Несимметричная

Кассандра Семёновна была несимметричной.
Сколько себя помнила. Прошлое, особенно раннее детство, скрывали тёмные воды забвения, на поверхность всплывали только фрагменты. Она искренне и немного с завистью удивлялась, как некоторые помнят себя чуть ли не с младенчества. Уже гораздо позже она придумала объяснение, что её память тоже избегала симметричной конструкции, в которой у нормальных людей прошлое, проходя через точку в виде самого индивида, легко накладывалось на воспоминания.
Несимметричность посягнула даже на имя, что обиднее всего, ибо имя даётся младенцу, который ещё никак не проявил себя в жизни, если не считать самого факта рождения. Но в детских дразнилках её имя превратилось из Кассандры в Косую, как говорится – без комментариев. Вполне логично, что в зеркале ей виделось одно плечо выше другого, уши разнились по форме, лицо отрицало саму идею симметрии. Да-да, вы скажете, что у многих лица не идеальны, но этот аргумент не примирял её с реальностью.
Свои шестнадцать лет она прожила как все, даже на обидное прозвище реагируя с недетской мудростью. Ровно до того момента, когда с ней случилась грандиозная первая любовь, наполненная фейерверком эмоций, страданий, переживаний, залитых слезами дневников и балансирования на самом острие чувств. Это обрушило её в жизнь, о которой она мало что понимала. Но именно тогда увиделась ей собственная несимметричность, как виновница всех бед, причина жизненных несоразмерностей, которую непременно нужно избыть. Уничтожить. Тогда и поселилась в её голове вечная заноза. Кто-то поймал эту молодую, резвящуюся в любовной эйфории рыбку. Поймал, но не выдернул, а оставил плавать с крючком, торчащим в сверкающем перламутровом боку.

Дальше была жизнь, в которой что-то происходило, но ничего выдающегося, такого же взрывного, как та, закончившаяся большим несчастием любовь, не случилось. Она больше не вспыхивала ярким. Волшебство исчезло. Но у Кассандры осталась великая цель – исправить исходник, выровнять себя в прямом и переносном смысле, довести до идеала. И даже написать об этом книгу, наполненную солью её тернистого опыта, указав путь таким же согбенным и несчастным.
Она подошла к вопросу системно.
Составила полный список несимметричностей, подлежащих исправлению, и ринулась с головой в океан информации, благо тут как раз подоспел интернет с его цифровым беспределом. Объём пропущенного через себя материала впечатлял, как и впечатляло упорство, с которым Кассандра Семёновна продиралась к цели, истязая тело всевозможными упражнениями, ум нескончаемым потоком «уникальных знаний», и душу полным игнорированием её нужд. Не оставалось времени на такие пустяки, как человеческое общение, поездки, встречи, даже безделье – эти вещи казались ей бессмысленными и вредными. Конечно же, она читала о бытие в моменте, о здесь и сейчас, о скоротечности времени, но такого рода информация не задерживалась внутри, не находила за что зацепиться в её одержимой вере и несокрушимом намерении опровергнуть народную мудрость, что горбатого могила исправит. Она будет той, кто исправит себя при жизни. И точка.
Она сможет.
Найдёт, откопает в изобилии человеческой мысли от востока до запада, тот самый чудесный бриллиант, разгадает тот самый, скрытый от всех секрет, обладая которым она выровняет тело и всю свою судьбу.
Тогда и случится, наконец, прекрасная, настоящая и правильная жизнь. Её собственная. Такая как нужно, а не такая как есть!
Иногда она отчаивалась. Потому что кости не двигались, если уж честно, вернее, двигались, но не в сторону симметрии, а туда, куда и положено в силу возраста. На лице перемещались только морщины, удлиняясь и множась, брови предательски редели, а само оно неумолимо стекало под воздействием времени и гравитации. В такие моменты Кассандра Семёновна срывалась, агрессировала, плохо шла на контакт, пила какие-то таблетки. Потом, так же рьяно, выбрасывала их в помойку и опять начинала свой непримиримый бой за симметрию.
За идеал.
За правильную жизнь в правильном теле.

