Грустная история

Она:
Всё начиналось очень светло. Любимая дочь родителей. Самая кра-сивая девушка в школе. Спецшкола по английскому языку. Золотая медаль за  среднюю школу. Престижный столичный ВУЗ. Знакомство с будущим зубром бизнеса. Двое прекрасных детей (как по заказу у бога: дочка и сын). Жизнь и работа за Полярным Кругом, потом - Москва. Квартира в элитном районе, дача на черноморском побережье, автомобиль-иномарка. Занятие фитнесом, танцами, пением в лучших клубах по интересам. Теат-ры, концерты, дорогостоящие зарубежные поездки для катания на горных лыжах и просто на отдых.
А потом всё неожиданно  и резко закончилось.
Собственно, квартира в элитном районе, автомобиль, дети, опять же, остались. Мужа не стало, ушёл к своей юной секретарше.
Дальше надо было жить самой, растить детей, зарабатывать деньги. Ей повезло, не все из прежних друзей семьи покинули её. Они осудили мужа и поддержали её на первых порах. Но и она сама проявила неожи-данно проснувшиеся твёрдость, решительность, умение находить контакты с людьми, быструю обучаемость.
Яркая внешность, умение управлять автомобилем и наличие его са-мого помогли ей найти высокооплачиваемую работу и раз, и два и три ра-за. Понимая, как важно сейчас оставаться привлекательной, она не остав-ляла своих занятий танцами и пением. Заливаясь слезами, продолжала вы-делывать «па» на занятиях латиноамериканскими танцами. Не пела, а ора-ла в микрофон на занятиях пением. Так она выплёскивала всё неудоволь-ствие жизнью, весь накопившийся стресс.
Она не бедствовала. Дети имели всё необходимое. Прекрасное об-разование получила дочь. В неплохой ВУЗ поступил сын. Обросла нуж-ными связями и знакомствами. В основном, с такими же, как она сама, брошенными мужьями, женщинами. Став богатыми, те, как и её муж,  освободились от атрибутов прошлой (порой , нищей) жизни. В новой жиз-ни и жена должна была быть помоложе, поинтересней внешне, попрестиж-нее. Какая-нибудь фотомодель или просто модель.
Брошенные женщины «сбивались» в общества «равной судьбы». Поскольку их образовательный и деловой потенциал были довольно вели-ки, они неплохо обустраивали свою жизнь. Здесь были дизайнеры, архи-текторы, работники искусства и деятели культуры. Материально обеспе-ченные, со связями и активной жизненной позицией они превращали свою жизнь в сплошной марафон по удовольствиям: лыжи (беговые и горные), теннис и бадминтон, танцы и музыка, театры, концерты, музеи, выставки, экскурсии в окрестные городишки и областные центры. Все выходные дни и даже вечера будних дней у них были заняты какими-то мероприятиями. Они как будто старались не оставить себе ни одной свободной минуты, чтобы задуматься о жизни и ощутить своё нынешнее, а ещё больше буду-щее, одиночество.
За 17 лет жизни без мужа Алёна уже твёрдо стояла на ногах. Всё у неё, вроде бы, было, но чего-то и не хватало. Романтики какой-то душе не хватало.
Новый год с друзьями в этот раз она встречала за городом. Утром пошли пробежаться по лесу на лыжах. Тут-то она и встретила свои «Алые паруса». То, что так долго ждала.

