Реплика в защиту 90-х

Вы обратили внимание – сейчас каждый второй рейтинговый сериал посвящён 90-м годам ХХ века. «Аутсортинг», «Лихие», «Дети перемен», это только последние. Контекст читается легка – всё плохое, что есть сейчас, осталось с нами из допутинской эпохи. Сигнал «Мочи их!» был дан после присуждения фильму «Бык» Гранпри «Кинотавра» при всех его сомнительных художественных достоинствах (разве что Юру Борисова на всероссийский уровень вывел).
Набор предлагаемых штампов незамысловат. Всеобщий беспредел и разгул корупции, задержка пенсий и нувориши в малиновых пиджаках, вседозволенность в виде неконтролируемой свободы слова и долги всем мировым кредитным организациям, спирт «Ройяль» и ножки Буша. И главное – наибольшего успеха в делах добивается наиболее жестокий и беспринципный, на его примере учились тогдашние дети.
Было? Было. Но не у всех. Знаю людей, вполне взрослых в то время, кто о бандитах только читал и по телевизору видел. Кто именно в те годы сделал богатый задел на будущее (не обязательно финансовый) и теперь пожинает тучные плоды. Главное, что войны не было (я Гражданскую имею ввиду)..
Посему позволю себе реплику в защиту 90-х.
Они начались у меня за океаном, в США, куда я попал по частному приглашению своих дальних родственников. За 10 месяцев многое встало в голове на свои места – первый потребительский восторг от товарного изобилия сменился размышлениями на тему «а это ли главное в жизни?».
Проблема в том, что с детства воспитан в интеллигентской доктрине «работа должна доставлять радость и удовлетворение». А как иначе, если в той экономической системе зарплата в 250 рублей после 150-ти практически не улучшала вашего качества жизни. Ну, пару раз проехаться на такси, не экономить на обедах в столовой, купить даме цветы, не отказать сыну в новой спортивной шапочке «под Adidas»… и всё.
Для того, чтобы купить что-нибудь глобальное типа цветного телевизора – пожалуйста в «кассу взаимопомощи» или ярмо потребительского кредита. Да, проценты мизерные, но только периодически ломавшийся «ящик», ловивший три-четыре программы (в провинции и того меньше), стоил пять-шесть средних по стране зарплат. Ещё вариант, как жили мои соседи по дому – весь год отказывать себе во всём, чтобы в конце лета вывезти двоих детей на месяц к морю. «Достойная» жизнь, не правда ли?
Мне повело, сразу после армии нашёл своё место в жизни. На «Мосфильме», в операторском цехе. Причём работа механика по обслуживанию съёмочной аппаратуры давала свои преимущества, как-то - более высокая зарплата, чем у второго оператора, пролетарские льготы в виде нормированного рабочего дня, позволявшие выкручивать руки дирекции кинокартины, и прочие приятные мелочи. Это кроме совсем нестандартной жизни, в которой напрочь отсутствовала рутина – поездки по всей стране, а иногда и по миру, сопричастность к волшебному миру киноискусства, демократические отношения внутри съёмочного коллектива, повышенный интерес со стороны провинциальных представительниц прекрасного пола…
Вот поэтому я соскучился в сытых и стабильных Соединённых штатах. К тому же из Москвы доносились совершенно потрясающие новости – один осветитель чудесным образом стал директором картины, а тот механик в сложный момент занял место оператора-постановщика за обтюратором камеры, да так там и остался. Решено, возвращаюсь! Уточню, возвращался я в советскую Москву концу 1990-го года, с пустыми прилавками, когда ещё ничего не было понятно – вдруг кооперативное движение постигнет участь НЭПа, с конфискациями и ссылками в Сибирь? Но это мой личный выбор, если что, винить было бы некого.
Вернулся… и через неделю уже писал режиссерский сценарий у друга в Тащкенте. С той картиной, правда, не сложилось, но поступило предложение поработать на небольшой частной киностудии. Надо сказать, я никогда не страдал гигантоманией и наполеоновскими замыслами, если представлял собственный ресторан, то небольшой, уютный, почти семейный с постоянной клиентурой.
