Комсомольцы Якутии на строительстве АЯМа

В 1986 году в журнале «Вокруг Света» я прочитал очерк о том, что в Якутии строят железную дорогу. Жил я в то время в пустыне Кызылкум в городе Учкудук. Недолго думая, отправился в Якутию. И вот я в таёжном посёлке железнодорожных строителей Беркаките. Там стоял СМП­­-595 «Юность Якутии» куда входил отряд «Якутский комсомолец». Начальником поезда в то время был Александр Федорович Русаков.
Мне очень хотелось попасть в отряд и обязательно быть участником укладки железного пути. Но в то время было сложно устроиться на стройку. Зашёл к Руслану Демчуку, который в то время курировал строительство железной дороги «Беркакит–Томмот—Якутск», и показал ему удостоверение внештатного корреспондента газеты «БАМ». Руководитель стройки хотел отправить меня в город Алдан, но я настоял на своём. Так я оказался в отряде «Якутский комсомолец».  Общежитие было переполнено, и мне пришлось спать на втором ярусе.
Мы не имели представления, как строится железная дорога. Для знакомства с профессией нас отправили на обучение в Тынду. Там за небольшой срок мы освоили работу монтёра пути.
К прошлому можно относиться по разному. Сегодня на дворе рынок, и не хотелось бы, чтобы его реалии затмили всё хорошее, что было у нас.
Для всех АЯМ начинался по-разному. Были здесь  умудрённые жизненным опытом, прошедшие суровую школу БАМа строители. Были и те, кто приехал сюда недавно. За деньгами, за романтикой, а то и просто, как ни покажется сегодня это кому-нибудь смешно, испытать себя. Не все прижились, экстремальные условия существования были по плечу только сильным духом. Но те кто оставался, прикипали к стройке навсегда.
Первый рабочий день был для меня трудным. Жара за тридцать, креозот (средство которым пропитывают шпалы) обжигает лицо. Болели руки и тело, сильно устал. По костылю первое время часто путейским молотком не попадал. Опытные строители учили, как владеть орудием труда. Креозот летит в разные стороны, в том числе в глаза и лицо, с которого облезает кожа. У одного бойца так сильно опух глаз, что ему пришлось уволиться. От креозота мужики дали какую-то мазь, но она не помогала. Добились выдачи сгущёнки за вредные условия труда.  По утрам вместе со строителями заходил в беркакитскую столовую на завтрак, чтобы набраться сил для выполнения тяжелой физической работы.
Познакомился с молодыми строителями, которые были направлены Якутским обкомом комсомола из разных районов республики. Многие ребята впервые видели железную дорогу. Рассказывали о своей жизни, о том, как рыбачили, охотились, делились своим опытом, как распознать след зверя и выбраться из тайги, если заблудишься.
Часто на стройке проходили интернациональные свадьбы. С большим торжеством скрепили свой брак Николай Гончаренко и Альбина Трофимова. В поселковой столовой собрались все транспортные строители, которые гуляли до утра, веселились шумно по молодёжному.
 Создал корпункт АЯМа, и в газете «Молодёжь Якутии» вышел мой первый материал о строителях. Монтёр пути Сергей Глянь,  с бородой в инее, красуется на газетной полосе. Познакомился с командиром отряда Алексеем Иванченко и комиссаром Виктором Яковлевым. Комиссар предложил переселиться жить в его комнату. Часто угощал олениной и строганиной. Рассказывал о своём славном отряде «Якутский комсомолец».
Основные силы были сосредоточены на станции Нерюнгри-грузовая. Здесь была построена звеносборочная база, на которой зашивались звенья для будущей магистрали. Работы велись круглосуточно. Шпал приходило много, костылей и подкладок под рельсы хватало. Горячую еду привозили вовремя, в перерывах в бронепоезде отогревались горячим чаем.
Наступили лютые 40-градусные морозы. Ломалась техника. Но, несмотря на стужу, люди работали. Многие надели унты, а под них ещё и теплые чулки. Лицо спасти от мороза было намного сложнее. Трудно приходилось строителям кавказской национальности. Алик Гаджиев приобрёл третью рукавицу, которой спасал от мороза нос. Первое время мы над ним смеялись, а потом стали сочувствовать.
