Кровник Аласхан

        Поскольку речь в данной публикации пойдет о кровной мести, попытаемся сделать краткий экскурс в историю возникновения этого явления и рассказать о некоторых его традиционных обрядах.
        Обратимся для этого к Ветхому Завету, написанному еще в ХIII-II вв. до н. э., который содержит одну из древнейших известных формулировок «око за око» - так называемый принцип талиона. Этот принцип в его буквальном понимании использовался народами древнего мира, а в некоторых странах применяется до сих пор.
        В иудаизме он применяется только в случае совершения убийства. В Торе об этом говорится: «…не берите искупительный дар за душу убийцы, которому надлежит умереть». А всем физическим повреждениям, нанесенным одним человеком другому (при условии, что они не приводят к смертельному исходу), должно быть найдено денежное выражение, и нанесший повреждение должен компенсировать их.
        С пришествием Иисуса Христа и обретением Нового Завета стали появляться призывы к христианам «подставлять другую щеку», когда они сталкиваются с насилием, «поступать с другим так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Христианин призван останавливать зло на себе.
        Принцип талиона весьма развит и в Исламе, хотя и ограничен идеями исламского милосердия. В Священном Коране сказано: «Возмездие за зло является равноценное зло. Но если кто простит и помирится, тому награда будет от Всевышнего» (Сура 42, аят 40). Относительно правоприменения кровной мести в Шариате мнения исламских священнослужителей разделились. Одни считают ее запретной, другие утверждают, что она теоретически дозволена, но все же лучше к ней не прибегать. Сторонники первой позиции утверждают, что кровная месть – это обычай, установленный во времена джахилии (невежества), и он не соответствует исламским ценностям.
        Обобщая вышесказанное, можно утверждать, что кровная месть – традиция древняя и означает, что лицо, совершившее убийство, либо кто-нибудь из членов его семьи (рода, клана, группировки) обязательно подлежит смерти в порядке возмездия.
        Обычай кровной мести является как бы «визитной карточкой» народов, живущих на Кавказе. Но встречается до сих пор изредка в Италии и Франции (Корсика) под названием «вендетта». 
        У чеченцев и ингушей кровная месть одинаково зовется «ч1ир», и они практиковали ее еще до принятия ислама. Так велел адат – свод неписаных законов их предков.
        Конечно, основанием для кровной мести чаще всего становится убийство. Но сама по себе насильственная смерть еще не причина браться за оружие. Решение об объявлении кровного врага всегда должно приниматься   старейшинами, после тщательного разбирательства и выяснения всех обстоятельств убийства.
        В некоторых (редких) случаях, когда подозреваемый не считает себя виновным, и нет неопровержимых доказательств его причастности к преступлению, он может отвести от себя угрозу кровной мести, при десятках свидетелей поклявшись на Коране. Случается, что преступник лжет и на Коране. Ложная клятва («къера дуй») считается у истинно верующих мусульман тяжелейшим преступлением. И подавляющее большинство из них, даже под страхом неминуемой смерти, не пойдет на нарушение клятвы. Если выяснится, что человек солгал, то прощение аннулируется, а от клятвопреступника отворачиваются все его родные.
        Если же виновность подозреваемого доказана и не вызывает сомнений, то родным убийцы объявлялась кровная месть. Вступал в силу закон «кровь за кровь», имеющий свои правила, которых издревле неукоснительно придерживались все, и нарушать их считалось большим позором. Чаще всего семья, которой объявили «ч1ир», после этого покидала свое прежнее место жительства и переезжала в другое место. А члены рода виновного в смерти человека прекращали всякую деятельность. В темное время суток в жилищах не зажигали свет, не разводили огонь даже для приготовления пищи. Жизнь для них практически замирала. И так продолжалось до тех пор, пока старейшины рода не договаривались с родственниками погибшего снять ответственность за произошедшее с представителей рода виновного.
        Мстить могут только ближайшие родственники. Если месть осуществит, к примеру, друг убитого, это уже будет считаться не кровной местью, а убийством, что приведет к появлению новых кровников. Раньше жертвой родственников убитого мог стать только непосредственно убийца – человек, которого объявили преступником. В позапрошлом веке при имаме Шамиле правила изменились. Теперь пострадавшая сторона могла сама выбирать жертву из ближайших родственников виновного по отцовской линии. Иногда бывало, что убивали самого уважаемого из семьи. Кстати, женщин, стариков, детей или слабоумных по обычаю кровной мести не убивают. В то же время женщина может сама осуществить кровную месть, если в ее семье не осталось мужчин. Такие случаи в Чечне были. Один из них описан в книге Н. М. Эльсункаева «Сказки старого Абати», в которой вполне реалистичный персонаж - красавица Альбика - совершает акт кровной мести.
        Если убили женщину, то за нее убивают двоих мужчин из семьи убийцы.
        Вендетта не имеет срока давности. Если человек, которого обвинили в преступлении, умирает, то убить могут его братьев, сыновей, внуков или других родственников мужского пола.
        Кровная месть может быть отменена, если семьи примирились. Поэтому считается, что чем быстрее наступит примирение, тем лучше. В случае, если убийство непредумышленное, то виновника обычно прощают (это считалось более достойным поступком, чем месть), но при этом он должен заплатить выкуп семье жертвы или взять на содержание детей потерпевшего. Порой родные жертвы отказываются от выкупа, и это считается верхом благородства.
        Инициаторами прощения выступают представители виновного. В былые времена примирение могло произойти по правилам не ранее чем через год после объявления «ч1ира»; сейчас примирение может состояться и раньше. Все это время те, кому объявлена кровная месть, должны находиться в изгнании, скрываться.
        Сама процедура примирения выглядит так. После того как достигнута договоренность между двумя сторонами, в назначенное время в назначенном месте (как правило, на околице села) встречаются представители обеих сторон. Причем с виновной стороны все должны быть в темных одеждах и с покрытыми головами.  Они не должны поднимать головы и смотреть в глаза «противной стороне». Сначала звучит ритуальное приветствие и с обеих сторон читаются молитвы. Затем ближайший родственник убитого сбривает бороду и голову обвиняемого (сейчас это практически не делается). Раз удержался от соблазна перерезать горло – значит простил.
        Следует отметить, что сегодня Чеченскую Республику можно назвать территорией свободной от кровной мести. В 2010 году при Духовном управлении мусульман республики была создана специальная комиссия по урегулированию подобных случаев. Ее возглавил сам глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров. За этот период удалось разрешить почти одну тысячу конфликтов на почве кровной мести.
        Обычай кровной мести многим кажется диким средневековым пережитком. Но не все так просто и однозначно, как кажется на первый взгляд. По сути, эта традиция защищает от разгула насилия. Смысл кровной мести в том, чтобы люди поняли: убийство – страшный грех, и если ты убил, то грех этот падет не только на тебя, но и на головы твоих близких. То есть ужасный на первый взгляд обычай, по сути, удерживает от совершения преступлений.

