечания о моей
отзыв вещей, как он относится к очень сильным, - сказал он сам догадался
он хотел поужинать в центре, спать в магазин в ночное время. Поэтому он взял
сам от себя он вряд ли был в сторону, когда миссис Мейси пришла сказать
мне о разводе Джуди Lupey это."

"Это ..." воскликнула Миссис Латроп.

— Пока нет, но скоро будет, — сказала мисс Клегг. — Миссис Мэйси только что вернулась из Мидвилла и говорит, что весь Мидвилл бурлит из-за этого. Там никогда раньше не было разводов, и всем очень интересно узнать, как это делается. Что касается миссис Мэйси, то она была только рада рассказать мне об этом. Похоже,
Лупис ужасно расстроена из-за этого, а миссис Киттс говорит, что не уверена, что не изменит завещание, прежде чем оставить деньги женщине с двумя мужьями.

«С двумя…» — воскликнула миссис Лэтроп.

"Миссис Говорит Мейси", - продолжила Сьюзен, "как госпожа Lupey не намного лучше
радует, чем Миссис Китс над всем этим, и, хотя она не сказала это в
так много слов, она намекнула довольно ясно, как ему тяжело, как только один
девушки, чтобы выйти замуж должны быть тот же, что и становится
разведен. Миссис Мэйси сказала, что понимает её точку зрения, но, по её мнению, мир ещё не достиг того уровня, на котором старые девы могут задумываться о разводе. Она говорит, что оставалась с ними в доме все три дня и подбадривала миссис Лупи, как могла; она говорит, что
сказала ей на ухо, что никому, кроме матери, и в голову бы не пришло мечтать о том, что Фейт или Мария когда-нибудь выйдут замуж при любых обстоятельствах.
Она сказала, что миссис Лупи сказала, что больше всего её напугала та скорость, с которой Джуди устала от
мистера Дрейка. Она говорит, что ещё до того, как первый ребёнок научился говорить, Джуди была на взводе.
полностью покончил с мистером Дрейком. С ним покончено, и он снова дома, и
семья даже не в счет.

"Миссис Мэйси говорит, что она узнала очень много о разводе, как и раньше
раньше не знала. Она сказала, что не может не удивляться тому, насколько
развод похож на брак, потому что Басби Белл был там каждый вечер,
а Джуди и вся семья усердно трудились, готовя её одежду.
 Но миссис Мэйси говорит, что они считают, что для того, чтобы по-настоящему развестись,
нужно просто пойти и пожить какое-то время у Лупи. Почему она
говорит, что то, как Джуди и мистер Дрейк запутались и связались друг с другом,
невероятно. Начнём с того, что Джуди решила уйти от него, потому что
подумала, что это будет проще всего.
В конце концов, она терпеть не могла притворяться то чёрной, то синей для свидетелей
и заниматься всей этой ерундой. Но, кажется, когда ты живёшь в одном городе с мужем, который ездит на велосипеде и ему всё равно, где он тебя встретит, этого достаточно, чтобы довести женщину до безумия. Миссис Мэйси говорит, что Джуди Лупи на самом деле не может выйти на улицу,
если только Фейт не идёт на квартал впереди неё, а Мария — на квартал позади,
и даже тогда мистер Дрейк может в любую минуту на них наехать. Она говорит, что это ужасно, и Джуди так злится из-за этого
все это только кажется, что они не могли этого вынести.

"Но это не единственная проблема, - говорит миссис Мэйси. Кажется, Джуди заболела
Соломон Дрейк - ее адвокат, потому что он знал всю историю, потому что
ужинал у Дрейков каждое воскресенье, пока они оставались женатыми.
Она думала, что присутствие Соломона Дрейка избавит от стольких объяснений.
Потому что мистера Дрейка так трудно объяснить любому, кто только что видел, как он
ехал на велосипеде, а на самом деле не был его женой. Что ж, похоже, Джуди
не рассчитывала, что Соломон будет продолжать приходить на воскресный ужин.
Мистер Дрейк, после того как он стал её адвокатом, но он делает это, и никто из
Лупи не считает, что это выглядит хорошо, и Джуди находит это очень утомительным, потому что всё, о чём они с Соломоном говорят, — это развод, о котором он рассказывает мистеру Дрейку в воскресенье из благодарности за ужин и потому, что эта тема, кажется, действительно интересует мистера Дрейка. Похоже, мистера Дрейка трудно чем-то заинтересовать.
Джуди говорит, что он зевал ещё до того, как они приехали на станцию в свой
медовый месяц.

"Но миссис Мэйси говорит, что это ещё не всё, что бы вы ни думали, потому что она говорит, что вы думаете о том, что мистер Дрейк собирается жениться на Басби Белл
из всех мужчин в Мидвилле он выбрал _своего_ адвоката, хотя весь город знает, что Басби — это тот, за кого Джуди собирается выйти замуж. Миссис Лупи говорит, что Джуди выбрала бы Басби в качестве своего адвоката, только они так боялись навредить репутации друг друга, а теперь это действительно ужасно, потому что
Басби говорит, что не знает, что делать с их репутацией, если случится худшее, потому что, по его словам, скорее всего, Джуди понадобится ещё один мужчина, кроме мужа, чтобы получить развод. Миссис Мэйси говорит, что миссис Лупи сказала, что Басби сказал, будто у него нет
будь он адвокатом мистера Дрейка, он был бы более чем готов стать другим.
мужчина, но как адвокат мистера Дрейка он может помочь Джуди не больше, чем если бы был им.
Сам мистер Дрейк. Миссис Мэйси говорит, что миссис Люпи плакала, и она рассказала ей все, что знала.
она знала, что на свете столько спокойных пожилых людей, сколько только можно
полагаться на нас здесь, в нашем собственном сообществе, мы были бы только рады поехать
в Мидвилл и помочь всем, чем могли, но миссис Люпи попросила Джуди
Джуди спросила Басби об этом, и Басби сказал, что такие мужчины, на которых можно положиться
где угодно, вообще бесполезны в бракоразводных процессах. Это совсем другое
Кажется, это добрый знак. Миссис Мэйси говорит, что ей очень жаль их всех, потому что
это действительно ужасно — думать о том, что Лупеям нужен мужчина, а единственный мужчина, который у них есть, — это Джуди, от которой они пытаются избавиться изо всех сил.

"Миссис Мэйси говорит, что это всё очень расстраивает. Она говорит, что никогда раньше не переживала ничего подобного. Джуди расстроена, потому что не может выйти и
встретиться с Басби, не рискуя встретиться с мистером Дрейком и потерять всё
время, которое она потратила на то, чтобы быть брошенной. А ещё есть много
вещей, о которых посторонний никогда бы не узнал и даже не догадался, если бы
они жили в одном доме, но по-настоящему развелись. Миссис Мэйси
говорит, что Марта Хэк, которая стирает для них всех, вечно
забывает и отправляет вещи Джуди домой вместе с вещами мистера Дрейка, как будто они
всё ещё женаты. Это было бы не так уж плохо, только мистер Дрейк
ждёт, пока Соломон заберёт их в воскресенье, а Соломон добросердечный и
 отдаёт их Басби, чтобы у него был повод сделать два звонка за один
день. Что ж, миссис Мэйси говорит, что из-за всего этого, когда Джуди
хочет принять ванну, чуть ли не весь Мидвилл собирается посмотреть, где
же её чистая одежда.

«Говорю вам, миссис Лэтроп, рассказывать вам об этом не так уж важно, но, слушая миссис Мэйси, вы начинаете сомневаться, стоит ли пытаться и бросать мужчину, с которым вы не можете жить. Мне кажется, с ним было бы легче жить. Миссис Мейси рассказывает, как она познакомилась с мистером Дрейком несколько
сама не раз на своем велосипеде он выглядел самый цветущий. Никто не нужен
быть его жалко, не много жаль Джуди. Но миссис Мэйси говорит, что
весь Мидвилл сожалеет только об одном человеке, и это Басби
Белл.

Миссис Лэтроп начала говорить.

— Да, — поспешно продолжила Сьюзан. — Элайджа сказал то же самое.
на днях, когда он говорил о Мальборо. Он считает, что
развод — это ошибка, но ты ведь вдова, а Элайджа не женат, так что вам обоим можно высказывать своё мнение.

 Сьюзен встала и спустилась по ступенькам. "Я должна идти", сказала она, "я
не принимать без особого интереса к тому, что ты, может быть, goin', чтобы
скажите, Миссис Латроп, даже если там был какой-то шанс когда-либо получаю'
хотела сказать вам это, я уже сказал вам все, что я знаю, и я очень устала
разговариваем. Как я уже говорил, прошёл целый день, и я порядком устал
вышла. Я забыла тебе сказать, что после ухода миссис Мэйси я нашла все как было.
в духовке я почувствовала запах не хлеба, а летучей мыши. Полагаю, когда я увижу
Мистера Кимбалла, он отпустит одну из своих шуток по поводу теста для хлеба, битков и
кляра, но я буду слишком измотан, чтобы обращать на это внимание. — Я сказала, что Илия сказал, что он
сегодня переночует в магазине? — спросила я.

— Уилл! — вдруг воскликнула миссис Лэтроп.

— Ну конечно, — сказала Сьюзен, — это не повредит ни одному из них. Я был бы таким же глупцом, как Иеремия Додд, если бы позволил такой мелочи, как летучая мышь, испортить мне целую буханку хлеба, миссис Лэтроп. Что касается Илии, то он
не знаю ничего об этом, я все равно не скажу ему, вы можете быть уверены,
за это он, как ест хлеб-я никогда не трогать себя, а вас
хорошо знаешь".




ГЛАВА VI

КОЛОНКА СОВЕТОВ РЕДАКТОРА


«Я очень беспокоюсь из-за Элайджи, — сказала мисс Клегг миссис Лэтроп однажды, когда новой газете было около трёх недель от роду и когда город начал относиться к ней и к её редактору с относительным спокойствием. — У него так много идей. Некоторые из его идей, насколько я могу судить, хороши, но он так быстро их генерирует, что это меня немного беспокоит.
Это неестественно — постоянно придумывать что-то новое, и никто в этом
сообществе никогда так не делает. Он постоянно рассказывает мне о каком-то новом способе, который он придумал, чтобы куда-то влиться, и эти его вливания заставляют меня нервничать. Старые методы нам подходят, и я пытаюсь удержать его
на этой идее, но сначала он хочет, чтобы я купила новый утюг,
который отключается, пока ты его нагреваешь, а потом он хочет, чтобы я
по-новому закрепила бумагу.

"Я принёс кое-что, — написал он вчера вечером, — чтобы ты почитала и
увидела, как забавно он всё путает. Он принёс это сегодня
утром он прочитал его мне, и я попросил его дать его мне, чтобы я прочитал его
тебе. Я всё равно собирался принести его тебе, но потом он сказал, что я тоже могу
это сделать, так что в любом случае всё в порядке. Это некоторые из своих новых идей он
сказал, что он будет только рад тебя услышать их, потому что он говорит
больше он живет со мной, тем больше уважения он получил за свой слышу себя.
решение. Сначала он спросил меня, что я об этом думаю, и я сказал ему откровенно
и так открыто, что я не знал, что об этом думать. Я тоже так подумал, потому что в жизни не слышал ничего подобного.
поэтому он сказал, что мы можем прочитать его сегодня, а я могу рассказать ему, что мы
подумали, вечером, когда он вернётся домой.

 «Что...» — с неподдельным интересом спросила миссис Лэтроп.

"Ну, кажется, он подумал, что пришло время начать показывать нам, насколько
он современно смотрит на жизнь, говорит он, и, как следствие, он открывает
вверх по тому, что он называет полем будущего. Он говорит, что на этой неделе у него выйдет редакционная статья о том, что с этого момента каждый выпуск «Мегафона» будет в два раза лучше предыдущего. Я сказал ему, что если он действительно имеет в виду то, что говорит, то сейчас это не стоит и доллара в год.
но он сказал, что подождёт и посмотрит, и что время покажет, и что добродетель сама себя
вознаградит. Он говорит, что собирается договориться с женщиной в городе о
колонке о красоте, и что договорится с какой-нибудь другой женщиной, которая
практична, и что каждый раз будет писать о том, как стать своей собственной
портнихой, когда тебя уволят; я думала, что этих вещей хватит на одну
статью, но, боже мой! он продолжил с ещё одной строчкой, длиной
с твою руку. Он собирается начать вести колонку советов, прямо
сейчас, и вот это я принёс тебе почитать; он говорит, что
Люди хотят получить совет, но не хотят ни с кем делиться и ничего не платить, и они
все могут написать ему и получить ответы на любые вопросы в этом огромном мире,
когда в субботу выйдет газета. Я не мог не открыть глаза пошире,
потому что знаю, что многим нужен совет, и я не должен этого забывать
Элайджа знал достаточно, чтобы дать, но Элайджа — мужчина, а значит, не знает ничего о том, как мало он знает, так что я больше ничего не сказал
на эту тему. Он полон надежд и говорит, что скоро покажет
крупным городским газетам, что может сделать гений в одиночку с подержанной
печатная машинка, и он говорил, говорил, пока мне не пришлось сказать ему, что если он не хочет завтракать, то ему придётся вернуться в постель или отправиться в город.

 — Это... — спросила миссис Лэтроп.

 — Да, это оно. Он сделал это прошлой ночью и отдал мне сегодня утром, чтобы я прочла вам. Она будет называться «Колонка советов», и он собирается озаглавить её «Приди ко мне на грудь» и подписать «Тётя Эбби», потому что, конечно, если бы он подписал её сам, то был бы ответственен за нарушение обещания перед любой девушкой, которая прочитала бы заголовок и решила, что он имел в виду её.

— Но кто же?.. — начала миссис Лэтроп.

«Ну, конечно, в первую неделю никто не пришёл. Ему пришлось самому придумывать вопросы и ответы, и из-за этого всё кажется мне таким глупым. Но он работал над этим, — он говорит, что никто не знает, как пробудить энтузиазм в таком маленьком городке, как этот, и
он говорит, что ему следовало бы получить терновый венец мученика, потому что он
даже подумывает о том, чтобы начать вести колонку советов, в то время как большая часть его
энергии уходит на то, чтобы собрать достаточно средств для борьбы с голодом, чтобы
окупить расходы на регистрацию письма, когда придёт чек.
говорит, что проблема с фондом в том, что ни у кого там нет родственников, и
многие думали, что это в основном голодающие китайцы.
Элайджа говорит, что мир ужасно бессердечен по отношению к
китайцам — они, кажется, не считают их полезными. Он говорит, что здесь, в любом случае, очень трудно чем-то заинтересоваться, и, видит Бог, он прав, потому что, по его словам, фонд Сан-Франциско и то, что с ним стало, определённо были пилюлей, и не одной. Ближе всего к этому он подошёл, когда получил письмо от Фиби Уайт, в котором она писала дьякону о том, как
Поезд с гуманитарной помощью проезжал прямо через город, в котором она находилась, но Элайджаон говорит, что, несмотря на все его усилия, на этой неделе фонд помощи голодающим не пополнился ни на тридцать пять центов. Он говорит, что Клайтвилл заплатил девять долларов
а Мидвилл заплатил пятнадцать долларов, две бочки и матрас,
если кто-нибудь захочет, пусть платит, и вот мы застряли на шести долларах
и четвертак и два пенни, которые принесли близнецы священника сразу после того, как
они подавились лакричными шариками ".

- Неужели... - спросила миссис Лэтроп.

— Нет, я этого не делал. Знаете что, миссис Лэтроп, я продолжаю учиться.
Что касается пожертвований, я научился у вас очень хорошему трюку
Рокфеллер и Карнеги в газетах; они пришли ко мне по поводу этого дела в Сан-
Франциско, и я прямо и открыто сказал, что если город даст пятьсот долларов, я дам пятьдесят. Это заткнуло всем рты
и заставило всех задуматься о том, как много я был готов отдать, и, на самом деле,
на самом деле я не дал ни гроша ".

- Но насчет... - начала миссис Лэтроп.

— Да, — сказала Сьюзен, открывая газету, которую держала в руке, — я как раз думала об этом. Я прочту тебе прямо сейчас, и ты увидишь, если не думаешь так же, как я. Я считаю, что Илия кое-что сделал
довольно точные наброски людей, только, конечно, каждый будет гадать, что он
должно быть, придумал их, потому что они никому не подходят. Тем не менее, это
«Рискованное дело, и я бы хотел, чтобы он оставил его в покое, потому что он живёт в моём доме, и я знаю многих людей, которые достаточно подлы, чтобы сказать, что я достаточно часто говорил ему об этом, — и вряд ли это сделает моих друзей более дружелюбными».

«Делайте...», — сказала миссис Лэтроп.

"Да, я собираюсь". Затем мисс Клегг глубоко вздохнула и начала снова.
итак,:

"Ну, теперь, первое: "Как можно засыпать маринованные огурцы, чтобы они сохранились
— В какое время года? — Она сделала паузу и выжидающе посмотрела на спокойную миссис Лэтроп, как будто загадывала загадку или проводила экзамен для своей подруги. Миссис Лэтроп, однако, отвернулась и смотрела в другую сторону, и только когда затянувшаяся пауза заставила её вздрогнуть, она ответила:

 — Боже мой, я...

— Ответ таков, — быстро сказала Сьюзен, — «Повесь их так высоко, чтобы никто
не мог до них дотянуться».

Миссис Лэтроп открыла глаза.

"Я не…" — запротестовала она.

"Нет, я и сама не думала, что это разумно, — ответила Сьюзен,
«Но знаете, Элайджа громко смеялся над этим. Вот что забавно в Элайдже, на мой взгляд, — он так забавляется над собой. Он
считает, что это одна из лучших вещей, которые он сделал как редактор, и говорит, что
 я уверен, что не вижу в этом ничего смешного, как и вы. И ты
не находишь в этом ничего забавного, не так ли?

"Нет," — сказала миссис Лэтроп, — "я..."

"И я тоже," — сказала Сьюзен, — "а следующая ещё глупее, на мой взгляд. Это письмо начинается так: «Дорогая тётя Эбби».
Затем в нём говорится: «Как ты думаешь, можно ли быть счастливой с молодым человеком, у которого
веснушки? Мой муж говорит "Да", но моя мать говорит "Нет". Он моего мужа.
сын от его первой жены. У меня самой близнецы. Я хочу, чтобы мальчика отправили в
какой-нибудь дом престарелых. Что ты об этом думаешь? Искренне твой - Ада".

"Что под..." - воскликнула миссис Лэтроп.

"Только то, что я сказала", - ответила Сьюзен. — Я и сам не могу понять, что это такое, и боюсь, что это разозлит дьякона Уайта, потому что Полли — его вторая жена, да и у священника тоже две жены. Я пытался объяснить это Элайдже, но он просто сказал, чтобы я прочитал ответ.

— Что это?.. — спросила миссис Лэтроп.

— О, я думаю, что ответ такой же глупый, как и вопрос. В
ответе говорится: «Держись за мальчика. Если у тебя разовьётся привычка к близнецам, он окажется
бесценным».

 — Ну, я… — с отвращением сказала миссис Лэтроп.

 — Я сама сказала это Элайдже. Я сказал, что священник должен был почувствовать себя
обиженным из-за истории со второй женой, но с близнецами в ответе, он уверен
чувствовать, что это значит для него, и "я ожидаю, что он, возможно, перестанет брать газету и"
вступайте в клуб миссис Мэйси. Миссис Мэйси очень разозлилась из-за чего-то, что мистер Кимболл
продал ее на прошлой неделе, и, как следствие, она пошла и сделала то, что она называет
ее газетой, она сдает свой документ для цента в день, теперь-она
сделал четыре цента прошлой неделе. Она говорит, что если Илия Докси-нибудь говорит что-нибудь
в бумаге о ее снова, она возьмет три документа "сдают" их в
две мельницы в день поставке весь город и разрушить его таким плоским, он
придется нанимать, чтобы забрать хмеля. Я пересказал Илайдже то, что она сказала, и он сказал:
«Ради всего святого, передай миссис Мэйси, что её ноги теперь в полной безопасности от всех его шагов». Я передал ей, но она сказала, что ему не нужно
думать, что цитаты из поэтов помогут ей поверить в него.
Скоро снова. Она говорит, что в Мидвилле все только и говорят о том, что Элайджа Докси
развлекается с нами, как мартышка.

 — Ты что… — воскликнула миссис Лэтроп, широко раскрыв глаза.

 — Нет, не думаю, потому что я спросила его, и он поклялся, что это не так.
Но, право же, миссис Лэтроп, вы должны позволить мне дочитать до конца, потому что мне
нужно идти домой, чтобы приготовить ужин.

"Идите..." — сказала соседка.

"Нет, я не уйду, пока не дочитаю. Следующая страница, и на ней написано: «Как долго
человек должен ждать, прежде чем жениться?» Я ждал несколько лет,
и нет ничего против этого человека, кроме того, что ему восемьдесят два года, и
парализован. Мне семьдесят девять. Папа и мама выступают против этого брака и являются "
старейшей парой в стране", и Элайджа подписал это "Нежно,
Розово" - из всех глупостей!"

- Он, должно быть... - воскликнула миссис Лэтроп.

— Я бы так и сделала, — сказала Сьюзен. — Он катался по дивану от смеха. Ответ таков: «Я бы подождал ещё немного — терпение
никогда не помешает». Я тоже считаю это довольно глупым.

— Я... — сказала миссис Лэтроп.

— Да, конечно, — сказала Сьюзен, складывая газету. — Я почувствовала это и сказала
это, и я знала, что ты согласишься. Мне нравится Элайджа, но я должна сказать, что
Мне не нравится его колонка советов, и я бы никогда не стала советовать кому-то писать в неё за советом. Его ответы, по-моему, ни о чём не говорят, а тот, что про соленья, ударил меня как пощёчина.

 — Я бы никогда… — сказала миссис Латроп.

 — И я тоже. — Если я захочу что-то узнать, я обращусь к тебе.

— И я… — тепло сказала миссис Лэтроп.

— Я знаю, что ты бы так и сделала, — сказала её подруга, — какие бы у тебя ни были недостатки, миссис
Лэтроп, я всегда буду так к тебе относиться.




Глава VII

Миссис Мэйси и съезд


Миссис Лэтроп была в саду и бесцельно бродила по нему
способ, который она сама называла «присматривать за вещами», но который
её подруга и соседка называла «тратить время и силы на пустяки». Всякий раз, когда мисс Клегг видела миссис Лэтроп за этим занятием, она
как можно скорее прерывала её. В тот раз, о котором я пишу, она сразу же вышла из своей кухни и
позвала:

— О, миссис Лэтроп, подойдите сюда, у меня для вас сюрприз.

Миссис Лэтроп тут же перестала с любовью и рассеянностью оглядывать
свои владения и подошла к забору. Мисс Клегг тоже
Они подошли к забору, и на его противоположных сторонах состоялся следующий разговор.

"Я вчера днём ходила к миссис Мэйси," начала мисс Клегг, "и я её видела, и вот в чём дело."

"Она не..." с тревогой спросила миссис Лэтроп.

— О нет, с ней всё в порядке — то есть, почти всё в порядке, но я могу заметить, что то, что я вижу и слышу о ней сегодня, — это непреходящий
урок о том, что нужно позволять женщинам быть женщинами, а мужчинам — оставаться мужчинами ещё несколько лет. Миссис Мэйси говорит, что она, со своей стороны, чувствовала, что
с самого начала, но все говорили, что это ее долг, и она говорит, что всегда
считает своим долгом выполнять свой долг, и на этот раз это должно было дать ей
к тому же бесплатная поездка в город, так что рука Провидения, как ей казалось, была
даже более чем необычно явно протянута к ней."

- О, - сказала миссис Лэтроп, - вы хотите сказать...

— Конечно, — сказала Сьюзен, — но подождите, пока я расскажу вам, как всё вышло.
Всё вышло совсем не так, как вы думаете.

— Я… — сказала миссис Лэтроп.

— Ну, подождите и послушайте, — сказала подруга, — подождите и послушайте, и…
— тогда и ты тоже узнаешь.

 — Я… — покорно сказала миссис Лэтроп.

«Она говорит, — продолжила мисс Клегг, — что мы все знаем (и это тоже правда, потому что я уже говорила вам об этом), что она никогда особо не увлекалась этой идеей, даже в самом начале. Она говорит то, что думает: идеи Элайджи становятся слишком прогрессивными, и если он не проверит их, то очень скоро мы обнаружим, что некоторые из его идей нас раздавят, а не продвинут вперёд. Она говорит, что женские клубы — это очень хорошо, и миссис Лупи получает
большое удовольствие от того, что ходит в клуб в Мидвилле (когда они не
встречаются у неё дома), но миссис Мэйси говорит, что наше швейное общество — это не клуб, и
никогда не было никакого клуба, и она считает, что со стороны Элайджи было слишком самонадеянно
поднимать вопрос о том, чтобы отправить делегата в какую-либо федерацию
женских клубов. Она говорит, что не видит — и она сказала на собрании,
когда её избрали, что она не видит, — что мы шьём
общество могло бы, возможно, обойтись без каких-либо съездов, потому что теперь вы можете купить все выкройки по почте так же легко, как если бы вы просматривали их все. А ещё она говорит, что никто во всём королевстве не может быть настолько сумасшедшим, чтобы предположить, что какой-либо съезд может когда-либо
ничего не вышло из наших переговоров, так зачем же мы с ними вообще
пытались договориться. Я думал, что она была очень разумной
вчера, и я думал, что она была очень разумной на собрании в качестве избранной
она, и я пытался поговорить с Элайджей, но Элайджа так решительно настроен на наше
успеваю за каждым Томом, Диком и Гарри, которые сопровождают что угодно
у меня есть какой-то новый план, который я, похоже, не могу заставить его понять, как никто другой
в этом городе хотят идти в ногу со временем - мы подходим для этого гораздо лучше
не торопимся, как делали всегда, пока он не появился среди нас. Миссис Мэйси
говорит, что, как мы все знаем, никто не хотел быть делегатом от федерации
с самого начала, и вы сами это знаете, миссис Лэтроп, потому что я был там
и идея Элайджи привела к тому, что все остались дома
из-за страха, что их попросят прийти. Им пришлось перенести собрание швейного кружка на другой день, и даже тогда многие предпочли прибраться в доме, чтобы найти оправдание, а миссис Свит прямо сказала, что не верит, что кто-то из нас достаточно образован, чтобы пойти на собрание, и что нам лучше остаться дома. Мне пришлось вмешаться и сказать, что Илия
сказал мне, что теперь все улажено, и люди, которые ничего не знали, могут
пойти на съезд так же, как и все остальные, но миссис Джилкинс сказала
в таком случае она должна чувствовать, что тратит время впустую с кучей дураков
то, что она сказала, произвело такое впечатление, что в конце концов
единственной, кого они могли выставить, была миссис Мэйси, поэтому они
избрали ее. Миссис Мэйси не была в восторге от того, что ее избрали, а
_tall_, но миссис Люпи - ее двоюродная сестра, а миссис Люпи была делегатом от Мидвилла
, и она говорит, что подумала, что, поскольку они могли бы сидеть вместе, миссис
Лупи в любом случае хотела поехать в город, чтобы привести себя в форму, миссис
Мэйси сказала, что это, конечно, будет интересно, потому что миссис Лупи больше всего
нравится, когда ты проводишь цепочками с шариками вверх и вниз по своей спине
в полном одиночестве, и миссис Мэйси хотела посмотреть, как они дают миссис Лупи
полные указания ни за что ни про что — она подумала, что это будет так забавно, — и в конце концов она сказала, что пойдёт.

