Деревенская история

Рисунок от ИИ:
Решено было так:-Улгээдэ оруулха, положить мальчика в железную_люльку, заковать ее железным обручем, вместо обычных перевязочных ремней привязать к стреле и выстрелить на северный берег Байкала.


                Когда мои славянские предки, те кто, претерпев нищету и лишения в Русском царстве - во времена от середины семнадцатого  века - разного рода ватагами, сквозь места, представлявшиеся им дикими,  просачивались встречь  Солнца в поисках лучшей доли, то и, наконец-то, взбрело на ум  Фёдору и Матвею Граниным,  сыновьям крестьянина Агея Фёдоровича Граны, осесть для землепашества на земле берега какой-то доброй речки.

                Эта их заимка и оказалась одним из первых здесь земледельческих поселений. Посаженные на этой земле крестьяне же обязаны были пахать и выращивать хлеб по одной десятине в пользу - заложенного по  приказу Москвы,енисейским сыном боярским Яковом Похабовым  - «государева»  Яндашского острога, позднее названного Иркутским.


                На этих обязательствах сыновья Агея Граны  в 1684 году и воспросили начальство об отводе им новой землицы для заимки.

                Тогдашние администраторы от зарождающейся империи  и дали им добро с тем, однако же, условием, что если пашенные крестьяне Гранины поселятся, то чтоб «ясашным братским людям Бокунаю с товарищами утеснения и порухи в ясочном платеже не будет и та де земля не под кочевым ясашных людей».

                Речка та благословенная уже была известна первопоселенцами  как Куда, вероятно происходящая  названием от бурятского слова худа - «сват». Хотя некоторые и считают, что это родоплеменное название произошло от бурятского рода худай.  А могло быть здесь  и наследие топонимики тюркоязычного народа: када (бурятское. искаженнное - хада, худа) - «крутой», «обрывистый», «отвесный», подобные черты верно характеризуют облик берегов реки.

                Так это или иначе, но совершенно определённо, протекала она среди долины, с жизнью на которой, у булагатов связан большой пласт родовых преданий.

                По версиям исследователей,  булагаты являются потомками племени чиносцев, которые в XIII веке были уведены Буха-нойоном в поход в Среднюю Азию, где по тюркской традиции, их называли булагачинами. Позже, в середине-конце XIV века, по некоторым данным, в предгорьях Монгольского Алтая, близ Тянь-Шаня они образовали ханство булагачи, позже разгромленное войсками Тимура (Тамерлана). Неизвестно, вернулись ли булагачи в свои родные края, или остались, но оставшаяся в Предбайкалье группа родов чинос стала называть себя булагатами.   

                Так что, упомянутый в истории образования моей родной деревеньки, Бокунай, благоразумно согласившийся с экспансией силы, пришедшей сюда с запада   - и был из булагатов.

                О сакральном происхождении родов  которых и говорится в одном из сказаний этого народа.  Как мне представляется не такого уж и дикого в сравнении не только с дремучестью пришедших землепашцев, но и нынешних  жителей  из первой четверти  начавшегося века третьего тысячелетия нашей эры.

                Так это или нет – судите сами по рассказу старого человека булагатской земли.


                В давние времена жил Хон тайжа хан. Он имел сивого пороза [быка - ВГ] (***лэн хухэ буха). Когда ему исполнилось пять лет, то он стал мычать и говорить: - Я, пороз Хон тайжи хана, силен и ловок. Кто может со мной пободаться и испробовать свои силы, тот пусть придет ко мне.

                Этот призыв и хвастовство услышал молоденький бычок добрых западных хатов, пробрался через высокие горы и быстрые реки, пришел к сивому порозу Хон тайжи хана и сказал:
- Я, сегодня родившийся теленок, слаб еще телом, потому бодаться и пробовать свои силы сейчас не могу.

                Сивый пороз Хон тайжи хана согласился и стал ждать. Прошло три года. Молодой пороз за это время вырос, накопил силы. Наконец он пришел к сивому порозу. Они выбрали ровное место и стали бодаться. Бодались долго, упорно. Упираясь задними ногами, образовали в степи горы, упираясь передними ногами, образовали бугорки в степи. Наконец силы пестрого пороза стали покидать его, он пятился назад и поджимал свой хвост.

