8. Козыри в Рукавах Вечности

"Козыри в Рукавах Вечности"

Восьмой рассказ из серии:"Учебник для богов"




Воздух загустел до состояния межзвёздного сиропа. Каждая молекула застыла на своём месте, словно приговорённая к вечности. Пыль недописанных вселенных, обычно беспокойно роящаяся в углах кабинета, теперь неподвижно висела в пространстве, образуя причудливые созвездия незавершённых замыслов.

Стол — чёрная дыра в миниатюре, вобравшая в себя все оттенки тьмы между мирами — стоял в центре комнаты, его выщербленные края хранили память о тысячах космических споров.
В этом застывшем мгновении перед партией, когда само время затаило дыхание, за столом собрались пять игроков. Пять ипостасей творческого безумия, чьи ставки измерялись не фишками, а судьбами галактик. Их молчание было громче Большого взрыва, а взгляды намного острее космических струн.

Творец сидел, откинувшись в кресле, сотканном из парадоксов. Его пальцы, привыкшие вышивать звёзды по канве реальности, теперь неторопливо барабанили по краю стола, выбивая ритм предстоящего апокалипсиса. В глазах горела та самая смесь азарта и усталости, что бывает у Бога на седьмой день творения.

«За Столом, Где Ставка — Сама Возможность Быть»
Воздух в кабинете загустел до состояния межзвёздного сиропа, приправленного нотками драмы и лёгким ароматом недописанной судьбы. Каждая молекула застыла, будто поняла: сейчас решится не просто что-то там, а возможно будущее всех «что-то и кто-то» сразу. Даже пыль, состоящая из отменённых миров и черновиков галактик, прекратила парить и выстроилась в идеальные узоры — то ли в знак уважения, то ли в ожидании, когда кто-нибудь всё взорвёт.

Игровой  стол, обтянутый кожей забытых пророчеств. Его края выщерблены от слишком частого использования: здесь заключались сделки, после которых пространство начинало хромать, а время — заикаться. На поверхности виднелись следы когтей, пота, и одной особенно эмоциональной слезы Мудрости, которая до сих пор пульсирует, как самовоспроизводящийся мем. Потёртая поверхность мерцала следами ставок, способных переписать законы мироздания. Колода карт. 
Перетянута лентой колода из спутанных временных линий, потому что обычные резинки не выдерживают напряжения.  Она дрожит, от внутреннего экстаза. 
Ведь в каждой карте — не просто масть, а возможность нового апокалипсиса.
 Колода лежала ровно посередине, изредка вздрагивая, словно в ней бились сердца нерождённых вселенных.


За игровым столом из спрессованного света сидели пятеро: 
Прагматизм
Сидит, как на экзамене по квантовой этике. 
Очки с треснувшей линзой — левая половина показывает реальность, правая — страховой расчёт. 
Он нервно перебирает свою любимую колоду карт, где:
- Валеты — дифференциальные уравнения, 
- Дамы — аксиомы из запрещённых сборников, 
- Тузы — недоказуемые теоремы, которые работают, но «лучше не проверять». 

Его пальцы двигаются с холодной точностью, будто он уже просчитал все 100500 возможных исходов предстоящей партии. 
Всем своим видом он демонстрирует полную уверенность, но в уголке рта дрожит немой вопрос: 
— А что, если... я ошибаюсь?
Ну, удивляться нечему ведь  это для него этот вопрос эквивалент панической атаки.

Авантюризм. Беззаботно смеётся. Просто так. Потому что сейчас поджёг шестёрку пик — а там была планета с двумя солнцами и одним очень обиженным драконом. Его колода — это самовоспламеняющийся арт-объект:
- Масти — взрывы сверхновых, 
- Карты — ожившие мифы, 
- Джокер — Большой Взрыв, но в версии «расширяется, но с юмором».
— Эй, Прагматизм, — кричит он, — хочешь посмотреть, как я сделаю флэш-рояль из семи параллельных реальностей? 
— Это не по правилам, — бурчит Прагматизм. 
— Правила — это стартовая площадка для взлёта, — отвечает Авантюризм и выбрасывает на стол карту, на которой написано: «Разрешено всё». Позже выяснится, что это была инструкция к стиральной машине из мира №842/459.

