охотничий трофей олимпийского чемпиона

Лето 1972 года было не только на жару и пожары щедрым, но и на
новые встречи и знакомства. В этот год в немецком городе Мюн-
хене проходили летние Олимпийские игры. И я, как бывший бок-
сер и истинный болельщик за советских спортсменов, старался не
пропустить ни одного дня показа соревнований. Так как на Шалаховском участке
телевизора не было, садился на мотоцикл «Урал» и мчался в деревню Рахманово
к местному леснику и старшему товарищу – Тарасову Ивану Ивановичу. Мы устра-
ивались с ним в горнице напротив небольшого черно-белого экрана телевизора
и с жадностью всматривались в происходящее. Порой наши восклицания и ком-
ментарии были такими сильными, что хозяйка дома, Татьяна Ивановна, открыва-
ла в горницу дверь и испуганно спрашивала: «Что случилось? Плохо с кем-то из
наших стало?». И не дождавшись ответа, закрывала дверь и уходила заниматься
своими делами. В один из таких дней мы смотрели четвертьфинальные бои бок-
серов. Для меня этот вид спорта был близким и понятным, и следил я за проис-
ходящим на ринге как профессионал. После завершения зрелищных встреч не-
скольких пар очередь дошла до весовой категории второго среднего веса – до 75
килограммов. Посмотрев на экран, Иван Иванович протянул в его сторону руку
и громко выкрикнул: «Так это же мой крестник, Лемешев Славка! Вот дает! Как же
он на Олимпиаду попал? Он же еще пацан!». Я повнимательней посмотрел на сто-
ящего в углу ринга стройного русого парня с пижонскими усиками и спросил: «А
ты откуда его знаешь?». «Я же сказал тебе, что Славка – мой крестник. Я не только
его, но и родителей лет сорок знаю. Мать его – местная уроженка, а отец – из де-
ревни Колычево. Это они после войны в Москву перебрались. Иван то, отец Слав-
ки, майором войну закончил», – ответил лесник, и мы с повышенным интересом
стали наблюдать за его крестником. Но насладиться боем Слава нам не дал, да и
не только нам, а всем болельщикам СССР. Уже в начале первого раунда длинным
правым боковым ударом он послал соперника в нокаут.
И все остальные встречи на этой Олимпиаде Лемешев Слава заканчивал
досрочно. Ну а финал вообще произвел на всех болельщиков огромный фу-
рор. Финн, с которым встречался Слава, уже стоя на постаменте второго
призера, поднимал его руку, тряс головой и как-то неестественно улыбался.
По-видимому, он никак не мог понять, почему уже в первом раунде оказался
на полу и не смог дальше продолжать бой. На той Олимпиаде Славе не было
равных соперников. И если бы не международные политические интриги, ку-
бок Баркера был бы вручен ему, а не кубинцу Стивенсу. Хотя и тот был очень
мощным и талантливым боксером. Но больше всех, наверное, был рад побе-
де крестника Иван Иванович. Это, конечно, мое субъективное мнение, так как
рядом со мной в тот момент был только он. Лесник, дождавшись объявления
Вячеслава победителем, потребовал от жены бутылку самогона, и в связи с
тем, что в те времена я не употреблял алкоголя, один опорожнил ее до дна.
31
Пока Иван Иванович был еще в форме, я спросил его: «А как ты стал крест-
ным отцом Лемешева Славы?». Лесник улыбнулся, хитро посмотрел на меня и
ответил: «Когда он с родителями и со старшими братьями приезжал в дерев-
ню Парыкино к его тетке Татьяне, я часто бывал у них в гостях. В те времена
я очень сильно курил. Однажды, в шутку, предложил пятилетнему Славке за-
тянуться «козьей ножкой». Он не отказался, и не успел я среагировать, как он
вдохнул табачный дым в легкие. Что было дальше, ты даже не представишь
себе! Сначала Славка испуганными глазами смотрел на окружающих, и с мину-
ту ничего не мог сказать, затем его стало рвать, а Мария, его мать, набросилась
на меня с кулаками и готова была разорвать на куски. Слава богу, тогда все за-
кончилось благополучно. Вот с того времени я стал называть Славку крестни-
ком, а он и не возражает». Немного помолчав, лесник вновь хитро посмотрел
на меня и спросил: «Сережке твоему сколько лет?». «В сентябре пять будет. А
что?». «Может мне и его крестным стать? Смотришь, и из него олимпийский
чемпион получится», – засмеялся лесник.
Так случилось, что уже в конце августа 1972 года я познакомился не толь-
ко с Лемешевым Вячеславом, но и с его старшим, вернее, средним братом –
Юрой, их женами – Оксаной и Еленой, и родителями. Вскоре наше знакомство
переросло в дружбу на многие годы, в течение которых происходили разные
приятные события и курьезные случаи.
