Эльдар и летающая лодка. Продолжение

IV
Оленёв почувствовал, что его толкают в плечо. Ничего не понимая, он открыл глаза. В тусклом свете горящей свечи он увидел перед собой лицо своего соседа по комнате – поручика Бергмана.

- Оленёв, вставайте. Я за вами. Лошади уже оседланы.

Оленёв несколько мгновений недоуменно смотрел на Бергмана, потом все вспомнил и рывком поднялся. Как он мог забыть! Сегодня же будет дело! И он в нем участвует! Вчера Бергман сказал, что разрешение получено. Предполагался набег, причем не совсем обычный. Бергман несколько раз таинственно на это намекал.

- Одевайтесь. Я буду ждать вас внизу. Позавтракаем на месте.

Бергман поставил свечу на стол и вышел. Было слышно как хлопнула входная дверь.

Оленёв быстро оделся, ощущая дрожь во всем теле. «Зябко! – отчего-то подумал он. – «Не взять ли бурку?».

Выйдя во двор, он увидел Бергмана с двумя оседланными лошадьми. Оленёв легко вскочил в седло, мимолетно порадовавшись как упруго его молодое тело, и как оно ему послушно.

Они выехали за ворота. Ощутимо потянуло холодом. Звезды уже погасали на небе.

В темноте Оленёв не мог толком сообразить куда они едут. Знакомые улицы в тусклом полусвете представлялись совсем иными. Он только понял, что они направляются на окраину.

Пахнуло свежестью. Лошади глухо протопали по деревянному мосту через речку. Вода шумела и журчала, переливаясь через камни.

Потянулись темные массы деревьев. Край неба начал ощутимо светлеть.

«Как он видит в этакой темноте?» - вдруг подумал Оленёв и опять непонятная дрожь охватила его.

Проехав немного по дороге, Бергман остановил лошадь у каких-то ворот и резко постучал.

- Кто идет? – послышалось оттуда.

- Старший помощник Бергман. Заря.

- Побудка.

Половинка ворот, скрипнув, отворилась и они въехали во двор. Тут, казалось, было еще темнее. Вероятно, от горевшего костра. Бергман повернулся к нему.
- Оленёв, послушайте. У нас лишних и праздных людей нет. Поэтому вы назначаетесь наблюдателем правого борта. Запомните, наблюдателем правого борта.

- Да, да, - рассеянно отозвался Оленёв. Он жадно искал глазами что-нибудь. Ну хоть что-нибудь, что говорило бы о необычном.

- Побудьте тут. Я доложусь капитану.

Бергман исчез, а Оленёв, спешившись, невольно подошел к костру. Вокруг костра сидело несколько казаков. Они проверяли ружья и негромко беседовали.

- Ну, немец, ну и шельма. Выдумал же машину такую, чтоб по воздуху летать.

- И не говори. Аки Илья-пророк.

- А что, браты, дума у меня такая, что сверху-то оно способнее будет чеченов этих бить. А то бывалоча, засядут, дьяволы, на скалах, бьют, а не видать отколе стреляют.

 - Ты патронов-то поболе бери. И гранат.

- А все-таки грех это – Господню волю рушить.

- В чем же грех, Иван Северьяныч?

- Ну как же. Мы ж подобно ангелам небесным по небу полетим.

- Полетим.. Это, еслив, например, крылья у нас б были. А то машина… Погоди, а еслив грех, чего ж ты охотником назвался?

- Да, понимаешь, столько лет прожил, а такого чуда не видал. Ну как тут не утерпеть?

- Оленёв!

Оленёв вздрогнул и обернулся. Он увидел Бергмана вместе с каким-то военным.

- Павел Семенович, вот прапорщик Оленёв, о котором я вам говорил.

- Очень, очень рад, - сказал военный, протягивая руку. – Давно на Кавказе?

- Три месяца, ваше высокоблагородие!

- Ну, ну. Здесь не Тифлис. Можно и попроще. Вы у нас кто?

