Глава 10 Ворон

Глава 10: Ворон

Осень в королевстве Альгард приносила не только холодные ветра, но и долгие, тревожные ночи, особенно в Вальдхейме, столице, где древние каменные стены дворца хранили память о былых временах. Ледяной сквозняк пробирался сквозь узкие бойницы, заставляя факелы дрожать, их пламя колебалось, отбрасывая на стены длинные, извивающиеся тени, похожие на живых существ, готовых сорваться с места. Тишина дворца казалась неестественной, слишком густой, словно сама ночь затаила дыхание, ожидая чего-то неизбежного. Воздух был пропитан сыростью и запахом старого камня, смешанным с лёгким ароматом угасающих очагов, что придавало замку ощущение заброшенности, несмотря на присутствие людей.

Диана медленно ступала по каменному полу, её босые ноги едва касались холодных плит, почти не издавая звуков. Холод пробирался до костей, проникая под тонкую ткань ночной сорочки, но это было ничто по сравнению с ледяным ужасом, поселившимся в её груди. Она больше не знала, что страшнее — кошмары, преследующие её во сне, или реальность, в которой они могли оказаться правдой. Каждую ночь её разум погружался в одну и ту же бездну: тени тянулись к ней длинными, цепкими пальцами, бесформенные чудовища скользили в темноте, их голоса шептали слова на грани понимания — то ли угрозы, то ли мольбы. Когда они настигали её, она чувствовала, как мир рушится, как её сознание затягивает в чёрную пустоту, из которой нет выхода. Но затем всегда являлся свет — тёплый, ослепительный, пробивающийся сквозь мрак, спасая её в последний миг, как луч надежды в непроглядной ночи.

Диана не знала, что это было — видение, предупреждение или просто игра измученного разума. Но тревога, нарастающая с каждым днём, стала её постоянным спутником, холодной тенью, что следовала за ней даже в самые светлые часы. «Почему я чувствую себя такой беспомощной?» — думала она, сжимая кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. — «Я принцесса. Должна быть сильной. Но как бороться с тем, чего даже не понимаю?» Мысли вернулись к отцу. Всеволод всегда был её опорой, щитом от всех опасностей, человеком, чья твёрдость внушала уверенность. Но теперь его не было. Он уехал с небольшим отрядом и священником Андреем, оставив её одну в этом огромном замке, где каждая тень шептала об угрозе, а каждый шорох казался предвестником беды.

Она остановилась у портрета матери, висевшего в коридоре её покоев. Королева Эльза смотрела с холста с мягкой улыбкой, её золотистые волосы струились по плечам, а глаза, такие же голубые, как у Дианы, излучали тепло. Диана провела пальцем по краю рамы, чувствуя холод дерева под кожей. «Мама… Ты бы нашла слова, чтобы успокоить меня, правда?» — прошептала она про себя. Улыбка на холсте оставалась безмолвной, но в глубине души Диана ощутила лёгкое тепло, как эхо материнской любви, что всё ещё жило в её сердце.

Слуги давно разошлись по своим комнатам, их шаги затихли в дальних коридорах. Лишь ученики Совикуса, молодые маги с бледными лицами, коротали ночи в библиотеке, склонившись над древними свитками при свете свечей. Стражники лениво прохаживались у ворот, их голоса доносились обрывками, заглушённые ветром. Замок замер, погрузившись в обманчивую тишину, но Диана чувствовала — это иллюзия. Тени на стенах шевелились, словно пытаясь вырваться из каменных оков, а воздух стал густым, вязким, как смола, затрудняя дыхание. Только рядом с отцом она ощущала безопасность, его присутствие было как стальной барьер между ней и хаосом. Теперь этот барьер исчез, и она осталась одна против невидимого врага.

Днём она не сидела без дела, стараясь заполнить пустоту и страх. Пока отец был в отъезде, Диана использовала каждую возможность для тренировок, чтобы укрепить тело и дух. На конном дворе её ждал Ворон — жеребец, чёрный, как сама ночь, с серебристыми бликами в гриве, что сверкали в лучах редкого солнца. Его глаза, глубокие и умные, светились бесстрашием, а мощное тело излучало силу, которой ей так не хватало. Когда она подошла к нему, он фыркнул, почуяв её тревогу, и ткнулся мордой в её ладонь, словно пытаясь утешить.

— Ты чувствуешь это, да? — прошептала она, прижимаясь лбом к его тёплой шее. Запах сена и лошадиной шерсти успокаивал её, хотя бы на миг. — Здесь что-то не так.

