Великое произведение Великого поэта

Полина проснулась поздно, сладко потянулась, глядя на солнышко в окне, и стала представлять свой день: сейчас быстро позавтракать, приготовить обед и – гулять в парк.
Дети и муж давно ушли по своим делам. Она приучила их не беспокоить её, сами себе что-то готовили. Прошло то время, когда она «подхватывалась» ни свет- ни заря, чтобы проводить их в школу и на работу: сами, сами... Можно по вечерам долго засиживаться у телевизора. Или гулять допоздна. У неё теперь в парке была масса поклонников. Вот и сегодня трое из них пригласили её на прогулку: Иван Петрович в 14 часов, Валерий Павлович – на 16-ть, Евгений Александрович – в 18-ть. Военные пенсионеры, ещё крепкие мужчины, интересные собеседники и галантные кавалеры.
- Так, что надеть? – Задумалась она. – Сегодня солнышко: значит достаточно тепло. Можно надеть под плащ коротенькую обтягивающую чёрную юбочку и белую с жабо на груди кофту. Во время прогулки, как бы нечаянно, расстегнуть плащ, чтобы кавалеры, как бы случайно, увидели её стройные ноги и пышный бюст. – С ума сойдут!
Они и так от неё без ума. Настойчиво добиваются того, чтобы она «заглянула к ним на чай». И она как-то даже чуть не согласилась. Спросила у дочерей (так, для успокоения совести), как они к этому отнесутся, но те покрутили пальцем у виска и поинтересовались, неужели она не понимает, что это за «чай» будет. Да, тут они были правы. Она сама понимала, что лучше не рисковать. Лучше ходить «по лезвию» и собирать «пыльцу чужого вожделения», чем в один момент превратить «возвышенное в обыденное». Ведь покорённая крепость мало чего стоит!
О муже при этом она не думала. С того момента, как он проиграл ей борьбу за верховенство в семье, их отношения разладились и сошли на нет. Он её доминирования не принял. Ушла и близость. Как он выразился, «нежность рождается от нежности», а «командных баб» он «на дух не выносит». А вот есть же люди, которые и «командных баб» любят, готовы встать перед ними на колени и удовлетворять все их прихоти! Ну, да ладно. Сам себя наказал. Болтается теперь где-то весь день, неухоженный, появляясь только на ночь, потому что дома с ним никто не общается.
Правда, год назад он, похоже, влюбился в какую-то дамочку. Ей сообщили, что их несколько раз видели в парке, мило беседующих. Оставаться без мужа она не планировала. Во-1-х, муж - это необходимый атрибут и хорошая ширма. Одинокой быть как-то «неприлично». А, во-2-х, он всю свою пенсию (а она у него в пять раз превышала пенсию её) оставлял в семье. Она тут же «подняла шум». Подключила детей. Те и так с отцом почти не общались, теперь перестали его замечать вовсе. И как он ни пытался объясниться с ними, они его избегали. Она выдала ему «индивидуальное» полотенце: «Вдруг «заразу» в дом принесёшь!» Устроила скандал. Он пытался объяснить, что его контакты с той его знакомой касались лишь духовной сферы, и ей бояться какой бы то ни было «заразы» нет оснований.  Тоже мне успокоил, называется. Да эти «духовные» контакты – самые страшные. Из-за них-то семьи, в основном, и рушатся. Она всё сделала, чтобы пресечь их общение. А тут и сама та дама решила прервать их отношения. Короче, срослось. Муж остался в семье, но, по - прежнему, её своим лидером не видел и напрочь отказался быть при ней «денщиком» (что-то тереть, мыть, убирать, сопровождать: короче, выполнять её приказания). Видимо, воспоминания о прошлом высоком положении мешали. Здесь она отступилась, не стала настаивать. Так они и существовали, как в общежитии, почти не общаясь.

