Танго в сумерках парка... Часть 2

(из воспоминаний Алисы)

Осень 1997-го дышала уходящим теплом и терпким вином. Двадцать девять лет — возраст, когда понимаешь, что жизнь не бесконечна, а свобода — иллюзия, которую продаешь за бриллианты и шелковые платья. Алиса приходила в парк, чтобы ощутить вкус ветра на губах, а не духи мужа, пропитанные властью и деньгами. Здесь, среди ржавых перил и шепота листвы, она ловила взгляды, как бабочек сачком — не для обольщения, а чтобы доказать себе: огонь внутри нее ещё не погас. 

Он появился внезапно — худощавый мальчик с глазами, полными осеннего неба. Замер, будто оленёнок на опушке, когда она бросила ему вызов взглядом. ,,Слишком юный" - подумала она, но пальцы сами сжали сигарету — нервно, будто пытаясь удержать что-то ускользающее. 

— Тебе сколько лет, малыш? — спросила она, смеясь над его румянцем, но в горле уже запершило от какой то неясной тревоги. Он ответил что-то глупое, а она прикусила губу, чтобы не признать: его смелость напоминала её саму — ту, что когда то  похоронила себя же  под платьями ,,от кутюр". 

Она знала правила игры. Муж, телефонные звонки, взгляды из под очков с золотой оправой — всё это щит, за которым пряталась она от самой себя. Но когда Антон подошёл в тот вечер, когда танго закрутило их в вихре, она позволила щиту упасть. Его рука на талии дрожала, но тело помнило ритм, будто они танцевали этот танец когда то давно в прошлых жизнях. 

— Ты не умеешь вести партнершу, — прошептала она, но прижалась ближе, чувствуя, как его сердце бьётся в унисон её собственному. Дождь начался внезапно — словно сама судьба торопила их спрятаться. Она предложила Антону пойти с нею в конец парка. Предложила властно,  но как-будто вежливо пригласила на свидание наедине!

Оранжерея пахла сыростью и воспоминаниями. Сквозь разбитые стёкла лился сумеречный свет, а её изумрудная цепочка мерцала, как запретный маяк. Она целовала его — резко, словно боясь, что он исчезнет, но в глубине души зная: исчезнуть придётся ей. 

— Ты понимаешь, что это безумие? — спросила она, гладя его волосы, уже ненавидя себя за слабость. Он говорил о бесстрашии, а она считала секунды до конца. Через два часа надела платье, не глядя ему в глаза. "Завтра уже  Швейцария, навсегда, насовсем!" — шептали губы, а сердце разрывалось между долгом и желанием выкрикнуть: "Не хочууу!" 

Дочь родилась через год. В её смехе иногда слышался голос Антона, того самого вислоухого паренька — который   остался тогда в парке. Алиса часто доставала  засохший цветок магнолии в шкатулке с драгоценностями, словно он дороже изумрудов и подолгу разглядывала его со слезами на глазах. Точно такой же она подарила Антону, когда уходила  с первого и последнего их свидания и близости! По ночам, когда муж спал, она включала танго в своей комнате и кружилась в темноте, вспоминая руки, которые вели её не туда, куда надо, но туда, куда ей очень  хотелось. 

Однажды в газете она увидела фото: женщина в бордо танцевала в пустом зале. Под фото увидела имя и фамилию Антона, как уже известного фотографа.
Сердце ёкнуло, но Алиса лишь улыбнулась, прочитав эту  статью. Значит она осталась в памяти Антона и он думает о ней!
Да, если подумать, то некоторые истории — как осенние листья: прекрасны лишь в полёте, а приземлившись, становятся памятью. И это правильно... 

А дождь в Швейцарии пахнет так же, как тогда пахло в парке — теплом, какими то ароматными яблоками и свободой...
К счастью, не освобождая от памяти о самом дорогом в жизни...