Ворон мотнул головой, его грива коснулась её лица, и Диана улыбнулась, несмотря на тяжесть в груди. Она оседлала его и направилась на замковую арену. Ветер хлестал её по лицу, унося прочь мрачные мысли, а опавшие листья шуршали под копытами, создавая ритм, что заглушал её внутренний шум. Она дала Ворону волю, и он понёсся галопом, его движения были плавными, но мощными, как чёрная река, текущая сквозь осенний пейзаж. Здесь, на арене, среди ветра и простора, она могла забыть о тенях, хотя бы ненадолго.

После скачки Диана отвела Ворона в конюшню. Древние стены, сложенные из массивных камней, пропитались запахом сена и дерева, храня тепло даже в самые холодные дни. Здесь, рядом с Вороном, она чувствовала себя в безопасности. Она сняла с него уздечку, погладила его по морде, и жеребец тихо заржал, словно благодаря её за доверие. Конюшня была её убежищем, местом, где она могла дышать свободно, вдали от гнетущей атмосферы дворца.

Затем она направилась на стрельбище, где её ждал наставник — пожилой воин по имени Гельмут. Его лицо, изрезанное морщинами, было суровым, а глаза, серые и проницательные, следили за каждым её движением. Он стоял, скрестив руки, его доспехи слегка звенели при каждом шаге.

— Лук — это не просто оружие, принцесса, — пробормотал он, поправляя положение её руки, сжимавшей тетиву. — Это продолжение вашей воли. Если воля слаба, стрела не полетит.

Диана сосредоточилась, её дыхание стало ровнее. Она натянула тетиву, прищурила глаза, чувствуя, как напрягаются мышцы. Мишень стояла в двадцати шагах — деревянный круг, выкрашенный в красный и белый цвета. Она выстрелила. Стрела вонзилась прямо в центр, глубоко уйдя в дерево.

— Хорошо, — кивнул Гельмут, но его голос остался строгим. — Но враг не будет стоять на месте.

Он дал знак слуге, и деревянная мишень начала двигаться по механизму, скрытому в земле. Диана выдохнула, снова натянула лук и выстрелила. Стрела попала в край круга, задев белую полосу. Она нахмурилась.

— Повторить! — приказала она себе, чувствуя, как руки начинают дрожать от напряжения. Вторая стрела ушла выше, третья — чуть ближе к центру, но всё ещё не в цель. «Если я не стану сильнее, не выживу», — думала она, вонзая последнюю стрелу в дерево с такой силой, что та расколола мишень пополам. Гельмут кивнул, на этот раз с лёгкой тенью одобрения в глазах.

---

Диана замерла у окна своих покоев, вглядываясь в темноту внутреннего двора. Луна пряталась за облаками, и только редкие факелы, закреплённые на стенах, бросали слабый свет на пустые коридоры. Она тяжело дышала, прижимая руку к груди, пытаясь унять дрожь. Очередной сон был ужасен — тени сгущались вокруг неё, их шёпот становился громче, а затем тот же свет спасал её, как всегда. Но теперь она понимала: это не просто кошмары. Это было предупреждение, зов, который она не могла игнорировать.

С возвращением Совикуса во дворце что-то изменилось. Слуги боялись шёпотом произносить его имя, стражники отводили взгляды, когда он проходил мимо, а воздух в залах стал тяжелее, пропитанный чем-то чужеродным, зловещим. И что хуже всего — он всегда знал, где она. Каждый раз, когда она выбиралась из своих покоев по ночам, чтобы проветрить голову или найти ответы, Совикус появлялся рядом. Иногда он просто проходил мимо, склоняя голову в знак уважения, но его взгляд — холодный, изучающий, проникающий — оставался с ней дольше, чем его шаги.

Она больше не могла оставаться в неведении. Диана выдохнула, сжав пальцы в кулак, её ногти впились в кожу, оставляя красные полумесяцы. Она должна проследить за ним. Совикус часто исчезал по ночам, его шаги растворялись в тишине, и никто не знал, куда он ходит. Но он всегда возвращался к утру, бесшумный, как тень, с лёгкой улыбкой, что не доходила до глаз. Если он связан с её кошмарами, если он несёт в себе ту тьму, что терзает её сны, она выяснит это.

Быстро перекинув плащ через плечи, она двинулась к двери. Осторожно выглянула в коридор — пусто. Факелы горели ровно, их свет отражался на полированном камне, но тени между ними казались глубже, чем обычно. Сегодня ночью она узнает, что скрывает Совикус.

