Первый сон Галины Ермолаевны

Сельчане подходили к президиуму, расписывались в ведомости и целовали икону. Очередь вытянулась аж на три метра. Председатель, окроплял причастившихся, вручал черенок от лопаты и по стрелке люди проходили в житницу, где сдавали черенки и расходились по домам.
- Кого они там целуют? - спросила Галина Ермолаевна. – Карла Маркса?
- Труп из холодильника, - не раздумывая, отвечала Ирина Васильевна. – Распилили, пока он замороженный, на двести пятьдесят тысяч кусочков, смешали с дерьмом из чемоданчиков, приклеили получившийся кусок гавна к иконам и отправили в народ богу молиться. Инаугурация, крестные ходы, от сглаза, от чирей на жопе, настоечки. Аеропланы с попами и энтими иконами по нескольку раз в день облетают страну, создают непробиваемый щит, ну и по мелочам.
- Я тоже хочу причаститься! – Галина Ермолаевна, расталкивая локтями очередь, протиснулась к портрету холодильника и замерла. Вместо Ивана-царевича Маркса на нее смотрело мертвое силиконовое пугало, которое она всякий раз видела после "большого" в унитазе. Но там оно плавало и улыбалось, а это скривилось, прилипло и засохло.
- Следующий! – крикнул председатель. - А вы, дамочка, пока не поцелуете, черенок не получите.
- Не хочу я его целовать! И не Маркс он вовсе, - Галина Ермолаевна пыталась бежать.
Двое дюжих молодцов из района крепко держали Галину Ермолаевну, выкрутив ей руки, пока председатель засовывал ложку причастия ей в рот.
- А теперь проглоти, пожалуйста…
Галина Ермолаевна рванулась и упала с полатей. Подбежал сверчок.
- Галина Ермолаевна, идемте скорее, я вам дверцу покажу, - сверчок прыгнул за печку.
- Какую дверцу? – Галина Ермолаевна отбросила руку председателя с ложкой и побежала в гору за сверчком. – Может, такси вызвать? – крикнула она сверчку.
Показался берег. Сверчок и Галина Ермолаевна поплыли по морю. Я же не умею плавать, подумала Галина Ермолаевна. Она оглянулась. Берега не было видно. Она встала. Воды было по колено. Странно. Она пошла. Неужели так можно весь океан пройти? Подбежал сверчок и протянул листок бумаги. Что это? – спросила Галина Ермолаевна. "Кусок старого холста. За ним дверца". Галина Ермолаевна вертела листок и так и сяк. Действительно дверца. Как же я туда попаду? С усилием ей всё-таки удалось пролезть. Подошел мужчина Карла Маркс и протянул руку. Галина Ермолаевна встала и огляделась. Парк, деверья, беседка - и все нарисовано.
- Где я? - спросила Галина Ермолаевна.
- На картине, - отвечал Карла Маркс.
- В смысле, хрен лысый?
- Посмотрите туда, - Карла Маркс показал на что-то за спиной Галины Ермолаевны.
Галина Ермолаевна оглянулась и увидела Ирку с Евпатием, Верку с папаней и маманей, и председателя.
- Смотрите, смотрите! - закричала Верка.
- Куда смотреть? - спросили собравшиеся.
- На картину! Там наша тетя Галя и Карла Маркс нарисованы!
- И не похожа, - Ирина Васильевна надела пенсне.
- Я это! - хотела крикнуть Галина Ермолаевна. - Спасите! - Но голос застрял в горле.
- А почему у нее рот открыт? Она нам что-то хочет сказать! - Верка неотрывно смотрела на картину в рамочке и ждала.
- Пойдемте, мадмуазель. Картина девятнадцатого века, не могла наша тетя Галя туда попасть. Ненаучно! - профессор Евпатий засунул руку в карман и погладил сверчка по голове.
Ушли. Карла Маркс повернулся к Галине Ермолаевне.
- Ну, и кто тут у нас, хрен лысый?