Он:
Когда рухнул его первый брак, он всё ещё был видным женихом. Умный и эрудированный, обаятельный и привлекательный внешне, с вы-соким служебным положением и авторитетом у значимых лиц, он привле-кал к себе не только женщин своего возраста, но и женщин гораздо моло-же, по существу, ровесников его сына. Те открыто предлагали себя. Но он остановил свой выбор на женщине и не моложе, и не образованнее, и не красивее своей первой жены, так подло обошедшейся с ним в трудный пе-риод его жизни.
Эта женщина, как могла, карабкалась по жизни сама. Единственное, что она сохранила и чем обращала на себя внимание, это женственность. На последние копейки покупала себе крема, «штукатурила» себя, всегда была ухожена, одевалась бедненько, но нестандартно.
Узнав историю её жизни, он проникся к ней щемящим чувством жа-лости и решил: «Я дам тебе всё, чего ты до сих пор была лишена, и на что рассчитывать не могла!».
- Сделаете её счастливой и станете для неё вместо Бога! – пророчи-ли ему.  Нет, с Богом состязаться он не собирался, но вот сделать из неё человека-свою вторую половинку хотел. И всё старался делать для этого: каждое желание удовлетворял, чего бы это ни стоило.
За сорок лет, ни разу замужем и без всяких перспектив на будущее,  в нищей квартирке, доставшейся ей от бабушки в одном из окраинных районов, она собиралась «доживать свой век» с собакой с переломанной ногой с дачи старшей сестры. И вдруг такое счастье! Подруги, сослуживи-цы, сёстры завидовали ей ужасно. Такой муж, четырехтомная квартира в престижном районе города и дача в ближнем Подмосковье, посещение из-вестных всей стране лиц, поездки по России и заграницу, потом двое пре-красных деток! Кто-то даже увидел в её истории что-то родственное с сю-жетом, показанным в фильме «Москва слезам не верит». И если тогда москвички стали ездить в электричках, чтобы «встретить своего Гошу», теперь её подруги и знакомые бросились ходить в столовые (их место зна-комства), чтобы найти «своего Александра». «Александров» больше не находилось, а смотреть на счастье бывшей (именно, бывшей, ибо их друж-ба с изменением её социального статуса закончилась) у подруг сил не бы-ло. С ней прекратили общаться, и по-существу, принудили покинуть место работы (чтоб лишний раз не напоминала о себе). Но если б только так! Кое-кто (и сёстры не исключение) стали нашёптывать: «Да ты же с таким мужем потеряешь свою индивидуальность! Он тебя полностью подавит! За ним тебя видно не будет! А ты ведь с большим нереализованным потенци-алом!» Знали, на что били! Образования-то у неё не было, а вот спеси и самомнения мать ей в голову заложила изрядно.
Пока «наущения» не действовали. Но это только пока. Пока была радость и гордость. И чувство благодарности мужу. Вот любви только было мало.
Желание противоречить ему во всём, отстаивать своё «я», а затем и стать «главой семьи» появилось у неё позднее, по мере знакомства с «руб-лёвскими кумушками» - жёнами нуворишей, купивших здесь квартиры. Она видела, что они примитивны, образования ещё меньше, чем у неё, но в их семьях последнее слово было за ними. А чем она хуже? Она нахвата-лась у них красивых фраз типа: «Я - самодостаточный и состоявшийся че-ловек!». Это должно было в чём-то материализоваться.
Состязаться с мужем в чём-то, кроме «упёртости», она не могла. Десяти жизней у неё не хватило бы, чтобы сравняться с ним по уровню ин-теллекта, кругозора, способностей. О «превзойти» вообще речи не шло. Тем более что он постоянно что-то изучал, читал, работал над собой. «Растворяться в нём» она не захотела. Читать не любила, а любимыми пе-редачами  были те, где перетирались светские новости (на «Рублёвке» ведь живём!): кто кому изменил, кто от кого родил и т.п. Возвыситься над му-жем можно было только «уронив» его.
Это было трудно. Очень трудно! Дети в прямом смысле боготвори-ли отца. Он был их нянькой в раннем детстве, потом воспитателем и учи-телем, играющим  тренером, защитником, другом. К нему они наперегон-ки бежали перед сном напитаться его биополем («папой подкормиться»). Усыпали прямо на нём, и он потом разносил их по кроватям. Она само-критично отмечала, что даже в формировании их как девочек он более значим, чем она. Его подарки были всегда неожиданны и значимы, рас-считаны на развитие каких-то качеств, навыков, чувств. Каждый год, а по-рой и по нескольку раз в год они выезжали на отдых по стране и за рубеж. И все эти поездки были информативны. Они объездили всё Средиземно-морье, Ближний и Дальний Восток, наиболее интересные города и регио-ны России. Дети потом признавались, что в выборе ими профессии эти по-ездки сыграли определяющую роль.