        А теперь о главном…
        Наверное, мало кто на Кавказе и за его пределами не слышал известную, довольно старую и распространенную легенду о кровнике, который долго скрывался от своих врагов на чужбине. Родственники убитого им в ссоре человека через определенное время каким-то образом выследили его и готовы были совершить кровную месть. Но невольно стали свидетелями откровений своего врага, в которых он доброжелательно и лестно отзывался об убитом им в ссоре человеке и о его роде. Он охарактеризовал их, как мужественных, уважаемых, честолюбивых и благородных людей.
        В знак признательности за такой теплый отзыв о своем роде враг был прощен пострадавшей стороной.
        Таков основной лейтмотив этой печальной и красивой одновременно легенды, если не считать различные ее вариации в устных рассказах или в тех или иных публикациях в печатных изданиях и в социальных сетях.
        Понятно, что данная легенда в основе своей – это не выдуманная история, не плод народной фантазии, что она когда-то имела место где-то на Кавказе.  Как и все легенды, она сама по себе является вполне реальным историческим фактом, который несет в себе живую народную память, живые чувства, живое отношение к тому или иному событию, персонажу.
        Понятно также и то, что всякие легенды, мифы и предания, благодаря богатому человеческому воображению, каким-то непостижимым образом соединяют то, что было с тем, чего не было. И они обрастают такими подробностями и деталями, которых в реальности не было и в помине. Причем эти подробности и детали подаются в разных источниках по-разному и отличаются одни от других. За примерами далеко ходить не нужно.
        К наиболее известным легендам и преданиям во все времена обращались в своих литературных произведениях поэты и писатели, а с появлением всемирной паутины (интернета) и блогеры.

        В 1956 году вышел в свет исторический роман основоположника чеченской литературы Саид-Бея Арсанова (1889-1968) «Когда познается дружба». Один из героев романа рассказывает:
        «Был, например, у нас в ауле случай: человек в споре с другим убил спорщика. Двадцать лет скрывался после этого. Сыновья выросли. А жизни не было ни родителям, ни детям. Чтобы ходить открыто, работать и жить, они надумали уехать к туркам. Прошло много лет, кровник уже успел состариться. Однажды ночью он сказал своей жене: «Время совершить намаз. Принеси мне таз для омовения, он за дверьми». Старуха ответила: «Двадцать лет мы прожили на родине и тебя не убили. А тут чего ты боишься? Возьми сам, мне надоело уже!» Но муж возразил: «Мстители мои – храбрые люди. Этим молодцам ничего не стоит явиться сюда, они на край света придут». Он и не подозревал, что преследователи в это время как раз стояли у порога, прислушиваясь и выжидая случая, чтобы убить его. Но услышав, что кровник называет их храбрыми мужами, решили помиловать его. «Откройте дверь!» – крикнули они. – Мы простили тебе!» И когда они вошли, старший из них побрил голову кровнику в знак того, что тот прощен»