Оленёв почувствовал, что краснеет. «Черт, дьявол, забыл! Опозорился! Теперь не возьмут!».

Бергман незаметным движением приложил палец к правому глазу. «ДА!!»

- Наблюдающий правого глаза, ой, то есть, правого борта, господин… - Оленёв запнулся, стараясь определить чин военного.

- Позвольте, Павел Семенович, - Бергман вышел несколько вперед. – Оленёв, видите ли, у нас здесь все слегка на морской лад. Поэтому Павел Семенович – господин капитан, а я – старший помощник. Ну а вы будете…  Ну что-то вроде мичмана…. Однако, не пора ли?

- Да, да, - торопливо согласился капитан. – Прошу вас распорядиться.

Бергман снова куда-то исчез.

- Только что из училища? – вдруг с интересом спросил Павел Семенович.

- Так точно, господин капитан!

- И прямо на Кавказ.

- Вызвался добровольно!

- Молодость… - Павел Семенович хотел еще что-то сказать, но снова появился Бергман.

- Все готово, господин капитан. Прикажете начинать?

- Начинайте.

Только теперь Оленёв увидел, что они стоят рядом с каким-то огромным сараем. Даже двери в нем были похожи на ворота. Внезапно они начали медленно открываться.

Сперва Оленёв увидел лошадиные морды. Потом он понял, что лошади что-то тянут.

Но что они тянут?

Он смотрел и не понимал. Он не верил глазам. Этого не могло быть! Но это было. Лошади тянули небольшой пароход, который почему-то висел в воздухе!

Да, это был пароход, только колесо у него было одно и почему-то сзади, а труб было две. Странно изогнутые они торчали с боков. Да еще сзади колыхалась какая-то огромная рама, обтянутая полотном.

Только потом Оленёв увидел множество веревок и каких-то палок, соединявших пароход с огромной серой сигарой, висевшей над ним точно туча.

- Вот, Оленёв, перед вам воздухоплавательный аппарат Шмидта, - Бергман снова возник рядом.

- И что… И мы…
- Да. Мы отправляемся на нем. Сейчас позавтракаем и начнем грузиться. Командующий и штаб уже прибыли. Надеюсь, они не помешают нам почревоугодничать.

V
Отец разбудил Эльдара, когда едва рассвело. Он сказал ему, чтобы он одевался брал шашку, штуцер и выходил во двор.

Одевшись и выйдя из сакли, Эльдар увидел, что на дворе стоят две оседланные лошади, а отец возится с хурджинами. На поясе отца висела шашка, а за спиной было ружье в чехле. Еще одно ружье было прислонено к забору.

Показалась мать, несшая бурку. Она передала ее отцу. Тот поблагодарил ее и кивнул в его сторону. Мать вернулась в дом, принесла вторую бурку и отдала ее Эльдару. Как и отец, он приторочил ее к седлу.

Сильным рывком отец вскочил в седло.

- Нам пора ехать. Садись.

Мать молча смотрела на них. Потом все так же не отрывая от них взгляда,  подошла к воротам и открыла их. Эльдару стало не по себе от взгляда матери. Он отвел глаза и увидел, что в дверном проеме стоит сестра и тоже внимательно смотрит на них.

Эльдару и отцу пришлось подождать, потому что на улице двигались вооруженные всадники. Отец обернулся к нему.

- Сегодня русские пойдут на наш аул. Шамиль прислал нам помощь. Там, внизу на дороге сделан завал. Они едут его защищать.

Когда улица освободилась, отец с Эльдаром выехали из ворот и направились  к мечети. Небо стало уже совсем светлым.

У мечети стояло много вооруженных мужчин, а неподалеку были привязаны оседланные лошади. Эльдар увидел дядю Гамзата, соседа Бату, еще одного соседа – Курбана, и еще одного – Хан-Магому.