Вытравить эту любовь к отцу, это почитание было очень трудно. Но по-другому ведь лидером в семье не станешь, и, значит, останешься не-состоявшейся. Будешь «мокрой курицей», как пророчили её сёстры. И она принялась подрывать авторитет мужа. Исподволь, незаметно, вначале за глаза. Все его положительные качества ставились под сомнение. Со време-нем она добьётся полного подчинения детей её воле. Ей удастся убедить их, что отец «ничего собой не представляет».
- Да что ему дали эти его книги?! На что годится его книжный ум?! Умный - всегда богатый! А где его деньги?! Вечно считаем чуть ли не каж-дую копейку! У вашей подруги Ани по три карточки, на которые отец ей сбрасывает деньги, сколько она пожелает. А вы, бедные, об этом и мечтать не можете. Друзей подбирать не может. С нужными людьми дружбу не ве-дёт. Отвёртки в руках держать не может.
Короче, все в округе были удачливее, способнее. Подчёркивалось, что отец «какой-то не такой» и любит их не по-настоящему.
Поначалу дети возражали: «Но, мама, ты же тоже не всё умеешь!» Или: «Да папа и так всё необходимое нам даёт!» - «Храброго детства за-бытая речь!» (Новелла Матвеева). Это про них. Вся их храбрость осталась в самом раннем детстве. Постепенно мать зажала их так, что они стали бо-яться противоречить ей. Они теперь были даже не «в стороне», а «на сто-роне». На стороне матери. 
Не удивительно, что как-то так постепенно  дети утратили интерес ко всему тому, что ранее им внушал отец, в частности к книгам. Если в раннем детстве они, ещё малыши, оспаривали друг у друга возможность продолжить дело создание семейной библиотеки (кому из них она доста-нется), то потом могли сказать: «Какой дурак придумал книги?».
Мстительная, жестокая и злопамятная, мать могла и «врезать», ли-шить пищи, сделать жизнь невыносимой, так что одна из дочерей как-то выдала: «Чем так жить, лучше не жить!» Мать испугалась и изменила так-тику. Не ослабляя свой пресс, она стала «задабривать» детей. Если муж требовал, чтобы дети участвовали в домашних делах, не «дрыхли» до по-лудня, не прожигали время зря, она заявляла, что всё сделает сама. И ни-чего страшного, если дети поспят, сколько им хочется и т.д. То есть посту-пала в пику тому, что говорил отец. Дети постепенно «подсели» на эти ма-теринские наркотики. Поняли они и другое: если с отцом не общаешься, то мать становится к ним добрее. Отца были жалко, но он был добрый и от-ходчивый. К тому же, он постоянно где-то, а мать всё время здесь, и их по-вседневная жизнь зависит от её расположения. Перед ней они стали откро-венно заискивать, а отца стали избегать. Они почувствовали в нём слабого и встали на сторону сильного. Из корыстных, конечно, интересов. Им по двадцать лет, но постоянных обязанностей по дому у них до сих пор нет. Они не готовят, не убирают, не гладят и т.п. Мать их ото всего ограждает. А, как известно за всё приходится платить.
Когда он пытался говорить с ними, отмалчивались, а то и вовсе ха-мили, что очень нравилось матери. «Взрослеют девочки!» - Философски изрекала она тогда. Правда, любое неповиновение себе пресекала беспо-щадно.
Раньше на его дни рождения, Дни Защитника Отечества, другие праздники, да и просто без повода он получал от деток массу подарков, изготовленных их неумелыми, но любящими ручками. Они лепили, рисо-вали, что-то мастерили. Теперь даже словесных поздравлений не было. Его не просили надеть его военную форму. Не расспрашивали о службе, а если он начинал рассказывать что-то сам, то хихикали, или прямо заявля-ли, что им это не интересно. Чем приводили в восторг свою мать, и что так походило на то, как её «мамка» реагировала на попытки подвыпившего «папки» рассказать о войне и своём участии в ней. Та тоже подавляла ав-торитет отца аналогичным образом. Как говорится, «яблоко от яблони…». Раньше бы это знать!
Как-то он подарил детям на их День рождения свои рассказы. Ска-зал, что вполне может быть (и даже очень хотелось  бы!), что им ещё будут посвящать свои литературные и музыкальные произведения, писать с них и для них картины. Но он первый, кто подарил им своё творчество!