        Замечательный чеченский поэт, уроженец с. Дышне-Ведено, Саид Гацаев (1938-2012) еще в восьмидесятые годы прошлого столетия написал небольшую поэму о кровнике под названием «Стогалла» (Мужество). В ее основу тоже легла вышеупомянутая легенда. Поэма наполнена большим внутренним смыслом и заставляет переживать вместе с ее главным героем.
        По моей просьбе племянница поэта Киса Гацаева перевела поэму с чеченского языка. Она состояла из тридцати четырех четырехстрочных строф. Так как для нас важны не столько поэтические изыски переведенной поэмы, сколько ее содержание и компактность, я, с позволения К. Гацаевой, вдвое сократил в ней количество строф за счет изменения в сторону увеличения размера стихов (строка в строфе); удалил пустые строки между строфами. В таком виде и приведем переведенную поэму целиком, без купюр:
          Ночь. Спит спокойно село. В небе лунный не виден свет.
          Сквозь темные тучи прорвало и вовсю метель метет.
          Неказистая с виду лачуга, вдалеке одиноко стоит.
          Тускло мерцает лампада, еле свет от которой брезжит.
          Закрыв на засов свои двери, ко сну отходили супруг и жена.
          Чуткий их слух ловит шорохи - потерян покой навсегда. 
          Кто-то за дверью мерещится им, с оружием их стережет.
          Тихо в ночи подбирается к ним. Устроил засаду и ждет.
          Все неистовей вьюга бушует, метель все суровее злится.
          Мужа несмело жена утешает: -Там нет никого, тебе мнится.
          Кто, скажи, кто будет ходить в снежную бурю у нашего дома?
          Пытайся из сердца страх удалить. Это зима так бушует, зима.
          - Нет, - возражает уверенно муж. - Нет, - повторяет опять.
          Мужчины они, мои кровники. Способны они так стоять.
          Мужчины они, чтобы холод терпеть. Мужчины сразиться достойно.
          Все тягости могут они одолеть, исполнить долг мести, как должно.
          Метель или буря - ничто не помеха. Не жалея, свои сложат жизни,
          Ради чести своей и ради успеха. Доблестью людям известны они.
          Так вышло в тот день злополучный, что брат их погиб по моей вине.
          За жизнь опасаться свою обреченный, от мщения прячусь отныне.
          Себя навсегда я покоя лишил. Обязан всечасно тревожиться.
          Этим поступком себя осудил, однажды за все поплатиться.
          Рукой он провел по стесненной груди. Вздохнул тяжело, безнадежно.
          В горестных думах, в тиши темноты, ложится в постель беспокойно.
          Злая пурга за окном завывает. Свирепая кружит метель у дверей.
          Стужа укрыться в норе заставляет, в лесу даже диких зверей.
          По доброй воле никто не выйдет, бродить в морозную ночь.
          Согреться в тепле предпочтет. В зимнюю ночь он затопит печь.
          Вдруг стук раздается в окно! Врывается кто-то в двери!
          - Кто это может быть? Кто? Нет подмоги вблизи, ни вдали!
          Быстро вскочил он с постели! - Пришли они! Все…пришли… Эх…
          Явились они. Нас не спросили. Иди, дверь открой, без помех.
          Им я не буду противиться. Долг свой верну кровной мести.
          Горестно с жизнью расстаться, но час наступает расплаты.
          Упаду окровавленный оземь. Всех взглядом прощальным окину.
          Задохнусь и потухнет мой взор. Последнее слово застрянет в груди.
          - Ну иди же… дверь им открой. Пусть войдут. Смирись…
          Замысел дам им исполнить свой. Слезы сдержи. Крепись…
          Дверь открывает жена… Кровники входят бесшумно…
          Приветствуют хозяина, в стороне становясь неспешно.
          - Не растерян ли ты? - спросили, взвешивая каждое слово.
          Одежду от снега отряхнули. - В доме у вас что-то очень тесно.
          Ну, говорят, присядем немного…Кто куда, разместились они.
          Хозяин молчит неподвижно - соблюдает учтиво адаты вины.
          Застыла жена у двери, съежившись. Под ноги смотрит себе напряженно.
          Словно призрак ее, притаившись, взгляд свой уставив на пол отрешенно.
          - Хватит, довольно бояться… Хозяйка, растопи печь.
          Немного бы нам обогреться, тяжелые мысли прочь.
          Мы слышали ваши речи, на улице, рядом с домом.
          Метель мела, что есть мочи - и часть уносилась с шумом.
          Но больше - мы слышали ясно - правдивое слово бесценно.
          Всегда оно было надежно. Принимаешь его безотказно.
          Мы знаем: непреднамеренно, ты нашего брата убил. Это видно.
          Может быть, был бы он жив, если б спор ваш уладил он мирно.
          Ловким ударом своим ты сумел, первый удар его упредить, -
          Этим себя защитить ты успел. Къонаха правду не должен таить.
          Справедливость – вот право и дин. Как бы брата ни любили сильно,
          Мы прощаем тебе его кровь! Впредь братьями будем навечно.
          - Ты свободен! Подай свою руку. А ты, чем богата, на стол нам накрой.
          В сердце скрывая тревожную муку, печально в дверях ты не стой.
          С легкостью, словно не чувствуя ног, заметалась хозяйка, затопила очаг
          Оставалась беда позади в один миг. Лицом просиял облегченно супруг.
          Беседа текла своей чередой. Слово за словом, - плавно и долго,
          Шайтана сумели прогнать из сердец - его наущение смолкло.
          Снежная буря на утро затихла, глянуло ясное солнце в окно.
          Яркими красками жизнь заиграла. Время такое - прекрасно оно.
          Обнявшись тепло, пожимая руки друг другу радушно,
          Попрощались они. Как же красит человека мужество!      

