Глава 14 Тенебрис

Глава 14: Тенебрис

Ночь над владениями Тенебрис была не просто тьмой — она была живой, дышащей сущностью, что поглощала свет, как голодный зверь пожирает добычу. Ни восходы солнца, ни мягкое сияние луны не могли пробиться сквозь её плотный покров. Лишь редкие звёзды, тусклые и холодные, мерцали сквозь завесу чёрного дыма, что поднимался из трещин в земле, словно дыхание самой бездны. Пейзаж вокруг был суров и враждебен: зазубренные скалы, похожие на клыки давно мёртвого чудовища, торчали из пепельных равнин, их острые края блестели в слабом свете, как обсидиановые лезвия. Земля под ногами стонала — низкий, глухой звук, то ли эхо былых страданий, то ли шёпот тех, кто оказался погребён в её недрах. Тени, густые и подвижные, текли с высоченных утёсов, обвивая всё вокруг, точно щупальца неведомого создания, готового утащить в пропасть любого, кто осмелится ступить на эту землю.

Над этим царством вечного мрака возвышалась крепость Тенебрис — исполинское сооружение, воплощение неизбежной судьбы. Её стены, высеченные из чёрного обсидиана, казались осколками погибшего мира, их гладкая поверхность отражала звёзды, превращая их в багровые искры, что плясали на грани реальности и кошмара. Шпили крепости, острые и угрожающие, пронзали небо, словно когти дракона, вцепившегося в саму вечность. Каждый из них был увенчан шипами, что мерцали, как застывшие молнии, добавляя пейзажу ещё больше безысходности. Здесь не было места тёплым краскам — лишь бесконечные оттенки чёрного, серого и багрового переплетались в мрачной гармонии, отражая холодную душу своей хозяйки.

Внутренние залы крепости были пропитаны зловещей роскошью. Узкие коридоры, выложенные чёрным мрамором с кроваво-красными прожилками, освещались дрожащим светом факелов, чьи языки пламени отбрасывали длинные тени на стены. По этим проходам бесшумно скользили слуги Тенебрис — фигуры в длинных плащах, сотканных из мрака. Их лица скрывались под капюшонами, а глаза, если они вообще были, излучали лишь холодную покорность. Каждое их движение было точным, выверенным, ибо малейшая ошибка могла вызвать гнев богини — наказание, что было страшнее смерти. Эти тени не говорили, не дышали, не жили в привычном смысле — они были её волей, её глазами, её руками, воплощёнными в безмолвной преданности.

В самом сердце крепости находился тронный зал — пространство, где время и свет теряли всякий смысл. Высокие колонны, выточенные из кости и обсидиана, тянулись к сводчатому потолку, что казался бесконечным, растворяясь в темноте, где звёзды фресок мигали, как последние вздохи умирающего мира. В центре зала стоял трон Тенебрис, вырезанный из костей неведомых существ — не просто сиденье, а символ её абсолютной власти. Его подлокотники были украшены лицами, застывшими в безмолвном крике, — души её врагов, навечно обречённые служить ей. Каждый изгиб кости, каждая трещина на троне рассказывала историю боли и триумфа, напоминая о том, что Тенебрис не просто правит — она владеет.

На этом троне восседала сама Тенебрис, величественная и безжалостная, окутанная чёрным шелком, что сливался с тенями зала, делая её частью мрака. Её фигура была неподвижна, как статуя, но излучала мощь, от которой воздух дрожал. Лишь глаза — два пылающих багровых огня — выдавали её присутствие, пронизывая тьму с холодной ясностью. Перед ней стояли трое её союзников — вестники разрушения, каждый из которых был воплощением особого аспекта мрака. Они явились на её зов без промедления, объединённые единой целью: освободить Арта, Бога Смерти, заточённого в Ловце Душ, и низвергнуть светлых богов, что так долго держали мир в своих слабых руках.

— Наконец-то! — прогремел Моргас, Бог Хаоса, разрывая тишину зала. Его голос, подобный эху тысячелетних битв, отражался от стен, заставляя факелы дрогнуть. Сегодня он предстал в облике грузного воина, чьё лицо пересекал глубокий шрам, а глаза пылали первобытной яростью. В правой руке он сжимал массивный двуручный меч, рукоять которого была оплетена цепями, а лезвие излучало мрачную силу, откликаясь на его гнев. — Чем быстрее мы начнём, тем скорее эти жалкие светлые боги падут перед нами!

