Золотой песок

— Нефертари, — сказала Та, — одевайся девонька. Сегодня день жертвоприношения богине Нут. Этот праздник все ждут, потому что он день Любви!

— Та, мне нечего одеть! — огорченно проговорила Нефертари и показала на свой большой живот, который выпирал так сильно, что не заметить его уже нельзя было.

— Как же так? — тоже огорченно произнесла Та. — Посмотри внимательнее, может быть, найдется, что-нибудь из старых платьев!

— Нет, из старых платьев не найдется, они еще меньше, чем эти, — со слезами на глазах капризно проговорила Нефертари.

— Тогда пойду схожу, может быть, у меня что-то найдется, — ответила Та и быстро вышла из комнаты.

Вскоре она пришла и принесла Нефертари платье.

— Возьми, милая, мое платье! — сказала Та дочери. — Я носила его, когда тебя вынашивала. Оно должно подойти.

Нефертари примерила платье, оно, действительно, подошло и хорошо закрывало ее круглый, словно мяч, живот. Вскоре пришел Аменхотеп и они пошли на площадь, где заняли места на трибунах для знати. Площадь была украшена разноцветными лентами, флажками и цветами. В центре была большая колыбель, укутанная прозрачными и нежными шелками. Огромная золотая рука, словно черпающая ладошкой воздух в виде ковшика, украшала нежное ложе подножья. У изголовья стояли большие песочные часы, из их верхней части в нижнюю, сыпался тонкой струйкой песок из чистого золота.

Постепенно площадь наполнялась народом, одетым в яркие и красочные одежды. Жертвоприношения богине Нут в день Любви считались одним из любимых праздников. Нефертари и Аменхотеп первый раз были на этом празднике, поэтому с любопытством наблюдали за происходящим.

Наконец, появились трубачи. Они выстроились в ряд, держа в руках трубы. Затем появились барабанщики в ярких и пестрых одеждах. Их большие барабаны громко стучали так, что было слышно далеко за пределами площади, достигая самого края Долины Царей.

Трубы загремели так громко, что Нефертари вздрогнула. Она почувствовала, как ее ребенок, внутри тоже вздрогнул, поэтому сильно испугалась.

Под звуки труб на середину площади вышли жрец и жрица любви. Женщина была обнаженной. Ее густые длинные волосы были распущены и закрывали плечи. Она была молода и очень красива. Ее точеная, словно статуэтка из слоновой кости, фигурка блестела от масел, покрывающих тело.

Мужчина, жрец любви, тоже был молод и красив. У него были черные волосы тоже до плеч. Он был обнажен, но на плечах у него был плащ, который своими золотыми нитями сверкал на солнце.

Трубы замолкли, барабаны застучали в равномерном танцующем ритме так пронзительно и четко, что Нефертари почувствовала, что ее сердце стало биться в ритм барабанной дроби. Их натянутая, тонкая поверхность из человеческой кожи, казалось, вот-вот лопнет. Она еще больше испугалась за ребенка.

Зрители слушали и смотрели на прекрасную пару, затаив дыхание, в ожидании зрелищ. Мужчина и женщина по лесенке поднялись на ложе и сразу утонули в прозрачной колыбели, которая слегка качалась от их движений.

Барабанная дробь стала более медленной и тихой. Золотой плащ укрыл сверху любовную пару так, словно был шатром. Видны были только их головы и лица.

Танец любви, который исходил из колыбели, поразил Нефертари своей красотой и совершенством. Она не знала, что такое любовь, и во все глаза смотрела на происходящее, словно старясь навсегда насытиться этим зрелищем и вспоминать тогда, когда ее супружеская постель превращается в холодный саркофаг.

Женщина, жрица любви, в страстном танце тел, казалось, не видела того, что вокруг собралась тысяча людей, посмотреть на ее пылкие объятья, воплощенные в танце любви. Она, закрыв глаза, шептала мужчине молитву любви. Он в страстном и неистовом исступлении отвечал на ее любовь, поражая окружающих красотой и благородством своих чувств.

Теперь появились жрецы. Все они были тоже обнажены. Их было сорок. Они распределились вокруг колыбели, и стали двигаться вокруг сцены, издавая ногами легкий шорох и вслух читая молитвы.

Так продолжалось довольно долго. Золотой песок в часах продолжал плавной струйкой сыпаться из верхнего сосуда в нижний. Аменхотеп впервые увидел этот праздник. Он очень жалел, что у него сейчас нет второй головы. День Любви показался ему воплощением самой страшной и невыносимо омерзительной человеческой похоти.

Теперь появились рабы. Они длинной вереницей двигались к центру зала и тоже, шаркая ногами, читали молитвы любви. Все возбуждались: жрецы, рабы, зрители, дети. Грохот барабанной дроби и гогот труб возвещали о празднике жизни и желаний, который был таким пронзительным, что звуки разносились далеко по всей Долине Царей.

Теперь жрецы и рабы стали подходить к золотой руке, которую стали наполнять серо белой жидкостью так быстро, что вскоре золотая ладошка наполнилась до середины.

Тех, кто умирал и не выдерживал радостей жизни, рабы-помощники сразу уносили за пределы площади туда, где готовились столы для продолжения праздника в виде пиршества.

Трупы умерших людей, тут же разделывали и готовили из них изысканные блюда, которые должны подаваться к праздничному столу, как жертвоприношения богине Нут.

Столы убирались и украшались яркими цветами, разноцветными лентами и флажками.

От шума, духоты и неприятного запаха, исходившего от золотой ладошки, которая была у подножия колыбели, Нефертари стало плохо. Она почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Беспомощно, ухватившись за руку Аменхотепа, она прошептала жалобным голосом:

— Уйдем отсюда. Я больше не могу.

— Нефертари, ты должна съесть хотя бы кусочек жертвоприношения со стола богини Нут. Иначе, жрецы заберут твоего ребенка!

— Нет, с отвращением произнесла Нефертари, — я сейчас вырву, меня тошнит. Пойдем отсюда. Не хочу, есть человеческое мясо!

Осторожно передвигаясь, Аменхотеп повел Нефертари к выходу. Она шла, медленно держась за большой круглый живот, слегка стонала от слабости и изнеможения.

— Прекрасная Нефертари, — спросил ее Аменхотеп, — откуда у тебя ребенок? Я никогда не притрагивался к тебе, и мы никогда не были вместе.

Нефертари остановилась, склонившись всем телом вперед, и горько зарыдав, сказала:

— Они насилуют меня! Ты никогда не сможешь ко мне прикоснуться! Я никогда не узнаю танца любви…