Диана осторожно ступала по тёмным коридорам, каждый шаг отдавался глухим эхом в пустоте дворца. Сердце бешено колотилось, и ей казалось, что его стук разносится по всему замку, выдавая её. Пальцы сжались вокруг ткани плаща, ноги дрожали от напряжения, но она заставляла себя идти вперёд. Она знала, что поступает безумно. Совикус был не просто советником — он был загадкой, тенью, существом, чьи намерения невозможно предугадать. И теперь она, принцесса, осмелилась пойти по его следам, чувствуя себя пешкой в игре, правил которой не понимала.

Её страх был как холодная тень, что следовала за ней, обнимая плечи ледяными руками. Страх перед тем, что она может увидеть, что может узнать, что сама может стать частью чего-то ужасного. Она представляла, как Совикус обернётся, его тёмные глаза, полные насмешки, встретятся с её взглядом, и она не найдёт в себе сил сопротивляться. Ноги слабели с каждым шагом, но остановиться означало сдаться. «Что, если я никогда не смогу вернуться?» — этот вопрос пронзил её мысли, дыхание стало прерывистым. Она сжала губы и продолжила путь, борясь с внутренним голосом, что кричал ей повернуть назад.

Когда она проходила мимо статуи в коридоре — каменного рыцаря с мечом, — ей показалось, что его глаза блеснули в свете факелов. Она едва не вскрикнула, но тут же отругала себя: «Глупости». Однако, сделав ещё шаг, она ощутила, как волосы на затылке встали дыбом — ей почудилось, что статуя повернула голову. Она замерла, сердце заколотилось быстрее, но, оглянувшись, увидела лишь неподвижный камень. «Это нервы», — подумала она, но ощущение чужого взгляда не исчезло.

Она спустилась по узкой винтовой лестнице в нижние залы дворца — туда, где хранились старые архивы, оружие и тайны, о которых никто не говорил вслух. Воздух здесь был спёртым, тяжёлым, пропитанным запахом плесени и древности, как будто время застыло в этих стенах. Диана двигалась осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, её тень дрожала на ступенях, отражая её внутренний страх.

— Принцесса, — раздался вдруг хриплый голос, заставив её вздрогнуть.

Она резко обернулась. Перед ней стояла Грета, старая служанка, чьи седые волосы выбивались из-под чепца. Её лицо, изрезанное морщинами, было бледным, а глаза смотрели с тревогой. Грета служила во дворце ещё при королеве Эльзе, её руки, огрубевшие от работы, знали каждый уголок замка.

— Здесь не место принцессам, — прошептала старуха, хватая Диану за руку. Её пальцы были холодными, но крепкими.

— Почему? — спросила Диана, её голос дрогнул.

— Потому что те, кто копается в тенях, сами становятся ими, — ответила Грета, её глаза расширились, как будто она видела что-то за спиной принцессы.

Старуха хотела сказать ещё что-то, но замерла, прижав палец к губам. Она схватила Диану за руку и попыталась увести её, но принцесса вырвалась. Это не входило в её планы. Она бросилась в тень, сердце колотилось, как барабан. Спустя пару минут она услышала приближающиеся шаги — лёгкие, но уверенные. Диана затаилась за колонной, её дыхание стало поверхностным.

Высокий, худощавый силуэт появился в конце коридора. Совикус. Его мантия шуршала по полу, как змеиная кожа, а в свете факелов его лицо казалось ещё бледнее, почти призрачным. Он остановился у массивной двери, украшенной резьбой в виде черепов, и коснулся её тонкими пальцами, пробормотав что-то на странном, гортанном языке. Дверь дрогнула и открылась сама собой, издав низкий скрежет. Из-за неё вырвался багровый свет, окрашивая коридор в зловещие тона.

Диана затаила дыхание, её пальцы впились в камень колонны. Советник вошёл внутрь, и прежде чем дверь закрылась, она успела увидеть то, что скрывалось за ней. В центре комнаты на полу была начерчана пентаграмма, её линии мерцали тонким, зловещим светом. Воздух дрожал от шёпота — множества голосов, сливающихся в хаотичный хор. А в центре стоял человек… или то, что когда-то было человеком. Диана узнала его — это был Ольф, библиотекарь, добродушный старик, который помогал ей с книгами в детстве. Но теперь его кожа посерела, губы шевелились в беззвучном бормотании, а глаза были пустыми, как у мертвеца.

Она не сдержалась. Бросившись к двери, Диана закричала:

— Что ты с ним сделал?!

Совикус повернулся к ней медленно, его губы растянулись в ухмылке, от которой кровь застыла в жилах.