Отец спешился, передал поводья Эльдару и подошел к ним. Эльдар, почтительно оставшись в стороне, увидел, что отцу обрадовались, стали хлопать его по плечам и спине. Однако вдруг настроение собравшихся резко изменилось. Они стали что-то гневно выговаривать отцу, а тот возражал им. Потом он отошел, вернулся и еще что-то сказал. Тогда из толпы вышли два человека, сели на лошадей и куда-то поехали.

Отец подошел к Эльдару и сел в седло.

- Я убеди их. Надо смотреть и за тропинками. Солдаты и пушки там не пройдут, но пройдут казаки и егеря.

В аул вела одна большая дорога, сейчас перегороженная завалом, и две узкие тропинки. По ним могли пройти только пешеходы. Обыкновенно ими пользовались только пастухи.

Горбясь в седлах, отец и Эльдар поехали вверх по узким улочкам. Потом они спешились. В это время их догнал дядя Гамзат.

- Я с вами. Я решил, что на завале хватает людей, чтобы его защищать, и сказал им, что в кувшине нельзя оставлять дыры. Русские хитры и могут нас обойти. Мы этого не заметим, а они начнут стрелять нам в спину.

Втроем они взобрались на скалу и подошли к краю обрыва. Тут они бросили бурки и устроились на них. Потом отец провел рукой по бороде и сказал:

- Обратимся в должном молчании к Всевышнему.

Эльдар тоже провел рукой по своей негустой бородке, но обратиться мыслями к Всевышнему у него не получилось. Он глядел на тропинку, что вилась внизу, и думал, что скоро по ней пойдут казаки, и он будет в них стрелять! А вдруг они начнут стрелять в него? А вдруг попадут? Но эту мысль он постарался отогнать.

Небо совсем посветлело. Скоро должно было взойти солнце.

VI
Оленёв стоял на предписанном ему месте у правого борта аппарата и до сих пор не мог прийти в себя. Это был даже не восторг, это было что-то выше восторга.  «Господи, Боже мой, я лечу!! Я лечу!!!»

Все было как во сне. Плавный подъем, медленно уходящие вниз костер, лошади, дома, сараи, деревья…Потом они остановились.

- Герр Шмидт, полный ход!

Это был голос капитана.

- Яволь! – отозвался кто-то.

Оленёв не мог рассмотреть кто отвечает. Густой туман окутал все вокруг. Но он почувствовал дуновение воздуха и понял, что аппарат двинулся.

Потом туман начал становится все реже и реже. Начало проглядывать солнце, которое светило все ярче и ярче. И вдруг они вышли из тумана.

Оленёв ахнул.

Прямо под ним лежали огромные серые и синие валы гор с черно-синими пятнами ущелий. Валы тянулись до горизонта, уходили за него. Казалось, им нет конца. Из валов поднимались горные пики с отчетливо виднеющимися острыми гранями. А там, дальше там сверкали алмазы вечных снегов с их тенями и очертаниями. И над всеми этим высилось великолепная ослепительно чистая, яркая лазурь огромного бесконечного неба.

- Любуетесь горными видами?

Оленёв вздрогнул. Он и не заметил, как к нему подошел капитан.

- Так точно, господин капитан.

- Да-с, природа здесь замечательна. Давно она ждет того, что воплотит ее великолепие на холсте. – Капитан вздохнул. – И когда только наши живописцы поймут, что Кавказ может быть не менее интересен, чем Альпы. Однако, вы забыли вот это.

Павел Семенович подал Оленёву подзорную трубу. Тот снова вспыхнул6 «Позор! Дурак! Забыл! Боже мой, как можно!».

По счастью, ему на ум пришел разговор казаков.

- Господин капитан, я вот сегодня утром слышал как казаки говорили, что они будут летать по воздуху как Илья-пророк.

- Илья-пророк? – капитан на мгновение задумался. – А знаете, вы подсказали мне неплохую мысль. Всякий корабль имеет свое имя. Почему же наш аппарат должен быть исключением?. Он же корабль, пусть и воздушный. Так что пора и ему обрести свое название. Илья-пророк? Да. Полагаю, что это будет хорошо. Благодарю вас.