Заркун, Бог Зависти, шагнул вперёд, расправив крылья из чёрного огня, что трещали, как сухие ветви в пламени. Его кожа, закопчённая и блестящая, казалась выкованной из угля, а вместо волос клубился дым, придавая ему демонический вид. Глаза Заркуна горели жёлтым светом, в них читались азарт и холодная расчётливость.

— Я чувствую их страх, их сомнения, — прошипел он, обводя взглядом собравшихся. — Смертные уже на грани. Нужно лишь подтолкнуть их, превратить их слабости в наше оружие. Они сами отдадут нам свои души, не подозревая об этом.

Рядом с Заркуном стоял Некрос, Бог Разложения, чья фигура воплощала саму смерть. Его тело, бледное и почти прозрачное, казалось сотканным из костей, обтянутых тонкой сизой кожей. Под рваным плащом шевелились тени поглощённых душ, их слабые стоны и скрежет наполняли воздух зловещей мелодией. Он медленно поднял руку, указав костлявым пальцем в пустой угол зала.

— Надо торопиться, — произнёс он, его голос был тихим, но резал слух, как шорох могильной земли. — Арт всё ещё заточён в Ловце Душ. Без него наши планы — лишь пепел на ветру. Если мы не освободим его, светлые найдут способ нас остановить.

Тенебрис выслушала их, не шелохнувшись. Её пальцы сжали подлокотники трона, и багровый свет в её глазах вспыхнул ярче, отражая холодную решимость. Она подняла голову, и её голос — надменный, завораживающий, как шёпот ночи — заполнил зал.

— Не тревожьтесь, братья, — сказала она, её тон был спокоен, но в нём чувствовалась сталь. — Всё идёт по нашему замыслу. Мы лишь должны довести дело до конца.

Она сделала паузу, её взгляд скользнул по каждому из богов, проверяя их преданность, их готовность. Затем продолжила:

— Вы помните Диану и Всеволода? Недавно я протянула им руку помощи. Эти наивные смертные, ослеплённые страхом, приняли её, не подозревая, что это лишь часть нашей игры. Они так отчаянно цепляются за надежду, что готовы довериться даже тьме. Теперь они видят во мне спасителя, не ведая, что я веду их прямо в ловушку.

Тёмный смех прокатился по залу, отражаясь от колонн и заставляя тени дрогнуть. Моргас оскалился, его зубы блеснули в свете факелов.

— Их глупость безгранична, — прогремел он. — Если они поклоняются светлым богам, то почему бы им не поверить, что мы — их единственное спасение? Они сами откроют нам свои сердца!

Заркун подхватил, его голос был острым, как лезвие:

— Мы заставим их отвернуться от света. Их вера — хрупкая иллюзия, готовая рухнуть. Когда они поймут, что всё потеряно, будет уже слишком поздно.

Тенебрис подняла руку, и смех стих, как будто она одним жестом укротила бурю. Её взгляд стал глубже, словно она видела сквозь века, вспоминая древние времена, когда мир был юн, а боги ещё не знали предательства.

— Вы помните начало, — начала она, её голос стал тише, но каждое слово падало, как камень в бездну. — Когда Эон, великий создатель, сотворил нас всех. Арт и Люминор были первыми, его любимыми детьми. Арт помогал Эону творить звёзды, земли, жизнь — он был светом, чистым и непорочным. Но когда Эон исчез, оставив нас наедине с миром, Арт почувствовал себя преданным. Его сердце отвернулось от света, он увидел его слабость, его ложь. Он решил уничтожить всё, что было дорого Эону — людей, богов, порядок. Его сила была так велика, что даже Люминор и его братья не смогли его одолеть. Они заточили его в Ловце Душ, мече, что крадёт души, даже божественные. И ключом к его плену стал Алекс, смертный, чья душа была напитана светом Эона.

Она замолчала, позволяя словам осесть в сознании богов. Её глаза встретились с взглядом Моргаса, и в них мелькнула тень предупреждения.

— Мы не просто освобождаем Арта, — продолжила она. — В прошлый раз его ярость чуть не уничтожила мироздание. Мы должны направить его, показать, что разрушение — не путь. Мир нужно перестроить под нашу власть, а не обращать в пепел. Но если он выберет уничтожение, его сила станет нашей проблемой. До его пробуждения мы должны подготовить его… и этот мир. Диана, потомок Алекса по линии матери, — наш ключ.

Заркун шагнул ближе, его крылья из чёрного огня затрещали, отбрасывая тени на стены.

— Значит, мы запутываем её разум? — спросил он, его голос был полон насмешки. — Превращаем её в марионетку?