Она отмахнулась от неприятного воспоминания. Впереди был хороший день. Надо было сосредоточиться на предстоящих встречах. Зазвонил телефон.
- Видно кто-то, особо нетерпеливый, хочет напомнить о своём приглашении. – Подумала она. Представила, как будет жеманно хохотать, отказываться несколько раз от предложения, чтобы потом его всё же принять. С тем и пошла к телефону.
Но звонил не мужчина. Звонила женщина. Причем, сразу спросила: «Вы - жена Игоря Ивановича?».
- Как же я не ко времени вспомнила прошлогодние похождения мужа! – Мелькнула у неё мысль. – Сейчас, похоже, придётся выслушать что-то подобное. - И, обращаясь к «телефонной даме», спросила:
- Вы что-то имеете мне сообщить?
- Нет, нет! – Ответила та. – Я просто хотела с Вами познакомиться.
- У вас с головой всё в порядке?! – Не выдержала Полина. – С чего это мне хотеть знакомиться с Вами?! И, кстати, кем Вы ему приходитесь?
- Я вместе с ним занимаюсь на курсах экскурсоводов. Надеюсь, Вы знаете, что он посещает эти курсы? Игорь Иванович – староста в нашей группе. Я его полюбила и, уверена, мы с ним будем вместе. Насколько я успела его узнать, он Вас окончательно не бросит, будет помогать и после того, как уйдёт из семьи, поэтому Вам есть смысл познакомиться со мной. Вам же потом легче будет. А мне хочется с Вами познакомиться, чтобы определиться, какой тип женщин ему нравится, и потом соответствовать его вкусам. Как видите, интерес к знакомству у нас с Вами взаимный. Ну, должен быть, по крайней мере.
Полина растерялась. Как же она упустила? Где были глаза, интуиция?
- И как давно у Вас всё это?
- Всё это чтО? – Переспросила незнакомка.
- Ну, эта …любовь. – Выдавила она, наконец, неприятное слово.
- Эта любовь пока только с моей стороны. Он даже не подозревает об этом. Нас, женщин, в его группе более пятидесяти. Он со всеми держится радушно, но при этом на расстоянии, никого не выделяя.
- А, ну тогда Вам ничего не светит! – Вздохнула с облегчением Полина. – А я-то думала! Надо знать его вкусы. Он же – максималист. И бабка ему не нужна. Я насколько знаю, эти курсы - для лиц пенсионного и пред пенсионного возраста… А Вы какая-то странная! Другая бы насочиняла с три короба, чтобы разбить семью и облегчить получение желаемого…
- Это, если не любить человека. -  Вставила её собеседница. – А если любишь, то никогда не осложнишь его положение и не будешь добиваться своего «любой ценой». Мне этого не надо, ну, того, что «любой ценой». Я знаю, что он будет мой. О том, что он – максималист я уже поняла, и что «бабка ему не нужна» тоже. Но почему Вы решили, что я – «бабка»?! Вы же себя «бабкой» не считаете! Я ведь отчасти и поэтому позвонила вам. Хотела Вас увидеть.
Только что появившееся облегчение опять сменилось тревогой:
- Откуда у Вас эта уверенность, что Вы будете вместе с моим мужем. У него семья, дети, которых он любит и которые любят его!
- Может, он кого-то ещё и любит, но его никто не любит, это точно. В браке он несчастлив. Это очевидно. Вы, простите, когда последний раз смотрели в его глаза?! Они у него грустные-грустные. Оживают только, когда речь идёт о путешествиях или о чём-то новом и интересном. Он с радостью откликается на все предложения о дополнительных занятиях и с неохотой уходит из университета. Видно, что выходные и праздники для него – отнюдь не радость. За два месяца я ни разу не видела, чтобы ему кто-то звонил, или он кому-то звонил. В первый же перерыв и потом после занятий он пьёт из принесённого термоса чай и ест какие-то бутерброды (а, может, просто хлеб), хотя в университете есть неплохая столовая. Что из этого я вывела: Дома его никто завтраком не кормит. И на обед дома он, видимо, тоже не рассчитывает. А денег на столовую (и на бутерброды настоящие) нет. И, насколько я его успела узнать и понять, все его деньги он оставляет семье. Неблагодарной семье. Я обратила внимание, что пуговица на его куртке пришита… в общем, не женщиной. Сам, скорее всего, пришивал. И ходит он долго в одной и той же одежде. Я вначале подумала, что у него нет другой. Оказалось, есть. Просто, ему всё равно. Так бывает, когда у человека пропадает ко всему интерес. Женщины (женщин, то есть и дочек тоже) у него нет. По крайней мере, о нём никто не заботится. Вот на этом и зиждется моя уверенность, что мы с ним будет вместе. Я окружу его любовью и заботой, которой он не видел ни в первом, ни во втором браке. Я растворюсь в нём, чего Вы, наверняка, сделать не захотели.