Оленёв вспыхнул опять «Боже мой, как хорошо! Как хорошо! Какой замечательный человек Павел Семенович!».

Капитан отошел от него.

Оленёв проследил за ним взглядом. Теперь вся палуба была хорошо видна. Почти рядом с ним располагался с десяток казаков, сидевших с самым равнодушным видом. Далее стоял какой-то военный с такой же как у Оленёва подзорной трубой. Очевидно, это был наблюдающий левого борта. Еще подальше блестели на солнце окна небольшого домика с плоской крышей. «На пароходе это называется рубка.» - вспомнил Оленёв. Около рубки стоял стол с стульями, занятыми полковником и двумя майорами. По тому как они склонились над расстеленной на столе картой, Оленёв догадался, что это штаб.

Около домика виднелись люди в морской форме, а в самом конце толстый, важный человек с большими черными усами, держал в руках рукоятки штурвала. За человеком вращалось большое колесо, очень напоминавшее пароходное, но плицы его были странно изогнуты.

Из открытого люка доносилось шипение пара и стук работающих механизмов. Две черных полосы дыма из боковых труб отмечали путь аппарата в небе.

Оленёв взял трубу, посмотрел вниз и чуть не выронил ее. Неожиданно земля оказалась чрезвычайно близкой. Можно было рассмотреть малейшие подробности. Тогда он перевел трубу вперед. Но сверкающие алмазы снегов были все так же недоступно далеки.

- Павел Семенович, как только откроется Нижне-Троицкая, извольте дать знать. – раздался голос полковника.

«Извольте дать знать? Это мне! Надо смотреть! Надо смотреть! Я первый должен увидеть! Непременно!»

Оленёв зашарил трубой и вскоре увидал дымки крепостных строений.

- Ваше высокоблагородие, видна Нижне-Троицкая!

- Молодец, Оленёв!

- Рад стараться, ваше высокоблагородие!

Краем глаза Оленёв увидел, как казаки с ухмылками переглядываются.

«Ну и пусть! Зато обо мне будет упомянуто в донесении! Я же первый увидел крепость!»

В недолгом времени аппарат повис над Нижне-Троицкой. Было видно, как из ее ворот выходила пехота, за которой следовали пушки.

- Превосходно, господа, - полковник оторвался от карты и удовлетворенно потер руки. – Ничто не препятствует нашему предприятию. Ну что ж, начнем. Господин капитан, следуйте за колонной.

Павел Семенович зашел в рубку, потом вышел из нее и подошел к человеку у штурвала. Тот шевельнул рукоятками. Дым из труб усилился, колесо завертелось быстрее и аппарат медленно поплыл над идущими солдатами. Некоторые из них останавливались, поднимали голову и махали рукой.

Солнце поднималось все выше. Все так же завораживающе сверкали снега. Аппарат шел прямо на них.

Оленёва вдруг поразила странная несообразность. Огромные величественные горы и какие-то муравьи внизу. Муравьи что-то делают, копошатся, суетятся, убивают друг друга. «Зачем? Зачем, когда есть такое величие? Там, вдали.»

- Смотреть зорко!

Оленёв плотнее ухватил подзорную трубу. «Нет! Нет! Не опозорюсь! Меня запомнят! Непременно запомнят!».

- Виден аул, - послышалось слева.

- Всем занять свои позиции!

Казаки уже стояли, сгрудившись впереди. Лица у них стали строгими, они  напряженно смотрели вниз. Флотские разделились и встали слева и справа от рубки. В руках у них появились флажки.

Аппарат медленно продвигался вперед. Аул уже явственно обозначился под ним.
- Шамиль надумал бунтоваться, - негромко пропел-проговорил полковник. Затем он встал, прошелся по палубе, глянул вниз.