— Ты не должна здесь быть, — сказал он тихо, но его голос резал, как нож.

— Это магия Моргаса, не так ли? — выкрикнула она, её голос дрожал от гнева и страха.

Он усмехнулся, склонив голову набок.

— Ты умнее, чем кажешься, дитя.

Ольф вдруг застонал, его тело дёрнулось, словно марионетка на нитях. Диана отшатнулась, её сердце сжалось от ужаса.

— Тьма… зовёт… — прохрипел он, его голос был чужим, искажённым.

— Я расскажу отцу! — выкрикнула она, отступая к двери.

Совикус шагнул ближе, его тень упала на неё, как сеть.

— Ты уверена, что он поверит?

В этот момент дверь распахнулась с грохотом. В комнату ворвались Йорн, один из королевских охранников, и Готфрид, старый архивариус с длинной седой бородой. Йорн, высокий и широкоплечий, схватил Диану за руку, его лицо было напряжённым.

— Принцесса! Грета сказала, что видела вас внизу, — выдохнул он.

Готфрид, опираясь на посох, взглянул на Совикуса с презрением.

— Вы зашли слишком далеко, магистр, — сказал он твёрдо. — Это уже не магия. Это нечто худшее.

Советник посмотрел на него с холодной насмешкой.

— Вы боитесь того, что не понимаете, старик.

— Мы боимся неведомого, потому что оно всегда приходит с кровью, — отрезал Готфрид, его голос дрожал от гнева.

Тени в комнате сгустились, воск на свечах зашипел, словно от ледяного дыхания. Диана почувствовала, как невидимые руки сжали её горло, её ноги подкосились. Ольф застонал громче, его тело шагнуло вперёд, движения были рваными, неестественными.

— Он не жив, но и не мёртв, — прошептала Диана, её голос сорвался.

Готфрид схватил её за руку.

— Бежим. Сейчас же.

Йорн вытащил меч, его клинок сверкнул в багровом свете.

— Вы не сможете нас остановить, — бросил он Совикусу.

Но советник не пытался их остановить. Он лишь смотрел, его губы растянулись в тонкой, зловещей улыбке.

— Мы ещё поговорим, принцесса, — сказал он тихо, и его слова повисли в воздухе, как угроза.

Диана выбежала из комнаты, сердце колотилось так сильно, что казалось, оно разорвёт грудь. Йорн и Готфрид бежали за ней, их шаги гулко отдавались в коридоре. Тени сгущались, шёпот становился громче, но она не оборачивалась. Холодная рука Готфрида тащила её вверх по лестнице, и затем… всё пропало.

---

Диана проснулась резко, с дрожью, как будто её вытолкнули из глубоких вод. Комната была залита мягким утренним светом, пробивающимся сквозь тяжёлые занавеси. В камине потрескивали угли, едва тёплые, наполняя воздух запахом дыма и воска. Она приподнялась на постели, хватаясь за голову, её волосы прилипли ко лбу от пота. Сердце колотилось так громко, что она боялась, будто Совикус услышит его сквозь стены.

Что это было? Кошмар? Она смутно помнила винтовую лестницу, холод каменных стен, багровый свет пентаграммы, Совикуса и… Йорна с Готфридом. Диана сжала виски пальцами, пытаясь собрать обрывки воспоминаний. Всё казалось слишком реальным — запах плесени, шёпот теней, голос Ольфа, — но с другой стороны… разве это могло быть правдой?

«Просто дурной сон», — сказала она себе, но голос в голове звучал неубедительно. Внутри поселилось беспокойство, острое, как игла. Она глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя, и тут заметила что-то странное. На запястье её левой руки остались следы — четыре красные полосы, глубокие, как от сильного сжатия. Диана ощутила, как ледяной страх вновь пробежал по позвоночнику, холоднее, чем ночной ветер.

Она села на постели, разглядывая следы, её пальцы дрожали. «Йорн… Готфрид…» Она попыталась вспомнить, чем всё закончилось. Они выбежали из той комнаты, тени сгущались, Совикус смотрел им вслед, улыбаясь своей зловещей улыбкой. А дальше — ничего. Пустота. Последнее, что она помнила, — холодная рука Готфрида, тянувшая её вверх по лестнице. Как она очнулась в своей кровати?