Некоторые молодые люди не выдержали трудностей и покинули стройку. А у нас стал создаваться костяк. В него вошли монтёры пути, которые привели железную дорогу в Якутию. Свой опыт работы они передавали молодёжи, многие стали наставниками. Бамовцы стали примером для подражания для молодых.  Они учились у них стойкости и упорству, которые помогали транспортным строителям преодолевать трудности при строительстве железной дороги.
Короткое якутское лето пролетает незаметно, и вот уже утренние заморозки сменяет суровая зима. Мороз под – 50, мы, лесорубы бригады Алексей Иванченко, тогдашнего депутата Верховного Совета республики, рубим просеку в Чульбасе, в десяти километрах от Чульмана.
Лесорубы идут первыми при строительстве железной дороги. Они пробиваются через непроходимую тайгу в любое время года. Зимой в стужу, летом в невыносимую жару. Просека, в которую они вкладывают частичку своего труда, становится началом строительства стальной магистрали.
При всей внешней простоте процесса рубка просеки таит много нюансов, сложностей и требует опыта. Вальщик, машинист трелёвочного трактора, сучкоруб должны чётко взаимодействовать соблюдая безопасность. Деревья должны падать в одном направлении, чтобы проще было трелевать на площадки разделки. Деловая древесина отдельно, тонкомер отдельно. Порубочные остатки необходимо собрать и сжечь, соблюдая меры противопожарной безопасности. Просека под  отсыпку земплотна принималась только чистая, с высотой оставшихся пней не более одной трети спиленного дерева.
В один из дней строительства железной дороги я поехал с лесорубами из легендарного  отряда «Якутский комсомолец» на просеку.
Рано утром к общежитию подъехала машина Урал, и мы погрузились в вахтовку. Мужики затопили печку буржуйку, от которой стало уютно и тепло. Ехали по тайге долго, несколько часов. За это время не раз пили чай, который мне показался особенно вкусным. Любители поговорить рассказывали разные анекдоты. Желающие поспать дремали сидя. Остановились, в каком-то небольшом населённом пункте. Кто-то из лесорубов побежал в магазин, другие вышли подышать свежим воздухом.
Едем дальше. Кругом тайга, бесконечные снега, вечная мерзлота и замороженные деревья. Возникло любопытство, что нас ожидает впереди. И  вот, наконец, мы добрались до места. Нас встретил рабочий, представился комендантом. Выгрузив вещи, я  увидел несколько занесённых снегом вагончиков.  И понял, что здесь нам придётся жить.
В то время к нам приходили разные дикие звери: олени, много прилетало куропаток, рядом летом бродили медведи. Поэтому ночью в туалет ходили по двое. Потому что однажды один из строителей, не успев застегнуть штаны, пулей влетел в вагончик с криком, что там медведь
Вагончик поделён на две части, посередине буржуйка. Двухъярусные кровати, тумбочки, заготовленные сухие дрова. На улице метель, слышно как шумит тайга. Буржуйка топится всю ночь. Под одеялом тепло и уютно. Зная, что на улице стужа не хочется утром вставать.
Наспех позавтракав сели в Урал и направились на просеку. Лесорубы завели бензопилы «Дружба». Решил попробовать и я. Справиться с техникой первое время не мог и даже немного побаивался. В руках лесорубов бензопила была словно игрушка. Рядом стояли трелёвочные трактора, на которых механизаторы вывозили спиленные деревья.
По пояс, утопая в снегу с бензопилами на плечах, лесорубы двинулись покорять тайгу. Она наполнилась шумом и грохотом техники. Первые деревья упали на мёрзлую землю. Всё чаще стали раздаваться слова –«берегись, падает». Скрепя упали большие деревья, задевая своими ветками близ стоящие. Потревоженные птицы закружили  над своими насиженными местами. 
Время обеда, на просеку из котлопунка (передвижная столовая) привезли еду. Всё  очень вкусно и горячо.  Небольшой перерыв и снова за работу. Время не ждёт, зимой темнеет рано. Было приятно видеть, как под напором  строителей отступала не тронутая девственная тайга.
Повеяло дымом. Это мужики с трелёвщика зажгли костёр. Когда лесорубов не спасала даже тёплая одежда они ненадолго прибегали погреться. Снимали рукавицы и держали их над костром, чтобы отогреть и просушить.