                Любителей боя быков собралось много, они образовали полукруг и наблюдали за отчаянным боем двух порозов. В числе любителей была дочь Хон тайжи хана. Увидев поражение своего пороза, она заступилась за него: взяла палку и ударила сивого пороза по голове. Так как она менструировала в это время, то сивый пороз осквернился и силы у него убавились.Порозы отошли от людей и снова стали бодаться.
                Но на этот раз молодой пестрый пороз победил сивого. Тот силой своего волшебства сделал свое изваяние и ушел на седые гривы Саянов (Хухэйн мундаргада). Когда он шел к Саянам, то сгибал спину, на этом месте выросли сосны и пихты, а где он качался из стороны в сторону, там выросли березы и тальники. Каменное изваяние сивого пороза (шулуун дyрэ) до сего времени стоит в Торах, в долине реки Иркута, и местные буряты и сейчас устраивают жертвоприношения около него своему предку Буха ноёну.

                Сивый небесный пороз был зол на дочь Хон тайжи хана. Чтобы подняться на небо к тэнгэринам, он должен был подвергнуть себя очищению (арюулаха), по обычаю, иначе привратник тэнгэринов, Добедой-старик, не пустит его на небесную территорию.

                Чтобы отомстить ей за причиненное зло, сивый пороз силой своего волшебства познал ее три раза в три года, и она родила трех сыновей. В скором времени дочь хана снова забеременела. Она страшно удивилась и не могла понять, как это могло случиться, когда она не знала ни одного мужчины. Мать тоже заметила положение дочери и стала отправлять ее на прогулки, но всегда в сопровождении верной старушки. Она остановилась на том, что это наваждение злых духов, которым дочь её не понравилась.

                Сказать о случившемся мужу ханша боялась. Когда стало нельзя скрывать, то узнал сам хан. Он напал на жену и чуть не избил ее. А она клялась, что дочь их никуда одна не выходила и что ее всегда сопровождала верная няня. Погоревали старик и старуха, но делать было нечего. Хан велел поставить стражу у дверей дочери.

                Когда пришло время, дочь Хана тайжи родила прекрасного мальчика. Ханша была довольна, так как у них с ханом не было сына. Она не отходила от внука, все внимание свое она отдала ему. У нее было сильное желание усыновить внука, а дочь выдать замуж. Когда она сказала хану об этом, то хан и слышать не захотел. Надо было решить, как быть с ребенком.

                Решено было так: положить мальчика в железную_люльку, заковать ее железным обручем, вместо обычных перевязочных ремней привязать к стреле и выстрелить на северный берег Байкала.

                Как решили, так и сделали. Стрела перелетела Байкал и упала в яму, выкопанную порозом (бухайн малтаари) в степи. Кругом ничего не было. Вдали, горы, лепились убогие бурятские десять юрт атаганова и двадцать юрт хотогонова родов (арбан урхэ атаган, хорин урхэ хотогон).

                Находясь на Саянах, сивый пороз своей догадкой догадался, своим разумом уразумел, что его первенец в железной люльке лежит в степи, в яме. Своим волшебством он в один миг пришел туда и стал кормить ребенка своим членом.
                В атагановом роде была большая шаманка, звали_ее_Асуйхан, в хотогоновом роде тоже была шаманка, звали ее Хусуйхэн. Обе шаманки были вдовами, мужья их умерли, не оставив себе наследников. Таких вдов по обычаю умерщвляли, а имущество родственники делили между собой. Шаманок давно хотели умертвить, но они предсказывали, что по откровению тэнгэринов у них должно быть по одному сыну, что домашние очаги их мужей (гал гуламта) не развеются и что будут продолжатели рода их. Так как обе они были известными шаманками, то родственники верили им и откладывали приведение в исполнение жестокого обычая предков. Обе шаманки постоянно приносили жертвы тэнгэринам, камлали и призывали своих предков, в экстазе предсказывали, что и у них будет по одному сыну.

                Один раз шаманки принесли жертву Заян_саган тэнгэри и узнали от него, что Асуйхан найдет сына в яме пороза (бухайн малтаари), что Хусуйхэн найдет сына в щели берега реки. Созвали родственников и I торжественно объявили им об этом. На другое утро шаманки нашли в степи железную люльку, в которой лежал прекрасный мальчик. Люлька лежала в яме. Недалеко от люльки пасся сивый пороз. Когда шаманки хотели взять мальчика с люлькой, то пороз бросился на них. Шаманки ушли ни с чем.