        Очевидно, что Гацаев в сюжетную линию поэмы взял легенду в таком виде, в каком ее слышал. Его отец Асламбек, племянник знаменитого абрека Зелимхана Харачоевского, был знатоком прозаического фольклора, легенд и преданий, прекрасным рассказчиком, а мать - исполнительницей многих старинных эпических илли*. Скорее всего, впервые легенду о кровнике Гацаев слышал от родителей еще в детстве, а потом и во время работы в системе образования Веденского района. Вероятно, поэт и знал из рассказов отца или из др. источников с кем конкретно связана эта печальная история. Но, учитывая сложный чеченский менталитет, особенно в вопросах кровной мести, не стал конкретизировать и называть имена героев поэмы, дабы избежать возможных кривотолков и нежелательных последствий.  Географические названия мест, где происходило действие поэмы и имена ее героев, видимо, не имели для автора и его читателей большого значения. Хотя велика была вероятность того, что недобросовестные люди со временем воспользуются в угоду себе этим обстоятельством. Опережая свой нарратив, скажу, что так и случилось…

        Примерно такую же по содержанию легенду, но несколько в ином виде привели в 2017 году в своей научной статье «История кровной мести в Чечне» М. К. и М. М. Осмаевы:
        «Рассказывают, что был случай, когда «…чеченец убийца сбежал в Аравию от преследователей кровников. И когда жена заговорила с ним, сказав, что тут его кровники не настигнут, он ответил: «Жена, у меня достойные и мужественные кровники, они могут меня и тут настигнуть». Услышав это, говорят, кровомстители, стоявшие у его двери и намеревающиеся убить кровника, смутились и оставили свою затею до следующего, более удобного в этическом плане случая».

        Если раньше такие легенды, как правило, передавались из уст в уста в узком кругу людей, опубликовывались в книгах и журналах, то с приходом в нашу жизнь интернета, открылись новые, поистине широкие возможности для распространения всякого рода информации, слухов, легенд. И народ стал до-вольно активно пользоваться этим, не гнушаясь зачастую откровенной ложью и дезинформацией.

        Совсем недавно в Ютубе был выложен видеоролик (httrs://youtube.com/shorts/EF3iuGTEU7M?si=bi39OOX1YCTsbxkJ), в котором   пожилой чеченец Хусейн Эльмурзаев (как выяснилось из комментариев, он историк, бывший директор школы) рассказывает ту же самую легенду. Вот что он поведал своим зрителям:
        «Один чеченец во время драки убил человека и переехал в другую страну, скрываясь от родственников убитого. И вот однажды, находясь дома он попросил свою жену приготовить ему воду для омовения. На что жена ему предложила: «У нас такая теплая погода, может ты это сделаешь во дворе?» На улице как раз были сумерки, темнело. «Знаешь жена, - тогда ответил муж, - я убил человека не потому, что они недостойные, его братья и он сам, и не потому, что они не смогут меня найти. Просто в драке мне повезло больше. Давай-ка я это лучше сделаю дома». И как раз во время этого разговора с же-ной прямо под их окном стояли братья убитого и слышали весь разговор. После этого они зашли в дом, подозвали к себе кровника, побрили ему волосы и бороду и сказали: «Мы видим, что ты не кичишься перед женой. С этого дня ты будешь нам братом, вместо нашего убитого брата, и ты можешь возвращаться домой и жить у себя в ауле. Тем не менее, он переехал в другую деревню, чтобы не попадаться им на глаза».
        Ролик вызвал огромный резонанс, оживленные споры, и стал очень популярным в социальных сетях. Достаточно сказать, что только на Ютубе на момент работы над данной статьей ролик имел три с половиной миллиона (!) просмотров, тысяча восемьсот комментариев. В них представители самых разных национальностей Кавказа с твердым убеждением и решительно пытаются доказать, что данная история произошла именно у них; другие точки зрения, кроме своих, во внимание в категорической форме не принимаются. При этом никто из них не указывает на конкретное время и место, где разыгралась эта драма; не называет поименно участников трагедии.