Все работают здорово, с азартом. Незаметно пролетает время. Ужин. Настроение неважное. На трассе нет даже нормальных вагончиков, где можно просушить обувь и обогреться. В наспех сколоченном сарае тоже холодно. Табачный дым ест глаза.
На следующий день приехало начальство.  «Подъём, мужики! Начальство приехало», – раздаются голоса. По снегу к балку медленно пробивалась белая «Волга». Звеньевой лесорубов Сергей Черных опередил всех.
– Когда будут нормальные условия труда, сушилка, столовая, баня? Из жилья мехколонна нас выгоняет.
Достав потрёпанную записную книжку, Степан Подолян, зам. начальника СМП-595, в который раз записывает наши беды. В том числе и о нехватке солярки, цепей бензопил. Да что толку!  Слова у него часто расходились с делом.
«Какие ещё вам особые условия? Как жили, так и будете жить, самим надо создавать себе все условия», — это уже грозно, с начальственными нотками в голосе осаживает пыл высыпавших из балка ребят начальник поезда Александр Русаков.
Лесорубы у начальства в почёте не были. Во время дней «Комсомольской правды» взяли да и рассказали всю правду. Как в тайге без жилья работали, как воду из луж пили. «Комсомолка» обнародовала житьё-бытьё членов отряда «Якутский комсомолец» на всю страну.
К комсомолу тогда на стройке отношение было особое. Как правило, в лидеры выбирались свои, от сохи, которые чем могли помогали нам и в быту, и в работе.
Поздний вечер, за окном метель. До ночи спорят мужики о том, кто заменит уходящего на другую работу секретаря комитета комсомола Сергея Караченцева. В итоге остановились на Диме Барлукове, монтёре пути. Засучив рукава, по-рабочему, он сам строил с ребятами помещение под мотоклуб, приобретал мотоциклы. И, конечно, помогал нам.
Другой вечер. Снова за окном метель. На заседании совета поезда лесорубам занизили объем выполненных работ, срезали зарплату. Не выдержал, сорвался наш бригадир. «...До каких пор! Сколько можно?.. Почему такое отношение к рабочему классу?»
Только после письма в обком партии выделили нам материалы для постройки элементарного жилья.
В январе 1987 года начались метели. Тусклое солнце не могло пробиться сквозь снежную пелену. На несколько дней лесорубы были полностью отрезаны от внешнего мира. На этот раз допекло настолько, что решили отказаться от зарплаты. Внезапно. Во время обеда два звена взорвались и решили ехать в контору.   
«Мы тоже люди! Продуктов, денег нет, поехали в посёлок», – горячились мужики.
«Мужики, прогул всем поставят, давайте пошлем делегацию», – крикнул Сергей Парамонов. «Какую делегацию?!. Вместе поедем, вместе держаться будем, иначе этой делегации... Поехали!» – забурлило вокруг.
И вот уже «Магирус», мощно взрывая снежную пыль, бежит по таежной трассе мимо небольших ёлочек. В вахтовке тоже не Ташкент, буржуйка еле тлеет, чадит едким дымом.
«Начальство в таких не ездит», – шутят ребята.
В конторе СМП-595 лесорубов даже не выслушали. «Это что ещё за забастовки? Это же политическое дело, — набросился на нас Подолян. «Да подойдите вы к нашим бедам по-человечески... денег нет, есть нечего», — не сдавались ребята.
А в это время начальник поезда в кабинете воспитывал на нашего мастера Бориса Воронина: «Что, справиться не можешь? Сейчас же на просеку, если не хочешь выложить партийный билет!».
Утром в подавленном настроении лесорубы отправились на работу. Так и не добившись сермяжной правды, решили искать справедливость через прокуратуру. Но начальство оказалось расторопнее. Совет поезда, где рассматривалось дело лесорубов по зарплате, со слов первых руководителей, согласился с тем, что лесорубы, мол, «лентяйщики и халтурщики, рвачи». Звеньевой Черных предложил добиваться справедливости через прокуратуру, оказался на ковре в парткоме. Все недостатки, как оказалось, прошли через него и из-за него.
Бюрократическая партийная жизнь катилась по своим, неведомым простым смертным законам.