                Шаманки пришли домой и устроили жертву Эсэгэ малан тэнгэри. Жертва была угодной. Когда они снова пошли к ребенку, то пороза уже не было. Шаманки взяли люльку с ребенком домой и никак не могли снять с нее обручи. Шаманки опять устроили жертвоприношение Эсэгэ малан тэнгэри. Они получили от него указание выполнить обряд укладывания ребенка в люльку (улгээдэ оруулха).
                Для этого надо было созвать родственников, заколоть большого барана, сварить для пира именное мясо (нэрэтэй мяхан): бедренную, кость, грудинку, тазовую кость, лопатку, сердце, осердие, печенку, селезенку и брюшину, приготовить колыбель и молоток, бабке взять ребенка на руки, поставить малышей у колыбели, а роженице лечь в постель. Повивальная бабка должна взять ребенка и молоток, спросить у малышей: «Кого укладывать в колыбель: ребенка или же молоток?» Вопрос повторить три раза.

                Асуйхан легла в постель роженицы, Хусуйхэн стала повивальной бабкой и ухаживала за Асуйхан. Собрались родственники, закололи большого барана, сварили именное мясо и сделали так, как было велено. Мальчика назвали Булагатом (бухайн малтаариhаа олдоhон Булгат - «в яме пороза найденный Булагат»). Шаманка Асуйхан души не чаяла в ребенке. Все свое время она отдавала ему: ласкала, целовала, носила постоянно на руках, кормила пенками.

                Ребенок рос здоровым и крепким. Он бегал и играл. Приемная мать радовалась, смотря на него, и не могла нарадоваться. Так прошли незаметно годы, Булагату уже исполнилось пять лет. Один раз мальчик ушел играть и целый день не приходил домой. Мать испугалась, искала его везде и не могла найти, мальчик вернулся вечером в потемках. - Сын мой, где ты был до сего времени?- спросила его мать. - Я играл на берегу моря. Когда я пришел туда и стал играть, из моря вышли мальчик и девочка, такие же, как я, мы стали играть и не заметили, как наступили потемки, - ответил сын.

                Айсухан сообщила об этом Хусуйхэн. Последняя очень обрадовалась. Они решили поймать мальчика и девочку, потом усыновить. Напекли вкусных пресных лепешек, нагнали тарасуну, решили дать их Булагату, чтобы он угостил своих друзей. На другое утро, когда мальчик собирался пойти на берег, ему дали лепешки и тарасун, а сами взяли белый войлок, и все пошли на берег. Придя туда, шаманки разостлали войлок, положили на него лепешки и тарасун, попросили мальчика угостить своих друзей, а потом лечь спать на войлок. Мальчик сел на войлок и стал играть, а шаманки спрятались за кустами и стали наблюдать за мальчиком. Вскоре из моря вышли мальчик и девочка. Они подсели к Булагату и стали играть. Булагат предложил им угощение. Они с удовольствием стали есть лепешки и пить. Вскоре они опьянели и легли спать. Шаманки подбежали и схватили с войлоком обоих мальчиков и девочку.

                Не успели они отбежать от берега, как мальчик проснулся и закричал человеческим голосом: - Высокое небо - отец, широкая земля - мать, спасите меня! В это время заволновался Байкал и чуть не захлестнул обеих шаманок. Девочка выскользнула из рук и ушла в море. Шаманки донесли мальчиков до дома. Хусуйхэн постлала широкую постель роженицы и легла, вновь найденного мальчика положили с нею. Потом созвали родственников, закололи большого барана и совершили обряд улгээдэ оруулха.

                Мальчика назвали Эхиритом (эргиин габаhаа олдоhон Эхирит - «в щели берега найденный Эхирит»). От Булагата произошли буряты племени булагат, а от Эхирита - буряты племени эхирит, которые являются основными племенами бурятского народа.

                Сие  записано со слов 83-летнего Мадаса Хантханова, холтубаевского рода из улуса Гуртуйский (бывшего Бильчирского инородческого ведомства) Иркутской области в мае 1911 года.

                Надо полагать что старец Мадаса не имел тогда ни высшего, ни даже начального образования. Но, как сын культуры кочевников, он так вот образно обосновал этнографический факт, что  от первого мальчика произошли буряты балаганекие, идинские, осинские и кудинские, а от второго - качугские, верхоленские, кударинские, баргузинские и ольхонские.

                Ну вот.  А мы-то всё: - Му,  да му!

21.02.2025 11:32