        В социальных сетях, особенно в WhatsApp и Фейсбуке, имеет хождение также еще один подобный ролик, в котором убеленный сединой почтенный старец, опираясь на посох, убедительно рассказывал слушателям такую историю:
        «Один житель ингушского села Мочкхи-юрт (до 1944 года – Базоркино, ныне – Чермен) в ссоре убил человека. Опасаясь кровной мести со стороны родственников убитого им, он уехал вместе с семьей в Турцию. Прожил там больше года, постоянно остерегаясь мести со стороны своих кровников. Как-то вечером, в сумерки, он, как обычно, стал напоминать жене, чтобы она поплотнее закрыла все окна и входную дверь. Его жена, которой порядком надоели за год эти меры предосторожности, вспылила и сказала:
        - Неужели мы должны всю жизнь даже здесь, в Турции, вдали от нашей Родины, остерегаться твоих кровников?! Что они могут нам сделать тут?
        В этот самый момент двое его кровников, каким-то образом выследившие своего врага, как раз находились под окнами их дома и слышали разговор супругов.
        Муж ответил:
        - Не говори, женщина, так! Человек, которого я убил, был настоящим къонахом (мужчиной) из достойнейшего рода. Им ничего не стоит добраться до этих мест, найти меня и выполнить свой святой долг - убить меня. Иди, закрой плотно все окна!
        Жена исполнила волю мужа, закрыла как всегда плотно все окна и вернулась в дом. Через некоторое время к ним постучались в дверь, и в дом вошли двое. После традиционного приветствия непрошеных гостей, хозяин усадил их на почетное место. А затем молча снял с себя пояс с кинжалом, бросил их на кровать и, отойдя в сторону двери, сказал:
        - Гости, я понял, кто вы и зачем пришли. Вы вправе вернуть свой долг и убить меня.
        Он опустил голову, руки и стал возле двери, готовый принять свою смерть.
        Старший из гостей ответил ему так:
        - Наш долг мы уже вернули!
        - Как это вернули? – удивленно воскликнул их враг.
        Его кровники сказали:
        - Считай, что ваш разговор с женой вернул наш долг! Из-за твоего уважительного отношения к нам, своим кровникам, и уважительного высказывания в наш адрес, этот долг вернулся. Ты не должен больше жить здесь, вдали от Родины и своих родных и близких. Мы с тобой жители одного села Мочкхи-юрт и должны вместе возвратиться туда!
        И они забрали его вместе с семьей и вернулись домой. И жили в мире, дружбе и согласии.
        Вот такими къонахами (мужчинами) были наши предки!»