«Ну, она говорит, что иностранцы, прежде чем приехать в эту страну, должны быть мудрыми по сравнению с ней! Она рассказывала мне об этом сегодня днём. Я никогда
не слышала такой истории даже от бабушки Маллинс. Она говорит, что Илайя отправил
её имя, и на следующий день её зарегистрировали, и она говорит, что с тех пор они
никогда не переставали присылать ей документы. Я говорила тебе, что слышала на площади,
что она получает много писем, но я не верила, что так много, пока она не показала мне
свой ящик для растопки следующей зимой. Она говорит, что это невероятно! В правом конце коробки лежат бумаги, которые ничего не стоят, а в левом — те, что действительно ценны. Ну, после того, как я посмотрел на коробку, мы сели, и она сказала мне
шкура и шерсть целиком. Она говорит, что сначала она получала письма
от всех, кто только есть на свете, с вопросами о её мнениях и взглядах,
о том, о чём она никогда раньше не слышала, и о том, что она считает
оскорблением, если думает, что может что-то знать об этом. Но она говорит, что мнения и оскорбления не так уж важны, когда ты достигаешь её возраста, так что она сложила их все в коробку и решила больше не думать об этом. Она говорит, что только одно мнение было по-настоящему важным, и это было мнение о её смене пола. Кажется, она так и не определилась
о том, чтобы надеть свой переключатель на конвенцию, потому что, по её словам, очень
трудно закрепить оба конца переключателя на одном и том же уровне, и один
конец выглядит так же забавно, как и другой, торчащий наружу, но она говорит, что вы, возможно, можете представить, что она чувствует, когда мужчина, которого она не знает,
Адам написал ей письмо, которое начиналось так: «Привет, привет, почему бы тебе не покрасить
волосы?» и с картинкой, на которой он смотрит на её собственные
волосы под микроскопом! Она говорит, что никогда в жизни не была так
ошарашена. На конверте была ещё одна картинка с мужчиной у
Он позвонил и сказал, что все остальные делегаты уже сделали свои ставки и
ждут, когда он их обсчитает, и она сказала, что закон, запрещающий
отправлять такие вещи по почте, должен был быть применён к этому человеку прямо
тогда и там. Она говорит, что уже много лет не краснела ни от чего, кроме злости, но тогда она краснела и от того, и от другого, и не забывай об этом. Но законы, говорит она, — это детская игра по сравнению с тем, что другой мужчина написал ей о своих подвязках. Не о её подвязках, а о его подвязках, заметьте, миссис Лэтроп.
Вы верите, что у того другого мужчины хватило наглости прямо спросить её, не будет ли она так любезна уделить пять минут и посмотреть на его подвязки! — на _его подвязки_! Он сказал, что они у него на плечах, и он просто хотел сказать ей, что они удобные. Что ж, она говорит, что мысль о том, что у какого-то мужчины есть подвязки,
То, что могло заинтересовать вдову, было для неё в новинку, и она едва сдерживалась, чтобы не написать ему об этом. Она говорит, что никогда в жизни не слышала ничего более дерзкого. Она говорит, что когда
у неё был муж, и она никогда не проявляла особого интереса к его подвязкам, насколько она помнит. Она говорит, что помнит, как он подтягивал их, когда вставал утром, а потом спокойно развязывал весь день, но она говорит, что если её законного мужа не интересовали складки на подвязках, то это не значит, что других мужчин это не будет интересовать. Но она говорит, что это не всё, что я могу подумать (или вы, миссис
Лэтроп), потому что, хотя остальное, может быть, не так уж плохо, всё равно это достаточно плохо, и вы оба согласитесь с этим, когда услышите, я знаю. Она говорит
Ей писали всё больше мужчин, и всё больше, и всё больше, и всё, что они говорили, было
выше её сил, да поможет ей Бог! Один спросил её, знает ли она, что ей нужен новый ковёр, и что он как раз держит ковры, и
другой сказал ей, что её дом нужно покрасить, а у него как раз есть краска, а ещё один просто взял и ляпнул, что если бы она знала, насколько стара её плита, то сразу бы пришла к нему, а у него как раз есть плиты. И она говорит, что они не нужны, потому что она недостаточно умна, чтобы понять, что все они
Письма были действительно написаны так, чтобы казаться бескорыстными, но с намёком на то, что
подразумевалось, что она, возможно, что-нибудь купит.

"А потом она говорит, что появился новый вид, который по-настоящему напугал её тем, что
стал слишком интимным в почтовых открытках."

"В почтовых..." — сказала миссис Лэтроп.

"Да — в почтовых открытках. Одна написала, что могла бы вернуть своего мужа, если бы
только следовала его указаниям, а она говорит, что последнее, чего она хочет, — это вернуть своего мужа, даже если он просто мёртв; а
другой сказал ей, что если она будет выполнять его упражнения, то может растолстеть или
«Она похудела, как ей было угодно, и упражнения выполняла в чёрном, без одежды, по краю карточки, и миссис Мэйси говорит, что, когда Джонни передал ей карточку в почтовом отделении, она чуть не умерла на месте, и там. Она говорит, что они были слишком плохи, чтобы даже поместить их в книгу, — они были слишком плохи, чтобы даже отправить миссис Лупи!»

«Что?..» — спросила миссис Лэтроп.

«Затем в прошлый понедельник начался ещё один новый вид, и их становилось всё больше и больше с каждой почтой. Это был сам съезд, начинающийся
с неё. И она говорит, что не знает, было ли это улучшением или
Хуже будет. Один написал ей, что если она будет вести себя сдержанно, то должна будет доложить
им об этом в первую очередь, а затем стоять плечом к плечу с ними
всю неделю. Что ж, миссис Мэйси говорит, что не может себе представить, как она будет
стоять где-то всю неделю, поэтому она написала, что будет в семейном зале, где все могут сесть,
и ей неловко, потому что она очень верит в умеренность, но она говорит, что ничего не может с этим поделать, ей нужно кресло везде, где она собирается провести неделю. Итак, миссис Мэйси теряет рассудок. Тогда женщина
Суфферидж не стал спрашивать, кто она такая, а просто прислал ей пуговицу
и велел пришить её прямо сейчас. Она говорит, что была
чувствую себя плохо за воздержание, что она была слишком рада
сговорчив о кнопке, чтобы она сделала это, но это трудно кнопка за
на'count быть звездой с обычными шипами, и единственное место
куда ей было нужно-кнопки на ее юбке отверстие, кнопка' шипами
в задней части юбки-это далеко не Амусин быть хотя она
она говорит, что не может не думать, как это очень хороший знак для sufferige
всякий раз, когда она наступает на него, раздеваясь по ночам. Потом
она получила письмо, в котором её спрашивали, не хочет ли она присоединиться к великому батальону, чтобы
сплотиться вокруг флага, и она говорит, что это было как раз тогда, когда она
начала наполнять коробку для растопки.

"Ну, она говорит, что коробка была наполовину полна, когда сегодня она получила
последний удар в лицо!

«Сегодня утром она получила указания, куда идти, и, говорит, когда она
впервые увидела всю ширину того, куда её впустили, она чуть не упала навзничь.

"Сначала был значок с очень хорошей булавкой, которой она всегда может воспользоваться;
она говорит, что не возражала против значка. Потом была бумага уверял ее, как
она была 1206 м. Не упусти свое решение отметить все
она владела с нее шьют его в свою шляпу и зонтик. Потом был
карта города с синей линии и розовые квадраты и солнце без каких-либо
чувство площадь светит в середине. Затем она должна была заполнить бланк и отправить его по почте, если она собиралась есть или спать в течение недели. Затем нужно было наклеить четыре этикетки с её именем и номером, а ещё одну — на чемодан, если он весил больше ста фунтов.
фунтов, и ещё один — за её чемодан, если он весил меньше ста фунтов,
и ещё один — за её чемодан, если это был чемодан-чемодан, и ещё один — за её чемодан, если это был не чемодан-чемодан.

"Ну, миссис Мэйси говорит, что вы, наверное, можете себе представить, как у неё всё поплыло перед глазами к этому времени, и чем больше она читала о том, как за ней будут присматривать, тем больше она боялась того, что с ней может случиться. Она говорит, что это был просто шок за шоком. Там было письмо с предложением помолиться вместе с ней в любое время, когда она позвонит, и письмо с советом не переплачивай таксисту, и письмо с надписью «Перед рассветом всегда темнее всего», и если
она накопила немного денег, чтобы взять их с собой и вложить по его
осторожному совету, и он напечатал письмо за свой счёт. Она говорит, что не знала, куда ей идти и что делать, она была так растеряна.

"А вчера утром раздался последний удар, и миссис Мэйси упала!
Она получила письмо от мужчины, который писал, что встретит её на вокзале и
нанесёт татуировку с её именем прямо на её тело в дамской комнате ожидания, чтобы
её друзья могли легко найти её и опознать тело в морге. Что ж, она
сказала, что это её и погубило. Она говорит, что никогда не любила сидеть взаперти
и она просто взяла и написала миссис Лупи, что не пойдёт ни за любовь, ни за деньги...

«Что ж, — воскликнула миссис Лэтроп, — тогда она не...»

«Нет, — сказала Сьюзан, — она не собирается». У нее не хватает смелости, и заставлять ее - это
жестоко. Я сказал ей отдать мне билет, и я бы поехал вместо нее
.




ГЛАВА VIII

БИЕННАЛЕ


В тот день, когда открылось собрание женских клубов, миссис Лэтроп,
увидев, как её подруга уходит, собралась с силами, чтобы
насладиться отдыхом, который, как она думала, мог продлиться несколько
дней. Сьюзен разбудила её очень рано утром, чтобы проводить.
ключ от двери и подробные инструкции относительно Элайджи и цыплят.
Элайджа взял на себя заботу о цыплятах, но мисс Клегг заявила
откровенно говоря, что ей было бы спокойнее во время ее отсутствия, если бы ее друг
внимательно присматривал за ним во время процесса. "У Элайджи доброе сердце".
сказал делегат, «но это не отменяет того, что он мужчина, и, как следствие, на него нельзя положиться во всём, что касается дома.
Я не говорю, что осуждаю его, потому что если бы он был таким, как дьякон Уайт, и у него были бы свои представления о том, как накрахмаливать и смазывать маслом сковородки, он бы
Вы скоро сведёте меня с ума, но я всё равно буду считать за честь, если вы, миссис Лэтроп, при каждой встрече будете спрашивать его, помнит ли он всё, что я ему сказала, и не дайте ему забыть про курицу, которая, как я думаю, сидит в дровяном сарае, потому что если она это сделает, то ей понадобится еда так же, как и в противном случае.

Затем мисс Клегг ушла со своим саквояжем, шляпной коробкой и обедом в другой коробке. Она ушла рано по той простой причине, что поезд отправлялся в то же время, и как только она ушла, миссис Лэтроп, как я
как она уже замечала, она сразу же вернулась в постель и снова уснула. Ей казалось, что какое-то время, по крайней мере, никто не будет требовать от неё никаких усилий, и поэтому она была очень удивлена, когда несколько часов спустя услышала громкий стук в заднюю дверь.

Оглушённая тяжёлым сном жаркого июльского дня, миссис Лэтроп несколько минут добиралась до двери, а когда добралась, несколько секунд возилась с замком, не чувствуя пальцев от сна. Но в конце концов она открыла дверь и была парализована видом
ее подруга, стоящая снаружи, со своим саквояжем, коробкой для шляп, ленчем
в другой коробке и общим видом усталого солдата, который
сражался, но не совсем победил.

- Послушай, Сьюзен, я думала, ты... - начала миссис Лэтроп, и ее рот и глаза
широко раскрылись.

— Я сделала это, и я справилась, и я вернулась домой. — Мисс Клегг вошла в кухню и резко бросила свои вещи на стол, а сама села на стул. — Я была на съезде, — сказала она.
— Я была на съезде, и я с ним покончила, и я вернулась домой.

— Зачем?.. — спросила миссис Лэтроп, переходя на более продвинутую стадию недоумения, когда она окончательно пришла в себя, обратила внимание на потрёпанный вид своей подруги и, сложив то, что было на ней надето, поискала своё кресло-качалку.

 — Я не знаю, я уверена, — сказала Сьюзен, — я тоже не понимаю, зачем это кому-то нужно. Но вы не должны задавать мне вопросы, миссис Лэтроп,
отчасти потому, что я слишком устала, чтобы на них отвечать, а отчасти потому, что я всё равно пришла, чтобы рассказать вам, и я всегда могу говорить быстрее, когда вы не пытаетесь говорить одновременно.

Миссис Лэтроп по-новому осмотрела свое нижнее белье и приготовилась
держать язык за зубами еще крепче, чем когда-либо.

"Во-первых", - сказала Сьюзен, говоря в приподнятом тоне,
который мы все склонны использовать в состоянии сильного волнения, смешанного
с большой усталостью: "во-первых, миссис Лэтроп, вы знаете как миссис
Мэйси настояла на том, чтобы оставить себе значок, потому что, по её словам, она хотела вшить его в подушку, которую она шьёт, так что мне пришлось довольствоваться карточкой, на которой был её номер. В результате мне, естественно, пришлось очень нелегко.
потому что я не смог найти миссис Лупи, и мне пришлось самому управлять каноэ от
начала и до конца. Могу сказать вам, что у меня был тяжёлый день,
и никому больше не нужно говорить мне о правах женщин. С этого момента я слишком
утомлена женскими обидами, чтобы чувствовать себя комфортно, а то, как со мной
обращались сегодня, заставляет меня желать быть индюшкой в гареме, прежде чем
я снова стану делегатом на мероприятии, организованном женщинами.

«Во-первых, когда я сел в поезд, он был переполнен, и пока я
втискивался в два маленьких угла, оставленных очень толстым мужчиной,
Женщина подошла и воткнула маленький флажок в мой головной убор, а я даже не
заметила, что она сделала, и этот маленький флажок чуть не свёл меня с ума с самого начала. Кажется, миссис Лэтроп, что, отправляясь на съезд женщин, вы с самого начала становитесь
предметом всеобщего внимания, и этот маленький флажок, который та женщина воткнула в мой головной убор, был знаком для всех, что
я была делегатом.

"Я познакомился с очень милой дамой, которая спросила меня, как только увидела маленький
флажок, знаю ли я, как отличить ветчину, заражённую туберкулёзом, от
обычной. Я сказал ей, что не знаю, и она говорила об этом, пока мы не добрались до
город, из-за чего поездка оказалась совсем неинтересной, и теперь мне будет очень трудно есть ветчину до конца жизни. Потом мы вышли, и я избавился от неё, но это мало мне помогло, потому что я встретил ещё двоих, которые сразу же увидели маленький флажок и не отставали от меня. Меня подвели к столу, который они поставили в зале ожидания,
записали мои данные, а потом дали две книги, карту, семь программ,
газету и розу, чтобы я взял их с собой вместе с вещами, а потом
маленькая женщина с маленькой чёрной сумочкой
она тоже заметила маленький флажок, забрала меня с собой и сказала, что мне не нужно ни о чём беспокоиться, потому что я могу пойти с ней, и что она будет рада.

[Иллюстрация: «Подошла женщина, посмотрела на мой флажок и спросила, являюсь ли я делегатом или альтернативным кандидатом». _Страница_ 119]

«Я не хотел идти с ней, но они все, казалось, были довольны таким раскладом, так что я пошёл с ней, и я был немного не в себе, потому что каждый раз, когда я ронял розу или программку, пытаясь избавиться от них, она их подбирала и возвращала мне. Мы немного прогулялись в приятной обстановке, а потом она спросила меня, как я
воспитывала моих детей, а я сказал, что у меня их нет. Она сказала: «О боже, что бы на это сказал мистер Рузвельт?», а я сказал, что это не его дело и ничье другое. Могу по секрету сказать, что к тому времени мне уже было немного не по себе, миссис Лэтроп.

«Мы пришли в конференц-зал после долгой прогулки, и к тому времени я уже изрядно вспотел, потому что был зол и ужасно устал. Маленькая женщина отошла от меня, и ко мне подошла дама, посмотрела на мой флаг и спросила, являюсь ли я делегатом или альтернативным кандидатом, потому что это важно знать
с самого начала. Я сказал ей, что миссис Мейси' она есть
книгу и посмотрел в нее очень аккуратно, чтобы увидеть, будут ли в
верить мне или нет, а потом она велела мне войти. Когда
скрипнула дверь, меня втолкнули в нее, и я оказался с сумкой, флагом и
всем остальным на съезде.

- Ну, миссис Лэтроп, я за всю свою жизнь ни разу не видел ритма этого места.
Они сделали все, что могли, чтобы сделать его веселым и по-домашнему уютным, покрасив
с одного конца он был зеленым, но это было видно по тому, как краска быстро осыпается.
выходящий и приближающийся к вершине человек, который рисовал, тоже должен был сдаться.,
потому что он просто закончил, нарисовав несколько кругов то тут, то там, а потом
оставил всё как есть. Внизу были только стулья, и они начали
украшать их баннерами, но баннеры закончились ещё быстрее, чем краска, и
большая часть зала была самой простой.

"Я прошёл как можно дальше вперёд, а потом сел. Не могу сказать, что мне было очень удобно или что я был сильно впечатлён, а люди, сидевшие сзади, очень волновались и говорили, что не слышат, что происходит на платформе. На платформе была женщина, которая стучала молотком.
стол, за который она держалась изо всех сил, и, по-моему, любой, кто не слышал её стука, должен был быть глухим, но она выглядела счастливой, и,
возможно, это было главное, потому что женщина позади меня прошептала, что
дух, который она воплощала своим стуком, только что наполнил комнату. Что ж, я терпел, сколько мог, а потом встал и сказал прямо и открыто, как будто
все должны были замолчать и все могли меня слышать. Все захлопали, но дама с молотком, похоже, даже не слышала меня и
стучала еще громче, пока все хлопали.

«Что ж, миссис Лэтроп, если вкратце, то это было не очень
интересно — я даже могу по секрету сказать, что мне было довольно скучно.
 Я прочла все свои семь программ и поняла, что первый день был посвящён
приветствиям, а второй — встречам.. На следующий день мы говорили о деревьях, а после этого все
собирались ехать». И так далее, и так далее. Потом я
понюхал свою розу, и в нос мне воткнулся шип, и от стука молотка я очень устал, и, наконец, вошла женщина и сказала, что я занял её место, и я с радостью уступил его ей и вышел, и я никогда
я никогда в жизни не была так счастлива. Но не успела я выйти, как какая-то дама, которую я раньше не видела, заметила мой маленький флажок и набросилась на меня, спросив, не мисс ли я Клегг? и я не видела смысла отрицать, что это не так, поэтому сказала: «Да, я мисс Клегг».

«Что ж, миссис Лэтроп, это было почти началом моего конца. Эта женщина затолкала меня в карету, отдала мой саквояж кучеру и велела ему ехать быстрее. Я был слишком ошеломлён её поступком, чтобы придумать, что сказать, поэтому просто сидел, а она приколола
Она повязала мне на шею фиолетовую ленту и сказала, что прочитала две мои книги и умерла со смеху,
только чтобы посмотреть на меня. Я был больше чем напуган, потому что она была сумасшедшей, но
она говорила так быстро, что я даже не успел открыть рот, так что я и не пытался.

«Она сказала, что когда они готовились к съезду и распределяли знаменитостей между собой, она просто взяла меня с собой. Она сказала, что собирается устроить для меня обед и ужин, и я не знаю, что ещё. Она всё ещё говорила, когда карета остановилась у отеля.

«Она сказала, что я, должно быть, не против отеля, потому что её муж любит компании
больше ничего, и я не видел никакого смысла в её замечании, но Давид в
львином рву был сам рычащим львом по сравнению со мной в ту минуту, так что
я просто пошёл за ней, и она ввела меня в лифт и
в комнату с ванной и букетом, и там она сказала мне отдать ей ключ от чемодана, чтобы она распаковала его, пока я буду в ванной.

— Что ж, миссис Лэтроп, я уверена, что, когда я сегодня отправлялась в город, у меня и в мыслях не было, что мне так сильно понадобится ванна.
Возможно, вы удивитесь, что я так беспокоюсь о дополнительном мытье, но я была так взволнована.
чтобы отделаться от неё и её постоянных разговоров, я отдал ей ключ,
зашёл в ванную и решил, что впервые в жизни попробую принять ванну целиком,
поскольку, похоже, больше ничего не оставалось делать, а ванна была под рукой.

«Итак, я разделась, а когда разделась, то начала искать, куда бы прыгнуть. Что ж, миссис Лэтроп, вы в жизни не видели такой ванны, как эта! В середине дна была дыра, и чем больше воды наливалось, тем больше она вытекала. Сначала я не понимала, как мне
Я собирался справиться, но через какое-то время понял, что мне ничего не остаётся, кроме как сидеть в этой дыре и грести обеими руками, чтобы не обвариться, пока ванна наполнялась двумя непрерывными потоками: один — кипяток, а другой — ледяная вода.
Что ж, миссис Лэтроп, я никогда раньше не принимал такой ванны!

«Если я пытался помыться где-нибудь, где это было хоть сколько-нибудь трудно, я терял хватку, и вода с таким шумом выливалась, что Ниагара по сравнению с ней казалась коровьим хвостом, прежде чем я успевал снова занять нужное положение. Я был не более чем
Я уже почти закончила умываться, когда снаружи раздался жуткий шум.
По сравнению с тем, что происходило в соседней комнате, сама
конвенция казалась детской сказкой.

«Говорю вам, я в спешке выбралась из ванны и как можно лучше вытерлась очень толстым полотенцем с надписью «Ванная», которое лежало на полу, надела одежду и вышла.

Что ж, миссис Лэтроп, можете верить мне или нет, как вам угодно, но это была _другая_ леди с _другим_ делегатом с _другой_ фиолетовой лентой и _другим_ маленьким флажком. Дамы были очень взбешены, а другой
делегат кусала губы и смотрела в окно. В конце концов,
дамы так разозлились, что спустились к телефону и оставили делегата
и меня наедине в комнате.

"Ну, миссис Лэтроп, вы можете верить мне или нет, как вам угодно, но
та другая делегатка спросила, как меня зовут, и когда я сказал ей, она сказала, что это
ее тоже зовут. Потом она смеялась до слёз и сказала, что никогда не слышала ничего подобного. Она сказала, что для неё всё было ясно как день и что
она должна написать об этом рассказ. Она сказала, что это всё, что она получила от
Жизнь писала об этом истории, и она никогда не упускала возможности написать
хорошую. Она сказала, что хотела бы, чтобы я остался с ней, и что я мог бы
заниматься половиной кровати и половиной той же самой ванны столько, сколько захочу.

«Что ж, миссис Лэтроп, если вкратце, то я чувствовала, что, какой бы доброй она ни была, я никогда не смогу быть счастлива там, где мне придётся постоянно находиться рядом с женщиной, которая всё время говорит, спать в одной постели с другой Сьюзен Клегг и мыться в ванне, потому что тебе приходится останавливаться, чтобы привести себя в порядок, так что я просто собрала свои вещи и вернулась домой.
— Я поеду на дневном поезде и, наверное, останусь здесь ненадолго.

 — Я… — сказала миссис Лэтроп.

 — Да, я как раз собиралась спросить вас, куда вы его положили, — сказала мисс Клегг. — Он понадобится мне, чтобы войти через заднюю дверь.

 — Он… — сказала миссис Лэтроп.

— Я сама могу это сделать, — сказала её подруга, вставая. — Что ж, тогда до свидания. Я не стану отрицать, что мой обед не станет лучше, если я поеду в город и обратно в такой жаркий день, но Господь даёт силы нести ношу, так что, думаю, Илия сможет его съесть, по крайней мере, если он этого не сделает, то ничего другого не получит, — я знаю это, потому что именно он придумал эту прекрасную идею
«Я отправляю делегата от швейного общества на съезд и не
благодарю его за это, я знаю, что _это_ так».

«Вы… — мягко сказала миссис Лэтроп.

"Я не уверена, — сказала мисс Клегг. — Сегодня вечером в Элайдже больше шипов, чем
роз. Я никогда не испытывала тяги к новым впечатлениям,
а сегодня их было слишком много, о чём он очень скоро узнает к своему огорчению,
когда вернётся домой вечером.




Глава IX

ДАЛЬНИЕ ВОСТОЧНЫЕ ТРОПИКИ


— Ты выглядишь... — заботливо сказала миссис Лэтроп однажды днём, когда Сьюзен
Клегг подошел к воротам, чтобы немного посидеть и
повязать.