Восприняли с недоверием:
- Что, сам, что-ли, придумал?! И всё разное?!
Читать не стали. Когда эти рассказы были позднее опубликованы и посыпался шквал восторженных отзывов, они удивились, но и тогда чи-тать рассказы так и не стали. Они уже не верили, что отец может создать что-то значимое. Мать могла радоваться.
И из семьи постепенно стало уходить счастье. Оно было отдано женщиной в жертву борьбе за «равенство» (а на самом деле, за главенство в семье). Ведь счастливы, остаются только те семьи, где женщина добро-вольно ставит себя на ступеньку ниже мужчины. Ибо если ты хочешь быть женой настоящей, а не бывшей, выбирай: либо будешь подчиняться своему самолюбию, либо – своему мужу.
Теперь после работы он долго бродил по городу. Дома-то его ни-кто не ждал. Разве что жена с очередным скандалом и требованием денег. Приходил к ужину, чтобы покушать, посмотреть информационную про-грамму и уснуть, а утром – на работу. В выходные – дача. Как афори-стично заявляла победительница-жена: «Мы - (она и дети) рядом, но не с тобой!»
Когда он в 60 лет пошёл в военкомат оформлять вторую (граждан-скую) пенсию, женщины из пенсионного отдела, которым он запомнился при оформлении пенсии военной, заметили: «А Вы всё такой же умный, обаятельный и энергичный, как и 10 лет назад, только стали совсем се-дым». Психо-эмоциональные перегрузки этих десяти лет превысили трид-цать предыдущих.
Вслед за Арсением Тарковским он мог повторить: «И не светятся больше ночами два крыла у меня за плечами».
Не раз задумывался над тем, чтобы уйти из семьи, но оставались дети. Что с ними будет с такой шалой матерью? Ведь это он ошибся с нею. И приказывал себе сам: надо терпеть, пока дети не завершат образование и не начнут самостоятельную жизнь.
Но терпеть становилось всё труднее. А когда он потерял работу, наступил вообще мрак.
- Значит так! – Заявила жена. – Питайся сам, как хочешь, а я тебя кормить не буду. И если хочешь, чтобы я стирала тебе бельё, покупай по-рошок.
По существовавшему распорядку, на питание у них шли деньги от сдачи в аренду её квартиры и её пенсия. Всё остальное было из его пенсии и зарплаты. Он удерживал планку и сейчас - погашал коммунальные рас-ходы и вообще всё, связанное с квартирой, погашал все платежи по даче, полисы накопительного страхования детей, и каждой из них давал ежеме-сячно по 15 тыс. рублей на обеды и проезд к месту учёбы и обратно. Всё! От обоих пенсий больше ничего не оставалось. Это он и пытался донести жене:
- У нас ведь одна семья, одно хозяйство. Ты свою квартиру сдаёшь внаем только потому, что живёшь здесь, ничего не платя. Да, если уж на то пошло, хочу напомнить, что деньги на ремонт твоей квартиры дал я, день-ги на приобретение туда мебели тоже дал я. Я организовал обмен твоей квартиры с окраины сюда. Я тебе готовил необходимые документы…
 - Бессовестный ты мужчинка! – Не дала она ему закончить. - Жен-щину обобрать решил! На её деньги позарился! Видишь ли, он помог! Он оплачивает! Мелочный! Настоящий мужчина только даёт! Ты за квартиру платишь?! - А ты не плати! Она же твоя, к тебе и придут с претензией.  То же самое по даче. Детям деньги даёшь? А ты не давай! Они бросят учёбу, сам же себе потом этого не простишь!
Знала, что говорила. Не простил бы себе, если бы дети бросили учёбу. Его «по жизни» держало вот это обязательство - дать детям обра-зование. Потом уж можно…
Дома старался быть насколько можно реже. Жена провоцировала на скандалы, выкрикивала оскорбления. Дети тогда висли у неё на руках, а она рвалась к нему с криками: «А пусть он меня ударит! Я его тогда поса-жу!».  Будто это приближало её к решению какой-то важной жизненной задачи.
Поэтому встречать Новый год он в этот раз, впервые поехал на да-чу. Из одиночества в одиночество, но хоть без скандалов.
Когда перед боем курантов диктор предложил загадывать желание, он, обратился к богу с просьбой:
- Пошли мне, хоть с третьей попытки мою половинку!
Утром побежал на лыжню. Это был проверенный способ забыть, хоть на время, о проблемах, расслабиться, подпитаться у леса энергией и положительными эмоциями.
На трасе увидел барахтающуюся в снегу женщину. Она пыталась подняться, не снимая лыж, но у неё это плохо получалось. Он помог ей подняться, но когда взглянул ей в лицо, всё у него внутри вдруг «ёкнуло и опустилось куда-то». На него смотрело белолицее, белозубое, белокурое, голубоглазое Чудо.