— Именно, — ответила Тенебрис, её губы дрогнули в холодной улыбке. — Светлые боги слабы, их идеалы — ложь, прикрытая сиянием. Диана и Всеволод сами придут к выводу, что тьма — их единственный путь. Мы лишь направим их, сломим их веру. Когда Диана освободит Арта, его сила станет нашей.

Моргас усмехнулся, его меч дрогнул в руке, как будто жаждал крови.

— Это будет кошмар, достойный легенд, — прогремел он. — Мы заберём их души, выжжем их веру. Когда всё будет в наших руках, победа станет неизбежной!

Некрос выступил вперёд, его кости скрипнули, а тени под плащом задрожали, издавая слабый стон.

— Но время уходит, — прошептал он, его голос был как дыхание могилы. — Светлые боги не спят. Если они узнают о наших планах, они ударят первыми. Мы должны действовать.

Тенебрис подняла взгляд, её глаза сверкнули, как раскалённые угли в ночи.

— Оставьте спешку, — отрезала она, её тон был властным и непреклонным. — Мы не играем на скорость, а на хитрость. Смертные будут считать себя свободными, пока не окажутся в наших руках. Пусть верят, что управляют своей судьбой, пока я не стану их тенью, их неизбежным концом.

Тишина повисла в зале, тяжёлая и густая, как сам мрак. Тенебрис поднялась с трона, её фигура казалась выше, чем прежде, а тени вокруг неё ожили, извиваясь, как змеи. Она шагнула вперёд, и её голос стал приговором, высеченным в вечности:

— Пусть смертные думают, что их выбор свободен. Но я — их судьба. Когда их сердца и души окажутся в моих руках, светлые боги падут, а Арт пробудится, чтобы вернуть этому миру равновесие под властью тьмы.

Моргас кивнул, его усмешка стала шире.

— Совикус уже получил орудие, — сказал он, его голос был полон предвкушения. — Наконечник посоха, выкованный из чистого хаоса, пробьёт защиту титанов у храма Ловца Душ. Скоро он будет готов.

— А Всеволод? — добавил Заркун, его глаза вспыхнули жадностью. — Он почти сломлен. Хаотики Моргаса уже в его душе, шепчут ему о поражении. Но священник, этот Андрей, — он мешает. Его вера — как заноза.

Тенебрис склонила голову, её взгляд стал острым, как лезвие.

— Тогда устраните его, — сказала она тихо, но её слова были полны силы. — Он не должен добраться до Вальдхейма. Если он объединит свою веру с волей Дианы, они смогут противостоять нам. Убейте его, пока он не стал угрозой.

Некрос кивнул, его пальцы сжались, и тени под плащом завыли громче.

— Я пошлю своего Посланника, — прошептал он. — Он не оставит от священника даже праха.

Моргас поднял меч, его лезвие сверкнуло в свете факелов.

— А я займусь Всеволодом, — прогремел он. — Мои Хаотики сломят его разум. Он сам приведёт нас к дочери.

Заркун рассмеялся, его смех был сухим, как шелест осенних листьев.

— И я добавлю зависть, — сказал он. — Пусть король возненавидит светлых богов за их молчание. Пусть жаждет нашей силы.

Тенебрис вернулась к трону, её шаги были бесшумны, но каждый из них отдавался в зале, как удар судьбы. Она села, её глаза встретились с глазами союзников, и в них мелькнула тень чего-то большего, чем просто жажда власти.

— Мы не просто побеждаем, — сказала она, её голос стал глубже, как эхо из древности. — Мы переписываем мир. Эон оставил нас, но мы не исчезнем. Мы станем новым равновесием. Идите, братья, и сделайте так, чтобы свет пал.

Тени в зале сгустились, факелы дрогнули и погасли, погружая пространство во мрак. Моргас, Некрос и Заркун исчезли, растворившись в темноте, оставив Тенебрис одну. Она откинулась на троне, её пальцы коснулись лиц на подлокотниках, и слабый стон вырвался из их каменных уст. Её взгляд устремился в пустоту, где звёзды фресок мигали, как последние искры надежды.

Но в глубине её сознания шевельнулась тень сомнения. Она знала Арта лучше других — его ярость, его ненависть, его слепую жажду разрушения. Если он выберет уничтожение, а не власть, даже она не сможет его остановить. И тогда равновесие, о котором она говорила, рухнет, погребя под собой всех — и свет, и тьму.

Тенебрис закрыла глаза, и тени зала закружились вокруг неё, шепча слова, что она не хотела слышать. Игра началась, но исход её был скрыт даже от богини тьмы.