— Ну, так и есть, — призналась Сьюзан, разворачивая свой клубок и глубоко вздыхая. — Могу сказать вам по секрету, миссис Лэтроп, что я никогда не была так счастлива. Из-за того, что мне приходится присматривать за стиркой Элайджи, его починкой, его готовкой, его комнатой, а также сдерживать его новые идеи и объяснять людям, что он не имел в виду то, что кажется, когда я не могу их сдерживать, я порядком устаю.
Я вижу, что мистер Кимболл замечает, как Элайджа на меня влияет, потому что он
предлагает мне стул всякий раз, когда я прихожу туда, и это только показывает, как он обеспокоен
он за то, чтобы я отдыхала, когда смогу, но на самом деле это не совсем Элайджа
вина в том, что у меня сегодня болит спина, потому что у меня эта боль такая, как
вам, наверное, не понять, миссис Лэтроп, потому что я понял это, когда
вчера вечером сидел и читал книгу, как сделали бы вы или любой другой обычный человек
о том, что я заснул на второй странице и проспал до самого указателя.
но я был устроен иначе, чем вы и "обычные люди", миссис.
Лэтроп, если бы я благодарил Господа так, как должен был бы,
у меня бы никогда не нашлось времени ни на что другое в этом мире.

"Что?" с интересом спросила миссис Лэтроп.

«Это была книга, — сказала её подруга, усердно начав вязать, — книга, которую он, будучи мальчиком, ходил в школу, и мистер Фишер отправил её с почтовой открыткой,
сказав, что каждый американец должен вдумчиво её прочитать. Миссис
Фишер забрала его из почтового отделения и прочла почтовую открытку, и она сразу же сказала, что не одобряет то, что мистер Фишер читает книги, как и должен знать каждый мужчина, поэтому она разрешила мне взять её домой и почитать, пока она не закончит чинить ковры. Я принёс домой книгу, перевязанную так, будто это был пирог, и я честно скажу, миссис
Лэтроп, когда я узнал, в чём дело, вы могли бы сбросить меня с любого воздушного шара. Это была не та книга, по почтовому конверту которой можно было бы предположить, что она _большая_ — она была о Азии, миссис Лэтроп, о той стороне или этой, в зависимости от того, как вы стоите, чтобы читать при свете, и она вовсе не предназначена только для мужчин, её может читать любой, у кого есть время. Теперь, когда я это сделал и знаю, что больше никогда не буду этого делать, я могу сказать вам по секрету, что для книги, которая не могла
должно было быть интересно, и это было самое приятное чтение, которое я когда-либо читал в своей жизни. В ней было много нового для меня, потому что это была толстая книга, а всё, что я знал об этой части света, — это то, что кофе «Ява» родом с Явы, а Филиппины — из Испании. Но теперь я всё знаю, и с этого дня сам судья Фитч не сможет сказать мне ничего такого, чего бы не сказал мне первым тот, кто написал эту книгу. Держу пари, я знаю о том, о чём эта книга, больше, чем кто-либо в этом городе, и теперь, когда я это знаю, я понимаю, почему этот человек сказал то, что сказал.
почтовая открытка к ней - это книга, которую должен прочесть каждый мужчина, и я прочел в
на днях в газете, что главной проблемой мужчин в Америке было
поскольку они знали все о том, о чем они ничего не знали, и
ничего не знали об остальном".

- Что... - начала миссис Лэтроп.

«Но я не понимаю, как человек, написавший это, когда-нибудь заработает на этом хоть
сколько-нибудь денег, — настаивала её подруга, — потому что это довольно
понятно, ведь в каждой строчке написано о том, чему американцы не хотят
учиться и что остальной мир давно усвоил. Если бы я была очень патриотичной
Не думаю, что я сам дочитал бы это до конца, но я никогда не чувствовал себя патриотом с тех пор, как мальчишки бросили петарду в мой курятник на прошлое 4 июля. Я скажу это за курицу, миссис Лэтроп, и скажу, что она восприняла фейерверк гораздо спокойнее, чем я, потому что я был ужасно зол, и любой, кто меня видел, должен был почувствовать, что хороший американец был тогда в ярости, потому что всё, о чём я просил, — это ударить по чему-нибудь, независимо от того, он бросил петарду или нет, и это то, что судья Фитч всегда называет настоящим американским духом
когда он произносит свои оркестровые речи на площади. О боже,
хотя, но я бы хотел, чтобы ты не напоминал мне о той курице, миссис Лэтроп,
я не верю, что ее хвост никогда больше не выпрямится, и она
вечно слезает со своей яичницы, чтобы выглянуть в окно, с тех пор как она испугалась.
"

Миссис Лэтроп нахмурилась и приняла очень сочувственный вид.

— «Но что касается этой книги», — продолжила Сьюзан после секундного
размышления, слегка омрачённого грустью. «Я собираюсь рассказать вам о ней. Элайджа тоже собирается написать об этом статью. Элайджа говорит, что эта история с
«Нашу единственную колонию нужно немедленно остановить, как только он сможет привлечь внимание правительства к тому, как это сделать».

"Что ж, книга начинается очень мягко и приятно с Гонконга и заканчивается
рассказами о Филиппинах. Похоже, что Гонконг не китайский, несмотря на то, что он так называется и вырос там, — он английский, а на Филиппинах их восемь миллионов, не считая диких, которых не поймаешь, чтобы сосчитать и задать вопросы. Между Гонконгом и Филиппинами человек, написавший эту книгу, объездил ту часть света
мир довольно оживлённый, и он рассказывает, кому он принадлежит, и какие у них дороги, и кто должен ими управлять, и всё в таком духе. Вы могли бы подумать, что, слушая меня, он важничает из-за того, что так много знает, но в книге это звучит совсем не так. Именно тогда он, наконец, добрался
до Филиппин, как любой может видеть, поскольку он действительно начал получать удовольствие
от самого себя. Ему так понравилось, что он действительно заставил повеселиться и меня.
хотя я не могу отрицать, что чувствовала себя так, как могла бы не быть.
я была так счастлива только из-за этой хлопушки. О том, что он говорит
о том, что мы делаем в этих странах, вы не прочитаете ни в газетах, ни где-либо ещё, и если Соединённые Штаты действительно считают, что они правы в том, как они себя ведут, то всё, что им нужно сделать, — это прочитать, насколько они неправы, в этой книге, где человек, который действительно знает, о чём говорит, изложил всё чёрным по белому. Я не
верю, что здесь, в Америке, это общеизвестно, но Дьюи взял Агинальдо
и его оружие в Манилу и дал ему возможность повоевать.
Долгое время после того, как в Вашингтоне приняли решение, его называли «генералом».
в конце концов, он был не кем иным, как бунтарем. Я никогда ничего не знал
насчет этого, и я замечу, поскольку я думаю, что есть много других, которые тоже этого не знают.
и я могу по секрету заметить вам, миссис Лэтроп,
как эта книга наводит меня на мысль, главная проблема Филиппин
в том, что ими управляют люди, которые ничего не знают об этом месте
они убегают и ничего не знают о бегстве куда угодно, кроме как в
места. Человек в книге говорит, что Филиппинам не очень хорошо живётся
под властью США и что американцы не очень-то преуспели в усмирении
'им, потому что, кажется, они совершили пять тысяч экспедиций за 'ими за один год и' поймали всего пять тысяч туземцев. Это' целая экспедиция на одного человека, и' я скажу, миссис Лэтроп, что неудивительно, что мы' платим налоги, а' они' платят налоги, ведь некоторых из наших новых сограждан так же трудно поймать. По моему мнению, было бы разумнее сначала дать им
погоняться друг за другом лет десять или двадцать, а потом, когда они
сильно поредеют, мы могли бы вмешаться и разобраться с выжившими;
но, по словам человека, написавшего книгу, никогда нельзя быть уверенным.
Американец ничего не смыслит, и я должен сказать, что мой собственный опыт в этом
сообществе показал, что он знает, о чём говорит, и говорит достаточно прямо.
Он говорит, что Филиппины в очень плохом состоянии, как и их дороги, но
он говорит, что все люди в этой стране настолько довольны своим образом жизни и плохими дорогами, что не собираются ничего делать, чтобы помочь.

— спросила миссис Лэтроп.

 — Он говорит, — продолжила Сьюзан, — что Соединённые Штаты просто счастливы,
отсиживаясь в стороне и наблюдая за Филиппинами, а Филиппины так
далеко, что если они умрут с голода, пока наблюдается никто не будет
когда-нибудь поумнеет. Он говорит, что Соединенные Штаты платят за армию, и "
Филиппины пытаются жить с этим, и "видят", что они не работают
китайцу запрещено работать на них, он не видит никакой помощи
нигде. То, что он сказал о китайцах, было очень интересно, потому что я никогда не видел ни одного из них вблизи, и, кажется, они — чистая раса, только им нравится разводить свиней на чердаках. Кроме того, если вы впустите их в какую-нибудь страну, они будут очень усердно работать, жить очень дёшево и платить больше
из-за налогов с пошлинами на опиум, потому что им нужно есть, и из-за игр, потому что им нужно играть.

— Я бы подумала... — сказала миссис Лэтроп, выглядя удивлённой.

«Ну, я бы тоже хотела, — сказала Сьюзан, — но, согласно книге, Филиппинам не позволено такой роскоши, как помощь китайцев в развитии их страны и уплате налогов». Нет, сэр, они все должны ходить
в школу и сначала выучить английский, и, хотя он прямо говорит,
что Филиппинам нужны китайцы и хорошие дороги гораздо больше, чем
им нужна армия и школы, всё же это армия и школы.
Америка собирается дать им, и они смогут обойтись без дорог
и китайцев, насколько это возможно. Они, конечно, должны получать
хорошее образование, но мужчина говорит, что все учителя преподают
английский, а поскольку никто из детей не говорит по-английски, они мало
чему учатся. Я подумал, что, возможно, он считает, что мы должны
привести в порядок юг нашей собственной страны, прежде чем
приступать к чему-то в другой части света, и это тоже другая половина света,
миссис Лэтроп, потому что я посмотрел на карту, и она начинается прямо под
Япония, а затем сворачивает в сторону, и ты задаёшься вопросом, как мы вообще могли ею завладеть, и если мы случайно зацепили её, потому что у Дьюи было слишком много пара, чтобы остановиться, прежде чем он налетел на другой флот, то мы всё равно должны были бы отдать её, как котят, которых не успели утопить. Вся задняя часть книги заполнена цифрами, доказывающими, что это
правда, как было сказано в начале, но человек, написавший её, не
придал особого значения даже цифрам на Филиппинах, потому что, по его словам, они
Он записывает часть того, что они тратят, в мексиканских деньгах, а часть — в американских, и
не говорит, на что они тратят большую часть в любом случае. Он говорит, что
встретил там очень приятных людей, и они работали изо всех сил, но сами
не думали, что дела идут хорошо, и
Было ясно, что он говорил о них так, как вы говорите с ребёнком, которого отшлёпали. Больше всего меня заинтересовало то, что там, за морем, есть Малайзия, которую англичане начали осваивать двадцать пять лет назад, и теперь там есть железная дорога, телеграф и всё остальное, и мы
На Филиппинах прошло десять лет, а они до сих пор не успокоились.

"Что вы имеете в виду?" — серьёзно спросила миссис Лэтроп.

"О, — ответила её подруга, — у меня никогда не было никаких идей насчёт Филиппин.
Вопрос в том, что судья Фитч сделал своего брата капитаном на войне
только потому, что устал его содержать. Мистер Кимбалл сказал тогда, что все
войны были затеяны лишь для того, чтобы использовать людей, которых уважаемые
люди больше не хотели видеть рядом с собой, и я должен сказать, что верю ему. Мистер
Уэскин сказал мне, что об этом тихо знали сотни лет
Поскольку крестовые походы были большим успехом с точки зрения того, что они
принесли, то, я думаю, мы держимся за Филиппины, потому что это
место находится далеко, и туда можно отправить бедных родственников за
хорошими зарплатами. Человек, написавший книгу, сказал, что для того, чтобы попасть туда, почти ничего не нужно знать, и, должен сказать, судя по тому, что я вижу у тех немногих, кто вернулся, они не тратили много времени на учёбу, пока были за городом.

Сьюзан внезапно перестала вязать и воткнула спицы в клубок.

— Я должна идти домой, — сказала она. — Я только что вспомнила, что забыла
наполнить чайник. Что ж, миссис Лэтроп, мы мило побеседовали о наших
зарубежных владениях, и всё, что я могу сказать в конце, — это то, что вся эта книга
заставила меня почувствовать то, что мы все должны почувствовать как можно скорее.
Многое в этом мире могло бы быть лучше, только люди, которые могли бы это изменить, нечасто чувствуют в себе такую склонность, а те, кто хотел бы что-то изменить, не имеют права голоса. Если бы я был
филиппинцем, я бы хотел, чтобы мою работу выполнял китаец, и я бы очень разозлился
что у тех, у кого было так много ниггеров и итальянцев, что им не нужны были
китайцы, я бы тоже не смог их завести. Я бы чувствовал, что знаю, что для меня лучше, и не стал бы благодарить многих людей в другой части света за то, что они отвергают мои идеи. Однако в этой книге есть одна вещь, которая меня очень утешила. Все страны
вокруг _управляются_ другими странами, и довольно хорошо управляются, и если
Филиппины устанут от того, что мы плохо ими управляем, то те из них, кто
что-то знает, могут легко перебраться в какую-нибудь из хорошо управляемых стран
«Страны в первой половине книги, чтобы жить, а что касается остального…»

Сьюзан резко замолчала. Миссис Лэтроп крепко спала!




Глава X

ЗЛО ДЕЛИТЕЛЬНОГО СМЕРТНОГО ОЖИДАНИЯ


«В последнее время я не выполняла свой долг перед миссис Мэйси, — сказала Сьюзен Клегг миссис Лэтроп. — Клянусь богом, я была так занята садом, Элайджей и уборкой дома последние две недели, что не верю, что
я вообще думала о другой стороне ущелья с тех пор, как начала. Я тоже не видел миссис Мэйси, и, может быть, это одна из причин, почему я ничего не сделал для неё, но это неудивительно, ведь я не видел её с тех пор, как она
её не было здесь — она была в Мидвилле, гостила у Лупи,
и, должен сказать, я очень зол на Элайджу за то, что он не написал об этом в газете,
чтобы я знал об этом раньше. Мысль о том, что миссис Мэйси была
Мидвилл уже больше недели, а я ничего об этом не слышал.
Я чувствую, что, может быть, когда Габриэль затрубит в свой рог, я просто сяду и скажу:
«Ты звонил?» Но в любом случае она уехала и вернулась, и
когда я услышал это на площади сегодня, я не стал медлить ни секунды
но я просто направился в её сторону и вышел оттуда так быстро, как только мог
Я мог бы. Это превосходит все, сколько изменений может произойти за две недели
!--еще четыре штакетника были снесены с забора священника, и
почти у всех вылупились цыплята с тех пор, как я был там в последний раз,
но я не пикетировал и не курил; я охотился за миссис Мэйси и
Я просто продолжал идти, пока не добрался до нее.

— «Она была...», — спросила миссис Лэтроп.

 «Да, она была», — ответила Сьюзен, — «и, слава добрым и милосердным
небесам, там больше никого не было, так что мы с ней могли просто сесть
рядом, и для неё было радостью рассказать мне всё».
Она была на взводе с самого начала своего визита. Она вернулась позавчера и даже не распаковала свой чемодан, но была так измотана. По этому можно судить, насколько она измотана на самом деле, ведь вы сами знаете, миссис Лэтроп, что когда миссис Мэйси слишком измотана, чтобы с головой погружаться в дела, свои или чужие, она бывает совершенно разбита. Она была очень рада меня видеть,
хотя и не подошла к двери, а только крикнула с кресла: «Не знаю,
когда я в последний раз была так рада гостю, как тебе».
перед этим все было вывернуто наизнанку, и это было не что иное, как
мне было приятно слушать, потому что, похоже, сначала у нее был довольно печальный визит
и последнее, что касается того, что меня специально пригласили посидеть и понаблюдать за ночами
с миссис Киттс, а потом остаться на похороны ...

- Похороны! - воскликнула миссис Лэтроп. - Я никогда...

— После того, как меня специально пригласили помочь с её похоронами и пойти на
похороны, — спокойно повторила Сьюзен, — миссис Киттс вовсе не умерла.

— О! — сказала миссис Лэтроп, в кои-то веки закончив свою реплику.

— Нет, — сказала Сьюзен, — и все остальные думают так же, как и вы.
Тоже, но, кажется, на этот раз не получилось. Миссис Мэйси говорит, что никогда не переживала ничего подобного этим десяти дням, ни при жизни, ни после смерти, и
она надеется, что, да поможет ей Бог, она никогда не будет сидеть с кем-то, у кого есть хоть что-то, кроме болезни сердца или третьего приступа апоплексического удара. Она говорит, что одиннадцать месяцев, которые мистер Дилл провёл с миссис Дилл, лёжа на спине, — это детские игры с кошкой и верёвочкой по сравнению с тем, через что Лупи и она прошли с миссис Киттс за эти десять дней. Она говорит, что весь Мидвилл стал свидетелем того, как она ободрала их до костей.
Миссис Дилл была брошена врачом, как христианка, и через одиннадцать месяцев она действительно умерла, но миссис Киттс бросали один врач за другим, пока не осталось ни одного, кто бы не злился на неё за это, а она всё ещё жива! Миссис Мэйси говорит, что миссис Лупи так измотана, что не может говорить ни о чём другом. Миссис Лупи очень
расстроена из-за этого; она говорит, что прошло уже шесть лет с тех пор, как ей сделали
рентген (и миссис Мэйси говорит, что миссис Лупи могла бы сесть и
заплакать, если бы подумала, сколько стоят эти рентгены и как мало
Хорошо, что они сделали это), и она говорит, что прошло три года с тех пор, как
старый доктор Картер обследовал её лёгкие с помощью своего нового кинетоскопа и обнаружил, что они
наполнены воздухом и ничем больше. Миссис Лапи говорит, что она всегда так сильно верила в старого доктора Картера.
она верила в него и тогда, и была такой милой
и доверяла, когда он пришел с машиной, и после того, как он закончил, она
полностью поверила его честному слову во всем, и именно поэтому они
пошел и купил ей этот колокольчик, и "о, святые небеса, миссис Лэтроп, я только...
хотел бы я, чтобы вы послушали миссис Мэйси в "колокольчике миссис Киттс"! Это кажется таким добрым
Колокольчик — это новое изобретение, и как только кто-то из них умирает,
врач, который их выписывает, отправляет посылку человеку, который их хранит, и
тогда этот человек отправляет его на три дня на пробу, а потом семья покупает
его, потому что он позволяет им всем спокойно спать. Что ж, миссис Мэйси говорит, что это
самая тихая на вид маленькая вещица, которую вы когда-либо видели, но она говорит, что Великий Скотт,
Святой Моисей, а имбирный чай-то как действует! Вам нужно только положить на него руку и
просто помешивать, и он раскроется внутри, как одна из тех новых
патентованных мышеловок, которые ловят вас в десять раз чаще, чем мышей.
мышь, а потом начинает звонить, как пожарная сигнализация, и греметь, как
Четвёртое июля, и больше не замолкает, пока кто-нибудь, кто совершенно здоров, не прибежит босиком откуда-нибудь, чтобы перевернуть её, подключить и дать миссис Киттс то, что она хочет.

— Я бы… — предложила миссис Лэтроп.

— «Полагаю, они бы тоже хотели, — сказала Сьюзан. — Полагаю, они были бы только рады. Миссис Мэйси говорит, что миссис Лупи говорит, что они ничего не могли сделать, кроме как жить в доме с её матерью, когда у неё не было ничего, кроме палки, которой она стучала по полу, но она говорит, что теперь, когда у неё есть
колокол — ! Ну! — говорит миссис Мэйси, потому что они все четверо уже измучились с ним, а Джуди так нервничает из-за того, что он внезапно звонит, когда Басби и она думают о чём-то другом, что начинает дёргаться в ту же минуту, как начинает звонить колокол, и им пришлось нанять аккумулятор, чтобы успокоить её, пока Фейт и Мария бегут к колоколу. Миссис Мэйси говорит, что это что-то просто ужасное, первое, последнее и
навсегда, и миссис Лупи рассказала ей по секрету, как о чем-то Божественном
истина, какой они ее имели, и никто из них ни разу не проснулся по собственной воле с тех пор, как
она была куплена ".

- Что... - спросила миссис Лэтроп.

«Ну, миссис Мэйси говорит, что она довольно хорошо разбирается в больных людях, и она оценила миссис Киттс по достоинству, и она не могла из вежливости ничего сказать, потому что Луписы прислали ей билет туда и обратно». Но она говорит, что между нами, между ней и мной, и чтобы это не распространялось дальше, что, по её мнению (и она поклянется в этом на Библии), миссис Киттс
выглядит как одна из тех старух, которые доживают свой век, как их печатают в городских
воскресных газетах каждую неделю. Она говорит, что у неё нет такого спокойного, смиренного
Она ведёт себя как человек, который действительно спокоен и действительно сдаётся — у неё бодрый вид человека, который любит заставлять всю семью подпрыгивать от радости, когда он говорит. Она говорит, что миссис Лупи говорит, что она действительно ужасно грустит, но достаточно часто, чтобы поддерживать их мужество, но миссис Мэйси говорит
Миссис Лупи легко одурачить, потому что она из тех, кто в конце концов
переживает всех своих родственников. Но, похоже, то, что она то падает духом, то
снова взбадривается, — это не самое трудное, потому что прошлой осенью она была
так подавлена, что они действительно чувствовали себя в безопасности, отправляя Марию в город
купите их траурные наряды на распродаже, потому что их четверо, и они
хотят, чтобы вуали были плотными, чтобы они всё равно выглядели жалко со стороны. И
Мария пошла, и... Ну, миссис Лэтроп, я скажу, что, когда слышишь об этом,
всё равно переживаешь, даже если это не твой личный траур! Кажется, клерк спросил Марию, это из-за глубокого семейного траура или просто из-за лёгкого дружеского траура, и Мария сказала ему, что это из-за её бабушки. Кажется, он был не очень вежлив, много кашлял в кулак и тому подобное, пока Мария не разозлилась по-настоящему.
Она подумала, что, может быть, дело не только в кашле, и он держал её за руку,
и она потеряла голову, пошла на работу и купила в два раза больше крепа, чем ей было нужно, просто чтобы показать ему, что она не пытается сэкономить на своей бабушке, что бы он там ни думал. Так что теперь, миссис Мэйси,
вдобавок к миссис Киттс и колокольчику, на их плечи легла забота обо всём этом
крепе, и в дождливые дни он ужасно намокает, и, конечно, ни один христианин не может сушить двадцать ярдов крепа на бельевой верёвке, когда покойник ещё не умер, так что они сходят с ума от
И это тоже. Они сами сшили себе юбки и хотели сделать
вытачки на талии, но из-за того, что рукава раздуваются и
сужаются, а спереди сначала свисают, а потом загибаются вниз,
сзади это кажется невозможным. Они очень переживали из-за вуалей,
потому что купили их прошлой зимой, чтобы снять прошлой весной,
а потом, даже когда миссис Киттс
вернулась с рождественского ужина, они думали, что, может быть,
смогут снять их к Четвертому июля, но теперь... Боже! Миссис Мэйси говорит
они больше не просят, чтобы их выпустили; они просят только, чтобы их _впустили_
внутрь, и, видит Бог, когда это _наконец-то_ случится. Она говорит, что
миссис Лупи говорит, что из-за развода Джуди и того, что миссис Киттс живёт
по соседству, она впервые в жизни столкнётся с молью в своих вещах, она
просто знает, что столкнётся. Это довольно тяжёлый случай, как может заметить любой.
И, конечно, если Бусби Белл увидит, как живёт миссис Киттс, он, возможно,
передумает жениться на Джуди, потому что, конечно, ни одному мужчине не понравится
представлять, что миссис Лупи тоже так живёт, может быть, — или
может быть, Джуди сама выживет — никогда не знаешь наверняка. Миссис Мэйси говорит, что миссис
Лупи говорит, что она и представить себе не могла, что горе может быть так близко к тому, чтобы сломить
тебя, как потеря бабушки ломает их. Она говорит, что когда она по-настоящему сойдёт с ума, это будет не так уж плохо, потому что они все смогут надеть свои чёрные вуали и пойти прямо в постель, чтобы поспать, но она говорит, что это долгое, затяжное схождение с ума с колокольным звоном в придачу — это что-то, способное сделать из китайца святого, не больше и не меньше.

— «Почему?» — спросила миссис Лэтроп.

 «Говорю вам, они не могут, — сказала Сьюзен. — Они очень хотят, но…»
они не могут этого сделать. Миссис Киттс слишком умна для этого. Она не спускает с них глаз, пока бодрствует, и держит руку на маленькой верёвочке, когда спит, и дёргает за неё, чтобы узнать, действительно ли часы идут правильно, или ей просто хочется пахнуть одеколоном. Иногда по ночам она во сне дёргает за верёвку, и тогда колокольчик будит её вместе с остальными. Миссис Мэйси говорит, что это раздражает Лупеев больше, чем можно выразить словами. Миссис Мэйси говорит, что, по её мнению, если бы миссис Киттс в августе захотелось устриц, она бы
вполне могла бы звонить в этот колокольчик для них, пока не наступил бы сентябрь, и они
могли бы достать его для неё. Она говорит, что это было бы в её духе, она так и заявила. Миссис Мэйси говорит, что она долго сидела с миссис Киттс, и миссис
Киттс была очень любезна с ней и подарила ей две пары чёрных кружевных
перчаток и булавку, но потом она узнала, что перчатки были миссис
Лупеи и булавка принадлежали Марии, так что после этого она поняла, как
семья относится к ней и её поступкам. Миссис Мэйси говорит, что всё это —
трагедия прямо как у Шекспира, и единственное, что в ней хорошо, —
Весь визит обошёлся ей в сущие пустяки.