- Зарабатывать деньги для семьи надо, а не шататься по лекциям, экскурсиям и т.д.! Тогда и отношение в семье будет другое. И бутерброды настоящие. – Не удержалась от раздражения Полина. – Тоже мне, любитель путешествий!
- Вот видите, я права. Вы его не любите. Вам от него нужны только блага. Блага материальные. Хотя, я уверена, и их он Вам когда-то дал с избытком. Да и сейчас, думаю, он не состоит у Вас на содержании. На первом нашем занятии мы весь день занимались «знакомством» друг с другом: рассказывали о себе. Я узнала, какое положение Игорь Иванович занимал ранее. Мне нетрудно определить и его нынешнюю пенсию. Такую зарплату не каждый сейчас имеет. Конечно, по сравнению с тем, что было, это мало. И он старается заработать. Поэтому и на курсы пошёл. Он об этом прямо и заявил аудитории. Не рисовался, как некоторые, этакими альтруистами. И сейчас он… Кстати, Вы хоть знаете, где он сейчас? Уверена, не знаете. А он лекции читает по правовой грамотности для пенсионеров. Пусть немного, но, хоть что-то, заплатят. А вот Вы почему не пойдёте работать? Ну, раз Вам денег не хватает. Могли бы тоже что-то заработать! А Вы во вполне рабочее время - дома. Видно прежнее положение мужа не позволяет «унижаться» и браться за непрестижную работу! А любящая женщина…
- А если я возьму и расскажу мужу о Ваших планах и сразу, «на корню», порушу их?! – Прервала Полина свою собеседницу.
- Ой, как я Вам буду благодарна за это! Когда о том, что мужчину кто-то любит, он слышит со стороны, – это лучше, чем если бы я ему призналась сама. Тем более, что пока он вряд ли готов к этому объяснению и, вряд ли, ответит мне взаимностью. Мне надо, чтобы он ко мне привык. Если Вы сообщите ему о нашем разговоре, он, не зная, кто звонил, начнёт «перебирать» всех наших женщин, «сканировать» их, то есть у него появится интерес.
- Тогда я прекращаю разговор с Вами!
- Не прекратите. Вы хотите, как можно больше, узнать обо мне, о ситуации, чтобы понять, чего Вам ждать дальше. Говорить мы будем, пока этого хочу я.
- Откуда ты взялась на мою голову?! – не выдержала Полина.
- О, мы уже перешли на «ты»! Замечательно! – Засмеялась незнакомка. – Это радует. Я ведь не хочу, чтобы у Игоря Ивановича был стресс. Вернее, хочу максимально смягчить его. А что уход из семьи – это стресс, Вы, наверное, понимаете. Даже если эта семья, по существу, уже распалась. Я Вам это говорю, как психолог с довольно большим стажем.
- Что ж тебя, психолога, занесло на курсы экскурсоводов. – Не сдержалась опять Полина. – Наверняка, деньги хорошие имела. Подхватила бы себе какого-нибудь бизнесмена.
- Бизнесмены были моими клиентами. Я видела, в каких проблемах они все живут. Там счастья нет. Нет, такого мужа мне не надо! Вы упомянули деньги. Да, это важно, но, когда они (деньги) есть, понимаешь, что главное для счастья не они. Сменить сферу деятельности я решила потоку, что надоело разгребать чужие проблемы. Как врач, поневоле «заражаешься» ими, хочется позитива. Мужа стоящего хочется, наконец. Курсы экскурсоводов я выбрала как раз потому, что там собираются люди с широким кругозором, активные и доброжелательные. И я не ошиблась. Я нашла здесь то, что искала. Ну ладно, на сегодня пока всё. Мнение о Вас я составила. Это мне облегчит выбор тактики общения с Вашим мужем. Пока Вашим. Всего Вам доброго. Искренне желаю.