Диана сжала пальцы в кулак, в горле пересохло, как будто она кричала всю ночь. Она должна узнать правду. Натянув тёплый плащ поверх сорочки, она вышла из покоев. Коридоры дворца были наполнены утренним шумом: слуги суетились, расставляя подносы с завтраком, стражники менялись после ночного дежурства, их голоса гудели в дальних галереях. Всё выглядело как обычно, но что-то было не так — воздух казался слишком тяжёлым, а тени в углах — слишком глубокими.

Она направилась к казармам, её шаги ускорились. У входа стоял капитан стражи, широкоплечий мужчина с густой бородой.

— Где Йорн? — спросила она, её голос был резким, требовательным.

Капитан нахмурился, его брови поднялись в удивлении.

— Йорн? Он не заступал на смену сегодня утром, — ответил он, пожав плечами.

— А вчера? — её сердце сжалось.

— Вчера тоже нет, принцесса.

У Дианы закружилась голова, она опёрлась рукой о стену.

— Готфрид. Где старый архивариус?

Капитан растерялся, его взгляд стал беспокойным.

— Готфрид?.. Последний раз его видели в библиотеке позавчера, — сказал он медленно.

Диана почувствовала, как холодный пот стекает по спине. Они исчезли. Оба. А Совикус? Она развернулась и почти побежала к залу советника, её шаги гулко отдавались в коридорах. Слуги расступались перед ней, чувствуя её напряжение, их шепотки стихали, как только она проходила мимо.

Когда она влетела в зал, Совикус уже ждал её. Он сидел в кресле, его тонкие пальцы были сцеплены, на губах играла лёгкая усмешка, как будто он знал, что она придёт. Его мантия сливалась с тенями комнаты, глаза блестели холодным светом.

— Принцесса, вы чем-то встревожены? — спросил он, его голос был мягким, но в нём чувствовалась скрытая насмешка.

Диана сжала кулаки, её ногти впились в ладони.

— Где Йорн? Где Готфрид? — выкрикнула она, её голос дрогнул от гнева.

Советник поднял бровь, его лицо осталось непроницаемым.

— О, вы имеете в виду капитана стражи и архивариуса? — он сделал паузу, будто обдумывая свои слова. — Как жаль…

— Что жаль? — её голос стал тише, но в нём звенела угроза.

— Они пропали, — ответил он, пожав плечами, как будто говорил о пустяке. — Исчезли. Как будто их никогда и не было.

Тишина между ними стала зловещей, тяжёлой, как камень. Диана замерла, её дыхание сбилось.

— Ты… — она шагнула вперёд, её кулаки дрожали. — Это ты их забрал.

Совикус вздохнул и медленно поднялся с кресла, его движения были плавными, почти кошачьими.

— Принцесса, прошу вас, не обвиняйте меня в том, чего я не делал, — сказал он, но его тон был слишком спокойным, слишком уверенным.

Он стоял перед ней, и воздух вокруг сгустился, стал тяжелее, как перед грозой. Диана попыталась отступить, но ноги словно приросли к полу. Его глаза казались слишком тёмными, слишком глубокими, как бездонные колодцы.

— Вы так бледны, принцесса, — прошептал он, его голос звучал как эхо, раздающееся в глубине её сознания. — Вам приснился дурной сон?

Она попыталась ответить, но слова застряли в горле. Невидимые руки сжали её горло, грудь стянуло, как будто кто-то выдавливал из неё воздух.

— Сны — это дверь, — произнёс он, проводя пальцем по краю стола, его ногти оставили тонкую царапину на дереве. — А двери иногда открываются в обе стороны.

В его глазах мелькнул багровый отсвет, словно за пеленой зрачков пылало адское пламя. Диана почувствовала, как её разум наполняется странными образами: тени шептали её имя, пентаграмма мерцала в темноте, Ольф смотрел на неё пустыми глазами, его губы шевелились, произнося слова, которых она не могла разобрать.

— Что ты сделал с ними? — наконец вырвалось у неё, но голос был слабым, чужим.

Совикус улыбнулся, его зубы блеснули в тусклом свете.

— Иногда люди просто… уходят, — сказал он. — Но не беспокойтесь, принцесса. Вы ещё сыграете свою роль в этом великом замысле.

Его голос звучал как скрип ржавых петель, проникая в её кости. Диана отступила, её ноги наконец подчинились, но Совикус уже растворился в тенях комнаты, оставив после себя лишь запах серы и тишину, густую, как кровь.

Когда она вышла из зала, её взгляд упал на окно. В отражении стекла Совикус стоял за её спиной, улыбаясь своей зловещей улыбкой. Она резко обернулась — но никого не было. Только ветер за окном завыл громче, и тени в коридоре дрогнули, словно приветствуя её страх.