Она:
Теперь она «каталась» со своим «тренером». Он давал ей советы, поддерживал, поднимал, когда падала, развлекал разговорами, фотогра-фировал. А снимки его были очень интересными. У него был отличный вкус и чувство кадра. Он мог и нужный момент уловить, и нужный ракурс выбрать. Фотограф он был, конечно, «супер». Собственно, супер он был почти во всём! Её он на лыжне пропускал вперёд, но она даже спиной чув-ствовала его восхищение ею. Это окрыляло. Она вновь становилась ро-мантической натурой.
С лыжни домой она возвратилась в чудесном настроении. Мать её подруги не удержалась и в грубоватой манере поинтересовалась:
- Алёна! У тебя глаза, как у мартовской кошки-****юшки блестят! Ну-ка рассказывай, что произошло!»
А она и не думала скрывать.
Вечером у неё была не менее приятная прогулка по посёлку, любо-вание звёздами, подсветкой храма, иллюминацией на домах посёлка. И разговоры, разговоры, разговоры. Пока что ни о чём.
Первую пробоину в борт своего романтического корабля она по-лучила очень скоро. Потребовалось выехать по делам в Москву. Оттуда она позвонила ему и, как бы между прочим, поинтересовалась его семей-ным положением. Рассчитывала услышать, что свободен, но он ей врать не стал, рассказал всё, как было. И тем самым поверг её в ступор. Ей, как расчётливой женщине, такая связь была ни к чему. На несколько дней она затаилась, попросила не звонить ей (якобы, очень занята). Но побороть возникшие тёплые чувства к нему не смогла и, вопреки разуму, вновь «по-летела» к нему.
И снова была лыжня, приятное общение.
Возвращались в Москву вместе. И вот тут она получила вторую пробоину в борт своего «брига». Из разговора Александра с матерью её подруги она поняла, что он безработный. Переспросила. Он подтвердил и даже спросил, не знает ли она, где может пригодиться его опыт.
Она понимала, что такое быть без работы. Её спутник выпадал из круга общения. Куда с ним пойдёшь?! А помогать ему подыскивать рабо-ту?! – Да, нет, увольте! На две недели она пропала, объяснив своё исчезно-вение ранее запланированной поездкой. Ограничивалась лишь короткими электронными записками.
    А он ей слал целые фоторепортажи с «их» трассы, описывал, как их знакомые деревца и кустики скучают по ней и передают приветы, цитиро-вал массу стихотворений. Поэтизировал даже метель. Человек он был утончённый, и такие же чувства испытывал к ней. Писал, что без неё там пусто. Романтические чувства вновь воскресли в ней и пересилили расчёт-ливые. Она сама назначила ему встречу в их парке. И эта встреча была та-кой яркой, что она с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на грудь, когда прощались. Ей показалось, что запахло весной. Тут же засы-пала его восторженными электронными посланиями: «У меня шлейф эмо-ций он нашего вечера! Спасибо за прогулку! Ты сегодня был очень эле-гантный! И тебе так идёт улыбка! Улыбайся чаще))))». А он почему-то не отвечал.
Дело в том, что было холодно. Она-то тепло оделась на прогулку, а он выскочил легко одетым сразу после её звонка. Договаривались ведь на полчаса, а гуляли три. Она не хотела идти домой, а он не мог признаться своей обожаемой даме, что очень продрог. От переохлаждения воспали-лась его старая болезнь, он попал в госпиталь. И это стало третьей, реша-ющей, пробоиной в борт их такого хрупкого романтического судна.
Они активно переписывались, она даже рвалась навестить его. Её, как расчётливого человека, интересовала его болезнь (больные ей были ни к чему). Она настойчиво требовала информации, а он от обсуждения диа-гноза уходил.
 И тогда своё слово сказали они, ёё верные, любимые и любящие подруги – сбившиеся в стаю одинокие волчицы.