Полина впала в ступор. Телефонная трубка в её руке издавала короткие гудки, но она, похоже, их не слышала. Так неожиданно рухнул её мир. В голове было пусто. Ни мыслей, ни желаний. Себя вряд ли осознавала. Сколько времени так стояла с телефонной трубкой в руке, сама не знала. Но постепенно осознание реальности стало возвращаться к ней. Она услышала, издаваемые телефоном звуки, положила трубку, ушла в спальную комнату, рухнула на кровать и, уставясь в потолок, стала осмысливать новую реальность.
Голову «сверлил» вопрос: Что теперь делать?! Что делать-то?! Как предотвратить беду?! Как дело поправить? Теперь она ясно осознавала, что для неё это большая беда. Более того - жизненная катастрофа. Предотвратить бы, но как?

У них давно уже никаких отношений не было. Только скандалы, которые она время от времени устраивала ему, непокорному. Он поэтому и старался как можно реже видеться с ней, избегал любых разговоров. Не захочет говорить и сейчас. Он не верит в добро с ней и от неё.

Дети… Но и они с отцом давно перестали общаться, полностью переняв её манеру обращения с ним. Могли нагрубить и даже оскорбить. Знали, что всё сойдёт безнаказанно. Положенное им он и так сделает, а остальное, в случае необходимости, из него выбьет она. К ней они и обращались, когда им что-то требовалось от отца, а она уже озвучивала их нужды мужу. Он никак не мог понять, почему они сами ему об этом не говорят. Дети неуютно себя чувствовали, оставаясь наедине с отцом: не знали, как себя вести, о чём говорить. Месяц назад одна из дочерей ездила в Алабино на соревнования. Муж ехал на дачу в том же направлении. Одной электричкой ехали. Дочь специально выехала на 15 минут раньше, чтобы избежать общения с отцом.
- Да, дети мне в этой ситуации не помощники! – констатировала она.

Обратиться к его сёстрам? – Подумала она, и тут же отбросила эту мысль. Они знали, как несладко живётся их брату и только порадуются, что, наконец-то, нашёлся человек, который полюбил его.

К своим родственникам и подругам обратиться за помощью? Но они тоже только обрадуются. Завидовали ей и ненавидели её мужа за то, что он так резко изменил её судьбу. На её фоне они ощущали себя неудачниками.