Зима выдалась суровой. Ртутный столбик термометра застыл на отметке в минус пятьдесят. Не выдерживает техника, лопается металл, обжигая руки, с обмороженных щек слазит кожа. В 1987 году первый раз прекратилось финансирование строительства дороги Беркакит – Томмот. Не внесла в ситуацию ясности и статья в «Известиях» «Почему прекратилось финансирование АЯМа?».
«Ну что, мужики, куда теперь подадимся?» – рассуждали рабочие почти во всех подразделениях.
Обстановка на просеке накалилась до предела. Лесорубы начали увольняться, переходить на другие участки.
Письмо лесорубов, отправленное в прокуратуру, оказалось в тресте «Тындатрансстрой». В феврале состоялся совет поезда по данному вопросу.
В 1987 году произошло ещё одно событие, на которое аямовцы возлагали особые надежды. Выборы начальника штаба ЦК ВЛКСМ на БАМе. Я был выдвинут коллективом транспортных строителей АЯМа и вошёл в состав совета штаба ЦК ВЛКСМ. В Тынду съехались представители самых различных министерств и ведомств, ЦК ВЛКСМ, «Комсомольской правды», Центрального телевидения. Были и молодые учёные самых различных специальностей. В программах кандидатов были самые абсурдные идеи – вплоть до придания БАМу статуса области со своим обкомом, облисполкомом.
Но конкретного никто ничего не предложил, планы кандидатов были какими-то космическо масштабными, всеохватными. Представители министерств и ведомств в течение 9 дней оправдывались за свои просчеты в работе. Проблемы АЯМа подняли только на пятый день, да и то вскользь.
Из выступления главного инженера дирекции строительства БАМа Л.Г. Махитарова:
-Я считаю, что ситуация на АЯМе неблагополучна. До настоящего времени, по существу, не определён подрядчик по строительству социально-культурных и жилых объектов «Главбамстрой», подразделения которого у нас являются генеральными подрядчиками, или конкретно трест «Тындатранстрой» не имеет достаточных мощностей стройиндустрии, чтобы обеспечить конструкциями эту программу.
На сегодня мы строим только километры линий, ведём отсыпку земполотна, укладку пути, строительство искуственных сооружений. Но и эти работы нам с большими трудностями удаётся финансировать. Я полагаю, что средства выделяют в недостаточном объёме, мощности можно было бы развивать больше, ведь поддержанное строителями решение Якутского обкома партии о необходимости  в этом году (1987 г.) дойти с укладкой до 185-го километра требует не 70 миллиардов рулей, которые выделяют в год, а порядка 110-120 миллионов. С вопросом о строительстве жилья и социальной сферы в зоне АЯМа пока ясности нет.
-Действительно, проблема АЯМа-острая,- подтвердил в своём выступлении начальник «Главбамстроя», заместитель министра транспортного строительства бывшего СССР Е.В. Басин.
-И её нужно решать, не откладывая. Физически мы готовы привести магистарь в Якутск: есть необходимые для этого мощности, есть люди, имеющие опыт подобного строительства. В том, что дорога в 1990 году придёт в  Томмот (кстати на год раньше срока), нет сомнений, здесь все объёмы работ расписаны до рубля. Скажу лишь, что ясность в том, что магистраль пойдёт дальше, есть. Но для полной уверенности необходимо наконец утвердить смету строительства АЯМа. Госплану СССР решить вопрос с финансированием. Уже сегодня надо начинать  сооружение моста через Лену в Якутске-ведь на его строительство потребуется восемь лет. И наконец необходим проект строительства дороги Томмот-Якутск, которого ещё нет.      
Из выступления главного специалиста Госплана СССР Ю. П. Терентьева: «В правительстве недавно рассматривался вопрос как быть с АЯМом-законсервировать строительство или продолжать работы? Было приято решение строить». Ответить же на вопросы о сроках строительства, вообще о судьбе АЯМа Ю.П. Терентьев не смог. Посоветовал лишь, чтобы пресса острее поднимала проблемы АЯМа, а местные органы власти настойчивее говорили правительству о важности магистрали для развития Якутии.