        В одной из многочисленных групп в соцсетях (участником которой является и автор этих строк), после просмотра выложенных в группе вышеупомянутых видеороликов, шло их оживленное обсуждение. Все сходились в едином мнении о том, что давно слышали эту старую легенду, что каждый рассказчик преподносит ее по-разному, хотя суть одна. Достоверность же историй, рассказанных в видеороликах, была подвергнута сомнению. Хотя участники группы допускали, что похожие истории могли произойти в любом месте и в любое время на Кавказе, где, как известно, с древних времен проживает свыше пятидесяти этнических групп, у которых много общего в культуре и общественном укладе. У всех возникал резонный вопрос, связанный с появлением в соцсетях подобных видеороликов и комментариев к ним: не попытка ли это наших соседей присвоить легенду себе, пользуясь тем, что еще никогда и нигде не упоминалось конкретное место и время действия легенды, не назывались конкретно ее действующие лица.
        И тут к дискуссии в группе подключился известный чеченский художник и бывший спортсмен Зайнди Аласханов (кстати, первый среди чеченцев призер чемпионатов СССР по вольной борьбе, а его сын Тимур – известный в прошлом фигурист, обладатель Кубка России и чемпион Казахстана). Подавляющее большинство работ народного художника Чеченской Республики Аласханова отображают живописную природу Чечни и ее людей.  Он длительное время живет и работает в Москве, но имеет корни в Веденском районе Чечни. Всегда поддерживает тесную связь со своей многочисленной родней и исторической Родиной.
        Зайнди уверенно и твердо заявил в чате, что легенда о кровнике имеет самое непосредственное и прямое отношение к его прадеду Аласхану – дедушке его отца Зайналбека.
        Заинтересовавшись такой новостью, я тут же позвонил Зайнди, и он в частной беседе со мной подтвердил все то, что сообщил недавно в группе. И дополнительно в общих чертах рассказал о семейной трагедии своих предков, разыгравшейся в веденских горах почти полтора века назад.
        Я задал ему вопрос:
        - Зайнди, а почему ты и твои ближайшие родственники молчали об этом столько лет? Вы разве не слышали легенду о прощенном кровнике, не знали о ней?
        - Слышали, конечно. Но чеченская этика, наш своеобразный менталитет не позволяли мне и моим родственникам рассказывать об этой истории во всеуслышание, как-бы подчеркивая причастность к ней нашего прадеда. Это выглядело бы непочтительно по отношению к потомкам погибшего от  рук моего прадеда, - последовал ответ.
        - А поэму своего земляка Гацаева, написанную еще в прошлом веке, вы не читали? Не обсуждали ее?
        - Я, конечно, слышал о таком поэте, хотя и не был с ним знаком лично. Но, к моему стыду, в связи с тем, что мне не довелось изучать чеченский язык в школе, я почти не читаю на нем. Поэтому поэма Гацаева каким-то образом прошла мимо меня незамеченной. За других троюродных, двоюродных и родных братьев – не знаю, не скажу…
        - А можно я напишу теперь об истории вашего прадеда, ведь прошло столько лет?! – спросил я Зайнди.
        - Мне нужно посоветоваться с братьями, - прозвучало в ответ.

        Через несколько дней по рекомендации Зайнди я встретился с его двоюродным братом Исмаилом Аласхановым. По мнению Зайнди, он хорошо и лучше всех знает историю их общего предка.  Я попросил Исмаила рассказать все, что ему известно о жизни и судьбе Аласхана. Тот любезно согласился и поведал мне о фамильном предании, переходившем в их роду от отца к сыну. Исмаилу о нем рассказал его отец Денилбек, а ему, в свою очередь, – его отец Агамирза, сын Аласхана и дедушка Исмаила.
 
        Агамирза, как говорится, из первых рук знал правду о той трагедии со всеми ее подробностями, многие из которых, вполне естественно, не дошли до наших дней. Вместе с тем, ныне здравствующие потомки Аласхана бережно хранят дошедшее до них фамильное предание, пусть и без утраченных за давностью лет подробностей.

        Вместе с тем, многое об Аласхане можно узнать и из книги «Посемейные списки жителей Ичкеринского округа», которую выпустило в 2010 году Архивное управление Правительства ЧР. Данные списки составлены царской администрацией в марте 1867 года. На стр. 231 книги, под порядковым номером 49, в ауле Ца-Ведено значится Алисхан Кундуев, он же Аласхан, которому к тому времени было сорок один год. Эта информация позволила определить год рождения Аласхана – 1826. Там же указана и его жена Санав, которая на двадцать лет моложе своего супруга. Детей у них к тому времени не было. Зато у Аласхана довольно крепкое для того времени хозяйство. Согласно данным «Посемейных списков», у него в собственности находились одна лошадь, восемь голов крупного рогатого скота, сорок шесть голов овец и два пчелиных улья.

        Из рассказов старших Исмаил и его родственники знают, что подворье их прадеда располагалось как раз на том месте, где сейчас в селе Ца-Ведено находится образовательная школа.
        На сохранившемся надмогильном чурте (памятнике) Аласхана стоит дата смерти – 1903 год. Забегая вперед, хочу отметить: опять же со слов старших Аласхановым известно, что после прощения Аласхана кровниками и возвращения его в свой родной аул, он прожил всего лишь три года.  На чужбине он скрывался от своих кровников довольно длительное время – двадцать лет. Путем нехитрых арифметических действий можно вычислить, что убийство Аласхан совершил в 1880 году, в возрасте пятидесяти четырех лет. А его прощение состоялось 1900 году, когда ему было уже семьдесят четыре года.