Мысли путались. Ни за одну из них она не могла ухватиться. Несколько раз звонил телефон. Она на него не реагировала. Наконец, когда кто-то уж очень настойчиво стал названивать, сняла трубку. Это был Иван Петрович.
- Ну, чего привязался! Не до тебя мне! – Грубо отшила она своего ухажёра, переходя на «ты» без проблеска сердечности.
Как-то очень честно она, вдруг, призналась себе, что понимала побудительные мотивы ухаживаний её «парковых» воздыхателей. Угасающим «мачо» нужны были вещественные доказательства того, что они ещё «ничего». Она, с одной стороны, была замужем, и, следовательно, ответственность за неё брать не требовалось. С другой – мужем «не праздновала». Всегда была одна, «отвечала» на ухаживания и, таким образом, оставляла надежду на возможный успех – нарисовать на свой «фюзеляж» звезду «за сбитый». Потому так настойчиво и зазывали к себе домой. Но когда несколько месяцев назад она попала в госпиталь с тревожным (слава Богу не подтвердившимся) диагнозом, этих ухажёров как ветром сдуло. Ни один из них о ней даже не вспомнил, не навестил. Муж (которого она ни во что не ставила и регулярно предавала, принимая эти ухаживания) отвозил её в госпиталь, ходил по врачам, бегал за лекарствами, навещал в выходные дни и будни, чтобы отвлечь от плохих мыслей. Он это считал своим долгом. Да, наверное, и любовь какая-то сохранилась, несмотря ни на что.
От-то её любил. В этом она не сомневалась. А вот она его нет. Просто подвернулся человек, благодаря которому можно что-то изменить в своей судьбе.
Он удовлетворял каждое её желание. Покупал любую «шмотку», как бы дорого она не стоила. Влазил в долги, потом месяцами рассчитывался с ними. Её это «не проняло». Со временем убедила себя, что так и должно быть.
Давно-давно, когда они ещё могли говорить на любые темы, он ей как-то высказал интересную мысль:
- Ты никого любить не можешь, потому что сама себя не любишь. Ты не знаешь, что такое любовь!
Умный человек, наблюдательный, правду сказал! И ей, и её сёстрам мать передала комплекс неполноценности: неуверенность в себе, заниженная самооценка, совмещённая каким-то непонятным образом с уверенностью в каких-то своих потенциальных гипер-способностях и превосходстве над другими и жестокой агрессией к тем, кто это не принимал.

И к мужу, и к детям у неё была не любовь, а чувство собственности, власти над ними. Сейчас в этом она могла себе, признаться. Ведь если бы она, по-настоящему, любила детей, разве подрывала бы она у них любовь к отцу.
Он, кстати, до последнего не верил, что кто-то или что-то нарушит его и детей взаимную любовь и преданность. Ведь (сейчас это можно было признать), если дети выжили, заслуга в этом только мужа. Родились детки маленькими, недоношенными.  В больнице накричали огромные грыжи. Она не знала, что с ними делать, не выдерживала огромного физического и нервного напряжения. Помощи от родных не было. Он взял всё на себя. И откуда у него силы брались! Он их кормил, купал, гулял с ними, поднимался по ночам, когда они плакали.
Когда её с ним отношения стали портиться, и она стала пугать его «одинокой старостью» (дескать, уйду от тебя), он так уверенно заявил, что ему это не грозит: он своими доченьками будет и накормлен, и напоен, и ухожен, и даже «облизан». Так он верил в нерушимость своего счастья и любви к нему детей.
От него они столько всего получали (ну, пока общались с ним). И не только что-то материальное, а, и это главное, всю духовную составляющую.
Но в борьбе за превосходство над мужем она не посчиталась и с этим. Любой ценой показать, что она НАД! Ему доказать, который там (в НАД) был и в каких-то доказательствах этого не нуждался.

Сейчас её вдруг «прорвало». Шла переоценка всего, что она делала, а, если точно, то (говоря словами мужа) «творила».
«Срывы» по разному поводу и без повода она позволяла с ним с самого начала их знакомства. И как-то в порыве признательности к нему за его терпение сказала: «Зря ты «нянчишься» со мной. Зачем? Я тебе всю жизнь испорчу!» А он, дурачок романтический, только грустно улыбнулся и ответил: «Это из тебя выходит прежняя неустроенность жизни. Я тебя обогрею, и всё пройдёт!».
Конечно, не прошло! И она знала, что не пройдёт. Любой стресс она «гасила» в нём. – Надо же было в кого-то слить неудовольствие жизнью! Он уже не улыбался.
Умерла мать. Сразу с порога по возвращении домой она заявила ему: «Жить с тобой я не буду. Детей поделим!»
Во время отпуска заболели обе девочки, надо везти в больницу. Понятно, стресс. Она и гасила его в муже: «Подрастут дети – я их «натравлю на тебя». Он тогда только и спросил: «А дети-то при чём?» О себе уж не спрашивал. Он давно уже был «причём» во всём. Так ей было удобно.
Сгорел дом у её отца – опять виноват он. Помнит, он просто кричал ей тогда: «Я дом не поджигал!»

