Корень рода своего

 Антонина добиралась в родные места в самую распутицу. Автобус из райцентра до деревни не ходил. И ей пришлось идти пешком, чтобы навестить больную мать. Годы и здоровье стали подводить Марию Андреевну. А в город не хотела ехать. Как ни прельщала её дочь преимуществами городской жизни – ни в какую! Стояла на своём, и всё тут. Заладила одно – умру на родной стороне, лучших мест на старости лет искать не стану.
Совсем недавно мать бегала, всё успевала делать по дому, а в эту зиму захандрила.
Как сообщили соседи, Марию Андреевну подвела гипертония - высокое давление сопровождалось сильными головными болями, которые заставляли её очень часто соблюдать постельный режим. Спасибо соседям – не оставляют женщину, помогают во всём. И медсестру на дом вызовут, а за ней идти – не ближний свет, и лекарства купят в аптеке. Антонине было бы намного спокойнее, если бы мать согласилась переехать к ней в город.
Несколько раз в год приезжала Антонина в родное село. А сейчас шла и не узнавала знакомые места. Всё как-то постарело, потускнело и потеряло прежнюю деревенскую неповторимость. Знакомый с детства луг. Вот в этом месте он был заболоченным. Они тогда прыгали с девчонками с кочки на кочку. А вокруг пестрели желтоглазые крупные цветы, которые все почему-то называли куриной слепотой. Как только уходила полая вода – в скором времени они распускались  в небольших прозрачных болотцах. Яркая желтизна цветов казалась подрисованной каким-то слишком пристрастным к этому цвету художником. Становились мелкими болотца - исчезала красота.
Антонина свернула в сторону и пошла краем пашни. Она опять вспомнила очередную картину детства. Какие раньше на это месте были бахчи! Они, школьники, рано утром ходили сюда с тяпками на прополку. Зарабатывали деньги. А какие арбузы зрели на солнце! Крупные, с тёмно-зелёными полосатыми боками – так и хотелось отведать этой чудесной ягоды! Нет теперь бахчи. Умер старый Николай Садовников, занимающийся арбузным хозяйством. А дело было передать некому. Так всё и завершилось.
Как будто сузились берега некогда широкой реки. Тогда это было самое любимое место купания для деревенской озорной детворы. Вместе с другими Антонина научилась хорошо плавать. Несмотря на быстрое течение реки ребята с удовольствием проводили здесь время. А после купания любили посидеть  на мягкой и шелковистой луговой траве.
А вот и взгорье. Антонина перевела дыхание. Да, надо признаться, возраст, уже за пятьдесят. А раньше… Лапта была любимой игрой. Шум, крики, споры, беготня – без этого не обходилась ни одна игра. Вспомнила первое свидание, на которое её пригласил Колька. Где он? И где та тропинка, по которой они шли? От неё не осталось даже едва заметной полосочки.
И песчаный карьер заглох, оказался никому не нужным. В деревне не строились дома.
К одиннадцати часам Антонина была у матери. Та встретила её с радостью. Дочь рассказывала новости и в то же время хлопотала на кухне. Раскладывала городские гостинцы, торопилась накормить мать. А Мария Андреевна пригласила:
- Сядь, Тоня, поговори со мной. Как жизнь-то у тебя? Уехала ты тогда. А за тобой - других девчат полдеревни. Не поддержали, не обновили вы свой корень.
- Да так, мама, по-прежнему. Антонине не хотелось бередить свою душу, расстраивать мать.
«По-прежнему» означало, что вырастила Антонина дочь одна, без мужа. Не смогла жить с нелюбимым человеком. Никогда не простит себе, что оттолкнула тогда Кольку, возомнила себя выше других. Жизнь перечеркнула те мгновения, которые при её желании могли бы стать счастьем.
 С сожалением уезжала Антонина из родной деревни. Всю дорогу до станции раздумывала о корне рода своего. Не пустила она его в родных местах.  В голове рождались фантазии: «А как было бы, останься она тогда здесь? Кем бы работала? Кто был бы её муж? Сколько бы детей у них было?» Антонина работала на стройке. Всю жизнь строила дома. И как жаль, что не здесь. Мечты и боль по утраченному не давали обрести душевное равновесие. Не поддержала она в своё время, не обновила корень рода своего. И с этим надо жить…