- Так, господа. Проверим как действуют наши линии связи. Мичман передайте всем отрядам «Ясно вижу».

Флажки в руках флотских вдруг пришли в движение. Их руки рисовали четкие фигуры, замирая на миг. Потом они остановились, но очень быстро снова пришли в движение.

- Все отряды передали «Ясно вижу», - доложил мичман.

- Ну что ж, господа, - лицо полковника посуровело. – С Богом! Вперед! Мичман передавайте.

Флажки замелькали снова. Оленёв представил себе как там внизу, на дне тесного, темного ущелья солдаты карабкаются по камням, пробираются между огромными деревьями…

Раздался выстрел, особенно громкий в этой тишине. Потом второй, третий. Флажки задвигались.

- Центральный отряд подошел к завалу, ваше высокоблагородие!

Полковник взял подзорную трубу, подошел к борту и посмотрел вниз.

- Несомненно. Горцы перегородили дорогу. Хорошо. Мичман передавайте центру: «Вести редкую перестрелку. Беречь людей».

Затем он вместе с майорами снова склонился над картой.

Вдруг выстрелы послышались совсем в другой стороне.

- Левофланговый отряд атакован! – доложил военный у левого борта.

«Ах я, дурак! Дурак!» - Оленёв схватил трубу и судорожно зашарил ею. «Надо же наблюдать! Наблюдать!»

Тут он увидел, как с его стороны со скал, высящихся над аулом, начали подниматься облачка порохового дыма.

- Выстрелы на правом фланге, ваше высокоблагородие!

- Благодарю.

Полковник о чем-то переговорил с майорами и повернулся к мичману.

- Передавайте фланговым отрядам: «Вести перестрелку. Беречь людей».

Оленёв почувствовал, как что-то теплое разливается в груди. «Меня похвалили! Меня снова заметили!». Он с удвоенной силой зашарил трубой и вдруг увидел, как из леса, находящегося несколько поодаль от ущелья, по которому шел центральный отряд, начали выезжать и скапливаться всадники. Он покрутил трубу. Сомнений не осталось – это были горцы.

- Господин полковник, смотрите! Горцы!

- Где? А, дьявол! Хотя, признаться, я ожидал от них этакой каверзы. Они явно хотят зайти в нам в тыл и прижать к завалу.  Мичман передавайте центральному отряду: «Неприятель в тылу. Развернуть орудия и стрелковую цепь. Огонь по готовности».

Тем временем, всадники, постояв, двинулись к дороге. Их движение все ускорялось и ускорялось.

Раздался орудийный залп, потом другой – уже ружейный. Горцы, очевидно, ожидали совсем другого, потому что они резко остановились, а потом начали отходить. Было хорошо видно, как на земле остаются лежащие лошади и люди. Снова послышались ружейные выстрелы.

Неожиданно из лесу выскочила негустая масса казаков и поскакала навстречу горцам. Но те не приняли боя и стали уходить все быстрее и быстрее.

- Превосходно, господа, - полковник снова удовлетворенно потер руки. – Его сиятельство был прав. Действительно, аппарат господина Шмидта дает нам прекрасные возможности. Все действия неприятеля видны, а, следовательно,  легко упреждаемы. Однако пришла пора действовать. Мичман, передавайте центральному отряду «Усилить обстрел завала».

Полковник снова подошел к борту и снова глянул вниз.

- Да. Пусть эти господа только и думают, как защитить свою баррикаду. Все их основные силы здесь. Что ж, тем лучше для нас. Господин капитан, отправляемся на левый фланг.

Дым снова повалил гуще, снова задвигалось колесо. Аппарат двинулся к одной из скал позади аула, с вершины которой продолжали подниматься облачка дыма.

По мере приближения к скале, стали видны двое горцев на ее вершине. Укрывшись за камнями, они то и дело привставали, чтобы выстрелить. Аппарата они не видели, поскольку он подходил к ним сзади.

Полковник снова глянул вниз.