Пессимизм. Не паникует. Он просто готовится к поражению. 
Хотя про запас у него под воротником заготовлен «Джокер-Апокалипсис». 
На карте — вселенная, сжимающаяся в точку, и надпись: «Зачем?» мелким шрифтом, как в кредитном договоре практически любого банка. 
Иногда он сжимает карту, и из неё вытекает маленькая чёрная дыра, которую он ловит второй рукой и отправляет в карман, как каплю дождя.
— Я уже проиграл, — шепчет он. — Просто ещё не знаю, в какой момент. 
— Ты даже не начал играть, — говорит Творец. 
— Вот именно, — вздыхает Пессимизм. — Самое страшное — впереди.

Сомнение. Сидит в углу, как тот гость, которого пригласили, но никто не знает зачем.  Рукав его пиджака изорван, туз гравитации торчит из кармана, как забытый билет в один конец. Карты в руках — изорванные по краям, будто их выдёргивали из игры, когда оставалась одна секунда до выигрыша.
— У меня... есть стратегия, — шепчет он. — Но... а если она... не та? 
— Просто положи карту, — предлагает Авантюризм. 
— А если это ошибка? 
— А если это гениально? 
— А если гениально — это тоже ошибка? 
Пессимизм ему кивает в знак одобрения: он понял.

Творец. Сидит. Его карты пусты. Пусты, как начало времён, как экран нового телефона, как взгляд ребёнка, который ещё не понял, что нельзя трогать розетку.
— Ты что не играешь? — спрашивает Прагматизм. 
— Я — дилер, — отвечает Творец. — И игрок. И приз. И правила. 
— Тогда зачем мы здесь? 
— Чтобы вы решили, кем я стану на седьмой день.
 Все Резко замолчали. Даже время сделало вид, что не слышало.


Творец берёт игровую колоду. 
Пальцы касаются ленты из временных линий. 
Она вздрагивает, как живая. 
Колода снова вздыхает. 
Из неё вылетает одна карта. 
На ней совершенно ничего. 
Ни чисел. Ни мастей. Ни надписей. 
Просто пустота. 
Но в центре — крошечный смех.
— Это... что? — шепчет Сомнение. 
— Это джокер, — говорит Творец. — Джокер-Бог. 
— А что он Может? 
— Всё. И ничего. Как захочешь, имея такую карту.
— ... 
— Или не захочешь, — добавляет Пессимизм. — Тогда он просто ложись и смотри, как всё рушится.

Творец улыбнулся, перемешивая колоду. 
И говорит: 
— Ну что правила?
— Первая ставка — одна реальность.
— Повышение — вечность. 
— Ва-банк — смысл жизни.
— Кто начинает?

Авантюризм сбрасывает в центр стола планету с пляжем, где все счастливы, но это временно. 
— Я — в игре. 
Прагматизм кладёт рядом формулу вечного мира, но с оговоркой: «может не сработать». 
Пессимизм просто кладёт свой «Джокер-Апокалипсис» и шепчет: 
— Я в игре с самого начала. Я буду её конец.

А Сомнение...  Сомнение смотрит на свою руку. На туза гравитации.  На карту с надписью: «А вдруг получится?» Он медленно, дрожащей рукой, тянет её к центру стола.
— Я... я... 
— Да, ну же, давай? — шепчет Авантюризм. 
— Я... пас.
Все вздыхают. Даже Вселенная.

Творец сдаёт карты второй раз. 
Ставки растут. И, как всегда, никто не знает, кто выиграет.
Но все знают — кто проиграет в любом случае.
Это — человечество. Вот вы прочитали, но прошу, не говорите остальным они пока не в курсе. Так что молчите в тряпочку.
— Ставка? — Авантюризм бросил горящую карту на стол. Пламя выжгло в реальности дыру, сквозь которую лился свет ещё не рождённых звёзд. 
Творец поднял голову. 
— На кону будущее последней галактики.
Тишина. 
— Тот, кто проиграет... — его голос был тише шороха квантовой пены, — ...станет топливом для её звёзд. 