То, что произошло в тот день должно было произойти?
Это та неслучайная случайность, которая неизбежна, или случайность истинная?
Ведь наша героиня могла пойти по соседней улице, или оказаться там в другое время или, вообще, остаться дома в тот день? Вариантов множество, но, как шарик в лото, выпадет только один. А наши вопросы так и останутся без ответов.
Тот день был обычным. Не важно по каким делам Кассандра Семёновна вышла из дома, куда направлялась, во что была одета, о чём думала. Она шла по знакомой улице, и вдруг, без предупреждения или каких-то знаков, переключился «канал» – главным стал не фон в её голове из мыслей и монологов, а мир вокруг. Будто кто-то стукнул по макушке невидимой кувалдой. Бум-с, и всё поменялось.

Кассандра Семёновна «услышала» мир.

Это было похоже на звуковой эффект. Словно она на время стала антенной, улавливающей другие частоты. Словно сама жизнь развернула перед ней своё любимое полотно. Проявилось какое-то ошеломляющее многоголосье, но, тем не менее, у каждого звука своё место.
Птицы внутри обычного дня – ого, какие разговорчивые! Там такие дискуссии, такие симфонии, и каждый звук, как драгоценный камешек в ожерелье, можно рассмотреть и расслышать отдельно. 
У улицы своя интонация. Она поставила любимую пластику, налила бокал вина и затанцевала, не обращая внимания на пробки и светофоры.
Ветер осязаем, как человеческая рука. Общительный, доверчивый и преданный. Никогда тебя не бросит, дёргает, теребит, тянет за полу пальто, бросает в лицо запахи, вперемешку с теплом и светом.
Само пространство какой-то другой плотности.
А воздух можно нарезать кусками, как пышный ароматный пирог и раздавать направо-налево, и радость разлита в нём щедро и задаром.
И какой-то щенячий восторг, беспричинный и безусловный.
И комок в горле.
И оголенность всей твоей сути.

Она не могла описать это чувство. Для этого пришлось бы дробить его на части, выстраивать линейную последовательность, но это было не так. Она услышала всё сразу в долю секунды. Одномоментно. Как будто её аппарат восприятия переключился на другой алгоритм интерпретации сигнала. Как будто она нечаянно шагнула в зеркальную вселенную, абсолютно симметричную её обычной, но по факту совсем в другую.
В этом удивительном, явленном ей ненадолго мире, было всё: счастье, радость, смыслы, восторг, сама жизнь, настоящая и вечная, её магия и самое обыкновенное чудо. Никого не волновала её несимметричность, даже её саму. Здесь не было места её борьбе, её изнуряющей битве со своими фантомами. В этом мире была жизнь в самом чистом своём виде. Неискажённая. Такая как есть. И этот мир был прямо здесь.
Всё живое знало это.
И праздновало.
И звучало.
«Чудо» оказалось очень хрупким, исчезло так же внезапно, как появилось. Скорее всего пытливый и неугомонный ум Кассандры Семёновны вернул себе свою частоту, он это отлично умеет. Но и этой минуты хватило, чтобы что-то изменилось.
Что-то неуловимо изменилось здесь и сейчас.

Она остановилась.
Прямо перед собой увидела дерево, причудливо изогнувшееся. Вкопанный рядом металлический заборчик помешал ему расти. По другую сторону от этого дерева разрослись другие, явно не желающие потесниться, а сверху над ним нависла крыша пристройки к магазину. Но деревце, изящно обогнув все препятствия, весело шелестело листьями, фильтруя солнечный свет, дробя его на причудливые детали мозаики, разбросанные на асфальте.
Кассандра Семеновна охнула и, оглушенная внезапным прозрением, села на металлический заборчик прямо тут, где её догнала жизнь, и заплакала.

А кто-то там, в искрящемся пространстве, милосердной рукой вынул железный крючок у неё из-под ребер и отпустил.
Плыви, Кассандра.
Живи.
Вдруг, у тебя ещё есть время.