Два года мы собирались запуститься с полнометражным кино, попутно снимая для прокорма всякую мелочёвку, которую иронично называли «болты в томате». Заказов хватало, даже при лежащей на боку социалистической экономике у каждого союзного министерства имелся нехилый рекламный бюджет, который надо было осваивать. Именно тогда я впервые столкнулся с таким явлением, как «откат» - 10-15 % наличными от суммы договора в карман начальника рекламного отдела. Ничего, вполне по-божески.
А на большое кино мы так и не успели выйти. Отпуск цен не только забросал столицу продуктами, но и практически убил кинематографическое производство. Представьте – вы запустились с картиной… и весь её бюджет сжирается первым съёмочным днём из-за роста цен на электричество. Стабильность гарантировал только расчёт в долларах, но к этому страна ещё не была готова.
В итоге за пару лет «Мосфильм» преобразился в некое подобие огромного вещевого рынка, где можно было и закупиться, и отобедать, и покрутить рулетку, и кино поснимать. Последнее, правда, делалось крайне редко, в основном съёмочные павильоны арендовали рекламщики и телевизионщики. Была идея превратить крупнейшую киностудию страны в техническую базу для заезжих иностранных киношников. Помешала собственная жадность… прайс-лист на сторонние услуги вводил в ступор всех голливудских продюсеров, им было дешевле вывезти свою съёмочную группу куда-нибудь в Австралию. Доходило до бреда, свои стали снимать в Праге на «Баррандов», а уж проявлять плёнку в Хельсинки на «Финлабе» просто стало показателем рачительности и профессионализма.
Но тот действительно трудный и печальный момент (большинство приходило в кино навсегда, о другой жизни не помышляя) стал одновременно и моментом истины, проверкой характера. Первыми не у дел остались те, чей профессионализм вызывал вопросы, а прежняя успешность держалась на никого не интересовавшей теперь партийности и преданности идеалам коммунизма. Средний возраст «молодого кинематографиста», получавшего первую самостоятельную постановку, равнялся сорока годам в лучшем случае (если, конечно, не было папы Ермаша или Шахназарова). Теперь же постановку мог получить тот, кто доказал свои возможности и профессионализм.
Но работы на всех не хватало. Спасением стало телевидение, где в ту пору крутились ну очень большие деньги. Плюс поистине фантастические возможности – об эфире новой передачи было договориться легче лёгкого, без всяких комиссий и цезуры. Я тоже вовремя переквалифицировался… ещё в 1992 году, запустив свой первый авторский проект «Туристский журнал». Правда, такие программы долго в эфире не выживали, приходилось постоянно придумывать что-то ещё. Зато не расслаблялись.
В «Останкино» я встречал всё больше мосфильмовских коллег. Тех, кто был готов приспосабливаться к существующим условиям. Увы, в те же годы многие исчезли, спились, погибли… не хватило сил, не дала «профессиональная гордость». Кому-то лень было переучиваться, ведь технологии менялись на глазах. Короче, причину ничего не делать всегда можно найти.
Для многих то непростое время стало одновременно открытием собственных талантов и возможностей. Я знаю в прошлом очень средних инженеров и учителей, нашедших себя в торговле, бухгалтеров, у которых вдруг открылся талант дизайнеров, технологов, в тайне ото родителей всю сознательную жизнь мечтавших о профессии парикмахера. Или профессия повара, в советские времена официант считался на порядок круче и успешней, пока не пришло время шефов. Конечно, 90-е – время большого социального эксперимента, для кого-то удачного, для кого-то провального, даже убийственного. Но на такое время пришлась наша жизнь… чего уж там.
Лет десять назад со старшим сыном по заданию школы прочитали повесть Евгении Пастернак «Время всегда хорошее», а потом обсудили в кругу семьи. С иронией отношусь к подобным экспериментам… но тут прочитал влёт. Лёгкая фантазия на тему перемещений во времени – один герой из 1980-го попал в наше сегодняшнее время, другая героиня совершила обратное путешествие, оба решали несвойственные их времени проблемы. И вывод – плохих времён не бывает, в каждом есть что-то хорошее, и что-то плохое, есть сильные люди, а есть слабые.
И ещё есть везение… куда от этого денешься.
Леонид Черток