Они:
Они и раньше не молчали. Его они не восприняли сразу. И его яр-кость и обаяние только прибавили негатива. Была бы это обычная ин-трижка – да ради бога, для здоровья порой надо, они не ханжи! Но в дан-ном случае всё обстояло посерьёзнее и похуже. Похоже, член их «сообще-ства» мог покинуть их. Но тогда получалось, что она одна обретала сча-стье, а семнадцать других погружались в депрессию, остро почувствовав свою невостребованность.
Они с их потенциалом и возможностями могли бы помочь ему с ра-ботой. Если бы «допустили» в свой круг, он бы разнообразил и украсил их досуг. Но нет, они сразу стали его «глушить».
- Алёна! Да он на десять лет старше тебя! Ты посмотри вокруг. На тебя засматриваются твои ровесники и даже мужчины моложе.
И правда, взгляды она ловила. Но в них читала примерно одно и то же: «Вот бы её…!». А этот однажды признался (в письме, конечно), что мечтает «сграбастать» её в «охапку», прижать к себе и долго-долго не от-пускать, зарывшись лицом в её волосы. Как говорится, две большие раз-ницы.
Подруги не унимались:
- Зачем тебе этот безработный нищеброд?! Что ты с ним будешь де-лать?! Возьмёшь на содержание?! Может, слышала анекдот по этому по-воду. Мамаша ребёнку в зоопарке рассказывает о слоне. Не найдя нужно-го слова, спрашивает у оказавшегося рядом посетителя, каким словом ей лучше обозначить пол животного: мальчик или мужчина?! Тот (оказался кавказцем) категорично заявляет:
    - Это самэц!
- Ой, так грубо! – не соглашается она. – Может, всё-таки мужчина?!
- Мужчина, когда деньги есть! А это самэц! – утверждает её собе-седник.
Александра это не касалось. Он ей писал, и она уверена, это было искренне, что ничего (материального, конечно) ему от неё не надо. Своим женщинам он всегда всё только давал. Сейчас, правда, не та ситуация, но жизнь ведь не закончилась. Да и сейчас он готов ей дать то крайне необходимое, чего она заслуживает и чего лишена: поклонение, обожание и т.п.
- Он нарушит весь наш устоявшийся уклад, размеренную жизнь! – твердили подруги. Он же ей говорил, что ни на её круг общения, ни при-вычный распорядок он не посягает. Ему достаточно будет редких свида-ний, когда она будет свободна, да переписки между ними.
Когда он попал в госпиталь, и Алёна обеспокоилась его болезнью, подруги в «лепёшку» разбились, чтобы по-максимуму использовать в сво-их целях это обстоятельство. Связи в различных кругах, деньги и большая мотивированность позволили им узнать не только то, с чем он попал в госпиталь сейчас, но и вообще чем он болел раньше.
- Ты посмотри, сколько он накопил болячек за время своей службы! Когда и какая из них «выстрелит» в следующий раз, неизвестно. В сиделку превратиться решила, декабристка ты наша?! Ради этого ты 17 лет боро-лась с судьбой?! Рви с ним немедленно! Ты же не самоубийца! Отправляй его в семью! Выглядеть будет такое предложение благородно!
Короче, убедили. Когда он выписался из госпиталя и попросил о встрече, она ему холодно ответила, что ему надо вернуться в семью. А она, дескать, ему предлагает «открытую и честную дружбу»,  нейтральные встречи в парке пару раз в месяц да переписку между встречами.
- Какая ещё семья?! – Взорвался он. – Ты же знаешь, что семьи дав-но нет! Какая ещё «открытая и честная дружба»?! Что, бывает дружба тайная и нечестная?! Да, если на то пошло, самая крепкая и честная друж-ба между любящими мужчиной и женщиной, ибо это больше, чем просто дружба!
Волчий ареопаг понял, что отпускать Алёну к нему нельзя даже на кратковременную встречу. Он её обратит в свою веру за полчаса!
- Никаких встреч! – Потребовали они.- Что это ты раскисла?! Рвать, так рвать!
Она подчинилась, но всё же оставила маленький «ручеёк» для об-щения. Она писала, что видеться они не могут, остаётся только переписка.
Он ей ответил:
- Не хотел тебе говорить, но скажу. В тебе два человека. Вот во мне один. Он бывает разный, но всё же это один и тот же человек. В тебе два. Один - робкий и романтический, который знал когда-то любовь, помнит её и ждёт вновь. Другой - рациональный, сухой, расчётливый и эгоистичный. Оказавшись в трудной ситуации, он выстоял, создал комфортную среду обитания и уже ничего не хочет в ней менять. Для него внешнее благопо-лучие важнее чувств. И вот этот человек в тебе доминирует, и того роман-тического просто забивает. Вот ему, рациональному, я сейчас и говорю:
- Тебя пугают проблемы, но куда от них денешься?! Бог, если что-то даёт, то посылает одновременно и проблему. И чем больше он даёт, тем в большую проблему все это "заворачивает". Но проблемы - это жизнь. И отказываться от того, что Он посылает, нельзя. Иначе больше ничего не пошлёт. А то, что он послал, это чудо, главное в жизни. Без неё жизнь как бы без соли, смысла. Да и не жизнь это, а просто существование.
Вспомни Пушкина. Татьяна Ларина в своем втором письме к Оне-гину писала: "А мне, Онегин, пышность эта, постылой жизни мишура;, мои успехи в вихре света, мой модный дом и вечера... Что в них? Сейчас отдать я рада всю эту ветошь маскарада, весь этот блеск и пыль и чад за полку книг, за дикий сад, за наше бедное жилище, за те места, где в первый раз, Онегин, видела я Вас". Она права, это нельзя купить. Это как божья бла-годать. По щелчку пальца не вернёшь.
     Странно, правда? Не обобрать человека хотят. Нет! Дать то, о чём меч-тает каждая женщина. Без всяких условий. Без всяких потерь. Да ты просто ни о чем не думай, живи, как жила. И знай, что предательство любви, как и всякое предательство, это маленькая смерть души. Многие дамы шли к славе, благополучию и т.д., отказываясь от чувств. Достигали многого, а потом понимали, что чего-то недостаёт, очень нужного. Пытались "это" купить, но покупали при этом человека, а не чувства, а человек - существо ненадёжное.
    Писал, что надоедать ей не будет, решение она должна принять сама.
    Ну и писал, что сейчас он борется за неё с нею же. Ошибался. Боролся он сейчас с ареопагом подруг Алёны.
    Ознакомившись с этим его письмом (а Алёна по простоте своей от по-друг ничего не скрывала) они изрекли:
- Сволочь красноречивая! Алёне с ним и переписываться не следует. Такой «пробьёт» любую броню. Тем более, если Алёна вдруг перестанет обсуждать с ними свои дела.
- Ты должна полностью прекратить с ним общение, иначе прекра-тим с тобой общение мы. Не пиши ему сама, и не отвечай ему на его пись-ма. Не послушаешь, пеняй на себя! Короче, решай!
И она решила. Он писал ей, слал свои рассказы, делился мыслями. – Она молчала. Он спрашивал, что случилось. Если это бойкот, то за что и зачем. Ответа не было.
Он понял, что «Рацио» в ней победил, и больше её не беспокоил.