История стройки начинается в апреле 1985 года, когда отрядом «Якутский комсомолец» было торжественно уложено «серебряное звено АЯМа на 19 км. от ст. Беркакит. И только через два года началась её укладка. За это время около 20 раз прекращалось финансирование  АЯМа, судьба его оставалась под вопросом.
 «Все ошибки БАМа повторяются на АЯМе… Мои товарищи уже не верят, что кому-то нужно то, что мы делаем».  (Из выступления Анатолия Перкина, бойца отряда «Якутский комсомолец»).
-Как видно просчёты БАМа никого ничему не научили. Строительство АЯМа началось одновременно с началом поведения изыскательских работ, без  проектно-сметной документации, без создания базы стройиндустрии, без развития опережающими темпами  инфраструктуры. Финансирование время от времени прекращается. С 1985 года уложено всего 12 километров пути. Уверенности, что в 1995 году дорога придёт в Якутск, у нас нет. Перспектив получить жильё-никаких.  Ребята, отработавшие по десятку лет на БАМе, мыкаются по времянкам. Шефство якутского комсомола над стройкой-формальное: горкомы и райкомы направляют в отряд случайных людей, а потом совершенно не интересуются судьбой своих посланцев. Комсомол на стройке потерял всякий авторитет. Вся сознательность комсомольцев выражается  в том, что они платят взносы.
После выступления я дал интервью Центральному телевидению, московским и местным СМИ.
Я был счастлив от того, что груз, который долгие годы носил в себе, мне удалось выплеснуть наружу. Наивно надеялся, что моё выступление поменяет сознание чиновников и проблемы простых людей будут услышаны наверху.
Потом мы с товарищами с надеждой смотрели моё выступление по Центральному телевидению. Промелькнули лица знакомых якутян, но меня, хотя снимали больше всех, на экране так и не было. Наверное, показался кому-то слишком запальчивым, ершистым – вырезали… Местные СМИ хоть немного, но всё же попытались написать правду, которую я хотел донести. На стройке простые рабочие стали относиться ко мне как к герою, а вот начальство – с недоверием и опаской.
19 мая 1987 года произошло второе рождение АЯМа, если за точку отсчета принять укладку серебряного звена в апреле 1985 года. Строители мостоотряда № 76 сдали 190-метровый мост через Чульман.
Укладка началась без особого торжества и пламенных речей. Для нас, строителей, это был  обычный рабочий день. Но для меня он особенно остался в памяти. Мне вместе с монтёрами пути, среди которых были заслуженные  бамовцы, доверили вести укладку. Тогда я впервые узнал, что такое целовальник, кто-то называл его почему-то «машкой». Этот обрезок рельсы с четырьмя ручками, весил больше центнера. Вот этим приспособлением вчетвером мы били по концу только что уложенных звеньев, чтобы выставить правильный зазор между ними. Махать было тяжело, особенно в кривых участках пути, которые были в избытке из за сложного рельефа.
Ещё моя работа заключалась в соединении только что уложенных рельсов накладками, которые с двух сторон рельсового стыка соединялись болтами. В руках у меня был большой путейский ключ, соединительные болты. В стыке их надо было ставить на встречу друг другу, под каждую гайку подкладывать  шайбу- гравер. Этот фронт работы как мне казалось, я освоил быстро.
Монтёры пути ломами рихтовали только что положенное на насыпь звено, ставя его на ось. Всё делалось по команде. После этого вслед за нами шагал путеукладчик. На него был загружен портал со звеньями.
Работа шла слаженно, как на автомате. Каждый из нас старался качественно выполнять возложенные на него обязанности. Новые звенья ложились на землю. Первые гудки тепловоза возвестили о возобновлении строительства в Якутии железной дороги.
Бамовцы знали свою работу, позади у них был Малый БАМ. Они иногда покрикивали на нас, когда мы молодые бойцы отряда «Якутский комсомолец» не слаженно работали или медленно выполняли свои обязанности в связи с отсутствием опыта.
И вот позади первые метры только что уложенной магистрали. Откуда-то неожиданно появились журналисты, которые стали брать интервью у бригадира отряда «Якутский комсомолец» Алексея Иванченко. Фотокорреспонденты запечатлели первые исторические кадры рождения железной дороги. Не обращая внимания на журналистов, мы продолжали выполнять свою работу.