        Так что же послужило причиной конфликта двух жителей аула Ца-Ведено Аласхана и по стечению обстоятельств погибшего от его рук Ушурмы, принадлежавших к одной ветви (всего их одиннадцать) тайпа Харачой? Об этом история умалчивает. Скорее всего, – бытовая ссора. Такое часто случалось среди горячих и вспыльчивых горцев. Как это произошло, с применением какого оружия (холодного или огнестрельного), при каких обстоятельствах – тоже неизвестно. В принципе, это и не столь важно. Так или иначе Аласхан, совершив убийство, вынужден был незамедлительно покинуть аул и скрыться от родственников Ушурмы, которые по законам кровной мести будут пытаться совершить над ним акт возмездия. Опасаясь мести, скрылись также и братья Аласхана – Шуаип, Вези, Мадаш и другие его ближайшие родственники, так как братья пострадавшего могли расправиться с любым из них. Путем сложных переговоров между кровниками, при активном посредничестве религиозных авторитетов и уважаемых старейшин была достигнута договоренность, что все родственники Аласхана не будут преследоваться пострадавшей стороной по законам кровной мести. Они могли оставаться жить в родном ауле, соблюдая по отношению к пострадавшей стороне определенный этикет, необходимый в соответствии с требованиями чеченских адатов.
        Над Аласханом, вынужденного в корне изменить свой привычный уклад жизни, нависло, как дамоклов меч, определение «лурвоьлла стаг», что означало «человек, скрывающийся от кровной мести». Пришлось бросить довольно большое хозяйство в ауле, которое за тринадцать лет после переписи 1867 года стало еще крепче.  Из свободного, вольного человека Аласхан в одночасье превратился в изгоя и отшельника, лишившегося в обществе своего прежнего социального положения.
        Конечно, мы не сможем понять до конца, какие чувства испытывал при этом Аласхан. Об этом может знать только человек, который сам побывал в роли убийцы. Но нет сомнений в том, что его преследовало огромное чувство вины как перед своими, так и перед родственниками убитого за совершенное им тяжкое преступление. Ощущение своего бессилия перед сложившейся ситуацией давило на Аласхана тяжелым грузом и вызывало не проходящую тревогу. Подготовить себя к наихудшему исходу было чрезвычайно сложно. Но он знал, что в любой момент кровники могут настигнуть его и убить, отомстить за брата. Вместе с тем, никто не отменял чувство и инстинкт самосохранения. Несмотря на разрушительное ожидание наихудшего, вопрос «как жить дальше и где жить» ни на минуту не выходил из головы Аласхана.
        Судьба занесла его сначала в аул Бильты Ичкеринского округа (ныне - Веденский и Ножай-Юртовский районы). Разумеется, покидая свой родной аул, Аласхан забрал с собой и семью: жену с тремя-четырьмя малолетними детьми, в том числе сыновей Борза, Эрзнака и Элмарзу. Прожив в Бильты определенное время, Аласхан, возможно, в целях безопасности, перебрался в аул Куренбей того же Ичкеринского округа.
        На чужбине у Аласхана родились еще трое сыновей: Косум, Каим и де-душка Исмаила Агамирза (1887).
        Известно, что у Аласхана были еще и две дочери. Одна из них вышла замуж в Куренбее, другая – в Дышни-Ведено.
        Рождение сыновей особой радости скрывающемуся от кровников Аласхана не доставляло. Он как бы плыл по течению, не зная, когда и куда его прибьет к берегу.
        Все двадцать лет, как он покинул родной аул, его не покидало гнетущее чувство страха. Страха не столько за себя, сколько за подросших и подраставших сыновей. Любой из них в любую минуту мог стать жертвой кровной мести.  В глазах Аласхана постоянно сквозило беспокойство. Он постоянно был угнетен и опечален. Жена видела муки и страдания своего супруга, пыталась как-то повлиять на него и вывести из вечного тревожного состояния.
        И вот как-то поздно ночью в очередной раз Санав затянула свою «старую песню»: стала убеждать мужа в необходимости раскрепоститься, начать жить нормальной полноценной жизнью. Она чуть не упрекала его в том, что он излишне осторожен.
        - Женщина, не говори того, что не знаешь, - отвечал ей Аласхан. – Пойми, что я убил человека, на мне его кровь. Убил не потому, что я оказался сильнее, смелее и проворнее его. До сих пор не понимаю даже, как так получилось. А ведь на его месте мог оказаться и я. Но, похоже, так было предначертано судьбой, которой распоряжается Всемогущий Аллах. Ушурма был смелым и благородным человеком; он принадлежал к знатному и уважаемому роду. Такими же достойными и мужественными людьми являются и его братья, которые не оставят безнаказанным смерть своего человека. Рано или поздно они совершат акт возмездия. У меня на этот счет нет никакого сомнения. Расплата неминуема. Только вот затянулась она. Конечно, никому не хочется умирать. Но видит Аллах, я все эти двадцать лет был готов к своей смерти. И сейчас готов принять ее как неизбежное, лишь бы наши сыновья были избавлены от кровной мести.

