Я бы и в Пензе летала бы. И здесь, в Австралии, ле

Вот, такая у меня судьба: вставать с утра, провожать всех в школу и на работу, а потом, перед тем, как погрузиться в омут дистрибуции в АйТи, садиться в машину и ехать за кофе.

Ну, останься я в Пензе, я бы, конечно, тоже покорилась бы судьбе, и жила бы себе, как все.

Вот, и здесь, я живу, как все. Я не жалуюсь. Я никогда не жалуюсь. Но я и не радуюсь особо, хотя, от всего, что я вижу, мне хочется летать. Я думаю, что, останься я в Пензе, я  бы и там летала бы от радости. Я бы нашла, от чего там летать.

И вот, еду, разглядываю мир, как будто бы я в гостях.

Солнце вокруг. Оно уже не жарит, не палит, не светит так ослепительно ярко: это потому, что скоро осень. Вместе с солнцем вроде как и люди успокаиваются, не шарахаются в жарЕ, не отсиживаются под кондиционерами. Они расслабленные... живут.

В кафе мне сделали кофе, тянут стаканчик, смотрят в глаза. Я для них пока еще личность, потому, что еще очень рано, они только открылись и еще не устали от потока кафешечной жизни. Улыбаются, замечают, что на мне одето, что ни лицо не помято, ни одежда. Такое редко увидишь, да еще  и рано утром.

Я беру кофе и иду. Прохожу мимо пожарников. Какие они все молодые мальчишки! На пожарных машинах из-за угла, где пожарка, приехали кофе пить. Все! Машины оставили на специальной стоянке, для больших машин. Интересно, как бы они смотрелись, если бы на обычной парковке оставили свои грузовики? Зато все бы сразу заметили, что они приехали.

Я еду, разглядываю всех, стараюсь увидеть что-то невидимое, уловить. Поймала себя на том, что стою на выезде и рискую пропустить свой черед выезда. Успела. Еду за какой-то маленькой сузуки. Из нее рука женская высунулась и машет-машет кому-то. А этот кто-то идет вперед, в наушниках и с собакой. Она еще не доехала до него, а уже машет. Он, конечно же ее не увидел, но она осталась довольна, что заметила его, и помахала. Он был очень стар, она тоже, но в душе они конечно же, молодые.

Вспомнился взгляд еще одного пожилого дядечки. Я кофе ждала, а он за столиком поодаль от меня сидел. Один. Но вот, пришел его друган – еще один толстячок лет семидесяти, и тот, первый, как же он засиял. Он просто улыбнулся, но ожил, как оживает спящий монитор. Все засияло на его лице, он замахал руками, спрашивая как дела. Движения очень экономные, но такие точные. Им за семьдесят, они пришли в кафе в семь утра, чтобы вместе кофе попить, и поболтать.

Все, мое время вышло, я приехала домой, зашла к себе в комнату, открыла ноутбук и очнулась уже вечером. Сижу, вам пишу... Добрый вечер!