В 15 часов путеукладчик с лозунгом «Даёшь Якутск» прошёл по первому железнодорожному мосту через реку Чульман.
Закончился первый день укладки. Я посмотрел на первые, только что уложенные, звенья будущий магистрали, и мне стало необычайно приятно, что я был причастен к этому важному историческому событию. Об этом думал не только я. Все кто был участником этого события, гордились им.
В то время мы не думали особенно о деньгах и славе. Молодые и сильные не только телом, но и духом мы были романтиками и патриотами которые верили в свою мечту. Сейчас спустя почти сорок лет с трудом вспоминаются фамилии тех строителей, которые положили первые километры АЯМа. В памяти, как на старой киноленте, запечатлелись молодые уставшие лица строителей. Благодаря их патриотизму и самоотверженному труду в Якутии живёт и работает стальная магистраль.
В то время все надеялись поскорее дойти до Томмота. Об этом мечтали и монтеры, ветераны БАМа, и совсем юные посланцы отряда Якутского обкома комсомола «Якутский комсомолец».
Но до Томмота было слишком далеко. Груз ошибок БАМа был перенесен на АЯМ. Появились проблемы с кадрами, чего раньше мы не знали. Покинули стройку первые 8 посланцев якутского комсомола. Покидали отряд и другие, многие не проработали и месяца. Происходило это из-за того, что зачастую присылали неподготовленных ребят, без специальностей и стажа работы.
Стояла поздняя, со снежком и морозцем осень 1988 года. В клубе СМП-595 было многолюдно, шла третья комсомольская конференция строителей АЯМа. Говорили много, спорили жарко. Избрали нового секретаря, мастера Игоря Андреева. Игорь сразу же начал заниматься досугом, создал при столовой молодежное кафе. Прежний секретарь Дима Барлуков вернулся в свою бригаду, посчитав, что его место там. Но заниматься с трудными подростками он продолжал, вёл секцию бокса.
Но и у нового секретаря отношения с администрацией поезда сложились не очень теплые. К комсомолу вообще-то руководители всегда не очень серьезно относились. Пока комсомол не начал заниматься бизнесом и первыми молодежными кооперативами.
В стране повсеместно прошли выборы  руководителей. Весной 1989 года объявили выборы в местные Советы.
В бригадах только и говорили об этом событии. Кандидатур было несколько, работяги надеялись на своих. От души верили, что свои смогут изменить все к лучшему. Жарко проходило выдвижение кандидатов и в городской, и в республиканский Верховный Советы.
Голосование состоялось в поселковом клубе. Монтеры пути и лесорубы решили не голосовать за Русакова. Но так думали далеко не все. Старая гвардия, состоявшая по преимуществу из командиров среднего звена и чересчур сознательных рабочих, у которых привычка одобрять любые действия начальства уже въелась в кровь, начала на собрании расписывать достоинства начальника поезда. В зале повисла дремотная убаюкивающая тишина.
«Мужики, мы же знаем, что он недостоин, давайте голосовать против», – попытался разбудить зал один из рабочих. Бесполезно. Более 500 человек молчали. Лесорубы и монтеры начали демонстративно покидать собрание.
В Верховный Совет Якутии Русаков не прошел. Не попал гуда и бригадир Иванченко. Зато депутатом горсовета неожиданно стал водитель СМП-595. О депутатах местных советов вскоре забыли.
Позади еще одна вахта. Приехавшие на «Магирусе» с трассы, порядком уставшие, ребята шумно вваливаются в общагу. В красном уголке жаркий спор. Окружив приехавшего внештатного собкора «Комсомолки» бывшего бамовца Александра Макловского, народ доверчиво изливал душу. «Напиши, обо всем напиши, – советуют ему мужики. – В прошлом месяце при плане 25 гектаров за вахту рубили по 40, выработка рекордная, на БАМе такого не было. Нас же за это по сути наказали, не заплатив за перевыполнение. Истинная правда, у кого хочешь спроси».
Как верили все мы тогда в силу печатного слова! Достаточно, мол, написать в газету, и правда восторжествует сама собой.
Верил этому и наш доморощенный журналист. «10 лет БАМу мотаюсь, всякое видел, главное три вещи: знать свои права, знать, за что бороться, и держаться», – по-свойски советовал нам Александр.