Он:
Итак, что это было? Испытание, наказание или подарок судьбы? Конечно, подарок судьбы! Это были полтора месяца счастья. В самое «тёмное», «холодное» и «беспросветное» время года и его время. Полуго-лодный, затурканный поисками работы и скандалами дома он «парил» над землёй и чуть было снова не начал писать стихи. Среди «безнадёги» «кровь во мне вспыхнула жарче, и плечи распёрла мне сила». Он поэтизи-ровал всё, то было связано с ней. Вновь почувствовал себя двадцатилет-ним, юным душевно и физически. А ведь уже не думал, что когда-то смо-жет испытать такие сильные чувства! Видимо, Бог перед «закрытием сезо-на» послал ему ретроспективу того времени, позволил ощутить прелесть «той» жизни.
Почему так завершилось? Ответа нет. У Него не спросишь. Его можно только благодарить за то, что дал. Как там в песне Сальваторе Адамо:

Прошла любовь, прошла любовь
По ней звонят колокола.
Прощай, любовь, прощай, любовь,
Как хорошо, что ты была.

Она:
Дорога была свободна. Можно было отвлекаться от управления и смотреть на зазеленевшие деревья и кустарники по сторонам.
- Александр бы сейчас «выхватил» красивые кадры, придумал ин-тересные названия и преподнёс ей. – Поймала она себя на мысли о нём.
Прошло уже три месяца, а она нет-нет да и вспоминала о нём: что бы сказал по тому или иному поводу, как воспринял что-то. Не хватало его лица, глаз, обожания себя в этих глазах! Кремень человек! Настоящий полковник! Как и обещал, не стал искать встреч, каким-то иным образом  напоминать о себе. Она-то ждала. Нет, ничего бы это не изменило. Реше-ние принято. Просто, потешила бы своё самолюбие. Женщина всё же!
- Ну, почему так распорядилась судьба! Почему не послала ей кого-то другого, твёрдо стоящего на ногах, но с таким же обаянием?! Почему, наконец, Александра не «вылепила» без «минусов»?!- Спросила она, не известно, кого, и тут же с иронией ответила себе сама:
- Ты уподобляешься персонажу комедии Н.В.Гоголя «Женитьба»: «Если бы губы Никифора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьми-ча…»
Кстати, сегодня у них коллективное посещение театра, а идти не хо-чется. Как и завтра в Третьяковку, а послезавтра в филармонию. Надоел этот марафон! Надоело притворяться, играть в чувства, находить то, чего нет, но должно быть: «Автор хотел выразить…». Тьфу ты!
Как-то незаметно мысли улетели на зимнюю лыжню. К нему, к нему. Тогда было легко и свободно, и не надо было придумывать эмоции.
Она чуть не «въехала» во впереди идущую фуру, съехала на обо-чину, чтобы успокоиться, и включила радиоприёмник.
Голос Муслима Магомаева из динамика вопрошал:

               А что случилось? – Ничего не случилось.
               Были мы влюблены, а любовь не получилась.
 Не получилась! Зачеркни эти дни.
 Не пиши, не звони. Извини, извини!

- А, чёрт! – Выругалась она и переключила волну.
Роксана Бабаян пела о том же:

А счастье близко, счастье далеко.
Его найти трудно и легко.
Оно в рассвете и в закате дня.
Мне счастье знать, что любишь ты меня.

- Блин! Да что вы сговорились? – В сердцах отреагировала она, вновь переключая радиоприёмник. Но, услышав очередную песню, поня-ла, что это не случайно, что кто-то хочет, чтобы она выслушала то, что ей посылают. Она смирилась и больше приёмник не переключала. Квартет «Советская песня» исполнял шлягер «Он, она и луна» - весёлую песенку с грустным концом:

Может, летом, может, зимой
Шла девчонка вечером поздно домой.
Рядом с ней шагала луна.
Шла девчонка вечером с танцев одна.
И напевала песенку,
А песенка её о том,
Что ей одной не весело,
Куда веселее вдвоём.
А кто-то ходит около,
По улице, за окнами.
Но дело, ох нелёгкое
Его средь других отыскать.

Может, летом, может, зимой
Шёл навстречу её паренёк молодой.
На девчонку взглянул он мельком.
Застеснялся и пошагал прямиком.
И напевал он песенку,
А песенка его о том,
Что одному не весело,
Куда веселее вдвоём.
А кто-то ходит около,
По улице, за окнами.
Но дело, ох нелёгкое
Её средь других отыскать.

Но девчонка взгляд отвела,
Мимо парня гордой походкой прошла.
Улыбнулась грустно луна –
Это были именно он и она!

На последних словах она уронила голову на рулевое колесо и за-плакала. Время от времени она ударяла об него обеими руками и вопро-шала:
- Ну, почему, Господи, я такая несчастливая?! Господи, ну почему?!

Вот теперь всё. А счастье было так возможно!