 — Она что… — спросила миссис Лэтроп.

 — О да, я забыла вам об этом рассказать. Она виделась с ним четыре раза. Я не знаю, хочет ли она, чтобы об этом стало известно, но я хотела узнать об этом, поэтому вытянула из неё. Это просто невероятно, миссис Лэтроп, как женщина с таким же здравым смыслом, как у миссис Мэйси, с доходом, которого едва хватает на жизнь, может снова захотеть выйти замуж за какого-то мужчину. Но она, кажется, сошла с ума из-за этой идеи, и если это не мистер Дилл, то это будет доктор
Картер, или кто-то похуже. Она говорит, что зашла к нему в офис просто для того, чтобы позволить
он знал, что она была в Мидвилле, а потом она увидела его на улице, и
затем она снова пошла к нему в офис, чтобы спросить его настоящее мнение о миссис
Китс, а затем, незадолго до отъезда, она снова зашла к нему в офис, чтобы сообщить
, что собирается вернуться сюда. Итак, она видела его четыре раза
всего."

- Что же... - спросила миссис Лэтроп.

«О, он сказал ей, что не удивится, если кто-нибудь из них умрёт в любой
день. То есть кто-нибудь из них, кроме миссис Киттс. Он, кажется, не думал, что
миссис Киттс когда-нибудь умрёт».

«Что вы... — спросила миссис Лэтроп.

«О, я вижу, что миссис Мэйси больше не о чем говорить,
так что я возвращаюсь домой, а потом прихожу сюда. Но, миссис
Лэтроп, я не могу не чувствовать себя немного подавленной сегодня вечером. Конечно, я тебе не родственник.
но мы так долго были соседями, что я не могу
мне немного не по себе при мысли о миссис Киттс и
интересно, как долго ты, возможно, проживешь в конце концов.




ГЛАВА XI

ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ


— Что ж, миссис Лэтроп, — сказала Сьюзен Клегг одним приятным майским вечером, когда они с преданной слушательницей облокотились на перила террасы.
забор: «Я не могу не благодарить небеса за то, что эти доски — единственное, в чём вы когда-либо расходились со мной во мнениях. Я не говорю, что ты никогда не споришь, но бывают дни, когда я чувствую, что мне бы хотелось немного поспорить, и тогда мы с Элайджей спорим в такие дни, пока мне не начинает казаться, что я не проживу и дня, если не приду к тебе и не сделаю это сам. Элайджа — очень молодой человек, но, в конце концов, он мужчина, а в мужчине есть что-то такое, что не позволяет ему видеть что-либо, кроме своей точки зрения.
Теперь уже не имеет значения, о чём мы говорим.
о том, что я _всегда_ принимаю другую сторону, и я с уверенностью заявляю, что
южанину Гранту было легче сражаться, чем мне пытаться заставить
Элайджу увидеть любую сторону, кроме своей собственной. Элайджа — очень упрямый молодой человек, и я заявляю, что не знаю, что с ним было прошлой ночью. Казалось, что он взбесился из-за чего-то, что заставило его так яростно ненавидеть
Демократическую партию. Должен сказать — и я сказал это ему в лицо — что, по моему мнению, принимать чью-либо сторону в споре о демократах в наши дни — всё равно что принимать чью-либо сторону на стороне фараона после того, как Красное море поглотило его и всех остальных.
его колесницы восходят вечно, но Илия никогда не сдаётся, и он
сказал, что это не так, что демократы всё ещё готовы стать спасением
страны, если только Брайан даст им шанс. Он говорит, что они до сих пор
находились в затруднительном положении, и любой партии очень трудно
выбирать между ослом и тигром для своего изображения, потому что ни один здравомыслящий человек не захочет ездить ни на том, ни на другом, и никакая политика не сможет сделать осла успешным талисманом, независимо от того, судите ли вы о нём по ушам или по пяткам. Я хотел было сказать что-нибудь о
развернуться и начать все сначала со свежим животным, как подобает разумному человеку
поездка верхом доставила бы только удовольствие, но Элайджа,
как и все газеты, она разрывает что-то на обороте, а затем показывает вам, как это делается.
нет ничего лучше, чем зашить разрыв и продолжать носить его снова, так что
после того, как он, так сказать, освежевал осла и тигра живьем, он
продолжил, сказав, что игра никогда не бывает долгой, и тот смеется лучше всех, кто продолжает
дольше всех трезвый и в целом его собственное ощущение было таким, что Америка скоро поймет
ее единственная надежда заключается в избрании новой Демократической партии. Я просто
тогда я вмешался и сказал ему, что, как мне кажется, естественный ход событий
человечество не позволит Гроверу Кливленду пропустить восемь лет, а потом попробовать
и снова больше, в шесть раз больше, и если республиканцы будут продолжать в том же духе, как раньше.
у них есть еще какое-то время, и никакие деньги не смогут их вытащить, потому что
они получат все деньги, какие только есть в стране, прямо при себе,
но к тому времени Элайджа уже перевел дух, он просто покачал головой и
он спросил меня, помню ли я, какой переполох устроил первый конгресс с бюджетом в миллиард долларов, и заметил ли я, насколько спокойно они ведут себя сейчас? Я ответил ему, что заметил.
Я взял молоток и клещи, и мы принялись за дело. Элайджа за демократов, а я против них, хотя, должен признаться, я бы предпочёл, чтобы он дал мне другую сторону, потому что, несмотря на их глупое поведение, я всегда чувствовал, что большинство демократов стараются быть честными, чего нельзя сказать о большинстве республиканцев.
Республиканцы в целом.

«Вы… — спросила миссис Лэтроп.

«Да, я, и я не знаю, но мы бы ещё поговорили, если бы мистер Дилл не зашёл к нам и не спросил, не хочу ли я взять с собой бабушку Маллинс».
Пожить у них месяц-другой, просто чтобы посмотреть, как Хирам и Люси будут себя чувствовать,
если дом будет только их.

"Что?.." — спросила миссис Латроп.

"Ну, я сказала ему, что подумаю об этом," — ответила мисс Клегг. "Не знаю.
Я не понимаю, почему я должна укладывать и кормить бабушку Маллинс, чтобы помочь Люси и
Хираму попытаться поладить. Сейчас им гораздо интереснее
говорить о том, как они ладят. Я никогда не вижу
миссис Мэйси, но она всегда находит что-нибудь забавное, чтобы рассказать мне о Хираме и
Люси и бабушка Маллинс, и мне нравится это слышать. Она говорит, что другая
ночью они все трое бегали по дому друг за другом целый час, и она сказала, что чуть не умерла со смеху, наблюдая за ними. Кажется, Люси разозлилась и побежала за Хирамом, чтобы схватить его за волосы, а ГрБабушка Маллинз
так испугалась, что Люси может дернуть его за волосы, что побежала за ней,
чтобы попросить её этого не делать. Хирам бежал намного быстрее Люси,
и в конце концов он догнал бабушку Маллинз, и они все пошли спать. Миссис
Мэйси говорит, что они всегда так себя ведут, и она, конечно, не понимает, почему я должна разлучать семью. Я уверена, что никогда не планировала этот брак и сказала об этом мистеру Диллу. Я спросила его, почему он не взял к себе на попечение бабушку Маллинс, если ему так не терпелось избавиться от Люси, но он ответил, что не считает это правильным.
и я сказал, что ничего не говорил о _постели_ — я просто говорил о питании,
и если в питании бабушки Маллинс было что-то неправильное,
то он не должен был поднимать эту тему со мной.

— Что?.. — спросила миссис Лэтроп.

«О, конечно, ему больше нечего было сказать, но, чёрт возьми!
 Я не видел смысла увиваться вокруг мистера Дилла; я хотел, чтобы он ушёл, чтобы мы с Элайджей могли продолжить разговор». Элайджа считает, что наша
газета должна стать сильной, теперь, когда у нас есть «он», и он сказал, что
по секрету сообщит мне кое-что очень важное
Скоро всё прояснится. Он говорит, что все редакторы в стране знают, что в наши дни всё заранее спланировано; республиканцы
говорят, сколько у них будет голосов в каждом штате, и никогда не ошибаются.
Это национальный позор, потому что никто не должен знать заранее, как пройдут выборы, потому что это было бы невозможно, если бы люди были честны. Он говорит, что для тщательно спланированной и продуманной операции
победа республиканцев — это самый незначительный сюрприз, который когда-либо
случался в этой стране, и всё же мы продолжаем удивляться и открывать глаза
'ем каждые четыре года, как будто это что-то новое.

"Я тогда сказал, что скоро произойдут перемены,
потому что цены растут, а реакция в конце концов приведёт к падению. Тогда Элайджа рассмеялся и сказал, что он прекрасно знает, что, когда начнётся потоп, республиканцы схватят демократов и будут держать их, как тот богач, который схватил клерка и держал его перед собой, когда в его кабинет бросили бомбу."

"В..." воскликнула миссис Лэтроп, открывая глаза.

"«Да, бомба предназначалась ему, но он заслонил собой продавца».
так что клерк всё это зафиксировал. Это то, что называют сообразительностью, а
Насколько я могу судить, миссис Лэтроп, у республиканцев их столько же, сколько и у демократов, — должно быть, так и есть, потому что они оба зарабатывают деньги, и я сам видел, как они всегда уходят, когда наступает кризис, и позволяют демократам заниматься экономией, пока не накопится достаточно денег, чтобы они могли снова взять власть в свои руки, что в конечном итоге сводится к одному и тому же. Говорю вам, миссис Лэтроп,
я понял, что с Элайджей бесполезно разговаривать, и просто
мне пришлось его выслушать, и в конце концов он меня напугал.
 Жизнь с редактором и чтение книги мистера Фишера открыли
мне глаза на множество новых идей. Я всю жизнь прожил в маленьком городке, но
У меня есть мозги, и нет смысла отрицать, что женщина с мозгами может
применить их к президенту так же легко, как и к министру, если она
задумается об этом. Эта страна в очень плохом состоянии, и
всё из-за того, что мы довольствуемся тем, что нам говорят, и
ничего не ищем сами. Теперь у нас есть Филиппины, и
у нас есть Гавайи, у нас есть негры, у нас есть ещё много чего. У нас есть мормоны, которые в основном женятся по одному разу,
и итальянцы, которые приезжают тысячами, и ещё больше старых солдат,
Каждый год рождается пятое поколение сирот-революционеров,
получающих свои пенсии, и мы всем этим обязаны республиканцам. Элайджа
говорит, что мы многим им обязаны, но я думаю, что этого достаточно. Элайджа
говорит, что жить стало на треть дороже, чем десять лет назад, и он знает это наверняка, и вы, и я знаем это.
И это тоже, миссис Лэтроп. Цены на уголь и всё остальное выросли. Я тебе говорил, что мне
вроде синий, думая о нем после того, как я лег спать вчера он
мне потребовалось много времени, чтобы вспомнить, как Илия был возможно более расстраиваться из-за не
быть в состоянии пройти "видеть" Лиза Эм, наверное, на счет дождя, чем
еще что-нибудь; но потом тоже берегам г-ну очень очень упали за
страна, только я должен признать, как это более чем вероятно, так как он не очень
наполовину скорбными за демократов, как он над женой; а потом
там судья Fitch как всегда злится над политикой, и мы все знаем, что
это просто потому, что его всегда называли «судьёй» с тех пор, как он родился.
И никто никогда не назначал его судьёй ни над чем, что было бы больше, чем мы.
 Я думаю, если бы он был уверен, что наша газета может помочь ему избраться в Конгресс
он бы быстро взбодрился, но вчера он сказал мне, что Илия не
знает, как вести кампанию в соответствии со своим мировоззрением. Ему не нравится,
что Илия изображён в виде Давида, а городские газеты — в виде Голиафа. Он
говорит, что для того, чтобы ему было хорошо, он должен быть где-то в кадре, и
я не знаю, насколько он прав.

"Но, миссис Лэтроп, мы в очень плохом положении, и это факт, но все же я
скажу вот что, и это все, что касается моего наблюдения "
продвинутые люди, которые открыто жалуются на что-либо, всегда находят ошибку
в чем-то, потому что есть какая-то тайна, которую они не могут найти
открыто обвинять, например, Элайджу и рейна, мистера Шорса и его
жену. Мир прекрасен тем, что можно публично выместить свои личные обиды в
другом направлении, и я считаю, что демократы — это большое утешение для всех,
потому что республиканцы не могут так же легко это сделать
«Ничего особенного в наши дни. Если бы президент вдруг назначил Сэма Дьюрея министром, в этом городе все бы изменилось. Это не прибавило бы Сэму ума, но все были бы довольны, а демократы больше не были бы в фаворе».

 «Но…» — сказала миссис Лэтроп.

— Вот в чём дело, — сказала Сьюзан, — вот в чём проблема. Мы, как и большая часть остальной Америки, и вся Куба, и Филиппины, слишком малы и слишком далеки, чтобы большим людям было по-настоящему важно, нравится нам то, что они делают, или нет. Я понятия не имею, важно ли это.
Мне всё равно, будут ли меня собирать или нет, и что бы они ни говорили обо мне до или после сбора, мне всё равно. И это примерно то, что наше правительство думает о нас. И я думаю, что большинство других правительств думают примерно так же. И, вероятно, именно поэтому картофельные жуки становятся всё крупнее и многочисленнее.




ГЛАВА XII

СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО МИССИС МАКИ


Когда Сьюзен поставила корзинку на пол, она начала пищать.

"Мне всё равно," сказала она, "пусть себе пищит!"

"Но что..." — спросила миссис Лэтроп, на кухне которой Сьюзен поставила корзинку.
Сьюзен поставила корзинку на пол и села на кухонный стул, на котором теперь сидела сама.


"Пусть поворкует," — повторила Сьюзен. — "Полагаю, она доставила достаточно хлопот другим, так что я могу с уверенностью сказать, что немного посижу, не беспокоясь о ней самой. Я считаю, что с моей стороны было очень любезно
взять его, хотя я понятия не имею, как он подействует на цыплят,
когда они будут его есть, или на меня, когда я буду его есть,
потому что, как вы знаете, я никогда не был любителем цыплят, миссис Лэтроп,
но всё же друг есть друг, а в нынешнем состоянии миссис Мэйси
Всё, что могли сделать её друзья, — это попросить бабушку Маллинс остаться с ней, а меня
взять утку. Бабушка Маллинс была готова посидеть с
соседкой, которая неважно себя чувствовала, но она сказала, что не может
думать ещё и об утке, да ещё и избалованной утке, потому что я по
секрету скажу вам, миссис Лэтроп, что вам достаточно побыть в комнате с
этой уткой две минуты, чтобы увидеть, как блудный сын был полностью и
свободно выпорот по сравнению с тем, как с ним обошлись.

— Я правда… — запротестовала миссис Лэтроп.

 — Ну, я не знаю, но в конце концов это сэкономит нам время, — сказала она.
Мисс Клегг встала, взяла корзину с кудахтающими курами,
отнесла её в соседнюю комнату и, выйдя, плотно закрыла за собой дверь.

"Где под..." — начала миссис Лэтроп.

"Это довольно долгая история, — ответила её подруга, — но я зашла
просто чтобы рассказать тебе. Это история миссис Мэйси, и она началась, когда она
поехала в город вчера утром, и это история о её испытаниях, и я
скажу это за миссис Мэйси, потому что я никогда не слышал о
большем количестве испытаний, чем те, что выпадают на её долю, и
я вижу, как она сидит там, на ковре
Тапочки с пластырем с кайенским перцем на спине, а бабушка Маллинз, которая заваривает
чай каждую минуту, когда не делает тосты, — этого достаточно, чтобы любой, кто так же мягок и добросердечен, как я, взял бы любую утку, испорченную или нет. И я взяла эту утку.

— Ну, я… — воскликнула миссис Лэтроп.

— Сейчас ты так не думаешь, — сказала Сьюзен, — но скоро ты так подумаешь, когда я тебе расскажу, потому что, как я уже говорила, я пришла сюда только для того, чтобы рассказать тебе, и я начну прямо сейчас. Это долгая история, и на её рассказ уйдёт время, но ты меня знаешь, и ты знаешь, что я всегда трачу время на то, чтобы рассказать тебе всё, так что
можете быть уверены, что получите все от корки до волоска, и вы получите это прямо из носика.
и из носика тоже, потому что я только что от миссис Мэйси и миссис
Мэйси настолько оправилась от своих испытаний, что они все еще держали на ней пластырь
когда я уходил.

"Но ..." - запротестовал слушатель.

— «Ну, вот как всё было, — сказала мисс Клегг, — и я начну с самого начала, чтобы у вас всё было по порядку, потому что очень важно, чтобы всё было по порядку, чтобы понять, почему она почти сошла с ума. Потому что миссис Мэйси не из тех, кто легко выходит из себя, и поэтому
для нас, поскольку мы должны жить с ней в одном городе, чтобы хорошо и ясно понимать
понять, как много нужно, чтобы использовать ее.

"Кажется, миссис Лэтроп, вчера утром миссис Мэйси отправилась в город, чтобы купить себе туфли.
Кажется, она собиралась пообедать с кем-нибудь." - Сказал он. - "Миссис Лэтроп, кажется, вчера утром миссис Мэйси отправилась в город, чтобы купить себе туфли. Кажется, она собиралась пообедать с
Жена Лютера Стотта, двоюродного брата Басби Белла, с которой она познакомилась у Лупи в
Мидвилле, потому что они живут всего в трёх четвертях часа езды от города по
двум маршрутам, и миссис Стотт сказала миссис Лупи, что всякий раз, когда ей или её родственникам надоест ходить по магазинам, она будет только рада
чтобы они заглянули к ней отдохнуть, потому что она держала у себя девушку и сестру своего
мужа, так что ей самой не нужно было работать. Ну,
миссис Мэйси собиралась в город, поэтому она нашла адрес и
она решила пойти туда пообедать, и поэтому написала адрес на
одной стороне листка бумаги, который был у нее в черной сумке, и написала
ее туфли с другой стороны, потому что она говорит, что это новый вид обуви, поскольку
все журналы и '
газета - и вы знаете, что миссис Мэйси переживает из-за того, что ее ущипнули; ведь она
говорит, что она отказалась от ремней и перешла на домашние тапочки как раз по той причине, что терпеть не могла, когда её где-нибудь щипало.

"Ну, похоже, что это были туфли от Кулозиса, и миссис Мэйси говорит, что никто не мог запомнить их на бумаге, потому что она всё равно ничего не видит, и Лютер
Жена Стотта живёт по адресу 2164, Одиннадцатая авеню, С.В., и это тоже очень важно, потому что в городе есть ещё семь Одиннадцатых авеню, помимо восьми Одиннадцатых улиц. Похоже, что новая часть города спланирована таким образом, чтобы им было проще понять, где они живут.

«Ну, миссис Мэйси говорит, что надела свой чепец с таким видом, будто
знает, что станет первой, на ком испытают новое изобретение, а потом заперла
свой дом и отправилась в путь». Она говорит, что никогда не была сильна в новых изобретениях, потому что почти сорок лет прожила под молниеотводом и ни разу не была поражена, но теперь, к своему огорчению, она поняла, что быть одураченной человеком с молниеотводом сорок лет назад — это не то же самое, что быть одураченной священником на сорок лет вперёд, потому что, по её словам, она потеряет рассудок, если
эта последняя дурацкая выходка не продлится и сорока лет, а то и дольше, если она проживёт так долго, и пусть она носит свои войлочные тапочки все эти сорок лет.

"Ну, она говорит, что, конечно, вы могли бы знать, что это был священник, который
первым прикончил её в этот день страданий, и это был священник! Она
говорит, что после того, как на прошлой неделе она собрала деньги на новые рубашки для него, она, конечно, надеялась, что какое-то время он не будет её донимать. Она говорит, что идея о том, что прихожане должны покупать рубашки для священника, была для неё в новинку, и она была категорически против.
сначала, но она говорит, что вышла вперёд и помогла ему
сделать шесть, когда увидела, что это её долг как христианки,
но она говорит, что, когда она подшивала подол последней юбки,
она надеялась, что видит его в последний раз.

«Но нет, миссис Лэтроп, похоже, этому не суждено было случиться, и вчера утром она узнала об этом к своему большому и горькому сожалению, потому что она была уже почти на полпути в город, когда столкнулась с ним на мосту и в результате оказалась первой, на ком он опробовал своё новое
система памяти включена, и она рассказала бабушке Маллинс и мне со слезами на глазах
и ее войлочные тапочки торжественно скрестились друг на друге, как
она не может понять, почему из всех людей это должна была быть именно она, а из всех вещей - ее обувь
потому что она говорит - и я, конечно, вынужден согласиться, миссис Лэтроп, - как будто
на всем белом свете есть что-то, к чему вы _не_ хотите применять систему памяти
это ваша обувь, потому что обувь - это то, что счастливее всего забыть.

«Что ж, миссис Лэтроп, похоже, эта новая система памяти священника
— это то, что он получил из журнала воскресной школы в награду за
разгадываешь головоломку. Кажется, ты угадываешь названия крупных городов, пока их заглавные
буквы не складываются в слово «Память», а затем отправляешь ответы в журнал
и платишь доллар за пересылку и упаковку, а потом они присылают тебе
систему памяти в одной книге всего за _доллар_. Или вы можете добавить марку за два цента и ни о чём не догадаться, но министр догадался, потому что чувствовал, что в его положении он не должен тратить даже два цента!
Похоже, они пережили ужасные времена, прежде чем нашли Ипсиланти, и какое-то время они боялись, что им придётся действовать безрассудно
с двумя центами, но в конце концов они получили их и отправили их всем, а
книга вернулась с запретом никому её не давать, напечатанным на каждой странице. Кажется, это случилось позавчера, и
священник почти всю ночь размышлял над этой теорией, а потом
миссис Мэйси говорит, что он как раз успел вовремя, чтобы Судьба отпустила его
и швырнула прямо на неё на мосту! Она говорит, что у неё не было больше проблем с недоверием, чем у любого другого человека, когда он встречает гуляющего священника. И она говорит, что не понимает, как какая-то женщина может встречаться с мужчиной
пересекающего мост можно обвинить в незнании, поскольку он только что усвоил новый принцип
и умирает от желания применить его к первому, что попадется под руку.

"Она говорит, что он спросил ее, куда она едет и она сказала ему, Фрэнку'
открыть, как она едет в город, чтобы купить туфли, так как необходимости не
в крайнем случае. Она говорит, что он спросил её, что это за туфли, и она
открыла свою маленькую сумочку, достала бумажку и прочла ему, что это
туфли «Кулозис». Он спросил её, зачем она записала это, и она ответила, что
записала, чтобы не забыть, какие это туфли, и, может быть, её снова
обманут.

«Ну, она говорит, что стояла боком и ни на что не смотрела,
так что она не могла ничего заподозрить, когда он сказал ей, что она может легко выбросить этот клочок бумаги и пойти в город без него». Она говорит, что сказала ему, что знает, что может легко
выбросить клочок бумаги и пойти в город без него, но как ей
запомнить, где её туфли, из-за которых она и взяла с собой клочок
бумаги? Тогда он сказал, что покажет ей, как запомнить, где
её туфли, и она сказала, что рада, и подумала, что
она была рада, что может просто стоять на месте, и она так и сделала.

"Что ж, миссис Лэтроп, можете верить мне или нет, как вам угодно, но
первое, что он сделал, — это спросил её, что напоминает ей Кулозис,
что показалось ей очень странным с самого начала. Но она ответила ему, что
это не напоминает ей ничего, кроме обуви, и на этом они расстались.
она говорит, что это было очевидно, потому что тогда ему пришлось бы подумать о чём-то, что могло бы
напомнить кому-то о чём-то, и она говорит, что ему определённо пришлось долго
думать, и когда он наконец сказал, что это напомнило ему о четырёх носах.

«Что ж, миссис Лэтроп, миссис Мэйси говорит, что за всю свою жизнь она ни разу не слышала такого ритма, и её мысли вернулись к её детству, к дяде, который у неё был, и Господь, конечно, простит её за то, что она подумала, что он, должно быть, был пьян. Она говорит, что была так поражена, что он увидел это по её лицу и сказал ей прямо тогда, что это была система памяти».
Похоже, что ключ ко всему в том, что вы должны свести всё к «Матушке
Гусыне», чтобы не нуждаться в мозгах, которые у вас появились с тех пор, как вы выросли, и
священник сказал миссис Мэйси, что ей будет проще всего это применить. Он продолжил
он спросил её, что ей напоминают четыре носа, и она сказала, что, по её мнению, она поняла всю игру, и быстро ответила, что они напоминают ей Кулозис, но, о боже, похоже, это не так, и он начал объяснять всё сначала, и
в конце концов он вышел из себя, потому что четыре носа, естественно,
напомнили бы любому, у кого мозгов больше, чем у миссис Мэйси, о том, что
«две ноги сидят на трёх ногах». Вы знаете стишок из «Матушки Гусыни», где у собаки четыре
лапы, а баранья нога лежит у неё на коленях?

[Иллюстрация: «Миссис Мэйси была просто парализована _этим_.»
_Страница_ 179.]

"Что ж, миссис Лэтроп, возможно, вы понимаете, что миссис Мэйси была просто
парализована _этим_! Её история в том, что она просто стояла перед ним с открытым ртом, как фонарь Джека-фонаря, и гадала, что же ей ещё попросят запомнить, а когда он сказал, что это всё, и что ей нужно просто порвать бумагу, она забыла о жене Лютера Стотта и порвала бумагу. Он сказал, чтобы
она отправилась прямо в город, полностью и безоговорочно полагаясь на «Две ноги».
на трёх ногах, чтобы принести ей туфли, и она говорит, что, будучи такой
озадаченной, а также из-за того, что он был священником,
она пошла на станцию, думая, что, может быть, сможет это сделать.

«Что ж, миссис Лэтроп, я бы хотела, чтобы вы послушали миссис Мэйси, потому что это только начало, что бы вы ни думали, а дальше будет ещё хуже и хуже!