Вскоре состоялась еще одна встреча – с корреспондентом газеты «Гудок» Тамарой Андреевой. Ее статья в этой газете еще больше накалила обстановку в поезде.
А нашего секретаря Игоря Андреева вскоре вызвали в горком комсомола и вручили вымпел ЦК ВЛКСМ как руководителю одного из лучших комсомольско-молодежных коллективов. В этот же день у Андрея родилась дочь. Вечером на традиционное застолье собрались друзья. Поздравления, радость, шум, гам, мы сидим счастливые, строим планы, все говорят о чем попало, но в душе думают о большом и важном.
Через день случилось горе, ребенок у него умер. Жена вышла из роддома, на работу ее не брали, и Игорь вскоре уволился со стройки. Горком комсомола ему ничем не помог. В поезде его тоже не уговаривали. «Слишком щепетильный», – так отзывалось о нем начальство.
Но в бригаде о нем жалели. Наверное, и он сам в душе тяжело переживал свой отъезд.
После его отъезда вся комсомольская жизнь свелась к сбору взносов.
Просека шла на Томмот. На вахту в Юбилейном, где работало звено лесорубов, как-то прибыло начальство.
«Вот, вы здесь молодцы, пашете, – молвило оно, – а другое звено бездельничает, волынит».
В обед оба звена встретились. Бригада в целом работала на коллективном подряде, то есть звенья получали из общего котла. Конфликт между звеньями вспыхнул сразу. Но сердцем чувствовали, что что-то здесь не так. В итоге выяснилось, что почти то же самое начальник поезда наговорил про нас другому звену.
После вахты Подолян вызвал нашего мастера Сергей Кузюкина к себе в кабинет.
– Ясно, какая у вас дисциплина. Бражку пьете, вон флягу привез из Чульбаса, нюхай. А еще справедливости добиваетесь, эх!
Через месяц наш мастер написал заявление об уходе.
В Москве тем временем уже шел съезд народных депутатов. Повсюду – дебаты. На работе, в гостях, дома – повсюду говорят о перестройке. Многие были «за».
На АЯМе перестройка не ощущалась. Те же условия труда, тот же быт. Старые кадровые рабочие молчали: сказывался жизненный опыт. Молодежь, напротив, громко выражала недовольство, и без того осложняя тогдашнюю нелегкую жизнь. Много говорили о коммунистах. Отдельно – о коммунистах-руководителях. Вывод один – все думают только о себе, а коммунисты-руководители особенно.
Конечно, принципиальные коммунисты были. И среди руководителей, и среди рабочих. Среди принципиальных шло брожение. Дошло до того, что один из рабочих-коммунистов предложил исключить из рядов партии всех, кто не явился по неуважительной причине на собрание. «Мы должны спросить с каждого коммуниста, с каждого комсомольца», — горячо говорил он.
Словом, должны что-то делать. Но невозможного от людей требовать нельзя. На партийных собраниях народу было не густо, сами собрания, как и везде, ничем от производственных планерок не отличались. Люди оставались на втором плане, их проблемы никого не волновали.
Бамовский дух, азарт работы, жажда будущего – все это осталось только в воспоминаниях бамовцев в теплом кругу. Знаменитые бамовские традиции таяли. Над лозунгами типа «Я – хозяин стройки» уже издевались в открытую. Попытка людей что-либо изменить не в глобальном мире общечеловеческих ценностей, а у себя на работе, в быту заканчивалась провалом.
Сегодня на то время мы смотрим с улыбкой. Но мне кажется, что тогда в каждом думающем человеке происходила внутренняя борьба. Как сделать жизнь честнее и лучше? Начались разговоры о рынке. Но людям было абсолютно все равно — социализм ли, капитализм ли — лишь бы жить по-человечески.
С большим трудом дорога дошла до Васильевки, разъезд, 160-й километр. Строители прозвали это место «полюсом холода». Ледяные беспрерывные ветры пронизывали до костей. Ночью в вагончиках спали в шапках, укрываясь тулупами, но и это не спасало. Да и до вагончиков надо было добираться 3—4 часа. Работы – навалом. Чистили снег, расширяли разъездные пути, рихтовали уложенные, укладывали стрелочные переводы.