Прагматизм сделал очередной ход. 
— Время — основа всего. 
Он положил Туза Часов — карту, где песчинки падали вверх. На столе вспыхнула спираль энтропии, и вселенная на мгновение застыла в идеальном равновесии. 
Авантюризм рассмеялся. 
— Скучно!
Его «Квантовый скачок» ударил по столу, и реальность икнула. В пустоте родились двойные звёзды, сплетённые в танце, который длился бы вечность... если бы не Пессимизм. 
— Ха!
Он шлёпнул на стол Туза Хаоса. 
— Ваши звёзды уже трещат. 
Свежеиспечённые светила тут же покрылись трещинами. 
Сомнение замерло, сжимая Туза Логики. Его карта треснула, обнажив трещину в ткани реальности. 
И тогда... 

Творец положил пустую карту. 

Из неё выросла Ева. 

Она держала в ладонях семечко. 

Рукава Мироздания

Авантюризм засмеялся и достал из рукава «Чёрную дыру-блеф». 
— Я ставлю на то, что ты боишься собственной тени!
Пространство свернулось в узел, но Ева поймала дыру в ладони и превратила её в бусину для браслета. 
Пессимизм вытащил из сапога «Туза Одиночества». 
— Ты проиграешь, потому что не можешь довериться даже себе.
На карте отразилась Милая — женщина, застывшая в крике без звука. 
Творец на мгновенье вздрогнул. 
И тут... 
Прагматизм положил карту, которую прятал всё это время. 
«Закон Сохранения Надежды». 
— Мы... не должны её терять. 
В его голосе дрогнули уравнения. 
 

Сомнение вдруг вскочило, разорвав рубашку. 
Под ней горел «Козырь Истины». 
— Мы все жульничаем! 
Его карта показала правду: 
- Авантюризм прятал за спиной «Страх Быть Ненужным». 
- Пессимизм держал в сапоге «Туз Тишины», где плакала его детская версия. 
- Прагматизм приклеил к обратной стороне «Карты Закона» фото Евы с надписью «Прости». 
Тень Творца медленно подняла рукав. 
Вместо карт там вилась ДНК-цепь с узлом из слова «Любовь». 


Вселенная замерла. 
Ева положила своё семечко на стол. 
Из него пророс «Нулевой Джокер» — чистая карта, как Большой Взрыв до первого атома. 
— Мы все Проиграли, — усмехнулся Пессимизм. 
— Нет, — Ева разорвала, раздала и  им ростки своей карты, которые оказались семечками. — Теперь у каждого есть шанс пересдать колоду. 
Авантюризм, впервые аккуратно, посадил своё семечко в трещину реальности.   Прагматизм обернул его уравнениями в форме цветка. 
Даже Пессимизм полил ростки чёрным юмором, отчего те зацвели радугой. 
А Творец, взяв Еву за руку, шагнула в новую игру — где козырями стали слёзы, смех и тихие «спасибо» между строк. 


На краю вселенной, где даже боги боятся заглянуть в бездну, игровой стол всё ещё парил в пустоте. 
Но теперь на нём выросло дерево. 
Его ветви тянулись сквозь вселенные, а на листьях мерцали новые правила. 
И если прислушаться, можно было услышать, как Ева шепчет: 
— «Настоящие козыри не в рукавах — они в умении ронять маски под взглядом тех, кто видит тебя насквозь». 

Впоследствии это было выцарапано на столе игравших богов. 
И теперь это знала вся вселенная. 


Проиграть — не значит потерпеть поражение.
Иногда это значит — наконец, начать.
Мы думаем, что величие — в контроле. 
Что сила — в том, чтобы не дрожать. 
Что божество — это тот, кто никогда не плачет. 
Но настоящая сила — в том, чтобы признать, что ты сломался. 
Чтобы сесть на пол, среди обломков своих миров, и сказать: 
«Я не знаю, как дальше. Но хочу попробовать». 
Иногда самое смелое, что может сделать бог, — 
это отпустить колоду. 
Отдать семечко. 
Посадить то, что может и не вырасти. 
Потому что жизнь — это не формула. 
Это не расписание. 
Это не победа. 
Это — попытка. 
Сломанная. 
Нелогичная. 
С погрешностью ±;. 

И даже если дерево упадёт — оно упадёт своим корнем в будущее. 

Потому что настоящая магия — это не в том, чтобы всё контролировать. 
А в том, чтобы позволить миру расти, даже если он растёт не так, как ты хотел.