Танго в сумерках парка... Часть 1

(из воспоминаний Антона)

Осень 1997-го пахла дымом костров и душистыми, спелыми  яблоками. Семнадцатилетний Антон знал каждую тропинку городского парка — там, где старики играли в шахматы, а подростки курили за гаражами, где неспешно прогуливались пенсионеры, кто с собачками, кто на пару со своими половинками. Текла размеренная, спокойная, без встрясок и событий, жизнь города.
Неторопливая и обыденная...
Но однажды всё круто и неожиданно быстро  изменилось,  произошло это  в один из  вечеров, когда он увидел Её около парковой танцплощадки...

Она стояла, облокотившись на ржавые некрашенные перила, в платье цвета бордо, которое как-будто   шелестело даже в неподвижном воздухе и выделялось на фоне осенней природы ярким пятном.
Какой то очень солидный мужчина в очках с золотой оправой, видимо ее муж (так для себя решил Антон), стоял поодаль от нее и  обсуждал что-то по телефону, а она ловила случайные взгляды прохожих, как- будто для себя проверяя, а  работает ли ещё ее магия обольщения.
Антон, увидев краем глаза ее пристальный и вызывающий взгляд на себе, неожиданно для себя   замер. Не поверив, еще раз посмотрел в ее сторону.
В её улыбке ему показалось что-то опасное, непредсказуемое — как вспышка молнии над морем.  Куда ударит и как сильно, было совершенно неизвестно...
Но здесь молния попала по назначению!

— Тебе сколько лет, малыш? — рассмеялась она, заметив его растерянный взгляд. Голос ее звенел, как бокал с шампанским, которым его единственный раз в жизни  угостили друзья. 
— Достаточно, — выдавил он, краснея. 
— О, боже, ты ещё и стихи, наверное, пишешь? — Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться громче, хотя в ее глазах мелькнул всё же какой то живой и неподдельный интерес. 

Её звали Алиса.
Жена бизнесмена. Двадцать девять лет. Безнадёжно недоступная. Резкая. Властная. Это так и сквозило во всём ее облике...
Антон внутренним чутьем понял это, принял для себя и даже почти смирился...
Под предлогом занятости и неотложных дел, он распрощался с Алисой и ушел домой...

Каждую пятницу в этом городском парке были танцы и Антон просто приходил иногда посмотреть, послушать музыку, песни, да и просто погулять по тенистым аллейкам...
Алиса тоже  приходила иногда с мужем, иногда одна или с подругами, такими же разряженными, яркими, как, словно случайно залетевшие в чужую стаю, лебеди и фламинго!
Алиса приходила,  якобы  «на прогулку», на танцы, от какого то безделья что ли, поглазеть, убить время, показать себя окружающим, но чаще исчезала в тени аллей, будто играя в прятки с кем то, или давая намёк, что она одна и кого то этим поведением приглашает к ней присоединиться.  Однажды Антон неожиданно для себя  решился  и рискнул подойти  к ней  поближе. 

— Вы здесь одни? — спросил он, когда увидел как то однажды, что её супруг неожиданно оставил жену и уехал куда то... 
— А ты что, хочешь стать моим рыцарем? — пошутила Алиса, и ее  пальчики нервно дрогнули на сигаретной пачке, которую она вместе с красивой и дорогой зажигалкой держала в руках. 

Музыка с танцплощадки — томное танго — таинственно  обволакивала тишину. Антон даже как то и не понял, как оказался в полушаге от неё. Рука сама потянулась к её талии, будто их тела знали этот танец задолго до этой встречи. 

— Ты не умеешь танцевать и вести партнершу, — прошептала она с ехидцей и насмешкой, но позволила притянуть себя еще ближе. Грудь, как бы ненароком касалась его рёбер, духи смешивались с запахом свежевыкуренной сигареты. Внезапно её пальцы вцепились в его плечо — нежно и одновременно властно:
- Пойдешь со мной? Тут совсем недалеко, не побоишься?

— Вы... хотите этого? — голос Антона сорвался. 
— Хочу, чтобы ты перестал говорить глупости, — она прикрыла глаза, и её губы дрогнули в полуулыбке. 

Этот момент он запомнил навсегда: как её дыхание стало учащенным, как шея запрокинулась назад, открывая цепочку с изумрудом, как мир сузился до точки, где не было ни прошлого, ни будущего, не было даже его, Антона...

Они бежали под неожиданно начавшимся дождём, смеясь и спотыкаясь, будто дети, умыкнувшие заветные  ключи от запретной комнаты и спешащие уединиться. Заброшенная оранжерея на окраине парка стала на это время их прибежищем и  укрытием. 

— Ты понимаешь, что это безумие? Мы после этого не можем больше встречаться, это для тебя опасно, да и ты для меня слишком юный мальчик!— Алиса откинула прядь волос, упавшую ему на лицо. 
— Да, понимаю, но ты мне нравишься и я ничего не боюсь! — он целовал её ладонь, чувствуя, как бьётся пульс на ее тонком  запястье. 

Она была нежной и резкой, опытной и какой то неожиданно  потерянной. Касания и ласки говорили больше всяких  слов...
Через часа два, когда вечерняя темнота совсем уж нагло проникла сквозь разбитые стёкла оранжереи, она надела платье, почти не глядя на него. 

— Мой муж... Мы уезжаем в Швейцарию. Завтра. Прости.- услышал ее шёпот Антон, еще не понимая, что всё для него закончилось навсегда и так быстро...

Он искал её десять лет.
Но всё было напрасно...
Она так  ни разу больше и не приехала в город.
 
Подруга Алисы, по ее совместным походам на танцплощадку, однажды случайно встреченная Антоном в кафе, сказала ему: «Она родила дочь. Кажется, даже очень  счастлива». 

Антон стал фотографом. Снимал женщин в платьях цвета бордо, одиноко  танцующих  в пустых залах, делал выставки с надеждой, что прославится и эти фото в красном платье увидит где то Алиса.... Иногда, во время перерывов в съемках и отдыха, ему чудился смех за спиной — лёгкий, как звон хрусталя.  Смех Алисы...

Однажды в старом альбоме он нашёл засохший цветок магнолии из заброшенной оранжереи. Тот самый, что она вложила ему в руку на прощание. И понял, что некоторые истории не должны иметь продолжения, как это не было бы больно. Их красота — в мимолётности, как вспышка зарницы в летней грозе, в душераздирающей страсти, чувствах. 
А память всегда будет напоминать о прошедшем и заставлять переживать эти минуты счастья всё снова и снова, не позволяя это забывать... Никогда.

Продолжение следует...