Во-первых, из-за того, что она так долго разговаривала со священником, ей пришлось бежать на поезд, а вы знаете, что такое миссис Мэйси в бегах». Она сказала, что ей стало так жарко, потому что она не только бежала, но и в основном обливалась потом.
по дороге в город. Она говорит, что это было ужасно, и больше ничего не говорит.
никогда бы не пришло ей в голову, что она была прирождённой дурочкой, потому что при этом она должна была продолжать говорить: «Две ноги сидят на трёх ногах» — ровно в
час, и она так боялась, что забудет это, что даже не осмелилась вздремнуть по дороге, как обычно, и у неё не было другого выбора, кроме как приземлиться, совершенно обессилев.

«Ну, как только она приземлилась, она вспомнила о жене Лютера Стотта, которая была на обратной стороне листа бумаги, и, соответственно, порвала его вместе со своими туфлями, и она говорит, что это было началом того, что она вспомнила».
Хавин' разворочена жена Лютера Стотт, намекая, что две ноги сидели на трех
ноги было напомнить ей вычистить ее головы, не говоря уже о Хавин'
давным-давно потерял путь, чтобы получить любую связь между этим себя.
ее обувь.

- Что ж, миссис Лэтроп, жаль, что вас там не было и вы не услышали! Она говорит, что
раньше этого никто не делал! Она говорит, что ходила по одной улице и по другой,
как заблудшая душа, в поисках полицейского. Она говорит, что чувствовала, что не знает, где искать. Она не могла найти Лютера в справочнике,
потому что он давно умер, и там живёт только его жена, и
что касается её туфель, она была вне себя от злости. Она говорит, что была так зла на священника, что отказалась бы от крещения и брака, если бы это зависело от неё. В конце концов она просто засунула свою гордость
в карман, зашла в обувной магазин и прямо спросила, не напоминает ли им «Две ноги, сидящие на трёх ногах» что-нибудь из обуви.
Она говорит, что мужчина посмотрел на неё так, что она не поверила своим глазам, и сказал, что это больше похоже на брюки, чем на обувь.

«Ну, она говорит, что вышла на улицу, и сердце у неё было
слишком разбито, чтобы что-то делать; но это ещё не конец, потому что, когда она шла
по улице, кого же она встретила, как не Друсиллу Кобб?

"Ну, миссис Лэтроп, вы знаете Друсиллу Кобб! Ты знаешь, кем она была до того, как
она уехала отсюда, и миссис Мэйси говорит, что десять лет ее ничуть не изменили.
Всякий раз, когда Друзилла была рада кого-нибудь видеть, у нее всегда была причина, и '
Миссис Мэйси говорит, что это красноречиво говорит о том, насколько чистой была ее обувь.
она никогда не помнила, чтобы Друзилла так одевалась. Друзилла никогда
увидев никого на улице, если только она не была причина, если она была
почему это был рай помочь им, как Друзилла увидела на улице.

"Итак, теперь она увидела миссис Мэйси и пригласила ее прямо домой пообедать с ней,
и миссис Мэйси с радостью пошла. Она говорит, что никакие слова не могут сказать, как живой
для себя приятный Друсилла, и она чувствовала, что должна быть рада, что она встретила все
дорога домой. Она говорит, что у Друзиллы очень красивый дом, а муж у неё худой, и
трое очень худых мальчиков. Она говорит, что Друзилла — единственная толстая в
семье.

Сьюзан сделала паузу и глубоко вздохнула.

Миссис Лэтроп поудобнее устроилась в кресле.

— Что ж, миссис Лэтроп, теперь дело за уткой. Утка была
Причина Дрюсиллы и следующее испытание миссис Мэйси. Миссис Мэйси говорит, что если бы кто-нибудь
сказал ей, что она должна пойти в город за обувью и принести утку,
или что она должна сделать это за один день сначала со священником, а потом с Дрюсиллой Кобб,
она бы поклялась на Библии, что тот, кто это сказал, лжёт, но так оно и было.

- Это... - спросила миссис Лэтроп.

- Да, - сказала мисс Клегг, - это тот самый. И это его почему как рассказал
Миссис Мейси Гран альма Маллинс себя мне". Она остановилась и нарисовали еще
дольше вдоха. - Кажется, миссис Лэтроп, поскольку муж Друзиллы обзавелся
друг, который ходит на охоту с доктором. Кажется, он нашёл в тростниковом гнезде четырёх маленьких
рыжеволосых птенцов, взял одного и спросил у доктора, что это такое. Кажется, доктор сказал, что, по его мнению, это была
золотистая иволга, но друг подумал, что это болотная куропатка. Поэтому он
подарил её младшему сыну Друзиллы, чтобы тот вырастил её в квартире на свой день рождения.
Что ж, миссис Мэйси говорит, что для животного, выросшего в квартире, это было в новинку, потому что вскоре оно превратилось в утку. Кажется, оно охотилось на всех
чёрных жучков на коврах, а когда его посадили в ванну,
она не умела плавать, а только ныряла в дырку на
дне. Кажется, они отлично с ней развлекались, и она бегала за ними
повсюду, и клевала их за шнурки на ботинках, и кричала по ночам, и
когда Друзилла увидела миссис Мэйси, она сразу подумала, что могла бы
отдать ей утку, чтобы та забрала её домой, потому что жила в деревне. Вот так миссис Мэйси и пригласили на ужин к Друзилле, такой
ужасно милой.

"Что ж, миссис Лэтроп, миссис Мэйси говорит, что она не больше доверяет тому, что
путешествует с уткой, чем чему-либо другому, так что, хотя она и не может сказать, что
она очень любит уток, пока они не приготовлены, она подумала, что они могут поплавать в ручье и, может быть, вырастут, и она позволила им положить их в корзину и дала им конверт с мёртвыми мухами, чтобы они поели, и отправилась домой. Ей пришлось долго ждать машину, и
утка была такой беспокойной, что съела восемь мух и дважды укусила её, пока они ждали,
но наконец подъехал трамвай, и они с уткой сели в него. Что ж, миссис
Лэтроп, она говорит, что вы никогда не слышали ничего подобного тому, что услышала эта утка, когда почувствовала
себя в электрическом трамвае! Кондуктор услышал это и прибежал, чтобы
остановила машину и высадила их обоих, прежде чем поняла, что едет за уткой, а не в депо.

"Так миссис Мэйси оказалась в незнакомой части города, в глуши, одна с уткой, которую она приютила по доброте душевной. Возможно, вы сможете
поверить, поскольку она была очень далека от дружеских чувств к Друзилле Кобб, когда
она поняла, что не сможет взять машину без утки, и не знала
И номер Друзиллы, чтобы забрать ей утку, тоже. Миссис Мэйси говорит, что
она почувствовала, что постепенно начинает злиться, и зашла в магазин неподалеку.
и спросила, есть ли у них телефон. Они сказали, что есть, и она говорит, что никогда не узнает, что на неё нашло, но она просто посмотрела прямо в трубку и попросила соединить её с президентом автомобильной компании без промедления. Она говорит, что была поражена тем, как быстро он
нашёл ей кого-то, и как только они вежливо поздоровались, она сразу же
попросила его, пожалуйста, объяснить ей разницу между уткой и канарейкой. Ну, она говорит, что он ничего не сказал.
на минуту, а потом очень тихо спросил: «Что?»
она спросила его об этом снова. Потом она сказала, что он стал еще более нервным и "
издавал очень странные звуки и, наконец, спросил ее, для чего в Ноевом ковчеге она
хотела знать. Она говорит, что не могла не подумать, что это очень невежливо,
учитывая её возраст, но она оказалась в ситуации, когда ей пришлось
игнорировать всё, поэтому она сказала ему, что, как она знала, и он тоже знал,
что любой может взять канарейку и отправиться куда угодно, и никогда не узнать,
что значит откладывать что-то на потом. Она сказала, что он ещё немного потряс провод, а
потом спросил, не хочет ли она, чтобы он сделал вывод, что она
ей сделали инъекцию из машины с уткой. Она говорит, что его тон был настолько
неуважительным, что она почувствовала, как в ней закипает злость, и сказала ему, что ей не только сделали инъекцию, но и выбросили из машины, и что утка у неё с собой, чтобы это доказать. Он сказал ей то, что посоветовал бы ей:
попробовать изобразить утку в котелке и протащить его контрабандой таким образом.
затем, не сказав больше ни слова, он повесил трубку.

"Ну, миссис Мэйси говорит, что она еще никогда так не злилась. Она говорит,
когда она обернулась, все мужчины в магазине смеялись, и это
сделал ее Марены, но там был один на них, как сказал он испытывал к ней
потому что он владел сам пару уток, он пошел в задней части
магазин товаров для себя нашел старый шляпной коробке, так как был довольно большой и он пошел на работу
'взяла утку из корзины и поместите его в коробку и подарить
Миссис Мейси их обоих для того чтобы снести и поставить ее на другую машину и она отправилась
снова.

«Ну, в тот раз она добралась до вокзала целой и невредимой, и если бы не старый
доктор Картер из Мидвилла, то, само собой, старый доктор Картер
из Мидвилла мог бы выбить дурь из головы миссис Мэйси, так что
они с Джанкшеном решили быть по-настоящему счастливыми, и первое, что они сделали.
он спросил ее, покупала ли она в городе новую шляпку, и она
засмеялся, слегка приподнял коробку, дно выдвинулось, и
утка полетела вниз по машине.

[Иллюстрация: "Днище выдвинулось, и утка полетела вниз по машине".
_Страница_ 188.]

"Что ж, миссис Лэтроп, вы, наверное, догадываетесь, что это было попыткой
миссис Мэйси и доктора Картера, потому что они оба толстые и
оба втиснулись на одно сиденье, ожидая, что смогут насладиться друг другом до
перекрёстка. Доктор Картер был вынужден освободиться и поймать
Утка была просто ужасна, и доктору Картеру пришлось уйти, как только она была готова. Что ж, миссис Мэйси говорит, что, когда помогаешь поймать утку,
кажется, что все чувствуют себя свободными, как воздух, и один мужчина подошёл к ней, сел рядом и сразу же спросил, утка это или селезень. Почему, она говорит, что никогда этого не делала — ни разу за всю свою жизнь, — и он
сказал ей, что она может легко это проверить, поймав паука и дав его
утке, и если он возьмёт его, то это селезень, а если она возьмёт, то это утка.
Он спросил её, так ли это, и она сказала, что не может этого отрицать, и
потом он вернулся на своё место, а она проехала остаток пути,
пытаясь понять, в чём загвоздка в том, что он сказал, потому что она говорит, что
она определённо чувствует, что здесь что-то не так, но вы не можете отрицать, что
всё верно насчёт паука и его и её.

«Ну, вот она пришла домой, поднялась в свой дом, положила утку в крысоловку и пошла к священнику, чтобы спросить о своих туфлях, и что вы думаете, миссис Лэтроп, что вы думаете! Священник совсем забыл о себе! Он сидел на своей веранде и давал советы миссис
Браун, чтобы приготовить свой пирог, сказал: «Раз, два, три, мама поймала
блоху», и эта блоха была маслом. Миссис Мэйси говорит, что было
очевидно, что он был совсем не рад тому, что она так поступила, и что его
система запоминания была применена к ней задом наперёд.

"Она говорит, что после этого она пошла домой в "Утиную марену", надела
свои войлочные тапочки и решила наверстать упущенный день
порвав ее старые ковры, и это было венцом пирамиды в ее жизни.
Египетская тьма, потому что именно ковер прикончил ее".

"О..." - воскликнула миссис Лэтроп.

"Да, она жива", - сказала Сьюзан, - "но она не намного-Н живым,'
удивительно, что она такая, а это будет очень плохо для нее, если она
было не так, для молодой доктор Браун говорит, что она может умереть в пятьдесят раз, прежде чем он отличается
когда-нибудь приблизишься к ней снова. Он ужасно зол, и у него ещё шишка на носу, потому что он упал на неё, а миссис Свит придётся три дня лежать в постели из-за вывихнутой руки, которую она вывихнула, дёргаясь, — хотя, чёрт её знает, зачем она дёргалась, — я бы скорее попытался вытащить слона из-под кита, чем дёргать миссис Мэйси
из-под ковра. И даже со всем этим они не смогли поднять ее, и
пришлось взять кузнечный лом и поддеть, и миссис Суит сказала, что если таковой имеется
можно сомневаться, поскольку совать нос в чужие дела больно, что они должны были быть там, чтобы услышать.
Миссис Мэйси и навестите Хайрема и кузнеца.

"Но что..." - спросила миссис Лэтроп.

"Я собираюсь рассказать тебе, если ты просто постоишь еще немного и позволишь
мне дочитать до конца", - сказала ее подруга. "Я получил эту роль все обратно
в' вперед' вниз от госпожи мило, пока я везу ее домой
другую руку. О боже, как же это ужасно, ведь она была беременна.
и потребовала дополнительный дуршлаг и в результате потеряла правую руку. Я
надеюсь, что её опыт послужит вам уроком, миссис Лэтроп, потому что для меня это был такой урок, что я могу прямо здесь и сейчас сказать, что если я когда-нибудь услышу, как вы кричите, то побегу в противоположную сторону так быстро, как только смогу, потому что я бы никогда не стал рисковать и вывихнуть себе руку, как
Миссис Свит - нет, если бы я знал об этом. Молодой доктор Браун говорит, что она обезглавлена.
угловое соединение между ключицей и чем-то еще.
она говорит, что вполне может в это поверить, судя по тому, как держится ее ухо.
— Она выстрелила себе в запястье и снова в руку.

«Но…» — перебила миссис Лэтроп.

«Ну, миссис Лэтроп, вы же знаете, что миссис Мэйси всегда была экономной. Я не говорю, что бережливость — это грех, но я скажу, что
способы экономии миссис Мэйси иногда весьма необычны, и сегодняшний день —
тому пример. Экономия — это хорошо, пока вы экономите на себе, но когда дело касается миссис Свит и молодого доктора Брауна, у меня не хватает терпения — не больше, чем у миссис Свит и молодого доктора Брауна. Молодой доктор
 Браун говорит, что синяк под глазом выглядит ужасно, даже если для него нет причины.
кроме того, что она упала на ковёр. Он говорит, что когда он объяснит, что миссис Мэйси была
под ковром, никто не подумает, что это что-то серьёзное, а он говорит, что
доктор не должен получать травмы странным образом. Миссис Свит не винит себя за то, что у неё дрогнула рука, потому что она дёргалась, как и во всём остальном, от всего сердца, и она говорит, что так хотела помочь, что с каждым рывком старалась всё сильнее и сильнее.

"Что ж, миссис Лэтроп, похоже, что миссис
Вчера вечером, как я уже говорила, Мэйси решила перестелить ковёр.
Похоже, она хотела перевернуть всё так, чтобы оно
выцвело под плитой и обтрепалось в углу, где его не видно. Не скажу, что это была
хорошая идея, хотя миссис
Свит пришлось нелегко, но, как бы то ни было, хорошо это или плохо, она вчера вечером вытащила гвозди и
разорвала ткань на полосы и села шить этим утром. Она рассказала, что сразу после завтрака выгнала утку на пастбище, а потом пошла на
работу и шила, счастливая как ребёнок, примерно до десяти часов. Потом она почувствовала ужасную усталость от разрывания ткани и вчерашнего дня, и всё такое, так что она
она подумала, что немного отдохнёт. Кажется, её ноги запутались в ковре, и выбраться было трудно, поэтому она решила просто прилечь на пол. Кажется, она прилегла быстрее, чем собиралась, и, ударившись о пол, потеряла сознание.

«Она закричала и, по её словам, продолжала кричать в течение целого часа, но никто не пришёл. Она говорит, что никакими словами не передать, как это было ужасно, потому что каждый крик вызывал боль, как от удара током, пронзающую и разрывающую её на части. Никто её не слышал, потому что кузнец чинил подкову на муле с одной стороны от неё, а бабушка Маллинз и Люси — с другой.
обсуждаем Хирама на другом. Вы знаете, что такое подковать мула, миссис
Лэтроп, и знаете, что такое бабушка Маллинз и Люси, когда они начинают
обсуждать Хирама. Я поклянусь на Библии, что когда бабушка Маллинз и
Люси начинает обсуждать Хайрема, что они не смогли бы услышать, как Пенелопа выпускает пар
из цирка, даже если бы он разворачивался на полную катушку прямо на их собственном пороге
коврик у двери. Так что бедная миссис Мэйси лежала там и кричала, пока не пришла миссис Суит.
за каллендером.

"Миссис Суит говорит, какой шок она испытала, когда открыла дверь и увидела
Миссис Мэйси с ковром на голове могла расстроить кого угодно.

«Она говорит, что сначала подумала, будто миссис Мэйси пытается поднять свой ковёр, ползая под ним и вытаскивая гвозди. Но потом она увидела, что её лицо было вверх, и, конечно, ни одна христианка никогда бы не ползала под ковром лицом вверх». Тогда она спросила её, в чём дело, и миссис Мэйси ответила ей прямо и открыто, что сама не знает, в чём дело. Потом миссис Свит пошла на работу и попыталась её подставить. И она говорит, что та кричала!

«Она говорит, что дёргала её за руки, за ноги и даже за
голову, и её вопли становились всё ужаснее и ужаснее. Миссис Мэйси говорит, что её
Каждый раз, когда она немного продвигалась вперёд, боль была ужасной, и она просто
умоляла и молилась, чтобы она пошла и привела молодого доктора Брауна. В конце концов миссис
Свит побежала к соседям и отделила Люси от бабушки Маллинс, и Люси пошла
за молодым доктором Брауном, а бабушка Маллинс и миссис Свит пошли за миссис
Мэйси. О боже, но их история в том, что они сильно возбудились, потому что
хотели, чтобы она была благопристойной в постели, прежде чем он кончит, но это было бесполезно, и
он ввалился и упал на миссис Мэйси и на ковёр, прежде чем его глаза привыкли к тому, где он находится. Им пришлось помочь ему подняться, а потом ему пришлось пойти в
на кухне и продезинфицировал свою шишку, прежде чем взглянуть на миссис
Мэйси. Но, кажется, он наконец-то добрался до неё, пощупал пульс, а потом,
поскольку он забыл свой кинетоскоп, просто легонько постучал по ней молотком, но так ничего и не выяснил, потому что она кричала, куда бы он её ни ударил. Он сказал, что хотел бы сделать ей рентген, но так как под её домом нет подвала, то
невозможно получить изображение с другой стороны, чтобы понять, что с ней не так.

"Тогда он сказал, что её нужно разбудить, и, хотя она выла, как могла
не может быть, у него были Люси и Хирам, и лом кузнеца, и сам кузнец, и было ясно, что она всё равно придёт. Миссис
Свит говорит, что это было незабываемое зрелище. Они положили лом на
подставку для ног, и Хирам в то же время дёрнул с другой стороны, и с
криком, похожим на предсмертный, они усадили её.

"И что вы думаете, миссис Лэтроп? Что вы думаете? Прямо посередине её спины торчал
гвоздь!

"О боже, но молодой доктор Браун был в ужасе! Мистер Кимбалл говорит, что, по его мнению,
он что-то вытянул из кого-то, но не хочет это сохранять
алкоголь - украшение его каминной полки. Хайрам тоже злится, потому что он сегодня днем
собирался в Мидвилл, чтобы поболеть за бейсбольную команду, и он
говорит, что миссис Мэйси израсходовала все свои фанатские мускулы. И Люси злится, потому что
она говорит, что намного опередила бабушку Маллинс в том, о чем они говорили
о, теперь она забыла, что это было. Но бабушка Маллинс была
в ярости, когда узнала об утке, потому что, кажется,
муж Друсиллы Кобб был её родственником, и, как следствие, она
не могла выносить Друсиллу, поэтому я сказала, что возьму утку.

— Что?.. — сказала миссис Лэтроп.

«Я его откормлю и съем».

«И что?» — спросила миссис Лэтроп.

«О, я забыла вам сказать: миссис Мэйси нашла журнал и
прочитала его, и оказалось, что это был кулозис». Как только она
увидела это, она вспомнила про четыре носа и всё такое, но она говорит, что была слишком
удивлена, чтобы продолжать разговор с министром.

"Это..." — наконец спросила миссис Лэтроп.

"Я не знаю, и мне всё равно, и я не собираюсь ловить паука, чтобы это выяснить. Он будет есть так же хорошо, как и она,
я думаю, и если у меня будут какие-то сомнения, я решу их по-своему
«Вместо пауков».

Сказав это, Сьюзен встала, поискала свою утку и ушла.




Глава XIII

Однообразие пастырских монологов


Миссис Лэтроп никогда не ходила в церковь. Она отказалась от церкви, когда отказалась от всех других удовольствий, которые требовали усилий за пределами её собственного забора.

Элайджа редко ходил в церковь. Выходя из дома в пятницу, чтобы
доставить газету в субботу, он так уставал, что почти всегда спал до полудня
в воскресенье.

 Поэтому Сьюзен неделю за неделей ходила одна, как и раньше
Годы, годы, годы. Она всегда надевала в церковь чёрное платье,
кашемировую шаль своей матери и шляпку необычной формы, без завязок, которая плотно прилегала к голове. Она всегда тратила около полутора часов, чтобы добраться домой из церкви, хотя идти было всего минут десять, и, возвращаясь домой, она всегда заходила в калитку миссис Лэтроп, а не в свою. Миссис Лэтроп почти до минуты знала, когда
её ждать, и неизменно сидела наготове и ждала.

 Однажды в конце мая, когда Сьюзен вернулась из церкви, она, как обычно,
Она нарушила свой обычный распорядок дня, отправившись прямиком к соседке и
усевшись на один из кухонных стульев, но выражение её лица, обычно
спокойное и довольное жизнью, в это утро было крайне мрачным и
недовольным.

 «Ну, — сказала миссис Лэтроп, несколько встревоженная, но
старавшаяся говорить любезно, — было...»

— Нет, — сказала Сьюзен, — я бы сказала, что нет. — Затем она отстегнула шляпку и с жестокой прямотой проткнула булавкой тулью, подтвердив свои слова.

— Сьюзен! — в ужасе воскликнула миссис Лэтроп. — Как ты можешь?

 — Ну, я ничего не могу поделать, если ты так поступаешь, — сказала мисс Клегг. — Тебе не нужно ходить туда каждое воскресенье и слушать, как я. Если бы вы знали, и если бы у вас было
то, чего у вас нет, а это немного духа, миссис Лэтроп, вы были бы
носитесь со шляпной булавкой сами и поймите мои чувства, когда я говорю
поскольку в Библии нет ни единого места, поскольку я не изучил его полностью, поскольку
часто ни как министр, ни где он может это открыть, я не могу сказать наверняка
что именно он скажет по этому поводу, прежде чем поправит галстук и
Он откашлялся. Я так устал от этого галстука-бабочки.
Я не знаю, что делать, и тогда он сказал, что сегодня была
проповедь на горе, и что у него появилась новая мысль, которую он
хотел развить для нас, и что новая мысль заключалась в том, что жизнь
— это гора, на которую мы все взбираемся, и что мы обязательно
доберёмся до вершины с помощью проповеди, если у нас хватит сил. Эта новая идея, новые мысли, которые он ухватил,
выводят меня из себя, и я не знаю, что делать. Если бы они были
по-настоящему новыми, я бы с удовольствием их выслушал, но они стары как мир,
и я чувствую себя так, будто мне предлагают что-то, о что я могу обломать зубы.
Я слышал, как он начал с чего-то новенького. На днях я встретил его на
площади, и он остановил меня и сказал мне в лицо, что мир
полнится новыми мыслями и что звезда, которую он видел прошлой
ночью, дала ему одну мысль, над которой он собирался поработать к Рождеству.
Ну что, миссис Лэтроп, как вы думаете, что это была за новая мысль?
Что ты думаешь? Это было так, словно Бог вернулся на звёзды! Боже мой, мне
хотелось ударить его зонтиком, и я бы так и сделала, только
 я оставила зонтик дома и не взяла с собой ничего, кроме корзины с
смородина. Я сказал ему, что мысль о Боге и звёздах, которые
в любом случае были для меня в новинку, была для меня самой настоящей новинкой, а затем я продолжил, сказав, что
Рэйчел Ребекка сказала, что придёт и соберёт для меня ягоды в понедельник.
Видя, что вторник быстро клонится к закату, я мог только надеяться, что какая-нибудь другая новая мысль не убежала вместе с ней.

— Дело в том, миссис Лэтроп, что я всё равно не получаю особого удовольствия от церкви, потому что всё время, пока я там, я думаю о том, что мог бы делать дома, если бы был дома, и гадаю, не Илия ли это
Он в постели или на ногах? Я не знаю более ужасного чувства, чем чувство, что ты беспомощен, прикован к церкви, в то время как мужчина в твоём доме на ногах. Мужчины не должны
были находиться в домах, и мне всегда нравился отец, потому что он никогда не был дома,
но у Илайи любознательный характер, и по воскресеньям он задаёт больше вопросов,
чем в любое другое время. Мысль о том, что он бродит вокруг, беспечно заглядывая во всё, что не заперто, расстраивает меня, но я всё равно слушаю священника.
В последнее время моё терпение на исходе.
Церковь стонет и воет больше, чем когда-либо, потому что, кажется, священник
становится всё более и более сдержанным, и чем дальше, тем быстрее, и я
не хочу его слушать, но и не могу вернуться к Илии, и начинаю
желать, чтобы Бог в Своей бесконечной милости позволил мне быть кем-то
помимо христианина. Я не знаю, кем бы я был, если бы не был христианином,
но мой собственный взгляд на эту идею свободной торговли в религии, которая так
привлекает многих людей в наши дни, заключается в том, что она исходит от
любого здравомыслящего человека, который, естественно, знает больше, чем
любой священник, у которого всегда есть своё мнение
дом и его картошка ни за что на свете не получат шанса чему-то научиться; и когда люди понимают, что знают больше, чем священник, они не склонны тратить время на то, чтобы учиться ещё больше, сидя и слушая, как он повторяет то, что они уже знают. Священник — это что-то вроде лошади в шорах или коровы, на которую надели ярмо, чтобы она не прыгала. В любом случае, он чувствует, что не может сорваться с места, даже если захочет, и поэтому никогда этого не делает, но я бы хотел дать ему немного свободы и позволить быть чуть более интересным. Вот уже два часа
неделю, пока мы сидим на месте и, возможно, узнаём что-то более полезное,
чем то, что Иов был терпеливым, а Иосиф — нет. В любом случае, я устал от Иова и Иосифа. Я слышал о них обоих с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы знать о них, и задолго до того, как стал достаточно взрослым, чтобы знать об Иосифе. Я
вчера говорила об этом в швейном кружке, и все они
согласились со мной. Миссис Мэйси сказала, что ей кажется, будто она
последние пять лет хотела спать в церкви, и что это желание
стало настолько сильным, что ей было всё равно, кто об этом узнает.