- Так. Пора освободить дорогу. Господин капитан, остановитесь. Ну-ка, ребята, снимите этих молодцев!

Казаки перегнулись через борт и дали залп. Когда дым рассеялся, стало видно, что горцы лежат неподвижно.

- Похоже убиты, вашбродь. – доложил один из казаков, присмотревшись.

«Убиты? Как это убиты?». Оленёв непонимающе посмотрел на лежащих людей, которые только что двигались, говорили, что-то делали. И вот теперь они неподвижны, мертвы. Убиты. То есть их нет? Как это? Совсем нет? И это навсегда?
- Мичман, передавайте левому флангу: «Продвигаться осторожно. В аул не входить. Перекрыть дорогу».

Полковник вдруг погрозил кулаком в сторону домов.

- Не выйдет-с, господа! Теперь не удерете. Будете в ауле сидеть. Всех возьмем! С потрохами! Но что там правый фланг?

На правом фланге была такая же скала и точно так же с нее стреляли горцы. Однако с первого залпа их накрыть не удалось. Похоже было, что они даже ждали аппарат, потому что сразу же после выстрелов обернулись и мгновение спустя ответили.

- Мерзавцы! Господин капитан, поднимитесь повыше. Ребята, цельтесь точнее.

- Никак нельзя повыше, вашбродь, - отозвался кто-то из казаков. – Далеко будет. Не достанем.

Завязалась перестрелка. Внезапно один из горцев вскочил и начал перебегать, каждый раз стреляя с нового места.

- Вот шельма! Прыткой! – ворчали казаки, перезаряжая ружья.

- Оленёв! Отойдите! Немедленно!

Кто-то сильно оттолкнул Оленёва от борта. Рядом стоял Бергман почему-то в грубых перчатках.

- Вы с ума сошли! Захотели получить пулю?

Совсем рядом с Оленёвым что-то взвизгнуло, и от борта откололась щепка.

- А вот и она!

Ловким движением Бергман что-то поймал в воздухе. Потом разжал пальцы. На его ладони лежал металлический шарик.

- Вот вам и местное угощение, Если бы вы не отошли, этот, с позволения сказать, подарок влетел бы вам в голову.

«Как в голову? Как влетел? Кому? Мне? Мне влетел?»

Оленёв вдруг подскочил к казакам, схватил ружье и, почти не целясь, выстрелил вниз.

- Молодец, вашбродь! Одного свалил!

«Я убил? Убил?! Убил человека?»

- Не-е-ет, живой он. Это ему в ногу попало. Ну, холера, мать ети…

-А тот-то, прыткой, гляди все вертится.
- Ребята, без толку патроны тратим. Ваше высокоблагородие, разрешите гранаты, чтобы, значит, одним махом.

Полковник мельком глянул вниз.

- Да. Мы задерживаемся. Одну, две можно.

Казак взял в руки гранату, поджег фитиль и сильным движением швырнул ее за борт.

- Ну пошла, матушка.

Спустя короткое время донесся глухой взрыв. Казак присмотрелся.

- Отбегался малой.

- Господин капитан, теперь снова к завалу. Мичман передавайте правому флангу: «Продвигаться осторожно. В аул не входить. Перекрыть дорогу». Приказ центральному отряду: «На прорыв!»

Впоследствии в донесении полковника Полтеева было написано: «Произведенный опыт показал, что воздухоплавательный аппарат Шмидта может быть с успехом применен как для руководства войсками, так и для воздушной бомбардировки неприятельских позиций».

- Вашброль! Он на мельнице засел! Смотрите!

- Вижу. Господин капитан, подводите аппарат поближе. Ребята, готовьтесь метать. Раз, два, три! Бросай!...

«Благодаря аппарату наши войска своевременно предвосхищали действия горцев, которые частию были истреблены, а частию рассеяны».

Донесение заканчивалось списком лиц, представляемых к различным наградам, а также ходатайством о присвоении аппарату  наименования «Св. Илья».