Одним из основных наших подразделений была звеносборочная база на Нерюнгри-грузовой. Здесь же, на станции, ждал своей участи поезд «Якутского комсомольца» – бронепоезд, так его называли. Несколько вагончиков превратились в бытовки, столовую. Рядом – спортплощадка, которую часто использовали как сцену для заезжих артистов писателей, певцов. У реки построили летнее кафе которое назвали «Волной».
Приезжал и советско-болгарский экипаж космонавтов. Прошел слух, что вот-вот приедет В. В. Воротников, член ЦК КПСС, председатель Совмина России.
Его ждали. Финансирование к тому времени уже перекрывали несколько раз. На прессу, в том числе и центральную, уже не надеялись. На доброго дядю – да. Главная проблема для многих бамовцев – жилье.
Исколесив десять лет по БАМу, обзаведясь семьями и нарожав детей, многие бамовцы никакого жилья на западе не заимели. Их семейный очаг по-прежнему заключался в балке, вагончике. Как жить?
Поэтому судьбу железной дороги люди связывали со своей собственной. Конечно, были те, кто имел квартиру на западе, и, не успев приехать на стройку, получал благоустроенные квартиры.
К приезду В. В. Воротникова готовились все. Повсюду наводился лоск. Дорога, по которой добирались на работу была ужасной, особенно в дождливую погоду, теперь же была отсыпана, спрямлена и даже посыпана желтым песком. А сколько раз народ возмущался дорогой до приезда высокого гостя! Целый месяц наводили порядок на звеноразборной базе, с одного на другое место перекидывали шпалы, начисто вымели весь мусор.
В назначенный день гость не приехал. «Спасибо, хоть дорогу сделали», — говорили люди.
Но через два дня в окружении свиты местных руководителей Воротников побывал на звеносборке. Ссылаясь на нехватку времени, он выделил время только для короткой беседы с бригадиром.
Следом во всех газетах республики писали о состоявшемся в трудовых коллективах заинтересованном разговоре, где поднимались насущные проблемы. Наши хотели даже писать опровержение.
Вскоре у одного из парней заканчивался кандидатский стаж для приема в члены КПСС. Д. Барлуков, так звали парня, отказался. Написал соответствующее заявление. Секретарь парткома поезда А. А. Мамедов вызвал его в кабинет. «Ты что, Дмитрий, не хочешь в партию вступать, почему?» — интересуется парторг.
«По личным убеждениям». – «Тогда давай договоримся так. Тебе все равно, а мы сделаем так, чтобы ты как будто не прошел кандидатский стаж. Не набрал голосов на собрании».
Дима отказался. После него отказались от вступления в ряды КПСС еще три человека. Отряд «Якутский комсомолец» и вовсе на собрании признал свою работу неудовлетворительной. Партком просил признать работу хотя бы удовлетворительной со знаком минус.
Назревал скандал. Секретарю парткома на АЯМе «крутили руки» в горкоме за плохую организаторскую работу, за отсутствие роста партийных рядов.
Но вот С. Черных в приеме из кандидатов в члены КПСС отказали. Недостоин пока. Кто же тогда достоин?
16 декабря 1989 года состоялась 4-я конференция комсомольцев АЯМа. Секретарь МО-49 предложил отказаться от комсомольско-молодежных коллективов: работы нет, перспектив с объемами тоже, мостоотряд вместо мостов строит склады.
Групкомсорг «Якутского комсомольца» Иван Сыромятников, рассказав о велопробеге по трассе АЯМа, призвал отказаться от надуманной идеи. «45-летию Победы — 45 ударных недель. Это же год ударной работы?!» – закончил он свою речь.
Наступил 1990 год. Судьба стройки вновь повисла. В некоторых подразделениях уже по три месяца не платили зарплату.
Стройка жила самыми невероятными слухами. То, мол, не будет шпал до 4-го квартала. То приедет комиссия из Москвы и во всем разберется. Начальство убеждало — на год работы хватит.
А потом куда податься? – все чаще задавали себе вопрос многотысячные коллективы АЯМа.
Лето 1990 года окончилось поразительно быстро. В августе ударили первые заморозки, по утрам шёл холодный дождь — предвестник зимы.
– Куда податься? Многие строители тогда задавали себе этот вопрос.