— Это был священник? — с живым любопытством спросила миссис Лэтроп.

 — Нет, потому что Брунгильда Сьюзен подумала, что шарик от моли — это лимонная долька, и
она справилась с этим, как и подобает, и была слишком измотана тем, что не спала всю
ночь, чтобы даже наложить шов; но остальное было на месте, и мы все вывернули себя наизнанку, уверяю вас, и были даже рады, что её там не было, так что мы тоже могли это сделать.

«Все говорили о том, что священнику лучше бы перестать говорить о
Небесах и спуститься на землю. Мы все знаем о Небесах,
потому что, если вы этого не сделаете, всё, что вам нужно сделать, — это запрокинуть голову, и
тогда вы сможете смотреть на это днём и ночью, пока у вас не заболит шея, но мы многого не знаем о том, что находится прямо вокруг нас.
Миссис Мэйси говорит, что, по её мнению, девизом должна быть цитата из Библии.
а затем примените это прямо к нам здесь и сейчас и расскажите нам, как понять,
что происходит в мире, с помощью этого света. Она говорит, что Давид и Голиаф
могли бы быть Японией и Россией с адмиралом Того в качестве пращи, и
 мы все почувствовали, что согласны с этим, потому что _там_ была идея, которую _ни один_ министр не должен
Миссис Свит сказала мне, когда я возвращалась домой, что она никогда бы не
подумала, что миссис Мэйси может так хорошо всё продумать. Все сразу же заинтересовались, и вам стоило бы
быть там, чтобы увидеть, как эта идея прижилась! Бабушка Маллинз сказала, что она всегда хотела знать,
как выглядит пуля с мягким наконечником и как она ощущается,
и что такая проповедь не могла не дать нам всем новое представление о
войне. Затем они все задумались, и миссис Свит сказала, что
история с Иезавелью, которую бросили собакам, может относиться к этому новому правилу в
в городе, где тебе приходится ходить с собачьим носом в решётке
и самому быть привязанным к собаке; она сказала, что когда она была там на днях, то чувствовала себя полной дурой из-за своего брата и его
дёргался туда-сюда, как будто что-то его беспокоило, и решётка на
собачьей клетке всё время закрывала одно из его двух ушей, так что он
весь день выглядел скорее пьяным, чем трезвым. Конечно, у нас здесь нет таких правил насчёт
собачьих носов, но никто не осудил миссис Свит, потому что это
показывало, что она проявляет интерес; миссис Браун сказала, когда
закончила, как и следовало
думаю, что если бы солнце не заходило на Абсаломе три дня, то наши улицы освещались бы всю ночь, потому что она говорит, что когда молодой доктор Браун задерживается допоздна, Амелия так сильно нервничает, что ей приходится сидеть рядом с ней и держать её за руку, а молодой доктор Браун всегда говорит, что ему требуется на целый час больше, чем нужно, чтобы добраться до дома, потому что он так боится
натыкается на деревья в темноте.

— Говорят, — задумчиво произнесла миссис Лэтроп.

— Да, но вы не заставите его мать в это поверить, — сказала Сьюзан. — Она
думает, что он ест мятные леденцы по вечерам, когда возвращается домой, просто потому, что ему так нравится.
поешьте мятных леденцов на ночь. Все матери такие. Вы и сами знаете, как было с Джэтропом. Это была бы еще одна приятная беседа о том, что не все сыновья — блудные, что некоторым судьбой уготовано быть телятами. Должен сказать, миссис Лэтроп, чем больше я думаю об этой новой идее, тем больше она мне нравится. Библия была бы больше похожа на новую книгу,
если бы мы воспринимали её именно так, а воскресенье было бы днём, которого
мы с нетерпением ждали бы всю неделю, просто чтобы узнать, что скажет
священник о том, что будет дальше. Общество швей было полностью
за эту идею, и теперь, если бы
Я не понимаю, почему мы не можем извлечь хоть какую-то выгоду из содержания священника. Я считаю, что священник мог бы с таким же успехом стать для нас уроком, как и для себя. У нас и так достаточно испытаний, видит Бог, а сейчас, из-за погоды и уборки,
никто не хочет идти в церковь, чтобы слушать о том, что все и так знают.

— Интересно, — задумчиво произнесла миссис Лэтроп.

— Нет, я бы не стала искать этого, — сказала Сьюзан, — у каждого есть свои пределы.
и я бы не стал ожидать, что кто-то будет перепрыгивать через свою собственную ограду. Я бы не стал ожидать, что священник действительно способен на что-то.
Я бы не стал ожидать, что священник действительно способен на что-то
Очень пикантно, как если бы он рассказал нам о хетте Урииле или Абигайль,
висящих вверх ногами на дереве, но я не понимаю, почему он не может
рассказать нам, полезна ли колодезная вода, цитируя Ревекку,
а когда придёт время, он наверняка сможет получить очень приятный
текст из головы Иоанна Крестителя на блюде.

— Ну что ж, — медленно произнесла миссис Лэтроп.

 — Я сейчас иду домой к Элайдже, — сказала Сьюзен, — и мы с ним обсудим это.
с ним. Элайджа ужасно забавный, миссис Лэтроп. Как бы он ни бродил
по дому, пока я в церкви, он всегда прыгает обратно в постель и умудряется крепко
спать, когда мне пора возвращаться домой. И я скажу за него, что, несмотря на все его вынюхивания и вмешательства, он достаточно умен, чтобы всё вернуть на свои места, так что я никогда не вижу следов того, чем он занимался. Если бы я не был проницательнее большинства других, я бы подумал, что он так и не встал с постели, пока меня не было, но я проницательнее других, и нужен более проницательный молодой человек, чем Илия, чтобы заставить меня поверить, что всё золото
сверкает, или что человек, оставшийся в доме совсем один, не тратит время на то, чтобы
узнать, что он один посреди всего этого».




ГЛАВА XIV

СОВЕТУЮ ПОЧИТАТЬ ГАЗЕТУ


«Ну, я не знаю, что я собираюсь делать с Элайджей», — сказала
Сьюзан Клегг своей подруге однажды вечером. «Он так же неугомонен в своих идеях, как и в постели, и не может лежать в постели, не разбросав
все в ногах. Я ненавижу кровать, из которой все вывалено в ногах, и ненавижу мужчину, из-за которого женщине приходится каждое утро заново заправлять постель». Я уверен, что из этого не выйдет ничего хорошего
Ань, я говорил Илии о лежишь, пока я думаю, что он
можно, но чтобы увидеть, насколько прав я и насколько он неправ, но все же он уходит
право на жгли, а теперь он вбил себе в голову, как он добрался до поворота
город шиворот-навыворот по зато честно нофакет-то не так как нам бы не хотелось
знаешь, для себя готовлю нам очень неудобно, зная это, и зная, как теперь
мы знаем, что это нужно делать нофакет об этом, и что у него
удар больше, чем когда-либо".

— Боже мой, — воскликнула миссис Лэтроп.

 — Прошлой ночью он целый час просидел со мной на крыльце, — продолжила Сьюзан.
«Пытаюсь придумать, что бы такое написать в газете. Он говорит, что в наши дни газета — это ничто без того, что в ней пишут, а город не достоин иметь газету, если в ней нечего писать». Он говорит, что в каждом шкафу есть скелет, и он должен был бы подумать, что у нас тоже есть свой, и в конце концов он так много говорил, что я не могла не почувствовать, что, может быть, он был прав, и что мы отстали от времени, потому что, если подумать, миссис Лэтроп, здесь никогда не происходит ничего такого, чего не должно было бы произойти, с тех пор как жена мистера Шорса сбежала с его
клерк, и это не было чем-то особенным, потому что они не могли больше сидеть на площади — это было видно всем — и миссис
Шорс была не из тех, кто допускает, чтобы какой-нибудь мужчина, кроме ее собственного мужа, входил и выходил
из дома в любое время суток, и поэтому, если бы она дошла до того, что
хотела мужчину, который не был ее собственным мужем, который приходил и уходил, ей просто нужно было
встать и убежать с ним, а я никогда не был тем, о ком можно сказать "нет"
она, потому что я смотрю на мистера Шорса холодным и беспристрастным взглядом, и взгляд на
Мистера Шорса с холодным и беспристрастным взглядом приводит меня к полному и безоговорочному одобрению
«Из всего худого, что когда-либо делала его жена».

«Я… — сказала миссис Лэтроп.

«Да, я знаю это, и поэтому говорю то, что говорю». Но Элайджа, кажется, думает, что с тех пор должно было случиться что-то ещё, и он спросил меня, не знаю ли я чего-нибудь, что пытаются скрыть, и я действительно пытался что-нибудь придумать, но здесь никто ничего не скрывает. Никто не смог бы, даже если бы захотел. Все знают всё обо всех. Мы все знаем о Люси и Хираме, потому что
бабушка Маллинз всегда рассказывает свою версию событий, а также версию Хирама и Люси
всегда говорит с одной стороны, а Хирам — с другой. Бабушка Маллинз говорит:
когда она видит, что такой мужчина, как Хирам, должен отдавать все свои силы и
По воскресеньям, когда она ловит водяных жуков, она чувствует, что была матерью понапрасну.
Люси говорит, что когда она осознала, что вышла замуж за мужчину, которого по воскресеньям можно использовать только для ловли водяных жуков, она ни капли не сомневалась в том, за кого вышла замуж. Люси очень переживает из-за
брака; она говорит, что когда думает о том, что её могут выбрать для золотой
свадьбы, ей хочется привязать к ногам воздушные шарики и
выпустить их
стоит на голове в ручье. Элайджа спросил меня, может быть, она была или нет
влюблена в кого-то другого, как он мог заметить в общих чертах
, но я сказал ему, что он не знает, как Люси Дилл относится к мужчинам сейчас.
Хайрем открыл ей глаза. Да ведь Люси больше не верит в любовь!
_талл_. Люси говорит, что если бы она избавилась от мужчин и осталась на необитаемом острове
одна, с одной коровой, чтобы регулярно есть яйца и тосты с молоком,
она бы никогда не стала высматривать корабль, а если бы корабль появился где-нибудь поблизости,
она бы так быстро нырнула, что если бы кто-нибудь на корабле её увидел
они подумают, что она им померещилась, прежде чем приготовиться отправиться ей на помощь
. Элайджа покачал головой и перешел к Полли Аллен; он
сказал, что между Полли и диконом, должно быть, тридцать пять лет, и
о них нельзя было ни на что намекнуть. Это заставило меня задуматься, и'
Это действительно очень странно, если подумать, миссис Лэтроп, насколько Полли довольна. Не думаю, что они когда-либо ссорились. Он готовит и стирает так же, как и всегда, и позволяет ей делать всё, что она хочет.
в остальном она довольна, и, говорят, она всегда очень старательна в этом.

«Тогда Илия переставил ноги по-другому и спросил, нет ли чего-нибудь побольше, на что можно было бы посмотреть, но все знают, что Хирам — самый большой человек в округе, так что это было бесполезно. Тогда он спросил, нет ли у нас приюта для бедных, или сумасшедшего дома, или скотобойни, или чего-нибудь, что он мог бы изобразить красными чернилами. Он сказал, что
кто-то, должно быть, делает что-то, чего не должен делать,
где-то, и что это и его достоинство, и его дело — напечатать об этом. Он говорит, что разоблачение — это сама суть газетного бизнеса,
и в наши дни без разоблачения не обойтись. Он, казалось, был очень расстроен тем, что мы не можем быть разоблачены, и я не могла
сдержать своего рода болезненное чувство, потому что так оно и было.

"Но что я могу сделать, миссис Лэтроп, я ничего не знала"? Нам негде
ничем заняться, кроме как на площади, и никто ничего не делает без того,
чтобы все не узнали об этом в тот же день или самое позднее на следующее
утро. Я не верю, что в этом городе у кого-то может быть секрет от
кого-то, потому что ты бы очень хорошо знал, что если бы у тебя был
секрет, ты бы не стал
довольно быстрая сказать ее прежде других можно было бы сваливать дальше, O'
ты говоришь это перед вами. Конечно, я мог увидеть дрейф Илии все
право. Их города документы полностью повернул голову так же, как и
всех остальных, когда они получают новую идею. Илайя хочет, чтобы мы ели чернику вместо голубики, а кошек вместо телят, просто чтобы он мог первым рассказать нам об этом, но в городе нет ни одной кошки, которую бы кто-нибудь съел, не зная об этом, а что касается черники, то если кто-нибудь и может накормить меня ею вместо голубики, то это я, потому что я дурак.
Я считаю, что это не так, и вот моё мнение.

"Я скажу вам, миссис Лэтроп, что я не в восторге от этой новой идеи — держать нас всех в напряжении из-за того, как всё ужасно. Я не стану говорить, что одобряю то, что тот мужчина в Чикаго сделал колбасу из своей жены, потому что она ему надоела, но я скажу, что если бы Люси увидела, что у Хирама есть шанс, я не уверена, что она смогла бы сдержаться.
 Хирам совершенно здоров, и на него можно положиться, он не станет ни с кем спорить о колбасе, в отличие от Люси.
Он и бабушка Маллинз так устали от их ссор, что я
не готова сказать, что она воспротивилась бы чему угодно, лишь бы отправить Люси обратно к отцу.

«Элайджа продолжил рассказывать мне о страховании и железных дорогах, но всё, что касается страхования и железных дорог, выходит за рамки моего интереса и за рамки понимания всех остальных здесь присутствующих, и никто из нас не вспомнит об этом через год». В этом-то и беда
этой страны — они ничего не помнят, — все забывают
всё ещё до конца месяца. Большинство людей никогда не задумываются о
Сейчас в Сан-Франциско, а что касается пожара в Балтиморе, то он потушен.

"В этом преимущество остальной части страны перед нами, когда дело доходит до разоблачения'. Они могут разоблачать и разоблачать, и все, кто читает об этом,
забывают и забывают, но здесь, в этом сообществе, всё по-другому,
и вы не можете рассчитывать на то, что мы будем _забывать_ о чём-то,
и если бы Илайджа был на свободе, я бы рискнул сказать, что каждая
из этих бумаг была бы сохранена до Судного дня. Я знаю, что он знает, что я очень
осторожно сдерживаю его. Есть много таких, как мистер Кимбалл, которые знают, что
яблоки часто бывают очень дешёвыми, и многие знают, чья это была мёртвая кошка, которую миссис Свит пришлось похоронить после того, как она поклялась, что не сделает этого, пока не почувствует запах. Каждый из нас знает, что доктор Браун покупает в аптеке, когда спрашивает, что он обычно покупает, и многие думают, что миссис Мэйси ездит в Мидвилл не только из-за этого.
Доктору Картер было бы лучше встретиться с её кузиной, миссис Лупи. Но я не собирался
заставлять Элайджу плавать в такой глубокой воде. Элайджа — молодой человек, и в его
возрасте легко сбиться с пути, а когда он достигнет этого возраста, то увидит, как легко сбиться с пути
неправильно, они будут просто глупцами, если потратят еще секунду на то, чтобы уйти.
правильно, так что, если Элайджа хочет пойти на разоблачение, ему придется забрать свои вещи
у кого-нибудь еще, кроме меня."

- Вы... - начала миссис Лэтроп.

- Нет, я этого не говорила, - возразила мисс Клегг. - В конце концов, я всего лишь человек и
Я не могу по совести отрицать, как я хотел бы видеть в них мне не нравится
появился так же, как любой другой человек, как это делаю бизнес
неожиданное появление его соседей, любит его. Но я знаю, что должен жить здесь и '
После того, как я выговорюсь перед Элайджей, моя жизнь станет очень скучной.
Есть большая разница между тем, чтобы знать что-то самому, и тем, чтобы
прочитать об этом в газете, и я знаю, что мёртвый кот, похороненный миссис Свит,
только помогает её саду расти. Так что я буду продолжать говорить, как обычно, но я не буду
печатать имя Элайджи, чтобы сохранить безопасность страны.

"Я..." — сказала миссис Лэтроп.

— О, газета подойдёт, — сказала Сьюзан. — Он собирается каждую неделю печатать один лист, который приходит из города, и говорит, что это придаст ему новый импульс. Будет гораздо лучше, если он получит новый импульс.
таким образом, чем выставлять это напоказ. Изюминка в том, что это всегда безопаснее.
хорошие пути прочь. Элайджа тоже увидел это, прежде чем закончил вчера вечером, потому что
в своих странствиях он заехал на попутке за край площади в конце концов.
"

- Неужели... - воскликнула миссис Лэтроп.

- Ну, нет, - сказала мисс Клегг. «Но он порвал много вещей и сломал куст роз, но мне было всё равно. Я просто сказала ему, чтобы он оставил их на стуле этим утром, а я бы всё зашила, и я так и сделала».
Что касается розового куста, я попрошу его купить ещё один и подарить мне в
следующий раз, когда я поеду в город, чтобы выбрать его самой.




ГЛАВА XV

СУД НАД БОЛЬНОЙ ЖЕНЩИНОЙ В ДОМЕ


«Ну, где же…» — начала миссис Лэтроп с искренним удовольствием, увидев, как
мисс Клегг вошла в её кухню через несколько дней после этого.

 Мисс Клегг опустилась на стул.

— Что ж, теперь у меня точно проблемы! — внезапно объявила она. — Элайджа
болен!

— Элай... — воскликнула миссис Лэтроп.

— ...джа, — закончила Сьюзен.  — Да, миссис Лэтроп, Элайджа болен! Он был болен
всю ночь и всё это утро, и я могу по секрету сказать, что надеюсь,
что это станет для него уроком, и он никогда больше так не поступит, потому что у меня такое чувство, что
в моих ногах, которые не позволят мне отпустить его или кого-то ещё умирать, прежде чем
я снова буду работать так, как работал сегодня и прошлой ночью.

— Что, что?..

— Разве ты не видел молодого доктора Брауна?

— Нет, я...

— Да, я так и думала, — покорно сказала Сьюзен. — Я знаю ваши повадки, миссис
Лэтроп, и никогда не ищу в вас ничего другого. И хорошо, что не ищу, потому что если бы искала, то ослепла бы от того, что вижу. Я знаю
вас, миссис Лэтроп, и знаю ваши привычки, и в полной мере осознаю, насколько они
отличаются от моих привычек, но друг есть друг, и
То, что нельзя терпеть, нужно лечить, поэтому я пришёл рассказать вам об
Элайдже, как и обо всём остальном, что легко услышать.

— Это... — спросила миссис Латроп.

— Нет, это не так. То есть, когда я вышла, его там не было, но у него была ручка, и он сказал, что собирается написать статью, сидя в постели. Он не может встать с постели из-за простыни, но «Лайза Эмили» там, если ему что-нибудь понадобится, так что не страшно, если я ненадолго уйду. Она
пришла и сказала: «Я не понимаю, почему у неё не должно быть шанса выйти замуж, как у любой другой девушки, поэтому я поселил её в соседней комнате
и сказал ей ни в коем случае не приближаться к нему, и, конечно, нет ничего, что заставило бы их говорить ещё больше, чем то, что Элайджа чувствовал, что должен работать над своей статьёй, а Лиза Эмили чувствовала, что он не должен был с ней разговаривать. Не скажу, что считаю Элайджу таким уж лакомым кусочком,
но если «Лиза Эм» может найти в нём хоть каплю радости, прыгая вокруг него с открытым ртом, я не стану лишать её надежды. Элайджа — очень приятный молодой человек, насколько это возможно, и я думаю, что любая девушка, которая готова отдать ему девять десятых своего внимания, может попытаться быть с ним счастливой. Если она не будет счастлива, продлите это надолго.
Это не будет виной Элайджи, потому что он так же уверен, что его жена будет счастлива, как и любой другой мужчина.

«Но насчёт…» — сказала миссис Латроп.

«Да, именно об этом я и пришла вам рассказать. Он разбудил меня прошлой ночью, постучав в
мою дверь, и закричал, что у него аппендицит с обеих сторон сразу.

"С обеих..."

"Так он и сказал. Ну, как только я проснулась настолько, чтобы понять, что
я не сплю, я каким-то образом поняла, что он ошибается, и села в кровати.
Я крикнул ему, чтобы он сделал десять глотков воды, задержал дыхание, пока
считает до пятнадцати, и вернулся в постель. Я не рассчитывал, что он встанет
без двустороннего аппендицита посреди ночи, если бы я мог это предотвратить
и всё равно я знал, что это были всего лишь сушёные яблоки мистера
Кимбалла, которые, возможно, застряли у него здесь и там, и ничего страшного не случилось бы, если бы
он только позволил мне

"Но, сэр, Элайджа и не думал позволять мне спать, пока он сам
разбирается со своими делами. В мужчине, миссис Лэтроп, есть что-то такое,
что не позволит ему страдать в тишине, если есть женщина, которую нужно
разбудить. Человек не может быть героем, если женщина стоит босиком с
свечи, он чувствует себя куда проще groanin' если он может слышать ее
sneezin' между делом. Итак, вернемся прийти Илия сразу сказать, как я должен
быть для себя делаешь, или он был бы мертв до рассвета. Я так крепко спала, что
сказала ему два раза поставить мышеловку, прежде чем я приду в себя и '
потом, когда они ушли, я разозлился. Говорю вам, я был _хорош_ и тоже разозлился. Я надел
тапочки и отцовскую фуфайку, которую я всегда вешаю на спинку кровати, чтобы
надеть или вытереть пыль, когда мне это нужно, и пошёл к Элайдже. Он лежал на спине в постели, накрывшись чем-то вроде
Он стонал, вздыхал, открывал и закрывал глаза, как будто думал, что я обрадуюсь его пробуждению. Но я не собиралась радоваться. Говорю вам, миссис Лэтроп, лучше
убить одного зайца, чем потом всю жизнь жалеть, и я не собирался просить Элайджу разбудить меня
не так, не тогда, когда есть шанс, что я смогу взять его на борт
больше, чем на три месяца, как я обещал. Я понял, когда садился в
самолёт, что весь мой комфорт зависит от того, как я поступлю прямо сейчас,
и я решил быть твёрдым. Я встал у кровати и пристально посмотрел на него,
а потом сказал ему: «Ну, и зачем ты меня разбудил?»
 «Никто никогда не чувствовал ничего подобного, — сказал он. — У меня два аппендикса,
и я чувствую, что ещё один растёт у меня в спине». «Элайджа, — сказал я, — не говори ерунды». Ты разбудила меня, и теперь я проснулся. Что ты хочешь?
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — я наклонился над ним, когда сказал это, и капнул немного горячего свечного сала ему на шею, и он взвыл, выпрямился,
а потом снова взвыл и замолчал. «Я приготовлю тебе имбирный чай, — говорю я, — и наложу горчичную повязку туда, где тебе больше нравится, — говорю я, — а потом я уйду, — говорю я, — и оставлю тебя в покое, — говорю я, — так что я спустилась вниз и принялась за работу. Что ж, миссис Лэтроп, я заварила этот чай и,
могу поспорить, сделала его крепким; я добавила в него немного красного перца и
немного слизи в пластырь, потому что могу с уверенностью сказать, что
Я не хотел, чтобы Элайджа снова будил меня ночью. Потом я поднялся наверх, а он сел и одним глотком выпил всю чашку! Никогда в жизни я не видел никого, кто был бы так доволен! Он откинулся назад, как будто его застрелили, и сказал: «Скотт, Скотт,
Скотт», и я подумал, что он бредит. Тогда я сказал: «Куда тебе положить пластырь, Элайджа?» А он ответил: «Наверное, на горло». Я сказал: «Нет, Элайджа, ты меня разбудил, а разбудить меня — это не повод для шуток. Ты положишь этот пластырь, ляжешь спать и не будешь меня будить».
— Я бы не стала, если только вы не хотите ещё чаю. — Я говорила мягко, но он видел, что я непреклонна.
— Я поставила свечу и вернулась в постель.