Прошёл уже не один час, а она всё валялась на кровати, погрузившись в прошлое. На улице стало темнеть. Она этого не замечала, утонув в воспоминаниях.
В юности, оказавшись без пристанища в Москве, она вынуждена была пойти в жилички к бывшей дворянке, женщине с очень сложной судьбой и расшатанной психикой. Десять лет та просто измывалась над ней, пользуясь её беззащитностью. Странно, что теперь ей захотелось копировать манеры и поведение этой бабушки. Прошло время, острота унижений забыта, а «аристократические» замашки, оказывается, из памяти не выветрились. Но муж не хотел быть пажом, не терпел приказаний, говорил: «Если тебе что-то надо – проси, и у тебя это будет!  Не пытайся требовать! – Ничего не будет. Я готов уступать женской слабости, но никогда не уступлю женской силе!»
- Посмотрим! – Решила она. И с этого момента стала «глушить» его, как браконьеры глушат рыбу. Всеми способами. – Держался. Порой (и это чувствовалось), из последних сил. Не ослабила хватку! Не пожалела! Решила добить!
Особенно тяжело ему было, когда потерял работу.
Ему требовалась поддержка. Её он не находил ни у неё, ни у детей. Она ему внушала, что он, и бестолковый, и ни на что неспособный, и никому не нужный и т.д. и т.п. И это при том, что когда-то вполне искренне считала, что «такого второго в Москве нет» и что «таких отцов в Красную книгу записывать надо».
Слабых в её семье не любили и всегда «добивали». Так было у обеих её старших сестёр. Получается, она шла в их фарватере.
Тяжело давались ей сейчас эти признания. Но настало, видно, время и для них.

В последний Новый год муж дома не остался. Уехал на дачу. Один (он, вообще-то и здесь был всегда один). Оставив им подарки. Додумался что подарить - детские книжки! Хорошо иллюстрированные, красочно оформленные, на хорошей бумаге, с крупным шрифтом. Короче, постарался.
Одной из дочерей - рассказ Леонида Пантелеева «Честное слово». В нем рассказчик обнаруживает в саду плачущего мальчика, которого мальчишки поставили «на пост», а потом о нём забыли. Рассказ о благородстве, ответственности и о том, как важно держать данное обещание, не проходить мимо чужого горя и помогать не на словах, а на деле. Напоминание дочери о том, что раньше он её называл «совестью семьи».
Другой дочери - «Сказку о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове» Аркадия Гайдара. Примерно о том же. Дочь в раннем детстве была так привязана к отцу, что могла, не задумываясь о последствиях, броситься на любого его обидчика.
А ей на прикроватной тумбочке оставил «Сказку о рыбаке и рыбке» А.С. Пушкина.
Тут же позвонила ему на дачу:
- Ты что тут за хрень мне оставил?! Совсем в детство впал?
-Это – не хрень, - ответил он, - а великое произведение великого поэта. И не только для детей оно, а и для взрослых. Даже для взрослых больше, чем для детей. Оно очень-очень о многом. Подумай сама.
- Да я всё это (и то, что детям подсунул, тоже) выбросила в мусоропровод! Не пытайся нами манипулировать!
Не стала задумываться. Увидела в сказке намёк на неблагодарность старухи. И только сейчас подумала, что это сказка гораздо о большем: О безусловной (безответной) любви старика (старик любил свою старуху, несмотря ни на что). И о её неблагодарности тоже. Но главное – о том, что терпение у золотой рыбки лопается, когда от неё старуха требует уже не каких-то благ, а полного подчинения своей власти и…остаётся ни с чем. То есть эта сказка была о ней.  Великий сказочник Пушкин подсказывал ей изменить поведение. Не услышала. Не захотела услышать.
Кто бы подсказал, что делать теперь? Как исправить положение?

За окном уже окончательно стемнело, а она так ничего и не придумала: Что делать? Что говорить детям? И говорить ли что-то вообще?
Наконец, зазвонил звонок входной двери. Пришёл кто-то из детей. Она пошла открывать, так и не приняв какого-то решения.