        Удивительно и невероятно, но невидимыми свидетелями этого разговора супругов невольно стали двое кровников Аласхана, затаившихся под окном. Вот уже несколько дней, как после долгих поисков они установили место пребывания Аласхана и взяли его дом под ночное наружное наблюдение. Они ждали подходящего момента, когда убийца их брата выйдет, хотя бы по нужде, во двор. Любое живое существо нельзя убивать вероломно, даже зверя. Кровная месть тоже имеет свои законы и свод правил, и родственники Ушурмы не хотели совершить долгожданное возмездие в нарушение общепринятых норм. Выстрелить в окно в ничего не подозревающего человека они не могли, так как это будет считаться не местью, а покушением на мирного человека. Кроме того, могла пострадать невинная женщина - жена Аласхана.
        Через маленькую щель занавешенного окна при свете керосиновой лампы кровники видели неухоженного, заросшего, убеленного сединой изможденного старца с длинной бородой, похожего на глубоко несчастного отшельника.  Подслушав искренние и горькие откровения Аласхана при разговоре с женой, его лестные отзывы об их роде, сердца кровников, карауливших своего врага, дрогнули. Им по-человечески стало жалко убитого горем несчастного старика.
        - Я не смогу поднять на него руку, - сказал один из них другому.
        - Я – тоже, - произнес второй.

        Они вернулись домой и рассказали старейшинам своего рода об увиденном и услышанном. После недолгих размышлений и обсуждения ситуации, проведения консультаций с религиозными авторитетами, родственниками убитого было принято решение отказаться ради Всемогущего Аллаха от кровной мести и простить Аласхана и его сыновей. Прощение виновного считалось наиболее одобряемым Всевышним действием со стороны семьи погибшего и не менее уважительным, чем совершение мести.
        Инициатором примирения стала пострадавшая сторона, проявившая исключительное благородство, что являлось большой редкостью среди чеченцев и ингушей при урегулировании кровной мести.
        Конечно, немаловажную роль тут сыграло и то, как положительно отзывался их враг о родственниках убитого.

        Через некоторое время на окраине аула Ца-Ведено при большом скоплении народа состоялась официальная процедура примирения враждующих сторон. Религиозные деятели по такому случаю прочитали молитвы и проповеди. В знак прощения ближайший родственник Ушурмы сбрил бороду и голову Аласхана, с завязанными глазами доставленного на носилках к месту проведения примирения.

        На этом жизнь Аласхана на чужбине закончилась, но не прекратились его мытарства. Из-за уважения к пострадавшей стороне его семья не вернулась на прежнее место жительства – в сохранившийся дом и подворье в ауле Ца-Ведено. Для обустройства на новом месте они выбрали безлюдный уча-сток на возвышенности на окраине аула. Там и поселились всей семьей. Шел 1900 год.
        Через три года Аласхан скончался в возрасте семидесяти семи лет. Перед смертью он завещал своим близким похоронить его не на аульском кладбище (опять таки в знак уважения к пострадавшей стороне, так как сам погибший и его родственники были похоронены на этом кладбище), а на хребте, возвышающемся над Ца-Ведено, рядом с местом пересечения дорог, ведущих в святые места в Гуни и Хаджи-хутор. По этим дорогам на арбах и лошадях ездили элистанжинцы, хаттунинцы, махкетинцы и жители др. аулов. Хребет получил в народе название «Аласхи дукъ» (хребет Аласхана). В скором времени рядом с могилой Аласхана появилась еще одна. В ней в своем завещании пожелал быть похороненным его друг, харачоевец Талип. Впоследствии кладбище разрослось и тоже стало носить название «Аласха дIавоьллина кешнаш» (кладбище, где похоронен Аласхан).

        В заключении хотелось бы добавить, что Аласхан оставил после себя многочисленное потомство: только по мужской линии - шесть сыновей и девятнадцать внуков, а уж правнуков, праправнуков и прапраправнуков и не счесть. А ведь могло быть иначе, но на все воля Аллаха. Слава Ему!

        Вот такая невыдуманная история…

P.S. Кстати, эту же историю, один в один, рассказал однажды Исмаилу по своей инициативе один из потомков рода Ушурмы, житель г. Грозного, авторитетный религиозный деятель (туркх), несколько лет назад ушедший из жизни Майрбек Индербаев (да смилостивится над ним Аллах). Тем самым, он подтвердил имеющуюся у Аласхановых информацию о трагических событиях того далекого времени, связанных с их предком.



*Илли - жанр героической песни из чеченского устного народного творчества.

               
               
                Журнал "Вайнах", №4, 2024 г.