 — Ну что, миссис Лэтроп, что вы думаете, — что вы _думаете_? Похоже, Илия так боялся, что сгорит в другом месте, что положил
простыню между собой и штукатуркой и склеил их вместе. Этим утром, когда он проснулся, простыня прилипла к нему, и, должен сказать, я был совсем не рад, когда он
окликнул меня, и я вошёл и увидел, что он больше похож на воздушного змея, чем на человека
ничего другого, и он не мог одеться, потому что не мог снять с себя простыню.
— Что ж, Элайджа, теперь ты это сделал, — говорю я. — Я никогда не видел ничего подобного. Если мне придётся послать за молодым доктором.
Браун, сними с меня эту простыню, ты попадёшь в газеты от
землетрясения до России и обратно. Ну, это всё, что я мог сделать,
и когда Лиза Эмили принесла молоко, мне пришлось попросить её подняться к
молодому доктору Брауну и попросить его прийти как можно скорее и
вытащить Элайджу из постели. Он пришел сразу после завтрака, и у него был
время, говорю я вам! Мы работали с водой, и мы работали с горячей водой, мы
пытались ослабить края, быстро дёргая, когда Элайджа не
оглядывался, но всё было бесполезно. Доктор Браун сказал, что никогда не видел такого пластыря, он сказал, что это целое состояние — чинить фарфор. Потом мы взяли кастрюлю и попытались положить Элайджу на неё лицом вниз, подложив под спину книги, чтобы он не сдвинулся, но даже это не помогло. Доктор Браун сказал, что, по его мнению, единственный способ — завернуть все углы простыни в бумагу и положить Элайджу
крепко прижми его к себе и надень отцовский плащ до пят
и сиди в нём, пока он не успокоится. Но Элайджа не хотел
купаться в плаще, и я чувствовал, что если Мидвилл об этом узнает, то
нас точно будут обсуждать, так что в конце концов доктор Браун сказал, что
пойдёт домой и изучит дело, и я отпустил его, потому что у меня были
собственные представления о том, что он знал о том, что вызвало
проблемы. Итак, он ушёл, а потом я поужинал и отнёс немного Элайдже.
Сказал ему, что я думаю обо всём этом представлении. Я говорил вежливо, но
Я говорила твёрдо и добилась многого, потому что он сказал, что не знает, но
будет лучше, если он договорится о том, чтобы жить с Уайтами после
Четвёртого июля, потому что у него было такое чувство, что он доставляет
мне много хлопот. Я сказала ему, что ни капли не сомневаюсь в том, что он
доставляет мне много хлопот, а потом пришла миссис Мэйси. Мне пришлось перестать с ним разговаривать
и спуститься вниз, чтобы сказать ей, в чём дело. Она сразу же сказала, что, по её мнению, нужно закрыть окна, развести большой огонь и заставить Элайджу просто
высвободиться изнутри. Я рассказал ей о слизи
Но потом она передумала и сказала, что я лучше аккуратно сложу простыню и
позволю ему носить её, пока он не сбросит её в следующий раз, когда у него вырастет новая кожа. Миссис Мэйси говорит, что ей сказали, что мы сбрасываем кожу, как змеи, и что именно поэтому нам так часто приходится стирать одежду. Она сказала, что мораль ясна: к тому времени, когда простыню нужно будет
постирать, Илия всё равно её сбросит. Я понял смысл того, что она сказала,
и мне захотелось с ней согласиться, но пока мы разговаривали, вошла миссис Свит, и
её мнение было совсем другим. Она сказала, что Илия найдёт эту простыню очень
ужасно тяготила его, и, по ее мнению, ему следовало бы спуститься вниз.
там мистер Кимболл готовит сушеные яблоки и из чана выходит пар. Она
говорит, что он очень быстро выходит из строя, и мистер Кимболл, будучи его дядей,
естественно, позволит ему сидеть в чане просто так.

"Что..." - спросила миссис Лэтроп.

«Ну, я не знаю, — сказала Сьюзен. — Люси вошла, когда мы сидели
там, и сказала, что, по её мнению, мне нужно просто крепко ухватиться за простыню
и выйти из комнаты, даже не попрощавшись с Элайджей, но я боюсь порвать простыню, если сделаю это».
образом. А потом Гран альма Маллинс пришел ее вид был, как мне лучше сидеть'
СОП Илия с помощью губки, которая просто показывает, почему Хирам так разрывают на две части
между матерью и вид такой жены".

- Что... - снова спросила миссис Лэтроп.

— Ну, Элайджа писал статью, когда я уходил, а Лиза Эмили смотрела на него и вздыхала, чтобы поговорить, и я пришёл рассказать тебе об этом.

В этот момент с другой стороны улицы раздался пронзительный крик.

 — Боже мой! — воскликнула миссис Лэтроп.

Сьюзен вскочила на ноги и подбежала к двери; когда она открыла её, Элиза
Эмили была замечена бегущей вниз по лестнице Клеггов.

«Что случилось?» — закричала мисс Клегг с лестницы миссис Латроп.

 «Элайджа уронил ручку, — закричала в ответ Элиза Эмили, — и, когда он потянулся за ней, он упал с кровати и сорвался».

 «Он порвал простыню?»

 «Нет, но он думает, что порвался сам».

Мисс Клегг быстро зашагала к своему дому.

"Видите, мне нужно идти, — бросила она через плечо своей подруге. — Вот что значит, когда в вашем доме живёт мужчина, миссис
Лэтроп."




ГЛАВА XVI

НАЧАЛО КОНЕЦ

По мере того, как июнь подходил к концу, становилось всё более очевидным, что Элайджа
Мисс Клегг. Она всё меньше и меньше снисходительно относилась к его недостаткам и
всё больше и больше осуждала их.

"Он всего лишь..." — попыталась объяснить ей миссис Лэтроп.

«Мне всё равно, есть ли он, — ответила она, — в Библии сказано, что мужчина есть мужчина во всём этом, и я никогда не шла против Библии, даже если бы мне хотелось сказать, где поженились Каин и Авель или почему евреи ушли из Египта». Я
скажу вам, миссис Лэтроп, вы забыли, каково это, когда в вашем доме есть мужчина. В том, как мужчина ест, есть что-то особенное
и' спит, что очень раздражает любую женщину после того, как новизна проходит. Я
начинаю понимать, зачем мужчины придумали жениться, — чтобы они
могли бездельничать и всегда быть уверенными, что одна женщина надёжно
прикована к дому и готовит и стирает. Что ж, я не замужем за Элайджей,
а _высоким_, и всё же, когда он просто находится в доме, я всё больше и больше
подпадаю под его влияние с каждым днём, что он со мной. Я чувствую, что должна оставаться на
месте, и ловлю себя на том, что спешу домой, потому что он любит горячие печенья,
и я чувствую, что должна перевернуть его умывальник, и оставляю его в таком положении.
нет лучшей причины, чем та, что ему нравится, как всё устроено. Ужасно, как мужчина берёт верх над женщиной! Видит Бог, я не люблю Элайджу, но всё же бегаю вверх-вниз по лестнице, когда он не торопится, и сбиваю ноги, когда он торопится, пока не признаюсь, что злюсь на себя — это точно.

«А теперь он влюбляется в Лизу Эмили, последнюю девушку в мире, на которой он должен был бы жениться, и я говорю с ним, и говорю с ним, и говорю ему об этом, и говорю ему об этом, но это производит не больше впечатления, чем когда ты чешешь кошку за ухом».

— Ну что вы, — возразила миссис Лэтроп.

 — Да, и Элайджа тоже.  Его просто щекочет до смерти, когда он слышит
одно только имя Лизы Эмили, и ему все равно, что о ней говорят,
лишь бы это было о ней.

«Сегодня я встретил священника на площади и прямо в лицо высказал ему своё мнение. Но у священника не было сердца для
«Лизы Эмили» — он слишком привык обсуждать с Генри Уордом Бичером всё, что
происходит на свете. Он говорит, что это что-то ужасное.
Генри Уорд Бичер влюблён в Эмму Свит, и он откровенно сказал мне об этом.
Он говорит, что ему было так ужасно легко жениться и получить последствия, что он не может найти ничего, на что можно было бы указать Генри Уорду Бичеру в отношении его безответной любви к Эмме. Он говорит, что никогда раньше не знал, что у _мужчины_ может быть безответная любовь, и, кажется, он действительно чувствует себя немного уязвлённым из-за этого. Он говорит, что не знает, как удержать Генри
Уорда Бичера, и это городские сплетни, потому что Генри Уорд Бичер уже давно
никого не сдерживает. Потом я вижу Полли Уайт, и она говорит, что
Святая правда, он взял несмываемые чернила и сделал Эмме татуировку по всему телу, даже там, где ему пришлось рисовать на ощупь или с помощью зеркала.

«Боже мой!» — воскликнула миссис Латроп.

«Ну, я бы так и сказала, — ответила Сьюзен, — и подумайте только, миссис.
Лэтроп, да Эмма Свит должна быть покрыта татуировками с ног до головы, как тот мужчина! Мне
нравятся все Свиты, и мне нравится Эмма, но это лишь потому, что я должен
смотреть на неё беспристрастно, а беспристрастный взгляд на неё не может
отрицать, что она вряд ли способна зажечь реки. Эмма — милая девочка, и если бы у неё были кривые пальцы на ногах и кривые зубы
Я не говорю, что она могла бы пройти мимо незамеченной
в толпе, но с такими зубами и пальцами на ногах её можно назвать
только добросердечной, а вы, как и я, знаете, что быть названным добросердечным
— это самое унизительное, что кто-либо может сказать о ком-либо другом. Люди
в этом мире никогда не называют кого-то добросердечным, если не могут найти
ничего хорошего, что можно было бы о нём сказать, потому что любой здравомыслящий
человек предпочёл бы, чтобы о нём было что-то хорошее, прежде чем говорить о его сердце,
потому что оно находится внутри и в любом случае остаётся загадкой.

«Говорят, что миссис Свит говорит, что, хотя Эмма и её собственный ребёнок, она всё равно не видит причин для того, чтобы Генри Уорд Бичер был таким упрямым. Она говорит, что лучшие качества Эммы — это то, что она рано встаёт и вкладывает всю душу в стирку и замешивание теста, но она говорит, что Генри Уорд
Бичер недостаточно умён, чтобы оценить такие хорошие шутки. Она
говорит, что говорила с Эммой, и любой, у кого есть глаза, видит, что
это не Эмме нужно с кем-то поговорить. Она говорит, что Эмма сказала, что того, как он
цепляется за неё, когда они идут домой с репетиции хора, достаточно, чтобы
она передумала.
терпение, выходящее за все рамки. Она говорит, что Эмма сказала, что она скорее позволит подвязочной змее
ползать по ее дому и обвиваться вокруг нее, и миссис Свит говорит, что любой, кто когда-либо видел, как Эмма
видит подвязочную змею, счел бы шансы Генри Уорда Бичера очень малыми после такого замечания.

«Мистер Кимбалл говорит, что жалеет, что не взял его с собой в магазин прямо сейчас;
он говорит, что ни один молодой человек не пойдёт в бакалейную лавку, если у него на душе неспокойно, и что мистер Кимбалл говорит, что когда он упал в чан, где
Разминая свои сушёные яблоки, Генри Уорд Бичер ни разу не услышал ни единого крика, ни единого вопля, ни единого возгласа, и в результате у мистера Кимбалла была настоящая городская турецкая баня. Он сказал мне, что пробыл в чане почти час, прежде чем Илия услышал его с другой стороны, и, по его словам, из-за этого он не очень-то рад, что у него есть влюблённый клерк. Он также говорит, что достаточно увидеть Генри
Уорда Бичера, пытающегося пролить что-то через воронку, когда кто-то из
Сладкой семейки проходит мимо по другой стороне площади, чтобы
Пусть он получит то, что принадлежит ему по праву, как отец Генри Уорда Бичера
тоже остался без ответа. Миссис Мэйси вошла, пока мы разговаривали, и
сказала, что очень жаль, что Эмма не умнее, потому что если бы Эмма была умнее
Генри Уорд Бичер как раз подошёл бы ей. Миссис Мэйси говорит, что проблема в том, что
Эмма слишком умна, чтобы захотеть выйти замуж за дурака, но и не настолько умна,
чтобы не захотеть этого. Миссис Мэйси говорит, что мистер Фишер был таким же,
и миссис Фишер прыгнула на него, как утка на жука.

 — Неужели?.. — с интересом спросила миссис Лэтроп.

— Нет, — сказала Сьюзан, — но бабушка Маллинз так и сделала. Бабушка Маллинз всегда
ничего, кроме радости от возможности покачать головой и вытереть глаза
из-за чьих-то любовных утех. Она зашла немного подождать, потому что Люси
хотела вытереть пыль, и она говорит, что у неё нет сил оставаться в
доме, пока Люси вытирает пыль; она говорит, что это каждый раз
вынуждает Хирама лежать на диване, и иногда у него болит зуб. Она говорит, что она и
Хайрам никогда не знает, когда они грязные в соответствии с образом мышления Люси
но, помоги им Бог, они всегда знают, когда они чистые в соответствии с
Представление Люси о чистоте. Она говорит, что Люси из тех, кто принимает одно из
она вынимает заколки для волос, опускается на колени и вычёсывает
последнюю крупицу грязи, которую Господь милостиво позволил
поселиться в Его трещинах. Вы видите, как страдала бабушка Маллинс! Она говорит, что это
трудно вынести, но Хирам ухмыляется, и она терпит, и их гордость
помогает им.

«Пока мы разговаривали, Эмма зашла за почтой, и мы увидели, как Генри Уорд
Бичер в отчаянии склонился над витриной с завтраками в магазине мистера Кимбалла. Мистер Джилкинс был в городе, покупал грабли, и он
подождал, чтобы посмотреть, что будет дальше. Судья Фитч тоже был там, и Полли
Уайт. Мы все не сводили глаз с Генри Уорда Бичера, и я скажу,
миссис Лэтроп, что никогда так не уставал от ожидания.

"Что?.." — спросила миссис Лэтроп.

"Любовные дела ужасно скучны для наблюдателей, я думаю. Если они переживут это, то ваше время будет потрачено впустую, а если они не переживут, то время будет потрачено впустую для всех. По моему мнению, все любовные истории — это очень глупая затея, потому что вы никогда не найдёте по-настоящему разумных людей, которые имели бы с ними что-то общее. Но сегодня об этом говорить было бесполезно, так что Генри Уорд
Бичер повесил там продукты для завтрака, и мы сидели и смотрели на него
как кошки-помеси, пока около пяти не пришел Джонни и не сказал, что
Мистер Сперрит пригласил Эмму к ним домой на чай.

"О..." - импульсивно воскликнула миссис Лэтроп.

"Не знаю, почему бы и нет", - сказала Сьюзен. "Мое собственное мнение таково, что он
идиот..."

"Мистер Спер..."

— Нет, Генри Уорд Бичер. Мне всегда казалось очень странным, что в этом сообществе не было ни одного идиота, и, думаю, правда в том, что он был всё это время, просто мы его не знали. Идиоты есть почти везде, пока им не взбредёт в голову убить кого-нибудь, и тогда они внушают другим, что безопаснее держаться от них подальше.
так что неудивительно, что у нас тоже есть. Я встретил миссис Браун по
дороге домой и спросил её, не думает ли она, что я был прав. Она сказала, что не удивилась бы, если бы это было правдой, и что это очень странно, потому что она никогда не думала об этом раньше, вспоминая свой опыт общения с ним много лет назад, когда он был у неё в гостях, пока священник ездил в отпуск к Сперритам. Затем она сказала, что насчёт её заказа...
думаю, что мистер и миссис Сперрит сами недалеко ушли от идиотов
Она говорит, что не знает, что с ними не так, но
Они женаты уже много лет и до сих пор счастливы, как две полные луны. Она говорит, что об этом не стоит говорить на людях, но
на самом деле, когда она видит, как они возвращаются с рынка, ей больше всего
хочется, чтобы она не была вдовой, и она говорит, что всё, из-за чего ей жаль, что она вдова, не должно быть свободно в христианском городе.
Она была очень серьёзна, и как раз в этот момент нас догнала миссис Фишер, и
она повторила ей всё то же самое, а потом сказала ещё кое-что — она сказала, что
то, как она смотрит на него в церкви, — это нормально, но на самом деле ничего особенного.
До свадьбы это было приятно, но после она считает это едва ли приличным, потому что это обман и не может быть всерьёз. Она говорит, что была замужем, и её сын женат, и её отец тоже был женат, и вы не можете сказать ей, что то, как ведут себя мистер и миссис Сперрит, не похоже на идиотизм, даже если это не всё.

«Вы...», — сказала миссис Лэтроп.

«Миссис, Фишер сказала, — продолжила Сьюзан, — что, по её мнению, она, возможно, привыкла смотреть на него с симпатией за все те годы, что вела для него хозяйство
прежде чем он решил жениться на ней, и поэтому привычка как бы
прилипла к ней, и то, что окрашено в шерсть, продолжает прилипать к мистеру
 Сперриту. Она сказала, что, как говорят, он женился на ней, потому что хотел, чтобы в её
спальне можно было сушить кукурузу. Она продолжила, сказав, что ей, со своей стороны, всегда нравилось видеть, как Спэрриты так счастливы, потому что это приносило пользу всем, кто на них смотрел, и что она была бы только рада сама стать идиоткой, если бы это приносило пользу всем людям, которые на неё смотрят, и мистеру Фишеру. Она продолжила, сказав, что слышала, как на днях мистер
Сперрит проехал две мили обратно под дождем, потому что забыл пирожное с "
саполио, которое она просила его принести. Я заговорил и сказал, что знаю
не вижу в этом ничего удивительного, потому что я знаю, если бы я спросил кого-нибудь
поскольку я был женат на том, чтобы принести домой пирог с саполио, я, несомненно, должен был бы
— посмотрите на торт, когда он вернётся домой.

 — Я… — сказала миссис Лэтроп.

 — Я знаю, но вы всегда его баловали, — сказала Сьюзен.  — Ну, что я говорила?  О, да, миссис Браун сказала, что миссис Мэйси на днях рассказывала ей, что в Мидвилле есть идиот — настоящий наследственный идиот.
Все врачи изучали его, и это явный случай, передавшийся ему от
прадеда.

"Его пра..." — воскликнула миссис Латроп.

"Деда," — сказала Сьюзен. "Да, миссис Латроп, именно так и было, и...
Миссис Мэйси говорит, что это действительно так, потому что она видела все надгробия, кроме
надгробия матери — его ещё не установили. Похоже, этот идиотизм начался с того, что
прадед остановился на железнодорожном переезде, чтобы подобрать лягушку,
потому что он спешил куда-то по делам Общества защиты животных.

— Лягушка! — воскликнула миссис Лэтроп.

«Нет, прадедушка. Кажется, он никогда не задумывался о том, что то, что убило бы лягушку, обязательно поразит его, и миссис Мэйси говорит, что врачи сказали, что это было очень веским доказательством того, что в семье не всё в порядке с головой, но она говорит, что он был умнее, чем они думали, потому что Общество по предотвращению жестокого обращения с животными оплатило похороны и бабушки тоже».

- Большой... - воскликнула миссис Лэтроп.

- ... Мамин, - сказала Сьюзен. "Да, кажется, железнодорожные пути были их тыльной стороной
ограда, и она всегда умоляла и молила его во весь голос не
чтобы добраться до города таким образом, но он не стал бы слушать, потому что был глухим как пень,
а потом, как и все подобные ему, он всегда притворялся, что не слышит того, чего не хотел слышать. Но все равно она была в саду, а она видите
железнодорожный себя. она пыталась добраться до него, и то ли она сломала кровеносный сосуд
кричал или по контракту болезни сердца, прыгая вверх и вниз, все равно она упала
более правы, то' там' было бы скопировать все
газеты по всей стране, даже если мать..."

- Мотылек... - воскликнула миссис Лэтроп.

— Э-э, — сказала Сьюзан. — Да, кажется, она услышала крик и подбежала к окну
так быстро, что она выбила палку, когда поднимала ее, и она опустилась ей на голову
. Итак, вы видите, что идиотизм перешел прямо в семью
идиота на протяжении трех поколений до него.

"Я не уверена", - задумчиво сказала миссис Лэтроп.

- Я тоже, - сказала Сьюзен. - Миссис Мэйси говорит, что она тоже не была. В Мидвилле таких никогда не было.

— И всё же… — начала миссис Лэтроп.

— О, что касается этого, — сказала Сьюзан, — то это совсем другой вид идиотов.
Генри Уорд Бичер не умрёт от любви, даже если Эмма не ответит ему взаимностью,
и они оба всегда будут лучше и счастливее, потому что не будут принадлежать друг другу
другой, если бы они только знали. Очень легко любить людей и думать,
что ты всегда будешь счастлив с ними, пока не женишься на них. Но когда ты женишься на них и живёшь с ними в одном доме,
ты понимаешь, как трудно быть по-настоящему женатым. Я благодарю небеса за то, что живу в этом доме
с Элайджей, а не замужем за ним, так что я вижу свой путь к тому, чтобы избавиться от него.
Совсем скоро. Ты не представляешь, как мне хочется задернуть шторы в его комнате,
приколотить кровать, вылить воду из его кувшина, поставить там мышеловку и
знать, что он больше не будет безобразничать.

Сьюзен глубоко вздохнула.

"Сколько времени..." — спросила миссис Лэтроп.

"Я сказала три месяца," — ответила мисс Клегг, — "и это до
Четвертого июля. Живые небеса, иногда кажется, что я ничего не могу, кроме как
просто жить, и самое подлое в мужчине - это то, что он так уверен в себе, как в себе.
делает тебя счастливой, находясь дома ".




ГЛАВА XVII

СТАРОМОДНЫЙ ЧЕТВЕРТЫЙ


«Что ж, на этот раз Элайджа, кажется, попал пальцем в небо, а не в голову», — сказала мисс Клегг миссис Лэтроп в полдень воскресенья, предшествовавшего Четвертому июля. — «Его статья в газете на этой неделе»
это никому не подходит. Вчера я был на площади, и все, кто там был, говорили об этом, и сегодня после церкви все еще говорили об этом и все больше злились.

— Что?.. — начала миссис Лэтроп.

— Тот, что о празднике, который он напечатал в газете на этой неделе, —
ответила её подруга. — Они обсуждали только это после церкви сегодня, и все были категорически против того, что говорит Илия.
Те, кто купил фейерверки, конечно, недовольны, и мистер
Кимбалл говорит, что, по его мнению, Илия должен был посоветоваться с ним
до того, как он напечатал такую статью в задней части магазина дядюшки, который
только что положил новую партию двух фунтов одних только панков. Мистер Кимбалл
рассказывает, как он планировал выставить в витрине пушечные хлопушки, указывающие во все стороны
выходы из форта, построенного из его новых сушеных яблок, а теперь вот и Элайджа
публикую в субботней газете старомодное сообщение о четвертом июля
без фейерверков на стол_. Мистер Кимболл говорит, что, по его мнению, Элайджа
следовало бы вспомнить, чей он племянник, и "проявить немного семейных чувств"; он
говорит, что панк - это такая штука, от которой невозможно избавиться ни за какие деньги.
шансы и концы, и он говорит, что его собственный День независимости в любом случае испорчен
из-за беспокойства, потому что он не может быть уверен, как это повлияет на людей, пока эффект не пройдёт, и в этом году День независимости
пройдёт очень быстро. Не похоже, что у них была целая неделя на то, чтобы
успокоиться после новой идеи Элайджи — у них есть только понедельник, чтобы
принять решение и купить фейерверки.

"Судья Фитч говорит, что не совсем понимает, что Элайджа имел в виду, когда призывал
к патриотическим речам; он говорит, что готов произнести речь в любой день,
но он говорит, что никто никогда не хочет останавливаться и слушать речь на
Четвёртое июля. Он говорит, что в этот день очень трудно собрать
толпу, потому что люди боятся отвлечься и послушать,
боясь, что что-нибудь может взорваться под ними, пока они не смотрят.
Мистер Дилл сказал, что это правда, потому что у него был личный опыт с его собственной собакой. Он говорит, что из этой собаки получился бы отличный охотник, только кто-то бросил в неё торпеду в День независимости, когда она лежала под тротуаром, и после этого у собаки чуть не случился припадок, если
Воробей быстро зачирикал у него за спиной. Мистер Дилл сказал, что пытался вылечить его,
закладывая вату в уши и аккуратно обматывая голову тканью, но потом он
прочитал в газете о каком-то глухом немце, который, когда играл на пианино,
всегда слушал, зажав уши зубами, и, по его словам, это заставило его
вытащить вату из ушей собаки и сдаться.

"Миссис Мэйси говорит, что хочет знать, чего добивается Элайджа.
 Она говорит, что всегда считала барбекю чем-то вроде торта, и
 она не знала, что белые люди могут так высоко задирать ноги, даже
если бы они захотели. Она говорит, что мысль о том, что в лесу можно что-то съесть,
для неё в новинку, и она не уверена, что хочет есть в лесу. Она говорит, что в лесу всегда полно мух и комаров,
и она уже не в том возрасте, чтобы где-то садиться, и
вскочить в любой момент много лет назад. Что касается приготовления пищи в лесу, она говорит, что
часть статьи Илайджи слишком сложна для понимания. Она говорит, что никогда в жизни не слышала о том, чтобы запекать целого быка в яме; она спрашивает, как быка
затащить в яму и как его готовить, пока он там.
когда он приготовится, как его снова вытащат поесть? Она говорит, что
Элайджа думает, что у быка и моллюсков смешиваются в его сознании, а Пит а
шпунт. Она говорит, что знает, что на морском берегу моллюсков готовят кучками,
потому что она слышала об этом от людей, которые там побывали, и, кроме того, она
однажды видела фотографию одного из них.

- Подошла бабушка Маллинс, и она тоже ужасно беспокоится из-за быка.
Она говорит, что Хайраму дали такое прозвище за то, что он сильный, теперь, когда она просто
знает, что они будут ожидать, что он загонит этого быка в яму, когда они
приготовьте его, а затем снова достаньте, когда он будет готов. Она говорит
Хирам становится всё более ужасным. Каждый раз, когда где-нибудь умирает кто-то толстый, или нужно передвинуть пианино, или поднять на домкратах сарай, они посылают Хирама быть одним из тех, кто несёт гроб, и дают ему самый тяжёлый угол. Она говорит, что на днях, когда привезли холодильник для Полли Уайт, его выгрузили прямо на Хирама с поезда, и
ни одна душа не догадывалась, что с обеих сторон в него была вложена дробь, чтобы сэкономить
на патронах, пока бедный Хирам не снял его, чтобы надеть на другое плечо.
Она тоже говорит, что не понимает, как можно запечь целого быка
в любом случае, она говорит, что это будет ужасная работа — опалить ему волосы.
Она просто знает, что они будут ждать, что Хирам будет держать его и
кружить, пока он жарится. Кроме того, она говорит, что целый бык
всё равно не захочет, чтобы его зажарили. Язык нужно отварить, а
печень нарезать, а телячьи мозги обвалять в сухарях и
обмакнуть в яйцо, а после того, как он будет запечён, а Хирам достанет его из
котла, кто тогда снимет с него шкуру, хотела бы она знать, потому что ты не можешь ей сказать, что кто угодно может есть кожу, даже если она приготовлена.