В апреле 1973 года братья Лемешевы приехали ко мне на участок на ути-
ную охоту. Я взял у Ивана Ивановича три подсадные утки и часов в пять вече-
ра повез на дюралевой лодке «Казанка» с подвесным мотором своих друзей в
сторону островов, где из камыша были сооружены шалаши – укрытия. Опре-
делив братьев на охотничьи точки и посадив на воду напротив их шалашей
по одной подсадной утке, я провел с каждым из них небольшой инструктаж и
отправился на свой остров.
Лет селезней начался около двенадцати часов ночи. И хотя моя подсадная
утка не очень активно криком подзывала к себе самцов, за ночь мне все-таки
удалось добыть трех водоплавающих. Я напряженно вслушивался в ночную
тишину, но со стороны друзей особой оружейной канонады не слышал. Зато
очень громко и призывно стонали их утки. «Они, что там, уснули? Селезни бед-
ных уток до смерти загоняют», – невольно подумал я.
Как только рассвело и активный лет диких уток прекратился, я достал из
камышей подбитых селезней, положил их в лодку, завел мотор и направился в
сторону островов, где находились братья Лемешевы. Первым на пути оказал-
ся тот, на котором должен был находиться Юра. Я подошел к острову вплотную
и стал звать охотника. Но, несмотря на шум двигателя и мои крики, из шалаша
никто не показывался. Не было видно на прежнем месте и подсадной утки.
Озабоченный увиденным зрелищем, я сошел на берег и направился к шалашу.
32
Картина, которую увидел, повергла меня в смятение и смех. Огромный, почти
двухметровый гигант, раскинув руки, издавая мощный храп, крепко спал на
соломенной подстилке, а рядом с ним валялись пустая бутылка из под водки
и остатки закуски. Я попробовал его разбудить и толкнул осторожно ногой в
бок. Но, поняв, что это бесполезное занятие, поднял пустую бутылку с земли,
и наполнив ее в пруду водой, стал медленно выливать прохладную влагу на
лицо охотника. Юра вздрогнул, пошевелил губами и стал медленно открывать
глаза. «Ты что, обалдел!?» – произнес гигант и перевернулся со спины на пра-
вый бок. Поняв, что он уже не спит, но и не проснулся до конца, я спросил:
«Охотник, а где подсадная утка и твои трофеи?». «Какая подсадная утка?» –
тихо спросил Юрка, но вдруг встрепенулся и почти в ту же секунду вскочил
на ноги. «Федорович, я наверное ее убил!», – унылым голосом сообщил он.
«Как убил? Почему убил? Ты что, совсем слепой? Утку от селезня отличить не
смог?» – не на шутку рассердился я и вышел из шалаша. Юрка, опустив голову,
шел за мной. «Ты понимаешь, я с вечера сильно продрог от холода и, чтобы
не заболеть, выпил бутылку водки. Не знаю почему, но меня так развезло, что
в темноте я даже не мог сообразить, где утка, а где селезень. Вот и выстрелил
наугад. И практически тут же заснул», – оправдывался двухметровый боксер
и по совместительству горе-охотник. А когда убитую подсадную утку я нашел
в камышах в противоположной стороне от шалаша, Юра голосом провинив-
шегося школяра, попросил: «Федорович, ты не рассказывай никому, что здесь
произошло. А то ведь засмеют меня». «Ладно, успокойся. Придется сохранить
эту тайну. Но до поры – до времени. Если еще раз ты такую оплошность допу-
стишь, то я обязательно расскажу всем и об этой», – улыбаясь, пообещал я, и
мы, забравшись в лодку, поехали к его младшему брату.
Не доезжая до острова, на котором он находился, я сбросил скорость и стал
внимательно всматриваться вперед. На острове Вячеслава не заметил. «Может, и
он в такой же позе дрыхнет, как его брат?» – подумал я, но в это время слева от лод-
ки, в камышах, что-то зашевелилось. Я вскинул двустволку, снял с предохранителя
и на всякий случай крикнул: «Слава, это ты, или подранок?». «Эй! Осторожней! Не
стреляйте. Я тут подбитого селезня ищу», – послышался из камыша встревоженный
голос младшего из братьев. Вскоре он и сам вышел из прибрежных зарослей, держа
в руках крупного селезня и счастливо улыбаясь. «Только одного взял?» – спросил
брата Юра. «Одного, и того только ближе к утру», – поглядывая на нас виноватыми
глазами, ответил Слава. «Проспал, наверное?» – догадался я. «Было дело», – честно
ответил олимпийский чемпион, и мы все весело рассмеялись. По этому случаю я
даже сочинил маленькое четверостишье: «Ты же, Славик, не подранок, а охотник
удалой! Чаще левой, крепче правой! И противник – в «отходной»!», которое понра-
вилось Лемешеву-младшему и благодаря которому, как он позже признался, в 1973
году, со сломанной левой рукой, выиграл чемпионат Европы по боксу.