«Подошёл Дикон Уайт и сказал, что они с Полли принесут свой обед,
подушку, одеяло и гамак и будут смотреть, потому что
Полли хотела повеселиться, а фейерверков они всё равно не планировали». Он сказал, что ему самому интересно, где они возьмут быка, да и яму, если уж на то пошло.

"Он сказал, что хочет, чтобы это было чётко понято: они с Полли принесут
свой собственный обед и не будут ни брать, ни одалживать.  Он сказал, что это правило будет
распространяться на подушку, одеяло и гамак, как и на
Обед. После его ухода ходили разговоры о том, как ужасно близки они с Полли. Кажется забавным так экономить, когда не для кого экономить, но Уайты и Аллены всегда были забавными, а то, что заложено во плоти, всегда вылезает наружу, как мы все знаем.

«Священник подошёл и сказал, что, как сказано в Библии, когда бык в яме, каждый должен присоединиться и помочь ему выбраться, так что он должен внести свой вклад и привести с собой всю свою семью. Но он сказал, что должен заметить, что, по его мнению, бык — это очень странный способ
в память о дне, когда наши предки сражались и проливали кровь. Он говорит, что ему следовало бы подумать о том, что служба с пением и желанным пожертвованием на очистку его цистерны были бы более подходящим способом провести славный Четвёртый день, чем закапывать быка в яму и пытаться его там зажарить. Он говорит, что, по его мнению, это всё равно невозможно, он говорит, что
быка нельзя засунуть в печь, пока он не поджарится.
По собственному желанию.

"Миссис. Фишер говорит, что она не имеет к этому никакого отношения; они все
собираются в город, а мистер Фишер идёт на лекцию по этому
Русский, которого его страна хочет объединить за то, что он сделал; и
она, и Джон Баньян идут на ипподром. Они хотят посмотреть, как
девушка перевернётся в автомобиле, а миссис Фишер говорит, что
услышит о быке, когда вернётся.

«Миссис Браун говорит, что они не должны идти, потому что юный доктор Браун боится
микробов в лесу». Он собирается продезинфицировать всё этим новым средством, которое он изобрёл за день до Четвёртого июля, а потом они будут есть печенье с черникой и арбуз и просто проведут спокойный день, ожидая каких-нибудь происшествий. Миссис Браун говорит
Юный доктор Браун всегда надеется на новую железнодорожную катастрофу,
подобную той, что случилась, когда он уезжал учиться. Она говорит, что это
всегда кажется слишком плохим, что это не могло случиться годом позже, когда он
только вернулся с красивым новым набором докторских ножей и вилок, которые
он получил в подарок. Сьюзен сделала паузу.

"Вы хотите..." — спросила миссис Лэтроп.

— Нет, я не пойду. Меня не интересует Четвёртое июля. Я никогда не имел к нему никакого отношения ни в начале, ни с тех пор. Я всегда считал, что бостонцы
очень глупо выбрасывать чай за борт раньше, чем купить марки. Сейчас мы все покупаем марки, и никто не думает об этом, и, я думаю, мы делаем много других вещей, которые нам никогда бы не пришлось делать, если бы мы с самого начала не разводили сырость. Говорят, что в Англии чай очень дешёвый и к тому же очень хороший, а у нас, видит Бог, ничего не бывает дешёвым.
Элайджа говорит, что если бы не его дядя, он бы решительно выступил за низкие тарифы, но, боже мой, мне кажется, что ему лучше не вмешиваться в тарифы — он и так уже взбудоражил город своим быком. Я
Вчера вечером мы с ним долго разговаривали обо всём этом. Я не знаю, как Элайджа будет жить без меня, потому что я, конечно, достаточно с ним разговариваю, чтобы он не сбивался с пути. Вчера вечером я была очень добра, но и твёрда. В конце концов я его переубедила, и он сказал мне, что никогда не думал об этом в таком смысле. Он
говорит, что всего лишь нарисовал картину того, каким было Четвертое июля в старину
. Но в этом городе не умеют фотографировать, мы беремся за все сразу.
и разбираемся с ними по порядку.

"Но..." - сказала миссис Лэтроп.

— О, конечно, нет, — сказала Сьюзен, — но они могут схватить его за хвост и рога, не так ли?




ГЛАВА XVIII

Празднование Дня независимости


«Что ж, — сказала мисс Клегг своей подруге в воскресенье после Четвёртого июля, — я рада сообщить, что завтра игра закончится и Илайя уедет из моего дома. Такого Четвёртого июля у нас ещё никогда не было, и все молятся о том, чтобы оно никогда больше не повторилось». Сегодня утром в церкви было очень спокойно, а пожертвований собрали на тридцать два цента, так что это говорит о том, что люди снова начинают обретать надежду, но вы могли
посмотрим, как они все нервные и даже министр продолжал с тревогой смотреть
из окна всякий раз, когда он думал, как он услышал шум. Г-Н Weskin
он говорит, что думает, что дома находишься под огнем от Бейн' дезинфицируется под
некоторые главы как позволяет страхования платят все равно говорит, что он, если не он
возьмем случай на оладьи, даже половины его сердце полно о'
симпатии к ним. Сегодня Брауны сами были в церкви, все, кроме
Амелии, и я впервые услышал эту историю от них. Молодой доктор Браун говорит, что ничего не понимает; он говорит, что это, должно быть,
он два часа без остановки ворочался в бочке и говорит, что любого, кто его заподозрит,
он прикончит, как его мать, которую он однажды заставил это сделать! Миссис Браун говорит, что она не остановилась ни на секунду, она говорит, что когда она уже не могла пошевелить руками ни за деньги, ни за любовь, она просунула метлу
себе под ремень, села на край бочки и продолжала помешивать. Они залили кислоту сразу после завтрака, а потом доктор
Браун хотел, чтобы проверка была тщательной, поэтому они запустили живую муху в каждую
комнату, закрыли двери между комнатами, закрыли все окна, убрали серебро
на лужайке, а потом бросил спичку в бочку и выбежал через дверь угольного
погреба.

"Амелия у своего отца и пока не может об этом говорить, но
миссис Браун говорит, что, по её мнению, это был взрыв.
Она говорит, что не понимает, как это можно назвать чем-то другим. Она говорит, что они все сидели в беседке, и Амелия как раз
забиралась в гамак, а доктор Браун как раз начал читать в газете о медовом месяце короля
Испании, сопровождая рассказ иллюстрацией с корридой, когда она услышала такой шум, который никогда не забудет
снова за всю ее предстоящую жизнь. Она говорит, что ее первой мыслью было, как Амелия
у Бу милостиво гамак, ибо она говорит, что старается быть добрым к груди
жены своей избранницы сына, но Амелию это, конечно, самое ужасное, трудно на что-нибудь
как вы садитесь и выходите, но потом она услышала второй шум, и она
говорит, что до самой смерти не сможет поклясться ни в чём, кроме того, что
она думала, что Сан-Франциско трясётся прямо у нас под боком. Почему, она
говорит, она ни на секунду не сомневалась, что это было землетрясение. Клетка с канарейкой вылетела из окна столовой.
трубы с грохотом рухнули, Амелия вскрикнула и упала в обморок.
Миссис Браун говорит, что она и молодой доктор Браун действительно не знали, в какую сторону им повернуться.
на минуту. Они могут не кажется ли их первая обязанность
был пожать Амелия или бегать в передней части дома. Окна
вылетали так быстро, как только могли, и самый ужасный запах дыма,
который вы когда-либо чувствовали, валил вслед за ними! Она сказала, что запах был достаточно неприятным, когда она помешивала содержимое в бочке, но когда оно взорвалось, это было просто невероятно. В конце концов они оставили Амелию и побежали прочь.
за домом, и если бы не все крышки от кухонных плит, которые
хлопали, и не все перья с подушек, которые сыпались
как снег! Они побежали в сторону, а на лужайке валялись
музыкальные листы Амелии, банки с соленьями без крышек, стаканы для
киселя и свадебный фарфор в золотой оправе, а впереди и поверх всего
остального, если бы огонь не потух, лежали бы они!

«Доктор Браун побежал за пожарной машиной, а все остальные были дома,
готовились к пикнику, и в городе не было ни души».
Он потратил всего десять минут на поиски, а когда нашёл, то оказалось, что это
был всего лишь мистер Шорс, и миссис Браун говорит, что, когда она
вызвала пожарную машину, мистер Шорс и ваш горящий дом — это то, что,
она надеется, никогда больше не случится с ней. Она говорит, что мистер Шорс не садился за руль, пока
крышка не была аккуратно сложена, а потом он хотел вытереть
колеса, прежде чем завести машину. Потом, когда он завёл машину и
доехал до дома, если не было шланга, доктору Брауну приходилось
бежать обратно в машинное отделение за шлангом, и по пути он встретил Джона
Буньян тоже побежал, и Джон Буньян сказал ему, что шланг был свёрнут в той части, которая торчит из-под двигателя, как банка. Поэтому они побежали обратно, вытащили его и побежали с ним к колодцу, и доктор Браун был так взволнован, что уронил шланг в колодец. Миссис Браун говорит, что она была
почти тоже сошел с ума к этому времени в доме explodin' снова и снова каждый
несколько минут для себя вещи, как вы никогда вокруг идет сайлин' о'
окон прямо в лицо, когда они были только там, чтобы быть
по-соседски себя смотреть дальше. Она бегала взад-вперед и объясняла, как
это было не из-за того, что она не шевелилась, потому что она сама шевелилась, когда Сэм
Дьюри прибежал и, кажется, там всегда был ещё один шланг, привязанный к двигателю, и он отвязал его, а Джон Баньян развёл костёр в яме, пока они закрепляли новый шланг в цистерне, но, боже мой, к тому времени дом уже был слишком сильно повреждён, чтобы его можно было спасти. Поэтому они накачали немного воды.
Амелия просто хотела попробовать шланг, а потом они помогли собрать вещи, которые
вылетели из окон. Миссис Браун говорит, что всё это было ужасно, и
по лицу сына она поняла, что он думает, будто это всё из-за неё
она перестала шевелиться иногда в течение этих двух часов, и она заявляет со слезами на глазах, что ни разу не переставала шевелиться — ни разу.

"Миссис Фишер говорит, что то, как людям плохо от запаха, показывает, что все мухи, которых они запустили в комнаты, наверняка были убиты, так что эксперимент, по крайней мере, в чём-то удался. Миссис Фишер прошла со мной часть пути до дома, и мы мило побеседовали о Браунах. Она говорит, что
Брауны всегда забавляются тем, что используют мух; она говорит, что когда
юный доктор Браун был маленьким, миссис Браун сажала муху в
сахарницу, когда она спускалась на площадь за покупками, чтобы, вернувшись,
узнать, был ли он у сахара, и выпустить муху. Она говорит, что молодой доктор Браун излечил её от этой счастливой мысли,
выпустив муху, когда она однажды была в городе, и посадив вместо неё бешеного шмеля. Она говорит, что, по её мнению, доктор Браун преподал ей много таких
маленьких уроков, иначе он бы никогда не смог удержать её от
чего-нибудь, что пахнет, в течение двух часов.

«Где?..» — спросила миссис Латроп.

«Ну, Фитчи забрали Амелию и её мужа, конечно, и миссис Браун».
завтра она поедет в Мидвилл. Миссис Мэйси говорит, что, может быть, старый доктор
Картер женится на ней теперь, когда у неё нет дома, к которому можно было бы привязаться.
 Я не понимаю, почему это не может быть хорошим концом для миссис Браун, она может
встать в один ряд с миссис Картер — и с её одеждой, если уж на то пошло, ведь он ничего не отдал ей после её смерти. Да, он тоже так думал,
но она хотела, чтобы у её племянниц был сувенир, и он отдал одной из них
пояс, а другой — юбку от того же платья, но миссис Фишер говорит,
что то, что он не отдал бы ни за какие деньги, было её собственностью
Союз нижнее белье для зимней. Кажется, она всегда носила лучший для себя самый лучший,
и когда она умерла, доктор Картер сказал, что он хотел сохранить все их костюмчики для себя.
носила их вне себя".

- Я... - начала миссис Лэтроп.

— Нет, и я бы тоже не вышла, — сказала мисс Клегг. — Не было бы никакого
удовольствия в том, чтобы выйти замуж за мужчину, чья первая жена не могла даже после смерти
назвать свой брак законным, по крайней мере, я так думаю.

— А разве... — спросила её подруга.

— О, пикник? — сказала Сьюзан. — Нет, это был не самый удачный пикник.
Во-первых, они расстелили скатерть прямо над гнездом летающих муравьёв, а миссис
Мэйси говорит, что рыбьи кости — это ничто по сравнению с тем, что им пришлось делать, пока они ели. Она говорит, что они очень скоро поняли, что тоже были под тиковым деревом, а дети после ужина побежали в заросли колючих кустарников. Священник пытался научить близнецов ловить рыбу, и берег обрушился вместе с ними, и священнику пришлось идти домой пешком. У бабушки Маллинс в глаз попала мошка, и Хирам пошёл
в город за льняным семенем, чтобы вытащить мошку, и,
переходя мост, он чихнул, и льняное семя просто исчезло
и Люси не позволила ему вернуться, так что ей оставалось только продолжать тереть, пока он не стёрся. Мистер Дилл
залез на дерево, чтобы показать, что он всё ещё может забраться на дерево, и ветка сломалась и так сильно его поранила, что ему пришлось идти домой со священником. Думаю, все рады, что Четвёртое июля закончилось.

- Как... - спросила миссис Лэтроп.

- Элайджа? О, он уехал в город на день. Он говорит, что это он на случай, если в городе что-то случится.
в деревне. Он вернулся с таким видом, будто
ему действительно понравилось, но я боялся, что у него будет
лихорадка поначалу он говорил так странно, во сне, что вечером началось все
его предложения-здесь для чего-то', а потом перестал самым любопытным образом.
Я испытала огромное облегчение, когда увидела, как он спускается вниз на следующее утро.
Вот только аппетит у него еще не тот, что был.

- Может... - предложила миссис Лэтроп.

— О, я так не думаю. Ему не в кого влюбляться, если только это не «Лайза Эмили». Он слишком умён для любой девушки в этом городке, и среди его вещей нет ни одной фотографии или письма, и я не знаю, кто их написал. Сначала я подумала, что он
«Он зовёт «Энни» во сне по ночам после того, как мы поедим, но это не «Энни», которую он зовёт, а «тётушка», и, видит Бог, тётушка никогда не разбивала ничьего сердца».

Сьюзан встала, чтобы пойти домой.

«В любом случае, я рада, что Четвёртое июля закончилось», — сказала она, беря в руки зонтик и перчатки. «Я думаю, что это всегда большая нагрузка для страны,
но даже если никому это не нравится и не доставляет удовольствия, я полагаю, что мы должны продолжать делать это из года в год, потому что Илия говорит, что мы, как нация, так гордимся тем, что опережаем всех и вся, что мы будем
умрёт, прежде чем мы сделаем ещё один шаг вперёд. Он говорит, что один день ужаса в году — ничто по сравнению с мыслью о том, что мы вольны делать всё, что захотим. Бабушка Маллинс
говорит, что всё, что она может сказать, — это то, что она благодарит Бога за каждое Четвёртое июля, которое оставляет Хайрама в живых, потому что он — единственное яблоко, которое у неё есть.
она бы сошла с ума, если бы что-то разрушило его мечту
о юности.

"Вы..." — заботливо спросила миссис Лэтроп.

"Ну, я не могу сейчас остановиться и посмотреть, сделала я это или нет," — сказала мисс Клегг;
«Сегодня вечером я в последний раз встречаюсь с Элайджей, и я сказал ему, чтобы он был уверен и
домой пораньше. Мы постараемся расстаться по-хорошему, хотя я бы очень разозлилась на него, если бы подумала, что он так же рад уйти, как я рада от него избавиться. Мне не нравится, когда в доме мужчина, миссис Лэтроп, — они ведут себя так, будто думают, что вам нравится, когда они рядом. Я не понимаю,
откуда у них вообще взялась эта идея, но, похоже, она им очень нравится.

— Вот, — сказала миссис Лэтроп.

Сьюзен повернула голову.

— Да, это он идёт, — сказала она. — Что ж, теперь я должна идти, миссис Лэтроп.
Я приду завтра и скажу тебе, когда избавлюсь от него, собирай вещи и
— Багаж.

— Да, — сказала миссис Лэтроп, — я...

— Да, я тоже, — сказала мисс Клегг, — но, видите ли, я сказала «на три месяца», а три месяца истекут только завтра.




Глава XIX

Мужчина выходит из дома Сьюзен Клегг


"Ну что, миссис Лэтроп, - сказала мисс Клегг, придя вечером на следующий день,
усталая, но торжествующая. - Элайджа ушел, и я говорю вам, что никогда не буду слишком
снова проявил нежность ради моего же блага. Я не буду говорить, но то, что это я для себя
никто иной, как снес его на свою голову, но мне нужно полностью для себя.
Я могу с уверенностью сказать, что это точно был я, а не кто-то другой
Я сама справлюсь с ним. И он _действительно_ был обузой!

"Миссис Лэтроп, вы знаете, что только на то, чтобы снять с него носки, у меня уходило
примерно одно утро в неделю, а что касается пуговиц, то я и не знала, что редактор
может так быстро их расстегивать. А что касается того, чтобы убрать то, что он снял, или
сложить вещи обратно в ящик, где им место, то обезьяна,
висящая вниз головой за хвост, и то больше заботится о доме,
чем Элайджа Докси.

"Я никогда раньше не видела такого человека! Если Хирам хоть немного похож на него, я не
виню Люси за то, что она его колотит. Я не предполагал такого
пути, с которыми можно жить в себе. И тот стол, за которым он писал!
Что ж! Говорю вам, я сегодня вечером все убрал и повесил чистые занавески
и ни один мужчина больше не ступит на это место, я могу вам сказать
_ это_.

«Не буду говорить, что это была нелёгкая попытка выпроводить его сегодня, и я
действительно почувствовал себя трезвым, пока вешал его матрас обратно на
стропила на чердаке, но когда я вспомнил, что больше никогда не увижу, как
он сбрасывает постельное бельё на пол, я очень обрадовался». Миссис Браун
вошла как раз перед ужином и, кажется, подумала, что я веду себя странно
Я не собирался скучать по Элайдже, но я сказал ей, что она меня не знает. «Миссис
 Браун, — говорю я, — ваш сын был врачом, и вы не можете знать, каково это — быть редактором, так что, как говорится, лучше поздно, чем никогда». Она ещё не оплакала свой сгоревший дом, так что не могла по-настоящему сочувствовать мне, но у меня не было времени остановиться и поплакать вместе с ней — я был слишком занят упаковкой туалетного набора Элайджи.

«Он сильно испачкал чернилами всю комнату, миссис Лэтроп, и я заставлю мистера Кимбалла бесплатно дать мне пузырёк с жидкостью для удаления чернил, раз уж он
его племянник; но я не вижу, чтобы он причинил какой-то другой серьёзный ущерб. Я хорошенько осмотрел комнату и не нашёл в ней ничего плохого. Завтра я зажгу там серную свечу, а потом вымою ящики комода, и, думаю, тогда вкус Илайи окончательно исчезнет у меня во рту.

«Я, конечно, не знаю, что мы будем делать с мужчинами, миссис Лэтроп, но
я должна сказать, что с каждым днём их в мире становится всё больше. Почти всё, что
делают женщины, они теперь могут делать лучше, и женщины так охотно
делают это с удовольствием. Не то чтобы Элайджа не был доволен — я никогда
Я бы предпочла более приятного молодого человека, но он входит в дом в грязных ботинках и с улыбкой на лице, и я рада, что он ушёл из моего дома и отправился к Полли Уайт.

 — Вы не… — спросила миссис Лэтроп.

 — Нет, не стану, если буду знать, что делаю. Я никогда в жизни не была одинокой и не собираюсь начинать сейчас. Быть одинокой — это очень хорошо для тех, у кого есть девушка, которая делает за них работу, но мне приходится работать весь день, если в доме есть кто-то, кроме меня, а я не люблю работать. Думаю, Илайя собирается побыть один, потому что он попросил меня
если бы я не возражал против того, чтобы он иногда заходил и разговаривал со мной в личной колонке. Я видел, что он больше, чем немного, беспокоился о том, как он будет управлять газетой без меня. На самом деле, миссис Лэтроп, я был главным редактором этой газеты с самого начала. Не говоря уже о том, что я внёс большую часть
мозгов, которые управляют этим. Вы знаете, что я не очень-то разговорчив, но я
старался держать Элайджу в курсе того, как идут дела, и чувствовал, что
что бы я ни сказал, в случае чего обвинят его, а не меня.
были неприятности, которые всегда поддерживали мою храбрость. Было много ночей, когда
Я заставлял его работать, и много других, когда я заставлял его делать это.
Могу тебе сказать, что Элайджем было нелегко управлять.

Сьюзан остановилась и вздохнула.

«Мне нравится думать о том, как он будет скучать по мне теперь, — сказала она. — Я сделала так, что ему было ужасно комфортно. Полли никогда не сможет делать всё то же, что и я.
  Это большое удовольствие, когда мужчина покидает ваш дом, миссис Лэтроп, и вы знаете, что он будет часто вспоминать о вас».

— Что?.. — спросила миссис Лэтроп.

"О, я найду много, чтобы сделать," сказала Сьюзен Клегг, "он не сделал клещ
разница в моей жизни. Я буду дальше жить так же, как и всегда.
Для меня ничего не изменилось только потому, что в течение трех месяцев у меня в доме был мужчина
. Я даже не изменил своего общего мнения о людях, потому что, видит Бог, Илия не так уж сильно отличался от остальных, чтобы научить меня чему-то новому. Я всё равно никогда не собиралась выходить замуж,
так что он не разрушил мои идеалы, и я сказала мистеру Кимбаллу, когда взяла его, что соглашусь оставить его на три месяца, но не соглашусь ради любви
или денег, чтобы задержать его подольше, и "я содержал его три месяца".
ни любовь, ни деньги не могли заставить меня задержать его ни на день дольше ".

- Разве вы не... - спросила миссис Лэтроп.

— Ну да, он мне нравился, — сказала Сьюзан, — были моменты, когда я по-настоящему его любила, но, чёрт возьми, я не хотела, чтобы он был рядом со мной больше, чем нужно. Но ты не хуже меня знаешь, что женщина может очень сильно любить мужчину и всё равно быть счастливее, когда он не у неё на руках. Я не создана для суеты, миссис
Лэтроп, как вы знаете, к вашей же выгоде, потому что если бы я была создана, то была бы
Вот уже двадцать лет, как я прибираюсь здесь два раза в неделю из чистой дружбы. Но нет, я не такой — никогда не был и никогда не буду — и я не из тех, кто бросает свою жизнь то туда, то сюда и пляшет дико то на одной ноге, то на другой от рассвета до заката ради других людей. Илия пришёл, и Илия ушёл, и его матрас снова висит на стропиле на чердаке, и его серная свеча куплена, чтобы сгореть завтра, и когда всё это закончится, и запах тоже, я постараюсь успокоиться и не буду больше ничего, что могло бы омрачать мои дни и ночи.
— Ваше время пришло, миссис Лэтроп, и я очень надеюсь, что оно не придёт ночью, потому что редактор, которого я наняла, заставил меня работать по ночам.

 — Я… — сказала миссис Лэтроп.

- Ну, если вы так говорите, я вам поверю, - сказала мисс Клегг. - Потому что я скажу
это для вас, миссис Лэтроп, и это то же самое, что для всех ваших недостатков, которые вы совершили.
никогда еще не говорил мне ничего такого, что, как я узнал впоследствии от других, было
неправдой ".




_ Шедевр отечественного юмора_

СЬЮЗАН КЛЕГГ И ЕЕ

"ПОДРУГА МИССИС" ЛЭТРОП


ЭНН УОРНЕР

Автор книги "Завещание женщины" и др.


С фронтисписом. 227 страниц. 12 миллионов. 1,00 доллара.


Редко когда перед читателем предстаёт книга, настолько полная восхитительного юмора.
Энн Уорнер занимает своё место в кругу американских женщин-юмористов,
которые в последние годы так быстро добились признания.— _Бруклинский
Игл_.

Ничего лучше в новом стиле бытовой философии в художественной литературе
не было написано. — _Сан-Франциско Буллетин_.

Энн Уорнер подарила нам редкую радость — чрезвычайно забавную книгу. Каждого читателя ждёт искренний смех.--_Филадельфия
Public Ledger_.

Сьюзан вносит позитивный вклад в развитие американских персонажей в
художественной литературе.--_Бруклин Таймс_.

Сьюзен Клегг — живое существо, такое же забавное и даже более правдоподобное, чем миссис Уиггс. Человеческие слабости Сьюзен вызывают симпатию, и мы проникаемся к ней сочувствием. — _New York Evening Post_.

 Более оригинального или причудливого персонажа, чем она, в художественной литературе не было. — _Newark Advertiser_.

 Издательство Little, Brown & Co., Бостон

_У всех книготорговцев_




 ещё одна популярная книга «Сьюзан Клегг»_

Сьюзан Клегг и

её соседи


_Автор_ Энн Уорнер

С фронтисписом. 12mo. Суперобложка, 1 доллар


Все истории наполнены причудливым юмором, едким сарказмом и
скрытое презрение к мужскому полу и брачным узам.— _Филадельфия
Леджер_.

 Трудно найти что-то более юмористическое, чем истории о Сьюзен Клегг.— Жанетт Л. Гилдер, редактор журнала _Putnam's Magazine_.

 Лучшее из того, что опубликовала Энн Уорнер. Мисс Клегг стала
символом американского юмора.— _Балтимор Сан_.

Её рассказы о «Сьюзан Клегг», полные острого юмора и чрезвычайно
умные в своём изображении причудливых и забавных персонажей, заслуживают
места среди лучших образцов американской юмористической литературы, а это значит, что лучшая юмористическая литература в мире. — _New York Times_.
********
Конец романа Энн Уорнер «Сьюзан Клегг и мужчина в доме» из серии «Проект Гутенберг»